ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Волошенюк В.В. "алжир" 1981-1983 Главы 9,10,11,12

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Волошенюк В.В. "Алжир" 1981-1983 Главы 9,10,11,12. В.В. Волошенюк "Алжир". 1981-1983 / Под редакцией В.И. Аблазова. - К. : Издательский дом "КИЙ", 2019. - 184 с. ISBN 978-617-717-754-7Книга повествует о реальных событиях, участником коих был автор, проходивший службу в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане в период 1981-1983 гг. Рассчитана на широкий круг читателей.
  Волошенюк В.В. "Алжир" 1981-1983 Главы 9,10,11,12.
  
  В.В. Волошенюк "Алжир". 1981-1983 / Под редакцией В.И. Аблазова. - К. : Издательский дом "КИЙ", 2019. - 184 с. ISBN 978-617-717-754-7
  
  Книга повествует о реальных событиях, участником коих был автор, проходивший службу в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане в период 1981-1983 гг. Рассчитана на широкий круг читателей.
  
  9.
  
  Новый год праздновали при свечах, точнее керосинках. Электричество от слабого генератора было пока только в штабе, его включали вечером. Там же находился и единственный в батальоне телевизор. Главным его настройщиком был Женя Сиваков. Ему, как начальнику связи батальона, была выделена отдельная, довольно просторная комната с тыльной стороны штаба. В желающих попасть в гости на "голубой огонек" не было отбоя, но больше всех надоедал замполит, требуя ежедневного просмотра программы "Время". Женя частенько умело отшивал его, "вырубая" слабый сигнал, когда у него собиралась дружная компания для преферанса.
  С целью просмотра поздравления Советского народа, по случаю наступающего нового 1982 года, телевизор перенесли в комнату дежурного по батальону и выставили на подоконнике.
  Под бой курантов на "горке" заухали минометы. Через несколько секунд после сухих минометных залпов громыхнула 122 мм гаубица. Яркая вспышка разрыва сверкнула в глубине долины на фоне гор, вырвав из ночной мглы остроконечные, словно неровный частокол вершины.
   Громовой раскат от разрыва, запаздывая на считанные секунды, медленно нарастал, возвращаясь от подножья гор в долину.
   Из штаба батальона, уже навеселе, выходили офицеры управления, громко разговаривая, и закуривая на ходу.
  Комбат, стоя на крыльце в расстегнутом на первые две пуговицы п/ш с орденом Красной Звезды на груди (орден на п/ш носил только он), распекал прибежавшего по его вызову дежурного по штабу, требуя связи с "горкой".
  - "Горка" не отвечает, товарищ гвардии майор, - виновато повторял сержант.
  - Вызывай еще или сам сейчас побежишь туда, - отрезал комбат.
   Прогремел еще один выстрел гаубицы. В офицерском "кружке" раздался дружный смех. Длинная очередь трассеров разорвала огненными пунктирами ночное небо. Замполит, держа автомат за рукоятку стволом вниз, отделившись от остальных, улыбаясь, поднялся на крыльцо.
   - С Новым годом, Иваныч! Он попытался обнять комбата, но оступился и, не удержав равновесия, упал, выронив автомат.
   - Уймись, комиссар.
   Комбат отвернулся, глядя как личный состав, толкаясь и шумя, выскакивал на улицу из расположений.
   Офицеры рот группами подходили к штабу.
   Замполит, поднялся, отдал автомат подошедшему дневальному по штабу и нетвердой походкой направился в солдатские массы, проводить воспитательную работу.
   - Товарищ гвардии майор! - дежурный по штабу, высунув голову в окно, прокричал:
   - "Горка" говорит, что стреляли по мигающим огонькам в долине.
   Этот способ сигнализации часто применялся "духами" для опове-щения о выходе и перемещении групп из расположения батальона ночью. Но сейчас это был просто "дежурный" ответ.
   - Я им сейчас такие огоньки устрою, тошно будет. Передай Корякову, пусть там х...ней не занимается.
   - Понял, товарищ гвардии майор, передам! - почти радостно прокричал дежурный.
  В это время в небе завыла пущенная кем-то ракета СХТ. С разных уголков территории батальона стали взлетать одиночные сигнальные ракеты красного и зеленого огня.
  - Вот стервецы, празднуют бл..., - с ухмылкой сказал комбат стоящему рядом "ответственному" от штаба бригады подполковнику.
  - А ваши духи неслабо отметили 27 декабря - ответил тот, присаживаясь на ступеньки.
  - Да, отгребли мы по полной. Я комбригу сказал, что не хер из Кабула в такие дни колонны выпускать, да еще и на ночь глядя.
  - Ларионов, ты здесь? - комбат зычно крикнул в темноту.
  - Так точно, здесь, - командир артбатареи вышел на свет и поднял правую руку вверх, чтобы комбат его увидел.
  - Щас и мы их поздравим, Анатолий Сергеевич, - обратился он к сидящему подполковнику.
   - Ларионов, у тебя координаты целей, что дали агентурщики, далеко?
   В батальоне автономно работала группа из трех грушников и иногда они делились полученной информацией с комбатом.
   - На КП, все путем, - также зычно ответил командир артбатареи.
   - Вопросы есть?
   - Все понял, уже бегу.
   - А пойдем еще по маленькой, Анатолий Сергеевич, за укрепление воинской дисциплины в новом году.
   Подполковник, кряхтя, как бы неохотно, поднялся, и они с комбатом зашли в штаб.
   Через несколько минут дежурные орудия открыли беглый огонь по долине.
  Одновременно со всех сторон в небо с шипением и воем снова полетели осветительные и сигнальные ракеты, на горке началась беспорядочная стрельба.
   На мгновения становилось светло, как днем. Особо торжественно в эти секунды шелестели развевающиеся на ветру пятнадцать флагов советских республик, которые устанавливали под чутким руководством замполита вдоль центральной аллеи по праздникам и во время приезда начальства, тем самым, сигнализируя товарищам душманам о важности происходящих в батальоне событий.
   После каждого залпа бойцы у казарм громко кричали "Ура".
   Вслед за артбатареей заухали с позиций 120 мм минометы. Это уже инициативно заработала минометная батарея под пьяным, но твердым командыванием Комаря.
  - А почему молчат геройские "Катюши"? - Вопрос, старшему "реактивщиков" последовал немедленно, как только лейтенант подошел к курившим офицерам.
  Две установки "Град" недавно были приданы батальону для усиления огневой мощи и находились вблизи артиллерийских позиций.
  - Ребята, я не могу без разрешения комбата, как бы оправдываясь, сказал тот.
   - Коля, под лежачего капитана коньяк не течет. Нам доски нужны на парилку.
  Снарядные ящики высоко ценились, из-за дефицита строительных материалов. Их разбивали на доски и использовали для отделки помещений, в первую очередь, конечно, штаба. Ящики же из-под реактивных снарядов для града были самые длинные. Сейчас же все с нетерпением ждали окончания постройки батальонной бани.
   - Коля, дуй к комбату, он в хорошем настроении, - лейтенант понимающе кивнул и решительно зашагал в штаб.
   Через несколько минут уханье орудий и минометов, крики "ура" утонули в шипящем огненном шампанском - залпах "Града".
   Смертоносные поздравления летели в спящие кишлаки с ревом и воем.
  
  10.
  
   На занятия по метанию гранат командир 9-й роты прибыл медленным аллюром на белом коне.
  Эта худая лошадь забрела на территорию батальона не известно откуда. Её стали подкармливать, она обвыклась и свободно гуляла, получая свои порции корма и ласк от шурави. С ней любили фотографироваться и бойцы и офицеры. Со временем, когда она окрепла, и бока её округлились, на ней стали совершать короткие конные прогулки те, кто мог держаться верхом на лошади без седла.
  Тренировку по метанию наступательных гранат РГД-5 проводили взводные возле разрушенной мечети недалеко от городка.
  Спрыгнув с лошади, ротный отдал поводья своему "ординарцу", чтобы тот отвёл лошадь в батальон. Был объявлен "перекур", и офицеры роты с удовольствием слушали героические байки Михалыча.
  Он рассказывал о своей роли в подготовке материала журналистами "Известий". Несколько дней назад они посетили батальон и общались с отличниками боевой и политической подготовки и гвардейскими офицерами.
   Их фотокору очень понравился вид с разрушенной мечетью, где они сейчас находились. Он сделал много снимков с разных сторон, но был удовлетворён только отчасти. Руины мечети впечатляли, но не хватало свидетельств зверств душманов, непонятно зачем разрушивших её.
   - Не хватает убитых мирных жителей, это был бы "полный абзац", - грустно заметил он.
   Михалыч с чаем и сухпаем был в группе обеспечения работы москвичей.
   - Рахмона надо позвать, его не отличить от самого мирного афганца - вылитый душман, - глубокомысленно заметил он на жалобу товарища фотокора.
   Рахмон выполнял обязанности переводчика в группе "агентурщиков". Он отпустил длинную бороду и одевался, как афганец.
  Михалыч называл его земляком, поскольку служил в Таджикистане, откуда тот был родом.
  Замполит батальона, опекавший журналистов по долгу службы, тут же оценил идею и сам пошёл в штаб договариваться с непосредственным начальником будущего "убитого мирного афганца".
  Когда все было готово к съемке, и Рахмон, раскинув руки, артистично улёгся на пыльную землю для фотографирования, Михалыч неудовлетворенно покачал головой.
  - Крови нет. Надо взять на продскладе томатную пасту и обмазать ею убитого.
   Фотокор живо поддержал и это предложение. Рахмон стал слабо сопротивляться.
  - Михаличь, халат испачкаешь да.., сам стирать будишь.
   Но Михалыч в творческом азарте был неумолим:
   - Я дам бойца, он постирает в арыке.
   После того, как со склада принесли томатную пасту, он, не жалея, вывалил полбанки на грудь Рахмона и начал мазать ему лицо и бороду. Тот чертыхался и плевался.
   - Покажешь фотографию в газете родственникам, они тобой гордиться будут, меня ещё поблагодаришь.
  В результате все остались довольны, кроме завсклада.
  Приезд ротного перебил мемуары Михалыча.
  Бойцы уже построились и по его зычной команде старшины двинулись к расположению части.
  - Ну как, побросали?
   За всех ответил Михалыч:
  - А, салаги...
   О том, что надо потренироваться в обращении с гранатами, стало понятно после последнего выхода на сопровождение.
  В ожидании колонны решили немного прочесать "зеленку". Возле полуразрушенного дувала командир 1-го взвода дал команду метнуть вовнутрь "ргдешку". Боец долго соображал, что с ней делать, и метнул её трясущейся рукой только после дополнительного матерного целеуказания.
  - Нормально, командор, немного потренировались, некоторые вообще первый раз её бросали, а прибыли с учебки.., - спокойно заметил командир
  3-го взвода Миша Гусев.
   - Пехота недоделанная - не унимался Михалыч, слегка подбрасывая гранату, словно мячик.
  - Я вам сейчас покажу, как бросают гранаты спецназовцы.
   После этих пафосных слов Михалыч развернулся лицом к условному противнику, в долю секунды эффектным жестом вырвал чеку и подбросил РГДэшку невысоко вверх. Открытую ладонь он оставил протянутой к небу с благородным намерением поймать подброшенную гранату. Однако та пролетела ладони ветерана спецназа и шлепнулась на землю.
  В следующие доли секунды действия присутствующих отличались, в зависимости от реакции организма, боевого опыта и срока службы в Афганистане.
   Первым, естественно, среагировал ротный. В мгновение ока он перелетел невысокий глиняный забор, окаймлявший развалины дувала, куда перед этим бойцы метали гранаты, и понёсся в глубину афганского жилища.
   Действия старого спецназовца после неудачной попытки ловли гранаты в воздухе теперь отличались чёткостью и слаженостью. Михалыч схватил упавшую РГДэшку и без замаха метнул её в сторону дувала.
   Поскольку действия обоих были почти одновременными, направление полёта гранаты совпало с направлением спринтерского бега командира роты.
   И только трое взводных стояли, как заворожённые, хлопали глазами, и с ужасом ждали развязки разыгравшейся мизансцены.
   Далее, как и положено, последовал лёгкий хлопок в воздухе - это отделился рычаг гранаты, и негромкий, но пыльный взрыв.
   Только теперь взводные машинально пригнулись и опустили вниз головы, как учили в училище, в готовности рвануть в атаку после разрыва.
   Последующие секунды зловещей тишины прервались ревом Серёжи Николаева.
   - Михалыч! е...твою...! ...убью!
   Подняв головы, командиры взводов увидели в облаках оседающей пыли бегущего уже в обратном направлении командира роты. Он ускоренно передвигался враскорячку и орал благим матом, звучавшим, как гимн жизни. Его зимний танковый комбез между ногами был разорван и основательно посечён осколками.
   - Живой..,- мелькнуло радостно в мыслях у каждого ...
   Потом бросились навстречу к бегущему, не зная толком, что делать: обнимать, успокаивать? Подхватив на руки, уложили раненого на землю...
   - Михалыч, долбаный ты спецназовец, бегом в батальон. Давай дока с носилками, - Миша Гусев первым из взводных, постепенно приходящих в себя, оценил обстановку и отдал четкое распоряжение.
   - Командир, не переживай, всё будет хорошо, - Михалыч с побелевшим лицом присел возле ротного и, порывшись в карманах, достал пачку сигарет.
   - Ты закури...
   - Ребята, я бегу.
   - Давай, и мухой - в штаб, пусть вертушку вызывают, - голос ротного звучал спокойнее.
  Серёжа приподнялся и посмотрел на разодранные штаны, на них под пылью проступили бурые пятна, боли он не чувствовал.
  Затянушись подоженной сигаретой, он начал говорить обрывочными фразами.
  - Бегу, и вижу: передо мной падает граната, бля..., думаю, сейчас я её перепрыгну.., Хорошо, что комбез надел...
  Все взводные были на занятиях в бушлатах и брюках "пш".
  - Так, Миша, остаёшься за меня.
  - Есть, - кивнул командир 3-го взвода.
  - Что докладываем комбату?
  - Всё, как было, а на бригаду то, что во время занятий боец уронил гранату в результате неосторожного обращения, ну, а я его оттолкнул...
  - И пусть замполит катает на меня наградной, на Звездочку. По ранению да ещё, спасая солдата, никуда они теперь, на хер, не денутся...
   Из батальона уже бежали бойцы с носилками, подгоняемые Михалычем, за ними трусил батальонный док, поправляя на ходу свои круглые очки.
  - Командирчик, вертушки скоро будут, - улыбаясь прокричал издалека Михалыч.
   - Михалыч, если с моим мужским достоинством что-то будет не так, я тебя застрелю из твоего же маузера.
   - Не боись, командир, в Кабуле классные лекаря в госпитале. А какие сестрички! Они тебе всё залечат... и проверят, может, с металлом он будет даже лучше действовать.
  - Я переведусь в Кабульскую роту спецназа, приедешь ко мне в гости, и я тебе маузер подарю, - Михалыч не удержался, чтобы не съехать на свою любимую пластинку.
   Провожать командира девятки к прилетевшим вертушкам вышли почти все офицеры батальона. Док обработал раны, вколол ему промидол и доложил комбату, что всё, слава Богу, обошлось. Могло быть и хуже.
  Комбат шел рядом с носилками до самой вертушки.
  - Не переживай, Серега, я сегодня подпишу на тебя наградной и проконтролирую его прохождение в бригаде, он пожал руку ротному.
   - Спасибо, товарищ майор, а то уже и замена скоро, а я без ордена и с раненым членом.
  
  11.
  
   Обед в офицерской столовой батальона почти закончился, но многие отобедавшие оставались на своих местах.
  Одни, условно сытые, громко грызли сухарики, запивая их коричневым компотом из сухофруктов. Сухарики, белые и черные, в виде кубиков, сделанные поварами по приказу комхозвзвода из пресного и кисловатого хлеба, который привозили из бригады, считались вроде десерта.
   Другие дымили у входа, наблюдая за разгрузкой продовольствия из двух запылённых ЗИЛов. Лобовые стёкла одного из них были пробиты пулями, борт второго был изрешечён в нескольких местах.
   Главная новость, вызвавшая послеобеденное живое обсуждение - неожиданный обстрел машины хозвзвода за перевалом на дороге из Гардеза в Бараки.
   Этот участок без "зелёнки", подходящей к шоссе, всегда считался безопасным. Кишлаки в долине были мирными и неразрушенными.
   Во время прохождения наших колонн местные жители не прекращали своих повседневных дел и спокойно работали в поле - безошибочный признак отсутствия угрозы нападения.
   Бойцы, восседающие на броне, чувствовали себя вальяжно. Во время остановок они с интересом наблюдали за размеренной жизнью кишлаков, летом делали набеги на шелковицу у дороги. Иногда, с разрешения взводных, небольшими группами заходили в маленькие "дуканчики", чтобы купить какую-нибудь мелочовку.
   Особое любопытство лихих десантников всегда вызывал старик, сидевший в небольшой нише склона. Возле него на земле обычно лежал кусок лепёшки и стояла грязная кружка. И в жару, и в холод в истрепанном халате и галошах на босу ногу он смотрел куда - то вдаль, и лишь иногда улыбался. На проезжающих и шумно останавливающихся "шурави" он не обращал никакого внимания.
   Тот факт, что обстреляли машины в районе перевала, казался непонятным и даже странным. Это вызывало различные оценки и споры среди офицеров, обедающих в столовой и курящих у входа. В конце концов, все сошлись на том, что в район могла прийти новая банда, или духи "потеряли нюх", и надо их за это наказать.
   Старший колонны, лейтенант Зыкин, командир взвода 7-й роты, сопровождавший хозвзвод на БТРе, на обед не пришел. Поэтому в центре внимания оказался прапорщик Пряхин, старшина миномётной батареи, который находился в первой машине.
   Он совсем недавно прибыл по замене, окончив школу прапорщиков в Союзе. Ни в одной операции ещё не успел побывать и во время застолий с открытым ртом слушал боевые небылицы своего брата-прапора, а также рассказы товарищей офицеров. Приняв изрядно на грудь, он уверял всех, что в бою не подведёт и ещё себя покажет.
   Зайдя в столовую с большим кульком карамели, в каких она обычно продавалась в дуканах, он стал угощать присутствующих, охотно отвечая на вопросы.
   "Комарь", хрустя карамелью, тут же, не упуская случая, стал подтрунивать над артиллеристами:
   - Вот, мой старшинка, не успел приехать, а уже отличился. Скажем прямо, героически вывел из-под обстрела машину с бесценным грузом тушёнки и кислой капусты и спас батальон от голодной смерти.
   - Глядишь, и "за б/з" получит. А вы своего за постройку бани не представляете?
   Капитан Ларионов, сам любивший юморить и, как все артиллеристы, смотревший свысока на миномётчиков, охотно включился в выяснение отношений.
   - Так! Миномётчиков в баню не пускать! Они ребята боевые, им это ни к чему. Пусть в арыке моются.
   Артиллеристы первыми в батальоне со всей основательностью построили возле своих позиций баню с парилкой и теперь приглашали в гости друзей батареи в банные дни или после возвращения с операций и сопровождений.
   Но минометчик и не думал отступать:
   - Старшинка, ты не очень-то артиллеристов карамелью угощай, объедятся, а свой отдельный туалет ещё не достроили... Придется потом отпаивать верблюжьей колючкой.
   Словесную дуэль прервал своим приходом ЗНШ батальона капитан Петраков, задержавшийся у комбата после доклада о засаде.
   Комарь подсел за стол к ЗНШ и положил перед ним кулек:
   - Сергей Сергеевич, миномётная батарея сегодня угощает карамелью на десерт. Угощайтесь, пока артиллеристы всю не съели.
   - С удовольствием! Там комбат с замполитом идут, надо им оставить.
   - А как же, "кам-кам" (чуть-чуть) оставим. Ну, что там решили на совещании по поводу нападения?
   Не дав Петракову ответить, Комаров продолжал:
   - Надо духов наказать за такую наглость.
   ЗНШ не среагировал на этот воинствующий призыв, а только скривился, глянув на тарелку борща, а потом на стоящего перед ним с виноватым видом бойца, выполняющего роль официанта, в поварской курточке не по размеру, когда-то белого цвета.
   Вздохнув, он начал медленно есть и, наконец, отставив с отвращением тарелку с недоеденным борщом, продолжал:
   - Комбат попросил агентурщиков узнать что-то по их каналам. Что же, теперь усиленный взвод посылать для охраны одной машины с консервами? Хорошо, что прорвались, а то бы под раздачу попали все, в первую очередь, комбат.
   Комаров тут же оживился:
   - Вот и я говорю, за героическое отражение нападения превосходящих сил бандформирования и прорыв без потерь под огнём противника и т.д. представить группу товарищей к медали "за б/з".
   - А ещё пусть агентурщики узнают, почему дуканщики не выполняют приказ Гульбеддина и не продают "кишмишовку" по сниженным ценам, дабы споить русских офицеров.
   Это, забавное для советского человека, письменное распоряжение одного из лидеров моджахедов попало в руки представителей ГРУ, и над ним часто потешались за столом.
   Петраков хмыкнул и недобро посмотрел на ждавшего команды бойца:
   - Кому спим ?... Давай второе!
   После этого он взял несколько карамелек и начал рассматривать яркие обертки с надписями арабской вязью.
   - "За б/з..." - Люди по году машутся и ничего получить не могут... Ладно, надо подумать...
   - Понял, не дурак,- Комаров хитро улыбнулся.
   - Старшинка, ставь вечером бражку, чтоб чернила не просохли, когда наградной писать будем.
   Пряхин, не ожидавший такого разворота событий, только кивнул, явно смущённый услышанным.
   .........................................................................................
  
  Когда Петраков зашёл в комнату к Комарову, тот сидел на корточках перед тумбочкой, бурча вынимал содержимое и выбрасывал в мусорный бак, уже наполовину заполненный кульками с карамелью.
   Петраков, ухмыльнувшись, сел на кровать:
   - Ну, что, Серёга, может быть, перепишем наградной? Глядишь "старшинка" "За отвагу" получит?
  - Опять же, спасибо комбату, что не отправили представление тогда. Вот было бы весело...
   Появление в батальоне следователей кабульской прокуратуры через две недели после "нападения" на перевале и отправка Зыкина и Пряхина в наручниках вертушкой в Кабул стало для всех чем-то вроде горячего душа в сорокаградусную жару.
   "Комарь" себя чувствовал полным идиотом, когда комбат на совещании довёл, что Пряхин и Зыкин арестованы за убийство дуканщика, после чего они имитировали обстрел машины.
   - Сука он, я б его сам порешил после этого. Меня тошнит от одного вида этой карамели. Даже на бражку отдавать не хочу.
  
   "Салам братишка!
  
  Вот решил черкануть тебе пару строк, т.к. по телефону всего не наговоришь. Ты знаешь, мне ещё не верится, что мы уже не те, молодые, жизнерадостные, здоровые парни. И я никак не могу привыкнуть и смириться с тем, что мне уже за пятьдесят. Но как говорил Л.М.Кравчук: "Ма"мо те, що ма"мо!"
  Мы тогда , как "начудили" в Альтамуре, даже не думали, чем это всё обернётся. Ты сам знаешь, сколько этих духов перебили. Но мы попали не "в струю". В то время как раз была комиссия из политуправления Сухопутных войск в штабе армии и они про нас "прочухали". Духи ведь пожаловались, т.е. опередили, сыграли на упреждение, дабы избежать ответственности за хранение боеприпасов, что в то время органами власти в ДРА, частным лицам было запрещено. Судили нас в Ташкенте. Суд был показательным (с привлечением 3-го и 4-го курсов ТВОКУ). Прокурор - гад, запросил Сашке - вышку, мне - 15, а Олегу - 9 лет. А в результате, Сане дали - 15, мне - 9 лет, а Олег получил - 3 года общего режима, а нам усиленного. И поехали мы на зону, т.е. , в неведомые, в то время для нас, условия выживания. Хотя я изначально был готов ко всему, даже самому худшему. Отправили нас в лагерь в г. Алмалык, что в 60 км. от Ташкента.
   Знаешь, когда мы служили, мы понятия не имели, что военный трибунал работал "на потоке", без выходных. Но когда это коснулось лично нас, я просто ужаснулся. Сколько было осуждённых офицеров и прапорщиков - с ума сойти. А солдат - вообще немерянно... Я приведу тебе несколько примеров - сам убедишься.
   Игорь Д. - сын знаменитого испытателя, ст. л-нт, разведчик, из 201 дивизии ,753 полка - в 1981 году был расстрелян в Ташкентской тюрьме по приговору военного трибунала. Даже ходатайство Терешковой не помогло... Сержанты Николай В. и Карим Ю. из той же дивизии, тоже были расстреляны. С нами сидели зам. командира 201 дивизии из Ханабада, полковник В.Я. и два его начальника служб, оба майора. Далее - начальник отдела 40-й армии - м-р Коля Щ. Начальник отдела 0151 Коля С., п/п-к, племянник знаменитого обозревателя газеты "Правда", зам. коменданта кабульского гарнизона - Володя Н., п/п-к, начальник ВАИ гарнизона, Александр К., к-н...
   Я бы мог еще продолжать долго и долго, чтобы ты понял тот масштаб и размах, с которым работали наши "славные" органы военной юстиции, зарабатывая себе на этом звания и ордена. Одна командировка в Кабул из Ташкента, три дня работы в кабинете, вот тебе и "За БЗ". Чего не служить?
   В общем, пробыли мы с Сашкой вместе три года, а потом нас разлучили. Как мне стало потом известно, в зоне "скопилось" много "афганцев" и нас, из оперативных соображений, начали раскидывать по всему Союзу. Саня остался в Алмалыке, а меня отправили в Амурскую область. Мы с ним какое-то время переписывались, нелегально (переписка между осуждёнными запрещена), а потом эта ниточка оборвалась. Я узнал, что к нему приезжала Амина и они расписались в зоне. Потом вроде, она родила ему девочку. Я предполагаю, что Сашка сейчас в Кызыл-Арвате или же дома в Воронежской области.
   Освободился я в 1989 году. Вышел за ворота зоны - и не знаю, куда идти. На дворе - "перестройка", бардак, неразбериха. Немного поработал в "геологоразведке", потом понял - не моё, и решил поехать до дому. Приехал в Немиров, сразу домой не пошёл, а пошёл к другу (был у меня дружок, командир разведроты полка - Коля С.), царствие ему небесное. Он мне сказал: "Домой не ходи, у неё - новый муж". Я не могу тебе передать то состояние в тот момент, но мне не хотелось жить. Спасибо, друзья помогли. Ну а потом всё стало проясняться, налаживаться. Женился, и по сей день живу со своей второй женой. Ей надо при жизни памятник поставить, что я и делаю, за то, что она меня к жизни вернула. Дети, двое внуков, для которых дед - непререкаемый авторитет. Сейчас для них и живу. На днях ухожу на "пенсион", а там видно будет...
   А вообще-то у меня была 100% возможность не ехать в Афган. Дядька родной, в то время был комдивом , известной тебе дивизии. Как он не хотел меня туда отпускать... Но куда там, я ведь по жизни "Стрелец", по натуре - воин. И я не мог не поехать. Были четкие планы после Афгана - сдать экстреном в Киевское ВОКУ, а потом заочно продолжить учёбу... Тем более, что у меня служба шла отлично. Конкурсы по тактике выигрывал, и "наша" жизнь мне нравилась. Но, увы, всё пошло на перекосяк, так что, как в той, ВЕЛИКОЙ войне были белые пятна и черные страницы, так и в нашей "афганской" - эти же пятна и страницы есть. Только об этом никто не подозревает и не знает, кроме тех, кто с этим был связан. Но не буду тебя утомлять. Я всё-таки надеюсь, что мы встретимся. И у нас будет достаточно времени поговорить и вспомнить дорогие сердцу времена...
   Ну, пока всё. Буду закругляться. Обнимаю тебя, братан, и жму твою могучую руку крепко-крепко.
  
   С неизменным уважением,
   Владимир Б.
  
   P.S. Да, совсем чуть было не забыл. Может быть, ты помнишь? Было такое дело, когда в "соседнем", через две горки и в тридцати километрах от нас, полку, угрохали вроде бы духов, а они оказались активистами НДПА.
   Так вот! С нами отбывал срок командир этого полка, п/п-к К., вместе с ним начальник штаба одного из батальонов, командиры саперной и разведрот... Они "снесли в прикуп" 22 афганца, скинули их в кяриз, а командир иср этот кяриз подорвал. Дали им за это: командиру - 10 лет, командиру иср - 15, командиру рр - вышку и нш батальона - 7 лет.
   Потом, когда "Горбатый" стал президентом, КэП ему написал из ташкентской тюрьмы, месяца через 2-3 , пришёл ответ, в результате чего его освободили подчистую, восстановили в кадрах, и отправили на должность зам. командира дивизии в Бухару. Тем хлопцам вышку заменили на небольшие сроки. Правда у "разведчика" крышу сорвало конкретно. Его в "дурку" отправили.
   Вот такие дела творились на этом белом свете.
   Дописывал уже на другой день, не знаю, интересно тебе или нет?"
  
  12.
  
  - Комарова убили!!! - истошный крик у края дороги заглушил отдельные короткие автоматные очереди.
   Из пустой с открытыми дверями кабины съехавшего на обочину ГАЗ-66-го звучала громкая музыка. Это была любимая кассета "Комаря" с записями популярного шведского ансамбля "АББА".
  Головной БТР "семерки" с пробитыми скатами ковылял, разворачиваясь в долину, откуда духи открыли огонь.
  Бойцы несколько минут назад горохом высыпались из кузова 66-го и метались в поиске укрытий. Десант на ходу спрыгивал с "брони", хаотично стреляя в сторону духов.
  "Комарь" с водителем, десантировавшись из кабины, под прикрытием стоявшего автомобиля перебежали метров тридцать и залегли за бугром с небольшим каменным нагромождением. Местность с небольшими холмиками и камнями на них напоминала афганское кладбище. На двоих у них был только один АКС.
  А все начиналось празднично и торжественно. В штаб 56 одшбр в Гардез сводная группа воинов-десантников 3-го ДШБ во главе с ЗНШ капитаном Сергеем Васильевичем Петраковым выехала, "как на свадьбу". Гвардейцы надели "дембельскую" форму - кителя, береты и тельняшки, а офицеры - повседневную форму при портупее, которая в тех условиях воспринималась, как парадная. Цель выезда - участие в торжественном награждении орденами и медалями.
  Ритуал награждения много времени не занял. Он уже стал отработанным и привычным.
  Личный состав новых орденоносцев без оружия рассадили по кузовам двух машин - в ЗИЛ хозвзвода и комаровский ГАЗ-66-й. "Комарь" ехал в числе награжденных, получил "Звездочку". Сопровождали колонну два БТРа "семерки" с десантом.
  В просторной кабине ЗИЛа "комфортно" разместился широкогабаритный капитан Сергей Васильевич Петраков, тоже награжденный "Звёздочкой".
  Из Гардеза выехали сразу после обеда, отказавшись от предложения заночевать в бригаде и отметить награждение. Всем хотелось домой, там ждали и готовились к обмыванию боевых наград те, с кем вместе их заслужили. Качество свежевыгнанного самогона командир миномётной батареи проверил накануне лично.
  Когда под огнем душманов орденоносцы залегли, "Комарь" забрал у водилы АКС и стал стрелять короткими очередями, высовываясь из-за камней. После нескольких таких вылазок он сполз вниз с запрокинутой головой и кровью на лбу. Вот тут-то и заорал его водила.
  Петраков, до этого выпрыгнувший на ходу из ЗИЛа с прихваченным в кабине АКСом, был невдалеке в кювете. Услышав крик, он короткими перебежками рванул к месту, где был "Комарь".
  Вообще, он не любил не только бегать, но и ходить на длинные дистанции на операциях. Заветной его мечтой, которой он делился со всеми, было попасть после замены в военкомат, пить кефир по распорядку и сидеть на стуле с мягкой подушечкой. Пока же он создавал себе "комфорт" в полевых условиях, расстилая платочек, словно скатерть, под "сухпай" во время приёмов пищи.
  И еще он громко и заливисто смеялся от удачных шуток и подколок сослуживцев, а "Комарь" в этом смысле был одним из главных персонажей в батальоне.
  Когда Сергей Васильевич больно бухнулся на каменистую землю за бугром, слабо прикрывавшим его габариты, лежащий "Комарь" поднял качающуюся голову и посмотрел на него, прищуриваясь, мутными глазами. На его благородной залысине кровоточила небольшая рана, усеянная вокруг мелкими камешками. Пуля попала в камень, а отколовшийся осколок угодил Комарю в лоб, от чего он на несколько мгновений лишился сознания.
  Удивлены были оба...
   - "Комарь", не спи, замерзнешь,- ехидно бросил Сергей Васильевич, ещё раз лично убедившись, что командира миномётной батареи пули не берут.
  Однажды на сопровождении, когда Комаров руководил огнем вверенной ему батареи, всматриваясь вдаль через большие очки в уродливой чёрной пластмассовой оправе, пуля зацепила дужку, и очки на лице "Комаря" приняли вертикальное положение.
  Эти очки, как раритет советской легкой промышленности, он надевал только в боевых условиях. Для надёжности дужки очков сзади связывались резинкой от трусов.
  Потом этот эпизод многократно пересказывался им во время застолий, обрастая новыми подробностями.
  - Сергей Васильевич, я нормально.., я прикрою, вы лучше в кювет...
  Бугор с камнями защищал "Комаря" при его небольшом росте надежнее, чем Петракова, и от этого ему стало совестно.
  - Век не забуду твоей доброты, Серёга. Фуражку надень, а то лысину простудишь... Щас, разберёмся...
  Но повторять маневры с перебежками больше не пришлось. Автоматная стрельба "духов" быстро стихла. Только БТРы продолжали работать из КПВТ по окружающей местности. Нападение выглядело, как поздравление награжденных от небольшой группы "товарищей душманов".
  Все-таки почти рядом находилась бригада, и можно было нарваться на серьёзный ответ "Градами" и "вертушками" за такую наглость. Так что, удачно напугав "неместных", они быстро ушли.
  Слава Богу, никого из ехавших с заветными медалями и орденами десантников даже не зацепило. Перепачкались только все основательно. Но мужественнее всех с повязкой на голове, как Щорс из старого советского кинофильма, теперь выглядел "Комарь".
  - И на хрена нас надо было тащить в бригаду? Шо, нельзя было передать эти "цацки" в батальон? - праведно начал он возмущаться, стирая пыль с красной орденской коробочки, стоя возле кабины ЗИЛа, где устраивался Сергей Васильевич.
  - Что ж ты раньше молчал? - парировал Петраков, потирая ушибленное колено. Надо было сказать комбригу Чижикову:
   - Товарищ полковник, приезжайте для награждения к нам в Бараки, я вас самогоном угощу.
  - А он меня спрашивал?
  - Всё, кончай базар, по местам и поехали,- Сергей Васильевич захлопнул дверь, а "Комарь", держа руку на забинтованной голове и продолжая ворчать себе под нос, не спеша пошёл к своему ГАЗ-66-му. В кабине продолжала громко петь "АББА".
  В батальоне с нетерпением ждали награждённых, все уже были в курсе об обстреле. Замполит по приезду организовал фотографирование офицеров в полевой форме с наградами перед зданием штаба. Позже он сделал общую фотографию, как в выпускном альбоме. Фото каждого в виньетке было размещено на фоне Баракинских пейзажей и БМД на постаменте на территории батальона. В верхнем углу размещались фотографии погибших ребят.
  А в тот вечер весело и громко "обмывали" награды.
  "Комарь" сначала воодушевлённо, потом устало, отвечал на расспросы о ранении камешком в голову. Подколкам и шуткам не было конца.
  - Серега, при твоём ранении доктор куриный бульон тебе прописал? - ерничал Женя Сиваков, нежно поглаживая повязку на голове орденоносца.
  Вопрос звучал не просто так. Все хорошо знали о слабости командира миномётной батареи. Во время сопровождений после развёртывания миномётов на позициях он часто организовывал разведку близлежащей местности, занятой, по его мнению, "нелояльным" афганским населением.
  Иногда он лично участвовал в проведении "поисков" с целью "захвата в плен или уничтожения" душманских кур и петухов, подающих сигналы о приближении неверных.
  - Надо срочно на операцию выходить, - обратился Женя к Петракову, пришедшему на праздничные 100 грамм.
  - Сергей Васильевич, вы скажите комбату, что минометчики рвутся в бой, чтобы обеспечить любимого командира лекарством. Петраков, раскрасневшийся и заранее улыбающийся своей шутке, торжественно произнес:
  - Мой бледнолицый брат, тебе надо сменить имя. Ты уже не "Комар - острый глаз", теперь ты "Комар - твердый лоб".
  Упоминание об остром зрении комбата было связано с другим боевым эпизодом, когда он "с бодуна" на выходе, пристально изучив местность с помощью бинокля, скомандовал батарее открыть огонь по "зеленке". Все бы ничего, но туда только вошла группа прочёсывания.
  По замыслу он должен был это сделать раньше, перед входом туда своих боевых товарищей.
  Получилось, как в песне: "недолёт-перелёт - по своим артиллерия бьёт". По счастливой случайности зацепило только одного бойца легко в ногу.
  В тот день, сначала по средствам связи, а потом в личном общении Серёга услышал в свой адрес очень много "по партийному принципиальных" замечаний и выражений.
  Мгновенно осознав всю глубину своей вины, он вечером "накрыл поляну" для товарищей офицеров, участников прочесывания.
  Свежий куриный суп смягчил их сердца, и вопрос о "некультурном" поведении командира миномётной батареи во время операции решили не выносить на повестку дня грядущего партийного собрания батальона.
  
  Награжденные и гости расходились, провожая друг друга, как обычно после мероприятий, под финальную песню "Ой мороз-мороз! Не морозь меня...". А до этого с чувством и надрывом исполнялся сложившийся застольный репертуар, включая "Поручика Голицина" и "Розпрягайте хлопцi конi".
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023