Глава 16. Первый блин комом
     
     25 декабря - пятница, джума. Однако выходной день в очередной раз накрылся медным тазом.
     В шесть утра все обитатели тринадцатой виллы уже проснулись, но покидать свои теплые кровати не спешили. Ждали сигнала, который через канал связи взвода охраны "Компайна" должен был поступить в наш адрес из штаба Бригады. С получением этого сигнала мы с Юрой должны были выехать в сторону "Майдана", и дальше действовать согласно ранее утвержденному плану.
     В соответствии с планом проведения операции, именно сегодня должен был начаться ее второй этап, суть которого заключалась в выводе афганских подразделений на боевые позиции постов второго пояса обороны.
     Сигнал поступил с опозданием на целый час. Быстро перекусили. Бриться не стали - плохая примета. В связи с моим отъездом Михалыч остался за самого главного по вилле, и в целом по коллективу царандоевских советников. Побросав в "таблетку" автоматы, броники и все, что в таких случаях полагается, выехали за ворота "Компайна".
     В такую рань даже афганцы старались воздерживаться от поездок на своих "бурбухайках", дожидаясь, пока шурави не выставят на дорогах посты сопровождения. На то были серьезные основания. На протяжении нескольких километров дорога на "Майдан" проходила через заросшую камышом заболоченную низину. Камыш почти вплотную подступал к дороге, что создавало идеальные условия "духам" для ее минирования. Чуть ли не ежедневно на этом участке дороги саперы находили противотанковые мины и фугасы. Извлекать их было крайне опасно, поскольку при минировании дорог "духи" имели дурную привычку устанавливать всякие "сюрпризы". Вот и подрывали их наши саперы прямо на месте, вместе с дорожным полотном. По этой причине дорога была основательно разрушена, и восстанавливать ее никто не собирался. Отмечались, правда, единичные случаи, когда афганцы сами засыпали особо глубокие воронки камнями и землей. Но через пару-тройку дней в них вновь обнаруживались фугасы, и все повторялось заново.
     Растущие вдоль дороги камышовые крепи шурави не единожды пытались уничтожить, поджигая их "шмелями". Но камыш не горел. Вода по стволам камыша поднималась почти на метр, и огонь был перед ним бессилен.
     Как-то раз, очищая арыки от ила, местные "бабаи" попытались выкосить этот камыш, но, нарвавшись на противопехотные мины, раз и навсегда зареклись это делать.
     Стоявшие на этом участке дороги посты сопровождения ежедневно обстреливали камыши из стрелкового оружия и штатных пулеметов бронемашин, выпуская по ним не один "цинк", предостерегая тем самым "духов" от соблазна близко приближаться к дороге. Но "духам" на это было совершенно наплевать...
     Подъезжая к злополучному участку дороги, мы увидели, что поперек нее на боку лежит "бурбухайка", доверху загруженная огромными тюками с каким-то товаром. Два афганца бегали вокруг машины, размахивая руками и ругаясь между собой.
     Объезжая грузовик по краю затопленной дороги, наша "таблетка" попала в большую колдоебину и, едва не перевернувшись, капитально застряла. Делать нечего, надо было выходить из машины и выталкивать ее из ямы. Воды было чуть ли не по колено, и поэтому пришлось снимать ботинки и закатывать штанины. Вода ледяная, с гор. Едва не отморозили себе ноги, пока вызволяли машину из плена. Спасибо афганцам с "бурбухайки", которые, видя наши мучения, проявили инициативу, и помогли вытолкнуть машину.
     Заехав за перевал, что находится между Кандагаром и аэропортом, остановили машину, и стали ждать. На всякий случай проверили кузов "таблетки" в том месте, где ее толкали афганцы, но ничего не обнаружили. Такая мера предосторожности была не лишней, поскольку "духи" использовали любую возможность, цепляя магнитные мины на проезжавшие мимо них автомашины шурави. А кто даст гарантию, что "бабаи", повстречавшиеся нам на дороге, не были каким-то образом связаны с "духами".
     Минут через двадцать со стороны Бригады подъехал БТР разведроты. Переводчик Юра и я пересели на него, а Витя "Камчатский", сидевший за рулем "таблетки" и наш "ложестик" - Николай, поехали дальше, на "Майдан", встречать Олега Андреева, который должен был прилететь в этот день из Кабула с месячной нормой провианта.
     Минут тридцать езды по разбитой грунтовой дороге - и мы благополучно добрались до КП. Он располагался на вершине каменистого утеса, высотой метров под сто. Оставив Юру у подножья утеса, я стал карабкаться наверх по крутой осыпающейся тропинке. Пыхтя с непривычки как паровоз, едва не испустил дух, пока добрался до его вершины. Ну, блин, прямо Олимп какой-то.
     Командный пункт специально никто не строил. Просто-напросто под него приспособили заставу, которую шурави давным-давно оборудовали для того, чтобы с высоты птичьего полета вести наблюдение за прилегающей к Кандагарскому аэродрому местностью. Место для заставы было выбрано весьма удачно, так как подойти к ней незамеченным было просто не возможно. Вести по ней обстрел из тяжелого вооружения тоже было делом бесперспективным. Застава располагалась на мизерном пятачке, мимо которого душманские мины и реактивные снаряды пролетали без "задева", а если ненароком и попадали, то существенного вреда личному составу заставы не причиняли.
     Это была мощная крепость в миниатюре, которую шурави постоянно переоборудовали и укрепляли. Смотровая площадка заставы, огороженная каменными стенами толщиной около метра, сверху была дополнительно укреплена ящиками из-под "градовских" ракет, доверху заполненных камнями и щебнем. Поверх этого "шедевра" военно-инженерной мысли была накинута плотная маскировочная сеть, что делало заставу практически невидимой для посторонних глаз.
     На КП я находился больше двух часов. За это время перезнакомился со всеми присутствующими там военными чинами. Со многими из них доводилось встречаться и ранее. В частности, с руководителем операции - генерал-майором Пищевым, я впервые познакомился еще в декабре 1986 года, когда в кишлаках уезда Даман проводилась тотальная зачистка. В ходе той операции, проводимой шурави совместно с афганцами, было обнаружено несколько крупных складов с душманским оружием и боеприпасами. По завершении операции, длившейся почти две недели, недалеко от "Компайна" была организована выставка трофеев, разместившаяся на площадке размером с футбольное поле. Чего там только не было. У заезжих корреспондентов и высоких кабульских чинов глаза разбегались от такого изобилия "экспонатов"...
     Пищев действительно был опытным боевым генералом и, видимо, поэтому ему поручалось руководить наиболее ответственными операциями, проводимыми в южных провинциях Афганистана.
     Генерал меня тоже хорошо запомнил, особенно после одного случая, произошедшего в конце лета 87-го года...
     
     В ту пору в уезде Аргандаб проводилась плановая войсковая операция по зачистке "зеленки", а если говорить точнее, по выявлению и ликвидации складов с оружием и опиумом.
     Мне оставалось всего несколько дней до отпуска, и, как полагается в таких случаях, я залег "на сохранение". На боевые из принципиальных соображений не выезжал, а все мое участие в операции ограничилось ежедневным предоставлением на ЦБУ Бригады оперативной информации, поступающей от агентуры спецотдела.
     Операция подходила к своему логическому завершению, и я уже испытывал некую эйфорию от сознания того, что скоро буду дома.
     И вот надо же было такому случиться. Именно в тот день, когда я напоследок навестил своего подсоветного Амануллу, от одного из агентов поступила информация о том, что ближайшей ночью "духи" с близкого расстояния расстреляют из тяжелого вооружения штаб операции, располагавшийся на ту пору в трех километрах севернее Кандагара.
     Информация была действительно серьезной, и требовала соответствующего реагирования. Проведя контрольную встречу с агентом, и выяснив у него численность бандгруппы, ее вооружение и место временной дислокации, я нанес координаты на свою рабочую карту.
     Из всего сказанного агентом следовало, что банда численностью около тридцати человек прошлой ночью скрытно приехала на трех машинах из уезда Шахваликот. С собой они привезли несколько безоткатных орудий и кучу боеприпасов к ним. Машины той же ночью ушли обратно, а бандиты обосновались в развалинах кишлака, "зачищенного" буквально накануне десантниками 1-го ДШБ Бригады. В этом заброшенном кишлаке давно уже никто не жил, и бандиты частенько захаживали туда, устраиваясь на дневку или выжидая удобный момент для нападения на автоколонны, передвигавшиеся по трассе на Калат.
     От кишлака до штаба операции напрямую было не более семи километров. "Духи", навьюченные "безоткатками" и боеприпасами, могли преодолеть это расстояние за каких-нибудь два-три часа. Но до наступления темноты они однозначно будут отсиживаться в развалинах, и это был момент не в их пользу.
     Зная о местонахождении полевого штаба операции, я попросил у исполняющего в ту пору обязанности командующего Царандоя - Гульдуста, дать мне какой-нибудь транспорт. Пытаясь отделаться от меня как от назойливой мухи, Гульдуст порекомендовал воспользоваться "Тойотой" спецотдела.
     Шутник, однако. Но не на того он напал. Я отлично знал - дорога к штабу была разбита танками и БТРами до такой степени, что представляла собой непроходимое пыльное месиво, по которому и на грузовике-то было трудно проехать.
     После недолгих препирательств и совместных переругиваний Гульдуст проявил "снисхождение", и дал команду предоставить мне БРДМку дежурной части. Кроме экипажа БРДМки, со мной поехал советник "джинаи" (уголовного розыска) - Гена Стрепков.
     Выехав за город, мы проследовали по дороге, ведущей в уездный центр Кукимати Аргандаб. После того, как миновали сосновую рощу на северной окраине Кандагара, свернули с дороги вправо, и дальше заколесили по разбитой грунтовке. Минут через пятнадцать-двадцать подъехали к штабу операции, расположившемуся лагерем у подножья горы, одиноко возвышавшейся над безжизненной полупустыней.
     При въезде на территорию штаба поперек пыльной дороги стоял импровизированный шлагбаум, состоящий из вкопанных в землю двух рогатин и лежащей на них здоровенной оглобли, к которой с одной стороны был привязан танковой каток, а с другой - длинная веревка. Я едва не рассмеялся по поводу увиденного - посреди степи стоят ворота, а забора нет вообще. Вместо него, с интервалом в полметра, по всему периметру лагеря очень аккуратно были разложены камни, побеленные известью. Такими же камнями были обозначены дорожки на территории самого лагеря.
     Часовой, а им оказался солдат первогодка, скорее всего узбек, от длительного стояния под солнцем в каске и бронежилете, видимо перегрелся до такой степени, что очень долго не мог сообразить, как ему поступить с незнакомыми людьми, рвущимися на территорию штаба. Только после того, как Гена выдал очень сложную тираду, с упоминанием мамы часового, до того наконец-то дошло, что перед ним стоят советские офицеры, и он вызвал начальника караула.
     Подошедший прапорщик оказался намного сообразительней своего подчиненного, и без особых проблем запустил нас на территорию штаба. "Территориальную" границу пересекали под оглоблей, которую солдат поднял перед нами с чувством исполненного долга. Царандоевскую БРДМку за шлагбаум не пустили, указав ее водителю место стоянки на специально обозначенной площадке перед шлагбаумом.
     Генеральский "кунг" стоял в тени маскировочной сети, натянутой над основательно осыпавшимся капониром. Самого генерала в "кунге" не было. Непродолжительные поиски привели нас в офицерскую столовую, размещавшуюся в большой палатке, где Пищев обедал в кругу старших офицеров. По реакции со стороны господ полковников мы поняли, что особой радости от появления непрошеных гостей они не испытали. В этой ситуации самым демократичным оказался сам генерал. Он предложил нам присесть и отведать армейского борща из концентратов. Но мы ограничились чаем, заваренным на верблюжьей колючке.
     Пока чаевничали, я в общих чертах обрисовал Пищеву цель нашего визита. Поняв, о чем идет речь, генерал в ускоренном темпе завершил трапезу и предложил нам пройтись до штабного "кунга". С собой он прихватил еще несколько офицеров. Спустя несколько минут доставленные нами сведения нашли свое отражение на штабной карте. Сверив еще раз мои черновые записи с отметками на карте, Пищев связался с кем-то по телефону, и отдал распоряжение нанести по кишлаку БШУ, с последующей контрольной проверкой силами десантников.
     Генерал лично проводил нас до БРДМки. И уже когда мы влезали на борт бронемашины, как бы невзначай спросил,
     - А по какой дороге вы сюда приехали?
     - По этой, - я рукой показал в сторону дороги, по которой час тому назад БРДМка привезла нас в штаб.
     По тому, как генерал начал меняться в лице, я понял, что сказал что-то не то, или не так.
     - А что? Чего-нибудь случилось? - почти машинально спросил я.
     - Ну, предположим, что пока что еще ничего не случилось, - задумчиво произнес генерал. - Вы, когда ехали сюда, видели два сгоревших БТРа?
     - Конечно, видели. Нам из-за них пришлось выбираться из наезженного пыльного корыта дороги на целину, и БРДМка едва не застряла в песке.
     - Ну, вы даете мужики! Так вы ж все в рубашках родились! Эти броники подорвались буквально два дня тому назад. Погибли шесть десантников из 2-го ДШБ и еще почти столько же сейчас лежат в госпитале. На той дороге, по которой вы ехали, "итальянок" больше чем блох на шелудивой собаке, и их никто даже не пытается извлекать оттуда. Саперы пытались их снять, да сами едва не погибли. Так что по этой дороге уже третий день никто не ездит.
     Пришло время нам удивляться.
     Гена Стрепков сразу вспомнил о двух больших кочках, на которые наскакивала БРДМка, пока мы ехали по пыльной грунтовке в штаб. Удары о них почувствовала его нежная задница, но он тогда не придал этому особого значения, посчитав, что под слоем пыли лежали такие же камни, каковых в избытке было в этой полупустынной местности.
     Назад пришлось возвращаться по другой дороге, ведущей в противоположную от штаба сторону. Для меня и Гены это было даже лучше, поскольку новый маршрут проходил мимо "Компайна". А для экипажа бронемашины это был лишний крюк, километров этак с десять. Но они особо не переживали. Мы им так "доходчиво" расписали то, о чем нам рассказал Пищев, что они готовы были ехать хоть за сто верст, лишь бы не возвращаться назад по "дороге смерти".
     В этот день сделал для себя весьма оригинальный вывод: вырывая из корявых рук старухи смерти чью-то жизнь, не забывай, что вместо спасенного тобой человека сам можешь стать ее очередной жертвой. А вообще то, получилась очень интересная ситуация. Спасая Пищева с его штабом, я не думал, что и он в этот день фактически спасет нас. А как же иначе. Не пойди он нас провожать, еще не известно, как бы развились дальнейшие события. Как в той притче из сказки: "Делай добро, и оно тебе добром вернется"...
     
     Импровизированное совещание на КП было в самом разгаре, когда к скале подошла колонна царандоевских автомашин с солдатами на борту. Впереди колонны ехал бронетранспортер, на котором восседал Мир Акай с командиром опербата - Алимом. На этот раз "Эверест" пришлось покорять именно им, в чем афганцам можно было только посочувствовать.
     Пока Пищев на карте ставил задачу для царандоевских подразделений, я между делом наблюдал за тем, что происходит в "зеленке". Хорошо были видны пуски ракет, которыми "духи" обстреливали две батареи шурави. Спустя некоторое время шурави накрыли своим огнем "духов" вместе с их реактивной установкой. Потом затявкал душманский ДШК, но и его заставили замолчать экипажи двух "Крокодилов", давшие залп "НУРСами". Ну и так далее, и все в том же духе.
     Примерно в одиннадцать часов совещание закончилось, и Пищев дал команду на выдвижение. Колонна с царандоевцами, спешившаяся около утеса, пришла в движение. Во главе колонны поехал БТР с Мир Акаем и Алимом. Из чувства солидарности я попытался было сесть вместе с Мир Акаем, но "седой полковник" схватив меня за локоть, предостерег от необдуманного поступка. Я попытался сказать "седому полковнику" что-то насчет ответственности перед подсоветным, на что тот лаконично заметил:
     - Тебе это надо? Эти охламоны восемь лет выезжают за счет нас, так пусть хоть сейчас научатся воевать как надо. Поедешь со мной на замыкающем БТРе.
     Тон сказанного "седым полковником" был таким, что возражать было бесполезно.
     Сели на тот же самый БТР разведроты, на котором сегодня сюда приехали.
     Царандоевские машины ехали очень медленно, то и дело останавливаясь. "Седой полковник" психовал, посылая нелестные эпитеты в адрес тех, кто сидел на первом бронике. Но от этого колонна быстрее не двигалась. Более того, километра через три-четыре машины вообще остановились. Стали выяснять, в чем дело. Оказалось, что "духи" подбили машину с боеприпасами. Она сильно горела, а рвавшиеся в ней мины и гранаты не давали возможности передвигаться остальным машинам. В том месте, где остановилась колонна, все ближе и ближе стали ложиться "духовские" мины. Не стали испытывать судьбу и ждать, когда "духи" сожгут остальные машины. Колонна развернулась назад и отошла из опасного места. Мир Акай на своем БТРе и еще несколько машин с царандоевцами, не останавливаясь, прорвались сквозь зону обстрела и благополучно добрались до 6-го поста. Об этом мы узнали от самого Мир Акая, связавшегося с нами по радиостанции.
     Нужно было решать, как быть дальше. "Седой полковник" по бортовой радиостанции БТРа доложил обо всем Пищеву. Генерал приказал двигаться только вперед, пообещав помочь огнем батареи.
     Ничего не поделаешь. Приказы не обсуждают. "Седой полковник", чертыхаясь на чем свет стоит, дал команду водителю БТРа объехать колонну по целине и выдвинуться в ее голову. Оказавшись в голове колонны, являвшейся на тот момент ее хвостом, "седой полковник" отдал распоряжение собраться всем царандоевским офицерам. Их было человек десять. По иронии судьбы самым старшим из них по званию оказался командир того самого 48-го БСГ, солдаты которого едва не пристрелили нас несколько дней тому назад.
     - Майор! Как мне помнится, ты хорошо говоришь по-русски? - По всему было видно, что "седому полковнику" эта встреча с афганским комбатом особого удовольствия не доставила. - Так вот, слушай меня внимательно, майор. Ваш командующий там, впереди, а ты и тебе подобные раздолбаи в звании офицеров почему-то здесь прохлаждаетесь. Видимо, хреновые у вас в Афганистане законы военного времени. А теперь, слушай мой приказ! Забирай всю свою свору, и вперед! Пешком! Уж если не научились ездить на машинах, и умеете их только жечь, будете ногами усваивать военную науку. Так что - до встречи на 6-м посту. Все понял? Если что не понял, он тебе переведет, - и полковник махнул рукой в сторону сидевшего на бронике Юры.
     После всего сказанного "седой полковник" с юношеской легкостью залетел на БТР, и, буркнув себе под нос "мудозвоны хреновы", крикнул водителю: "Вперед!"
     Миновали подбитый сегодня грузовик. От него практически осталась одна рама, задний мост, да диски колес. Кабина полностью сгорела, а головка двигателя и другие алюминиевые детали расплавилась, и соплями стекли на землю. Вокруг машины валялись неразорвавшиеся "эфки" и пустые гильзы от патронов. Чем дальше ехали, тем удручающей была картина. Подорванные и сожженные машины и бронетехника исчислялись десятками. За какой же период все это здесь накопилось?
     Около трех километров ехали без происшествий. Потом попали под обстрел своих же артиллеристов, чьим "огоньком" нам обещал помочь Пищев, а спустя еще несколько минут нас обстреляли "духи". Но, слава богу, все закончилось благополучно.
     Приехали, можно сказать, к намеченной цели, на 6-й пост. Точнее было бы сказать - к месту, где от него почти ничего не осталось. В этом месте скопилось много техники и людей. Дорога была забита так, что по ней невозможно было ни проехать, ни пройти. Сошли с БТРа, и дальше пошли пешком. Метров триста шли по толстому слою пыли, в которую ботинки проваливались полностью.
     На подходе к посту услышали резкий окрик:
     - Стоять! Мины кругом! Идти друг за другом, по следу танка!
     Мы остановились. До следа танка оставалось метров десять, которые надо было еще преодолеть. След в след, чисто интуитивно, дошли до него, и дальше двинулись уже без особой опаски. Кто и когда установил эти мины, никому не было известно. Дойдя до поста, узнали, что буквально полчаса тому назад на мине подорвались двое советских солдат. Один был ранен легко, а второму оторвало ступню и левую руку - почти по плечо. Я увидел этого солдата. Он лежал без сознания около заднего колеса БТРа, весь перевязанный бинтами, сквозь которые просачивалась кровь. Рядом на корточках сидел еще один солдат, державший пластиковую капельницу. Позже я узнал, что раненого солдата живым до госпиталя так не довезли.
     Мы разыскали Мир Акая, и решили с ним все вопросы, связанные с дальнейшим закреплением афганцев на плацдарме. Сарбозы к тому времени пешком добрались до поста, и сидели вдоль обочины дороги, ожидая кормежки. Мир Акай собрал офицеров и сделал объявление о том, что вареный рис и соевый соус, привезут попозже, а сейчас, если кто не хочет получить в задницу душманскую пулю, или осколок, должен побеспокоиться о персональном укрытии, к рытью которого нужно приступать незамедлительно. Нужно было подумать и о том, где солдаты будут укрываться от холода, который опустится на землю с наступлением темноты.
     В соответствии с ранее утвержденным планом расстановки сил и средств, 6-й пост и прилегающая к нему территория были зоной ответственности опербата. Исходя из этих соображений, старшим офицером на данном посту был назначен его командир - Алим. Мир Акай отдал ему последние распоряжения, пожелав удачи на ближайшую ночь. На следующий день планировалось выдвижение царандоевцев на 7-пост, а если все нормально сложится, то и дальше - на 8-й и 9-й посты.
     Пришло время возвращаться. Двумя БТРами поехали обратно. Проехав с пару километров, попали под обстрел "духов". Стреляли метров с 200-300. Но только не с правой стороны, как мы ожидали, а с левой. Свист пуль и их цоканье о броню, заставило всех сидящих на нашем БТРе в мгновение ока переметнуться на правый борт. Я перескочил не совсем удачно, зацепившись за какую-то железяку, и ободрав пальцы на правой руке. В горячке боли не почувствовал, и обратил внимание на ссадину только после того, как весь перепачкался в крови. Так, прикрываясь бортом БТРа, почти километр ехали на весу, рискуя свалиться под его вращающиеся колеса. Стрелять из такого положения было просто невозможно.
     Благополучно проскочили опасный участок, и в этот день других приключений у нас не было.
     До "Компайна" добрались, когда уже смеркалось. О том, какой у нас был внешний вид, лучше не вспоминать. Кожа лица от дорожной пыли и пота приобрела серо-зеленый оттенок, и мы, скорее всего, были похожи на зомби, или на вампиров из фильмов ужасов. Голодные, грязные и уставшие мы ввалились в свою виллу. Первым делом пошли мыться. Хорошо, что накануне был банный день, и в бане сохранилась теплая вода.
     Олег Андреев в этот день так и не прилетел, поскольку в Кабуле была нелетная погода. Коротать весь вечер "на сухую", не было никакого желания, и поэтому решили пораньше завалиться спать. На следующий день нас ожидала вторая серия сегодняшних приключений.
     
     Глава 17. А не попробовать ли нам еще разок?
     
     26 декабря. Операция по выдвижению в "зеленку" продолжилась. На этот раз жильцы 13-й виллы поехали на операцию почти в полном составе. Кроме переводчика Юры со мной поехал и Михалыч.
     Сценарий выезда был почти идентичен тому, что и накануне. "Таблетку" в этот день решили оставить в покое, поскольку за нами заехал царандоевский БТР, на котором уже сидели: Мир Акай, его заместитель Сардар, командир 48-го БСГ и несколько сарбозов. Без каких либо происшествий доехали до моста Пули Тарнак, где нас уже ожидал БТР разведроты Бригады. На "броне" кроме разведчиков-срочников, восседал "Седой полковник". С Михалычем пересели на БТР разведчиков. Со своими мужиками было как-то спокойней. Не знаю почему, но за нами увязался и командир 48-го БСГ.
     На этот раз обошлось без восхождения на "Олимп". Решили форсировать "зеленку" с ходу. На пятом посту к нашим бронемашинам присоединились остальные грузовики, которые с вечера так и остались там ночевать.
     До 6-го поста доехали без происшествий. Но стоило нам появиться на этом посту, как шедшие за нами машины оккупировали сарбозы, оставшиеся накануне там ночевать. Они штурмовали их точно так же, как в период гражданской войны отступающие врангелевцы штурмовали последние пароходы, уходящие из Крыма. По всему было видно, что им ой как не хотелось повторять вчерашнюю пешую прогулку по пыльной дороге.
     Сидящий с нами на первом БТРе командир 48-го БСГ еще на четвертом посту пересел на следовавший за нами царандоевский БТР. На пятом посту он слез и с него, и сел в кабину новенького царандоевского ЗИЛа, доверху груженого боеприпасами.
     Видимо чуял свою смерть, потому и метался, не зная, как ее перехитрить.
     Не получилось, однако.
     Когда мы подъезжали к седьмому посту, колонна была обстреляна "духами" из ближайших зарослей камыша. Первый выстрел гранатомета пришелся по кабине грузовика с боеприпасами. Водитель грузовика, видимо находясь в шоке из-за полученного ранения, дал "по газам" и машина, съехав с накатанной дороги, залетела на пахоту. Второй выстрел РПГ пришелся в аккурат по бензобаку. Машина вспыхнула ярким факелом. Сидящий в кабине комбат делал отчаянные попытки выбраться из горящей машины, но все было тщетно. Было только видно, как он мечется в агонии по кабине, касаясь руками лобового стекла.
     На помощь своему гибнущему командиру поспешил один из солдат горного батальона, по всей видимости, его инзибод - телохранитель. Ему оставалось сделать каких то пару шагов до машины, но тут прозвучал взрыв противопехотной мины. "Инзибоду" оторвало ногу. Дико крича, он упал на землю, и стал кувыркаться около горящей машины. Из разорванной в клочья культи фонтаном хлестала алая кровь, окроплявшая пыльную землю.
     То ли от большой потери крови, то ли от болевого шока, сарбоз через уже несколько секунд потерял сознание, и у него начались судороги. А еще через минуту тело его дернулось в последний раз, и он затих навсегда, широко раскинув руки и смотря стекленеющими глазами в небо.
     Царандоевские сарбозы стояли с широко открытыми глазами, загипнотизированные увиденным. Желающих повторить геройский поступок по спасению своего командира среди них больше не оказалось. Да и спасать-то, в принципе, было уже поздно. В горящей машине начали рваться боеприпасы. Полетели осколки снарядов, мин, гранат, засвистели пули. Царандоевцы стали спрыгивать с машин и разбегаться кто куда, прячась в естественные складки местности, в воронки от авиабомб и за полуразрушенные строения.
     Мы запрыгнули на правый борт БТРа, на котором приехали сюда, и дали команду водителю отогнать его подальше от опасного места. Водила оказался смышленым малым. Посильнее газанув, с тем, чтобы прятавшиеся за БТРом сарбозы отскочили в сторону, он рванул боевую машину вперед, к земляному валу ближайшего арыка. Расчет был верным - вал являлся естественной преградой для выстрелов "духовских" гранатометов. Нашему примеру последовал и водитель царандоевского БТРа. Остальные грузовики стали пятиться и разворачиваться назад. Один из ЗИЛов при развороте наехал задним колесом на противопехотную мину, от взрыва которой в клочья разорвало покрышку. Не останавливаясь, водитель погнал машину прочь на уцелевших колесах. "Духи" выстрелили напоследок по удаляющейся автоколонне из гранатомета, но промазали.
     Оставшись на открытой местности, мы приступили к организации обороны. Несколько пулеметчиков было выставлено на вал, откуда открыли беглый огонь по камышам, в которых засели "духи". Переводчик Юра, схватив трофейный "Виккерс", тоже сделал попытку поиграть в "войнушку". Куда там! Пока мы добирались сюда, пыль плотно забила внутренности пулемета, и Юра не смог даже передернуть его затворную раму. Вот и доверяй после этого импортной военной технике.
     Спустя несколько минут, стрельба понемногу стала затихать, а потом, и вообще прекратилась. На смену ей пришла звенящая в ушах тишина.
     Неужели пронесло?
     Да уж, куда там! Буквально через пару минут "духи" начали бить по нашим позициям сразу из двух минометов. Причем один бил с юга, а второй с севера. Мы оказались под перекрестным огнем. Первые мины упали со значительным удалением от того места, где мы находились. Но с каждым следующим выстрелом они стали ложиться все ближе и ближе. Еще несколько выстрелов, и "духи" накроют нас. Стоявшие рядом со мной царандоевские солдаты сползли в огромную воронку от авиабомбы, и, абстрагировавшись от всего происходящего, начали усиленно молиться.
     Наступило время обеденного намаза.
     О чем они просили своего Аллаха, я мог только предполагать. Но видимо их молитвы все-таки достигли его ушей. По душманским минометчикам начала бить наша артиллерия. Скорей всего, их засекли наблюдатели, сидевшие на КП штаба операции. Вот только наводчики на батарее немного ошиблись со своими расчетами, и первые снаряды угодили по нашим же позициям. Слава богу, никто не погиб, но несколько сарбозов все же получили осколочные ранения. После корректировки огня через бэтээровскую радиостанцию, с употреблением всех возможных в таком случае эпитетов и нецензурных выражений в адрес артиллеристов, снаряды стали падать на позиции "духов".
     Артиллерийская канонада, продолжавшаяся минут пятнадцать, прекратилась так же резко, как и началась.
     Пользуясь временным затишьем, "Седой полковник" собрал "джиласу", на которой оперативно рассмотрели один единственный вопрос - что будем делать дальше? На поверку выходило, что оставаться на открытом пространстве, не достигнув конечной цели, было просто безрассудно. А тем более, если придется заночевать. Еще неизвестно, какой фортель в очередной раз выкинут "духи", и чем все это может закончиться. У "Седого полковника" были еще свежи воспоминания, о том, как мы удирали из мятежного горного батальона. А сейчас, когда их сдерживающий фактор в лице командира догорал в машине, ожидать от всей этой своры "мартузеев" можно было чего угодно.
     Вон они. Стоят в стороне, и бросают косяки ненависти в нашу сторону.
     Было принято, пожалуй, единственно верное решение - отходить. Отходить, и как можно быстрее, пока оклемавшиеся "духи" не перебили всех нас.
     Довольно красноречиво по данному поводу выразился "Седой полковник", когда с вопросом "Что делать?" к нему обратился Мир Акай.
     - Уе...ть к е...й матери!
     Эта команда, почти в дословном переводе, была сразу же озвучена полковником Мир Акаем.
     Сарбозы как будто только ее и ждали. Повскакав со своих насиженных мест, и прихватив вооружение и боеприпасы, они чуть ли не бегом рванули подальше от того места, где только что над их головами летала старуха-смерть со своей острой косой.
     С большим трудом, кое-как удалось остановить нескольких солдат, чтобы они помогли забрать останки своих сослуживцев. К сгоревшей машине идти никто не хотел, поэтому Мир Акай дал команду подогнать вплотную к ней царандоевский БТР. Не ступая на землю, сарбозы перетащили на него тела погибших.
     От командира горного батальона остался обгоревший кусок мяса весом не более десяти килограммов, а от его водителя и того меньше. Обуглившиеся останки майора и водителя, дымящиеся и источавшие ужасный запах, завернули в шерстяное одеяло и положили возле моторного отсека БТРа. Рядом с ними положили труп инзибода.
     Царандоевский БТР поехал первым, за ним БТР разведроты. На этот раз я и Михалыч уселись на царандоевский БТР, а Юра остался на бригадном бронике.
     Не проехали и полкилометра, как были обстреляны "духами" из стрелкового оружия. Было видно, как одетые в черную национальную одежду "духи" перебегали с места на место, ведя плотный огонь из-за стены камышитовых зарослей. До них было каких-то метров сто-сто пятьдесят. Душманские пули шмелями пролетали слева, справа, сверху, цокали о борт БТРа, высекая из металла искры.
     Сарбозы как будто знали, что "духи" обстреляют нас именно с южной стороны, и загодя гроздьями повисли по левому борту БТРа. Мне и Михалычу места за спасительным бортом не досталось, и мы плашмя разлеглись на броне сзади башни.
     Командующий Мир Акай сидел внутри БТРа, и когда "духи" начали стрелять, туда же позвал и нас. На его предложение мы ответили категорическим отказом. Семи смертям не бывать, а одной не миновать. Уж лучше получить пулю в лоб, чем заживо сгореть внутри этой консервной банки.
     Когда началась вся эта хренотень, мы с Михалычем открыли огонь из автоматов. Афганцы, висящие на бронике, от страха совсем позабыли, что у них тоже есть оружие. Одна из выпущенных "духами" пуль с причмоком влетела в лежащий справа от меня обескровленный труп инзибода. Я мысленно представил, что будет со мной, если точно такая же пуля сейчас долбанет в мою "бестолковку", на которой даже и каски то нет.
     Эх, хубасти-четурасти, в Афган попал по дурости!
     Появилось жгучее желание, окопаться прямо здесь, на броне. Всем телом распластаться по холодному металлу и, вжимаясь в него изо всех сил, растечься жидким киселем по всей поверхности.
     Рожок опустел за считанные секунды, и я начал уже было менять местами связанные изолентой магазины. Но в это время Михалыч сменил позу, и раскаленные гильзы из его автомата ударили меня по лицу. Спасаясь от возможных ожогов, я снова превратился в кисель.
     Михалычу почему то показалось, что меня подстрелили "духи", и, схватив за плечо, он рывком перевернул меня на спину.
     - Ты чего? - спросил я недоуменно.
     - Живой! - в ответ на мой вопрос радостно закричал Михалыч, и с остервенением продолжил херачить по "духам".
     При очередной перезарядке магазина его АКСУ заклинило, и теперь уже я повел огонь.
     Как потом выяснилось, бой шел не больше минуты. Но мне показалось, что он растянулся как минимум на час. Уже позже, на шестом посту, обнаружив, что все магазины наших автоматов пусты, мы их заново снарядили патронами. Кто знает, что нас еще ждет впереди.
     По прибытии на шестой пост, Мир Акай построил царандоевских военнослужащих и объявил, что уж коли так получилось, все они опять останутся ночевать на этом посту, в связи с чем приказал немедленно приступить к развертыванию палаток и оборудованию дополнительных огневых точек на тот случай, если "духи" предпримут попытку напасть на пост. Сарбозы эту весть встретили без особого энтузиазма, и после команды "Разойдись!" нехотя разбрелись кто куда.
     На этот раз Мир Акай оставил за старшего по шестому посту своего зама - Сардара, а сам вместе с советниками, поехал на КП для доклада руководителю операции о складывающейся ситуации.
     Молча выслушав доклады "Седого полковника" и Мир Акая, генерал Пищев сделал какие-то пометки на карте, и почти сразу же отдал распоряжение артиллеристам о нанесении массированного артудара по "зеленке", да такого, чтобы все, что находится в радиусе до полукилометра от седьмого поста, сравнялось с землей.
     Уже прощаясь с нами, генерал заверил, что о сегодняшнем происшествии на седьмом посту он лично доложит Варенникову, и от того, какое тот примет решение, будет зависеть развитие дальнейших событий. Предварительно договорились, что в ближайшие дни выдвижение царандоевских военнослужащих на дальние посты будет временно приостановлено.
     Примерно в три часа дня двумя БТРами мы выскочили на дорогу, ведущую с "Майдана" в Кандагар. "Седой полковник" решил проявить благородство и дал команду сопроводить царандоевский БТР в город. Проезжая мимо "Компайна", немного притормозили и ссадили Михалыча с "брони", а сами поехали дальше.
     Еще когда ехали по "зеленке", в наших безумных головах созрела идея "фикс" - любой ценой разжиться "кишмишовкой". Ни водяры, ни самогона у нас на вилле не было уже несколько дней, а снять пережитый сегодня стресс было крайне необходимо.
     Пока в Царандое сгружали останки погибших, я разыскал своего водителя Джилани и, дав ему пару "штук" афошек, попросил достать на всю сумму "кишмишовки".
     Нужно быть суперпронырой, чтобы умудриться купить в Кандагаре спиртное. Винных дуканов в городе не было вообще, а местные "шинкари-кустарщики" находились в глубочайшем подполье, поскольку "духи" резали им головы за занятие запрещенным промыслом.
     Но я знал, кому давать деньги.
     Джилани возвратился через несколько минут, держа в руке шерстяную накидку, какую все афганцы надевают на плечи в холодное время года. Что-то вроде латиноамериканского пончо или нашего пледа. Он отозвал меня в сторону и, озираясь по сторонам, развернул накидку. Там лежали три целлофановых пакета с "кишмишовкой". По пол-литра в каждом.
     Я выразил Джилани огромный "ташакур", забрав спиртное вместе с накидкой. Пора было ехать.
     В тот момент, когда БТР выезжал с территории Царандоя, к нам подбежал дежурный и доложил о том, что несколько минут тому назад в "Дехходжу" прорвалась банда численностью до двадцати человек. Вот те здрасте! А нам, чтобы добраться до "Компайна", как раз нужно было ехать через "Дехходжу". Поразмышляв о чем-то несколько секунд, "Седой полковник" дал команду "Вперед!"
     Поехали. Я передал Юре накидку с драгоценным грузом, забрав при этом у него автомат, и строго-настрого приказав беречь как зеницу ока "антистрессовое" лекарство. Исходя из соображений безопасности, все повисли по левому борту БТРа. Стрелок развернул башню БТРа так, чтобы можно было вести обстрел "Дехходжи" в случае появления "духов".
     Когда проезжали дуканы и мастерские, стоявшие вплотную к дороге перед въездом в "Дехходжу" со стороны "старого города", водила разогнал БТР до максимально возможной скорости, которую была способна развить эта "железяка". Объезжая ямы и рытвины на дороге, БТР выписывал замысловатые зигзаги, виляя при этом всем корпусом и взлетая на каждой крупной ухабине, которую не успевал объехать. Я крепко держался обеими руками за поручень, оттопырив задницу так, будто собрался сходить "по большому". Оба автомата, болтающиеся за спиной, при каждой встряске больно били по затылку.
     "Да и черт бы с ним, лишь бы не свалиться с "броника", - пронеслось в голове. Посмотрел на Юру. Тот находился в такой же позе. Только он, ко всему прочему, мертвой хваткой держал в зубах накидку. Мне стало смешно. Однако посмеяться я не успел. Со стороны "Дехходжи" эхом прокатился выстрел из гранатомета. Прошуршав алюминиевыми стабилизаторами, граната пролетела буквально в метре от передних колес БТРа, и разорвалась невдалеке от дороги.
     - Не останавливайся! Гони что есть мочи! - закричал "Седой полковник" водителю.
     А тот и не думал останавливаться. Уж кто-кто, а он-то знал, что чем больше скорость у БТРа, тем сложнее в него попасть. Если даже граната и попадала в борт мчащегося "броника", имелся шанс, что она срикошетит в сторону.
     На перезарядку гранатомета новым выстрелом и прицеливание обычно уходит около десяти секунд. Я стал в уме вести отсчет, наблюдая за развалинами, из которых нас обстреляли. На седьмой секунде увидел, как из-за угла одного из строений выскочил человек с гранатометом на плече. Видно было, как он обстоятельно целится в наш БТР. Бросив считать, я успел только подумать - "крандец".
     Выстрел гранатомета слился с оглушительным треском очереди из КПВТ, которую выпустил стрелок нашего БТРа. На этот раз граната не долетела до нас, встретив на своем пути естественную преграду в виде высокой сосны. Одновременно с взрывом гранаты, я увидел, как возле стрелявшего в нас "духа" поднялась пыль от разрывов выпушенных в него крупнокалиберных пуль. По всей видимости, одна или несколько пуль все-таки достали "духа". Было хорошо видно, как его тело запрокинулось назад. В воздухе мелькнули тапочки и слетевшая с головы чалма.
     В следующее мгновение я уже ничего не видел, поскольку начавшийся дувал перекрыл обзор всему происходящему.
     Слава богу, и на этот раз пронесло!
     По приезду в "Компайн" первым делом пошли мыться.
     Михалыч, приехавший в "Компайн" раньше нас, уже раскочегарил керосиновые горелки бани, и температура в парилке была уже такой, что можно было мыться. Купались молча. Каждый думал о чем-то своем, личном. Потом была коллективная пьянка по поводу удачного возвращения с "того света". Полтора литра вонючей "кишмишовки" практически без закуски уговорили за считанные минуты.
     Шинкарь - козел! Экономист хренов! Разбодяжил свою дерьмовую бормотуху до такой степени, что она совершенно не брала в свои объятия наши мозги.
     Решили совершить поход к военным строителям, у которых под слезные заверения - отдать должок "как только, так сразу", разжились еще литром неочищенного самогона. Потом еще куда-то ходили. Кому-то чуть было не набили морду за то, что нам сделали неуместное замечание по поводу безобразного поведения. Короче, "расслабились" по полной программе, и спать легли уже далеко за полночь...