ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Записки военного советника. Август 1980 года.

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Джелалабад, Хост, Бараки, Газни, Кабул ... В один день, действительно вмещались три.

  
   Записки военного советника. Новый, военный, 1980-й год.
  
   Август 1980 г.
  
   01.08.1980. Решил побаловаться - отрастить себе бороду. Главное выдержать и пройти
   период от обычной небритости до бороды. Посмотрим, что получится.
  
   03.08.1980. На втором году пребывания в стране самобытные, ранее казавшиеся экзотическими, местные картинки уже не так впечатляют. Кажется привычным, что вспахивают землю деревянной сохой, что хлеба убирают с крошечных полей серпами, что работают все, даже маленькие дети. Все зерно складывают в большую кучу и по ней топчутся один-два ишака - это молотилка, потом вручную просеивают и, что особенно поразительно - подметают все поле, чтобы ни зернышка, ни колоска не осталось. Земля дает несколько урожаев в год. Я смотрел, у соседского хозяина, как только созреет урожай одного вида овощей, так он уже что-то новое сажает. Проходит небольшое время - неделя-две, а там уже есть какие-то плоды. Если к установленному времени плоды созрели не полностью, он все равно все вырывает и готовит участок под новую посадку.
  
   04.08.1980. Главком утвердил мой (наш!) очередной (четвертый) учебник, переведенный и отпечатанный на языке дари. Его уже отдали на размножение. Следующую большую часть сейчас переводит начальник кафедры Саид Мубарак Шах, основное заинтересованное лицо. Другую часть подготовил и передал моему новому соавтору-переводчику полковнику Мир Абдул Самаду. Через недельку, когда мозги чуть-чуть отдохнут, возьмусь за последнюю часть с еще одним соавтором-переводчиком подполковником Гулям Хайдаром. Загрузил работой до предела и себя, и всю афганскую кафедру. Они радуются - что-то останется, когда советник уедет. Мне очень важно, чтобы у них осталось что-нибудь в библиотеке для свободного доступа и преподавателей, и курсантов, чтобы сломать монополию владельцев личных конспектов, которые, уходя к новому месту службы, заставляли преемников начинать все с нуля. Кроме того, взялись с Валентином Герасименко еще и провести в боевой работе конструкторскую доработку, обеспечивающую быстрое переоборудование обычного транспортного вертолета для использования его в качестве ВКП (воздушного командного пункта). Мой новый начальник сказал мне:"Сами напросились, сами и делайте." Интересно!
   Сегодня закончились Олимпийские игры. Все эти дни наше жилище служило клубом. Знакомые и не очень люди приходили смотреть телевизор. Одни приходили, другие уходили, присутствие или отсутствие хозяев никого не интересовало. Пили чай и зеленый, и черный, к концу уже пили голый чай под кусочки сахара. Заберут теперь телевизор или оставят? Так я к нему привык!
   Теперь самолеты Аэрофлота начинают ходить два раза в неделю: вторник и четверг. Увеличивается поток убывающих в отпуск и улетающих насовсем, по замене. На следующей неделе или через неделю улетит Ткач Н.В. Он ждет отлета переводчика Собира Шарифова. Точнее ему нужен не напарник, а то, что у Собира почти нет багажа, и Николай Васильевич хочет за его счет провезти избытки своего багажа. Товарищеская взаимопомощь. Но переводчиков без замены не отпускают, хотя все установленные сроки уже прошли. Неопределенность. С Азизом Мирзоевым та же история. Он поправился, вылечился и улетел в Асадабад. Но сегодня им должна прибыть замена. И заменять сначала будут людей с периферии, а только потом из столицы. Справедливость!
  
   05.08.1980. В Джелалабаде теперь базируются советская вертолетная часть. Нам поставили задачу ознакомиться на месте с положением дел, наладить взаимодействие. Летали на самолете Ан-30 и туда, и обратно, за пределы аэродрома и не выходили, некогда. Все вопросы первой очереди решили, главное все увидели своими глазами. Советские солдаты закопались в землю и сами, и средства связи, сверху накрыли все маскировочными сетями. С 10 метров уже не видно никаких признаков военно-технической деятельности. Это ж сколько надо было перелопатить земли! Солдатики улыбаются - можем и больше. Оказалось, что эти ребята из полка связи из Риги, земляки Валентина Герасименко.
  
   07.08.1980. Текущая информация. 3300 КАМАЗов отправлены в ДРА. Ежедневно 75 бензовозов поступают из СССР с горючим и маслом.
   На территории Афганистана бои идут повсеместно. Разведчики вскрывают склады душманов и их уничтожают. Хорошие отзывы о работе авиации. Так, в одном районе после удара авиации пришлось отменить операцию сухопутных войск за ненадобностью, так как все задачи по уничтожению противника были решены. Обстановка в стране напряженная. В ходе боевых действий есть жертвы среди мирного населения. Но это будет продолжаться до тех пор, пока царандой на месте не будет выполнять свои функции.
   Произведен набор на 1-й курс Училища ВВС и ПВО. Приняты 162 юноши из лицея, 140 - из школ, 18 офицеров, 80 летчиков (набраны еще в апреле). Планируется проведение методических сборов.
   В пехотных дивизиях вводят штатных мулл с окладом 1800 афгани с оплатой из источников Министерства обороны и дополнительно 1000 афгани из других источников. Внештатные муллы в более низком звене (полк, батальон) оплачиваются по 700 афгани в месяц. Готовятся операции по чистке районов Афганистана от контрреволюционеров, в том числе и в столице. Готовится закон о воинской повинности. Вводятся военные суды в дивизиях. Остро поставлен вопрос о донорстве. Имеющиеся запасы крови на исходе. Мы их снабжать своей кровью не можем и не будем.
   Нас направляют в район Хос­та. Там, как говорят, цели хорошо прикрываются ДШК. У Валентина Герасименко какие-то дурные предчувствия. Брать меня не хочет, говорит, что нет необходимости рисковать. Но разговоры разговорами, а мы готовимся лететь. Из Кабула пойдут 4 боевых вертолета и 2 Ми-8. За­дача: 07.08.1980 г. дойти до Хоста, согласовать задачи с сухопутчиками. А 08.08.1980 г. с утра взять на борт наводчиков, радиостанцию Р-809. Вертолет Ми-8 должен найти цель, обозначить ее первым ударом НУРСами, затем набрать высоту и кор­ректировать огонь и управлять авиацией: сначала удар нанесут Ми-24, 25, а затем должны подойти две четверки Су-7. План нанесения ударов по обоим объектам примерно одинаков. На первом Ми-8, обозначающем удар, должны быть и мы. Т.е. мы не должны быть, но мы будем там. Кроме того - рядом грани­ца и мы должны будем обозначить ее для самолетов так, чтобы они вдруг не нарушили ее. В каждый вертолет Ми-8 загрузили по 4 бомбы (ЗАБ) и посадили по 4-5 человек. При погрузке бомб произошел какой-то инци­дент: командующий афганскими РТВ лупил какого-то оскара (солдата), заставляя работать. Это продолжалось очень долго. Валентин сказал по его пово­ду: "Злой, как и все больные люди". У него, оказывается, хроническая болезнь. Тем более. Я предложил отказаться от его услуг - и так вертолеты шли на пределе, а он к тому же еще и мордатый. Вместо него смело бомбу можно было брать. Ну, он с радостью согласился и не полетел.
   Руководителем авиационной группы летит Ельцов Сергей Сергеевич, советник комэска. А от афганцев - сам командир полка. Сергей на сегод­ня уже имеет 172 боевых вылета. Советник командира полка Абрамов спрашивает: " Откуда у тебя их столько? Когда ты их налетал?" И записал 121. Он тоже много летает, но завистники говорят, что цель не всегда находит.
   Лететь на вертолете, с зрелищной точки зрения, гораздо интересней: высота, скорость небольшие, иллюминаторы открыты. Можно и смотреть, и фотографировать с воздуха. Летели вдоль дороги Кабул-Гардез-Хост. Го­ворят, что с весны 1979 года по этой дороге не прошла ни одна машина. Снабжение войск в районе Хоста производится только по воздуху.
   Подлетели к аэродрому еще засветло: две грунтовые параллельные полосы, на них лужи - следы недавнего дождя. Но грунт достаточно про­чен, чтобы принять наши бескрылые машины и боевые вертолеты, которые свою мощь тоже опирают на винты, а не на небольшие отростки похожие на крылья.
   Еще в Кабуле мы уточнили, как подобраться к антенне авиационного компаса АРК-У2. Быстро (относительно) сняли разъем, отключили АРК-У2 от антенны и подключили к ней кабель авиационной наземной радиостанции Р-809. Стандартный разъем к ней подготовил майор Али. Мы отбортовали кабели и на том закончили подготовку к вылету.
   Подошли машины и мы поехали в расположение дивизии. Сначала под ночлег отвели нам помещение бывшего штаба дивизии - двухэтажное пусту­ющее здание с большим числом комнат. Когда мы ехали туда у меня вдруг возникли ассоциации, что мы на курорте, прибыл очередной заезд отдыха­ющих. Этому способствовали окружающие пейзажи - кипарисы, цветущие азалии, могучие эвкалипты и воздух горячий и мокрый совсем как на бе­регу Черного моря. Я высказал вслух: "Сейчас по стакану - и на танцы". Кто понял, посмеялся. Прибыл начальник штаба дивизии в гражданской одежде с пистолетом за поясом. Начали первые разговоры о предстоящей работе. Он не в курсе дела, но пообещал, что сейчас свяжется с советником командира дивизии, и мы все вместе выясним. А пока решили вопросы размещения и питания: афганский командир, его заместитель и четверо советников будут ночевать в другой гостинице - особняке. Там же будет и общий ужин. Завтрак будет здесь в 4-30. В 5-40 вылет. Начштаба майор Фарук сейчас выполняет обязанности комдива, а комдив отсутствует.
   Все советники дивизии размещаются в особняках. Один особняк - на две семьи. В семьях не более двух человек: он да она, детей сюда не пуска­ют. Особняки просторные с холлами и верандами. Много южной зелени. Это нас­ледие бывшей немецкой (западногерманской) сельскохозяйственной колонии.
   Советник командира дивизии Владимир Михайлович Мериновский намного старше всех своих соратников и собеседников. Он принял нас в холле, на журнальном столике развернул карту с обстановкой и расска­зал, как они живут. В Хостинской долине, в основном, спокойно. Массо­вых выступлений нет. Есть отдельные теракты. Вот взяли в качестве за­ложника деятеля в одном из племен, потребовали выкуп 500 тыс. афгани. Племя собрало деньги и отдало их за жизнь человека. В дру­гом месте женщину убили. Так племя само поклялось отомстить за нее. А недавно из хозяйства трактор угнали. Мы хотели снарядить погоню - бро­нированный кулак из БТРов и танков. Но руководители племен сказали, чтобы войска не посылали из-за возможных инцидентов, а сами нашли ор­ганизатора хищения. Иногда руководители племен жалуются и хотят втя­нуть в междуусобную войну войска. Называют своих личных противников душманами - врагами государства. Но это тоже не удается. Вот так и жи­вем: они нас не трогают, а мы их. Центральной власти они не подчиняют­ся, но и не воюют против нее. О пришлых бандах в большинстве случаев, поступает информация. В свои населенные пункты племена бандитов не пускают и те держатся на почтительном расстоянии, но и не уходят далеко от населен­ных пунктов, используя их как базы снабжения. Те цели, которые вам вы­даны, мы могли бы и сами разбить. Но выход отряда дивизии и его пере­мещение по территории племен вызовет вооруженное сопротивление, и сил нам потребуется гораздо больше, и племена против себя восстановим. А вы прилетели, отбомбились и ушли, а наши отношения с племенами остались прежними. Нам сейчас любой ценой надо сохранить стабильность в этом районе. Сегодня вас мы не ждали. Люди, которые занимались этими райо­нами, сегодня же улетели в Кабул. По первой цели и мы давали заявку, и по линии особого отдела, а по второй цели я заявку не давал, это, на­верное, они. Сейчас мы их пригласим. С наводчиками решим, наверное, так: у нас есть пленные из этих районов, они с вами слетают и покажут.
   Против пленных наводчиков мы в один голос возразили и сказали, что этот вариант нам не подходит. К этому времени подошел молодой парнишка - особист, видимо, татарин по национальности, свободно владеющий языком фарси. Они немного попрепирались с советником комдива, кто же давал заявку на вторую цель. Но потом поняли, что делать этого, да тем более в нашем присутствии, нецелесообразно. Особист сказал: "Наводчики будут. Сейчас за ними пошлю". Таким образом, назавтра надо разбомбить в районе населенного пункта Сперокай склад оружия и боеприпасов. Описание мес­та: от развилки ущелий бомбить правое ущелье на 600 м вглубь. Там предположительно склад и 100 человек охраны, возможно прикрытие цели крупнокалиберными пулеметами ДШК. Где находится ДШК, никто не знает. Вторая цель в районе населенного пункта Шинкай. Там требуется доразведка и нанесение удара по лагерю мятежников. В последующем можно наносить удары по Маргаю и Галену. Но это уже в другой раз, т.к. на этот раз эти цели не согласованы. Ну а пока будет решаться вопрос с наводчиками, знающими местность, можно искупаться в бассейне. Бассейн с чистейшей водой расположили в эвка­липтовой роще. Опять курорт! Дно бассейна наклонено во всех плоскос­тях, нет нигде одинаковой глубины. Купался дольше всех. Мы втроем бул­тыхались в бассейне - Валентин, Сергей и я. Когда мы уже выполнили программу, подошел четвертый, советник из авиационно-технической части (АТЧ) - он завтра отвечает за наземное обеспечение (заправку, зарядку и т.д.). Он тоже прилетел с нами. Подошли и афганские авиаторы. Поступила информация, что к 5.40 к нам придет пара Ми-8 во главе с генералом Егоровым. Все подумали, что он перех­ватил людей, убывших в Кабул и привезет их завтра сюда. Мы с Валентином отправились к товарищам, с которыми он вместе, в одном заезде, прибыл в ДРА. Они живут рядом в особняке. Это Астратов Вадим Михайлович (рожд.10.11.41г.) - советник командира полка и советник по артиллерии в этом же полку. Встретил нас пес Кузя, кото­рый решил укусить меня за пятку и никак не отставал. Хозяева говорили, что он бросается на афганцев, а он тем временем, прижав морду к земле, тянул ее к моим ногам. Он своим лаем и поползновениями стал ужасно раздражать, тем более, что хозяева не могли с ним сладить. Поя­вилось желание или стукнуть его, или крикнуть на хозяев. Хозяин обра­довался визиту и сказал, чтобы мы оба побыстрее приходили к нему, за­вершив свои дела. Тем более, что на столе уже стояла предвыходная бу­тылка, а в 20 часов должен начаться кинофильм "Калина красная" по Шукшину и с его участием. Мы пошли в свой коттедж. Там уже был накрыт стол от имени командира дивизии. Ужин приготовили по высшему местному разряду: шашлыки, люля-ке­баб, салаты и рис, который можно было есть с удовольствием. Все блюда подавали услужливые юноши и они же быстро убирали грязные тарелки. Со всем этим мы справились быстро. От чая отказались, т.к. нас ждал еще и второй ужин. А чай готовился тоже первоклассный - в тарелочки наклады­вались конфетки в фантиках. Но мы предупредили своих соратников и пош­ли по уже стемневшему городку в гости. Дорогу знали неуверенно и то и дело нарывались на истерический крик: "Дриш!" И отвечали на него в сердцах: "Да не кричи ты. Что ты так кричишь?!"
   У Астратова супруга срочно заканчивала приготовления и к столу, и к фильму. Видно было, что мужики нас не дождались и уже приняли "по маленькой". В нашу честь кипела картошка, резался салат и была выстав­лена бутылка коньяка. Ну и дальше все пошло, как обычно. Застольная беседа с вопросами: "А почему он не пьет?". Это про меня. Вспомнили фамилию начальника артиллерии полка, который бросил в БТРе раненого советника Куницына и убитого переводчика в Джаджи - Лаврентьев. Он тоже прибыл в том же заезде. Чтобы развлечь меня другим питьем друг Астратова - артил­лерист стал варить чай. Заваривал хорошо и много - хватило. Договорились, что они нам к 7.00 на аэродром подбросят пару охапок эвкалиптовых веников для бани. Это будет для нас как взнос в сау­ну, как пропуск в баню на аэродроме а Кабуле. Эта баня заделана нашими транспортниками. Хозяин - инженер эскадрильи.
   Кино мы, конечно, не смотрели. Я один только раз подходил к зас­текленной веранде и видел лик Шукшина. Слушали записи песен по "Нэйш­нел панасонику", такому же, как у нас дома. К своему месту ночлега пошли, как только вернулась из кино хозяйка. Но не потому, что она мешала, а потому, что время истекло, а завтра рано вставать. Мужики проводили нас до самого порога и никто нам не кричал предостерегающих "дришей". Все знали со­ветников по голосам. А на улице - как у тети Симы в Якорной Щели под городом Сочи, где мы отдыхали каждое лето в далеком детстве: трещат цикады, летают светлячки. Быстро разделись - вот-вот должен погаснуть свет во всем городе. Заснуть долго не удавалось - влажность снаружи и чай изнутри. Капли пота скатывались то с одного места, то с другого. Перед сном говорили о кровососущих пикировщиках с дере­вянного потолка. Поэтому казалось, что кто-то ползает по тебе.
  
   08.08.1980. Было еще совсем темно, когда мы поднялись. Машина ждала нас и мы поехали на завтрак. На завтрак нам достались одни объедки. Чувства то­варищества в еде у афганцев совсем нет: ни командир, ни советские товарищи (шурави) не ели, а они все смели. Ну и друзья! Здесь зевать нельзя. Попили чайку с ос­татками кексов и поехали на аэродром. Уже посветлело. Стали готовиться к вылету. Вдруг Валентин услышал шум самолетного двигателя и ринулся в вертолет, в котором была подключена наша станция. В один момент он во­шел в связь. Это был советник командира авиационного полка из Баграма Скугарев. Он шел как разведчик погоды. Он шел, а ее не было. Не было погоды, и мы отби­ли вылет истребителей-бомбардировщиков из Баграма. Приняли решение нанести удар только вертолетами. Вышел на связь и генерал Егоров, он был на подходе.
   Где наводчик, который должен обеспечить нам целеуказание? Наводчик сидел в машине и ждал своего часа. Этот час пробил. Особист тянул его за руку к нашему вертолету. Это был типичный восточ­ный дед с седой бородой, в чалме белого цвета, в традиционной афганс­кой одежде и в очках. Очки были такие толстые, что Валентин сразу же спросил: "Что он нам может показать? Ведь он же ничего не видит!" Дед, наконец, высвободился из цепких рук своего шефа и ушел в канаву помо­читься. Только после этого он проследовал к нам, и я подал ему руку, чтобы помочь забраться в вертолет. Это еще крепкий дедок. Об этом говорила не столько его рука, сколько его шея - ровная, сильная, спокойно поворачивающая голову с горбатым носом и толстыми очками. Видно было, что он волнуется - пер­вый полет в жизни - но он старательно скрывал свои эмоции и сидел с видимым спокойствием. Если бы я не видел начала сцены, то мог бы при­нять его за бывалого пассажира. Но каждый переживал по-своему. Сергей, видимо, задумался о том, что ему сейчас придется идти на ДШК, и надо выиграть этот поход. Он говорил вчера, какой маневр он сделает, чтобы уменьшить возможность встречи с его огненной струей: заход на большой высоте, резкое пикирование вниз с прицеливанием по склону, пуск ракет и резкий выход с отворотом вправо и набором высоты. И вот сейчас он отошел в сторону и думает. А может быть, тоже волнуется. В вертолете Ми-8 нас се­меро: три члена экипажа (на левом - Сергей, на правом и борттехник - афганцы), нас с Валентином двое и наводчик с сопровождающим. Наводчик говорит и понимает только по пушту. Экипаж только на дари и русском. Сопровождающий может переводить с пушту на дари. Вот так информация доходит до цели: дед - сопровождающему, тот - афганскому экипажу, они - нам. Сопровождающий - командир батальона народного ополчения. Осо­бист сказал, что этот батальон - единственная реальная правительствен­ная сила в этом районе. Только он ведет борьбу с душманами, армия без­действует.
   На цель вышли быстро. Наводчик показал в какое из ущелий надо сбросить смертоносный груз. Он удобно устроился рядом с борттехником на откидном сидении и довольно уверенно корректировал огонь. Видимо, все-таки, они, горцы, привыкли к панорамам с высот горных вершин, поэтому дедок быстро освоил роль авиационного наводчика. Сережа, как обещал, сманеврировал и тем самым так прижал нас к лавке, что забота оставалась одна - удержаться. Но ДШК молчал и он смело отработал. Затем мы вошли еще раз, выпустили остаток НУРС по знакомому склону и уступили место боевым вертолетам. Бомбы падали и разрывались, рассыпая прожигающие яркие огни, точно туда же, куда вош­ли стремительные стрелы ракет. Для контроля результатов удара это удалось поснимать и на слайды и на черно-белую пленку. Валентин принял радиограмму от Андрея Андреевича Егорова: "Ви­жу вашу работу, поддержу своими". И когда вся наша шестерка отработа­ла, он завершил дело своими НУРСами. Вернулись домой еще быстрее, чем вышли к цели. Попрощались и поблагодарили наводчика. Доложили резуль­таты.
   Сел Андрей Андреевич, ругал Ельцова, что он брал на боевой вылет дополнительных членов экипажа. Но Ва­лентин доказывал ему, что это приказ генерала Шапошникова. Андрей Андреевич остался при своем мнении и строго-настрого запретил Сергею брать нас на следующий вылет: "Пусть руководят с земли". Пока решался вопрос о следующей цели, оружейники с местными солдатами заряжали блоки НУРС и подвешивали бомбы. Со следующей целью вопрос затянулся: назначенный и согласованный объ­ект нельзя было обработать по погоде, облака сели на макушки вершин и не собирались заканчивать свой отдых. Новую цель Андрей Андреевич запретил брать без согласования с Министерством обороны. Советник комдива хотел, во что бы то ни стало, использовать ударную авиацию. Не везти же бомбы и ракеты обратно. Стали ждать "у моря погоды". Андрей Андреевич улетел возить ка­кого-то министра.
   Смотрели на небо: тучи ходят по кругу, то откроют ку­сок гор, то закроют. Теперь не только о цели разговор, но и о доме - прорвемся ли назад? Сергей говорит: "Я-то проскочу, но афганцы не смогут. Придется всем сидеть". Начальник штаба дивизии распорядился на счет нас, голодных. Это дело быстро организовали: и стол привезли, и лавки, и чай с конфетами и с кексом. За чаем стали обсуждать запасные цели. Ельцов, как и говорил Егоров, потребовал указания по меньшей мере Главного военного советни­ка. Поехали они с советником комдива звонить в Кабул.
   Мы вспомнили про эвкалипт. Попытались сами найти дерево в окрестности и заодно попроси­ли позвонить Астратову и напомнить о его обещании. Сами нашли одинокий эвкалипт, обдирать который не поднялась рука. Сорвали по веточке и ус­покоились. Афганцы спрашивают, зачем это нужно. Мы рассказали о живи­тельной силе эвкалиптовых отваров и они тоже загорелись: "Нам тоже дай­те". Как всегда они горазды на готовенькое. Погода не улучшалась. Приехал Сергей - получил разрешение действовать по запасной цели. Особист пом­чался за наводчиком. Мы оставались в режиме ожидания. Все готово. Нет погоды. Все стали пристраиваться поспать. Сергей и тыловик устроились в кабине на пилотских местах, Валентин и бортмеханик устроились справа по борту на лавках, а мне осталось левое сидение и ноги на баке с го­рючим. Так и стали дремать. Я уже почти совсем заснул, когда вдруг ме­ня разбудил аскар и что-то стал показывать на ГАЗик, который стоял у вертолета. Я не понял, в чем дело, но пошел к нему. Оказывается, это нам прислали обещанные эвкалиптовые ветки: пять огромных тюков. Мы их быстро перегрузили в вертолет, забили весь ход в хвостовой отсек и слегка прикрыли стеганными шторками. Хорошая баня должна быть нам обеспечена. А погода все хуже и хуже. Начало капать над полосой, а по­том эти капли объединились в тропический ливень. Он шел сплошной сте­ной. Спасаясь от дождя к нам в вертолет забрался странник. Я жестами предлагал ему устроиться поудобней, но он все равно сел на пол. Ника­ких эмоций дождь не вызывал. Смотреть на него не хотелось, хотя хоро­шего дождя мы давно не видели. Я не заметил, когда он и кончился.
   Све­тило снова раскаленное светило, когда нас стали звать на обед. Командир артиллерийского полка обеспечивал обед. Он долго извинялся, что ничего при­личного подготовить не смог, мол, времени было мало. Но видно было, что он не очень-то и хотел. Обед был обычный, афганский, без всяких премудростей: вонючий суп, такой же рис, приправа к нему и салат, раз­бавленное водой кислое молоко и сырая вода в графинах. Выбора не было и, вспоминая о вчерашнем ужине и несостоявшемся завтраке, мы давились обедом. Помня о порядке за завтраком, мы не стали деликатничать, а вошли в числе первых, и сели поближе к командиру. Правда, в этот раз такой маневр не сыграл своей роли. За таким обедом долго не засидишь­ся. Вышли на солнышко и определили, что летать можно. Пошли к вертоле­там, а по дороге отправили гонца за наводчиком. В пути отметили три интересных кадра - у входа в артполк стояли древние пушки, а внизу мощные гаубицы в походном положении, замаскированные какой-то высокой травой и третий кадр - БТР в засаде.
   Полоса высыхает прямо на глазах. Когда шли на обед, пришлось под­ворачивать штаны, чтобы не испачкать их в сплошной желтой жиже. А обратно уже идем по твердому грунту. Лишь кое-где на полосе лужи, очень похожие на вчерашние. Теперь начинаем дергаться по другому поводу - нет наводчи­ка. Кто-то подал, как всегда умную, но запоздалую мысль: когда уходили на обед, надо было вызвать наводчика, пока пообедали, он был бы здесь. А пока метнулись к одному телефону, к другому. Везде ответили: "Выеха­ли". И действительно - скоро они приехали: и советник комдива, и навод­чик, и все остальные. Решение такое: берем наводчика и сопровождающих лиц. Этих лиц теперь трое: старый знакомый комбат, но теперь еще до­бавляется начальник штаба дивизии и какой-то огромный живот из царандоя. Т.е. теперь нас летит девять человек да плюс тюки эвкалипта. Запрет Андрея Андреевича в отно­шении нас не подействовал. Валентин напомнил Сергею о распрях между Анд­реем Андреевичем и Артуром Матвеевичем: и тот не стал в них участвовать и посадил нас. Мы заня­ли свои места у иллюминаторов с радиостанцией. Примерили крепление ав­томатов к специальным стойкам. Новый наводчик был человек совсем другого типа. Это живчик с черными усами, подпоясан патронной лентой. В ленте израс­ходовано три патрона, остальные блестят желтой латунью. На спине ко­жаные ремни перекрещены, а впереди за пояс заткнут кинжал с белой костяной ручкой, украшенной чеканкой из светлого металла. В руках он держал "аглицкий" карабин, видимо, еще времен Майванда. В вертолете он тоже первый раз. Это его возбудило: он то снимет, то оденет чалму, то почему-то одел чью-то военную фуражку. Метался от иллюминатора к иллю­минатору. Потом, при подходе к цели его тоже пригласили на место борт­техника и он хорошо нашел цель. НУРСы при сходе так режут по ушам, именно режут, а не давят, что я одел шлемофон с наушниками и застегнул его. Места пролетали прекрасные: чистая речка и зеленые ущелья. Но в одном из них, недалеко от поселка, обосновались бандиты. Наводчик еще на аэродроме рассказывал, что они на ночь ставят палатки, а днем их убирают. Если идет дождь и авиация не летает, то они палатки не убирают. Ну а сейчас возникла неопределенность - дождь только за­кончился. Палатки не все успели убрать. Мы их увидели. Сергей опять своим маневром прижал нас к сидениям. Но мы уже были готовы к этому и делали свое дело. За нами пошли остальные. А мы зашли на второй заход, разрядились и пошли на аэродром. Ущелье перепахали так, что для посе­вов его обрабатывать не нужно будет. Выполнена и вторая задача. Бомбы бросать не стали - рядом селение. Это решение было принято на земле. Там же было решено, что после удара садится на аэродром только один, наш, вертолет. Высаживаем наводчика и других членов экипажа и сажаем своих оставших­ся членов группы. Вертолет сел без выключения. Движки работали. Я выскочил вместе с уходящими и сделал несколько снимков на память. Очень уж хотелось снять наводчи­ка. Но попали еще и комбат, и начальник штаба, и царандоевец. Афганский эки­паж взял себе на обратный путь двух пассажиров. Они сели с какими-то сумками, авоськами и индюками. Индюки сразу заделали всю кабину от страха или от избытка внутреннего давления. Магнитофон у одного из владельцев индюшатины был весь украшен какими-то нитяными пампушками. Наверное, это красиво. Наличие оружия у этих пассажиров не проверяли. А вот, когда сажали первого наводчика, борттехник его обыскал, ничего не нашел, а у комбата забрал пистолет. Когда сажали второго наводчика, начальник штаба демонстративно при борттехнике сам достал пистолет и передал его ординарцу, который оставался на земле, чтобы избежать унизительной процедуры обыска. Нас это не касалось - мы летали вооруженные до зубов.
   Долетели до Кабула нормально. При заходе на посадку сфотографировал новый микрорайон и трассу, которая ведет из аэропорта в центр города, афганский госпиталь и центр матери и ребенка, построенные с советской помощью. Выгрузили индюков, выгрузили эвкалипт. Буд­то бы на базар летали. Я размонтировал и поставил на место кабель радиокомпаса АРК-У2, а Валентин распорядился в отношении автомобиля. Отдали в батальон радиос­танцию, отвезли эвкалиптовые ветки в баню, заручились приглашением по­париться и поехали домой. Да еще ж у нас были букеты азалии. Но дарить их было некому. Свой тюк эвкалипта разделили пополам и развесили по комнатам су­шиться.
   А на следующий день, вот ведь комедия, никто не мог вспомнить времени нанесения второго удара. Все смотрели на небо, а не на время. Разброс в показаниях составлял почти три часа. Взяли Серегино время, хотя я уверен, что он ошибся.
   Андрей Андреевич, как прилетел, чистил нас в штабе на чем свет стоит за самовольные вылеты. Все смотрели на нас сочувственно. Но теперь он разобрался, ви­димо, обменялся мнениями с начальником, и не вспоминал об этом. Передо мной развернул карту и сказал: "Покажи, где наносили удар, в какое вре­мя?" Я сказал, что могу описать мест­ность, маневры, боевые порядки, результаты, но время не помню. То же самое сказал и Ва­лентин. Стали ждать Сергея. С ним сговорились о времени, остальное он знал. Андрей Андреевич еще стал спрашивать: "Кто же разрешил новую цель? Я же вам говорил, что без разрешения Министерства никого не трогать. У них там свои соображения!" Сергей сказал и мы подтвердили, что советник комди­ва связывался по этому поводу с Кабулом. "Ну, ладно, идите. Надо толь­ко сразу планировать по карте и отмечать цель, время и результаты". Сергей ответил, что у него своей карты нет, а та, которая была у нас, сдана в полк, когда он прибыл. По этому поводу Андрей Андреевич выразил неудовлетворение Абра­мову: "Ну, сколько можно говорить об одном и том же! Когда будут карты?"
   Разряд пошел в другую сторону, и мы разошлись, договорившись встретиться в бане.
   А наша работа, кроме всего прочего, включала еще и "Эксперимен­тальное исследование применения элементов воздушного командного пункта (ВКП) в ходе боевых действий". Эксперимент удался.
  
   9.08.1980. Улетает в отпуск Костя Кузьмин со всей семьей. С вечера дали шумную отходную. Передал с ним подарки, а письма решил написать утром и поднести к самолету, это недалеко от работы. Но приходит Коля Полурез и говорит, что они проводили Дкрюгина и людей уже давно запустили в самолет. Обидно мне стало: старался, спешил, писал, написал, а отправить не успел. Но на всякий случай решил подойти к аэропорту. Заглядывал в окна, двери, действительно никого нет. Но самолет-то не взлетал. Тогда зашел с другой стороны, со стороны военной части аэродрома. Часовой вскочили со своим страшным "Дриш!" (Стой!) бросился ко мне. А я ему: "Шурави мушавер" (советский советник). Мой уверенный ответ и солидный вид (голубая рубашка и папка подмышкой), видимо, удовлетворили его и он вернулся на свое место в тенечек. Я уточнил у пилотов, что из самолета только выгружается багаж, до вылета еще не менее часа, и уже спокойно в таможенном изоляторе нашел улетающих. Попрощался с коллегами, передал письма. Там же встретил прилетевшего из Москвы представителя ГИУ ГКЭС Шкенева В.А. Он хлопнул себя по карману: "Вам письмо". Потом полез в другой карман и, что-то вспомнив, сказал: "Нет, оно у меня в другом месте. Я Вам его потом передам." Он был очень утомлен, но подробно рассказал, как бодро выглядит папа, как Костя из одного пионерлагеря переезжает в другой, как Люда устраивается на работу.
   Прибыл новый Главный военный советник генерал армии Майоров А.М.. Заместитель по политической части ГВС член Военного Совета генерал Самойленко В.Г. работает уже неделю, меняет генерала Тутушкина С.П. С 10.08.1980 в течение 10-15 дней будет происходить передача дел и знакомство с частями. Готовятся все, в том числе и мы, справки-доклады и другой материал. Будут решаться кадровые вопросы. Генерал Патлатов тоже будет принимать участие в процессе передачи.
  
   10.08.1980. На днях, завтра-послезавтра должна закончиться Руза (местный пост). Аборигены точную дату не называют, ее определяют в Саудовской Аравии по фазе Луны. Оттуда и ждут сигнала. По сигналу начнутся 3-дневные праздники по поводу окончания Рузы. Лишь с 16 августа начнется нормальная рабочая неделя.
  
   11.08.1980. У меня это какой-то день несовпадений. В Училище мы впервые организовали методические сборы для подсоветных. Мой подсоветный, с которым я предварительно согласовал все вопросы, уверенно руководил совместным заседанием двух кафедр. Это дало мне возможность целых два часа заниматься своими делами. Но потом смотрю, на заседание нашей секции направляется все начальство. Я пристроился к ним и участвовал в этой говорильне целый час. Мой подсоветный говорил красиво под одобрение местного командования. За ним вдруг взял слово и выступил Добролюбов А.Н., который тоже говорил красиво, но, по-моему, не правильно. Пришлось деликатно высказать свои соображения. Оставалось на пленарном заседании подвести итоги, но появился гонец из Главного штаба ВВС и ПВО и передал мне указание советника Главкома быть готовым на вылет с группой в Пагман. Из штаба мы с Валентином Герасименко каждый со своим ящиком - радиостанцией погрузились в вертолеты. Наш вертолет долго раскручивал винты, но потом пилот сообщил, что один движок не запускается. В это время другие вертолеты нашей группы уже выруливали на взлетную полосу. Валентин перегрузился в один из них, а я - в другой, который готовился к запуску. Мой вертолет запустился, двинулся вслед за поднявшимся собратьями, но тормознул и стал разворачиваться обратно - ему отбили взлет. Ну и остался я на земле ждать возвращения своих товарищей с задания с чувством неловкости. Тяжкое это занятие. Встал в жидкую тень хвостовой балки и целый час прислушивался к шуму неба, ожидая, как песню, звуков двигателей возвращающихся вертолетов. Через час они все вернулись живые и здоровые. Ну и хорошо.
   Палящее солнца на сковородке аэродрома не смогло сжечь в душе мысль о том, что по приглашению советских авиаторов мы сегодня будем париться своими эвкалиптовыми вениками в их бане. Но когда в предвкушении удовольствия, мы подошли к заветному строению, оно оказалось занятым залетным генералитетом. Перед нами извинились, попросили подождать или придти в любой другой день, т.к. эти гости и для них были незваными. Но те гости запарились, загулялись, мы заждались и ушли, отложив парную до другого удобного случая.
   Сегодня мой сосед Ткач Н.В. дал отходную. Он наконец-то решил все проблемы и завтра улетает в отпуск. Когда я пришел, гостей уже было немного, но всем было хорошо, особенно хозяину. Поэтому никто не заметил, когда я ушел спать.
  
   12.08.1980.У нас проходит опрос советников, желающих остаться на 3-й год в Афганистане. После моего очередного прилета Попейко А.А. спрашивает: "Вы написали рапорт по команде о Вашем желании остаться на 3-й год в Афганистане?" Я сказал, афганское командование обращалось ко мне с просьбой и предложением продлить срок моего пребывания в Афганистане. Но я их поблагодарил за доверие и сказал, что в моих планах скорейшее возвращение на родину. Из группы, которая прибыла со мной, уже написали рапорта Добролюбов и Владимиров, кроме того, такую же заявку заранее подали Новиков и Полурез. Хотя каждый из них мне говорил, что и дня лишнего тут не пробудет. Поэтому я передал в Москву их пожелания о местах службы по возвращении в Союз и просьбу подбирать им замену. Ну, у них свои тайны. Пусть они их и хранят.
   Очень хочет уехать переводчик Собир Шарифов, но его не отпускают, нет замены. Я над ним подшучивал: "Когда же мы попробуем таджикского плова?" А теперь у него появилось время и он не отстает от меня: "Когда Вы сможете съесть мой плов?" А сегодня вечером пришел ко мне со всем инструментом и продуктами. Принес котел, мясо, рис, овощи, масло растительное. Плов получился - пальчики оближешь! Мы ели по-восточному, не спеша. К чаю я сам сделал вафельный торт из приготовленных фабричных вафельных листов и вареной сгущенки. К чаю подтянулся мой новый переводчик Джума. Он принес мне газеты и расписание на следующую неделю. Он наивно поверил, что и вафли я сам жарил, а потому попросил два кусочка торта с собой для друзей и сковородку, чтобы нажарить вафельных листов. Джума человек веселого нрава, хоть и полноватый, но очень подвижный, многословный и шутливый. Он лейтенант, у него дома остались жена и ребенок. Живет в соседнем подъезде на первом этаже вместе с другими переводчиками. Переводит он свободно. Правда, иногда во время занятий смотрит понимающе мне в глаза, слушает, слушает, кивает головой, а потом вместо перевода спрашивает: "Что Вы сказали?" Раньше меня это шокировало. А теперь я привык и уже начинаю улавливать, когда он в мыслях улетает за облака.
  
   13.08.1980. Главнокомандующий ВВС и ПВО ДРА и его советник в очередной раз проводят однодневное перманентное авиасовещание. Командиры частей на эти совещания в Кабул не вызываются, а наоборот, Главком вместе с командой штаба на самолете делает облет гарнизонов. В каждом гарнизоне службы штаба и советники решают задачи в соответствии с компетенцией, а в заключение проводятся общие совещания.
   Одной из конкретных задач этого штабного "круиза" является проверка системы управления, в том числе состояния технических средств связи, установление телеграфной связи. В Мазари-Шарифе необходимо остановиться на несколько дней и заняться этим вопросом более капитально. Кроме того, необходимо побывать на базе в Хайратоне и проконтролировать наличие и состояние имеющегося имущества, поступившего из СССР в адрес ВВС и ПВО ДРА. Таким образом, за два дня предстоит пролететь, проехать и пройти по маршруту: Кабул - Кандагар - Шинданд - Мазари-Шариф - Хайратон - Мазари-Шариф - Кабул.
  
   14.08.1980. В Кандагаре начальник Главного штаба ВВС и ПВО полковник Абдул Кадыр поднял полк по тревоге и выпустил несколько пар истребителей Миг-17 на перехват воздушных целей. На радиостанциях относительный порядок. Выпускники Училища на должности не назначены, квалификация невысокая, к технике подходить боятся. Один к нашему прилету оказался на месте, другой - самостоятельно убыл на праздник (Саид Ахмат, Гаусуддин). На радиостанции не работает приемное устройство. Советник Владимиров заменил лампу и все стало на свои места. Офицеры узла связи - командир роты связи капитан Абдул Рашид и командир батальона связи капитан Шах Махмуд едут в Киев на учебу. Долго ждали вылета - полковник Абдул Кадыр со своими подчиненными все совещался. Сделал попытку найти выпускников Киевского училища среди советских авиаторов. Неудачно. Из опрошенных их никто не знает. Осмотрел детально аэровокзал. Походил по пустым залам и галереям. В одном из уютных внутренних двориков пообедали, ели фрукты - виноград и персики. Из архитектуры поражает обилие арочных перекрытий на всех строениях. От афганских офицеров много жалоб на бесчинства Ограниченного контингента. В других местах об этом говорят меньше. В это время прибыли 2 самолета Ан-26 с большими начальниками: сначала Командующий ВВС ТуркВО, а потом и сам Командующий ТуркВО.
   В Шинданде из-за дефицита времени на узле связи не были. Советник начальника связи высказал высокое мнение о выпускниках Училища ВВС и ПВО ДРА (Абдул Азим, Гулям Сахи) и говорил о возможности их назначения командирами рот. А пока они ходят дежурными по связи. Совещание советников провели "на плаву", в бассейне - один из способов исключить подслушивание. На обратном пути из военного городка остановились у местной мечети и совещание продолжили у самолета.
   В Мазари-Шарифе наш самолет садился на аэродром без связи. Это уже не первый и, конечно, не последний раз. На узле связи выпускников Училища ВВС и ПВО ДРА не оказалось. Начальник пожаловался, что они ушли самовольно. Угостил дыней, персиками из собственных угодий, но телеграфную связь установить не смог. Здесь тоже не работал приемник. Удивительное совпадение - во всех 3-х городах, где базируется авиация, не работают приемные устройства. Из Кабула не примешь никакой команды. Советник начальника связи полка средств связи не знает. Здесь наша группа разделилась: советник капитан Владимиров и майор Али улетели обратно в Кабул, я остался. Долго не могли уехать с аэродрома. Спросили командира полка, был ли сегодня здесь его советник. Он покосился на меня и ответил, что был. А потом признался, что того сегодня не было. Появился один из выпускников Училища - Саид Акбар. Он шел на дежурство. А вот второй, действительно убыл самовольно, так что начальник узла связи фактически не контролирует личный состав. Добрались до Худебарка (городка химиков) нормально. Получил ключ от комнаты N 113. Очень хотелось есть. Пошел в местный торговый ряд. В дукане почему-то первым делом предложили карты с голыми женщинами. Купил две лепешки и дыню за 20 афганей. Это был и завтрак, и ужин.
  
   15.08.1980. Утром заехал за мной советник командира полка Цинкалов, который выделил мне газик для поездки в Хайратон. Советник начальника связи от этой поездки со мной отпросился. Вчера говорил: "Да, знаете, ехать туда через пустыню не только уныло, но и опасно". А сегодня задает вопрос: "Я вам нужен?". Конечно же не нужен. Совсем мне такой не нужен, без такого попутчика и лучше. Заехал за автоматом - и вперед. Дорога очень интересная. Объехали со всех сторон мечеть - гордость Мазари-Шарифа. День праздничный. Кругом группки людей, собирающиеся в гости друг к другу. В сторонке цветными грибками сидят чопорные женщины.
   Водитель дисциплинированный - стрелка спидометра не выходит правее отметки - "60". Ехали, ехали мимо поселков и гор, а потом свернули налево. Сразу попали в другой мир - настоящая пустыня с дюнами. Дюны движутся и переходят через дорогу, перегораживая ее. Дважды попадались скелеты верблюдов - один чистенький, а над вторым еще работали грифы. Один раз застряли. Ни лопаты, никакого другого инструмента у дисциплинированного водителя не было и он по-собачьи стал разгребать песок под колесами. Дорога страшно разбита, видимо, видела и выдержала многое. Штабной домик и базу нашел сразу. Начальника базы майора Гульшерина нет - он в госпитале в Термезе. Нашего представителя от Главного инженерного управления полковника Басова Николая Михайловича, тоже нет. Встретил меня старший лейтенант Гази Салями. Сначала не мог понять, что от него требуется. Два дня назад здесь был советник начальника тыла Министерства обороны полковник Накаев Иван Гаврилович и вдруг опять новый гонец с уточнениями. Я предложил пойти посмотреть технику для ВВС и ПВО непосредственно на площадке. А он спросил: "Зачем? Давайте посидим, чай попьем, а солдата пошлем, он все сделает". Я с ним не согласился и сделал все сам. В кабинете начальника базы - бюст Ленина. Сначала не мог сообразить, что-то в нем не то. Потом дошло: на улице жара, а бюст - Ленин в шапке и в пальто с воротником. После обеда поехали непосредственно в речной порт. Сначала были на причале паромной переправы. Там стояли две баржи: одна с маслом, другая с боеприпасами. Разгрузка не велась - заключительные дни рамазана.
   Наш берег совсем рядом и порядок на нем какой-то строгий - вдоль реки через определенный интервал пограничные вышки. Берег зеленый. Затем поехали к понтонному мосту. Это переправа советских войск. Длинный хвост войсковой колонны стоял в ожидании своей очереди. Мы попытались ее объехать, но сразу сели в песке. А колонна двинулась и мы ничего не выиграли, кроме хлопот. Доехали до самой переправы, встали в сторонке. Охрана мощная - в нужную сторону смотрят жерла орудия танков и БМД, врытых в землю. Видно несколько рядов этой силы. У самого спуска - палатки. Только мы остановились, из палаток вышли наши бойцы с автоматами и стали пристально смотреть в нашу сторону. Но мы стояли спокойно и созерцали. Они тоже успокоились и ушли. Ехать было нельзя - с того, советского берега шла колонна. Командирская группа руководства переправой стояла рядом. Один бензовоз вдруг застопорился, так на его водителя сразу посыпался град команд с ненормативной лексикой и он быстро освободил выезд с переправы. В это время закончилась колонна и мы двинулись. Я нервничал из-за вынужденной остановки, которую нам устроили встречные машины. Но все прошло нормально. Возвращался по той же дороге. Дюны передвинулись еще, но колонна, которая шла впереди, проложила хорошую колею и мы ни разу не сели.
   Добрались до Мазари-Шарифа хорошо. Я похвалил водителя - на обратном пути стрелка спидометра ни разу не опустилась ниже отметки "60". Вечером в городке химиков сходил в бассейн по пропуску Сырейщикова Анатолия Ивановича. Чуть не попался из-за своих пыльных ботинок, они выдавали чужого военного советника.
   На аэродроме советник командира полка Цынкалов попросил, чтобы я позвонил в Москву в Управление кадров ВВС и попросил ускорить замену советнику инженера Николаю Ивановичу Храмову. Они не сработались. Храмов уже предоставлял на своего начальника официальную жалобу. С ней разбирались: кое-где он подцепил начальника за дело, но в основном, это действовало затронутое самолюбие - раньше он был фактическим хозяином гарнизона, а теперь его ставят на свое место.
   В Кабул возвращался самолетом Ан-12. Не успел вздремнуть, а уже сидели в Кабуле. Но вырваться с аэродрома долго не мог - не было машины. Во всех городах говорят: "Кабул окружен крупными силами и на пятницу намечен решительный штурм". Даже не верят и переспрашивают, что жизнь в Кабуле идет нормально. Отдохнул и утром снова в путь.
  
   16.08.1980 Провинция Логар расположена на юге от Кабула. От Кабула до центра провинции населенного пункта Бараки на вертолете лету не более 20 минут. В долине, где живет основное на­селение провинции и где, почти сливаясь друг с другом, лежат селения, около двух месяцев нет никакой власти. Под этим надо понимать, что в этой местности власть Правительства отсутствует. А т.к. пустых мест не бывает, то властью здесь заправляют мятежники. Си­лы их точно не были определены, но действия их заметны.
   В глубокой тайне готовилась операция Центрального Армейского Кор­пуса (советник Вишневский). С афганской стороны от ВВС в суть ее были посвящены только Главнокомандующий генерал Назар Мамад и Начальник Главного Штаба полковник Абдул Кадыр. Кодовое название операции "Лас­точка". Это, с некоторыми допущениями, была первая операция, которую проводили афганские вооруженные силы самостоятельно, без привлечения Ограниченного контингента.
   Одновременным действием шести подвижных групп должны быть перек­рыты основные дороги и возможные пути отхода мятежников в горы. Пред­полагалось при этом, что мятежники, как и обычно, будут прятаться в на­селенных пунктах. Поэтому другими силами было решено провести прочесы­вание, всеобщую проверку в этих населенных пунктах. Прочесывание пла­нировалось, а потом и проводилось, двумя волнами. В первой волне шли афганские подразделения, а во второй, с целью контроля и усиления, - подразделения спецотряда. Мы видели этот спецотряд еще раньше на ули­цах Кабула. На БМД и БТРах сидели мужички несолдатского возраста в средней форме - между формой афганца и советника. Все они очень похожи на афганцев и отличались от них только своей приветливостью по отноше­нию к нам. Так вот этому спецотряду предстояло быть второй волной и девятым валом одновременно.
   Авиация вертолетами должна обеспечивать действия сухопутных от­рядов, вести разведку и наносить самостоятельные удары по мятежникам.
   Общее руководство осуществляла оперативная группа, которую возг­лавлял генерал-лейтенант Шкидченко П.И. Он прибыл в эти края с должности заместителя командующего войсками Одесского Военного Округа. В частной беседе поделился, что его обошли: он был аттестован на замещение должности Командующего, но у кого-то оказались большие связи и вот он здесь.
   От авиации, от штаба ВВС и ПВО ДРА, группа была не такой многочис­ленной: руководитель - советник главного штурмана полковник Яскевич Анатолий Федорович, афганский штурман Ахмад Али, советник начальника связи подполков­ник Герасименко Валентин Дмитриевич, Аблазов Валерий Иванович и старший офицер отдела связи майор Му­хаммед Али Мухаммед, мой киевский выпускник. Функции мои не были четко определены, но на меня были возложены вопросы получения, обработки и анализа информации. Кроме того, в каждый из подвижных отрядов был послан авиационный офицер - наводчик с радистом и рацией Р-809М для наведения вертолетов на наземные цели (позывной Арча 1,2...,6). С нами тоже было два радиста - один наш вы­пускник лейтенант Барьялай - для работы на УКВ средствах, другой - от министерства обороны - для работы на КВ радиостанции Р-104. Были и представители от тыла.
   Оставив в Училище переводчика Джуму Катахо­нова дочитывать уже разъясненный материал, я помчался в штаб к Герасимен­ко В.Д. уточнить задачу. Его я на месте не застал. В коридоре стояла группа, которую возг­лавлял Шапошников А.М. Он ответил на приветствие и спросил - "Когда выле­таете?" Я сказал: "Не знаю, еще не получил задачу". Хотя я и не понял о чем идет речь. "Ну, вам же надо лететь?!" - не то сказал, не то спросил он. Я ответил утвердительно. Кто-то из группы, по-моему Ба­гинский, сказал, что вылет планировался на 13 часов. Герасименко тоже четко задачу не знал или не стал рассказывать, но по карте показал на Ба­раки. Метнулся домой, собрал походный драный портфель: положил туда 3 запасных автоматных рожка, обойму для пистолета, два фотоаппарата, бритвенные принадлеж­ности, аптечку, жгут, бинты, технические описания и бумагу с надеждой на продолжение ра­боты в полевых условиях. Проверил автомат. Хотел одеть полевую форму, но вспомнил, что в последней поездке с нее оторвались две пуговицы, а я их сразу не пришил, а теперь нет времени, да и на улице жара. Полечу в голубой своей рубашечке с погончиками.
   В 12-30 подошла машина. Там уже был Яскевич А.Ф. Заехали еще за Арепьевым. Это оператор по авиации в группе Шкидченко П.И. У штаба его вы­садили, а сами поехали к самолетам-ретрансляторам Ан-26-РТ. Разошлись по самолетам. Там у Ана­толия и Валентина были земляки. Анатолий ушел на самолет N 06, а мы остались у N 04. Мы с Валентином привезли им всякой зелени, дыни. Экипаж несколько раз предлагал начать отмечать день авиации. У них оста­лась заветная бутылочка "Рижского Бальзама". Сначала Валентин отказы­вался. Но Анатолия долго не было, и мы согласились. Только сели за имп­ровизированный стол в самолете, приехал Анатолий. Но теперь уже про­цесс начался и остановить его было невозможно. Они приняли по плошке лекарственной жидкости, а я подкреплялся салатом. Экипаж рассказал, что сегодня предполагается большой праздник у авиаторов в войсковой части за взлетной полосой. Привезут деву­шек из госпиталя, будет большой банкет и большой концерт. Валентин сказал свою любимую фразу: "Будет играть красивая музыка, но мы ее не услы­шим".
   Прервав дружескую трапезу, мы поехали, одаренные каждым бортом по фляге зажи­гающей жидкости. Начал накрапывать дождь и появилось сомнение в воз­можности вылета. Но потом выглянуло солнце и началась погрузка на вер­толеты. На пару вертолетов Ми-8 грузились палатки, раскладушки, матрацы, постели, рации, продукты и сами люди. Ким Кириллович Макаров, советник начальника ты­ла, руководил всем этим. Все разместили, не хватило места только для четырех ящиков реактивных снарядов (НУРС). Решили их подбросить потом. Время было около 15.00, надо было спешить, чтобы успеть развернуть лагерь на месте. Мы быстро смон­тировали свои элементы воздушного командного пункта на вертолете и вертолет пошел в воздух. Он сделал круг и опять сел - не работает один из генераторов. Это часто бывает, когда не хотят лететь. Вызвали техника. Тот проверил или наладил и дал добро на вылет. В воздухе провели пробную связь. Все хорошо. Приземлились, начали работать. Предполага­лось, что эти вертолеты останутся здесь, у Бараки, на ночь. Но после разгрузки на полевом командном пункте пилоты засуетились, их не прельщала перспектива оставаться на ночь в местности, в которой начинаются боевые действия. У них нашлась тысяча причин и, ссылаясь на них, доблестные орлы улетели. Нам из-за этого пришлось демонтировать все оборудование, установленное в вертолете.
   Сели мы у подножия господствующей высоты. Это солидный гребешок в центре долины. Вся долина и ее населенные пункты хорошо просматрива­лись с вершины. Здесь уже хозяйничали сухопутчики. В ложбине был раз­вернут узел связи группы ШкидченкоП.И. Это два специализированные БТРа. Начальник связи сказал, что ложбина обеспечивает безопасность, и поэтому он не стал вытягивать свои средства на бугор. "Я, прежде всего, отвечаю за безопасность средств. Да и безопасность командующего на этой горе не обеспечивается". Но нас ложбина не устраивала и мы вылезли на самый гребень. Единственное, что мы восприняли на совесть, это необходимость прикрытия гребнем от ближайшего села, а также для безопасности заняли окопы, которые могли прикрыть нас с доли­ны. Пункт управления развертывали все: и Валентин, и я, и Али, и радисты. У Валенти­на большой опыт и я старался его добросовестно перенять. Все требования выполнили и через несколько минут началось: "Я - Доман, я - Доман, кто меня слышит? При­ем ". "Доман" - это наш позывной, позывной ОГ ВВС ДРА.
   Тыловиков, правда, не с первого раза, удалось заставить ставить палатки и налаживать наш быт. Как обычно, в горах темнота навалилась быстро. Все дела были сделаны и можно было подумать об ужине. Стол поставили у палатки. Равномерно разделили по тарелкам мясо, картошку. На дне термоса оказался лук, морковь. Отдельно лежали по­мидоры. Определить мытые они были или нет - стало неразрешимой загад­кой. Мясо было уже с легким запахом. Целый день оно ждало своей очереди, да и приготовлено было, видимо, еще с утра. Но мы так намая­лись, что старались не обращать внимания на эти детали. Ребятам, прав­да, проще - они приняли порцию "дезсредства" из фляг, подаренных экипажами ретрансляторов, не растворяя ее, и их безопасность было обеспечена. Посмотрели мы на звездное небо. Нашли вто­рую звезду у рукоятки "Большой медведицы". Говорят, по ней в старину определяли качество зрения воинов. Посмотрели кругом на силуэты танков и БМП, выставленные для охраны КП, послушали треск цикад, вздохнули не раз и стали готовиться ко сну. Командующий должен прибыть к 24.00 и, что он придумал, не известно. Сон не шел. Это был не сон, а дремота. Мы слышали, как он приехал. Нас приглашали на встречу, но мы решили, что делать нам там нечего и только после этого все провалилось во сне до 4 часов утра.
  
   17.08.1980. Рассвет встречали уже на своем бугре. Проверили свои средства. Подошел сухопутный связист и сказал, что ко­мандующий потребовал, чтобы и его узел был вытащен на вершину. Нам придется по­тесниться и убрать КВ антенны. Никаких возражений с нашей стороны не было. Мы все понимали и, по правде говоря, предполагали, что командую­щий захочет сидеть именно на этом бугре. Он самый удобный: вся долина и окаймляющие ее горы, как на ладони, на многие километры виден и горный проход, по которому идут вертолеты из Кабула. Как только мы входим с ними в связь, мы их сразу и видим. Стали ждать свои первые геликоп­теры, всматриваясь в даль.
   За ночь сил вокруг КП прибавилось. Развернулись новые станции, появилась артиллерия.
   Но в это утро, праздничное авиационное утро, мы стали торопить наших с прилетом. КВ связь не работала. Нас в Кабуле не слы­шали, а мы Кабул слышали. Армейский радист сидел на новом месте, мет­рах в 50 от нас на гребне и все два дня оттуда доносилось: "Джават! Джават! Я- Доман". На связь с Кабулом выходили через пролетающие само­леты, используя их как ретрансляторы. Услышав радиосвязь на русском языке, Валентин входил в связь: "325-й, я Доман. Поздравляю с праздни­ком. Как меня слышите ? Прием". "- Спасибо. Вас также с праздником. Слышу хорошо". "- 325-й, я Доман. Свяжитесь, пожалуйста, с Кабулом. Пусть там поторопят союзничков с вылетом. Ты меня понял? Прием". "- Доман, я 325-5. Вас понял. Передаю". И передал нашу просьбу. Так делали несколько раз: поздравляли с праздником и просили. А сами оглядывались на командующего - не свире­пеет ли? Особой реакции заметно не было. Волновались только мы. Но волнуйся, не волнуйся, а геликоптеры пришли тогда, когда им было удоб­но. На фоне "мушки" появилась сначала точка, потом другая. Сразу же появилась и связь с ними. Шла первая боевая пара. Можно сказать, что в эти праздничные дни мы видели и участвовали в настоящем авиационном параде. Анатолий вывесил первую пару прямо над на­ми. Видно было, как пилоты махали нам рукой и мы им отвечали. После демонстрационного круга эта пара было отправлена в распоряжение одной из "Арчей" на поддержку пехоты. Потом пары шли одна за другой, сменяя друг друга в воздухе. Но большой работы им не было.
   Противник не оказывал упорного сопротивления, никто не шел в от­чаянную атаку. Противника не было. Где-то в горах обнаружили 3 белые палатки. Наводчики наводили на них. Летчики спрашивали разрешения на­нести удар. Как-то сложно объясняли, что видят позиции, с которых стреляют. Но не понятно было: по ним стреляют или ведется перестрелка на земле. Скомандовали: "Если стрельба идет по вам, то уничтожайте по­зиции". Они произвели пуск НУРСов. Доложили, что кто-то пытался убежать в горы и они атаковали убегающие фигуры. В результате, как они сооб­щили: "Двое лежат, как бараны, а один еще ползет". В отношении палатки решили провести доразведку. К этому времени подошла пара Ми-8. При­вел ее наш знакомый Сережа Ельцов. Но он был не в настроении - помпаж двигателя, придется возвращаться обратно, но на разведку мы все-таки схо­дили. Общевойсковые командиры уточнили расположение своих войск, а противника нигде не было видно. Двигатель действительно помпажировал. Особенно это чувствовалось на взлете. И Сергей ушел на Кабул, сказав, что пришлет замену. Потом еще был полет на разведку. В информации от сухопутчиков произошла заминка. Командующий попросил связаться через Арчи. Мы это сделали, а кроме того подняли в воздух свой ВКП с членом оперативной группы командующего. Мы долго лазили по всей долине, заг­лядывая в самые дальние ее ответвления. То снижались, то набирали вы­соту. Нашли причину перерыва в связи: один БТР свалился с моста. Зад­ние колеса его стояли на дне реки, а передними он еще держался за мост. Поэтому комбат не хотел давать никакой информации, чтобы не по­лучить нахлобучку и пыжился всеми силами поднять машину и поставить ее на колеса. Видели сожженную школу - самое большое для здешних мест Ш-образное здание с чернеющим пустым проемом крыши. Видели перевернутую и сгоревшую машину у обочины дороги. К этому времени люди уже появились в своих дворах, молотили хлеб вручную и с помощью скотины. Во многих дворах были яркие желтые хлебные кольца. Смотрел сверху на боевые порядки отрядов, на палатки кочевников. Все занимались своим делом, не обращая внимания на пролетающие над головами винтокрылые машины. Мы с воздуха связывались с каждым из отрядов и по своей связи могли передавать на КП любую ин­формацию. Результатами разведки все были довольны. Тем более было установлена или восстановлена связь с подчиненным отря­дом. Но где-же противник? Его исчезновения можно было ожидать. Нес­мотря на конспирацию в подготовке, сведения о готовящейся операции все-таки утекли. Говорят, что за четыре дня до нашего появления на бугре по улицам Бараки и окрестных сел разъезжали люди на ГАЗике. Лица их были по глаза завязаны. Они раздавали оружие и говорили, что как только кончится руза (16 августа), сюда придут неверные и надо с ни­ми бороться.
   Возвращаясь из Газни, сел у нас Егоров А.А., хмыкнул: "Разве это вой­на", поговорил с командующим и улетел. Когда он улетал, я не видел, потому что еще раз уходил в разведку. А когда вернулся, его уже не бы­ло.
   Погода начинала портиться. Грозовой фронт повис над вершинами гор, окаймляющими долину. По долине забегали светящиеся столбы смерчей. Абрамов, пролетая над нами, сказал, что боевики больше не придут, а к нам движется со стороны Газни мощный грозовой фронт. Мы и сами видели это. Не только видели, но и начинали чувствовать. Ветер дул все силь­нее и сильнее. Палатку, укрепленную над окопом с аппаратурой, завали­ло. Мы прижимали ее к земле, чтобы ее не унесло совсем. Тенд командую­щего стало рвать и они тоже принимали все меры, чтобы удержать его и антенны. Связист ликовал: "Я же говорил! Я же говорил! Зачем вылезли на бугор?! А в низине тихо. Я же говорил". Может быть, он и был прав. Но нас это не касалось. Теперь уже дул холоднющий ветер. Шла пыльная су­хая каша. Пришлось забираться под край своей палатки. Но мы не уныва­ли. У нас с собой было. Али привез бутылку. Ее и решили запустить по кругу. Поднесли блюдо с рисом и мясом и банкет начался. Начались одновременно и "банкет", и холодный дождь. А я, вдруг или не вдруг, вспомнил об оставленной тужурке без двух пуговиц и о своей легкой голубой ру­башке. Сейчас цвет тела приближался к ее цвету. Дождь хлестал, не ка­пал, не лил, а хлестал по приподнятому краю палатки. Двойной слой ее начал уже промокать и холодные струйки замачивали очень быстро и осно­вательно сразу и рубашку, и майку. Когда-то же должно это кончиться. Но вода на небе и ветер на земле не кончались и не ослабевали. Синющий Анатолий стал с тоской вспоминать о своем радикулите и что ему предстоит в связи с этим. Но и эта неблагодать кончилась. Уже просто моросило и дуло. Я вылез из-под палатки и укрылся за БТРом связи. Али услужливо оставил мне свое место за колесом, хотя колес там много. Учитель, все-таки. Но долго сидеть нельзя - надо двигаться. Теперь уже и моро­сить перестало, просто дуло, но дуло холодом. На больших вершинах поя­вился белый налет выпавшего снега. КП оживало постепенно: появился стол, стул, натянули крышу, а потом появился командующий и его коман­да. Надо опять облетать район.
   Ничего там не изменилось, только машину у моста поставили на все точки. Работа дня заканчивалась и вертолеты собрались уходить. Их отпустили. Экипажи с радостью бросились выпол­нять эту команду. Но второй вертолет с нашим оборудованием никак не мог раскрутить винты. Это мы уже видели в Баглане. Но там был неопыт­ный экипаж, а борттехник с другого вертолета быстро справился с зада­чей и они ушли парой. А здесь беготня техников, потом перетаскивание аккумуляторов туда-сюда ничего не дали. Один вертолет спешно ушел - над ним нависала темнота, а второй остался. Для его охраны на ночь по­догнали БТР. Подходила новая ночь, но праздник еще не кончился. И у нас с собой было - остаток в заветных флягах с 04 и 06-го ретрансляторов. Посидели, поговорили. Были даже гости от сухопутных войск, которые с завистью говорили, что авиация, как всегда, на высоте. Вспомнили, как дело было 27 декабря 1979 года, посокрушались, когда же все это кончится.
   В палатке появилось свободное место - афганский штурман заболел и его отпустили с последним вертолетом. С трапезой особенно не затягива­ли. Как только встали на свои места охранные танки, мы сразу залегли в свою спальную палатку, оставив на бугре двух радистов.
  
   18.08.1980. Опять встречаем рассвет... Вот-вот солнце выйдет из-за горы и начнет свою работу в долине. А мы уже начали: "Я -Доман. Кто меня слы­шит? Прием". За ночь подошли новые средства связи от авиации. Это Али организовал их марш по земле и они прибыли с опозданием более, чем на сутки. Две радиостанции на машинах: Р-118БМ и Р-831М. Экипажи станций смело можно принять за душманов - в чалмах, традиционных национальных одеж­дах, с автоматами в руках. Развернули антенны, настроили станции, но установить связь не удавалось. Р-831М не работала совсем, Р-118БМ ра­ботала только на прием. Разбираться с ними пока было некогда. Но чай вскипятить с использованием станционного электричества стало возможным. А свежего горячего чая хотелось уже не первый день. Из старых запасов достали заварку и сахар. Заварку насыпали в коробку от батареек, а сахар - в крышку от тестора. Пробудился тыловик, когда зашуршали кульки, и стал вводить ограничение по продуктам. Очень бесцеремонно. Так же бесцеремонно чья-то рука тянулась уже потом, в машине, к моему стакану с недопитым и остывающим чаем. Без всякого вопроса, сразу - цап - и все. Но я перехватил первым и, не оглядываясь, продолжил чаепитие, об­жигаясь крепко заваренным и очень душистым напитком. Сахар посыпал на хлеб и завтрак получился просто царским.
   Еще вчера обещал прилететь главнокомандующий ВВС и ПВО ДРА со свитой. Но вчера этого не случилось. А вот сегодня они пришли на паре Ми-8: главнокомандующий генерал Назар-Ма­мад и его советник генерал Шапошников А.М., а также начальник политотдела полковник Дуст Мамад, его советник полковник Улезько В.Д. и мой переводчик Джума Катахонов, произве­денный в оруженосцы. У тыловиков - просто чутье: как только сели вер­толеты, он уже с термосами (пустыми) спускался с откоса, демонстрируя работу, и первым представился командной группе. Мы не спешили вылезать из окопов - на сколько опустишься, на столько и подниматься придется. Яскевич доложил главкому уже тогда, когда он сам подошел к нам. Все прилетевшие поздравили нас с прошедшим праздником. Мы ответили взаим­ностью. Потом вся группа переместилась под тень брезента генерала Шкидченко П.И. Все занимались беседой.
   Пока они обсуждали свои вопросы, мы подготовились к вылету на разведку. К большой нашей радости в составе пары, на которой пришли гости, оказался и наш ВКП.
   В одной из первых фраз, обращенных к афганцам, Шкидченко П.И. бросил упрек: "Как же это так получилось, что в таком большом районе под Кабу­лом у вас не оказалось власти Правительства? Надо работать с населе­нием ". Они начали что-то оправдываться, а Улезько В.Д. попытался их защи­щать, но ни то, ни другое, по-моему, не вышло.
   А мы тем временем прыгнули в вертолет и пошли. Задача была пос­тавлена новая - кроме разведки надо корректировать огонь артиллерии, которая стреляла с закрытых позиций. Опять летали над вершинами и в ущельях. Казалось вертолет влипнет прямо в горную стенку, но он отворачивал и красиво выходил на свободу. Видел белые палатки, ленту дороги, подни­мающуюся к перевалу с каким-то подозрительным затором у самой вершины.
   Корректировали огонь, конечно, специалисты-артиллеристы. Ни гро­хота выстрелов, ни взрывов из-за своего шума в вертолете не слышно. И тем более интересно на склоне горы появлялись воронки - казалось бы ни с того, ни с сего, как будто кто-то отковыривал большие куски земли, шапка-невидимка. Наши предложения по связям жили. Корректировщик смог забраться на место борттехника в кабину между пилотами и более удобно­го места трудно было придумать. Мы на своих частотах одновременно мог­ли сообщить результаты, не мешая друг другу.
   Все хорошо и интересно и даже было бы отлично, если бы не живот. Он схватил вдруг и сковал все мое внимание. Я весь ушел в него. Хорошо хоть все заняты своим делом. Но вибрация, которая раньше не замеча­лась, стала сокращать мои возможности долготерпения. Я проклинал и тыл, и тыловика, и себя-дурака, отважившегося есть полупротухшее мясо и пробовать прокисший картофель. Но вертолет пошел на посадку - я увидел знакомый склон. Только вертолет остановился, не ожидая ни остановки винтов, ни техника, который опускает лестницу и открывает дверь, я нырнул в проем, держа в одной руке портфель, а в другой автомат... К вертолету в это время шла группа главкома, а им на встречу наша разведгруппа. Пока они жали друг другу руки, мне уже стало легче и я махнул рукой приветливо и смущенно, улетающему верто­лету.
   С бугра не совсем поняли моих маневров, но отнеслись с пониманием и сочувствием к моему рассказу. На всякий случай, с небольшим интервалом, од­ну за другой я проглотил три коричневые таблетки энтеросептола из своей личной ап­течки. А афганский штурман, вернувшийся с группой главнокомандующего, выпросил у меня пару таблеток активированного угля. Так, на всякий случай.
   Улетели гости. Ушел наш ВКП. Чувствовалось, что пик боевых дейс­твий так и не наступит. Победа придет без перелома. Появилось время заняться радиостанцией. Развернули схемы. Стали искать причину отказа по пра­вилам. Но она никак не находилась. Говорят, что в технике радио, в основном, два типа неисправностей: отсутствие контакта, там, где он нужен, и наличие контакта там, где он не нужен. У нас оказался первый вариант. По восстановленной радиостанции вызвали пару Ми-8. Она пришла быстро. Вызвали на всякий случай, чтобы иметь под рукой авиацию в резерве. Оба вертолета сели рядом с высотой, как обычно, подняв облака пыли. Эти облака пошли на нас, не предвещая ничего хорошего. Но раньше пыли у наших окопов поя­вился Шкидченко П.И.: "Авиация! Ну сколько можно терпеть! Сажайте их подальше". И тут обрушился пыльный заряд. Никто не мог теперь смот­реть ни с упреком с одной стороны, ни виновато, с другой стороны. Гла­за у всех сами закрылись. Проходит минута, другая, третья, а пыль все не кончается. Мы рассмеялись: совпало начало дневного ветродуя и при­лета вертолетов. Вспомнили анекдот о совпадении. Капитан корабля уви­дел торпеду, понял ее неотвратимое попадание и, чтобы не было паники, собрал всех и говорит: "Вот хотите, сейчас топну ногой и корабль взорвется?" Все смеются над шут­ником. Но он топает ногой и корабль взрывается от попавшей торпеды. Двое плавают, отброшенные взрывной волной и сетуют: "Ну и шуточки у нашего капитана". А ветер, как и вчера, стал рвать палатки и навесы. Свою палатку мы сразу сами завалили, уменьшив аэродинамическое сопротивление и прикрыв тех­нику. Радовались, что грозовой фронт проходит стороной и холодный дождь будет хлестать не наши спины. Завалило жилую палатку командующе­го. Ее сложили, скомкали на постель и сверху взгромоздился артилле­рист, да так и заснул под свист ветра. Связист своим телом и телогрей­кой прикрывал командующего с телефонной трубкой. Мы ложились на палат­ку сверху, чтобы ее не унесло. Но это занятие несложное и трудно было разобраться, то ли мы мучаемся от безделья, то ли боремся со стихией. Ветер слабел, слабел и скоро совсем затих.
   Оставались последние часы светлого времени. Радисты приняли сооб­щение, что колонна автомашин подверглась нападению душманов. Сообщение туманное, малопонятное: или по бензовозам врезали из гранатометов и скрылись, или бензовозы сами столкнулись. Ясно было одно - сегодня нам не попасть в Кабул. Пришло указание - поднять пару на разведку и при необходимости ударить по мятежникам. Яскевич сказал, что нам лететь не нужно. Я и не собирался, памятуя свои утренние перебежки. Но в связи с чем появились эти ограничения? Оказалось, как рассказал Улезько В.Д., в Кундузе погиб молодой Герой Гайнутдинов В.К. Обычный полет по кругу над аэродромом и - катастрофа. А это ограничение как следствие этой траге­дии. Жалко. Хороший был парень. Я с ним познакомился на следующий день после того, как ему объявили указ о присвоении Героя. Ходили по городку, занимались обыч­ными бытовыми вопросами. А потом он заспешил и Саврасенко О.С. вызвал для него машину и он уехал к высокому начальству.
   После полета решили пару отпустить в Кабул. Мы строго - на - строго приказали им в 6-00 быть здесь на следующее утро и сами занялись вечерними вопросами. Али, как банный лист, пристал с просьбой помочь. Уже было совсем темно, когда я закончил работать на его технике. Работать закончил, но работа осталась незаконченной. В автономном ре­жиме в УКВ связь обеспечивалась, а усилитель мощности не работал. Ужин был опять совместно со вздыхающим пехотинцем - "Хорошо у вас в авиации: и люди хорошие и отношения добрые. А у нас - друг другу глотки рвут, подсиживают. У вас нельзя - работа такая, друг без друга не выживешь, не налетаешь много".
   Ужинал в этот раз с осторожностью, но когда принесли рис с мясом из афганского корпуса, ограничение снял. Они обычно давали свежую еду, да и голод - не тетка. Ели дыни, пили чай. Дело в том, что наше прямое начальство отправляло оперативные группы и группы боевого управления, не обеспечивая продовольственным пайком, в расчете, что афганцы нас прокормят за счет своих норм. Тыловику при очередном разборе полетов досталось и он решил отличиться: отправляя нашу группу на три дня, он на каждый день подготовил термос. В каждый из них слоями наложил свежие овощи, вареную картошку и мясо. Но эти термосы от жары не спасали, а только создавали условия для того, чтобы пища портилась. Так что опыт тыловика оказался неудачным. Афганцы же в течение дня готовили свежую пищу и постоянно кипятили воду для чая. Подошел солдат, наш советский, сообщил пароли:"Мушовер" и "Десять". Охраны почему-то в эту ночь было меньше. Не видно танков Т-54 в нашей ложбине. Анатолий сказал, что на месте душма­нов он бы именно в эту ночь и напал бы на КП. За эти дни чувство опаснос­ти притупилось. На ночь автоматы сняли с предохранителей, положили поближе к рукам. Но спал я спокойно и вставать по-домашнему не хоте­лось.
  
   19.08.1980. Еще один рассвет мы встретили здесь. Подошел генерал Шкидченко П.И. и спро­сил: "Ну, как? Авиация будет вовремя?". "Конечно" - заверили бодро мы. Да и сами сомневались лишь чуть-чуть, потому что задача была пос­тавлена четко, при передаче многократно продублирована и можно лишь ожидать небольшого опоздания. КП свернулся, войска вытягивались в ко­лонны, готовились к маршу. Шкидченко П.И. со своей группой спустился вниз, поприветствовал бойцов - связистов и стал вышагивать у подножья руко­водящего бугра в надежде на скорейший прилет вертолетов. Колонны нача­ли движение. Наш Али поставил свои машины в одну из них. Забрал на них весь груз и радистов. А наводчики ехать с ним отказались. Они большие смутьяны. Это, как правило, или летчики транспортных самолетов, или бывшие летчики. Но все до одного с большим гонором.
   Мы начали волноваться. Вчера командующий хвалил авиацию, а значит и нас: "Люди стараются. Вертолеты работают хорошо: прикрывают войска, ведут разведку, приходят своевременно и т.д.". И вот все шло насмарку. Вертолетов все не было и не было. Мы всматривались в знакомые очерта­ния "мушки", а Валентин все твердил и твердил: "Я - Доман. Кто ко мне идет?". И мы ему со злой иронией отвечали:" Доман! Никто к тебе не идет" или "Доман! Шкидченко П.И. к тебе идет". Наконец сверкнул блистер в лучах утреннего солнца. Мы это увидели раньше, чем услышали его позыв­ные. Стали мысленно подгонять его - "Давай, давай". Но он почему-то к нам не спешил. Запросили: "В чем дело?". Оказывается, он потерял ведомо­го. Тот из-за отказа техники остался на аэродроме. Яскевич стал требовать: "Не жди его. Выходи на меня. Дашь круг над Доманом и пойдешь его искать". Надо же показать командующему авиацию. Тот послушно пошел к нам. Сде­лал два круга над долиной и полетел вдоль дороги, заполняющейся воен­ными машинами. А мы опять стали звать:"Доман ! Кто ко мне идет?" Но по-прежнему никто к нам не шел. Мы спросили у командира боевого верто­лета, который пролетал над нами, готовятся ли Ми-8 на вылет. Он сказал, что они вышли в 5-42. Мы усмехнулись - что-то он путает. Время шло уже к 7, а их все не было и не было. Начал нервничать и Шкидченко П.И.. Видно было, как он уединился и вышагивал туда-сюда в стороне от своей группы. Идти к нему с докладом никому не хотелось. Наконец, о радость! появился вертолет. "Я 105-й, отвечаю Доману!". Валентин сразу пустил шпильку. Это шел Егоров. И Ва­лентин передал: "Я Доман, 105-й приготовьтесь к объяснению о задержке" - "Хорошо" - "У нас пассажиров на две машины и вы всех не заберете" - "За мной еще идут две машины". Мы никого не видели за ним, но думали, что так оно и есть. Это все-таки хорошо, что генерал летел сюда. Пусть сам объяснится. Он вышел над нами и стал говорить: "Вижу на высоте группу людей. Надо определить, кто это". Анатолий сразу взял микрофон: "Это мы. Это я, Доман" и добавил: "А то сейчас врежете из обоих блоков". Андрей Андреевич почему-то начал снижение к дороге, где двигалась колонна. Мы его перевели на другую сторону бугра. Он сел, забрал группу во главе со ШкидченкоП.И. и пошел. Если бы не гонористые наводчики, то нам троим тоже хватило бы места в этой машине. А так мы с тоской смотрели на уходящий последний вертолет - "Нас оставалось только трое..." и не было никаких дружеских чувств по отношению к нашим союзникам. Андрей Андреевич, когда садил­ся, начал какой-то лепет: "А где еще две машины". Сам же сказал, что за ним еще две идут, а здесь начал плести какую-то чепуху. Видно было, что в этом беспорядке он сам виноват и приложил к этому свою руку. Теперь нам оставалось только ждать его второго рейса. Кочевники, которые си­дели эти дни в своих палатках, оживились и сразу погнали к склонам на­шей высоты и барашков, и верблюдов. Появились ребятишки, собиравшие ос­татки нашего бытия. Наше настроение не поправлялось - так бездарно оказались скомканы все наши дела, дела авиации.
   105-й сел без выключения. Мы быстро заняли свои места. Андрей Андреевич да­же не выглянул из кабины для приветствия. Догнали колонну, в которой шли наши станции, еще на полпути. Но они уже прошли под прикрытием боевых вертолетов самый опасный участок дороги в теснине гор. Мы связались с Али, передали привет и оставили их позади.
   На аэродроме в Кабуле, сразу около вертолета Андрей Андреевич напал на Яс­кевича А.Ф., пытаясь все переложить на него. Говорил, что команда не прош­ла, что надо было добиться уведомления и что только благодаря его лич­ной инициативе удалось сегодня, хоть и с опозданием, отправить команд­ную группу, что в этом мы должны быть благодарны судьбе. Но когда пришли в комнату советников, потребовали объяснения у дежурного Владимирова, то оказалось, что команда прошла, вертолеты бы­ли запланированы и записаны с вечера. И видно было, как на стекле, весьма прозрачно, что сам Андрей Андреевич перенацелил их в другое место, не зная, что вертолеты должны своевременно забрать Шкидченко П.И.. Видимо, махнул рукой - обойдутся пока, а потом сам слетаю. Вот так.
   Шапошников А.М. был доволен вчерашним отзывом о работе авиации и до него плохо доходила ложка дегтя в бочке меда. Наконец он выпалил Егорову А.А.: "Опять ты вмешался... и сам все напутал. Сколько раз тебе говорил, не лезь!?" Но мы не стали ждать окончания диалога, поехали домой. Яскевич А.Ф. зазвал нас к себе и мы пообещали появиться у него вечером на горячую воду.
   В этот день было еще много радости: - я получил 9 писем, а Анато­лий узнал, что его сын стал курсантом Черниговского училища. Пили чай и за радость тоже пили и с трудом верилось, что где-то под холодным проливным дождем, обдуваемые всеми ветрами, мы совсем недавно, по­завчера отмечали день Воздушного флота СССР.
   Вот ведь интересно: свой первый полет в Афганистане до Джела­лабада на Ми-8 я хорошо помню, хотя это был обычный трассовый перелет. А вот здесь всеми силами напрягаю память и не могу четко определить, сколько вылетов было за три дня и в какой последовательности они шли. Летали на разведку, летали на прикрытие, летали на отработку элементов ВКП.
   P.S. Говорили, что во время операции в одном из мест банда отси­живалась в кукурузе, готовая принять бой, но затихшая по приказу: "Пер­выми огня не открывать". Как только войска свернулись в колонну, они сели на велосипеды и разъехались по населенному пункту. Главарь все время находился дома, на женской половине, сидел, об­ложившись шестью единицами стрелкового оружия. При прочесывании аф­ганские солдаты туда не заглядывали.
  
   20.08.1980. Сегодня мой сосед на дежурстве. В доме тихо и хорошо. Я готовил себе обед. Что-то уже пыхтело в кастрюле и все уже было почти готово. Я стал у окошка и смотрел на детей школьно-дошкольного возраста. Эти дети местные. Точнее - кочевые. Здесь недалеко стоят их палатки, где они живут вместе со своими родителями. Они мало чем отличаются от наших цыган: и манеры, и привычки, и внешний вид - все такое же. Эти детишки что-то собирали вокруг домов. Одна девочка, очень симпатичненькая, подняла свои черненькие глазки и, поднеся пальчики ко рту, жестами попросила что-нибудь поесть. У нее такое приятное, хорошее личико, которое даже от роду несмываемая грязь не испортила. У меня на столе лежал большой батон свежего белого хлеба. Я отрезал от него треть, взял несколько конфет, завернул все это в бумагу. Пока я все это делал, под окном собралось уже несколько детишек. Эту девочку-черноглазку в красненьком рваном платьице совсем оттеснили. Я открыл окно, показал жестами, что мой подарок предназначался ей, и бросил сверток прямо ей в руки. Она его поймала. И тут я понял, что поступил в этом деле очень опрометчиво. Остальные дети накинулись на нее, завязалась потасовка, они с такой злостью и жестокостью отнимали друг у друга этот сверток, а какая-то девочка, постарше других, всех их колотила. Потом сверток развернулся, просительница успела ухватить хлеб, а конфеты все растащили. В общем, это произвело на меня очень тягостное впечатление и мое хорошее настроение вмиг улетучилось. Но, как говорят мудрые люди, обида проходит, а опыт остается. Теперь я себе больше не позволю такого "благотворительного" жеста. Хотя это можно было и предвидеть.
  
   21.08.1980. Из выступления Севчука Вадимира Николаевича, зам. зав. отделом пропаганды ЦК КПСС о методах контрпропаганды. Пропаганда противника исходит из таких положений: никакой революции не было, а был военный переворот под руководством советских советников; новое правительство Бабрака Кармаля ничем не отличается от предыдущих (Тараки и Амина); правительство не имеет никакого авторитета. Для афганской армии предлагается такая схема пассивного сопротивления органам власти: пусть воюют советские. Вы не разбегайтесь, сидите в казармах, но если идете на операции, то идите медленно, если стреляете, то стреляйте не в цель, не в соплеменников. Планы контрреволюции: объединение всех сил, создание законспирированного подполья вплоть до отказа от открытого террора. Положение в Афганистане реально показало крах НДПА из-за внутренних противоречий. Только приток свежих сил может оздоровить и спасти партию. События в Афганистане послужили основой для обострения международных отношений.
   Положительные примеры.
   Проводилось совещание с муллами и улемами. Мулла Насреддин при возвращении домой попал в засаду. Отбивался с оружием в руках, положил много бандитов, но его забросали гранатами и он погиб. Он объявлен почетным гражданином Афганистана.
   Из мечети Мазари-Шариф перед самым взрывом вынесены заряды. Спасли от уничтожения достояние республики и всего человечества.
   В Провинции Кундуз мальчик при операции прочесывания указал правительственным войскам на банду, в которой был его отец. Банда была разгромлена, но отец спасся. Он пришел домой и повесил сына. Но за домом велось наблюдение и мальчика спасли.
   С коллективом прощались Главный военный советник генерал-полковник МагомедовС.К. и его заместитель по политической части генерал-майор Тутушкин С.П.. (23.08.1980 г. Тутушкин С.П убывает в СССР).
   Министр Сарвари убыл в Союз в июне месяце 1980 г. Сразу же от хальковцев пошел слух: "Он больше не вернется в Афганистан". Они задавали эти вопросы и нам. Мы обращались за разъяснениями. Сначала никто не мог дать разъяснения. Потом, в конце июля - начале августа, появилась сначала информация о том, что он будет назначен Послом в одну из стран соцлагеря, а в начале августа Улезько В.Д. уточнил - в Монголию. И вот теперь, в конце августа в официальной афганской печати появилось сообщение об этом его назначении.
  
   22.08.1980 Проверка системы связи и организация управления в предстоящих боевых действиях в провинции Газни. Летал по поручению Шапошникова А.М., уже самостоятельно. Туда прошли на Ми-8. Вертолеты не были готовы, обслуживающий персонал и экипажи долго возились с какой-то неисправностью и вышли вместо 14.00 в 15.00. На месте разобрался быстро. Здесь используются радиостанции Р-118БМ, Р-825, Р-104, Р-809М2. По КВ и по ЗАС дал уведомления - письменные подтверждения о наличии связи. Радиостанция Р-825 не работает - нет питания, Р-104 тоже не работает, сели аккумуляторы. Советник Багинский один оставаться здесь не хочет, просит помощи. Оставил афганца Ниязи. Но нужен еще кто-нибудь из советских. Все прилетевшие вертолеты Ми-8 остаются. На чем же лететь обратно? Обратно идет только Ми-25. Сначала он ждет меня, но потом уже я его догоняю. Светлое время кончается, они раскручивают винты, а я бегу по металлической полосе. Сел в кабину десанта. Там уже двое - Ким Кириллович Макаров и больной желтухой солдат. Ким делает мне предупредительные знаки, чтобы я к нему не приближался. Проходили над местами, где я был совсем недавно на развернутом полевом КП. Пролетали над тюрьмой Поли-Чархи и при посадке заходили над новым микрорайоном. Садились уже на грани темноты и света. Так что, действительно, там, в Газни задерживаться было уже нельзя.
   Доложил генералу Шапошникову А.М. просьбу Багинского. Он сказал: "А что же ты не остался? Мы же планировали, что ты там будешь". А мне об этом никто не говорил, я и туда-то летел налегке с папкой подмышкой. А она, эта операция, затянулась потом почти на неделю. Обстреливали аэродром из минометов. Но я уже работал в другом месте, в Джелалабаде.
  
   28.08.1980 В Джелалабад летели на боевых вертолетах. В Кабуле летчики-дельцы набрали пассажиров даже в эти машины. Найти себе место было достаточно трудно. Ходили от вертолета к вертолету пока не сели в свободный и не стали никого слушать. Интересно, что за несколько дней перед этим, я думал о том, что пора бы пол?????этой машине. И вот, все это реализуется без каких-либо усилий с моей стороны. Летали группой: советники Яскевич Анатолий Федорович, Герасименко Валентин Дмитриевич, я, Смирнов и Главный штурман полковник Ахмад Али. Встретил нас советник комдива Басенко Виктор. Устроили в номере военной гостиницы, которая в мирное время служила профилакторием высшего офицерского состава. В нашем распоряжении были два этажа, душ бассейн, хорошо кормили. Очень интересно беседовали с Ахмад Али о его жизни, о 2-х женах и детях, о том, как мать его дважды женила: "Женщины в афганских семьях очень много значат и распоряжаются больше мужчин. Особенно в отношениях с детьми. Я учился в военном училище в Советском Союзе в городе Фрунзе. Однажды получаю письмо от мамы, в котором она пишет, что мне подобрали жену. Она раньше была женой моего дяди, но дядя умер. И на семейном совете решили, что эта, его младшая жена с тремя детьми будет жить со мной. По возрасту она была всего на три года старше меня. Вернулся я с учебы уже женатым, и трое ее малышей стали называть меня папой. Служить меня направили в Шинданд, на границу с Ираном. Жили мы хорошо, у нас родились две девочки, стало пятеро детей. В один из отпусков мы приехали домой, и мама мне говорит, что она нашла мне невесту. Девочка на 15 лет моложе меня. Я пытался возражать и говорить, что мне и этой вполне хватает, но мама сказала, что сам я еще молод, а первая жена уже старая и мне нужна молодая жена, что этот вопрос уже решен и остается только уточнить, когда удобно сделать свадьбу. Девочка мне понравилась, мы потратили на калым и свадьбу 115 тысяч афгани и стали жить-поживать и детей наживать. У меня стало две жены: одна - старшая, вторая - младшая. Каждый год у нас пополнение в семье: один год ребенок от старшей жены, на следующий - от младшей. Родилось 8 детей, один из них умер, когда я был бессменно на службе в период революции. Я не видел ни его болезни, ни кончины и даже не знаю, от чего это произошло. Ну а воспитывать, точнее, кормить сейчас приходится девять своих детей, три ребенка старшей жены и пять детей мне еще добавили умершие и погибшие родственники, т.е. всего 17 потомков".
   Говорили с Ахмад Али и о положении в районе Бараки. Он сам из тех краев: "В Бараки у мирного населения оружия нет. Все оружие в этом районе мятежники скупили, даже сабли со времен английской войны. А теперь мятежники бесчинствуют с безоружным населением. Вот в Вардаке Правительство власть установило и народ за это благодарен. И в Бараки, если установить власть, народ спасибо скажет. А сейчас полк стоит в Полиамане, Хоми, в котором вы были. Это самый центральный район. Оттуда можно помочь любому району. У меня вся родня в Бараки. Душманы уже после операции бесчинствуют. Забрали у родни 5 тонн зерна. У Фазмутдина зятю отрезали голову. Во время самой операции в районе Бараки 16-19.08. в кукурузе сидело 60 человек с оружием. А за 5 дней до этого мулла говорил, чтобы никто не стрелял во время операции, т.к. у правительства большая сила. А в своем доме сидел Азиз - один из руководителей душманов и с ним 10 человек с оружием. Солдаты заглянули во двор и ушли, а могли бы поймать самых вредных. Нет власти - это очень плохо".
  
   29.08.1980 Боевая задача, которая стояла перед группой в Джелалабаде - поддержка наземных войск, которые должны провести прочесывание населенных пунктов в районе аэродрома. Эта задача по расчистке района встала потому, что накануне аэродром был обстрелян. Аэродром был усеян гильзами ответной стрельбы.
   Две боевые группы начали работу почти вовремя. Вертолеты барражировали в районах, ведя разведку и прикрытие войск. Все районы находились в пределах видимости с аэродромного КП. Там мы работали совместно с нашими, советскими летчиками, не мешая друг другу. На аэродром Джелалабада советский полк вертолетов переброшен из Цхенвали и командир полка помнит всех, кто работал советниками из состава это полка. Он говорил, что раненый афганец сейчас редкость и раны у них, в основном, в ноги. А наших солдат бьют часто и ранение или в голову, или в живот. Советские вертолеты в этот и в предыдущий день обрабатывали ущелье бомбами и снарядами. Но эффективность таких действий в горах небольшая.
   Афганский отряд под прикрытием наших вертолетов ходил в этот район. С одного из танков колонны были обстреляны наши вертолеты, а виноватые найдены не были. В этот день прочесывание проводилось вяло. Наши вертолетчики передавали, что группа людей что-то прячет в траве и выходит потом, как ни в чем не бывали. Но на этот сигнал никто не среагировал. Потом по наземной связи передали, что войска обошли закрытую дом-крепость без проверки. И это дело не было исправлено. Сухопутного командира больше всего волновало то, что на берегу реки засели два танка. И он носился с вопросом, как их вытащить.
   К обеду боевые действия закончились. Победители возвращались к месту постоянного базирования. Мы стали собираться в обратный путь. Командование дивизии уже не пришло нас провожать. Они сначала думали, что вертолетный отряд полностью придан в их распоряжение и обрадовались. Попытались дать команды по перевозке грузов и личного состава. Но нам была поставлена определенная задача, и мы ее четко выполняли. Нам была уже знакома тенденция, переложить на вертолетные винты всю нагрузку сухопутных забот. Вертолетный отряд у них, в дивизии, был раньше, и они на вертолетах дрова возили. Вообще, без вертолетов армия не делает ни шага. В том числе - вызывают вертолеты на сопровождение танковых колонн.
   Доложили генералу Шапошникову А.М. и вместе с ним поехали в гости к Валентину Герасименко. Там, где мы были, много-много цитрусовых. Мы ходили по мандариновому саду и хотели зайти в полк, в крепость. Впервые афганский солдат-часовой не пропустил советников на территорию: сказал, что надо пройти к начальнику. Мы не стали ходить просить, тем более что нам там делать было нечего.
   Приказ маршала Соколова С.Л.:
   1. Генералу Шапошникову А.М. завтра (пораньше) встретиться с министром племен и границ Файз Мухаммедом и по его просьбе оказать помощь в выделении вертолетов.
   2. 30.08.1980 в период с 5.30 до 6.00 нанести удар нарядом самолетов и вертолетов афганской авиации, обеспечивающим надежное поражение объектов:
   цель N 1 - отряд мятежников до 250 человек в Дурву, 42 км. юго-восточнее Кабула, координаты 3779150 - 12528200;
   цель N 2 - склад боеприпасов и оружия в ущелье 1 км. севернее Дурву, координаты 3779900 - 12527200.
   Для доставки наводчика в район удара и маркирования цели привлечь 2 Ми-8 авиации 40-й армии. Взаимодействие организовать с генералом Модяевым.
   Нанесен удар 5 МиГ-21, 4 СУ-7Б в период с 8.35 до 8.55 в районе 2 км южнее Кар (22 км северо-восточнее Джабальусарадж). Израсходовано 24 ОФАБ-250, 64 НУРС.
   1 Ми-8 в Сар Нгаранне сел на вынужденную (100 км юго-западнее Мазари-Шариф) 30.08. 2 Ми-8 в 9.30 вылетели для оказания техпомощи.
   В 17.50 3 Ми-8 вышли из Мазари - Шариф. Летели на малой высоте по ущельям. В 18.40 связь с одним из вертолетов была потеряна. 2 вертолета вернулись. Один не вернулся.
   В 19.00 советник командира вертолетной эскадрильи Ельцов на высоте 3000 м сделал облет окрестностей аэродрома и города, но вертолет не обнаружил. На пропавшем вертолете находились советский специалист т. Сидоров, шесть афганских офицеров и 3 гражданских, экипаж вертолета: командир капитан Абдуль Саис - позывной 827, второй пилот лейтенант Мухаммед Наим, борттехник лейтенант Подпаска (820), бортовой номер вертолета 032.
   В Кундузе, Полилумри и в 18 п.д. об угоне вертолета знают, но на 21.10 других сведений нет.
  
   30.08.1980 Результаты выполнения боевой задачи.
   Самолетами 355 апиб и 322 иап нанесен удар в районе Дурвут по укрепленному району, огневым позициям противника.
   322 иап - первый вылет 10 МиГ-21 (7.40) - 8 бомб 192 НУРС, второй вылет 10 МиГ-21 (11.30) - 8 бомб 192 НУРС;
   355 апиб - первый вылет 8 Су-7Б (8.00) - 32 бомбы (ОФАБ-250), второй вылет 8 Су-7Б (11.50) - 32 бомбы (ОФАБ-250).
   Уничтожен склад боеприпасов, разрушен укрепленный район, огневые точки противника.
   2 афганских вертолета Ми-8 возили овощи из Джаджи в Гульгут-Дай. При возвращении из Гульгут-Дай в Кабул обстреляли деревню Куз-Белаут. Разрушили 4 дома, 1 убит и 3 ранено. Командиры экипажей Сарвар, Зульфитор.
   30.08.1980 в 11.50 деревня взбунтовалась.
  
   31.08.1980 Мы с Джумой Катахоновым сошлись во вкусах: нам обоим нравится поэзия Омара Хайяма. Он подарил мне сборник 299 его рубаи на русском, узбекском и фарси (персидском) языках. Джума, литературовед, выпускник Таджикского Госунивеситета (ТГУ), прокомментировал, что самому Омару Хайяму принадлежит только часть рубаи. Остальные присвоены ему народной молвой или переданы другими авторами, которые боялись их бесовского смысла и преследования фанатичными приверженцами мусульманской религии. На последней пятиминутке занятий мы прочитали по очереди несколько четверостиший: я читал на русском, потом Джума на узбекском, а за ним один из афганцев на фарси. Какое удовольствие! Например:
   То, что Бог нам однажды отмерил, друзья,
   Увеличить нельзя и уменьшить нельзя.
   Так давайте же с толком истратим наличность,
   На чужое не зарясь, взаймы не прося.
   Собир Шарифов ходил на прием к большому залетному московскому начальнику. Перед этим мы согласовали с ним, что и как спрашивать, что и как говорить. Собир сделал все, как надо. Начальник его внимательно и сочувственно выслушал, но неумолимо ответил: "Раньше октября на отъезд себя не настраивайте." Дело в том, что все ведомства прислали плановую замену, а их ведомство (Министерство высшего и среднего образования) не смогло своевременно подобрать людей или думало (оно думало?), что и так сойдет. А теперь эти добросовестные ребята - студенты продолжают воевать, отдуваясь за чье-то безделье. Собир, Слава Аллаху, в Кабуле, а Азизу пришлось опять ехать в горячую точку - Асадабад.
   Вот и лето кончилось.
  
  
   На фотографиях:
  
   01 - 08 - Джелалабад, аэродром: Герасименко, Аблазов. 01-03 с солдатами- земляками; 04-07 у самолета Ан-30; 08 с ВПП видны пакистанские горы.
   09 - 27 - Хост: Герасименко, Аблазов, Ельцов и другие. 09-10 ждем погоды; 11-19 готовимся к повторному вылету и уточняем задачи; 20 ждем погоды; 21-24 над хостинской землей и горами; 25-27 после выполнения задания с местными героями;
   28 - 35, - Хост - Кабул: дорога домой. 28 благодатная земля, 29 позиция дивизиона зрбр, 30 новый микрорайон, 31 трасса на аэропорт, 35-1 афганский госпиталь и дом матери и ребенка.
   32 - 34 - Переводчики: Шарифов, Шишков, Юсупов, Комолов, Волков, Изосимов, Катахонов.
   35 - Кабул: перед выездом на работу, Полисадов, Добролюбов, Аблазов, Попейко, Ткач.
   36 - 41 - Кандагар, аэродром: Аблазов, Багинский, Владимиров, Али.
   42 - 43 - Шинданд, аэродром, мечеть: Аблазов, Багинский, Али.
   44 - Мазари-Шариф, дыня: Владимиров, Али.
   45 - Дорога на Хайратон: водитель за работой.
   46 - 49 - Хайратон, база и переправы: 46 у базы хранения техники, 47-49 на том берегу СССР, Аблазов.
   50 - 54 - Мазари-Шариф, аэродром: Аблазов.
   55 - 56 - Над горами.
   57 - 74 - Бараки, полевой КП Шкидченко: 57-58 в полете, Герасименко, Аблазов, 59-61 на ПУ авиацией Герасименко, Яскевич, Али, 62-65 главком ВВС и ПВО на ПКП: Шкидченко, Шапошников, Улезько, Назар Мамад, Дуст Мамад и другие, 66 Шкидченко, 67-73 ветер-ветер, ты могуч! 74 уходит последний вертолет: Барьялай, Яскевич, Аблазов.
   75 - 84 - Газни - Кабул: 75-77 на аэродроме Газни: Багинский, Ниази и другие, 78-79 дорога домой, 80 афганский госпиталь и дом матери и ребенка, 81 новый микрорайон, 82-84 тюрьма Поли-Чархи.
   85 - 91 - Джелалабад, гостиница, аэродром: Герасименко, Яскевич, Аблазов, Басенко.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023