ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Чеботарёв Сергей Иванович
Мой третий горнострелковый батальон. Начало

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  МОЙ третий горнострелковый батальон.
  
   Не подумайте только, что в довольно уже зрелом возрасте у меня, нежданно нигадано, начала прогрессировать "мания величия". Отнюдь, третий горнострелковый батальон 122-го мотострелкового полка 201-й мотострелковой дивизии 40-й общевойсковой армии в Афганистане никогда не состоял под моим командованием. Даже, больше того, служить мне довелось в нём практически в самой низовой офицерской должности - командиром огневого взвода миномётной батареи. И всё же, это был и останется до последнего дня моей жизни, МОИМ третьим горнострелковым батальоном. По велению сердца. По его душевному восприятию. По друзьям и просто сослуживцам. Да, просто потому, что он - МОЙ. Наш. Единственный и неповторимый. Лично для меня. Почти так же, как родители. Они для нас всегда были и остаются самыми лучшими, самыми любимыми. Были и останутся навсегда. А свой батальон? Ничем ни хуже этого понятия. Во всяком случае, для всех тех, кому довелось служить в указанном батальоне в тот или иной промежуток времени, той, уже давней войны. Я не прав? Попробуйте данное утверждение опровергнуть.
  
   Заранее хочется ответить на вполне закономерный упрёк, который может возникнуть у определённой группы читателей. Нет! Я совершенно не претендую на "лавры первенства" историографов 122-го мотострелкового полка. Тем более, что данное повествование относится, по сути дела, только к довольно небольшой части этого самого полка. Да и сам, охваченный мной временной отрезок, заключает в себе всего-то два года. С июня 1981 по май 1983 года. Может быть, учитывая тот факт, что определённый объем сведений был мне предоставлен сослуживцами, которые заменились из Афганистана несколько в более позднее время, этот срок может быть увеличен ещё на год. И, в то же время, кто, кроме непосредственных участников всех (или уж большинства) событий, может поведать о МОЁМ батальоне. Особенно если взять в учёт тот неоспоримый факт, что с годами людская память теряет свою остроту, из неё "улетучиваются" имена и фамилии не только знакомых, но и друзей. Да и друзья, чего уж грешить, постепенно перемещаются в "мир иной". Пусть о них и помнишь, однако, некоторых с нами уже таки и нет. В общем, раз уж взялся за сий труд, несмотря на закономерное бурчание отдельных "критиков", то и продолжу.
  
  1.
  
   Немного вернусь в ближайшую историю конца прошлого века. Просто в качестве вступления и небольшой справки. Воспользуюсь, уж не корите меня за подобную вольность, отдельными воспоминаниями тех офицеров, которым довелось открывать первую страничку истории полка, да и батальона, на территории Афганистана. Мне-то ни присутствовать при этом, ни, тем более, участвовать в этих действах, не довелось. Именно поэтому займусь плагиатом.
  
   122-й мотострелковый полк (его основной костяк) был сформирован как новая воинская часть в Чехословакии на основе 168-го гвардейского Гумбининского и 164-го гвардейского мотострелковых полков 30-й Гвардейской Иркутско-Пинской мотострелковой дивизии. Хотя, стоит не упускать из внимания, что полк с таким номером когда-то уже входил в состав Вооруженных сил СССР, о чём неоспоримо свидетельствовало старое Боевое Знамя 122-го полка, сгоревшее во время пожара в штабе полка в 1982 году. Об этом я уже упоминал в своём повествовании "Боевое Знамя полка". Теперь, чисто для небольшой справки. Незадолго до развала СССР, 30-я гвардейская Иркутско-Пинская шести орденоносная мотострелковая дивизия из Чехословакии (Центральная группа войск) была выведена на территорию Белоруссии под Минск в город Марьина Горка. Уже во времена суверенной Беларуси, эта дивизия была расформирована, а боевые знамёна воинских частей переданы отдельным батальонам одной из вновь сформированных механизированных бригад Вооруженных сил Республики Беларусь. Хотя, смею вас заверить, на тот период времени на территории Беларуси дислоцировались и подобным же образом "канули в лета" довольно много прославленных в годы войны соединений и частей. Только вот это уже тема совершенно иного повествования.
  
   По сути дела, основной костяк будущего 122-го мотострелкового полка в 1980 году должны были составить офицеры и прапорщики 168-го мотострелкового полка, командовал которым в ту пору подполковник Изварин В.Н.
  
   Начну с приведения некоторых воспоминаний ветеранов того периода времени:
  
   "Все началось в субботу 12 января 1980 года в 18.00 в клубе 164 мсп в Эльшаве. Командиром полка на срочном совещании была доведена директива ГШ о формировании нового мсп, для убытия на длительные учения в ТуркВО без возвращения в ЦГВ. Затем зачитал всех офицеров и прапорщиков, согласно нового штата, убывающих, как оказалось, в ДРА. После небольшого перекура все, кто убывал, сели в зале справа, оставшиеся счастливчики - слева. Объявили, что отправкой семей займутся спецкоманды после нашего отъезда. На сдачу роты - ночь. В 10.00 строевой смотр с формированием новых подразделений и составлением ШДС.
  
   В понедельник 14.01.1980 в 10.00 опять строевой смотр, торжественное прохождение под марш "Прощание славянки" и уже никто не сдерживал слез. Плакали ВСЕ! Посадка на Уралы автобата и переезд в Ружемберок. Вот здесь был настоящий дурдом! К каждой роте приставили по генералу и через каждый час смотр, устранение недостатков и опять смотр. А сколько списков безвозвратных потерь было написано! 16.01.1980 г. утром перевезли нас на групповой аэродром под Миловицами, загрузились в ТУ-154 поротно и полетели. Первая посадка на дозаправку в Астрахани. Вокруг самолета ходил генерал. Полетели дальше, приземлились в Карши. Под покровом ночи переехали на ж/д вокзал, загрузились в пригородный поезд с сидячими местами и почти сутки нас везли по местности мало, как оказалось, отличающейся от афганской. К ночи добрались до Термеза, два часа ждали Уралы, которые перевезли нас на место змеиного питомника под Джар-Кудуком, мы об этом потом узнали, да и снег уже лежал... Прямо перед нами стояли палатки лагерные на центральном колу и растянуты по углам. Короче из десяти палаток с трудом укомплектовали четыре, на каждый взвод по одной с печками. Утром комполка подполковник Изварин показал места размещения подразделений и к вечеру палаточный городок стоял, организовывалась караульная служба, получали имущество служб и оборудовали городок. На ж/д станцию стала поступать пахнущая краской техника - БТР-70, мы такую ещё не видели, с ними приехали инструктора с завода. Каждый день учили водителей. Помогали готовить все и сочувствовали! Когда в машины загрузили все имущество, сесть личному составу было просто некуда. Изварин молодец - распорядился дать на роту Урал под имущество. Ведь все офицеры и прапорщики были укомплектованы парадной формой из расчета до осени завершить выполнение афганской миссии и после парада в Кабуле покинуть Афганистан... Так что на строевой смотр прибыл вовремя и благодарен я Степанову за то, что запретил офицерам и прапорщикам чем-то отличаться от солдат. Через пару дней вызвал Изварин и приказал мне отобрать 12 БТР, получить боекомплект и через пять суток быть готовым на строевом смотре получить боевую задачу у командира дивизии п-ка Степанова. Приказ был следующим: 1-й мср с инженерно-дорожной ротой оисб 201 мсд проложить колонный путь от Ташкургана через пустыню на Кундуз для выдвижения дивизии. Начало движения через Амударью по понтонному мосту 30 января 1980 в 09.00, так что в Афгане я оказался на две недели раньше дивизии. Задачу выполнили вовремя без потерь и происшествий. С батальоном и полком встретились 14.02.1980 г. на аэродроме в Кундузе. Первым из начальства нас посетил замполит полка м-р Смирнов и спросил, где наши боевые листки. Командир 3 мсв ст.л-т Половинкин Слава отвёл его в сторонку и объяснил, что бойцам жопу вытирать нечем! Больше мы замполита не видели!
  
   Полк для ввода сформировали из солдат 2-го и 3-го периода обучения (молодых и дембелей не брали). Танковый батальон прибыл в Джаркурган в двадцатых числах января 80-го из Белоруссии. Я не знал многих из полка, потому что весь полк целиком никогда не видел. Моя 1 мср из Эльшавы, 2 мср ст. л-та Карагодина и 3 мср ст.л-та Старченкова из Руженберка. Перенаименование батальонов произведено по директиве ГШ - третьи батальоны полков должны были стать горными и привлекаться для проведения операций и рейдов, а седьмые роты должны были стать горно-высотными. А так как наш батальон был лучшим, комполка принял волевое решение поменять нумерацию и все. Я, мои взводные и замкомвзвода поочередно прошли армейские курсы горной подготовки на горном учебном комплексе в Чарикаре. Учили нас альпинисты из Союза. Из операций практически не вылазили, но когда решался вопрос замены, то на совещании командир полка объявил, что можете обижаться, но боевой батальон заменится в первую очередь. Замена проходила в 3 этапа: 1,5, 2 и 2,5 года. Только моя рота получила горное снаряжение: ледорубы и штормовки".
   (Из воспоминаний бывшего командира 1-й (7-й) мотострелковой роты 1-го (3-го) мотострелкового (горнострелкового) батальона Сергея Коробова)
  
   "Полк формировался в ЦГВ г. Ружомберок на базе 168 гв.мсп 30 гв. мсд в конце декабря 1979 г. (в полку осталось по одному офицеру-прапорщику на службе и в подразделении + те, кто был в отпуске). Эшелоны на аэродром в Меловицы (штаб ЦГВ) пошли в первых числах января 1980 г. Самолетами до Карши, поездом до Джаркургана и в поле. В поле стояли развернутые пункты приема л/с (если кто имеет понятие, как дивизии сокращенного состава принимают мобресурсы). Завезли оружие, б/п, стала поступать бронетехника (БТР-70). К 25.01.80 г. подразделения были обеспечены всем, в количестве - что можно было загрузить в БТРы и взвод обеспечения. Полк ещё стоял в Союзе, а 3 мсв 8 мср с 28 по 30.01 80 г. сопроводил колонну грузовиков до Пули-Хумри и обратно - завоз материальных средств на ТПУ армии. 2 мсв 8 мср 30.01-1.02.80 г. сопроводил колонну грузовиков до Пули-Хумри и обратно. 01.02.80 г. 8 мср встала на охрану понтонного моста на территории ДРА. 13.02.80 г стали вводить полк. Рота стояла на охране моста где-то до апреля 80 г. Сдала охрану, приняла комиссию инженерной службы ГШ для осмотра дороги и на своей броне проехала с ними от Хайратона до Кабула, обратно вернулась, сопровождая колонну. По прибытию в полк, встала в боевое охранение полка. В мае приняла под охрану завод Ходжа-Гугердак (в районе Шибергана). Вместе с ней стоял до сентября 80 г. ЗРВ, потом вместо него прибыл взвод АГС. В ноябре-декабре 80 г 2-я мср стала 8-й мср. В Шибергане на охране другого завода Джар-Кудук в это время стоял тб без тр. КП тб там же. Оба завода по очистке газа и транспортировке газа по трубе в СССР. Нефтяных вышек в мою бытность в районе Шибергана не было.
  
   Подразделения из ЦГВ прибыли укомплектованные по призыву. Первые дембеля массово уехали в конце осени в начале декабря 1980 г. Молодежь приходила без подготовки сразу из военкоматов. До лета 1981 г. после весеннего призыва 1981 г. на базе 9 мср(г) проходили сборы водителей для полка. 7 мср(г) (укомплектованная молодежью осенью 1980 г.) сначала весны 1981 г. до? (я заменился в июне) этого же года в основном находилась за пределами полка на обеспечении ВДД. Одно отделение 8 мср(г) (л/с роты увольнялся весной, но на 08.06.81 г. процентов семьдесят находилось еще в роте), стояло в Мазари-Шариф на охране главного военного советника по северу Афганистана".
   (Из воспоминаний бывшего командира 2-й (8-й) мотострелковой роты 1-го (3-го) мотострелкового (горнострелкового) батальона Вадима Старченкова)
  
   "В ночь на 13.02.80 г. полк пересек Госграницу и в составе 201 мсд начал движение на Кундуз. 2 мсв (к-р л-т Шпаков Сергей Иванович) в это время охранял учебный центр под Термезом (п/п-к Крупка Г.Ф.). В ночь на 14.02.80 г 2 мсв 2 мср пересек Госграницу в составе техзамыкания полка, по дороге выполнял несколько функций: участвовал в небольших отражениях нападения духов, сопровождал ракетную часть и действовал в техзамыкании полка. По прибытии в Кундуз 2-я мср в течение недели по ночам патрулировала Кундуз, днем находилась в боевом охранении аэродрома. В марте 80-го рота была передислоцирована на госграницу в район наведённого понтонного моста".
   (Из воспоминаний бывшего командира 2-го мотострелкового взвода 2-й (8-й) мотострелковой роты 1-го (3-го) мотострелкового (горнострелкового) батальона Сергея Шпакова)
  
   Так что, можно сделать определённые выводы из данных воспоминаний. Официальная дата ввода 122-го мотострелкового полка на территорию Афганистана - 13 февраля 1980 года. Окончательно весь полк оказался за государственной границей СССР - 14 февраля 1980 года. Впрочем, отдельные подразделения полка начали выполнять боевые задачи в Афганистане ещё 30 января 1980 года.
  
   Не стану вдаваться в ненужные подробности движения полка по Северной зоне Афганистана, однако к лету 1981 года пунктом постоянной дислокации полка была развилка дорог Хайратон - Мазари-Шариф - Кабул. От границы с СССР - всего около пятидесяти километров. Полнейший "натюрморт" характерного афганского пейзажа. Пустыня на фоне маячащих вдалеке горных вершин Мармоля. Впрочем, мне уже довелось повествовать об этом и последующем местах размещения нашего полка в предыдущих рассказах. Отмечу только тот факт, что полк везде называли Ташкурганским, так как ближайшим от нас населённым пунктом был именно городок Ташкурган.
  
   На моей памяти с 11 июня 1981 года (времени моего личного прибытия в ППД полка) и до 13 августа 1982 года 3-й горнострелковый батальон номинально размещался в пункте постоянной дислокации 122-го мотострелкового полка (Ташкурган), являясь рейдовым (горнострелковым) батальоном. Только 9-я мотострелковая рота и зенитно-ракетный взвод батальона выполняли отдельные задачи: 9-я рота - в городе Мазари-Шариф по охране Департамента советских специалистов и ЗРВ - охрана пункта постоянной дислокации полка. Присоединилась 9-я мотострелковая рота к батальону только в августе 1982 года. Зенитно-ракетный взвод батальона постоянно находился в ППД полка на охране по его периметру.
  
   С августа 1982 года наш батальон сменил 2-й мотострелковый батальон на охране трассы Термез-Кабул и трубопроводов. Командный пункт батальона тогда находился в городе Айбаке (провинция Саманган) с 8-й горнострелковой ротой, взводом связи, взводом обеспечения, медицинским пунктом батальона. Крайний, на стыке с зоной ответственности 395-го мотострелкового полка гарнизон, занимал взвод АГС под командованием старшего лейтенанта Лучникова Игоря. Напротив этого гарнизона на горе размещался гарнизон артиллерийского дивизиона нашего полка. Далее по трассе Кабул-Термез в сторону границы за КП батальона находился гарнизон, занятый 3-м огневым взводом миномётной батареи. Гарнизоном командовал, сначала, командир батареи капитан Бурмистров Павел Алексеевич, затем его сменил (по рокировке) майор Анненков Александр Владимирович. Недалеко от этого гарнизона, на противоположной стороне дороги в населённом пункте Ларган гарнизоном стоял 2-й огневой взвод миномётной батареи под командованием лейтенанта Полушкина Сергея Владимировича. С ним на гарнизоне находился КВ-2 прапорщик Лаза Гриша (Жора).
  
   Следующие гарнизоны вплоть да моста возле Хазрати-Султана занимала 9-я мотострелковая рота батальона. Мост возле Хазрати-Султана охранял гарнизон 1-го огневого взвода миномётной батареи. Старшим до середины мая 1983 года там был я. Со мной находились командир 3-го взвода автоматических миномётов "Василёк" прапорщик Бондарчук Николай Николаевич и старшина батареи прапорщик Овчинников Евгений Владимирович. Меня в мае 1983 года на должности сменил лейтенант Полушкин С.В., переведённый с должности командира взвода управления на должность старшего офицера на батарее.
  
   Метрах в 200 от моего гарнизона Хазрати-Султан размещался пункт постоянной дислокации 154-го отдельного отряда Специального назначения. Почему-то (в режиме секретности) в то время его называли 1-м отдельным мотострелковым батальоном. Под мостом размещалась водонасосная станция этого батальона, охраняемая БМД.
  
   Последующие гарнизоны вплоть до города Ташкургана занимала 7-я мотострелковая рота. КНП роты находился на "Источнике". За выходом из ущелья находился гарнизон противотанково-огнемётного взвода батальона во главе со старшим лейтенантом Ясеневым Мишей.
  
   Кстати будет сказать, в шутку наш батальон при нахождении в провинции Саманган называли "Учебным". Достаточно в нём в то время было офицеров, снятых с должностей за провинности подчинённых. К примеру, командир миномётной батареи майор Анненков (бывший начальник штаба артиллерийского дивизиона полка), командир взвода 8-й мотострелковая рота капитан Филимонов (бывший командир роты одного из полков нашей дивизии).
  
   Так было до середины мая 1983 года. Потом, уже после моей замены в Союз, дислокация подразделений нашего батальона претерпела некоторые изменения. До вывода полка из Афганистана, подобные смены мест дислокации подразделений полка и батальона, происходили регулярно. К слову сказать, далеко не в пользу личному составу миномётной батареи.
  
   На этом и закончу относительно кратенький экскурс в историю ввода нашего полка в Афганистан. А заодно и о местах дислокации нашего третьего горнострелкового батальона до конца весны 1983 года. О более позднем временном периоде пусть уж рассказывают непосредственные участники тех событий. Мне, как-то, не с руки.
  
  2.
  
   О командовании полка, да и вообще более подробно о нашей части, пока говорить особо и не стану. Раз уж завёл речь о батальоне, то не стоит отвлекаться на описании всего полка в целом. Информации о нём и так, выше крыши.
  
   Обращу ваше внимание сразу на состав нашего третьего горнострелкового батальона. При этом не лишним будет заметить, что периодически, в зависимости от окружающей обстановки и "духа времени", штат полка и входящих в него подразделений, претерпевали некоторые изменения. Что-то добавлялось, что-то уменьшалось. Частично улучшалось вооружение и техника. Однако, в период моего нахождения "за речкой", особо штат батальона таки и не изменился. Впрочем, штаты всех трёх мотострелковых батальонов были совершенно идентичными, независимо от того, какую задачу они выполняли реально. Что при действии в рейдовых операциях, что при выполнении функций по охране коммуникаций и наиболее важных объектов в Северной зоне Афганистана. В то же время, стоит отметать как неоспоримый факт, в батальонах, стоящих на охранении коммуникаций и важных объектов, одна рота, вкупе с некоторыми поддерживающими взводами батальонного подчинения, работала непосредственно по борьбе с местными бандформированиями. Именно для этой цели она и находилась на командном пункте батальона. Одновременно выполняя функции по охране и обороне самого командного пункта батальона.
  
   Итак, в состав третьего мотострелкового (горнострелкового) батальона входили:
  
   - управление батальона;
  
   - 7-я мотострелковая (горно-высотная) рота;
  
   - 8-я мотострелковая (горнострелковая) рота;
  
   - 9-я мотострелковая рота;
  
   - миномётная батарея (горная);
  
   - взвод АГС (автоматических гранатомётов);
  
   - взвод ЗРВ (зенитно-ракетный);
  
   - взвод ПТОВ (противотанково-огнемётный);
  
   - взвод связи;
  
   - взвод материально-технического обеспечения;
  
   - медицинский пункт батальона.
  
   Где-то во второй половине 1983 года в штат батальона был введён разведывательный взвод. По правде говоря, этот момент осуществился уже без моего присутствия. Хотя, насколько я владею данными, официально разведывательные взвода в штатах батальонов появились только к исходу 1983 года.
  
   На вооружении основных подразделений батальона, впрочем, как и всего 122-го мотострелкового полка, состояли бронетранспортёры БТР-70 (БТР-70В). 149-й мотострелковый полк 201-й мотострелковой дивизии (город Кундуз) был вооружен боевыми машинами пехоты БМП-1, а уже во второй половине 1981 года - БМП-2. 195-й мотострелковый полк дивизии (город Пули-Хумри) имел бронетранспортёры БТР-60. В принципе, именно наш полк имел определённые преимущества перед двумя другими полками дивизии. Бронетранспортёры БТР-70 имели одинаковое вооружение с бронетранспортёрами БТР-60, однако, силовую установку этих двух машин сравнивать явно не стоит. У БТР-70 - два форсированные двигатели ГАЗ-66 были значительно мощнее, чем двигатели от ГАЗ-53 на БТР-60. Да и из-за меньшей высоты, по сравнению с БТР-60, эта машина была гораздо более устойчивой, что на дорогах, что в горах. БМП-2 вооружена была гораздо сильнее, чем БТР. Всё-таки 23-мм автоматическая пушка имела существенное преимущество перед 14,5-мм пулемётом КПВТ. Однако же, гусеничная машина имела свои определённые изъяны, что на трассе, что в горах. Она на крупной гальке могла с лёгкостью "разуться". Да и при попадании гранаты в гусеницу или двигатель, или же при подрыве не мине, становилась попросту "неподвижной огневой точкой". В то же время БТР, даже лишившись колеса, или при выходе из строя одного двигателя, мог самостоятельно выйти из-под обстрела. В общем, своих "лошадок" мы искренне любили. И совершенно не зря.
  
   В миномётной батарее на вооружении состояли "малобронированные" автомобили ГАЗ-66. У нас их называли "аквариумами", из-за полнейшей открытость кабины с трёх сторон. Хорошая, проходимая в любых условиях местности машина. Жаль только, что из-за узости колёсной базы и большой высоты, слишком неустойчивая на пересечённой местности, стремясь на склонах и в кюветах "лечь" на бок. Кроме того, при подрыве на мине, она попросту становилась совершенно неподвижной. Что случалось, на моей практике, несколько раз. Заменить выведенное из строя колесо машины, да ещё и "упавшей" ступицей на землю - дело не одного часа. С учётом того, что взрыв, как правило, корёжил, и диск колеса, и гайки крепления.
  
   Во взводе материально-технического обеспечения батальона имелись только колёсные автомобили повышенной проходимости - Урал-375 и ЗиЛ-131.
  
   В медицинском пункте батальона первоначально на вооружении состояла специальная санитарная машина УАЗ-452А. Уже в 1983 году ей на замену прислали легкобронированную гусеничную санитарную машину ГТМУ. Тоже, скажу вам, тупик конструкторской и организационно-штатной мысли. В батальоне, где вся техника была колёсная, иметь единственную гусеничную машину, да ещё и маломощную (двигатель от ГАЗ-66, пусть и форсированный)? Впрочем, в то время батальон уже был поставлен на охрану автотрассы Термез-Кабул, и как таковое использование техники медицинского пункта батальона, стало сравнительно ограниченным.
  
   Только наш третий горнострелковый батальон да разведывательная рота в полку на вооружении имел 5,45-мм автоматы АКС-74 и РПКС-74. Понятное дело, со складывающимися прикладами для удобства использования в горах. Где-то в конце 1982 года в полк стали поступать 5,45-мм автоматы АКС-74у, так называемые, укороченные. Лично мне они не особо нравились из-за громкой стрельбы и значительной рассеиванности пуль по дальности. Кое-кто из офицеров и прапорщиков батальона, поддавшись искушению уменьшенных размеров этого автомата, сменил своё штатное оружие на этот "пистолет с прикладом". Впрочем, на боеспособность батальона сие особо и не повлияло. Ещё одной особенностью батальонов полка было то, что на вооружении у нас стояли не гранатомёты РПГ-7В (кроме миномётных батарей), а гранатомёты РПГ-18, с калиберной гранатой, дальностью стрельбы до 1200 м и взрывчатым составом гранат, типа гексоген. Во всём остальном вооружении отличий от стандартных мотострелковых батальонов Советской Армии, в общем-то, не имелось.
  
   Наверное, на этом стоит прекратить освещать вопрос вооружения батальона. Сказано ныне достаточно, да и ранее мной этот вопрос освещался в достаточном объеме ("Оружие противостояния").
  
  3.
  
   Перейду, пожалуй, к рассказу о своих сослуживцах по батальону. Заранее хочется предупредить, что своё повествование я посвящу только офицерам и прапорщикам нашего батальона. И только в указанный выше период. Почему так? Да попросту по нескольким причинам. В первую очередь, представьте себе, что мне могла прийти в голову шальная мысль, отобразить в этом рассказе всех офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат нашего батальона. Только перечисление воинских званий и фамилий порядка более полутысячи человек, заняло бы не один десяток страниц. Это выглядело бы, как некая "мемориальная доска памяти батальона". Второе. Если, допустим, о личном составе своей миномётной батареи на тот период времени я и имею полные сведения, то военнослужащих срочной службы прочих подразделений, я, в большинстве своём, и не знал. Ну и третье. Кому станет интересно читать "Книгу штатно-должностного учёта батальона". Думаю, подобный рассказ явно не имел бы жизненного смысла. Поэтому, с вашего разрешения, расскажу так, как сам замыслил. И в том объеме, который указал выше. Вполне естественно, повествовать могу только о том временном отрезке, который мне довелось служить в нашем батальоне: с момента моего прибытия в полк в июне 1981 года и до момента окончательного пересечения границы в мае 1983 года. С определёнными добавлениями и ссылками своих товарищей, продолжавших служить после моего окончательного убытия из батальона в Союз.
  
   Ещё одно, с вашего позволения, отступление от непосредственного повествования, которое, на мой взгляд, имеет прямое отношение к сути данного рассказа. Уверен, что многие из вас давно обратили внимание на такую особенность любого коллектива, как подражание подчинёнными определённым чертам характера своего руководителя. У спокойного, вдумчивого и уравновешенного руководителя, коллектив, со временем, начинает отличаться подобными же качествами. Если руководитель склонен к ругани, беспричинным разносам и суете, обстановка в коллективе зеркально отображает нестабильное поведение своего "рулителя". С приходом в коллектив нового начальника, все невольно ждут от него каких-то изменений. "Новая метла - по-новому метёт!" Не часто можно встретить руководителя, который, возглавив новый коллектив, "оставляет всё так, как было раньше". Во всяком случае, у нас, у славян. "Как же так! Прийти на новую должность и ничего не изменить?" В лучшую или худшую сторону. Даже если в коллективе и имеется собственный неформальный лидер, который "настроил коллектив" в определённом направлении, новый руководитель вряд ли согласится "делить власть" с данным лидером. В общем, целый клубок внутренних противоречий. Крайне редко встречаются такие начальники, которые не стремятся, прибыв к новому месту службы, переделать коллектив "под себя". Порой, не "революционной ломкой", а длительным, скрупулёзным трудом. Как нет двух человек с одинаковыми отпечатками пальцев, так и нет двух одинаковых характеров руководителей. Даже у близнецов. Там более, когда дело касается командира. Подобно этому нет двух одинаковых воинских коллективов, возглавляемых разными командирами. Наиболее наглядно это можно видеть именно в воинских коллективах, где имеются несколько раздельных, обособленных подразделений со своими персональными командирами. Именно так было у нас в нашем батальоне. К чему это? Каждый поймет, прочитав последующее повествование. Речь будет не столько о нашем третьем горнострелковом батальоне в целом, так как сравнивать его с другими батальонами полка я не в праве, а о подразделениях (ротах, батарее и взводах) самого батальона. Приступаю.
  
   Итак, управление батальона.
  
   Не так уж много в управлении батальона было личного состава.
  
   Командиром батальона тогда, в момент моего прибытия, был капитан Сергачев Валерий Александрович. В то время ему было, приблизительно, 27-28 лет. Из категории "дикорастущих". Впрочем, лично я ничего предосудительного в этом не вижу.
  
  Слева на право: зампотех к-н Шрамков, КВУ мин. батареи ст. л-т Чаус Василий, КВ-2 8-й мср ст. л-т Шпаков Сергей, ЗКПЧ 8-й мср ст. л-т Потапов Юрий, ЗНШ 3мсб ст. л-т Кравцов Александр, КВ 8-й мсв ст. л-т Старченков Вадим, КВ л-т Ярков Андрей, Ком. 7-й мср к-н Коробов Сергей, Ком. 3-го мсб к-н Сергачев В.А. Сидит: КВС мсб. 3 мсб 1981 год. Среднего роста, худощавый, если не сказать, несколько тощий, очень сильный и выносливый. Стремление казаться не по возрасту солидным, делало его довольно сдержанным и даже угрюмым. Приказы отдавал кратко, как-бы показывая свою крайнюю занятость. В целом, он внешне более "казался", чем был "на самом деле". К этому обязывала занимаемая должность и имеющийся к тому моменту за плечами возраст. Командовал батальоном он даже очень хорошо и грамотно. Да и рассказал я о нем довольно подробно в своем предыдущем рассказе ("Комбат"). Ныне Сергачёв В.А. проживает в городе Одессе.
  В первой половине 1982 года, точнее, в мае месяце, на замену ему прибыл майор Аксёненко Сергей Алексеевич. И в воинском звании, и по возрасту (где-то около 30 лет) немного старше предыдущего комбата. Да и по характеру несколько иной направленности. Среднего роста, плотного телосложения, подтянутый, с простым и доброжелательным лицом офицер, которое украшали пшеничного цвета усы. Повезло несказанно нашему батальону с командирами. На наше общее счастье, не довелось попасть под руководящую и направляющую руку какого-то безголового дуролома. Бывали ведь и такие командиры! Скажете, что крайне редко? Может быть и так. Да вот, как это ни удивительно, но именно подобные "крайне редкие" индивидуумы, по головам, по спинам своих товарищей, быстро взбирались к вершинам власти, верша, а порой и круша затем судьбы своих подчинённых. Даже в Афганистане встречались такие "антиталисманы". Удивительнее всего то, что они, на совести которых, должны были бы тяжким грузом лежать души подчинённых, погибших, или ставших калеками по их вине, и сейчас живут спокойно и счастливо. Ну да, не о плохом сейчас хочется говорить. Тем более, что плохое в нашем батальоне встречалось не слишком часто. За исключением санитарных и безвозвратных потерь.
  
  Командир 3-го мсб м-р Аксененко С.А. Майор Аксёненко С.А. стал действительно полноценной заменой Сергачёву В.А. Понятное дело, что в первое время пришлось несколько привыкать к новому командиру. Не долго. Буквально на второй с ним рейдовой операции, как-то в голову уже и не приходили мысли, что командир батальона совсем недавно прибыл по замене из Союза. Командовал умело, грамотно, продумано. Всегда был благожелателен к своим подчинённым. Мог душевно поговорить, пошутить и побалагурить с подчинёнными, в том числе, запросто и с военнослужащими срочной службы. В общем, командир батальона вписался в коллектив батальона быстро и без болезненных "ломок". Хотя, могло бы случиться и такое, что старший командир стал бы "подгонять" коллектив под себя. Не случилось подобное, и в этом наше общее везение. В принципе, таким Аксёненко Сергей Алексеевич остался и до сих пор. Видимо из-за этой самой человечности, он до генеральских погон не дорос.
  Впрочем, оно для него к лучшему. Аксёненко мне всегда нравился спокойствием, хладнокровием и вдумчивостью. Да и простотой в общении. Ему ведь, по большему счёту, не было особой необходимости рьяно отстаивать свой авторитет перед подчинёнными. В силу возраста и звания. Сейчас Сергей Алексеевич живёт в Екатеринбурге.
  
   Начальником штаба батальона первоначально был старший лейтенант Гасумов Идрис Багир-оглы. Среднего роста, тучного телосложения, какой-то рыхлый и даже с виду неприятный. Меня и в далёкие восьмидесятые, да и теперь, невольно удручали несколько вопросов относительно этой, с позволения сказать, "личности". Как такой человек смог в его года занять должность начальника штаба рейдового батальона?
  
  Слева на право: командир 122-го мсп п/п-к Ковалев Н.Т, ЗК 122-го мсп п/п-к Ковалев А.И., НШ 3-го мсб (г) ст.л-т Гасумов И.Б., ком. 6-й мср (будущий НШ 3-го мсб) к-н Куроленко В. На фоне поджарых, загорелых до черноты офицеров и прапорщиков батальона, Гасумов внешне выглядел довольно таки нелепо. Как он сумел удержаться на этой должности при его "умении и стремлении" любыми средствами увильнуть от участия в рейдовых операциях батальона? И, наконец, как ему удалось практически, не участвуя в боевых действиях, получить боевой орден? Видимо, поддержка где-то в верхних эшелонах власти, у него была солидная. Некоторые мои сослуживцы называли его просто карьеристом. Не стану этого оспаривать. Однако, у Гасумова стремление к карьерному росту сочеталось с полнейшей беззастенчивостью и умением "лезть наверх по головам сослуживцев". Ведь он знал доподлинно, что думают о нем сослуживцы по батальону. Только на это ему было глубоко наплевать. В Союз он
  уехал без замены. Вернее, на замену ему прибыл с повышением из нашего же полка капитан Куроленко Валерий. Он прибыл к нам уже в июле 1981 года из второго мотострелкового батальона с должности командира шестой мотострелковой роты. На его же место во второй батальон убыл командир взвода из восьмой горнострелковой роты старший лейтенант Сергей Иванович Шпаков. О Куроленко. Выше среднего роста, поджарый, усатый, быстрый в своих движениях и решениях офицер. Вот Валера Куроленко действительно разительно отличался от своего предшественника. Всегда на своём месте. Всегда в трудах праведных, связанных с выполнением своих непосредственных служебных обязанностей. По большому счёту, особо в глаза этот человек и не бросался. На всех рейдовых операциях, да и в пункте постоянной дислокации полка, редко можно было услышать, что бы он громко говорил или же кричал. В то же время, все его подчинённые подразделения действовали слаженно, обеспечивая устойчивое управление всеми основными подразделениями батальона. Приятный во всех отношениях офицер. Приятный, не только внешне, но и по характеру, манерам, сдержанности, умению общаться на равных со всеми своими подчинёнными. Вот и этот офицер вписался в коллектив батальона, как будто бы был с нами всегда. Ему не пришлось что-то показывать и доказывать подчинённым. Лично мне он нравился во всех отношениях. Возможно ещё и по той причине, что никогда конфликтов у меня с ним не было. 23 апреля 1982 года ему на замену из Союза прибыл капитан Тетерятников Михаил Георгиевич. И если внешне с предыдущим начальником штаба они были очень схожими, то уж по характеру отличались "зеркально". По внешнему виду Миша полностью соответствовал Валере Куроленко. Такой же высокий, худощавый, темноволосый. Да ещё и усы у обоих. Ни о какой медлительности здесь речи вести даже
  
  Слева на право: сидят - специалист провинции и КБ 3-го мсб м-р Аксененко Сергей; стоят - НШ 3-го мсб к-н Тетерятников Миша. не приходилось. Соответственно, подвижность Миши сочеталась с неугомонным характером. Порой создавалось впечатление, что Тетерятников находился сразу в нескольких местах. Вот он промелькнул на батальонном пункте хозяйственного довольствия. Через пару минут его громкий с проносом и оттенком украинского акцента голос, можно было услышать в парке боевых машин, на месте стоянки БТРов взвода связи батальона. Не успеешь оглянуться, как Мишина худощавая фигура уже мелькает между палатками расположения подразделений батальона. Вот, вроде бы, за спиной капитана Тетерятникова захлопнулась дверь модуля, где жили все офицеры и прапорщики батальона. Там же размещался и штаб батальона. Неужели утихомирился и занялся подготовкой штабных документов? Как бы ни так! Очередной круг его движения мог начаться в любую минуту. В зависимости от того, что запланировано у него в
  данный момент времени. Наверное, важнее всего было то, что видимое "Броуновское движение" Миши было подчинено чёткой продуманности и планированию с вечера. И совершенно не обязательно, что бы план имел своё материальное отображение на бумаге. Память капитана Тетерятникова прекрасно справлялась со всеми расчётными действиями, позволяя ни одной лишней минуты не тратить попусту. Могу предположить, что когда вечером начальник штаба нашего батальона мысленно подводил итог проделанной за день работы, он зачастую имел возможность с удовлетворением констатировать, что план дня выполнен полностью. И даже перевыполнен, с учётом тех корректур, которые в течение дня вносились вышестоящими начальниками, что заставляло Тетерятникова только несколько убыстрять и без того стремительное движение. Во время проведения рейдовых операций Тетерятников скромно выполнял роль пунктуального первого помощника командира батальона. Майору Аксёненко С.А. не нужно было оглядываться на то, как командиры рот, батареи и отдельных взводов выполняют его приказ. Контроль за этим со стороны начальника штаба батальона был идеальным. Да и в обсуждении предстоящих действий его предложения имели существенный вес. Правда, так уж пришлось, что все оставшиеся рейдовые операции, в которых пришлось участвовать новому начальнику штаба батальона, проводились батальоном в единой группе. Именно поэтому самостоятельно возглавлять отдельную часть батальона ему не довелось. Впрочем, по стечению обстоятельств, мне приходилось в этот период времени находиться на некотором удалении от командного пункта батальона, что значительно затрудняло наблюдение за работой управления батальона. Да и никто меня не уполномочивал в то время вести подобные наблюдения. Вот такое впечатление осталось у меня о капитане Тетерятникове. Допускаю, что это впечатление имеет чисто субъективную окраску. Каждому со стороны могло показаться что-то чисто своё. Что ж. Сколько существует в мире людей, столько и мнений. Что ещё хотелось бы отметить, что бы дополнительно несколько оттенить образ начальника штаба батальона. Михаил Георгиевич не очень часто, но имел свойство ругать отдельные подразделения батальона отборными словами, без всякого на то повода. Впрочем, делал он это без злобы и, порой, чисто с профилактической целью. Этак, брякнет фразу, типа: "Вечно эта миномётная батарея создаёт трудности". Понятное дело, что любая несправедливость вызывала у тебя законное негодование. Начинаешь с ним спорить, пытаясь выяснить, чем же конкретно вызвано это неудовольствие начальника штаба к миномётной батарее. Как правило, подобный недолгий спор заканчивался фразой, взывающей к примирению: "Это я так, в общем смысле". Этот "общий смысл" знали все и на Мишу не обижались. Хотя, зачастую спорили с ним, отстаивая свою правоту. В пределах разумного. Нужно было остерегаться заниматься пустым трёпом, если за тобой водились определённые грешки (а кто без оных?). В данном случае можно было "попасть под горячую руку" и нарваться на неприятности. Уж тогда подразделение могло на какой-то период времени попасть в список "нелюбимых", что приводило к назначениям на самые неприятные работы и вообще к массе мелких трудностей. В этом ничего крамольного нет. Такова сущность всех нормальных людей. Особенно в воинских коллективах. К Тетерятникову все привыкли довольно быстро и перестали обращать внимание на отдельные негативные стороны характера. Замечу! Не игнорировать как начальника, а пропускать "мимо ушей" витиеватые его выражения, принимая к сведенью только саму суть приказания. Вписался он в общую картинку батальона просто идеально, тем более, что вне службы оказался приятным собеседником, если исключить чисто автоматические "вставки" в речи. Ныне он проживает в Украине.
  
   Заместитель начальника штаба батальона. Должность не простая и не особо заметная. При мне первоначально её занимал старший лейтенант Вылегжанин Андрей. Как-то так на ум пришло, что он был некой прослойкой между управлением батальона и подразделениями. Я сейчас даже вспомнить не могу, выезжал ли он с нами на операции, или оставался старшим в пункте постоянной дислокации полка. Насколько правдивые до меня дошли слухи, он после замены в Союз погиб в 2004 году. На замену ему в 1982 году пришел капитан Маркевич Николай. Хотя по должности он был почти равен командиру роты, но этим никогда не козырял. Чуть ниже среднего роста, довольно плотный, мускулистый, с серьезным лицом офицер. Умеющий внимательно выслушать и дать дельный совет. Не чурающийся компаний, что во время перекуров и вечерних посиделок, что на батальонных застольях. Учитывая тот момент, что большая часть времени нашей совместной службы пришлась на момент нахождения батальона в зоне охраны трассы Термез-Кабул, общаться с ним доводилось только тогда, когда я приезжал на командный пункт батальона в Айбак. То есть, от силы один-два раза в месяц. Хотя, до этого в рейдовых операциях батальона Коля участие принимал. Это я помню точно. Всё равно у меня в памяти о Коле остались только приятные воспоминания.
  
   Заместитель командира батальона по политической части. Уже на момент моего прибытия в батальон эту должность занимал капитан Шанкин Сергей Иванович.
  
  Слева на право: Зампотех 3-го мсб к-н Жаворонков Александр, советник в провинции Саманган, КБ 3-го мсб м-р Аксененко Сергей, замполит 3-го мсб к-н Шанкин Сергей. Небольшого роста, среднего телосложения, усатый "очкарик" с несколько круглой физиономией. По сути дела, прибыли в Афганистан мы практически в одно время, может быть, он немного раньше. Что стоит отметить, так это то, что хоть он и являлся заместителем командира батальона, во внутренние дела подразделений особо и не совался. Что всех очень радовало. Видимо по принципу: "Нет эксцессов, значит, вмешательство не требуется". Во всяком случае, лично мне, командиру взвода, с ним встречаться близко особо не приходилось. Видел постоянно его во время рейдовых операций. Доводилось видеть и в пункте постоянной дислокации полка. Периодически
  он проводил беседы и политинформации со всем личным составом батальона. Должность обязывала. Не сторонился посидеть в кругу офицеров и прапорщиков батальона в свободное время. Случалось, что-то рассказывал из своей жизни. В сжатой форме. Индивидуальных бесед в духе "покаяния православной церкви" лично со мной не проводилось, так как не было для этого веских причин. Ну и ладно. Хотя, по большому счёту, наш замполит батальона также был далёк от пехоты, как артиллерист от сапёра. Хотя, в большинстве случаев они и заканчивали военно-политические училища именно с пехотным уклоном. В общем, вроде он и был на своей должности, однако, большую часть времени его никто особо и не замечал. Тем более, во время проведения рейдовых операций, когда и своих дел у нас бывало выше крыши. Не лишним, на мой взгляд, будет заметить, что от участия во всех мероприятиях батальона, включая рейдовые операции, замполит батальона не увиливал, хотя ничем таким особо геройским, на моей памяти, не отметился. И, в то же время, из Афганистана он уехал с двумя орденами Красной звезды. Что значит, наличие у политработников в то время своих собственных кадровых органов и наградных отделов. Для себя, "любимых", наград не жалели, особенно если, были дружны с вышестоящими начальниками и не "лезли на рожон".
  
   Заместитель командира батальона по технической части. Первоначально при мне на этой должности был капитан Шрамков. Невысокого роста, худощавый офицер, с внешностью типичного "ТЕХНАРЯ", который, насколько я помню, постоянно находился рядом с техникой батальона, что в парке, что на операциях, впрочем, большую часть времени, посвящая непосредственно технике отдельных взводов батальона. На смену ему в 1982 году прибыл капитан Жаворонков Александр. По внешности- некое
  
  Слева на право: ком. ВО пр-к Иларионов Н., ком. взвода АГС ст. л-т Лучников И., ЗК по ТЧ 3-го мсб к-н Жаворонков А. подобие своему предшественнику. Стоит отметить, совсем не навязчиво, что Жаворонков умел всеми доступными средствами добывать необходимые запасные части для техники батальона. Как законным путём (через техническую службу полка), так и за счёт трофейной техники. В качестве примера, за время моей службы в Афганистане в минометной батарее удалось неофициально поменять двигатели на всех двенадцати машинах. Не считая замены менее важных узлов и агрегатов. И всё это, пусть и не совсем законным путём, однако, с соответствующими отметками в паспортах машин. В общем и целом воспоминания об этом зампотехе батальона у меня самые приятные, хотя и контактировать с ним особо как-то не пришлось. Это всё лежало на плечах командира миномётной батареи. По договорённости.
  
  
   Секретарем комсомольской организации батальона в ту пору был прапорщик Зеньковский Юрий Георгиевич. Ранее он был старшиной 8-й горнострелковой роты.
  
  Секретарь комс.орг. пр-к Зеньковский Юра Каким образом он ушел с довольно хлопотной должности старшины роты в политработники - уму непостижимо. По своему возрасту, Юрий был уже весьма далек от комсомола. Впрочем, радовало то, что лезть в комсомольские коллективы подразделений стремления не изъявлял. И на том спасибо. Должность у него была, скажем так, чисто формальная. Без неё в батальоне можно было обойтись с легкостью. На смену Зеньковскому в 1982 году прибыл прапорщик Ваня Кузьмин. Небольшого роста, худощавый, приятный в общении человек. Довольно обстоятельный и деятельный. Любитель фотографировать. В дела подразделений он также особо и не лез, предпочитая, по необходимости и по просьбам, только оказывать посильную помощь. Зато, благодаря его архиву фотографий того времени, сохранилась память о многих сослуживцах батальона.
  
  
  4.
  
   Перейду теперь к основным подразделениям нашего батальона.
  
   7-я горнострелковая (мотострелковая) рота.
  
   По штатам, утверждённым в 1980 году, эта рота числилась как горно-высотная. Однако, к моменту описываемого мной времени, особой разницы между 7-й и 8-й ротами батальона уже не существовало. Обе они выполняли совершенно одинаковые задачи и в идентичных условиях. Не лишним будет заметить, что за время своей службы в Афганистане, во время проведения рейдовых операций, мне ни разу не доводилось подниматься на высоту более 3000 метров. А уж пресловутых вечно заснеженных горных вершин и вообще видеть не довелось. Так что, о высокогорье речь вести не приходится вообще. К слову. Горную экипировку ни в одном из боевых подразделений батальона, в сущности, не имели вообще. Всё, что было выдано ранее, или сдали на склады, или, попросту списали. Да и муторное это дело - таскать с собой ледорубы и прочие высокогорные причендалы. Лишняя только, явно обременительная тяжесть. Хотя, замечу вскользь, что в рукопашной схватке сам ледоруб был бы незаменимым оружием. Впрочем, каждый из нас реально понимал, что вступать в рукопашную схватку с преобладающими силами душманов - глупая и опасная затея. Видимо поэтому, при выходе в горы, офицеры и прапорщики батальона, даже штык-ножи к автоматам с собой не брали. Как оружие рукопашного боя. Совершенно не нужный предмет. Гораздо эффективнее было иметь с собой "про запас" гранату Ф-1 в подсумке для магазинов (в кармашке для масленки). В случае крайней необходимости, достаточно было выдернуть чеку. Опять отвлёкся.
  
   Командиром 7-й горнострелковой роты к началу лета 1981 года был уже капитан Свиридов Сергей Петрович. Прибыл он в батальон на замену старшего лейтенанта Коробова Сергея Львовича незадолго до меня. По моим сведениям, в мае месяце 1981 г.
  
  Капитан Свиридов С.П. Заменщика его я уже и не застал. Офицер с довольно внушительной фигурой, высокого роста, с усами, грамотный, серьёзный дядька, в обществе с которым нам, молодым офицерам других подразделений, было невольно несколько неуютно. В годах, по сравнению со мной и некоторыми другими сослуживцами. Впрочем, его серьёзность имела характер чисто давней привычки Сергея Петровича. Знаете, как это бывало зачастую? Человек попросту не испытывал особого "дефицита общения". Относясь к порученным задачам с повышенной ответственностью, он, казалось окружающим, постоянно находился в состоянии обдумывания того, как лучше и проще всё было сделать именно сейчас. Даже тогда, когда обдумывать было уже нечего, так как решение принято и вступает в законную силу, капитан Свиридов С.П. оставался таким же серьёзным. Всё в нём было какое-то спокойное и надёжное. Сергей Петрович
  обладал тонким чувством юмора, мог поговорить, поддержать словом, развеять грусть. Повышал голос он весьма редко, причём и своих подчинённых он приучил к такому же хладнокровию. В то же время, его неторопливость и серьёзность как-то невольно сковывали окружающих. Во время поддержки его роты своей полубатареей, непроизвольно приходилось находиться в ожидании очередной команды с его стороны, что связывало всякую инициативу с твоей стороны. В тоже время, особо напряженных моментов в бою с этой ротой не случалось. Командовал он ротой до лета 1982 года. Смею вас уверить, его подчинённая рота всегда всё делала основательно, с крестьянской хваткой и высоким качеством. Даже при действиях в горах во время рейдовых операций, со стороны порой казалось, что пешая змейка этой роты движется вроде бы не спеша, в размеренном темпе, редко переходя с шага на бег. Этот темп оставался неизменным в любой обстановке, даже под обстрелом противника, приводя только к тому, что личный состав вовремя выполнял поставленную роте задачу, и, в то же время, не так изматывался при этом, как соседние подразделения. Всё без суеты и излишних физических нагрузок. Тем более, без "базарного" обсуждения толпой создавшегося положения. Не удивительно, что уже в 1982 году капитан Свиридов ушёл на должность начальника штаба в первый мотострелковый батальон. Должность, заслуженная кропотливым трудом. А вообще, Сергей Петрович в моей памяти остался приветливым человеком, способным пошутить, задать какой-нибудь вопрос на фарси, который по-первости ты не понимал, и сам же ответить на том же фарси, умеющим подсказать правильные действия в той или иной обстановке, готовым прийти на помощь всегда и везде. В целом, прекрасным офицером и человеком. Связи с ним пока нет никакой. Его сменил лейтенант Дюшеев Мирбек, назначенный с должности командира 1-го мотострелкового взвода 8-й мотострелковой роты нашего же батальона. Небольшего
  
  Л-т Дюшеев Мирбек роста, худощавый, если не сказать, что щуплый, жилистый, подвижный человек, с улыбчивым и доброжелательным восточным лицом, с чисто азиатской внешностью офицер, общительный, разговорчивый, дружелюбный, довольно эрудированный. Надёжный товарищ. Храбрый в бою. Вдумчиво принимающий нужные решения. Очень коммуникабельный и располагающий к себе офицер. Умеющий пошутить, рассказать что-то интересное, вспомнить к месту анекдот, расспросить о проблемах с чисто азиатским участием, посочувствовать в горе. Причём, все эти качества нисколько не ослабли даже тогда, когда Мирбек поднялся на более высокую ступеньку своего служебного положения. Видимо, против "звёздной болезни" у него был заранее выработан стойкий иммунитет. В общем, идеал для своего возраста, свой парень. Для всех нас было несколько неожиданно видеть на месте умудрённого опытом капитана, молодого лейтенанта. Довольно редкое в то время это было явление. Если же взять в учёт тот факт, что теперь у
  Дюшеева в подчинении были взводными даже старшие лейтенанты, для которых сие назначение было подобно ножу в сердце, дело для него могло обернуться определёнными трудностями в управлении ротой и во взаимоотношениях с подчинёнными. Однако же, не лишним будет отметить, Мирбек из этого положения вышел вполне даже достойно. Во всяком случае, я, визуально, не замечал, да и не слышал, что бы у него в роте, появилась, какая бы то ни была, холодность или недовольство со стороны подчинённых. Одновременно и панибратства не было вообще. Вот вам и лейтенант. Правда, у этого лейтенанта за спиной был солидный опыт непосредственного участия в рейдовых операциях, в боях. Да и в горячих переделках при этом ему пришлось побывать не один раз. Благодаря вышесказанному, он и был назначен с повышением, командовать ротой. А ведь внешне никак нельзя было сказать, что лейтенант Дюшеев способен одним своим видом подчинять личный состав. Ростом не вышел. Совсем не атлет. Признаюсь. По молодости лет мы, его сослуживцы, не совсем понимали, как можно такого молодого офицера назначить командиром роты, тем более, в боевой обстановке. Хотя ротой он командовал уверенно. Где он, и как сложилась его служба и судьба, я не знаю. Да и те, с кем приходится ныне общаться, совершенно не в курсе. По имеющимся у меня сведениям, после Мирбека Дюшеева в 7-й мотострелковой роте началась "чёрная полоса" с ротными командирами. На место Дюшеева по замене прибыл капитан Пенягин Алексей Иванович. Нормальный, офицер, быстро как говориться "вошёл" в дело. Но этой ротой прокомандовал не долго. В районе озера ("Источника"), где и располагалось КНП роты, было решено организовать засаду местного значения, недалеко от самого гарнизона. Там имелось старое минное поле, установленное ещё до середины 1982 года. Как обычно, без соответствующего оформления формуляра. Проходов никто не знал, кто, по какой системе и когда его ставил, было совершенно не понятно. С подобным лично мне пришлось столкнуться на своём гарнизоне Хазрати-Султан. Так вот, во время выдвижения на место засады группа от 7-й мотострелковой роты, она на своё же минное поле и попала. Сперва подорвался солдат, а потом и командир роты Пинягин. Мало этого, на поясе у него был подсумок с гранатами от "ПГ-25" и они все попросту детонировали от взрыва противопехотной мины. Алексея разорвало пополам. Это случилось 6 декабря 1983 года. На его место прибыл старший лейтенант Янковский Валерий Алексеевич. История с минным полем повторилась "как под копирку". Почти как в "афоризме" советского времени: "Только мой бледнолицый брат может два раза наступить на одни и те же грабли". На том же самом минном поле и при выполнении таких же засадных действий 14 апреля 1984 года погибает очередной командир 7-й мотострелковой роты. От дальнейших комментарием я попросту воздержусь.
  
   Заместителем командира 7-й горнострелковой роты по политической части при мне был старший лейтенант Лебедев Миша. По сути дела, в полк по замене он прибыл так же немногим раньше меня. Отношения с ним были у меня вполне дружеские. Хотя, как-то с ним я близко не контактировал. Почему? Да я и сам особо не могу понять. Несколько шебутной политработник, который, на моей памяти, особо героических поступков не совершал. Вроде бы, компанейский парень, приятный в общении, эрудированный, приветливый. В меру своих сил и способностей исполнял служебные обязанности. Впрочем, не стоит умалчивать, этих самых сил и способностей у него всегда хватало, если учесть тот факт, что рота находилась всегда не хорошем счету у командования батальона и полка. Вперёд рьяно не лез. В хвосте не тянулся. Во время рейдовых операций считался надёжным партнёром, способным в трудном положении прикрыть спину. В общем, на мой взгляд, был нормальным, проверенным офицером, не слишком бросающимся в глаза в общей массе себе подобных. В общей компании мы могли с ним запросто поговорить. А вот бесед с глазу на глаз я что-то припомнить не могу. Возможно, что в этом был виноват я сам, так как никогда не напрашивался на дружбу, предпочитая, что бы она возникала сама собой, по воле взаимной симпатии. Совершенно не в "голубом" цвете. Хотя, если исходить из того факта, что в коллективе батальона он был на равных со всеми остальными офицерами и прапорщиками, значит и действовал во всех условиях обстановки подобающим образом, ничем себя отрицательным не обременив. А вот, как-то не сложились у меня с ним дружеские отношения. Может быть, всё дело в том, что в этой роте имелся свой тесный внутренний коллектив, в который посторонних они попросту стремились не пускать. Кто его заменил ни должности, даже не знаю.
  
   Командиры мотострелковых взводов этой роты. Стоит отметить, что в этой роте "текучки" среди командиров взводов особо и не было. Кому подходило время заменяться в Союз - менялись. Бывали и назначения на вышестоящие должности. А так, всё, как установил ранее командир роты - планово, размерено, обстоятельно.
  
   Командир 1 горнострелкового взвода. На момент моего прибытия в полк, взводом командовал старший лейтенант Шиков Александр Анатольевич. Насколько я помню, в батальоне он был с августа 1980 года и до 1982 года. На замену ему в 1982 году прибыл лейтенант Кузнецов. Парень невысокий, темноволосый, худощавый, больше похож на выходца с Кавказа, чем на славянина. Запомнился он тем, что когда 7-я горнострелковая рота получила новые БТР-70в, то она почти сразу же потеряла две машины. Первую - когда батальон в начале августа 1982 года участвовал в рейдовой операции в Андарабском ущелье, а БТРы 7-й роты в составе бронегруппы прошли по этому ущелью до Пяндшера. Один БТР там подорвался на фугасе и погиб башенный стрелок. А вот Кузнецов вез боеприпасы в бронегруппу и в районе Айбака, а точнее в Ларгане его БТР-70в с бортовым номером 317 был уничтожен из РПГ с детонацией боекомплекта. Погиб механик водитель. Башенный стрелок был контужен, а Кузнецов получил сильные ожоги. Выручил их тогда 2-й мотострелковый батальон. Потом ещё долго все искали башню с пулемётами с этого БТРа, которую "духи" уволокли в горы. Кстати, она потом "всплыла" в 1984 году в Дараи-Зинданском ущелье. После того как батальон встал на охрану трассы и трубопровода, взвод Кузнецова стоял на гарнизоне на въезде в Ташкурганское ущелье.
  
   Командир 2 горнострелкового взвода. Почти в одно время со мной на эту должность прибыл лейтенант Исмаилов Алик. Худощавый, невысокого роста, подвижный, деятельный. Типичный представитель народов Закавказья. Если откинуть все, даже самые незначительные отрицательные наклонности этих народов. Доброжелательность и участие к окружающим в Алике проступали в выражении лица. Впрочем, это не мешало ему уверенно управлять своими подчинёнными. Даже отдельные "ограничения", определённые в роте, не могли его слишком уж сдерживать. Хотя, будь он, к примеру, в соседней 8-й роте, его деятельная натура могла-бы быть использованной гораздо более эффективнее. Хотя, кто его знает? Видимо, судьба у него была выбрана именно такая, что служил в своей роте и благополучно заменился в Союз в 1983 году. Его взвод после "рокировки" с 2-м мотострелковым батальоном стоял гарнизоном на повороте в кишлаке Саяд.
  
   Командир 3 горнострелкового взвода. Немногим ранее меня на эту должность был назначен старший лейтенант Арустамян Васген Вагабович. Мне этот офицер всегда нравился своей рассудительностью и спокойствием. Среднего роста, с фигурой хорошо тренированного спортсмена, доброжелательный, с чисто армянской приветливостью, гостеприимностью и вниманием. По своему внешнему виду, то бишь, телосложению, он был разительно похож на своего командира роты капитана Свиридова. Такой же плотный, с хорошо развитой мускулатурой, неторопливый, всем своим видом как бы говорящий, что лучше его не трогать за живое, иначе будет больно. Очень уравновешенный, знающий офицер, которого уважали его подчинённые и начальники. Прекрасный руководитель в боевых условиях, умевший ценить жизнь и здоровье своего подчинённого личного состава. В общем, настоящий офицер. Его назначение на вышестоящую должность было заслуженным явлением, которое одновременно и радовало всех (карьерный рост), и удручало (уход проверенного и надёжного сослуживца). Я не стану сочинять, что был с ним дружен, однако, товарищами мы было неплохими. В июле 1982 года он был назначен командиром роты в 1 мотострелковый батальон. Практически до нашей замены, нам с ним встречаться особо и не пришлось. Зато, окончательно из списков полка мы были с ним отчислены в один и тот же день - 15 мая 1983 года. Вместе следовали до границы, вместе потом на поезде ехали до Душенбе. И только в аэропорту расстались, так как у него самолёт был немного раньше, чем у меня. На его место командира взвода пришёл лейтенант Чернышков Гриша. Про него выдумывать ничего не стану. По сути дела, я его особо и не знал. Да и сейчас представить его внешне как-то не в силах.
  
   Командир пулеметно-гранатомётного взвода. Прапорщик Горочкин. Насколько я помню, хотя и смутно, был он небольшего роста, худощавый. В 1982 году его заменил прапорщик Кондрашкин Анатолий. Вот его-то я совершенно представить себе не могу. Скорее всего, даже встречаться с ним не довелось, так как находились мы на разных гарнизонах. Это уж издержки жизни самостоятельных подразделений, выполняющих родственные действия, только вдали друг от друга.
  
   Старший техник роты. С августа 1980 года и до 1982 года на этой должности состоял прапорщик Кулёмин Геннадий. Ниже среднего роста, поджарый, трудолюбивый и немногословный человек. Вечно работающий возле техники роты, что в парке боевых машин ППД полка, что на стоянке во время рейдовых операций. На его замену в 1982 году прибыл прапорщик Потугин Сергей Иванович. Небольшего роста, довольно плотный, серьёзный и как-бы "ушедший в себя". Я его знал только визуально, так как наш род занятий был совершенно разный. К сожалению, во время пандемии, несколько лет назад, точнее, в 2021 году, он умер в городе Чебаркуле. В довольно неплохих отношениях он был с Сергеем Полушкиным. Удивляться не стоит, ведь они жили в одном городе, да и знали друг друга очень давно.
  
   Старшина. Должность эту при моем прибытии в батальон занимал прапорщик Змеу Владимир Саввович. Хохол. Внешне он был под стать своему командиру роты.
  
  Старшина 7-й мср пр-к Змеу В.С. И вообще в памяти сразу возникает без каких-то сомнений в правильности образа. Этакий здоровый, сильный "медведь", с волосатой грудью, фигурой борца и уравновешенностью удава, внешне очень даже похожей на своего командира роты капитана Свиридова. Его внешность отбивала всякую охоту у подчинённых спорить и пререкаться попусту. Прирождённый хозяйственник. Это про него бывший до Свиродова С.П. командир роты Коробов сказал, что к моменту его замены в роте числилась только пара "парадок". Всё остальное имущество он списал в службах полка. Хотя, в каптёрке вещевого имущества хватало с избытком. Вечно старшина роты находился в районе кладовой роты или возле палаток для личного состава, вел личный состав в баню или столовую. Инструктирующим личный состав суточного наряда
  или руководящим наведением внутреннего порядка в палатках. Мне и сейчас он представляется только в таком образе. Почему-то, воспоминания о седьмой горнострелковой роте автоматически рисуются в глазах три, почти одинаковые фигуры, стоящие рядом, спиной к тебе - Свиридов, Арустамян и Змеу. Если смотреть на них сзади, то можно было и спутать, кто из них кто. В 1982 году его сменил прапорщик Ляпкало. Вот его, я совершенно не помню, поэтому и напрягаться с описанием не стану.
  
   Стоит заметить, что пусть командный состав седьмой горнострелковой роты не шибко располагал к проявлению "щенячьих нежностей", однако пример этой роты здорово помогал остальным подразделениям батальона в решении как боевых, так и обыденных задач. От этой роты веяло какой-то стабильностью, продуманностью, хозяйственностью. Нарушения дисциплины со стороны сержантов и солдат срочной службы были явлениями крайне редким явлением. Если, к примеру, мне давали во временное подчинение кого-то из седьмой горнострелковой роты, а такое нередко случалось в процессе проведения рейдовых операций, то я был внутренне уверен, что задача будет выполнена в тех рамках, в которых она мной поставлена. Скажешь - выставить охранение и службу нести, как положено, - можно даже не проверять качество выполнения приказа. Сержанты этой роты всё возьмут под жёсткий контроль. Не знаю, может быть у кого-то, кто более тесно сталкивался с 7-й горнострелковой ротой, сложилось иное впечатление, но у меня в памяти отложилось только то, о чём я вам рассказал.
  
   Про командный состав 7-й горнострелковой роты закончил.
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2025