-85-
Мы вышли. Вот и все наше войско. Двенадцать человек, не густо, да нас четверо, плюс свинообразный комбат.
- Равняйсь, смирно! - тот самый ополченец начал командовать.
- Тихо, киши, тихо. Нет больше батальона, и мы у вас никогда не были командирами. Так что не напрягайтесь.
- Чего хотели, мужики?
- Господа офицеры, мы тут все решили, что комбат - предатель...
- Долго же вы соображали! - не выдержав, перебил говорившего Виктор.
- Мы решили, мы его расстреляем! - закончил свою мысль ополченец. - Отдайте нам его, мы его расстреляем, если не отдадите, то силой заберем, и все равно убьем! - голос его был жестким.
- Ага, мужики, а потом всей толпой в тюрьму. Так, что ли?
- Нэт! Мы написали бумагу, что он предатель, все ее подписали, показали местному комбату.
- А тот что?
- Ничего. Сказал, что это наше дело, и вмешиваться он не будет.
- Приятная компания, нечего сказать! - я присвистнул от удивления.
- Вы же сами хотите его убить! Так давайте это сделаем вместе! - выкрикнул из строя кто из молокан.
- Комбат - мой! - голос Виктора звенел от напряжения. - Он Аиду убил, сейчас тут только Мудаева не хватает!
- С тебя муллы хватит, мы тебя не предали, а комбата убьем вместе. А вот если бы начальник штаба был бы здесь, то мы его бы тоже убили!- ополченец был непреклонен.
Мы были не против, и пока ополченцы ходили за комбатом, нам показали бумагу, на которой было изложен приговор. Все как положено. Сначала шла обвинительная часть, затем вывод и приговор. И 12 подписей.
Вывели Нуриева. Он не знал, куда его ведут, и поэтому был спокоен, а, завидев нас, даже начал что-то орать на азербайджанском. Видимо приказывал нас схватить. Повели его к стене. Он все еще ничего не понял. Все молчали, и лица у всех были суровые.
Начали зачитывать приговор. Нуриев растеряно смотрел в глаза своих солдат, заглядывал в глаза, ища сочувствия, но не находил его там. Потом упал на колени и протягивал руки, что-то говорил, умолял не убивать его. Молча подошли двое ополченцев, подняли его с колен, вновь прислонили к стене.
Он заплакал. Жирные губы тряслись, сопли и слюни тянулись и капали на грудь. Он снова медленно опустился на колени, протянул вперед руки, продолжал плакать.
Закончили зачитывать приговор. Нас было много, мы мешали друг другу, но никто не хотел уступать, встали полукругом. Командовать расстрелом взялся Сашка.
- Товьсь! Заряжай! Целься! Огонь! - рычал Сашка, сам он тоже принимал самое непосредственное участие в казни. Он также стрелял.
Грянул нестройный залп. Комбата отбросило на стену. Витька подбежал, на ходу рванул кобуру, таща пистолет, но тот цеплялся, не хотел выниматься. Наконец Витька справился с проблемой, снял пистолет с предохранителя, передернул затвор, и сделал три выстрела в голову комбата. Потом плюнул на мертвое тело, развернулся.
- Ты! - показал он на ближайшего молоканина. - Иди сюда.
Народ стал расходиться. Кто-то подошел к мертвому комбату. Мы отошли в сторону с молоканином.
- Тебя же Степаном зовут? Так? - Виктор был сосредоточен.
- Да, я - Степан!
- Ты мужик неплохой, вроде. Азербайджанский знаешь? Письменный язык?
- Знаю. В школе преподавал. Потом война началась.
- Пойдем в дом. Заполнишь нам несколько бумажек.
-86-
Степан заполнил нам командировочные удостоверения. Мы - офицеры, направлялись в министерство обороны Азербайджана. Теперь надо было утрясти одну немаловажную проблему. Транспорт. Ехать в Баку на БМП - глупость. Тем паче, что на нее положил глаз местный командир. Да и бегает она не очень быстро. Предлагать меняться было бессмысленно. Он считал, что БМП - это уже его собственность, и какой ему смысл отдавать УАЗик. Командирскую машину мы видели возле штаба. Угнать ее от штаба, тоже еще надо было суметь.
Пригласили того самого ополченца, который читал приговор комбату. Его звали Натик. Мы обрисовали ему наш план. По большому счету, это был даже не план, а идиотская авантюра. Но мы понимали, что если задержимся здесь еще на день, то приедет сам Гусейнов или его эмиссары, и все полетит к чертовой матери, нас вновь заставят воевать и заниматься обучением новобранцев. Максимум полдня было в нашем распоряжении.
Натик собрал всех ополченцев и повел к штабу, там они устроили митинг, УАЗик стоял на другой стороне, мы спрятались в кустах. Охрана, услышав шум, пошла смотреть на митинг. Развлечение в унылой череде серых армейских будней.
Мы подошли к машине, сняли с ручного тормоза, передачи и оттолкали машину на соседнюю улицу. Военные везде военные, ключи были давно утеряны, и стоял обычный тумблер, завели, поехали. Сначала подъехали к БМП, перегрузили с нее часть вооружения в машину. Деньги разделили таким образом: по тысяче каждому, а остальные - родителям Михаила.
На комбатовской машине государственных номеров не было, зато на капоте трепетал флажок Азербайджана, это был отличительный знак командиров частей армии Гусейнова. Как правило, такие машины не задерживали. Четыре автомата, магазины полные, цинк патронов, РПГ, пять выстрелов к нему, тридцать гранат РГД-5. Машина забита под завязку. Вперед! На Баку!
Через посты на окраине деревни проехали без стрельбы, нам просто открыли шлагбаум, не проверяя документов, отдали честь.
Ехали спокойно, на постах нам махали, но когда видели заляпанную грязью машину и грязный, но азербайджанский флажок на капоте, пропускали, не останавливая. Пока везло.
Вот и Аляты, здесь находился штаб нашей дивизии. Надо было еще проехать тихо-мирно мимо милицейских постов. Но так же, завидев флажок-пропуск, нас не останавливали. Один даже отдал честь. Как самый длинный, Володя сидел на месте старшего машины, и важно кивал головой.
А вот и штаб нашей армии. Ехали медленно. Над входом висит флаг России. Сердце сжалось, когда увидели его. Свои! Еще на месте! Вбегаем по лестнице. Дежурный прапорщик взглянул на нас, но мы показали ему свои документы и рванули в отдел кадров. Были мы ободранные, грязные, небритые. Пахло от нас тоже будьте нате.
Там сидел знакомый нам майор, он был капитаном, когда я получал у него назначение и предписание в свою часть.
Он долго смотрел на нас. Потом узнал.
- Откуда вы?! Мы, слышали, что вас убили.
- Домой сообщили?
- Командующий сказал, что пока не надо, вот когда уходить будем, тогда и сообщим.
- Правильно!
- Штаб армии еще в Баку?
Мы вкратце рассказали, как были в плену, и попросили переделать документы. Он молча, сноровисто переписал, перепечатал и командировочные и ВПД.
- Сегодня вечером борт с Насосной идет на Москву. Полетите?
- Конечно. Включайте в полетный лист, только еще двоих надо добавить, наши друзья по несчастью.
- Хорошо. Мужики, у вас оружия нет? - он жалостливо посмотрел на нас. - У нас все отобрали, хоть дома жене оставить.
- Сейчас! - Витька сбегал в машину. Принес автомат, четыре магазина и три гранаты. - Хватит?
- Хватит! Сейчас всех запишем в полетный лист! - оживился майор, позвонил куда-то и быстро договорился.
Самолет улетал через восемь часов. Домой!!!
Потом мы проехали через Баку. Ехали крайне осторожно, не нарушая правил дорожного движения, готовые в любую секунду пустить в ход оружие.
Однажды нас все-таки остановили на посту ГАИ. Проверили документы. Тщательно изучили командировочные, удостоверения личности. Машину досматривать не стали, молча отдали честь и отпустили.
По дороге вновь рассмотрели наши документы. Александр получил назначение в тульскую дивизию ВДВ на должность командира взвода, а Владимир поступал в распоряжение Северо-Кавказского военного округа.
Время было еще достаточно, но чтобы не рисковать поехали на аэродром. Добрались без приключений. Нашли командира корабля. Тот был в курсе, что мы должны с ним лететь. Но он начал кочевряжиться, мол, у него и так перегруз. Мы отдали ему УАЗ, автомат и все боеприпасы, что оставались у нас. Оружие в России ни к чему, за это можно надолго и всерьез сесть на тюремные нары. Да и надоело оно нам до чертиков. Коньяк мы оставили себе.
Сели в комнате пилотов, туда нас привел командир корабля, и стали попивать коньячок. Потом пришел командир. Отметились, что мы на борту, согласно полетному листу. Самолет был грузовой АН-26.
-87-
Только взлетели, мы начали ликовать! Мы выбрались! Мы живы! Мы летим ДОМОЙ!!! Начали пить, к нам присоединился весь экипаж и трое пассажиров. Они сопровождали домашний скарб какого-то генерала. Несмотря на то, что экипаж был изрядно навеселе, мы не боялись лететь. Выбрались из такой передряги и летим в РОССИЮ!
Вышел второй пилот и сообщил, что уже мы над нашей Родиной. Мы обнялись и начали что-то весело орать, приплясывать! Экипаж и пассажиры смотрели на нас как на умалишенных.
Без проблем долетели до аэропорта Чкаловский. Поехали к родителям Домбровского. Было уже около полуночи, когда мы позвонили в дверь родителей Михаила.
- Кто там? - раздался мужской голос из-за двери.
- Мы служили с Михаилом, - отозвался Виктор глухим голосом.
- Заходите! - открыл отец Михаила, одетый в спортивный костюм.
Мы мялись у дверей. Не хочется быть вестниками дурных новостей. За спиной отца Михаила стояла его мать. Мы потупили глаза. Мать все поняла, всплеснула руками и зарыдала.
- Проходите. Расскажите, как было, - отец еле сдерживался. - Водку будете?
- Будем, - мы вошли в квартиру.
До пяти утра мы рассказывали родителям нашу историю и обстоятельства гибели Мишки. Мать не проронила ни слова, лишь пила какие-то капли и таблетки, закрыв рот рукой, слушала нас.
Мы отдали документы Михаила, все бумаги, которые нашли в его карманах, бумаги, что забрали у комбата, письмо родителям, которое он намеревался передать с Аидой, его рабочую карту, где была отмечена могила, шесть тысяч долларов.
Родители не соглашались брать деньги, но мы пояснили, что они пригодятся, когда поедут на могилу к сыну, оставили все наши адреса. Утром разошлись.
И вот сидим мы, четыре русских офицера, в аэропорту "Домодедово". Спасибо отцу Михаила, несмотря на свалившееся на него горе, он помог нам с билетами. Канун Нового Года, билетов было не достать.
Наши самолеты уходили с разницей в час. Только Сашка добирался поездом. Но он приехал, чтобы проводить всех нас. Первым был мой вылет. Мне - в Кемерово, Витьке - в Красноярск, Володе - в Ростов-на-Дону.
Мы сидели в ресторане аэропорта. До самолета еще было часа три, а мы уже солидно приняли спиртного. Рядом за столиком расположились азербайджанцы. Виктора, как только он услышал их речь, стало подбрасывать от злости, мы кое-как успокоили его.
Но как-то получилось, что кто-то из них пустил в нашу сторону струю сигаретного дыма.
- Эй, поаккуратнее! - предупредил их Володя.
- Тебе мешает - выйди на улицу, там воздух чистый! - раздалось в ответ, дружное ржание дружков было поддержкой наглецу.
Больше они ничего сказать не успели. Мы вскочили со своих мест и начали их бить. Повалили на пол и начали месить ногами. Витька схватил одного за шею, Сашка бросился и оттащил его. Нам еще трупа здесь, в России, не хватало. Глаза у Виктора были пустые, он хотел убить азербайджанца. Мы его понимали, слишком много горя он хлебнул.
Пора уходить. Мы приготовили деньги, чтобы рассчитаться, в том числе и за разбитую посуду, но тут к нам подошли армяне.
- Молодцы, мужики! Так им и надо! Мы сами за вас расплатимся, - только и успели сказать они нам.
Лучше бы молчали или мимо прошли! Им тут же досталось по той же схеме. Официантки визжат, весь ресторан с интересом наблюдает, как четыре офицера избили сначала одних нерусских, а потом начали товарить других.
Азербайджанцы уже оклемались, но стоят не вмешиваются. Можно было бы и с восемью подраться, злости, силы у нас хватило бы. Но тут прибежала милиция аэропорта.
Мы тут же перестали драться, и отошли в сторонку.
- В чем дело? - спросил сержант, обращаясь к официантке.
Она молча посмотрела на нас, потом на армян и азербайджанцев.
- Армяне с азербайджанцами подрались, а военные их разняли. Надавали и тем и другим.
- Понятно. Так оно было? - спросил сержант, обращаясь к посетителям ресторана.
- Так, так! - толпа одобрительно закивала.
- Нэ-э-э, все врут, камандир! - крикнул кто-то из азербайджанцев.
Но милиция, не разбираясь, погнала и тех и других в отделение, подгоняя дубинками. Может так и надо решать все этнические конфликты?
Мы подошли к официанткам, расцеловали их. Посетители при этом веселились и аплодировали нам. Хотели рассчитаться, но нам сказали, что все удержат с задержанных милицией, они еще много чего возместят ресторану.
-88-
Мы покурили и пошли осматривать аэропорт.
- Ты домой звонил? - спросил Саша.
- А вы? - спросил я.
- Мы позвонили.
- А я не звонил, - честно признался я. - Будет сюрприз под Новый Год, а самое главное - боюсь.
- Чего боишься?
- Не знаю. Просто боюсь.
- Подарки-то купил?
- Не сообразил, сейчас присмотрю чего-нибудь.
Мы пошли к ларькам, которых было много в аэропорту. Я набрал косметики жене и матери, купил пару красивых плоских фляжек отцу и брату.
Остановились возле витрины, там было много детских игрушек. Посередине красовался огромный, около метра высотой медведь. Красавец! Я только приготовил деньги, чтобы купить, но Виктор меня остановил.
- Дай, я куплю твоему ребенку игрушку. Подарок. На память!
- И от нас тоже! - Саша с Володей достали деньги.
- Медведя и большую шоколадку! - они протянули продавцу деньги.
Потом все передали мне. Выглядел я очень нелепо с этим медведем. Но вот объявили регистрацию и посадку на мой рейс до Кемерово.
Пришло время расставаться. Наступила неловкая пауза. Говорить что-либо бессмысленно.
Я поставил сумку и медведя на пол. Обнялся с каждым. Комок стоял в горле. Еще не хватало разрыдаться в аэропорту.
Последним стоял Виктор.
- До свиданья, Брат! - шепнул он мне, голос его срывался.
- Телефон знаешь, Кемерово от Красноярска недалеко. Можем приехать друг другу. До свиданья.
Глотая слезы, я пошел к стойке регистрации. Обернулся, помахал моим друзьям.
-89-
Лететь четыре часа. Я попытался уснуть, но не мог. Все представлял встречу со своей семьей.
Вокруг сидели сытые, хорошо одетые люди. Им не было никакого дела до какой-то войны на Кавказе.
Стали разносить еду. Я отказался, взял стакан кислого красного вина и стал медленно его цедить. Предстоящая встреча не выходила у меня из головы.
Посадка. Я с жадностью вглядывался в огни родного города. Выскочил из аэропорта.
- Такси! Кому такси! - раздалось сбоку.
- Поехали! - я бросился к машине, опережая водителя.
Вот они улицы, где ходят люди, озабоченные новогодней суетой. И здесь никому нет дела до какой-то Кавказской войны.
Показался Ленинградский проспект. Дом. Мой дом, в котором я вырос! Кидаю деньги таксисту, взлетаю на пятый этаж, жму звонок. За дверью слышу детский плач. Разбудил! За дверью послышались шаги.
- Кто? - голос отца.
- Дыхание перебило.
- Кто там? - голос раздражен.
- Я, - выдавливаю из себя.
Дверь открылась.
Эпилог
Старший лейтенант Виктор Богданов уволен из Вооруженных Сил РФ в 1993году в связи с организационно-штатными изменениями (сокращение штатов). Уехал добровольцем в Сербию. Погиб в 1994 году.
Командир роты капитан Владимир Белов погиб 31 декабря 1994 года при штурме Грозного. Награжден орденом Мужества (посмертно).
Командир роты капитан Александр Калинин погиб в августе 1996 года при обороне Грозного. Награжден орденом Мужества (посмертно).
Майор Олег Маков проходит службу в ВС РФ. Воспитывает двух сыновей.
Ваш отзыв
Напишите на ArtOfWar
Часть девятнадцатая
