ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Абдулаев Эркебек
Позывной "Кобра". Часть 10. Третья командировка

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.58*18  Ваша оценка:

   Часть десятая. Третья командировка

Муж чести всегда доброй дружбой радел

Тому, кто не зол и не чужд добрых дел...

...И если свершит он, влекомый добром,

Случайное зло, он казнится потом.

Жусуп Баласагын

  
   Из второй командировки я возвратился в ноябре 1986 года. Руководство 5-го отдела Представительства КГБ в Кабуле тепло проводило домой с пожеланием скорее вернуться обратно, теперь уже в "длинную" командировку. Об этом просили также афганские партнеры. Мне предлагали вплотную заняться подготовкой кадров для специальных подразделений.
   "Длинные" командировки от "коротких" отличались существенно: разрешалось брать с собой семью, да и зарплата была повыше. Попасть в "длинную" командировку за границу, даже в захудалые страны, как Афганистан или, скажем, Южный Йемен, означало, что ты приобщился к племени белых людей. Хотя мы все прекрасно понимаем, что и среди них существует неравенство: блатные ездят по америкам и европам, а остальные в развивающиеся страны или в горячие точки. Но как бы то ни было, я уже собирался за границу в третий раз. А многие мои друзья, с которыми начинал службу в Балашихе с 1982 года, еще нигде не были. И загранка им не светила. Это означало, что ни импортной аппаратуры, ни шмоток женам в ближайшие годы не видать. Мы, "выездные", уходили в резкий отрыв от них, "невыездных", не только в материальном плане, но и в карьере. Каково психологическое состояние человека день ото дня выслушивающего претензии жены-мегеры:
   -- Ивановы купили машину, Петровы отдыхают на Черном море, а Сидоров, -- этот тупица и лизоблюд, стал твоим начальником! Значит ты хуже их всех!
   По наивности, я предполагал, что в Союзе пробуду недолго: месяц отпуска и пару месяцев понадобится для оформления командировочных документов.
  
   Глава 1. В Ясенево
  
   На самом деле оказалось несколько иначе. По законам органов внешней разведки, перед "длинной" командировкой за границу сотруднику полагалось пройти минимум полугодовую специализацию по данной стране. То, что я уже был в Афганистане два раза, в расчет не принималось. Да и короткие командировки на матерых разведчиков впечатления не производили. Здесь свои правила. Многие наши ребята, успевшие повоевать в составе отрядов "Каскад" и "Омега", к тому времени уже работали за рубежом, и не только в горячих точках, но и в резидентурах КГБ в некоторых престижных странах. Им в свое время повезло. Теперь повезло и мне.
   А посему пора бы остепениться. По крайней мере, так считали невыездные друзья. Мои рассуждения относительно высокой степени риска предстоящей командировки завистливыми коллегами всерьез не воспринимались:
   -- А кто тебя заставляет рисковать? -- искренне недоумевали они и вертели пальцем у виска.
   У меня было еще одно, вполне серьезное основание опасаться предстоящей командировки: когда-то в отрочестве, начитавшись книг, я бредил приключениями. Будущее взрослое существование не оставляло никаких иллюзий на этот счет. И тогда, в состоянии сильной душевной тоски, я взмолился к Всевышнему с просьбой дать мне пусть короткую, но полную опасностей и приключений жизнь! 35 лет, пожалуй, достаточно. И вот в 1987 году мне исполнилось 35. А впереди очередная командировка на войну. Поневоле станешь суеверным, хотя в предыдущих я ничего не боялся. Если моя юношеская просьба была услышана, жить, наверное, оставалось максимум год. С другой стороны, лучше уж погибнуть в бою, чем встретиться с безносой после какого-нибудь гриппа.
   Специализацию в разведцентре кроме меня проходили еще несколько офицеров из региональных Управлений КГБ. Сотрудники отдела, к которым нас прикрепили, были весьма рады, если их не отрывали от основной работы. Выделив свободную комнату, они сунули нам ключи от огромных железных шкафов:
   -- Здесь лежат литерные дела по Афганистану. Изучайте.
   В томах мы нашли много интересного, здесь хранились и наши отчеты по предыдущим командировкам, и сообщения закордонных резидентур, и материалы радиоперехватов.
   Мои коллеги стажеры собирались в Афган первый раз, поэтому я стал для них ценным источником информации.
   Как-то удалось разыграть своеобразный спектакль. Один подполковник интеллигентной наружности поинтересовался, что делать с пленными душманами: отправлять в тюрьму или отпускать?
   -- Резать! -- сурово оборвал его я.
   -- Как резать?! -- взбледнул он.
   -- Показываю, как это делается.
   Посадив "интеллигента" на стул, становлюсь сзади, завожу ему руки за спину. Затем втыкаю два пальца ему в ноздри и откинув голову, начинаю водить расческой по кадыку. Окружающие ребята, смекнув в чем дело, невозмутимо щупают шею "жертвы", задают вопросы,
   Через полгода, уже будучи в Афганистане, мы случайно оказались с "интеллигентом" за одним столом. Раздобревший и вполне довольный жизнью коллега со смехом вспоминал, что после того памятного случая он всю ночь не спал, а наутро чуть было не накатал рапорт об увольнении из органов. К счастью, в гостинице ему встретился бывалый афганец, сумевший снять стресс.
   С "интеллигентом" мы расстались друзьями.
   Прилетев в Кабул, я вдруг узнаю, что по распределению направлен работать в провинцию Фарах! А как же моя школа спецназа в Пагмане?
   Руководство 5-го отдела Представительства КГБ тут же связывается по телефону с начальником отдела кадров, и меня оставляют в Кабуле. Оказывается, один из полковников, с которым проходил стажировку в разведцентре, по блату решил меня взять с собой.
   Он сулил мне через полгода досрочное звание подполковника, а еще через годик -- третью звезду на погоны. Заманчиво, черт возьми! Но школа -- дороже.
   Несколько дней я осваиваюсь в новой должности старшего опера. Должностная вилка соответствует воинскому званию майор -- подполковник (в провинции была бы подполковник -- полковник). Дипломатический ранг -- 2-й секретарь Посольства. А ведь летел я в Кабул с визами, в которых значилось, что я слесарь-теплотехник. Вот это карьера: за сутки из слесаря до 2-го секретаря Посольства!
   По статусу мне полагалась 3-х комнатная квартира и служебная "Волга". Я выбираю "УАЗ-469". Получаю квартиру, и вскоре ко мне прилетает супруга.
   Коллеги, с которыми мы служили в "Вымпеле" и приехали вместе в Афганистан, пытаются выведать, каким образом я вдруг оказался на ступень выше их по должности? Я совершенно искренне рассказываю о протекции некоей "волосатой руки".
   Потом я извинился перед несостоявшимся шефом из Фараха и, как мог, отблагодарил за протекцию, угостив домашним бешбармаком. Дай бог, свидимся еще.
  
   Глава 2. Школа головорезов
  
   До моего приезда школа уже функционировала. Преподаватели читали курсантам лекции, подготовленные в Союзе, и переведенные на язык дари. Полевые занятия отличались от классных тем, что лекции читались на свежем воздухе. Когда предмет исчерпывался, переходили к анекдотам.
   Преподавателей десять человек: шесть полковников и четыре подполковника. Знакомимся. Один из полковников -- авиатор. Прекрасно, прикидываю я, он будет преподавать топографию. Однако авиатор тушуется и сообщает, что служил в тыловых подразделениях ВВС. Полковник-артиллерист тоже тыловик, не имевший дела с пушками и минометами. Все подполковники тоже оказываются тыловиками, к тому же плохо понимающими по-русски! Вот это да!
   Курсанты школы спецназа -- военнослужащие оперативных батальонов, собранные с бору по сосенке из всех провинций, многие неграмотны. Как выпутаться из этого положения? У меня нет времени учить отдельно господ офицеров. Значит, придется учить офицеров вместе с курсантами. Но как заставить аксакалов ходить на полевые, не уязвив при этом их гордость? Двое из них выпускники старой доброй английской школы: чопорные такие. Один заканчивал нашу Академию имени Куйбышева.
   После представления преподавателям, я, скромно потупив взор, начинаю:
   -- Отцы, по сравнению с вами, я всего лишь майор, без достаточного педагогического стажа. Поэтому очень волнуюсь. Завтра первая установочная лекция у курсантов нового набора. Прошу присутствовать на лекции и фиксировать мои ошибки, чтобы потом вместе разобрать их на педсовете.
   Аксакалы важно соглашаются.
   На следующий день в классе собрались курсанты. Их еще не успели переодеть в военную форму. Разношерстная компания, кто в чалме, кто в тюбетейке. Все патлатые, бородатые, в резиновых галошах на босу ногу. Сто пятьдесят пар глаз с любопытством уставились на меня. Внимательно вглядываюсь в них. Выражения, в основном, враждебно-презрительное. Дело в том, что большинство курсантов пуштуны, а я -- похожий на хазарейца "монголоид". Это примерно так же, как если бы в южных американских штатах собрали белых курсантов и приставили к ним чернокожего преподавателя.
   Аксакалы надувают щеки в первом ряду. Все как один с блокнотами и карандашами, готовые фиксировать мои ошибки.
   Поднимаю курсанта с нахальными глазами:
   -- Сколько лет воюешь?
   -- Четыре года.
   -- Сколько боевых операций?
   -- Сто семьдесят две.
   Спрашиваю другого. Ответ -- шесть лет стажа, двести пятьдесят операций. Поднимаю молодого бойца: два года боевого стажа, сорок три операции.
   Представляюсь:
   -- У меня один год боевого стажа и всего четыре операции.
   Гробовая тишина. Курсанты переваривают услышанное. Затем один из них подает робкий голос:
   -- Но зато у вас, наверное, были очень крутые операции?
   -- Нет, три операции безрезультатные, а на четвертой мы взяли трофеи: пять ишаков! Вон сидит сержант, он не даст соврать (К занятиям я привлек лейтенанта и сержанта, которых знал по предыдущей командировке как опытных бойцов-разведчиков).
   Народ хохочет.
   -- Поэтому, ребята, скорее всего, вы должны меня учить, а не я вас. Однако я знаю тактику специальных подразделений многих армий мира. Думаю, что будем полезны друг другу.
   Курсанты соглашаются. Кажется, психологический контакт с ними установлен. Далее начинаю рассказывать об особенностях аналогичных подразделений США, Пакистана, Ирана.
   Первые пятнадцать минут мои преподаватели усиленно корпят над своими блокнотами, затем перестают писать. Сидят и слушают, разинув рты.
   В перерыве ко мне подходят курсанты-узбеки, покровительственно хлопают по плечу, дескать, не робей, парень! Мы тебя в обиду не дадим. Ты нам понравился.
   -- Ладно, мы еще посмотрим, как вы у меня запоете через пару-тройку дней, -- думаю я про себя.
   Захожу в комнату преподавателей. Мои полковники уже посовещались и встречают меня смехом:
   -- Товарищ Бек, ловко же ты нас провел! Но мы не в обиде. Иначе ты не собрал бы нас вместе. Лекция была прекрасной. За час мы узнали столько интересного! Будем посещать все занятия.
   На другой день курсанты, уже подстриженные, помытые, побритые и переодетые в военную форму, таращат на меня удивленные глаза: офицеры оперативного полка успели вправить им мозги, просветив относительно наших "художеств" 1983-86 годов.
  
   Ночные стрельбы
   Тема занятий -- действия группы специального назначения в ночных условиях. На территории оперативного полка организуем засаду. На дороге ставим управляемые по проводам мины. За неимением других используем противотанковые. Они по пехоте работают тоже неплохо, особенно, если разместить через каждые 20 шагов. Десять мин -- на двести метров. Аналогичную засаду курсанты уже отрабатывали в дневное время. Теперь в темноте они копошатся на дороге, наощупь вяжут взрывные сети, о чем-то спорят и переругиваются. Слева, справа и сзади их работу охраняют дозоры. Наконец все готово. Бойцы занимают позиции в 20-30 метрах от установленных мин. Я объясняю: сейчас по дороге пройдет колонна "духов". Мы должны пропустить их головной дозор и врезать по ядру минами, затем добить остальных сосредоточенным огнем. Мой автомат с ночным прицелом снаряжен трассирующими пулями, у курсантов -- обычные патроны. Курсанты залегли в арыке и не высовываются, поскольку у противника тоже могут быть ночные бинокли. Сигнал к подрыву мин -- три короткие очереди трассерами в небо. Почему в небо, а не в "духов"? Дело в том, что на предыдущем занятии первая же наша пуля перебила провод управления: мины не взорвались. А если бы это произошло в боевой обстановке? Далее я буду давать целеуказание, а их задача одновременно бить короткими очередями в то место, куда попадают мои трассеры.
   Начали! Взрыв! Я даю короткую очередь в сторону "головного дозора противника". Боже мой, что тут началось! Шквальный ливень из всех стволов! Никакой речи об управлении огнем! Противоположные склоны гор мерцают вспышками. Это стальные сердечники наших пуль высекают искры из камней. Очень напоминает ответный "духовский" огонь. Курсанты, войдя в раж, лупят по ним! С дальнего поста безопасности в нашу сторону потянулась светящаяся цепочка крупнокалиберных пуль из ДШК.
   -- Стоп, ребята!
   Однако стрельба прекратилась не сразу. Мы умудрились выпустить весь боекомплект! Ближний пост безопасности материт нас по-русски, затем переходят на афганский. Сержант-инструктор отвечает им тем же и обещает добавить из АГС-17 и миномета, если они не прекратят стрельбу. Пусть лучше спрячутся поглубже, а мы еще немного постреляем. Просит передать по телефону наши пожелания дальнему посту.
   Раздаю курсантам по одной пачке патронов: стрелять только одиночными! Я даю целеуказание, а они должны выпустить в ту сторону одну, повторяю, одну пулю!
   Ночные стрельбы продолжаются, лишь меняются учебными местами группы. Курсантам это скоро надоедает. Они желают чего-нибудь поэффектнее. Хорошо, сейчас они получат то, о чем мечтают. Под занавес, выстраиваю в шеренгу всех курсантов и раздаю каждому по пачке трассирующих.
   -- Ур! -- что по-афгански означает "огонь!" -- и сто пятьдесят автоматов изрыгают море огня. Огненные струи отражаются от склонов гор и врываются в небо мириадами малиновых звезд. Светло словно днем! Представляю, что подумали пагманские моджахеды, увидев такой фейерверк у себя под боком.
  
   "Тропа смерти"
   Два офицера исчезли из расположения части и появились только на следующее утро. От них разит перегаром. Руководство школы собирается примерно наказать их. Провинившиеся стоят перед нами, потупив взоры, а за дверями волнуются их подчиненные. Мне хорошо понятно состояние ребят. Принимаю решение: Пропущенное вчера занятие они должны отработать. Ничего страшного. Здесь не пансион благородных девиц, а школа головорезов.
   Вызываю инструктора-сержанта:
   -- Какую тему отрабатывали вчера?
   -- Разминирование.
   -- Подготовь противопехотные и противотанковые мины, а также гранаты Ф-1. Все должны быть боевыми с настоящими боевыми запалами.
   Пока я объясняю перед строем курсантов суть задачи, провинившиеся офицеры с плохо скрываемым страхом наблюдают, как сержант вставляет в мины запалы.
   -- Сейчас сержант уйдет по этой тропинке вглубь "зеленки" и установит мины. Вы должны пройти по тропе, обнаружить и обезвредить их. Все ясно?
   "Штрафники" понимают, что либо выполнят задание, либо подорвутся.
   Незаметно для других вынув из мин боевые запалы и вставив в гранаты учебные, сержант уходит. Через пятнадцать минут он возвращается. Вокруг провинившихся столпились подчиненные, рассказывая о способах разминирования. Однако с похмелья ребята, похоже, соображают туго. Я покуриваю в сторонке.
   Запускаю на "тропу смерти" первого. Он в полной боевой форме, при оружии, потому что в "зеленке" можно столкнуться с настоящими моджахедами. Я следую за ним на расстоянии вытянутой руки. Его подчиненные крадутся вслед, на расстоянии 15-20 метров, охватывая нас полукольцом, готовые упасть на землю в случае взрыва. Ребята сильно переживают за командира.
   "Штрафник" увидел взрыхленный участок и вопросительно смотрит на меня.
   -- Здесь мина?
   Я пожимаю плечами:
   -- Не знаю.
   Парнишка усиленно соображает. Капли пота градом льются со лба. "Суфлеры" из кустов шепотом что-то подсказывают. "Штрафник" вынимает автоматный шомпол и тычет в землю: что-то твердое и круглое. Разгребает руками землю. Действительно: противопехотная мина ПМН. Собирается вытащить ее. Из кустов раздается отчаянный вопль:
   -- Не смей! Под ней может быть граната!!!
   В адрес "суфлера" я посылаю яростный трехэтажный мат, приказываю всем залечь.
   "Штрафник" ножом роет ямку возле мины и лезет рукой под нее. Глаза округляются:
   -- Здесь граната! Что делать?!
   -- Не знаю.
   Парнишка думает. Ему тяжело. Потом как-то обреченно и зло шипит на меня:
   -- Учитель, уйди...
   -- Ну уж нет. Если ты подорвешься, меня ждет трибунал. Так что лучше вместе.
   Выждав еще немного, начинаю подсказывать. Граната оказывается у него в руке. Она без кольца. Я отстегиваю из-под воротника большую булавку и вставляю вместо чеки. Забираю у него "Эфку" и, отвинчивая запал, хвалю его. Идем дальше. Теперь ему предстоит обнаружить и обезвредить противотанковую мину. С грехом пополам он справляется и с этой задачей. Запускаю на тропу второго "штрафника". Все повторяется снова. Только ему попалась противотанковая мина, поставленная на неизвлекаемость, с которой он так и не сумел справиться. Ничего страшного, мину обозначили и оставили в покое.
   Занятия закончились благополучно. Выстраиваю курсантов и даю команду проштрафившимся выйти из строя. Оба трезвы как стеклышки! Объявляю им благодарность и ставлю по "пятерке". Затем демонстрирую мины, в которых отсутствуют запалы и гранаты с учебными! Немая сцена, а затем дикий хохот! Я приношу офицерам свои извинения за шутку. Кажется, они не обиделись и смеются вместе со всеми.
  
   Штурм
   На плотине Пагманского водохранилища -- разграбленное и загаженное, но вполне целое двухэтажное административное здание. Над зданием, на двух сопках, расположилась советская сторожевая застава. Командир -- старший лейтенант Сашок, мой друг и ангел-хранитель. Под прикрытием его гаубиц и танковых пушек я чувствую себя спокойно, когда провожу занятия. У Саши свои проблемы: ему нужно вырыть хранилище для артснарядов и построить баню. Сопки каменисты и солдаты сильно мучаются, махая кайлом. Я легко решаю его проблему кумулятивными зарядами: через два дня глубокая яма готова. Внизу, под сопками, ржавеют останки нескольких единиц бронетехники. Удлиненными кумулятивными зарядами курсанты режут броню БМП на плиты. Саша использует их для бани.
   Провожу с курсантами занятие по теме "штурм зданий и сооружений". В качестве объекта атаки выбираю здание на плотине. Показываю на него:
   -- Там -- душманы. Сколько их, и чем вооружены -- неизвестно. Наша задача взять этот дом. Атаковать придется в лоб, поскольку все вокруг заминировано.
   Задаю вопрос, кто из курсантов хорошо стреляет? Несколько человек поднимают руки. Ладно, сейчас проверим. Разбиваю их на пары. Задача простая: один курсант бежит к зданию, другой прикрывает его огнем, стреляя поверх головы по окнам. Поэтому, если кого-либо зацепит пуля, будет виноват близкий друг. Желающих пострелять не оказалось. Хорошо, тогда прикрывать их буду я сам, а пары пусть бегут к дому. После этого бросают в окно гранату, помогают друг другу забраться туда, поднимаются на второй этаж, спускаются и бегут обратно ко мне.
   -- Ясно?
   Снимаю с СВД оптический прицел, снаряжаю магазин трассирующими патронами. Прислонившись плечом к перилам ограды, даю команду:
   -- Вперед!
   Два курсанта, пригибаясь, бегут к дому. Трассеры пролетают примерно в метре от их голов. Они ежатся и втягивают головы в плечи. Позже, делясь впечатлениями, они говорили, что гораздо страшнее бежать навстречу пулям.
   На следующий день, с другой группой отрабатываем ту же тему. Только на этот раз я использую БТР. Пулемет ПКТ наведен в окно, стопоры башни закреплены. Боковой люк открыт. По команде, двое курсантов бегут к дому. Пулемет короткими очередями бьет над их головами. Я кидаю вслед бегущим гранату РГД-5. Черт возьми! Курсанты бегут медленно, а граната катится все ближе и ближе к ним! Взрыв! Курсанты дружно падают на землю и оглядываются. Вперед, орлы!
   Советские солдаты с горки с любопытством следят за тем, как советник расстреливает афганцев. Потом очень резво исчезают. Оказывается, наши пули из ПКТ насквозь пробили три кирпичные стены здания и начали рикошетить от скалы в их сторону.
   Закончили штурмовать здание. Теперь новая задача. Группа занимает оборону в этом же доме. С учетом предыдущего занятия, придумываем различные хитроумные сюрпризы для атакующей стороны: натягиваем веревки в темных коридорах, чтобы противник спотыкался об них, готовим гранаты на веревках и черпаки на длинной рукояти для забрасывания гранат в соседние окна. Выбираем стрелковые позиции. Под занавес ведем "огневой бой" с несуществующей атакующей стороной, кидаем гранаты в соседние комнаты, применяем дымовые шашки и сигнальные мины для психологического воздействия на противника, "прорвавшегося" в комнаты нижнего этажа.
  
   Налет
   Каждое тактическое занятие обязательно кончается стрельбами и взрывами. Одна и та же тема иногда отрабатывается несколько раз, в разных местах. Например, "налет". Перед нами -- громадная крепость. В ней полторы сотни вооруженных до зубов моджахедов. Нас -- 12 человек, получивших приказ взять эту крепость. Ребята долго ломают голову над задачей. Наконец, приходим к единодушному мнению -- вызвать авиацию и атаковать крепость после бомбардировки. Все просто. Нужно только научиться наводить самолеты на цель. Теперь -- та же задача, но в усложненном варианте: бомбить нельзя. В крепости под охраной моджахедов сам лидер моджахедов Гульбеддин Хекматияр! Мы должны взять его живым, чтобы судить народным судом.
   Перебрав десятка полтора вариантов, курсанты выдыхаются. Спрашиваю:
   -- А вообще, существует ли решение?
   Один из них поднимает руку:
   -- Раз вы спрашиваете, значит существует. Подскажите нам.
   -- Ребята, сам не знаю, что делать в данной ситуации, -- признаюсь им откровенно.
   Секундное замешательство, затем хохот! Начинаем думать вместе. Наконец решение найдено. Теперь предстоит распределить роли, организовать взаимодействие. Затем опробовать боевые средства. На это уходит много времени. В конце концов, -- штурм!
   Чтобы психологически сломить противника, решаем забросить во двор крепости через стену противотанковую мину, привязанную к длинному шесту. Подрыв мины будет осуществлен гранатным запалом с детонирующим шнуром. Со мной вызываются два добровольца. Остальные курсанты наблюдают со стороны. Я выдергиваю кольцо запала, мина на шесте летит через стену. Четыре секунды и страшный взрыв! Если бы во дворе находились люди, да еще ночью, в течение нескольких минут никто не смог бы прийти в себя. Теперь задача штурмовой группы быстро перелезть через стену и отыскать объект среди множества оглохших "духов". Для этого пригодится фонарик, привязанный к цевью автомата и примкнутый штык. Стрелять нельзя. Стрельба быстро приведет в чувство моджахедов. Осветив на мгновение "духа" и убедившись, что тот не представляет интереса, боец, выключив свет, прикалывает жертву штыком. Фонарик тоже может пригодиться, если все же начнется стрельба: пули на расстоянии 10-15 метров будут ложиться в пятно света.
  
   Гонки по вертикали
   Не так уж сложно лазить по стенам, для этого достаточно иметь минимум знаний и немного тренировки. Привожу группу курсантов к невысокой каменной стене, полутораметровой высоты. Разбившись на пары, они должны, помогая друг другу, перелезть через нее. Подтрунивая над собой и другими, они легко справляются с этим препятствием. Теперь их ждет трехметровая стена. Один из курсантов вздыхает:
   -- Слава богу, что не пятиметровая.
   Успокаиваю его:
   -- Все худшее -- впереди.
   Трехметровую стену они берут, после объяснения, как надо использовать подручные средства. Правда, здесь вдвоем уже не справиться. Работают втроем. Два бойца строят лесенку, используя автоматы. Один автомат они берут с двух концов и держат в опущенных руках, второй -- на плечах. Третий боец взбирается на первую "ступеньку", затем на "вторую". Высвободившийся автомат ребята поднимают на вытянутых руках вверх. Образуется третья ступенька. С нее боец уже может дотянуться до гребня стены. Забравшись на стену, он опускает вниз ремень, по которому забираются на стену остальные. Несколько тренировок делают трехметровую стену не слишком трудным препятствием. Подходим к пятиметровой стене. Здесь приходится попотеть. Впятером выстраиваем трехэтажную пирамиду. Через некоторое время эта задача также освоена. Организуем соревнования: гонки "пятерок" по вертикали. Под возбужденные крики болельщиков, две команды штурмуют стену. Главное здесь -- закинуть побыстрее одного из бойцов на стену. Сцепив вместе ремнями два автомата, он опускает один из них вниз. Можно использовать и чалму.
   На следующий день штурмуем глинобитную стену. Зацепиться не за что. Ребята в затруднении. Тогда беру СВД и всаживаю пули в стену строчкой снизу вверх. Затем втыкаю в отверстия штыри от маскировочной сети и лезу по ним. Курсанты разочарованы. Они хотели провернуть операцию бесшумно, а тут -- стрельба. Объясняю, что для бесшумного лазанья по стенам нужно заранее готовиться, а во время боя сойдет и так.
   Через пару лет, уже в Союзе, на полигоне дивизии ВВ имени Дзержинского, я показывал способы лазания по стенам слушателям спецкурсов КГБ. На глазах изумленных солдат группы "Витязь" ребята без всяких подручных средств забрались на третий этаж. Могли бы и выше, но тут уже я запаниковал. Правда, окна дома были без стекол. Чтобы лазить по застекленным окнам, нужно иметь несколько штопоров для открывания винных бутылок: они вкручиваются в деревянные рамы наподобие альпинистских ледовых буров. Единственный недостаток этого приема заключается в том, что наши здоровенные парни из группы захвата в полном боевом снаряжении весят более ста килограммов. Под их весом гнутся даже автоматы, а винные штопоры могут сломаться. Поэтому нужны специальные, прочные штопоры.
  
   По методу дяди Феди
   Преподаватель КУОСа Быстряков однажды на занятиях с серьезным видом спросил:
   -- Знаете, чью Золотую звезду носит Командующий ВДВ Маргелов?
   -- Неужели вашу, Федор Степанович?
   Федор Степанович скромно потупился:
   -- Под Одессой было дело. Заблудился Маргелов со всем своим войском. Ну, тут я случайно подвернулся (а я немного разбирался в топографии) и вовремя вывел его часть в место назначения. Избежал он расстрела. Подписал на меня представление на Героя. А когда пришла награда, оставил себе. Правда, налил стакан, обнял за плечи: -- Федя, ты молодой, способный. Успеешь еще заработать свою Звезду. А мне она ох как нужна!
   Между прочим, в тех краях еще в Гражданскую заблудился матрос Железняк, который шел на Одессу, а вышел к Херсону. В результате чего там его и ухлопали. Так что, ребятишки, учите топографию!
   Через несколько лет, работая преподавателем КУОСа, я тоже задал своим слушателям вопрос:
   -- Знаете, чью Золотую звезду носит Командующий 40-й Армией Громов?
   -- Неужели Вашу, Эркебек Сагынбекович?
   Я скромно потупился. А дело было так. В апреле 1988 года поехал в аушевский 180-й полк клянчить излишки боеприпасов. 40-я Армия уходила в Союз, а нас, советников, ожидали трудные времена. Руслан Султанович лежал в те дни с очередным тяжелым ранением в госпитале. Исполнявший обязанности командира части подполковник встретил меня как родного, и с ходу предложил забрать у них все трофеи, поскольку поступила команда все это добро уничтожить. [Здесь автор, видимо, ошибся в дате - может быть, имеется в виду 1987 год, т.к. Аушев был ранен в октябре 86-го, во время операции "Гранит" - вывод шести полков в Термез. В 85-87 гг. Аушев был начальником штаба 180-го полка 108 мсд, в 88-м он служил в ДальВО. В апреле 87-го командиром уже полгода был п/п-к Прудников Виктор Федорович, закончивший службу в СА в конце 90-х в должности горвоенкома небезызвестного Волгодонска. - Редактор]
   Целые горы душманских ракет, снарядов и мин мокли под дождем. На некоторых ящиках увидел желтые полосы и символы, означающие химические отравляющие вещества одной из стран НАТО. Когда я обратил внимание офицеров на это, комполка побледнел и вызвал начхима. Свистящим шепотом, не сулящим хорошего, он ткнул пальцем в ящики:
   -- Что это?
   -- Химия, товарищ полковник!
   -- Я сам вижу что химия. Как эти боеприпасы здесь оказались?
   -- Не могу знать. Трофеи находятся в ведении начальника службы РАВ. В моей службе все в порядке!
   О-о! как красиво выражался комполка! Это был шедевр народного непечатного творчества!
   Если бы не затяжные дожди, боеприпасы должны были взорвать неделю назад. Облако газов неминуемо накрыло бы весь штаб 40-й армии. Командующий Громов, если бы не траванулся, пошел бы под трибунал. Во всяком случае, Золотой звезды ему бы не видать. К сожалению, он не знает, что я его спас. К великой радости подполковника я вывез оттуда четыре большегрузных КРАЗа боеприпасов, а он обещал еще ящик водки сверху за то, что избавил от этой напасти. Так что, мужики, изучайте маркировку иностранных боеприпасов!
  
   Трофеи
   Используя старые связи, потихоньку прибираю к рукам склады 5-го Управления МГБ (бывший ХАД). Генерал Сыдык отдает своим подчиненным распоряжение:
   -- Товарищу Беку открывать любой склад и выдавать любое оружие, когда ему понадобится!
   Начальник отдела вооружений 5-го Управления пытается возразить, что для этого требуется документ с двумя подписями: афганского Министра безопасности и Руководителя Представительства КГБ.
   Сыдык повышает голос:
   -- А я тебе что, разве не начальник?
   Афганец тушуется.
   Узнав о том, что я влез в афганские склады, начальство нагружает на меня еще одну обязанность: я буду ответственным за них с советской стороны. Теперь буду принимать транспорты с оружием, и контролировать расход стволов, боеприпасов и взрывчатых веществ. Ко мне тут же потянулись советники КГБ: каждый пытается выклянчить неучтенный пистолетик для дражайшей супруги, чтобы она не боялась гулять по дуканам. В кругу друзей теперь могу побахвалиться, что мог бы стать самым крупным торговцем оружием в Центральной Азии. Жаль, что приходится раздавать десятки стволов бесплатно.
   Стволы хранятся в подвалах 5-го Управления МГБ, взрывоопасные предметы на территории оперативного полка в Пагмане, в закопанных двадцатитонных контейнерах. Трофейные ракеты и мины предварительно в течение недели выдерживаем в окопах и лишь после этого переносим в контейнеры. Это нужно на всякий случай: вдруг моджахеды подсунут нам "адскую машину"?
   В Кабул приехали два очкарика из научно-технической разведки ПГУ. По этому поводу собрали аппарат советников 5-го отдела Представительства КГБ. Гости читают лекцию об изделиях, интересующих военно-промышленный комплекс. Перечень огромен: здесь и противотанковые снаряды, и зенитные ракеты, и даже аккумуляторные батарейки. Я потихоньку выхожу из комнаты и возвращаюсь обратно с небольшой коробочкой. В ней дюжина "таблеток", аккумуляторных батареек американского производства. Дарю коробочку очкарикам.
   После лекции получаю втык от начальника: он считает, что такие подарки следует оформлять документально. Теперь ребята будут поощрены, а мы останемся ни с чем. Я возражаю, что трофеи мне достаются бесплатно, а потому их не жалко. Этого добра у меня навалом. Между прочим, я припрятал трофейные мины к 82 мм миномету, снаряженные химическими отравляющими веществами. Если кто-то желает награды, могу подарить. Начальство долго думает. В конце концов, чувство осторожности берет верх: никто не хочет связываться с химией.
   Через несколько дней к нам в Представительство забрел еще один охотник за трофеями, на этот раз из "соседнего ведомства" -- ГРУ. Знакомимся. Рекомендую ему сначала нашить потайные карманы в куртке и везу в Пагман. Открываем контейнеры. Пока отвлекаю внимание заведующего складом, коллега из ГРУ набивает карманы. Потяжелевший и очень довольный подполковник с трудом забирается в машину. По дороге в Кабул он задает вопрос, не попадались ли мне американские ПЗРК "Стингер"?
   Я прикидываюсь "чайником":
   -- "Стингер" -- это с такими решетками сверху, что ли? У меня их было две штуки, -- невинно разыгрываю его.
   У военного разведчика перехватило дыхание:
   -- Где они?!
   -- Подарил ребятам из научно-технической разведки.
   -- Если еще попадется, отдашь мне? -- начинает заискивать коллега.
   -- Естественно, -- великодушно соглашаюсь я.
   Дело в том, что Командование 40-й Армии за "Стингер" обещало "Золотую звезду" Героя. А тут подполковнику ГРУ удача сама лезет в руки -- "лох" из КГБ налево и направо раздает бесценные трофеи!
   Военному разведчику не повезло: вскоре два "Стингера" были взяты вертолетчиками и "Золотые звезды" достались им. Подполковник сразу позабыл к нам дорогу. Жаль, конечно, поскольку он наобещал мне и круглосуточный пропуск в женский модуль 40-й Армии и дешевые шмотки в "чековых" магазинах.
   А трофейные "Стингеры" попали с помощью Советской разведки в Иран. В средствах массовой информации промелькнуло сообщение о том, что американский вертолет в Персидском заливе был обстрелян иранским быстроходным катером. Янки вызвали подмогу, разметелили басурман и обнаружили в катере свой родной "Стингер". Вот было шуму!
  
   Чрезвычайные происшествия и несчастные случаи
   По мере возрастания нагрузок в Пагманской школе, росло и количество несчастных случаев. Впрочем, без смертельных исходов. Несколько раз доставалось и мне самому. Главная причина "ЧП" состояла в том, что мы пользовались исключительно трофейными боеприпасами, зачастую подпорченными в сырых душманских ямах (других мне просто не давали).
   Так, каждая третья или четвертая мина к 82-мм миномету не стреляла. Представьте себе, в какую нервотрепку превращалось извлечение мины из ствола? Неприятности доставляли и выстрелы к китайскому гранатомету РПГ-2. Их вышибные заряды, снаряженные черным дымным порохом, имели скверное свойство отсыревать. А потому дважды вместо выстрела происходило медленное горение пороха, и гранаты, вылетев из ствола, падали в нескольких метрах от стрелка. Одна, слава богу, не взорвалась. А другая, рванув, посекла осколками троих, в том числе и меня самого. Этот случай произошел во время второй командировки. На вилле, намыливаясь под душем, я обнаружил на своем теле множество мелких прыщей, которые почему-то царапали ладони. Пригляделся повнимательнее -- мелкие осколки. Пришлось выковыривать иголкой. Сосед по койке Александр Иванович, увидев мой обмазанный зеленкой живот, встревожился:
   -- Иди к врачу, может начаться сепсис!
   -- Ага, врач доложит начальству, мне устроят нахлобучку и запретят работать.
   Крупный осколок я обнаружил в кожаном портмоне, находившемся в кармане брюк: он застрял, не пробив толстую пачку денег -- "афгани". Если бы осколок попал на ширину ладони правее, -- дело кончилось бы печально. По этому поводу советник Виталий на следующий день травил свежий анекдот:
   -- Возвращается Бек из командировки, навстречу радостная супруга, спрашивает, какой подарок привез из Афганистана? А грустный Бек вынимает из кармана засушенное мужское естество на веревочке.
   Другая причина несчастных случаев состояла в том, что в школе спецназа я все же готовил "расходный материал". Нужды фронта требовали большого количества квалифицированных бойцов. Они не должны бояться близких взрывов и свиста пуль. В качестве примера могу сравнить результативность работы двух преподавателей, присланных из Москвы: за полгода мой коллега, готовивший пиротехников для спецлаборатории, выпустил десять афганцев. У меня за тот же период обучилось более сотни спецназовцев. Но это не значит, что их подготовка была хуже. Наблюдательные афганцы сделали вывод: взрывов боятся либо абсолютно несведующие люди, либо профессионалы, знающие много. Мои ученики, получается, занимали промежуточную ступень ничего не боящихся полупрофессионалов.
   Чего только не случалось во время занятий. Однажды выстрелили себе под ноги из АГС-17, другой раз тяжелая трофейная мина 82-мм миномета упала в двадцати метрах от стрелявших. Курсант по ошибке вместо штатного вышибного патрона снарядил мину патроном охотничьего ружья 12-го калибра.
   Кошмарный эпизод произошел, когда в руках афганца сработала выпрыгивающая мина ОЗМ-72! Если бы она взорвалась, две тысячи шариков превратили бы нас в фарш! К счастью мина была без капсюля-детонатора, поэтому она просто взвилась в воздух метров на двадцать и, слегка задев по касательной афганца по лбу, отправила его в глубокий нокаут, а мы, все вокруг сидящие, на несколько секунд впали в оцепенение.
   Курсанты довольно часто получали царапины, бросая стоя ручные гранаты РГД-5 и РКГ-3м. Было два подрыва, когда подбирали на полигоне неразорвавшиеся боеприпасы. Главное на полигоне -- беречь глаза, нужно носить защитные очки.
   Один неприятный случай запомнился особо. Я проводил занятия по ручным гранатам с группой сотрудников спецлаборатории 5-го УМГБ. У меня этих трофейных гранат уйма. Все гранаты я условно делю на два класса по типу взрывателя: мгновенного действия и с замедлителем, срабатывающие через несколько секунд после броска. К первому типу относятся наша противотанковая РКГ-3, еще одна кумулятивная с парашютиком, с пластиковым корпусом в форме пол-литровой бутылки, то ли китайского, то ли пакистанского производства, наши противопехотные РГО и РГН, а также оборонительная граната совершенно кошмарной конструкции, египетского производства. Она цилиндрической формы, с эмалированным корпусом, обмотанная посередине тонкой эластичной металлической лентой. Проткнута насквозь штырем-чекой, кольцо чеки имеет свинцовую пломбу. Когда, выдернув чеку, бросаешь гранату, в полете эластичная пружина разматывается и отлетает от корпуса. При касании гранаты о поверхность, происходит взрыв. Самое ужасное в том, что под ее корпусом таятся зубчатые металлические шестеренки, дробящиеся при взрыве на множество фрагментов, размером с ноготь мизинца.
   Ко второму классу я причисляю наши родные Ф-1, РГД-5, РГ-42, с запалами УЗРГМ, аналогичные им английские, американские и бельгийские. Туда же отношу немецкие с длинной деревянной рукоятью и американские М-46 с терочными воспламенителями.
   Так вот, рассказал афганским товарищам устройство гранат, правила обращения с ними и вывел на полигон. Объясняю, что с гранатами мгновенного действия следует обращаться осторожно, бросать высоко и далеко, и сразу же прятаться. С гранатами второго класса можно особенно не церемониться, например даже Ф-1 не кидать, а просто опускать за дувал. Один балбес все перепутал, и египетскую гранату мгновенного действия бросил недалеко. Она упала в жидкую грязь и не взорвалась, потому что пружина не успела размотаться до конца. Я предупредил дежурного офицера о несработавшей гранате и поручил сержанту уничтожить ее накладным зарядом. Он этого не сделал. После обеда афганский лейтенант пошел в те края по нужде и, увидев интересную игрушку, подобрал ее. Щелкнув, отскочила пружина. Он отбросил ее в сторону. Взрыв! Как бритвой, ему оттяпало одну ногу по колено.
   С американской гранатой М-46 в 40-й Армии произошел более печальный случай. Один лейтенант-десантник решил, что раз у нее терочный воспламенитель, как у ракетницы, то она дымовая. Увидев в курилке солдат, решил подшутить, дернул шнурок и бросил в середину. Солдаты не шелохнулись. В результате десяток трупов. Офицер застрелился.
   У меня в среднем происходило один-два несчастных случая в месяц. В связи с этим, трудно описать свое психологическое состояние: скорее всего это можно назвать фатализмом. А что еще оставалось делать? Ведь никоим образом нельзя было показывать курсантам робость и страх. Инструктор должен быть абсолютно бесстрашным человеком. В конце концов, постепенно накапливается усталость, которую не снимает даже алкоголь. Начинаются нервные срывы, порою совершенно беспричинные.
  
   Экстрасенсорика
   Приехал в полк. Завтра занятия по специальной тактике, поэтому нужно подготовить учебное место. Мой УАЗик пылит вверх по склону горы. Ночью прошел дождь, но уже все подсохло. Сильный ветер замел дорогу. Мне это не нравится, потому что, когда едешь по накатанной колее, сразу заметишь взрыхленный участок или подозрительный бугорок. А тут ничего не видно. Помню, как на этой же дороге в 1984 году самосвал, возивший камень, поймал мину. Мы сидели на веранде штаба полка и пили чай, когда услышали взрыв. "Татра" наехала на мину левым передним колесом. Водителю-афганцу оторвало ногу.
   По мере того, как УАЗик забирается все выше, беспокойство возрастает. Страх перерос в панику! Стой!!! Бью по тормозам и выхожу из машины. Иду вперед, разгребая ногой пыль. Противотанковая мина! У меня шок. Это уже из области мистики. Каким образом я мог почувствовать ее?
   Позже, в начале 1990-х, довелось учиться на курсах экстрасенсов под руководством бывшего начальника сверхсекретной лаборатории КГБ по аномальным явлениям и спланировать одну интереснейшую операцию. Но об этом пока рано писать. Можно лишь обмолвиться, что вся эта чертовщина и НЛО -- отнюдь не досужие байки шизофреников, а имеют под собой реальную почву.
  
   Глава 3. Жена
  
   Моя зарплата составляла 22 тысячи афгани. За квартиру, которую снимал, платил 24 тысячи. Но эти деньги давало нам Представительство КГБ.
   Хозяин -- скромный инженер-афганец, был вынужден сдавать свою квартиру, чтобы прокормить две большие семьи, свою и погибшего брата. Сам ютился где-то за городом вместе с домочадцами. Каждый месяц он аккуратно появлялся у нас. Моя супруга угощала его, а на прощание вручала сверток, в котором лежала пара банок сгущенки, полкило сливочного масла и немного конфет. Хозяин страшно стеснялся. Но мы ссылались на восточное гостеприимство и на свои обычаи не выпускать из дома гостя без подарков детишкам. Вообще, каждый день у нас было много гостей -- коллег по работе, гражданских специалистов, афганских товарищей. Причем я часто вваливался домой на обед без предупреждения, прихватив несколько старых друзей. Чтобы не смущать афганцев, демонстративно не разувался и топал в пыльных ботинках по коврам. Супруга знала, что многие афганцы, по своей бедности, не носят носков. А после полигона, сами понимаете, какой аромат струился бы по комнате, если бы мы скинули кирзовые ботинки. В некоторых случаях, когда предполагалось долгое застолье, я разувался первым, снимая вместе с ботинками и носки, и шлепал в зал босиком. Через пару минут за мной следовали босые афганцы.
   Жили мы в обычной "хрущобе" с картонными дверями. В первую очередь жена наладила дружеские отношения с соседками-афганками, делилась с ними рецептами приготовления национальных блюд, справляла религиозные праздники. Это здорово выручало, так как о готовящихся диверсиях нас всегда предупреждали. Тем не менее, с первых же дней я проинструктировал жену по мерам безопасности и действиям в чрезвычайных ситуациях. На случай нападения террористов у Нади был автомат АКМ, а в каждой комнате хранилось по несколько ручных гранат. Мы провели с ней своеобразные учения и рассчитали, что даже если террористы внезапно вышибут дверь и ворвутся в квартиру, у нее всегда останется время дотянуться до автомата или ближайшей гранаты. Стрелять не обязательно прицельно: перегородки между комнатами и коридорами тонкие. Уперев АКМ в живот, следовало всадить первую очередь в стену с рассеиванием на уровне пояса, вторую очередь -- на уровне колена. А потом рвать кольцо гранаты и выкатывать ее в коридор. Вторую оставить для себя.
   Чтобы попрактиковаться в стрельбе, несколько раз вывозил ее с собой за город. Когда она, впервые взяв пистолет в руки, аккуратно всадила все восемь пуль из ПМ в ведро с дистанции 10 метров, у меня отвисла челюсть. Уважение афганцев она завоевала тем, что бросила стоя две гранаты РГД-5 и с явным удовольствием выпустила 6 магазинов из своего АКМ. Я сразу прикинул: пожалуй, она может помогать мне, когда придет черед готовить афганок-спецназовок.
  
   Глава 4. Кандагарский "принц"
  
   Обмывальщик трупов
   Как-то вечером пришел хозяин нашей квартиры. Пьем чай. Он рассказывает:
   -- Мой сосед по профессии обмывальщик трупов. Недавно за ним приехал "мерседес". Сосед собрал свои принадлежности и сел в машину. Ему завязали глаза и, долго петляя, возили по городу. Наконец привезли на богатую виллу. Хозяин виллы предложил подождать в холле и удалился. Вошла прекрасная юная женщина в дорогих одеждах с золотыми украшениями. Поставила поднос с изысканными яствами и тоже удалилась. Вскоре в доме раздались плач и причитания. Вернулся хозяин и пригласил следовать за ним. В соседней комнате сосед увидел мертвую женщину. Ту самую, которая только что угощала его. Дрожа от страха, сосед начал свою работу: снял с женщины одежды и украшения, обмыл еще теплое тело и обернул покойную в саван. Хозяину, безмолвно наблюдающему за его работой, он протянул узелок с платьем и драгоценностями, но тот, согласно афганским обычаям, отдал их обмывальщику. Соседа вновь посадили в машину, завязали глаза и привезли домой, наказав держать язык за зубами...
   Жуткая история. Судя по почерку, этим изощренным женоубийцей мог быть только один человек в Афганистане: "Кандагарский принц".
  
   Кандагарский "принц"
   После вывода советских войск из южных провинций, афганское правительство начало заигрывать с тамошним некоронованным королем. Его сыну присвоили звание генерал-майора, приняли в партию НДПА. Принц был большим любителем женщин и даже курировал женское общежитие кабульского университета. Как-то на одной из встреч бойкая студентка задала ему вопрос:
   -- У Пророка было всего четыре жены. У вас, говорят, около тридцати. Разве это совместимо с мусульманской и партийной этикой?
   Принц расхохотался:
   -- У меня всего две жены, а остальные -- любовницы. Но ты, красавица, мне так понравилась, что хочу взять тебя в жены!
   Понятно, что принцу отказать трудно, а симпатичному -- вдвойне. Сваты с богатыми дарами двинулись к родителям девушки. Тут же сыграли свадьбу. На свадьбе принцу приглянулась подружка невесты. Недолго думая, он заодно женился и на ней.
   Я видел одну из них: эффектная современная брюнетка в джинсах в сопровождении нескольких джигитов, вооруженных "Узи", покупала себе шмотки на базаре. Она тыкала в понравившиеся вещи пальчиком, и они тут же перекочевывали в безразмерный мешок. Пожилой мужичок из ее свиты не торгуясь рассчитывался с продавцом. Наши простые советские жены, глядя на нее, исходили желчью и черной завистью.
  
   Лоя джирга
   В Кабуле -- важное политическое событие. Собрался первый съезд народов Афганистана -- "Лоя Джирга". МГБ проделало большую работу по подбору делегатов съезда. Теперь делегаты должны избрать Президента Афганистана. Неугодных вождей племен заранее отстранили от участия в Джирге, минируя с воздуха пути следования и нанося массированные бомбоштурмовые удары по позициям их вооруженных формирований. За угодными вождями специально высылали вертолеты.
   Уже далеко за полночь. Я возвращаюсь с ночных стрельб. Нужно отвезти нескольких афганских офицеров в 5-е управление МГБ. Окна кабинетов ярко освещены. Оперативный состав управления на рабочих местах. Глаза у ребят воспалены.
   -- Что здесь происходит?
   Афганец устало зевает:
   -- Считаем бюллетени. За Наджибуллу проголосовало 36 % делегатов. Этого мало. Доводим цифру до 63%. Утром счетная комиссия обнародует "официальные" данные.
   На следующий день в актовом зале кабульского университета вновь собрались народные избранники. Вдруг к трибуне выходит пьяный генерал, срывает с себя мундир и начинает стаскивать штаны. Это наш принц, оскорбленный тем, что его не посадили в президиум возле Наджибуллы, решил выразить свой протест. К нему кидаются несколько офицеров, тащат за кулисы. Принц при всем честном народе успевает съездить по физиономии моего друга Рашида. Материт командира оперативного полка. Комполка хватается за пистолет. На улице, с трудом подавив искушение, он всаживает всю обойму под ноги хулигана. Принц вопит дурным голосом. Зовет на помощь. Его личная охрана, не допущенная на территорию съезда, кидается на выручку. Происходит небольшая свалка с перестрелкой. Принца закидывают в "мерседес". Дежурный БРДМ слегка доворачивает башню и выплевывает короткую очередь из КПВТ вслед удирающим машинам. Задний "мерседес" разносит в клочья.
   У принца в Кабуле несколько вилл и около трехсот боевиков. Взбешенный министр МВД отдает приказ хватать и расстреливать их на месте. Более благоразумный министр МГБ отправляет на переговоры с принцем заместителя командира полка Хошаля.
  
   Разборка
   Безоружный Хошаль подходит к воротам виллы, где укрылся наш герой. Тут на его беду подкатывает "джип". Хошалю почти в упор всаживают из ПМ пулю в шею. Увидев упавшего офицера, солдат оперативного полка бьет по "джипу" из РПГ-7. Вдоль стены крадутся еще два боевика. Раненый и вдобавок контуженный близким взрывом гранаты, Хошаль подбирает пистолет, из которого только что схлопотал пулю, и подстреливает боевиков. Его уносят. Машина горит. На вилле затаились. На сцене появляется мой друг Рашид. Он дает команду гранатометчику открыть огонь по окнам. Однако обе гранаты уходят чуть выше крыши и взрываются где-то в городе. Рашид отправляет водителя с ключами от своего кабинета. У него под диваном спрятано четыре одноразовых гранатомета М-72 американского производства (мой подарок). Вскоре водитель возвращается с гранатометами. Рашид аккуратно всаживает в каждое окно по выстрелу. Слышны вопли, валит дым. Протрезвевший и перепуганный принц из подвала звонит по телефону в МГБ, просит прекратить огонь. У него куча трупов. Он сдается.
   Навещаем Хошаля в госпитале. У его койки и дверей палаты круглосуточно дежурят по два автоматчика, -- принц успел отдать приказ своим подчиненным ликвидировать все командование оперативного полка вместе с советниками. Он, конечно, погорячился. Мы здесь абсолютно ни при чем. Однако наше руководство забило тревогу:
   -- Хрен с ними, с несколькими советниками, хуже будет, если потеряем Кандагар!
   Принца нельзя убивать, нужно успокаивать. Его тут же с двумя верными женами спецрейсом отправляют в Сочи. С собой он взял два мешка денег: один с долларами, другой -- с чеками "Внешпосылторга".
   Справедливости ради нужно отметить, что папаша-король публично осудил выходку своего неразумного отпрыска. По возвращении из Союза, принц вернулся в свою вотчину, в Кандагар. Однако родственники убитых боевиков наехали на принца. Тот удрал за кордон. Вскоре он прислал одному из советников КГБ слезливое письмо, приглашал к себе в... Пакистан.
   Хошаль оклемался быстро. Удивительно, что 9 мм пуля Макарова прошла навылет между трахеей и сонной артерией, не зацепив жизненно важных нервов, сосудов и скелета.
   Рашид оказался в дурацкой роли кровного врага своего вчерашнего друга и собутыльника. Нужно готовиться к разборке.
  
   Подельники
   Застаю в кабинете Рашида двоих незнакомых советских офицеров. Это новый командир Кабульской роты спецназа с заместителем. Дело в том, что ГРУшные офицеры довольно часто пользовались оперативной информацией, поставляемой Рашидом. Знакомимся. Я приглашаю их всех к себе в гости. Уже давно обещал угостить афганского друга пикантным блюдом: конской колбасой и бешбармаком. Гудим всю ночь. Наутро Рашид улетает на отдых в Союз. Через месяц, по возвращении в Кабул, прямо у трапа ему надевают наручники. Арестованы и советские офицеры. Оказывается, Рашид, чтобы отомстить своему кровнику, решил попользоваться услугами новых друзей. Ночью братва в масках с бесшумными пистолетами перелезла через забор виллы и кого-то там пристрелила. Армейцы сдуру прихватили магнитофон, который и стал основной уликой их деяния.
   Рашид сидит в афганской тюрьме. Советские офицеры -- на гауптвахте. Я навестил последних. Свидание организовал военный прокурор. Мы приехали к ребятам с их однокашником по Рязанскому десантному училищу, командиром Пагманской сторожевой заставы Сашком и подружкой ротного. Посидели у них в камере. Угостили. Потом, оставив ротного с девчонкой, вышли за ворота покурить. Я неудачно успокоил ребят:
   -- Прокурор сказал, что "вышку" вам заменят на срок от 4-х до 10 лет строгого режима.
   У "зеков" вытянулись физиономии: они так долго сидеть не собирались.
  
   Глава 5. Полигон в душманском районе
  
   У меня появились новые проблемы: на территории полкового стрельбища афганцы затеяли строительство казарм. Пару раз я им выбивал нечаянно стекла взрывами. А стекла здесь очень дорогие. Тыловик 5-го Главного управления МГБ обливается горючими слезами. Делать нечего, придется подыскивать новое место для полигона. Вскоре нашел. Очень удобно: справа склон горы, слева крепость, спереди "зеленка", сзади русло реки. Единственный недостаток -- этот район по-прежнему числится за моджахедами. Был забавный эпизод, когда мои курсанты возятся под скалой, а в сотне метров за нашими спинами бородатые "духи" рубят деревья на дрова. Их автоматы прислонены к стене крепости. Я посылаю к ним безоружного бойца предупредить, что сейчас будем взрывать и стрелять, пусть не беспокоятся. Да какие же это "духи"? Обыкновенные местные крестьяне. Меня они уже давно знают как облупленного. Не скажу, чтоб шибко любили, но вынуждены терпеть. Наша наглость их просто шокирует.
   Тему "засада" отрабатывают одновременно три учебные группы, в трех разных местах: на склоне горы, в "зеленке" и в русле реки. Я пошел на такой шаг не от хорошей жизни, а для того, чтобы контролировать ход занятий. Преподаватели-полковники пока еще в роли статистов. Чтобы вытащить их на полигон, приходится хитрить. Например, утром сажаю их всех в свою машину, по дороге покупаю ящик "Кока-колы", сигареты и везу к месту проведения занятий. Курсанты выдвигаются туда пешком через "зеленку". Пока они прибудут, обсуждаем с полковниками, что нам сегодня предстоит делать. Они мне помогают поддерживать дисциплину и учатся сами. После занятий у меня как всегда находятся неотложные дела, и, бросив их, уезжаю один. Обратно в расположение школы они возвращаются вместе с курсантами, продираясь через кустарник, рискуя напороться на мину или схлопотать пулю. Это чтобы служба им медом не казалась.
  
   Засада на склоне горы
   Четыре противотанковые мины с интервалом 10 метров закапываются в 2-3 метрах выше тропы. Связывается взрывная сеть из 50-метрового отрезка детонирующего шнура. Свободный конец шнура в руках курсанта, который прячется за камнем. Подрыв мин производится с помощью гранатного запала. Остальная группа располагается ниже тропы. Когда появится противник, подрывник выдергивает кольцо: щелчок! Через четыре секунды взрыв! "Духов" ударной волной просто сдует с тропы прямо в объятия группы. На всякий случай пара снайперов прикроет группу с дистанции 200-300 метров.
   Мы с преподавателями наблюдаем за действиями курсантов, прячась за деревьями. Страшный удар! Летят осколки камней. Хлопки выстрелов снайперов. Все кончено. Я высовываюсь из-за дерева. В трех метрах от себя на земле вижу гранату РГД-5. Мать вашу так! Оказалось, сержант-инструктор проявил инициативу, и возле противотанковой мины примотал к детонирующему шнуру ручную гранату. Мощным взрывом ее отбросило буквально нам под ноги. Слава богу, погнуло запал и боёк ударника не наколол капсюль. Граната, пролетев около 150 метров, не взорвалась. Собираю группу и показываю на нее, объясняю что случилось. Это тоже урок. Курсанты спрашивают, что делать с гранатой:
   -- Может, расстрелять из автомата?
   -- Зачем? -- я беру ее в руки и откручиваю запал.
   -- А она могла взорваться у вас в руках?
   -- Нет. Даже если граната бы щелкнула у меня в руках, в запасе четыре секунды, чтобы забросить ее подальше.
  
   Засада в "зеленке"
   Узкая тропинка, рядом вьется арык с водой. Вокруг густые заросли. Дальше нескольких метров ничего не видно. Тропинка петляет и исчезает за поворотом. Засада в лоб! 50-метровый отрезок детонирующего шнура, к нему через каждые 5 метров привязывается ручная граната, всего десять гранат. Все это укладывается в арык с водой и маскируется сверху травой. Подрыв будем осуществлять на этот раз с помощью электродетонатора. Кольца гранат выдергиваются. Их спусковые рычаги удерживаются с помощью шпагата, обмотанного через шнур. Подпустив поближе головной дозор противника, подрывник нажимает кнопку. Взрыв! Как поступит нормальный боец, если рванет в полуметре от его ноги? Естественно, упадет на тропинку. Если даже моджахеды быстро опомнятся и начнут вертеть головами по сторонам, будет поздно: вокруг валяются гранаты.
   Треск разрывов гранат! Теперь нашему пулеметчику следует прижать к земле оставшихся "духов" длинными очередями по кустам, пока подрывник улепетывает со всех ног!
   Поскольку в "зеленке" головной дозор движется на расстоянии видимости (5-10 метров) от ядра колонны, мы своими минами-гранатами обязательно зацепим от пяти до семнадцати "духов". Трофеи нам ни к чему. Наша задача врезать им как следует, чтобы больше по нашей улице не гуляли. В учебных целях используем гранаты РГД-5. В боевой обстановке придется ставить Ф-1. Радиус сплошного поражения Ф-1 составляет 3,7 метра. Для верности уменьшим до 2, 5 метра. Поэтому, если через каждые пять метров в колонне противника, даже распластавшейся на земле, взорвется по гранате -- мало не покажется.
   Испытания на полигоне показали, что детонирующим шнуром можно забрасывать гранаты Ф-1 на расстояние от 0,5 до 15 метров.
  
   Засада в русле реки
   В условиях афганского бездорожья, автомашины обычно ездят по руслам пересохших рек. Поэтому мину устанавливаем между двух валунов на сужении дороги. Автотранспорт лучше бить противотанковыми минами или зарядами взрывчатки. Танки и БТР -- кумулятивными зарядами под днище.
   Сегодня мы будем отрабатывать способ засады на бронетехнику. Закапываем боевую часть ручной кумулятивной гранаты РКГ. Подрыв электрическим способом.
   За камнями, где могут укрыться спешившиеся моджахеды, также закапываем несколько гранат на детонирующем шнуре. Идея проста: когда БТР наедет на кумулятивный заряд, подрываем его. Даем несколько очередей по противнику, чтобы загнать его за камни. Затем подрываем осколочные гранаты и удираем. Начали! Взрыв! Яркая молния бьет из земли в небо! Это раскаленный пест кумулятивной гранаты. На курсантов молния производит впечатление.
   -- А можно кумулятивным зарядом бить по грузовику или легковушке?
   -- Не рекомендую. Струя может прошить насквозь кузов, не причинив машине и живой силе противника серьезного вреда. При попадании в бронетехнику -- другое дело.
   На полигонных испытаниях еще в Помосковье я подрывал танк тремя способами. Первый взрыв под лобовой частью брони оказался безрезультатным, уж слишком толстая броня. Ведь кумулятивной струе приходится сначала пробить маскировочный 10 мм слой грунта, затем преодолеть 450 мм клиренс -- пространство под днищем танка, и воздействовать под углом 45 градусов на металл толщиной примерно 150 мм.
   Взрыв заряда под кормовой частью танка (толщина брони здесь 45 мм) привел к повреждению двигателя, вытекло масло.
   Лучше всего, когда заряд срабатывает под центральной частью танка. Толщина металла днища всего 20 мм. Осколками поражается экипаж, может сдетонировать боекомплект.
   "Духи" с крепостной стены мрачно наблюдают за нами. Вскоре они перешли на сторону Народного правительства и организовали оперативный отряд. Им оставили оружие и добавили патронов. Через пару месяцев довелось обучать уже их.
  
   Семинар
   За все предыдущие годы мы выпустили не одну тысячу курсантов, однако, эффективных операций против моджахедов нет. Дело в том, что в провинциальных опербатальонах, куда они возвращаются по окончании курсов, толковых ребят назначают командирами отделений, взводов и рот. А с бестолковых какой спрос? Поэтому разведгруппы опербатальонов остаются неукомплектованными, отсюда и низкая результативность операций. Нужно в корне изменить положение, но как?
   На базе оперативного полка МГБ проводим трехдневные семинарские занятия с командирами оперативных батальонов. Собралось более ста офицеров, многих я знаю по предыдущим командировкам. Цель занятий -- выработать новый подход к обучению разведгрупп. Видимо, будет правильнее впредь готовить не отдельных бойцов, а сразу группы в полном составе, вместе с командирами. У меня не будет головной боли следить за их дисциплиной. Они отработают слаженность действий в составе расчетов и групп, получат навыки использования коллективного оружия. Сроки обучения можно смело сократить с трех месяцев до двух, что увеличит пропускную способность школы. Но это еще не все. Из своих личных запасов я объявляю призы трем лучшим группам. Группе, завоевавшей первое место, подарю автоматический гранатомет АГС-17. За второе место -- снайперскую винтовку СВД с ночным прицелом, за третье место -- ящик с комплектом минно-взрывных средств. Кроме того, в течение месяца буду отслеживать результативность боевых действий своих выпускников. Группа, показавшая наилучшие результаты, в полном составе отправится на отдых в Советский Союз!
   Из всех командиров оперотрядов только два офицера против, остальные за.
  
   Глава 6. Достум
  
   Через месяц знакомимся с Абдул Рашидом Достумом, в ту пору еще полковником. "Достум" -- псевдоним, что означает "друг". Так его прозвали в северных провинциях за справедливость. Он в числе первых шести выдающихся военнослужащих получил звание Героя Афганистана. Достум -- Робин Гуд Востока. В ту пору мы с ним были внешне очень схожи.
   Достум желает прислать на обучение в школу сразу три группы. Я пытаюсь возразить, что придется урезать квоты другим провинциям. Он отмахивается:
   -- Мы же братья. Помоги!
   Он нисколько не сомневается, что путевку в Союз завоюют его разведчики-узбеки, и хочет отправить их на отдых в Фергану.
   -- У нас в северных провинциях много пришлых узбеков из СССР, бывших басмачей. Старики тоскуют по родине, мечтают быть похоронены на земле своих предков. Их дети, воспитанные на рассказах отцов и дедов, спят и видят, как бы побывать там. В их сознании Фергана -- рай земной! Если ты сумеешь отправить их туда, лучшей награды им быть не может.
   -- Ладно, я доложу об этом руководству.
   Беседуем с Достумом на смеси узбекского и киргизского языков. Окружающие афганские оперработники, не понимая нас, заметно нервничают. Достум, не меняя тона и выражения лица, замечает:
   -- Смотри, как они бесятся, собачьи дети! -- и хохочет.
   Через некоторое время афганское руководство подсунуло мне в школу нового преподавателя, как потом выяснилось, прекрасно владеющего русским и узбекским.
   Прошло два с половиной месяца после памятного разговора, как сразу две разведгруппы Достума отличились в боях. Одна группа под Кандагаром, откуда уже были выведены советские войска, ночью вклинилась между двух группировок моджахедов, нанесла удар и сбежала. Моджахеды до утра молотили друг друга, положив много народу. Другая группа на севере страны захватила крупный караван с оружием. Таким образом, обе группы отправились в полном составе в вожделенную Фергану. Последний раз я связывался с Достумом через посредника в 1993, когда он увяз в кровопролитных боях под Кабулом. Но об этом в другой раз.
   В 5-м Главном управлении МГБ мы завели подробную картотеку на всех выпускников школы. В анкетах не только установочные данные и фотографии. Фотографировал и печатал снимки я сам. Такие дела никому доверять нельзя. Там были также данные о росте, цвете глаз, знании языков, наличии родственников за рубежом и т.д.
   Мы готовились к выводу Советских войск из Афганистана, из числа обученных бойцов нужно было комплектовать группы для длительного оседания, закладывать для них тайники с оружием.
  
   Глава 7. Сшибка с замполитом оперативного полка
  
   У меня очередное ЧП: курсант-мундель подобрал на полигоне неразорвавшийся боеприпас, затем, испугавшись, отбросил в сторону. Взрыв! Его сильно посекло. Перепало и окружающим. Пострадавшего эвакуировали. Я пошел в штаб пообедать.
   Командир полка с тяжелым ранением лежит в госпитале, начштаба -- на боевых. Поэтому во главе стола восседает замполит. Мне наливают суп, ставят тарелку с пловом, дают ложку и вилку. На тыльной стороне своей левой кисти замечаю торчащий осколок. Выковыриваю вилкой. Ранка начинает кровить. Зализываю языком. Образуется чистое пятно светлой кожи, остальная часть остается грязной. Ничего. Это -- "техническая грязь" -- смесь оружейной смазки с пылью и пороховой копотью. Руки в полку я уже давно перестал мыть, поскольку арычная вода кишит микробами. Принимаюсь за суп. Афганцы доедают свой плов и продолжают неспешную беседу. Косятся на мои слегка дрожащие руки. Стресс еще не совсем прошел, на душе муторно.
   Замполит закончил трапезу, отламывает полбуханки и начинает вытирать хлебом руки. Затем вытирает стол. Меня начинает колотить:
   -- Слушай, Явор, а ты задницу тоже хлебом подтираешь?
   Наступает гробовая тишина. Явор медленно поворачивается ко мне:
   -- Я вас не понял.
   Я повторяю вопрос. Лицо замполита заливает мертвенная бледность:
   -- У вас своя культура, у нас, афганцев, своя...
   Я взрываюсь:
   -- Какая к черту культура? Мы все, здесь сидящие, -- мусульмане. Хлеб для нас святое дело! Если бы мой дед Абдулла увидел такое, -- прибил бы на месте!
   Явор ловит ртом воздух, остальные офицеры съежились, и рады бы провалиться сквозь землю.
   Явора знаю с 1983 года. Тогда он был еще робким юношей с красивыми глазами теленка. В 1985 году подключился к кампании против разведроты полка, что привело к дезертирству ее командира, прекрасного офицера, моего ученика "Инженера". Это лишь усугубило мое неприязненное отношение ко всем замполитам, как афганским, так и советским.
   -- Кажется, ты собираешься поступать в военно-политическую академию имени Ленина? А когда ты был последний раз на боевых? -- продолжаю я.
   На следующий день Явор возглавил батальон, отправляющийся на плановую операцию.
   Через три дня, вечером, сижу на крыше КПП, свесив ноги. Курсанты полковой школы играют в альпинистов-парашютистов: карабкаются на стену, бегут по ее гребню и спрыгивают вниз на песок с высоты примерно трех метров. Батальон возвращается с боевых. Запыленные машины останавливаются у ворот. Пехота спешивается.
   Солдат загоняют в глубокий карьер неподалеку от нас. Явор сверху произносит пламенную речь! Этот спектакль устроен явно для меня.
   -- Академии тебе все равно не видать, -- думаю про себя.
  
   Глава 8. Террористы Афганского Президента
  
   Тыловые страсти
   В 1988 году в 5-м главном Управлении МГБ было создано самостоятельное 59-е (военное) управление, которое возглавил мой старый друг генерал Сыдык. Старшим советником к нему назначен полковник Иванов. Я перешел к нему в подчинение. 59-е управление курирует все территориальные оперативные батальоны МГБ Республики Афганистан. Работы -- непочатый край. Нужно заниматься не только обучением батальонов, но и материально-техническим обеспечением и боевым задействованием. Видимо, нужно немного остановиться на тыловых проблемах. Афганские силовые министерства подпитывались оружием и боеприпасами по каналам аналогичных советских министерств и ведомств. Не знаю, по чьей вине, но за все девять лет войны мы так и не сумели толком наладить нормальное снабжение 5-го УМГБ. Мы с завистью наблюдали, как выкатывает на боевые полк Царандоя: колонна новеньких автомашин ЗИЛ-131 с добротно экипированными солдатами в стальных касках, в арьергарде грузовики с полевыми кухнями, сухим пайком и дровами. Оглядываемся на свое войско и видим невообразимую картину: впереди единственный уцелевший БТР-60ПБ, за ним - трофейный автобус "Мерседес", громадный КРАЗ, несколько ГАЗ-66. С техники гроздьями свисают бойцы в самой живописной одежде. Но зато на крыше автобуса под развевающимся знаменем гордо восседают разведчики, а на всю округу из магнитофона "Шарп-777" гремит воинственная афганская песня! Впрочем, воевали наши подопечные неплохо, о чем свидетельствует большое количество трофеев.
   Нехватка патронов уже давно приняло хроническую форму. Вот опять нечем воевать, и придется идти на поклон к советникам МВД. Прихватив литр жидкой валюты, заезжаем в их резиденцию:
   -- Братаны, одолжите до следующей получки два миллиона патронов!
   -- Ты же в прошлом месяце одалживал и до сих пор не рассчитался?
   -- Это было давно и неправда...
   -- Ладно, наливай. Поможем родному КГБ.
   С аналогичными просьбами приходилось обращаться и к армейским советникам.
  
   Идея министра безопасности
   Однажды Сыдык как бы между прочим поведал о том, что получил устное распоряжение министра МГБ сформировать подразделение по борьбе с терроризмом. Меня это несколько озадачило. Почему министр отдал устное распоряжение? Уж чему-чему, а бюрократизму мы афганских партнеров научили. Ни одно даже маломальское решение без бумажки сверху не обходилось. И потом - уже девять лет МГБ и МВД Афганистана борются с бандитизмом и терроризмом. Чего им еще надобно? Поделился мыслями с Ивановым:
   -- Видимо, партнеры в связи с предстоящим выводом Советской армии хотят иметь в своем распоряжении универсальное специальное подразделение, способное заниматься как контртеррором, так и... террором! Может случиться так, что завтра в Кабуле власть перейдет к коалиционному правительству, сформированному из представителей минимум восьми политических партий, в том числе семи оппозиционных. Все они захотят разместить в городе собственные вооруженные отряды. Если между ними вдруг вспыхнет крупная драка -- Кабулу конец. Поэтому лучше заранее договориться об ограничении военного присутствия в городе численностью до батальона. Политические разборки между партиями тогда в основном приобретут характер тайной войны.
   Иванов соглашается и дает мне санкцию заняться этой проблемой. Но не все так просто. Восток -- дело тонкое. Сперва договариваюсь с генералом Сыдыком о двух лекциях для руководящего состава управления. Тема и содержание занятий секретны, записывать ничего нельзя. Первая лекция посвящена тактике диверсий и террора, вторая -- контртеррору. Сыдык доволен, теперь он знает, что делать, и отправляется на доклад к министру.
   Через некоторое время министр МГБ обращается к руководителю Представительства КГБ с просьбой подключить товарища Бека к этой работе.
   Наш главный начальник спускает указание шефу. Шеф отдает мне официальное распоряжение. Теперь все нормально, тылы прикрыты. Можно приступить к работе.
   Представляю Сыдыку оргштатную структуру спецбатальона, для конспирации названного учебным. Генерал считает, что батальон следует включить в состав формируемой Президентской гвардии: и к верхам поближе и зарплата в пять раз выше. О'кей! Теперь главное определиться с кандидатурой на должность комбата. После долгих дебатов останавливаем свой выбор на заместителе командира оперативного полка Хошале. Сыдык просит предусмотреть в Гвардии генеральскую должность для него самого. Согласен. В структуру Президентской гвардии врезается еще один кружочек: место для генерала, заместителя командующего по "общим вопросам", который будет курировать один-единственный "учебный" батальон! Иванов утверждает это решение как вполне разумное.
  
   Президентская гвардия
   Президентская гвардия Наджибуллы в первоначальном проекте должна была насчитывать 17,5 тысяч бойцов. По сути, это был полнокровный армейский корпус, состоящий из пяти бригад: трех боевых, одной охранной и одной обеспечения.
   Как известно, в КГБ командиров и советников корпусов не готовят. Это прерогатива военного министерства. Поэтому в Представительство КГБ пригласили военного специалиста из аппарата Главного военного советника по фамилии, кажется, Филатов. Ознакомившись со структурой гвардии, генерал-майор Филатов возмутился. Он не мог взять в толк, зачем нужен какой-то учебный батальон с генералом-куратором, когда штатом и так предусмотрен целый учебный полк?
   На что полковник Иванов спокойно пыхнул сигаретой:
   -- А вам, товарищ генерал, и не надо этого понимать. Занимайтесь, пожалуйста, своим делом.
  
   Хошаль
   Поздно ночью в дверь моей квартиры постучали. Пришел Хошаль. Пока жена собирала на стол, мой друг обиженно молчал. Наконец не выдержал:
   -- Товарищ Бек, что я тебе плохого сделал, почему ты сослал меня в учебный батальон?
   Выясняется, что ему предлагают генеральскую должность командира корпуса Гвардии, а тут такое унижение. Как же князь Хошаль посмотрит в глаза своим соплеменникам?
   Разворачиваю перед ним структуру батальона, и начистоту рассказываю о его истинном предназначении. Числиться в Гвардии он будет исключительно из-за высокой зарплаты. Во всем остальном -- совершенно самостоятельное подразделение. Может случиться так, что в день "Х" будет подчиняться лично Президенту, минуя Сыдыка и даже командующего.
   Подразделение будет состоять из управления батальона и трех рот: спецназначения, транспортно-технической и учебной. Численность -- 350 бойцов. В роте спецназ -- 9 групп по 16 человек. Группа разбита на 4 экипажа по 4 бойца. Каждый экипаж получит по автомашине "Джип", на которые будем ставить тяжелые виды вооружений. В группе -- ДШК, АГС-17, безоткатное орудие, 82-мм миномет. Кроме того, имеются: ПКС, СВД, бесшумные автоматы, РПГ-7, огнеметы "Шмель", минно-взрывные средства, радиостанции, АКМ, пистолеты и т.д. Короче говоря, на каждого бойца приходится по несколько разнообразных стволов, предназначенных для выполнения конкретных задач. Одних "Джипов" в батальоне 36 штук.
   Хошаль сопит, но еще не сломлен:
   -- А как же со званием? Ведь я уже давно хожу в полковниках.
   -- Извини и пойми, генерала дать не могу. Для командира батальона даже полковник - слишком жирно. Поработай полгода, подготовь себе замену. А там, глядишь, перейдешь в бригадиры и получишь большую звезду.
   Накидываю сверху белую "Волгу". Их в гвардии всего две, на одной будет ездить командующий, на другой он. Окончательно кладу его на лопатки, поведав, что будем потихоньку набирать женский взвод!
   Хошаль закатывает глаза, о чем-то думает, потом заявляет:
   -- У меня есть кандидатки.
   -- Побойся Аллаха, давай сначала сформируем основные структуры!
   -- Нет, женский взвод важнее. Доступ туда будем иметь только мы с тобой.
   Ударили по рукам.
  
   Битва с тыловиками
   Наезжаю на советника управления тыла МГБ:
   -- Сколько "Джипов" предусмотрено для гвардии?
   -- 54 машины.
   -- Забираю все в учебный батальон!
   Советник отчаянно защищается. Жалуется моему начальству. Разразился скандал. Сообща они уламывают меня оставить гвардейцам хотя бы 18 автомашин. Я соглашаюсь получить вместо них 12 БРДМ и белую "Волгу". Разумеется, не все так было гладко, как описывается. Между советниками 59-го управления по этому поводу тоже происходили бурные дебаты. Мне навязывали бронетранспортеры или БМП, аргументируя тем, что экипажи УАЗиков уязвимы для стрелкового огня. Я возражал:
   -- А где вы в Афгане видели пехоту, которая ездит в броне? Почему-то все предпочитают гуртом восседать сверху, поскольку больше опасаются мин.
   Приводил и другие доводы:
   -- Для переброски по воздуху одного броника требуется отдельный АН-12, которых у партнеров нет. В то время как в АН-32 (в гвардии предусматривалось три таких самолета) можно загрузить два "джипа" с экипажами. В узких городских улочках БТР неповоротлив. БМП на зимних дорогах как корова на льду. Кроме того, они жрут много горючего, да и по ценам БТР и УАЗ несопоставимы, значит, сэкономим деньги советских налогоплательщиков. А что касается огневой мощи, то четыре моих УАЗа в этом отношении превосходят танк!
   Афганских тыловиков я купил тем, что пообещал, как только получу автомобили, сниму с них все лишнее: тент, передние двери, задние кресла, подфарники, стоп-сигналы и отдам им. Мне в машине достаточно иметь лишь шасси с двигателем, баранкой и тормозами. В принципе, ничего нового я не изобрел, просто перенял бесценный опыт батьки Махно. Жаль, в Афганистане нет тачанок. А если и есть телеги, то их тягают хазарейцы. Между прочим, ДШК или АГС-17 на хазарейской тяге тоже не плохи, особенно когда в Кабуле кончится горючее.
  
   Международные переговоры
   Иванов берет меня на переговоры с командующим Президентской гвардией. Представляет афганцам:
   -- Это товарищ Бек. Тот самый, который позавчера выкрал в 40-й Армии для вас 3000 противотанковых мин (на самом деле аушевский 180-й полк подарил мне все свои трофеи, я об этом уже упоминал выше).
   Во главе стола -- высокий, симпатичный генерал-лейтенант Луддин. По правую руку от него офицеры его штаба, слева -- мы, советники: Иванов, тыловик, финансист и ваш покорный слуга. На стене висит громадная, красивая схема со структурой гвардии. Оказывается, когда нужно, партнеры умеют неплохо рисовать.
   Начинаются переговоры, более напоминающие торги. Афганцы просят вместо 36 танков 54. Иванов вопросительно смотрит на тыловика и финансиста. Те кивают. Согласны значит. Партнеры продолжают в таком же духе, накручивая гораздо больше вертолетов, артиллерии и боеприпасов, чем было предусмотрено заявками. У советников особых возражений по этому поводу не возникает. Оружием и бронетехникой, при желании, мы их можем завалить. После вывода наших войск все равно их некуда будет девать. Лишь финансист изредка заглядывает в свой блокнот, и что-то подсчитывает на калькуляторе. Видимо, сверяется с отпущенными лимитами. Я даже как-то предлагал Иванову вооружить всю гвардию автоматами калибра 5,45 мм:
   -- 20 тысяч лишних автоматов в 40-й Армии найдутся. К ним в придачу оставим все патроны, потому что вывозить их в Союз обойдется себе дороже. Все равно армейцы получили команду уничтожить все лишнее. Этих патронов гвардейцам хватит на несколько лет. Но рано или поздно и они кончатся. А оружие останется. Значит, наступит время, когда афганцы, кто бы в тот момент ни находился у власти, придут к нам с просьбой подкинуть патронов. А это уже политика.
   К сожалению, эту идею армейцы встретили в штыки.
   Через пару часов торги кончаются. До сих пор я не вмешивался в разговор, поскольку общегвардейские дела волновали мало. Теперь беру слово:
   -- Товарищи офицеры, поскольку я кровно заинтересован в оснащении своего батальона всем необходимым, буду биться за интересы афганских партнеров.
   Дальше начинаю требовать у советников бесшумное оружие, огнеметы, и прочее-прочее, вплоть до туристических примусов и рюкзаков. Финансист молчит. Тыловик отбивается. Бедняга весь взмок. Наконец, не выдержав, в сердцах бросает:
   -- Ты бы еще попросил себе пожарные машины!
   -- Хорошо, что напомнил: мне нужно две пожарные машины и два двадцатитонных топливозаправщика!
   Тыловик бледнеет.
   Командующий гвардией, с любопытством наблюдавший за нашей перепалкой, мирит нас:
   -- Товарищ Бек, успокойтесь. В гвардии четыре пожарные машины, будете брать, когда будет нужно.
   Выходим покурить. Иванов интересуется, на хрена мне они понадобились? Отвечаю:
   -- Вам хорошо, вы уходите в Союз, а я остаюсь. В Кабуле ожидаются уличные бои. Как прикажете воевать с бронетехникой оппозиции? Бегать за танками с гранатометами? Лучше полить улочку керосином и сразу поджарить целую танковую колонну.
   -- Логично, -- кивает шеф.
  
   Глава 9. Возвращение домой
  
   Советский Союз готовится к эвакуации из Афганистана. Командование 40-й Армии определяет график и порядок вывода войск, КГБ проводит закулисные переговоры с лидерами оппозиции, чтобы наших на марше не трогали. Ахмад Шах согласен. Зачем ему терять своих людей под нашими бомбами и ракетами, когда впереди решающая схватка за власть? Гульбеддин наоборот грозится устроить нам кровавую баню. Партнеры нервничают: что с ними будет после нашего ухода? Только генерал Сыдык спокоен:
   -- За нас не волнуйтесь. Нам бы только продержаться полгода, потом все будет нормально.
   Периметр Советского Посольства напоследок в спешном порядке укрепляют в инженерном отношении. На территории Представительства КГБ закопали огромную цистерну с неприкосновенным запасом горючего. У ворот выстроили будочку с бронестеклами, обшили изнутри листами стали. В нем будет сидеть дежурный прапорщик. Ему не позавидуешь. Гранатометов у оппозиции много.
   Архивы тщательно просматриваются, наиболее ценные документы фильмокопируются приехавшей специально для этих целей бригадой из Центра. Лишние бумаги сжигаются. Работа организована четко, идет без суеты. В коридоре возле бронированной двери архива поставили баллон с кислородом на случай экстренного уничтожения секретных материалов.
   Составлены списки сотрудников Посольства и КГБ, которые останутся в Афганистане после вывода войск. Их полторы сотни. Начинают отправлять домой жен сотрудников. С ними беда! Они не торопятся домой, всеми правдами и неправдами оттягивая отъезд, потому что каждый лишний день пребывания в Афганистане стоит хороших денег. И улетать транспортными самолетами не желают, подавай комфортный ТУ-134!
   Меня вызывает начальство, просит уступить "слухачам" УАЗ (брезентовый тент УАЗа пропускает радиоволны), взамен предлагают месяц поездить на "Ниве".
   На следующее утро, побывав в полку, возвращаюсь обратно в Кабул. На маршруте имеется два опасных участка, которые всегда проскакиваем на максимальной скорости. На обочине замечаю мальчонку. Внезапно он начинает перебегать дорогу. Выворачиваю руль влево и бью по тормозам, однако попадаю по педали газа. У "Нивы" педали расположены несколько иначе, чем у УАЗа, а я еще не адаптировался к новой машине. Машина делает рывок и подминает ребенка... Проскользив юзом метров десять, машина останавливается. Подбегаю к распластавшемуся на асфальте мальчонке, пытаюсь оказать помощь. Однако он угасает на руках. Набегают местные жители. Пожилой крестьянин, отец мальчика, в бессильной ярости трясет меня за грудки.
   Подъезжает машина оперативного полка, шедшая следом. Выскакивают несколько офицеров. Хошаль, выхватив пистолет, оттесняет толпу, заталкивает меня в машину, садится за руль "Нивы". Приезжаем на совместный пост ГАИ. Меня на бронетранспортере военной комендатуры 40-й Армии привозят на место происшествия, составляется протокол.
   Ко мне на квартиру нескончаемым потоком идут афганские товарищи, сопереживают, успокаивают, как могут. Приехал в парадной форме при всех наградах генерал Насимголь. Он спокоен, пожалуй, даже весел, подтрунивает надо мной:
   -- Ты же нечаянно. Никакой кровной мести не будет. За эти годы я тоже нечаянно успел задавить троих бачат. И, как принято на Востоке, откупился.
   Командир оперативного полка Иса успел съездить к родителям погибшего мальчика выразить соболезнование и передать пару мешков муки, сахара и 40 тысяч афгани на организацию похорон. Для афганцев это довольно приличная сумма. Хошаль грозится в случае чего стереть кишлак вместе с жителями...
   Наши советники тоже не сидят сложа руки. Некоторые развернули слишком бурную деятельность: успели доложить начальству, что отец погибшего собирает банду, чтобы отомстить советникам. Руководство Представительства рекомендует мне несколько дней не выходить на работу. Двое ребят до поздней ночи сидят у меня в квартире -- то ли охраняя, то ли наоборот, карауля, чтобы не сбежал в Пакистан. Посылаю их к черту.
   На следующее утро и в течение последующей недели каждый день на злополучной "Ниве" продолжаю поездки в полк: нужно завершить работу по формированию учебного батальона Хошаля.
   Тем временем дело передается в военную прокуратуру. Военный прокурор -- пожилой майор, страстный фотограф. В Афганистане в линейном подразделении служит его сын, лейтенант. Над кроватью в его комнате висят замечательные фотографии, сделанные на боевых. Прокурору хочется заснять живых "духов". Привожу в оперативный батальон, размещающийся в древней Пагманской крепости. Фотокамера щелкает непрерывно. Затем поднимаемся на сопку, на советскую сторожевую заставу. Завидев лазурь водохранилища и Сашкины удочки, майор загорелся порыбачить. Сашок ежится, просит отложить рыбалку назавтра.
   -- Почему?
   -- Нужно стенку выложить.
   -- Зачем?
   -- Душманские снайпера балуются.
   Я подарил прокурору две кривые сабли и полсотни патронов 45-го калибра к его трофейному "Кольту".
   Ребята из Консульского отдела Посольства отнеслись к моей беде спокойно. Дорожно-транспортные происшествия, совершаемые нашими сотрудниками, для них вполне заурядное дело. Пригласили отца погибшего мальчика и сотрудника афганского ГАИ, составили протокол на двух языках, в котором оговорили сумму компенсации, и что ко мне пострадавшая сторона претензий не имеет. Мы подписываем документ, исполненный в четырех экземплярах, отец мальчика прикладывает большой палец, смазанный краской.
   Тем временем, руководство Представительства, не желая брать на себя ответственность, посылает в Центр шифротелеграмму. Оттуда приходит ответ откомандировать меня в Союз. Прознав об этом, министр МГБ лично просит Руководителя Представительства КГБ оставить меня, гарантируя безопасность, шлет телеграмму в Москву, но безрезультатно. Что ж, нас Родиной не запугать. Жаль, конечно, что не успел завершить начатую работу.
   За последние дни я страшно вымотался, нервы ни к черту. Вечером, организовав отходную, заваливаюсь спать. Надюша всю ночь драит квартиру, жарит и варит, набивает холодильник продуктами для ребят, которые будут жить после нас.
   В семь часов утра улетаем домой. В восемь в наш двор влетела шальная душманская ракета. Взрывом выбило стекла и двери, разбило посуду, сведя на нет ночной труд супруги.
  
   Глава 10. Зачем нам был нужен Афганистан?
  
   Центрально-Азиатский узел
   Уже в 1988 году, когда встал вопрос о выводе советских воинских формирований, наши специалисты не сомневались в неизбежности падения режима Наджибуллы. Вот тогда-то и стали думать: а как быть с теми людьми, которых мы готовили, обучали? Это активисты НДПА, сотрудники органов безопасности, внутренних дел, члены их семей. По подсчетам, таких набралось 175 тысяч человек.
   Было несколько вариантов. Можно было их эвакуировать и расселить, скажем, в приграничной зоне Таджикистана, Узбекистана, Туркмении.
   Существовал и другой вариант -- создание своеобразного буферного государства на севере Афганистана, лояльного Советскому Союзу.
   У афганских деятелей были свои планы. Некоторые считали вполне возможным объединить с Узбекистаном северные провинции Афганистана, создав, таким образом, новое независимое исламское государство. Подобная мысль была высказана и насчет создания исламского Таджикистана.
  
   Зачем мы вошли в Афганистан?
   Может быть, Афганистан был для нас генеральной репетицией, а главная цель была иной -- пройти через Иран к Персидскому заливу, к нефти. Поводом для вторжения могла послужить "просьба" одной из прокоммунистических партий Ирана. Возможно, в планы этой операции были посвящены Хафизулла Амин и... Саддам Хусейн.
   Как бы там ни было, судя по сообщениям западной прессы, через горные перевалы Северного Ирана были намечены пути движения частей Закавказского военного округа. Второй ударный кулак составили бы соединения 40-й Армии в Афганистане. Наготове были и суда Каспийской военной флотилии, подразделения специального назначения.
   Американцы вовремя узнали об этих планах от перебежчика, офицера КГБ Кузичкина. Между прочим, один знакомый сотрудник внешней разведки недавно рассказал, что Кузичкин, в отличие от Гордиевского и других предателей, не выдал ни одного агента, находившегося у него на связи.
   Пентагон вроде бы всерьез планировал закрыть нашей армии перевалы Эльбруса в Северном Иране восемнадцатью превентивными атомными ударами "грязных бомб". Армии пришлось бы пройти через зараженные зоны, потерять дивизии, ни разу не вступив в бой. Кошмар!
   Планы эти не были осуществлены. Аятолла Хомейни, если помните, именно в это время развернул массовые репрессии против партии "ТУДЕ". Американские авианосцы подтянулись к Персидскому заливу, а группа "Дельта" даже неудачно высаживалась вблизи Тегерана, якобы для освобождения американских заложников.
   Известно другое: на территории Азербайджана накапливалась масса вооружения, было развернуто тактическое ядерное оружие. Подготовлен подземный командный пункт для Л.И. Брежнева, откуда можно было управлять вооруженными силами всего Союза и одновременно руководить действиями войск в ближней войне. Таких мощных бункеров в СССР существовало всего два, один под Москвой, другой под Баку.
   Сегодня в двусмысленном положении оказались Российские пограничники, охраняющие границы других государств. Через эти границы сейчас возрастает поток оружия и наркотиков. В этом отношении особенно опасен Афганистан. Мы привыкли его считать нищей страной. А он, между прочим, богат наличными валютными ресурсами, так как продажа оружия и наркотиков там -- вещь обычная. Именно отсюда советское оружие попадает и в Иран, и в Пакистан. Услугами иранских и пакистанских посредников пользовались различные террористические организации из Европы, Южной Америки. Кстати, мы тоже в свое время купили на этом "рынке" несколько американских ракет "Стингер" по 8 миллионов афгани за каждую. И использовали их в активных мероприятиях против США.
   Особого разговора требует проблема пленных. Прояснить ее могла бы публикация без купюр розыскных альбомов КГБ, в которых имеются фотографии и описаны обстоятельства исчезновения наших граждан. Ведь среди пленных, кроме военных, были и гражданские специалисты, в том числе даже один Герой Советского Союза, известный геолог. Его судьба трагична. Советское руководство не стало вызволять этого пожилого человека из плена только потому, что он подписал письмо на имя Брежнева с осуждением афганской войны. После этого он стал никому не нужен и погиб в Пакистане.
   Оказались у моджахедов не только захваченные в плен. Были и те, кто ушел от дедовщины. Были и просто несчастные, оступившиеся люди. Были и предатели, чьи руки обагрены кровью советских солдат. Эти вряд ли захотят вернуться.
  

Продолжение

  
Оценка: 7.58*18  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023