Белый
В декабре 1994 г., когда еще шли бои за Грозный, две группы добровольцев из Украины направились в Чечню. Для безопасности и большего успеха предприятия были избраны два маршрута. Один вел из Баку, через Дагестан, другой из Тбилиси, через Абхазию, на предмет чего уже имелись соответственные договоренности командования УНСО с лидерами местных политических партий и членами правительств Грузии и Азербайджана. В ходе предыдущей деятельности мне удалось наладить контакты с представителями силовых ведомств обоих государств, однако объявляться в местах минувших боев даже под "официальные" гарантии не улыбалось, и я направил свои стопы к берегам более спокойного бессточного бассейна, каковым является Каспийское море. К моменту нашего прилета в Баку там уже находился Дядя Толя. Теоретически он должен был обеспечить коридор при прохождении паспортного контроля и таможенного досмотра, но, как водится, опоздал. Бдительные азербайджанские пограничники быстро смекнули, что половина из молодых людей в самолете, декларирующих себя "бизнесменами", одета в черные джинсы, обута в армейские ботинки и перепоясана под бушлатами ремнями от снаряжения. Нас повязали, но тут, как ангел-спаситель, в сопровождении людей из Народного Фронта объявился Дядя Толя. Нас освободили, а милиционеры, в качестве компенсации за беспокойство, получили по пачке сигарет "Конгресс" нелицензионного производства, расположенного где-нибудь под "Бакы".
Разместили нас в гостинице "Интурист" на берегу моря. В первую же ночь мы выпили такое количество чая, что вполне могли быть посвящены в "азеры". Затем перешли на пиво, уничтожив весь гостиничный запас. Азербайджанцы до него не очень охочи, их почему-то удивляла наша привычка обходиться в данном случае без стаканов. Денег не хватало, к счастью всяческая зелень предлагалась в буфете со шведского стола - совершенно бесплатно. Каждое утро один из украинцев являлся с пакетом и набивал его так, будто собирался кормить коня. Остальное приходилось приобретать на базаре. Бдительная азербайджанская милиция обнаружила нас и там. Из карманов задержанных извлекли унсовские шевроны и нарукавные повязки, из чего был сделан вполне здравый вывод на предмет того, что это, видимо, шпионы, прибывшие из Москвы устраивать очередной государственный переворот. Однако две бутылки водки и на этот раз позволили выбраться из щекотливой ситуации.
Из гостиницы "Интурист" мы перебрались в "Южную". Некогда там останавливались партийные функционеры. В наше присутствие ее контролировал самый "омонистый" из местных ОМОНов. Их штаб располагался на четвертом этаже, на втором они хранили оружие. Нам определили квартиры на третьем. Коридорной там была бабка из Харькова, она все время обращалась к нам "хлопчики". От нее мы узнали массу интересных подробностей. Бабуся убиралась в комнатах и имела доступ повсюду. Оказалось, что у омоновцев имелось кое-какое тяжелое вооружение. Они именовали его "водометом", но бдительная старушка им не поверила. Был у них и заложник, его держали прикованным наручниками к батарее уже с месяц, периодически "сажая на бутылку". Омоновцы, все как один, щеголяли в бушлатах и спортивных штанах, поэтому присутствие одетых в полувоенную форму, но по-другому, вызывало постоянное любопытство постов. На входе стояло три-четыре человека, другие сновали с автоматами по коридорам. Даже без знания тюркской речи легко было понять о чем они разговаривают: "А-ла-ла, ботинки, а-ла-ла, портупея. Слушай, ты почему такой военный?"
Когда деньги вышли все, мы, возглавляемые Дядей Толей, "пошли по рукам". Тогда Народный Фронт еще держал в городе "свой" квартал, по нему бродили люди с автоматами и радиостанциями. Но дни, когда благодаря простой беседе с Абульфазом Эльчи-беем можно было "снять" несколько сот долларов, безвозвратно миновали. Так мы оказались в объятиях "серых волков", поддерживавших довольно тесные связи со своими турецкими собратьями. Позже в Киеве и Москве мне довелось наблюдать однокомнатные квартиры, снимаемые вечными эфиопскими студентами, в которых проживает еще человек двадцать. Так вот, квартира в которой мы проживали в Баку, отличалась от тех лишь тем, что снимал ее азербайджанец, была она двухкомнатной, а обитало в ней человек сорок! Кроме нас, хозяина, депутата чеченского Верховного Совета и сопровождавших его лиц там проживало еще человек двенадцать студентов из Турции. Все по национальности чеченцы, по возрасту совсем еще дети, лет по 18, с первого-второго курса, только единицы - со второго-третьего. Руководил ими, не могу сказать командовал, Руслан, борец - метра два ростом, косая сажень в плечах. Однажды в турецкой газете он обнаружил снимок похорон своей семьи. На войну студентов провожал весь город, жители собрали деньги, устроили банкет в лучшем ресторане. К сожалению, языковый барьер мешал выяснить подробности.
В этой смешанной чеченско-азербайджанско-украинской компании мы встретили Новый Год. В остальном наше скучное существование уютом не баловало. Как-то наш норвежский предшественник Сверре Мидтскау - резидент английской разведки в Осло в годы Мировой войны - удачно сравнил пребывание в сейнере, в плане частной жизни, с возможностями стриптизерки в ночном клубе. Через день забивался туалет, и тогда все один за одним, когда остальные притворялись спящими, бегали в ванную. Так мы прожили 7 - 8 дней, потом студенты неожиданно исчезли. На войне я с ними не встретился. Говорили, что в Ведено, в бою с российскими десантниками они почти все погибли.
На бывшей партийной базе отдыха, куда нас перевезли перед переходом через границу, мы повстречали еще одну группу турок. Те выглядели уже посолиднее: лет двадцати пяти-тридцати, одетые в отличие от студентов не в джинсы и ковбойские сапоги, а в полувоенные солидные ботинки. Утром дневальные по базе "азеры" были поражены, когда одна группа братвы выскочила босиком на снег и начала бить челом об лед на плацу, творя намаз, а другая, то есть мы, также босиком, устроила вокруг них пробежку. Несколько раз мы покидали базу, но перейти границу проводники-чеченцы так и не решились. После Нового Года, когда пал Грозный, азербайджано-дагестанская граница была перекрыта пятью кордонами федеральных войск. От дороги в поле, словно "линия Китченера" в англо-бурскую войну, через каждые пятьсот метров тянулись блиндажи, закопанные в землю БТР, проволочные заграждения. Оставался только путь через горные реки - вброд, рискуя отморозить гениталии. Мы были готовы рискнуть, но чеченцы и турки "обломились". То, что для нас было лишь очередной военной авантюрой и возможностью стяжать славу, для них составляло предмет жизни, в конце концов, это была их война. На базе к нам присоединилась вторая группа, пытавшаяся пройти через Абхазию, собственно, через контролируемый грузинами анклав в абхазской Сванетии. Попытка не удалась, помешало пустяковое недоразумение с норвежскими или шведскими наблюдателями от ООН. Пришлось возвращаться.
Группу, которая пыталась добраться через Грузию, повязали в аэропорту Тбилиси. Но полицейские, бывшие "мхедрионовцы", поверили орденским книжкам ребят, воевавших в Абхазии, свистнули "своего" таксиста, приказали везти в парламент. Один из охранников у входа оказался уже более компетентным, припомнил командира "Дмитрия с усами", доложил выше. По причине позднего времени Джаба (Иоселиани) гостей не принял, но выслал своих мордоворотов на иномарках отвезти ребят на базу "Мхедриони". В то время Тбилиси в территориальном и социальном отношении разделялся на две зоны: "светлую", в которой было электричество, и "темную", в которой оное отсутствовало. Штаб "Мхедриони" - реквизированный двухэтажный особняк за высоким забором, располагался в последней. Пришельцы долго сигналили, кричали, пока на балкон не выползла какая-то фигура и не начала в ответ потрясать автоматом. Наконец договорились. В честь гостей был спешно накрыт стол: чача, кабачковая икра, рыба в томатном соусе. В то время телефонная связь в Тбилиси была затруднена, и наши всю ночь звонили по знакомым бабам. Утром поехали к Джабе. Грузины были пьяны, но похмелиться не забыли. Сползли в машины, те не заводились, оказалось - нет бензина. Размахивая автоматом, тормознули кого-то проезжавшего мимо, конфисковали полведра бензина.
Тбилиси выглядел из окна машины как никогда живописно. В парках срезанные деревья, их растаскивают на топливо. Во дворах горят костры. На приезде украинцев "Мхедриони" неплохо поднялись. Останавливались у каждого бензовоза, пытались говорить по-украински: показывали на гостей - "украинули джари" (груз. украинские военные). Собирали со всех деньги и бензин. Джабы в парламенте еще не было. Вооруженный "сучкой" АКС-74У охранник смотрел телевизор. Наши заснули прямо на диванах. Минут через тридцать их начали будить. "Джаба, Джаба идет! Ребята, пройдите в эту комнату". На обратном пути вновь квартировали в темной части города. Хозяин, выпив чачи, раздобрел и позволил пострелять с балкона. Метров за сто пятьдесят, в освещенной части города, горели фонари. Унсовцы расстреляли несколько, прежде чем кто-то открыл ответный огонь во тьму. У хозяина дома было обычное для грузина оружие: АКМ, карабин образца 1938 г., малокалиберная винтовка. Пистолет - "иномарку" - он почему-то не показал. За праздничным столом "мхедрионовец" Ираклий сказал тост:
- Ребята, мы будем вас ждать. Когда сойдет снег - пойдем на Абхазию! - и подарил книгу "А зори здесь тихие".
Но снег в горах, как известно, лежит долго. Только осенью 1997 г. мы снова объявились в Абхазии, уже без "Мхедриони". В конце концов все добирались в Чечню через Россию. В блокаду это было значительно легче, чем после войны.
Владислав Дождь
Весь гарнизон "бессмертной крепости Бамут" (так это называлось на официальном языке дудаевцев) во главе с комендантом гордо именовался батальоном, и состоял (накануне падения "крепости") из 78 человек. Инженерно-строительные работы выполняли пленные русские солдаты срочной службы, последний списочный состав - 89 человек. К моему прибытию система обороны была уже создана и постоянно совершенствовалась. Основу ее составляли не какие-то шахтные ПУ, а обыкновенные ходы сообщения, протянувшиеся между Верхним и Нижним Бамутом. Длина их достигала нескольких километров, а перекрытых участков (в 3 - 4 наката) - многие сотни метров. Согласиться с утверждением российской пропаганды о том, что Бамут был уничтожен на 80%, можно лишь с учетом подвалов, которые и составят пресловутые 20% сохранившихся сооружений. Подвалы были капитальные, одно- и двухэтажные: они служили нам при бомбардировках лучшей защитой, чем хилые "блиндажи", в которых мы обитали.
К весне 1996 г. Бамут был пуст. Его население, кроме нас, состояло из одичавших котов, сбившихся в стаю, во главе которой стоял... пес Джек, о котором еще будет сказано. На вооружении гарнизона к моменту штурма находились 2 ПУ ПТУРС "Фагот", 2 станковых гранатомета АГС, 1 противотанковое орудие калибра 85 мм, 1 миномет калибра 82 мм, 1 автоматическая пушка, снятая с БМП-2 и переделанная в носимую однозарядную. Парк "танковых средств" состоял из двух "Нив" и двух УАЗов. Жемчужину "коллекции" составляла персональная "Нива" коменданта. Белая машина была расписана надписями "Police". Наверху красовались две мигалки и мегафон. Под ними щит с надписью "Военная Police". Был еще танк, но у него незадолго до моего прибытия при стрельбе разорвало орудие.
Гарнизон именовался батальоном, но в составе его я могу выделить из общей массы боевиков разве что "комендантский взвод" - 22 человека из числа окружения командира, с которыми он ел и спал, отдельно от прочих. Командир любил вести с нами интеллектуальные беседы, ибо говорить с остальными было буквально не о чем. Список требований к окружающему миру у рядового малолетки составлял: заиметь "шестисотый мерс" и "поиметь" Наташу Королеву (пользуясь случаем, хотелось бы предупредить певицу о существовании подобных намерений). Книг они не читали. Меня за знание взрывчатых веществ окрестили "физиком", напарника (неизвестно за что) - "химиком". Возможности "военно-учебного" воздействия на чеченцев весьма ограничены. Держалась вся эта "групень" благодаря прирожденным качествам командира. Есть такие вполне мирные с виду люди, которые, попадая - подчас случайно - на войну, обнаруживают, что родились именно для этого. Прежде наш командир воевал в Абхазии. Я тоже, но он посоветовал не распространяться об этом во избежание проблем с "кровниками", ибо кое-кого из чеченцев в Абхазии настигла-таки "меткая унсовская пуля".
Мне хотелось бы выразить признательность нашему командиру. Свой долг он выполнил, и нас, почти всех, оттуда вывел. Но не будем забегать вперед. В прессе принято много говорить о "тейпах", однако никакого отчетливого родового членения у боевиков я не заметил. Люди делились скорее на "группы по интересам". Большая часть боевиков - это малолетки из горских селений. Выглядели они весьма экзотично: американские камуфляжи, белые гольфы, соломенные шляпы с рекламой "Jupi"... Вооружены автоматами АК-74. У всех пистолеты. Особой популярностью пользовались АПС (до 3500 долларов США), меньшей ПМ, ТТ и револьверы "Наган". За все время я видел только один кавказский кинжал - у старика. Все остальные носят ножи "Рэмбо". Количество боезапаса на бойце самое разное: от двух до 30 (!) запасных магазинов. Патронами (просто так) не делятся. Из прочего оружия - отмечу две "личных" СВД командира: одну он всегда носил сам, другую доверил только нам, украинцам. Мы с ней никуда бы не сбежали, в отличие от местных. Подразделение не было спаяно. Между малолетками из-за пустяков возникали ссоры, все часто щелкали затворами. Систематическая боевая подготовка отсутствовала, но ввиду длительной практики чеченцы хорошо держались под огнем, и в составе подразделения были бойцы, вполне способные совершать простейшие тактические маневры. Несмотря на ограниченное воздействие цивилизации, а может, и благодаря этому, чеченский боевик поголовно держался очень "гонорово". Отношение к русским - традиционно презрительное. Переговоры ни с кем ниже генерала наш комендант не вел. Приведу один пример:
- Кто говорит?
- Генерал... Яковлев.
- А по имени-отчеству вас как? (Чеченцы очень вежливы в обращении).
- Григорий Семенович (условно).
- Педераст вы, Григорий Семенович.
Что удивительно, русские сносили и "переговаривали" дальше.
Следует отдать должное приверженности чеченцев обрядам ислама. Намаз даже под огнем, в окопах, они совершали пятикратно. Когда я впервые увидел, как они снимают куртки, обувь, все снаряжение, откладывают даже ножи, я подумал, что они собираются врукопашную (ибо такое намерение выражалось неоднократно). Тогда я тоже стал творить единственную известную мне молитву "Отче наш", чтобы Господь отвратил их от этого намерения. Знакомство с тяжелым пехотным оружием у чеченцев было весьма поверхностным. Ударная мощь "крепости" зиждилась на редкой способности командира точно наводить "Фагот". Еще со времен незабвенной срочной службы в "железной" дивизии я встречал весьма мало людей, обладающих этой способностью. С тех пор, как во время обстрела Бамута "Градом" удалось подбить одну из установок в момент ее перезарядки, нас беспокоила только авиация. Вероятно, русские "по проводкам" сообразили, что мы обладаем управляемым оружием. Как и везде, основную нагрузку подавления противника нес на себе РПГ-7. У чеченцев так же, как и в Абхазии, сложилось странное убеждение, что кумулятивные гранаты большого калибра являются осколочными. В комендантском взводе мы, украинцы, составили расчет РПГ. Всего за время моего присутствия федералы потеряли под Бамутом 2 танка и 3 БПМ. Борьбу с бронетехникой противника облегчало то, что на нас бросили "безактивки" - танки Т-80 без активной брони. Танки с активной броней, как водится, защищали штабы. Чисто случайно из ДШК удалось сбить один чрезмерно снизившийся СУ-24.
Как я сказал, допекали нас только авианалеты. Чеченцы опасались их, но сперва относились к бомбам с чисто восточным стоицизмом: "Услышишь - откатись туда, под дувал, попадет - не попадет..." Но очень скоро налеты стали предметом куда большего внимания. Средством ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения, связи) служил все тот же пес Джек. Многократно израненный во время прежних налетов, он научился определять опасность на слух. Пока Джек лежит, подняв ухо, все спокойны, но как только он бежит в убежище (обыкновенный подвал) - все бегут за ним. При этом выталкивают бедного пса наружу, чтобы следил за обстановкой. Пытались мы вести огонь и из единственного миномета. Как и все другие попытки обслуживать групповое оружие, это выглядело весьма красочно:
- Аллах акбар! - мину кидают в ствол. Я уже собираюсь добавить сакраментальное "Воистину акбар", когда обнаруживаю (на слух), что не совсем "акбар": накола нет. Пока мину вытряхивают из ствола, я на всякий случай отхожу.
- Кидай сильнее! - мину швыряют в ствол. Хлопок. Долгое ожидание разрыва.
- На Москву пошла...
Я проговариваюсь насчет вероятной причины: "А вы колпачок снимали?" - но тут же прикусываю язык. А вдруг они будут вытряхивать из ствола и вторую мину? Гранатами чеченцы глушили в реке рыбу. Минами и взрывчаткой не пользовались вовсе. Поэтому первоначально мои робкие попытки провести занятия были встречены без понимания. Но все переменилось. Как-то я заметил, что один джигит обматывает заряд тротила детонирующим шнуром и присоединяет к нему МУВ (натяжной взрыватель мгновенного действия), и вмешался... Чеченец воспринял новость о ДШ философски:
- За четыре секунды я уже буду далеко.
По сути, я был согласен с ним (очень далеко!), но все же настоял на том, чтобы дернуть за шнурок из укрытия...
Мин чеченцы имели массу и всяких. Среди них много МОН. Обычно они сбрасывали на них гирю, чтобы проверить действие. Я заминировал единственный сохранившийся мостик через реку (до этого мины не ставили год). Некоторые выражали свое неудовольствие: теперь им приходилось преодолевать реку вброд. Положение изменилось, когда на мине подорвался какой-то кацап.
Основным разведывательным средством для нас был телевизор на аккумуляторах. Из "Новостей" ОРТ мы узнавали много нового о себе, в том числе, что нас 800 - 1000 человек и где мы базируемся... Войсковая разведка с обеих сторон сводилась к тому, что мы согласно обоюдной договоренности спускались к реке, обменивались новостями, купались и расходились. Пропаганда много твердила об иностранных наемниках. Кроме нас двоих (не наемников!) пятеро наших были еще у Басаева, который их очень ценил. За все время я видел только одного "интернационалиста" - кабардинца. Но с ним произошла печальная история. Он задумал "дезертировать" (что значит дезертировать из такого сборища, я не знаю). Его поймали, "опустили" и поставили готовить пищу для пленных. Жил он возле Джека, когда его заставляли что-либо подавать, требовали мыть руки.
Бытовая брезгливость и чистоплотность чеченцев в военном быту весьма похвальны, если не доходят до абсурда. Так, группа потеряла троих уже когда "канали" из Бамута: они остановились на речке обмыть гениталии. Мы вовремя почуяли самолет и спрятались в кусты. После этого уважение к нам как знатокам военного дела со стороны чеченцев только возросло, но было уже поздно.
Отношение "прочих" чеченцев к боевикам лучше всего иллюстрирует тот факт, что даже хлеб они продавали боевикам за деньги. Основной базой снабжения для нас служили расположенные по соседству с Бамутом "погранцы". Они продавали боеприпасы, и даже оружие. Но драли безбожно. Популярный среди чеченцев АК-74 с полным "джентльменским набором" (подствольник, глушитель, оптический прицел) стоил ни много, ни мало 1600 долларов США. Меня удивляла такая точность калькуляции: вероятно сотня шла посреднику.
Никакой связи с вышестоящим командованием не существовало. Связь с соседними населенными пунктами поддерживали конные посыльные. Еще в батальоне имелись 2 радиостанции "Кобра". Они были захвачены в ходе успешного боя с "Витязем". Это элитное подразделение поразило всех совершенно "киношной" тактикой. Шли как каппелевцы в психическую атаку: в полный рост клином, с боков бронетехника. Потом на поле боя я насчитал до 20 убитых и тяжелораненых. Фурор у чеченцев вызвал офицерский бронежилет "Маркиз". Чеченский юноша начал палить в лежащего на земле раненого очередями из АПС. Тот пополз. Юноша за ним (малое пробивное действие и сумасшедшее рассеивание при стрельбе из АПС в автоматическом режиме известны). Потом чеченцы стреляли по бронежилету из АК, СВД, ПК, ДШК и, наконец, выбросили.
Обычно боевые порядки федеральных войск в наступлении строились следующим образом. Первая линия - "полугодовалые" солдаты срочной службы, вторая - "годовалые", за ними контрактники, следом офицеры. Контрактники внешне отличимы благодаря черным платкам и обнаженным торсам. Обычно они осуществляют функцию заградотряда и косят из ПК налево направо. Контрактников ненавидят, чеченцы берут их в плен весьма неохотно. К обычным "срочникам" отношение совсем другое. При мне в плену некоторые побывали по два раза, и я не видел, чтобы пленных били или издевались над ними иным образом. У пленного сразу смотрят канал ствола автомата. Если чистый:
- Иди, "Колян", бери свою лопату.
В бою федералы держатся по-разному. Каждому, кто воевал, известны "необъяснимые" (для цивильных) перепады в боеспособности. Чечня - не Абхазия, особо не окопаешься. Я видел даже бруствера из тел павших, которые сооружали оставшиеся в живых. При отступлении федералы бросают убитых, бывает раненых, всегда можно найти на поле боя "Осу" или "Шмель", но только не автомат. Вероятно, существует какой-то приказ об ответственности за утерю личного оружия, и он действует. (Я уже упоминал о беседе с генералом Яковлевым, она состоялась после того же боя с "Витязем" - чеченцы "торговали" двадцать убитых. Связь осуществлялась по коду 27-64.) Единственной наступательной операцией чеченцев при мне было нападение на позиции русских. Неделю продолжалась "разведка". Численность противника оценивали в роту. Когда наехали, оказалось, что не меньше батальона. Мы потеряли до 10 человек, потери федералов тогда оценили, как водится, в сто. Недостаток муштры ведет к тому, что чеченцы плохо адаптируются к быстрой смене обстановки. Помню, как они запаниковали ночью при виде "точечных огней" на автоматах "Витязей". Как же, видно, сколь много врагов и как они "окружают!" Я тогда сказал коменданту:
- Понимаю, что "лампочка Ильича" сюда не дошла! Но мы-то с вами цивилизованные люди, знаем, что такое электричество. Хотелось бы воздать должное простому русскому солдату.
Обычный "Колян" поддержал репутацию православного воинства своим страстотерпением. Собственно, "шестимесячники" взяли Ачхой-Мартан. Взяли за полчаса. Перед этим они полночи пробирались к центру села от дома к дому. Там под мечетью спали чеченцы - и все смылись. Изменение атмосферы вокруг Бамута мы почувствовали уже вечером в блиндаже. Ошибаются те, кто думает, что чеченцы говорят сплошь по-чеченски. Конечно, пресловутое генеральское "по радио слышна чистая русская речь" преувеличение, но количество русских слов вполне достаточно, чтобы уловить смысл разговора. Итак, мы "спали", а чеченцы сошлись на том, что пора "качать воздух". Утром мы побежали... Белая "Нива" и два УАЗа были уже под горой у речки, а в Бамуте все еще продолжался бой. Кого с кем? Мы сошлись во мнении, что "контрактники" перестреливаются со "срочниками". Говорят, такое случалось не раз. Мы остановились в пещерах и там "демобилизовались". Сдали оружие, командир выплатил нам деньги. Чего-чего, а денег хватало. Даже "опущенному" кабардинцу, когда того ранило при авианалете, и его верхом поволокли в горы, в госпитале передали с курьером энную сумму денег. Кабардинец, правда, предложил все деньги курьеру. Взамен попросил только, чтобы тот никому не говорил о его местонахождении. Комендант, по моим расчетам, располагал в Бамуте суммой миллиарда два российских рублей. Раздача Ельциным 100 миллионов рублей русским его нисколько не удивила. "Я могу десять таких помощей оказать". После Бамута сам командир и группа непримиримых, вместе с которой он "свалил", решили пробираться... в Крым. Километрах в сорока от пещер у моста через речку наши проводники остановились - "почувствовали засаду".
- Давайте вернемся, а завтра на конях переедем.
Но мы отказались. Трое чеченцев и нас двое перешли мост. В селе за рекой, как водится, у кого-то нашлись родственники, и нас свели с гор. В аэропорту Минеральные Воды в разорванных выше колена спортивных штанах я выглядел более чем подозрительно. Поэтому даже не удивился, когда на нас "наехала" милиция. Оказывается, в их крае за пребывание без разрешения было введено наказание - 10 суток ареста или 10 минимальных зарплат. Но в современной России, как некогда в государстве Хеттов, почти от всего можно откупиться. Милиция польстилась на мои четыреста долларов. Меня отвезли на вокзал, купили плацкартный билет до Киева и отпустили! Всего в боях за Бамут чеченцы потеряли 6 человек, включая тех троих в речке. Какие потери понесли УНСО в Чечне? Мне известны только два случая. Басаевцы убили какого-то выдающегося "контрактника" с невероятной татуировкой. Наш, тоже любитель этого дела, пошел посмотреть. В руинах его и накрыло авиабомбой, не смогли откопать.
О самом Бамуте остается добавить лишь несколько слов. Пса Джека убили после штурма, его шкуру в качестве военного трофея повез куда-то на родину, то ли в Рязань, то ли в Воронеж, какой-то предприимчивый контрактник. После захвата Бамута русскими на инженерном фугасе значительной мощности подорвалась КШМ (командно-штабная машина) их командира батальона. Да, перед бегством из Бамута все запасы мин и взрывчатки были превращены мною в фугасы большой мощности, чтобы добро не пропало. Но если кого-то разрывает бомба, то это уже его проблемы, а не того, кто ее ставил. К слову, безжалостно убитый победителями Джек перед этим отбил у саперов их ученую овчарку. Говорят, у нее был выводок прекрасных щенков. Жизнь продолжается!
Обобщать опыт войны в Чечне занятие неблагодарное. Если я сунусь с тем, что собрал, в серьезные военные учреждения, меня посчитают идиотом. Людей, которые там сидят и их систему военного образования спасает только то, что воевать им самим не приходится.
Обсудите
