ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Владимир Волошенюк. "звезда" - хорошо. "за отвагу" - дороже!

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.52*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Владимир Волошенюк представляет своим сослуживцам и читателям сайта новый рассказ о службе в Афганистане.
  Владимир Волошенюк. "Звезда" - хорошо. "За отвагу" - дороже!
  
  1
  В тот июльский день колонну - "ленточку", следующую на Гардез, "девятка" (девятая рота десантно - штурмового батальона) довела до Бараков к обеду, без осложнений. Возле расположения батальона "ленточку", как эстафетную палочку, встречала для дальнейшего сопровождения рота от бригады. После небольшой остановки для перекура и организации взаимодействия между старшим сопровождения и старшим колонны ее движение было продолжено.
  Но для офицеров "девятки" и тех, кто участвовал в сопровождении от батальона, работа была сделана. БМДешки после высадки десанта, пыля, медленно двигались в парк на стоянки. Там механиками "во всю рулил" техник роты Шура Алексеев. Взводные, отдав распоряжения гвардейским сержантам на сдачу оружия и подготовку к обеду, не спеша, пошли к зданию казармы, отряхивая пыль с х/б и, обсуждая, как все прошло.
  На "выходе" со взводом Васильева был замполит роты Слава Ключников. За полгода совместной службы в роте они сдружились. Во время операций и сопровождений колонн замполит находился со взводом Васильева. Слава, романтик по натуре, бойцов вдохновлял не пламенными речами "в свете последних решений партии и правительства", а личным примером. В Афгане он был уже почти два года, поэтому среди бойцов в роте пользовался авторитетом.
  В свободное время Васильев и замполит вели задушевные беседы о жизни, женщинах и литературе. Слава ждал своей замены с недели на неделю и жил розовыми мечтами о будущей службе в Союзе.
  Зайдя в свой кубрик, они повесили АКСы на спинки кроватей, а пыльные тяжелые жилеты - на вешалку, длинную доску от снарядного ящика, прикрепленную к стене, с вбитыми в нее гвоздями - предмет совместного дизайна старшины и техника роты.
   Спасательные жилеты из комплекта БМД, ввиду чрезвычайно редких задач, а то и полного отсутствия необходимости форсирования водных преград на территории ДРА, были без надобности, ну а "голь на выдумки хитра". Выпотрошив их начинку, жилеты стали использовать для запасных магазинов, перевязочных пакетов, гранат, сигнальных патронов и всего, что могло пригодиться. Носить все это добро на себе в жилете было удобно, а магазины на груди морально воспринимались, как подобие бронезащиты.
  Первые образцы бронежилетов только начали поступать в батальон. Они были тяжелые, неудобные и не спасали от прямого пулевого попадания. Появился даже анекдот. На вопрос, пробивает ли пуля бронежилет, звучал ответ: нет, она застрянет в задней стенке.
  Многие офицеры, в том числе и Васильев, их просто не надевали. Бегать в этом скафандре по "зеленке" было невесело, поэтому бойцов заставляли их одевать только тогда, когда те находились сверху на броне во время сопровождений.
  Васильев не одевал бронежилет из-за суеверия, чтобы часом не притянуть к нему чего-нибудь не хорошее. "Док" батальона, Вовочка Войт, напротив, всегда был в бронежилете, в каске, надетой поверх панамы даже в летнюю жару, кожаных перчатках и круглых очках. Своим грозным видом он вызывал улыбку. Тем не менее, это его и спасло, когда он в развалинах нарвался на растяжку. В итоге потерял кисть руки, но, слава Богу, выжил.
  В общем, приметы были коллективные и индивидуальные. Так, например, механики не хотели ставить на свои машины запчасти с подбитых или подорванных машин. Ну, а не мыться (в бане) и не бриться перед операцией - это было главной заповедью, написанной и подтвержденной кровью.
  Это же относилось и к талисманам. Комарь, например, сделал дырочку в серебряном советском полтиннике 20-х годов, который привез для борьбы с микробами в воде, и носил его на веревочке на шее, как крестик.
  Освободившись от "збруи" и курток х/б, Васильев с замполитом взяли полотенца, чтобы сходить окунуться в надувном "бассейне", установленом командиром взвода связи в маленькой зеленой зоне за штабом. Это благо стало возможным, благодаря дружбе с химиками бригады.
  Но выдти из кубрика они не успели. Дверь с грохотом открылась и в комнату с выпученными глазами влетел техник их роты Алексеев.
  - На выход! Тревога! Нападение на колонну! - заорал он.
  - Какое нападение? На какую колонну? Шо ты орешь, как резанный, - в недоумении, тоже переходя на повышенные тона, притормозил его Васильев.
  - Шура, что случилось? Объясни все спокойно, - попросил Слава, уже одевая на себя куртку х/б и стараясь быть выдержанным и культурным.
  - Духи обстреливают колонну прямо за "горкой". Есть подрыв. Барыга (начальник штаба батальона) приказал пулей лететь туда, - немного спокойней изложил ситуацию техник роты.
  - За горкой? Шура ты трезвый? - Васильев все еще не верил услышанному.
   "За горкой", означало практически "под носом" у батальона. На горке стояло охранение. С нее хорошо просматривалась дорога на Гардез и вся близлежащая местность. Кишлак, начинавшийся от подножья горки, считался мирным и другим быть не мог, иначе его бы уже не было. За кишлаком дорога извивалась по открытой пустынной местности и была крайне неудобна для того, чтобы делать в этом месте засады. Ничего подобного за все время дислокации здесь батальона не было и, казалось, быть не могло.
  Одеваясь находу, прихватив автоматы и жилеты, Васильев со Славой ускоренным шагом покинули расположение роты и через три минуты были в парке. Десантура уже сидела на броне.
  Территория батальона напоминала разъерошенный улей. Благодушная после возвращения с боевого задания атмосфера сменилась суетой, беготней, неразберихой и начальственным криком НШ "Барыги". Он стоял на главной аллее и цветастыми забайкальскими выражениями с примесью конотопского колорита с сенного рынка, хорошо знакомого Васильеву, руководил войсками по ускоренному выходу из расположения части. Ситуация оказалась нештатной.
  Ждать Володю Контио, исполняющего обязанности командира 9-й роты и успевшего уйти на обед Васильев не стал. Заскочив на башню 95-й БМД, он напялил на себя шлемофон и дал команду Кожевникову:
  - Вперед! Только аккуратно, не задави никого.
  Слава занял место на башне замыкающей БМД. Выехав через боковые ворота на шоссе, машины взвода дали газу. Дорога перед батальоном была свободна, колонна уже ушла. Из главных ворот выходили БТРы "семерки" и тоже резко набирали скорость, разворачивая башни "елочкой".
  Ситуация прояснилась быстро. Нападение на колонну произошло за кишлаком в километрах четырех от горки. Колонна без остановки, со стрельбой ушла на Гардез. На шоссе остались два подорванные КАМАЗа. Один был с боеприпасами. Фейерверк получился еще тот! На обочине в метрах ста за КАМАЗами возле развалин дувала стоял БТР сопровождения. Не совсем было понятно, как он там оказался. В него духи попали из гранатомета и обстреливали с оборудованных позиций в долине, не давая приблизится к подбитой машине. Нечего сказать, все было организовано мастерски, а главной составляющей такого успеха стал выбор места засады. Для "шурави" 3-го ДШБ это нападение на грани наглости стало полной неожиданностью.
  Подходящие на помощь БМД и БТРы батальона разворачивались в сторону долины и поливали ее, не жалея патронов. К подавлению огня духов подключились минометы и орудие с горки, но пока без особого успеха.
  Васильев передал по связи своим машинам тоже развернуться и открыть огонь, а десантуре спешиться. Затем продолжил отдавать команды:
  - Слава, командуй, я постараюсь подойти поближе к БТР.
  - Кожевников, давай к семидесятке...
  Когда БМД приблизилась на метров пять, через открытый люк башни Васильев услышал раздирающий крик из БТРа.
  - Ягодкин остаешься с Гладих, все остальные к машине и за дувал.
  Сержант Ягодкин был его "замком" (заместителем командира взвода), младший сержант Гладких - командиром отделения, оба - "личной гвардией". Ягодкин, родом из Сибири, за год службы в ДРА превратился в заправского "сволочного рейнджера". Дерзкий, иногда до дури, и удачливый в бою, жестокий по отношению к духам. Несмотря на ласковую фамилию, командовал бойцами так, что они его и боялись, и уважали. Гладких, родом из Иркутской области, был старше Ягодкина, на гражданке он закончил техникум. В манерах поведения и в движениях он был полной противоположностью "замку". Передвигался мягко и осторожно, по - лисьи, слегка прихрамывая после травмы ступни. С подчиненными разговаривал спокойно, но внимательно глядя в глаза. Когда он вычислил в отделении "стукача", посетившего вечером "особиста", без лишних слов организовал ему в кубрике "темную" для перевоспитания. На вопрос Васильева, что у того с лицом, ответ был стандартный, ударился о кровать несколько раз. Распоряжения командира взвода Гладких выслушивал молча, выражая понимание кивком головы.
  - Кожевников, разворачивайся и задним ходом к боковому люку.
  - Понял.
  Идея состояла в том, чтобы вплотную подойти к БТРу и погрузить раненого или раненых через десантный люк БМД, максимально не подставляя себя под пули.
  - Ягодкин, как только остановимся - оба, мухой в БТР.
  - Понял, товарищ лейтенант.
  Когда БМД стала возле подбитой "коробочки", Ягодкин буквально выпорхнул из десантного отделения, в несколько прыжков оказался наверху БТРа возле башни и нырнул в машину через открытый водительский люк. Гладких тоже проворно выскочил и нырнул, но в нижний люк десантного отделения, тоже открытый. Крик из БТР рвал душу.
  Через несколько минут Гладких уже был снаружи и, придерживая за плечи, тащил из люка стонущего и плачущего раненого. Из-за дувала, пригибаясь, к нему подбежали два бойца и стали помагать. Когда раненый в окровавленом х/б оказался снаружи, они подняли его и понесли к десантному люку БМД. Васильев был уже на башне, следя за ними, чтобы дать команду на движение сразу, как только раненый окажется в десантном отделении.
  Ягодкин выбрался из люка вслед за раненым, руки и х/б у него были красные от крови. Через мгновение он был уже в десантном отделении, помогая укладывать пострадавшего бойца.
  - Ну, шо там, Ягодкин?
  - Там один наповал, товарищ лейтенант, этого посекло осколками, грудь и живот в крови. Я вколол ему промедол.
  - Ясно, попробуйте его перевязать.
  Раненому после укола стало чуть легче. Он стонал и всхлипывал.
  - Кожевников! Давай вперед в батальон...
  По связи Васильев вышел на замполита.
  - Слава, я с раненым в батальон и обратно.
  - Понял, Володя. Духи, кажется, уходят... Но, Володя, они вернутся к подбитым машинам обязательно.
  - Ты предлагаешь их подождать? Классная мысль. Мы с Контио переговорим с Барыгой.
  Выехав на шоссе, Кожевников дал газу.
  - Въезжаем через центральные ворота и по аллее к медпункту.
  - Понял, товарищ лейтенант.
  Васильев уже обдумывал предложение замполита. Когда они подъехали к центральным воротам, оттуда как раз выезжала МТЛБ (Многоцелевой тягач лёгкий бронированный) с "доком" на броне. Он сидел очень серьезный и экипированный по всей форме. Васильев начал ему активно махать. МТЛБ остановилась. "Док" недовольно прокричал Васильеву:
  - Я туда, там рененые..., - он указал рукой в сторону горки.
  Васильев сорвал с себя шлемофон, швырнул в башню и спрыгнул с машины на землю и крикнул "доку":
  - Вовочка, заворачивай оглобли... Раненый в машине... Ты бы еще дольше собирался...
  А потом дал команду:
  - Кожевников, давай к медпункту. Потом ждите меня за воротами...
  Васильев уже ощутил внутреннюю уверенность в том, что надо делать засаду и если получится, наказать зарвавшихся душманов так, чтобы они в будущем очень хорошо подумали перед тем, как приближаться к батальону.
  
  
  2
  
  Исполняющий обязанности командира "девятки" Володя Контио в парке руководил посадкой остатков роты для выхода к месту нападения. Васильев подошел к нему и кратко рассказал про ситуацию и идею замполита.
  - А, что? Нормально, Григорий! - оптимистично отреагировал он.
  - Отлично, Константин! - в этом же ключе ответил Васильев, - Идем к Барыге...
  Начальник штаба батальона гвардии майор Барышников Владимир Борисович оставался за комбата, уехавшего в отпуск. Васильева с ним связывала совместная служба и память о Конотопе, где тот был его первым начальником штаба. Будучи командиром разведвзвода, Васильев был его непосредственным подчиненным. Правда, там все было по-другому. Розовощекий лейтенант Васильев прибыл после училища из столицы Украины, к тому же, имея за плечами "киевскую кадетку", а капитан Барышников, выпускник Орджоникидзевское ВОКУ, был переведен в Конотоп после службы в Магочи, в суровом ЗабВО. Между ними была огромная пропасть. Васильева коробила сдвинутая набок фуражка НШ, мятые погоны на кителе и гражданский шарф под шинелью, не говоря уже о неуставных выражениях НШ при общении с молодыми офицерами. Это был лексикон забайкальских "бичей".
  В общем, расставание после приказа об убытии Васильева в ДРА, к которому приложил свою руку Владимир Борисович, не имело признаков особой печали. Когда же Барышников через год приехал в Бараки по замене, они встретились, как родные, крепко обнявшись.
  На первой же операции "Барыга", с присущей ему импульсивностью, ночью разрядил магазин своего автомата в бойца из охранения, приняв его за душмана. Он получил взыскание, долго переживал о случившемся, делясь этим с Васильевым. Со временем все уляглось, он вошел в курс дела и лихо, в "чапаевском" стиле, рулил на операциях. Бойцы его любили за юмор в любой обстановке, в котором теперь в выражения "бичей" добавлялся конотопский колорит. Традиционным его распоряжением было - "купи петуха на конотопском (или алайском, что в Ташкенте) рынке и пудри (в оригинале звучало е - и) ему мозги...".
  Офицеры уважали Борисыча за стремительность в принятии решении и доверие к инициативам и советам тех, кто имел больший боевой опыт.
  Была у "Барыги" еще одна история, о которой Васильев услышал по вражескому радио Свобода, находясь в Днепропетровском военном госпитале со вторым гепатитом.
  Ни много, ни мало, но прозвучало обвинение в том, что советские войска применили химическое оружие в провинции Логар (место дислокации 3ДШБ) и ООН направит своих экспертов для расследования инцидента. Подробности применения "химического" оружия подлечившийся Васильев узнал по возвращению в Бараки.
  На операции батальон блокировал кяриз (глубокий колодец с разветвленными подземными каналами), в нем по данным агентурщиков и пленных находилась большая банда. Двое захваченых "мирных жителей" были направлены туда для переговоров с требованием выйти из подземелья и сложить оружие. После нескольких безуспешных попыток договориться и решительного отказа истинных мусульман сдаться, последовала команда слить бензин из батальонного бензовоза в кяриз и поджечь. Что и было сделано. Взрыв уничтожил под землей в водоводах все живое.
  Через какое-то время разразился международный скандал с обвинениями. Кроме бандитов там погибли и мирные афганцы: женщины и дети, взятые бандитами в качестве живого щита. История оказалась трагической...
  Васильев с Контио подошли к штабу, когда "Барыга" говорил по связи с командиром "семерки":
  - Коля, щас к Вам еще "девятка" выйдет и саперы, прочешите все вокруг... Собрать надо все, шо разлетелось. Пусть саперы все это говно взрывают...
  Очень часто духи использовали неразорвавшиеся бомбы, минометные мины и снаряды для установки фугасов на дорогах. Сила взрыва элегантной пластмасовой итальянской противотанковой мины удесятирялась благодаря браку советской военной промышленности.
  - Володя, - обратился он к Контио, - духи ушли. Семерка притащит в батальон БТР, в который из гранатомета вхерачили, еб тыть... А вам надо все вокруг там прочесать.
  - Владимир Борисович, мы тут подумали... Они же обязательно ночью придут посмотреть на результаты своей работы.
  - И что Вы предлагаете? Поставить растяжки?
  - Там есть недалеко от подорванных машин разваленные дувалы, - включился в разговор Васильев, - Я с замполитом и группой останусь в одном из них до ночи и встретим "товарищей душманов".
  - Еперный теятр, - крякнул Барышников с чувством удовлетворения. - Давай, Володя. Возьми с собой у Сивакова связиста. Пусть Женя сам станцию проверит... Будьте постоянно на связи, если что, поддержим сразу... Комарь своей батареей накроет всех духов, ну и Вас заодно... Шучу.
  - Ну, тогда пирожков поедите, - тоже, шутя, отреагировал Васильев.
  После оптимистичного утверждения замысла боевых действий Васильев с Контио решили, что Контио сразу же с остатками роты выдвигается к месту нападения, а Васильев загружает все необходимое в свою машину и подтягивается туда по готовности.
  Васильев вернулся к своей машине, она стояла уже за воротами. Ягодкин с Гладких сидели на башне и курили.
  - Ягодкин, ну что там с раненым?
  - Он в медпункте. Войт с ним возится... Вызвали вертушки...
  - Ясно. Значит так: машину в парк, сами в столовую на обед. Гладких, получи на складе сухпай на десятерых, скажешь, что с Барышниковым все согласовано. Я потом распишусь в накладной.
  В ответ Гладких, как всегда внимательно посмотрел на Васильева из-подлобья, слегка наклонив голову, и, понимающе, кивнул.
  Васильев, точно знал, что лучше, чем Гладких, эту задачу никто не выполнит, а он еще и доппаек выбьет из "складчиков". В вопросах обеспечения продовольствием ему не было равных в роте. Его способности вызывали белую зависть у других командиров взводов "девятки". Как-то на одной из операций во время привала для обеда они сидели все вместе перед тем, как разойтись по своим направлениям. Гладких первым принес для своего командира взвода обед, состоявший из разогретой банки с кашей, чая и сгущенки с печеньем на десерт. Васильев с чувством превосходства посмотрел на своих коллег - товарищей лейтенантов и ернически пожелал им приятного аппетита.
  - Ягодкин! Остаемся на ночь духов ждать. Возьми в ружейке пару цинков с патронами, гранаты, ночной бинокль. Подумай, что еще надо...
  - Понял, товарищ лейтенант, - с энтузиазмом ответил Ягодкин. - А кого берем с собой?
  - Еще семерых отличников и связиста. Людей пусть Гладких берет из своего отделения и добавь, кого надо.
  Это было доверие, поднимавшее авторитет его сержантов в глазах бойцов. Васильев знал, что отобраны будут самые надежные. При выходах на засадные действия существовало своего рода соревнование, чтобы быть включенным в состав группы. Если тебя не берут на операции, ты - "чмошник", - примерно так рассуждали в солдатском кубрике.
  - Так, на все про все - час времени. Я в столовую, а потом к Сивакову за связистом... Ждите меня в расположении..., - заключил Васильев.
  
  3
  Когда БМД Васильева подъехала к роте, личный состав рассредоточился и занимался осмотром местности и сбором "металолома".
  - Ягодкин! Все что привезли - в дувал. Вперед! Гладких! Оповести бойцов, кто с нами остается, чтобы по одному незаметно, не привлекая внимания, перебрались в дувал и умерли там...
  Отдав распоряжения, Васильев пошел навстречу к подходящему замполиту.
  - Слава! "Барыга" дал добро, остаемся... Там на машине обед для тебя. Гладких организовал. А потом - к бойцам в дувал и будем ждать ночи...
  - Отлично, Володя. Мы нашли места, откуда духи вели огонь. Классные позиции с путями отхода до самого оврага. Так что, вряд ли кого-то из них зацепили. А по оврагу - в долину и можно уходить хоть в сторону Гардеза, хоть в кишлак.
  К ним подошел Контио и сказал, что "семерка" уже собирается уходить:
  - Мы еще минут двадцать тут пошарахаемся, а Вы за это время в дувалы. - Контио оценивающе посмотрел на развалины, куда уже направился Ягодкин, делая вид поисковика.
  - Володя! Сделай здесь проверку личного состава роты перед выходом. Я думаю, что за нами сейчас присматривают, - заметил Васильев. Кишлак у них был в паре километров за спиной, слева господствующие высоты, видимость отовсюду отличная.
  - Изобразим, как положено... Я еще поору на разгильдяев, лазящих, где не надо.
  - Ну, все, пока... Мы будем в готовности к Вам выдвинуться. Вечером "Барыга" баню организует... Может успеете?
  - Мы, как только, так сразу. Главное ужин оставьте..., - отшутился Васильев.
  Они разошлись, замполит пошел к машине перекусить, где его ждал Гладких, Васильев - к дувалу, а Контио - к роте.
  За отходом роты Васильев с замполитом наблюдали, уютно обосновавшись в развалинах. Бойцы уминали сухпай, некоторые тут же укладывались на боковую, благо до ночи был вагон времени. Гладких и Ягодкин по очереди изучали местность через большой ночной бинокль.
  Глиняный разваленный дувал подходил почти к шоссе. По его линии Васильев и выбрал позицию. Сгоревшие грузовики находились прямо перед ними метрах в ста пятидесяти. Местность была открытая и хорошо просматривалась. К грузовикам духи, по его оценке, безопасно могли подойти из долины, откуда вели обстрел, или по шоссе со стороны Гардеза. Теперь оставалось только дождаться ночи...
  
  Вечер выдался безлунным и небо - не очень звездным. Васильев рассматривал местность через бинокль, чтобы привыкнуть к картинке. Ощущение было такое, как будто ты под водой открыл глаза, фон зеленый с расплывающимися очертаниями предметов. Когда Васильев отрывался от бинокля, он смотрел на горы вдалеке. Где-то появлялись огоньки, тогда это очень напоминало маленькую картину Верещагина "Огонь в горах". Зал Верещагина в киевском Русском музее с батальными полотнами и маленькими фронтовыми картинками был для него любимым местом в музее.
  - Ну что, Слава, выходим? Хорошо стемнело "чиерт побери".
  - Как скажешь, командор, - коротая время, они обговорили все темы. От скуки Слава еще и провел политзанятия с зевающими бойцами. К удивлению Васильева, некоторые из них даже проявили интерес к международным событиям. Младший сержант Игорь Иванов, будущая смена Ягодкина, москвич, философски задался вопросом о влиянии последней резолюции ООН, осуждающей вторжение СССР в Афганистан, на возможность вывода войск.
  - А ты откуда знаешь про резолюцию? - тоже удивился Слава.
  - Так замполит батальона в караулке нам рассказывал про нее после ужина. Достал этой резолюцией, я как раз в отдыхающей смене был и не поспал из-за него.
  Нередко замполита батальона после застолий в штабе тянуло в солдатские массы провести разъяснительную работу и поговорить о руководящей роли КПСС.
  - Хуб, пошли. Сабянин первый, давай до конца забора к шоссе, - Сабянин был пулеметчиком и Васильев определил ему место на правом фланге. - Я за Сабяниным. Дистанция 6 метров друг от друга. Выходим тихо... На месте ни слова, и наблюдать...
  Группа гуськом, пригнувшись, быстро заняла позицию. Слава был рядом с Васильевым.
  Прошло что-то около получаса. Васильев уже знал, что в ожидании минуты тянуться, как часы. А в бою, особенно на сопровождениях, часы летели, как минуты. Они лежали, наблюдая за шоссе, и иногда перешептывались со Славой. Справа от Васильева лежал Сабянин, направив свой ПК не вдоль шоссе в сторону машин, а на долину, как бы прикрывая фланг.
  Васильеву захотелось чуть размяться после лежания. Он привстал на одно колено и стал рассматривать местность через бинокль по секторам от машин вправо по долине и затем, медленно поворачиваясь, на кишлак, находящийся у них в тылу.
  Когда внезапно зеленый фон в бинокле превратился в черное пятно, Васильев подумал, что сел аккумулятор и поэтому пропала видимость. Но черное пятно стало перемещаться и вокруг него снова появились зеленые островки. Васильев чуть приподнял бинокль и увидел в нем прямо перед собой очертания лица, а черное пятно оказалось бородой...
  Васильев ватной рукой опустил бинокль, теперь он различил движущийся силуэт в метрах десяти от них, за ним второй..., послышался тихий говор. Духи шли к машинам по шоссе из кишлака и сейчас они оказались за спиной у группы. АКС Васильева лежал на земле сзади него. Сабянин смотрел на командира взвода, стоя на четвереньках, до этого он тоже хотел поменять положения тела, но так и застыл, увидев замершего Васильева и его жест рукой.
  Духи продолжали двигаться. Теперь Васильев увидел третьего, четвертого, пятого. Они шли друг за другом с дистанцией в два-три шага. Вот первый поравнялся с развалинами, где находились Васильев и Сабянин. Винтовка у него висела на плече. До него было метра четыре, их разделял все тот же разрушенный глиняный забор.
  Васильев покосился взглядом на ПК Сабянина на земле.
  - Не шевелиться... Они нас не заметили... Пусть проходят... Только бы никто из бойцов себя не выдал лишним движением. Хорошо, что ночь темная ..., - собственные мысли показались громкими.
  Первый прошел мимо. Тихий говор идущих за ним стал отчетливее.
  - Это хорошо, значит бойцы уже поняли, что у нас гости с тыла...
  Второй остановился, повернулся назад и что-то сказал третьему.
  - Не шевелиться... На позиции гробовая тишина... К пулемету бросаться только в крайнем случае...
  Духи двинулись. Вот прошел мимо пятый. Васильев следил за ними, повернув голову.
  - Пусть отойдут дальше ... Теперь уже мы у них за спиной... Их уже не видно. На позиции все, как умерли... Молодцы...
  Васильев разворачивается, осторожно ложится всем телом на землю и кладет руку на АКС. Замполит тихо подбирается к нему и кивает подбадривающе.
  - Слава, надо дождаться, когда они пойдут обратно...
  Они слышат говор возле машин и позвякивание.
  - Осматривают, суки... Слава, я не могу больше ждать... Они мне надоели...
  - Ну что, огонь? - тихо спрашивает замполит.
  - Огонь! - Васильев со злостью жмет на спусковой крючок.
  Вся позиция в мгновение ощетинивается ливнем трассеров. В небо летят осветительные ракеты, вырывая из темноты остовы сгоревших грузовиков. Становится светло. В этом свете огонь еще больше усиливается. Бойцы с остервенением лупят длинными очередями, перезаряжают магазины и снова открывают огонь. В небо взлетает СХТ (ракета сигнала химической тревоги), освещая местность и оглашая пространство противным воем, и снова летят осветительные ракеты. Фейерверк продолжается минут пять.
  - Ну, все хорош, отбой..., - Васильев дает команду по цепи. - Ягодкин! Перебежками к машинам, вперед!
  Ягодкин срывается первым, за ним по одному справа и слева, пригнувшись, бегут бойцы, опережая друг друга. Через несколько минут они уже возле машин. Васильев с замполитом и связистом идут следом.
  - Один есть, готов, - орет Ягодкин.
  Васильев подходит к нему. Ягодкин светит на лежащего фонариком. Бородатый лежит на спине, раскинув руки, рядом лежит карабин, его ремень украшен побрякушками.
  - Обыщи его, - обращается Васильев к Ягодкину. - Все забрать, пусть особист разбирается.
   - Связь! Давай соединяй с начальством...
  - Ну что, Слава, будем докладывать? Можно было, конечно, и лучше поработать, но ничего, они эту ночку надолго запомнят...
  - Нормально все, командор...
  - Товарищ лейтенант, НШ на связи.
  Васильев надевает наушники и слышит знакомый бодрый голос:
  - Синус 2-й! Доложите, как обстановка. Мы слышали ваш сабантуй, Горка докладывает, что получился красивый фейерверк.
  - Косинус! Обстановка нормальная. Один в прикупе, четверых обстреляли.
  - Молодец, Володя, может быть, еще там посидите до утра? А вдруг придут еще?
  - Владимир Борисович, ноги надо делать, это же не Сенной рынок, шоб тут рассиживаться....
  То, что надо, как можно быстрее уходить с места удачного столкновения, Васильев уже усвоил по горькому батальонному опыту. Так нарвалась "восьмерка", задержавшись на месте удачной засады, собирая трофеи. Тогда потеряли взводного.
  - Ладно, не боись, Володя, солдат ребенка не обидит... Даю команду твоему Синусу на выход. Вернетесь сразу ко мне на доклад. Конец связи.
  Через минут пятнадцать все услышали приближающуюся канонаду. Вышедшие за ними четыре машины "девятки" пройдя Горку, открыли огонь "елочкой" на всякий случай и, чтоб скучно не было. Подойдя к ним, колонна развернулась в сторону долины и открыла огонь "во чисто поле", с брони в небо полетели осветительные ракеты.
  Контио с командиром 1-го взвода Володей Остяковым подошли к Васильеву:
  - Ну что? Все нормально?
  - Да, слава Богу, - устало ответил Васильев, протягивая Контио пачку бумажек, на одной из них была фотография бородача. - Может быть, агентурщикам пригодится.
  - А оружие было? - спросил Остяков.
  - У Гладких карабин его.
  - Ну шо? Проверяем людей и по коням...
  Личный состав бодро расселся по машинам на броню. Участники шумно делились впечатлениями с приехавшими за ними. Ягодкин последним заскочил на броню машины, на башне которой сидел Васильев.
  - Ну и где ты лазишь?
  - Товарищ лейтенант, я под бородатого РГДэшку положил. Друзья ж придут за ним...
  - С тобой не соскучишься Ягодкин. Ладно, поехали домой...
   Васильев по связи доложил о готовности Контио. Колонна тронулась в направлении батальона.
  В штаб на доклад Васильев пошел вместе с Контио, прихватив трофейный карабин.
   Барышников встретил его широкой улыбкой. Взяв карабин в руки, поцокал языком, рассматривая инкрустацию на прикладе.
  - Тут вот замполит говорит, что надо доложить в бригаду, что завалили человек десять, чтоб солиднее все выглядело... Под это дело можно и пару наградных оформить на твоих бойцов. Ты тоже геройский парень, мне рассказали, шо ты на прошлом выходе в пастуха афганского переодевался и за стадом баранов бегал.
  - Хоть пятнадцать... - согласился Васильев, - нам татарам все равно. А бойцы и так уже заслужили по совокупности, тем более у некоторых скоро дембель... А от того переодевания я кроме вшей никого не поймал.
  - Ну ладно, Володя, иди, отдыхай, налил бы тебе самогону, но ты ж не пьешь с мелкой посуды после твоего гепатита. Сгущенки хочешь?
  - Давайте, не пропадет...
  Утром "Барыга" дал команду штабному писарю писать наградные на Ягодкина и Гладких - "За отвагу", а на Васильева - на "Звездочку". Когда на Васильева пришла медаль "За отвагу", выяснилось, что писарь перепутал... Но для Васильева эта медаль была дороже, потому что всякая штабная шушера за тыловые заслуги могла оформлять себе "Звездочки", но рука у них не поднималась писать себе "За отвагу"...
  
  "Барыга" прослужил в Бараках целый год и его перевели на должность командира батальона в Джелалабад. Офицеры по нему скучали. После замены он служил в Закарпатском военном округе. При пожаре дома у него сгорел сын, жена сошла с ума. Он уехал жить к родственникам в Астраханскую область. Васильев, находясь уже на дипломатической службе в Минске, попытался с Женей Сиваковым найти его, но так и не смог...
Оценка: 7.52*7  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023