Ну что, Юлька! Давай по первой?! За нашу вдовью жизнь! Что ты говоришь? Что не вдова? А кто? Девочка-припевочка? По-твоему, только я вдова с двумя обормотами на шее? А вот фигу не видала?! Ты же не замужем, значит, как и я вдова! Как почему? Да потому, что вместе с моим мужиком и твой муж погиб в Афганистане. Или в Чечне. Да-да! Среди тысяч погибших был и тот парень, который мог стать отцом твоих детей, который мог бы носить тебя на руках, писать нежные письма, дарить милые смешные подарки по праздникам. Который даже не успел признаться тебе в любви и навечно остался нецелованым. Да не плачу я, дура, глаза просто слезятся. Отплакала я свое, Юля, на сотни жизней вперед.

Спасибо, что пришла. Ты извини, но мне просто надо выговориться. Знаешь, иногда накипает в душе, хоть волком вой, а поплачешься -- и полегчает. Ну что? Хорошо пошла? Сама настаивала, по бабушкиному рецепту, утром как огурчик будешь!

Мои родители против моей свадьбы ведь были. Кому такой парень нужен, если в хате пусто, а его мамочка с очередным папочкой последние деньги пропивают? Вот-вот, никому!

После школы Володя в военное училище пошел, я про него ничего толком и не знала, он ко мне и близко не подходил, стеснялся, видимо. Я на него тоже никакого внимания не обращала, но когда он приехал в свой первый курсантский отпуск, я прямо обомлела, увидев его в форме! Стройный, красивый, подтянутый! Набрался смелости, и признался, что я нравлюсь ему. Уехал, а письма каждый день от него получала... Вот так по письмам и полюбила.

Да не зевай ты, а то выгоню! Ты слушай меня, Юлька! Пей, и слушай! Мама, когда увидела, как мы счастливы вместе, смирилась и даже всплакнула. Любовь, говорит, от бога, так что будьте счастливы, дети. Знаешь, как мы счастливы были? Не знаешь! И лучше тебе не знать. Да отстань, сама вытру, глаза у меня болят.

Я не ожидала, что в Володеньке столько любви и добра! Двух пацанов ему подарила, он в них души не чаял. На руках носил, лелеял. Сам рос, и счастья не знал, так мне поклялся, что все сделает, чтобы его дети не хлебнули того, что испытал он. Когда в Афганистан направили, пыталась его отговорить. Как он на меня глянул! Лучше бы ударил. Я -- офицер, говорит. Сказал, как отрезал. Для него, значит, в первую очередь служба, а потом -- семья. Должен, понимаешь, он родной стране. За свое счастливое детство.

Уехал Володя, и мир бы опустел для меня, если бы не дети. Димочке два годика было, а Толику четыре. Вот и приходилось быть сильной. Каждой ночью с Володей во сне разговаривала, жаловалась на бабью долю.

Ты закусывай, Юлька, не смотри на меня. А знаешь, как у меня подкосились ноги, когда однажды вдруг позвонили в дверь! Я стою, шага ступить не могу, боюсь ошибиться. Потому что так звонил только Володенька!

Как в тумане дверь открыла, а в лицо -- огромный букет роз! А за цветами -- родные радостные глаза! Дима в коридор выглянул, увидел незнакомого дяденьку, как заплачет. Володя его обнял, давай успокаивать, а у самого слезы бегут.

Я, Юлька, не знаю, что такое война, но увидела, что она сделала с моим мужем! Словно подменили его. В глазах тоска и обреченность, будто стал на много лет старше и знает что-то такое, чего не знаем мы. Меня все успокаивал, что у них там спокойно. А у самого в красной коробочке медаль.

Нет, если там все спокойно, то за что медаль?

Знаешь, Юль, я только потом поняла, почему он ничего про Афганистан не рассказывал. Никто не смог бы его понять. Потому что он сам не знал, что там делал и зачем! И прикрывался словами -- долг, Родина! А сам воевал, не зная за что и ради кого. И кто мне теперь объяснит, зачем наши мужики там какой-то долг выполняли, если ничего не добились? У них же у всех, побывавших там, крышу сносит! Разве может остаться нормальным человек, который видит, как на его руках умирает друг, а он ничем не может ему помочь? Я там не была, но, потеряв своего мужика, тоже ненормальной стала.

Отпуск Володин пролетел мгновенно. На вокзале провожала его, а в глаза глянула, и сердце оборвалось. Есть, Юленька, предчувствие, оно свыше дано, и ему можно верить. Вот в тот миг я поняла, что больше не увижу мужа. Стою, слезы ручьем бегут, боюсь ему об этом сказать, а он меня успокаивает. Что там тихо, и он скоро приедет навсегда. Только не приехал он, а привезли его. Навсегда. Не трогай ты меня! Это не истерика! Сейчас успокоюсь.

Вот так стала я вдовой героя. Вот, смотри, видишь, эту Красную звезду, что мне родина дала взамен мужа? Нет, ты смотри, она не красная, она кровавая! Это ведь и Володина кровь!

Ладно, проехали. Похоронили его по-человечески, полк все заботы на себя взял. Оркестр, прощальный залп, памятник. Держитесь, все шепчут, мы вас не оставим, всегда будем помогать.

Вот так я с детьми осталась одна. Одна во всей вселенной. Никому не нужная вдова с двумя такими же никому не нужными детьми. Год прожила в каком-то тумане, сколько раз руки на себя наложить хотела! Дети не дали. Как представила, что умру, а дети в детском доме будут брошенные, хлебнут горя еще больше чем Володенька в своем детстве, так поняла, что должна жить. Ради Димки с Толькой! Чтобы Володя с неба видел, что у нас все хорошо.

Немного в себя пришла, осмотрелась, ну, думаю, теперь я одна и за себя и за Владимира. И деньги зарабатывать надо и хозяйство все на мне. Вспомнила, как мне все помогать клялись. Собралась, и пошла в часть, где совсем недавно муж служил. Перед штабом стоит какой-то офицер, мне не знакомый, весь упитанный такой, откормленный, сытый. Потом оказалось, что зампотыл новый. Он меня спрашивает, куда это я иду? Я объясняю, а сама чувствую, что он смотрит на меня как на дуру. Ты понимаешь, Юлька, я не люблю унижаться, а в этот момент почувствовала себя попрошайкой.

Да-да, не вдовой погибшего офицера, а никому не нужной попрошайкой. Скривился он, говорит, командир занят, поэтому пройдите к замполиту. Сжала я зубы, а куда деваться, думаю, надо идти. Ну-ну! Замполит меня помнил! Только не знаю, зачем? Я ему про свои беды, а он мне про свои. Тут я не выдержала, прошу -- хоть младшего в детский садик устройте. В садик, удивляется он? Вы, говорит, понимаете, что мы своих детей в детский садик устроить не можем, а тут еще и ваши?

Я не помню, как домой пришла. Детей спать уложила, а сама всю ночь проплакала. Неужели ради этого Володя в Афганистан поехал? Чтобы после его гибели любой мог нас обидеть? Никому мы оказались не нужны! Когда Володя служил, мы для родины свои были, а после его смерти чужими стали! Юлька! Они же нас на улицу вышвырнули! И плюнули вслед! Пенсию кинули -- чтоб не сдохла с детьми! А что? У меня же два пацана растут! Будущее мясо для будущих войн! А вот фигу им в полный рост! Поняла?

Да не ору я на тебя. Ты то при чем? Я сама, Юлька, готова погибнуть за Россию, но я должна знать, что погибла за нее, за свободу или еще черт его знает за что! Но по прихоти какой-нибудь политической сволочи сдохнуть не хочу, и не дам убивать своих детей. А Тольке через год служить идти. Костьми лягу, но не пущу своих мальчиков служить в армии! Справку сделаю, пусть лучше дураком будет!

Кто бы знал, как я поднимала на ноги детей. Там подработаешь, во втором месте, в третьем. Валилась от усталости. Раз не выдержала, пошла в лавочную комиссию по распределению дефицитных товаров, попросила -- дайте талонов на детские вещи, я -- вдова погибшего в Афганистане офицера. А там фифочка такая, Юль, сидит, фи-фи-фи, жена командира полка, и мне объясняет, что раз вашего мужа похоронили на родине, то и состоите вы на учете как вдова офицера по месту захоронения.

Стерва! Живу то я здесь! Дом мой здесь! Дети мои и Володины здесь! А она -- по месту захоронения!

Да не перебивай меня, успокоюсь я сейчас.

Юлька! Почему наши политики ничему не учатся? Был же Афганистан, можно ведь было хоть что-то понять, чтобы не допустить повторения? У нас вся страна уже все поняла, кроме президента и правительства. Они что? Тупые такие? Ну, зачем два раза наступать на одни и те же грабли? Зачем нужна Чечня? Ты представляешь, сколько вдов и сирот добавила война в Чечне? К имеющимся афганским? И сколько их еще будет? Они ведь все такие же уродки и уроды, как и я! А сколько из них не выдержит того, что вынесла я? Сколько будет самоубийц? Юлька! Каждая сирота или вдова на совести президента! Так не бывает, что виновных нет! Кто-то же их отцов, мужей, детей туда направил! Кто-то их потом предал, как и меня! И кто-то же должен за это ответить?! Нет, ты смотри: в стаде баранов вожак -- баран, в стаде ишаков -- ишак, а мы живем как скоты, так значит -- кто у нас президент?

Да понимаю я, что это пьяный разговор. И не боюсь я никого и ничего! Как ни ломали меня -- я выстояла! И потому плевать мне на всех чиновников, как они плевали на меня! Я осталась гордой русской бабой, которая на скаку коню шею свернет! Или президенту, если под руку попадет, особенно сейчас.

Мы, Юлька, новый социальный класс. Класс, рожденный непонятными войнами. Мы все потеряли в этих войнах родных и близких, никто из нас не знает, за что они там погибли, мы все брошены правительством на произвол судьбы. Но оно ошибается, считая нас тупыми баранами! Да, мы -- на дне. Но мы -- трещина на днище страны, которая потопит это гнилое судно с продажным капитаном!

Сколько я натерпелась от этих правителей?! Посмотришь на них -- плеваться хочется. Объявляют, что в стране произошел рост благосостояния населения, потому что инфляция составила пять процентов, а рост заработной платы десять процентов. Я в этих цифрах не понимаю, но знаю, что год назад я на свои кровные могла купить десять килограммов колбасы, то сейчас только пять. И мне эти мудозвоны говорят, что я богаче стала?

А знаешь, Юль, где они эти цифры берут? В кремлевской столовой! Пошел премьер покушать, смотрит, был у них в столовой килограмм черной икры по рублю, а стал по рупь и пять копеек. Он -- оп-па! Сразу сообразил -- инфляция на пять процентов! А икра такая дешевая, потому что для них специальные цены, как особо нуждающимся. У них получка такая малюсенькая, что они могут себе позволить икру кушать, если она по рублю будет!

Чего ржешь-то, подруга?!

Ну, ничего себе я выдала?! Сама не ожидала. Ты, Юля, историю изучала? Изучала! Помнишь столыпинскую реформу, когда Столыпин Россию из дерьма тащил? Помнишь! А знаешь, по каким принципам он людей подбирал в свою команду, чтобы страну спасти? Не знаешь! Я тебе сейчас объясню! Он людей подбирал по трем критериям: первое -- исключительная честность и порядочность, второе -- высокий профессионализм, а третье -- чтобы был патриотом страны и болел за нее! Вот у них все и получалось. Не то, что сейчас. Избрали дядю президентом, попарился он в бане с другим дядей, попил водочки, смотрит, что тот ему вроде бы предан, и говорит, ну что, Миша, будешь у меня председателем правительства? Вот так!

А эти партии, что к власти рвутся?! Они что, о народе думают? Они же о кормушке думают, потому что в наше время власть -- самая огромная и халявная кормушка! Наша Россия слишком богатая, чтобы народ жил так бедно. И вылезем мы из нужды только тогда, когда к власти придет честный человек, и приведет с собой людей, отобранных по столыпинским принципам.

Эх! Наливай, Юлька, а то сама из своей же квартиры уйду! Спасибо, что выслушала. Теперь просплюсь, а завтра зубы сожму, и вперед с песней, как всегда. Ветер в харю, я -- вперед! А давай споем! Ну?! Давай?!

Вот кто-то с го-о-рочки-и спустился-а...