Решение принимали всю ночь. Считали долго и скрупулезно. Понимали, что это и есть реальная задача, ради которой они здесь. И пришли к выводу: если из батальона заберут две роты и одну роту (без взвода), о чем предупреждал генерал Кирпиченко, то захватить дворец он не сможет, даже с учетом его усиления и фактора внезапности. Соотношение сил и средств на всех направлениях складывалось примерно 1 к 15 в пользу афганцев. Надо было задействовать все силы батальона и все средства усиления, хотя их тоже было явно недостаточно. В батальоне насчитывалось 500 человек, плюс рота десантников (100 человек) да две группы "Гром" и "Зенит" по 24 человека. У афганцев же только на охране дворца по разным оценкам было задействовано более 2,5 тысяч человек. А рядом располагались зенитно-артиллерийский полк и строительный полк. Главная ставка делалась на внезапность и стремительность действий. Исходя из этого и разработали план. Начальник штаба батальона капитан Ашуров оформил этот план документально на карте с пояснительной запиской.
Утром 24 декабря первым докладывал полковник Попышев. С первых же его слов стало понятно, что к своей миссии он подошел чисто формально, по принципу "чего изволите" - выполнять задачу нужно было ведь не ему. Доказывал, что выделенных сил и средств батальону достаточно, но подтвердить свои утверждения расчетами не смог. Затем решение на захват дворца Тадж-Бек доложил полковник Колесник. Обосновал необходимость участия в штурме всего батальона со всеми приданными силами и средствами, детально изложил план действий. После долгих обсуждений командованию батальона сказали: "Ждите". Ждать пришлось довольно долго. Тогда еще руководители операции не знали, будет ли обещанное усиление или нет. Генерал В. Кирпиченко позвонил в Москву начальнику ПГУ В.А. Крючкову, поинтересовался, как решается этот вопрос. Последний заверил, что на усиление прибудет воздушно-десантная дивизия.
Только в восемнадцать часов 24 декабря Колеснику сообщили, что его план утверждается, батальон задачу будет выполнять в полном составе со средствами усиления. Магометов объявил Колеснику, что он назначен руководителем операции, и ему необходимо переговорить с начальником Генерального штаба Маршалом Советского Союза Н.В. Огарковым. Майор Халбаев сразу поехал проводить первоочередные мероприятия по подготовке к штурму, а генерал-полковника Магометова и полковника Колесника вызвали на переговоры с Центром. Чем была вызвана задержка - выяснилось гораздо позже.
Дело в том, что в это время в Москве Д.Ф. Устинов проводил совещание руководящего состава Министерства обороны СССР, где он объявил о принятом Политбюро ЦК КПСС решении ввести войска в Афганистан. На совещании присутствовали заместители министра обороны, главнокомандующие видов ВС и командующий ВДВ, некоторые начальники главных и центральных управлений. Министр обороны СССР отдал приказ ввести в Афганистан воздушно-десантную дивизию и отдельный парашютно-десантный полк ВДВ, мотострелковую дивизию ТуркВО и отдельный мотострелковый полк САВО. Одновременно было приказано привести в полную боевую готовность ряд соединений и частей Сухопутных войск, а также авиации приграничных с ДРА военных округов для возможного увеличения группировки советских войск в Афганистане. На экземпляре тезисов выступления на этом совещании, сохранившемся в архиве Генерального штаба, рукой Д.Ф. Устинова красным карандашом сделана пометка: "Особая важность и секретность".
Всего к тому времени было развернуто около 100 соединений, частей и учреждений, в том числе управление 40-й армии и смешанного авиационного корпуса, четыре мотострелковые дивизии (три в ТуркВО и одна в САВО), артиллерийская, зенитно-ракетная и десантно-штурмовая бригады, отдельный мотострелковый и реактивный полки, части связи, разведки, тыловые и ремонтные. Доукомплектованы до полного штата воздушно-десантная дивизия, отдельный парашютно-десантный полк, части авиационно-технического и аэродромного обеспечения.
Из запаса (резервисты) на укомплектование войск было призвано более 50 тысяч офицеров, сержантов и солдат, подано из народного хозяйства около 8 тыс. автомобилей. Подобных по масштабу мобилизационных мероприятий в ТуркВО и САВО раньше никогда не проводилось. В связи с этим местные органы власти, руководители предприятий и хозяйств, военкоматы и воинские части оказались к ним не готовы.
Например, в первые дни отмобилизования никто не обращал внимания на качество комплектования подразделений специалистами - все были уверены, что идет обычная проверка и все закончится после докладов о ее завершении. Но когда командиры и военкоматы были оповещены о возможных дальнейших действиях, началась экстренная замена уже призванных и направленных в части военнообязанных. Стала ощущаться острая нехватка дефицитных специалистов (механиков-водителей танков и БМП, операторов ПТУРС и РЛС, наводчиков орудий). Такое положение объяснялось тем, что представители среднеазиатских республик из-за плохого знания русского языка, как правило, проходили срочную военную службу в строительных или мотострелковых войсках, где не могли получить необходимые специальности.
Большое количество военнообязанных не было разыскано из-за плохого их учета в военкоматах, нарушений паспортного режима при прописке, неразберихи в наименовании улиц... Немало военнообязанных под различными предлогами уклонились от получения повесток, скрылись с места жительства, представили фиктивные справки о болезни. Многие офицеры запаса в армии никогда не служили, не обладали практическими навыками по военным специальностям - проходили подготовку на военных кафедрах в ВУЗах. Короче, в первые месяцы пребывания в Афганистане войска столкнулись с целым рядом серьезных проблем. А во время войны это всегда чревато непредсказуемыми последствиями.
И все-таки, несмотря на трудности, к исходу 24 декабря основные силы 40-й армии кое-как были подготовлены к вводу в Афганистан. Соединения и части, предназначенные для действий в качестве резерва, продолжали формироваться. Например, дислоцировавшаяся в Душанбе 201-я дивизия (командир полковник В.А. Степанов) начала отмобилизовываться только вечером 24 декабря. Приняв в течение трех суток мобилизационные ресурсы, она, совершив марш, к исходу 28 декабря сосредоточилась в районе Термеза. Было принято решение доукомплектовать дивизию кадровым составом из частей групп войск (Группы советских войск в Германии, Центральной группы войск). В течение января провели замену приписного состава, и в конце месяца 201-я мсд была введена в северные районы ДРА…
В директиве Љ 312/12/001, подписанной министром обороны СССР Д.Ф. Устиновым и начальником Генерального штаба Н.В. Огарковым, направленной в войска 24 декабря 1979-го, определялись конкретные задачи на ввод и размещение на афганской территории. В частности, приводилось такое объяснение предпринимаемого шага: "С учетом военно-политической обстановки на Среднем Востоке последнее обращение правительства Афганистана рассмотрено положительно. Принято решение о вводе некоторых контингентов советских войск, дислоцированных в южных районах страны, на территорию Демократической Республики Афганистан в целях оказания интернациональной помощи дружественному афганскому народу, а также создания благоприятных условий для воспрещения возможных антиафганских акций со стороны сопредельных государств..."
Далее войскам ставились задачи на марш и размещение в Афганистане. Участие в боевых действиях не предусматривалось. Конкретные боевые задачи соединениям и частям на подавление сопротивления мятежников были поставлены чуть позже, в директиве министра обороны СССР от 27 декабря Љ 312/12/002.
Знакомясь с директивой, Маршал Советского Союза С.Л. Соколов сказал заместителю начальника управления ГОУ Генштаба генерал-лейтенанту Г.А. Бурутину: "Талантливо написана, ничего не скажешь, все в ней понятно, но когда же можно применять оружие, так и не сказано".
На проведение всех мероприятий, связанных с вводом войск в ДРА, отводилось очень мало времени - менее суток. Такая поспешность не могла не сказаться негативно в дальнейшем. Многое оказалось неподготовленным, непродуманным, что и привело к дополнительным потерям.
Когда вечером 24 декабря С.К. Магометов и В.В. Колесник приехали на полевой переговорный пункт, который был развернут на стадионе "Клуб-э-Аскари", недалеко от американского посольства и зашли в переговорную кабину правительственной связи, стали звонить по "Булаве" начальнику Генерального штаба, телефонистка долго отказывалась соединить полковника Колесника - дескать, его нет в специальных списках, но затем, видимо, предварительно спросив у Огаркова, все же соединила.
Из воспоминаний Колесника: "Когда телефонистка все же соединила, я услышал в телефонной трубке: "Здравствуй, полковник! Что ты мне можешь доложить?" Я начал докладывать, что объект находится на господствующей высоте, задачу по его охране и обороне выполняют бригада охраны и рота личных телохранителей. От ударов с воздуха дворец прикрывает зенитный полк. Орудия и зенитно-пулеметные установки расположены на позициях, позволяющих вести огонь по наземным целям. Общая численность афганских частей составляет около двух с половиной тысяч человек. Кроме того, на помощь обороняющимся могут прийти две танковые бригады, расквартированные под Кабулом. Заканчивая доклад, я сказал, что для усиления необходима рота десантников и взвод противотанковых управляемых снарядов. Выслушав мой доклад, Огарков пообещал выделить в мое распоряжение необходимые силы, и приказал к утру 25 декабря шифром доложить решение за двумя подписями моей и Магометова. Когда выходили из переговорной кабины, Магометов сказал мне: "Ну, полковник, у тебя теперь или грудь в крестах, или голова в кустах". Тут же написали доклад, и к двум часам ночи шифровка была отправлена".
Доехали вместе до посольства, а затем Колесник поспешил в батальон. Надо было готовиться к выполнению боевой задачи. Он был назначен от Министерства обороны СССР руководителем операции, которая получила кодовое название "Шторм-333". Его заместителем по руководству спецподразделениями КГБ СССР был назначен начальник управления нелегальной разведки генерал Ю.И. Дроздов. По телефону правительственной связи Ю.В. Андропов и В.А. Крючков указали ему на необходимость продумать все до мелочей, главное - максимально обеспечить безопасность участников операции. На вопрос Крючкова: "Может быть, прислать еще кого-нибудь?" - Юрий Иванович ответил: "Сами справимся". Но присутствовавший при разговоре генерал-лейтенант Б.С. Иванов попросил, чтобы для руководства и координации действий спецгрупп прислали начальника КУОС полковника Г.И. Бояринова, что и сделали.
Из воспоминаний командира группы "Гром" М. Романова: "В Кабуле переехали в посольство, где пробыли до вечера 24 декабря. Я получил конкретную задачу - переместиться в расположение внешней охраны Амина и находиться там до дальнейших распоряжений.
Мы оказались в километре от дворца, хорошо его видели. Убедительное сооружение, мощные стены. Настоящая крепость, стоящая на возвышенности...
Состыковались со спецгруппой "Зенит", которая расположилась в другом месте, рядом с дворцом. Это тоже было комитетское подразделение, сформированное по линии ПГУ. Хорошие ребята. Я близко сошелся с командиром группы Яшей Семеновым. У нас и пароль потом был: "Яша" - "Миша", - а ответ: "Миша" - "Яша". Было их немного - человек двадцать пять".
Из воспоминаний бойца "Грома" С. Голова: "В Кабуле разместили нас в недостроенной казарме рядом с дворцом Тадж-Бек. Начали мы с того, что как-то попытались оборудовать помещение, потому что декабрь месяц в афганской столице довольно-таки суровый, хотя это и южная страна. Например, чтобы умыться утром приходилось сначала в резиновых резервуарах разбивать лед.
Затем нам выдали афганскую военную форму из верблюжей грубой шерстяной ткани. Ни мне, ни Леше Баеву сначала не могли подобрать форму нужного размера, но потом растянули (она хорошо тянется), и мы ее едва надели. Познакомились с ребятами из группы "Зенит", нам потом вместе пришлось наступать на дворец".
Возвратившись примерно в три часа ночи 25 декабря из посольства в расположение батальона, полковник Колесник возглавил подготовку к боевым действиям по захвату дворца. Активную помощь ему оказывал подполковник Швец. План операции "Шторм-333" предусматривал в назначенное время тремя ротами занять участки обороны, не допустить выдвижение к дворцу Тадж-Бек афганских батальонов (трех пехотных и танкового). Против пехотного батальона, расположенного южнее дворца, должна была действовать рота старшего лейтенанта Курбана Амангельдыева, с севера прикрывала рота капитана Исмата Кудратова (здесь располагались танковый и пехотный батальоны), а с востока 9-я рота 345-го отдельного парашютно-десантного полка старшего лейтенанта Валерия Востротина. Против танкового батальона выставляли еще и взвод ПТУРС (противотанковых управляемых снарядов) "Фагот" и взвод гранатометов АГС-17. Действия этих рот поддерживали огнем две "Шилки". Ответственным за этот участок был назначен подполковник О.У. Швец. Еще одна рота "мусульманского" батальона (командир Владимир Шарипов) и взвод лейтенанта Рустама Турсункулова предназначались для обеспечения непосредственного штурма дворца. Вместе с ними должны были действовать специальные группы КГБ СССР "Гром" (М.М. Романова) и "Зенит" (Я.Ф. Семенова). Их тоже поддерживали две "Шилки". Частью сил "мусульманского" батальона предполагалось захватить и разоружить располагавшиеся неподалеку от Тадж-Бека зенитный и строительный полки. Предусмотрели также охрану и резерв.
Одной из важнейших задач был захват трех закопанных южнее дворца танков, которые держали под прицелом все подходы к Тадж-Беку. Для этого выделили группу в количестве пятнадцати человек (в их числе специалисты-танкисты) во главе с заместителем командира батальона капитаном Махмудом Сахатовым. В нее включили также четырех снайперов из спецподразделений КГБ СССР. От действий этой группы во многом зависел успех операции. Они начинали первыми. Командование батальона хорошо понимало, что задача может быть выполнена только при условии применения внезапности и военной хитрости. В противном случае - никому живыми не уйти.
Отработанный на карте план штурма дворца Тадж-Бек, подписанный полковником Колесником, он же привез в посольство для подписи Магоматову и Иванову, но никто из руководителей, находившихся в то время в Кабуле, подписывать его не стал. Просто сказали: "Действуйте!" Тогда в их присутствии полковник Колесник на плане написал: "План устно утвержден Главным военным советником Магометовым С.К. и Главным советником КГБ СССР Ивановым Б.С. От подписи отказались", поставил дату и свою подпись. После этого он поехал в расположение батальона, чтобы поставить задачу участникам предстоящего штурма. Таким образом, в бой пришлось идти без письменного приказа. Очевидно, уже тогда закладывалась порочная практика, когда руководители, отдав устный приказ, потом отказывались от своих слов. Наиболее широкий размах такая "практика" получила при М.С. Горбачеве.
Чтобы раньше времени не вызывать подозрений, разработали отвлекающий сценарий действий. Начали проводить демонстрационные действия: стрельба, выход по тревоге и занятие установленных участков обороны, развертывание. В ночное время пускали осветительные ракеты. По графику прогревали моторы бронетранспортеров и боевых машин пехоты, передвигали их с места на место. Сначала это вызывало беспокойство командования бригады охраны дворца. Например, когда первый раз запустили ракеты, расположение батальона мгновенно осветили прожекторы зенитного полка, приехал майор Джандад. Ему разъяснили - идет обычная боевая учеба, проводятся тренировки по охране дворца, а местность освещают, дабы исключить возможность нападения моджахедов.
В последующем афганцы более спокойно относились к таким действиям, но просили, чтобы не очень "шумели" моторы - мешают спать Амину. Командир батальона и "майор Колесов" сами не раз ездили к командиру бригады охраны, успокаивали его. А "маневры" батальона продолжались в течение 25, 26 и первой половины 27 декабря. Они потом обеспечили внезапность действий спецназовцев.
Новую задачу в батальоне знали только Колесник, Швец и Халбаев. Спецподразделения КГБ тоже готовились к штурму Тадж-Бека. Сигнал к началу операции в Кабуле - взрыв "колодца линий связи".
Из воспоминаний Алексея Полякова, возглавлявшего в Кабуле подгруппу "Зенита": "Ответственность за диверсию на линиях связи была возложена на меня лично Председателем КГБ СССР Ю.В. Андроповым. В состав диверсионной группы кроме меня входили 15 разведчиков-диверсантов и сотрудников КГБ СССР.
Приступая к выполнению задачи, прежде всего мы попытались выявить в системе связи Кабула такое место, которое было бы наиболее уязвимым и легко доступным, а также не требовало бы много времени на закладку взрывного устройства и позволяло бы получить высокий эффект от диверсии…"
Ваш вопрос автору
