ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Для него понятие справедливости было не пустым звуком

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Афганская арена. Генерал Петр Шкидченко. Воспоминания Гладуша Ивана Дмитриевича, генерала внутренней службы Украины, генерального директора Национального музея "Чернобыль".В 1967-1974 годах - начальник УВД Днепропетровской области,в 1982-1990 годах - министр внутренних дел УССР.
  ДЛЯ НЕГО ПОНЯТИЕ СПРАВЕДЛИВОСТИ
  БЫЛО НЕ ПУСТЫМ ЗВУКОМ
  
  Афганская арена. Генерал Петр Шкидченко.
  Воспоминания Гладуша Ивана Дмитриевича, генерала внутренней службы Украины, генерального директора Национального музея "Чернобыль".
  В 1967-1974 годах - начальник УВД Днепропетровской области,
  в 1982-1990 годах - министр внутренних дел УССР.
  
  
  Мое знакомство с Петром Ивановичем Шкидченко состоялось в начале 1970-х годов. В то время я был начальником Днепропетровского областного управления Внутренних дел, он - командующим 6-й гвардейской танковой армией. Генералов в те времена в нашем областном центре было намного меньше, чем сейчас, и каждый из них был на виду. Но даже если бы их насчитывались десятки, не обратить внимания на Петра Ивановича было невозможно - высокий, стройный, подтянутый, с располагающей к себе улыбкой, всегда в безукоризненно выглаженной военной форме, с аккуратной - словно только из парикмахерской - прической. Что и говорить - Петр Иванович был красавцем!
  
  Но по одежке, как известно, только встречают. При более близком знакомстве я убедился, что это очень умный, хорошо образованный и прекрасно воспитанный человек. В общении с сослуживцами он всегда был предельно сдержан, довольно строг, когда это было необходимо, но никогда не проявлял грубости. Во всех действиях, поступках, словах Петра Ивановича ощущалась такая внутренняя сила, мудрость, большой жизненный опыт, что прибегать к повышению голоса, каким-то разносам, а уж тем более к грубости, ему было ни к чему.
  
  На протяжении своей немалой службы я был знаком со многими военачальниками, да и сейчас имею возможность общаться с руководящим составом разных силовых ведомств. Но по сочетанию тех профессиональных и личных качеств, которыми обладал Петр Иванович Шкидченко, я и тогда, и сегодня выделяю его среди множества тех людей в погонах, с которыми меня сводила судьба. Петра Ивановича отличала решительность и настойчивость в достижении цели, твердость характера, высокое чувство собственного достоинства. И в тоже время он был довольно неприхотливым в быту и очень скромным человеком, особенно в тех случаях, когда вопрос касался его лично или его семьи.
  В свое время по распоряжению первого секретаря Днепропетровского обкома партии Алексея Федосеевича Ватченко генералу Шкидченко выделили просторную квартиру в доме, построенном для инженерно-руководящего состава завода "Южмаш" (Алексей Федосеевич был фронтовиком, офицером-артиллеристом в запасе и всегда очень тепло относился к военным). Я присутствовал при вручении Петру Ивановичу ключей от этого жилья и, судя по всему, это событие стало для него неожиданностью. Зная его, могу с уверенностью сказать, что сам он об улучшении жилищных условий никогда бы не попросил. И в то же время я не раз был свидетелем того, как по-хорошему настойчив был генерал Шкидченко, когда вопрос касался улучшения социально-бытовых условий жизни личного состава 6 гв. ТА. Здесь Петр Иванович поднимал вопросы на самых высоких уровнях, стучался во все необходимые кабинеты.
  Сам я вырос в семье, где всегда с большим уважением относились к людям в погонах. Мой дедушка по отцу (его звали Федос) еще при царе-батюшке проходил срочную на флоте. Отец тоже знал, что такое воинская служба - дослужил в армии до фельдфебеля. Два моих старших брата (а всего у моих родителей было 7 сыновей) - офицеры-танкисты. Мне очень нравилась военная форма, и школьником я при первой же возможности с огромным удовольствием примерял на себя галифе, гимнастерку и сапоги братьев. Поэтому вполне закономерно, что когда пришло время выбирать профессию, я решил посвятить свою жизнь работе в милиции.
  Петр Иванович был старше меня на 7 лет, но я этого никогда не ощущал. Постепенно у нас сложились очень теплые, дружеские отношения. Мы оба были из простых семей, и в продвижении по службе могли рассчитывать только сами на себя. Наши взгляды на жизнь во многом совпадали, схожим был и наш образ жизни, увлечения, семейное положение. У него были сын и дочь - и у меня тоже, он любил охоту и рыбалку - и для меня это было самое лучшее времяпровождение. Мы дружили семьями, бывали друг у друга в гостях.
  И он, и я целыми днями пропадали на службе. Но если летом в субботний или воскресный день выдавался свободный вечер (не часто, но случалось и такое), то мы, как правило, шли вместе на берег реки. Петр Иванович любил посидеть с удочкой на вечерней зорьке, поразмышлять о чем-то своем сидя у воды.
  Жили мы тогда как и подавляющее большинство советских людей довольно скромно. Купишь в Киеве во время поездки на коллегию бутылку хорошего армянского коньяка или палку сухой колбасы - уже и украшение стола. Петр Иванович к спиртному относился более чем спокойно. Поднимет вместе со всеми первые две-три рюмки и все - "Мне на сегодня хватит - завтра рано на службу". Но ему нравилось неформальное общение, он любил посидеть за столом в хорошей компании, охотно подхватывал застольные песни - у него был красивый сильный голос.
  
  О своем детстве, участии в Великой Отечественной войне Петр Иванович почти ничего не рассказывал. Если что-то и звучало в моем присутствии, то только отдельные, эпизодические воспоминания. По его словам, их дивизия входила, если я не ошибаюсь, в состав Юго-Западного фронта, которым командовал генерал-полковник Кирпонос М. П. В первые месяцы войны они с тяжелыми боями отступали. Петру Ивановичу с горсткой солдат тогда только чудом удалось вырваться из окружения. О том, что он был ранен, ходит с пулей в ноге, мне как-то сказала Варвара Ивановна. Я потом присмотрелся - действительно, слегка прихрамывает, но если не знаешь о ранении, то вряд ли обратишь внимание.
  
  Возможно, это покажется удивительным, но за все годы наших отношений Петр Иванович ни разу не обратился ко мне за помощью по тем вопросам, которые касались моей работы. А ведь в его подчинении находились тысячи людей, и вполне понятно, что иногда случались ситуации, когда кто-то из них нарушал общественный порядок, а то и совершал преступления. Самое большое, что мог позволить себе Петр Иванович, это позвонить мне по телефону и уточнить детали: "Иван Дмитриевич, скажи по-дружески, что там на самом деле произошло?". Как он сам говорил, "я в своей жизни видел всякое", так что хорошо знал - изложенное в официальном докладе и реальные события иногда довольно существенно отличаются друг от друга.
  Не секрет, что в те годы между военными, сотрудниками КГБ и милицией существовала некоторая натянутость в отношениях. По негласному "табелю о рангах" на самом верху иерархической лестницы находились военные, чуть ниже - КГБ, ну а мы - милиция, рабочие лошадки - на самой нижней ступеньке. Иногда это приводило к тому, что, например, желая показать "кто в доме хозяин", какой-нибудь сержант ГАИ начинал излишне придирчиво проверять машину и документы спешащего на службу офицера Днепропетровского гарнизона. Слово за слово - ситуация перерастала в конфликт. Петру Ивановичу в таких случаях важно было узнать, что произошло на самом деле. Если виноват был военный, своих подчиненных он никогда не выгораживал. Детально разобравшись, в чем дело, Петр Иванович всегда поступал по закону и совести. При этом не щадил никого - должность или звание не имели для него никакого значения. Особенно строг был к тем, кто совершил нарушение в пьяном виде или вместо того чтобы признать свою вину, начинал хитрить, изворачиваться. Но если выяснялось, что произошло какое-то недоразумение и кого-то оговорили (а случалось и такое), тут Петр Иванович своих в обиду не давал. Для него понятие справедливости было не пустым звуком.
  Однажды в довольно неприятную историю попал один из старших офицеров 6 ТА. Уже не вспомню, какую именно должность он занимал, но связана она была с хозяйственной деятельностью. Во время охоты на кабана этот офицер допустил непростительную беспечность, в результате чего был серьезно ранен один из охотников (кабан клыками сильно распорол ему ногу). И мало того, что этот хозяйственник неправильно повел себя во время загона зверя, так он еще и впоследствии проявил трусость - пытался переложить вину за случившееся на других.
  Первый секретарь обкома партии Ватченко А. Ф. поручил разобраться с произошедшим лично мне ("Только смотри, Гладуш, чтобы все было объективно - я знаю, что ты военным симпатизируешь!"). Когда я рассказывал обо всех нюансах этого инцидента генералу Шкидченко, то, признаться, ожидал, что он попросит меня как-то смягчить в официальном докладе вину этого горе-охотника. Но Петр Иванович и в этот раз остался верен себе: "Раз виноват - будет отвечать!". И вскоре этот офицер действительно понес строгое дисциплинарное наказание, а затем был переведен к другому месту службы.
  
  Мы продолжали дружить и после перевода Петра Ивановича к новому месту службы - обменивались письмами, телефонными звонками. Когда он служил в ГСВГ, я дважды побывал у него в гостях. Первый раз - во время служебной командировки в ГДР, второй - когда приезжал со своею супругой в Бадельстер на отдых. Тогда такое практиковалось: для полицейских ГДР организовывали поездки в Сочи, а советские сотрудники милиции отдыхали на немецких курортах.
  Во время одной из этих поездок Петр Иванович свозил меня в Западный Берлин. У него для этого был соответствующий пропуск, и мы беспрепятственно проехали через американский контрольно-пропускной пункт. Разумеется, мне было очень интересно посмотреть, как живут люди за берлинской стеной - для нас тогда это был совершенно другой мир.
  
  Последняя моя встреча с Петром Ивановичем произошла летом 1981 года в Афганистане - я на несколько дней приехал в Кабул по приглашению министра внутренних дел ДРА генерала Гулябзоя Саида Мохаммада для оказания афганцам помощи в организации работы милиции. Поездка была неофициальной - заграничный паспорт мне выписали на фамилию Волгин. Два брата Гулябзоя учились в Кировоградском летном училище, он приезжал в Украину их проведать - тогда я с ним и познакомился.
  Вначале наш разговор с Петром Ивановичем носил самый общий характер: как родные, близкие, общие знакомые? Но когда я спросил его об обстановке в Афганистане, он со свойственной для него прямотой дал абсолютно правдивую (потом я в этом убедился) и довольно рискованную по тем временам оценку происходящего: "Какой там афганский социализм?! Куда мы вляпались?! И самое главное - зачем?".
  Да, Петр Иванович оценивал происходящее в Афганистане очень реально. Говорит мне: "Пойдем, покажу - сам сделаешь выводы!" - и повел по городу. А там такая отсталость, такая нищета и убогость, что я и представить себе не мог... Особенно поразили детишки, которые десятками рылись в кучах мусора - искали что-то съестное. Худые, грязные, в каких-то лохмотьях... Говорю: "Зачем же они, афганцы, при такой-то бедности плодят новую нищету?". Петр Иванович только пожал плечами: "А что тут сделаешь - природа? У нее ведь свои законы, а мы вот пытаемся их изменить".
  
  Во время этой поездки я был у Петра Ивановича дома. Жил он в небольшом двухэтажном блочном здании, внешне похожем на казарму. Квартира по тем условиям была довольно неплохой, даже с водопроводом. Правда вода была с ржавым оттенком, пить ее можно было только после кипячения. С продуктами у них тогда было проблематично (какой-то магазинчик для советников открыли уже после моего отъезда), но Варвара Ивановна как всегда была на высоте - радушно меня встретила, вкусно накормила. Она, что и говорить, настоящая жена офицера. Скромная, верная, очень надежная. За Петром Ивановичем она не то что в Афганистан, но и в бой, и на смерть пошла бы. И ни секунды бы не сомневалась!
  
  О гибели Петра Ивановича я узнал не сразу. Перед Новым, 1982 годом пришла от него поздравительная открытка, а потом вестей от него как-то не было. Меня это не насторожило - дела военные, мало ли какая там обстановка: наверное, снова проводит какую-то боевую операцию и ему, разумеется, не до писем. А в конце января я приехал в Москву на коллегию МВД, и там один из моих знакомых (в свое время он был вторым секретарем Московского горкома партии, а затем его назначили первым заместителем министра внутренних дел СССР) рассказал мне о том, что случилось с Петром Ивановичем. Я был потрясен. Ему бы жить да жить, а тут такая трагедия...
  
  После гибели Петра Ивановича моя связь с семьей Шкидченко надолго прервалась. С его сыном я встретился, когда Владимир Петрович уже стал министром обороны Украины. Мне довелось присутствовать на его представлении президентом Украины руководящему составу министерства обороны, а впоследствии он побывал в музее "Чернобыль", который я сейчас возглавляю. Горько сознавать, что Петр Иванович так и не увидел сына генералом, не порадовался успехам своих детей, не насладился общением с внучками. У всех, кто знал Петра Ивановича, осталась о нем самая добрая, самая светлая память. Мой рассказ о нем - тому подтверждение.
  
  Записал Сергей Бабаков
  (г. Киев, 2012 г.)
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023