ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Записки военного советника. Декабрь 1980 года.

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Год прошел после ввода советских войск. Войны меньше не стало ...

   Записки военного советника. Новый, военный, 1980-й год.
  
   Декабрь 1980 г.
  
  
   01.12.1980. Мазари-Шариф. День "Х". С утра напряженная подготовка: пытаемся восстановить светотехническую систему "Луч" для обеспечения ночной работы на гражданском аэродроме "Ариана" и множество плошек с горючей смесью для обозначения ночью грунтовой полосы на военном аэродроме. Других средств обеспечения полетов ночью здесь нет. Ведется интенсивная разведка. Прибывают подразделения усиления. Ночью были какие-то признаки разведки противника со стороны гор: всадники и пешие лазутчики. Подошла четверка советских вертолетов (два Ми-8 и два Ми-24). На вертолетах Ми-8 на хвостовой балке заметил еще какие-то новшества, оказалось, это четыре балки автомата сброса отражателя АСО-2В для защиты от ракет с тепловой головкой наведения. Ознакомился с кабиной и управлением вертолета. В кабине две пулевые пробоины. Советские вертолеты самостоятельно выходили на разведку, нашли цели и их атаковали. Потом подвезли афганских наводчиков, но один, как оказалось, вообще ничего не знает. А другие ориентировались более точно. Нашли автомобиль в ущелье, но он так маневрировал, прикрываясь карнизами гор, что уничтожить его не смогли. Последняя пара самолетов Л-39 ушла на разведку на пределе светлого времени. Садилась она уже в сумерки. Начало посадочной полосы обозначили ей светом фар автомобиля. Советские войска для наземного усиления никого не прислали. Гражданский аэродром остался без охраны. Все руководство афганской дивизии разъехалось по домам, а авиация в полном составе продолжала дежурить. Целый день болела голова, и все события воспринимались в полудреме. Уезжали уже в полной темноте. Сразу лег спать, но пришел хозяин особняка и поднял - он купил магнитофон и предложил порадоваться вместе, учились его заводить и записывать. А ночью опять снился дом. Я никак не мог понять, что происходит, и очень боялся опоздать...
  
   02.12.1980. Ночь прошла без происшествий, утренняя разведка не показала никаких видимых изменений. С военным руководством ищет связь партийный советник зоны Ольшанский. Он из украинского города Сумы, секретарь обкома. Сначала он вызвал к себе, а потом, не дождавшись военных, сам приехал в штаб 18 пехотной дивизии. Мы тоже подъехали туда. Задачи прежние: "очень достоверные данные" говорят о наличии банд в 2000 человек, их надо разгромить ударами авиации. "Я слышал, что вас прислали работать здесь до 7 декабря. Но мне сообщили, что завтра, 3 декабря, вас отзовут в Кабул. Я вас очень прошу не уезжать и не улетать. Со своей стороны я сделаю все, чтобы вас оставили здесь на более длительный срок". Полковник Яскевич А.Ф. доложил, что штаб учебного авиационного полка и его советники под руководством Цынкалова Е.И. и сами могут организовать необходимые авиационные удары и разведку. Тогда Ольшанский согласился, что для него главное не представители из Кабула, а та авиационная группа, которая нам придана.
   На аэродроме вместе с Яскевичем А.Ф. вспоминали порядок запуска, взлета и аварийного покидания самолета МиГ-17. Техник самолета очень беспокоился и постоянно напоминал, что пушки заряжены и не хотелось бы, чтобы они стали стрелять на земле. МиГ-17 - самолет, на котором заканчивал свою летную карьеру в 1963 году мой папа Аблазов Иван Степанович. Думаю, что если бы у него было здоровье, то его опыт пригодился бы и здесь. Посмотрели год выпуска машины с бортовым номером 104: февраль 1954 года. Ну и ну!
   Афганским специалистам так и не удалось без нашего участия заставить работать систему "Луч-2" на гражданском аэродроме. Выпускник Киевского училища Ходжа Хафизулла вместе с советником Мишункиным С.А. лишь частично разобрались в схеме развертывания, энергетических расчетах и предложениях по использованию агрегата питания. Для контроля готовности системы связи договорились, что они будут ежедневно передавать контрольные сообщения телеграфом, а также проводить тренаж телеграфной работы с телеграфистами. На командном пункте ПВО исправно работают радиостанции Р-824, Р-831М, Р-809 и Р-118БМ, антенны развернуты. Вечером сходили в летний кинотеатр в городке работников химкомбината на вторую серию "Емельяна Пугачева".
  
   03.12.1980. С утра полк занялся своей обычной работой: воздушная разведка, учебные полеты на Л-39, полет на боевое задание четверкой МиГ-17, опять разведка и конец работы. Мы связались с Кабулом, запросили разрешения на убытие. Дежурный по штабу полковник Деревянко Юрий Дорофеевич сообщил, что все начальство на совещании и решения по этому вопросу нет. Отправили на Кундуз и Файзабад пару вертолетов с семьей афганского офицера (8 человек), который обеспечил пленение банды. Афганские вертолетчики не могут доставить его до конечной точки маршрута, не хватает квалификации, и мы письменно просили советское командование оказать ему содействие. Другая пара Ми-8 делала попытку прорваться через Саланг на Кабул, но оба раза не смогла набрать нужной высоты, видимо из-за перегруза, и возвращалась на аэродром. Ностальгически я несколько раз возвращался к МиГ-17 и садился в кабину.
   Потом, в освободившееся время, пристреляли личное оружие и потренировались в стрельбе из пистолетов ТТ и ПМ. Результаты неплохие. Наконец-то, закончили и включили систему "Луч-2М" на аэродроме Бахтар. Я потребовал охрану и радиоданные от 18-й пехотной дивизии. Составил на всю неделю для телеграфистов учебные радиограммы по 75 знаков и еще раз подчеркнул необходимость тренажа. Подготовил учебные материалы и функциональные схемы авиационного радиокомпаса АРК-15 (сам понял!). Кормили на аэродроме стартовыми завтраками, а потом сюда же привезли и обед. Разрешение на наш отлет получено, но лететь нечем. Взяли домой, на место ночлега радиостанцию Р-809М2 и до самых сумерек вслушивались в шумы канала управления, пытаясь определить подлетающий самолет. Прошел над нами только один Ан-12, но он не входил в сферу нашего управления. Яскевич А.Ф. очень волнуется - его в Кабуле ждут.
  
   04.12.1980. Утром предложил нашему хозяину Сереже печенье и кофе, он отказался, сказав: "Хлеб лучше, чем эти пряники". Уехали на аэродром, не дождавшись Цынкалова Е.И. За нами стали присылать персональные машины. У входа в штаб полка начальник связи что-то долго объяснял Кариму, несколько раз повторив "мушовер мухабера" (советник по связи). Оказалось, что утром пришла телеграмма, нам необходимо срочно на вертолетах убыть в Кабул. Почему он говорил только о советнике по связи? Тревога запала и сидела до самого Кабула. С вертолетами какой-то кошмар, два дня не было отсюда на Кабул ни самолетов, ни вертолетов и теперь разношерстные толпы военных и гражданских носились от одной машины к другой. Все вертолеты уже до предела забиты вещами. Нас, естественно, брать не хотят, рекомендуют советский вертолет, и что-то говорят о "тайора" (самолете). Я вызвал командира полка Азама, хотел потребовать полностью разгрузить один вертолет и отдать его нам. Но везде ограничились полумерами: прибыл зам командира полка Вали, высадил всех пассажиров из одного вертолета, а груз оставил, мы заняли свои места и в это время из кабины появились еще два человека, припрятанные экипажем. Раскрутили винты, но открылась дверь, и в нее влезли еще три человека. После чего перед ними в проеме кабины появился левый пилот (командир) и изрек: "Если вертолет не оторвется, двум человекам надо будет сойти. Вы же грамотные люди". Действительно, оторвется или нет? Оторвались! И второй тоже оторвался, а там с загрузкой было еще хуже.
   К Салангу подходили медленно, набирая высоту. Я смотрел на заснеженные верхушки и ложбинки и примерялся, куда можно сесть, а куда помягче упасть. Но реальной оценки опасности не было: кажущиеся медленными движения, мягкий белый снег, прикрывающий кровожадные пики, а ведь если бы мы хоть одного из них коснулись в лоб, от нас бы и мокрого места не осталось. Наконец-то обманчивое - красивое и жесткое плато позади. Все стали перемигиваться, а вертолет резко пошел вниз, в Баграмскую долину. Через 30 минут мы уже были в Хаджироваше на своем аэродроме. Валентин Герасименко специально для нас устроил обмывание полковника. Как настоящему полковнику я подарил ему трофейную саблю.
  
   05.12.1980. Выходной день, один за другим приходят и уходят соратники: Шевцов, Моисеенко, Детков. Валентин Герасименко принес нерадостную весть: в 10-м Главном управлении Генштаба в Москве из проекта приказа о новом назначении мою кандидатуру исключили. В связи со сменой советника Главкома ВВС и ПВО требуют подтверждения, а точнее - нового оформления представления за подписью Главного военного советника. Настроение резко прыгнуло вниз. Валентин пытался поднять мне настроение хорошо приготовленным обедом.
   После обеда встретились с Полояном М.П., советником командира 7-й пехотной дивизии и Ивановым Ю.К., советником начальника связи этой дивизии. Вспомнили за чашкой чая весь поход 7-й пехотной дивизии и ее руководителей. Разошлись хорошие и довольные. Ими уже спланированы и предстоят в ближайшее время новые марши, и они не только зовут меня с собой, но и направили официальный запрос на направление меня в дивизию во главе группы боевого управления авиацией. Иванов Ю.К. подарил мне еще две гильзы от танковых орудий - Т-54 и Т-62 для пополнения коллекции. Засыпал под магнитофонные записи песен в исполнении Сергея Никитина. Особенно попала под настроение песня на слова Юрия Левитанского "Сон об уходящем поезде":
  
   Один и тот же сон мне повторяться стал,
   Мне снится, будто я от поезда отстал,
   Один в пути зимой на станцию ушел,
   А скорый поезд мой пошел, пошел, пошел.
   И я хочу за ним бежать и не могу,
   И чувствую сквозь сон, что все-таки бегу,
   И в замкнутом кругу сплетающихся трасс
   Вращение земли перемещает нас.
   Вращение земли, вращение полей,
   Вращение вдали берез и тополей,
   Столбов и проводов, разъездов и мостов,
   Попутных поездов и встречных поездов.
  
   Но в том еще беда и видно не спроста,
   Что не годятся мне другие поезда.
   Мне нужен только тот, что мною был обжит.
   Там мой настольный свет от скорости дрожит.
   Там любят лечь, так лечь, а рубят, так с плеча,
   Там речь гудит как печь - красна и горяча.
  
   Мне нужен только он, азарт его и пыл,
   Я знаю тот вагон, я номер не забыл,
   Он снегом занесен, он в угле и в дыму,
   И я приговорен пожизненно к нему.
   Мне нужен это снег, мне сладок этот дым,
   Встающий высоко над всем пережитым.
   И я хочу за ним бежать и не могу,
   И все-таки сквозь сон мучительно бегу,
   И в замкнутом кругу сплетающихся трасс
   Вращение земли перемещает нас.
  
  
   06-08.12.1980. Полная загрузка по программе Училища: занятия с курсантами в классах и на аэродроме, работа с подсоветными преподавателями и начальниками. Рутинная работа, но требует большого объема специальных знаний и регулярной подготовки к конкретным занятиям.
  
   09.12.1980. После трудов праведных очень изматывают морально объяснения, которые необходимо давать по поступившему на меня рапорту о нарушении мною правил передачи материалов афганской стороне и их публикации. Самого рапорта я не видел. Но не зря же я видел сон о досрочном возвращении. Один из тех сотрудников, с кем я устно согласовывал вопрос о передаче материалов афганцам, попросил не вмешивать его в мои дела. По этому же поводу я был в соответствующих службах Посольства. Там со мной мягко побеседовали и объяснили, почему данная работа обратила на себя внимание, рассказали, какие по этому вопросу имеются сомнения. Они попросили русские тексты предложений для того, чтобы отправить их на экспертизу. Я показал все титульные листы с печатями и согласующими подписями и объяснил, с чем связана разработка данных предложений. К этому времени я уже запросил журналы "Зарубежная радиоэлектроника", из которых были использованы материалы. Определенность, которую внесли в Посольстве, несколько успокоила.
   Из Посольства заехал в Генштаб, там мне сообщили, что мне будет поставлена задача на завтра: срочно, утром убыть в составе группы боевого управления в Джелалабад. Вместе со мной идет советник комэска из Баграма Громов Александр Николаевич. Поскольку он идет впервые в составе ГБУ в Афганистане, генерал Корсун В.С. успокоил его и сказал, что в паре с ним будет самый опытный советник в Афганистане. Пришлось, к ночи ближе, срочно вызвать переводчика Джуму Катахонова, которому я передал учебные материалы и рассказал, как выкрутиться с оставшимися занятиями в Училище.
  
   10.12.1980. С 10 декабря запланирована широкомасштабная операция, в которой боевые действия будут проводиться одновременно в нескольких провинциях. Руководство операции возложено на генерал-лейтенанта Шкидченко П.И. Центр боевого управления (ЦБУ) располагается в городе Гардезе. Позывной Шкидченко П.И. "Вулкан". В состав группы боевого управления авиацией (ГБУ) включены Арепьев, Яскевич, Кудряшов, их позывной "Доман", радиосредства Р-820М, Р-831, позывной представителя авиации в 14-й пехотной дивизии "Арча-5". ГБУ авиацией 3-го армейского корпуса располагается в городе Хост, в ее состав вошли Цветков, Широбоков, Райко, их позывные на КВ "Саланг", на УКВ "Майна". Позывные авиационных представителей в 25-й пехотной дивизии "Арча-7", 12-й пехотной дивизии - "Арча-6,8", в 1-м батальоне 15-й танковой бригады "Арча-9". В штабе ВВС в Кабуле позывные на КВ "Джавет", на УКВ "Шинкай", "Алмаз". С главным командным пунктом ВВС и ПВО (ГКП) и Шиндандом связь телеграфная на КВ. На аэродроме Баграм позывные на КВ "Арманд", на УКВ "Окаб". ГБУ авиацией 1-го армейского корпуса во главе со мной располагается в городе Джелалабаде. Мой позывной "Кобутар". Позывные штаба 9-й горно-пехотной дивизии - "Восток", авиационного представителя "Арча-3", 11-й пехотной дивизии соответственно - "Запад", "Арча-4", 8-й пехотной дивизии - "Север", "Арча-1", 7-й пехотной дивизии - "Центр", "Арча-2". Позывной советского ретранслятора - "Кепка".
   Ранний подъем, позавтракать, как следует, не успел. За мной зашел Валентин Герасименко и я с огромным портфелем и радиостанцией сел в машину. Автомат уже в который раз с собой не беру - у сухопутчиков оружия и боеприпасов достаточно, можно взять из резерва, можно отобрать у любого афганского солдата. В штабе с вылетом полной ясности нет, сначала решили, что составом ГБУ полетим на боевых вертолетах в 9.00, но потом выяснилось, что туда же, в Джелалабад, летят командир 1-го (центрального) армейского корпуса, член Революционного совета Афганистана полковник Халиль и его советник генерал Бровченко В.Ф. Под них запланирован самолет Ан-26. Пока выясняли эти вопросы, в штаб подвезли афганское серое суконное пехотное солдатское обмундирование. Я взял себе, а заодно и Валентину Герасименко. В походе с 7-й пехотной дивизией в своей серо-голубой авиационной форме я постоянно чувствовал себя хорошей мишенью, которая контрастно выделялась на общем сером пехотном фоне. Но подобрать нужного размера одежду для среднего советского советника (шурави мушавера) оказалось невозможным. Поэтому комплекты взял просто для того, чтобы потом их обменять.
   На самолете Ан-26 обычная картина: афганские пилоты не знали, что повезут большую группу советников и командиров из пехоты и уже подготовили коммерческих клиентов с грузами. Когда наша группа села в самолет, командир экипажа, минуя своих авиационных начальников, спросил разрешения у комкора взять пассажиров. Тот, видимо, не предполагал, чем это кончится. А кончилось это тем, что весь самолет был забит домашним скарбом и непонятными людьми всех возрастов и обоих полов. Борттехник прошел по самолету и собрал оружие у всех гражданских пассажиров.
   Долетели нормально, хотя в Джелалабаде пилот посадил машину только со второй попытки. Оперативная группа штаба корпуса разместилась в знакомой нам гостинице офицерского клуба местной дивизии. Наконец-то я увидел сад со спелыми цитрусами - яркооранжевыми наринжами (что-то среднее между апельсином и лимоном). Непривычно для нашего глаза цитрусы валялись на земле и в арыках. Последовательно, один за другим, срывал с дерева бодрящие своей кислотой плоды и ел, пока не появилась оскомина. В тот же день включились в боевую работу. Два вертолета Ми-25 ходили на прикрытие колонн пехотного полка, атаковали душманов, которые грабили отставшие от колонны машины. Пара Ми-8 ходила на разведку, один Ми-8 получил пулевое повреждение, делаются попытки восстановить его. Установили контакты с местным афганским руководством, а также с командиром советского авиационного полка, который базируется на аэродроме Джелалабад.
  
   11.12.1980. Вдали от кабинетов, на новом месте, настроение улучшается, спалось очень хорошо, вставать совсем не хотелось и такое блаженное настроение стоило завтрака. Вертолеты (один Ми-8 и два Ми-25) уходили на задание, их надо было отправить и руководить их работой. Взлет обеспечили во время, в 7.00. Уже через полчаса вернулся Ми-8 и привез раненых. Пока он заходил на посадку, я вызвал санитарные машины из дивизии. На КП ВВС подъехали генерал Бровченко В.Ф. и комкор Халиль - ожидается прилет генерала Шкидченко П.И.
   Минуту назад над "Омаром" (позывной КП ВВС) не было ни одной машины, а тут сразу четыре: пара Ми-8 с командой генерала Шкидченко П.И. и наша пара боевых вертолетов Ми-25 пришла с задания. Все вертолеты садились по-самолетному по очереди, установленной нами. Прилетел и генерал Корсун В.С., которому мы сразу доложили о своих делах. Все вместе поехали в штаб оперативной группы 1-го армейского корпуса (ОГ 1АК) - так теперь зовется место нашего бытия. Корсун Виктор Семенович дал ряд заданий личного плана: достать для него маслины, апельсины и т.д. Наконец-то удалось позавтракать и побриться.
   Сегодня к нам приехал ответственный за зону "Восток" от ЦК НДПА Сулейман Лаек. В личной охране у него несовершеннолетний сын. Он, как и вся охрана, вооружен автоматом, который он повесил на плече. С этим мальчишкой мы играли в волейбол около дома в Кабуле и я никак не мог подумать, что в таком возрасте его можно пристроить к большому военному делу. Он очень обрадовался встрече.
   Характер операции, ее цели и задачи теперь формулируются ЦК несколько по-другому: "Установление, утверждение и укрепление власти. Держите там гарнизоны столько, сколько можно", Это подчеркивал и генерал Шкидченко П.И. А ответственный за зону Сулейман Лаек сказал, что он ничего не знал о предстоящей операции из официальных источников, но зато узнал об этом за неделю на базаре.
   Вертолеты Ми-8 сделали еще несколько вылетов за ранеными, а Ми-25 - на прикрытие колонны. Потом вертолеты Ми-8 вместо того, чтобы опять идти за ранеными в Асадабад и Асмар, взяли груз и отвезли его совсем в другую точку. Удалось отправить 8 раненых в Кабул на случайно подвернувшемся неплановом Ан-26, а то я уже хотел использовать для этой цели освободившиеся от сопровождения колонн вертолеты Ми-25.
   Казалось, что все события дня закончились, осталось только ужинать и спать. Но самое интересное только начиналось. Комкор Халиль в честь высоких гостей устроил ужин. Мне досталось говорить тост от авиации: "Летаем высоко и цели у нас высокие. За нашу победу!". После ужина все в хорошем настроении вышли к чаю в другой зал. Здесь комкору сообщили, что в одном из полков 9-й горно-пехотной дивизии пятеро убито, 19 ранено. Доклад поступил от афганского работника политического отдела, но никто не может толком доложить обстановку. Комкор зверел прямо на глазах. Его начопер замешкался, не бросился сразу выполнять приказ, так он запустил в него оказавшейся под рукой прозрачной кружкой из французского стекла. Она пронеслась над головой, врезалась в дверь, упала на пол и ... не разбилась. Пытались узнать, что же произошло, через советника командира дивизии Салимова, который со своей спецмашиной связи должен быть на марше вместе с дивизией, но получить информацию не удавалось. Когда задавались вопросы, Салимов все сваливал на плохую связь и уходил со станции. Похоже было, что он не знает обстановку и вообще, находится не в боевых порядках дивизии. Советник начальника связи корпуса Шартон В.В. вызвал на связь радиста спецмашины - советского солдата и предупредил его: "Если соврешь, завтра пойдешь под трибунал. Высунься из машины и скажи мне, что ты видишь". Солдатик описал дом и двор, в котором жил советник командира дивизии Салимов. То есть он подогнал машину управления к себе домой и руководил из дома боевыми действиями афганской дивизии. Все это затянулось до глубокой ночи. Генерал Бровченко В.Ф. решил с утра направиться в дивизию и к Салимову, чтобы выяснить реальную обстановку и принять решение.
  
   12.11.1980. Но к утру появились более важные задачи. В зоне боевых действий 7-й пехотной дивизии необходимо высаживать десант. Пришла информация и о другом ЧП: один вертолет Ми-8 совершил вынужденную посадку и не смог подняться. На его охрану было выделено достаточно сил, но ночью эти силы были разгромлены, а вертолет сожгли. Разбираться с этим на месте вместе с генералом Бровченко В.Ф. и комкором Халилем вылетел и я. Попутно прикрыли колонну войск в районе Махели. На пять километров дороги - 3 разобранных моста. Сели в Нижрабе на КП 7-й пехотной дивизии, там оставили командование корпуса, а сами оттуда пролетели в Баграм на заправку. В Баграме удалось пообедать и передать донесение в штаб ВВС о ходе боевых действий. Вернулись на КП 7-й пехотной дивизии за генералом Бровченко В.Ф. Он уточнил, как уничтожили вертолет. 40 душманов пришли сдаваться в плен. Когда офицеры приступили к переговорам, вдруг началась стрельба. Офицеры были ранены. В это время из гранатомета ударили по вертолету, и он взорвался. Воспользовавшись паникой, душманы многих перестреляли. Афганские охранники имели только по одному рожку к автомату и быстро расстреляли весь боекомплект. 10 человек сдались. Душманы, окрыленные успехом, разогнали разведбат, потом другие подразделения 38-го пехотного полка. К исходу дня пока не сумели собрать все разбежавшиеся части.
  
   13.12.1980. Задача - высадка тактического десанта в зоне действия 11-й пехотной дивизии на глубину до 20 км. Штаб ВВС сообщил, что выделил к 10.00 из Кабула 6 вертолетов Ми-8 и 2 Ми-25. Перед этим, утром, мы проводим разведку площадки, на которую предстоит высадка десанта, вертолетами Ми-25 нашей группы. А вертолеты Ми-8 нашей группы спланированы на Митерлам (Лагман) - Улусвали Алингар, а затем на Асадабад - Барикот. Оказалось, что при расчетах в штабе в состав выделенных средств включили и вертолеты нашей группы. Но у нас один вертолет Ми-25 вышел из строя. Нам перенесли время десантирования, а приданной авиации об этом не сообщили. Прилетел генерал Корсун В.С. В итоге у нас оказалось всего 6 вертолетов Ми-8 от эскадрильи Белова. Генерал Бровченко В.Ф. попросил меня лично заняться десантом и слетать с ним на площадку высадки десанта. Все прошло удачно. Вертолеты садились группами, десантники быстро покидали машины и занимали круговую оборону, вертолеты освобождали место для посадки следующей группы. Освободившиеся от десанта вертолеты барражировали в районе, прикрывая продолжение десантирования. Одна пара с майором Ельцовым сразу ушла на Кабул, а мы четверкой Ми-8 и одним Ми-25 вернулись в Джелалабад.
   Только сели, поступила новая задача - обеспечение управления сухопутными войсками в районе десантирования. Оттуда пришли сообщения об активизации противника. Парой капитана Фокина целый час барражировали в районе высадки десанта, но противника не обнаружили. Восстановили вышедший из строя вертолет Ми-25, но афганские экипажи этой пары без обеда идти на смену на прикрытие войск отказались. Старший из них сказал: "Война идет непрерывно, а летчиков мало, и если мы не будем обедать, здоровье и нам не позволит летать. Кто будет бороться с бандитами?". Заставить их нельзя, приходится соглашаться с их аргументами. А мы с советскими пилотами пошли без обеда. Нам на смену пришла пара Ми-25 с сытым афганским экипажем. В процессе своей работы они доложили, что все-таки где-то нашли противника, обстреляли его и отбомбились по целям. В это верилось с трудом, т.к. они всегда при случае и отсутствии контроля советников с удовольствием повышали свое боевое мастерство нашими боеприпасами по пустующей местности.
   Мы сделали обобщенный доклад командиру корпуса о позициях наших войск и их передвижению. К нашему возвращению генерал Корсун В.С. уже улетел и оставил требование, чтобы пара Ми-8 капитана Фокина к 16.00 уже была в Баграме, поэтому они, не дождавшись афганского обеда, улетели на базу. Мы с Громовым все-таки уехали на обед, оставив главного штурмана ВВС полковника Ахмад Али ждать возвращения вертолетов Ми-25 с сопровождения войск и Ми-8 из Барикота.
   Вечером, перед постановкой задачи, я попросил командира корпуса полковника Халиля, чтобы афганской авиационной группе он сам поставил задачу. Дело в том, что советники практически командовали войсками и после уяснения и согласования задач с командиром корпуса все команды отдавались только советниками, они же получали доклады о результатах работы и сами давали оценку и докладывали высшему руководству. Поэтому командир корпуса и офицеры его штаба даже и не знали, что у них в подчинении здесь есть афганский авиационный полковник (дагарваль хавои). В результате по итогам дня вся авиационная группа, сам дагарваль Ахмад Али и афганские пилоты получили благодарность от командира корпуса. Ахмаду Али такой подход понравился и, я думаю, завтра они вообще будут трудиться больше и возьмут на себя дополнительные решения многих задач.
  
   14.12.1980. В этот день ничего особенного не происходило. Было всего 15 полетов. Возили грузы, раненых и убитых. Возили комкора и его советника в 11 пехотную дивизию. Генерал Бровченко В.Ф. сделал вывод, что дивизия утрачивает свою боеспособность. Одна машина в колонне подорвалась на мине, и все около нее столпились. Комдив не принимает решения на движение колонны дальше. Вообще со всех мест идут сообщения об использовании противником мин. Из 9-й пехотной дивизии сообщили, что захватили мины, у которых предусматривается возможность установки подрыва любого объекта в колонне по счету.
   Прилетел самолет Ан-12. Я надеялся, что мне перебросят письма из дома. Но надежды не оправдались. Экипаж и пассажиры угостили нас салом.
   На аэродроме возникли трения по пропускному режиму. Охрану на вьезде на аэродром осуществляют советские солдаты, у них свои командиры. Не пропустили машину комкора, члена Ревсовета. Можно представить его реакцию, хозяина этой провинции и всей страны. Не пропустили афганские экипажи. Те реагировали спокойно: не пускают - не полетим. А при входе в здание штаба советский солдат узбек не пустил и оттолкнул афганского сержанта - связиста. Много обид, и мне все надо улаживать. Вертолеты долго не заправлялись, дул сильный ветер и было много пыли. Стало чувствоваться сопротивление афганцев управлению с нашей стороны, даже хваленый Ахмад Али пытался уклониться от поставленной мной задачи. Но у меня разговор с ним был короткий - доложите о своем отказе комкору.
   После ужина пришло сообщение из 8-й пехотной дивизии из района Рухи: убито 14, ранено 15, пропало без вести 20 афганских военнослужащих, исчезло 44 автомата АКМ, 2 пулемета и т.д., погибло 2, ранено 2 советских солдата из подразделения, которое пришло на помощь афганцам. Что там произошло, пока не ясно. Назавтра для усиления управления туда направляют начальника штаба и начальника политотдела корпуса. Советник - пропагандист полиотдела корпуса привез листовку из Чауки, где стоит штаб 9-й пехотной дивизии. В ней призыв душманов не помогать советским и афганским безбожникам, установлен срок в одну неделю, после которой последует наказание.
   К исходу каждых суток передаем донесения в Центр боевого управления в Гардез. Сначала свой доклад делает генерал Бровченко В.Ф., а потом я вызываю авиационного представителя в ЦБУ и зачитываю донесение по авиации. Все шло как обычно. Но вдруг генерал Шкидченко П.И. после моего доклада потребовал к телефону генерала Бровченко В.Ф. и спросил: "Почему цифры погибших и раненых, перевезенных авиацией, выше тех потерь, о которых доложили Вы?". Бровченко В.Ф. погрозил мне кулаком, но не стал перебрасывать ответственность за точность цифр на авиацию, которая могла завысить объем перевозок, а мгновенно нашел реальное объяснение таким расхождениям: "В сложившихся условиях авиация перевозила раненых из медсанбатов и госпиталей, которые были ранены в предыдущие дни". Ответ удовлетворил командующего. С советником комкора мы договорились о том, что в последующем будем согласовывать цифры донесений.
  
   15.12.1980. Наметился успех - удалось научить, приучить и даже переучить подсоветных афганских офицеров к самостоятельности, даже, думается, излишне. Теперь Ахмад Али получает все задания непосредственно от командира корпуса, ему же докладывает о результатах и моих распоряжений теперь не принимает. Непривычная ситуация, но фактически это то, к чему мы стремились: научить афганские войска действовать самостоятельно. Пока все идет хорошо, они готовы докладывать, но я знаю, в случае неудачи виноват будет советник. А пока пусть берут дополнительный объем нагрузки по управлению.
   Эксплуатационный межрегламентный ресурс транспортных вертолетов Ми-8 подошел к концу, т.е. через несколько часов полетов их надо ставить на регламентные работы. Поэтому мы стараемся экономить ресурс, использовать вертолеты только для выполнения боевых задач, убедили в этом и командование корпуса. В результате за весь день не допустили ни одного вылета на Ми-8, а вертолеты Ми-25 сделали только два боевых вылета на прикрытие войск. В очередной вылет сухопутчики нечетко поставили задачу. Когда вертолеты подошли к району боевых действий, там работала артиллерия. Пилоты для обеспечения безопасности набрали соответствующую высоту. Наши войска себя обозначили ракетами и дымами. Это экипажи видели, но позиции противника никто не обозначил, четко не определил и не наводил. Поэтому вертолетчики позицию противника не обнаружили и оружие применять не стали, чтобы случайно не нанести удара по своим войскам. Вернулись, когда светлого времени на очередной вылет уже не осталось. Советник начальника разведки Симоненко К.А. пытался "катить на нас бочку": "Не выполнили боевое задание". Но я порекомендовал афганскому коллеге не реагировать на его выпады и не комментировать их.
   Днем прилетал генерал Шкидченко П.И. Он сначала сел в расположение 11 дивизии, и я слушал его переговоры по радио. В штабе корпуса генерал Шкидченко П.И. говорил о военной теории применительно к местным условиям: "Командиру надо давать больше светлого времени на подготовку и реализацию замыслов. В ночное время реализация замыслов усложняется. При постановке задачи и в ходе изменяющейся ситуации каждый офицер и солдат должны знать свой маневр и т.д.". За обедом он подарил полковнику Халилю электробритву "Бердск". Халиль в ответ, уже за чаем, преподнес ему малоразмерный испанский пистолет. При этом он рассказал: "У меня было два одинаковых пистолета. Один я подарил космонавту Климуку, этот, второй, дарю Вам. Космонавт Климук был моим гостем. А несколько позже вызывает меня Бабрак Кармаль и говорит, что мною уже интересуются не только афганские женщины, но и женщины всего мира. Я понимал, что он шутит, но не знал, к чему он клонит. Бабрак Кармаль сделал паузу, улыбнулся и продолжил: "К нам в гости прилетела космонавт Терешкова и прямо в аэропорту стала просить встречи с Вами". Оказывается, космонавт Климук сказал Терешковой, чтобы при прилете в Кабул она сразу нашла Халиля, который обеспечит ей прием на высшем уровне. Но в этом случае я не мог в полной мере продемонстрировать ей наше афганское гостеприимство. Принимать ее поручили женщине - члену правительства Анахете Ротебзад". При прощании Халиль и Шкидченко П.И. традиционно расцеловались. Я поехал на аэродром сопровождать, провожать и отправлять их, но из ворот дивизии "Тойота" повернула направо, а не налево, на аэродром. Оказывается, Халиль решил показать гостю зимнюю королевскую резиденцию. Здесь мы попали в сад с экзотическими растениями, которые были все в цвету, прошли по комнатам дворца. Совсем недавно здесь жили короли. Несмотря на бурные события революции, все предметы быта были на месте и в кабинете, и в гостиной, и даже в спальне с туалетом.
  
   16.12.1980. Сегодня должна подойти пара вертолетов на замену наших наших Ми-8, отработавших установленный межрегламентный ресурс. Трудная задача - заставить ее поработать совместно с нашей парой. Сразу договориться не удалось, летчики имели задание только на то, чтобы перегнать в Кабул наши вертолеты, а на прибывшие вертолеты остаются старые экипажи. Я сказал Ахмаду Али, чтобы он полюбовно решил этот вопрос с экипажем, поскольку старики наших экипажей запаслись здесь, на юге, дешевыми продуктами и тоже хотят слетать в Кабул. В конце концов договорились, но в новой паре один вертолет оказался неисправен. Полетели в Асадабад смешанной парой - Ми-8 и Ми-25. Пока там выполняли задачу, комкор и его советник приняли решение лететь в Кабул, но пара транспортных вертолетов оказалась не боеспособной. Предложили комкору посетить советскую баню. Не заезжая в штаб бригады, проехали прямо в баню. Прапорщик встретил нас не особенно приветливо и сказал: "Баня сейчас занята, а потом будут генералы, а потом личный состав 2-й авиаэскадрильи". Мы сказали, что мы и есть те самые генералы, которых ждут.
   После бани, с разрешения советника комкора, я тоже решил слетать в Кабул. Слишком много накопилось неопределенностей: что с работой, где письма, когда будет получено разрешение на прилет семьи, и т.д. Вылетели в паре с подремонтированным вертолетом Ми-8. Маршрут построили так, чтобы пролететь над боевыми порядками 11-й пехотной дивизии, определить местоположение ее частей. Вертолеты загрузили багажом комкора, в основном, цитрусовыми. В Кабуле сели уже в сумерках. При разгрузке комкор подарил мне и генералу Бровченко В.Ф. по ящику апельсинов, сказав, чтобы угостили советников.
   Дома Валентин Герасименко, вернувшийся от Главкома, которому он в наших традициях представлялся по случаю присвоения очередного воинского звания, передал мне письма, несколько из которых были месячной давности, и сообщил, что мою теперешнюю должность должны сократить, а Людмиле разрешен прилет ко мне 14.01.1981 года. С улетающими на лечение и отдых советниками передал в Москву отснятые ранее фотопленки. Писал новогодние поздравления и письма, угомонился часам к двум ночи.
  
   17.12.1980. С утра заехал в Училище и решил вопрос об экзаменах. Быстро составил перечень вопросов, Джума Катахонов сделает их перевод. На оставшиеся учебные часы мы спланировали подготовку к экзаменам и он будет присутствовать на ней. По плану 23 декабря я должен прилететь и 24 декабря примем экзамен. Советник Балабанов Е.Х. сказал, что о сокращении моей должности никакой информации нет. Он предложил еще раз мне самому отказываться от боевой работы, т.к. работы в Училище много.
   В штабе доложил командующему ВВС о результатах работы и попросил сообщить о времени нашего вылета в Джелалабад. В коллективе очередной праздник - получил звание майора переводчик советника главкома Румянцев Владимир Сергеевич.
   Рейсовый самолет из Москвы задерживался, прибыл только в 15.30. К Бровченко В.Ф. и Полояну М.П. прилетели супруги.
   Вечером переводчик Толя Детков переписал для меня четыре кассеты песен Высоцкого и одну кассету восточной певицы Гугуш. Детков - опытный переводчик, хорошо знает страну, здесь уже не первый раз, живет с семьей, жена Шура, дочки Ира и Лена. Комкоровские апельсины их очень порадовали.
   Дома, под дверь кто-то подсунул записку со временем вылета в Джелалабад.
  
   18.12.1980. Если бы не будильник со своим звоном и треском, наверняка проспал бы. Сбежало какао, варить новое не было времени, допил остатки, в это время подошла машина. На аэродроме все генералы были уже на месте. Генерал Бровченко В.Ф. летит в Джелалабад с женой и сыном. Генерал Корсун В.С. нагрузил очередной личной просьбой. Комкор Халиль приехал последним. Летели на вертолете Хачикянса из эскадрильи Белова над старой Кабульской дорогой. Искали полк коммандос, который с ночи потерялся, не выходил на связь и не давал о себе знать. Нашли его перед самым Джелалабадом. Он двигался хорошо организованной походной колонной. Оказывается, он получил приказ из Министерства обороны и пошел, считая, что всем остальным его действия известны.
   Из Джелалабада связался с руководством оперативной группы и еще раз потребовал замены неисправному вертолету Ми-8 и паре Ми-25, ресурс которой практически закончился. Вскоре исправный Ми-8 пришел.
   Прилетел генерал Шкидченко П.И., взял с собой генерала Бровченко В.Ф. и Халиля и они вместе полетели в штаб 9-й пехотной дивизии. Советник командира дивизии Салимов - предмет саркастических усмешек не только для наших, но и афганских коллег. Его с юмором называют "герой Кунара". С первых же дней его пребывания в должности ставился вопрос о его замене по состоянию здоровья. На обратном пути экипаж вертолета Грищенко сел без выключения, высадил генерала Бровченко В.Ф. и комкора Халиля и увез генерала Шкидченко П.И. на командный пункт оперативной группы.
   На КП аэродрома в очередной раз выясняли отношения с советскими командирами по пропускному режиму. Афганцы, великие и малые, очень обижаются, что советские солдаты их не пускают. Объяснились с командиром полка. На вопрос, кто здесь хозяин, он уверенно ответил: "Я! Я отвечаю за безопасность и порядок на аэродроме базирования. Закрыли проход для афганцев, и меньше стало аварий и происшествий на полетах. Неизвестно, что они тащат к вертолетам в своих мешках". Договорились об оформлении пропусков: он дал указание аэрофотослужбе (АФС) всех нас перефотографировать, а комендатуре - оформить пропуска. Пропуска от советского командира должны были получить и наши афганцы, включая члена Революционного совета комкора Хахиля.
   После обеда советнику Громову была поставлена задача с парой вертолетов под командой Хачикянца слетать на КП 11-й пехотной дивизии. Туда надо доставить колеса для БТР и высадить замполита для усиления руководства, а оттуда забрать какого-то важного пленного и большой груз наркотиков. Колеса БТР "летят" из-за частых подрывов на минах. Можно говорить о ведении минной войны. Тревожно долго не было сообщения с КП 11-й пехотной дивизии о том, что вертолеты побывали у них. А время уже предельное, серое и вот-вот станет темно. Оказалось, что вертолеты дважды садились в расположение войск, отыскивая КП. При постановке задачи Громову сказали, что КП не смещался с тех пор, как высаживался десант. А оказалось, что он сместился на 15 км. Но благодаря мастерству экипажа все задачи были выполнены.
   Вечером генерал Бровченко В.Ф. пригласил афганских командиров и советских советников на ужин в связи с приездом его семьи. Тост: "О чем думают артиллеристы, глядя на пушку? О женщине! О чем думают связисты, взявшись за ручки радиостанции? О женщине! Мы и на войне много думаем о женщине. Глядя на чужую женщину, мы думаем о своей. За женщин!". Комкор Халиль открыто симпатизирует представителям авиации, предлагает генералу Бровченко В.Ф. взять меня своим заместителем по авиации. Это вызывает ревность у сухопутных советников, которые тоже "пашут не разгибаясь", и не всем из них это нравится. Позже, вечером Халиль пригласил всех на чай, вышел в традиционной национальной одежде, хотел организовать отдых для офицеров штаба и советников. Но, к сожалению, общее благодушное настроение пришлось переключить на сопровождение ночного продвижения полка коммандос. Шли тревожные сообщения, обострялись разговоры, выяснялись отношения. Советник по разведке Симоненко насел на авиатора Громова, обвиняя его в неточном задании вертолетам. Громов вспомнил мой рассказ о том, как советский командир при боевых действиях в районе Мармоля потребовал дать ему задание письменно, хотя бы на карте, об открытии огня. Громов сказал, что в следующий раз потребует от сухопутчиков давать задание письменно, а не переваливать ответственность после выполнения задания. Симоненко уже второй раз не дает точного места расположения наших войск и противника, а потом сваливает на авиаторов. Привезли на допрос душмана. Никакой интересной информации получить от него не удалось. Потом опять пришло сообщение от коммандос и так до утра.
  
   19.12.1980. Полетов практически нет. Пару боевых вертолетов держим в резерве из-за ее минимального ресурса. А вертолеты Ми-8 сделали один вылет на Асадабад-Барикот. Сегодня пятница, выходной, и афганцы просятся отдыхать. Мы бы тоже возражать не стали. С разрешения комкора мы предоставили афганцам такую возможность и все пилоты уехали в город. Мы сфотографировались на пропуска, сразу же получили фотографии и оформили документы. В одном из модулей на аэродроме наткнулись на командира полка. Он опять ругался. Вообще ведет себя неадекватно, но мы конфликтовать с ним не стали, хотя он забывает, что здесь, в Афганистане, в гостях - он. Генерал Бровченко В.Ф. пытался выпросить пару советских вертолетов для полета на плотину Суроби, куда вышел полк коммандос, чтобы вместе с командиром корпуса поставить им задачу. Обзвонил всех, от оперативного дежурного до командарма, но разрешения не получил. К этому времени изменилась и задача для коммандос. Комкора Халиля при вечернем докладе я попросил дать указание улучшить питание и бытовые условия летчиков. Надеялся, что после предоставленного отдыха и наших забот, афганские летчики будут более добросовестно работать.
  
   20.12.1980. Со всех дивизий идут тревожные вести о резком снижении морального духа. Войска устали и не хотят двигаться. Особенно это чувствуется в 7-й и 8-й пехотных дивизиях. Советник командира 7-й пехотной дивизии Полоян М.П. прямо докладывает, что задачи не будут выполнены. Генерал Бровченко В.Ф. дал возможность связаться комдиву-7 с комкором по закрытой связи советника и попросил его доложить своему командованию объективную картину ("накрутить его"). После этого разговора комкор стал аргументировано объяснять, почему все это происходит: "Войска действительно устали, боеприпасов нет, обещания, данные сверху, не выполняются, к советам командиров младшего звена никто не прислушивается". Халиль, как научил его генерал Шкидченко П.И., попросил, чтобы задачи дивизиям ставились раньше, чтобы было больше времени на подготовку к боевым действиям, и предложил перенести КП оперативной группы корпуса в Кабул, т.к. центр действий сместился на север от Кабула, где сейчас действуют 7-я и 8-я пехотные дивизии. Конкретных ответов на поставленные вопросы от высшего руководства он не получил. После очередного запроса из 7-й пехотной дивизии разрешили ей отдых на 21.12.1980.
   В Асадабад должен лететь новый губернатор, но он не смог дождаться ни Беловских, ни афганских вертолетов и улетел на попутных советских. После этого нашу пару транспортных вертолетов стали гонять по перевозке грузов и личного состава 11-й пехотной дивизии. Сделали два рейса и отказал правый двигатель у одного из вертолетов. Все. Оба вертолета Ми-8, прибывшие из Кабула 16.12., неисправны. Пришел вертолет Ми-25. Большего нам из Кабула выделить не смогли. Решили, что будем использовать его поочередно с вертолетами, дорабатывающими ресурс. Правда, летчики этих экипажей по прибытию новенького сразу хотели смотаться в Кабул, пришлось принять меры.
   Прилетел генерал Шкидченко П.И., обрисовал общую обстановку. Оказывается, в целом все складывается не так уж и плохо: убито более 1200 душманов, захвачено 400 единиц оружия, в том числе 3 ДШК, у нас убито около 50 человек и 25 пропало без вести. Войска в трудных условиях действуют уверенно, операция показала силу государственной власти. Комкор после этого предложил провести новую операцию в теплых южных районах, куда сейчас переместились душманы, попросил усилить авиационную группировку корпуса, дал высокую оценку работе нашей группы. Обратил внимание на предельно ограниченное количество средств, которые выходили из строя из-за технической неисправности. Просил присылать только исправные вертолеты. Генерал Шкидченко П.И. сказал, что вопросы обеспечения авиацией решаются на самом высоком уровне, включая правительство. Он сам с восторгом оценил мастерство экипажа Грищенко, попросил меня уточнить, кто из авиаторов еще не имеет наград. Я представил список группы боевого управления авиацией и личного состава экипажей эскадрильи Белова, которые работали с нами в этой операции. Вечером комкор лично проверил питание летчиков и устроил разнос своим тыловикам. Ахмад Али нашел около аэродрома пистолет ТТ и отдал лично комкору.
  
   21.12.1980. Утром мы направили пару боевых вертолетов Ми-25 на прикрытие войск по придуманной нами методике: один с большим ресурсом, а второй - с предельным. Когда они были над целью, пришло предупреждение - "траектория", т.е. будет работать артиллерия. Вертолеты набрали высоту и сразу ушли от цели. Хотя не надо было этого делать. Еле-еле вернули их обратно. Советник Локтюшин летал с ними и долго-долго потом возмущался. Отправил в Кабул на самолете Ан-26 афганского начальника политотдела с советником Поплавским и пленного душмана. Из Кабула нам сообщили, что направляют смешанную пару: вертолет Ми-8 под прикрытием Ми-25. Но они так до конца дня и не прибыли. Пока мы готовили пару на поддержку войск, наступающих на Алишанх, войска и без поддержки уже взяли установленный рубеж. Отпустил на денек в Кабул Ахмад Али, который улетел на отработавшем ресурс Ми-25. Ему на замену пришел Ми-25 с хорошим запасом ресурса. Поставили задачу боеспособной паре на прикрытие колонны коммандос и артполка севернее Суроби.
   Отправлять эту пару на сопровождение колонны не хотелось. Во-первых, войска уже перешли в зону ответственности Кабула, и мы передали их на сопровождение штабу ВВС. Во-вторых, светлое время закончилось. Но комкор Халиль все аргументы отмел и настоял на своем решении. Видимо, у него было какое-то предчувствие. Поставили задачу экипажам, я полетел с ведущим, подошли к колонне у населенного пункта Шатарой, 7 км. южнее Тагаб. Пилот показал на колонну и спросил: "Походим над ней?". Я ответил утвердительно. Справа от дороги - зеленка, слева - склоны гор. В это время в середине колонны, прямо под нами, к небу взметнулся мощный взрыв, и с земли стали обозначать зелеными ракетами направление на противника. Наш Ми-25 сделал разворот, зашел на боевой курс, и выдал серию НУРСами. Попал хорошо. Пилот повернулся и спрашивает: "Ну, как?". Я поднял вверх большой палец. Машины в колонне шли очень плотно. А теперь еще и больше уплотнились. Мы сделали второй заход, но уже загорелась вторая машина, а на первой продолжал рваться боекомплект. Хотелось крикнуть им сверху, чтобы они растаскивали машины, но водители ближайших машин, видимо, разбежались, если были живы. А водители других машин сделали неудачную попытку развернуть машины и завязли на крутом склоне. Сухопутному радисту, которого мы взяли для связи с наземными войсками, стало плохо, его рвало непрерывно. Он сидел зеленый и безуспешно продолжал вызывать землю. Успели сделать 4 захода. К этому времени в колонне уже полыхало 4 огненных фонтана, дым поднялся на десятки метров. Уходили, израсходовав весь боекомплект. И только теперь нам на смену на прикрытие пришла пара из Кабула.
   На аэродроме в Джелалабаде нас встречал генерал Корсун В.С. и мы вместе отправились к комкору. Халиль по нашему предложению презентовал ему три ящика апельсинов. Корсун В.С. сказал: "Это само собой".
  
   22.12.1980. Итоги удара противника по нашим войскам в районе Тагаба оказались более ощутимыми. Войска потеряли 9 машин, 2 пушки, 3 убитых, 30 раненых. Генерал Бровченко В.Ф. и Халиль решили слетать туда и разобраться на месте. Обещанный Арепьевым - представителем авиации в группе генерала Шкидченко П.И. вертолет Ми-8 не прибыл. Я было обрадовался паре Ми-8, которая заходила на посадку, но это оказались советские вертолеты, которые привезли следователей и преступников - солдат на место преступления для проведения следственного эксперимента. Эти же вертолеты будут увозить их обратно в Кабул со следственной бригадой. Тогда решили использовать наличные средства: один Ми-8 под прикрытием двух Ми-25. Афганцы опять начали дискутировать, опять этот Мухтар. Он в Мармоле струсил, не стал вывозить своих десантников, и здесь "воду мутит". Предложил комкору Халилю самому поставить задачу вертолетчикам. Он это сделал. Афганцы запустили двигатели, мы стоим, ждем, прибегает командир пары Ми-25 и говорит: "Появилась неисправность на боевом вертолете. Не работает авиагоризонт". Разбираться некогда, идем смешанной парой - Ми-8 и один Ми-25. Договорились, что Ми-8 садится без выключения двигателей, а Ми-25 будет прикрывать.
   Пролетали над местом вчерашнего побоища. Черные пятна сгоревших машин отметили трагедию. Войска все-таки дошли до Тагаба и встали севернее его. Все сгрудились плотной кучей за глинобитными стенами. Достаточно одного миномета, чтобы всех их добить. Комкор и этим войскам привез три ящика с апельсинами. На встречу севшей машине ринулись раненые. Одни шли сами, других несли на горбу, третьих - на носилках. Все они были еще в шоке и хотели вырваться из этого ада. И все это на наш один вертолет. Комкору кое-как удалось навести порядок. Я предложил взять только четырех носилочных тяжелораненых, доставить их в Кабул и оттуда вызвать подкрепление для эвакуации остальных раненых. Несмотря на строгие запреты комкора и нечеловеческие усилия экипажа, все равно набилась полная кабина. Возле каждого раненого обязательно сидел какой-нибудь сопровождающий с надеждой удрать из этого пекла. На сидение положили солдата с оторванной ногой, нижняя часть ее болталась на куске кожи. Он в шоке, крови потерял очень много, боли не чувствует, только судорожные движения говорят о признаках жизни, оголенные кости, зеленеющее лицо. На пол положили другого - он ранен в бедро. Первая медицинская помощь тоже, наверное, не оказана: когда его выносили, на его месте осталась лужа крови. Остальные сидели, тихо постанывая, и преданно смотрели в глаза экипажа, чтобы не выгнали. Смотреть на их страдания просто не было сил, а ко входу все тащили и тащили: окостеневший труп, с торчащей сожженной рукой, раненого с перебинтованной головой и ногами. Мы взяли больше, чем могли, но это было всего 8 раненых.
   Сели на КП 7-й пехотной дивизии в районе Ниджраба, высадили генерала Бровченко В.Ф., комкора Халиля и их охрану, а сами ушли в Кабул. Пока там сдали раненых, после долгих препирательств дозаправлялись, загрузились боеприпасами, запчастями, я успел заскочить в Главный штаб и оставить донесение о работе за предыдущие дни дежурному советнику по штабу. Загруженные мы пошли на Ниджраб.
   На КП 7-й дивизии взяли группу управления, включая комкора и его советника, и полетели на КП 8-й пехотной дивизии в Панджшерское ущелье. Летели на предельной высоте рядом с заснеженными вершинами. Ущелье очень узкое и извилистое, внизу течет чистейшая речка. КП дивизии нашли около населенного пункта Гудара. Развернуться в этой теснине очень тяжело, помогло только мастерство летчика. Собрали командиров, комкор решал свои задачи недолго и мы пошли дальше над боевыми порядками войск.
   На посадку у командос в Тагабе уже не было ни запаса горючего, ни горячего желания, ни сил у экипажей. Получив информацию с земли, что всех раненых оттуда уже вывезли, мы по кратчайшему маршруту направились в Джелалабад. Там нас ждало указание отправить в Кабул оставшийся исправный вертолет Ми-25. Да, на земле все гораздо прозаичнее, чем видится с воздуха.
  
   23.12.1980. Решили отправить в Кабул боевой вертолет Ми-25 только тогда, когда ему на замену придет вертолет Ми-8. А утром спланировали полет по маршруту Аленгар-Алишанг-Митерлам. Летчики опять сопротивляются. Пилот с боевого Ми-25, с которым мы летали накануне, согласился, а экипаж транспортного - никак. Я пригласил их к комкору, командир экипажа транспортного вертолета пытался Халилю "баки заправлять", но в моем присутствии сделать ему это было невозможно. И смешанная пара пошла на выполнение поставленной задачи.
   Следующая задача - отправка в Кабул афганских командиров и их советников на конференцию. Из Кабула говорят, что у них нет погоды, но мы готовимся, и оттуда за делегатами подошла пара Ми-8. Вместе с ними улетает советник командира 9-й пехотной дивизии Салимов с женой. Халиль - рыцарь, сразу подарил женщине два букета: один - розы, другой - нарциссы. Увозит семью и генерал Бровченко В.Ф. Халиль дал команду загрузить для столицы апельсины. Поскольку убывает все армейское руководство, я запросил разрешения воспользоваться паузой и вместе с ними убыть в Кабул. В перегруженных вертолетах долетели и сели нормально. Встречающих было много - штабные встречали своих начальников. Я уехал с советниками 7-й пехотной дивизии, которые встречали Полояна М.П.
   Главную новость дня принес вечером домой "на блюдечке с голубой каемочкой" Валентин Герасименко: пока я мотался по афганским просторам, московские начальники утвердили меня в новой должности. Теперь появилась определенность ее категории, должность подсоветного вилочная: генерал-майор - генерал-лейтенант. Старых обязанностей никто не снимает, новые добавятся, но можно будет получить очередное воинское звание.
  
   24.12.1980. Валентин Герасименко улетел рано утром в зону боевых действий и попросил встретить борт из Ташкента, которым должна прилететь его жена - Раиса Николаевна. Погода какая-то странная: небо ясное, но аэродром закрыт плотной дымкой. Кабул закрыт для приема самолетов. Работал в штабе, обобщал материалы, готовил доклад. Полдня информация менялась, как на качелях: то Кабул откроет, но Ташкент закроет, и наоборот. В Училище провел консультацию и установил порядок проведения экзаменов. Учебный отдел настаивал на проведении экзаменов формально и только сегодня, т.к. курсанты завтра должны улететь на стажировку. Не согласился.
   Наконец прилетел долгожданный Ил-76. Ну и емкость у машины! К радости, Раиса Николаевна Герасименко привезла приветы и гостинцы, и к огорчению, с ней не передали материалы, которые я ждал для аргументации и оправдания по поданному на меня рапорту. Валентин Герасименко свалился на наши головы словно с небес и перехватил нас у диспетчерской с огромным букетом цветов. Получил 6 писем, читал, читал, читал...
  
   25.12.1980. Экзамены в Училище не состоялись. Курсантов действительно отправили на стажировку в Шинданд. Готовили их для обслуживания самолетов МиГ-21, а послали стажироваться на Ил-28 и МиГ-17. Главный аргумент - там есть, где размещать личный состав. Решили вылететь туда и там, на месте, принять экзамены. Советник Балабанов Е.Х. поздравил с новым назначением и проинформировал об этом личный состав: "Не знаю, чьим приказом, Главкома ВВС или начальника 10-го Главного управления Генштаба, советником заместителя начальника Училища назначен Аблазов В.И. Его прежняя должность сокращается, но все обязанности за ним сохраняются".
   Возвращаются в Джелалабад генерал Бровченко В.Ф. и комкор Халиль, искали в штабе меня, чтобы взять с собой. Но я договорился с ними о том, что я задержусь еще на сутки. Генерал Корсун В.С. сказал, что я сам могу принять решение лететь или не лететь в Джелалабад. По его данным, 27 декабря операция сворачивается, и войска должны остановиться на достигнутых рубежах. При такой ситуации для управления авиацией достаточно одного советника Громова, который уже получил достаточный опыт.
  
   26.12.1980. Выходной день. Я решил с прилетающим экипажем отправить телеграмму Третьякову Б.К. в Киев с просьбой перебросить мне нужные журналы для подтверждения наличия открытых публикаций по одной из тем (по рапорту). На аэродроме знакомая картина: небо ясное, а полоса закрыта дымкой. Только в 10.00 прорвались первые Ил-76. Телеграмму отправил. Беседовали с советником начальника политического отдела ВВС и ПВО полковником Улезько Вячеславом Дмитриевичем о порядках в Джелалабадском гарнизоне, о моральном и психологическом состоянии афганских авиационных кадров. После этого Улезько В.Д. уехал в аппарат ГВС, в четвертый дом старого микрорайона ("блок чор"), т.к. там должен решаться вопрос о представлении к наградам к 23-му февраля.
   Дома организовали партию в преферанс. У меня оказался самый большой выигрыш, который вечером и реализовали. Цитрусовые подарки Халиля я попросил раздать семьям с детьми. Вечером на выезде на Джелалабадскую дорогу была сильная стрельба. В Кабуле довольно напряженно. Все ждут сюрпризов к годовщине второго этапа Саурской революции и ввода советских войск. Дополнительно в жилых домах микрорайонов ввели дежурство советников. Мне выпала ночь с 27 на 28 декабря, согласия не спрашивали, пароля не дали и вообще - я должен завтра улетать в Джелалабад.
  
   27.12.1980. С утра нелетная погода. Теперь не дымка, а моросящий дождь. На вылет нет никаких надежд. В штаб ехали с советником Главкома ВВС и ПВО Софроновым Петром Павловичем. Он поинтересовался датой приказа о моем новом назначении (14 декабря) и сказал, что это редкий случай переназначения в период зарубежной командировки. Но мы с Валентином Герасименко оба стали редким исключением. В штабе внесли полную ясность - летать сегодня не будем. Среди ожидающих оказии какой-то парень из группы "Каскад", он попросился переночевать, у него явные признаки желтухи.
   Афганцы проводят конференцию по внедрению в жизнь воинских уставов, ведет конференцию начальник Главного штаба ВВС и ПВО полковник Абдул Кадыр. Конференция прошла по всем правилам, все тексты выступающих были заранее подготовлены и выверены.
   Нелетная погода дала возможность вместе с афганцами отметить два праздника: день рождения Балабанова Е.Х. - ему 44 года и годовщину выхода из тюрьмы, освобождение Хакима. Дома меня ждал гость полковник Хаджи Мамад. Он много и интересно рассказывал об истории командования ВВС...
  
   28.12.1980. Утром, еще до рассвета, выглянул в окно и ничего не понял, где сухо, где мокро. Только позже разобрал - выпал снег, который припорошил землю. Чешские высокие ботинки и телогрейка оказались очень кстати. В Училище через два дня должна быть комиссия Министерства обороны, надо готовить подчиненные службы и факультеты. Оперативная группа Центрального армейского корпуса свернула свою работу в Джелалабаде. Туда направили Ан-26 за командирами и советниками. У меня не выходит из головы то, что, улетая на один день в Кабул, я оставил в Джелалабаде радиостанцию и чужой обогреватель, которым пользовался в нетеплой комнате для отдыха. Когда самолет прилетел, группы там не оказалось. Из штаба корпуса мне ответили, что оперативная группа ЦАК идет по земле, так что самолет посылали зря. Командир корпуса принял решение, чтобы офицеры оперативной группы его штаба разделили последние трудности похода вместе с войсками. Я попросил дежурных направить Громова ко мне, когда он появится в штабе.
   Начальник факультета Хаджи Мамад доложил мне, что сделано им по вопросам стажировки курсантов и подготовки кадров. Командованием ВВС было принято решение, что все наши выпускники, имеющие соответствующее здоровье, будут переучиваться на летчиков МиГ-17. Поэтому их стажировка на этих самолетах даже полезна. Кроме того, он предложил организовать три роты курсантов и просит семь выпускников на строевые должности. А также предлагает сформировать отдельную кафедру тактики. Наши рекомендации воплощаются в жизнь!
   Вечером на дежурной машине ко мне приехал советник Громов. Слава Богу, он привез всю технику, и рассказал, что в дороге перевернулась машина с командиром полка коммандос. При этом он сильно изуродовал себе губу, остальные отделались синяками.
   Заходил переводчик Азим говорил, что у него интересовались моими взаимоотношениями с подсоветными и формами работы. Так что вопрос по рапорту остается открытым и подспудно тревожит меня.
  
   Советники 1-го армейского корпуса:
   генерал-майор Бровченко Владимир Федотович - советник комкора,
   полковник Калугин Валерий Петрович - советник НШ,
   подполковник Шартон Виктор Васильевич - советник начальника связи,
  -- Питеримов Николай иванович - советник начальника инженерной службы,
  -- Урманов Анатолий Ахметович - советник начальника артиллерии,
  -- Поплавский Петр Иванович - советник пропагандиста,
  -- Симоненко Кирилл Андреевич - советник начальника разведки,
  -- Громов Александр Николаевич - советник комэска,
   майор Бабицкий Александр Анатольевич - командир роты связи,
   подполковник Салкин Владимир Григорьевич - переводчик,
   Горелов Владимир Васильевич - переводчик,
   Борисенко Вячеслав Владимирович - переводчик,
   Педяновский Вадим Леонтиевич - советник зоны,
   Шишкин - советник зоны цирандоя,
   Шелудько Юрий Иванович - советник комдив 11-й пд,
   Локтюшин Станислав - советник начопера штаба 11-й пд,
   Салимов - советник комдива 9-й пд,
  
   Афганцы:
   Сулейман Лаек - президент АН ДРА, представитель ЦК НДПА в зоне Восток,
   Халиль, полковник - командир корпуса, член Революционного совета ДРА (38 лет),
   Насим Хан - подполковник - начальник политотдела корпуса,
   Ахмад Али, полковник - главный штурман ВВС,
   Хайдар, подполковник - зам. командира вертолетного полка (Ми25,позывной 604),
   Абдул Кадыр Миохи-командир 11-й пехотной дивизии, губернатор провинции Нангархар.
  
   29.12.1980. Внутреннее состояние не из лучших. На работу идти совсем не хочется. Но надо. В штабе рассчитался с командировкой: сдал отчет и технику. В комнате советников тот же самый желтоглазый каскадовец с явными признаками желтухи, не дождавшийся нужного ему борта. Чтобы деликатно выпроводить его из помещения штаба, генерал Малахов попросил всех посторонних покинуть наше помещение для проведения совещания. Обсудили с советником главного инженера ВВС полковником Сальниковым Н.Я. вопросы методики организации подготовки авиационных кадров. Мы предложили на первом этапе готовить всех по универсальным программам, независимо от типа летательных аппаратов, а на втором этапе обеспечить целевое освоение техники под будущее назначение выпускников. Согласовали этот вопрос с советником Главкома генералом Софроновым П.П.
   В городе начались какие-то беспорядки со стрельбой и для всего гарнизона ввели повышенную боевую готовность. Оказалось, что руководство страны не выполнило своих обещаний уволить солдат из армии и царандоя после окончания операции. Кто-то спровоцировал их на беспорядки и они взбунтовались. Мятежников уняли.
  
   30.12.1980. В плановом отделе Училища проверял их готовность к работе комиссии Министерства обороны. Начальник планового отдела Насер долго не мог показать мне то, что я от него требовал, нужных планов и программ, все время переводил разговор, что рядом комнату заняли под хранение овощей, а в отделе нет печатной машинки. На кафедре радиоэлектронного оборудования добрая новость - Гуляму Хайдару, выпускнику Киевского училища, присвоили звание полковника. Но он все равно недоволен, ворчит: "Получил, как украл. Никто официально не поздравил", Я сказал, что это от зависти, и он приободрился.
   Комиссия МО тем временем начала свою работу. Первым делом она ознакомилась с факультетом зенитно-ракетных войск и зенитной артиллерии, который возглавляет выпускник Одесского училища подполковник Ибрагим. Другая группа комиссии работала в учебном отделе. Там отчитывался начальник учебного отдела, выпускник Киевского училища, полковник Шах Махмуд. Комиссию возглавил начальник Управления боевой подготовки Министерства обороны. В беседе с руководством комиссии мы обратили особое внимание на вопросы летной подготовки. В этот период курсанты практически выходят из подчинения командования Училища и летают в гарнизоне Мазари-Шариф, полностью подчиняясь командиру учебного авиационного полка, который не подчинен начальнику Училища. Злободневным был вопрос о строевой подготовке: какие строевые приемы должны осваивать офицеры и курсанты, традиционные для старой армии, турецко-немецкие или новые, советские. Нового строевого устава пока нет. На подведении итогов советников не приглашали, но по общему настроению было видно, что комиссию удовлетворили в полном объеме.
  
   31.12.1980. Работы на последний день нашего уходящего года накопилось много. Для афганцев это обычный рабочий день. Они готовились к другому празднику и обсуждали вопрос о проведении мероприятий по поводу годовщины НДПА. Вопрос очень сложный, материалы, разосланные от Главного политуправления, не содержат объективного освещения хоть маленькой, но истории партии. Нет упоминания о Тараки, и вся история начинается сразу со второго этапа Саурской революции. Начальник политотдела Училища Хаким настаивал на проведении торжественного собрания сегодня, а начальник Училища Джурабек предложил сделать это завтра, 1 января, т.к. к этому времени все может проясниться. Я поддержал Джурабека, а потом мы все вместе пришли к единому мнению. После завершения обычных дел в плановом отделе, на кафедрах, приема новой группы курсантов-летчиков, обговорили, как быть с советниками. Решили - завтра день рабочий. Общий выезд в 10.00, а мне надо быть здесь в 8.00.
   В клубе микрорайона был новогодний вечер с Дедом Морозом, но закончился он в 21.00, так, чтобы все успели разойтись по домам до комендантского часа.
   Костя, мой старший сын, написал и прислал мне в подарок стихотворение:
   В.И.Аблазову - К.В.Аблазов
  
   Эта память о черном песке...
   Вихрь событий ее не сдует.
   И с тобою не затоскует
   Автомат, зажатый в руке.
   Нет цветов, словно горы вокруг
   Облысели от лет и от горя,
   И плывет этим каменным морем
   В бронированной лодке друг.
   Очень редко встречается снег -
   Ослепительные поляны
   Чистоты, словно жизнь без обмана,
   Для которой рожден человек.
   На ночевках порой в полусне
   Свет далеких родительских окон
   И знакомый до боли локон
   Путеводными кажутся мне.
   Как прекрасны людские лица!
   И как светел рассвет в горах!
   Через много дней в наших снах
   Это все не раз повторится.
   Мы спустились, страдая от ран,
   И грядущее стало рядом:
   Среди тропок и снежных полян
   Шла борьба за Афганистан.
   Календарный год прошел, но впереди остается еще более полугода афганской жизни.
  
   На фотографиях:
  
   01 - 05 - Мазари-Шариф: аэродром, Азам, Цынкалов, Аблазов.
   06 - 07 - Джелалабад: с афганскими военнослужащими Громов, Аблазов.
   08 - 09 - Джелалабад: аэродром, фото на пропуск, Аблазов, Ахмад Али.
   10 - 13 - Джелалабад: аэродром, прилет семьи Бровченко, Халиль.
   14 - 16 -Джелалабад: руководители операции, Шкидченко, Бровченко, Халиль и Яскевич.
   17 - 25 - Апельсины Джелалабада: Громов, Ахмад Али, Аблазов, Яскевич.
   26 - 27 - Джелалабад: пальмы и аборигены, Ахмад Али, Громов, Аблазов.
   28 - 30 - Панджшерское ущелье: контроль и управление Бровченко, Халиль, Шартон, Аблазов.
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023