ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Афганская арена. Военачальники Ссср 1972 - 1992 гг. Руководители Оперативных групп Мо Ссср. Маршал Советского Союза Ахромеев С.Ф

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение публикаций о личностях, деятельность которых была заметна на Афганской арене в период двух десятилетий. Материалы вошли в книгу "Афганская арена. Военачальники СССР 1972 - 1982 гг и НАТО 2001-2015 гг." которую не удалось издать в Украине. Публикация в этом разделе посвящена Маршалу Советского Союза Ахромееву С.Ф.
  Афганская арена. Военачальники СССР 1972 - 1992 гг.
  Руководители Оперативных групп МО СССР.
  Маршал Советского Союза Ахромеев С.Ф.
   Биография
  
   Ахромеев Сергей Федорович - Маршал Советского Союза, Герой Советского Союза.
   Родился 5 мая 1923 г. в с. Виндрей Спасского уезда Тамбовской губернии (ныне Торбеевский район Республики Мордовия); русский.
   На военную службу был призван 30 июня 1940 г. В 1942 г. окончил 2-е Астраханское пехотное училище по 2-месячной программе. После окончания училища с 17 октября 1942 г. по февраль 1943 г. - командир стрелкового взвода, затем старший адъютант (начальник штаба) стрелкового батальона (по июнь 1943 г.), помощник начальника штаба полка (по июль 1943 г.), врид командира мотобатальона автоматчиков (июль-ноябрь 1944 г.).
   После Великой Отечественной войны в 1945 г. окончил Высшую офицерскую школу самоходной артиллерии БТ и МВ; с сентября 1945 г. по сентябрь 1947 г. - командир батальона. В 1952 г. - с отличием и золотой медалью командный факультет Военной академии БТ и МВ. С июля 1952 г. по август 1955 г. - начальник штаба полка, по декабрь 1957 г. - командир танкового полка. Затем заместитель командира танковой дивизии (по декабрь 1960 г.) и командир учебной танковой дивизии (по сентябрь 1965 г.).
   В 1967 г. - с отличием и золотой медалью окончил Военную академию Генерального штаба ВС СССР. После завершения учебы в Военной академии Генерального штаба - с июля 1967 г. по октябрь 1968 г. - начальник штаба 8-й танковой армии, а затем командующий 7-й танковой армией (по май 1972 г.).
   С мая 1972 г. по март 1974 г. - начальник штаба Дальневосточного военного округа.
   С марта 1974 г. по февраль 1979 г. - начальник Главного оперативного управления - заместитель начальника Генерального штаба ВС СССР.
   С февраля 1979 г. по сентябрь 1984 г. - первый заместитель начальника Генерального штаба ВС СССР.
   С сентября 1984 г. по декабрь 1988 г. - начальник Генерального штаба Вооружённых Сил СССР - первый заместитель министра обороны СССР.
   В 1979 - 1984 гг. - возглавлял Оперативную группу МО СССР в декабре 1979 г., а затем работал в ее составе в Афганистане. Руководил планированием военных операций в Афганистане на всех этапах, включая ввод и вывод войск.
   В должности начальника Генерального Штаба неоднократно участвовал в переговорах, положивших "конец" холодной войне. Вместе с тем он высказывал несогласие с военной реформой и ослаблением советской военной мощи, в связи с чем "ушёл" в отставку.
   С 1988 года - советник председателя Президиума Верховного Совета СССР, с мая 1989 года - советник председателя Верховного Совета СССР. С марта 1990 года - советник Президента СССР по военным делам.
   Член КПСС с августа 1943 г., с 1981 года - кандидат в члены, а в 1983-1990 гг. - член ЦК КПСС.
   Депутат Верховного Совета СССР и РСФСР с 1980 по 1989 гг. В марте 1989 года избран народным депутатом СССР от Бельцкого терр. округа - 697 (Молдавская ССР). Член Комитета Верховного Совета СССР по вопросам обороны и безопасности.
   Неоднократно выступал на заседаниях Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР, а также в печати со статьями, где говорил об опасности быстрого завоевания СССР странами НАТО.
   Награды: Герой Советского Союза (7.05.1982 г.), 4 ордена Ленина (23.02.1971 г., 21.02.1978 г., 28.04.1980 г., 7.05.1982 г.), орден Октябрьской Революции (7.01.1988 г.), 2 ордена Красной Звезды (15.09.1943 г., 30.12.1956 г.), ордена Отечественной войны I степени (6.04.1985 г.) и За службу Родине в Вооруженных Силах СССР III степени (30.04.1975 г.), медали СССР и 24 ордена и медали иностранных государств. Лауреат Ленинской премии 1980 года за исследование и разработку новых систем автоматизированного управления Вооружёнными Силами.
   Воинские звания: полковник - 8 декабря 1956 г., генерал-майор танковых войск - 13 апреля 1964 г., генерал-лейтенант танковых войск - 21 февраля 1969 г., генерал-полковник - 30 октября 1974 г., генерал армии - 23 апреля 1979 г., Маршал Советского Союза - 25 марта 1983 г.
   Скоропостижно скончался 24 августа 1991 г. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве.
  
  Документы.
  
  НАГРАДНОЙ ЛИСТ
  1.Фамилия, имя, отчество: Ахромеев Сергей Федорович
  2. Звание: Ст. лейтенант. 3. Должность и часть: старший адъютант мото - стрелково - пулеметного батальона, 140 танк. бригады.
  Представляется к ордену "Красная Звезда".
  4.Год рождения: 1923 год. 5. Национальность: русский. 6. Партийность: Член ВКП (б) с 1943 г.
  7. Участие в гражданской войне, последующих боевых действиях по защите СССР и отечественной войне (где, когда): Июнь 1941 г. под Ригой, август - декабрь 1941 г. под Ленинградом, под Семеновским с 21.8.43 г. и Криничкой 24.8.43 г.
  8. Имеет ли ранения и контузии в отечественной войне: Ранен под Ленинградом в декабре м - це 1941 г..
  9. С какого времени в Красной Армии: С сентября 1940 г.
  10. Каким РВК призван: Сокольническим РВК гор. Москвы.
  11. Чем ранее награжден (за какие отличия): Не награжден.
  12. Постоянный домашний адрес представляемого к награждению и адрес его семьи.
  
   I. Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг
   В боях за Социалистическую родину с немецкими оккупантами с 21.8.43 по 27.8.43 г. за населенные пункты Семеновский и Криничка, Сталинской обл. старший лейтенант Ахромеев умело и своевременно доводил боевые приказы и приказания до командиров, выезжая на местность, уточняя расположение своих войск и противника. Сам лично все время держал связь с командирами, находясь в боевых порядках рот личным примером и смелостью воодушевлял личный состав на боевые подвиги.
   За мужество, смелость и образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте в борьбе с немецкими оккупантами достоин правительственной награды орденом "Красная Звезда".
   Командир МСПБ
   Ст. лейтенант Синелобов
   3.9.1943 г.
  
   II. Заключение вышестоящих начальников
   Достоин правительственной награды орденом "Красная Звезда".
   Командир 140 танковой бригады
   Полковник Петренко
   9 сентября 43 г.
  
   III. Заключение Военного Совета Армии
   Наградить орденом "Красной Звезды".
   Командующий БТМВ 5 Ударной Армии
   полковник Черник
   15 сентября 1943 г.
  
   IV. Заключение Военного Совета Фронта
   V. Заключение наградной комиссии НКО
   Отметка о награждении
   Приказом Командующего Бронетанковых и механизированных войск 5 УА от
   15 сентября 1943 г. награжден орденом "Красная Звезда".
  
  Материалы СМИ и публикации.
  
   Из статьи: М.Гареев. Человек чести и долга. http://www.redstar.ru
   В должности первого заместителя начальника Генерального штаба С.Ф. Ахромееву пришлось больше всего заниматься делами Афганистана, где он вместе с Маршалом Советского Союза С.Л. Соколовым в короткие сроки выполнил сложнейшую работу по подготовке и вводу войск 40-й армии в Афганистан, оказанию помощи в строительстве афганской республиканской армии, координации военных действий советских и правительственных войск. Он, как всегда, неутомимо работал в высших органах военного управления, плодотворно сотрудничал с нашими дипломатами во главе с Ф.А. Табеевым, часто бывал в самых напряженных зонах боевых действий, проявляя мужество и личную храбрость. По итогам работы в Афганистане С.Ф. Ахромееву было присвоено звание Героя Советского Союза.
  
   По материалам издания: Ахромеев С.Ф., Корниенко Г.М. Глазами маршала и дипломата. Москва "Международные отношения", 1992. "Военная литература": www.militera.lib.ru
   С. Ф. Ахромеев: Вопрос об обстоятельствах, приведших к вводу советских войск Афганистан, и некоторые общие соображения в этой связи.
   На протяжении многих десятилетий после Октябрьской революции южные границы Советского государства, особенно граница с Афганистаном, были для нас самыми спокойными. Отношения с этой страной оставались постоянно дружественными, независимо от режимов, сменявших там друг друга и до 1978 года. Это рассматривалось как сугубо внутреннее дело афганского народа.
   То, что произошло в Кабуле в апреле 1978 года и что многие годы называлось саурской апрельской революцией, на самом деле, как совершенно правильно сказал Наджибулла в в 1987 году, была вовсе не революция и даже не восстание, а переворот. Совершили этот переворот офицеры, входившие в сравнительно малочисленную Народно-демократическую партию Афганистана (НДПА). Поскольку многие из участвовавших в перевороте офицеров обучались ранее в СССР, а руководители НДПА причисляли себя к марксистам, на Западе, да и в нашей стране было распространено мнение о причастности Москвы к смене режима в Кабуле.
   Вопреки такому мнению советское руководство, включая военное, на самом деле узнало о происшедшем перевороте в Кабуле из сообщений иностранных агентств, а лишь затем, пост-фактум, получило информацию об этом от посольства СССР в Афганистане. Позже лидер НДПА Тараки доверительно сказал одному из нас, что они сознательно не стали заранее ставить в известность советских представителей в Кабуле о готовившемся перевороте, опасаясь, что Москва попытается отговорить их от вооруженного выступления ввиду отсутствия в стране революционной ситуации.
   Опасения руководителей НДПА на этот счет были, думается, вполне оправданны. И дальнейшие события подтвердили это. НДПА не смогла получить в афганском обществе сколько-нибудь массовой поддержки, без чего государственный переворот не мог перерасти и не перерос в социальную революцию, как это произошло, скажем, в 1917 году в России, где тоже все началось с октябрьского переворота. Феодалы же, крупная буржуазия, почти все духовенство открыто выступили против нового режима. За духовенством пошло большинство народа, тем более что среди пришедших к власти было немало "леваков", сторонников голого насилия, пренебрегавших национальными и исламскими традициями, нравами и обычаями страны, что еще больше настраивало народ против новой власти.
   Однако наши партийные идеологи и международники, прежде всего М.А.Суслов и Б.Н.Пономарев, сразу же после апрельских событий 1978 года стали рассматривать Афганистан как еще одну социалистическую в близкой перспективе страну. Хотя даже по ортодоксальным марксистским меркам афганское общество было весьма далеко от социалистической стадии развития, Афганистан этим деятелям виделся "второй Монголией", перепрыгивающей из феодализма в социализм.
   Соответственно в Афганистан хлынул поток всякого рода советников из СССР - и партийных, и ведомственных, которые, будучи даже квалифицированными в своих областях людьми, конечно же, не могли научить афганцев ничему другому, кроме советской модели социализма - тому, что афганцам нужно было меньше всего. Наша вовлеченность в афганские дела в самых разных формах - и в виде советнической деятельности, и в виде материальной (в том числе военной) помощи - увеличивалась с каждым месяцем. Сомнения насчет разумности такой широкой вовлеченности, возникавшие уже на той стадии у некоторых профессионалов-дипломатов и военных, отметались руководством с порога.
   Однако, когда в связи с нараставшей внутри Афганистана вооруженной борьбой Тараки в марте 1979 года обратился с просьбой о присылке советских войск, эта просьба была однозначно отклонена.
   Подобные же однозначно негативные ответы давались афганской стороне еще не один раз на протяжении многих последующих месяцев в связи с новыми обращениями Тараки, а затем Амина насчет присылки советских войск. Это хорошо известно авторам, которым доводилось заниматься подготовкой таких ответов, полностью отражавших и их собственные взгляды.
   До октября 1979 года мы не замечали каких-либо колебаний на этот счет и у своих шефов - А.А.Громыко и Д.Ф.Устинова, а также у Ю.В.Андропова, с которым нам тоже приходилось общаться. Когда и в зависимости от каких обстоятельств изменилось мнение этих трех руководителей в пользу целесообразности ввода наших войск в Афганистан, предстоит еще разобраться. И о том, кто именно - Андропов или Устинов - первым изменил свою точку зрения и сказал "да" в пользу ввода войск, сегодня мы можем только догадываться. Нам, однако, ясно, что они уже вдвоем дожали Громыко.
   Судя по тому, насколько невосприимчивыми все трое стали с тех пор к тем аргументам против ввода войск, которые они до этого и сами выдвигали, создавалось ощущение, что над ними что-то довлело. По некоторым нюансам можно было уловить, что это было нечто большее, чем просто преувеличенные опасения насчет угрозы замены просоветского режима в Кабуле на реакционный исламский, к тому же проамериканский, что означало бы выход США на южную границу СССР. Элемент такого беспокойства о безопасности нашей страны бесспорно и весомо присутствовал здесь. Но главную, роковую роль, похоже, играло опять-таки идеологически обусловленное ложное представление, будто речь шла об опасности потерять перспективную социалистическую страну.
   С этой точки зрения решение о вводе советских войск в Афганистан, окончательно принятое вечером 12 декабря 1979 г., было скорее кульминацией, а не началом нашего ошибочного, весьма идеологизированного курса в афганских делах с апреля 1978 года.
   Видимо, в немалой степени этим же объяснялось и то, что, будучи принято узкой группой высших руководителей, по существу антиконституционное решение было затем, в июне - 1980 года, единогласно и без всякого обсуждения одобрено Пленумом ЦК КПСС. Об этом не любят вспоминать те из тогдашних членов ЦК (находящиеся еще в КПСС и вышедшие из нее), которые безропотно проголосовали за одобрение ввода советских войск в Афганистан, а через пять лет стали выступать в роли обличителей этой действительно трагической акции, делая при этом вид, будто сами они безгрешны.
   Между тем нам известно, что те пять-шесть членов Политбюро ЦК, которые приняли решение о вводе войск, придавали большое значение тому, чтобы заручиться одобрением его со стороны всего ЦК. И если бы на Пленуме развернулось его обсуждение и оно не получило бы единогласного одобрения, то, хотя инакомыслящим, наверное, не поздоровилось бы, но это был бы серьезный сигнал руководству. И в результате миссия советских войск в Афганистане, быть может, оказалась бы не столь затяжной и кровавой. Тем более что к тому моменту (июнь 1980 г.) наши войска еще не успели глубоко увязнуть там.
   Авторы, не будучи в ту пору членами ЦК КПСС, избежали необходимости кривить душой, голосуя за решение, противоречащее их взглядам, хотя это было малым утешением, поскольку по долгу службы им все же пришлось активно участвовать в осуществлении этого решения.
   Конечно, можно спросить: а не правильнее ли было бы в такой ситуации уйти в отставку, чтобы не быть причастным к выполнению неправедного решения? Наверное, однозначного ответа здесь быть не может. Ведь рассчитывать на то, что это остановит выполнение решения, было нереально. А лучше ли стало бы, если бы в этом случае на твоем месте оказался более рьяный и бездумный исполнитель того же неправедного решения? Есть ли у тебя моральное право умыть руки, если ты, оставаясь в малоприятной роли исполнителя не отвечавшего твоим взглядам решения, тем самым сохраняешь для себя возможность не только влиять соответствующим образом на ход его выполнения, но и содействовать тому, чтобы повернуть развитие событий вспять?
   Не обо всем том, что предпринимали авторы для выхода из афганского тупика, пришло уже время рассказать в деталях. Ведь война в Афганистане, хотя и без нашего прямого участия, продолжается. Но определенное представление на этот счет, мы надеемся, у читателя сложилось на основе вышеизложенного.
   В 1987 году перед военным руководством была поставлена задача спланировать вывод советских войск, а также меры, обеспечивающие повышение боеспособности афганской армии, создать ей запасы материальных ресурсов для самостоятельных боевых действий после вывода наших войск и решить много других задач.
   В декабре 1987 - марте 1988 года на заседаниях Политбюро ЦК КПСС афганские дела последовательно и основательно рассматривались пять раз и по ним принимались соответствующие решения.
   На основе указаний Политбюро Министерство обороны спланировало решение всех военных вопросов и приступило к осуществлению подготовительных мероприятий с 15 февраля 1988 г., то есть не дожидаясь подписания женевских соглашений.
   Громадных усилий с нашей стороны потребовало оперативное, боевое и материально-техническое обеспечение вывода наших войск. Непрерывно велась разведка, организовывалась система управления, осуществлялись инженерная подготовка тылов и техническое обеспечение вывода войск. В решении этих задач принимали участие все звенья военного руководства: Министерство обороны, и в первую очередь Генеральный штаб, командование и штабы войск Южного направления, Туркестанского военного округа, 40-й армии, командиры и штабы дивизий и полков.
   Для обеспечения вывода маршруты движения наших войск к советско-афганской границе надежно прикрывались специально выделенными частями. На прилегающих к маршрутам высотах создавались опорные пункты. Выходящие к пути следования войск дороги перекрывались минными полями. Создавалась вдоль маршрутов система огня и заграждений. Войска выдвигались к границе в составе усиленных батальонов, подготовленных к самостоятельному ведению боевых действий. Каждому батальону была обеспечена поддержка с воздуха боевыми самолетами и вертолетами. Для технического и материального обеспечения готовились районы ночного отдыха. В этих районах развертывались пункты питания, медицинской помощи, заправки горючим, подразделения для ремонта боевой техники. Вдоль маршрутов организовывалась система связи для обеспечения управления войсками и авиацией. Кроме этих самых главных вопросов обеспечения вывода войск приходилось заниматься, естественно, и решением многих других.
   Во второй половине 1988 года и в начале 1989 года нашей главной заботой стало повышение боеспособности афганских войск, их материальное обеспечение. Трехмесячные запасы были созданы для афганских войск в районе Кабула и других районах страны. Афганская армия перед выводом наших войск была обеспечена всем необходимым не менее чем на квартал.
   Однако недешево все это обходилось и обходится нашим Вооруженным Силам, да и стране в целом. Советские люди никогда не одобряли этой войны. Причины ввода наших войск в Афганистан руководством государства народу никогда вразумительно не были, да и не могли быть объяснены. Потери в людях (около 15 тыс. человек погибших и свыше 36 тыс. раненых) никогда не воспринимались как неизбежные и необходимые. Чувства горечи, возмущения и обиды, которые испытывали наши люди по отношению к руководству, ввергнувшему страну в эту бесполезную войну, были обоснованными и справедливыми.
   Иногда говорят, что для такой огромной страны, как Советский Союз, и таких крупных Вооруженных Сил, как советские, потери в людях и расход материальных ресурсов не были крупными. Это неверно. Потеря Родиной своих воинов, отцами и матерями своих сыновей - всегда трагедия и невосполнимая утрата. Эти потери ничем не восполнишь. Вечна и неизгладима память о безвременно ушедших из жизни сыновьях и внуках наших.
   Так же дело обстоит и с затраченными материальными ресурсами. Нужно учитывать, что промышленность страны, в том числе и оборонная, работала в 80-х годах по планам мирного времени, мобилизационные планы в действие не вводились, армия, вынужденная вести эту войну, также была развернута по штату мирного времени. Поэтому расходы некоторых видов боеприпасов, горючего, масел, особенно расходы моторесурсов и боевой техники в связи с выработкой ее ресурса, были весьма значительными. Расходы моторесурсов на боевой технике воюющей 40-й армии (четырех дивизий и четырех бригад) равнялись расходам на боевую подготовку такой крупной нашей группировки, как Группа войск в Германии, имевшей в своем составе 19-20 общевойсковых и 5 авиационных дивизий. Поэтому в целом для Вооруженных Сил в мирное время расходы материальных ресурсов в Афганистане были очень чувствительными. Афганистан обходился дорого. Каждый день войны 40-й армии обходился в 6,0-6,5 млн. рублей. Кроме того, постоянно всем необходимым надо было снабжать афганские войска. В итоге стране каждый день войны обходился в 10-11 млн. рублей.
   Война в Афганистане нанесла ущерб авторитету Советских Вооруженных Сил. Им была поставлена неправомерная и нереальная задача: военным путем заставить народ численностью 17 млн. человек подчиниться непопулярному правительству, опирающемуся во многом на советские штыки. Задача эта оказалась невыполнимой в принципе. Она была непосильна и для армии численностью 75 тыс. человек, увеличенной затем до 108 тыс. К тому же других, более крупных военных сил не было. Их можно было взять либо на Западе, либо на Востоке. То и другое (на это хватило ума) было признано нецелесообразным.
   Здравомыслящим людям заранее была очевидна призрачность иллюзий, которые питал кое-кто насчет того, что воевать советским войскам в Афганистане не потребуется. Они, дескать, будут стоять гарнизонами, защищая революционный режим от попыток его свержения внешними силами, а с внутренними мятежными силами справится сама афганская армия. Реальная действительность быстро развеяла эти иллюзии. Советским войскам пришлось втянуться в девятилетнюю кровавую авантюру.
   Когда же планы в Афганистане начали трещать по швам, то нередко как раз те люди, которые настаивали на вводе войск, стали обвинять армию во всех существующих и несуществующих ошибках и грехах. Недостатки в подготовке и структуре войск, действовавших в Афганистане, были. За них военных справедливо критиковали. Но в конечном счете дело было в другом: авантюра срывалась, выплывала наружу, правда, за авантюру следовало отвечать, требовалось найти виновника, в лице армии искали "козла отпущения". Разумеется, военное руководство пыталось объяснить сложившуюся ситуацию, но это не помогало.
   Эта война была тяжелой для действующих войск, для генералов, офицеров, сержантов и солдат. Афганская война - это бои в горах, где не применишь танки, боевые машины пехоты. Они чаще всего являлись только средствами передвижения и укрытия от огня. Как правило, нельзя было как следует задействовать и боевые самолеты. Это война без тыла и фронта. Противник был везде. Оружие сухопутных войск в горах - это автомат, пулемет, гранатомет, легкий автоматический миномет, артиллерия. Из авиации главное средство в горах - боевой вертолет. Вертолет - это авиационная пушка, пулеметы, гранатометы, это обеспечение огнем с воздуха, это и главное средство передвижения войск в бою, и эвакуация раненых. Поэтому главная тяжесть войны легла на плечи пехотинца, десантника, бойца спецназа, артиллериста и экипажей боевых вертолетов. Хорошо действовала тактическая и оперативная разведка. К сожалению, еще не пришло время рассказать о ее работе. Большое значение в Афганистане имела военно-транспортная авиация. При полном отсутствии железных дорог именно она обеспечивала все срочные перевозки. Материальное обеспечение войск она взяла на свои плечи.
   За девять лет боев в Афганистане не было случая, чтобы конкретная боевая задача каким-либо полком или батальоном не была выполнена. Но в афганской войне овладение территорией не имело никакого значения. Закрепить ее возможности не было. А как только советские части уходили, эту территорию вновь занимали мятежники.
   В афганской войне еще раз проявились со всей силой выносливость советского солдата, его самоотверженность и храбрость. Хорошо показал себя строевой офицер. Командиры рот и взводов, действовавшие, как говорят, в одной цепи с солдатами, подвергались всем тяготам и опасностям. В процентном отношении к общей численности погибших мы потеряли в Афганистане больше командиров рот и взводов, чем солдат. Это говорит о многом. Командиры батальонов и полков, как правило, были хорошими организаторами боя, умело им управляли. Они были заботливыми к подчиненным. Наши офицеры, сержанты и солдаты и в Афганистане были верны воинскому долгу.
   Конечно, на войне - как на войне. Случалось всякое: героизм, мужество, самоотверженность, воинское умение - и одновременно ошибки, поспешность, растерянность в бою, за которые приходилось расплачиваться кровью. Были даже и воинские преступления, за которые тоже нужно было отвечать.
   Не видел я только одного - трусости.
   Наблюдая за действиями солдат, сержантов и офицеров в боях в Афганистане, я часто испытывал чувство гордости за них, за их смелость и стойкость. Все, что было свойственно нашему солдату в прошлом, проявилось и здесь.
   Работая с офицерами и генералами, помогая им организовать боевые действия и наладить жизнь войск, я укреплялся в уверенности: нам растет хорошая смена. В воспитание и подготовку офицеров вместе с маршалом Советского Союза С.Л. Соколовым и другими офицерами оперативной группы министерства довелось внести свой вклад и автору этих строк.
   К началу 1988 года численность Вооруженных Сил СССР (армии и флота) составляла 4,2 млн. человек. Они имели отработанную структуру - пять видов Вооруженных Сил (ракетные войска стратегического назначения, сухопутные войска, войска ПВО, военно-воздушные силы и военно-морской флот). При этом отдельно были выделены стратегические ядерные силы.
   Этот год советским людям предстоит еще внимательно проанализировать и оценить. Именно в этот год развернулись тщательно подготовленное широкомасштабное наступление антисоциалистических сил на Коммунистическую партию и атаки собственных перевертышей и приспособленцев изнутри на партию с целью ее дискредитации и разрушения. Как ветеран-коммунист, я тяжело переживал это. Переживал долго и болезненно, пока не понял, что мы имеем дело с настоящими политическими противниками. С ними нужно вести бескомпромиссную борьбу.
  Нарастали сложности в экономике, стремительно обострялись межнациональные противоречия, участились выпады тех же политических противников против армии. Обстановка накалялась.
   Лично для меня все это осложнялось тем, что в 1988 году мне исполнилось 65 лет. На этом жизненном рубеже крупному военному руководителю целесообразно оставлять активную службу. От возраста никуда не денешься. Конечно, еще несколько лет, если здоровье позволяет, военачальник такого возраста, опираясь на большой опыт, может работать с пользой, но он уже проходит пик своего творчества, активного мышления, крупных инициатив и способности держать в состоянии высокой трудоспособности возглавляемый им большой коллектив. На разработку крупных решений и их осуществление времени уже не хватает. Пришла пора уступать место молодому. Таковы были мои твердые убеждения.
   Мне же приходилось учитывать и ухудшение здоровья. Ранения, контузии, которые были получены на войне и которые в свое время быстро зажили и забылись, как оказалось, однако, не прошли бесследно, вновь и довольно основательно стали напоминать о себе много лет спустя.
   Отношения с М. С. Горбачевым были у меня нормальными, но не безоблачными. Мои нередкие столкновения с Э. А. Шеварднадзе (например, в связи с его иногда самочинными действиями на переговорах по сокращению ядерных и обычных вооружений), а иногда и с руководителями некоторых других ведомств, в частности в связи с афганской проблемой, до М. С. Горбачева, несомненно, доходили. Причем моя позиция в ходе этих деловых споров, дискуссий преподносилась, конечно, в соответствующей интерпретации и с определенными комментариями. В связи с этим у меня с Генеральным секретарем ЦК КПСС состоялись две-три довольно острые беседы, которые не обошлись без внушений в мой адрес и без соответствующих ответов и разъяснений с моей стороны. Эти пояснения руководству не всегда нравились. Я не стеснялся иногда свои нелестные суждения о работе Министерства иностранных дел высказывать вслух в присутствии представителей нескольких ведомств. При этом знал, что об этих моих оценках руководство будет поставлено в известность. Словом, ситуация вокруг меня была не то чтобы накаленная, но и комфортной ее не назовешь.
   Видел я и то, что обстановка в государствах Варшавского Договора обостряется. Со многими из этих государств У Советского Союза складывались далеко не простые отношения. Все это было видно, но помочь чем-либо я не мог и глубоко это переживал. Находиться же на руководящей работе в Министерстве обороны СССР при похоронах военной организации Варшавского Договора для себя считал недопустимым. Может быть, многие читатели этого не поймут, но я не считал возможным лично хоронить то, что было создано руками Г.К.Жукова, И.С.Конева, К.К.Рокоссовского и других полководцев, усилиями офицеров, генералов и адмиралов нескольких поколений.
   С учетом всего этого в сентябре 1988 года я попросил министра обороны СССР Д.Т.Язова доложить М.С.Горбачеву просьбу об освобождении меня от должности начальника Генерального штаба. Просьба была выполнена. Во всяком случае, в конце октября Д.Т.Язов мне сказал: "Просьба ваша будет удовлетворена. О дальнейшем вам скажет М. С. Горбачев. Он вас на днях примет". Последнюю фразу я посчитал простой формальной вежливостью. Дальнейшее ведь ясно: буду зачислен в группу генеральных инспекторов, а уж там - что Бог на душу положит. Нужно будет самому искать приложение своим сохранившимся силам и возможностям. Тогда я понимал, что остаюсь в долгу перед народом и обязан как коммунист помочь родной мне партии выйти из кризиса. Но каким образом я могу работать, в чем будет эта помощь выражаться конкретно, мне тогда и самому было не очень ясно.
   2 ноября последовал звонок от М.С.Горбачева с вызовом прибыть к нему. Встреча началась с вопроса, чем вызвана просьба об освобождении от должности начальника Генштаба. Ответил, что состоянием здоровья вследствие контузии: начинает давать сбои вестибулярный аппарат (что было истинной правдой). - М.С.Горбачев согласился: "Начальнику Генерального штаба кроме многих других необходимых качеств необходимо и здоровье. Поэтому просьбу твою мы удовлетворим. Что думаешь делать дальше?" Ответил, что в моем возрасте, наверное, уже не следует просить какой то активной работы в войсках. Если руководство сочтет возможным, прошу зачислить меня в группу генеральных инспекторов. Генсек с этим согласился, но одновременно сказал: "Мы не один год работаем с тобой вместе. Думаю, есть доверие друг к другу. В области военной политики вместе немало сделали. Было бы полезно для дела тебе поработать моим советником. Обязанности будут - подготовка предложений по крупным военным вопросам и, конечно, по переговорам о ядерном и обычном оружии. На этом месте будет полегче, чем начальником Генштаба".
   Предложение было совершенно неожиданное. Но нормой всей моей жизни было должностей не выбирать. Служить Отечеству там, где считает нужным Коммунистическая партия. С предложением я согласился. За доверие поблагодарил.
   Через месяц сдал должность и дела начальника Генштаба, в течение двух недель помог Михаилу Алексеевичу Моисееву освоиться с новой для него должностью.
   26 декабря 1988 г. приступил к работе советником Председателя Президиума Верховного Совета СССР.
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023