НЕБОЛЬШОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ
Наши БТРы двинулись к дороге, на которой наш полк выстраивался в колонну. Ветер задувал все сильнее и сильнее, техника, маневрируя, поднимала пыль, и без того гонимую ветром.
Мы все запрыгнули в десантный отсек и стали сбрасывать лифчики и бронежилеты. Потом Урал с Сапогом залезли на броню, а я и Хасан остались в БТРе.
- Ну, как вы там, мужики? - спросил нас Туркмен.
- Да мы-то нормально, чего нельзя сказать о некоторых других, - ответил я.
- Да я на рации сидел все время, так что в некотором роде я в курсе, что за бардак был в кишлаке.
- На рации одно, а в кишлаке совсем другое.
- Знаете, мужики? Не легко вот так сидеть и ждать, когда вы вернетесь из этого кошмара, все ли вернетесь. Лучше я бы бросил эту чертову машину, и был бы рядом с вами, это намного легче. Сколько мы вместе служим, когда вы на проческе, когда отправляетесь в горы или в зеленку, я все время на нервах и ни на секунду не слезаю с эфира. Когда от танкистов весточку получил, спокойнее на душе стало, хоть и жалко Мамеда с Приходькой, но то, что вы, пацаны, живы, это меня успокоило хоть немного.
- Все будет нормально, водила ты наш. А пожрать не мешало бы, - выкрикнул Хасан.
- Давай похаваем, какой базар, - предложил я Хасану.
- Да разогреть бы хавку на костре, а то горячего давно не жрал. Запарила уже эта сухомятка.
БТР наш пристроился к колонне и остановился. В люк заглянул Сапог и обратился к Хасану:
- Хасан, тебя ротный зовет.
- Где он? - спросил Хасан.
- На БТРе своем сидит, впереди нас.
Хасан вылез из люка, и мы с Туркменом остались одни. Туркмен сидел и молчал, положив голову на руль.
- Да ладно, Туркмен, не переживай, мы всегда возвращались, вернемся и в следующий раз. А когда в Союз вернемся, то обязательно когда-нибудь встретимся вместе, и будем вспоминать этот сучий кошмар уже в прошлом, - сказал я Туркмену и похлопал его по плечу.
- Пусть слова твои Юра, дойдут до бога, - сказал Туркмен.
- Дойдут, дойдут, вот увидишь. Может к медикам заскочим, проведаем Качка.
- Ах да, забыл. Качка вертушка забрала с ранеными, у него температура поднялась, заражение вроде пошло.
- Вот черт, я так и знал, у него температура была еще тогда, я думал это у него от браги.
- Я подъезжал к вертушке, когда его грузили, вид у него был не важный. Вам привет передавал.
- Ну ничего, выкарабкается, Качок пацан здоровый.
- Будем надеяться.
- Туркмен, а ты знаешь? Если бы не Сапог, не сидел бы я тут с вами.
- Нет, не знаю, - подняв голову, сказал с удивлением Туркмен.
И я рассказал Туркмену, как Сапог замочил духа, потом я рассказал, что происходило в кишлаке. Туркмен смотрел на меня и слушал, не перебивая, и не задавая вопросов. Закончив, я спросил Туркмена:
- Ну, и как ты назовешь все это блядство?
- Юра, в какие условия нас ставят, в таких условиях мы и действуем. А что касается промашек и потерь, пусть это будет на совести генералов. А мы будем делать то, что нам прикажут, и никуда от этого не денешься, мы давали присягу. Здесь война, на войне умирают, и к сожалению многие гибнут по глупости, если не по своей, то по глупости командиров.
- Ты, Туркмен, рассуждаешь, прямо как проповедник.
- Ну, я же все-таки учился в офицерском училище, меня там пропагандой зарядили под завязку.
Тут в люк заскочил Хасан:
- В общем, так, сейчас колонна выдвигается в Герат, едем сначала в сарбосовскую дивизию, там передохнем и пообедаем заодно, подождем наливники с горючкой, наши за это время смотаются в полк за хавкой и боеприпасами. После куда-то еще рванем, а вот куда - не знаю.
- А на хрена нам эти сарбосы? - спросил я.
- Да не знаю я, полкач так решил. Наверно, хочет навести разборки за провал в кишлаке. Ротный говорит, что полкач замполита вздрючил, и хотел в расположение отправить, но потом передумал, сами знаете, с замполитами ссориться опасно.
- Пи...дить их надо. Это в Союзе пусть они политику свою пихают, а тут Афган, здесь другая политика. Черт, как базар про замполитов заходит, вспоминаются политзанятия, и сразу тянет на сон, - сказал я, и завалился на десантное сидение. Спустя какое-то время я задремал, проснулся от жуткой жары весь мокрый от пота. БТР был раскален как духовка, я глянул на часы, они показывали пол одиннадцатого дня, проспал я где-то около двух часов. Рядом на сиденье спал Урал.
- Туркмен, где мы едем?
- Я не Туркмен, я Хасан.
- А где Туркмен?
- Спит рядом с тобой.
- Это же Урал.
- Да на полу он спит.
- Где едем, черт возьми?
- Окрестности Герата показались, духовский мост уже видно, километра три примерно до него.
- Спаситель мой где?
- Сапог, что ли? На броне сидит.
- У нас, вроде, брага оставалась?
- Да, там есть пара литров.
- На привале надо будет допить, а то переиграет и будет сивухой переть, ненавижу этот запах.
- Конечно, выпьем, неужели ты думаешь, что мы ее обратно в полк привезем.
- Дай чарса, я косяк заколочу, свой отдал пацанам.
Хасан протянул пластинку, я взял у него эту пластинку и заколотил сигарету.
- Ты будешь? Хотя чего я спрашиваю, когда ты не хотел.
- Вот именно, и никогда такое не спрашивай.
Я прикурил и, сделав несколько затяжек, передал сигарету Хасану.
- Юра, ты че гильзу не вставил?
- Да облом с ней возиться, я не до конца выпотрошил, и забил так.
(Гильза - это трубочка сделанная из плотной бумаги, ее вставляешь в выпотрошенную сигарету, как фильтр, чтоб табак не попадал в рот. Обычно мы ее делали из картонки из спичечного коробка или из пачки от сигарет.)
Мы выкурили косяк и я, захватив с собой автомат, полез на броню. Сапог сидел и разглядывал окрестности, колонна как змея двигалась по извилистой дороге, пыль относилась ветром в сторону и на броне было более или менее сносно. Жара стояла сумасшедшая, и горячий ветер обжигал лицо, но мы давно к этому привыкли и не обращали внимания. Впереди виднелись окрестности Герата, но это была духовская часть Герата. Полк, конечно, не поедет через город, хотя через него намного ближе, чем в объезд, но есть одно "но", там везде духи и везде мины. Бывали случаи, когда наши пытались таким образом сократить путь, но без происшествий это сделать никому не удавалось, и приходилось всегда в спешке возвращаться обратно и ехать в объезд, только время зря теряли, а бывало, что людей и технику.
Я обратился к Сапогу:
- Слушай, Сапог, а как тебя зовут-то? А то постоянно Сапог, Сапог.
- Андрей, - ответил Сапог.
- Значит, тезка Качка?
- Значит, так.
- А на гражданке чем занимался?
- Да ничем, работал сварщиком, потом в армию забрали.
- А родом откуда?
- Родился во Фрунзе, там школу закончил и уехал в Казахстан, в город Актюбинск.
- Родня там, что ли?
- Да нет, так просто поехал. Да, в общем, долгая история.
- Да расскажи ты, все равно делать нечего.
- После окончания школы гуляли мы на выпускном вечере, ну и выпили малость. Там ансамбль наш школьный пел, аппаратура у них была новая, недавно только закупили. Ну, мы с дружками после вечера еще выпили немного, и решили эту аппаратуру свиснуть. Трое нас было, вот мы ночью пришли к школе, выставили окно и залезли в здание, потом прошли в спортзал, там была кладовка и в ней хранилась вся эта аппаратура. Вот мы ее оттуда и уперли, взяли три электрогитары, усилитель, пару колонок, микрофоны и еще всякой дряни по мелочи, барабаны брать не стали, они гремят как кастрюли. Всю эту хрень мы спрятали за гаражами, и решили, когда все утихнет, пихнем все это, новая аппаратура у нас спросом пользовалась. А на другой день в школе начался кипеш, ментов вызвали, начали выдергивать тех, кто был на выпускном. А один мой дружок, Бахыт его звали, кому-то по пьяне проболтался, а тот другому и в оконцовке дошло до ментов. Двоих моих дружков забрали, а я успел смотаться, забрал из дома документы, взял деньги, сколько смог найти в доме, и рванул куда глаза глядят, а из родных ничего никому не сказал, матушка с батей были в это время на работе, а сестренка в школе. Ехал куда попало, сначала на попутках, потом на товарняках, и оказался в каком-то городе, как потом оказалось, это и был Актюбинск. Как раз было время сдачи документов в учебные заведения всякие, я набрел на какое-то училище и сдал документы на сварщика. Год проучился, но домой пока писать боялся, потом уже через полтора года на новогодние каникулы съездил в свой город, и втихаря пришел домой. Дома, конечно, все обрадовались, что я хоть живой оказался, потом разборки устроили, но все в конце концов обошлось. Батя рассказал, что моих дружков посадили обоих, по два года дали общака, а меня менты сначала искали, спрашивали, а потом вроде бросили это дело, но мне батя посоветовал пока никому на глаза не показываться, а дальше видно будет. Потом я снова уехал в Актюбинск, закончил училище, прошел практику, потом началась отработка и оттуда же призвался в армию. Вот и вся история.
- Ну ты даешь, Сапог, да ты, оказывается, фестивальщик.
- Да, было дело.
- Ну а чего здесь-то опустился так? Ты ведь вроде нормальный пацан, судя по рассказу.
- Да это с учебки еще. Я с Носорогом в месте в одной учебке был, а у него земляк там служил на постоянке в роте обеспечения, вот они меня и загоняли. А потом когда сюда попал, Носорог меня стал опускать дальше, и сказал, если пикну, то он меня отпидарасит и всем объявит об этом, а я с детства драться не могу и не люблю. Он приставал ко мне постоянно. Ну, ты понимаешь о чем я.
- Че ты говоришь? Носорог хотел тебя отжарить…? Сапог да ты че, шутишь? - я обалдел от удивления.
- Да какие тут шутки. Я ему сказал, что если он это сделает, я застрелюсь. Потом он отстал вроде, но обещал до самого дембеля меня чмырить. К Закирову он приставал постоянно насчет этого, но Закирчик с ним подрался, Носорог был здоровый бык и, естественно, отметелил Закирчика. Но Носорог тебя боялся, ты же земляк Закирова. Но ты дембель, и поэтому Носорог запугивал постоянно Закирчика, мол, уйдут дембеля, я тебя чурку ваще урою.
- Так значит, Носорог беспределом занимался в роте конкретно?
- Еще как.
- Так он же трусливый был, как заяц.
- Это он перед вами трусливый.
"Да, - подумал я, - Носорог оказывается, опускал пацанов по всякому. Ну что ж, он на что шел, на то и нарвался, Закиров оказался пацанчиком не промах. Но если б не Закирчик, так кто-нибудь другой все равно бы это сделал. Так ведь нельзя, здесь же не зона, черт возьми, но даже на зоне беспределом не занимаются."
- А этот урод пидарасил кого-нибудь в роте? - спросил я Сапога.
- Вроде нет, но я по крайней мере, такого не слышал. Но приставал он к чижам постоянно.
- Ну ты даешь, Сапог, я даже представить себе такого не мог. А ну, Сапог, пошли в БТР запрыгнем.
Я запрыгнул в люк, и уселся на командирское сидение, Сапог залез за мной и пробрался в отсек, Туркмен с Уралом уже проснулись, и сидели болтали о чем-то.
- Пацаны, знаете, что я вам сейчас расскажу, а?
- Ну и что ты нам расскажешь, Юрец? - спросил Хасан.
- Я вам сейчас про Носорога, царствие ему подземельное, такую х...ню расскажу, не поверите.
И я поведал пацанам о том, что мне рассказал Сапог. Все слушали с недоумением, никто про Носорога такое не слышал, также как и я.
- Не пи...ди, - удивленно произнес Хасан, выслушав меня.
- Вот свидетель перед вами, Сапог, не верите мне, спросите его.
Хасан посмотрел на Сапога, тот закивал головой. Потом все принялись обсуждать услышанное. Всех перебил Хасан.
- Машина комбата свернула в кишлак! - крикнул он.
Мы все вылезли на броню, Хасан отдал руль Туркмену, и тоже вылез с нами. За БТРом комбата в кишлак съехала машина ротного. Из кишлака повыскакивали бачата и побежали в сторону колонны, размахивая открытками, монтановскими сумками и всякой дребеденью, на которую можно обменять у нас еду или что-либо из одежды, у некоторых из них в руках были лепешки чарса, за ними потянулись и остальные обитатели этого небольшого кишлачка, они тащили канистры и ведра для солярки или бензина.
На окраине кишлака находились насколько бедных дуканчиков, в них торговали изюмом, сушеными дынями, гранатами (плод такой), лепешками и виноградом. Колонна остановилась, к машинам сразу же стали подбегать бачата и жители кишлака, началась торговля. Офицеры пытались отогнать бачат от машин, но те, как назойливые мухи, облепляли одну машину за другой. К нам подбежали пара бачат и стали предлагать чарс и всякие побрякушки.
- Шурави, сумка бери, короший сумка. Мала деньга беру, - баченок показывал мне три пальца, мол, триста афганей.
- Да не надо мне твою сумку, пошел вон отсюда! - крикнул я ему.
Урал подозвал этого баченка и стал предлагать ему сменять шапку на сумку. Хасан менял у другого бачи чарс на кашу из сухпая. Пока эти двое бачат парили нам мозги, третий с другой стороны пытался отвязать ящик с гранатами, которые были привязаны с боку БТРа. Я увидел это и закричал:
- А ну, быстро пошел вон от сюда, сученок.
Баченок отбежал на несколько метров, потом остановился и стал смотреть на меня. Я навел на него автомат и передернул затвор.
- Вали отсюда я тебе сказал, не врубаешься что ли.
Баченок скривил мне гримасу и побежал к следующему БТРу. Сапог сидел на башне и наблюдал за происходящим. Я крикнул ему:
- Сапог, смотри за этими чертятами, а то они весь БТР по гайкам растащат.
К нам подошел старик с канистрой.
- Масла, масла, - говорил он и показывал на канистру.
Я поманил его пальцем, он быстро подошел ко мне и стал протягивать канистру.
- Да убери ты эту канистру, пистолетные патроны есть, цинк. Понимаешь. Пуф-пуф. Понимаешь? Маленький такой, - я показывал пальцами размер патрончика.
- Масла, Шурави, - тыкал он мне канистру.
- Вот баран, да нахер мне твоя канистра. Хасан! Переведи этому придурку.
- Че ты хотел? - спросил Хасан, подойдя к нам.
- Патроны ему хочу сбагрить, скажи ты ему там по-своему.
Хасан перебросился с этим аксакалом несколькими фразами, тот закивал. Хасан показал ему два пальца, старик ему один.
- Он берет один цинк, - сказал Хасан.
- За сколько?
- За пятнадцать. Говорит, что два бы взял с удовольствием, но денег на два нету.
- Так пусть предложит кому-нибудь из своих. Хотя, слушай, поехали подъедем к кишлаку, заодно в дукане возьмем лепешек и винограду.
Хасан вытащил цинк с патронами и показал старику, чтоб подошел с другой стороны. Тот обошел БТР, отдал деньги и забрал цинк с патронами; замотав его в мешковину, он поспешно направился в кишлак.
- Туркмен! Поехали подъедем к дуканам.
БТР наш тронулся, и мы направились в сторону дуканов. Хасан показал пальцем в сторону кишлака. Там между дувалами стояли две БМПшки.
- Смотрите, вон разведка стоит.
- Ну, ни фига себе, они уже там, ну разведчики, шустрые ребята, - удивился я.
- Сейчас подъедем и узнаем, чего они там торчат, - промолвил Урал.
- А ну, покажь сумарь, - я взял из рук Урала сумку, которую он выменял у бачи.
- За шапку выкрутил, да?
- Пришлось еще ремень отдать в придачу.
- Ниче, нормально, на дембель покатит, - я протянул Уралу сумку.
Мы подъехали к дуканам и стали разглядывать их содержимое. Туркмен спрыгнул с БТРа и, подойдя к дуканщику, стал с ним о чем-то болтать, пробуя при этом виноград.
- Хасан, а давай заберем все, что захотим, а если этот душара будет пи...деть, по башке автоматом долбанем, и все, че зря деньги тратить, - предложил я.
- Ага, конечно, это уже наша сторона Герата, тут советники где-то недалеко. Сейчас пожалуются царандойцам или ХАДовцам, те особняк подключат, потом разъе…ывайся с ними.
- Да пошли они нахер эти царандойцы, как воевать, так их нету. К тому же это не наша сторона, здесь пограничная зона.
- Да какая разница, чья сторона. Скажут, что мародерством занимаемся и все такое.
- Ну, иди возьми пожрать в дукане, а то Туркмен стоит болтает бестолку и виноград жрет.
- Пошли вместе.
Мы спрыгнули с брони и подошли к Туркмену с дуканщиком. Потом Хасан пошел к другому дукану, расположенному недалеко от этого.
- Ну че Туркмен торгуешься? - спросил я.
- Да нет, просто болтаем. Зачем торговаться, я и так нахаляву фрукты хаваю.
Я тоже оторвал от кисти несколько виноградинок и стал кидать их в рот по одной. К нашему БТРу снова подбежали двое бачат и стали крутиться, предлагая что-то Уралу с Сапогом. Я хотел крикнуть им, чтоб смотрели за этими гавриками, но Сапог и так бдительно наблюдал за бачатами. Дуканщик неплохо знал русский, и я его спросил:
- Патроны возьмешь?
- Какой патрон? - спросил он.
- Пистолет - Макаров.
- Скока?
- Цинк.
- Давай неси, беру.
- Пятнадцать, - предложил я.
- Давай, даю пятнадцать.
- А двадцать?
- Нет, двадцать не даю, цена пятнадцать, больше не даю.
К нам подошел Хасан, в руках у него было несколько лепешек и гора винограда. Туркмен тоже купил пару лепешек, винограда и несколько гранат, и мы направились к БТРу.
- Тот дуканщик берет патроны, - обратился ко мне Хасан.
- Этот тоже берет.
- Я с тем уже договорился за пятнадцать.
- Я с этим тоже, да к тому же сюда ближе нести.
Я обернулся, дуканщик шел следом за нами. Потом я увидел, как другой дуканщик тоже бежит к нашему БТРу. После оба дуканщика стали спорить между собой, размахивая руками.
- Хасан, чего они орут? - спросил я.
- Спорят, кто патроны возьмет.
- Кто больше заплатит, тот и возьмет, че тут думать.
- Ага, хрен они больше заплатят, будут целый день спорить, а больше пятнадцати ни один не даст.
- Ну и пошли они тогда нахер, не ждать же, пока они наорутся.
Мы залезли на броню, Хасан достал цинк с патронами, и что-то крикнул им, оба дуканщика сразу заткнулись и уставились на Хасана.
- Чего ты им такого сказал? - спросил я Хасана.
- Предложил, как ты советовал, кто больше даст, того и цинк, и они заткнулись сразу.
Потом Хасан показал пальцем на дуканщика, с которым договаривался я и, говоря ему что-то по-таджикски, указал на меня, после чего протянул ему патроны, тот подошел ко мне и протянул деньги, я взял их и положил в карман. После афганцев деньги можно не пересчитывать, они обычно не надувают, это наши вечно "кидают" духов на каждом шагу. То солидол им спихнут вместо масла, в канистру натолкают солидола, а сверху нальют немного масла, то вместо тушенки пропихнут хрень какую-нибудь в банке. Поэтому духи нам не очень то доверяют, прежде чем дать деньги они говорят: "Шурави, давай контрол", мол, давай проверим.
И так удачно сторговавшись, мы загрузились на броню и направились в сторону, где стояли разведчики, там же недалеко стояли машины комбата и ротного.
- А че ты своему дуканщику патроны не продал?
- Тот, с которым ты договорился, таджик по нации.
- А, ну тогда понятно, родная кровь, значит. Слушай, а ты чарса взял? -спросил я Хасана.
- Взял, конечно, я чарс всегда в первую очередь беру.
- Ну тогда забей косяк, что ли.
- Я уже забил.
- Ну взрывай.
- Кто будет? Сапог, курнешь?
- Не, я не буду.
- Ну, дело хозяйское. Урал, спроси Туркмена.
- Нет, он не будет, - ответил Урал.
Мы втроем курнули косяк, БТР как раз подкатил к БМПшкам разведчиков. Из люка торчал Серега.
- Серега, где остальные? - крикнул ему я.
- По кишлаку шарахаются где-то.
- А че вы здесь делаете?
- Комбат здесь со старейшинами базарит о чем-то.
- А Пипок где?
- Не знаю, там по кишлаку лазит, только что на горизонте мелькал, потом свалил куда-то.
Мы с Хасаном спрыгнули с брони и направились в кишлак, Урал запрыгнул на БМПшку к разведчикам, а Туркмен с Сапогом остались в БТРе. Километрах в двух виднелись руины старого города, и немного позади видно было духовский мост, вдалеке виднелась бетонка и кусочек нашего моста с заставой, мы находились на возвышенности, и поэтому видели всю окраину старого и нового города.
В кишлаке жизнь била ключом, женщины что-то колдовали возле глиняных печей находящихся во дворах, наверное, пекли лепешки, старики курили чилим и о чем-то судачили между собой. Мужиков и парней в кишлаке видно не было, в основном они были в бандах, а тех, кто не успел уйти в банду, забирали в армию. Жители кишлака смотрели на нас с подозрением, явно они нам не доверяли, да как нам доверять, наши военные частенько заезжая в подобные кишлаки, занимались тут беспределом. Заходили во все дома, забирали все, что понравится, одним словом просто грабили их, и возразить местные ничего не могли, а все делалось под видом того, что, мол, ищем здесь оружие и боеприпасы и тайники душманов. Чумазые как чертята детишки со стороны глазели на наших солдат, а те, что были посмелее, подбегали и протягивали ручки со словами: "Шурави - бакшиш, бакшиш" (это значит подарок). По всему было видно, что кишлак бедный, это было видно и по одежде обитателей и по постройкам. Зелени тоже здесь было мало, по окраинам кое-где виднелись редкие виноградники, в низине ближе к речке были разбиты небольшие участки огородиков. Рядом с огородами паслось небольшое стадо баранов и пара коров, по кишлаку бродил худой и облезлый верблюд и пара оседланных ишаков.
- Куда мы идем? - спросил я Хасана.
- Да никуда, просто походим по кишлаку, посмотрим, как люди живут. А че еще делать?
Вдруг рядом с нами прогремел выстрел, потом крик и очередь из автомата. Мы с Хасаном моментально вскинули автоматы и стали озираться. Очередь прервалась, но крик продолжался, в кишлаке сразу все забегали, перепуганные жители начали прятаться по домам, военные держали оружие наготове.
Я заскочил за дувал, и вдруг увидел орущего Пипка, он кричал как дурак, направив автомат на дверь дувала, палец его сжимал курок, но в магазине закончились патроны, и слышен был только его крик. Я подбежал к нему и тряхнул за плечо:
- Пипок, че ты орешь?! Что случилось?! Черт возьми! - я развернул его к себе лицом.
- Не, ты видел?! Мля, Душара, сука рваный! Чуть не замочил, пидор! Не, ты видел? Мля, гад - падла! Ты видел? Юра, ты видел?! - Пипок талдычил как сумасшедший.
- Да успокойся ты, Пипок! - крикнул я ему в лицо.
Пипок смотрел на меня ошалелыми и перепуганными глазами. Я первый раз в жизни видел перепуганную улыбку.
К нам подбежали бойцы и офицеры, они в непонятках смотрели на нас с Пипком.
Подбежали наш ротный с комбатом и летеха - взводный разведки.
- Что здесь происходит?! - закричал комбат.
Пипок показывал на дверь дувала и повторял дрожащим голосом:
- Душара, сука, чуть не застрелил - гад.
Мы все бросились к двери дувала, первым заскочил в дувал комбат, за ним ротный и взводный разведки, за ними зашли мы с Хасаном. В дувале была жуткая картина. На полу лежал старик, рядом валялся бур, рядом со стариком лежала женщина, а возле нее плакал ребенок двух лет примерно. Старик был весь изорван пулями, женщина была тяжело ранена, но еще дышала, ребенок вроде был цел. Пипок от страха выпустил в двери дувала весь рожок на сорок пять патронов.
- Выходим отсюда! Быстро! Мудаки, е... вашу мать! - крикнул комбат.
Мы выскочили из дувала.
- Ко мне иди, Пипонин! - крикнул Пипку Комбат.
Пипок подбежал к нему.
- Ну почему с тобой вечно что-нибудь приключается? Росту от горшка два вершка, а чтоб где не случилось, везде Пипонин. Ну, что здесь было? Черт тебя возьми!
- Душара этот из бура, товарищ майор, пуля по макушке задела, чуть не убил, сволочь такая, - талдычил Пипок, глядя на комбата.
- Кто давал команду бродить по кишлаку?! А ты, лейтенант, какого хрена смотрел?! А-а, - комбат махнул рукой и крикнул:
- Все по машинам, и уходим отсюда! Быстро!
Мы все быстро направились к машинам, я посмотрел на Пипка и увидел, что макушка у него обоженная, меня разобрал смех. Пипку повезло с его ростом, этот дед намеривался попасть в лоб первому, кто из военных сунется в дверь его дома.
- Юра, ну че ты смеешься? Тебе бы так.
- Не дай бог, Пипок. Если б я был на твоем месте, то дырка была бы у меня, как раз между глаз. Ну, ты не переживай Пипок, живой ведь остался, и благодари бога за свой рост.
- Ага, не переживай. У меня вон руки дрожат как с похмелья.
- Ну так похмелись. Сейчас запрыгнешь на минутку на наш БТР, он рядом стоит с вашей БМПшкой.
- А зачем?
- Потом узнаешь, а сейчас пошли быстрей на машины.
Мы бегом добежали до своих машин, и запрыгнули на броню.
- Что случилось? - Спросил Туркмен.
- Потом расскажу.
- Сапог, налей кружку браги побыстрее.
- Да в чем дело? - опять спросил Туркмен недоумевая.
- Пипку надо стресс снять, когда расскажу - уссытесь.
Сапог налил браги в кружку, Пипок дрожащими руками схватил ее, и с присербом стал пить, выпив, он немного отдышался, потом, поблагодарив мня, побежал к своей БМПшке.
- Давай похаваем, я жрать хочу, как из пулемета, - предложил Хасан после того, как БТР наш тронулся.
Мы все расположились в десантном отсеке, разлили брагу и приготовились спокойно поесть.
По ходу мы с Хасаном стали рассказывать, что приключилось с Пипком в кишлаке. Пацаны падали со смеху, когда я рассказывал про перепуганную улыбку и обоженную макушку. После мы помянули мужиков, тех, кто не вернулся с прочески и, сытно поев лепешек с виноградом, расположились немного отдохнуть, а колонна в это время медленно двигалась в сторону бетонки. Кишлак остался позади, позади также остались мертвый старик, смертельно раненная женщина и чудом уцелевший перепуганный ребенок. А мы катили по дороге, не задумываясь о том, какое горе причинили этой семье, близким этих людей, нам было на это наплевать, у нас была другая мораль, а если сказать точнее, то не было ни какой морали, мы просто были на войне.
Ваш вопрос автору
Часть пятая
Часть седьмая
