ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Афганская арена. Военачальники Ссср 1972 - 1992 гг. Руководители Оперативных групп Мо Ссср. Генерал армии Варенников В.И

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение публикаций о личностях, деятельность которых была заметна на Афганской арене в период двух десятилетий. Материалы вошли в книгу "Афганская арена. Военачальники СССР 1972 - 1982 гг и НАТО 2001-2015 гг." Публикация в этом разделе "Афганская арена. Военачальники СССР 1972 - 1992 гг. Руководители Оперативных групп МО СССР" посвящена генералу армии Варенникову В.И.
  Афганская арена. Военачальники СССР 1972 - 1992 гг.
  Руководители Оперативных групп МО СССР.
  Генерал армии Варенников В.И.
   Биография
   Варенников Валентин Иванович - генерал армии, депутат Государственной думы РФ 2-го и 4-го созывов, президент Международной лиги защиты человеческого достоинства и безопасности.
   Родился 15 декабря 1923 года в городе Краснодаре. Отец, Варенников Иван Евменович (1895-1974 гг.), - участник Гражданской войны. Окончил Промакадемию в Москве, занимал различные руководящие посты на хозяйственной работе. Мать - Варенникова Мария Алексеевна (1901-1930 гг.).
   К началу Великой Отечественной войны успел окончить среднюю школу. Уже в августе 1941 года его призвали в армию и направили в военное училище. После его окончания в 1942 году Варенников в звании лейтенанта был направлен на Сталинградский фронт. Затем он участвовал в форсировании Днепра, сражался за освобождение Белоруссии и Польши, брал Берлин. За время войны был трижды ранен, награжден четырьмя боевыми орденами. В июне 1945 года участвовал в Параде Победы, встречал привезенное из Берлина Знамя Победы и сопровождал его в Генштаб. Великую Отечественную войну закончил в звании капитана.
   После войны Варенников занимал ряд командных должностей, окончил Военную академию имени Фрунзе, Военную академию Генерального штаба Вооруженных Сил СССР имени Ворошилова, Высшие академические курсы Генерального штаба.
  1962 - 1966 гг. - командир дивизии, Ленинградский военный округ.
  1967 - 1969 гг. - командир корпуса, Ленинградский военный округ.
  1969 - 1971 гг. - командующий 3-й армией Группы Советских войск в Германии.
  1971 - 1973 гг. - первый заместитель начальника штаба Группы Советских войск в Германии.
  1973 - 1979 гг. - командующий войсками Краснознамённого Прикарпатского военного округа. В 1978 году присвоено звание генерала армии.
  1979 - 1984 гг. - начальник Главного оперативного управления - первый заместитель начальника Генерального штаба Вооружённых Сил СССР.
  В связи советским участием военных конфликтах побывал в Анголе, Сирии, Эфиопии и Афганистане. Был главным организатором работ воинских частей по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
  1984 - 1989 гг. - первый заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР - руководитель Оперативной группы управления Министерства обороны СССР в Афганистане. За, разработанную и успешно проведённую операцию "Магистраль" и проявленное при этом личное мужество был удостоен звания Герой Советского Союза.
  1989 - 1991 гг. - Главнокомандующий Сухопутными войсками - заместитель министра обороны СССР, член Совета обороны СССР.
  1974 - 1984 гг. - депутат Совета Союза ВС СССР.
  1985 - 1989 гг. - депутат ВС РСФСР, член комиссии по делам молодежи.
  1989 - 1991 г. - народный депутат СССР.
   Член КПСС с 1944 по 1991 год; 1986 - 1990 годы кандидат в члены ЦК КПСС. Входил в состав ЦК КПСС и КПРФ, совета фракции "Родина", был заместителем председателя Всероссийской общественной организации ветеранов "Боевое Братство".
   В январе 1991 года был обвинен в том, что решение о применении армии по захвату войсками СССР телецентра в Вильнюсе было принято лично Варенниковым без согласования с президентом СССР.
   В июле 1991 года подписал обращение "Слово к народу". В августе 1991 года поддержал Государственный комитет по чрезвычайному положению, но в ГКЧП не входил. В 1994 году единственным из обвиняемых по делу ГКЧП отказался принять амнистию, предстал перед судом и был оправдан в связи с тем, что он выполнял приказ вышестоящего начальника. Генпрокуратура опротестовала решение суда. Президиум Верховного суда РФ оправдательный приговор оставил в силе.
   Уволен с военной службы в от ставку 7 февраля 1994 года Указом Президента Российской Федерации.
   В 1995 году избран депутатом Государственной Думы РФ. С января 1996 по 1999 гг. работал председателем комитета Государственной Думы по делам ветеранов. 7 декабря 2003 года избран депутатом Государственной думы РФ по списку блока "Родина". Сопредседатель фракции "Родина". Был Заместителем председателя Комитета по делам ветеранов.
   В.И. Варенников - видный военачальник, настоящий патриот, яркая и неординарная личность, всю свою жизнь посвятил военной службе, прошёл огненными дорогами Великой Отечественной, а после войны, не жалея сил, работал на укрепление обороноспособности Родины. Смелый, открытый и порядочный человек, для которого превыше всего была офицерская честь, всегда пользовался неоспоримым авторитетом. До последнего дня он активно участвовал в ветеранском движении, в патриотическом воспитании молодежи.
   Награды: Герой Советского Союза, два ордена Ленина, четыре ордена Красного Знамени, ордена Октябрьской Революции, Кутузова I степени, Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды, За службу Родине в Вооружённых Силах СССР III степени, За военные заслуги, тридцать медалей СССР, а также более двадцати иностранных орденов и медалей.
   Почётный гражданин Армавира (2007, Россия), Изюма (Украина).
   Лауреат Ленинской премии (1990 г., за участие в изобретении оружия), премии имени Вернадского В.И. "За особый вклад в развитии России" (2000 г.), Международной премии Андрея Первозванного "За веру и верность" (2002 г.), Международной премии имени Шолохова М.А.в области литературы и искусства ( 2002 г.).
   Сын - Варенников Владимир Валентинович, генерал-лейтенант, командовал армейским корпусом на Дальнем Востоке.
   В.И.Варенников скончался 6 мая 2009 года в госпитале имени Бурденко, где проходил реабилитацию после сделанной в январе 2009 года сложной операции в Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге. Похоронен 8 мая 2009 года на Троекуровском кладбище в Москве.
  
  
  
  
  Документы.
  
  НАГРАДНОЙ ЛИСТ
  1.Фамилия, имя, отчество: Варенников Валентин Иванович.
  2. Звание: ст. лейтенант. 3. Должность и часть: командир батареи 122 мм минометов 100 гвардейского стрелкового полка 35 гвардейской краснознаменной стр. дивизии.
  Представляется к ордену "Отечественная война II степени".
  4.Год рождения: 1923 год. 5. Национальность: русский. 6. Партийность: Член ВЛКСМ.
  7. Участие в гражданской войне, последующих боевых действиях по защите СССР и отечественной войне (где, когда): Юго - Западный фронт с 10.04.1943 года.
  8. Имеет ли ранения и контузии в отечественной войне: Не имеет.
  9. С какого времени в Красной Армии: С 1941 г.
  10. Каким РВК призван: Армавирским гор. военкоматом
  11. Чем ранее награжден (за какие отличия): Не награждался.
  12. Постоянный домашний адрес представляемого к награждению и адрес его семьи.
   I. Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг
   Т. Варенников за время наступательных боев против немецко - фашистских захватчиков с 16 по 27 августа 1943 года и с 4 сентября проявил себя стойким и мужественным, прекрасно знающим свое дело офицером. За период боев он постоянно имел связь с командиром стрелкового батальона, что дало возможность быстро подавлять огневые точки противника, мешающие продвижению нашей пехоты. Батарея т. Варенникова отбила 10 контратак противника, подавила минометную батарею противника, уничтожила две огневые точки противника, разрушила один блиндаж и уничтожила 50 солдат и офицеров противника.
   Т. Варенников достоин правительственной награды ордена "Отечественной войны II степени".
   Командир 100 гв. Стр. полка
   Гвардии капитан Военков
   20.9.1943 года.
   II. Заключение вышестоящих начальников
   Достоин награждения орденом "Отечественной войны II степени".
   Командир 35 гвксд
   Гвардии генерал - майор Кулагин
   29.9.43 г.
   Достоин награждения орденом "Отечественной войны II степени".
   Командир 26 гвард. Стрелкового корпуса
   Гвардии генерал - майор П.Фирсов
   3 октября 1943 г.
   III. Заключение Военного Совета Армии
   IV. Заключение Военного Совета Фронта
   V. Заключение наградной комиссии НКО
   Отметка о награждении
  
  НАГРАДНОЙ ЛИСТ
  1.Фамилия, имя, отчество: Варенников Валентин Иванович.
  2. Звание: гвардии ст. лейтенант. 3. Должность и часть: начальник артиллерии 100 гвардейского стрелкового полка 35 гвардейской Краснознаменной Лозовской С.Д.
  Представляется к ордену " Красное Знамя".
  4.Год рождения: 1923 год. 5. Национальность: русский. 6. Партийность: Член ВЛКСМ.
  7. Участие в гражданской войне, последующих боевых действиях по защите СССР и отечественной войне (где, когда): Юго - Западный фронт с 10.04.1943 года.
  8. Имеет ли ранения и контузии в отечественной войне: Не имеет.
  9. С какого времени в Красной Армии: С 1941 г.
  10. Каким РВК призван: Гор. Военкоматом гор. Краснодар.
  11. Чем ранее награжден (за какие отличия): орд. "Отечеств. войны II ст", 3.10.1943 г.
  12. Постоянный домашний адрес представляемого к награждению и адрес его семьи.
   I. Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг
   Тов. Варенников - участник наступательных боев с 16 августа 1943 года от реки Северный Донец до реки Днепр. При форсировании реки Днепр и дальнейшем наступлении на противника тов. Варенников правильно сочетал взаимодействие артиллерии с действиями пехоты. Переправившись через р. Днепр, артиллерия Варенникова повела решительный артогонь по подавлению и уничтожению огневых средств и живой силы противника, уничтожена минометная батарея и 2 станковых пулемета с расчетами.
   Правильным ведением и взаимодействием огня с действиями пехоты отбито 3 контратаки противника, пытавшегося восстановить свое положение и опрокинуть наши части в Днепр.
   Тов. Варенников достоин правительственной награды ордена " Красное Знамя".
   Командир 100 гв. стр. полка
   Гвардии майор Хазов
   1 октября 1943 года.
   II. Заключение вышестоящих начальников
   Достоин награждения орденом " Красное Знамя".
   Командир 35 Гв. Кр. Зн. Лозовской стр. дивизии
   Гвардии генерал - майор Кулагин
   10 октября 1943 г.
   Достоин награждения орденом " Красное Знамя".
   Командир 26 гвард. Стрелкового корпуса
   Гвардии генерал - майор П.Фирсов
   13 октября 1943 г.
   III. Заключение Военного Совета Армии
   Достоин правительственной награды ордена "Отечественная война 2 степени".
   Командующий артиллерией 6 армии
   Генерал - майор артиллерии Левин.
   21 октября 1943 г.
   IV. Заключение Военного Совета Фронта
   V. Заключение наградной комиссии НКО
   Отметка о награждении
  
  Материалы СМИ и публикации
  
   Из книги: Соцков М.М. Долг и совесть. Закрытые страницы афганской войны., Санкт -Петербург: НПО Профессионал, 2007. - Кн. 1 - 618 с.
   Не хочу умалять дела и труды его предшественников - но скажу (это моё личќное мнение), что трудно переоценить, сколько сделал для Афганистана генерал армии Варенников Валентин Иванович. Он все делал основаќтельно, отдавая себя, свой богатый опыт делу защиты Афганистана. Подчас принимал решения, которые расќходились с мнением Москвы, посольства и самого Наджибуллы. Доставалось ему порядочно, но всегда с присуќщей ему выдержкой и тактом, не подавал вида и другими путями, но старался выполнить задуманное. Мне не раз приходилось быть свидетелем, как он попадал в труднейќшие положения - Наджибулла подчас требовал невозќможного, например, нанести удар по формированиям оппозиции, расположенным на территории Пакистана, или нанести мощные БШУ по густонаселённым районам и т. д., ссылаясь на поддержку нашего руководства, а иногда при несговорчивости звонил в Москву. Как, с кем и о чём он вёл разговор, не знаю, но после этого у Валенќтина Ивановича тоже был "разговор" и тоже с Москвой. И только великая выдержка позволяла ему не сорваться. Самым сердитым его ругательством (конечно, в самом узком, доверенном кругу) было: "Опять эти афганские фаќраоны накрутили!" Не всегда и не во всём наши взгляды сходились. Я, при своём скверном и упрямом характере, подчас напрямую, не обращая внимания на дипломатиќческую необходимость, в разговоре с руководством Афќганистана, в том числе и Наджибуллой, называл вещи своими именами и настойчиво требовал (не просил!) проќвести в жизнь то или другое решение. Валентин Иваноќвич на Ставке редко спорил со мной, хотя имел иногда абсолютно противоположное мнение. Но после Ставки, как правило, приглашал к себе, а то и сам приезжал ко мне в министерство обороны и деликатно убеждал и воспитыќвал упрямого главного военного советника. Нет, он никоќгда не ругал меня, по-моему, он просто не умел и не мог ругать меня - он просто доказывал, учил правильно ориентироваться в этой сложнейшей человеческой обста-новке в Афганистане. По Кандагару у нас с ним тоже были порядочные расхождения. Не знаю почему, но у меня сложилось такое впечатление (оно сохранилось у меня до сих пор), что Кандагару Валентин Иванович удеќлял какое-то особое внимание. Он часто бывал там, встречался не только с руководством города и корпуса, но и командирами (старейшинами) многих племён, которые воевали против госвласти или придерживались выжидаќтельной позиции. После вывода войск, уже будучи главкомом Сухопутных войск, в мае 1989 г. прилетев в Афганистан, - он после работы в Кабуле, полетел... в Кандагар.
  
   По материалам издания: Варенников В. И. Неповторимое. В 7 томах. - М.: Советский писатель, 2001. Том 5. Часть VII. Афганистан. И доблесть и печаль. Чернобыль. - М.: Советский писатель, 2001. - 448 стр.
   Ввод войск в Афганистан. Нашему руководству особо стало ясно, что ввод войск необходим с приходом к власти Х. Амина, когда он стал зверствовать по отношению к собственному народу, а также проявлять коварство во внешней политике, что затрагивало интересы государственной безопасности СССР. Чем они при этом руководствовались?
   Очевидно, во-первых, тем, что надо было не допустить разгула аминовских репрессий. Это было открытое истребление народа, ежедневно проводились расстрелы тысяч ни в чем не повинных людей. При этом расстреливали не только таджиков, узбеков, хазарийцев, татар, но и пуштунов. По любому доносу или подозрению принимались крайние меры. Советский Союз не мог поддержать такую власть. Но Советский Союз не мог в связи с этим и порвать отношения с Афганистаном.
   Во-вторых, надо было исключить обращение Амина к американцам с просьбой ввести свои войска (коль СССР отказывает). А это могло иметь место. Воспользовавшись сложившейся ситуацией в Афганистане и используя обращение Амина, США смогли бы установить вдоль советско-афганской границы свою контрольно-измерительную аппаратуру, способную снимать все параметры с опытных экземпляров нашего ракетного, авиационного и другого оружия, испытание которого проводилось на государственных полигонах в Средней Азии. Тем самым ЦРУ имело бы те же данные, что и наши конструкторские бюро. Да еще на территории Афганистана были бы размещены ракеты (из комплекса ракет меньшего и среднего радиуса действия, но стратегических ядерных сил), нацеленные на СССР, что, конечно же, поставило бы нашу страну в очень сложное положение.
   Бесспорно, самыми заинтересованными в вводе наших войск в Афганистане были американцы. И когда 12 декабря такое решение состоялось, а вслед за этим в Туркестанском военном округе уже начали открыто проводить с войсками необходимые мероприятия, то президент и администрация США уже все знали конкретно. Но если американцы уже все знали (а не знать они не могли) и если они объявили себя борцами за мир на земле, то почему они не предотвратили войну? Почему они не спасли жизни тысяч людей? Да потому, что им плевать на эти тысячи, если там среди них нет американцев.
  Когда решение руководства СССР о вводе войск в Афганистан уже замаячило на горизонте, американцы вообще затаились и велели всем союзникам не проявлять никаких признаков внимания к афганскому вопросу, чтобы не дай Бог не спугнуть Советский Союз и чтобы вдруг Брежнев и его соратники не передумали с вводом. В условиях холодной войны для американцев такой ввод, конечно, был бы самым лучшим подарком. Вашингтон через ЦРУ сделал все, чтобы спровоцировать такой ввод. С учетом своего опыта во Вьетнаме, они видели в Афганистане тяжелую перспективу для СССР - втянувшись в войну на много лет, цели своей он не добьется, но понесет тяжелый ущерб и политический, и социальный, и морально-психологический, и экономический, и военный. Проведя на последнем этапе буквально перед самым вводом советских войск комплексную дезинформацию и тем самым окончательно подтолкнув СССР к этому опрометчивому шагу, американцы (когда СССР наконец заглотнул блесну, т. е. когда начали ввод), поняв, что Советы уже провалились, развернули такую оголтелую шумиху во всем мире, какой еще никогда не было.
   Спрашивается, зачем было Белому дому так беситься? Для США агрессия против Вьетнама позволительна? Совершать агрессию против Гватемалы, Доминиканской Республики, Ливии, Гренады, Панамы - тоже можно?! А Советскому Союзу по просьбе руководства Афганистана ввести свои войска в эту страну нельзя, даже если существуют договорные отношения? Вот она политика двойных стандартов!
   Но решение о вводе советских войск в Афганистан было принято. Задача Генерального штаба теперь в этих условиях состояла в том, чтобы этот ввод был проведен организованно, а само пребывание введенной армии не должно было вызвать тяжелых последствий. И если первое нам удалось выполнить, то второе - наоборот: все выглядело в самом худшем виде, но уже не по вине Генштаба.
   Когда советское руководство все-таки приняло решение о вводе наших войск в Афганистан, то в этих условиях Генеральный штаб предложил альтернативу: войска ввести, но встать гарнизонами в крупных населенных пунктах и в боевые действия, которые шли на территории Афганистана, не ввязываться. Генеральный штаб рассчитывал, что само присутствие наших войск стабилизирует обстановку и оппозиция прекратит боевые действия против правительственных войск. Предложение было принято. Да и сам ввод и пребывание наших войск на территории Афганистана первоначально рассчитывался только на несколько месяцев.
   Хотя в принципе, народ Афганистана вхождение наших войск приветствовал. Но обстановка развивалась совершенно иначе, чем мы предполагали. С вводом наших войск провокации усилились.
   Поэтому группировка наших войск с сорока-пятидесяти тысяч, которые были введены первоначально (в 1979 - 1980 гг.), уже к 1985 году стала насчитывать более ста тысяч. Сюда, конечно, входили и строители, и ремонтники, и работники тыла, и медики, и другие обеспечивающие службы.
   Сто тысяч - много это или мало? В то время с учетом социально-политической обстановки в самом Афганистане и вокруг него это было ровно столько, сколько требовалось, чтобы защитить не только важнейшие объекты страны, но и себя от нападения мятежных банд и частично проводить меры по прикрытию госграницы с Пакистаном и Ираном (перехват караванов, банд и т. д.). Иных целей не было и других задач не ставилось.
   Учитывая печальный опыт пребывания наших войск в Афганистане и представляя еще более сложную перспективу, Генеральный штаб уже в 1982 году категорически поставил вопрос о выводе наших войск из Афганистана. Для подкрепления своей позиции и демонстрации готовности вывода наших войск, а также подавая пример другим нашим ведомствам, мы вывели в 1983 году из Афганистана несколько воинских частей и подразделений. Правда, они были невелики по численности и значению, но сам факт значил достаточно много. Инициировал такие действия Н. В. Огарков.
   Надо подчеркнуть, что в 1983-м, и особенно в 1984 году, Генеральный штаб начал категорически настаивать на том, чтобы политики и дипломаты немедленно приступили к развязыванию этого затянувшегося узла политическим путем. Уже тогда было видно, что силовое противостояние завело нас в тупик. Тем более что задача кого-то победить или покорить вовсе не ставилась. Главной целью нашего пребывания была стабилизация обстановки. Однако вместо этого мы получили войну. При этом США с помощью Пакистана, Саудовской Аравии и других стран делали всё, чтобы "приковать" СССР к войне в Афганистане на возможно большой срок, хотя и кричали на каждом углу, что Советский Союз - агрессор и т. д.
   Однако руководство Афганистана того времени во главе с Кармалем (человеком с большими амбициями и весьма ограниченными способностями) не смогло или не пожелало поддержать такие меры. Очевидно, оно мыслило только в рамках своих интересов - любыми средствами удержаться у власти. А сделать это можно было (если говорить персонально о Кармале) только с применением военной силы.
   Непосредственно всем вводом войск на месте, в Туркестанском военном округе руководил от Министерства обороны С.Л.Соколов со своим штабом (оперативной группой), который располагался в Термезе. Действовал он совместно и через командующего войсками округа генерал-полковника Ю.П.Максимова. Но Генеральный штаб хоть и находился в Москве, однако, "руку держал на пульсе". Мало того, что он "питался" данными оперативной группы Соколова и штаба округа. Кроме того, Генштаб имел и прямую закрытую радиосвязь с каждым соединением (дивизией, бригадой), которые совершали марши в Афганистан, и с каждой нашей оперативной группой, что уже были заброшены и обосновались в Афганистане.
   Состав вводимых наших войск был определен соответствующей директивой, подписанной 24 декабря 1979 года министром обороны и начальником Генерального штаба. Здесь же были определены и конкретные задачи, которые в целом сводились к тому, что наши войска в соответствии с просьбой афганской стороны вводятся на территорию ДРА с целью оказать помощь афганскому народу и воспретить агрессию сопредельных государств. И далее указывалось, по каким маршрутам совершить марш (перелет границы) и в каких населенных пунктах стать гарнизонами.
   Наши войска состояли из 40-й армии (две мотострелковые дивизии, отдельный мотострелковый полк, десантно-штурмовая бригада и зенитно-ракетная бригада), 103-й воздушно-десантной дивизии и отдельного парашютно-десантного полка ВДВ. Для переброски одной воздушно-десантной дивизии требуется около четырехсот транспортных самолетов типа ИЛ-76 и АН-12 (и частично "Антей"). В последующем и 103-я дивизия, и отдельный воздушно-десантный полк, как и остальные советские воинские части, расположенные в Афганистане, были введены в состав 40-й армии (первоначально эти части были в оперативном подчинении).
   Кроме того, на территории Туркестанского и Среднеазиатского военных округов был создан резерв в составе трех мотострелковых дивизий и одной воздушно-десантной дивизии. Этот резерв больше служил целям политическим, чем чисто военным. Первоначально мы не намерены были из него что-то "черпать" для усиления группировки в Афганистане. Но жизнь в последующем внесла коррективы, и нам пришлось одну мотострелковую дивизию (201-ю мсд) дополнительно вводить и ставить в районе Кундуза. Первоначально здесь планировалась 108-я мсд, но ее мы вынуждены были опустить южнее и разместить в основном в районе Баграма. Пришлось также брать несколько полков из других дивизий резерва и, доведя их до уровня отдельной мотострелковой бригады или отдельного мотострелкового полка, вводить их и ставить отдельными гарнизонами. Так у нас в последующем появились гарнизоны в Джелалабаде, Газни, Гардезе, Кандагаре. Мало того, в последующем обстановка заставила нас ввести две бригады спецназа: одна из них усилила гарнизон Джелалабада (один батальон этой бригады разместился в Асадабаде провинции Кунар), а вторая бригада стала в Лашкаргахе (один ее батальон - в Кандагаре).
   Введенная авиация фактически базировалась на всех аэродромах Афганистана, за исключением Герата, Хоста, Фараха, Мазари-Шарифа и Файзабада, где периодически сидели вертолетные эскадрильи. Но главные ее силы были в Баграме, Кабуле, Кандагаре и Шинданде.
   Параллельно проводились мероприятия другого характера - изоляция Х.Амина и его ближайших соратников. Прогрессивные силы Афганистана начали эту подготовку, а наши подключились, чтобы не было провала. Однако "проколы" были и здесь.
   Амин, оценив обстановку с точки зрения своей личной безопасности, пришел к выводу, что ему оставаться во дворце, где когда-то был убит Дауд (резиденция в центре города во дворце Арк), не следует и что ему надо срочно выбраться из этого "капкана" в другое удобное и достойное место. Тогда афганцы, готовившие против него акцию и подключенные к ним наши спецслужбы, начали срочно разрабатывать варианты действий. Однако эти варианты приобрели конкретный характер, лишь когда Амин объявил, что его резиденцией будет дворец Тадж-Бек. Это на юго-западной окраине Кабула. Заговорщики хотели провести свою акцию во время переезда Амина. Тем более что это очень удобно: туда вела одна дорога. Но судя по консультациям, которые проводились нашими специалистами из КГБ в стенах Генштаба по вопросам использования некоторых видов оружия, я понял, что ничего они сделать не смогут. И на этот раз, как и в случае с поездкой Амина на кабульский аэродром для встречи с Тараки, он благополучно проехал в свой дворец Тадж-Бек, куда уже были подведены все средства связи, где была организована мощная оборона, а все помещения приведены в идеальный порядок и напичканы преданной охраной и слугами (в основном из числа близких родственников).
  Здание дворца стояло на высоком холме.
   Вокруг холма, где стоял дворец, была построена круговая оборона, за которую отвечал преданный Амину майор Джандад - сильный, отлично подготовленный офицер (прошел военную подготовку в военно-учебных заведениях Советского Союза, хорошо говорил по-русски).
   Кстати, дворец Амина располагался приблизительно в 500-700 метрах от Министерства обороны ДРА. Этот фактор тоже имел большое значение. Тем более что там находился верный соратник Амина генерал Якуб - начальник Генерального штаба Афганской армии, он же и первый заместитель Верховного главнокомандующего ДРА, т.е. Амина.
   Понятно, что решать задачу по нейтрализации Амина, этого тирана, было крайне сложно. Сейчас по прошествии многих лет просто удивляешься, как умудрились наши спецслужбы, не использовав благоприятных условий (переезд Амина), вывести эту проблему на уровень, когда вынуждены были проводить целую операцию по штурму дворца. Другого выхода не было.
   Все наши силы и средства, выделенные для этой цели, а также вся организация и выполнение боевой задачи были подчинены полковнику В.В. Колеснику (ГРУ Генштаба).
  Действия были организованы изнутри и снаружи. Изнутри эти действия ограничились подмешиванием в еду и соки сильно действующего вещества, вызывающего отравление. Предполагалось, что во время торжественного обеда 27 декабря 1979 года, на который был приглашен узкий круг самых близких лиц - члены Политбюро ЦК НДПА и министры. Некоторые из них, в том числе и Амин, будут отравлены.
   Обед был в самом разгаре, как вдруг некоторые из гостей, а затем и Амин почувствовали недомогание. Оно усиливалось, а число пострадавших увеличивалось. Амин ушел к себе. Начальник охраны срочно стал вызывать афганских и советских врачей. Наши врачи, совершенно ничего не зная об акции, бросились в первую очередь спасать жизнь Амину - главе государства. Он по существу уже находился в состоянии комы. Ближе к вечеру они фактически вывели его из этого состояния и спасли ему жизнь. Вот такие дела - одни "врачи" освобождают народ от тирана и отправляют его на тот свет, а другие, ничего не зная о замыслах первых и выполняя клятву Гиппократа, возвращают ему жизнь.
   Гости и врачи расползлись по всему зданию. Охранники принимают все меры к восстановлению порядка. Усиливается бдительность.
   А силы, которые должны осуществить захват, сигнала на штурм не получают. Вначале это время было определено на 22.00 из расчета, что "внутренний план" сработает и не будет необходимости штурмовать. Но по мере того, как наши врачи приводили всех в чувство и тем самым разрушали план наших спецслужб, - время для штурма корректировалось: вначале на 21.00, затем на 20.00, наконец, на 19.30. Поэтому полковник Колесник принял единственно правильное решение - немедленно переходить в атаку. Он дал команду на открытие огня и начало штурма.
   Завязался жестокий, бескомпромиссный бой на всех трех этажах дворца. Менее чем за час все было закончено. Амин был убит. Потери были с обеих сторон.
   Вот и вся история с финалом жизни Амина. Конечно, с его уходом народ Афганистана почувствовал некоторое облегчение. Во всяком случае, был пресечен террор, геноцид. Однако сияющей радуги процветания на горизонте своей несчастной страны народ так и не увидел. Но ведь возможность такая была.
   Первые итоги ввода наших войск на мировой арене. Введением войск в Афганистан наша политика... перешла допустимые границы конфронтации в "третьем мире". Выгоды от этой акции оказались незначительными по сравнению с ущербом, который был нанесен нашим интересам. Вот первые "итоги", которые мы получили.
   В дополнение к двум фронтам противостояния - в Европе против НАТО и в Восточной Азии против Китая - для нас возник третий опасный очаг военно-политической напряженности на южном фланге СССР в невыгодных географических и социально-политических условиях... Произошло значительное расширение и консолидация антисоветского фронта государств, опоясывающих СССР с запада до востока. Значительно пострадало влияние СССР на движение неприсоединения, особенно на мусульманский мир. Заблокирована разрядка и ликвидированы политические предпосылки для ограничения гонки вооружений. Резко возрос экономический и технологический нажим на Советский Союз. Западная пропаганда получила сильные козыри для расширения кампании против Советского Союза в целях подрыва его престижа в общественном мнении Запада, развивающихся государств, а также социалистических стран. Афганские события надолго ликвидировали предпосылки для возможной нормализации советско-китайских отношений. Эти события послужили катализатором для преодоления кризисных отношений и примирения между Ираном и США. Усилилось недоверие к советской политике и дистанцирование от нее со стороны СФРЮ, Румынии и КНДР. Даже в печати Венгрии и Польши впервые открыто обнаружились признаки сдержанности в связи с акциями Советского Союза в Афганистане. В этом, очевидно, нашли свое отражение настроения общественности и опасения руководства указанных стран быть вовлеченными в глобальные акции Советского Союза, для участия в которых наши партнеры не обладают достаточными ресурсами. Усилилась дифференцированная политика западных держав, перешедшая к новой тактике активного вторжения в сферу отношений между Советским Союзом и другими социалистическими странами и открытой игре на противоречиях и несовпадении интересов между ними. Наконец, на Советский Союз легло бремя экономической и другой помощи Афганистану.
   С каждым днем, месяцем и годом становилось все ясней, что ситуация не только зашла в тупик, но и будет приобретать все более трагический характер. В апреле 1986 года Кармаль (не без нашего содействия) уходит со своего поста и уступает место Наджибулле. Надо отметить, что это был лидер совершенно другого склада. Несмотря на молодость (в то время Наджибулле было 39 лет), он уже умел достаточно глубоко анализировать обстановку, делать реалистические выводы, принимать решения с предвидением последствий и в интересах народа, как и положено президенту.
   В мае 1986 года, я официально поздравил Наджибуллу с избранием его на пост Генерального секретаря ЦК НДПА (вместо Б. Кармаля). Конечно, было много сторонников, но были и противники его назначения. Альтернативной фигурой называли полковника Сарвари (в свое время руководил МГБ), который для военного положения Афганистана и по другим качествам якобы больше подходил на роль лидера. Но в 1981 году Кармаль отправил его послом в Монгольскую Народную Республику, тем самым избавился от возможного конкурента. Учитывая длительное отсутствие Сарвари в стране, большинство предпочло на посту лидера Наджибуллу, точнее, согласилось с советским предложением, несмотря на его якобы "слабые" стороны (кроме тех, о которых я уже говорил): из аристократической семьи, женат на внучке короля, не имеет военного образования (врач), не так близок к Советскому Союзу, как многие из руководителей, которые или учились в нашей стране, или часто бывали там по делам службы. Считалось, что он будет далек от нужд народа.
   Но жизнь показала, что все претензии, предъявлявшиеся Наджибулле, отпали сами собой. Он оказался настоящим патриотом и прекрасным государственным деятелем. Наджибулла по природе был масштабным и талантливым человеком, поэтому впитывал в себя все необходимое с первого захода. Вот почему он приглянулся и всем нам. В короткие сроки он в достаточной степени освоил и некоторые основы военного искусства (проявлял к этому особый интерес), что было ему необходимо в рамках руководителя воюющего государства и как Верховному главнокомандующему. Наджибулла - истинный патриот. Он делал все, чтобы найти выход из сложившегося положения политическим путем. Конечно, как и у любого человека, были у него теневые стороны: будучи пуштуном, отдавал предпочтение людям своей национальности; являясь в свое время приверженцем "Парчам" (одно из крыльев НДПА), он, став генсеком ЦК НДПА, не сумел добиться истинного слияния "Парчам" с другим крылом - "Хальк". А это не могло не сказаться на решении многих государственных проблем.
   Политика национального примирения. С приходом Наджибуллы его ближайшими соратниками с участием нашего советнического аппарата, и в первую очередь Виктора Петровича Поляничко, была разработана, а с января 1987 года уже начала действовать принципиально новая политика - политика национального примирения. В ее основе лежали четыре основных принципа: немедленное прекращение огня; встреча всех лидеров противоборствующих сторон за круглым столом; создание переходного правительства; проведение этим правительством свободных всеобщих выборов.
   Вывод 10-12 процентов войск. Я понимал, что с приходом Наджибуллы нужен был поступок, который бы поднял авторитет и Советского Союза, и Афганистана. Надо было обозначить новую политику. Этим шагом мог стать вывод войск, хотя бы в незначительном составе, - допустим, 10-12 процентов от имеющейся численности. Переговорив предварительно об этом с Виктором Петровичем Поляничко, я вместе с ним прозондировал настроение Наджибуллы - как он посмотрит на то, что мы выведем несколько боевых полков из Афганистана в Советский Союз. Мало того, что Наджибулла согласился с нашим предложением, он заглянул еще дальше и, полностью разгадав наш замысел, сказал: "Вывод Советских войск будет полностью соответствовать интересам и Афганистана, и Советского Союза. Афганистан продемонстрирует свою готовность мирным путем разрешить все проблемы с оппозицией. А СССР еще раз докажет миру, что никаких захватнических целей он не преследует, как это ему приписывают, и что он готов вывести войска так же, как и вводил".
   В тот же день я переговорил по телефону с начальником Генштаба С.Ф. Ахромеевым и подробно рассказал о нашей беседе. Он сразу ухватился за эту идею и сказал, что перезвонит через час. Действительно, через непродолжительное время позвонил (видно, с кем-то посоветовался) и задал несколько уточняющих вопросов. С нашими предложениями он согласился и почеркнул, что если в числе выводимых полков не будет мотострелковых, то мы только дадим пищу оппонентам.
   На следующий день после обсуждения этого вопроса у себя в Оперативной группе, а также с командующим 40-й армией и Главным военным советником мы пришли к выводу, что выводить советские части надо там, где достаточно сильны афганские войска или наших войск в избытке: из 5-й мотострелковой дивизии через Герат на Кушку можно вывести мотострелковый, танковый и зенитно-артиллерийский полки; из 201-й мотострелковой дивизии, через Кундуз на Термез, - мотострелковый и зенитно-артиллерийский полки; из 108-й мотострелковой дивизии, из Кабула на Термез, можно отправить один зенитно-артиллерийский полк. Если учесть, что с этими боевыми частями мы рассчитывали отправить множество различных других подразделений, то в целом набиралось до двенадцати тысяч человек. Такой состав был доложен Генеральному штабу ВС СССР.
   Вернувшись после первой поездки в Чернобыль обратно в Афганистан, я с Оперативной группой МО развернул кипучую деятельность по подготовке конкретных войск к выводу.
   Получив от начальника Генштаба добро, я отдал все необходимые дополнительные на этот счет распоряжения по завершению подготовки войск, предназначенных для вывода, назначил соответствующую команду, а сам по указанию Ахромеева вылетел в Советский Союз - вторично в Чернобыль.
   Ярый фундаменталист Гульбетдин Хекматиар, прослышав о предстоящем выводе наших войск, объявил, что они устроят русским "кровавую баню". При этом они потребовали от банд, чтобы они ни одного нашего солдата и офицера не выпустили живыми.
   Ведя агентурную разведку с целью установления истинных планов мятежников и используя при этом данные не только наших военных разведывательных органов, но и таких же органов КГБ СССР, я пришел к выводу, что нападения банд не исключены. Поэтому предпринял соответствующие меры.
   Начало вывода войск условно мы назначили на конец августа 1986 года. Затем определили конкретную дату и время начала движения головной колонны на каждом маршруте. Все это сразу же становилось известно всей стране.
   В день вывода представители местной афганской власти и общественности прибыли в соответствующие наши полки для участия в церемонии прощания. Однако в связи с тем, что буквально в нескольких километрах от магистрали, где должны проходить наши части, были обнаружены (как и следовало ожидать) большие скопления банд мятежников, готовых выдвинуться и массированным огнем взять в свинцовые клещи наши колонны, войскам была дана команда: "Отбой!" А артиллерийские части и особенно авиация получили команду нанести массированные удары по скоплениям душманов. После чего в афганских средствах массовой информации по нашему требованию было дано разъяснение произошедшему. Гульбетдин Хекматиар хотел "баню"?! Он ее получил! В целях избежания больших потерь наших войск советское командование вынуждено было применить силу против тех, кто мешает мирному процессу в Афганистане. В итоге все подтянутые к магистралям банды были разгромлены.
   Но поскольку мятежники "сорвали" вывод войск, командование вынуждено назначить второй срок вывода - середину сентября 1986 года. При этом оппозиция строго предупреждалась о том, что если кто-то еще раз посмеет перейти к нападению, то последуют наши удары во много крат мощнее предыдущих.
   Это был военно-политический маневр с целью максимально ослабить наличные силы банд вдоль магистралей, чтобы никакой соблазн не мог бы их толкнуть на развязывание боевых действий. И свой замысел мы воплотили в жизнь.
   Ко второму нашему выводу войск (фактически тоже фиктивному) оппозиция опять попыталась подтянуть свои силы к магистралям. Местных банд, судя по докладам агентурной разведки, было очень мало. В основном действовали пришлые, переброшенные из других районов страны и из Пакистана - из центров подготовки моджахедов.
   И опять, как и в августе, в назначенное время вместо выхода войск на маршруты наша артиллерия и авиация обрушили мощные удары по всем скоплениям банд, готовых напасть на наши колонны. Это был полный провал всех планов оппозиции. Ее формирования понесли тяжелые потери. Но самое главное - это стало широко известно и в Афганистане, и за его пределами (в первую очередь в Пакистане и Иране). Как и в первый раз, в средствах массовой информации и по всем другим традиционным каналам было объявлено, что советское военное руководство не стало рисковать в условиях, когда оппозиция не сделала для себя выводов из августовских событий и опять вывела на различные участки маршрута несколько своих банд для нападения на колонны советских войск.
   В связи с этим намечен новый срок для вывода - теперь уже на начало октября. Оставшиеся до этого две недели были посвящены чистке районов, прилегающих к маршрутам вывода войск. Были также подготовлены места для размещения наблюдателей от различных стран за этим процессом.
   А во второй половине сентября мне пришлось вторично вылетать в Чернобыль и работать там по октябрь включительно. Таким образом, мне не довелось непосредственно участвовать в самом акте вывода. За меня оставался генерал-лейтенант М.М. Соцков, с которым я поддерживал надежную связь и который меня информировал по обстановке, при необходимости я принимал дополнительные решения.
   Наконец, всё для вывода войск было готово. Мы условились, что на третий раз, при всех условиях, войска задерживать не будем. И их вывели. Практически без потерь. Все уходящие колонны сопровождались до госграницы боевыми вертолетами и самолетами, а на особо опасные участки выдвинули наши войска (которые оставались) и максимальное количество артиллерии. Предварительно оппозиция получила грозное предупреждение: если кто-то посмеет обстрелять наши колонны, мы ответим ударами максимальной мощности, которые в соответствующем районе сметут все без исключения. Это был настоящий триумф. Всему миру было блестяще продемонстрировано наше желание, готовность и способность уйти из Афганистана хоть сегодня.
   До нового 1987 года было проведено много различных подготовительных мероприятий. Идеей проведения в жизнь "Политики национального примирения" были охвачены буквально все слои населения, в том числе воины армии, МВД и МГБ. Все верили и надеялись, что наступил переломный этап, затянувшаяся война закончится, народ, наконец, облегченно вздохнет и начнется мирная жизнь.
   Лидеры оппозиции, преследуя свои цели и выполняя рекомендации своих хозяев, приняли однозначное решение - ни при каких условиях на компромиссы с Наджибуллой не идти и активизировали свою деятельность.
   В то время с нашей стороны строго проводилась принципиальная линия - первыми не нападать. И если какая-то банда прекращала свои налеты, агрессивности не проявляла и даже посылала своих визитеров, то к ней относились весьма лояльно. В итоге эта позиция во многих случаях привела к переходу ряда банд на сторону правительства или к заключению договорных условий, обеспечивающих мир и невмешательство.
   На наш взгляд, хотя "Политика национального примирения" так и не достигла конечной цели, но ее объявление и усилия Наджибуллы всячески провести ее в жизнь принесли афганскому народу немало пользы.
   Дальновидный и мудрый Наджибулла, избранный президентом государства, памятуя о том, что главная его цель - объединить самые широкие слои населения, вышел с инициативой дать стране название "Республика Афганистан", убрав слово "Демократическая". Тем самым Наджибулла рассчитывал привлечь к согласию те пласты народа, которые выступали против демократизации, особенно в уродливых ее проявлениях в виде изгнания мулл и т. д. Лойя Джирга его поддержала.
   Как-то в очередной раз в Кабул прилетел министр иностранных дел Шеварднадзе и сообщил нам, что в Женеве намечается встреча с американцами с целью выработки соглашения на предмет вывода наших войск из Афганистана. У нас возник резонный вопрос: в связи с чем эта проблема должна обсуждаться с Соединенными Штатами? Это же ведь наш вопрос! Министр отвечал долго и витиевато, но ничего убедительного сказать не мог. Тогда мне пришлось поставить перед ним категорическое условие, хотя вроде и нетактично было говорить в таком тоне, а тем более ставить какие-то условия министру другого ведомства, да еще в области, которая нас, военных, касается побочно. Однако, я все-таки высказался, заявив, что если такие переговоры проходят, то мы можем выдвинуть и свои требования:
   одновременно с выводом определенной советской воинской части из Афганистана на территории Пакистана ликвидируется один из объектов оппозиции;
   эти действия могут быть не синхронными;
   за действиями сторон должен осуществляться контроль со стороны ООН;
   вывод советских войск из Афганистана должен быть разбит на два этапа, а между этапами должна быть пауза не менее полугода, чтобы приучить к режиму самостоятельной жизни там, откуда выведены наши войска;
   средства массовой информации должны широко освещать выполнение плана сторонами.
   В итоге нашего непростого разговора мы все-таки поняли, что министром Шеварднадзе наше предложение, кажется, принято. Но на практике все оказалось не так...
   Проблема порядка и способов вывода наших войск, а также одновременного контроля за действиями оппозиции начала занимать главное место во всех наших ежедневных делах.
   Операция "Магистраль". В период моего пребывания в Афганистане был проведен целый ряд интересных и сложных операций с участием командующих 40-й армии генералов Генералова, Родионова, Дубынина, Громова и ряд операций с моим участием. Немало операций было проведено командармами Тухариновым, Ткачом и Ермаковым. Но это еще до меня.
   Конечно, операция операции - рознь. Одни не оставили никаких воспоминаний. Другие же никогда не поблекнут. Особенно памятна мне операция, которая получила название "Магистраль".
   Проведение в жизнь "Политики национального примирения" поставило оппозицию в сложное положение. Оппозиции стало ясно, что ей может прийти конец, а значит, надо немедленно выступить с альтернативой. В связи с этим опять был поднят на щит вопрос, который будировался еще с 1980 года - о создании афганского альтернативного правительства, в которое войдут только оппозиция и ее сторонники. Если в начале 80-х годов речь шла о создании правительства в изгнании, то теперь было решено сделать это на территории Афганистана, т. е. не в изгнании, а у себя дома.
   Возник вопрос о месте размещения такого правительства. Такими городами могли быть Джелалабад, Хост и Кандагар. Больше аргументов было в пользу Хоста: расположен вблизи границы; блокирован со всех сторон на десятки и сотни километров враждебными Кабулу племенами; имеет вполне приличный аэродром, а гарнизон небольшой, и местные правители еле-еле держатся, так как продовольствие, боеприпасы, горючее и другие запасы здесь всегда на исходе, а их доставка производится только по воздуху и в ночное время. Окончательно решив сделать ставку на Хост, оппозиция начала форсированную подготовку к действиям.
   Получив от нашей разведки достоверные данные о замыслах оппозиции, мы поняли, что возникшая в связи с ними проблема сливается с другой нашей гуманитарной проблемой - капитальным завозом в Хост всех видов запасов. Предварительный расчет показывал, что доставить необходимо около 25 тысяч тонн грузов. Транспортными самолетами эти грузы пришлось бы возить более двух лет. Напрашивался один вывод - надо проводить колонну.
   Более приемлемым вариантом было: предварительно все имущество и колонны сосредоточить в Гардезе, а затем сделать бросок на Хост - это всего около 70 километров. Правда, тут могли возникнуть серьезные препятствия. Главное из них - непримиримая позиция племен, проживающих от Гардеза до Хоста. В первую очередь, это наиболее многочисленное и агрессивное племя джадран во главе с Джелалуддином. К сожалению, переговоры с его представителями не принесли позитивных результатов.
   Одновременно приступили к подготовке операции с привлечением значительного количества сил армии Афганистана и советских войск. Непосредственное руководство операцией было возложено на командующего 40-й армии генерал-лейтенанта Б.В. Громова и министра обороны РА генерал-полковника Шах Наваза Таная.
   Учитывая исключительное значение операции в политическом отношении, мы все детально разобрали с Наджибуллой. При этом учитывался один важный фактор - в ноябре в Кабуле планировалось провести Лойя Джиргу. Фактически сроки операции и Лойи Джирги совпадали. И в связи с "Политикой национального примирения" на проведения операции должна дать санкцию Лойя Джирга. Конечно, такая схема несколько затягивала операцию, но другого выхода не было. Политические мотивы требовали этого.
   В назначенное время 23 ноября 1987 года начался первый этап операции. Когда был захвачен ключевой перевал Сатыкандав, я прилетел в район боевых действий, на передний край. На объединенном командном пункте генералы Б. Громов и Ш. Танай детально доложили мне по карте, что уже сделано и объявили план дальнейших действий.
   Накануне нового, 1988 года в Хост пришла первая колонна с продовольствием, а 19 января из Хоста в Гардез вернулась колонна, которая отвезла туда последнюю тысячу тонн груза. На следующий день мы начали снимать войска с дороги, мятежники вслед за нами тут же выставляли свои посты и закрывали дорогу вновь.
   Эта операция по своим масштабам, размаху, участвующим силам и особенно по военно-политическим результатам относится к числу наиболее крупных и знаменательных операций.
   Вывод советских войск из Афганистана. В начале апреля 1988 года министр обороны СССР генерал армии Д.Т.Язов прислал директиву, в которой определялись все вопросы, связанные с организацией и обеспечением вывода войск. В том числе указывалось, что все войска выводятся за 9 месяцев. Первый этап вывода - с 15 мая по 15 августа 1988 года, второй - с 15 ноября 1988 года по 15 февраля 1989 года. То есть на каждый из этапов давалось по три месяца и на перерыв между ними еще три месяца. Практика же показала, что мы способны были решить эту задачу и в более сжатые сроки. Но надо было время, чтобы власть и народ в целом могли адаптироваться в условиях, когда советские войска ушли.
   В середине апреля 1988 года меня вызвали на заседание комиссии Политбюро ЦК КПСС, где я докладывал о готовности войск 40-й армии к выводу и способности армии Афганистана защитить независимость страны. Под давлением Наджибуллы и его соратников в нашем Политбюро сложилось впечатление, что мы, советские воины, нанесли недостаточное поражение мятежникам, а поэтому возможности правительственных войск защищаться сомнительны. Отсюда вывод: в оставшееся время пребывания частей 40-й армии в Афганистане постараться нанести поражение наиболее опасным группировкам противника (и в первую очередь Ахмад Шаху Масуду). Кроме того, был поставлен вопрос обеспечения безопасности корреспондентов средств массовой информации СССР и всех представленных в Афганистане государств, которые будут освещать вывод войск.
   На первом этапе наши войска были выведены: на востоке страны - из Асадабада, Джелалабада, Гардеза и Газни; на юге - из Кандагара и Лашкаргаха; на севере и северо-востоке - из Файзабада и Кундуза.
   Прощание афганцев с нашими воинами было просто трогательным.
   В первый день выхода войск из своих гарнизонов я был в Джелалабаде. Церемония вывода наших войск приобрела не просто торжественный, а величественный характер. В Джелалабаде, в военных городках только населения собралось более 15 тысяч человек. И на всем движении колонн до Кабула во всех кишлаках устраивались теплые встречи и проводы колонн.
   А в Кабуле творилось что-то необыкновенное. Около ста тысяч жителей пришли, чтобы в торжественной обстановке проводить советские войска. Далеко не в каждый праздник на улицах города было так много разряженной публики. При выходе из города воинов Советского Союза провожали лично президент Наджибулла, все Политбюро ЦК НДПА, все правительство, многие общественные организации. Я искоса поглядывал на Наджибуллу. Он, как и другие, постоянно помахивал рукой и говорил: "Какие солдаты, какие солдаты!" Явно было видно, что он переживал. Это заметил и Юлий Михайлович Воронцов, наш посол. Генерал Б.В.Громов, естественно, постоянно отлучался к своему пункту управления, через который он поддерживал связь со всеми колоннами и со всеми заставами, которые находились на маршруте следования до Амударьи.
   В это же время часть руководства страны и представители СССР и ООН находились на Гератском направлении, через которое выводили группировку войск из Кандагара и Лашкаргаха.
   По Женевским соглашениям, с 15 мая по 15 июля мы вывели 50 процентов состава нашей 40-й армии (при этом предусмотрительно сохранили боевую мощь своей артиллерии и авиации). А оппозиция в этот же период открыто и нагло отказывалась допустить к себе кого-либо из ООН. Мало того, США делали всё, чтобы максимально усилить группировку оппозиции, оснастить ее всем необходимым. Мы об этом официально писали и звонили в Москву (каждое ведомство по своей линии). Руководство Афганистана непрерывно делало заявления (в том числе в ООН). Но все шло так, как надо было США.
   Первый этап вывода наших войск прошел знаменательно - никаких потерь! Но знаменательным было и другое: провожал народ Афганистана, местные и центральные органы власти до президента РА включительно, а в СССР наших ребят встречал наш народ и местные органы власти. Правда, московских начальников не было, как всегда, они были заняты. Для встречи наших воинов после почти 9-летней войны можно было бы найти человек пять, которые встретили бы наши части на Термезском и Кушкинском направлениях. Но этого не произошло. Конечно, солдату обидно и стыдно за таких предводителей. А поскольку Горбачев нашу армию не только не уважал, а ненавидел, но всеми силами старался это скрыть, то, естественно, ни он сам, ни кто-либо из его соратников необходимую инициативу не проявили.
   Чем ближе подходил срок начала вывода наших войск по плану второго этапа, тем больше нагнеталась обстановка вокруг Ахмад Шаха. Все, кроме меня, моего окружения и Б.В.Громова, считали, что приступать к окончательному выводу наших войск нельзя до тех пор, пока не будет уничтожен Ахмад Шах. Я вынужден был послать министру обороны донесение, которое содержало следующие выводы:
   " 1. Главной опасностью для существующего режима в сложившейся ситуации является внутренняя оппозиция, а среди всех ее руководителей, в первую очередь, Ахмад Шах Масуд. Но политические шаги в отношении этой фигуры остаются неизменными - никто с ним переговоров не ведет, а требуют только силовых акций.
   На завершающем этапе и после вывода советских войск следует ожидать, что Ахмад Шах активизирует свои действия по захвату северных провинций. В первую очередь сосредоточит свои усилия на магистрали Кабул - Хайратон.
   2. Время, когда можно было сблизиться с А. Шахом, диктуя ему свои условия, сейчас фактически упущено, и он стал практически неуязвим. Однако возможности установления с ним контактов не исчерпаны. Поэтому афганскому руководству необходимо предлагать ему максимально возможные уступки, идти с ним на любые компромиссы. Он должен знать, что будут удовлетворены все его условия, включая предоставление автономии северным провинциям в рамках единого Афганистана.
   3. В перспективе Ахмад Шах может вырасти в крупного политического деятеля, с которым Советскому Союзу, по всей видимости, придется сотрудничать, и нам выгодно иметь его союзником, а не противником.
   Учитывая это, советские оперативные службы должны как можно быстрее установить с ним прямые контакты, тем более что, по признанию самого А. Шаха, у него нет к этому особых препятствий".
   Начало вывода войск на втором этапе было назначено на 15 ноября, но еще и 15 декабря мы к этому даже не приступали - от нас требовали расправиться с Ахмад Шахом. А мы с Ахмад Шахом хотели договориться и обменялись с ним письмами. Ахмад Шаху предлагалось три (!) варианта охранения Саланга. Требования и предпринятые со стороны советского военного командования действия вызвали резко негативное отношение А. Шаха.
   Чем меньше времени оставалось до окончания вывода советских войск из РА, тем большую нервозность проявляло афганское руководство в связи с тем, что против Ахмад Шаха не предпринимаются решительные действия. Оно постоянно и настойчиво обращалось за помощью в Москву. Из Центра поступали жесткие указания готовить операцию против Масуда. Но находившиеся в Афганистане военачальники докладывали, что все это будет только во вред нашей стране. Однако к их мнению не прислушивались. Мало того, такая позиция рассматривалась чуть ли не как саботаж. Я доложил всем, кто со мной по этому вопросу переговорил - министру обороны, председателю КГБ, министру иностранных дел и другим (Ульяновский - ЦК КПСС), что это и невозможно, и нецелесообразно делать. И тогда начальники переключились на Б.В. Громова. Командующий 40-й армией неоднократно имел нелицеприятный разговор по этому поводу с министром обороны СССР Д. Т. Язовым, который требовал отчета - почему до сих пор не разбили Ахмад Шаха. Б.В. Громов понимал бессмысленность этих действий. Знал, что будут дополнительные жертвы.
   Что касается меня, то я поневоле оказался в сложном положении. Мне в вину вменялись не только саботаж проведения боевых действий против А. Шаха, но и чуть ли не закулисные переговоры с оппозицией и нежелание выполнять указания советского руководства, отсутствие оперативного реагирования на просьбы лидеров НДПА - окончательно разбить отряды А. Шаха.
   Во время январского визита Шеварднадзе в Афганистан руководство страны настоятельно просило его решить проблему Ахмад Шаха Масуда до вывода советских войск из Афганистана. Самому Шеварднадзе трудно было понять в то время настроение генералов, офицеров и солдат 40-й армии. Они-то уже четко и ясно понимали, что нет смысла воевать дальше. Однако вскоре после отъезда Шеварднадзе в Москву командование советских войск в ДРА получило указания срочно готовиться к проведению боевых действий против Ахмад Шаха. Никакие возражения военных в расчет не принимались. Эта операция получила даже кодовое название "Тайфун".
   В двадцатых числах января на Южном Саланге начали с нашей помощью устанавливать правительственные войска для охраны магистрали Термез - Кабул. Активные действия планировалось начать 24 января 1989 года. В район перевала были стянуты значительные силы советских войск, большое количество огневых средств, в том числе и тяжелые огнеметы. Но примерно в полдень 22 января руководителю Оперативной группы МО СССР в ДРА из Москвы по телефону позвонил Д.Т. Язов и устно отдал приказ начать боевые действия на сутки раньше. Никакой тут загадки нет в отношении тех лиц, кто настоял на проведении операции на Южном Саланге. Дал такое указание Горбачев по просьбе Наджибуллы, а поддержали - Шеварднадзе и Крючков.
   Боевые действия на Южном Саланге продолжались примерно трое суток. Вооруженный конфликт на Саланге, конечно, не входил в наши планы. Его просто не удалось избежать. Советское военное командование, не желая кровопролития, до последнего момента надеялось на возможность заключения с Масудом соглашения, но прямо-таки патологическая ненависть к нему Наджибуллы и других представителей пуштунского руководства НДПА не дали этого сделать. В результате пострадали люди. Что же касается местного населения, то они, выходя из района боевых действий (по нашей просьбе), не принимали от нас никакой помощи, хотя все было для этого заранее организовано: развернуты палаточные городки, пункты обогрева, питания и медицинской помощи.
   Сейчас модно осуждать решение о вводе советских войск в Афганистан в декабре 1979 года как политическую ошибку. Но выводились войска уже в 1989 году, т. е. почти через десять лет, однако урок не пошел нашим политикам впрок. Приказы из Кремля по-прежнему отдавались без учета реальной обстановки... Но кто взял на себя ответственность за эти действия?..
   Сразу же по окончании первого этапа вывода наших войск из Афганистана, согласно Женевским соглашениям, афганское руководство обратилось к советскому правительству с просьбой "прекратить вывод войск в связи с тем, что Пакистан и США не выполняют Женевских соглашений". Однако мы, т.е. советское военное командование в ДРА, настаивали на точном соблюдении установленного срока вывода 40-й армии. Но чем ближе подходил срок второго, завершающего этапа вывода наших войск, тем настойчивее были руководители Афганистана в намерении затормозить выход 40-й армии. Постоянно и все более решительно высказывались просьбы оставить часть советских войск в Афганистане. Такая позиция афганцев находила поддержку у определенной части советского руководства, которое стало колебаться. В их числе были Шеварднадзе и Крючков.
   Находясь под впечатлением встреч c руководством РА, Шеварднадзе 15 января провел в Кабуле совещание со всеми советскими представителями. Он заявил, что, по его мнению, для предотвращения блокады афганской столицы после ухода советских войск необходимо оставить (или направить позже) советскую охрану на столичном аэродроме и на дороге Кабул- Хайратон. В связи с этим он поручил находившимся в Кабуле в составе делегации сотрудникам МИД СССР подготовить записку в Комиссию Политбюро ЦК КПСС по Афганистану с обоснованием необходимости принятия этого предложения.
   Желая узнать мнение офицеров Оперативной группы МО СССР по этому поводу, я собрал их и проинформировал о позиции, занятой Шеварднадзе. Как и следовало ожидать, она вызвала резко отрицательную реакцию всех офицеров. Так же реагировал и командующий 40-й армией генерал-лейтенант Б.В.Громов и весь Военный совет армии.
  На следующий день мы с начальником штаба Оперативной группы МО СССР в РА генералом-лейтенантом В.А.Богдановым приехали в советское посольство для проработки этого вопроса. Однако, отстаивая позицию о невозможности оставления советских войск в Афганистане позже установленного договором срока, мы не нашли понимания со стороны сотрудников МИД СССР. Да это и понятно - они ведь получили указания от своего министра. Никакие наши доводы не брались в расчет. Хотя мы предупреждали, что если такое решение состоится, оставляемые военнослужащие превратятся в заложников оппозиции. Двенадцати тысяч (как это они предполагали) явно будет мало. Они не смогут выполнить возложенную на них задачу. Мидовцы, разумеется, и сами это хорошо представляли, но пойти против Шеварднадзе не могли. Нам же они сказали, что необходимо продумать, как лучше выполнить поручение руководства, а не выступать со своими предложениями. И если военные не согласны, то они, мол, обойдутся и без них.
  Вскоре дипломаты разработали все необходимые документы. В них предлагалось для охраны указанных объектов оставить в Афганистане часть сил 40-й армии - около двенадцати тысяч человек под видом добровольцев или же под эгидой ООН...
   В связи со сложившейся ситуацией, я вынужден был до принятия окончательного решения в Москве приостановить вывод войск из Афганистана. В противном случае пришлось бы оставляемые объекты потом отбивать у оппозиции с боями. Узнав об этом, офицеры и солдаты 40-й армии возмущались. Они открыто проклинали Шеварднадзе и иже с ним, которые опять подставляли армию в угоду политическим амбициям Наджибуллы. Пауза длилась до 27 января.
   И все-таки возобладал здравый смысл. На заседании Комиссии Политбюро ЦК КПСС по Афганистану было принято решение не задерживать наши войска в РА, а полностью выполнить взятые на себя в Женеве обязательства и вывести их в установленные сроки.
   И сегодня я с гордостью вспоминаю всех тех, кто поддержал меня в трудную минуту. Ведь тягаться было не просто, когда с одной стороны МИД и КГБ СССР, да и наш министр обороны вынужден был хоть формально, но поддерживать Горбачева, а с другой - наша горстка в Кабуле.
   Все эти десять суток паузы Б.В.Громов ежедневно звонил мне утром и вечером и упорно говорил одно и то же: "Надо продолжать вывод войск. Дальше уже оттягивать нельзя". Это он делал, наверное, для того, чтобы у меня не возникли колебания. Но он звонил постоянно и в Москву, чтобы там "не засыпали". Ведь это идиотизм - армия приступила к выводу и вдруг вынужденно приостанавливает этот процесс потому, что в Кремле еще не созрели. Однако всё обошлось - все двинулись домой, на Родину!
   Между прочим, мы имели право оставить весь советнический аппарат. Он не входил в состав нашего воинского контингента и не подпадал под условия Женевы. Наши военные советники были в Афганистане и при Дауде, и при короле Захир Шахе. Но чтобы снять все возможные претензии, мы по договоренности с афганским правительством решили отозвать из афганских войск и весь советнический персонал. Мы были уверены, что Вооруженные Силы Афганистана уже вполне способны решать самостоятельно задачи по защите своего Отечества.
   Законное правительство Афганистана имело в потенциале все необходимое для удержания власти. Вооруженные Силы численностью 300 тысяч занимали все ключевые позиции, они были хорошо обучены и оснащены вооружением, техникой, боеприпасами, располагали боевой авиацией - современными самолетами, вертолетами и уже имели огромный боевой опыт.
   Но если речь зашла вообще об устойчивости и надежности, то надо иметь в виду не только армию, но и партийно-государственный аппарат. Следует также учитывать, что гражданская война накладывает отпечаток на все слои населения. Нередко люди из одного рода и даже из одной семьи оказываются по разные стороны баррикад.
   Но в рядах оппозиции тоже существовали противоречия. Столкновения у них происходили непрерывно - и наверху, и непосредственно на местах. Это, несомненно, как бы уравновешивало социально-политическую обстановку, силы сторон.
   Союзники афганской оппозиции оснащали ее вооруженные формирования оружием и снаряжением. В западной прессе, например, сообщалось, что только в 1987 году конгресс США выделил 660 миллионов долларов для модхажедов, а в 1988-м они получали буквально каждый месяц оружия на сумму 100 миллионов долларов. Это, так сказать, с учетом того, что мы в первой половине этого года выводили 50 процентов своего контингента. В 1984 году наступил поворотный момент - конгресс одобрил поставки уже ультрасовременной техники. В январе 1985 года моджахеды получили эффективное средство борьбы с воздушными целями "Эрликон" швейцарского производства и зенитную ракету "Блоупайп" производства Великобритании. А в марте 1985-го было решено поставлять высшего класса переносной комплекс ПВО "Стингер" американского производства. Всего же за период с 1980 по 1988 год общая помощь афганским моджахедам составила около 8,5 миллиардов долларов (основные доноры - США и Саудовская Аравия, частично Пакистан).
   После падения режима Наджибуллы (а он пал в связи с прекращением поддержки Россией) все имущество правительственных войск перешло к моджахедам. Афганистан превратился в огромный арсенал вооружения, боевой техники и боеприпасов. Таким образом, правители России, прекратив поддержку Наджибуллы, своими недальновидными действиями создали угрозу переноса исламскими фундаменталистами войны на территории среднеазиатских республик, а теперь и самой России. Но фактически в основе всего этого - наркотики и терроризм, а не какая-то "священная война".
   События 11 сентября 2001 года потрясли мир.
   Когда мне задали вопрос - как я смотрю на наземную операцию в Афганистане, то я спросил: а с какой целью? Отыскать Бен Ладена? Но это бесполезно. Если ставится цель разбить формирование талибов, то это не в интересах США, так как талибы - это их детище. А вообще, если американцы своими войсками сунутся в Афганистан, то все те, кто войдет, - там и останутся. Повезет лишь тем, чьи гробы все-таки привезут в США.
   Однако такое положение долго сохраняться не может. По опыту афганской войны и хорошо зная американские нравы и методы действий, а также военно-политические и социально-экономические цели элиты США, можно предвидеть, что определенные силы будут стремиться обязательно втянуть Россию в боевые действия в Афганистане. И в первую очередь в этом заинтересовано руководство США.
   Мы с вами рассуждаем, а афганский народ уже 25 лет в состоянии войны страдает, разрушаются остатки того, что когда-то было создано. Одно слово - "афганцы" - уже ассоциируется с большим горем и страданием. Надо помочь афганцам обрести мир. Мир можно обрести не ковровыми бомбардировками, а политическим решением.
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023