В которой рассказывается, что Глеб не погиб, а попал в плен к душманам и его переправили в Пакистан, в крепость Бадабера. Операция проведенная диверсионной группой ГРУ по освобождению пленных из крепости-тюрьмы закончилась неудачей, в живых остался один Горин. Он попал в руки агентов НТС, работавших на ЦРУ и его переправили в ФРГ, в Ганновер.
Глеб не погиб... Рядом с ним раздался взрыв. Страшная, невыносимая боль обожгла плечо. После ослепившего Горина взрыва он вдруг увидел себя, откуда-то сверху, лежащим на земле, и навалившегося на него рядового Иволгина с огромным кровавым пятном на груди. Рядом суетились душманы. Все походило на сцену из фантастического кинофильма. Он парил над ними, прекрасно видя и слыша, что делается там, внизу. Он не чувствовал своего тела, в теле была необычайная легкость, не было и страха. Потом он полетел вверх, в какое-то темное пространство, чем-то напоминающее широкую трубу, а где-то сбоку мелькали, будто снятые на кинопленку, отрывки его жизни. Увидел он и плачущую Веру. Мелькнула мысль, что это он ее расcтроил, и надо бы вернуться и попросить прощения. На какое-то мгновение он оказался в абсолютной темноте, а затем попал в огромную и светлую комнату. Находившиеся здесь люди о чем-то говорили, но он не слышал ни слова. Впереди мелькнула светящаяся линия, которая удерживала его, не пропуская дальше. Навстречу Глебу вышел старший лейтенант Воронов, погибший под Кандагаром. За ним шли: душман, застреленный Гориным в кукурузе, дуканщик, расстрелянный хадовцами, девочка - маленькая чертовка, изнасилованная и убитая "шурави" и еще какие-то, показавшиеся ему знакомыми, люди, которых Глеб не смог рассмотреть, потому что Воронов стал жестом показывать, чтобы Горин посмотрел вниз.
Глеб увидел, что его тело подхватили за руки и за ноги четверо душманов и куда-то потащили.
- Куда вы его тащите? Оставьте! - закричал или только подумал Горин - это не известно, а только затем опять наступила темнота. Через несколько минут Глеб открыл глаза, очнувшись от того, что бородатый душман плескал на него водой из ручейка, протекающего рядом. Вокруг была такая темнота, что еле угадывались очертания бородатых афганцев в чалмах. Душман нащупал пульс на шее Глеба и сказал на пушту: "Жив". И его опять подхватили под руки и бегом понесли вперед, шлепая босыми ногами по воде ручья, протекающего по дну подземного кяриза. Боль пронзила все его тело, и Глеб опять провалился в темноту...
Старший лейтенант Горин был контужен. Душманы взяли его в плен и по кяризу (подземной реке) унесли далеко от "зеленки ", в которой кипел бой. Выбравшись из кяриза на поверхность, духи бросили пленного шурави в открытый кузов легкового "Форда" и плеснули на него воды из бурдюка. Глеб очнулся, в голове его гудел колокол. Сильно болело простреленное навылет плечо. Он увидел вокруг себя бородачей в чалмах и с оружием. Тот, который был у них, видимо, старшим, что-то крикнул, и мальчуган лет четырнадцати налил из бурдюка в пиалу воды. Командир духов высыпал белый порошок из маленького бумажного пакетика в пиалу. Молодой моджахед грубо приподнял голову Глеба и вылил воду из пиалы в пересохшую глотку пленного шурави.
Колонна духов тронулась в путь. В кузов "Форда" сели: знакомый уже Глебу мальчуган и двое пожилых моджахедов. Машину постоянно подбрасывало на ухабах, пленный катался по дну кузова, бился головой о борт и вскрикивал от боли. Молодой душман, не выпускавший из рук автомат Калашникова, когда никто не видел, бил носком ботинка пленного по ребрам и в живот, бормоча проклятия. Голова у Глеба гудела, донимала страшная боль в паху. На какое-то мгновение ужас охватил пришедшего в сознание пленника. Он стал обеими руками ощупывать свое "хозяйство". Все эти разговоры среди офицеров про изощренные восточные пытки вдруг всплыли в его памяти. Он слышал, что в разведроте служили два солдата, побывавшие в плену, которых душманы кастрировали. Слава богу! У Глеба было все на месте, только сильно опухшее и причинявшее невыносимую боль.
Машины остановились на ровной площадке в горах. Моджахеды построились в одну неровную шеренгу, сняли обувь, расстелили коврики для моления и приступили к совершению вечернего намаза, отбивая многочисленные поклоны, стоя на коленях.
- Ал-л-ла!!! - разнеслось в горах восклицание командира, выступавшего в роли муллы.
Когда обряд был окончен, он поднял вверх правую руку, в которой держал автомат Калашникова, и дико закричал: "Аллах акбар!". Командир стоял на краю обрыва на фоне кроваво-красного заходящего солнца. Его воинство многократно повторило этот клич. Эхо разнесло его по горам.
Ночью колонна прибыла в лагерь душманов. В кузов машины запрыгнул дух в длинной рубахе кремового цвета, в такого же цвета широких штанах и в жилетке со множеством карманчиков. Он наклонился над пленным, рванул куртку, так, что поотлетали пуговицы, обнажил раненное плечо Глеба, достал из карманчика пузырек с лекарством и вылил его на рану.
Глеб вскрикнул от боли и опять потерял сознание.
Два воина аллаха оттащили Горина, взяв под мышки, в одну из пещер и бросили в яму-тюрьму, - зиндан. В яме уже сидели двое пленных хадовцев - афганских КГБэшников.
Старшего лейтенанта Горина, попавшего в плен к душманам во время боевой рейдовой операции под Кандагаром в провинции Гильменд, держали в лагере моджахедов - "марказе" в тюрьме - "зиндане". В лагере было несколько десятков брезентовых палаток, глинобитный домик командира, в скале в пещерах моджахеды устроили склады для оружия и припасов. Лагерь имел противовоздушную оборону, состоящую из трех установок ЗУ, которые были скрыты в специально вырытых колодцах и поднимались при налете авиации "неверных" на круглых площадках с помощью червячной передачи. Построены они были с помощью военных советников из Китая. Из артиллерии в лагере были два миномета и старинная английская пушка времен англо-афганской войны, еще было несколько безоткатных орудий и одна переносная 12-тиствольная пусковая установка пакистанского производства для стрельбы реактивными снарядами.
Сначала моджахеды располагались среди местного населения в деревнях, но бомбежки душманских кишлаков и репрессии заставили их уйти в горы и ущелья и скрываться в "марказах". Семьи в "марказах" не проживали, и моджахеды сами организовывали свой быт: кто-то был булочником и пек хлеб, кто-то садовником, кто-то конюхом. База "марказ" была чем-то вроде наземного авианосца для моджахедов.
Традиции "марказа" можно встретить в мусульманской истории - это были убежища знаменитых бандитов и "рибат" - братств, грабивших караваны купцов, и взимавших плату за проезд через контролируемую ими территорию. А тактика ведения боевых действий моджахедов в 80-х годах не сильно отличалась от тактики их дедов.
В один из дней рано утром Глеба вытащили из ямы-зиндана, которая находилась в одной из пещер, дали воды умыться и плотно накормили. В еду опять подмешали наркотики, он это сразу почувствовал: тело стало легким, прошла головная боль, постоянно мучавшая его. Это означало, что моджахедам опять что-то понадобилось от Горина.
В первый раз Глеба возили в соседний кишлак, где он починил трактор и радиоприемник мулле. За это дехкане вкусно покормили его, он искупался в реке и постирал свою одежду. С тех пор его время от времени просили что-нибудь починить в кишлаке.
Ремонтировать заклинившие автоматы и пулеметы Горин наотрез отказался, за что был избит и пленникам в зиндане два дня не давали воды. В тот день умер один из узников - туран (капитан) армии ДРА. Тюремщики забрали его только на второй день после смерти, вытащили наверх, зацепив железным крюком за ребра. Глеб держался из последних сил.
Мулла в кишлаке и командир моджахедов не раз беседовали с Гориным, предлагая принять ислам, обзавестись семьей и остаться жить среди афганцев, но он требовал немедленно сообщить советскому командованию, что он находится в плену, и его снова бросали в глубокую яму, закрывая сверху железной решеткой.
Глеб согласился помочь в строительстве новой мечети в одном из кишлаков. При строительстве использовали новинку в этих местах - цемент, добытый у шурави. А он был единственным специалистом, который знал, как приготовить раствор и изготовить шлакоблок. Для производства шлакоблока Глеб использовал пустые бутылки из-под водки и фанерные ящички, которые изготовили по его чертежам. Также по его чертежам строили высокую башню минарета. Мулле очень понравился рисунок башни с голубым куполом, который нарисовал пленный шурави.
В кишлаке Горин жил рядом со стройкой, в сарае с крепкой дверью, на ночь запиравшейся на замок. Охранял его молодой моджахед, не выпускавший из рук АКМ. Рядом с сараем был глубокий колодец, к которому каждое утро приходила за водой красавица Асема - дочь одного из старейшин. Глеб явно понравился девушке, она улыбалась ему и подолгу смотрела, не отводя глаз и не пряча лицо, что уже было большим кокетством с ее стороны. Они ни разу не разговаривали друг с другом, только переглядывались. Асема понимала, что ее отец ни за что не отдаст свою дочь замуж за пленного русского. А Глебу нравилась стройная, с большими карими глазами и длинными черными блестящими волосами, заплетенными во множество косичек, девушка. Набрав воды, она грациозно проходила мимо него, неся кувшин на голове или на плече, плавно покачивая бедрами. На груди у нее было монисто из старинных серебряных монет, а в ноздре - маленькое золотое колотое колечко - это означало, что она была засватана.
Проснувшись однажды утром в своем тюремном сарае Глеб, лежа на одеяле, как обычно, когда у него выдавалась свободная минута, строил планы своего побега из плена. Неожиданно он услышал русскую речь во дворе. Сердце его радостно забилось, он бросился к двери, чтобы позвать на помощь. Но услышав радостные голоса Кабира и его телохранителей приветствовавших шурави, Глеб насторожился и решил сначала выяснить, что происходит. За происходящим он наблюдал через щель в двери сарая.
Русские приехали на "Камазе", машина стояла во дворе, напротив мечети. Одеты все русские были в камуфляж без знаков различия, говорили между собой по-русски, проклиная жару и тупых обезьян-моджахедов. За старшего у них был грузный пожилой мужчина с обритой наголо головой и сломанным носом. Толстяк долго обнимался с Кабиром, похлопывал его по плечам и благодарил за какой-то подарок. Люди Кабира тем временем выгружали из "Камаза" большие зеленые ящики с оружием и небольшие плоские цинки с патронами. Моджахеды доставали из ящиков новенькие в смазке автоматы Калашникова и стреляли в воздух, проверяя товар. Они были довольны и улыбались. Получив плату за оружие: пачку долларов и несколько пакетов с опиумом, который лысый толстяк тут же попробовал на язык, вспоров один пакетик ножом, русские уехали.
Все это время Глеб наблюдал за присходящим молча, боясь даже пошевелиться, чтобы не выдать себя. Он понимал, что если бы "гости" Кабира узнали о нем, то ему пришел бы конец. Свидетели им были ни к чему.
Постройка мечети уже была почти закончена, когда в один из дней, ранним утром моджахеды забрали Горина из кишлака и увезли с собой в лагерь. Поняв, что больше никогда не увидит своего любимого, убитая горем заплаканная девушка пришла на следующий день, как всегда, за водой и бросилась в колодец. Ее не сразу кинулись искать и она утонула. Ее монисто зацепилось за гвоздь на перекладине колодца, да так и осталось висеть, напоминая о трагедии. Но Глеб всего этого так никогда и не узнал.
Глеб даже представить себе не мог в то утро, зачем его забрали из кишлака и куда поведут. Моджахеды решили взять его с собой на боевую операцию. В лагере он увидел двух европейцев, которые с моджахедами разговаривали на афганском языке - пушту, а между собой по-английски. Из их слов Глеб разобрал только, что будут снимать какой-то фильм и сильно удивился, но потом он увидел маленькую узкоглазую женщину в джинсах и свитере, в руках у нее была японская видеокамера "JVC", она снимала воинов аллаха с оружием в руках.
С Гориным пытались побеседовать военные советники, но он молчал и они оставили его в покое. Подходила к пленному и женщина с видеокамерой. На вопрос Глеба, кто она и откуда, женщина ответила через переводчика, что она снимает документальный фильм о борьбе афганского народа за свою независимость, что она из Японии и зовут ее Сайто Юки. Разговаривая с ним, японка все время улыбалась, подарила ему расческу, чтобы он причесался, и маленькую шоколадку с иероглифами на обертке.
- Какая милая женщина, - подумал Глеб, - надо попытаться передать с ней весточку своим.
Тем утром было принято решение атаковать "неверных". Группа, численностью до полусотни моджахедов, два советника и японка-кинооператор, после полуденного приема пищи и чаепития покинули "марказ".
Никакого порядка в продвижении, никакой разведки, никакого передового отряда не было и в помине. Моджахеды шли в колонну по одному, неся на себе безоткатные орудия и зенитные комплексы "Стрела". Впереди колонны шел телохранитель командира с зеленым знаменем Ислама. Два навьюченных ослика плелись в конце колонны, на одном из них верхом ехала японка. Горин со связанными за спиной руками шел в середине группы, на голове у него была чалма. Глеб обратил внимание на то, что костяк отряда составляло два десятка хорошо обученных и вооруженных до зубов моджахедов во главе с командиром отряда. Одеты они были в одинаковые итальянские армейские куртки с погончиками и вооружены в основном старинными английскими винтовками - "бурами" и трофейными советскими автоматами Калашникова с деревяными прикладами, украшенными искусной резьбой и медными бляшками.
Моджахеды остановились возле линии электропередач, проходящей высоко в горах, и взорвали две огромные опоры ЛЭП, израсходовав весь имевшийся динамит. Женщина-кинооператор снимала все на видеокамеру.
В сумерках группа остановилась возле советской сторожевой заставы, на таком расстоянии, чтобы можно было рассмотреть ее в бинокль. Горину связали руки и ноги, рот перевязали чалмой так, что он мог дышать толь через нос. С наступлением темноты группа продвинулась еще ближе к заставе, каждый занимал место, которое считал нужным, не получая на то никакого приказа. Советники пытались что-то втолковать командиру отряда, но тот скрестил руки на груди и ответил, что "на все воля аллаха". Обычно моджахеды в ночное время не воевали, предпочитали светлое время суток, но военные советники настояли на ночной атаке. Глеб остался в укрытии с двумя охранниками. Японка с видеокамерой поползла вместе с атакующими, у нее за поясом был заткнут маленький браунинг, подаренный командиром моджахедов.
Началась стрельба изо всего и отовсюду: за очень короткое время боя все боеприпасы были израсходованы нападавшими. Тот, кто хотел стать "гази" (победителем неверных), подбирался поближе, бросал гранаты и старался убить врага - шурави. Подвиг заключался в том, чтобы принести оружие, отобранное у врага: это и добыча, и поступок, угодный аллаху. Потом, когда в бой вступила советская артиллерия и минометы, началось отступление быстрое, но не паническое. Каждый был за себя, никаких приказов, раненых и убитых - шахидов (мучеников), а их было двое на этот раз, обязательно уносили с собой. Моджахеды вели пленных с высоко поднятыми вверх руками. Глеб насчитал шестерых, подумал, что это свои - русские. Его сердце сжалось от злобы и бессилия.
Группа направилась в горы и, пройдя несколько километров, остановилась в маленьком кишлаке с мечетью, прилепившемся к скалистой горе. Воины аллаха, сидя на расстеленных на земле одеялах, чистили оружие, снаряжали магазины патронами, кто-то перевязывал раненых, кто-то спал. К утру вернулись все бойцы группы, кроме Джелаллутдина - верного телохранителя командира отряда, он пропал безвести.
Началось чаепитие. Командир подводил итог: - Был бой - "джанг", есть убитые, у неверных взяли оружие, взяли в плен шестерых сарбозов (солдат армии ДРА).
Военные советники были недовольны проведенной операцией. Один из них постоянно кричал:
- Шайзе! Шайзе!
После разбора взялись за пленных сарбозов, которые несли службу на сторожевом посту рядом с советской заставой. Сарбозов со связанными сзади руками вывели на берег реки и поставили на колени. Командир и советники задавали пленным вопросы, но они молчали. Глеба тоже подвели к пленным и поставили рядом на колени. Один из приближенных главаря подошел к сержанту сарбозов и выстрелил из пистолета ему в затылок. Японка, возбужденная видом крови, снимала казнь на видеокамеру, стоя рядом. Глеб решил, что это конец, и приготовился к смерти, если к ней можно вообще быть готовым. Второго пленного рослый моджахед, подойдя к нему сзади, схватил за волосы и резким движением правой руки с зажатым в ней длинным широким ножом полосонул им по горлу, а затем отрезал голову и поднял ее высоко вверх, позируя перед камерой. Японка тоже хотела участвовать в расстреле. Она выхватила пистолет и просила командира, чтобы кто-нибудь снял ее. Командир разозлился на женщину, отобрал у нее пистолет и грубо сказал, что "ее дело снимать, а его - убивать".
- Вот ведьма японская! - поразился Глеб.
По команде командира моджахедов сарбозов расстреляли и сбросили в воду, трупы медленно поплыли по течению реки. Одного сарбоза, который, плача, бросился к ногам командира, тот лично застрелил из браунинга. Горин остался стоять на коленях на берегу реки один, пока два охранника не подошли и не подняли его на ноги и отвели в мечеть.
