Танк приезжал каждый день. Только-только прекращалась жара и можно было улечься поудобнее на разломанных коробках из-под консервов - он был тут как тут. Грохот гусениц слышался еще от двенадцатой школы, и всю свою дорогу до разрушенной хлебопекарни он готовился к своему вечернему представлению…
Экипажу это порядком надоело, но выезд на позицию всегда приносил оживление и возможность поболтать, сидя на броне и глядя сверху-вниз на пехоту. Для Василия и Олега войной это заварушка не казалась. Так, очередная стрельба черножопых, делящих мандарины и мимозу. Их первый танк подорвался в самом начале нижнего гумистинского моста в первые же дни. Командование погнало их вперед, заверив, что тупые абхазцы побегут при одном только виде "железного коня". Все что от них требовалось - пройти мост, доехать то здания турбазы и прикрывать пехоту с БМП на пути в Новый Афон. После этого еще неделя-другая - и можно ехать домой, а там пусть аборигены сами занимаются "резьбой по дереву".
Погоды стояли "как в Сочи". Командование обещало дом или любую квартиру на выбор, если останутся служить. С едой и выпивкой проблем не было, да и какие могли быть проблемы, когда в брошенных домах стояли бочки вина и чачи, а по дворам носились озверевшие куры и индюшки. Правду говорили Василию об этом крае: каждый пятый дом машины не имел. Дома были красивые, с большими верандами и ухоженными дворами. У многих стояли плетеные домики с непроизносимым названием, где внутри висели копченые сыры и мясо. Гвардейцы смеялись над его нежеланием брать чужое.
''Бери, кацо! Это все наше, все, что они украли у нас!'' Было неловко, да и понятие "советского офицера", привитое в Казанском ТВУ, все еще напоминало о себе. А дома осталась семья, живущая в коммуналке с общим туалетом, да и то на птичьих правах. За жилье не платили уже второй месяц, потому что переводы на Украину не шли, а передать деньги было не с кем.
Василий хорошо знал, что земля это грузинская, и абхазцы переселились сюда из Турции, а потом при Горбачеве начали качать свои права. Грузия, Украина и Россия построили им все санатории, дороги, порты, а они решили с турками объединиться теперь, и отнять у таких, как он и его семья, возможность отдохнуть на берегу Черного моря. Нет, жить здесь он не хотел, но вот дачку иметь где-нибудь на берегу в районе Маяка было бы неплохо. Лене с детьми пошло б на пользу провести у моря летние месяцы.
Хорошо Олегу: ни жены, ни детей. Сегодня здесь, через месяц в Африку едет братским народам помогать. Там-то хоть доллары платят, не то, что здесь - лари с рублями вперемешку. Да и те придется либо в гривны, либо в марки переводить: рубль дома не в ходу.
- Давай-ка, женись здесь на местной хохлушке - будем к тебе в гости ходить, вино научим делать! Будешь у нас главным танкистом! Генералом станешь! - предлагали Олегу местные ребята-грузины из роты техобеспечения.
Веселые хлопцы, всегда готовы помочь, и по-русски все говорят неплохо. "Таких бы побольше, и можно остаться" - думал Олег, но после того, как столкнулся со сванами в ресторане на набережной, где пекли вкусные, дымом пахнущие пироги с сыром, понял - это те, кто здесь останется. Бородатые, одетые в черное, обвешанные оружием - они заняли почти весь второй этаж ресторана, куда Олега с Василием провел официант. Около взвода сванов были уже хорошо поддатые и громко говорили на непонятном гортанном языке. Олег уже мог немного общаться по-грузински (сразу после окончания Хмельницкого ТВУ в 1988 попал служить в Вазиани), но тут он не мог разобрать ни слова. Двое особенно диких в открытую уставились на них, продолжая громко, почти крича, объяснять что-то остальным.
Официант принес пироги, копченое мясо, тарелку со всякой зеленью и кувшин красного вина. Зелень они не ели - "козлы что ли?" шутил Василий. Официант не успел отойти, как двое сванов подскочили к столу: ''Русский свинья жрать хочит?''
- Мы не русские, - украинцы, - спокойно сказал Василий, показывая на желто-блакитную нашивку. - Мы танкисты. На танке ездим, абхазцев стреляем. Ардзинба, бух! Бух! - дополнил Василий, неуверенный, что сваны его поняли.
- Хохол? - переспросил бородатый.
- Хохол, - подтвердил, морщась, Василий.
- Хохол, русак, абхаз -твой маму …! - заорал сван, выхватывая из-за пояся наган времен первой мировой. И продолжая кричать что-то нечленораздельное, он пнул ногой стол, опрокидывая тарелки и кувшин. Вино растеклось по полу.
- Жри, свинья! Пол кушай! - он попытался пригнуть голову Василия, ухватив его за волосы, но тот смог вывернуться, и теперь они стояли друг напротив друга. Олег подскочил тоже, и увидел, как все сваны поднялись и взяли оружие на изготовку. У двоих были охотничьи ружья. Остальные держали Калашниковы. На полу лежало два РПГ, РПК, "Шмель", несколько "Ос", цинки с патронами и ящик кумулятивных снарядов с уже привинченными запалами.
''Зачем им весь этот боекомплект в центре города на набережной?'' - подумал Олег. - ''Еще и запалы присоединили, чурки недорезанные!''
…Сваны продолжали орать все вместе теперь, но стрелять - не стреляли. Оружия у Олега с Василием не было - не разрешали контрактникам ходить по городу с автоматами; пистолеты свои они уже давно продали: дочке Василия нужно было дефицитное лекарство, а отнимать они еще не научились. Вот и стояли теперь на втором этаже ресторана с видом на набережную, на полу, залитом вином с кусками сыра, мяса и веточками зелени.
- Уходи, бистро, ты, - пожилой сван положил руку на наган кричащему бандиту. - Мой сын, наш брат убил абхаз. Твой русский оружия имел. Иди свой танк.
Василий с Олегом начали пятиться к лестнице. Олег чуть не поскользнулся на размазанном по полу хачапури. Внизу лестницы их ждал официант со счетом - платить пришлось за весь заказ (за спиной официанта стояли двое местных с автоматами).
Наверху смеялись пьяные сваны.
'' Сюда бы моих десять снарядов…''
Лето, август…
…Коньяк, шампанское, шоколадные конфеты, голландская ветчина в овальных банках… Конфеты сплавились в один шоколадный блин, банки вздулись, коньяк и шампанское почти кипят. Воды нет. Хлеба тоже. За насыпью тихи-тихо журчит обмелевшая Гумиста, но туда нельзя - там танк. Прямо у моста разбитый склад. Говорят, там была аппаратура, телевизоры, вещи, посуда. Когда шли бои, какие-то дельцы вывозили все это в сторону Гудаут. На грузовиках. Молодцы, не боялись. Все что осталось - коньяк, шампанское, шоколадные конфеты, голландская ветчина. Отличная диета!
От устья Гумисты до верхнего моста во второй половине августа оборону держало не более сотни человек. Кто-то приходил на день-два. Потом уходил. Расписание было только у танка: каждый вечер, когда не жарко, приехать и пострелять по школе, позициям, турбазе. Десять выстрелов.
Они решили перейти реку по трубе, вдоль моста. Если встать в три ночи, подогнать снаряжение чтобы не болталось, попрыгать чтобы не звенело, взять воду, то к четырем можно быть на той стороне. Можно быть и насовсем в другой стороне к четырем часам.
На троих взяли одну ''Муху'', один РПГ с тремя выстрелами, у каждого по автомату, гранаты. Один подствольник. Десять выстрелов к нему.
Сколько он ни ездил по этой дороге - никогда не обращал внимания на трубу. Почти метр в диаметре - она идет чуть ниже моста. Если сидеть в кустах на другой стороне, то можно бросать камни в людей, идущих по этой трубе. Причем, когда первый упадет, следующий камень собьет очередного любопытного: деться-то им некуда - до моста не допрыгнешь, а речка внизу - одно название. Камни.
Но если вы перешли, и один из вас пробрался до двухэтажного дома, где на втором этаже размещена пулеметная точка, другой окопается у опоры моста, а третий спрячется на мосту за разбитым колесом предыдущего танка, то к шести вечера вы услышите шум гусениц нашего трудяги. Точно по расписанию…
Олега все еще трясло. ''Суки, твари черножопые, мы тут за них воюем, учим этих блядей техникой управлять… Я их самих в следующий раз на позиции накрою, пусть только объявятся!''
- Эти не объявятся. Это второй эшелон. Ребята город чистят: дома, магазины, склады. Но пристрелят тебя на спор, если захотят. И ничего им не будет. Уйдут к себе в горы, и ищи их. Да искать-то кому?
Василий чистил прицел. Для себя он давно уже решил больше по городу без местных не ходить. Пошел из-за Олега и чуть не вляпался. Глупо погибать, когда осталось меньше месяца до окончания контракта. Занять и оформить дом долго не займет. Котик Кварацхелия обещал помочь. Это ему он отдал два Макарова: свой и Олега, и продолжал подкидывать ему патроны. Котик работал в Черноморце и в обмен на пистолеты достал Василию ящик витаминов Б-12 для больной дочери. Иногда они встречались теперь, и у Котика в машине всегда находилась бутылка водки или коньяка с закуской. Он, в общем-то, парень неплохой, да и к славянам относится нормально. Говорит, что вся эта грязь понаехала сюда из Сванетии и Менгрелии, и к грузинам они имеют такое же отношение, как русские к китайцам.
''Вот увидишь, Васо, покончим с Ардзинбой и его шайкой, прогоним эту деревенщину назад в горы, поставим абхазов на свое место - пусть растят нам чай, мандарины, табак, кукурузу, и все будет, как и было. Не забывай кто у власти - Батоно Шеварнадзе. Его даже на западе Седым Лисом зовут. Это - наша земля, грузинская. Мы здесь говорим, кто и что будет делать''. Котик связи имел везде, и все его знали. Даже Каркарашвили обнимался и целовался с ним при встрече. Котик знал о чем говорил.
- Время, Олег. Поехали - постреляем. Не забудь, когда вернемся, найти механиков и сказать им проверить батареи и зажигание: что-то стартуем плохо. Залазь, у меня еще коньяк остался.
Время шло медленно. Вода давно кончилась. Интересно было смотреть на бегущих на позиции людей: они были на расстоянии 20-30 метров, перебегая Бзыбское Шоссе со стороны хлебопекарни. Большей частью это были группы из трех-четырех человек, меняющих посты вдоль реки. Вот проскочил пулеметный расчет. Братья славяне с желто-голубыми нашивками. Это понятно, УНО-УНСО под командованием Колчинского. А вот снайпер с СВД, так тот без нашивок, но с майорскими погонами. Охотник что ли?
Вспомнился совковый анекдот:
Пишет сынок хохол мамаше своей: ''Попал служить в дикую страну. Кругом одни горы и абхазы.''
Мать отвечает: ''Не плачь, сынок, два года быстро пройдут. А когда будешь домой ехать - захвати пару шкурок абхазов на воротник.''
Где же танк? Заглох что ли? Уже двенадцать часов ждем. Панама ''украшена'' кусками проволоки и обсыпана битым бетоном. Ствол прикрыт кусками асфальта. Лучше всех тому, кто внизу, под мостом. Как там гранатометчик? Прямо над ним торчит ствол пулемета, изредка поплевывающий короткими очередями. План прост: танк приползет, он его долбанет справа в стык башни и корпуса ''Мухой'', и это сигнал для залпа РПГ слева. После чего работает подствольник, пару гранат, в два автомата прикрывают отход гранатометчика. Уходят под мост, с нашей стороны начинают их прикрывать огнем, переходят речку, и они дома, а танк - нет! Чего только не приходится делать, чтобы испортить танку расписание.
Танк завелся, тяжело, правда, но почти по расписанию. Люди сидевшие в нем не понимали, что ему надо быть на условленном месте вовремя, и для этого они должны вовремя заряжать его батареи и проводить техобслуживание. Танк спешил, ему надо было стрелять. Неважно куда, но лучше чтобы попадать во что-то, что может разлететься на куски или взорваться чем-то красным и теплым.
Танк был создан для этого и он был неуязвим в своей графитовой броне, наполненный красивыми масляными, блестящими снарядами.
Танк спешил, потому что он знал, что он болен, может даже умирает. Он хотел быть вовремя.
Лязг гусениц становился все сильнее. Время. Теперь надо ползти по канаве справа от дороги и подпустить танк на 50-70 метров. Раздвинуть ''Муху'', взвести ее, встать на одно колено и - бзззз! Лети, муха! За несколько таких пришлось русскому десантнику отдать инструментальную панель от ''шестерки''. Хорошо, что теперь в Абхазии нет проблем с запчастями. А вот и… Что такое?..
Танк заглох. Олег пнул педаль газа, и со злости треснул кулаком по приборной панели. ''Механики, мать вашу! А если бы сегодня надо было идти на Гудауту?! Тогда что - нашли бы батареи?''
Танк обступили человек двадцать молодых солдат. Все в белых майках, с полотенцами на шеях. Они приехали покупаться, позагарать. Дать возможность местным и контрактникам закончить эту заварушку. В конце концов, местные во всем и виноваты: распустили абхазов, дали им возможность создать свой полувоенный полк, открыть школы на абхазском (Иосиф Виссарионович не дурак был, когда позакрывал все эти нацменьшинственные школы в 1938. Понимал, что народ легче уничтожить, подчинить, когда он говорит на языке хозяев). Вот теперь пускай идут сами и лазят по горам за этими полудикими псами, которые и письменности своей никогда не имели.
Танк заглох. Может, он сам умер? Как бы то ни было, теперь надо ползти вперед еще метров 100. Это значит, что надо пересечь дорогу, по которой идут и возвращаются с позиций кекельско-хохляцкие боевики. Вот повезло. Подъехал грузовик, из которого высыпало человек двадцать молодых солдат в белых маечках с полотенцами. Прибыли принять солнечные ванны, наверное. Хорошо, что хоть автоматы с собой не взяли: Сабчота Абхазети. Кого здесь бояться? Переполз. Подполз. Раздвинул. Взвел. Увидел гранатометчика. Прицелился. Щелк. Бывает. Еще раз. Сука, десантник: подсунул списанную ''Муху''! А гранатометчик ждет выстрел, он же не знает, что ''Муха'' не полетит. Надо ему помочь. Встать на колено и крикнуть: ''Стреляй!''.
Снаряд прошел над башней. Белые маечки упали в пыль. У танка потекло масло. Батарея была в порядке, просто масло вытекло через изношенную прокладку.
Танк еще будет жить до 16-го марта 1993 года.
Обсудите
