Герасименко В.Д.
Кабул. Критические дни. Мужские. Декабрь 1979 года.
В октябре 1979 г. на кабульский аэродром участились прилеты самолетов ВТА. Чаще это были ИЛ-76, реже АН-22. Днями они прилетали по несколько бортов и быстро разгрузившись улетали. В обычном режиме кабульский аэропорт мог принимать самолеты только днем.
Но... в октябре и особенно в ноябре по ночам на Кабул садились по 10 и даже 20 ИЛ-76. Самолеты освобождались от груза и улетали еще до рассвета. То, что они привозили "исчезало" из аэропорта тоже до рассвета.
Иностранные корреспонденты, аккредитованные в Кабуле безуспешно пытались раскрыть сущность ночных перевозок. Для ответов на их многочисленные вопросы афганский МИД почти ежедневно проводил прессконференции и брифинги, на которых на регулярные вопросы о ночных перевозках советской авиации отвечал, что в Баграме ("...как вы, господа, знаете...") базируется группа транспортных самолетов ГВФ СССР (на бортах АН-12 действительно присутствовали опознавательные знаки Аэрофлота). Днем они по нашим заявкам перевозят различные грузы, а по ночам они отрабатывают, положенные афганским летчикам учебные задачи, чтобы приобрести соответствующую летную квалификацию: "....в основном это ночные взлеты и посадки, поэтому кажется, что прилетает очень много самолетов...".
По ночам часто прилетали экипажи с радиостанциями и засекречивающей аппаратурой, шифрорганами. В афганской армии засекречивающей аппаратуры не было. Прибывающие экипажи предназначались для обеспечения связи между советниками ...сухопутных войск. Советники ВВС и ПВО ни одного комплекта из привозимого почему-то не получили. То ли стратеги в Москве забыли о существовании такого вида вооруженных сил; то ли существовавшие тогда в СССР два вида Вооруженных сил - раздельно ВВС и раздельно ПВО страны со своими главкомами, не очень заботились об объединенном ВВС и ПВО ДРА, полагая, что не они ответственны за это, а коллеги из другого вида Вооруженных сил. По той информации, которую я накопил к концу декабря 1979, для себя сделал вывод, что больший вес в аппарате советника Главкома ВВС и ПВО имели выходцы из ПВО страны. Между выходцами ВВС и выходцами ПВО можно было наблюдать явление, в народе называемое "перетягивание одеяла на себя", когда мелкие и крупные, в том числе и кадровые, вопросы решались в пользу своего вида Вооруженных сил. Последующие события подтвердили этот вывод и показали нетерпимость такого положения. В условиях предстоящих боевых действий авиации и практической невостребованности афганских ПВО, выходцы из ПВО нашей страны интенсивно заменялись на офицеров ВВС. Стали постепенно прислушиваться и к нашему мнению, но это будет потом...
Принимала и выпускала, прилетающие борты в Кабуле оперативная группа ВТА (шесть полковников в невоенной форме). Для помощи им на ночные авралы по поручению Орлова О.Г. привлекали и меня, как человека, знакомого с управлением полетами. С мужиками из ВТА в такие ночи мы сдружились.
Способствовала сближению и заграничная атмосфера. Чем-то я им помогал по части местной специфики, чем-то они мне - по части того, что перепадало от жидких, но крепких, запасов с прилетающих бортов. Афганский персонал аэропорта к моим визитам на объекты аэропорта привык, узнавал в лицо и никаких препятствий этим визитам не чинил.
22 или 23 декабря от кадровика аппарата ГВС Малиновского я узнал, что очередным рейсом СУ-531 Москва-Кабул т.е. 25.12.79 прилетает моя боевая подруга Рая и жена моего соседа по квартире Толи Новикова (подполковника, советника по средствам РТВ) Нина с дочерью Юлькой. Начали с Толей Новиковым готовить встречу. 24 декабря накупил комплектующих продуктов и сварил борщ. Основные же блюда: водку, черный хлеб, селедку и другие отечественные деликатесы ждали с самолета.
25 декабря 1979 года во второй половине дня шум двигателей отдельных самолетов стал неразличимым и превратился в сплошной монотонный гул, прерванный в вечерние сумерки мощным взрывом ...
26 декабря 1979 года уже с рассветом над городом продолжился непрерывный гул мощных авиционных турбин. Даже из нашего дома были видны ИЛ-76 заходящие на посадку с короткими интервалами. По высоким килям, отчетливо видным над местными строениями, можно было определить, что на аэродроме уже около десятка бортов. Большая часть из них была в движении.
Из автобуса по пути на работу в Хаджироваш зафиксировали несколько взлетающих бортов и бортов ожидающих посадку на круге над городом.
В автобусе с переводчиком договорился о том, что тот сам проведет за меня занятие по моему конспекту в Училище ВВС и ПВО с будущими афганскими связистами. В училище дождался пока освободится Толя Новиков и мы вместе двинулись в аэропорт встречать прилетающие семьи.
В служебную половину здания аэропорта прошли без особых трудностей: я как "свой", а Толя как - "этот мальчик со мной". Прошли на террасу встречающих, где встетили Аблазова В.И., который пробрался сюда еще до нашего прихода. К сожалению, наиболее выгодные места были уже заняты небольшой (по афганским меркам) группой иностранцев и привелигированных встречающих наших соотечественников, которые с интересом наблюдали за всем происходящим на летном поле, а иностранцы беспрепятственно щелкали своими мощными фотокамерами. Не без труда и мы пробились ближе к ограждению и.... с высоты крыши 3-го этажа увидели, то, что потом в соответствующих сильно "грифованных" документах значилось, как "...высадка Витебской воздушно-десантной дивизии посадочным способом и захват аэродрома Кабул".
Самолеты ИЛ-76 с равными интервалами приземлялись, сворачивали на рулежки и еще в движении опускали рампы, раскрывали все люки. На кратковременных остановках при работающих двигателях из нутра бортов высыпали десантники и выскакивали от 1 до 3 БМД, выкатывались артилерийские орудия и другая техника. Самолеты рулили дальше и по мере освобождения ВПП взлетали и уходили за новым личным составом и техникой.
Мудрый и всегда невозмутимый Толя Новиков высказал убеждение, что мы напрасно пришли встречать семьи - никакой рейсовый самолет сегодня прилететь не может!
Оставив Толю на террасе, я пошел на КДП. Мужики из ВТА в полном составе и еще два незнакомых парня помоложе в технической форме у экранов диспетчерского и посадочного локаторов. Запарка... На меня никто не обращает внимания. Спрашиваю будет ли сегодня рейсовый из Москвы (с посадкой для дозаправки в Ташкенте). Кто-то на минуту отвлекшись показывает: "...вон твоя жена на кругу висит! Как только первый разрыв появится, сразу посадим!".
Озираю круг. На кругу несколько ИЛ-76 и между ними ТУ-154. Все они ждут, когда взлетят 6 ? 8 бортов и освободят ВПП и рулежки.
Нахожу Толю на террасе и мы вместе пробиваемся через толпу встречающих к выходу на летное поле. Общий выход закрыт. Никого не пускают. Тогда через служебный выход выходим на летное поле и движемся к стоянке, предназначенной для ТУ-154. Самолет уже заканчивает глиссаду. Ранее приземлившийся ИЛ-76 еще только сворачивает с ВПП на рулежку, а со стороны Джелалабада на глиссаду уже заходит очередной ИЛ-76.
Как только наш самолет ТУ-154 сел и зарулил на стоянку - его, как всегда, плотно оцепила вооруженная афганская охрана. Охрана делает свое повседневное дело. Солдат все происходящее вокруг как-будто не интересует. Достаем желтые картонки на которых персидской вязью нацарапаны наши фамилии и номера наших пистолетов ТТ и автоматов АКМ.
На неграмотную охрану это действует как пропуск. К моменту "открытия дверей" мы у трапа. Дверь открывается, через какое-то время из салона появляется, озирается и исчезает стюардеса, но пассажиры выходить из самолета не торопятся. Наконец, первые пассажиры на трапе и, робко озираясь, спускаются на афганскую землю.
Спускаются и наши боевые подруги. Рая впервые видит меня в афганской военной форме без погон с автоматом. Похоже, что это её сильно озадачило. Улетал я ведь в добротном импортном костюме, по росту и другим параметрам, подобранном многоопытными специалистами спецателье при 10-м ГУ Генштаба. Улетал на должность советского военного советника, как ей казалось, кабинетного работника. Первые женские, наивные вопросы: "Почему ты здесь? В таком виде... А куда мы прилетели?" (Очередность вопросов сохранена). Показываю на большие буквы на фронтоне аэропорта: INTERNATIONAL AIRPORT KABUL. Очередной вопрос: "... а это кто? Это учения?", имея в виду двигающиеся в разных направлениях группы советских десантников с "сидорами", скатками, валенками и всяким другим имуществом... на фоне которого их личные АКСы и другое вооружение как то не смотрелось.
Пробились вместе с прилетевшими с большим трудом через аэровокзальную толпу. Здесь было все, как всегда: плотная многоликая галдящая толпа; носильщики, вырывающие из рук прилетевших и встречающих чемоданы, отсутствие какой бы то ни было информации... Под "охи и ахи" прилетевших женщин добрались домой. Распаковывать чемоданы, замирая в ожидании сюрпризов, к сожалению мне не пришлось. Надо было возвращаться на летное поле. Отложили праздник на 27 декабря - последний день рабочей афганской недели.
27 декабря 1979 года после трудов ратных разлили привезенную из Риги и Киева водку, расставили закуску. Выпили за приезд, выпили за прилетевших, выпили за встречающих... начали сначала смаковать, а потом и основательно закусывать...
Но тут приехал переводчик из штаба Назим Салманов с известием, что мне срочно нужно прибыть к генералу Орлову. Наливаем переводчику и пытаемся его убедить, что мы уже приняли на грудь и ехать в таком виде к генералу не стоит. Переводчик не пьет и убеждает, что генерал знает о прилете жены, но приказал прибыть срочно к нему. Беру пистолет. Автомат оставляю жене, провожу краткий инструктаж по боевому применению (на всякий случай) и прошу Толю завершить обучение.
В Газике уже сидели наши коллеги-советники, среди которых был Аблазов В.И. Едем в Ходжираваш. Переводчик ничего не рассказывает о цели вызова. Томимся немного от неизвестности. Навстречу редкие разномастные машины: афганские и пока еще непривычные советские с военными номерами. Прибываем. Докладываю, что прибыл, что встретил жену и уже отметил её прилет...
Военный советник Главкома ВВС и ПВО генерал-майор авиации Олег Гаврилович Орлов, оценивающе посмотрел на меня и спросил: "Работать можете?". Отвечаю, что могу. "Тогда получайте задачу..." и вводит в обстановку:
...В страну вводится ограниченный военный контингент в помощь афганскому правительству. Но обстановка напряженная и крайне непонятная: кто есть кто среди афганцев? и от кого чего ждать? Есть информация, что некоторые афганские части готовы оказать вооруженное сопротивление. Введена высшая степень готовности ... советнического аппарата(!). Группа советников, которую возглавляет Аблазов В.И., направляется для блокирования руководства и личного состава Училища ВВС и ПВО. Это зесь же рядом в Хаджироваше. Вас как единственного в этой области специалиста я оставляю в своем распоряжении. Аппарату советников ГШ и ГКП ВВС и ПВО выделена авиационная командно-штабная машина (АКШМ) с экипажем и аппаратурой засекречивания (ЗАС). Два часа назад ее доставили из Ташкента и она стоит во дворе штаба. Ваша задача ввести ее в строй и обеспечить закрытую телефонную связь с аппаратом Главного военного советника, начиная не позднее 18.30. "Задача ясна? Полковник Кузнецов (советник начальника войск связи ВВС и ПВО, он же и секретарь партийной, или как ее там называли - профсоюзной организации коллектива советников) детали объяснит". На этом все ясности закончились...
В родном рижском 79 авиационном полку связи ВВС Прибалтийского военного округа АКШМы интенсивно использовались по прямому назначению: для управления авиацией в полевых условиях. Экипажи комплектовались лучшими специалистами, аппаратура связи и ходовая часть бронемашин (БТР-60ПБ) содержались в образцовом остоянии, регулярно проводились интенсивные тренировки экипажей в сложных условиях и внезапные проверки боеготовности. Я наивно полагал, что и в ташкентском авиаполку связи было так же. Задача, похоже не сложная - времени с запасом! С таким настроем спускаемся вниз с Кузнецовым и идем к АКШМ.
В свете угасающего дня вижу давно не крашенный, обшарпаный и грязный БТР-60ПБ без единой антенны с задраенными люками. Стучу в люки. Тишина! Громко спрашиваю "Живые есть?" Подключается и Кузнецов называет себя и напоминает, что это он получил их в свое подчинение у борта самолета и поставил на эту позицию.
Открывается один из люков. Влезаю во внутрь. Шесть перепуганных и неумытых солдат и один сержант в замызганной форме разместились на каком-то хламе по углам внутри бронемашины. Спрашиваю, кто командир? Оказывается, что командир - это один из солдат. Сержант включен в экипаж как специалист (ЗАС?). Даю команду развернуть антенны, включить и подготовить к работе аппаратуру. И тут выясняется, что экипаж собран из случайно, подвернувшихся солдат перед самой погрузкой в самолет. Никто не признается, что до этого на такой технике работал, и утверждают, что никто ничего не знает о ней. Перемещаю "экипаж" в передний отсек - вмещаются с трудом, но не мешают работать.
Пытаюсь включить аппаратуру. Аппаратные аккумуляторы не заряжены. Заставляю экипаж развернуть электро-силовой агрегат. Агрегат не запускается! Водитель только с третьего раза запускает двигатели БТРа. От бортовой сети кое-что включилось, засветились сигнальные лампочки, зашумели вентиляторы. Но аппаратура ЗАС не запускается - похоже,что она вообще не подключена ни к чему. Принятый дома хмель, бесследно исчезает и само застолье как - то сразу отодвигается далеко назад .... в мирное прошлое. Реальная сложность и возможная невыполнимость несомненно очень ответственной задачи мобилизует все силы. Подвернулся бы сейчас ташкентский командир, приславший эту раздолбаную колымагу с т.н. "экипажем"!
Кузнецов нервно отплясывает вокруг БТРа; постоянно ворчит и подгоняет: "...время идет, а ты там копаешься...". Спрашиваю у Кузнецова, какой аппаратурой, в каком диапазоне входить в связь с аппаратом Главного военного советника? Где радиоданные? Где ключевая документация к аппаратуре ЗАС. Этого он не знает. Данных не имеет, а вопрос о ключевой документации воспринял, как издевательство, и взорвался. "...Тебе поставили боевую задачу, а ты её саботируешь и хочешь меня подставить! Ты за все ответишь! И в первую очередь за пьянку в боевых условиях!(?)". Я-то хорошо понимаю, что он как должностное лицо должен за все отвечать, а меня привлекли как специалиста. Но понимая, что должностное не способно справиться с задачей, переложили всю тяжесть работы и ответственности на меня. Это было и будет со мной еще не один раз. Но сейчас я прошу его по-хорошему - если не знаешь и не можешь чем-то помочь - лучше уйди от греха подальше. Не уходит и еще больше заводится, накатывает на меня. Наконец-то он начал понимать ситуацию и трусит, что придется по серьезному отвечать за срыв задачи.
У меня медленно наливается злость и твердая уверенность, что помощи ни откуда не будет, а старший товарищ растерялся, трусит и паникует. Слово за слово! Вылезаю из "брони". "...Не можешь чем-то помочь - уйди по хорошему, не мешай...". Без всякой задней мысли непроизвольно поправляю за поясом, врезавшийся в тело вспотевший ТТ. Носили пистолеты без кобуры, от чего на теле появлялась ржавчина, которая с трудом смывалась. Повторять не пришлось - исчез мгновенно. Что подействовало: спокойный тон озверевшего" человека или непроизвольный жест с пистолетом - не знаю. Пришел другой полковник (не помню точно - кто, но кажется Саврасенко) и позвал к генералу Орлову.
Наверху в кабинете Орлова все советники в сборе. Докладываю обстановку без упоминания о стычке с Кузнецовым. Олег Гаврилович спокойно и, как бы с надеждой спрашивает, можно ли как-то выполнить задачу. Прошу разрешения позвонить по телефону советнику Начальника войск связи (НВС) МО Афганистана для уточнения деталей. Набираю номер городского телефона и прошу к аппарату советника НВС МО. После взаимных приветствий в трубке слышу скрежет как будто кто-то ножом режет провода. Связь прерывается... (на целую неделю). На часах было 18.59 кабульского времени 27.12.79.
Что делать? Работает ли аппаратура на связь или только светятся сигнальные лампочки? На какой аппаратуре связываться? На каких радиоданных? Где брать ключевые документы на аппаратуру засекречивания? Ехать через весь Кабул в МО? Дороги блокированы. В разных районах города слышна стрельба разной интенсивности со всех видов оружия; что-то взрывается.
К генералу Орлову прибывает молодой парень в десантном комбинезоне. Представляется: старший лейтенант Алиев - командир парашютно-десантного батальона. Имеет задачу оборонять аэродром и Главный штаб ВВС и ПВО. По полученной им информации в направлении аэропорта и ГШ ВВС и ПВО с трех направлений движутся танковые колонны. В каждой из колонн не менее 10 танков. Принадлежность колонн неизвестна. Вероятность афганских танков высока - в Кабуле базируются две афганские танковые бригады. Связи с ними нет. До прекращения связи поступала информация о волнениях в обеих бригадах и попытках вывода танков. Комбат докладывает расстановку сил для отражения танковых атак. Орлов сообщает комбату известные ему особенности местности, дислокацию и особенности афганского гарнизона Хаджираваш. Настрой у комбката боевой - уверен, что с танками справится. Навстречу колоннам отправляет разведку.
Мне бы его заботы и его уверенность! Возвращаюсь в АКШМ. С помощью водителя находим две штыревые антенны и закрепляем их в штатные места. Оказывается, водитель какое-то время назад несколько дней работал на этой машине и кое-что помнит. Методом "научного тыка" в УКВ диапазоне, отведенном для связи сухопутных войск, обнаруживаю несколько работающих радиостанций. Радиообмен ведется на русском - свои !
Пытаюсь связаться хоть с кем-нибудь. Самый лестный отзыв об этих попытках: "...какой-то гад на русском пытается мешать работать!..".
Перебрав всех натыкаюсь на нескольких радистов, которые безуспешно пытаются войти в засекреченную связь. По нервозности и характеру радиобмена догадываюсь, что нашел нужное. Но ребята, не совладав с режимом "Б" начали голосом передавать друг другу шифровки, а это ой как не быстро! Работающий на передачу радист как токующий глухарь: кричи не кричи - никого не слышит. В короткие паузы между шифровками пытаюсь связаться с ними. Пресекают все попытки на первых же фразах. И снова гонят шифровки голосом. Принимаю решение - "давить" коллег до тех пор пока не примут в свою компанию.
Нажимаю тангенту мощной УКВ радиостанции Р-111 на 5 мин. Отпускаю тангенту и слушаю: поднялся гвалт. Подавленные просят повторить шифровку сначала. Повторяю и я подавление. После чего прошу связи. С третьего раза уходят на запасную частоту. Нахожу их на другой частоте и снова повторяю попытки связаться, а затем - подавление. Меняют частоту снова.
На третьей частоте открытым текстом называю себя: "...подполковник Герасименко, радиоданных не имею, вынужден поступать таким образом, пока не установлю с вами связь. Прошу доложить своему старшему".
Подействовало - поняли, что не от хорошей жизни допускаю такое грубейшее нарушение, а учитывая ситуацию, наверное и больше - иду на преступление. Доложили. Спрашивают - чего хочу дальше. Хочу режим "Б", но блокнота не имею. Приглашаю на "елку" (это когда не используются ключевые документы, а делается установка, известная всем специалистам ЗАС). Отвечают, что не могут идти на такое нарушение, а мне пророчат всякие кары, в том числе и небесные.
"... Ребята - у меня нет другого выхода." И ... снова нажимаю тангенту на 5 мин. После второго подавления соглашаются на "елку". Приглашаю на связь советника НВС МО, докладываю обстановку по связи и передаю короткое примитивно "закодированное" донесение генерала Орлова в аппарат главного военного советника. Договариваемся о режиме связи, находим компромисное "соломоново" решение и переходим в режим "закрытой" связи.
За бортом густая темнота. Где-то близко стрельба. Добираюсь до запасного входа в штаб - нужно доложить Олег Гавриловичу об установлении связи и полученной информации из аппарата Главного военного советника. Открываю дверь и упираюсь в ствол автомата десантника - у двери уже выставлен пост. Почему он не выстрелил? Не знаю? А ведь мог...- десантники народ крутой и решительный (встречался в Союзе с ними и на учениях, и в другой обстановке, и знаю об этом не по наслышке).
Докладываю генералу об успехах. А он мне вопрос? "...Это что? на переговоры я должен добираться до АКШМ?" К вопросу я был готов, но выносного устройства в этой старой модели АКШМ еще не было. Решил принести в штаб шлемофон и проложить провода, чтобы соединить шлемофон с пультом управления АКШМ. Никогда этого не делал, но надеялся - авось получится. Быстрым шагом спускаюсь вниз в холл и двигаюсь к запасному входу. Знакомый десантник, что-то кричит. На фоне близкой стрельбы не разбираю и рву на себя дверь. Десантник у самой двери сбивает меня с ног. От удара перемещаюсь на боку по грязному мраморному полу холла, а надо мной проносится короткая пулеметная очередь. От закрывающейся двери летят щепки... Пронесло!... Где сейчас этот парень, который так просто и убедительно уберег меня от беды?
Чтобы попасть в АКШМ выходить нужно, через эту же дверь. Гасим свет в холле. Договариваемся с парнем: он ногой бъет дверь, она открывается. После возможной очереди я должен быстро "ласточкой" нырнуть в дверь, пока она не закрылась, и приземлиться уже во дворе. Приему "ласточка" меня никто не учил. Поэтому я после второго открытия двери разогнался в холле и плюхнулся по рабоче-крестьянски на землю.
Экипаж АКШМ, испугавшись близкой стрельбы задраил люки и не хотел пускать меня во внутрь бронемашины. Пришлось долго перечислять им их происхождение и те кары, которые им причитаются, если не откроют люк.
Никаких кабелей в комплекте АКШМ не обнаруживается. Пришлось возвращаться обратно в штаб. В помещении отдела связи афганского штаба нашлась катушка тяжелого кабеля. С помощью "добровольца" из экипажа относительно спокойно проложили соединительную линию в штаб. Воткнули концы кабеля в фишку пульта АКШМ и фишку шлемофона, подоткнули для надежности ... спичками и где-то к 21.00 Олег Гаврилович Орлов в рабочем кабинете штаба одел шлемофон и первый раз непосредственно переговорил с аппаратом Главного военного советника. Потом в течение недели, пока восстанавливали телефонную систему, выведенную из строя (для пользы дела) доблесным работником спецотряда КГБ, это была единственная связь аппарата советников ВВС и ПВО (да и всего штаба тоже) с вышестоящим штабом и МО.
Обстановка вокруг штаба заметно накалилась: интенсивность и плотность стрельбы увеличилась. Изредка автоматные или пулеметные очереди приходились по зданию штаба - было слышно как осыпается штукатурка, где-то зазвенели выбитые стекла.
В очередной приход десантного комбата Алиева его вызвал на связь разведчик, отправленный к одной из танковых колонн. Все присутствующие прекратили разговор - внимательно слушаем: "...колонна остановилась..., на ближнем танке открылся башенный люк..., видна слабая подсветка снизу из танка..., никто не вылазит..., что-то тихо говорят..., подползаю ближе..., говорят по русски! ... о чем? ... да ни очем - просто матом!.. газуют и поворачивают в город...". Что-то похожее произошло и с двумя другими колоннами танков.
Усиливается стрельба со стороны Главного командного пункта (ГКП) ВВС и ПВО. Слышны разрывы гранат. Связи с ГКП ВВС и ПВО нет - кто стреляет и что там вообще происходит - неизвестно.
Комбат Алиев докладывает о прямом попадании кумулятивной гранаты в одну из БМД. Убит механик-водитель. Убитого вносят в холл на первом этаже и укладывают на "знакомый" мне по последним ощущениям затоптаный мраморный пол. Распрямившееся в длину тело парня кажется богатырским. Сипатичное русское лицо, кажется спокойным, еще не закрыты, уже помутневшие голубые глаза. Таким я увидел первого погибшего из состава ограниченного контингента советских войск в Афганистане в ночь с 27 на 28.12.79 года. А скольких потом их пришлось видеть...
Поступает информация об арестах отдельных офицеров Главного штаба ВВС и ПВО, и о скрывшихся накануне ареста. Всем офицерам предложено сдать личное оружие. Сдаваемое и отбираемое оружие (не все афганские офицеры охотно расставались с личным оружием) складывается на пол во второй комнате аппарата советника Главкома ВВС и ПВО. Постепенно растет гора оружия самых разных систем и марок. Преобладали ПМ, ТТ, АКМ, но встречались и элегантные Beretta, Walter, израильский УЗИ, ППШ, ручной гранатомет Муха и даже противотанковая базука.
Потом в течение нескольких недель дежурные офицеры аппарата советника ВВС и ПВО будут передавать эту гору оружия по смене без поштучного пересчета. Первое время не все смогли удержаться от соблазна, что-то прихватить с собой. Гора бесконтрольно и заметно начала таять. Но потом неулыбчивый Дадыкин (контрразведчик, полковник от КГБ) как-то воздействовал на этот процесс и вольная экспроприация оружия прекратилась.
Когда пришла пора возвращать личное оружие законным владельцам - не все получили то, что сдавали. Правда, многие и не получили права на возврат личного оружия. Кто-то был отпущен с миром домой, кто-то угодил в знаменитую тюрьму Пули-чархи, были и такие, которых наскоро разобравшись (или не разбираясь вовсе) расстреляли ХАДовцы (аналог нашего КГБ), поэтому претензий от афганцев не было.
Поздней ночью с воззванием к афганскому народу выступил новый вождь, уже не великий и вообще мало кому известный, Бабрак Кармаль.
О.Г. Орлов поручил переводчикам собрать как можно больше материалов о новом вожде. После долгих поисков, нашлась вырезанная из старой мятой и грязной газеты не очень четкая фотография нового вождя нации и получены отзывы нескольких офицеров, очень сдержанные и ничего не прояснящие. Достоверно известно, что он когда-то был афганским послом в Чехословакии. Откуда он поздней ночью обращался к народу и где он сейчас никто не знал. Позднее узнали, что новый вождь находился в Баграме под усиленной охраной советских десантников, используя их же полевую радиостанцию. А его обращение вещалось через радиостанцию Душанбе.
Хмурое зимнее утро 28.12.1979 принесло много информации. Афганские посты и блоки заменены советскими. Афганские воинские части, в том числе и оказавшие сопротивление, надежно блокированы. Кабул полностью перешел под контроль ограниченного контингента. Вчерашний "великий вождь великого афганского народа" Хафизула Амин убит.
Информация о том, что происходило прошедшей ночью в Кабуле была самая противоречивая и малодостоверная. В разных концах города продолжалась стрельба. В районе пустующего несколько месяцев американского посольства поднимались клубы дыма. Продолжали гореть десять афганских танков Т-62 (советского производства) из охраны радиотелецентра. В танках рвался боекомплект. Ночью советские десантники (на всяий случай) растреляли, покинутые афганскими экипажами танки из гранатометов.
Информация, распространяемая о событиях в целом по стране по степени достоверности была на порядок ниже. Было ясно только то, что в стране уже нет старой власти, но есть ли новая - это никто не мог утверждать уверенно...
Подумалось, что кончился один этап в жизни: что было вчера уже не повторится никогда.... Что ждет впереди ???... Пока только радость - встреча с женой и недопитая чарка водки с рижским бальзамом ... .
