Глава 9.
Вопрос вопросов
Хоть зима и не сахар для солдата, но есть штука похуже зимы - ранняя весна. Что с того, что отступили морозы? Наступили слякоть и сырость, чередуемые нередкими промозглыми холодами. Везде она, эта проклятая слякоть - и в природе, и в душе.
А разведчику ранней весной вдвойне труднее, чем простому солдату: если все нормальные войска переходят на этот период к позиционным действиям, то для разведки ни выходных, ни отпусков не бывает. Более того, считается, что чем хуже погода - тем разведчику легче работать. Так-то оно так: и бдительность притупляется у расслабившихся от позиционного затишья часовых, и патрули по раскисшим дорогам особенно не носятся, и вертолетов при низкой весенней облачности можно не опасаться - все это так, но... Как ни старайся, нормальную дневку не устроишь - любая ямка тут же заполняется талой водицей; сушняка на костер не сыщешь, а сырые дрова дымят так, что вычислить дневку - легче легкого. Ноги в постоянно мокрой обуви преют и сбиваются до кровавых мозолей, хоть и темп передвижения разведчика снижается до минимального: под ногами - непролазная грязь со снегом, а вокруг - звенящий и хрустящий лес, в котором ночной морозец превращает мокрые ветки в громадный ксилофон. Через реку не переправишься: вспухший лед тонок и коварен; про подножный корм тоже можно забыть: ни грибов, ни ягод, ни беличьих запасов - все голодный зверь за зиму подъел, да и сам отощал - шкура, да кости. Но - хочешь, не хочешь, а перерывов на плохую погоду у разведки не бывает. То же самое относится и к курсантам: уж что-что, а погода учебные планы меньше всего волнует.
Уже привычно посапывая в брезентовом полумраке кузова, курсанты ехали на полевые занятия по ТСП - тактико-специальной подготовке. Предстояла практическая отработка засады - одного из основных способов ведения боевых действий разведчиками. После первого семестра первый телячий задор у курсантов как-то сам собой прошел, уступив место деловому азарту и соперничеству начинающих профессионалов. Парням уже хотелось не просто не опозориться, а выполнить задание лучше других: нормальное явление, в общем.
Сегодня любой из них мог быть назначен командиром группы, - это вот и мешало парням нормально, по-солдатски провалиться в короткий дорожный сон: не давали спать пункты боевого приказа, которые надлежало знать назубок, если вдруг командиром назначат тебя. И еще не давал уснуть натужный рев двигателя пожилого "Газона", свернувшего с шоссе на проселок, ведущий в сторону леса. Когда машина, взрыкнув, преодолевала дорожные выбоины, заполненные талой водой, курсанты суеверно задерживали дыхание: дав-вай, родимая, тяни! А то завязнешь в таком киселе - выталкивай тебя... Добрались, однако, без происшествий.
- К машине! - бодро скомандовал полковник Митрофанов, сам ужасно довольный фактом благополучного прибытия: в такое время нормально до места занятия доехать - уже половина дела...
Один за другим курсанты спрыгивали из кузова на землю и тут же пристраивались к ближайшим кустам, дабы оросить их упругими струями, исходящими паром на стылом ветру.
- Куда без команды, ё! - укоризненно прикрикнул на них полковник, после чего махнул рукой и сам отвернулся к тощей березке. В вечном деле все едины, чего уж там...
Наконец с нужным делом управились все.
- Равняйсь! Смирно! Тема занятия: действия разведгруппы спецназначения в засаде. Тактико-специальное занятие.
Разведчиками на первую часть занятия были назначены французское и китайское отделения. "Англичане" с "немцами" играли роль противника. Через два часа группам предстояло поменяться ролями.
- "Противник" - к машине! По местам! - скомандовал полковник, и "фашисты" обрадовано полезли в кузов: лучше кататься, чем на брюхе в талой луже пузыри пускать, а там глядишь - бог даст, забуксуем, до нас очередь и не дойдет...
Полковник повернулся к "разведчикам".
- Командиром группы назначается... - курсанты напряглись. - Курсант Ауриньш!
- Я! - подал голос невозмутимый киборг.
- Получи радиограмму из Центра, - полковник протянул ему тетрадный лист. - На уяснение приказа, оценку обстановки и принятие решения - пятнадцать минут.
Ауриньш бегло глянул на "радиограмму", откинул клапан полевой сумки с заложенной под прозрачный целлулоид картой.
- Я готов, - кивнул он спустя минуту.
- Уже? - иронично глянул полковник из-под козырька полевой фуражки, - Быстрый, ё... Ну давай, докладывай решение.
Доклад Ауриньша был точен и краток - и ведь ни одного пункта не упустил, и решение принял целесообразное, сукин сын... Душа полковника трещала, раздираемая надвое беспощадным противоречием: вроде все правильно докладывает, не мычит, не запинается, как нормальный курсант - просто любо-дорого. А с другой стороны: пока я нормальным командиром стал - сколько солдатской каши стрескал, сколько сапог стоптал на стрельбище да на учениях, сколько ночей над учебниками корпел, сколько пистонов от начальства огреб! А тут - на тебе: отштамповали командира, как пулемет, впихнули ему мозги электронные и - вперед, зарплату платить не надо, и ордена ему по барабану, и пенсия не требуется, только батарейки меняй. А ты вали на пенсию, пень старый, тебе уж мы ее пока платить обязаны, черт с тобой...
- Добро, Ауриньш - нормальное решение, - злым пинком загнал полковник все сомнения в тайники души. - Объявляй приказ!
- Слушай боевой приказ! - обычно спокойный голос Ауриньша стал сух и отрывист. - По данным агентурной разведки по дороге Солотча - Дубки около двенадцати часов проследует машина с начальником штаба третьей армии генерал-лейтенантом Шайскопфом. Задача группы: захватить генерала и штабные документы, и обеспечить их переправку в Центр...
И - вот ведь черт - ни у кого не возникло ни малейшего желания позубоскалить над новоиспеченным командиром, наоборот: от голоса его холодок пробегал по спинам, да мышцы напружинивались, как по команде: "На старт! Внимание!". Не иначе, опять какую-то свою программу врубил, паразит...
Полковник неспешно шагал вдоль извилистой лесной дороги, внимательно осматривая место засады. Очень хотелось придраться, тем более, что хороший полковник всегда найдет, к чему придраться, но... Выглядело бы это как-то недостойно. Как ни крути, а организовал засаду этот белобрысый сопляк на редкость грамотно для первокурсника. Да и не только для первокурсника, чего уж там. И место выбрал грамотно, и боевой порядок определил именно такой, какой бы сам полковник определил, и подгруппы расположил верно, и... Короче, пока все отлично, чего вола крутить. Протолкнулся сквозь туман и начал нарастать рев автомобильного двигателя. Едут...
- Товарищ полковник! - вежливо окликнул его Ауриньш. - Присядьте, пожалуйста, - вы нас демаскируете...
Полковник чертыхнулся, но шагнул за разлапистую ель - ладно, отличник, работай... На повороте лесной дороги показался "Газон". Дальнозорко прищурившись, полковник разглядел гордо восседавшего на командирском сиденье курсанта Мишку Шоломицкого. Мишка играл роль генерала, и для этого не поленился вырядиться в вермахтовскую шинель с алыми петлицами и серую немецкую фуражку, благо форма одежды стран вероятного противника в роте для таких занятий имелась и постоянно обновлялась. Для создания полноты образа фашиста Мишка даже раздобыл где-то губную гармошку и теперь с вдохновенным видом дудел в нее, хоть звука и не было слышно за гулом мотора.
С треском ломая сухие сучья, рухнула на дорогу перед капотом автомобиля подпиленная гибкой пилкой сухая сосна. Треск ломающихся веток слился с треском автоматных очередей. Выскакивающая из кузова "охрана" пыталась залечь на обочине и срывала проволочные растяжки имитационных заградительных мин. Ахнули взрывпакеты. Полковник напряженно всматривался в клубы порохового дыма: что там? Никто в руке взрывпакет не шарахнул? Никому башку прикладом не своротили? Уж сколько таких занятий провел, а все трясешься за этих балбесов...
- Командир, пленный захвачен! - услышал он позади себя веселый голос и обернулся.
Щеглов с Климешовым с гордым видом "загибали ласты" сердитому Мишке, демонстрируя его Маргусу. Вот черти, когда они его из кабины вытащить успели?
- Хорошо, парни! - пролаял Ауриньш. - Щеглов - в подгруппу прикрытия! Генерал, комм цу мир! - ухватил он Мишку за воротник шинели.
- Руссише швайн! - вдохновенно принялся валять дурака Мишка. - Дойче официрен нихт капитулирен! - и, выхватив из кармана шинели пластмассовый "вальтер", решительно приставил его к своему виску.
Вернее, попытался приставить - в следующее мгновение он, уже обезоруженный, уткнулся лицом в грязный снег, а Маргус ловко, словно упаковщица на почте, орудовал парашютной стропой, связывая за спиной его руки.
- Марик, сволочь, хорош! - взвыл бедный "генерал", выплевывая льдистый снег с прошлогодними хвоинками. - Больно же, козел!
- Паша, берем его! - не обращая внимания на Мишкины мольбы, Ауриньш подхватил его под локоть. - С той стороны бери!
- Ауриньш, слушай вводную! - скомандовал вдруг полковник. - Климешов ранен!
- Пожалуйста, уточните характер ранения, - сухо отозвался Маргус.
- Тяжелое. Пулевое ранение ноги. Раздроблен коленный сустав! - почти злорадно объявил полковник. Думай, киборг. Это тебе не по уставу шпарить.
Думал Ауриньш недолго. Бросив один взгляд на отходящую группу, другой - на наседающих преследователей, он решительно шагнул к Пашке - тот уже с готовностью свалился под сосну: ранен, так ранен - всегда пожалуйста!
- Прощай, Павел! - голос киборга был сух, как песок в Сахаре. - Я представлю тебя к ордену! - и, приставив к голове обомлевшего Пашки ствол трофейного генеральского пистолета, звонко щелкнул языком. Затем стремительно вытащил из его рюкзака эбонитовый кругляш мины-сюрприза разгрузочного действия и деловито подсунул ее Пашке под спину. После чего легко вскинул изрыгающего проклятья Мишку на плечо и, подхватив Пашкин автомат, быстро скрылся в ельнике.
Полковник стиснул зубы. На своем веку он видел всякое, но с таким простодушным цинизмом столкнулся впервые.
- Стоп! - рявкнул он, и выдернул из сумки белую ракету. - Прекратить занятие! Все ко мне!
Фыркнув, как рассерженная кошка, ракета рванулась вверх и пропала в низких облаках, призрачно подсветив их изнутри бледно-молочным светом. Курсанты собрались быстро, и вид у них был озадаченный - чем шеф недоволен? Вроде, сделали все как надо...
А полковник, остывая, уже ругал себя за несдержанность. Ну какого черта психанул, спрашивается? Пацан - он и есть пацан, хоть и с электронными мозгами. Насмотрелся фантомасов всяких, вот и строит из себя рейнджера. Пусть бы дело до конца довел, а потом и устраивай разбор полетов: спокойно, без нервов разложи все по полочкам, да объясни пацану, в чем он не прав. Чего по рукам-то бить? Чему он так научится?
- В целом засада была организована и проведена неплохо, - уже почти спокойно проговорил полковник, - выбор места, боевой порядок группы, действия подгрупп - на твердую "четверку". Вместе с тем вызывают вопросы действия командира группы по вводным... Курсант Ауриньш, объясните свое решение застрелить своего разведчика.
Возникло, как пишут в стенограммах, "оживление в зале":
- Пашка, он че - тебя казнил?
- Ты что - к фашистам убечь хотел?
- Марик, он че - залупаться начал?
- Смерть изменникам Родины!
Ауриньш, между тем, оставался спокоен и деловит, как обычно.
- Я уточнил у вас характер ранения разведчика, - невозмутимо доложил он. - Вы сказали: "Тяжелое. Пулевое ранение ноги. Раздроблен коленный сустав".
- Совершенно верно, - кивнул полковник, - и что дальше?
- Имея такое ранение, разведчик не может передвигаться самостоятельно, - с расстановкой сообщил Маргус. - Я мог бы перенести его на себе, но у меня был пленный, который отказывался идти, и его тоже пришлось нести на себе. Я мог бы нести их обоих, но в этом случае моя скорость движения была бы гораздо ниже - грунт очень мягкий, при такой тяжести мои ноги стали бы сильно проваливаться и вязнуть...
- Короче, Ауриньш! Ты сделал выбор в пользу пленного, так?
- Так точно, - кивнул Маргус. - Такова была боевая задача группы. Охранение противника было уже близко, необходимо было как можно быстрее оторваться от преследования и сохранить пленного в живых.
- Это все понятно, - вновь начал терять терпение полковник. - А бойца-то зачем пристрелил?! Как раненую лошадь - чтоб не мучилась?
- Это был наиболее целесообразный вариант, товарищ полковник. Разведчик мог попасть в плен и сообщить противнику сведения о нашей группе, - и ведь совершенно серьезно говорит, сопляк, даже не улыбнется...
Курсанты притихли. Эге, да этот парень и впрямь не шутит...
- Ты фигню-то не говори! - возмутился вдруг Пашка. - Чего это я им в плен стал бы сдаваться?! Я бы это... Отход ваш прикрывал, а потом бы гранатой себя подорвал вместе с ними на фиг!
- Не обижайся, Павел, но я не имел права рисковать, - отозвался Ауриньш, не повернув головы в сторону Пашки. - Тебя могли оглушить, у тебя могло отказать оружие, ты мог потерять сознание от болевого шока или потери крови и - так или иначе - была достаточно высокая вероятность захвата тебя в плен. А это создало бы большие проблемы для группы.
- Да хоть бы и захватили! Я бы не сказал ни фига! - Пашка пылал праведным гневом. - Пусть хоть как бы пытали!
- Тебя не стали бы пытать, - тихо объяснил Маргус. - Тебе просто ввели бы "сыворотку правды", это такой препарат - и ты все рассказал бы сам...
Тихо стало на поляне. Отчетливо слышен был нарастающий шум ветра в кронах сосен - весна идет, ветер-снегоед задул...
При всей своей дотошности и категоричности никакие уставы, наставления и инструкции не могут дать ответы на все вопросы. А когда дело касается таких вот моментов - так и подавно ничего полезного в них не сыщешь. Что с того, что перед засадой или налетом положено определять порядок выноса убитых и раненых? Реально - кого там, к черту, вынесешь, когда на тебя одного комендантская рота с овчарками несется? Ладно, если просто требуется объект уничтожить - тогда и геройски погибнуть можно. А если требуется документы захватить, или образцы вооружения или техники? Центру твое геройство нафиг не нужно, ему задачу выполни, а как ты при этом будешь выглядеть - неважно. Ладно, допустим, вынес ты раненого товарища каким-то чудом. Дальше что с ним делать? Хорошо, если действуешь в родной Беларуси, где под каждым кустом - свой партизан, где и лесные госпиталя имеются, и любая бабка бойца в подвале спрячет, и самолеты на Большую Землю летают. А если ты уже на территории Германии? Или - в Штатах, где в тебя любой фермер навозные вилы засадит, стоит тебе только на его ранчо появиться? Врача в группе нет, в аптеке - только перевязочный пакет, да шприц-тюбик с промедолом, чтоб хоть перед смертью кайф поймать. Таскать парня на себе пару недель, глядя, как он от газовой гангрены загибается? Да при этом еще и рот ему зажимать, чтоб стонами не выдал? Очень гуманно, чего там говорить... Вот и получается, что как ты ни крути, а этот паразит прав. Разведка - это не всегда этакая сентиментальная картинка, на которой холеный фраер в белой рубашке, да в немецком кабаке на жену с печалью смотрит...
- Еще и заминировал меня, сволочь, - вполголоса пожаловался Пашка Колдину. - Небось, не побоялся время потерять...
- Я потерял на этом совсем немного времени, - спокойно возразил Ауриньш, - а противник наверняка осмотрел бы твой труп и подорвался, это существенно задержало бы преследующих. Что плохого в том, что разведчик и после смерти помог бы товарищам? Пусть косвенно...
- Эх, Ауриньш, ё! - полковник в сердцах махнул рукой. - С твоим цинизмом патологоанатомом работать надо, а не людьми командовать!
- Товарищ полковник, я выполнил задание командования, - голос Ауриньша начал приобретать уже заурядное занудство, - с минимальными потерями. В чем моя ошибка?
Полковник засопел. Бьет, сопляк, у всех на глазах. И следов не оставляет.
- А ты не боишься, товарищ дорогой, что бойцы твои тебя же на первой дневке пристрелят по-тихому?
- Зачем? - холодно возразил Ауриньш. - Это нецелесообразно. Они должны понимать, что я, в первую очередь, забочусь об их безопасности. Они должны понимать, на что идут, становясь разведчиками. Таковы правила игры.
И еще минута прошла в тягостном молчании.
- Ладно, хватит! - решил, наконец, полковник. - Разрядить оружие, проверить имущество, приготовиться к посадке в машину!
Несмотря на тесноту в кузове, вокруг Ауриньша как-то само собой образовалось свободное пространство. Ехали молча, без обычного трепа и зубоскальства.
А полковник сидел в кабине мрачнее тучи. Кто кому, черт побери, урок сегодня преподал?! "Носятся с этими "зелеными беретами"" - угрюмо ярился он. - "Нашли образец для подражания, тоже! Да где они хоть воевали толком, "береты" эти?! Во Вьетнаме? Обделались по самые не могу. В Иране? Тоже - операцию провалили, технику сожгли, секретные документы профукали. А свои разведчики - уже не авторитет, выходит? Которые пол-Европы на брюхе проползли! Да "языков" одних перетаскали не одну дивизию! Да безо всяких понтов, без спутниковой связи и лазерных прицелов - с одним пэпэша, да с финкой. И ребят своих не стреляли, небось! - "А ты откуда знаешь?" - словно услышал он чей-то холодный голос (уж не этого ли робота белобрысого?) - "Что, в наших военных мемуарах про такое писать будут?"
Полковник раздраженно полез за сигаретами. Черт, мемуары эти... Вот читал книгу англичанина одного, торпедными катерами в войну мужик командовал, - так процентов на девяносто вся книга состоит из описаний неудач да ошибок! Не побоялся мужик! Ведь кровью такой опыт оплачен - так не хорони ты его, дай другим знать, кто после тебя придет! А у нас что? Война прошла - похвальба пошла... А если уж и описывают неудачу - так все генералы молодцы, один ванька-взводный дурак, он во всем и виноват...
Двигатель вдруг чихнул, поперхнулся насморочным всхлипом и заглох. Скрежетнув пару раз стартером, водила сделал открытие века:
- Не заводится...
- Поехали, ё! Потом заведешь! - полковник начал злиться - наученный многолетним опытом, он доподлинно знал, что если уж что-то не заладилось, так теперь все пойдет через пень-колоду.
- Трамблер барахло, - печально вздохнул водила, - я уж сколько зампотеху говорил. Да и карбюратор...
- Давай, ковыряйся... - полковник сердито засопел и полез из кабины. - К машине! Приехали, ё...
Газ-66 - самый демократичный автомобиль в мире: для того, чтобы добраться до двигателя, водитель должен поднять не капот, как в других машинах, а всю кабину. Разумеется, предварительно выгнав из кабины старшего машины. Даже удивительно, как такая машина могла появиться в армии. Скорее всего, ее конструктор в свое время служил водилой в автороте и вдоволь намерзся под задранным капотом, в то время как старший машины уютно сидел в теплой кабине. Удивительно не то, что став конструктором автотехники он воплотил в этой модели всю свою выстраданную, взлелеянную классовую неприязнь к командирам. Удивительно то, что эту машину приняли в производство и определили как одну из основных для всей Советской Армии.
Пригревшиеся было курсанты с недовольным ворчанием покидали кузов. Бывший передовой сельский механизатор, бывалый шофер и тракторист, гарный хлопец Леха Мамонт полез делиться с водилой опытом, и в охотку поковыряться в двигуне. Остальные на скорую руку обжили кювет - запалили костерок, подкатили пару бревнышек - красота! Расселись, предусмотрительно подготовив самое уютное место полковнику и поскорей начали разговор "за жизнь", пока препод не догадался учебное время даром не упускать, а потратить его на какую-нибудь отработку "скрытного и бесшумного передвижения" - проще говоря, на гнусные поползновения по сильно пересеченной и капитально грязной и мокрой местности. Полковник сделал вид, что не разгадал детской хитрости, и радушное приглашение принял. Тихо-тихо, незаметно, но свернул разговор на прошедшее занятие - а куда бы он делся?
- Товарищ полковник, а вот правда - как в такой ситуации командиру поступить следует? - Мишка Шоломицкий так и не снял немецкую форму, и никто его не дразнит.
- А ты как думаешь? - вовсе не собирался полковник заниматься полемическими финтами, отвечая вопросом на вопрос, его и в самом деле заело: да что это такое, учишь их, учишь, глядь - а у них уже совсем по-другому мозги работают.
- Ох, не знаю, - простодушно признался Мишка. - Так думаю: вроде Маргус и прав, а я бы так поступить не смог.
- Духу бы не хватило?
- Да и духу, и вообще... Приказал бы ему отход прикрывать, наверное. Ну, пару магазинов бы своих отдал, а там - как повезет...
- Можно и по-другому, - подал голос сержант Серега Зинченко. - Сказать Пашке: затаись, спрячься, а потом на пункт сбора выходи. Или жди, пока за тобой не вернемся. А подгруппе прикрытия приказать уводить преследователей в сторону. Ну, как перепелка - от гнезда...
- Сергей, в той ситуации данный вариант был бы нецелесообразен, - нудным голосом отозвался Маргус. - Преследователи были слишком близко, мы уже находились в их поле зрения. Он не успел бы спрятаться.
- Ну, фиг его знает... Я бы тоже не смог застрелить, наверное. Даже не то, чтобы не смог, просто... Ну, я не знаю - нельзя так, в общем.
- Но почему? - Маргусу было непонятно, как можно отрицать очевидное. - Он бы все равно погиб - в лучшем случае. А в худшем - умер бы от гангрены в концлагере. Неужели вы не понимаете, что это негуманно - оставлять его в живых?
- А я ему еще карандаш вчера подарил, - вздохнул Пашка. - Чешский, кохиноровский. А он ни на секунду не задумался даже. Вот и дари таким карандаши...
- Павел, мне было бы искренне жаль тебя, честное слово, - серьезно ответил Ауриньш. - Но отдавать разведчика в руки противника - слишком большой риск. Ты слышал об Арденнской контрнаступательной операции?
- А кто про нее не слышал? Вломили тогда немцы союзникам - будь здоров, читали...
- Ну вот. В ходе этой операции немцы провели широкомасштабную разведдиверсионную операцию "Гриф". Скорценни лично готовил ее и руководил ее ходом. Подготовка операции проводилась около полугода. В ходе подготовки диверсанты общались между собой только по-английски, за слово, сказанное по-немецки, следовал крупный штраф. В тыл англо-американских войск было заброшено свыше ста пятидесяти групп и одиночных диверсантов с основной задачей - нарушение управления войсками. Вначале операция развивалась успешно - управление войсками оказалось практически парализовано. Диверсанты перехватывали фельдъегерей, рассылали ложные приказы и распоряжения по радио и проводным средствам связи. Войска поразил, как тогда говорили, "кризис доверия" - нижестоящие штабы не выполняли приказания вышестоящих, подозревая, что поступающие приказы - ложные и требовали их подтверждения. Время, затраченное на подтверждение приказов, делало эти приказы неактуальными и даже нецелесообразными. И все же операция была сорвана, несмотря на качественную подготовку разведчиков. В одной из машин, на которой перемещалась группа, одетая в американскую форму, при проверке на КПП была обнаружена радиостанция немецкого образца. Группа была арестована и дала показания, благодаря которым были схвачены другие группы. Так была провалена операция, на подготовку которой были затрачены большие средства и практически - последние силы абвера, - поведал Ауриньш.
- А что, собственно, у той, первой группы можно было узнать? - с недоверием спросил кто-то. - Что, до них кто-то задачи других групп доводил? Или районы их действия?
- Нет, все было проще. Когда стало известно, что диверсанты - это немцы, владеющие английским языком, американцы просто стали останавливать всех подряд и задавать вопросы, ответы на которые мог знать только американец. Например, как фамилия лучшего бейсболиста из его штата? Какой породы собака Эйзенхауэра? Как зовут подружку Попая? Если человек начинал путаться, его сразу арестовывали - вот и все. В общем, разведчик в плен попадать не должен, - подвел итог Маргус уже почти лекторским тоном.
- Да без тебя знаем, что не должен, - угрюмо буркнул Пашка, - тоже, Америку открыл...
Замолчали. И почему-то не хотелось смотреть в глаза друг другу. Угрюмо глядели на костер, и каждый думал о своем, хотя все - об одном и том же. Костер горел плохо, сырые сучья шипели, пузырились на трещинах, исходили едким дымом. Позор для разведчика, а не костер.
- Вот все ты, товарищ дорогой, вроде, верно говоришь, - полковник старался говорить спокойно, приглушая сварливые нотки, - разведчик, мол, только тогда разведчик, когда он в полном порядке. А только стал он обузой для группы - долой его, как балласт, верно?
- Не так категорично, разумеется, но если нет других вариантов - то да. И он сам должен понимать это.
- Верно, верно. А ты вот не задумывался, почему во многих других армиях разведчикам дают ампулы с ядом, а у нас - нет?
- Нет, не задумывался. Возможно, в целях экономии средств?
- Возможно и так. Тем более, когда такого разведчика ловят, мало кто эти ампулы грызет - предпочитают в лагере пайку хавать, да против своих работать.
- Но почему?
- Понимаешь... - полковник тщательно подбирал слова. - У меня батя в войну разведбатом командовал. А до войны учителем в школе был, но это так, к слову. Так вот он рассказывал, что когда подбирал себе бойцов - в первую очередь смотрел, есть ли совесть у мужика.
- Совесть? - Ауриньш был озадачен.
- Она самая, товарищ дорогой. Рассказывал, бывало: просится к нему парень из пехоты - здоровяк, стрелок отличный, до войны егерем работал - самое то для разведчика. Батя с ним покалякает, а потом подойдет потихоньку, да посмотрит, как тот человек у полевой кухни себя ведет - жлоба сразу видно, характер человека во время еды - как на ладони виден. И если мужик жлоб - до свиданья, товарищ дорогой, мы тебе не подходим. Что толку от всех его заслуг, если он себя, любимого, выше всего ценит? Надежды на него нет, а это - хуже некуда.
- Простите, а что такое "жлоб"?
- Жлоб, гм! - тут полковник несколько смутился. - Ну, это человек без совести, одним словом. Если ему что выгодно - делает, если нет - знать никого не хочет.
- Вы имеете в виду, что он ничего не станет делать в ущерб своим интересам?
- В общем, так.
- Но если рассуждать логически, у такого человека больше шансов выполнить задачу. Он бережет свои силы и здоровье, он не связан нормами так называемой морали...
- Вон как! А мораль-то тут при чем?
- Понимаете… Я знаю, существуют нормы поведения - их называют по-разному: христианской моралью, божьими заповедями, ну и так далее. Эти нормы не отвергаются и коммунистами. Их смысл: не убивай, не воруй, не прелюбодействуй...
- Да знаем, знаем. И что?
- Но дело в том, что для выполнения задачи разведчик должен быть способен нарушить все эти заповеди. Если для человека эти заповеди имеют значение, ему будет трудно, а порой и невозможно это сделать.
- Ну, ты не передергивай! Это ж - в интересах Родины делается! - возмутился полковник.
- В Библии не оговаривается, в какой ситуации эти заповеди можно нарушать. Просто - не убивай, и все, - упрямо наклонил голову Ауриньш.
- И что дальше?
- Ничего. Просто человек, не отягощенный принципами морали, будет действовать, руководствуясь лишь приказом. Он будет тратить гораздо меньше времени на принятие решения, так как он не будет терзаться сомнениями и так называемыми угрызениями совести.
- Пробовали, ё! - торжествующе провозгласил полковник. - Освобождал один малохольный своих солдат от "этой химеры", как он ее называл. И что? Все равно наши им вломили, хоть и от совести их никто не освобождал.
- Ну... - Ауриньш чуть сбавил свой геббельсовский тон. - Возможно, не были учтены многие другие факторы - люди есть люди, и фраза об освобождении их от совести не была воспринята ими буквально...
- Ладно, тогда такой вот тебе пример: ты - на территории противника. Идешь ты в головном дозоре. И вдруг видишь, что заметил тебя мальчонка - ну, пастушонок, скажем. Твои действия?
- Простите! - запротестовал Маргус. - Что значит: "он меня заметил"? Я этого не допущу.
- Ну, случайно!
- Что значит "случайно"? Разведчик должен передвигаться скрытно и бесшумно, у него есть средства маскировки и наблюдения... Такого просто не может быть! - Маргус был категоричен, словно полковник выдвинул гипотезу о том, что Земля имеет форму чемодана.
- Ну, теоретически! - начал терять терпение полковник.
- Если только теоретически… Ну, в этом случае я должен его убить и спрятать.
- Во-от! И что дальше? Капец твоей группе, ё! Что - раньше местные крестьяне не знали, что в их округе русские диверсанты шастают? Зна-али, власти их в известность ставят. Только раньше они тебя боялись, да старались без нужды лишний раз в лес не соваться, а когда пацаненка этого найдут, (а они найдут, будь уверен!) то тебя возненавидят. И все леса перешерстят, а тебя найдут. Или твою базу, или дневку - без следов все равно не обойдешься, ты ж не ангел, летать не умеешь. Вот и получилось: в тактике ты выиграл, а в стратегии, так сказать, проиграл.
Маргус хотел было что-то ответить, но рот его вдруг закрылся, он напрягся. Обострились скулы, по телу киборга пробежала короткая дрожь.
- Э-э, парень, ты чего? - забеспокоился полковник. - Ну, перестань!
Пальцы Маргуса судорожно цапнули оттаявшую грязь, сжались в кулаки - выскочившие меж пальцев грязевые пиявки брызнули в стороны. Заляпанными ладонями киборг схватился за голову и оскалился, словно от нестерпимой боли.
- Я не понимаю! - наконец, проскрежетал он. - Почему?! Почему, если выгоднее поступать плохо, все равно, несмотря ни на что, надо поступать хорошо?
- Ух ты! - восхитился Пашка. - Сам допер?
- Нет... Так говорила Вия Карловна, она была одним из моих конструкторов. Она меня... воспитывала...
- Вроде мамани, значит, была? - понимающе спросил полковник. - Успокойся, парень, над этим вопросом уже столько веков мудрецы головы ломают - ни хрена решить не могут. По идее - да, целесообразнее поступать плохо. А жизнь показывает, что в конце концов побеждает все равно тот, кто поступает хорошо. А почему так получается - никто не знает.
- Я знаю, почему! - вдруг авторитетно заявил Цунь.
- Почему? - обернулись все к нему.
- Да просто потому, что Бог - не фраер!
И, словно только этого и ждал, взревел оживший двигатель машины.
Ваш отзыв
Напишите на ArtOfWar
Назад
Продолжение
