Началась эта история в 1982 году в ГСВГ, в городе Потсдаме, где я служил после окончания АВОКУ.
Собирался я как-то в очередной отпуск. По этому случаю устроили холостяцкую вечеринку. Один из лейтенантов, - к сожалению, не помню ни имени, ни фамилии - попросил меня отремонтировать в Союзе его часы: обычная просьба, я, конечно же, согласился и, забегая вперёд, скажу, что без труда выполнил его просьбу.
По возвращению из отпуска меня ждал неприятный сюрприз. В какой-то "светлой" голове созрело решение поменять кадровых офицеров-холостяков на женатых "двухгодичников".
В то далёкое советское время офицеры-холостяки служили в группах войск за границей 3 года, женатые - 5 лет, а "двухгодичники" независимо от места службы 2 года, собственно, поэтому их так и прозвали. Расчёт той "светлой" головы был на то, что вчерашний офицер запаса с удовольствием станет кадровым, и будет служить 25 лет для того, чтобы прожить в Германии 5 лет, и не последнюю роль в этом деле должны были сыграть их жёны. Что говорить, умели раньше играть на тонких струнах советской души.
Короче когда я приехал из отпуска с отремонтированными часами, моих друзей, включая того лейтенанта, в полку уже не было, больше того и на моё место уже приехал "заменщик". Для "дальнейшего прохождения" меня направили в "почти родной" казахстанский город Аягуз, где я впоследствии женился, где у меня родилась дочка, кстати, со своей будущей женой я познакомился в Потсдаме, это я к тому, что женись я на ней там, не было бы этой истории.
Однажды, где-то году в 1984-м, я получил указание передать двух солдат в другую часть, по этому случаю прибыл старший лейтенант из Зайсана. Так как дело было вечером, я предложил ему отложить дело на завтра. Как водится, вечером попили пивка, поговорили "за жисть", "где-служил-кого-знаешь", и вдруг выяснилось, что тот лейтенант, у которого в Потсдаме сломались часы, сейчас служит в Зайсане! По случайному стечению обстоятельств, те часы были у меня на руке, мне оставалось только снять их и отдать новому знакомому, с просьбой передать хозяину с опозданием на два года.
На следующий день, наспех оформив документы, типа:
- ремень - 2,
- Х\Б - 2,
- портянки - 4,
- солдат - 2...,
- Сдал..., Принял...,
я забыл про это случайное знакомство.
В 1986 году я "добровольно" был направлен в Афган. Вернее, сначала был "направлен", а уже потом "добровольно". В штабе округа, уже после того, как выдали на руки предписание с фамилией заменщика в Рухе и проездные документы до города Ташкент, меня в числе других командируемых завели в просторный кабинет, усадили за столы. Затем зашла "светлая" голова с полковничьими погонами, заработанными на ниве партполитработы, и спрасила: "Есть, кто не хочет ехать?" Мы тупо переглянулись. "Если нет таковых", - продолжала голова, - "значит все добровольно?". Не знаю как остальные, а я улыбнулся этой остроумной шутке. Потом голова раздала нам по листку бумаги и предложила написать рапорта с просьбой добровольно отправить в Афган. Тогда я понял, что у этих "светлых" голов есть ещё другая часть тела, которую они постоянно хотят чем-то прикрыть. Таким образом, у них только две основных части тела - голова и другая, причем интересно, что думают они обеими одинаково, и понять, в какой части родилась очередная "светлая" мысль - невозможно.
В Рухе я очень крепко подружился с начальником разведки нашего батальона. Дувал моей роты соседствовал с дувалом разведвзвода и мы часто ходили друг к другу в гости, если не торчали вместе в горах. За чаем и беседами проходили тревожные афганские вечера. Говорили обо всём: о далёком доме, о планах на будущее, о прошлой службе и однажды, примерно через полгода нашей дружбы, выясняли, что он и есть тот самый старший лейтенант из Зайсана, которому я передавал в Аягузе два года назад часы, которые сломались четыре года назад у холостяка-лейтенанта. К сожалению, те часы не попали к хозяину, потому что когда мой знакомый вернулся с двумя солдатами в Зайсан, лейтенант уже несколько дней как уехал в Афган. "Ну а где часы?" - спросил я. На что Володя Исмаилов, так звали моего старого-старого друга, приподнял рукав "эксперименталки", где увидел старенькую "Электронику", которую держал в руках в ГСВГ, два года носил в Аягузе, полгода видел на руке друга в Афгане.
К сожалению, через два месяца после этого вечера я был ранен, а ещё через два месяца погиб Володя. Почему-то, когда вспоминаю Афган, то вспоминается именно тот вечер в Рухе и часы на руке друга.
