ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Волков Виктор Владимирович
Тридцать третий день

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.31*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Один день из жизни дембеля ВДВ.
  После выхода мартовского Приказа дембеля распотрошили все газеты, вырезав заветный прямоугольник текста с подписью Министра Обороны, и спрятали его в нагрудные карманы между страниц блокнотов с потрепанной дерматиновой обложкой. У большинства на первых страницах был приклеен календарь, а дата Приказа была обведена ореолом расходящихся по-солнечному лучей. Прошедшие после Приказа дни ежедневно густо заштриховывались.
  
  
  Волков заштриховал уже тридцать два дня. Натягивая песочку, и шнуруя ботинки, Волков мечтал о том, чтобы оказаться в облицованной бежевым кафелем домашней ванной. Там можно будет не спеша выдавить на отцовский помазок душистый крем, размазать его по щекам, и, с удовольствием побриться импортным станком Шик, подаренным тетей Тамарой в аккурат перед призывом Волкова в армию.
  
  
  Получая оружие и БК, привычно проверяя свой РПКС, и загружая рюкзак медикаментами, боеприпасами и сухпаем, Волков думал о том, как он аккуратно уложит в дипломат учебники за второй курс, которые не успел сдать в библиотеку перед призывом, и, не спеша, побредет по солнечным московским улицам по направлению к Охотному Ряду. Войдя во двор института, он, скорее всего, среди кучек курящих однокурсников, сразу обнаружит старых друзей.
  
  
  Здорово, Витька, с дембелем! - закричат друзья, обнимая Волкова, и, несмотря на робкие попытки добраться до деканата, чтобы восстановиться на третьем курсе, потащат его в пивной бар Яма на углу Пушкинской улицы.
  
  
  Приняв из рук молодого Мамедова котелок с надоевшей рисовой кашей, Волков мечтал о том, как, в чистой одежде после душа, он сядет на свое место в углу кухни. Мама нальет большую тарелку куриного супа с потрохами, и, присев в углу стола, будет внимательно смотреть, как Волков насыщается, предлагая добавки, и пододвигая тарелки со своими грибными пирогами.
  
  
  С застывшим взглядом поверх ряда выгоревших на солнце палаток, Волков замер на несколько минут.
  
  
  - Тащищься, солдат! - прокричал в ухо Волкову друг еще по учебке, замок Эдик, толкнув его в плечо кулаком. - Пошли, время уже!
  
  
  Отдав молодым почти нетронутый котелок, и выцедив кружку слабо забеленного сгущённым молоком кофе, Волков прибавил шагу, догоняя замкомвзвода на посыпанной мелким щебнем тропе по направлению к палатке офицеров.
  
  
  Взводный в спортивных трусах и тельнике-безрукавке брился у рукомойника. Не отрываясь от бритья, взводный пробурчал, что отделение Волкова едет на усиление М...го блокпоста, через полчаса их заберет полковая Бээмдешка; СВД-ку Куняева надо проверить и передать молодому, как его там - Арби, Наби? из третьего отделения; первое отделение едет на реку за камнями, остальным заниматься по распорядку. И навести порядок на территории! - повысил голос взводный, вытирая щеки полотенцем.
  
  
  Разбрызгивая фонтаны щебня, задрав почти вертикально ствол, Бээмдешка, на малой скорости, прокатилась через КПП, и, плавно развернувшись, замерла, нацелившись носом на полосатый шлагбаум. Пятеро солдат запрыгнули на броню. Рюкзак Волкова, напрягшись, принял рядовой Мазаев. Волков заскочил следом, привычно упав на свое место за башней. Поехали...
  
  
  Мерное покачивание боевой машины усыпляло. Вздрогнув, Волков потер ладонями лицо, и, озираясь, привычно начал сканировать взглядом придорожные кусты. С наступлением тепла частота обстрелов и прочих, как говорили офицеры, 'провокаций', резко возросла.
  
  Апрельское солнце, внезапно выкатившееся из-за гряды покрытых снежными шапками гор, отчаянно жгло лицо. Волков отодвинул каску на затылок и оттянул верх брони, чтобы придорожный ветерок проникал между панцирем, и успевшим взмокнуть х/б. Оглянувшись, Волков зажал в кулаке жестяной крестик, висящий вместе с самодельным солдатским жетоном на почерневшей от пота цепочке, и украдкой приложил его к губам. Волков не был крещен. Потребность покреститься пришла откуда-то изнутри, и была на первом месте в планах Волкова после дембеля. Вырезав крестик из жести, Волков уже никогда его не снимал.
  
  
  Увидев, что Мамедов украдкой потянулся за флягой, Волков отобрал ее, и хлопнул Мамедова ладонью по каске, показав один палец - только один глоток. С водой особых проблем не было, в окрестностях находилось несколько родников с чистой вкусной водой. Но по неписанным законам, вбитым в мозг еще в ферганской учебке, на выходах пить разрешалось только на закате дня. Сделав хороший глоток, и прополоскав рот, Волков вернул флягу Мамедову. Мамедов насупился, и затянул потуже ремешок обтянутой мешковиной каски под подбородком. Старший призыв утверждал, что каска с ослабленным ремешком, при попадании пули, или осколка, улетает, ломая бойцу шею. Сердито засопев, Волков надвинул каску на лоб, и тоже потуже затянул ремешок.
  
  
  Волков вспомнил, как полтора года назад их призыв привезли в полк. На первом выходе в горы, несмотря на подготовку в учебном лагере, молодой призыв начал умирать. Сержанты, напротив, постоянно увеличивали нагрузку. Волкову, походившему по горам с полным рюкзаком камней в геологических партиях до призыва, было немного легче. На обратном пути Волкову пришлось нести автомат и рюкзак потерявшего сознание от солнца и нагрузки сослуживца.
  
  
  В расположении старики одобрительно постучали Волкова кулаками по спине, и, обозвав 'геолухом', разрешили отбиться. Поразмыслив, Волков побрел к кухонному модулю помогать своему призыву чистить картошку.
  
  
  Проехали покосившийся дорожный указатель, испещренный дырами разного размера. На синем фоне еще можно было разобрать белые буквы городов и километров. Волков снова размечтался, представив на указателе имя родного города. И, в сущности, небольшая дистанция до него. Всего-то пара тысяч километров. Дошел бы пешком - подумал Волков.
  
  
  Машина слегка приподняла нос, въезжая на перекрытые дорожным полотном дренажные трубы. по которым бежал ручей.
  
  
  Страшной силы удар откуда-то слева опрокинул цветной мир вокруг, левый бок окатило крутым кипятком. Остатками тающего сознания Волков ощутил, что он летит куда-то в клубящуюся синь. Мир погас...
  
  
  Сильным взрывом дорожное полотно взмыло вверх и распустилось фонтанами щебня и обломками бетона во все стороны, клубящаяся туча черно-желтого дыма, вращаясь, улетела в небо. Духи, судя по всему, положили в фугас пару эрэсов. Машину отбросило метров на десять, и перевернуло.
  
  
  Через несколько недель Волков очнулся в окружном госпитале. В ушах гудел монотонный шум, перед закрытыми глазами вращались и лопались багрово-красные шары. Все мучительно болело. Шевелиться и даже думать было тяжело. Через день глаза удалось открыть. В палате был предутренний, или вечерний, сумрак. Вроде цел - подумал Волков. Потом подумал - надо пошевелиться. Потом Волков задремал...
  
  
  Однажды открыв глаза, Волков узнал Эдика. В разглаженной до пупа парадке, с беретом на затылке, Эдик пристально смотрел Волкову в глаза. Машинально Волков хотел кивнуть. От легкого движения головы шею и затылок пронзила острая боль. Оставив Волкову пачку писем и газет, Эдик исчез. Волков облегченно закрыл глаза.
  
  
  Через четыре месяца Волков был демобилизован из госпиталя. Засунув туго свернутый берет в левый, а военный билет - в правый нагрудный карман гражданского пиджака, Волков поймал частника до аэропорта, и, через шесть часов, был дома.
  
  
  Механ Бекмурзаев и трое молодых, которые ехали в десантном отсеке, погибли при взрыве. Волков, окликая молодых по фамилиям, даже не запомнил их имен. Кажется, Сашка, Вадим и Наби. Первые два - ростовчане, Наби из Дербента.
  
  
  Рядовой Мазаев умер при эвакуации от болевого шока и потери крови.
  
  
  Мамедов позвонил Волкову через год, и прокричал, что ждет его на Курском вокзале. На дальних путях Волков нашел почтовый вагон, из которого скалился золотыми зубами Мамед на костылях. Обнялись. Вагон был забит ящиками с помидорами. Витя, в Мурманске помидоры продам, на обратном пути погуляем - орал из вагона возбужденный Мамед. Больше Волков его никогда не видел.
  
  
  Эдик начал работать в шведской мебельной компании в своем Самарканде, и, со временем, стал там большим начальником. Через несколько лет его перевели в Москву.
  
  
  Первые годы боевые друзья общались регулярно.
  Потом, в-основном, виделись на день ВДВ.
  Потом общение как-то сошло на нет...
  
  
  Как-то раз, отстояв Пасхальную службу, и выйдя на крыльцо Храма, Волков замер. На краю покрытого яркими звездами темно-фиолетового небосвода слабо обозначилась светлая полоса. Внезапно Волкова пронзила мысль, что второй раз он родился именно в этот день ровно тридцать лет назад.
  
  
  Вернувшись домой, Волков сел за письменный стол, и написал свой первый рассказ про войну.
Оценка: 8.31*7  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2025