БЛОК
БТР ротного тронулся с места и, гудя движками, прокатил мимо. Я запрыгнул на броню, и наш БТР тоже двинулся. Все сидели и молча смотрели на меня, мне это надоело и, посмотрев на всех по очереди, я спросил:
- Ну, че вы на меня уставились?! Видите, живой я, живой! Понятно?
- Да нет, мы видим, что ты живой, только ты бледный весь, - негромко сказал Хасан.
- А ты что хотел, Хасан. По-твоему, я должен сиять от радости, да? Сейчас вот возьму гранату, сорву кольцо, а потом отпущу чеку, дам тебе ее в руки и посмотрю после этого на твою рожу.
- Да успокойся ты, Юра, я же не подкалываю тебя.
- Я сейчас как раз спокоен. Это пять минут назад я беспокоился. А где Сапог?
- Там внутри, наверно, где же еще ему быть, - ответил Урал.
Я постучал автоматом по броне и крикнул в люк:
- Сапог, вали сюда!
Из люка показалась голова Сапога, он вопросительно посмотрел на меня.
- Хватай кружку, канистру и налей каждому по кружке браги. Мне кажется, повод для этого есть? - Я посмотрел на пацанов.
- Да, да, конечно, какой базар! - воскликнул Хасан, потирая ладони.
- Хасан, я с тебя балдею, меня чуть миной не разорвало, а тебе лишь бы браги вмазать. Если б меня разнесло, то вы бы за упокой всю канистру выжрали, наверно.
- Да, конечно, и еще бы у ротного заняли, - подколол Хасан.
Появился Сапог, Хасан взял у него из рук налитую кружку и передал мне со словами:
- Но не разорвало же, так ведь? Это значит, долго будешь жить. Понял?
- Да, поживешь тут, -пробубнил я себе под нос, потом приподнял кружку со словами:
- Ну ладно, пьем за нас, чтоб долго жили, и за тех, кому не досталось пожить.
Я выпил, потом все остальные вмазали по кружке. Солнце быстро заходило за горизонт и начало быстро смеркаться. В низине у подножья гор показался наш полк, отчетливо была слышна стрельба, и трассера веером летели во все стороны; расстояние до полка, было километра два.
Я осмотрелся вокруг и промолвил с досадой в голосе:
- Через полчаса будет темно, если погонят на проческу, я лучше застрелюсь нахер.
- Да не погонят никуда. Полкач наш не дурак ведь? - произнес Хасан.
- Да хрен знает, что у них там на уме, - вмешался в разговор Урал.
- А что, на блоке легче? Наверху десантура укрепилась, туда духи не полезут, а через блоки попробуют прорваться, как пить дать. Да и ваще, че гадать, приедем посмотрим, - закончил я.
- Черт, мы мясо от верблюда забыли, - воскликнул Хасан.
- Ну, а че ты его не забрал? - спросил я Хасана.
- А ты че не забрал?
- Да мне до мяса было, что ли. Да и вообще, ну его нахер это мясо, с ним возиться одни проблемы. Лучше подумайте, как мы сейчас спускаться вниз будем, - сказал я, показывая пальцем на крутой спуск.
Дорога круто пошла вниз, и БТРы наши на пониженных скоростях начали спускаться вниз по горной дороге, местами приходилось съезжать на тормозах, и казалось, что вот-вот занесет машину, и улетим мы все в пропасть ко всем чертям. Мы молча смотрели вниз по ходу БТРа и держались за броню, чтоб не выскользнуть, каждый в душе молил бога: быстрее бы добраться до подножья.
Ну вот, наконец, мы и внизу, я глянул на часы, спускались мы чуть более двадцати минут, а казалось, что прошла целая вечность. Впереди уже отчетливо были видны наши блоки, невдалеке от них расположился артдивизион, чуть дальше расквартировалась ремрота и медики. Весь кишлак был взят в полукольцо, через каждые сто метров стоял БТР или танк, со стороны блоков по кишлаку велся беспорядочный огонь.
При подъезде к блокам машина ротного свернула в сторону и остановилась возле БТРа комбата, там же стоял БТР взводного, мы тоже свернули и стали рядом. Ротный спрыгнул с брони и пошел на доклад к комбату. Я и Хасан тоже спрыгнули, и направились к БТРу взводного узнать от пацанов, что тут за обстановка.
Взводный как орел восседал на башне БТРа, повернувшись к нам, он ехидно так заявил:
- Ну что, вояки, явились? Пока вы там болтались где-то, мы успели с духами постреляться.
- Ну а вы, товарищ лейтенант, уже шило намылили, чтоб дырку в кителе для ордена колоть? - ляпнул со злостью Хасан.
- А ну, повтори, что ты сказал? Ты сержантишка чмошный, да я тебя разжалую нахер, и не посмотрю что ты дембель, да ты у меня будешь ходить с одной соплей, я тебя вонючим вафлейтером сделаю.
Я заметил, как Хасан весь напрягся и побелел от злости, рука его с силой сжала цевье автомата висящего на плече. Я дернул Хасана за рукав.
- Хасан, успокойся, не стоит вязаться с этим козлом, - негромко сказал я ему.
Но Хасан с силой отдернул руку, и почти срываясь на крик, заявил, глядя взводному в глаза:
- Лучше заткнись, пиздюнант вшивый! Не ты мне давал эти лычки, не тебе и снимать, а когда я их получал, ты в это время, салабон сопливый, еще зеленым кадетом "машку" (полотер) тягал по казарме.
Взводный привстал от удивления, глаза его округлились, он некоторое время даже не мог подобрать слова, а Хасан стоял и смотрел на него, готовый ответить на любой выпад взводного. А я стоял и наблюдал, что же произойдет дальше, тормозить Хасана было бесполезно, когда он в таком состоянии, ему никакие убеждения не помогут.
Вдруг сзади раздался голос ротного:
- Что здесь за разборки? А ну прекращайте! Не хватало еще драки. Гараев, Бережной, а ну быстро в машину и поехали. Давайте быстро, быстро. Гараев, кому сказал, быстро в машину.
Мы с Хасаном направились к своему БТРу.
- Я с тобою в полку разберусь, - крикнул взводный Хасану вдогонку.
Хасан повернулся, но я схватил его за плечо, развернул, и толкнул вперед.
- Ну все, хватит на сегодня, потом в полку разберетесь, - сказал я Хасану.
- Да я его пристрелю как собаку! Вот пидор, думает, раз он шакал, то можно борзеть без меры.
- Да успокойся ты, наконец.
- Я спокоен, пусть этот козел теперь беспокоится, я ему устрою, - не унимался Хасан.
Мы подошли к БТРу и запрыгнули на броню.
- Ну что, куда едем? - спросил Туркмен, высунувшись из люка.
- А хрен его знает, - ответил Хасан.
Я вдруг вспомнил, что Качка надо к медикам завезти, он же с температурой в БТРе валяется.
- Блин, Качка же надо к медикам. Туркмен, скажи ротному по рации, что мы завернем к медикам, пусть посмотрят рану Качку, может, у него там кишки порубило, у него вроде как температура, или, может, он от браги такой горячий. Ну, короче, передай и завернем к медикам. Понял?
- Да передам, не волнуйся, - ответил Туркмен.
- Че, к медикам едем? - спросил Хасан.
Я посмотрел на него, и ответил:
- Да, едем. А че?
- Давай сначала к танкистам заскочим, возьмем чарса, к тому же они вон, рядом.
- Да пошел ты со своим чарсом! Не успеешь что ли? Качок, вон, горит весь, - ответил я Хасану.
- Да не, я ниче не имею против, поехали к медикам, просто я хотел как лучше, - оправдывался Хасан.
- Туркмен! - крикнул я.
- О-у! - раздалось из люка.
- Ну, че там ротный базарит? - спросил я заглянув в люк.
- А че он скажет? Говорит, езжайте, раз надо, потом на блок станем между крайним танком и БТРом Грека. И еще сказал, что полкач приказал ночью вести беспокоящий огонь в сторону кишлака, боеприпасов хватает. А утром рано на проческу, надо успеть до ветра, а то если "афганец" подымет песок с пылью, то пиз...ец. Нас наверняка вертушки поддерживать будут, а то получится как в Шолбофоне, когда пехоту из соседнего полка свои же вертушки ракетами накрыли.
- Ты мужиков из санчасти хорошо знаешь? - спросил я Туркмена.
- Ну как тебе сказать, общаемся, в общем.
- Шириво можешь у них выцепить, морфия пару стекол хотя бы.
- Да не знаю, спрошу, в общем. А чего это ты морфий захотел? Сейчас у мужиков героина возьмем.
- Да героин бадяжить надо и все такое, хлопотно, а морфий набрал, ширнулся, и нет проблем.
- Ты что, Юра, вмазаться захотел? - спросил удивленно Туркмен.
- Да не сейчас, завтра кишлак чесать будем, а там мало ли чего, я боли не выношу, если что, то ширнусь, а потом пусть хоть в "цинковый фрак" одевают.
- Ладно, сделаем.
- И "баян" возьми.
- А твой где?
- Разбил, давно еще.
- Ну ладно, возьму, какой базар.
БТР наш резко остановился, я стукнулся головой об крышку люка.
- Приехали, - сказал Туркмен, посмотрев на меня, и засмеялся, увидев, как я долбанулся башкой.
- Тормозить надо плавно, водила ты липовый, - сказал я Туркмену.
- Так точно, товарищ сержант. Каску надо одевать, Юрик.
Я спрыгнул и осмотрелся: уже изрядно стемнело, на горизонте показался серп луны, это хорошо, что ночь лунная, из-за луны опасность налета резко снижалась, и наблюдающим было намного легче. За мной следом спрыгнул Хасан и Туркмен, рядом стояла палатка медиков и несколько "таблеток".
- Ну, я пошел к земляку, заодно и позову какого-нибудь айболита, - сказал Туркмен и, махнув рукой, пошел в палатку. Спустя примерно минуту из палатки вышел капитан медиков и, подойдя к нам, спросил:
- С чем пожаловали, воины?
- С раненым, товарищ капитан, - ответил я.
- А кто ранен-то, носилки надо?
- Да нет, вроде не надо, -ответил Хасан.
Я постучал по крышке десантного люка и крикнул:
- Урал, Качок! Ну че вы там?
- Уже выходим, Качок спал как убитый, еле разбудил, - ответил Урал открыв люк.
Потом показалась голова Качка с сонной рожей.
- Где мы? - спросил он сонным голосом.
- В раю, Качок, ты помер и в рай попал, вот ангел стоит, - сказал Хасан, показывая на капитана.
- Да пошел ты, Хасан, знаешь куда? - пробубнил Качок и, держась за бок, вылез из люка.
- Сам можешь идти? - спросил капитан Качка.
- Да, могу.
- Ну все, ребята, отремонтируем мы вашего товарища, будет как новый, а вы можете ехать.
Мы сели рядом с БТРом и стали ждать Туркмена. Минут через десять появился Туркмен и, подойдя к нам, бодро сказал:
- Ну че, заколебались, наверно, меня ждать?
- Да нам, в общем-то, похеру, или здесь сидеть или на блоке, - сказал, вставая, Хасан.
- Тогда прыгаем и поехали, - воскликнул Туркмен и, ударив меня по плечу, добавил:
- Все нормально Юра, сделал все, что ты просил.
- Ну, я не сомневался, ты, Туркмен, всегда все делаешь как надо.
Туркмен протянул мне сверток из бумаги со словами:
- На, держи, здесь "баян", пара стекол морфия и пара промедола.
- Ну ты, Туркмен, молодец, я твой должник.
- Да ладно, сочтемся, - сказал Туркмен, залезая на БТР.
Я запрыгнул в десантный люк, и мы тронулись с места.
Подъехав к блокам, мы стали между танком и БТРом Грека. Луна заметно поднялась, и стало более или менее светло, даже вдали вырисовывались силуэты, с одной стороны - танка, с другой - БТРа.
- Ну что, мужики, может браги вмажем на ночь грядущую, и заодно похаваем? - спросил я пацанов.
- Глупый вопрос, конечно же, вмажем, - сказал Урал.
- Не, подождите немного, я к танкистам за чарсом смотаюсь, - предложил Хасан, и подозвав Сапога, сказал:
- Возьми большую фляжку, пластмассовая которая. Понял? И набери в нее браги, только не разливай, а то я тебя задушу.
Сапог, сняв свою флягу с ремня, начал шариться по отсеку, ища вторую фляжку в полумраке.
- В вещмешке моем возьми, тормоз, а то до утра будешь здесь лазить, - сказал я Сапогу, и показал пальцем, где лежал мой вещмешок.
Сапог, недолго порывшись в мешке, нашел фляжку и вылез на броню за брагой.
- Пошли на свежий воздух, чего мы здесь сидим в этом железе, - предложил Туркмен.
Мы все вылезли из люков и расположились позади БТРа, чтоб огоньками от сигарет не привлекать внимание духовских снайперов.
Через минут пять появился Сапог с фляжками, и Хасан, взяв их, отправился к танкистам за чарсом, а мы расположились поудобней, закурили и стали болтать о всякой ерунде.
Минут через сорок появился Хасан, он был обдолбленый в доску. Хасан подошел и сел напротив, он смотрел на нас, мы смотрели на него.
- Ну, че ты пялишься своей обдолбленной харей. Взял то, за чем ходил, или забыл за чем ходил? - спросил я Хасана после небольшой паузы.
Хасан протянул кусок лепешки величиной с пачку сигарет и пару пластинок.
Я взял у него одну пластинку и положил себе в карман.
- Остальное пусть у тебя будет, - сказал я Хасану.
- У меня еще что-то есть, - заплетающимся языком прошепелявил Хасан.
Он залез во внутренний карман, вытащил небольшой пакетик и начал размахивать им у меня перед глазами, улыбаясь, как медведь после бани.
- Че это такое? - спросил я его.
- А это белый порошок, который называется героин, если я не ошибаюсь, - произнес Хасан.
- А я-то думаю, чего это ты такой балдежный. Ну, давай сюда эту герашу, мы сейчас ее хапнем, а тебе, по-моему, хватит, нам еще брагу квасить, - сказал я, забирая пакетик у Хасана.
- Не, я еще хапну маленько, - пролепетал Хасан.
- Вот крендель, нахапался уже до упора, а все равно мало. Ну ладно пусть хапает, нам браги больше достанется, - произнес Туркмен.
- А я и брагу буду тоже.
- Ну, это мы посмотрим позже, - сказал я Хасану, и обратился к Сапогу.
- Сапог, тащи сюда хавку, только кашу не бери, ее греть надо, бери тушенку и завтрак туриста, готовь на стол и брагу тащи.
Я размотал пакетик и посмотрел на содержимое, в темноте не очень-то разглядишь, и я спросил:
- У кого есть зажигалка или спички, посветите, а то не разберусь?
Урал зажег спичку, и заглянул в пакетик:
- О-о-о, да здесь пол-Китая можно раскумарить, - произнес с удивлением Урал.
Я снял часы, вытащил штык-нож и отковырнул заднюю крышечку от часов, потом достал шариковую ручку, открутил ее и, вытащив пасту и колпачок, положил их обратно в карман, оставив только нижнюю часть.
- На, Урал, будешь первым, - я протянул ему половинку от ручки и спросил:
- Пятак есть?
- Да, есть, - ответил Урал и достал из кармана пятикопеечную монету (пять копеек мы клали ребром под язык, когда затягивались дымом от героина, дым был горячий и мог обжечь горло, а проходя через медный пятак, дым остывал, половинка от ручки заменяла трубочку, через которую втягивался дым).
- Сапог, щипцы тащи сюда.
Сапог сбегал и принес щипцы, которыми я вытаскивал из Качка "рубашку" от пули. Я взял щипцы, зажал в них крышку от часов и сказал Уралу:
- Давай, сыпь дозу.
Урал насыпал небольшую горку героина на крышку.
- Туркмен, давай поджигай.
Туркмен взял у Хасана из кармана зажигалку, поджег, и направил пламя на дно крышки от часов. Урал закинул под язык пятак, потом взял в зубы трубку от ручки и приготовился ловить дым от сгорающего героина.
- Ну смотри, Урал, не промажь, - сказал я ему.
Через несколько секунд появился дымок, Урал втянул его через трубку, после чего посидел некоторое время, потряс головой и передал трубку и пятак Туркмену.
- Татарин уже приплыл, - сказал Туркмен, беря у него причандалы.
После чего Туркмен провел такую же процедуру, потом ее проделал я, кайф сначала волной прошел по всему телу, потом навалилась приятная расслабуха.
Я, летая в нирване, вдруг почувствовал, что кто-то трясет меня за плечо. Повернувшись, я увидел Хасана, который вопросительно-обдолбленным взглядом смотрел на меня. Я, преодолевая бешенный кумар, выдавил вопрос:
- Хасан, что тебе надо?
- Юра, про меня забыли что ли?
- Урал, дозу! - обратился я к Уралу, и протянул ему крышку от часов и пакет с героином.
- Айн момент, - прошипел Урал и, взяв пакет, насыпал дозу в крышку.
Я чиркнул зажигалкой, и поднес пламя к дну крышки.
Пока Хасан взял трубку и прицелился, героин сгорел и дымок улетучился.
- Хасан, тебе надо дым взять, положить в ложку, и засунуть в рот? Хочешь хапнуть - сам делай, - сказал я, и бросил щипцы с крышкой на землю.
- Юра, ты меня глухо обломал, - выдавил Хасан.
- Хреново, когда тебя обламывают? - спросил я к Хасана.
- Да, Юра, хреново, - ответил Хасан.
- Раз знаешь, тогда не обламывай меня. Если хочешь, то припаши Сапога, пусть он на тебе тренируется.
- Ну ладно, хрен с ним, потом хапну.
Вокруг раздавалась беспорядочная стрельба, пунктиры трассеров, пересекая друг друга, летели в сторону кишлака, сигнальные ракеты одна за другой вспыхивали в воздухе, освещая территорию. И по раскумарке весь этот фейерверк напоминал дискотеку, только вместо музыки была пальба и трескотня.
Появился Сапог с тушенкой, брагой и кружками, он открыл банки и разлил по кружкам брагу.
Мы сначала накинулись на еду, нас начал пробирать голодняк. Немного подкрепившись, мы начали потихоньку, небольшими глотками пить брагу, утоляя навернувшийся сушняк. Брага была в самый раз, в меру крепкая, до конца не доигравшая, и была похожа на шипучку.
Вдруг по броне зазвенели пули, мы пригнулись и обалдели. Что за хрень такая, откуда?
- С кишлака, что ли, долбят? - спросил Туркмен.
- Да хрен его знает. Наверно. А может наши дураки запарились? - удивленным голосом ответил я.
- В кишлаке ДШК работает, пули об лобовую броню рикошетят, - сказал Туркмен.
Нас начали пробирать шуги, такое по раскумарке часто случается.
- Сапог, неси сюда автоматы! - крикнул Хасан.
- И мой гранатомет, - добавил Урал.
- И ящик с гранатами, - крикнул я.
- А гранаты нафига? - спросил Хасан.
- Да пусть будут, так спокойней.
Сапог притащил охапку автоматов и гранатомет, положив все это рядом с нами, он снова убежал, и через время появился с ящиком гранат.
- А где гранаты от гранатомета? Тормоз! Чем я буду стрелять? Черт возьми! - кричал Урал, тряся трубой перед мордой Сапога.
- Татарин, да пошел ты со своим гранатометом. Сапог, давай открывай запалы быстрей и вкручивай их в гранаты. Быстро! - крикнул я.
Сапог схватил банку с запалами и начал открывать.
- А вдруг они взорвутся. Целый ящик, прикиньте только. Нас вместе с БТРом разнесет, - испуганно произнес Урал, отодвигаясь от ящика с гранатами.
- Сапог, неси отсюда ящик нахер! - опять крикнул я.
Сапог, весь в непонятках, схватил ящик и убежал опять в БТР.
- Стоп! Стоп - мужики, - заорал Туркмен, - мы все на изменах, хватит париться, давайте спокойно сидеть и пить брагу, а то эти гонки до утра не закончатся.
Мы все притихли и уставились на Туркмена.
- Ну че вы на меня пялитесь? Включитесь лучше. Какие к черту духи? Они в кишлаке за пару километров от нас, а везде вокруг наши, вон танк, вот БТР Грека. Сапог, наливай брагу, и не слушай этих дураков, а делать будешь, что я скажу. Понял? - Туркмен посмотрел в упор на Сапога.
Сапог закивал головой.
- И вы все тоже будете делать, что я скажу. Устроили здесь заморочки. В полку будете гусей гонять. Сейчас пьем брагу, и спать, утром на проческу. Забыли уже? Я буду первым за наблюдающего, а вы за это время разтормозитесь, - Туркмен взял налитую кружку.
- Ну, все, пьем - и через час отдыхать.
Мы молча взяли кружки и выпили. До нас стало доходить, что мы запарились немного, один Туркмен контролировал себя, и никто не осмелился с ним спорить.
Раздалось несколько залпов, это танкисты из пушек долбили по кишлаку, наверное, духи обстреляли танковые блоки.
- Может и нам пострелять по кишлаку, - предложил Урал.
- Да там и без нас стрелков хватает, давай лучше посидим спокойно, - ответил я.
Мы посидели еще часа полтора, выпили по паре кружек браги, за это время кайф от героина немного развеялся, мы залезли в БТР и начали располагаться на ночлег, а Туркмен остался за наблюдающего.
Не знаю, как остальные, а я уснул сразу же и спал как убитый. Сквозь сон я почувствовал, как меня кто-то толкает за плечо, это был Урал, он будил меня на вахту.
- Сколько время? - спросил я зевая.
- Четыре утра, ты последний, там возле бака сигнальные ракеты, если нужны, - ответил Урал.
- Ну, ложись тогда, в шесть я всех бужу и будем готовиться.
Я взял автомат, нацепил бронежилет, каску, и залез на броню, изредка доносилась стрельба из блоков, кое-где вспыхивали сигнальные ракеты. Зачерпнув из бака воды, я сполоснул лицо, под утро на улице было прохладно, ночи вообще здесь прохладные, днем сумасшедшая жара, а ночью пронизывающий холод. Немного гудело в голове от вчерашнего пиршества, но в основном состояние было сносное. Зайдя за БТР я закурил сигарету, пряча огонек в ладони, и залез на броню, за время службы в Афгане прятать сигарету в ладони стало привычкой, даже днем, когда никакой опасности нет, все равно по привычке сигарету прячешь в руке.
Умостившись возле бака с водой, я стал смотреть в сторону кишлака, башня в БТРе невысокая, и поэтому из-за нее хорошо проглядывалась местность впереди БТРа. От нечего делать я начал из автомата стрелять по сигнальным ракетам, трассера ровной строчкой летели в сторону горящей ракеты, но в сигналку не так уж легко попасть. Увидев это, с других блоков тоже начали стрелять по ракетам. Расстреляв обе связки рожков, я достал из ящика цинк с трассерами и, открыв его, начал набивать патронами рожки.
Расстреляв еще четыре рожка по ракетам, я посмотрел на часы, было пять утра, время пролетело быстро за этим занятием, сейчас начнет светать.
Через час надо поднимать пацанов и готовиться к проческе, часов в семь, наверное, начнем штурмовать. Исход сегодняшнего боя предвидеть невозможно, но потери будут, это я знал точно. Духи так просто не сдадутся, они загнаны в угол, а загнанный зверь опасен вдвойне, так что строить иллюзии насчет удачного финала не стоит. О том, что меня убьют или убьют кого-то из моих друзей, о таком даже не хотелось думать, но это произойти может, ведь здесь война, и в нас стреляют.
Тяжело в такие минуты оставаться одному, тяжело бороться со своими мыслями, и что хуже всего, от этих мыслей ни куда не деться, они безжалостно преследуют тебя, каждую секунду, каждый миг.
Я задумался о вере в бога, мне нечасто такие мысли приходили в голову, но иногда бывало.
Духи нас называют неверными, по их понятиям мы не верим ни в бога, ни в черта. Это не правда, без веры в бога жить нельзя, просто у каждого свой бог, и верит в него каждый по-своему, и не обязательно для этого ходить в храм или сидеть перед иконой, главное верить. Я никогда не углублялся в понятия какой-либо веры, не читал религиозной литературы, не посещал божью обитель. Если говорят, что бог вездесущ, то зачем идти в церковь, к богу в таком случае можно обратиться отовсюду, где бы ты ни находился.
Что там, за чертою жизни? Я слышал, что, умирая, люди попадают на небеса, и мне всегда представляется эдакая длинная лестница ведущая в небо, и люди, отжившие свой век, вбирающиеся по ней наверх.
Я не заметил, как закемарил, мне в полудреме приснилось, как я взбираюсь по этой лестнице, и видел я себя как бы со стороны. Вот я восхожу на эту лестницу, все старики толпятся у входа, а я захожу на нее откуда-то сбоку и начинаю взбираться, но видел я себя не стариком, а молодым, таким как сейчас.
Очнувшись от дремоты, я заметил, что начало светать, часы показывали полшестого утра, кемарил я минут десять, не больше. Что за чертовщина мне приснилась, я видел себя взбирающегося по лестнице в небеса. Но почему я видел себя таким, как сейчас? Может потому, что я боюсь старости, и мне трудно представить себя немощным стариком, одиноким и никому не нужным. А может быть? Не, не, об этом лучше не думать, только не сейчас.
Стрельба почти прекратилась, кое-где изредка раздавались выстрелы, наверное, всем уже надоело стрелять без всякого толку. Послышался гул моторов, и через минуту подъехал БТР, потом раздался голос комбата:
- Есть кто живой?!
- Да есть, товарищ майор. Сержант Бережной, - ответил я, и выглянул из-за баков.
- Ну, как дела, сержант?
- Да нормально, ночь прошла спокойно.
- В шесть поднимай экипаж, и готовьтесь. После того, как вертушки поработают кишлак, сразу пойдет пехота. Сидите на связи и ждите команды.
- Понял, товарищ майор.
БТР комбата дернулся с места и поехал в сторону танковой точки. Я спрыгнул с брони и зашел за БТР, чтоб облегчиться по малому, и спокойно покурить. Последние пол часа тянулись долго, в голову непроизвольно лезли мысли о боге, о жизни, о смерти, в сознании всплывал недавний сон. Хотелось закричать: "Да пропади все это пропадом!" и бежать, бежать, бежать - от жизни, от смерти, от войны, от себя, но что-то сдерживало весь этот порыв, и я покорно сидел и ждал, тешась мыслью, а может, пронесет и в этот раз?
Я посмотрел на часы, ну что ж, пора будить пацанов, хотя солнце еще не взошло, но было уже светло, наступало утро.
Запрыгнув на броню, я залез в командирский люк БТРа, пацаны спокойно спали, посмотрев на них пару минут, я ткнул Туркмена в плечо:
- Туркмен, вставай, пора.
- Не, не волде, - на родном языке выкрикнул Туркмен.
- Вставай Туркмен, - я продолжал его трясти.
Туркмен открыл глаза, посмотрел на меня, потом огляделся вокруг и спросил:
- Юра, это ты? А сколько время?
- Начало седьмого, буди остальных, - сказал я ему и вылез на броню.
Я сидел на броне и набивал "магазины" патронами готовясь к проческе, вдали показался БТР, через минуты три к нашему блоку подкатила машина ротного. Пацаны уже попросыпались и начали друг за другом вылезать из люков.
- Ну, как спалось, вояки? - спросил ротный.
- Спалось нормально, теперь надо думать, как бодрствовать будем, - ответил я.
Петруха, высунувшись из люка, начал мне показывать жестами из-за спины ротного, мол, чарс есть?
Я кивнул, Петруха нырнул опять в люк, спустя время из десантного люка вылез Закаров и направился ко мне. Когда он подходил, я заметил у него синяк под глазом, и еще он закусывал губу, судя по всему, она была разбита.
- Петруха меня послал к тебе, - сказал Закиров опустив лицо, чтоб я не видел синяк у него под глазом.
- Кто тебе фонарь поставил?
- Да это я ударился в БТРе.
- Кому ты эту туфту вешаешь, Закиров? Ротному будешь эти сказки рассказывать. Смотри на меня.
Закиров поднял голову.
- Носорог? - спросил я его.
- Да нет, Юра, это я сам.
- Так, значит Носорог, больше не кому. Ну ладно, я ему Козу сделаю.
Я достал из кармана пластинку чарса и протянул ему, он взял и направился в свой БТР.
Ротный в это время, усердно что-то разглядывал в бинокль.
- Что там такое, командир? - спросил я.
- А это фрагмент из кинофильма "к нам приехал цирк", - ответил ротный, продолжая разглядывать подъехавшую технику.
- Какой еще цирк? - спросил я ротного.
- Сарбосы прикатили, наверное, с нами на проческу собрались.
- Это что, шутка? - с удивлением произнес я, и перепрыгнул на БТР ротного.
- Да нет же, все это вполне серьезно, - ответил ротный и протянул мне бинокль со словами:
- На, посмотри на это ополчение.
Я взял бинокль и стал смотреть: возле крайнего танкового блока действительно расположились сарбосы, там я заметил несколько танков образца Т-34 и пару машин БТР-40. Какой-то сарбосовский офицер стоял на броне танка, и что-то торжественно объявлял своим воякам. Меня приколола видуха БТР-40, этакий броневик с открытым верхом, в кузове которого сидели сарбосовские солдаты в два ряда, они держали перед собой автоматы и слушали офицера.
- Если одеть буденовки этим воинам в броневике, то смотреться это будет, как Ленин в октябре, - промолвил я и передал бинокль ротному.
- Ну ладно, готовьтесь, а я смотаюсь к крайнему блоку, узнаю, что там за катавасия, - сказал ротный и крикнул водиле:
- Петруха, трогай!
Ротный укатил в сторону сарбосов, а я продолжил набивать рожки патронами.
Подошли Туркмен с Хасаном.
- Че ротный хотел? - спросил Хасан.
- Да так, мотается, делать ему нечего. К нам "зеленые" прикатили, на проческу пойдут тоже.
- Да ну, сарбосы с нами на проческу? Ты шутишь, Юра, - удивился Хасан.
- Да какие шутки, вон они у крайнего блока.
Хасан залез на броню и стал разглядывать сарбосов.
- Да ты иди глаза промой, и вообще умойся весь, а то у тебя вид, как будто по твоей роже танки буксовали, - сказал я Хасану.
- Точно сарбосы, вот прикол. Сапог, возьми котелок, набери воды и польешь мне! - крикнул Хасан, слезая с брони.
Со стороны гор показались четыре вертушки и взяли курс на кишлак. Я встал и крикнул пацанам:
- Мужики, готовимся быстрей, хорош тормозить, вертушки уже летят бомбить кишлак, скоро нас припашут.
Я запрыгнул в БТР и стал надевать на себя причандалы. Особенно готовиться не надо было, все уже было давно готово, "лифчик" затарен всем необходимым, магазины забиты патронами, оставалось все это напялить на себя и ждать приказа к выдвижению. Надев на себя все необходимое, я вылез из машины, и стал все это на себе поправлять. На мне была каска, бронежилет, поверх бронежилета я напялил "лифчик" с дополнительными боеприпасами и сигнальными ракетами. Потом я нацепил фляжку с водой на ремень и затянул его покрепче, чтоб бронежилет не болтался, поверх ремня я надел патронташ с гранатами для подствольника, проверил штык-нож, ножны от которого были закреплены к полусапожку на правой ноги.
Ну, вроде все в порядке, и все на месте, и закурив сигарету я приготовился наблюдать, как вертушки будут пахать кишлак, вертушки в это время как раз были на подлете к кишлаку.
Спустя время ко мне подошли пацаны и тоже сели рядом, один Туркмен остался в кабине на рации, мы некоторое время сидели молча, и наблюдали за бомбежкой. Вертушки кругами вились над кишлаком, и черные полосы от ракет то и дело резали воздух, разнося в пыль дувалы.
Хасан достал забитую сигарету и предложил нам, мы отказались, тогда он прикурил ее и стал курить сам. Я вообще удивлялся с Хасана, ему пофигу, когда обкуриться, перед боем, после боя, или во время него. Я же старался не обкуриваться в экстремальных ситуациях, чтоб не торчать на изменах, да и обламываться под кайфом не очень-то приятно, тут и в нормальном состоянии нарываться на засаду облом, а по раскумарке облом в двойне. Хотя в Афгане подобные ситуации предугадать невозможно, и бывало не раз, когда колонна попадает под обстрел, а ты в этот момент накуренный, как удав. Духи, конечно, тоже все обкуренные чарсом, и еще покруче нас. Но тут разные ситуации, духи настроены на обстрел, ждут его и готовятся, поэтому им по кайфу долбить по нашим колоннам, особенно с гор. А мы-то не ожидаем этого, и думки у нас левые, а тут вдруг - нате вам, посыпался свинец на головы и пошла канонада. И уже после всего произошедшего сидишь и думаешь, неужели я живой, неужели пронесло, и зарекаешься, что все, мол, больше курить не буду этот проклятый чарс, но проходит час-другой и снова пошел косяк по кругу, и ничего с этим не поделаешь, это Восток, кто не был там, тому не понять.
Ваш вопрос автору
Часть третья
Часть пятая
