Я понял, что происходит что-то серьёзное, когда к дежурному стали сбегаться сверху люди с большими звёздами на погонах. Разговаривая между собой, они громко восклицали различными фразами, типа: что тут происходит?.. Ты кого, мля, закрыл?.. Где протокол?.. Какого хрена?.. Кто звонил из ГУВД?.. Когда этот следак вернётся?.. Когда некоторые из них стали подходить к клетке и как бы невзначай рассматривать меня, я стал кое о чём догадываться. Например, о том, что Света добралась до группы НТВ и эфир состоялся. А когда с улицы стали доносится сначала звук клаксонов, а затем какие-то выкрики, то понял, что сидеть мне осталось недолго. А пока решил насладиться обществом сокамерников и, несмотря на очень специфичное амбре, посадил их рядом. Вскоре в помещении дежурного к мышиному цвету формы милиции примешался и наш полевой камуфляж, и какие-то лицо в цивильном. Появился Атаев с начальником разведки в сопровождении двух фактурных сержантов с автоматами. Разговор пошёл на повышенных тонах и вскоре у двери образовался подполковник. Перед ним суетился Гнотенко, погремел ключами и объявил:
- Григоренко, на выход!
Я даже не пошевелился. Он растерянно оглянулся на своё начальство. То сделало шаг вперёд. И обратилось уже само:
- Вы полковник Григоренко? Выходите.
Я стряхнул невидимую пыль со штанины и продолжил сидеть. Подполковник с удивлением:
- В чём дело?
- Дело в том, товарищ... прошу прощения, гражданин подполковник, что я жду прокурора и губернатора. Вы, насколько я понял, таковыми не являетесь...
Образовалась пауза. Видно, у подполковника такого ещё не было, чтобы кто-то сам и с радостью не выходил из клетки.
- Не жирно будет?
- Самый раз.
Наши препирательства нарушил дежурный. Его фраза "вас к телефону" не поколебала недоуменно-надменное выражения лица милицейского начальника. Он только спросил с лёгкой досадой:
- Ну кто там ещё?!
А вот ответ слизал эту надменность, как корова языком:
- Губернатор!
- Что???
- Лично, - подтвердил дежурный.
Когда они торопливо удалились, я подошёл к двери и обратился к подошедшему Атаеву.
- Сергей Николаевич, что у нас?
- Всё в порядке. Учения по плану. Разведчики нашли автомат и всех троих дезертиров. Документы на них у меня с собой. Журналисты здесь на пороге сейчас снимают толпу. Там тысяч пять народу собралось и подходят еще. Половина в беретах. Рвутся разобрать эту богадельню на кирпичики. Слышите, как кричат?
С улицы отчетливо доносилось скандирование "ВДВ-ВДВ!!!"
- Спасибо, молодцы. - Я с облегчением вздохнул и показал большой палец начальнику разведки. - Только смотрите, мужики, чтобы без глупостей! Достаточно того, что пришли.
- Тут мёртвый бы встал, Велидова такой клич бросила за вас! Не беспокойтесь, там все трезвые и их Голубков держит. Прилетел прямо из роддома, у него сын родился...
Договорить не дал, как я понял, начальник отделения:
- Товарищ полковник, вас губернатор просит к телефону.
- Я же сказал, гражданин начальник, что жду его с прокурором здесь. Всё, свободны! Кстати, где баланда?! Седьмой час пошёл, как меня в клетку запихнули.
Подполковник хотел что-то сказать, но, видимо, вовремя вспомнил штамп от голливудских коллег, что каждое слово может быть использовано против него... Пожал плечами и удалился. Рёв на улице нарастал, то радостный, то враждебный. К общему шуму примешался вой сирен. Дверь осталась открытой, однако ни я, ни, что особенно странно, двое моих сидельцев не собирались воспользоваться этим обстоятельством.
Через пятнадцать минут нарисовался новый гость. Появился следователь. Им оказался мой старый знакомец, который давеча очень интересовался обстоятельствами моего расставания с ныне покойным Кабаном. Предложил пройти с ним. Я вежливо отказался.
- Не понял?
- Дело в том, что у меня здесь назначена встреча с губернатором. Будет невежливо с моей стороны, если они придут и не застанут меня на месте.
- Значит, вы отказываетесь сотрудничать со следствием?
- Что вы, наоборот! Я собираюсь придать следствию такой импульс, что от резкости у вас не то, что шапки, а как бы звёзды с погон не послетали! Вы, как я догадываюсь, всё это время были на расчленёнке, и побеседовать со мной ну просто физически не могли? Или не хотели?..
- Вы про расчленёнку откуда узнали?
Крик на улице усилился, перерастая в гул и свист. Через какое-то время даже раздались жидкие аплодисменты. Открылись двери, и в коридоре появился губернатор в сопровождении невысокого щуплого мужичка и милицейского полковника в каракулевой шапке. Мимо вытянувшегося начальника отделения высокие гости проследовали прямо к обезьяннику. Тот следом.
Картина Германа, того, что "Россия молодая" написал. ...Узник, каземат, и туда со свитой, как свежий ветер врывается государь. Добро восторжествовало, герой освобождён, палачи вопят на дыбе. Ага, сейчас!
- Что вы тут устроили?!
Это губернатор с порога вместо "здрасьте". Хотя "здрасьте" как раз не обязательно - виделись уже сегодня. Так он, оказывается, приехал разобраться... со мной? Нормально! Ладно, я уже закусил удила.
- Я, господин губернатор, не Новодворская! Сам мордой об милицейские автобусы не бьюсь, и в эту клетку не по собственной воле влез! Вас побеспокоил, чтобы в присутствии прокурора прояснить несколько вопросов, если позволите.
- Спрашивайте.
Похоже, губернатор всё ещё находился под впечатлением встречи с толпой на улице. Очевидно, не очень тёплой и дружественной.
- Во-первых, я хочу знать причину задержания?
Губернатор взглянул на полковника в каракулевой шапке, полковник на начальника отделения, начальник на следака, а уже тот в бумажку-протокол:
- ...в 14.05 следовал в автомобиле, объявленном в розыск...
- Короче, за угон. А то, что хозяйка машины находилась на заднем сиденье, никого не волнует.
- Какая хозяйка? - следователь оглянулся на дежурного.
За него ответил я:
- Та самая, которую они сначала в бессознательном состоянии закрыли в машине, а потом, когда она попросила телефон, заперли в клетке. В любом случае, угона не было! Хорошо, второй вопрос: почему мне отказали в законном праве на звонок?
Слово "законное" возбудило щуплого, тот орлом воззрился на "каракулевого", тот на отделённого, последний на дежурного... Тот начал густо краснеть.
- Что вы молчите?
- Так они... он без документов и требовал соединить с губернатором. Я думал, смеётся...
- Мне сломали рёбра при задержании, разбили телефон, и я, как в цирке, до сих пор не могу успокоиться от смеха! Ладно. Меня задержали в форме, почему не оповестили коменданта или оперативного дежурного?
- Так у нас полгорода в камуфляже...
- Хорошо, тогда почему в течение шести часов мне не предъявили обвинения?
Прокурор сразу на следователя. Тот задумался. Сильно задумался, и даже про расчленёнку почему-то забыл. Потом всё-таки промычал:
- Я как раз пытался, а задержанный...
- Что задержанный?
- Не захотел выходить и беседовать со мной.
Теперь все уставились на меня.
- Я не стал беседовать с гражданином майором потому, что уже имею прежний опыт общения с ним, и знаю его способности и цель.
- Не понимаю, - губернатор стал, очевидно, терять терпение, - о чём вы говорите?
- Я пытаюсь в присутствии прокурора довести до вашего сведения, что во вверенном вам субъекте федерации грубо и цинично попираются законные права граждан. А данный майор является лишь исполнителем.
- Не надо, Владимир Васильевич, на частном случае делать далеко идущие обобщения.
- Это "кое-где у нас порой" в славном Плескове давно превратилось в систему. Вы знаете, что сегодня утром негодяи, одетые в форму очень похожую на милицейскую, похитили журналистку из группы НТВ? О похищении сообщили в милицию, там заявление не приняли - времени, видите ли, прошло мало. Нам удалось её найти в тайнике, уже приготовленную к вывозу и накачанную наркотиком. Очевидно, её действия не совпадали с чьими-то планами. И по странному совпадению, в момент, когда я вёз журналистку в гостиницу, люди в милицейской форме оперативно и мужественно задержали меня и доставили сюда. Так что, господин губернатор, не я всё это устроил. Хочу лишь в присутствии прокурора поставить точку, а то меня уже утомили претензии то по Кабану, то по липовому угону, то... Что там у вас ещё в рукаве, господин майор?
Майор не ответил. Губернатор, кажется, впервые заметил моих сокамерников. Повернулся к "каракулевому":
- У вас есть помещение, где можно спокойно поговорить?
- Да, конечно, пройдёмте в кабинет.
Начальник отделения сделал приглашающий жест, мои посетители потянулись на выход, но я не тронулся с места. Уже в дверях губернатор спросил:
- В чём дело, Владимир Васильевич?
- Я всё-таки хотел бы понять свой статус. Я задержан, арестован, осуждён или приговорён. Меня под конвоем поведут или доверят передвигаться самому?
Наконец-то я услышал голос прокурора.
- Вы свободны. Это недоразумение, и я обещаю со всей строгостью...
Не совсем вежливо я перебил его:
- Если я свободен, то пусть мне вернут мои вещи. Я офицер ВДВ, а не ханыга, чтобы без ремня и шнурков ходить.
Сел на скамью и очень тщательно зашнуровал ботинки, затем рассовал по карманам ключи, нож, расческу и прочую мелочь. После этого заправился, одел шапку и объявил:
- Прежде, чем воспользоваться гостеприимством местного начальства, я выйду, скажу спасибо людям. Не май месяц во дворе, чтобы их там держать.
Губернатор попытался согласовать наши позиции:
- Давайте вначале решим, как объяснить людям...
- Простите, чтобы сказать спасибо, мне ничего и ни с кем согласовывать не надо.
Я решительно двинулся к двери и вышел на крыльцо. По глазам резанула свет лампы от камеры, и я не столько увидел, сколько почувствовал огромное море людей, заполонивших всё пространство перед зданием районного отделения милиции. По толпе прошёл гул, потом несколько выкриков и наступила напряжённая тишина. К горлу совсем не вовремя подкатил ком. Я прокашлялся. Откуда-то появился мегафон. Наконец, собрался:
- Товарищи! Дорогие товарищи, спасибо! Спасибо, что оказались неравнодушны, что пришли, ибо нет зла большего, чем равнодушие и утверждения "моя хата с краю!" Одного меня вряд ли услышали бы, но вместе - мы сила! Вместе мы всех победим и бандитов, и наркодельцов, и... всех остальных. Хочу отдельно поблагодарить группу московских журналистов во главе с Данной Велидовой. За гражданскую позицию, за помощь и просто за мужество. Спасибо!!!
Толпа взорвалась аплодисментами, криками и свистом. Дана воспринимала восторг огромной аудитории с привычным достоинством, а Светлана явно смущалась. Я поднял руку и попросил тишины:
- Я там с начальниками не договорил... Все подробности в завтрашней передаче... Пожалуйста, сейчас по домам.
Из стоявших ближе к ступенькам отделился один мужик лет сорока пяти, из-под распахнутой куртки которого виднелась тельняшка, и спросил:
- Полковник, нам-то что делать?!
Его поддержали возгласами:
- Скажи, кого... мы готовы!
- Пральна, айда притоны бомбить!!!
- За ВДВ!!!
- Уррра!!!
- Братья, ветераны! - Мне всё-таки удалось перекричать остальных и ненадолго привлечь внимание. - Сегодня никого громить не будем. По домам и посмотрите, чтобы под вашу марку молодняк ничего не отчебучил. Ещё раз спасибо!
Ко мне всё-таки прорвался совсем уж седой ветеран. Я увидел под расстёгнутым полушубком на пиджаке плотными рядами медали, во главе которых заметил солдатскую "Славу" и две медали "За отвагу". Он цепко ухватился за мою руку и развёрнуто представился:
- Гвардии сержант 3 взвода, 6 роты, 350 полка, 114 Венской мотострелковой дивизии, Хорошилов Семён Иванович. Наши не все собрались, но вы только скажите и мы, фронтовики, все придём. Что же это такое, мы немца сломали - а эти нас без боя ограбили и детей наших...
- Семён Иванович, спасибо большое. Ваша поддержка дорогого стоит. Мы перед вами и так в долгу неоплатном. Заходите ко мне в любое время, поговорим.
- Я зайду. У нас в совете есть несколько вопросов к вам. Обязательно зайду.
Ещё несколько человек пытались мне что-то сказать, представиться и пожать руку, и мне никак не удавалось хоть что-то сказать журналистам. Хотя они не стояли без дела, а продолжали снимать и записывать. В конце концов я повернулся к ним и попросил:
- Сергей, выключи камеру. Дай я вам по-человечески хоть пару слов скажу. Молодцы, вы, черти! Весь город взбудоражили. Никогда не думал, что скажу такие слова журналистам НТВ, но я вас люблю. Серёга, тебя это не касается, тебе просто амнистия. Спасибо, большое! Пошли со мной. Губернатор с прокурором хотят со мной поговорить. При камере, наверное, не согласятся, зато потом, возможно согласятся на интервью. А Света, думаю, с удовольствием задаст пару вопросов дежурному. Заодно и с машиной разберётся. Вы как себя, кстати, чувствуете?
Я, наконец, сумел обратиться к ней одной. Почему-то смутившись, она опустила голову и тихо проговорила:
- Хорошо, только замёрзла немного...
Будь моя воля, согрел бы её, но вслух произнёс совсем не то:
- Намёк понял, я бы и сам для сугреву принял, но потом. Пошли?
- Мельчать стали полковники, - Велидова оседлала любимого конька, - кроме как налить больше не знают, как женщину согреть.
С высоты своего небольшого росточка глянула на меня сверху вниз и гордо прошествовала в отделение. Я её, чертовку, когда-нибудь придушу. И её Людмилу за ехидный смех. Нашли, блин, объект для насмешек!
***
Журналистов вежливо, но категорично в кабинет не пустили. Я вошёл один. В моё отсутствие, похоже, слушали следователя. И, видимо, он был убедителен, иначе как объяснить такой надменный и гордый взгляд его начальника.
- Походите, присаживайтесь, - проговорил он на правах хозяина.
Прошёл, сел. Что-то новое появилось и во взгляде губернатора.
- Мы тут внимательно послушали следствие, и всё оказалось не совсем просто...
- Пошли краплёные тузы из рукава?
- Напрасно вы так. Давайте послушаем вместе. Не для протокола, а чтобы прояснить ситуацию. Пожалуйста, товарищ майор.
Следователь собирался встать, но губернатор жестом пригласил его доложить сидя.
- По факту угона... Никто группе задержания никакие документы не предоставил, поэтому ни о какой "хозяйке в машине" речи быть не может. Она была задержана как соучастница. Телефон вам не предоставили потому, что вы были пьяны и вели себя неадекватно. Потому и не предъявляли вам ничего, чтобы дать время проспаться... В отношение похищения журналистки - следствие такими данными не располагает. Зато располагает рядом фактов по убийству гражданина Кабанова. Например, установлено, что пропавший автомобиль "Мерседес" государственный номер П003СС, принадлежавший убитому, в данный момент находится в вашем служебном гараже, а трое сотрудников его фирмы похищены вами, и насильно удерживаются где-то в лесу. Эти действия квалифицируются по достаточно тяжёлым статьям, поэтому у следствия были более чем весомые основания для вашего задержания.
Во время выступления следователя три пары глаз буравили меня с разных сторон. Особенно профессионально это получалось у прокурора. Из его глаз тянуло лагерным холодом, а еще в них можно было прочесть и срок. По совокупности - лет на пять, не меньше. Пора переходить в защиту. Только осторожнее со словами! Похоже, следак не зря свой хлеб ест. Хорошо, что Атаев успел мне передать документы. Пауза затягивалась.
- Что вы на это скажете, Владимир Васильевич, - нарушил тишину губернатор.
- Мне в присутствии прокурора предъявляют обвинения и предлагают считать разговор неофициальным. Давайте уж лучше официально. Для начала, я кто - свидетель, обвиняемый?
- Это будет зависеть от того, что вы скажете, - голос прокурора был так же холоден, как его глаза. Только - по существу. Мы все здесь достаточно занятые люди. Пожалуйста.
- По существу, так, по существу. Группа задержания не дала мне возможности предъявить документы. Думаю, что если вы пошлёте кого-то потолковее обыскать машину во дворе, то вы найдёте там дамскую сумочку со всеми документами.
При этих словах начальник отделения вышел из кабинета.
- По факту моего опьянения, прошу вас, гражданин майор, покажите акт моего медицинского обследования.
- У меня показания группы задержания и дежурного...
- Кто-то из них обладает даром определить степень опьянения безо всяких анализов и приборов? Нет? Тогда вы вводите уважаемых людей в заблуждение.
- Для того, чтобы почувствовать запах не нужны приборы.
- Вы тоже так считаете, господин прокурор?
Прокурор ничего не сказал, только наградил своим ласковым взглядом и следователя. Уже легче, не всё мне одному.
- Отсыпался я не с бодуна, а после беспокойной ночи по случаю учений. Так, что извиняйте - не проходит. Теперь про журналистку. Товарищ полковник, - обратился я к "каракулевому", - у вас звонки по номеру 02 пишутся?
- Обязательно.
- Если не затруднит, попросите уточнить, не было ли в период с 11.00 до 12.00 сегодня звонков по поводу пропажи гражданки Русской Светланы Юрьевны. Звонила Дана Велидова, мы можем её пригласить, и она по своим исходящим точно скажет, в какое время и сколько раз звонила. Не хотите? Значит незнание следствия о пропаже журналистки - это не её проблема.
- Вы знаете, есть определённые правила по поводу организации поисков пропавших граждан, а то, бывает...
- Очень хорошо знаю, но кроме правил есть и ситуации, промедление в которых сродни преступному бездействию. Ладно, с этим разобрались...
- Постойте, что значит разобрались? Вы нам ничего не сказали: где нашли, кто похитил, с какой целью.
Следак взялся за меня, как за своего платного информатора. Разбежался.
- Чего это вы так взвились, гражданин майор? Уголовного дела по факту похищения нет - значит и вопросов нет. Хотя, на последний отвечу. Её похитили, чтобы заткнуть рот журналистам. Остальное уж сами как-нибудь. Мне за "Мерс" отчитаться надо.
- Да уж, пожалуйста, - губернатор подчеркнул свой интерес.
- Тут такое дело. Этот автомобиль господин Кабанов, будучи в добром здравии и светлой памяти, дал мне покататься.
- Вот прям так ни с того, ни с сего взял и отдал...
Похоже, начальник ГУВД хорошо знал покойного, раз сомневается в такой его щедрости.
- Не совсем ни с сего... Его хлопцы сгоряча побили мой "Опель", пришлось попросить Кабана дать мне на время что-то взамен.
- И он согласился? Простите, не верю...
- А вы были настолько близки с покойным, что знаете все его привычки? Может тогда и почерк его знаете?
С этими словами я вынул из бумажника стандартный лист, развернул и аккуратно положил на стол. Первым бумагу прочёл прокурор, протянул губернатору, потом с ней ознакомился и главный псковский Анискин. Когда она попала в руки следователю, я сказал:
- Вам, гражданин майор, только посмотреть. Пусть будет у меня...
- Доверенность не заверена... - произнёс прокурор.
- А мне нотариальная была ни к чему. Для ГАИ достаточно, а продавать машину я не собирался. Кстати, сам факт нахождения машины у меня говорит лишь о том, что к гибели господина Кабанова я совершенно никаким боком. Конечно, если я не полный идиот. Вы согласны?
Я посмотрел на прокурора.
- Ладно, с машиной понятно. Меня волнует похищение людей. Эта статья посерьёзней.
- С людьми, господа, совсем просто. Они служат родине. По плану переподготовки военкомат прислал несколько человек, по воле случая они оказались близкими подручными Кабана, простите, бизнесмена Кабанова.
- Где они?
- Не знаю, где-то в районе учений со своими подразделениями. Здесь внизу мой начопер, спросите его, он уточнит.
- У вас и документы соответствующие есть? - майор чуть ли не со слезами провожал свой последний козырь.
- Обижаете, гражданин начальник. И выписка военкоматовская, и приказ о зачислении на довольствие - всё есть. А коли нарушат что - то и записка об аресте будет.
В это время в дверь постучали и появился начальник отделения. В руке он держал дамскую сумочку.
- Что же вы в свой кабинет стучитесь? - спросил губернатор.
- Вот, была под сидением пассажира...
Он положил сумочку на стол. Прокурор протянул руку, а я спросил:
- Может, хозяйку пригласим? Она в коридоре.
Прокурор отдёрнул руку и отдал указание следователю:
- Да, пригласите гражданку Русскую, и акт составьте, всё как положено.
Вошла Светлана взволнованная и необыкновенно красивая. На щёки вернулся румянец.
- Это ваша сумочка? - спросил следователь.
- Моя.
- Посмотрите, там всё на месте?
Света привычным движением открыла свою сокровищницу, достала и положила на стол документы, проверила на месте ли ключи и деньги.
- Кажется, всё на месте. Вот права и документы на машину. Мне, когда её вернут?
Следователь посмотрел на прокурора. Потом, словно сверяя свои слова с ним, произнёс:
- Зависит от того, будете ли вы писать заявление о вашем похищении. Возможно, нам придётся машину задержать для проведения экспертизы и в качестве вещественного доказательства.
Света с недоумением посмотрела на меня. Ни слова не говоря, я отрицательно качнул головой. Она тут же повернулась к следователю и твёрдо сказала:
- Заявление я писать не буду!
- Ваше право, - ответил он, при этом глядя почему-то не на неё, а на меня. - Внизу подпишите, пожалуйста, акт о возвращении сумочки и машины.
Я едва заметно кивнул.
Похоже, наш молчаливый диалог не ускользнул не только от следователя.
- Смотрю, вас журналисты без слов понимают... - сказал губернатор, когда дверь за Светланой закрылась.
- Вам показалось.
- Ну что, товарищи, давайте подведём итоги. Следствие получило исчерпывающие ответы на свои вопросы...
- Надо будет ещё перепроверить некоторые нюансы, - следователь не хотел меня выпускать без сомнения в том, что жизнь прекрасна.
- Конечно, конечно... Главное, машина возвращена хозяйке. Инцидент исчерпан.
И тут меня зацепило:
- Как День Победы в Бухенвальде: "Война закончилась, все свободны, всем спасибо!" Так?
- Что вам опять не нравится?
- Да всё не так! Вы вон девушку спросили, будет ли она писать заявление, что её похитили? А про то, будет ли она жаловаться на скотское, простите, нечеловеческое отношение в милиции почему-то не стали. Или милиция у нас священная корова и не может быть неправа по определению? Не потому ли, господин прокурор, у нас правоохранителей сейчас боятся больше, чем бандитов? Я, например, имею твёрдое намерение отучить местную милицию трогать людей в военной форме. Рёбра я ломал не раз, и без рентгена скажу, что пару штук мне сегодня точно сломали. А если вы не найдёте в этом состава преступления, то попытаемся достучаться через СМИ до генеральной прокуратуры.
- Пишите заявление я дам санкцию.
- А без заявления вы сами не видите, что здесь творится?
- Вижу и меры приму, не сомневайтесь.
- Да, да... Тем более недостатков нет там, где ничего не делают, - вступил в разговор губернатор. - Надеюсь теперь, когда вы познакомились (выразительный взгляд в мою сторону и сторону каракулевого) недоразумений станет меньше.
- Меня начальник ГУВД не оскорблял, соответственно - никаких недоразумений. С ним лично. Вот со смешливым дежурным пообщался бы с удовольствием. И с тем, кто мне рёбра ломал, тоже. Не возражаете?
- Этого не будет, - оказывается, у каракулевого тоже металла в голосе, хоть отбавляй, - и если они виноваты, то мы сами расследуем и накажем, пишите заявление.
Я наоборот - понизил голос:
- Понял, вы ему замечание сделаете или даже премии лишите. Только мне не семью его наказать хочется, а лично его самого отучить от хамства. Его и остальных, выходящих на дежурство не защищать народ, а собирать с него дань. Посему, я отдам приказ военнослужащим дивизии защищать свою честь и достоинство всеми доступными средствами. Разобью на боевые тройки, и в город будем выходить, как во вражеский тыл. Будьте уверены, десантники будут за своих стоять до последнего. В том числе и с использованием табельного оружия без предупреждения в случае группового нападения. Так, кажется, господин прокурор гласит закон "Об оружии"? Есть, правда, ещё и "Закон о милиции", но сейчас столько оборотней в ментовской форме, что определять милиционер это или бандит придётся на глазок. Запыхаетесь закапывать. Тем более, что у половины моих после многочисленных горячих командировок справки о контузии. Готовы на это?
- Это что, ультиматум? - прокурор взглядом приглашал присутствующих в свидетели.
- Что вы? Это неизбежность, с которой столкнётся город в случае продолжения бесчинств милиции.
- Вы хоть знаете, как ваши ведут себя в городе, товарищ полковник?
Начальник ГУВД готов, кажется, открыть мне страшную тайну.
- Знаю, не ангелы и я готов разобраться с каждым. Дело ваших - установить правонарушение и вызвать патруль. Будет состав преступления - задерживайте и оповещайте прокуратуру. Но бить не смейте, не будите горе! Прокурор и губернатор заговорили хором:
- Об этом даже речи нет... Как можно?!
- С такими правонарушениями в милиции мы боремся постоянно... Сами понимаете, на такую зарплату...
Мне ничего не оставалось, как выразить слабую надежду:
- Слепой сказал: "Посмотрим!" Я могу быть свободным? Тем более там вас, кажется, журналисты дожидаются...
- Давайте сегодня обойдёмся без них, Владимир Васильевич? Я хотел всех пригласить поужинать в неформальной обстановке...
Губернатор был сама любезность. Это уже было похоже на просьбу. Странно, на мои просьбы не реагируют, а свои выдвигают.
- Спасибо, езжайте на ужин, я сам дам интервью, расскажу, о чём мы здесь беседовали, и о чём договорились... Потом помоюсь, после местного гостеприимства - это сейчас моё самое большое желание.
Губернатор обменялся с прокурором красноречивыми взглядами. Тот заговорил уже без лагерного холода в голосе:
- Не по-людски получается, Владимир Васильевич. Мы к вам приехали, губернатор вон все дела бросил, я тоже...
- Простите, но вы мне уже про свою занятость говорили. Только сдаётся мне, что вы бы и пальцем не шевельнули ради какого-то полковника, если бы сначала по не проехались на телевидении, а потом на улице не возбудился народ. Мне очень жаль, что вы не поняли, что речь идёт не обо мне, и факт ареста или освобождения комдива уже ничего не решает. Меры принимать всё равно придётся. Вы сами очистите город от бандитов, наркотиков и прочей дряни, пока не поздно, или примут меры уже по вам.
- Не много ли вы на себя берёте?
- В самый раз. Желаю здравствовать...
С этими словами я встал из-за стола, боднул головой в знак прощания и вышел в коридор. Это освободило меня от унизительной процедуры подходить к каждому с прощальным рукопожатием. Чуть не сбил у двери симпатичную милиционершу с подносом в руках, на котором дымились чашки с кофе. Что-то припозднился хозяин с угощением...
В небольшом холле я с удивлением обнаружил, что группа журналистов значительно усилилась, а число камер утроилось. Значит и местные проснулись! Ну так вот пусть они и пытают своё начальство. Решительно проломился сквозь протянутые микрофоны, бросив на ходу Дане всего два слова: "За мной!" Порадовало то, как они быстро свернулись и застучали каблуками по лестнице вслед за мной. Три дня общения - и люди начинают понимать тебя с полуслова.
На улице с удовольствием вдохнул чистый морозный воздух и буквально осязаемо ощутил запах воли. И это после всего нескольких часов в обезьяннике! Как же кружится голова у людей после многих лет, проведенных в тюрьме или на зоне?!
***
По дороге в гостиницу успел переговорить с Даной и Сергеем. Информации было слишком много, поэтому договорились, что приму душ и приду к ним обсудить дальнейшие планы. Но случилось непредвиденное. После душа прилёг буквально на минуту, чтобы успокоить боль в спине и не заметил, как уснул. Разбудил меня, а точнее - катапультировал из кровати звонок оперативного: в дивизии ЧП!
Когда пробегал мимо номера Даны, заметил накрытый стол и по-праздничному одетых женщин. На ходу извинился. Кажется, искренне расстроились...
Господи, как же всё это не вовремя! Хотя, можно подумать, что когда-нибудь происшествия случались вовремя... На этот раз бензовоз нашей дивизии занесло на скользкой трассе, и он прицепом убрал с дороги встречный "Жигуль" с пассажирами. Трое сгорели в искорёженном автомобиле вместе с оторвавшимся прицепом. Водитель-контрактник жив. Но это ненадолго. Убью, заразу, если по его вине погибли люди!
Сколько у меня уже было таких выездов, но привыкнуть никак не могу. Вот уж где горе во всей его уродливой красе, так это на месте таких ЧП. Душа чернеет. Один раз пока мы доставали трупы из перевёрнутой машины, единственный живой, и даже без царапины водитель, погубивший всю свою семью, тихо отошел в придорожный лес и повесился на собственном ремне. Тот-то сам выскочил со второстепенной дороги под колёса армейскому КрАЗу. Сам себе и вынес приговор...
Что случилось теперь, я не знал, но интуиция ничего утешительного не подсказывала. Зам по тылу, вооружению и командир батальона материального обеспечения уже на месте, разбираются. Конечно, доложат. Жаль, что там Господа нет, чтобы воскресить неповинных...
Сколько раз меня спрашивали, что самое тяжёлое в службе? Сами же и подсказывали про ночные прыжки, длительные переходы на жаре и холоде, изнурительные подъёмы в горы, броски с полной выкладкой, обстрелы и прочую лабуду. Так вот: это всё - мелочи, по сравнению с тем, что сейчас предстоит посмотреть в глаза кому-то из родственников погибших и ты, пусть и сильно косвенно, но виновен в этом...
На моё счастье, то, что осталось от погибших, уже увезли. Остались лишь остовы прицепа и легковушки, закопчённый снег и специфичный запах. Контрактника трясло, как в лихорадке. Его не добивать, а, пожалуй, присмотреть за ним стоит, чтобы не выкинул чего.
- Надо было его, урода, плющить - говорил ему зам по вооружению, затягиваясь до фильтра очередной сигаретой, - а так, видишь, что вышло...
- Да я инстинктивно, тащ полковник! Он, сука, как чёрт выскочил и сразу по тормозам...
Я слушал доклад тыловика и краем уха диалог технарей. Картина прояснялась: колонна наливников в соответствии с планом учений совершала ночной марш. Скорость небольшая, поэтому попутные при обгоне норовили проскочить сразу всю колонну. Один на "Круизёре" в ходе такого манёвра увидел, что не успевает разминуться со встречной, ударил по тормозам и нырнул в колонну прямо перед мордой Камаза, водитель которого тоже затормозил и вывернул руль, чтобы уйти от удара. Сам-то ушёл, а прицеп занесло. Встречному "Жигулёнку" деваться было просто некуда!
Это сухой остаток. Документы, техническое состояние техники, физическое водителя, ограждение колонны и прочее - уже детали, которые могли вскрыть лишь предпосылки, но не могли изменить суть. И главное - они не могли вернуть людей.
Уехал в штаб заслушивать остальных командиров о ходе с учений и готовить доклад для командующего. Настроение едва доставало до плинтуса.
***
Когда полковник взволнованный и бледный почти пробежал мимо номера Даны, бросив на ходу: "Простите, служба!" настроение сразу у всех испортилось. Мы так готовились! В прошлый раз он что-то про коньяк сказал, так теперь заказали самую лучшую водку. Мужчины под руководством Даны стол накрыли на загляденье. Людмила, как только вернулись из милиции, заставила надеть кое-что "боевое" из гардероба Даны, почти силком усадила перед зеркалом и профессионально сделала ей причёску и макияж. Как по мне - несколько смелый, но все сразу заметили моё преображение. Сергей даже начал нести что-то про "прекрасного лебедя", но вовремя осёкся. Дана же отметила, что мне очень идёт и по-дружески обняла. Только почему-то шепнула: "Теперь он наш..." Только почему это "наш"? Лично я не собиралась Его с кем-то делить.
Не знаю почему, но мне кажется, у него что-то болит. Не говорит, а по глазам видно. Да и чувствую я. Он вообще мало что мне говорит, но его "не представляете, как я рад видеть вас" до сих пор музыкой звучит в ушах. Самое обидное, что для меня до сих пор оставалось загадкой, что со мной случилось. Только догадывалась, что именно благодаря Ему мне удалось избежать больших неприятностей, но как? Кому понадобилось меня похищать? Столько загадок, что голова идёт кругом. Хотя голова кружится не только от этого...
Мы сидели рядом со столом, но никто даже не притронулся к еде.
- Будем ждать, - отрезала Дана. - Хорошо, что горячее не поднесли.
- А если... - начал вяло Сергей.
- Кто хочет - забирайте свою долю и ужинайте в своих номерах. Так и просидели. Разговоры не клеились и затухали после нескольких фраз. Звонить на мобильный в такой ситуации сочли бестактным. Без уважительной причины, Он бы так не поступил. Это понимала даже Людмила. Она первая и не выдержала:
- Не до нас полковнику. Вы, как хотите, уже час ночи, я пошла спать.
Вслед за ней встали и мужчины. Отвесили напоследок неуклюжие комплименты и удалились. Даже не попытались забрать с собой водку.
Мне стало жутко обидно и стыдно, захотелось переодеться и умыться. Дана поняла моё настроение, решительно подошла к столу и налила две рюмки:
- Света, давай выпьем с тобой за настоящих мужчин.
- Давайте!
Я почти никогда не пила водки, но сейчас вдруг сделала это с удовольствием. Огненная жидкость обожгла гортань и тёплой волной разлилась по организму. Голова же вдруг остановилась и прояснилась. А говорили, что должно быть наоборот. Дана, не закусывая, налила ещё по одной. Потом, глядя мне куда-то прямо в зрачки, неожиданно сказала:
- Завидую тебе Светочка. Таких мужиков не каждый день встретишь.
- Дана, вы... ты о чём?
- Нравишься ты нашему полковнику, и чем больше он старается не показывать этого, тем очевидней всё для окружающих. Для всех, кроме тебя, наверное. Потому, что ты сама... Удивительно, как он не утратил ещё способность смущаться? Не сердись, девочка, на мои глупые шутки. Гордыня - тяжкий грех... Давай, Свет, за тебя, за твоё удивительное возвращение, за твоё счастье. Мы так за сегодня испереживались, что никакой водки не хватит...
Не знаю, от второй ли рюмки или от слов Даны, голова закружилась и сердце утонуло в сладостной истоме. Неужели правда то, что она говорит? Не может быть! Хотя в отношении меня она попала в самую точку...
- Света, а я про тебя толком ничего не знаю, - вдруг изменила направление разговора Дана, закусывая оливкой. - У тебя кто-то есть?
Не знаю почему, но этот интерес мне не показался праздным, но и рассказывать всё мне не хотелось. Поэтому ответила неопределённо:
- Есть... был... не знаю. Нет, точно был!
- Понятно.
Мне самой ничего не понятно, а Дана всё поняла. Странно.
Я ещё что-то говорила, потом почему-то всплакнула и Дана меня поддержала, и мы выпили, кажется, за дружбу... Потом ещё...
Какая же это дружба, если я проснулась в её шикарной постели, а теледива, свернувшись калачиком, спала на диванчике перед включённым телевизором?
Людмила, первая заглянувшая утром в номер, с удивлением обнаружила нестандартную раскладку по постелям, практически нетронутый стол и почти пустую бутылку "Русского стандарта". Убрала её со стола и пробурчала: "Кажется, девоньки разобрались..."
Этот "разбор" особенно тяжело дался Светлане. Она ещё окончательно не проснулась, но понимание того, что ей плохо уже пришло.
Открывать глаза не хотелось. Вообще. Хотелось, чтобы нынешнее состояние снилось, а через мгновение она проснётся, и всё будет прекрасно. Однако фокус не удался и отнюдь не из-за состояния факира. Просто такой была реальность.
Света с трудом разомкнула веки. Ничего определённого не болело, но общее состояние было отвратительным. Сухость во рту и тяжесть в голове дополнялись какой-то раскоординированостью суставов и вялостью мышц. Зачем вчера стала пить водку?! К тому же ещё практически не закусывая. Не хотела от Даны отставать? И что теперь? Такое состояние у неё было после выпускного, когда они с подругами в щенячьем восторге от вдруг навалившейся взрослости перепились шампанского. Многие из одноклассниц уже давно знали вкус не только всевозможных "отвёрток" и "джин-тоников", но и чистой водки и посмеивались над ней, не только не пившей раньше алкоголя, но даже сигареты ни разу не попробовавшей. Достали своими подковырками про мамину дочку! Вот и решила доказать свою продвинутость. Интересно - кому?.. Мама, правда, потом полдня отпаивала какими-то отварами и делала вид, что не замечала, как её рвало. То был первый алкогольный опыт. Не в смысле "попробовать", а в смысле "перебрать". Вчера, значит, второй.
Осмотрелась. Оказалось, что под одеялом она была отнюдь не в ночнушке. На ней было чужое платье. Вспомнила, что вчера не только не разделась, но даже не умылась перед сном. Догадку подтвердило отражение в зеркале. Лицо было в непривычно ярком макияже и, мягко говоря, не дышало свежестью. Господи, как же хотелось поскорее отделаться от этого отвратительного состояния! Быстрее умыться и переодеться в своё.
