ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева

Аблазов Валерий Иванович
Авиарассказы

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 4.70*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В рассказах нет вымышленных событий и персонажей, кое-где вместо собственных имен используются имена их отцов.


   Авиарассказы.
  
   Авиашкола. Киев.
  
   В тени вековых дубов офицерской рощи наши предки разместили подстать окружающей природе капитальное трехэтажное зда­ние Киевского юнкерского училища. В те времена строили хорошо, фундаментально. Прошедшие революции, войны и восстанови­тельные работы оставили лишь глубокие шрамы на его благородном челе.
   Киевское высшее военное авиационное инженерное училище, разместившееся после войны, в этом здании, стало гордостью Военно-воздушных сил, лучшим Военно-учебным заведением страны.
   Первым в училище был сформирован радиотехнический факультет. Поэтому радисты заняли наиболее сохранившиеся помещения главного учебного корпуса. Тогда же, сразу после войны с фашистами, молодые, энергичные, одаренные педагогическим и научным талантом боевые офицеры возглавили кафедры и отделы. Разменяв годы на серебро седин и блеск залысин, они сотворили то, чем теперь гордилась страна - академический уровень под­готовки выпускников, авторитет ученых и педагогов, материальную базу на основе самой современной авиационной техники. Кузницей руководящих кадров стала к тому же одна из ведущих кафедр - кафедра связи. Ее преподаватели поднимались по служебной лестнице и занимали кабинеты начальника факуль­тета и училища.
   В преподавательской аудитории кафедры всегда многолюдно, особенно в перерывах между занятиями. Курсанты локальными группами окружают преподавателей, управленцы и дежурные при­носят указания "сверху, под роспись", сам начальник кафедры торопится сделать ценные методические замечания своим под­чиненным, коллеги с других кафедр спешат пообщаться. Да и после звонка на занятия, когда затихает курсантский рой, оставаться в этой, образцово-показательной, комнате рисковано - можно потерять рабочий день в бесплодных словесных дуэлях с телефоном или озабоченными бытом и политикой коллегами. Для творчества лучшие условия - уединение в лабора­тории с техникой или в библиотеке и читальном зале с книга­ми.
   Здесь было принято не отпрашиваться у начальника, не докладывать, куда уходишь, а оставлять запись на классной доске в сокращенной форме. Если напротив фамилии написано "публ.библ.", это значит "городская публичная библиотека", т.е. записавшегося можно не искать, его не будет в училище, если - "тыл", то, возможно, записавшийся вернется, а если -"чит.зал", то, поскольку это рядом, и можно проверить, то записавшийся действительно собирается поработать в читальном зале.
   Широкий светлый коридор в шутку называли аудиторией для секретных переговоров. Только здесь можно было поделиться самым сокро­венным с наименьшим риском быть услышанным нежелательными персонами. Здесь, в, казалось бы, светской беседе, будущий советник впервые услышал вопрос: "А ты не хотел бы поехать за рубеж, например, в Афганистан?". Эти предложения не были гаданием на кофейной гуще. Собеседник был уважаемым человеком, личностью неординарной, у них с большим начальником был общий научный руководитель - одна авторитетная научная школа. Видимо ему было что-то известно по этому поводу. Но загранкомандировки - это такой секрет ! А может быть это уже и был предварительный разговор по выяс­нению мнения, точки зрения ?
   И действительно, на следующий день, 27 апреля 1979 го­да, начальник вызвал кандидата на загранкомандировку к себе в кабинет:
   - Мы хотим предложить Вам командировку в Афганистан. Как Вы смотрите на это дело? Нет ли у Вас каких-либо ограниче­ний личного, - семейного характера ? Вы можете подумать и завтра утром дать ответ ...
   Ответ и решение было уже готово - ДА! Но принималось оно на эмоциональной основе - столько лет готовил афганцев здесь, в Союзе, а теперь есть возможность вместе с ними применить и опыт и знание. Какова же обстановка в самом Афганистане ? Сами афганцы были уже несколько лет оторваны от родины и рассказать о тонкостях положения в стране не могли. Средства массовой информации тоже не баловали детализацией событий, происходивших в далеком Афганистане. Было известно только, что там контрреволю­ционные силы поднимают голову. На самом деде все происходи­ло гораздо сложнее.
   В Киеве 27 апреля всего этого не знал и не ведал будущий военный советник. Он не стал тревожить родных, собравшихся на дне рождения главы рода, своими мыслями, планами и сомнениями. Только поздно ночью, когда они с женой добрались до своей "хрущевки", уложили детей спать, он отва­жился начать тяжелый разговор о предстоящей командировке в Афганистан...
  
   Авиаученики.
  
   Классная доска, разрисованная цветными мелками, подсве­чивалась ласковым весенним солнышком. Разноцветные линии, рисунки и схемы создавали большую замысловатую картину, которая удачно вписывалась в интерьер учебной аудитории. Можно было изучать предмет, а можно - просто радоваться буйству весны и красок.
   В учебной группе было всего четыре человека. Все ино­странцы. Трое из них, Азиз, Али и Ходжа представляли Афгани­стан, а четвертый, Муса, Южный Йемен. Сегодня у доски роль преподавателя играет Азиз. Ему первому доверена эта попытка. Через такое испытание, которое называ­ют методической подготовкой, пройдут все четверо. Но первым идет более способный к обучению - Азиз. Эта группа самая доброжелательная, в отношениях и между собой, и к преподавателям. На военных кафедрах по академической программе зарубежные офицеры - слушатели занимаются два года из отведенных трех от начала обуче­ния до выпуска. Они второй раз приезжают в Союз, хорошо зна­ют Киев, Украину, уже любят киевлян, и еще больше киевлянок. Именно им, киевлянкам, они обязаны сносному знанию русского языка и украинских песен.
   Оценку занятию дают сами слушатели. Все согласились оце­нить усилия Азиза на "хорошо". Самый солидный, генеральского вида, Али пошутил, что возьмет Азиза преподавателем в училище, которым будет коман­довать по возвращении домой.
   Киевское авиационное училище многие годы успешно зани­малось подготовкой иностранных специалистов. Добрая слава об украинской высшей школе разлеталась вместе с ее выпускниками по всему миру. Авторитет педагогического коллектива, уро­вень технического оснащения - все это привлекло в Киев пред­ставителей вооруженных сил более 20 развивающихся стран.
   Представителей далекого Афганистана в Киеве всегда при­нимали гостеприимно, с уважением. Первыми учениками в экзо­тической форме были родственники короля Захир-шаха. Во вре­мена Президента Дауда число прилежных учеников увеличилось, хотя, как говорили, им там, на родине, это дорого стоило.
   И вдруг, нежданный политический взрыв - в Афганистане апрельская революция. Не отразится ли она на наших взаимоот­ношениях, которые без преувеличения можно было назвать очень хорошими.
   Обсуждать политические вопросы в группе было не приня­то. Слушатели приучили к этому преподавателей - все вопро­сы оставались без ответа, если их адресовали коллективу. А вот в беседе тет-а-тет совсем другое дело. Здесь уже игра­ли роль только взаимные симпатии и ... замыслы сторон.
   Прошло несколько дней. Для преподавателей это были дни неопределенного, а для слушателей - тревожного ожидания. И вот, развязка - Советский Союз в очередной раз первым признал новое руководство Афганистана. Заулыбались афганцы - при но­вом режиме наши отношения еще более укрепятся, потому что победили самые прогрессивные силы.
   А эти, самые прогрессивные силы жарким летом 1978-го по­требовали сделать досрочный выпуск во всех зарубежных ВУЗах и выпускников - специалистов отправить на родину. Это заста­вило всех поволноваться. Пришли в движение учебные отделы, педагогические коллективы. Переделывались планы, формирова­лись государственные комиссии, готовились методические материалы и документы, дочитывались лекции, сворачивалась прог­рамма безмятежней подготовки. Но эта суета не шла ни в какие сравнения со смятением в душах самих афганцев. Ведь они, пос­ланцы свергнутого режима, должны возвратиться в страну победив­шей революции. Все ли они сами приняли новые преобразования и всех ли с распростертыми объятиями примет новая власть? ...
   Опасения их были не напрасными. Самые осторожные возвра­щались через Западную Европу и Пакистан. Кое-кто решил там выждать или переждать сложное время. Другие, не располагав­шие средствами, не имевшие счетов в банках, богатых родствен­ников, вынуждены были отправляться домой прямым путем. Третьи - возвращались домой, движимые патриотическими чувствами, стремились участвовать в прогрессивных преобразо­ваниях страны. Улетели домой Азиз, Али и Ходжа. От них не было никаких известий. Напрасно ждал писем и уведомлений Муса, который отправлял вслед своим сокурсникам их книги и конспекты. Он остался один. Его одного продолжали готовить по полной ВУЗовской программе, а судьба готовила Мусе свои испытания... Что же происходило в Афганистане за тем пологом неизвест­ности, который не в силах были приподнять учителя и друзья афганцев из Киева ?
  
   Авиашкола. Кабул.
  
   Сразу после революции уровень единственного учебного заведения ВВС и ПВО Афганистана был существенно повышен. Из Летно-технической школы сделали Училище ВВС и ПВО. До начала нашей помощи афган­цы в холодное время просто не учились. В зимние меся­цы у них объявлялись каникулы. Поэтому в помещениях не предусматривалось теплоснабжение. А теперь два ря­да столов, за которыми должны сидеть курсанты, разд­винулись и уступили место печке-буржуйке, труба от которой тянулась через весь класс к окну. Печка недав­но топилась - весь класс был полон дыма. Курсанты ста­рались сидеть поближе к печке. Только счастливчики из них имели шинели. Дежурный курсант выпускного курса в серой суконной форме с тремя широкими нашивками на груди доложил советнику о готовности группы и сел на место. Как и обычно, советник задумал между делом рассказать об успехах на родине, о преимуществах нашей системы и приоритете советских ученых. Это назы­валось партийностью преподавания дисциплины. Он подошел к стене, покрашенной темной зеленой масляной краской и после короткого введения стал выво­дить на ней белым мелом понятные на всех языках знаки формул. Рука замерзла уже на первой строке, пальцы по­теряли чувствительность, мел выпал и, ударившись о бетонные полы, рассыпался. Кое-как закончив простень­кие рисунки на стене, служившей классной доской, советник попросил переводчика продиктовать своим ученикам необходимые пояснения из конспекта. Дым понемногу улетучился. Но вместе с ним ушли и остатки тепла.
   Советник спросил, почему курсанты не топят печь. Они показали на несколько поленьев, лежащих у печки, и сказали, что это и есть вся дневная норма тепла. Поэто­му сейчас, во время занятий, они потерпят, а потом во время большого перерыва, сожгут эти остатки дров, вски­пятят чай и погреются. Дрова ведь продаются на вес и килограмм их стоит столько же, сколько килограмм хлеба. Посмотрев в посиневшие лица своих учеников, на окаменевшие от холода руки, советник разрешил начать большой перерыв прямо сейчас. Курсанты шумно засуетились. Большой чайник был налит заблаго­временно, а мастеров разжечь печь одной спичкой было достаточно. Дрова подкладывали экономно. Из стыков составной трубы, очень напоминающей водосточную, сочил­ся дым. Но он никого не раздражал. Все сгрудились у печки. Беседа завязалась совсем не по запланированным советником темам. Курсант, на кото­рого и раньше обращалось внимание, атаковал его во­просами. Курсант, на удивление, очень хорошо знал темные места нашей истории, особенно связанные с разгулом сталинизма. Все с интересом наблюдали за дискуссией. Стать побе­дителем для курсанта не было никаких шансов, хотя, конечно, его старательно подготовили к такому разго­вору. Он доброжелательно согласился, что мы свою исто­рию знаем лучше, а они - свою. О себе он рассказал немного. Зовут его Гулям Сахи, но к Главкому он не имеет никакого отношения, т.к. одинаковая фамилия в Афганистане не означает родства. Служит он давно, был сержантом, после революции получил внеочередное офицерское звание, но решил получить образование и поступил в Училище ВВС и ПВО. А в училище установле­но правило: все, кто учится, носят курсантскую форму, от курса к курсу увеличивая число нашивок на груди. А определить офицеров в этой массе можно по прическе - только им разрешено носить короткие волосы, все оста­льные курсанты ходят лысыми. А гордость мужчин востока - усы и тем, и другим разрешают носить только после выпуска.
   Гулям Сахи упрекнул собеседника тем, что много рассказывая им о достоинствах жизни в Союзе, советники не интересуются, чем гордятся афганцы и в чем афганцам можно позавидовать.
   Вода в чайнике на печке закипела. Все стали доставать свои заварочные чайнички и чашки. Из общей коробки брали по большой щепотке крупного настоящего индийс­кого чая, приобретенного на паях, в училищном кантине (военной лавке).
   Советник оправдывался, что он с большим ин­тересом изучает историю Афганистана, обычаи и старает­ся понять, чем живут его новые друзья.
   Закончился перерыв. Вновь очень быстро рас­сеивался дым и остывала печка. Курсанты с неохо­той рассаживались по своим местам. С такой же неохотой взял конспект переводчик и вышел к зеленой стенке советник...
  
   Авиаштаб. Кабул.
  
   Двухэтажное здание - Главного штаба ВВС и ПВО Афганистана по замыслу архитектора символизи­ровало свою принадлежность к авиации тем, что бетонный ко­зырек над входом был выполнен в форме крыльев двух­моторного тяжелого самолета. Таким же атрибутом штаба были и часовые комендантского взвода. Ни бетонный самолет не способен взлететь, ни охрана - охранять. Каждому входящему часовые щелкали каблу­ками, отдавая честь. Пропуск не спрашивали.
   Иван поднялся на второй этаж. Солдаты мокры­ми тряпками размазывали грязь по дощатому некра­шеному полу, обозначая его мытье. Дежурная смена только что позавтракала и денщики из кабинетов сносили к туалету посуду, чтобы потом вымыть ее там под холодной водой.
   Никого из начальства встретить не удалось. Дежурный советник рас­сказал, что все начальники разлетелись на боевые действия, возглавив группы боевого управления. Прием и сдача дежурства не заняли много вре­мени, расписались в книге и расстались.
   Как это все не похоже на то, что рисовали в Москве. Здесь события меняются значительно бы­стрее, чем московские инструкции.
   Когда начальство в командировке, дежурить спокойнее, но более ответственно - самому думать, ре­шать и самому - отвечать. Все делать приходит­ся самому, никто не ругает, никто не дергает.
   Собеседники на дежурстве всегда интересные - переводчики. Первое время это были студенты Таджикского госуниверситета или курсанты Военного института иностранных языков. Переводчики знают и обычаи, и культуру, и историю страны гораздо лучше советни­ков, не грех у них и поучиться. Собир Шарифов - студент выпускного курса Таджикского государствен­ного университета. На эту войну он попал неожидан­но: послан на практику в страну, язык которой изу­чал, а там... война. Его советы оказались очень ценными.
   Он предложил начать разговор о третьей англо-афганской войне в центре Кабула у белокаменной Колон­ны Независимости. Она была воздвигнута по распоряжению эмира Амануллы в ознаменование победы над англий­скими войсками в третьей англо-афганской войне...
  
   Авиаштаб. Джелалабад.
  
   Утренняя благодать: прохладно и тихо. Ушли на очередное задание вертолеты. Операторы пере­ключили радиостанции на канал боевого управления. Теперь вертолетчикам будут помогать находить цели и площадки для посадок авианаводчики - офицеры боевого управления в боевых порядках полков сухопутных войск. А руководство группы боевого управления афганской пехотной дивизии расположилось здесь, на плоской крыше рядом с застекленной вышкой команд­но-диспетчерского пункта аэродрома.
   Работа авиаторам знакомая - прикрыть с воздуха выдвижение ко­лонн афганской пехоты. Ранним утром душманы редко первыми нападают на войска. Вот к вечеру они разгуляются... Но это не ученье.
   Виктор, "вечный дежурный по аэродрому" здесь, если в льготном исчислении месяц за три, уже давно. Но командир изнуряет тренировками: взлет-посадка по само­летному, взлет-посадка по вертолетному, а на боевые выле­ты не планирует, согласия не дает. Так и война закончится. И сегодня Виктор сидит на вышке, а "старики" ушли на боевое задание. Эти "старики" - однокашники Виктора, прос­то прибыли сюда на месяц раньше.
   У стола с радиостанциями афганской группы боевого управ­ления действительно - старики. Афганский офицер, крупный, полный, лицо темное с черными усами, в голубой униформе с красными погонами и красным околышком на фуражке с высокой тульей стоит важно, заложив руки за спину, и внимательно наблюдает, что же делают двое других. Эти двое, советники, в выцветших рубашках с мягкими погончиками без знаков различия установили антенну, настроили радиостанции, связались с вертолетами, переговорили между собой, комментируя услышанное по радио, а потом что-то сказали афганскому офицеру. Он оживился, ушел, а через несколько минут вернулся в сопровождении своего солдата, который нес большой жестяный чайник и узелок с какой-то снедью. Солдат поставил все это на пол, сделал еще одну ходку, принес заварочные чайники, пиалы и молча ушел, не ожидая слов благодарности.
   Советники - мужики солидные, один - высокий, седой, бородатый, другой - коренастый, с курчавой головой, смастерили из пустых снарядных ящиков чайный столик.
   Виктору, глядя на эти приготовления, тоже захотелось чая. Пить хочется постоянно, но чай лучше и безопаснее, чем вода и разные напитки, справляется с жаждой. Словно уловив во взгляде его желание, бородатый машет рукой:"Идите к нам. Включите на полную громкость свою рацию, а мы свой достархан к вам придвинем
   Виктор представляется. Каждый в ответ называет свою фа­милию и имя привычной скороговоркой, сразу не запомнишь, отложилось только, что седой - это Иван из Киева, а курчавый - Дмитрий из Риги. Быстро стираются за чаепитием барьеры наций и воз­растов. Афганец, его зовут Али, с хитрой усмешкой вспоми­нает, как он учился в Союзе: и про оценки, и про девушек, и про оставшихся друзей, и о дегустации сала...
   Советники говорят об Афганистане. Виктор знает Афганистан по-своему: горно-пустынная,безориентирная местность с жарким сухим климатом, пыльными бурями... А что происходит? Война... Ему интересно слушать о чем говорят советники.
   Полемику прервал посыльный. Он попросил советников спуститься вниз к командиру полка. Они поднялись и неспешно последовали за советским солдатом, оставив Али и Виктора у радиостанций.
   Командир вертолетного полка встретил советников у дверей своего кабинета. Он спешил на утреннее построение, не представляясь и не здороваясь, "понес" такое ..., что от неожиданности оба его гостя потеряли дар речи:
   - Кто вас пустил на крышу !? Какого "хрена" Вы там де­лаете? Если завтра не будет оформленных в штабе пропусков, ни Вы, ни Ваши афганцы, никто не попадет не только в здание аэропорта, но и на сам аэродром. Устроили здесь, понимаешь, богадельню! По всему аэродрому шастают мешочники. Что у них в мешках и на уме !? Я здесь хозяин и порядок наведу !
   - Надо еще разобраться, кто здесь, в афганском Джелалабаде, хозяин, - едва сдерживая себя от возмущения, вступил в монолог командира Дмитрий. Но Иван не дал ему возможности высказать все, что он хотел... и думал о собеседнике...
   - Хорошо. Мы свяжемся с командованием ВВС в Кабуле и отрегулируем наши взаимоотношения. А сегодня идет боевая ра­бота. Если у Вас будет время, после построения, поднимитесь к нам на КП и мы познакомим Вас с ее задачами и замыслом, - обратился Иван к командиру.
   Так и не подав друг другу руки, не познакомившись, они разошлись в разные стороны. Командир поспешил вниз к построенным у модулей-бараков советским летчикам и техникам, а Дмитрий и Иван - наверх, на крышу, к афганским. Их собеседники заметили изменения в настроении своих старших товарищей и деликатно помалкивали. Обстановка не позволяла советникам обсудить и прокомментировать результаты короткой встречи со, слава Богу, чужим командиром. Надо было самим остыть и найти путь, как строить с ним вза­имоотношения или, как говорят, организовывать взаимодей­ствие. Для обретения спокойствия, хотя и без прежнего энтузи­азма, они продолжили разговоры по истории.
   Приняв большую дозу пищи исторической, духовной, обитатели совмещенного командного пункта, тем не менее, с нетерпением поглядывали с крыши вниз, ожидая солда­та с чайником. Но вдруг заработали радио­станции. Сначала серая авиационная оповестила, что возвращаются вертолеты прикрытия. Следом заговорила ар­мейская зеленая радиостанция: "Подорвана машина с боекомп­лектом в колонне артполка..." Надо принимать решения, надо действовать.
   Дмитрий поднял дежурную пару. С ней ушел Иван. Урок истории прервался...
  
   ***
   Картина трагедии, разыгравшейся на горной дороге, с вер­толета была видна Ивану, как на ладони. Один подрыв разметал всю афганскую полковую колонну. Головные машины и командирс­кий бронетранспортер умчались километров на десять вперед. Воронка большая, видимо подорвали фугас. От взорванной маши­ны остались одни воспоминания. Следующая машина с орудием оп­рокинулась. Остальные пытались развернуться, но с прицепами на узкой горной дороге этого сделать не сумели. Придется ка­кие-то машины сбросить в пропасть, чтобы расчистить дорогу. Подсесть на дорогу, чтобы забрать раненых, которые там безу­словно есть, можно будет только после того, как пехота раста­щит завалы. Пока же нужно "повесить" над этим местом пару бо­евых вертолетов. Если противник наблюдает за паникой и хао­сом, царящей в "боевых" порядках полка, он обязательно ударит и добьет колонну. Эти наблюдения и предложения Иван передал по радио на КП. Дмитрий сделал все, что было в его силах.
   Встретились они на вечернем докладе. Доложили, потом планировали, потом отдавали предварительные указания и толь­ко ближе к полуночи смогли попасть в свою "келью" и продолжили исторические диалоги.
   Темнота и тишина наступили одновременно и неожиданно - заглох движок, остались недописанными письма, на полуслове оборвались ежедневные ритуальные записи в дневниках на па­мять..., на долгую память...
   Врасплох застигнутые темнотой, незлобливо чертыхаясь и обмениваясь шуточками, Дмитрий и Иван принялись готовить­ся ко сну. Поснимали ботинки и, устроив автоматы под рукой, улеглись, не раздеваясь, на железные кровати с дощатым настилом. Лежали молча, хотя оба не спали. Хотелось уеди­ниться на сколько это возможно, мысленно побеседовать с близкими, проанализировать события минувшего дня. Но вот мысли начинают путаться, обрываться, эфемерные образы возникают, исчезают. Это погружение в сон...
   Утром, которое, как говорят, значительное мудренее ве­чера, афганский корпусной командир, видимо, сумел убедить своих на­чальников в бесперспективности дальнейших действий и, получив "добро сверху", принял решение отвести войска на по­стоянные квартиры, привести в порядок потрепанную взрывом часть, авиацию же вместе с оперативной группой вернуть в столицу. Выполнять такие приказы - одно удовольствие.
   Первыми вертолетами отправили тяжелораненых. Подгото­вили винтокрылые машины для командира и для себя. В остальные вертолеты инициативные местные пилоты набирали пассажиров с узла­ми, котомками, - надо полагать, не за спасибо...
   Командирская "Тойота" подрулила под раскрученные вин­ты. Сначала расторопные аскары комендантской команды быст­ро загрузили ящики ярких оранжевых апельсинов - бакшиш в министерство, а потом и сам корпусной командир занял место справа по борту у блистера сразу за пилотской кабиной.
   Дмитрий и Иван подсели к нему, пытаясь получить оцен­ку действиям авиаторов. Но об этом можно было и не спраши­вать. Командир пехотного корпуса очень любил летчиков. Ави­ация - мечта его детства, его юности, неосуществившаяся мечта. Действия авиации всегда оценивались им с восторгом. промахи или не замечались, или прощались.
   Замыкая строй, взлетел и пристроился следом за командирским ведомый верто­лет ...
  
   Авиа Сергей.
  
   Стук в дверь застал Сергея под душем. Недовольно рявкнув - "Сейчас!" - и прикрыв наготу махровым полотенцем, он прошлепал по коридору, оставляя на полу мокрые следы крупных ступней. Он смело открыл дверь, зная, что чужих и женщин здесь не бывает. Но на этот раз его прогнозы не оправдались. Перед ним стоял афганец в типичной городской одежде: в се­рой длиннополой рубахе и свободных широких штанах, шлепан­цах на босых ногах, с четками в левой руке. Его Сергей рань­ше никогда не видел и не знал. Афганец поздоровался, прило­жив правую руку к сердцу, и как бы извиняясь, с трудом объяс­нил по - русски:
   - Мушовер-саиб (господин советник), машину прислали, ехать на аэродром, в Хаджироваш. .
   - Кто прислал ? - спросил Сергей, и поняв, что не дождется вразумительного ответа, буркнул - Ждите - и за­хлопнул дверь перед носом гонца.
   Постоянные и неожиданные вызовы не были такими уже не­привычными в жизни советника командира афганской вертолетной эскадрильи. Но сегодня, в предвыходной четверг, они планировали с соратниками что-то такое для души, в своей среде, а тут опять надо работать на них.
   Сергей выглянул в окно. Но не увидел привычного для глаза потрепанного "газика" с брезентовым выцветшим верхом. У подъезда стояло такси - ярко-желтая "тойота" с открытыми дверцами. Посланец, с которым только что беседовал Сергей, разговаривал с кем-то, сидящим в машине, время от времени посматривая то наверх, где жил Сергей, то на дверь, из ко­торой он должен был выйти.
   Сергей привычно быстро одевался, но появившееся сомне­ние заставило предпринимать дополнительные ходы. На всякий случай заправил патроном патронник своего "Макарова" и по­ложил его в правый карман. Спустившись по лестнице до тре­тьего этажа, решил постучать в квартиру к Фаиз Мухаммеду, у которого был телефон, единственный в доме. Но Министра по делам племен и границ дома не оказалось. Двери никто не от­крыл, хотя женские и детские голоса за ней слышались.
   Сергей приостановился, принимая решение, ехать или не ехать. Посмотрел вниз и увидев в лестничном пролете на пло­щадке первого этажа солдата-охранника, громко позвал его. Тот стал подниматься, а Сергей пошел ему навстречу, не зная, как он сможет объяснить этому, абсолютно не знающему рус­ского языка солдату свои сомнения.
   В это время он услышал, что машина от подъезда отъез­жает. Сработал инстинкт преследования и Сергей, столкнув­шись с солдатом, выскочил на улицу. Но машины уже не было. Она свернула за дуканы (магазинчики), оставив только подня­тую пыль. Солдат тоже вышел из подъезда, не понимая, что произошло. Сергей разрядился всем запасом словесных комбинаций в адрес душманов, которые хотели вот так просто, обдурить и похитить со­ветского майора. А ведь еще чуть-чуть и поехал бы...
   Начальники потом долго мудрили, как бы это организо­вать оповещение, чтобы избежать подобных казусов. Решение нашли простое - с незнакомыми не ездить и попросить разре­шение на пользование в экстренных случаях телефонами, установленными в квартирах больших афганских начальников.
   Файз Мухаммед с телефоном обещал помочь, а пользоваться его телефо­ном согласия не дал и очень просто объяснил:
   - Я дома бываю редко. А в доме женщины и дети. Они вас не поймут. Да и вообще, как может в дом войти другой мужчи­на, если хозяина в доме нет...
  
   Посольство - для авиадуши.
  
   В тихом в обычные дни переулке Кабула, сегод­ня было трудно найти место для припарковки зеле­ной военной машины с гербом государства на двер­цах.
   Ее пассажиры, Дмитрий и Иван, вышли и оста­вили водителя один-на-один с этой проблемой, а сами поспешили пройти на территорию Посольства. "Грозная" афганская охрана, вооруженная автоматами времен второй мировой войны, у гостей пропусков не спра­шивала. А местные жители не отваживались не толь­ко приблизиться к проходной, но и заходить в пе­реулок.
   За охраняемым входом кончался Афганистан. Посольский городок - островок советской земли. На его жилой территории было обычным, своим, все: и пятиэтажные блочные дома с палисадниками и ла­вочками у подъездов, и очереди у буфетов за сухим вином, шашлыками и черным ржаным хлебом.
   Сегодня пятница, выходной день. Посольство выдерживает нашествие всей советской колонии. Се­годня большой праздник общения - традиционная спартакиада. На двух волейбольных площадках по олимпийской системе азартно сражаются команды различных ведомств - контрактов. Болельщики не скрывают своих эмоций. Как и везде, они учат иг­роков игре, требуют замены "судьи на мыло", готовы сами выскочить на площадку... Любители восточных единоборств собрались у местной эстрады.
   Но вот выполнена спортивная программа, по­бедители получили призы, и все - участники и бо­лельщики - перемещаются поближе к буфетам. Настроение безмятежное, прекрасное. Созда­ется впечатление, что люди знают друг друга дав­но, хотя многие встретились в первый (а может быть и в последний) раз...
   Посол сказал, что и этот праздник - послед­ний, нельзя рисковать, собирать вместе такую массу людей. Стальные листы, которыми обшит за­бор, бронетранспортеры, стоящие в укромных мес­тах, хорошо натренированная охрана не спасут от ракетного удара, от диверсий.
   Самым общительным в импровизированной ком­пании был хороший знакомый, спортивного вида мо­лодой человек из Представительства. Накануне прибытия армейской армады он рассказывал совет­никам, как помочь местным руководителям сориен­тироваться в сложной обстановке, избежать конф­ликтов и не подставить под столкновения и удары своих подчиненных. А потом Дмитрий и Иван не один раз переправляли под самую границу этого молодо­го человека с напарниками, одетыми в экзотичес­кие национальные одежды.
   Он проводил советников в библиотеку Посольства. В Советском Союзе к этому времени было опубликовано свыше шести тысяч работ по истории Афганистана. Можно добавить к этому работы, написанные западными авторами и афганскими историками.
   Внимание наших исследователей привлекла ра­бота Мир Гулам Мухаммад Губара "Афганистан на пу­ти истории", а также архив наследного принца Аф­ганистана Инаятулла-хана, изданные на русском языке.
   Истекло время праздника в Посольстве. Гости разъезжались так же организованно, как и съезжались. За какие-то полчаса жизнь посольского городка вошла в обы­денный деловой ритм. Пользуясь случаем и служебным транспортом, Дмитрий и Иван решили подскочить в госпиталь к своему генералу.
  
   Госпиталь - для авиатела.
  
   Зеленая машина, с гербом государства на дверцах, с трудом выбралась из переулка, сверну­ла направо и вышла на широкую магистраль, пред­ставляющую собой смесь глубокого прошлого и ин­дустриального настоящего.
   Единственная в стране надежная троллейбус­ная линия - подарок Чехословакии, государствен­ные автобусные маршруты - все первые ростки об­щественного транспорта пролегли по этой магист­рали. Соревнуясь с грузовиками по грузоподъемнос­ти, обливаясь потом, катили свои телеги рикши -хазарийцы, потомки воинов Чингиз-хана. Проносились по гладкой поверхности асфальта последние модели "мерседесов", "фордов", "тойот". Плелись поближе к тротуарам покорные ишач­ки с нехитрой поклажей. С гордым видом вышагивали обшарпанные верблюды.
   Водитель включил небольшой переносной маг­нитофон, закрепленный между передними сидениями, и восточные картинки дополнила мелодичная музыка и приятный голос популярной иранской певицы Гугуш.
   Генерал, советник Главкома ВВС и ПВО Афганистана, лежал в афганс­ком госпитале. Он не был ранен. Он заболел. Опыт­ный летчик, командир корпуса противовоздушной обороны далекого северного города, прибыл сюда, в жаркую южную страну еще задолго до революции и войны. Нервные нагрузки последних дней сказа­лись: стали зашкаливать медицинские приборы, из­меряющие "генеральское" давление.
   Впервые, еще до ввода советских войск, ког­да Иван увидел этот афганский госпиталь, его просто распирало чувство гордости за свою держа­ву. При входе в госпитальный парк на огромной, облицованной мрамором стене на двух языках, дари и русском, написано: "Центральный военный госпи­таль. Строительство комплекса начато в 1970 и завершено в 1976 году трудом афганских офицеров и рабочих при экономическом и техническом содей­ствии дружественной соседней страны Союза Совет­ских Социалистических Республик".
   Многоэтажные светлые здания госпиталя и по­ликлиники из стекла и мрамора расположены на воз­вышенной части. Из окон, лоджий и балконов, пол­ных солнца и света палат центральная часть Кабу­ла видна, как на ладони. Советский медицинский персонал высочайшей квалификации и их афганские дублеры трудились добросовестно, как и полагалось по клятве Гиппо­крата.
   Таких комплексов не было ни в одном из отечественных военных округов. Там госпитали занимают дореволюционные постройки. Редко где можно увидеть новые корпуса, да и те воздвига­лись хитростями и стараниями местной медицинс­кой администрации.
   Сейчас, когда бои в Афганистане стали явлением обыденным, госпиталь переполнен тяжелоранеными. Забиты ими холлы, широкие коридоры. С полной нагрузкой работают оба комплекта медперсонала.
   Но разве можно сравнить все это с условиями, в которых оказались полевые военные госпитали советской армии... В брезентовых палатках, продуваемых ветрами безводной Хайрханы, наши военные медики вершили чудеса. Они вытаскивали из преисподней своих соотечественников и отправляли самых тяже­лых из них домой самолетами санитарной авиации, срочно переоборудованными из обычных мирных лай­неров.
   Генерал искренне обрадовался визиту. Возбужденные гости не стали говорить о делах, а принялись рассказывать, как хорошо было в Посольстве. Добрались и до исторических детективов...

Оценка: 4.70*6  Ваша оценка:

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2018