- Что вы тут за юбку мне повесили?! - Вытянув морщинистую черепашью шею, начальник разведки впился ненавидящим взглядом в карту командно-штабных учений.
Почтительно-трусливое молчание было ему ответом. Сцепленные на костлявом заду узловатые клешни генерала раздраженно дернулись.
- Начальник штаба, кто карту делал? - с еле сдерживаемой яростью просипел он, не отрывая безумного взгляда от шедевра штабного искусства.
А ваял сей шедевр зеленый дикорастущий подполковник Клюкин, свежеиспеченный выпускник академии. Не успел прибыть он в часть, на должность командира разведбата, как был отловлен и мгновенно озадачен начальником штаба: у нас показательные КШУ на носу, сам начальник разведки округа проводит - давай-ка, старик, сверкани знаниями, они у тебя совсем еще свежие после учебы.
Наивный выпускник и рад стараться: тема учений - как раз та, по которой он диплом в академии защищал. Аж копытом забил, бедный - от жгучего нетерпения продемонстрировать высокому начальству свои таланты и академическую штабную культуру.
Получил в секретке карты, сделал склейку района фронтовой оборонительной операции, распаковал новенькие, из столицы привезенные фломастеры с карандашами и - забился в творческом экстазе. Тщательно, любовно нанес оперативную обстановку с учетом всех требований наставления по службе штабов, не забыв про все новейшие изыски военной мысли. Немецкими маркерами, на свои кровные купленными, всю обстановочку оттенил - по всем этапам, аккуратненько так, наглядненько. Не дыша, нежно нанес все надписи строгим академическим шрифтом, дорогой "ротринговской" тушью. Закончив работу, счастливо, по-детски вздохнул и с трудом удержался, чтобы не закапать шедевр слезами умиления.
Начальник штаба одобрительно покрякал, повспоминал ностальгически свои славные годочки, проведенные в "бурсе имени Бишкека", она же - академия Фрунзе и дал команду писарчуку рейки к карте присобачивать. Вывесили карту, выложили всю документацию и приготовились получать поощрения.
- Х-хайрулин! - генерал раздул яростно ноздри. - Я от вас ответа дождусь сегодня или нет?! - толстые линзы его очков начали запотевать.
Начальник штаба цинично задрал подбородок и локтем подтолкнул Клюкина: дескать, отдувайся за свою работу, раз чего-то там напортачил. Бросил под танк, что называется. Клюкин со вздохом уставился на генеральскую шею, совсем незаметно переходящую в затылок.
Шея была похожа на высохшее русло пустынной реки с неприличным пуштунским названием "мандех". Неровная сеть морщин густо прорезала ее, словно трещины в засохшей глиняной корке - такыре. Сквозь трещины, словно выгоревшие травинки, пробивались седоватые волоски. Закипающая ярость окутывала генерала стремительно плотнеющим, неведомым науке полем, потрескивающим грозовыми разрядами. Наэлектризовавшиеся в этом поле волоски агрессивно встопорщились.
- Почему карта не квадратная?! - генеральская челюсть лязгнула, словно клиновой орудийный затвор.
Клюкин поперхнулся. Ну, ё-моё, вот же вопросик.
- Гм!.. Район - северный, товарищ генерал! - браво отчеканил он.
- И - дальше что?! - Волоски встопорщились еще агрессивнее.
- Ну. Приполярный район. Схождение меридианов. Соответственно, и листы карт на этот регион такие вот... Более трапециевидные. Ближе к экватору - еще более-менее квадратные, а здесь - трапеции...
- Вы тут что - совсем тупые все?! - Вслед за волосками зашевелились уже и хрящеватые, какие-то прямо костистые уши. - Па-ачему карта не квадратная?!
- Товарищ генерал! В секретной части имеются только сухопутные карты, они все трапециевидные! - в отчаянии заголосил Клюкин. - Квадратные карты проекции Меркатора поступают строго в части и соединения военно-морского флота. В нашу часть, относящуюся к сухопутным войскам, поступают карты исключительно проекции Гаусса!
- Херррауса!!! Академики, мля! Поназаканчивали тут! ПА-ЧЕ-МУ КАР-ТА НЕ КВА-ДРА-ТНА-Я?! - Еще мгновение, и он ведь зубами в нее вцепится, и в клочья порвет. Маршал Жомини.
- Потому что Земля круглая, - плюнул "академик". Гори она синим огнем, эта карьера...
- Х-хто сказал: "Земля круглая"? - генеральская фуражка, наконец, начала медленно, зловеще, словно капюшон кобры, поворачиваться от карты в сторону Клюкина.
- Коперник, - пожал тот плечами.
Лаковый козырек фуражки хищным клювом нацелился ему точно в переносицу.
- В-вас, подполковник Коперник, я жду к себе на беседу! - прошипела кобра. - Начальник штаба! Заберите эту порнографию с моих глаз долой. И лич-но отвечаете за то, чтобы документ был оформлен как по-ло-же-но! Времени вам - до завтрашнего утра. Хотите - писарчука своего скипидарьте, хотите - начопера, хотите - в темечко их целуйте, или еще куда, но чтоб завтра! В девять ноль-ноль!! Все у меня здесь висело!!!
***
- Да фигня это все, старик - не бери в голову. - Начопер Саша Сайкин поскреб раннюю лысину и принялся споро выкраивать из прошлогодней карты куски нужной конфигурации. - Плесни еще по одной, что ли...
Глотнули. Хрустнули по очереди одной луковицей.
- Ну что - клеим? Давай, выравнивай со своего края...
Надставленная с двух боков дополнительным пространством, опальная карта понемногу обретала вожделенную квадратную форму.
- Во. Совсем другое дело. - Сайкин рассеянно вытер перепачканные клеем пальцы о камуфляжные штаны, похлопал по карманам в поисках курева.
- Блин, Саня - фигня получилась, - забеспокоился Клюкин. - У Балтики второй Финский залив образовался!
- Ой, да забей. Хоть третий. Главное - карта КВАДРАТНАЯ!
- Докопается же, козел...
- Да вот хер там. И не вспомнит. Мы уже свое огребли, в твоем лице. Завтра он тыловиков драть будет. Или связистов. Или еще кого.
Так оно и вышло. Первым на следующий день учений подвергся "отсракизму" начальник службы ГСМ, юный выпускник Вольского училища тыла, лейтенант розовый-нецелованный.
- Ну что, ли-ти-нант, - добродушно улыбнулся генерал, - докладывай, как машины по тревоге заправлять будешь!
- Товарищ генерал! - вспотел гэсээмщик. - Согласно мобилизационного плана разворачиваю следующие средства!
- На хрен мне твои плановые средства. Если свет вырубили - что делать будешь? Загнулись все твои колоночки-то? Э?
- Товарищ генерал! В этом случае предусматривается развертывание полевых заправочных устройств!
- Да ты руками сорок два часа др-рочить будешь, пока кончишь! К докладу не готов, ли-ти-нант! В шестнадцать часов - повторное заслушивание!
В общем, все сестры в тот день получили по серьгам. Спасся только начмед - к нему приехала инспекция из Министерства, и был он ей рад, словно любимой тетушке. Да еще начальник связи каким-то каком увернулся. Его генерал спросил, а есть ли флажки в его службе? А как же, браво отрапортовал связист - как положено, по комплекту у каждого сержанта!
- Вот! - внезапно воодушевился генерал. - Вот это, я понимаю, управление! Да сумки полевой у командира может не быть, а флажок - это орган! Флажок - это сила в руках командира! Флажок должен быть флажком, потому что это флажок! Учитесь, товарищи офицеры!
Наконец, спустя два кошмарных дня, генерала проводили восвояси. И, разумеется, тут же сели и налили - не успела и пыль улечься за генеральским УАЗиком.
- Слушайте, мужики, он что - всегда такой? - ознобно передернул плечами Клюкин, когда первая, скользнув по пищеводу, зажглась в желудке горячей лампочкой. - Да как же вы тут с ним служите, блин!
- Э, привыкли. И ты привыкнешь. Он сюда с Дальнего Востока приехал. Проторчал там в сопках до седых яиц, а теперь вот, ближе к пенсии, на материк перебрался. Как приехал - поперся с частями знакомиться. Решил с Мурманска начать, там же наш отдельный отряд стоит.
- Небось, оленинки захотелось...
- Да лучше бы приехал как человек, оленинки той пожрал, водочки выпил - так нет, давай боевую подготовку проверять. Начнем, говорит, со стрельбы! Ну, комбат не дергается - а чего ему напрягаться, у него в отряде каждый второй - промысловик, белку в глаз бьют. Ща прогнусь, думает. А женераль ему - вводную: треть личного состава, как по курсу стрельб положено, пускай ночью отстреляют! Комбат - опаньки: не понял. Разрешите уточнить, спрашивает, в котором часу стрельбу начинать прикажете? А дело в июне месяце было.
- Ага. Типа, деликатно намекает?
- Ну. Полярный же день - какая, к лешему, ночная стрельба? Не, тот не врубился. Еще и на Серегу, комбата, наехал: вы что, сроду ночью не стреляли?! В двадцать два часа первый выстрел чтоб прозвучал! Ну, Серега: есть, товарищ генерал, бу сделано. В десять приезжает женераль на стрельбище, там все готово, пультисты на вышках, старшины на пунктах боепитания, оцепление выставлено, бойцы на исходной. Комбат - кость к черепу - докладывает: мол, так и так, готовы, разрешите приступать? Женераль осмотрелся, башку задрал - светло! Часы потряс, послушал, говорит: не понял. Часы у меня испортились, что ли? Да нет, Серега отвечает, нормальные у вас часы.
- А почему - солнце?!
- Ну. Лето потому что.
- А стемнеет когда?
- Гм. Зимой, товарищ генерал.
Вот он его задрал! Вы, орет, специально это устроили! Служебное несоответствие у меня получите за нарушение курса стрельб! Серега после его отъезда, наверное, неделю квасил. Вообще мужик в прострацию впал: или, говорит, я дурак, или время такое...
Ночью Клюкину снилось поле. Бескрайнее поле с мечущимися над ним рваными клочьями порохового дыма и величественно плывущей в отдалении могучей симфонией Битвы.
Обтянутые гусарскими лосинами колени сжимали конские бока и чуть подрагивали - о нет, не от страха - от горячечного нетерпения славного боя. Ладонь легла на сабельный эфес ласкающе, словно на трепетную грудь юной маркитантки.
Прямой как клинок генерал оторвался от окуляра подзорной трубы, пронзил Клюкина стылой синью взгляда.
- С Богом, мон колонель. От удара вашего полка зависит исход всего сражения. Я верю в вас и ваших молодцов и - счастлив иметь под своим командованием таких славных офицеров как вы, мой друг. До встречи, славный герой - на указанном рубеже или на небесах!
- Уи, мон женераль!
Полетели навстречу смазанные скоростью краски степи; разинутый в атакующем вопле рот вмиг наполнился сладкой горечью осенней полыни, смешанной с пороховым дымом...
Москва, 2003
