ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева

Аблазов Валерий Иванович
Владимир Волошенюк. Ура! Командировка в Термез!

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.62*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    10-й рассказ Владимира Волошенюка, офицера - десантника, участника боевых действий в Афганистане.
  Владимир Волошенюк.
  
  Ура! Командировка в Термез!
  
   1.
   В этот раз повезло лейтенанту Васильеву. Он был назначен от 3-го ДШБ для перегона техники на кап. ремонт в Термез. Старшим от 4 - го ДШБ был назначен Толик Виноградов, его однокашник по Киевскому Высшему Общевойсковому Командному Училищу (ВОКУ), закончивший училище на год позже.
  Вообще, командировки в Союз считались маленьким подарком судьбы и были своего рода негласным поощрением. Однажды хорошим поводом для командировки в Ташкент, с благословения начальника штаба бригады, был обычный автомат АКС, находившийся в ташкентской прокуратуре на экспертизе по какому-то уголовному делу. Командированный офицер добросовестно прибывал в Ташкент в прокуратуру с целью забрать автомат и привезти его в подразделение, где тот числился. В прокуратуре с чувством удовлетворения он получал ответ, что экспертиза еще не закончена и автомат пока забрать нельзя. После этого последовало приглашение одной из многочисленных сотрудниц прокуратуры посетить вечером ресторан "Заровшан". Получив на следующий день оправдательную справку из правоохранительного органа, оставшееся количество командировочных дней счастливец использовал по личному усмотрению с выполнением заказов для начальства и возможным коротким вылетом на родину самолетами "Аэрофлота".
  Но Васильеву и Виноградову прежде, чем ощутить праздник жизни на советской земле, предстояло совершить марш больше 500 км практически через всю территорию Афганистана колонной из двенадцати БМД и БТРД, давно исчерпавших свой ресурс для кап. ремонта. В общем, это были еще те боевые машины... Изюминкой этого перехода было еще и то, что в экипаже были только механики-водители. Поэтому грозно развернутые в колонне орудия "елочкой", кроме первой и замыкающей машины, на башнях которых находились товарищи офицеры, предназначены были только для психологического воздействия на духов, реши те напасть на мирно идущую колонну 56-й ДШБР.
  Но все возможные трудности марша меркли перед перспективой оказаться в Союзе в августе, провести N-ное количество дней в Термезе на передаче техники в капитальный ремонт да еще, если будет на то воля Аллаха, слетать в родной Киев, а после этого и получить надежду на очередной отпуск.
   Те, кому привелось уже побывать в таких командировках, со знанием дела проинструктировали молодых лейтенантов о вкусах и скромных потребностях принимающих боевую технику товарищей, хорошо знающих перевод с фарси слова "бакшиш". Отдельными пунктами инструктажа были достопримечательности "города-героя" Термез, а именно - рестораны и санитарно-венерологическая обстановка в Термезском гарнизоне.
  Колонна из Гардеза в составе 6 боевых машин под командованием гвардии лейтенанта Виноградова пришла в Бараки во второй половине дня. Васильев встретил и разместил товарища по училищу в офицерском кубрике 9-й роты. Вечер провели душевно за ужином с киевскими воспоминаниями и радужными планами на будущее. Следующий переход предстояло совершить до Кабула, но самостоятельно идти через зеленку практически безоружными было бы верхом идиотизма. У каждого за плечами был почти год исполнения интернационального долга в ДРА, который многому научил. Решили дождаться попутной колонны из Гардеза на Кабул, чтобы пристроиться к ней и под прикрытием батальона проскочить самую опасную зону до Мухамедки, а там и до Кабула - "рукой подать".
  Особой головной болью в преддверии совершения многокилометрового марша было техническое состояние машин. Поэтому для командировки были отобраны самые опытные механики-водители из числа будущих "дембелей".
   Ну и еще - на маршруте ждал "славноизвестный" перевал Саланг. Одно это слово рождало холодок в груди у каждого, кому довелось его пройти. Там, в главном тоннеле из-за плохого регулирования 23 февраля 1980 года много наших военнослужащих отравились угарным газом. Грозный приказ с "разбором полетов" и наказанием виновных был доведен до всех частей не очень ограниченного контингента. Об этом событии помнили и еще вспоминали о до того никому ненужных противогазах. Толик сам проверил наличие их в каждой машине, прихватив по паре запасных, на всякий случай, никуда не денешься, каптерская привычка родного училища.
  Во время обсуждения плана перехода в канцелярии 9-й роты от внимательного взгляда бывшего каптера Виноградова не ускользнула куча валяющихся Коранов. Это была коллекция командира роты, недавно раненого при подрыве и отправленного в госпиталь в Союз.
  Пришедший на роту из штаба бригады после Сереги Николаева он не прижился в офицерском коллективе, поэтому трогательной заботы об его оставленном имуществе в маленькой ротной канцелярии, включая коробки с восточными сладостями, не наблюдалось. Собрание же Коранов вообще было расценено замполитом роты, как чуждое явление для советского офицера и коммуниста. Кстати, через полгода службы блюстителя нравственности и идейности - замполита по-тихому, в 24 часа отправили на родину за неуставные взаимоотношения, а именно, как тогда выражались, за "мужеложество" с ротным писарем в той же канцелярии. Замполит был москвичем.
  Увидев потрепанные книжки, написанные арабской вязью, Виноградов оживился.
  - Мне рассказывали, что один прапор в Ташкенте сдал Коран в мечети за восемь тысяч рублей, представляешь, это же больше чем "Жигули".
  - Да, представляю, мы тоже сдали одну такую книжку в соседнем дукане за три банки с ананасами.
  - Можешь попробовать, может тебе четыре дадут, - скептически отреагировал Васильев.
  - Ничего, "затарим" их на всякий случай в БМД так, что ни одна таможня не обнаружит.
  В качестве подготовки к успешной сдаче техники решили также прикупить в Кабуле пару китайских кофейных и чайных сервизов с мадоннами и ангелочками и джинсов, пользовавшихся неизменным успехом в Узбекистане.
  
  2.
  
  До Кабула дошли с попутной колонной, как и спланировали, слава Богу, без приключений. Технику загнали в "парк" возле пересылки в районе аэропорта для дальнейшей подготовки к маршу. Старшим оставили там механика-водителя с командирской машины Виноградова. Он был авторитетом для остальных, если что не так, мог и "в торец" запросто дать, осенью у него был "дембель". Все механики прекрасно понимали, что ягодки еще впереди, поэтому старались делать свое дело не на страх, а на совесть, да и в Союз хотели тоже попасть.
  Толик Виноградов на попутной военной машине поехал в штаб армии оформлять все документы на кап. ремонт. Васильев же, переодевшись в гражданку, поехал на такси в "старый" советский микрорайон. У него были ключи от квартиры одного из советников МВД, поэтому его задачей являлось приготовление ужина в шикарных, по афганским меркам, условиях городской квартиры.
  В Бараках группа советских советников от силовых ведомств во главе, как и положено, с партийным советником, располагалась в помещении местной власти. Батальону десантников было поручено ночное охранение их резиденции. Туда выезжали, как в караул.
  В Кабуле у них у всех были квартиры в двух построенных по советским проектам микрорайонах - "старом" и "новом". Там же жили и гражданские советские специалисты. У некоторых советников и специалистов в Кабуле были жены.
  Несмотря на большую разницу в возрасте и воинских званиях, у Васильева со временем завязалась дружба с руководителем аппарата советников, а он оказался из Киева, и милицейским советником, прибывшим из Барнаула.
  Поэтому в Кабуле Васильев стал иногда гостить у них, во время коротких командировок для выполнения заказов командования и офицеров батальона по приобретению "колониальных товаров" перед очередными отпусками.
  Это была хорошая отдушина, пожить хоть несколько дней в квартире с горячей водой и красивой мебелью. Военные 40-й армии откровенно завидовали советникам, не говоря уж о посольских работниках, их зарплатам и условиям жизни в Кабуле. Ко всему прочему, раз в месяц в специальном магазине советники и гражданский персонал имели возможность отовариться набором дефицитных продуктов, в перечень которых входила и бутылка крепких спиртных напитков, столичной водки или армянского коньяка, чего несправедливо были лишены воины-интернационалисты.
  Еще больше завидовали женам советников и гражданских специалистов женщины - служащие 40-й армии, оно и понятно. Поэтому они с удовольствием "подменяли" тех жен, которые уехали из Кабула или вообще не приезжали. Вся их напускная суровая неприступность в армейских частях куда-то мгновенно исчезала при общении с представителями "старого" и "нового" советских микрорайонов. Как-то в компании знакомых учителей, с которыми Васильев познакомился в инфекционном отделении Кабульского госпиталя, он интереса ради представился приглашенным медсестричкам тоже учителем, работающим в Кабуле по контракту. От теплоты и женского внимания ему уже в середине вечера захотелось поменять героическую профессию советского офицера на мирную учительскую, но в Кабуле.
  В "старом" микрорайоне был очень симпатичный базар, на котором и делались все необходимые закупки. Туда же зачастую и совершали набеги представители кабульской военной комендатуры, отлавливая военнослужащих 40-й армии, которым периодически строго настрого запрещалось посещение этого места. Особенно мерзким выглядело то, когда и женщин из воинских частей, приехавших на базар за покупками, грубо отлавливали и везли в комендатуру для проверки. Вот еще и поэтому для советских девушек, попавших по контракту в специфические условия армейской жизни в ДРА, было за счастье оказаться под защитой товарищей советников и специалистов, на которых власть военной комендатуры не распространялась.
  А еще там был клуб, где по выходным дням можно было посмотреть кино или сходить на танцы. Там же выступали и приезжающие звезды советской эстрады. Очень запомнилась Васильеву картина, когда толпа советских людей с пригласительными билетами чуть не выломала двери, прорываясь на концерт Кобзона. И концерт того стоил. Кобзона не отпускали часа три, хотя его ждали на афганском телевидении. От жары он чуть не потерял сознание, но держался молодцом. И еще спел песню о Владимире Высоцком. А это был 1982-й год, прошло всего два года после его смерти. Тогда это воспринималось, как гражданское мужество.
  Приняв душ, и сладко поспав на широком диване (черт бы побрал эту железную армейскую койку в офицерском кубрике!) с чувством, что жизнь прекрасна, Васильев отправился на базар за продуктами и сувенирами. На базаре у него уже были любимые лавчонки, дуканщики которых быстро становились друзьями, весело торговались и, широко улыбаясь, сбрасывали цену.
  Вечером, когда Толик приехал из штаба армии, борщ, конечно, ни такой, как у мамы, Васильев уже сварил. К борщу в баре в гостиной глаз радовала записка с предложением брать все, что душа пожелает. Хозяин квартиры уехал в отпуск в Ленинград, увезя с собой сувенир Васильева, трофейную афганскую саблю, поэтому его благодарность не знала границ.
  - Вот это жизнь! - не переставал радоваться и удивляться, Толик, обходя четырехкомнатные апартаменты с бокалом армянского коньяка в руке.
  - По крайней мере, еще дня два такой жизни нам гарантированы. В штабе армии с ума сойти можно пока все оформишь, - продолжил он.
  - Если б сегодня была суббота, а не понедельник, можно было бы пойти в клуб на танцы, - мечтательно поддержал разговор Васильев.
  - Так что остаемся до субботы?
  - Нет, пойдем в кабак в Термезе.
  
  3.
  Первый переход из Кабула спланировали до Саланга, это было около ста километров. Самым неприятным участком до перевала была Чарикарская "зеленка". Проскочить ее без стрельбы было бы большой удачей, а перевалить Саланг в этот же день вообще мечтой.
  Толик шел на головной БМД и задавал скорость. Дорога отличалась от гардезской и интенсивностью движения по ней колон карнавально разукрашенных афганских "бурубухаек" и сравнительной безопасностью.
  Во время коротких остановок в долине местные "баченята", как мухи, налетали на машины со всевозможными предложениями.
  - Шурави, чо хочшь? - Батник хочшь? Джинсы хочшь? Гандон хочшь? - весело горлопанили они.
  Другим вариантом беседы был диалог:
   - Как дела товарищ? - с ударением на последнем слове.
  Ответ они знали заранее и ожидали его.
  - За......сь, - почти всегда отвечал товарищ.
  После этого звенел заливистый смех. Знание великого русского языка афганской детворой каждый раз поражало прибывающих в Афганистан.
  Перед самой "зеленкой" стало понятно, что одна из машин из группы Толика уже приехала... Механик виновато стоял перед открытым люком и укоризненно смотрел на движок.
  Толик, когда к нему подошел Васильев после остановки колонны, спрыгнул со сламавшейся БМД и коротко резюмировал.
  - Пи.....ц, движок накрылся. Первый пошел...
  - Что будем делать? Тащить? - неуверенно спросил Васильев.
  - На перевал? Ни хрена, оставляем ее здесь, впереди стоит наша часть, дотащим ее до парка и пусть дожидается зампотеха. Я его предупреждал, что этим закончится.
  - Умаров, он обратился к механику, - остаешься с машиной. - Я позвоню в бригаду, скажу, где ты и чтоб тебя забирали. Сухпай есть? Все, трос доставай. Ташкенту передам от тебя привет.
  Умаров грустно кивнул.
  - Толик, ты не гони лошадей, а то мы все так доедем...
  - Да уж точно, тише едешь, в Термезе будешь, - невесело ответил Виноградов. - Ну шо, по коням !...
  Гнать долго не пришлось. В Чарикарской "зеленке" стреляли. Колонну остановили на нашем посту и предупредили, что впереди идет зачистка "зеленки" со стрельбой.
  - Да, мы хоть и в тельняшках, но береженого, Бог бережет, - подвел итог дня Толик.
  Расположив машины на площадке возле поста, дали команду бойцам располагаться на отдых и ночлег. А сами с бутылкой водки, прихваченной из Кабула, выдвинулись к каменному зданию, где находился командир стоящего здесь подразделения.
  Встретили Васильева и Виноградова по-фронтовому гостеприимно. За ужином поговорили за жизнь. Решили, чтобы удачно проскочить "зеленку" выехать до рассвета. Это то время, когда духи еще не свершили утренний намаз, а шурави не позавтракали, не вышли на построение, не прослушали инструктаж, не вытянули колону ну и так далее.
  Васильев пошел спать на улицу. Чарикарская "зеленка" отличалась от родной баракинской тем, что в ней были большие плантации виноградников. Воздух был свеж. С неба падали звезды, а в небо летели трассеры. Очень хотелось по-быстрее туда, где под этой же луной не будет войны.
  Марш, совершенный на рассвете удался - проскочили.
  Когда начали подъем по серпантину Саланга, Васильева не покидала мысль, хорошо, что сейчас август, можно только себе представить, как тут весело зимой. Когда же он увидел одну свою машину, стоящую у обочины с видом на пропасть, сердце недобро екнуло. Да и летом тут весело бывает...
  - Товарищ лейтенант, не тянет, сука, - высунувшись наполовину, прокричал ему механик, когда они остановились сзади стоящей машины.
  - Да, тут уже не бросишь так, как перед Салангом, - подумал Васильев.
  - Быстро давай трос! - дал он команду уже спрыгнувшему с машины механику.
  - Ну что, а мы потянем, Кожевников? - он обратился к своему механику.
  Кожевников почти год был его механиком на 395-й, прийдя в батальон после учебки, а до этого он поработал на тракторе. Очень спокойный в любой ситуации и везучий, Васильев ему доверял...
  - В гору тяжеловато будет, боюсь, что перегреемся, товарищ лейтенант, а на спуске можно будет, если что...
  - Ясно, дай мне автомат, - решение он уже принял.
  Став впереди БМД, он начал наблюдать за проходящими мимо "бурубухайками". Когда показалась не очень груженная на вид и более или менее мощная, он вышел на середину проезжей части и показал водителю поднятием руки с автоматом остановиться. Водитель выполнил команду беспрекословно.
  Спрыгнув со своего места на задней подножке, на которой ехал, по чудной афганской традиции, и, подложив деревянную чурку под колесо, ученик водителя подбежал к кабине. Водитель вылез из кабины и бойко затараторил, жестикулируя руками.
  Васильев словами и жестами показал, что надо взять на буксир БМД. Оба, водитель и стажер, разгорячились еще сильнее. Но после повторения просьбы, подкрепленной целеуказанием АКСа, оба резко успокоились. Ученик подошел к механику, уже приготовившему трос, чтобы зацепить его к крюку, а водитель, продолжая тараторить, полез в кабину.
  - Ничего, ничего, БМДшка легкая, алюминевая потяните с помощью Аллаха, - подумал Васильев.
  Так и получилось, без особого напряжения их маленькая колонна продолжила подъем до главного туннеля. Перед тоннелем машины выстроились в очередь для его прохождения по команде регулировочной службы.
  Подъехав к своей главной колонне, в хвосте которой стоял Виноградов, ожидая Васильева, они остановились. Водитель "бурубухайки" выскочил из кабины и стал снова бойко тараторить и жестикулировать.
  - Кожевников, дай ему пачку сигарет, шоб успокоился.
  - БМД в колонну.
  - Ну как вы? - Виноградов подошел к Васильеву.
  - Дошли с помощью Аллаха. Вниз будет веселее.
  А в это время к ним уже с грозным видом приближался майор с поста комендантской службы.
  - Что Вы тут за собачью свадьбу устроили товарищи лейтенанты, - с места в карьер попер он.
  Ответ товарищей лейтенантов майору был дан в таком же тоне с учетом года службы в ДРА и принадлежностью к десантно-штурмовой бригаде, а не какой-то тыловой шушере...
  Когда колона по разрешающему зеленому сигналу устройства, напоминающего светофор, двинулась в туннель, Васильев, сидя на башне, обложенный противогазами, трижды перекрестился. Кстати, о дополнительных патронах к противогазу, которые выдавали на случай аварийной остановки в тоннеле, чтобы не задохнуться от угарных газов, он понятия не имел.
  Попустило его, когда увидел свет в конце туннеля. Снова перекрестился, но уже с облегчением. Три километра показались, как все тридцать.
  Подумалось, что все самое страшное теперь позади.
  Спуск прошли нормально. По радиостанции с Толиком поделились впечатлениями и решили, что задача дня успешно выполнена и будем идти до упора с ветерком.
  То, что произошло возле Пули Хумри, было из разряда "не кажи гоп, поки не перескочишь". Вообще Пули Хумри было пыльное и суетное место с огромным количеством стоящих там воинских частей и складов, на которых периодически что-то взрывалось или горело. Длинные колонны в сторону Кабула и в обратном направлении останавливались там, в долине для привалов.
  Когда Толик остановил головную машину, чтобы подтянуть колонну и сделать короткий привал после Саланга, механику одной из стоящих в колоне БТРД вдруг "взбрендило" в голову объехать впереди стоящую БМД. Он резко взял влево и рванул вперед. Как всегда, непонятно откуда взявшийся боец, решивший перебежать дорогу в мгновение был сбит насмерть...
  - Приехали..., - Виноградов, бледный, как скатерть, подошел к подъехавшей машине Васильева.
  - Будем ждать то ли прокуратуру, то ли комендатуру...
  Через несколько часов колона продолжила движение. За это время Толик написал объяснительную записку приехавшему представителю комендатуры. Механика со сбившей машины забрали в прокуратуру, в глазах у него стояли слезы. Каждый из бойцов, кто, как мог, старались его подбодрить. Труп увезли в Пули-Хумри. Осиротевший БТРД взяли на сцепку и потащили.
  
  
  4.
  
  Решили идти, не спеша, до конца дня. Если получится, дойти до Серебряного озера. Об этом месте рассказал командир подразделения за вчерашним ужином. Место уникальное по красоте. Вокруг скалы, небольшой отель построен еще во времена короля, там любили отдыхать западные дипломаты из Кабула. Озеро находится рядом с отелем, в нем чистейшая вода, и, вроде как, на дне есть серебряные залежи. Только колоннам там не разрешают останавливаться для длинных привалов и ночлегов. Старшим же этого поста по непроверенной информации является выпускник Киевского ВОКУ. Это была уже хорошая новость.
  Хоть шли и не торопясь, но ближе к вечеру на сцепке уже были три машины.
  - Вобщем, чем дальше в лес, тем голодней партизаны, - так Толик оценил складывающуюся обстановку.
  Механики тоже загорелись идеей дойти до Серебряного озера. Во время одной из остановок, они получили информацию по солдатской почте, общаясь с "водилами" стоящей колоны, и доложили, что фамилия старшего на посту возле озера - лейтенант Лось.
  Васильев, услышав фамилию, повеселел.
  - Толик, может быть, это не Лось, а Лэсь. Тогда все будет класс. С Шурой Лэсем они учились вместе в одном взводе в Киевском Суворовском Военном Училище (СВУ), а потом в 4-й роте в ВОКУ. В СВУ бывало, что новые учителя его тоже обзывали "суворовцем Лосем", на что он сильно обижался и сердитым тоном под добродушные смешки одноклассников поправлял преподавателя.
  Васильеву очень захотелось, чтобы это был именно Шура Лэсь.
  - Ну, на войне, как на войне, дай Бог доехать..., - Толик очень стал осторожен в планах, было от чего.
  К вечеру уже без особых приключений колона дошла до желанного места. Васильев сразу же направился к живописно расположенному на возвышенности отелю.
  Перед входом его остановил пехотного зачуханного вида солдат, стоящий как-бы на посту.
  - Фамилия командира! Быстро! - строго и громко сразу же спросил Васильев, пресекая этим попытку караульного выполнить свои обязанности по охране и обороне покоя командира.
  - Лейтенант Леесь, - мягко по-восточному, ответил славный сын узбекского народа.
  - Комната? - еще строже спросил Васильев.
  - Дэсят, даа..., елейно прозвучало в ответ.
  - Поправь ремень, - также строго сказал Васильев и решительно направился мимо караульного.
  Предвкушая радость встречи, он намеренно без стука резко открыл дверь. Лейтенант Лэсь лежал на койке, не разувшись, в руках у него был журнал Плейбой. Сначала он в недоумении и гневно посмотрел на открывшуюся дверь и на посмевшего войти без стука.
  Потом вскочил и бросился навстречу улыбающемуся Васильеву, они крепко обнялись.
  Сутки провели, как в гареме, только без женщин. Купания при луне, пиршества с барашком под водочку и полный набор фруктов и восточных сладостей в любое время дня и ночи. Бойцы тоже ели от пуза и спали. Возможность такого изобилия объяснялась тем, что мимо поста проходил трубопровод ГСМ из Союза. Во взаимодействии с обслуживающим его подразделением, в случаях экстренной необходимости, под покровом ночи краник открывался для наполнения емкостей разного объема представителям дружественного афганского народа. А чтобы не обидеть их, принимали за это скромный бакшиш натуральный или денежный. При этом руководствовались методичками Главного политического управления, где черным по-белому было написано - чтить и уважать нравы, обычаи и традиции местного населения.
  В перерывах между приемами пищи обсудили с Шурой дальнейший маршрут на Родину и по его совету решили идти на понтонно-мостовую переправу Айвадж, а не на Хайратон. Дорога была, "как-бы навпростець", каких-то пару десятков километров, через участок горно-песчаной местности. После пройденного пути, да еще жизни целые сутки на берегу живописного озера это не представляло особой проблемы. Как-то особо и не думалось о возможных трудностях перехода, хотя почти половина машин шла на сцепке.
  На рассвете через сутки тепло попрощались с Шурой и тронулись в путь, сытые и довольные.
  Через десяток километров постепенно стали приходить в сознание, движки нещадно грелись, на многих участках песчаные бугры передвинулись прямо на дорогу, поэтому скорость была черепашья. Когда солнышко пригрело, оказалось, что в машинах практически нет питьевой воды, а просто не додумались сильно пополнять ее запасы, так расслабились все возле Серебряного озера.
  К полудню у Васильева было уже ощущение, что они дней сорок бредут по этой пустыне, где солнце таки белое. Серебряное озеро представлялось каким-то миражом. Все потуги продолжать движение потерпели неудачу. Колонна стала. Вода закончилась. По приблизительным подсчетам до переправы оставалось километров шесть-семь. Ни встречных, ни попутных машин не было. Справа и слева барханы. Бойцы с пересохшими губами и мутными глазами сидят возле горячих машин.
  - Вот тебе бабушка и Айвадж, - Толик, поднимается на песчаный бугор, с которого Васильев, поднеся ладонь лодочкой к панаме обозревает близлежащую местность.
  - Ну что, не видать там Красной армии?
  - Ни хрена.
  - А сколько человек без воды прожить сможет? Что там, в книжках про путешественников писали?
  - Да, как-то мы быстро спеклись. Всего-то градусов сорок пять по Цельсию. Васильев, прищурясь, вглядывается в белизну неба и не видит солнца.
  - Если тут остаться на ночь, духи обязательно нас навестят и водички дадут напиться. Подождем?
  - И как по закону подлости, ни одной машины за полдня...
  - А все на Хайратон идут по длинной дороге... Вот Шуре расскажу, смеяться будет.
  - Короче, решил... - прервал размышления Толик. - Все на первую машину и рвем до переправы, там наш пост стоит, что-то придумаем.
  Они сбегают с бугра к колонне. Толик командует и механики идут к своим машинам за оружием и рассаживаются на первой БМД.
  - Бурят! Ты остаешься здесь на охране. Мы быстро. Возьми оставшуюся воду, - Толик протягивает рыжему и конопатому Сидорову, родом из Улан-Удэ, горячую десантную флягу. Тот облизывает губы и грустно смотрит на взводного.
  Потом много раз Васильев спрашивал себя и не мог ответить, почему они оставили одного бойца на охрану, что это давало кроме огромного риска? Объяснение каждый раз приходило одно - это жара так на мозги подействовала, но это было не оправданием.
  - Кожевников, заводи поехали...
  Пробуксовывая, машина заревела и пошла вперед, вырываясь из песчаного плена.
  Когда вдруг впереди показалась по цвету шоколадная, извивающаяся ленточка Аму-Дарьи, рев восторга бойцов на броне понесся в небо.
  До реки было метров пятьдесят, слетев как воробьи с БМД, еще не успевшей остановится, обгоняя друг друга, бойцы побежали к реке. После того, как машина остановилась, Васильев и Толик спрыгнули и, не спеша, молча, побрели вслед за ними.
  На глинистом берегу, куда они подошли, оказался небольшой деревянный мосток и что-то вроде сруба из досок в воде. Внутри этого колодца вода была чуть светлее, чем главное течение. Бойцы уже все были в реке, барахтаясь и резвясь, они обливались и жадно лакали коричневого цвета воду.
  Васильев вышел на мосток, стал на корточки, набрал из колодца полную панаму воды и, обливаясь, выпил ее залпом. Еще одну панаму воды он выпил уже постепенно, третью панаму он вылил себе на голову.
  - Хорош балдеть, по местам! - команда Толика теперь прозвучала бодро и зло, командирский голос прорезался после водопою.
  На посту возле переправы было отгороженное колючей проволокой место, что-то вроде парка боевых машин, куда загонялась приходившая для переправы боевая техника. Там стояли грузовики, несколько БТРов, явно не на ходу, и три танка.
  Только теперь до охлажденных голов Васильева и Виноградова вернулась настоящая тревога за оставленного Бурята, в первую очередь, ну и за кучу железа, с которым тоже надо было что-то делать.
  Фронтовое братство и взаимопомощь, как же это часто выручало в самых разных ситуациях. Старшим на посту был командир танкового взвода.
  Без лишних слов через двадцать минут два танка с десантурой на броне двинулись к оставленной колоне.
  Самым счастливым мгновением для Васильева и Виноградова в тот день стало то, когда под "носом" головного БТРД они увидели сидящего на песке красного, как рак веснушчатого маленького Бурята. Рядом лежал АКС, "лифчик" с магазинами и фляга. Толик бросился поднявшемуся Буряту на встречу и начал его обнимать и тормошить, тот стоял смущенный и вялый. Васильев тоже не смог сдержаться и крепко обнял ставшего вдруг таким родным солдата. Бойцы захватили для него двадцати литровую канистру с водой из колодца возле поста и стали его поливать, тоже тиская, и радуясь встрече.
  Самым же удивительным оказалось то, что эпидемиологическая обстановка в рядах сводного десантного отряда в последующие часы и дни оставалась стабильной, проще говоря, понос после употребления в больших объемах аму-дарьинской воды шоколадного цвета не одолел воинов-гвардейцев.
  
  5.
  
  После того, как доблестные танковые войска вытащили десантную броню из этой маленькой "Сахары", двое суток механики колдовали над вконец измученными машинами.
  - Кстати, для особливо непонятливых - на топографической карте эта местность обозначена, как Пески бугристые, высота бугров 7-8 метров, - глубокомысленно заметил Васильев, разглядывая карту, когда они с Виноградовым сидели в парке, наблюдая за работой механиков.
  - Важное географическое открытие. А что у тебя по топографии было в училище?
  -Не помню хорошо или отлично.
  Но до изучения ли карты было на Серебряном озере. "Пульку" на картах, конечно, успели расписать, но дальше этого дело не пошло. И кто знал, что эти бугры еще и на дорогу выходят.
  Из общения с командиром танкового взвода на посту нарисовалась еще одна проблема. Боевые машины, переходящие речку должны были быть без боеприпасов. "Погранцы" тщательно проверяли всю боевую технику. В БМДэшках не было снарядов для пушек, зато был полный боекомплект для пулеметов. И что делать со всем этим добром было непонятно. Сдать его не возможно потому что некому, сваливать в кучу пулеметные ленты в парке не хотелось, чтобы не обижать ребят с поста, т.к. они отвечали за эту территорию.
  Поэтому на проведенном военном совете Виноградов и Васильев приняли единственно возможное решение - концы в воду, все в речку. После этого навьюченные лентами механики караваном побрели к облюбованному деревянному мостику и оттуда предали реке все имеющиеся патроны в лентах калибра 7.62 мм.
  Двинуться через мост смогли на третий день после обеда. Половина машин шла на сцепке.
  Свой берег встретил густой прибрежной зеленью в то время, как за спиной оставалась пустыня.
  Старший смены холененький лейтенант пограничных войск во время проверки документов все время делал строгое лицо. "Погранцы" начали тщательный досмотр машин. Механики скучали возле брони и с ухмылками наблюдали, как те складывали на кучку найденные в закутках патрончики. При этом "затаренные" в машинах китайские сервизы оказались вне их досягаемости.
  Бурят, демонстративно сплюнув в сторону искателей патронов, пошел по надобности в густые камыши возле берега и вернулся оттуда с бутылкой водки.
  Толик с интересом посмотрел на находку, это была Столичная. Он отвинтил пробку и понюхал.
  - Все ясно, военно-водочный бизнес по-узбекски. Бурят, можешь выпить ее до дна, разрешаю.
  В бутылке была вода. С такими штуками воины-интернационалисты уже были знакомы, покупая оптом, реже в розницу огненную воду для перевозки ее на другой берег. Предприимчивые восточные бизнесмены не утруждали иногда себя розливом даже паленой водки, а заливали просто воду.
  Хороших часа три провели на границе, а когда товарищ лейтенант пограничных войск КГБ СССР начал рассказывать, как надо правильно воевать в Афганистане, перешли на повышенные тона.
  Движение в направлении конечного пункта путешествия начали вечером. До Термеза было порядка девяносто километров, но под луной без мин на дорогах, без обстрелов, без засад. Ощущение мира и безопасности пьянило всех. Километров двадцать шли, кто, как мог, по скорости, не особо соблюдая дистанцию.
  Толик остановил головную машину Бог весть, в каком поселке. Вдоль шоссе простирались виноградники и бахчи с дынями. Когда колонна подтянулась, он дал команду на привал и ночлег.
  - Бурят, давайте дуйте с Акиншиным к землякам в гости в ближайший дом. Поговорите насчет ужина.
  Акиншин был родом из Ташкента, его родители, бабушка и дедушка жили там, поэтому Толик взял его в командировку чтобы было где заночевать на обратном пути.
  Гонцы вернулись очень быстро.
  - Хозяин просит продать тент с БМД и за эти деньги он нам даст еды на всех. Сконфужено доложил Акиншин.
  - Ну вот и традиционное восточное гостеприимство. И сколько дает за тент земляк?
  - Рублей сто, но можно поторговаться.
  - Володя, ну шо будем делать? Толик обратился к Виноградову.
  - Конечно, даем, на кой нам нужен этот тент? И без него примут.
  Ужин под звездами с лепешками, мясом, виноградом и дынями показался необыкновенно вкусным. Спали все тоже под звездами на броне и на земле, расстелив оставшиеся тенты и матрасы.
  Давно уже так не спалось Васильеву крепко и безмятежно.
  Ближе к обеду в Термез от колонны вошло три БМД. Васильев и Виноградов сидели на броне машины Кожевникова, за ними шли еще две на сцепке. Остальные остались, кто где на трассе на подходе к Термезу.
  Жара зашкаливала. Воздух был сухой и горячий. В Термезе первое, что бросилось в глаза стоящие на тротуаре вдоль дороги бочки, такие как для кваса в европейской части Советского Союза. Здесь же продавался морс.
  В Учкизыле, возле Термеза находилась база, где сосредоточивалась техника для отправки на заводы в кап. ремонт.
  Васильева и Виноградова очень радушно встретил майор, дежурный офицер по оперативной группе на базе. Толик сразу же выдал ему бакшиш и рассказал, что остальные машины стоят по маршруту.
  - Ребята, Вы свое дело сделали. - Машины притянут сюда, не волнуйтесь, и со сдачей я помогу.
  - Я дам дежурную машину. Вас отвезут в Термез в офицерскую общагу, там где-нибудь пристроят. Рядом офицерское кафе поедите там. Если захотите сдать чеки тоже обращайтесь, чтоб не нажухали аферисты.
  В общаге их поселили в комнату со свободными койками, хозяева которых были на полигоне.
  - Ну теперь в кафе. Мне нравится город Термез, - удовлетворенно заметил Виноградов, когда они бухнулись на койки.
  - Ташкент лучше, - философски ответил Васильев.
  В кафе первый вопрос, с которым Толик обратился к пожилой официантке, был очень прост.
  - Скажите, у Вас водка есть?
  - Сынки, она теплая, у нас холодильник сломался.
  - Ну что же делать, несите. Будем пить теплую, как японцы.
  Когда после сытного обеда и теплой водки, они вышли на пышущую сухим жаром улицу их сразу же потянуло к бочке с морсом и это была ошибка, потому как утолить жажду хватило только на отрезок пути около 400 м до второй бочки, потом была третья.
  Кроме бочек с морсом, местной достопримечательностью были арыки, проложенные вдоль тротуара.
  После третьей бочки, им стало весело от происходящего. Под ласковую и понимающую улыбку торговца морсом, они сняли с себя полевую форму одежды и сложили ее на бережку. Затем аккуратно зашли в в арык и уселись в нем. Вода им была по грудь. Они смотрели друг на друга и улыбались...
Оценка: 7.62*9  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2018