ArtOfWar. Днестрянский Иван. На каком ты теперь берегу Днестра, Бессарабия?

О, как безжалостен круговорот времен!

Им ни один из всех узлов не разрешен.

Но, в сердце чьем-нибудь едва заметив рану,

Уж рану новую ему готовит он.

Омар Хайям

НА КАКОМ ТЫ ТЕПЕРЬ БЕРЕГУ ДНЕСТРА, БЕССАРАБИЯ?

Часть 1. Исторический пролог.

Глава 1. Преданья старины глубокой, или сказание о том, что бывает, если Государю сверх меры надуться, и за двумя зайцами погнаться.

Нет, конечно же, Бессарабия остается на привычном месте, в междуречье рек Днестра и Прута. Речь пойдет о других аспектах бессарабской проблемы, типичной для всех спорных регионов, за обладание которыми идет борьба двух или более государств. Впрочем, в исторической науке есть мнение, что первоначально Бессарабией (Басарабией) назывались земли к юго-востоку от прорезающей Южные Карпаты реки Олт, на окраине так называемой Мунтении (Валахии), позднее превратившейся в Румынию.

Во времена турецкого владычества, когда все южное и восточное Прикарпатье было объединено под властью Оттоманской Порты, турецкий протекторат Валахия постепенно получил ряд привилегий по сравнению с неспокойной и мятежной Молдовой. Особенно усилилась эта тенденция после поражения русской армии императора Петра 1 и молдавских волонтеров (добровольцев) Д. Кантемира в 1711 году под Станилештами. Россия была вынуждена вернуть Турции Азов и срыть свою новую крепость Таганрог, а Турция приступила к укреплению своих крепостей на Днестре, нижнем Дунае, Черноморском побережье и созданию между ними оборонительного предполья против русской экспансии. В качестве одной из важных мер султана предусматривалось, что население пограничья должно было стать лояльным к Стамбулу.

По этой причине валашские (мунтянские, басарабские) бояре получили от Порты во владение множество новых земель в междуречье Прута и Днестра. Они то и перенесли на свои новые земли топоним "Бессарабия", первоначально ассоциировавшийся с другим регионом. С тех же времен, то есть с 18 века в Бессарабии широко распространилась фамилия Мунтяну, или Мунтян.

Обретшая в 1862 году независимость Румыния вместе с заказанной её создателями ориентацией на Западные страны, получила в политическое наследство валашские претензии на объединение всего романоязычного населения Карпат и Прикарпатья, на создание "Великой Румынии - наследницы Рима". Но ослабевшая Турция к тому времени подрастеряла награбленные в 15-17 веках земли. Бессарабия с 1812 года перешла под власть Российской Империи, а романоязычная Буковина ещё раньше - с 1774 года вошла в состав Австро-Венгрии. Обе христианские империи были сильны, и тоже претендовали на объединение под их скипетрами всех и вся. На Балканах столкнулись интересы нескольких могучих держав, между которыми пытались проложить себе путь малые княжества и народы.

Российский император Александр 1 определенно мечтал об установлении русско-турецкой границы по Дунаю. С такой амбициозной целью и велась русско-турецкая война 1806-1812 гг. Именно такие директивы и пожелания посылались из Петербурга в войска.

Вероятно, что в отдаленные времена начала Х1Х века, государь император и его ближайшие советники руководствовались только собственными великодержавными амбициями и соображениями удобства защиты новой границы. Судьбы малых народов (да и своего собственного) ими во внимание не принимались. Но все же это было разумное и правильное требование. Потому что река Дунай была важнейшей этнической границей на Балканах, разделяющей романоязычные области Валахию и Молдову, расположенные на её северном берегу с Сербией и Болгарией, лежащими на южном. При захвате Россией всего северного Подунавья, романоязычные земли воссоединялись.

По этой причине такого исхода войны желала значительная часть валашского и молдавского боярства. Быть приобщенными к огромному русскому рынку, оказаться на линии снабжения могущественной армии, рвущейся на Царьград, да ещё изжить многовековой раскол своего народа, - что могло быть лучше? Бояре валили на поклон императору Александру 1 толпами.

А император и его главнокомандующие подкачали. Посланные в Средиземное море к турецким берегам русские эскадры Сенявина, Игнатова, Барятинского, Салтыкова, одержав ряд побед (высадка десанта на остров Тенедос, Дарданельское и Афонское сражения), были затем захвачены британцами или оставлены экипажами в разных средиземноморских портах.

Так, в августе 1808 года эскадра Сенявина (девять кораблей и один фрегат) была захвачена англичанами в Лиссабоне. В проливе Ла-Манш англичане захватили фрегат "Спешный" с грузом золота для Средиземноморской эскадры. Фрегат "Венус" укрылся от англичан в Палермо и был сдан неаполитанскому королю. Остальные суда русского средиземноморского флота укрылись во французских портах (эскадра Барятинского - в Тулоне, эскадра Салтыкова - в Триесте и Венеции). Корабли и суда были сданы на "хранение" французам, а команды сухим путем вернулись в Россию.

Такова была расплата за тяжелое поражение под Аустерлицем, понесенное 2 декабря 1805 г. М.И. Кутузовым, и за другие неудачи русской армии в войне с французами, которые вынудили Россию к заключению союзных отношений с Наполеоном (Тильзитский мир 1807, "встреча трех императоров" в 1808), повлекших ухудшение отношений с Англией. Союзник Бонапарт возвращать русские корабли императору Александру, разумеется, не собирался. Временные договорные отношения между Францией и Россией быстро ухудшались, скатываясь к новой войне.

Александр 1 "подсластил себе пилюлю" с помощью тайных переговоров и заключил с Наполеоном секретный договор от 30 сентября 1808 года в Эрфурте, по которому Франция соглашалась на вхождение в состав Российской империи Молдовы и Валахии на юге, давала ей свободу действий против Швеции на севере, а Россия взамен признавала сюзеренитет Франции над Испанией.

После этого император Александр "отыгрался" на враждебной Швеции. Несмотря на то, что боеспособный русский корабельный флот на Балтике остался в числе всего лишь 9 кораблей, 7 фрегатов и 25 малых судов (не считая гребных галер), скандинавам в 1808-1809 гг. был учинен изрядный погром. К России была присоединена Финляндия. Русские отряды перешли Ботнический залив и шарили в окрестностях Стокгольма. Но с точки зрения большой политики и большой европейской войны все было не так гладко. Судьбы Европы и миллионов квадратных километров земли решались на южных театрах. И двухлетнее увязание России на второстепенном севере было кое-кому ой как выгодно... Настолько выгодно, что аналогичные тайные переговоры и Финская карта были впоследствии разыграны ещё раз в 1939-1940 гг., уже гитлеровской Германией, перед новой гигантской войной. Те же Франция и Англия ей подыграли, а русский Иван-дурак, вновь возглавляемый совершенно чуждым ему по духу и непомерно амбициозным правителем, снова купился...

Как известно, за двумя зайцами, за одним на дальнем севере, а другим - на крайнем юге, погонишься, рискуешь какого-то из них не поймать. Так оно и вышло. Турция была слаба как никогда. Русские отряды оперировали по всем Балканам, не подходя к Царьграду-Стамбулу только по причине своей малочисленности. Резервов-то не было. Их поглотили наполеоновские войны и третья русско-шведская война. Смертельная удавка, которую наложил было на турецкие порты и проливы русский флот, использована не была. Наоборот, после Тильзитского мира с Францией, в августе 1807 года с Турцией было заключено перемирие на не слишком комфортных для победительницы-России условиях.

Уходить с Балкан после того, как Сербия перешла под русский протекторат, подтверждать турецкий суверенитет над ней под голое обещание с турецкой стороны не вводить в дунайские княжества свои войска? Это было политическое поражение с душком предательства сербов и болгар. Потеря средиземноморских эскадр и жертвы армии в первых удачных кампаниях 1806-1807 гг. оказались напрасны.

В 1809 году война возобновилась, но на этот раз боевые действия против турок, получивших денежные субсидии от Англии, приняли ожесточенный и затяжной характер. Страшному разгрому подверглась Сербия. Все же к 1811 году вновь обрисовалась крупная победа русского оружия.

Между тем, к началу этого года отношения России и Франции настолько обострились, что для усиления русских сил на западной границе государь Александр 1 повелел главнокомандующему балканской армией графу Н. Каменскому II отправить пять дивизий за Днестр, а с остальными войсками ограничиться обороной занятых крепостей. Вместе с тем Н. Каменскому предписывалось поспешить с заключением мира, но с непременным условием "признания границы по Дунаю и исполнения прежних требований наших". Во исполнение этих повелений Главнокомандующий, поставленный в трудное положение, оценив обстановку и действуя в Суворовских канонах военного искусства, предложил не обороняться, а повести решительное наступление за Балканы. 31 января 1811 года, не дожидаясь утверждения императором своих предложений, Н Каменский нанес первый удар, разгромив турецкий авангард у Ловчи, и захватил этот пункт.

Но план Главнокомандующего Каменского так и не был утвержден. Вместо этого, в марте 1811 г. он был вызван в Петербург и назначен начальником 2-й запасной армии. Чтоб неповадно было давать предложения, не совпадающие с мыслями гениального императора. Для командующего, всего полгода назад (26.08.1810 г.) одержавшего блестящую победу при Батине и освободившего от османов множество городов - это был моральный удар. Да и здоровье у графа неожиданно подкачало, как это часто бывало в ходе подлых придворных интриг. Он умер по дороге в Одессе 4 мая 1811 года. Дунайская армия была вверена генералу от инфантерии М.И. Кутузову. Это назначение вскоре обернулось для России худо.

Глава 2. Рущукский перелом в том виде, как его 100 лет спустя изучал Манштейн, после чего в голове будущего фельдмаршала засела навязчивая мысль об утраченных победах, а в России так ничего и не поняли.

Длительное бездействие Кутузова убедило турецкого визиря Ахмет-бея в слабости русской армии, а потому он решился начать наступление к Рущуку (Русе), овладеть этой крепостью, перейти Дунай и окончательно разбить русских. В то же время вторая турецкая армия, собранная у Софии, должна была переправиться через Дунай около Видина и вторгнуться в Валахию. Соединившись, турки предполагали наступать на Бухарест и далее на Фокшаны.

22 июня 1811 года визирь атаковал Кутузова у Рущука, но потерпел поражение и отступил к заранее укрепленной позиции у с. Кадыкёй. Несмотря на одержанную победу, Кутузов по надуманным соображениям остановил преследование противника, не осадил и не атаковал Кадыкей, для чего имел благоприятную возможность. Ведь после утраты турками инициативы можно было использовать перевес русской артиллерии (имелось 114 орудий против 78 у Ахмет-бея). Риск непредвиденных обстоятельств не был чрезмерно велик. Ведь за спиной нового главнокомандующего был взятый его предшественником, графом Н. Каменским, и твердо удерживавшийся русскими Рущук. Но вместо этого Кутузов... разрушил укрепления Рущука и переправил все свои войска на северный берег Дуная.

До настоящего времени ура-патриотические российские историки как-то сбивчиво и невнятно рассказывают об этом маневре полководца. Оно и понятно. Потому что они расхвалили такой же его пассивный маневр с отвратительным использованием русской артиллерии у Бородино (из-за чего перевес на Бородинском поле получили пушки Наполеона) и оставлением Москвы. Два таких "гениальных маневра" подряд плюс Аустерлиц - это уже не военное искусство. А если рядом с военным советом в Филях припомнить военный совет под Измаилом, на котором Кутузов высказывался за снятие осады не солоно хлебавши (что и произошло бы, не прибудь Суворов, поставивший склочников, интриганов и дристунов на положенное им место), то вся военная карьера Кутузова начинает смахивать на недосмотр тайной канцелярии.

Гораздо правильнее оценил события под Рущуком Наполеон Бонапарт, не замедливший послать султану поздравление с победой. И Александр 1, хоть и не равнялся в стратегии и тактике со своим французским коллегой, тоже оценил их правильно, отписав Кутузову яростное письмо с упреками. Однако М.И. Кутузов сохранил свою должность и царское расположение, что свидетельствует об исключительной придворной цепкости Михаила Илларионовича, его недюжинном умении гасить царственный гнев.

Для оправдания Рущукской несуразицы впоследствии была выдумана теория о том, что Кутузов таким образом сознательно заманивал турок на северный берег Дуная, рассчитывая их там окружить, что ему с блеском и удалось. Но это было не так. Потому что турки Ахмет-бея начали переправу через Дунай в районе Слободзеи только 24 августа, через два месяца после Рущукского боя. Переправа интенсивно продолжалась до 2 сентября. За это долгое время вторая турецкая армия Исмаил-бея так и не смогла переправиться через Дунай у Видина, где им противостоял решительный генерал-лейтенант А.П.Засс (командующий отдельным отрядом, а затем 4-м корпусом русской Дунайской армии. По условиям обстановки его корпус дейстовал атономно). Все Кутузовские предусмотрительность и оглядка оказались, на поверку, неадекватными страхами, приведшими к длительной утрате русскими инициативы. В 1812 году аналогичная ситуация повторилась: корпус П.Х. Витгенштейна в упорных боях не только не пропустил наполеоновские войска Макдональда и Удино на Петербург, но отбил захваченный ими Полоцк, в то время как обороняемой главными силами армии Москве оказалась уготована участь Рущука...

А в 1811 году Кутузова, распылившего свои силы в попытке обезопасить себя по всему нижнему течению Дуная, спасло лишь то, что визирь тоже действовал нерешительно. Он не атаковал своими 36 тысячами янычар 10-тысячный отряд Михаила Илларионовича. То есть, турки, как и ранее Наполеон (под Аустерлицем), обманули русского полководца с местом и временем своего главного удара. Но в отличие от Наполеона, они потеряли победу. Главной причиной этого было не развитие османами инициативы. Этот момент через 100 лет прочно "усек" немецкий офицер фон Манштейн.

Впавшего в столбняк Главнокомандующего русской армией спасли его генералы и офицеры, среди которых особенно выделялись генерал Марков и полковник Энгельгарт. По их инициативе русская армия успела притянуть к себе отряд генерала Эссена, стоявший на реке Олт и другие отряды. Сознавая близость катастрофы, в которую он практически вверг свою армию, Кутузов, превысив данные ему императором полномочия, подписывает приказы о выдвижении на помощь 9-й и 15-й дивизий, (ранее отобранных Александром 1 у прежнего главкома - Н.Каменского), собственной волей распоряжаясь ими.

С прибытием 1 сентября 9-й дивизии силы Кутузова возросли до 25 тысяч, и теперь он сам обложил укрепленный турецкий лагерь, устроив линию редутов, примыкавшую флангами к Дунаю. После чего Кутузов... опять ничего не делает целый месяц, выжидая результатов боев, которые с 17 сентября вновь развязал Исмаил-бей, атакующий войска генерала Засса, чтобы открыть себе путь к Журже.

Засс вновь устоял. Турки не пробились, но и не бездействовали. В результате очередной неподвижности русских к 27 сентября армия Исмаил-Бея подготовилась к переправе через Дунай у Лом-Паланки, где собрано было много судов. Новую трудность бездеятельного и безвольного Главнокомандующего героически преодолел полковник Энгельгарт, в ночь на 27 сентября уничтоживший турецкие суда. Генералы вновь приступили к Кутузову, настойчиво требуя освятить сановным повелением их замыслы.

1 октября отряд генерала Маркова (5 тыс. пехоты, 2,5 конницы и 38 орудий), переправился на правый берег Дуная и 2 октября, на рассвете, внезапно атаковал остававшиеся там турецкие войска, которые, поддавшись паническому страху, бежали частью в Рущук, частью к Разграду. Вслед за тем Марков, выставив на правом берегу, значительно возвышающимся над левым, свои батареи, стал громить лагерь визиря. 3 октября русская дунайская флотилия окончательно прервала сообщения окруженных турок.

К этому моменту почти три с половиной месяца прошло с даты Рущукского дела, а на три с половиной месяца на войне вперед не видно. Не мог Кутузов предвидеть того, что ему впоследствии приписали. Он на Аустерлицком поле на два часа вперед ничего не предвидел, а тут такой орлиный взор на три с половиной месяца вперед. Не было этого взора. Вместо него были постоянные пассивность и оглядки, создавшие очень неприятное положение, с трудом исправленное Марковым, Зассом, Энгельгартом. И после достигнутого успеха ситуация долгое время продолжала оставаться шаткой, а действия победоносных русских войск под командованием М.И. Кутузова - пассивными и медлительными. Вторая оттоманская армия Исмаил-бея продолжала представлять собой угрозу до конца ноября. Окруженные каптулировали лишь в начале декабря. Заключение мира с Турцией также чрезвычайно затянулось. В это время на западных границах уже собирал силы для удара Наполеон. Дунайская армия к началу французского наступления на помощь другим русским армиям уже не успевала...

Победу под Рущуком и Слободзеей утратили обе армии, обе страны. Но звездное время Оттоманской Порты давно ушло. Турки потеряли частную победу, имевшую для них лишь оборонительное значение. А русские не достигли победы стратегической. Возможность обладания Балканами и Черноморскими проливами, возможность стать Великой средиземноморской империей была утеряна навсегда. Это было величайшее поражение не только России. Это был крах судеб христианских народов Балкан, как славянских, так и романоязычных. Балканы остались яблоком раздора нескольких сверхдержав, балканские границы надолго сохранили режущий судьбы народов произвольный характер, обусловленный мощными внешними воздействиями, а не этнической картой и древней историей региона.

Ко времени Рущука и близкого уже Бородино Русская армия все ещё была по духу Екатерининской и Суворовской. Многие её офицеры и генералы принадлежали к последнему поколению младороссов, взращенных во времена Петровского и Екатерининского величия. Но старшее поколение мудрых командующих уже ушло. В земле лежали Потемкин, Суворов, оба Каменских. За ненадобностью был выброшен в отставку Ушаков. На их места пришли те, кто не одерживая громких побед делал свою карьеру. Те, кто был серыми мышами в прошлых кампаниях, мишенями для едких насмешек Суворова и звучного Ушаковского мата.

Таков, вопреки неимоверно расхвалившим его придворной, а затем советской традиции, был и М.И. Кутузов. Не был он любимым учеником А.В.Суворова. Достаточно открыть монографии и первоисточники, чтобы увидеть рядом с именем Суворова в его последних кампаниях имена Каменского и Багратиона при ноле сведений о близости Кутузова к генералиссимусу. При штурме Измаила Кутузов командовал не одной из трех колонн, как нас учили в школе, а одной из девяти (шестой). И перед приездом Суворова голосовал за снятие осады. Дать этому "боевому" генералу меньше власти Суворов просто не мог. Везде, где только можно, Кутузов уклонялся от боя, но каждую победу своих генералов и офицеров умело использовал для роста собственного реноме, как вышло с успехом 6-й колонны при штурме Измаила и разгромом Ахмет-бея под Слободзеей. А в случае поражения у него всегда виноваты были другие. Например, под Аустерлицем - австрийцы. Но, позвольте, Суворов с австрийцами хорошо ладил и прекрасно воевал в целом ряде победных сражений, в том числе против французских войск. Кутузову же этого было не дано.

Возможно, то была беда Кутузова, а не вина. Молодым генералом получить одна за другой две пули в голову - от такого любой храбрец начнет креститься и прятаться. Но он не оставил службу, прилежно рос в чинах, постепенно так приблизившись к императору, что ни одно из проигранных им крупных сражений, ни один из многочисленных актов проявленной им некомпетентности не смог его потопить. А потом вступил в силу излюбленный нашей историографией принцип - "победителей не судят". Голоса тех, кто пытался говорить об огромных издержках армии и страны от непоследовательного ведения и нерешительного затягивания военных кампаний, о непропорционально больших потерях русских войск в европейских войнах, - были прочно заглушены громом победных барабанов и литавр.

Не случилось в то время и мудрого императора, который поставил бы препону начавшемуся потоку бездарей, интриганов, льстецов. На троне был амбициозный и недальновидный Александр 1, начавший свою тронную речь за здравие и с обещанием жить "по заветам великой бабки нашей Екатерины", а закончивший свое правление за полный упокой екатерининской эпохи, под гром пушек на Сенатской площади.

Помимо всего прочего, очень любопытным представляется сравнение секретного договора от 30 сентября 1808 года, который заключили в Эрфурте Россия и Франция, с секретными протоколами к советско-германскому соглашению 1939 года, называемому пактом Молотова-Риббентропа. Такое сравнение в нашей исторической литературе никем не проводилось. Между тем, даже беглым взглядом видны аналогии, приведшие к провалу обоих секретных соглашений и эфемерности полученных благодаря ним выгод. Царская, а потом советская Россия праздновали ограниченные успехи на Севере и Юге, но проморгали западное направление, открывшееся для удара врага. Оба раза на юге сложилась ситуация, которая не позволяла расширить полученные там приобретения. Кулуарная подачка никогда не станет подлинной победой. Об этом забыли и царь, и генеральный секретарь. Дверь на Балканы, уже почти распахнутая, с грохотом захлопнулась для России навсегда.

Внешне помпезное и вроде бы полное великих свершений правление Александра 1 доныне является одним из темных пятен нашей истории, и это не случайно. Романовский царствующий дом не хотел показывать подданным правду о зачинателе собственной деградации. Не хотел говорить о том, почему внутренние и внешние государственные проблемы, которые Петр 1 и Екатерина П решали походя, начали решаться ценой чудовищных народных жертв и невероятных растрат госказны.

А советские историки, открывшие было правду о подлинных причинах восстания Декабристов и возникновения трагической лирики Лермонтова "Печально я гляжу на наше поколенье, его грядущее и пусто и темно..." тут же плотно захлопнули эти страницы, чтобы не указывать на аналогию правлений Александра 1 и И.В. Сталина. Ведь тогда пришлось бы ещё основательнее подорвать веру в мудрость "вождя народов". Потому что И.В. Сталин во внешней политике и военном строительстве повторил все основные ошибки Романовых 120-130 летней давности. А во внутренней, - дополнил их ещё более ужасными собственными.

Поэтому вся предъявленная народу аналогия закончилась сопоставлением двух Отечественных войн, произведенной с многочисленными искажениями и купюрами, с перевиранием роли исторических фигур и неуклюжим сокрытием правды о преступлении под Бородино, когда армия, достойная победы, была обездвижена и бездарно подставлена под мясорубку ураганного артиллерийского наступления, которое вел Наполеон Бонапарт. М.И. Кутузов, устроивший эту трагедию, не дрогнул тут же совершить и вторую - оставление Москвы. Вопреки заявлениям придворных и последующих партийных историков, бедное население из города никуда не ушло. Ему некуда было уйти, да и запасов провианта бедняки не имели. В результате после освобождения Москвы на улицах города было собрано 12 тысяч трупов. В столичных госпиталях были переколоты французами или погибли от огня тысячи невывезенных раненых. А в округе и губерниях трупы вообще никто не считал.

Ныне известный героический образ Кутузова был сформирован во время Великой Отечественной войны 1941-1945 вопреки мнениям множества его авторитетных современников, командующих и генералов русской армии. Но полугодовое отступление Красной армии почти до самой Москвы заставило вспомнить о войне 1812 года. Времени изобретать новые героико-патриотические саги не было, довоенная трескотня разваливалась на глазах, и советские идеологи вынуждены были подновить царские "зады".

Конечно, эта ложная концепция работала на патриотический подъём, и в этом смысле была необходима, но была у неё и другая сторона, заключающаяся в оправдывании цезаристских устремлений предателя русской революции Сталина, бездарных командиров и несоразмерных жертв, принесенных страной и народом на алтарь Победы.

Прочно закрепилась оценка Бородино как победы русского оружия. Между тем трудно объяснять парадокс, при котором отступившая с огромными потерями армия, затем еще оставившая столицу, считается победительницей. Для участников боя такого противоречия не было: почти все русские генералы считали Бородино серьезным поражением. Парадокс появился только в 1839 году, когда Николай I решил разыграть боевые действия в годовщину Бородина. Как и при современных инсценировках, все было обставлено как победа русской армии.

Но если вокруг этого парадокса ведутся серьезные споры и скрещивается множество копий, то отрицательная роль М.И Кутузова и Александра 1, которую они сыграли в судьбе румынского и молдавского народов, фактически заложив "мину замедленного действия" на юго-западных границах империи, совсем неизвестна. Между тем, этот тандем из непоследовательного, но амбициозного самодержца и нерешительного главнокомандующего был одним из плачевнейших в нашей истории.

Александр 1 Романов и его придворный полководец М.И. Кутузов вполне заслужили называться Аустерлицко-драповицкими, флототопскими, москвопожарскими и полумолдавскими. Об аспектах, связанных с их последним прозвищем наша следующая глава.

Глава 3. Геополитическая мина замедленного действия.

Турки наконец-то согласились на мир. Но первоначальное требование императора Александра 1 об установлении новой границы по реке Дунай (кстати, выполнимое, если бы подольше прожил генералиссимус А.В. Суворов или Бог дал больше здоровья генералу Н. Каменскому, или же если бы императору Александру вдруг взбрело в голову назначить главкомом генерала Маркова) не было выполнено. Граница прошла по реке Прут. К России была присоединена одна только Бессарабия. Молдова была в очередной раз расколота. О преодолении более длительного раскола Молдовы и Валахии теперь говорить вовсе не приходилось.

С мая 1812 по май 1813 года продолжалось действие так называемой протемизии, объявленной в Бессарабии адмиралом Чичаговым в соответствии с Бухарестским мирным договором. В течение одного года после установления новой границы молдавские землевладельцы и крестьяне могли продавать и обменивать дома и участки земли, для того чтобы соединить имущество и семьи на том берегу Прута, какой каждый себе выберет для жительства. Однако многие бояре, продолжавшие ориентироваться на Оттоманскую Порту, считали заключенный в Бухаресте мир непрочным, протемизией не воспользовались и препятствовали в этом своим крестьянам. Поэтому последний день протемизии превратился в день плача молдавского народа, прощания с родственниками и друзьями.

С высоты лет заметно, что присоединение к России одной только Бессарабии - это был не годный результат, доставивший самой России, а затем её преемнику - СССР большие проблемы. Ещё большие несчастья достались на долю Молдовы и её народа. Новая граница рассекла землю былого княжества почти пополам. Она породила глубокое народное недовольство. Навсегда обиженными остались и валашские бояре. В дни Отечественной войны 1812 года они подали турецкому султану множество жалоб на русские притеснения, надеясь склонить его на новую войну с ослабленной Наполеоновским вторжением Россией, вернуть свои былые вотчины. Создались условия для возвышения Валахии (будущей Румынии) и превращения её в своеобразную геополитическую пробку, препятствующую движению России на Балканы. Для этого Турции всего лишь надо было продолжить старую политику валашских привилегий, а мудрым европейским политикам эту линию поддержать. Создание коалиции западных держав и Турции в Крымской войне против России в 1853-1856 гг., завершившейся поражением последней и переустройством отношений и границ в Юго-восточной Европе обозначило торжество этого политического вектора.

В 1877-1878 гг., в связи с очередной Русско-Турецкой войной, в недавно получившей независимость Румынии снова оживляются надежды на воссоединение всех романоязычных карпатских земель. Румынская верхушка вновь разделилась на два лагеря: тех, кто ставил на победу Турции и ревизию мирного договора 1812 года, и тех, кто ставил на победу России с тем, чтобы объединиться в составе Российской империи. Вторых было значительно меньше. Уже видно было, что Россия потеряла свой былой напор. Но на крупную победу Турции трезвым людям рассчитывать тоже не приходилось. Поэтому Румыния вступила в войну на стороне России. Итогами стали новая победа, новое вмешательство Западных держав, и новое подтверждение границы по реке Прут и Килийскому гирлу Дуная. Исправить ошибки, совершенные императором Александром 1 и главнокомандующим русской Дунайской армией М.И. Кутузовым оказалось невозможно.

Судорожно вздохнул в Бухаресте Эминеску: "Итак... Бессарабия ушла... не нашелся один среди нас, который осудил бы потерю святой земли родины..."

Уже не за горами была Первая мировая война, в которой Румыния долго будет думать, на чьей стороне выступить, и опять решит быть на стороне России. Но на этот раз победы не случилось. Мировая война развалила Турецкую и Австро-венгерскую империи. Казалось, необратимо рухнула империя Российская, и для чудом вывернувшейся из мировой бойни Румынии представился шанс аннексировать Бессарабию, что и было сделано в 1918 году. Румыния, в прошлом неоднократная союзница царской России и советская Россия впервые столкнулись врагами.

Справедливости ради, скажем, это был совсем не случайный поворот. Симпатии к России угасали в Румынии на протяжении всего Х1Х века, по мере того, как румыны наблюдали длительную импотентность царской политики на Балканах, постепенно приходя к выводу о том, что им надо идти к другим союзникам, другим путем.

Румыния, ранее уже получившая по решению Парижского конгресса половину молдавских земель между Карпатами и рекой Прут, возвысилась ещё больше. Ей по итогам Первой мировой войны оказалась отведена важная роль в "санитарном кодоне" против распространения русской революции. Теперь к ней была присоединена и бывшая венгерская Трансильвания, прародина румын и молдаван, откуда они переселялись за Южные и Восточные Карпаты.

Более того, рассматривая события ХХ века, можно прийти к новому выводу о том, что ключевой страной созданного Антантой санитарного кодона против СССР была именно Румыния, а не Польша, вокруг которой концентрировал внимание И.В. Сталин.

Дорога через Польшу всегда была для России дорогой в никуда. Потому что за Польшей располагались сильные европейские страны. Это был фактор настолько очевидный, что прямолинейная чингисхановская идея собраться в поход и быстренько "дойти до последнего моря" в умах русских царей и последующих правителей советского периода никогда не возникала. Даже сверхамбициозный И. Сталин был вынужден рассчитывать больше на внутренний распад европейских стран, чем на свою военную силу.

Польша была удобным плацдармом для нападения на СССР, и против неё следовало строить стратегическую оборону. А вот за Румынией скрывались практически единокровные Сербия и Болгария, т.е. территории, контроль над которыми можно было захватить и удерживать долгое время. Возможным было это и в отношении Греции. Соответственно как раз Румыния, а не Польша должна была лежать на линии советского стратегического наступления. Во-первых, по названной причине, во-вторых, потому, что коммуникации вероятного противника на балканском направлении были бы наиболее растянуты, и, в-третьих, потому, что из этого региона вероятный противник получал значительную часть нефтепродуктов.

Но складывалось удивительное впечатление, что ни Советский Союз, ни Антанта этого не понимают. Первым прозрел Гитлер. Его рецепт войны против СССР был настолько же прост и эффективен, насколько прост и глуп был сталинский (он же древний александровский) рецепт. Германия готовилась к удару из Польши и стратегической обороне в Румынии. План поначалу блестяще удался, а потом Гитлеру, как и Наполеону, не хватило ресурсов.

Вскоре после Второй Мировой войны прозреют и новые враги - бывшие союзники СССР. В результате их тонкой политики и новых советских ошибок Румыния и Югославия займут весьма специфические места в соцлагере. Чаушистская Румыния по-прежнему исправно будет исполнять роль пробки, не дающей восточному гиганту вовсю развернуться на Балканах. Граница между братской, но своевольной Румынией и Советской Молдавией останется на крепком замке, к большому огорчению молдаван и румын по обе стороны оной. Вернемся же в Румынию, в 1918-1940 годы.

Глава 4. Внутриполитические последствия эффекта обманутого ожидания

Казалось, цель объединения романоязычного населения в более-менее адекватных границах Румынией практически достигнута. Но пути истории неисповедимы. Быстро началось усиление и возвышение незаконнорожденного наследника царской России - СССР. Геополитическое противостояние между царской Россией, Турцией и Европой перешло в противостояние между советской Россией, Румынией и Европой, расколотой на два амбициозных блока: англо-французский и германо-итальянский. Обстановка складывалась такая, что ни высшее руководство Румынии, ни её рядовые граждане так и не поверили в то, что Бессарабию можно надолго удержать.

Кроме того, бессарабский молдавский менталитет все же был несколько иной, чем румынский. Сказывалась иная история этого края. А внутренняя политика Румынии была не настолько совершенна, чтобы это учесть. Вместо братской сдержанности возникли элементы мещанского презрения и даже полного непризнания всего молдавского. Вся совокупная история Молдовы и Валахии была объявлена румынской и только румынской историей. Знаменитый молдавский господарь Штефан чел Маре стал румынским господарем. Сверху над этими тонкостями менталитета и перекосами официальной истории схватились в борьбе коммунистическая и буржуазная идеологии. Румыния двадцатых-тридцатых годов двадцатого века катилась к фашизму.

Все это вылилось в своеобразную и крайне неприятную политику, проводимую румынами в Бессарабии в 1918-1940 гг. На словах молдаване стали полноправными румынами. Но на деле они превратились в румын второго сорта. Вновь обретенная "святая земля родины" вместо усилий к её развитию хищнически эксплуатировалась. Подавляющее большинство сколько-нибудь крупных чиновников были насаждены в Бессарабию из исконно румынских областей. Вели они себя по отношению к народу безобразно, и с легкостью сбежали, когда в 1940 году СССР предъявил Румынии ультиматум.

Уже 10 июля 1920 года Ион Пеливан, депутат и сенатор румынского Парламента, выступил с обращением к своим румынским коллегам о жестоких притеснениях бессарабцев: "Назначьте парламентское расследование, выберите самых честных людей, самых опытных, самых преданных румынским интересам и докажите, что Бессарабия дорога вам и мила, что Бессарабия - не колония негров Африки, где может обогащаться каждый авантюрист, явившийся с родины-матери".

К 1937 году доля Бессарабской промышленности в промышленном производстве Румынии сократилась с 6,6% до 1,7%. Митрополит Гурие ностальгически вспоминал: "Жизнь в Бессарабии и жизнь людей вообще при русской царской оккупации была, с точки зрения экономической и материальной, легкой и цветущей. В то же время царила большая свобода и полная личная безопасность для всех, кто не занимался ирредентизмом (румынским унионизмом) или деятельностью других политических и социальных движений".

В 1940 году контроль над Бессарабией восстановил СССР. Была образована Молдавская Советская Социалистическая Республика. Грубо и поспешно были начаты социалистические преобразования, сопровождавшиеся репрессиями в отношении социально неблагонадежных элементов и целых слоев населения.

В 1941 году последовала румынская "реконкиста". Бухарест, присоединившийся к фашистскому нашествию, ненадолго восстановил свое владычество над спорной территорией. При отсутствии даже тени иллюзий на удержание Бессарабии, румынская политика в ней стала ещё более грабительской. От голода и болезней за три года румынской оккупации в Молдавии погибли около 200 тысяч граждан. Были вывезены в Бугские лагеря и истреблены десятки тысяч евреев. За время своего короткого господства румынские оккупанты сняли и вывезли в Румынию рельсы с 200 (из 840) километров железнодорожных путей МССР, взорвали 322 моста, вырубили 30 тысяч гектаров садов и виноградников. Захватчики уничтожили 76% жилого фонда города Кишинева, 71% Оргеева, 70% Бендер. Они разрушили 350 из 427 больничных учреждений. Это была оккупация "святой земли родины" в полном смысле этого жестокого слова. Но наивно было бы ждать, что эта глупая и бессовестная румынская политика прибавит населению Бессарабии вечной любви к социализму и СССР.

После освобождения Молдавии в августе 1944 года советской, сталинской властью было совершено множество актов произвола, которые лишь до поры до времени были обильно замазаны накачиванием в Молдавскую СССР материальных благ и ресурсов. Активно создавалась национальная интеллигенция, которая из-за идеологических и социальных ошибок массово пополнялась казнокрадами, истериками, ханжами. Для большинства рожденных после войны молдаван рассказы стариков о нищете при румынах стали пустым звуком. Зато они как губка впитывали антисоветский самиздат.

Да, молдавский народ стал жить лучше. Но своих прежних обид, а тем более чаяний, он не забыл. Дела Румынии и её народа были московским политикам тем более безразличны. Но для многих молдаван жители западной, румынской Молдовы были близкими и желанными людьми, с которыми они давно были разлучены.

Близорукой советской властью уже была проведена новая, раздражающая молдаван граница с Советской Украиной, только до поры до времени иллюзорная и чисто административная. Уже были подготовлены для молдавского народа лжепастыри, готовые ради своих амбиций и обогащения использовать чувствительные струны молдавской души.

Часть П. Советский узел.

Глава 5. Почему взрыв, а не постепенный переход?

К 1989 году позиции Союзного центра, подорванные Горбачевской "перестройкой" сильно пошатнулись. Поднял голову старый румыно-молдавский унионизм. Вот тут-то из засохших бутонов и высыпались ядовитые ягодки произвольного, внеисторического национально-территориального деления Союза ССР. Присоединение в августе 1940 года к спорному бессарабскому региону нескольких левобережных приднестровских районов из состава Украины увеличило цену вопроса "воссоединения всех румын" и подлило масла в огонь.

Подавляющая часть населения оказавшихся в МССР районов и городов МАССР, либо чисто русская, либо сильно русифицированная жить в Румынии не хотела. А судьба их к рубежу 90-х годов все более решалась не в Москве, а в Кишиневе.

По всей вероятности, без промышленной и административной базы этого "довеска" просоветская и ориентированная на Россию оппозиция в Молдавской ССР похныкала бы и сдохла тут же, после проигрыша ею ситуации в Кишиневе. Но в присутствии "огрызка" МАССР, суждено было случиться по-другому. Оппозиция нашла себе пристанище, в котором смогла отбиться и дождаться нового изменения ситуации.

Межреспубликанская граница устоялась не сразу. В ноябре 1940 года граница между МССР и УССР снова была изменена. Это произошло после того, как немецкое население Юга Бессарабии (около 100 тыс. чел.) и Северной Буковины (около 14 тыс. чел.) было репатриировано в Германию. На освободившихся территориях организовывались совхозы, куда приглашалось население с Украины. Были инициированы изменения, которые мотивировались тем, что в населённых пунктах, переданных из состава МАССР и освобожденной Бессарабии в Украинскую ССР, преобладало украинское население, а в пределах Молдавской ССР остались пункты с преобладанием населения молдавского.

Конечно же, это было не совсем так. По всей видимости, подлинная причина была в том, что к освоению и советизации бессарабской территории посчитали нужным напрямую подключить партийные и административные ресурсы Украины. В результате к Украинской ССР отошёл 61 населённый пункт с населением 55 тыс. человек (46 населённых пунктов Бендерского уезда, 1 населённый пункт Кагульского уезда, 14 населённых пунктов бывших районов МАССР). К Молдавской ССР отошли 96 населённых пунктов с населением 203 тыс. человек (76 населённых пунктов Хотинского уезда, 6 -- Измаильского и 14 Аккерманского уездов). После войны территориальный вопрос поднимался вновь, но был окончательно закрыт в связи с необходимостью включения Украинской ССР в качестве субъекта в систему международных договоров по Дунаю.

Так или иначе, спустя 50 лет выявилось, что установившаяся пропорция молдавских и немолдавских районов оказалась близкой к эффективной гремучей смеси для детонации гражданской войны. Не окажись в составе получившей независимость Республики Молдова нескольких районов МАССР, Приднестровский вооруженный конфликт не состоялся бы, как лишенный базиса. С другой стороны, не уйди Южная Бессарабия в Украину, русско-украинский и Болгарско-гагаузский факторы увеличились бы в пределах Молдовы настолько, что румыно-молдавские националисты и унионисты оказались бы вынужденными к большей сдержанности, и конфликт мог не дойти до опасной вооруженной фазы.

Да и вообще, Республика Молдова, имея в этом случае территорию площадью не 33, а 48 тыс. кв. км, выход к Черному морю и Дунаю оказалась бы несравнимо более живучей, что сильно ослабило бы унионистские спекуляции. Ведь одним из их источников было мнение о невозможности независимого существования крохотной, лишенной выхода к каким бы то ни было международным путям советской Молдавии.

Равным образом в народе не было должного понимания сущности современной государственной границы, которая по аналогии с неприятными реалиями советского периода воспринималась почти как "железный занавес". Сама мысль о её передвижении подняла в населении бурю эйфории и страха, между тем как это были явно преувеличенные ожидания. Эту инерцию общественного сознания с успехом использовали негодные партийные функционеры, выходцы из растущих мафиозных структур, прочие проходимцы и радикалы. Они набирали люмпенов для хулиганских выходок, делали конфронтационные политические заявления и провокации, пугая этим людей, вместо того, чтобы им что-то объяснять. Так они получили возможность управлять общественной ситуацией.

Будь в 1989-1992 г. на обоих берегах Днестра больше адекватного представления о будущем и меньше страха о настоящем, никто не слушал бы лидеров все более обособляющихся сторон: Мирчу Снегура и Игоря Смирнова. Их уход из большой политики был бы быстрым и безболезненным. За ними последовало бы множество напиравших на них политических радикалов. Они вынуждены были бы вернуться на свои кухни, чтобы изливать остатки своей неудовлетворенности за бутылкой водки или молдавского вина (что кому больше нравится). Увы, история сослагательного наклонения не имеет.

Ослабленная к тому времени Румыния, едва пережившая потрясения античаушистского переворота и начавшиеся буржуазно-демократические преобразования, была готова принять лишь относительно спокойное воссоединение, и совсем не горела желанием вместе с Молдавией приобрести новые общественные проблемы. То есть, приднестровская проблема была непосильным бременем не только для Молдовы, но и для Румынии. По счастью, в Бухаресте возобладал трезвый взгляд на вещи.

Но приз все же был велик. Поэтому в ходе завязавшегося Приднестровского вооруженного конфликта 19 июня 1992 года молдавскими силами была предпринята попытка овладения правобережным анклавом ПМР - городом Бендеры. Если бы это удалось, то мог быть открыт политический и юридический путь к униру с признанием старой границы Румынии периода 1918-1940 гг. по реке Днестр.

Путь этот был не простым, но возможным. Однако упорное вооруженное сопротивление в Бендерах и последовавшее вскоре изменение позиции Российской Федерации по Приднестровскому конфликту выявили его иллюзорность. Румыно-молдавские унионисты потерпели поражение. Молдове было суждено начать свое омраченное гражданской войной, усеченное, но независимое существование.

Глава 6. Упущенные в советское время возможности национально-территориального урегулирования.

Излагаемые по данному вопросу мысли носят предположительный и альтернативный характер по отношению к той новейшей истории, какую мы получили.

В принципе ясно, что перед романоязычным населением Карпат и Прикарпатья стоит важная историческая задача объединения. Так же понятно, что положительное или отрицательное отношение к России и её преемнику - СССР развивалось в Румынии и Молдове в зависимости от тех положительных или отрицательных моментов, которые русская и советская политика привносили в решение национальной задачи.

Это чрезвычайно важный и долговременный фактор. В данном случае он осложнен тем, что не только Россией, но и Румынией задача объединения решается неудовлетворительно: путем искажения истории, принижения всего молдавского, поглощения остатков молдавской государственности. Ни о какой политической или хотя бы культурной автономии молдаван в составе Румынии речь не идет. Бредовая фраза "исконно румынские земли" постоянно применяемая бухарестскими кликушами в отношении Буковины, Бессарабии, и даже Побужья, вызывает неприятие у большей части населения этих территорий. Даже свое вступление в Евросоюз Румыния использует с прежней целью ползучей аннексии, выдавая румынские паспорта жителям Молдовы, Черновицкой и Одесской областей Украины. Эти регионы находятся в состоянии глубокой экономической депрессии, что делает такую паспортизацию соблазнительной. По сути, Румыния продолжает действовать как некая мини- или квази- империя, причем не в лучшем, а в худшем смысле этого слова, вопреки европейским декларациям, хартиям и законам.

Советская и постсоветская общественная и историческая наука признавала и признает необходимость решения задач национального объединения как для самой России, так и для Германии, Италии, то есть стран, являвшихся в наших учебниках классическими примерами феодальной раздробленности эпохи средневековья. К войнам за объединение советская историография в целом относилась положительно.

6.1 Польский пример.

Однако в случае более близкого примера борьбы поляков за национальные единство и независимость частная русско-польская неприязнь в Х1Х и ХХ веках постоянно заслоняла собой этот общий национально-демократический принцип. В конечном итоге взвешенный подход, признающий необходимость существования польского государства в его исторических границах, возобладал. Но поляки и доныне не очень-то верят, что воссоздание большой Польши в 1944-1945 годах было глубоко осознанным Москвой актом, позволяющим надеяться на переосмысление советской (российской) внешней политики.

На берегах Вислы бытует мнение, что новая Польша своим существованием обязана прежде всего гарантиям, предоставленным ей Западными странами и тому давлению, которое они оказали на Советскую Россию. Это спорное мнение опирается не только на факты, которые каждой стороной трактуются по-разному, но ещё и на разницу методов исторического анализа проблемы. Поляки лучше нас видят преемственность внешней политики царской, советской и новой России, в то время как наше сознание в некоторой степени разорвано методом так называемого формационного (ступенчатого) анализа, свойственного глубоко и некритически усвоенному нами марксизму.

Марксистскими общественными науками весьма произвольно предполагалось, что царская Россия - это одно, а Советская - совершенно другое. Точно так же в первое десятилетие "революционных" преобразований, сопровождавших крах СССР и создание новой, буржуазно-демократической и олигархической России, происходило некритическое отрицание всего социалистического и советского. Но это отрицание не отменило и не могло отменить действия долговременных объективных факторов и тенденций, сопровождающих тысячелетнее бытие российского государства.

Среди этих факторов буквально от начала времен (с 1Х-Х вв.) были такие, что вели к столкновению России и Польши, а затем к попыткам поглощения меньшего, оказавшегося зажатым в узких европейских границах соседа, более крупным, сумевшим опереться на ресурсы Урала и Сибири. Действия этих факторов поляки боятся, и долго ещё будут бояться, учитывая инерцию массового российского сознания. Отсюда маловразумительные и неоправданные на наш взгляд польские экивоки в поддержку саакашвилистской Грузии, поддержка антирусских элементов на Украине и т.п.

Как очередную попытку поглощения Советской Россией восприняли поляки революционную советско-польскую войну 1920 года. Да и мы должны понимать, что победа Красной Армии в 1920 году привела бы к утрате Польшей обретенной в 1918 году независимости и обращению её в положение одной из республик СССР. Действия советского правительства в этой войне были не только действиями революционного правительства. Они были ещё и типичными действиями имперской метрополии, подавляющей на своей окраине национальный мятеж.

С другой стороны, предшествовавшее наступлению РККА движение войск Пилсудского на Киев и левый берег Днепра тоже было неоправданным, и могло спровоцировать только ту реакцию революционной Москвы, которую и спровоцировало. В этом движении обнажился тот факт, что сама Польша в течение длительного исторического периода была не только жертвой, но и агрессором.

Сотни лет под мощным германским давлением Польша буквально сдвигалась на восток, теряя свои территории на Западе, и одновременно пытаясь поглотить Украину и даже пограничные с последней чисто русские области. Этот сдвиг достиг огромных и трудно поправимых размеров, перекосив судьбы польского и украинского народов, вынуждая Россию действовать против поляков огнем и мечом. Потеряв значительную часть древнего ядра своего государства, оттесненная немцами от берегов Балтики Польша оказалась зажата на крохотном пятачке у Вислы, а все остальное были вновь приобретенные древнерусские и украинские земли, куда постоянно мигрировало польское население. Такое положение дел означало увеличение внутренних проблем и внешних сил, направленных против польского государства, и оно закономерно ослабело, сделавшись вассалом более сильных держав, а потом и вовсе подверглось разделу. Заложником этого процесса оказалась и новая Польша Пилсудского.

Такое положение вещей означало именно то, что случилось в истории: подлинное возрождение Польши могло стать возможным только при условии крупнейшего поражения Германии в войне с Россией, которое отбросило бы немцев за Одер и вернуло захваченные ими земли Польше. Взамен Польша утрачивала исторически не принадлежащие ей украинские и русские земли.

Эта геополитическая операция усилила и консолидировала польское государство. Его границы приобрели естественный географический характер. Показательно, что с падением социализма в Восточной Европе Польша, при калейдоскопической смене её границ в прошлом, не испытала новых потрясений, и её границы в долгой перспективе вполне устойчивы. Спокойствие на польских границах выгодно и её восточным соседям. Все остальное - детали.

Так насколько осознанным со стороны руководства СССР было это мудрое решение держав антигитлеровской коалиции? Тут мы становимся перед очевидной вещью: эта успешная схема урегулирования отношений с соседями более нигде руководством СССР не применялась. Почему? Неужели более не имелось сходных проблем и возможностей?

6.2. Румыно-молдавская параллель.

На самом деле проблема, во многом аналогичная польской, имелась. На юго-западной окраине европейской части страны граница России, а затем Союза СССР заступила на территорию средневекового княжества Молдова, на землю, которая в 1918-1940 гг. с одобрения стран-участниц Версальских соглашений 1918-1919 гг. была оккупирована близкородственной Молдове Румынией. Существенной разницей было лишь то, что в отличие от польской нации румыно-молдавский этнос исторически имел два ядра формирования своей государственности - Валахию (будущая Румыния) и Молдову.

Подобно полякам, стремившимся изжить последствия неоднократных разделов Польши, румыны и молдаване решали задачу национального объединения. И подобно польскому, романоязычный этнос сдвигался под давлением венгров и немцев-австрияков на юг и восток, к рекам Дунай и Днестр. Дунай романоязычные переселенцы сколько-нибудь массово не пересекли. А Днестр, являвшийся менее значительной водной преградой, за которой к тому же не было близких врагов (татарский Крым был далеко, и на рубеже последней четверти ХУ111 в. русские вообще свернули ему шею), они перешли. В междуречье Днестра и Буга, в той его холмистой части, которая покрыта отрогами подольской возвышенности, появилось много молдавских сел.

Наподобие польского варианта, даже на четверть века ранее открылась возможность стабилизации границ романского этноса благодаря распаду Австро-Венгрии. Этот шаг был уже сделан, и не Советским Союзом. Румыния получила Трансильванию. Оставались неурегулированными восточные границы романоязычного этноса. И тут Румыния обратилась в агрессора, совершив ту же ошибку, что Польша Пилсудского. Даже если допустить, что аннексия Бессарабии была в какой-то степени обоснованной, то ничем не оправданное покушение Румынии на Транснистрию (славянские земли между реками Днестр и Буг) в ходе второй Мировой войны было явным.

Некоторая разница заключалась в том, что в отличие от Польши, которая пала первой жертвой мировой войны, Румыния сама была членом фашистского блока. И это не только не затрудняло, а наоборот, облегчало задачу СССР, если бы его вождь Иосиф Сталин и советское правительство захотели урегулировать границы и отношения в юго-восточной Европе по Польскому сценарию. Румыния просто обязана была стать мишенью для таранного удара советского возмездия. Рев советских пушек в Бухаресте и вой входящих в пике над его правительственными кварталами Петляковых, раздавшийся после того, как румынская армия вместе с гитлеровцами дошла до Волги, был бы принят во всем мире с пониманием. Этим раз и навсегда была бы свернута шея румынскому шовинизму и ещё раз открыт путь к установлению нормальных, естественных границ на подступах к Балканам.

То есть, надо было решительно нокаутировать румынский правящий класс, после чего подумать либо о создании единого романского государства, либо о восстановлении древней Молдовы, раз уж история румын, как и у немцев, имела два государственных ядра.

Но этого не произошло. Вместо этого последовало слабовольное советско-румынское соглашение 1944 года, которым Румыния была прощена и даже стала союзником СССР, обратив свои войска на Запад, против агонизирующих Венгрии и Третьего Рейха. Это соглашение чем-то напоминает русско-турецкое перемирие 1807 года, когда Россия обязалась больше не воевать и отвести свои войска, а Турция не вводить свои силы обратно. Оба этих соглашения были нарушены. Первое в 1809, с ужаснейшим разгромом Сербии. Сербы назвали это русским предательством. Такое же мнение можно услышать и от болгар. Второе было нарушено в 1989-1992, с попыткой разгрома румыно-молдавскими унионистами Приднестровья. Приднестровцы назовут это точно так же - русским предательством. В обоих случаях эти соглашения привели к уменьшению влияния России в регионе.

Молдавская проблема в отличие от польской так и не была решена. Германская (раздел побежденной Германии) - создана с точностью до наоборот.

Тут становятся очевидны непоследовательность подходов советского правительства к прочному обустройству послевоенной границы СССР и отсутствие должного пересмотра принципов и понятий внешней политики. В новом послевоенном мире, где следовало бы действовать демократичнее и шире, многое продолжало решаться "по царски" и узкопрагматично, твердо (что хорошо), но со скрытыми издержками, которые долго игнорировались, накапливались, а потом взорвались (что плохо). Это, к сожалению, не удивительно, учитывая отсутствие в СССР и современной России высокой политической культуры и должного внимания к урокам истории. Виноваты, конечно, и пресловутые "амеры", упорно прессовавшие и провоцировавшие Москву, но на них всё не спишешь.

6.3 Упущенные возможности румыно-молдавского урегулирования.

Рассмотрим возможности, которые имелись бы в случае иного хода регионального исторического процесса в результате отказа от услуг Бухарестских заговорщиков и полного разгрома советскими войсками Румынии.

Прежде всего, можно было оставить Румынию и её границы приблизительно в том виде, который есть сегодня. Конечно, это был бы не лучший выход, но все же не хуже того, что реально состоялся. Потому что Румыния в этом варианте имела бы действительно новое политическое лицо. Фривольности Чаушеску, которые он позволял себе как руководитель страны-союзника, которой СССР чуть ли не обязан победой на Балканах, были бы тогда невозможны. Не произошло бы тогда и грубого ущемления территориальных интересов Венгрии в пользу "союзников-румын", а это, как-никак, было одним из источников недовольства, приведших к венгерскому восстанию 1956 года.

Действительно, зачем было скоропалительно брать в союзники румын, если их оборона все равно рухнула, и дальнейшее наступление советской армии сдерживалось не сопротивлением румын, а протяженностью и проходимостью дорог да временем, потребным для подтягивания тылов и накопления запасов? На практике все равно потребовалось значительное время. Румыния подписала перемирие 12 сентября, а Болгария поменяла свой политический вектор 28 октября 1944 года. За это время из Румынии благополучно отступили немцы, румынская армия им в этом не препятствовала. Были отдельные столкновения, не более того. В основной же массе румынские офицеры и генералы стеснялись такого откровенного предательства Бухарестом своего немецкого союзника. Последующая денацификация в Румынии оказалась проведена менее последовательно, чем в бескомпромиссно оккупированной Германии. Это обусловило переход в мировоззрение социалистического диктаторского режима Чаушеску многих националистических иллюзий, т.е. оказало дурную услугу самому румынскому народу. А молдавскому - тем более.

Более существенный вариант мог быть в том, что в пользу этой новой, более лояльной к СССР Румынии могли быть переданы Бессарабия и Буковина точно так же, как Польше было передано Белостокское воеводство, первоначально включенное в состав БССР.

Понятно, что в СССР этот вариант многим бы не понравился, но это был бы геополитически устойчивый вариант. Не было бы подставлено под удар оживившегося к концу ХХ века национализма и румыно-молдавского унионизма русское и украинское население. Его можно было планово репатриировать.

В контексте последовавшего распада СССР такая уступка кажется маленькой. Гораздо больше потерь России причинили необоснованная передача части земель Войска Донского, а затем Крыма Украине. Что же касается такого фокуса, как образование в 1936 году Казахской ССР (до этого Казахстан был автономной республикой), в результате которого от России в 1991 отошло сразу 2,717 миллиона квадратных километров богатейшей и стратегически важной территории, то бессарабский вопрос - просто копеечное маклачество...

Третий вариант, самый радикальный, мог состоять в том, что Румынию надо было "обидеть" не меньше, чем Германию, вернув её на своё историческое место - в границы Валахии и Трансильвании. В этом варианте юго-западная граница Союза ССР могла пройти по карпатским горам, и в Фокшанских воротах. В составе СССР могла появиться полноценная Молдавская ССР в границах, близких к историческим рубежам молдавского государства. У Черного моря могла появиться другая, советско-болгарская граница, и Болгарии могла быть передана часть румынской Добруджи, что было бы куда справедливее для болгар. Ведь они, в отличие от румын, хоть и числились формальными союзниками гитлеровской Германии, на восточном фронте не воевали. Для внешней политики СССР на Балканах появлялась вариативность. Проходимость границ в этом направлении больше не зависела бы от отношений с одной единственной страной - Румынией.

Насколько все это было возможным, - трудно судить. Этот непростой вариант подлежал обсуждению между руководителями стран антигитлеровской коалиции, но из-за поспешного принятия дружбы румын мы не знаем даже о предварительных консультациях на эту тему. Возможно, И.Сталин упустил хороший политический ход, который состоял в "размене" оккупированной Восточной Германии на обретение полноценной Молдовы. Подобное обустройство юго-западных границ СССР было бы гораздо справедливее и спокойнее, чем раздел по живому Германии и сохранение раздела Молдовы.

Вероятно, подобного хода событий как раз и боялись бухарестские заговорщики, и этот страх, наряду с осознанием неминуемого проигрыша войны толкнул их на выступление. Румынии, чьи неустойчивые границы сложились буквально накануне и в ходе Великой войны, было чего терять.

В этой связи вспоминается, что в 1939 году, в ожидании быстрой победы над Финляндией, правительство СССР предприняло недюжинные и бесплодные усилия по созданию Карело-Финской ССР, которая мыслилась мостиком для советизации Финляндии и её включения в состав СССР. Но в 1940-1944 аналогичные действия в отношении Румынии и её молдавских территоррий не задумывались и не производились, хотя МССР уже была в наличии, и такие действия должны были оказаться гораздо успешнее в силу целого ряда факторов: агрессии Румынии против Советского Союза, наличия соответствующих чаяний молдавского народа (у финнов подобных настроений в помине не было) и отсутствием необходимости полностью ликвидировать Румынское государство. Требовалось лишь восстановить историческую справедливость для молдаван. Надо было восстановить старое русло балкано-карпатского исторического процесса, в котором он тек бы, не будь стратегического поражения России в русско-турецкой войне 1806-1812 годов.

Что бы потом ни произошло с СССР, отношения между Молдовой и Румынией постепенно наладились бы. Остался бы открытым и путь к их объединению. Но это стал бы путь объединения равных сторон, а не политических интриг и поглощения, гораздо более справедливый и цивилизованный путь.

Часть Ш. Современные аспекты.

Пролог к описанию новейшего периода.

В деле создания новых союзов Запад нас опередил. Потому что руководство СССР не проводило серьезного анализа преемственности своей политики и её ошибок. Горбачевское "новое мышление" на поверку оказалось всего лишь старым интриганством, предательством и "прагматизмом". Генеральный секретарь ЦК КПСС конца ХХ века оказался духовно с родни ничтожным камергерам эпохи императора Александра 1. Даже хуже их. Действуя среди уходящего поколения руководителей, помнящих взрастившего их Хозяина, он скатился на роль Гришки Отрепьева, рассевшегося на польских штыках, пока с поляками насмерть дрался преданный Москвой Смоленск.

Точно так же в конце ХХ века в многочисленных военных конфликтах, поразивших окраины ещё недавно могучей страны, преданные Москвой и опустошенные творящимся там балаганом, дрались Русские Юга. Они сражались бок о бок с нацменьшинствами Молдавии и Кавказа, преданными точно так же, как в 1807 году на Балканах из "более высоких и значимых" побуждений были преданы сербы и болгары.

В начале этих войн они были похожи на вдохновенных и слабо разбирающихся в столичных интригах красногвардейцев 1917-1918 годов, и подобно им совершили много ошибок. Спустя немногие годы они превратились в умудренных горьким опытом деникинцев. Перемолов все и вся круг истории замкнулся. Осталась лишь их любовь к Родине, их напряженная мысль и гигантская дееспособность. Но эти качества новым правителям России были не нужны. Точно так же как когда-то белогвардейцы, не побежденные, но преданные солдаты своей страны стали уходить за рубеж, где вновь и вновь ввязывались в драку.

Эта антигражданственная, массово воспитывающая из детей не граждан, а разобщенных и трусливых мещан-потребителей ситуация сохраняется в России, а также в других получивших независимость республиках бывшего Союза ССР и сегодня. Горе и лишения народа, страшное разорение многих областей былой страны не в состоянии дать сигнала политикам о необходимости перемены их убийственного курса. Имеющиеся налицо перемены большей частью оказываются лишь декорациями, прикрывающими все ту же древнюю, гнилую и бездумную сущность, помогающую тащить страны СНГ в каменный век.

Глава 7. В ПМР сегодня. На каком ты теперь берегу Днестра, Бессарабия?

Выше, в главе 4 мы видели, как неустойчивое положение аннексированной в 1918 году Бессарабии и румынское чванство перед молдаванами привели к откровенно эксплуататорской, хищнической румынской политике в отношении "воссоединенных" земель. Вкладывать сколько-нибудь значительные средства в развитие края в Румынии считалось ненадежным, зато получение от его эксплуатации прибылей - само собой разумеющимся. В оправдание такого образа действий служила концепция молдаван как румын второго сорта. Дескать, молдаване сами виноваты, потому что бедные и ненадежные. Легко видеть, что в своей основе это была прагматичная, сиюминутная политика. Румыния не располагала ни ресурсами, ни идеологией, которые позволили бы ей делать красивые жесты, которые стали практикой в СССР.

А ныне, в конце 90-х - начале двухтысячных годов, в положение чем-то аналогичное тогдашнему положению Румынии попала новая Россия. В самом деле: коммунистической идеологии не стало, ресурсы значительно уменьшились, зато появились алчные нувориши и остались великодержавные амбиции. Скатившаяся с вершин мирового господства страна увязает в региональной борьбе. Россия не хочет терять свое влияние ни в мире, ни в бывших союзных республиках. Строго говоря, и не должна. Но какими средствами она пытается этого добиться?

Многие крупные беды России, как царской, так и советской, проистекли из-за одной и той же порочной склонности нашей власти (кто бы её ни олицетворял) к принятию сиюминутных узкопрагматических решений, которые сегодня кажутся хорошими, а завтра - послезавтра рискуют завести в глухой тупик. Причем сегодня цена вопроса как никогда высока - влияние в 11 отколовшихся республиках (3 респулики Прибалтики подмял под себя Евросоюз). Где-то оно удерживается, где-то его пытаются возвратить. В ПМР оно установилось давно, за Молдову и Украину идет борьба, и сказано ли в ней последнее слово - пока не ясно. Но везде есть общее:

1) Россия не собирается вкладывать сколько-нибудь значительные средства в ненадежные территории. Наоборот, ползущий туда под её покровительством капитал припахивает криминалом, стремится к быстрому обогащению, что эти земли ещё больше разоряет.

2) Россия готова ставить буквально на любых лиц, декларирующих прорусские симпатии, не разбираясь в том, каковы сущность этих групп и лиц по отношению к собственному народу. А она, как правило, олигархическая, бюрократическая, коррупционная и грабительская. В результате на высшие руководящие должности возвращаемых в фарватер русской политики территорий поднимаются фигуры анекдотические и одиозные. Социальная ситуация не улучшается, нарастают противоречия, чреватые новыми вспышками насилия. Эти политики быстро дискредитируют себя и своего покровителя - Россию. Таковы следствия того, что борьба за геополитическое влияние ведется из Кремля самыми простыми и дешевыми средствами, не затрагивая кошельки сплотившихся у власти миллиардеров.

3) Одной из сторон современной великодержавной российской идеологии неожиданно, но вполне закономерно оказывается... огульное невнимание, а то и презрение к своим бывшим соотечественникам. Отношение к населению всех остальных республик со стороны российской власти и российского населения сложилось типа: "вы хотели независимости, - вы её получили", и теперь у нас с вами разные национальные интересы. И нет никакого понимания, что миллионы русских за рубежом могли бы России помочь гораздо больше, чем поддерживаемые Кремлем отдельные олигархи и проходимцы. Но с русскими диаспорами Россия не работает и как бы их не замечает. Таким образом получается, что русские, оказавшиеся за пределами РФ, оказываются русскими второго сорта, наподобие того, как бессарабцы были румынами второго сорта в Румынии 1918-1940-х гг. Их одинаково угнетают и националисты, и пророссийские ставленники. В России могут, конечно, пожалеть на улице несчастных приднестровцев, пока они полностью поддакивают Москве и приятно щекочут русское имперское сознание, но не более того. Главное - чтоб через каких-то приспешников удерживалась пророссийская ориентация в Тирасполе. Вся поддержка направляется этим приспешникам. Все позитивные сигналы - им же. А потом в России делают дикие глаза, узнав, что "облагодетельствованный" народ на Россию не очень надеется и думает как-то иначе. Между тем, удивляться нечему. Прикормить "пастуха" и заслужить благодарность народа - вещи разные.

В посаженной на короткий поводок ПМР появился и такой элемент, как насаждение на высшие руководящие должности, особенно в силовых структурах, выходцев из метрополии. В Приднестровье они получают большие звания и чины, после чего, удовлетворенные, возвращаются в Россию. Кстати, это явление было очень характерно для румынской политики в аннексированной Бессарабии в 1918-1940 гг.

А народ смотрит, молчит и думает... К подобным карьеристам у населения ПМР отношение далеко не однозначное.

В то же самое время простонародная, рабочая, городская и сельская ПМР опустынена. В ней теперь проживает менее 2/3 населения, обитавшего на территории республики в начале 90-х годов. Нет будущего, нет работы. Сельское хозяйство, государственные службы, единичные работающие предприятия, торговля, транзит, едва влачащая существование социальная сфера. Пожалуй, если сейчас, спустя 18 лет после гражданской войны сравнить между собой две расколовшиеся половинки Молдавской ССР, сравнение окажется в пользу Молдовы. При всей её начальной неправоте.

Вспомним выступление депутата от Бессарабии Иона Пеливана в румынском Парламенте: "Назначьте парламентское расследование, выберите самых честных людей, самых опытных, самых преданных румынским интересам и докажите, что Бессарабия дорога вам и мила, что Бессарабия - не колония негров Африки, где может обогащаться каждый авантюрист, явившийся с родины-матери".

Конечно, не может быть депутатов от ПМР в российском Верховном Совете. Но если бы были, могли произнести речь похожую.

Да и на соседней Украине продолжается опустынивание. Давно запущен этот процесс, и выхода из него, не смотря на смену ориентации украинских властей с антироссийской на пророссийскую, не видно. Крепкие уездные города, раньше составлявшие костяк МАССР, превратились в деревни. Трудно поверить теперь, что в Ананьеве, не насчитывающем сейчас и 8 тысяч жителей, в 1913 году проживало 22 тысячи человек. В Балте - 28 тысяч (сейчас нет и 14). Изменится ли что-то? Вряд ли. Такова горькая судьба спорных регионов, в которых никто не рассчитывает свое влияние долго удержать.

А потому, гневно и справедливо порицая румын (да и прочих внешних соперников), нелишне задуматься о том, в каком облике для своих бывших соотечественников, для ближнего зарубежья выступает сама Россия. Не повторяет ли она многое из того, чем своих недругов порицает? Наверное, тогда не придется удивляться низкому КПД российской внешней политики. Многие из территорий, которые в российском сознании уже записаны как "пропащие", о которых приходится слышать суждения типа: "Молдова, Западная Украина и т.д. - отрезанный ломоть", на самом деле таковыми не являются. Просто из Москвы с их населением даже не пытались по-человечески поговорить. Соответственно, невозможно рассчитывать на его благоприятные настроения.

Комментарии: 3, последний от 27/10/2016.
Размещен: 11/06/2010, изменен: 17/12/2016. 73k. Статистика.
Эссе: Приднестровье, История

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2015

Комментарии: 3, последний от 27/10/2016. © Copyright Днестрянский Иван (ashugo.dnestryanskiy92@gmail.com) Размещен: 11/06/2010, изменен: 17/12/2016. 73k. Статистика. Эссе: Приднестровье, История Скачать FB2 Годы событий: 1806-2010	Оценка: *5.5013** Ваша оценка:

Днестрянский Иван На каком ты теперь берегу Днестра, Бессарабия?

Днестрянский Иван
На каком ты теперь берегу Днестра, Бессарабия?