ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Он Был Настоящим Солдатом

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.66*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фрагмент из книги "Афганская арена. Генерал Петр Шкидченко". Воспоминания полковника Крутова Геннадия Николаевича.В 1977-1981 годах - командир учебной разведывательной роты, затем начальник штаба учебного батальона (Одесский ВО),с мая 1981 по сентябрь 1982 года - начальник штаба,затем командир отдельного десантно-штурмового батальона70-й отдельной мотострелковой бригады (г. Кандагар, Афганистан).
  ОН БЫЛ НАСТОЯЩИМ СОЛДАТОМ
  
  Фрагмент из книги "Афганская арена. Генерал Петр Шкидченко".
  Воспоминания полковника Крутова Геннадия Николаевича.
  В 1977-1981 годах - командир учебной разведывательной роты, затем начальник штаба учебного батальона (Одесский ВО),
  с мая 1981 по сентябрь 1982 года - начальник штаба,
  затем командир отдельного десантно-штурмового батальона
  70-й отдельной мотострелковой бригады (г. Кандагар, Афганистан).
  
  О генерал-лейтенанте Шкидченко Петре Ивановиче я впервые услышал в апреле 1979 года, в преддверии итоговой проверки за учебный период. В то время я командовал учебной разведывательной ротой 332 мотострелкового полка 92 гвардейской учебной мотострелковой дивизии, которая дислоцировалась в Николаеве. В моей роте готовили командиров разведывательных отделений для мотострелковых частей Одесского военного округа и групп советских войск, дислоцируемых в Европе.
  Генерал Шкидченко в тот период был заместителем командующего войсками округа по боевой подготовке и возглавлял комиссию, которая работала в нашей дивизии. У него была репутация строгого, требовательного и в то же время очень толкового и справедливого начальника. Бездельники его побаивались, а кто знал Петра Ивановича по предыдущей службе, - любили. Вполне понятно, что я, молодой старший лейтенант, не без волнения ожидал встречи с ним. И, как оказалось впоследствии, волновался не напрасно.
  
  Первый неприятный для меня момент произошел во время строевого смотра. Когда во время традиционного опроса жалоб и заявлений генерал Шкидченко подошел ко мне, я представился: "Командир роты старший лейтенант Крутов. Жалоб, заявлений не имею". В ответ неожиданно для себя услышал: "А вот я имею. Погоны вам, наверное, солдат пришивал?". А так как всю форму накануне строевого смотра я приводил в порядок собственноручно, то не сдерживая обиды в голосе сказал об этом генералу. "Что ж, если это действительно так, - сказал Шкидченко, - то себя и ругайте. У вас "завален" вперед правый погон". Уже после строевого смотра я первым делом побежал смотреть в зеркало - и точно: с погоном, действительно, дал маху. Видимо, так получилось из-за спешки - все мое внимание тогда было на подготовке солдат, и на перешивание своих погон время нашлось только в ночь накануне начала проверки.
  "Какие контрольные занятия у вас сегодня?" - спросил генерал Шкидченко. "Ночная стрельба. Упражнение Љ1 из АКМ с ПБС (прибор для бесшумной стрельбы)". "Ну вот и отлично. Я на этих занятиях буду присутствовать", - сказал генерал и перешел к следующему офицеру, стоящему слева от меня.
  
  Несколько опростоволосившись на строевом смотре, я решил взять реванш на огневой. Стреляла моя рота хорошо - как минимум на твердую четверку, да и упражнение, которое ей предстояло выполнять, было не очень сложным. Но я решил подстраховаться - дал команду старшине выдавать стреляющим не по 9, как было положено по условиям упражнения, а по 15 патронов. Расчет был на то, что при стрельбе из АКМ с ПБС - в народе это устройство называют глушителем - проверяющий не заметит это отступление от правил. Такие уловки, как я слышал, у разведчиков иногда практиковались, и при этом "проколов", как правило, никогда не случалось.
  Наверное, будь проверяющим другой, менее опытный и внимательный офицер, моя хитрость бы удалась, однако... После выполнения упражнения двумя первыми сменами генерал Шкидченко вызвал меня на вышку управления. Взгляд его был колючим - генерал был явно не в настроении. "Дайте команду руководителю на учебном месте продолжить выполнение упражнения!" - приказал он. Я выполнил это требование, и очередная смена стреляющих пошла на огневой рубеж. По спине у меня побежал холодок - Шкидченко явно о чем-то догадывался.
  "А теперь слушайте", - сказал генерал. Ночь выдалась тихой, безветренной, и на вышке хорошо было слышно, как клацают затворы автоматов при каждом выстреле. Стреляли мои подчиненные отлично. Один-два выстрела - и мишень падала. Однако когда упражнение было выполнено и все мишени поражены, щелчки, тем не менее, продолжались - перед началом стрельбы я имел глупость сказать солдатам, чтобы с лишними боеприпасами на исходный рубеж не возвращались. Вот мои бойцы и достреливали "сверхлимитные" патроны на рубеже открытия огня. Услышать сам выстрел было невозможно, но вот звук работающего ударно-спускового механизма все выдавал.
  "И как это понимать, товарищ старший лейтенант?" - строго спросил Шкидченко. Хорошо сознавая, что юлить с этим человеком бесполезно, я с обреченным видом сказал: "Виноват, товарищ генерал. Это я дал команду выдать стреляющим по 6 лишних патронов. Хотел как лучше. Опасался подвести свой полк".
  В те минуты вся моя дальнейшая офицерская судьба находилась в руках генерала Шкидченко. Он мог остановить стрельбу, поставить роте двойку и дальше бы все пошло по хорошо известной военным людям схеме: служебное и партийное расследование, "Персональное дело" коммуниста Крутова, снятие с должности. Из армии бы, наверное, не выгнали, но вся моя дальнейшая карьера оказалась под большущим вопросом.
  Однако на мое счастье той ночью генерал Шкидченко стрельбу не остановил. Свое решение он объяснил так: "Не поражай ваши подчиненные цели с первого выстрела - я бы наказал вас со всей строгостью. А так даю возможность исправить ситуацию".
  Сдача огневой подготовки началась сначала - теперь уже по всем правилам. На мое счастье, рота отстреляла на "отлично". Мне, разумеется, очень хотелось, чтобы Петр Иванович убедился, что не ошибся, дав шанс исправить положение.
  
  По окончании занятия генерал подписал ведомость результатов стрельбы, пожал руки всем офицерам, и мы расстались. Когда Шкидченко прощался со мной, то задержал мою ладонь в своей чуть дольше, чем остальных, и при этом пристально взглянул в глаза. Я это расценил как вопрос: "Ты все правильно понял, ротный?". Больше в ходе проверки мы не встречались. То, что произошло тогда на стрельбе, стало для меня уроком на всю мною оставшуюся службу, а в армии и других силовых структурах я прослужил 32 календарных года.
  * * *
  Прошло чуть больше двух лет, и в августе 1981 года произошла моя вторая встреча с генерал-лейтенантом Шкидченко. К тому времени я уже третий месяц служил в отдельном десантно-штурмовом батальоне 70 омсбр, который дислоцировался в Кандагаре, и за моей спиной был уже некоторый опыт управления подчиненными подразделения в ходе реальных, а не учебных боев.
  В конце августа в Джабаль-Уссарадж проходили сборы по проведению засадных действий. От нашего соединения в них участвовали два человека - я и капитан Геннадий Михайлович Бондарев - командир второго мотострелкового батальона. Когда сборы завершились, кто-то из начальников сказал: "Сейчас прилетит вертолет за генералом Шкидченко - с ним и доберетесь до Кабула, а дальше - другим попутным бортом - долетите до Кандагара".
  Когда мы пришли на вертолетную площадку, Петр Иванович стоял неподалеку от нее и курил, погрузившись в какие-то свои мысли. Несмотря на то, что одет он был в форму афганского рядового, похожую на спецовку, выправка в нем сохранялась генеральская.
  Я внимательно смотрел на генерала Шкидченко, но подойти к нему не решился. Хотя и прошло два года, мне, признаться, все еще было неловко за ту историю с патронами. Докурив сигарету, генерал поднял глаза и увидел меня. "Что же вы, товарищ ротный, не подходите? Или не узнаете?" - с легкой улыбкой спросил он. После этого вопроса деваться мне было некуда. Четким строевым шагом, как нас учили в Одесском военном округе, подошел к Петру Ивановичу и представился: "Товарищ генерал-лейтенант, начальник штаба десантно-штурмового батальона старший лейтенант Крутов". "О, так вас уже повысили. Поздравляю!" - Петр Иванович крепко пожал мне руку. "И как вы оказались в этих краях?" - спросил Петр Иванович. Я рассказал, что прибыл в ДРА добровольно - сам написал рапорт с просьбой направить меня в Афганистан. "Решил проверить - мужик я или не мужик". Петр Иванович посмотрел на меня более внимательно и, как я тогда ощутил, по-отечески.
  
  После первых двух-трех минут общения моя скованность исчезла, и разговор пошел без всяких препятствий. Я почувствовал, что генерал Шкидченко задает свои вопросы не просто из вежливости или для того, чтобы "убить" время, а ему действительно интересно узнать, что рассказывает молодой офицер, моя судьба ему небезразлична. Мои сослуживцы, стоявшие поодаль, с некоторым удивлением поглядывали на нашу беседу: уж больно запросто я общался с генерал-лейтенантом. Уже потом один из них спросил: "А ты что, знаком с генералом Шкидченко?". Пришлось рассказать ему историю нашего знакомства.
  
  Петр Иванович подробно расспросил меня о боевых операциях, в которых я участвовал, о тех проблемах, с которыми нам приходится сталкиваться при организации службы в условиях Афганистана. Уже когда мы вместе летели в вертолете, вспомнили и ту итоговую проверку в Николаеве. Причем по моей инициативе. Поговорили о том, чему, с учетом опыта боевых действий в Афганистане, надо учить солдат в учебных частях, вспомнили общих знакомых по Николаеву. Но что удивительно, Петр Иванович ничем не напомнил мне о той ночной стрельбе. Как будто ее и не было.
  Среди прочего мы поговорили и о применении душманами пулеметов ДШК против нашей авиации, и Петр Иванович сказал, что это он дал команду вертолетчикам не летать ниже 1,5 км. Уже потом, когда стало известно, что вертолет, в котором летел генерал Шкидченко, 19 января 1982 года был сбит на небольшой высоте, я был в недоумении: "Как же так? Ведь Петр Иванович хорошо знал об опасности полетов на малой высоте?". Но война есть война - на ней все не предугадаешь. Наверное, были какие-то веские причины, по которым вертолетчики вели тогда машину так низко.
  
  Расстались мы на взлетке Кабульского аэродрома. Прощаясь, генерал Шкидченко пожал руки тем ребятам, которым предстояло лететь дальше. Прежде чем направиться в сторону машины, ожидавшей его у края поля, Петр Иванович еще раз окинул всех нас взглядом и произнес своим громким и четким командирским голосом: "Желаю вам и вашим подчиненным успехов в службе!". И уже совсем с другой интонацией добавил: "А самое главное - все вернитесь на Родину живыми!". Эти несколько слов были сказаны уже не генералом, а отцом.
  
  ...В середине января 1982 года я прилетел из Афганистана в отпуск. Проводил его со своей семьей в Николаеве. 18 января у меня был день рождения, я отпраздновал его с родными, а 20 числа взял пару бутылок коньяку, закуску и пошел в свою дивизию к начальнику учебного отдела полковнику Илье Петровичу Тульчинскому. За годы службы в Николаеве у меня с ним сложились добрые отношения, и я решил встретиться с ним и другими офицерами, расспросить их, как идут дела в нашей "учебке".
  На КПП дивизии увидел траурные венки. Спросил у дежурного: "В чем дело?", и он объяснил: "В Афганистане погиб бывший командир нашей дивизии - генерал Шкидченко". Для меня эта новость стала громом средь ясного неба. Как же так?
  И вместо отмечания дня моего рождения мы с Ильей Петровичем помянули душу Петра Ивановича Шкидченко. Тульчинский знал его еще по 1966-1969 годам, когда генерал Шкидченко командовал нашей учебной дивизией. По его словам, в профессиональном плане это был самый сильный из всех комдивов, командовавших до этого дивизией. Большой трудяга. "Я, будучи начальником штаба полка, часто приходил на подъем личного состава, - рассказывал Илья Петрович, - и сколько раз случалось, что пересекаю КПП, к примеру, в 5:30, а мне говорят: "Генерал Шкидченко с 5:00 работает в полку". Петр Иванович был высокопорядочным человеком, прекрасным методистом, внимательным к людям руководителем. Его не только уважали, но и любили в дивизии.
  
  И в Афганистане авторитет Петра Ивановича Шкидченко был очень высоким. Когда мы проводили боевые операции совместно с афганскими войсками, генерал Шкидченко сутками не покидал боевые порядки. Он был настоящим солдатом в самом благородном, самом высоком значении этого слова. Не случайно и сегодня все, кто знал Петра Ивановича по Афганистану, гордятся тем, что служили под его командованием. На таких генералах, как Шкидченко, держалась Советская армия. Своей честностью, принципиальностью, ответственностью при выполнении боевых задач он показывал пример всем, кого судьба забросила тогда служить в ДРА. Будь моя воля, я бы еще при жизни присвоил Петру Ивановичу Шкидченко звание Героя Советского Союза. Он действительно был во всех отношениях Героем своей страны, своего народа, своей эпохи. Вечная ему память!
  
  Записал Сергей Бабаков
  (г. Харьков, 2012 г.)
  
  
Оценка: 9.66*4  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023