ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Анваров Нурлан Акмалевич
Сангуздан (глава 1 и 2)

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Выношу на обсуждение читателей воспоминания С. Сабитова, записанные и редактированные мной. Рассказ будет регулярно дополняться, по мере получения отзывов от вас.
  Лето 1980 года. 860-ый отдельный мотострелковый полк. Афганистан. Провинция Бадахшан.
  
  
  Здравствуйте. Зовут меня Саидагзам, фамилия - Сабитов. В молодости и представить себе не мог, что буду служить в Афганистане. Жизнь нам порой преподносит такие сюрпризы, что не знаешь, как их принимать: как подарок или как наказание? Вот и я, не думал, не гадал, а попал по распределению в 860-ый ОМСП, и теперь выполняю 'интернациональный долг' в ДРА.
  
  
  Глава 1 Начало
  
  Началась моя служба с того, что подразделение, в котором мы с товарищами проходили службу, получило задачу штурмовать укрепленный район у горы Сангуздан. Получив необходимое снаряжение, боеприпасы, оружие, продовольствие на несколько дней, командиры провели смотр готовности, и спустя какое-то время мы выдвинулись в сторону указанного района. Колонна техники нашего полка вытянулась по горному серпантину, на несколько сот метров, дорога оказалась не близкая. Солнце нещадно палит сверху. Нагретый, до температуры электроплитки асфальт припекает нас снизу. Монотонный рев мотора, жара и духота сильно утомляли, мы с товарищами уже потеряли счет времени, с непривычки это было ужасно. Мысль была лишь одна: напиться воды и не слышать рева мотора. Первое горное ущелье нас немного пугало своей величиной и неизвестностью: что там, за поворотом? Но ущелье благополучно проехали, ничего страшного не произошло, и страхи наши понемногу уходили. И вот, при выезде из очередного ущелья нашу колонну остановили.
  Оказалось, что колонна полка встретилась с другой колонной, в которой находились высокопоставленные чины 40-ой Армии. Командир нашего полка - полковник Т. Арутюнян дал команду на привал. Наскоро перекусив, попив воды, личный состав получил добрые пожелания от командования Армии, и полк продолжил путь. Здесь я впервые услышал название 'Бахарак'. Оказалось, что Бахарак - это крепость, старинная. Как говорили между собой мои сослуживцы - 'крепость-герой'. Там был расположен 3-й мотострелковый батальон нашего полка. Здесь же находился мост, соединяющий г. Файзабад и крепость Бахарак со всеми остальными населенными пунктами провинции.
  В то утро, когда, наша рота начала готовится к выезду, один взвод батальона уже выдвинулся в путь. Это был взвод под командованием старшего лейтенанта Сергея Милюка. Задача взвода заключалась в охране и обороне этого моста до прихода основных сил батальона, об этом мы узнали позже, когда пришли к мосту и встретили наших сослуживцев.
  А пока, колонна наша продолжала путь вдоль речки Кокча, по пыли, по знаменитой всепроникающей афганской пыли, которая забивается в самые невообразимые места, и спасения от которой не знает никто.
  В горах быстро наступает ночь. Спали прямо в машинах. Мы с товарищами заснули быстро. Утром нас разбудили двумя новостями: первая о том, что машины поедут другой дорогой, а мы идем дальше пешком. Вторая новость была интереснее: бойцы батальона ночью взяли 'языка'. Что он делал ночью рядом с колонной, и как его взяли в плен, мы так и не поняли. Но каждый лез к нему и пытался объяснить: будешь нашим проводником, останешься в живых. Мне до сих пор не понятно, как он ночью пробрался к колонне? В провинции объявлен 'комендантский час' и ночные хождения грозят любому попавшему в поле зрения патруля лишением жизни.
  Некоторые из солдат более или менее говорили на таджикском языке, и после короткой 'разъяснительной' работы, афганец оказался понятливый и весьма разговорчивый. Он сказал, что проведет нас 'по безопасному участку горной местности' до самой крепости Бахарак. Кто-то из офицеров приказал нагрузить ему на спину радиостанцию, а ноги связать метровой веревкой, но так, чтобы она не мешала ходить, но не позволяла ему бегать. Потом четверо солдат взяли афганца 'в коробочку' - встали с четырех сторон пленника, предупредили его, что при малейшем признаке побега - стреляем без предупреждения. Командир приказал каждому на рукав повязать кусок белой ткани, чтобы можно было определять своих от чужих, кроме того, запрещено было громко говорить, а кричать нельзя даже при ранении! И мы пошли.
  Рано утром следующего дня, мы были на подступах к Бахараку. Колонна вышла к старому кладбищу. Мы завороженно смотрели на могилы древних захоронений, нам казалось, что там были захоронены или знатные люди, или это были могилы каких-то святых. Много склепов, обнесенных глинобитными дувалами, кое-где были видны одиночные полуразрушенные склепы. Особенно нас поразили черепа горных архаров с огромными рогами, водруженные у могил на длинных палках. Они как бы напоминали о жертвоприношениях во имя Аллаха, сделанных родственниками умерших. Это древнее кладбище сильно впечатлило нас.
  Здесь командиры нас еще раз порадовали, объявив 'большой привал'. Примерно через полчаса прилетели два вертолета 'Ми-24'. В них прибыло командование полка и... нам привезли горячее питание. Еда! Ура! Не сухой паёк, а нормальная еда.
  Вот тут, даже 'клейстер' (картофельное пюре, приготовленное из сухого картофельного порошка, с добавлением горячей воды), нам показался 'царской пищей'!
  Немного о клейстере
  (для тех, кто не в курсе)
  Это варево достойно отдельного рассказа в 'Книге поварского искусства'. Приготовление сего блюда не требует большого мастерства, в отличие от метода его употребления. Картофельный порошок прибывает на кухню в запечатанных банках или коробках. Его повара просто разводят горячей водой в нужной пропорции и вуаля - пюре готово! Метод употребления ещё проще: ешь быстрее, пока оно не остыло. Эта масса не зря именуется 'клейстером'. При ещё остывании до комнатной температуры, она превращается в настоящий клей, порой даже в горле военнослужащего. Афганские дети этот клейстер с успехом применяли для изготовления воздушных змеев, ну а мы, использовали для заклеивания щелей в оконных рамах в зимний период.
  Но радость не бывает без горести: к 'клейстеру' обычно подавали томатный сок - по половине кружки каждому бойцу! Мы это принимали как 'наркомовские' сто граммов.
  
  После приема пищи, нашей роте определили место дислокации во фруктовом саду. Он находился чуть дальше кладбища, и ближе к Бахараку, он был у подножья небольшой горки, поросшей кустарником. Порадовало то, что сад был обнесен каменным забором, примерно метровой высоты. Хозяин сада сам того не зная, изготовил для нас оборонительное сооружение, мысленно поблагодарив незнакомца, мы распределились по периметру, по группам два-три человека, сержанты определили каждому направление и сектор стрельбы. Можно было лечь и отдохнуть, естественно по очереди. Тишь да гладь, да Божья Благодать. Устроив себе стрелковую ячейку, я тоже прилег отдохнуть. Но поспать не дали. 'Солдатская почта' как всегда несет самые свежие новости: прошел слух что, скоро начнется вывод из Афганистана Ракетных Войск и войск ПВО, а также подразделений МТО этих частей, потому что в них нет нужды. Разговоры быстро стихли, потому что, мы не ПВО и не ракетчики. Мы - 'Царица полей' - пехота. Без нас никто никуда не пойдет: ни танки, ни артиллерия. Так что, нас не выведут. Интерес к этой новости пропал и все стали готовиться ко сну.
  
  
  Ночь
  Ночь выдалась безлунная. Темно, только гигантская россыпь звезд во все небо. Запомнилась она мне на всю жизнь. Таких звезд я нигде больше не видел. Посреди ночи внезапно началась стрельба: выстрелы слышалась как раз со склона той горки, на которую мы обратили внимание днем. По всей вероятности, стреляли в сторону наших позиций. Изредка можно было видеть вспышки выстрелов из кустарников. Это от нас примерно семьсот - восемьсот метров. Команды открыть огонь пока не поступало. Ждем.
  Неожиданно, рядом со мной послышался звук падающего тела, вероятно кто-то упал, и начал кататься по земле. Катается, но ни крика ни стона не издает. Кругом темно, фонарей мало, началась небольшая суматоха, но без света не разглядеть: кто там, и что с ним? Кто-то зажег спичку, разглядели, что какой-то солдат катается по земле, схватившись за горло.
  Чтобы не кричать, по цепочке передали: позвать сержанта Зорова, здесь раненый. Сержант Зоров - санинструктор роты. Пока до нас шёл Сашка Зоров, я и солдаты, кто был рядом, 'поймали' и удерживали, как мы думали раненого. Сержант Зоров его осмотрел, и говорит: ранений нет. А 'раненый' все продолжает глухо мычать, и держится за горло. Никто не может понять, что с ним? В этот момент, Зоров неожиданно наотмашь ударил 'раненого' по спине. Тот вдруг прокашлялся и заговорил:
  - Спасибо!
  По голосу мы узнали: да этот же Колька Морожников, из соседней 6-ой роты! И как мы не узнали сразу?! Здоровенный парень, этот Морожников. Еле мы его удержали.
  Оказалось, незадолго до этого происшествия, он заступил на пост дежурного огневого средства (пулемет), а там, воспользовавшись спокойной обстановкой, решил перекусить. Вынул галеты из сухпая, и только откусил, как начался обстрел. От неожиданности и испуга поперхнулся, галета рассыпалась, крошки попали в дыхательные пути. Через секунду, он уже ничего не понимая и ничего не видя вокруг себя, несется по проходу, в поисках помощи. Ни вдохнуть, ни выдохнуть он не может, а вокруг темно, бойцы или спят, или заняты своими проблемами, никто на него не обращает внимания. Вот ведь парадокс: вроде среди людей, и в то же время наедине с самим собой. Бедняга задыхаясь, в агонии, он так и крутился, крутился, кувыркался, катался по земле, пока мы его не заметили. Поймали, а он и слово не может сказать, чтобы объяснить, в чем дело. Хорошо, сержант Зоров догадался ему 'подзатыльник выписать'!
  Немного забегу вперед и скажу, что Морожников вскоре погибнет в бою смертью храбрых, прикрывая отход основных сил, в районе перевала Спингов, на высоте 3685 метров, когда наш батальон попадет в засаду.
  
  Обстрел все продолжается. Дали команду на ответный огонь. Нашим вооружением 'достать' противника не можем, 5,45мм АКС и РПК слабоваты на такой дальности. Сосредоточить огонь не получается. По радио вызвали расчет крупнокалиберного пулемета. Расчет пришёл, принесли с собой разобранный по частям пулемет. Собрали и установили на станке 12,7 мм пулемет НСВ 'Утес'. Прицелились. После первого же выстрела он заклинил. Расчет пробовал устранить задержку, у них не получается. Наши надежды на огневую поддержку растаяли. Но больше всего расстроился конечно расчет пулемета: сколько километров несли они на себе этот пулемет, и получается, все зря. А теперь ещё придется таскать эту 'бандуру' до ремонтной мастерской, обратно в ППД.
  Наше расположение казалось нам удачным, окруженные толстым каменным забором, мы были надежно укрыты со всех сторон. Можно было сидеть и не бояться выстрелов, даже ходить можно было, пригнувшись и не боясь выстрелов. А вот слева от нас, занимало позицию отделение другого взвода. Оно было выше нас и в дневное время контролировало берег речки Кокча. Но им сейчас под обстрелом было несладко. Многие из нас в первый раз попали под огонь, и начали стрелять во все стороны. А потом кто-то предложил: давайте стрелять сплошной линией 'трассеров' - красиво же!
   Но солдаты старшего призыва, набравшиеся опыта, жестко стали наводить порядок. Кому достаточно было сказать словом, а кому и подзатыльником объяснили, чтобы каждый знал своё место, свою позицию и отвечал за свой сектор. И это быстро прошло: стреляешь красиво, но твои 'трассера' выдают место твоего укрытия, и ты становишься легкой мишенью для противника. В ту ночь у нас быстро прошел 'мальчишеский задор'. Стал приходить опыт.
  
  
  Утро
  Раннее утро в Афганистане это два часа ночи. Происходит общий подъём личного состава.
  Надо сказать, что даже по прошествии сорока лет, я вольно или невольно просыпаюсь в два часа ночи, иногда не сразу могу понять: утро ли это или ночь?
  Рота получила приказ выдвинуться, и переправиться на правый берег реки Кокча. Подняться на гору, занять тактических гребень, откуда должна контролировать ситуацию у подножья. Личный состав должен быть в готовности 'огнем отсекать противника от дороги'.
  Пока мы переправлялись через реку, пока карабкались вверх, механизированная колонна, которую мы и должны были прикрывать, почему-то двинулась вперед, Примерно через полчаса пришла информация, что колонна встала: её интенсивно обстреливают. Оказалось, что афганские бандиты заняли вершину горы, на которую должны были подняться мы. Они обрушили часть склона и устроили завал на дороге. Радиостанция 'разрывается', внизу подразделения просят помочь им, но мы тоже оказались трудном положении: подойти ближе, туда, где засидели 'душманы' мы не можем, над нами очень крутой утес, и мы находимся под ним, как под навесом.
  По радио от кого-то из командиров поступила команда 'расчистить завал и двигаться дальше'. Солдаты стали покидать боевые машины, афганские боевики усилили огонь, увеличилось количество раненых и убитых. Слышим по радио, что выйти из десантных отделений БМП невозможно, сразу попадаешь 'под ливень пуль'. Дошло известие, что кто-то из наших все-таки пробрался наверх, вступили в бой с душманами. Открыли огонь сверху, помогая колонне. Но их огонь слабоват.
  И тут крик командира:
  - Авианаводчик! А ну-ка, давай, вызывай побыстрее свои вертушки.
  Наконец, слышим знакомый гул моторов, давайте родненькие!
  Над нами к цели заходила пара 'Ми-24'. Первый борт сразу, с первого же захода 'нырнул' в узкое ущелье, и открыл огонь НУРСами.
  Мы снова смотрели как завороженные. Выпустив некоторое количество РСов, борт резко набирает высоту, как яростный Дракон встающий на дыбы, он будто выполнял 'петлю Нестерова', а в это время второй борт заходит на боевой курс, и наполняет ущелье новой 'порцией' неуправляемых снарядов. Затем он одновременно стреляет из пулеметов, установленных в подвесных контейнерах, на пилонах. Потом наступила тишина. На какое-то время затихли, и мы и 'душманы'. Но через минуту, вертушки вернулись и снова начали 'заливать' ущелье НУРСами и пулеметным огнем. Вот тогда нервы 'душманов' не выдержали, противник выскочил из 'лисьих нор', и стал убегать в сторону кишлака Хаши, что виднелся неподалеку. Но нет, не успели 'душманы' туда добежать, залп НУРСов накрыл сразу человек тридцать или сорок, бегущих толпой.
  
  Мы наблюдали, как один за другим начали взлетать в небо человеческие тела, иногда фрагменты тел - руки, ноги. Зрелище было не для слабонервных, эдакий 'фонтан' из кусков человеческих тел. Ущелье вмиг наполнились запахом пороховой гари и горелой плоти.
  Вертолеты, закончив свой 'адский хоровод' улетели, едкий дым от пороха снарядов развеял горный ветер, пыль немного осела, и все вокруг стихло, как будто ничего и не было. Кто-то сказал:
  - Все, кино закончилось.
  Началась обычная работа пехотинцев. Наша рота дальше топает по горной тропе, постепенно одолевая высоту, и вот мы уже у той самой рощи, из которой нас обстреливали ночью. Все рады, что завершился трудный подъем. На удивление, вокруг нас 'чисто', врага не обнаружено, о чём ротный докладывает идущим следом за нами подразделениям. Выпустили зеленую сигнальную ракету. А это означает, что пока до нас 'доползут' отставшие подразделения, есть время отдохнуть. Мы это называли 'золотое время'. Ради него многие хотели всегда идти в авангарде основных сил батальона, потому что в 'золотое время' успеешь вздремнуть 'караульным сном' (как говорят 'одним глазком'), кроме того, ты удостоишься права первым попить чистой и прохладной воды из обнаруженного родника! Чего никогда не сможет сделать идущий последним, ему достанется мутная жижа, или 'вода не первой свежести', если вообще что-то достанется.
  Конечно, эти все 'прелести' достанутся авангарду в том случае, если в пункте прибытия 'все чисто', а ведь так бывает не всегда, и иногда авангард попадает в засаду.
  
   Помощники
  Командир взвода разделил наш взвод на группы. Мне досталась доля 'старшего' в половине отделения. То есть я старший 'пятерки', и кроме того, нас придали в помощь санинструктору. Наверное, из-за того ночного происшествия. По 'солдатской почте' пришла весть, что где-то внизу, выдохся и отстал наш солдат. Говоря солдатским языком 'сдох'. Командир приказал спуститься вниз и доставить 'сдохшего' воина. Так и хочется сказать: о нет, только не это!
  Но, приказ есть приказ, придётся идти, не бросать же его, а иначе нельзя. Вещмешки оставили и спустились к подножью горки быстро, а вот теперь придётся на себе тащить не только 'сдохшего' бойца, но и его 'багаж'.
  Раз мы помощники санинструктора, значит нам положено иметь с собой носилки. Выдали нам их. Для переноски того самого, кто выдохся.
  Да-да, те самые носилки, которые в машине 'скорой помощи' находятся. Натуральные носилки, стандартные. Не какие-нибудь там складные, или облегченные, а самые настоящие. Так вот я вам скажу: они категорически непригодны для использования в войсках. Ну, может быть и пригодятся где-нибудь в ППД, но в поле, а тем более в горах, это большой вопрос. У меня этот вопрос до сих пор к тем, кто принимал решение о принятии их на вооружение и использования в полевых условиях. Как?!
  Ну, да ладно, мы немного отвлеклись от темы. Короче говоря, когда мы спустились к подножью горы, обнаружилось, что 'сдохший' был не один. Их двое. Только к позднему вечеру мы поднялись с ними к вершине. Когда прибыли на место расположения роты, там уже все (кроме охраны), успели оборудовать места для стрельбы и мирно спали. Едва мы дошли до своих позиций, как тут же буквально упали и уснули. Даже голая земля нам показалась периной. Устали сильно. как объятия родной матери. Я возблагодарил Всевышнего, что у меня есть шанс выспаться!
  Подъём как обычно в 02.00 ночи. 'Со скрипом' встаю, всем телом ощущая вчерашний день. Перед глазами снова подъёмы и спуски, как в повторном кадре кино. Пришёл приказ 'прочесать' кишлак Хаши, куда вчера побежали 'духи'. Командир нас сегодня 'пожалел', теперь идём замыкающими, в 'хвосте' колонны. Солдаты шепчутся, что после вчерашнего авиаудара вряд ли стоить там что-то смотреть.
  Слышу окрик командира взвода:
  - Сабитов, а где ваши носилки?!
  Соображаю, действительно носилки забыли внизу. Пришлось нашей 'пятерке' снова вернуться, найти и принести носилки. Но теперь уже пришлось догонять колонну. А на нас все свое имущество, и оружие, и вещмешки, и еще эти ненавистные носилки! Хорошо, что колонна далеко не ушла. Догоняем колонну и видим, этот солдат, который вчера 'сдох' на марше, идет себе налегке, и даже не думает извиняться. Начинаем осторожно расспрашивать, и оказывается, что он всю ночь спал на этих самых носилках, можно сказать с комфортом, и выспался, а мы то - спали на камнях! И даже сейчас, идя с нами рядом, он не чувствует вины за то, что его вещмешок несет кто-то другой, а он оставил носилки, за которыми нам пришлось бегать. Негодованию моему не было предела, но я переборол себя и 'проглотил' эту пилюлю. Ладно, Бог все видит. Переживем.
  
  И 'возмездие' не заставило себя ждать. К обеду солнце высоко поднялось над головой и начало припекать так, что можно было обжечься о каску. Голова гудит как колокол, все кажется нереальным, жара сводит с ума.
  Рядом, в колонне происходит что-то непонятное. Один из двоих вчерашних 'дохляков' падает без чувств. А второй начинает бредить. Видно солнце совсем ум помутило. Он ведет себя как маленький ребенок: то плачет и ногами топчет, то падает на землю и кричит в истерике. Солдаты вокруг остановились и смотрят, не зная, что делать, и как реагировать. Я, как старший 'пятерки', подошел к лежащему на земле солдату, и попытался привести в чувство, но, увидев меня, он закричал:
  - Стреляй, убей меня!
  Потом внезапно перешел на шепот, и стал умалять, валялся-катался у моих ног, просить не бросать его здесь на произвол судьбы. Мне очень неприятно было видеть и слушать все это. Было вдвойне стыдно за то, что этот солдат был моим земляком. Я испробовал все нормальные способы привести его в чувство: разговаривал с ним, соглашался, давал клятвы, что не брошу его в любой ситуации. Это помогало, но слабо. Тогда я отдал ему свою фляжку. Он жадно вцепился в нее и выпил залпом всю воду. Но истерика не прекратилась. Он все не унимался. Тогда у меня иссякло всякое терпение, и я ударил его по каске прикладом своего АК-74, он успокоился, и мы продолжили путь.
  В кишлаке Хаши нас ждало печальное зрелище, от него остались лишь одни руины. Вчера, после залпа вертолетов, в один миг кишлак превратился в безжизненное место - ни души кругом. Странное и непонятное для нас чувство, непонятная ситуация. Мы никому не хотели зла, и не вторгались в их личные жизни, это такой же кишлак, как и сотни других, расположенных вдоль речки Кокча. Люди жили своими вековыми традициями, и вдруг пара вертолетов разносит вдребезги все вокруг. И нет кишлака. И никому теперь до них нет дела. Мы были твердо уверены, что мы тут по защите завоеваний 'Апрельской революции', как нам говорило командование, мы прибыли по просьбе руководства дружеской страны, защищать народ Афганистана. А тут что мы видим? Не побеги кучка душманов к этому кишлаку, и возможно кишлак сейчас жил бы своей жизнью. Многие наши бойцы здесь впервые увидели убитых душманов.
  Старшие по призыву солдаты говорили, что до этого случая, они много раз проходили через этот участок дороги, и ни разу не заходили в этот кишлак, не нарушали покоя этого зеленого уголка Бахарака, что существовал негласный договор между жителями кишлака и командованием: жить в мире, не идти на вооруженные конфликты. Но видимо, что-то пошло не так.
  Командиры нам позже рассказывали, что в провинцию пришли военные инструкторы и советники из западных стран, научили мужчин вести партизанские действия против Советской Армии, стали местным платить валютой за совершение взрывов и за убийство солдат. Под разными предлогами вынудили местных старейшин нарушить договор с 'шурави'.
  И вот десятки убитых, лежащих без погребения в поле, разорванные на части человеческие тела, и полуразрушенный кишлак, плачь вдов и дети-сироты.
  
  
  Вода
  Колонна батальона вышла на равнину Бахарака. На поле, у дороги приземлились два вертолета 'Ми-8', из них высадился десант, в машины погрузили больных и 'дохляков', командование приняло решение отправить их в ППД (от греха подальше). Лучше меньше, да лучше. Вертолеты улетели.
  Перед нами показалось бескрайнее пшеничное поле!
  Кое-кто из нас приглядевшись, увидел, что между порослью пшеницы - блестит вода! От нее исходят 'солнечные зайчики', и мы идем к полю. На какое-то время мы остались вне внимания командира, и мы подходим, к пшенице, забыв о предосторожности, забыв о том, что поле может быть заминировано. Выбираем место, где нам кажется, вода поглубже, снимаем с себя каски, осторожно разводим руками в стороны золотистые колосья пшеницы, затем медленно, очень медленно опускаем каски и набираем воду. Делаем это очень медленно и аккуратно, даже разговариваем шёпотом, словно боимся растревожить-расплескать эту живительную влагу. Делаем все осторожно, потому что не хотим расплескать воду, от всплесков поднимется со дна ил и глина, вода станет мутной и непригодной для питья. Вода уже прогрелась на солнце, на вкус она немного солоновата, но чистая и очень вкусная.
  Сейчас, вспоминая наши походы, удивляюсь: мы много раз утоляли жажду из всяких источников, что попадались нам на пути, и никто из нас после этого не болел! Адаптация организма к местным условиям, или иммунитет? У каждого из нас была индивидуальная аптечка, в которой находился 'Пантоцид' - средство для обеззараживания воды. Но мы им почти не пользовались, от этих таблеток вода становилась с привкусом хлора и металла.
  
  Взвод Сергея Милюка
  Вот уже видны силуэты крепости и населенного пункта Бахарак. Наша колонна остановилась перед деревянным мостом. На вид он кажется неустойчивым. Командир решил рискнуть - одна БПМ осторожно въезжает на мост. Нормально, прошла. Значит и остальные пройдут.
  Вот здесь мы и встретили взвод Сергея Милюка. Они благополучно добрались до моста и охраняли его до подхода основных сил батальона, это был так называемый 'Алимагульский мост'. На этих ребят, мы - новички, смотрели как на героев, кто-то даже позавидовал, что ребята выполняют настоящую боевую работу: не допустить подрыва моста и исключить нападения душманов на колонну техники батальона. А мы, дескать, занимаемся чем-то не понятным.
  Надо сказать, что действительно, подвиг этого взвода до сих пор не оценен. Бойцы взвода, в отрыве от остальных подразделений роты, стояли здесь намертво, отражая по несколько атак душманов в день, и держались до прихода батальона. Ни отступив, не отдав моста. Взвод Сергея Милюка за эти заслуги ничем не был отмечен. Страна тогда была скупа на награды, никого из них не наградили.
  Колонна батальона успешно, и главное - без потерь прибыла к месту назначения. Переночевали мы в поле, а с утра, пришла команда на 'зачистку' населенного пункта и его окрестностей. Командиры рот и взводов разделили личный состав на группы и подгруппы, солдаты и сержанты, прикрывая друг - друга, один за другим осматривали дома и строения. Основная цель досмотра - обнаружение незаконно хранящегося оружия и боеприпасов. Нашей роте для досмотра выпал отдельно стоящий кишлак. При приближении роты к кишлаку, нас встретили 'парламентарии': три аксакала в почтенном возрасте вышли навстречу. Один из них нес в руках длинную палку, на которой развевался кусок красной ткани. Многим солдатам стало смешно, им показалось, что это напоминает какую-то сцену из кинофильма. Но самое удивительное было дальше: когда аксакалы подошли ближе, мы увидели у одного старика на груди значок 'октябрёнка', с изображением Володи Ульянова (Ленина) в детстве, ну тот, с кудряшками. Который мы носили в школе, когда были первоклашками! Наверное, они думали, что красный флаг и значок с Лениным произведут на нас впечатление и вызовут наши симпатии. Конечно, мы проявили уважение и оценили это.
  О чем разговаривали аксакалы и наши командиры я не знаю, не присутствовал при общении, но зачистку в кишлаке мы в тот раз не производили. До сих пор задаюсь вопросом: и где они взяли значок?
  
  
  Глава 2 Бахарак
  
  Нам выдалась передышка - три дня. Это было здорово. В первый день нас повели в баню, помыться, постирать обмундирование, заштопать порванное. На второй день была чистка оружия. Третий день прошел за пополнением боеприпасов, пристрелкой оружия, подготовкой снаряжения и техники. Мы за эти дни и ночи хоть успели выспаться! Командиры не забывали о нашем культурном времяпровождении: каждый вечер можно было посмотреть в клубе кино, написать письма родным и близким.
  Неожиданно для всех нас пришел приказ вернуться в Бахарак. Командованием полка была запланирована операция по зачистке городка Джарм: по данным разведки, там было скопление больших сил вооруженной оппозиции. И вот, снова в путь. Насторожило меня то, что в этот раз, кроме нашей пятой роты, идет и шестая рота, а также минометная батарея батальона и батарея РСЗО БМ-21 'ГРАД'. Обычно наши артиллеристы не выезжали на задачи, они стояли на территории части, и при необходимости открывали огонь по заранее подготовленным данным. Огонь велся с площадок на территории полка.
  Когда мы подошли к ущелью Джарм, то увидели, что оно заполнено бронированной техникой. Пара вертолетов 'Ми -24' постоянно барражирует над нами. Некоторые места ущелья так узки, что боевая техника едва может протиснуться. Крутые скалы нависают над дорогой, грозя обрушится на голову. Техника идёт очень медленно, с 'черепашьей скоростью', временами нам становится не по себе, потому что знаем, какой легкой мишенью становимся в такие моменты. Меня не покидало чувство, что кто-то нас намеренно затягивает в это 'бутылочное горлышко', и этот 'кто-то' ждёт момента, чтобы намертво 'захлопнуть' каменный капкан. Я уже стал разбираться в 'почерке душманов'. Что скрыто за обманчивой тишиной гор, не знает никто. Пришла команда остановиться и провести разведку местности.
  Слева, на небольшой высоте находится плато. На расстоянии примерно 1000-1200 м от нас находятся четыре дома, плотно примкнувшие друг к другу.
  Справа, за склоном - в овраге, находится небольшой кишлак, нам об этом сказали разведчики, но мы его не видим, только верхушки тополей видны.
  Шестая рота у нас называется 'дембельская'. Потому что там больше половины личного состава уже отслужили положенные сроки и скоро демобилизуются. Эта рота и пошла 'прочесать' кишлак. Солдаты проверенные, матёрые, своё дело знают. Им и карты в руки, типа 'дембельского аккорда'.
  Наша пятая рота остались в группе прикрытия, мы оказались между шестой ротой и командным пунктом батальона. Нам определили задачу: обеспечить связь с шестой ротой и при необходимости поддержать ее огнем. У входа в ущелье находились наши минометчики, батарея РСЗО и один взвод нашей роты. Пока шестая рота идёт на проверку кишлака, мы занимаемся обустройством своих позиций. Место попалось каменистое, бойцы обложились камнями со всех сторон. Много не накопаешь, ячейки для стрельбы получились неглубокими.
  Дежурные наблюдатели доложили: в небо взлетели и засветились две яркие зеленые 'звёздки' от ракетницы, это был сигнал от шестой роты 'все спокойно'. Мы приподнялись из укрытий и видим: 'дембеля' возвращаются. Мы порадовались за них, что все прошло спокойно. Но радость наша прервалась звуком стрельбы...
  По шестой роте кто-то открывает сильнейший огонь из стрелкового оружия и пулеметов. С первыми же выстрелами упали несколько бойцов шестой роты. Определяем, что огонь ведется слева. С правой стороны у них - обрыв, укрыться им негде. Спастись от огня можно лишь упав в пропасть. Несколько мгновений замешательства в рядах шестой роты. Чтобы выйти из-под обстрела, они должны бежать или в нашу сторону, или обратно в кишлак.
  Мы тоже в замешательстве. В нашей роте много молодых солдат. Видим слева на высоте те четыре дома, но оттуда не стреляют. Хотим поддержать огнем 'дембелей', но позицию противника не видим. Одно понимаем: по ребятам стреляют с очень близкой дистанции.
  В этот момент мы услышали крик 'Чори ёр!', душманы вышли из своих замаскированных позиций. Они вероятно, почувствовали своё превосходство, встали в полный рост и пошли в атаку. Оказалось, что они лежали слева от дороги, напротив обрыва, в небольшой ложбинке вдоль дороги, и вели 'кинжальный огонь' по шестой роте. Практически в упор.
  Понимаем, что надо что-то делать. Не оставаться же на позициях, когда погибают наши братья! Мы видели, как несколько ребят, шедших в первых рядах упали, получив ранения, а возможно кто-то и погиб. Я видел, как некоторые из них корчились от боли, лёжа в пыли. А команды на открытие огня все нет.
  'Двум смертям не бывать, а одной не миновать' подумал я, и какой-то 'внутренний толчок' вывел меня из замешательства.
  - Кетдик, болалар! (Пошли, ребята!) - закричал я на родном языке, снял с предохранителя автомат, передернул затвор и выскочил из укрытия. Я в это время даже не подумал о том, что пошел в атаку без приказа. Услышавшие меня мои друзья, разом все встали, и мы ринулись в бой. Бойцы шестой роты уже развернулись лицом к душманам и начали поливать свинцом из всех стволов. Перестрелка завязалась практически на дистанции в десять или пятнадцать метров. Душманы не ожидали такого напора, они замешкались, их атака захлебнулась едва начавшись.
  В несколько минут все было закончено. После боя стали задаваться вопросом: почему они оказались так близко к нашим позициям и почему мы их не заметили сразу?
  Поспешили на помощь раненым солдатам шестой роты. Выносили и сразу эвакуировали в медсанбат. Не разбирались, кто ранен, а кто убит, отправляли всех. После, осматривая местность, мы обнаружили заранее приготовленные, хорошо замаскированные укрытия. Вывод был один: они ждали нас, ждали момент, чтобы ударить внезапно. Они рассчитывали, что для шестой роты не будет пути отхода, кроме как прыгнуть в пропасть или погибнуть под огнем. Но, видимо они нас не взяли в расчет.
  Из показаний захваченных раненых душманов, стало ясно, что боевики были из числа бандотряда 'доктора Ибрагима', одного из влиятельных полевых командиров данного района.
  Тогда же мы узнали от наших командиров, что в ущелье Джарм организована добыча лазурита. Добытые там минералы увозят через 'Панджшерский коридор' или по Джармскому ущелью - прямиком в Пакистан. Лазурит - это минеральный камень синего цвета, используется в ювелирной промышленности, полевые командиры региона имеют неплохой доход от контрабанды этого полудрагоценного камня.
  Кстати: уничтоженная в тот день банда 'доктора Ибрагима', как раз имела задачу охранять ущелье и не допустить 'шурави' до каменоломен, где добывают лазурит. Об этой операции из боевого пути нашего батальона не рассказано нигде, она живет это только в нашей памяти, в памяти непосредственных участников тех событий. Но прошло много лет с того дня и надеемся, что гриф секретности будет снят. Пора отдать дань памяти и почестей тем солдатам, кто погиб на этой операции.
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023