Подполковник предлагал вынудить душманов скрытно увести караван в другое место. Самым удобным местом является обрывистое русло высохшей летом реки, добраться к которому можно лишь по единственной приличной тропе, пролегающей относительно близко к расположению группы Карцева. Глава каравана сегодня же вечером получит сообщение от "своей", работающей на Жилина агентуры сообщение, что тайна каравана раскрыта и этой ночью планируется нападение крупных сил советских войск. Однако в течение ночи можно незаметно уйти, и пусть шурави атакуют пустое место. А чтобы подтвердить поступившие от агентов сведения, надо направить, якобы на разведку, вертолеты. Пусть демонстративно летают над кишлаком, будто бы уточняя данные наземной разведки. Но направить их только под вечер. Потому что, если встревожить их днем, они, как обычно, разбив караван на части, могут сниться места засветло. Тогда группа Кондратюка не успеет подойти к тропе и занять место для засады, потому что ей выйти на перехват можно лишь с наступлением сумерек.
А главное, на что упирал подполковник, это на выгодное для советских войск расположение каравана на новом месте. Потому что больше ему расположиться просто негде, да ему и не уйти дальше за ночное время. А там есть условия для использования не только авиации и артиллерии, но и бронетехники. Для страховки подполковник предлагал срочно перебросить батальон армейского спецназа, чтобы перекрыть выход каравана на равнину, если он вопреки всем расчетам все же сумеет за ночь преодолеть такое расстояние.
Кабульское начальство приняло доводы подполковника и обещало, связавшись с командованием армии, вскоре дать ответ. Однако в конце разговора, оценив инициативу Жилина, дало понять, что вообще-то лучше бы ему заниматься своим непосредственным делом. Он сделал вывод, что его начальство вряд ли станет торопиться с ответом, и тут же связался с полковником Клементьевым. Через несколько минут полковник был уже у начальника штабами армии. Зная о новом назначении Клементьева, тот принял его незамедлительно. Выслушав предложенный Жилиным план и доводы полковника в поддержку этого плана, начштаба поднялся из-за стола, походил по кабинету, раздумывая. Отказать полномочному представителю в Афганистане такой организации, как ГРУ, он не хотел и вместе с тем не мог отказаться от первой разработанной им на новом месте относительно серьезной операции.
- Вы не считаете, Матвей Семенович, что складывается нелепая в военном отношении ситуация? - спросил он. - Обычно мы жертвуем людьми для уничтожения караванов. Вы же, по существу, предлагаете пропустить караван для спасения ваших людей.
- Дело обстоит иначе, генерал, - сказал полковник, умышленно изъяв из обращения слово "товарищ", чтобы этой фривольностью показать не только свою реальную независимость от начальника штаба армии, но и более того...
Однако тот не понял или не захотел понять Клементьева, чувствуя надежность своего положения.
- Согласитесь, ваша импровизация с изменением плана попахивает авантюрой, - сказал он с укоризной.
- Пожалуй, вы правы в том, что наша работа нередко граничит с авантюрой, - с улыбкой ответил полковник. - Но с авантюрой осмысленной и просчитанной. А что касается того, кем и ради чего жертвовать, могу сказать следующее. Группа, ради которой предлагается не отменить, а изменить план и ускорить его выполнение, стоит многих таких караванов. Она уже уничтожила их десятка два. Причем, более десяти - своими силами, без помощи армии. И способна уничтожить еще столько же.
Полковник несколько завысил заслуги нынешнего отряда Кондратюка. Сам командир во главе подчиненных ему групп действительно участвовал в разгроме не менее двадцати караванов афганской оппозиции. На его нынешнюю группу из этого количества сходилось семь уничтоженных самостоятельно и два - с привлечением армейских частей и авиации.
- К тому же, прошу учесть, что караваны - не основная, а попутная работа данной группы, - добавил Клементьев.
- Ну, если это профессионалы такого уровня, - развел руками начштаба, - то, наверное, уж найдут способ с честью выйти из создавшегося положения, не нарушая планов командования.
- Они найдут выход и из преисподней, - заверил полковник. - Но хотелось бы без жертв.
- Какая же война без жертв, - снисходительно усмехнулся генерал. - Разве что в разведке.
- В хорошо поставленной разведке, - сухо уточнил Клементьев. - Во всяком случае, в этой разведывательно-диверсионной группе до сих пор не было ни одной жертвы.
И, не обращая внимания на удивление начштаба, подкрепленное поднятыми бровями, официально закончил:
- Жаль, что мы не поняли друг друга, товарищ генерал-майор. Прошу простить за беспокойство.
Вернувшись к себе, он приказал дежурному офицеру своего радиоцентра немедленно разыскать командующего армией, который находился где-то в войсках. Командующего нашли, и проблема была решена за пять минут. Войскам, участвующим в операции, тут же был отдан приказ перегруппироваться согласно измененному плану. Начальник штаба армии пригласил к себе Клементьева.
- Могу вас порадовать, - с некоторой торжественностью произнес он. - Мы рассмотрели ваше предложение и решили принять его. Не такие уж мы бурбоны, как видите. Но учтите, что ответственность полностью ложится на вас.
Полковник не стал подыгрывать генералу в его желании сохранить лицо при уязвленном самолюбии.
- Благодарю вас, - сказал он. - Я уже говорил с командующим.
Через месяц начальник штаба был отозван в Союз с перемещением на генеральскую же, но низшую должность без надежды, как он догадывался, на скорое повышение. Сдав дела своему преемнику и поняв, что в перемене его служебного положения замешан Клементьев, генерал не удержался от того, чтобы не нанести ему визит.
- Мое перемещение - ваших рук дело? - спросил он.
- Отчасти, - ответил генерал-майор Клементьев, которому недавно было присвоено это звание. - Но прежде всего, это результат вашего недопонимания некоторых вещей.
Все это было позже, а тогда подполковник Жилин вышел на связь с Кондратюком уже через два часа. Группе следовало повернуть на юго-запад, пройти ночью по горам шесть километров и перекрыть засадой единственную тропу, по которой мог двигаться рассредоточенный караван. Жилин подчеркнул, что желательно уничтожить головную часть каравана, чтобы вынудить идущих сзади замедлить движение. Если за головным дозором, который обычно шел двух-трех километрах впереди, моджахеды пустят ложный караван, то и в нем, надо полагать, хватит воды для группы. Подполковник предложил оказать помощь боевыми вертолетами. Ориентируясь на световой сигналы с земли, они могли бы в нужное время нанести по каравану ракетный удар. Но Кондратюк поблагодарил и отказался. "Путь дозору назад, на помощь своим, мы перекроим минами, - сообщил он. - А вертолеты перебьют нам все бурдюки и фляги с водой". Жилин был доволен: раз командира не оставили уверенность в своих силах и чувство юмора, значит дела обстоят не столь уж трагично.
Майор коротко охарактеризовал парням ситуацию, изложил суть предложенного подполковником плана и сказал:
- Жилин упустил один, но самый важный момент. Шесть километров по горным отрогам - это даже несколько превышает нашу обычную скорость. Стало быть, к месту засады мы выйдем, когда караван, скорее всего, уже пройдет. Поэтому, чтобы оказаться там вовремя и успеть выбрать подходящую позицию, мы рискнем выйти часа за три до наступления темноты. Будем надеяться, что камуфляж под душманов нам поможет. Все равно деваться некуда.
В течение дня на всем обозримом пространстве не было замечено ни одной живой души. Лишь иногда орлы взмывали над дальними скалами и, покружившись в потоках нагретого воздуха, плавно опускались обратно. От нагретых солнцем камней исходил жар. Но люди не были мокрыми от пота, потому что мало пили, а выступавший пот тут же высыхал. Всем хотелось пить, но каждый понимал, что оставшиеся глотки надо оставить на дорогу. Людей тянуло на дрему. Только Марьясин держался бодро.
- Вид того козак гладок, що поив, та на бок, - укладываясь рядом с Кондратюком неестественно весело сказал он, а немного полежав, тихо заговорил. - Какая все-таки унылая страна. Какие скучные, молчаливые горы. Наверное, по этим вот самым камням, которые жгут мне спину, когда-то шли воины Александра Македонского. От этих гор должна исходить мудрость истории. А на меня они веют тоской. Нет в них жизни. Найдешь нечаянно пучок засохшего мха и радуешься, словно увидел склоненную над прудом иву. Наверное, в Альпах с их альпийскими лугами и воевать было бы веселей, и умирать легче.
Время тянулось бесконечно. Казалось, никогда не кончится этот день, не замрет в неподвижности от жары колеблющийся над головой воздух. И когда, наконец, раздалась команда приготовиться к движению, все восприняли ее с облегчением.
За три часа дневного времени, двигаясь со всей возможной осторожностью, они прошли три с половиной километра, на оставшиеся два с половиной потребовалось почти четыре часа. Однако на отмеченную на карте точку вышли заблаговременно.
Стиснутая скалами относительно широкая тропа, на которой могли разойтись два мула с поклажей, петляла, делала замысловатые повороты, то опускаясь в низину, то устремляясь вверх. Место для засады удалось выбрать не сразу, но выбор был удачным.
По ту сторону к тропе спускался двухсотметровой ширины относительно пологий незагроможденный камнями склон. Северо-восточная сторона, где было облюбовано место для засады, представляла собой нагромождение камней, валунов, скал. Отсюда и намечалось нанести удар. Не кинутся же душманы вверх под огонь автоматов. Они побегут на противоположный склон, где негде укрыться, где расстреливать их можно будет на выбор.
- Вот бы когда пригодился мой пулемет, - со вздохом сказал прапорщик Весуев.
- Да и мой бы не помешал, - отозвался его коллега по оружию Гамов.
- К пулеметам еще бы пару горных мортирок со снарядами на картечь, - усмехнулся Марьясин.
- Рассредоточиваемся так, чтобы расстояние друг от друга было метров десять-двенадцать, - заговорил Кондратюк. - Караван выйдет слева. Левофланговой четверкой командует Марьясин. Бери к себе, Миша, слухача Омелина и Игнатова с его соколиным зрением. Правый фланг обеспечивает Черных. Ты, Юра, возьмешь в свою группу нашего лучшего минера Чернышева. Как только проедет дозор, пошлешь его с кем-нибудь следом, чтобы примерно в километре от нас заминировали дорогу на тот случай, если дозор во время боя решится прийти на помощь своим. Сигнал к бою подает Михаил. Как только с тобой поравняется последний в караване душман, бей очередью. Все начинают с гранат, думаю, по две на каждого хватит. И сразу - огонь из всех автоматов, беспрерывный огонь. Прошить свинцом каждый метр тропы в своей зоне обстрела. Надо оглушить их, ошеломить, подавить психику, чтобы в головах осталась лишь одна мысль - бежать из этого ада. А бежать им кроме открытого противоположного склона, некуда. Здесь тоже каждый следит за своим сектором. Дмитриевич, ты берешь под свое начало четверку слева от меня. Лейтенант Асадов - пятый в моей группе, будет находиться рядом со мной.
- Ясно, - кивнул Малышев. - Но погоди, Васильевич. - У каждого свой сектор, это, конечно, правильно. Но ведь мы не знаем, какой будет караван. А если половина его уже уйдет за наш правый фланг, когда последний ишак поравняется со старшим лейтенантом, тогда как?
- Те, что минуют засаду, пусть уходят. Юрий Антонович со своими людьми подгонит их автоматным огнем и гранатами, чтобы уходили, не задерживаясь. Не захотят удирать, он будет сдерживать их до тех пор, пока мы не расправимся с теми, кто окажется напротив нас. Если побегут, то наскочат на поставленные Чернышевым мины, остановятся, залягут и начнут палить во все стороны. Могут завязать бой и со своим дозором. К этому времени нас здесь уже не будет. Примерно таким я вижу расклад боя. А как получится, посмотрим. Теперь дальше. Каждый должен собрать с десяток камней. По моему сигналу - трассирующая очередь вверх - все ссыпают камни вниз, имитируя атаку, чтобы вызвать огонь уцелевших душманов. Кончаем с ними и - все вниз. Собираем уцелевшие фляги, бурдюки и быстро назад. Собираемся здесь, на этом месте. Затем найдем, где поудобнее перебраться на ту сторону, и двигаемся ближе к дому. Если все понятно, тогда по местам и замереть.
Миновал час напряженного молчаливого ожидания, пошел второй. Им приходилось и сутки, и двое лежать почти без движения, лишь иногда осторожно поворачиваясь на бок, чтобы помочиться. А кто, не выдержав, отползал, чтобы опростаться "по-большому", рисковал надолго прослыть засранцем. Умение ждать являлось одним из условий их профессионализма.
От Марьясина поступил и был тут же передан по цепи сигнал о приближении каравана. Минут через двадцать явственно донесся стук копыт по каменистой тропе и постепенно усиливался, приближаясь. Показались десятка полтора ишаков без поклажи, за ними метрах в тридцати без особой настороженности шли двадцать вооруженных моджахедов - головной дозор. Ишаки, изредка подгоняемые шагавшим вместе с ними погонщиком, шли на заклание, чтобы проложить людям путь через минные заграждения. Обычно для этого перед собой гнали стадо овец. И не только.
Каждый из сидящих в засаде парней сейчас, несомненно, вспомнил, как они с ротой приданного группе армейского спецназа двое суток поджидали караван с ракетными снарядами, патронами, минами и оружием на тропе в районе города Файзабад. Там они впервые увидели, как советских военнопленных разрывало на поставленных группой минах, но помочь были не в силах. Около часа тогда длился бой, безжалостный, на уничтожение. И хотя начальство приказало взять пленных, ни одного моджахеда не оставили в живых. Раненых прошивали очередями от лба до мошонки. Людьми овладела ярость, но выучка взяла свое. В роте оказалось всего трое легко раненных, в группе Кондратюка по задело никого. Душманы оставили семьдесят два трупа. Уже никогда но придется им гнать пленных на мины.
Прошло еще минут тридцать, прежде чем на тропу перед засадой вышел караван - тридцать ишаков, несущих на спинах ящики, тюки, свертки, в сопровождении пятидесяти моджахедов, включая погонщиков. Для такого каравана охрана была незначительной. Но, прежде всего, обращало на себя внимание другое: животные шли легко и звук копыт о тропу был звонким, как и у тех ишаков без поклажи, которых гнали на мины. Нет, совсем не так на каменистой тропе звучат копыта животных, несущих тяжелый груз. "Ложный караван, - решил Кондратюк. - Но для нас это ничего не меняет. И, в общем-то, хорошо, что небольшой караван. Головные ишаки не успеют выйти за правый фланг более чем на сто пятьдесят метров растянувшейся цепи. Все окажутся в зоне кинжального огня".
Слева коротко ударил автомат. И тут же, разрывая и дробя караван, на тропе взметнулось пламя семнадцати взрывов. С задержкой для взмаха рук еще семнадцать кустов огня вздыбились среди ревущих в предсмертной агонии животных, кричащих от страха и боли, лежащих, ползущих, мечущихся людей. Разом зарокотали семнадцать автоматов. Свинцовые плети безостановочно хлестали по тропе, сея смерть всему, что там еще оставалось живого. Рванувшиеся к противоположному склону человек десять полегли у его подножья. Вынув пустой магазин, Кондратюк вставил другой, и дал вверх очередь трассирующих пуль. Грохоча, словно сапоги атакующих, обрушились вниз камни. С тропы раздалось два винтовочных выстрела, прозвучала очередь автомата. Туда, на вспышки, снова обрушился ливень огня.
Парни спустились вниз, и каждый в своем секторе обстрела занялся поисками фляг и бурдюком с водой. Изредка звучали выстрелы, добивавшие раненых.
- Передайте Марьясину и Черных, чтобы обеспечили охранение с флангов, - приказал командир.
Команда прошумела по цепи влево и вправо. Кондратюк прошел несколько десятков метров вдоль оставшегося от каравана кровавого месива, поднял несколько фляжек. Лишь в одной оказалась вода, остальные были прострелены.
- Что, Валера, кажется, не очень мы разжились, - сказал, подойдя к обыскивающему трупы Савченко.
- Не очень, командир, - ответил прапорщик. - Я только одну флягу нашел.
- Так и должно быть. После такого огня... Пора заканчивать, - сказал майор.
Когда все собрались на условленном месте, Кондратюк окинул взглядом людей.
- Раненые есть? - спросил он. Молчание было наилучшим ответом.
- Отлично, - сказал Кондратюк. - Миша, сколько взято воды?
- Четырнадцать фляжек, - ответил Марьясин. - Много пробитых, а в некоторых вообще воды не было.
- Наверное, можно найти еще, если поискать, - сказал Черных. - Но рыться в этом... - Он покачал головой.
- Я искал бурдюки, - отозвался Малышев. - Нашел три. Все стекли. Да и того, что есть, хватит до дома. А караван-то липовый.
- Надо, чтобы хватило, - сказал майор. - А караван действительно ложный.
- Дозор что-то не спешит этим на помощь, - кивнул вниз Савченко.
- Все равно бы не успел, - заметил Куценко. - Далеко оторвался. Мы ведь тут минут за десять управились.
- Было бы желание, уже успел бы добежать до мин Чернышева. Но взрывов не слышно.
- Метров в двухстах левее переходим на ту строну тропы, - сказал Кондратюк. - Вперед, время дорого. Светает.
В рассветных сумерках они успели отойти от места боя километра на два. Еще два прошли, прихватив час светлого времени. Объявив привал на дневку, командир сообщил Жилину о разгроме ложного каравана, и дал новые координаты группы. Потом распорядился отодвинуть охранение подальше и приказал всем изучать местность в поисках вертолетной площадки.
Когда основная группа, позавтракав галетами, устраивалась на отдых, вернулся провожавший людей в охранение веселый Марьясин и с улыбкой сказал:
- Кончай ночевать, командир. Есть вполне подходящая площадка. Могут сразу два вертолета сесть.
Кондратюк выложил перед Жилиным все, взятое у подполковника Медведского. Тот бросил взгляд на доллары, повертел в пальцах золотой кругляк, затем внимательно посмотрел бумаги, отложил их в сторону и спросил:
- Ты понимаешь, что все это значит?
- Нет, - ответил Кондратюк. - Но догадываюсь.
- Парень ты умный, образованный, юрист все-таки, - заговорил подполковник. - И, наверное, догадываешься правильно. Так вот что я тебе посоветую, Игорь. Держи свои догадки при себе. А еще лучше - забудь о них.
Обсудить
Напишите на ArtOfWar
Часть восемнадцатая
Продолжение
