ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Афганская арена. Со своим уставом в чужой монастырь. Восток - дело тонкое.

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Взгляд на традиции Востока.

  

Афганская арена. Со своим уставом в чужой монастырь. Восток - дело тонкое.

   О Востоке мы знаем очень мало. Мы пытаемся евро­пейскими мерками, своей логикой постичь мудрость Востока. Мы все во власти стереотипов, нами созданных. А Восток, как известно, дело тонкое.
  
   Лицом к Востоку. Мы считали, что все мусульмане для молит­вы становятся на колени и обращаются лицом к Востоку. Оказывается, далеко не все и не совсем к Востоку. Мольбы мусульман обращены к святым для них местам, к Мекке и Медине. Во всех исламских городах, кишлаках, во всех домах и номерах гости­ниц это направление определено и обозначено стрелками. А ес­ли стрелок нет, то каждый мусульманин с детства умеет опре­делять, куда ему обратить свои молитвы. Поэтому, как для нас ни странно, в Афганистане мусульмане молятся, повернув свое лицо не на Восток, а на Запад, точнее, на Юго-Запад.
  
   Женское счастье. Мы с детства жалели женщин Востока. Нам казалось, что они самые несчаст­ные, самые бесправные, нет у них в жизни ни счастья, ни ра­дости. Проявлением беззакония считали многоженство и калым, а символом всех женских бед -паранджу.
   Именно с массового сожжения паранджи в присутствии их испуганных хозяек, принятия законов об отмене калыма и многоженства всегда начинали освободительную миссию революционе­ры, пришедшие со своими идеями из Европы. На самом деле, в реальной жизни все не так, мусульмане думают совсем по - другому. Вспомним восточную притчу.
   Правоверный мусульманин спросил у Пророка:
   - Кому я боль­ше всего обязан на земле?
   - Матери, - сказал Пророк.
   Мусульманин, удовлетворенный, ушел, но через некоторое время он вернулся и опять задал Пророку вопрос:
   - А еще кому я обязан на земле?
   - Матери, - вновь ответил Пророк.
   В третий раз Пророк дал Правоверному мусульманину тот же ответ:
   - Матери ты обязан больше всего.
   И только в ответ на четвертое обращение:
   - Кому же еще я обязан на земле?
   Пророк ответил:
   - И отцу.
   Роль женщины-матери на земле Исламом оценивается в три раза больше, чем роль мужчины-отца. Женщина-мать - превыше всего на земле, а жена ... при­надлежит мужу.
   Рождение девочек одной за другой в многодетных семьях Востока, как оказалось, не было бедой и несчастьем. Предсто­ящее получение калыма за каждую из них сулило достаток семье и компенсации за страдания матери.
   В Афганистане декрет N 7 Ревсовета, отменивший калым, разорил эти семьи и поверг родителей в уныние. Но не надолго ... Народная мудрость внесла поправку в брачный ритуал: жених калым не платит - закон нарушать нельзя, регистрируется брак так, как установило государство, а потом жених должен купить у отца не­весты ишака, который в тех землях ничего не стоит, по цене, установленной отцом невесты.
   Не все так гладко и однозначно в вопросе многоженства. Ислам позволяет иметь мусульманину до четырех жен, но только в том случае, если он может их безбедно содержать и удовлетворять их потребности.
   В реальной жизни редко, кто из мужчин Востока, реализует это разрешение по максимуму. Как правило, две жены, старшая и младшая, со­ставляют женскую половину семьи.
  
   На Востоке не было детей-сирот. Если погибал или умирал отец, то опеку над детьми и их матерью род поручал одному из неженатых мужчин. Вот такая женщина, уже с детьми, и становилась первой, старшей женой молодого мужчины.
   Вторая, младшая, жена тоже, как правило, подбирается ре­шением родителей. Родители, старейшины договариваются об условиях. А дальше полным хозяином жены считается муж.
   У нас тоже часто муж считается главой семьи. Он может стукнуть кулаком по столу и громко крикнуть: Кто в доме хозяин?! Но обычно говорят: муж - глава, а жена - шея, она и вертит головой, куда хочет.
   В реальном мире общения мужчин и женщин все определяется соотношением их личных качеств, физических данных, чувств, ума и характера. В этом деле Восток не является исключением. Муж вправе разрешить жене работать или учиться, носить паранджу или нет. Кстати, многие из вопросов правового и ма­териального положения жены оговариваются договором родствен­ников и муж должен выполнять этот договор. Правда, чем боль­ше калым, тем меньше условий ставят родственники невесты. Жена принадлежит мужу. Жена - для мужа. И дома она делает все, чтобы стать любимой женщиной, женой. Наряды и украшения, макияж и парфюмерия, да и все остальное так же, как у женщин Запада, но только исключительно для мужа. А, если выходишь за порог или в доме гости - будь добра одеть паранджу - накидку. Она скроет все женские пре­лести: и фигуру, и ноги, и лицо, а может быть и глаза.
   У нас же все наоборот: дома при муже, без гостей, можно и не причесаться, и халат не самый новый одеть. А если надо выйти из дома на работу, в гости или просто пройтись по улице, то надо же выглядеть!.. И макияж, и лучшие наряды, и сто раз в зеркале увидеть свое изображение прежде, чем захлопнется выходная дверь ...
   На Востоке мужчины, уходя из дома, видят на улице и на работе перед собой однообразные монотонно одежды, "кота в мешке", ни соблазнительных талий и ножек, ни игривых локо­нов и зовущих глазок. В памяти хранится только образ своей красивой, горячей жены. Все вожделенные ассоциации связаны только с ней. Так что паранджа не только укрывает и защищает их от уличных приставаний, но и уберегает чужих мужей от соблазна.
   Конечно, не везде законы строго выполняются ... Но на Востоке наказание за это серьезное, даже порой жестокое.
  
   "Религия - опиум для народа". Варварское проведение в жизнь этого революционного лозунга, который и у нас не выдержал испыта­ние временем и жизнью, там, в Афганистане, где количество слу­жителей культа в десятки раз превышало число членов партии (НДПА) в период ее расцвета, ничего, кроме вреда, принести не могло.
  
   Ихван, душман, моджахед - так по-разному называли одних и тех же людей, которые на протяжении многих лет боролись против революции в Афганистане, были противни­ками государственной власти.
   Сначала всю вину и источник противодействия видели в организации "Братьев-мусульман". "Ихван" - первое сло­во названия этой организации. Поэтому парадоксально зву­чали призывы власти в дословном переводе: "Смерть бра­тьям", "На борьбу с братьями" и другие.
   Разобравшись в том, что противники революции пред­ставлены более широкими слоями населения, стали называть их мятежниками, басмачами или - "душманами", т.е. раз­бойниками, бандитами.
   Другая сторона себя называла по-другому: партизанами или моджахедами, борцами за веру. Мы теперь привыкаем к навязанной трактовке, что воевали с моджахедами. Но мы не забыли, что на самом деле, тогда воевали с душманами.
  
   Революция и контрреволюция - это двойня по рождению, но они не близнецы.
   Можно ли принципиально на пути революционных преоб­разований, военных или государственных переворотов обой­тись без противодействия, без так называемых контррево­люционных сил?
   Новая власть всегда ущемляет права какого-то со­циального слоя, группы людей, "бывших". Кроме того, но­вая политика, ее методы могут вызвать непонимание населения, его отрицательную реакцию,
   После Саурской революции в Афганистане (27 апреля 1978 года) у свергнутого даудовского режима не нашлось организованных сторонников. Никто не пытался восстано­вить свергнутый режим. Но революция активизировала, да­ла повод и создала основу для расширения и укрепления позиций антиправительственных движений, зарождение которых относится к временам правления Захир-шаха. Первые вооруженные выступления они организовали уже в первые годы правления Дауда.
   Политических групп, которые потом переформировались в партии, их вооруженных отрядов и формирований было много и в те годы. Они воевали, враждовали с правительством и между собой, заключали нестойкие союзы и договора. Имея общего противника - правительство и революцию, они отличались друг от друга весьма существенно по целям, за которые вели борьбу.
   Одни из них составляли непримиримую оппозицию, крайний фундаментализм, требовали неукоснительного ис­полнения законов Ислама. Для них и Захир-шах, и Дауд были уже отступниками от веры. А те, кто пришел к влас­ти после революции - это, вообще, кяфиры, неверные. И разговор с ними должен быть короток...
   Другие, традиционалисты, добивались восстановления додаудовского, монархического строя. Им по душе было неспешное благоденствие многих десятилетий правления Захир-шаха.
   Социальная база моджахедов в самом Афганистане значительно расширилась из-за ошибок в реализации политических, экономических и социальных программ нового руководства Афганистана, сле­по принявшего схему преобразований своего могучего северного соседа.
   В те годы, когда произошла Саурская революция, подавляющее большинство афганцев жило, да и сейчас живет по зако­нам Ислама и родоплеменного общества. Сельское население, крестьянство не только не приняло участие в событиях апреля 1978 года, происходивших, в основном, в городах, но не понима­ло их сути и не было готово воспринимать поднятые лозунги и последовавшие радикальные преобразования. Афганская деревня - это замкнутая, изолированная ячейка общества. Крестьяне не видели в лице помещика своего врага. А новые идеи и новые люди, с чужой стороны появиться там не могли.
   Разъяснительная работа, воздействие на афганское кре­стьянство ограничивалось публикацией декретов в газетах, ко­торые в деревни не доставлялись. А если бы и доставлялись, то, как и миллионы агитационных листовок, которые разбрасы­вались над населенными пунктами, их никто не смог бы там прочитать - сельское население Афганистана не обучено грамоте. Попытки правительства применить силовые методы встречали соответствующий отпор.
  
   Новые символы государства. Принятие 19 октября 1978 года новых символов государст­ва - герба, государственного и партийного флага было встре­чено во многих районах агрессивно. Красные флаги, красный фон герба нарушали традиции исламского общества. В конце октября в Кандагаре фанатичные толпы захватили резиденцию губернатора, другие государственные учреждения, сорвали крас­ные и водрузили зеленые знамена ислама. Десятки активистов новой власти были убиты. Только вмешательство армейских подразделений с применением оружия позволило восстановить преж­ний порядок.
   Вместе с началом нового политического этапа, связанного с приходом новой власти, были введены и новые символы государства: трехцветный флаг (красный, зеленый, черный), а в гербе появилось изображение минарета.
  
   Граница между Афганистаном и Пакистаном, прове­денная искусственно по территории пуштунских племен (ли­ния Дюранда), формально не признавалась ни официальны­ми властями Афганистана, ни лидерами пуштунских племен. Все лидеры пуштунских племен в свое время дали присягу эмиру Захир-шаху, подписав с ним договор об охране границ, и получив право не служить в армии.
  
   Каждое пуштунское племя - это государство в государстве. На территории Афганистана и Пакистана проживают более 30 пуштунских племен общей численностью около 7 миллионов человек. В составе наиболее крупных объе­динений племен Дуррани, Гильзаи и Каракаи от 1 до 1,5 млн. человек. Одна часть племен занимается земледелием и ведет оседлый образ жизни, а другая - скотоводством и кочует, перегоняя скот от пастбища к пастбищу, игно­рируя государственные границы.
  
   Самые воинственные племена - это племя Джоджи из объединения Гильзай и племя Джадран из объедине­ния Каракаи. Только из этих двух племен формировал себе охрану эмир.
   Каждое племя имеет свои воинские формирования. Их структура различна и постоянно совершенствуется. На начальном этапе войны по традиции в племени Джадран все мужчины, способные носить оружие были све­дены в боевые отряды по 60-80 человек. В каждом отряде - три боевые группы по 18-20 человек. А общая числен­ность группировки племени Джадран могла составить несколько десятков тысяч человек, каждый из которых был хорошо подготовлен для ведения боевых действий в го­рах. В племенах Джоджи и Мангал организация была ближе к обычной военной: рота из 110-120 человек делилась на 3 взвода, а каждый взвод - на 3 отделения по 10 человек.
   Основная военная доктрина племен - это оборона территорий проживания. Затем стала использоваться тактика "активной обо­роны", основными инструментами которой стали диверсион­ные подразделения - отряды, группы. Эти группы готовились в Пакистане и Иране и перебрасывалась обратно в Афганистан. В Иране было издано руководство по способам ведения партизанской войны, которое было распространено - по всему Афганистану.
  
   Ввод советских войск на территорию го­сударства поднял, объединил и сплотил на борьбу с чужеземными войсками пуштунские племена. Это грозная организованная воен­ная сила во все времена оказывала решающее воздейст­вие на исход военно-политической борьбы в Афганистане.
  
   Учиться в жизни никогда не поздно и лучше это делать на чужих ошибках.
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023