ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Волошенюк В.В. "алжир" 1981-1983 Главы 21,22,23,24

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Волошенюк В.В. "Алжир" 1981-1983 Главы 21,22,23,24. В.В. Волошенюк "Алжир". 1981-1983 / Под редакцией В.И. Аблазова. - К. : Издательский дом "КИЙ", 2019. - 184 с. ISBN 978-617-717-754-7Книга повествует о реальных событиях, участником коих был автор, проходивший службу в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане в период 1981-1983 гг. Рассчитана на широкий круг читателей.
  Волошенюк В.В. "Алжир" 1981-1983 Главы 21,22,23,24.
  
  В.В. Волошенюк "Алжир". 1981-1983 / Под редакцией В.И. Аблазова. - К. : Издательский дом "КИЙ", 2019. - 184 с. ISBN 978-617-717-754-7
  
  Книга повествует о реальных событиях, участником коих был автор, проходивший службу в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане в период 1981-1983 гг. Рассчитана на широкий круг читателей.
  
  21
  
  На рассвете тепло попрощались с Шурой и тронулись в путь, сытые и довольные.
   Через десяток километров постепенно стали приходить в сознание. Движки нещадно грелись, на многих участках песчаные бугры передвинулись прямо на дорогу, поэтому скорость была черепашья. Когда солнышко пригрело, оказалось, что в машинах почти нет питьевой воды - "по три глотка на брата". Просто не додумались пополнить её запасы, так расслабились все возле озера.
   К полудню у Васильева было уже ощущение, что они дней сорок бредут по этой пустыне, где солнце, действительно, белое. Серебряное озеро представлялось каким-то далеким миражом. Все потуги продолжать движение потерпели неудачу. Колонна остановилась. Вода закончилась окончательно. По приблизительным подсчётам до переправы оставалось километров восемь-десять. Ни встречных, ни попутных машин не было. Справа и слева барханы. Бойцы с пересохшими губами и мутными глазами сидели возле раскаленных машин.
   - Вот тебе, бабушка, и Айвадж,- ворчит Толик и поднимается на песчаный бугор, с которого Васильев, поднеся ладонь лодочкой к панаме, обозревает близлежащую местность.
   - Ну что, не видать там Красной армии? - спрашивает он.
   - Ни хрена, - "обстоятельно" докладывает свои наблюдения Васильев.
   - А сколько человек без воды прожить сможет? Что там, в книжках про путешественников писали? - Градов садится на песок и продолжает рассуждать, - Командир должен головой думать, а не только шашкой махать...
  - Да, как-то мы быстро спеклись. Всего-то градусов сорок пять по Цельсию, - Васильев, прищурясь, вглядывается в белизну неба и не видит солнца, - Если тут остаться на ночь, духи, наверное, нас и навестят, и умоют, и дадут напиться, хорошо, если водичкой. Подождем? - он зло шутит и смотрит, как Толик, словно ребенок в песочнице, набирает ладонью песок и высыпает его обратно.
   - И, как по закону подлости, ни одной машины за полдня по нашей дороге..., - продолжал сокрушаться Толик.
   - Так все они на Хайратон идут по шоссе... Вот Шуре расскажу, смеяться будет, - откликнулся Васильев.
   - Значит так, - после паузы подытожил Толя, - Я решил: все - на первую машину и рвём до переправы. Там наш пост стоит и что-нибудь придумаем.
   Они с Васильевым сбегают с бугра к колонне. Толик громко командует и механики бредут к своим машинам за оружием и рассаживаются на первой БМД.
   - Бурят! Ты остаёшься здесь на охране. Мы быстро. Возьми оставшуюся воду,- Толик протягивает рыжему и конопатому Сидорову, родом из Улан-Удэ, свой последний резерв - горячую десантную флягу. Тот облизывает губы и грустно смотрит на взводного.
   Потом много раз Васильев спрашивал себя и не мог ответить, почему они оставили одного бойца для охраны, что это давало, кроме огромного риска? Объяснение каждый раз приходило одно: это жара так на мозги подействовала, но это было не оправдание.
   - Кожевников, заводи поехали...
   Пробуксовывая, машина заревела и пошла вперед, вырываясь из песчаного плена.
   Когда вдруг впереди показалась "шоколадная", извивающаяся ленточка Аму-Дарьи, рев восторга бойцов на броне понёсся в небо.
   До реки было метров пятьдесят, слетев, как воробьи, с БМД, ещё не успевшей остановиться, обгоняя друг друга, бойцы побежали к реке. После того, как машина остановилась, Васильев и Толик спрыгнули и, не спеша, молча, побрели вслед за ними.
   На глинистом берегу, куда они подошли, оказался небольшой деревянный мосток и что-то вроде сруба из досок в воде. Внутри этого колодца вода была чуть светлее, чем в главном течении. Бойцы уже все были в реке, барахтаясь и резвясь, они обливались и жадно лакали коричневого цвета воду.
   Васильев вышел на мосток, стал на корточки, набрал из колодца полную панаму воды и, обливаясь, выпил ее залпом. Еще одну панаму воды он выпил уже постепенно, третью панаму он вылил себе на голову.
   - Хорош балдеть! По местам! - команда Толика теперь прозвучала бодро и зло, командирский голос прорезался после водопоя.
   На посту возле переправы они увидели отгороженное колючей проволокой место, что-то вроде парка боевых машин, куда загонялась приходившая для переправы боевая техника. Там стояли грузовики, несколько БТРов, явно не на ходу, и три танка.
   Только теперь к охлажденным головам Васильева и Градова вернулась настоящая тревога за оставленного Бурята, в первую очередь, ну и за кучу железа, с которым тоже надо было что-то делать.
   Фронтовое братство и взаимопомощь, как же это часто выручало в самых разных ситуациях!
   Старшим на посту был командир танкового взвода.
   Без лишних слов, через двадцать минут два танка с механиками на броне двинулись к оставленной колонне.
   Самым счастливым мгновением для Васильева и Градова в тот день стало то, когда под "носом" головного БТРД они увидели сидящего на песке красного, как рак, веснушчатого маленького Бурята. Рядом лежал АКС, "лифчик" с магазинами и фляга.
  Толик бросился к поднявшемуся Буряту навстречу и начал его обнимать и тормошить, тот стоял смущённый и вялый. Васильев тоже не смог сдержаться и крепко обнял ставшего вдруг таким родным солдата. Бойцы захватили для него двадцатилитровую канистру с водой из колодца возле поста и стали его поливать, тоже тиская, и радуясь встрече.
  
  После того, как доблестные танковые войска вытащили десантную броню из этой маленькой "Сахары", двое суток механики колдовали над вконец измученными машинами.
   Самым же удивительным оказалось то, что эпидемиологическая обстановка в рядах сводного десантного отряда в последующие часы и дни оставалась стабильной, проще говоря, понос после употребления в больших объёмах аму-дарьинской воды не одолел воинов-гвардейцев.
  - Кстати, для особливо непонятливых - на топографической карте эта местность обозначена, как Пески бугристые, высота бугров 7-8 метров,- глубокомысленно заметил Васильев, разглядывая карту, когда они с Градовым сидели в парке, наблюдая за работой механиков.
   - Важное географическое открытие. А что у тебя по топографии было в училище?
   - Не помню, "хорошо" или "отлично".
   Но до изучения ли карты было на Серебряном озере. "Пульку" на картах, конечно, успели расписать, но дальше этого дело не пошло. И кто знал, что эти бугры ещё и на дорогу выходят.
   Из общения на посту с командиром танкового взвода "нарисовалась" ещё одна проблема. Боевые машины, переходящие речку, должны были быть без боеприпасов. "Погранцы" тщательно проверяли всю боевую технику.
  В БМДэшках не было снарядов для пушек, зато в наличии оказался полный боекомплект для пулеметов. И, что делать со всем этим добром, было неясно. Сдать его невозможно, потому что некому. Сваливать в кучу пулеметные ленты на территории парка, не хотелось, чтобы не обижать ребят с поста, т.к. они отвечали за эту территорию.
   Поэтому на проведённом "двуличном военном совете" Градов и Васильев приняли единственно возможное решение - "концы в воду!". После этого навьюченные лентами механики караваном побрели к облюбованному деревянному мостику и оттуда предали реке все имеющиеся патроны калибра 7.62 мм в снаряженных лентах.
  
  Двинуться через мост смогли только на третий день после обеда. Половина машин шла на сцепке.
  Свой берег встретил густой прибрежной зеленью, в то время как за спиной оставалась выжженная солнцем пустыня.
   Старший смены, "холёненький лейтенантик" пограничных войск во время проверки документов всё время старательно делал строгое лицо. "Погранцы" начали тщательный досмотр машин. Механики скучали возле брони и с ухмылками наблюдали, как те складывали на кучку найденные в закутках завалявшиеся патрончики. При этом "затаренные" в машинах китайские сервизы оказались вне их внимания и досягаемости.
   Бурят, демонстративно сплюнув в сторону "искателей патронов", пошёл по надобности в густые камыши возле берега и вернулся оттуда с бутылкой водки.
   Толик с интересом посмотрел на находку, это была "Столичная". Он отвинтил пробку и понюхал.
   - Все ясно, военно-водочный бизнес по-узбекски. Бурят, можешь выпить её до дна, разрешаю.
   В бутылке была вода. С такими штуками воины-интернационалисты уже были знакомы, покупая оптом, реже - в розницу "огненную воду" в местных торговых точках для перевозки её на афганский берег. Предприимчивые восточные бизнесмены не утруждали иногда себя розливом даже "паленой" водки, а просто заливали воду.
   "Хороших" часа три провели на границе, с нетерпением наблюдая за пограничным "шмоном". Ну, а когда товарищ лейтенант пограничных войск КГБ СССР начал рассказывать, как надо правильно воевать в Афганистане, терпение стало оставлять офицеров - десантников и они перешли на повышенные тона.
   Движение в направлении конечного пункта путешествия отвоевавшая колонна начала вечером. До Термеза оставалось около девяноста километров. Но это же была своя дорога и без мин, и без засад. Ощущение мира и безопасности пьянило всех. Километров двадцать шли, кто, как мог, по скорости, не особо соблюдая дистанцию.
   Толик остановил головную машину Бог весть, в каком поселке. Вдоль шоссе простирались виноградники и бахчи с дынями. Когда колонна подтянулась, он дал команду на привал и ночлег.
   - Бурят, давайте, дуйте с Акиншиным к землякам в гости в ближайший дом. Поговорите насчёт ужина.
   Акиншин родился и вырос в Ташкенте, его родители, бабушка и дедушка жили там, поэтому Толик взял его в командировку.
   Гонцы вернулись очень быстро.
   - Хозяин просит продать тент с БМД и за эти деньги он нам даст еды на всех, - немного сконфуженно доложил Акиншин.
   - Ну, вот и традиционное восточное гостеприимство. И сколько дает за тент земляк?
   - Рублей девяносто, но можно поторговаться.
   - Володя, ну шо будем делать? - обратился Толик к Васильеву, сидящему на башне с гроздью винограда.
   - Конечно, даём, на кой черт нам нужен этот тент? И без него примут.
   Ужин под звёздами с лепешками, мясом, виноградом и дынями показался необыкновенно вкусным.
  Спали все безмятежно на броне и теплой земле, расстелив не проданные тенты и матрасы.
   Тронулись в путь с восходом. Ближе к обеду в Термез от колонны вошли три БМД. Васильев и Градов сидели на броне машины Кожевникова, за ними шли ещё две - на сцепке. Остальные остались на трассе, на подходе к Термезу.
   Жара зашкаливала. Воздух был сухой и горячий. В Термезе первое, что бросилось в глаза, это стоящие на тротуаре вдоль дороги бочки с прохладительным напитком. В европейской части Советского Союза в таких продавали квас. Здесь же продавался морс.
   В Учкизыле, маленьком городке возле Термеза находилась база, где сосредоточивалась техника для отправки на заводы в капремонт.
   Там, на базе Васильева и Градова очень радушно встретил майор, дежурный офицер по оперативной группе. Толик сразу же вручил ему "бакшиш" и рассказал, что остальные машины стоят по маршруту.
   - Ребята, вы своё дело сделали. Машины притянут сюда наши люди, не волнуйтесь, и со сдачей я вам помогу, - гостеприимно и доброжелательно сказал майор, - Я дам дежурную машину. Вас отвезут в Термез в офицерскую общагу, там где-нибудь пристроят. Рядом офицерское кафе поедите там. Если захотите сдать чеки, тоже обращайтесь, чтоб не "нажухали" аферисты.
   В общаге офицеров поселили в комнату со свободными койками, хозяева которых выехали на полигон.
   - Ну, теперь - в кафе. Мне нравится город Термез,- удовлетворенно заметил Градов, когда они бухнулись на койки.
   - Ташкент лучше,- философски ответил Васильев.
   В кафе первый вопрос, с которым Толик обратился к пожилой официантке, был очень прост и незамысловат.
   - Скажите, у вас водка есть?
   - Сынки, она тёплая, у нас холодильник сломался.
   - Ну, что же делать, несите. Будем пить тёплую, как японцы.
   Когда после сытного обеда и тёплой водки они вышли на пышущую сухим жаром улицу, их сразу же потянуло к бочке с морсом, и это была ошибка, потому как утолить жажду хватило только на отрезок пути около 400 м до второй бочки, потом была третья...
   Кроме бочек с морсом, местной достопримечательностью были арыки, проложенные вдоль тротуара.
   Возле третьей бочки им стало весело от происходящего. Под ласковую и понимающую улыбку торговца морсом, они сняли с себя полевую форму одежды и аккуратно сложили её на бережке. Затем осторожно зашли в арык и уселись посередине его "фарватера". Вода им была по грудь. Они смотрели друг на друга и счастливо улыбались...
  
  
  
  
  22
  
   После успешной сдачи техники в Термезе, благодаря розданным "бакшишам", в командировочном предписании дата отъезда в "родной Афганистан" была прописана на неделю вперед.
   Таким "макаром", у сводного десантного отряда появилось семь дней на "разграбление" города. Пребывание в Термезе, учитывая температуру воздуха близкую к 50 градусам по Цельсию, оставило не только самые жаркие, но и душевные впечатления. Дамы в ресторанах термезского гарнизона с большим вниманием и теплотой относились к воинам-афганцам. Те, в свою очередь, отвечали взаимностью и презентами из афганских "дуканов".
   Способ утоления жажды морсом на второй день был решительно изменён в пользу холодного шампанского. Градов и Васильев пили его так, как представители загнивающего Запада глотают "враждебную Кока-Колу". С шампанским коротали и пыльную дорогу в купе поезда Термез-Ташкент.
   В Ташкенте сразу поехали к дедушке и бабушке Акиншина. Дедушка, а для них дядя Ваня, как старый фронтовик, разместил на постой восемь бойцов радушно и без лишних вопросов. За хрупкими плечами бабушки был свой нелёгкий опыт военных лет. Она приехала товарняком в Ташкент в эвакуацию, да так и осталась здесь на всю жизнь. "Ташкент - город хлебный" - так назывался один из советских романов и созданный по нему кинофильм.
   Командирское совещание провели за столом с баранками, восточными сладостями и зелёным чаем в пузатом, фарфоровом "заварнике". Дядя Ваня степенно колдовал над чаем, переливая его из "заварника" в пиалу, а затем обратно.
   Самым главным вопросом "мирного гостевания" было хранение оружия. Покряхтев, дядя Ваня принял его по описи и сложил на антресолях, превратив их в ружейную комнату.
   Инструктаж рядовых гвардейцев был предельно откровенен и прост: их товарищи командиры убывают на 5 суток в город их курсантской молодости Киев. Остальной личный состав получает увольнение на этот же срок. Всем надлежит переодеться в гражданскую форму одежды, но воинскую дисциплину не нарушать! Каждый головой отвечает за себя, но должен помнить, что вся ответственность лежит на их командирах. В случае выезда на родину, кому не далеко, пользоваться только поездом, где не проверяются документы. Сбор у дяди Вани в назначенное время.
   В общем, товарищи лейтенанты грубо нарушили весь свод воинских уставов. Но это по меркам мирного времени. А в условиях же выполнения интернационального долга самоуверенные лейтенанты были уверены, что дело их правое и никаких сомнений в принятом решении у них не возникало.
   В глубине души каждый понимал, что после завершения командировки всё может случиться, и никто не застрахован от возвращения на Родину в следующий раз "Черным тюльпаном".
   После размещения личного состава, которому для ночёвки была выделена гостиная с плацкартными местами на полу, Градов и Васильев отправились в гости к родным лейтенанта Игоря Чернецкого, где всегда были рады сослуживцам сына и внука.
  Вечером пригласили на ужин в "Заровшане" сестрёнку Игоря и его супругу.
  В "Заровшане", как всегда, царила праздничная атмосфера, украшенная восточными танцами на сцене и легкими шёлковыми нарядами женщин в зале.
  Сюда заходило "на огонек" много "афганцев". После сбора хлопка в ресторане собиралось студенчество и местная интеллигенция, чтобы отметить возвращение с "битвы" за хлопок. Из общения с ними Васильев много узнал нового о режимном ударном труде на хлопковых плантациях.
  Плакаты с рекордными цифрами собранного урожая хлопка для советской страны под чутким руководством коммунистической партии встречали прилетающих пассажиров в аэропорту, и сопровождали по всему городу. На этих же плакатах широко улыбался собранному урожаю дорогой Леонид Ильич Брежнев.
   На следующий день офицеры совершили "культпоход" в "чековый" магазин. Заинструктированные перед выездом Васильев и Градов высокомерно отбрасывали все заманчивые предложения по обмену чеков "Внешпосылторга" на рубли, поступавшие как от отдельных граждан, так и групп товарищей, явно не участвовавших в сборе хлопка по идейным соображениям.
  Васильев купил в подарок папе небольшой "Панасоник", а для мамы ещё в Кабуле был приобретён кофейный сервиз.
  Гордые тем, что не попались на удочку ташкентских аферистов, они затем поехали в Ташкентское ВОКУ, где проходил выпуск молодых офицеров. Градов хотел кому-то передать привет из 56-й ДШБР. Причём оба "вырядились" с афганским шиком в выгоревшую спецназовскую "песочку" и кепи.
  В училище был день открытых дверей. Но на главной аллее их остановил полковник, заместитель начальника училища и отчитал, как нерадивых курсантов.
   - Товарищи лейтенанты, как вам не стыдно? Сегодня здесь праздник, а вы пришли пугать девушек и мам своим фронтовым видом.
   Сказав это, он развернулся и, чеканя шаг, пошёл в сторону плаца.
   Пристыжённые "афганцы" опешили от услышанного и даже не попытались что-либо возразить.
  - Пижоны, нечего сказать, - невесело заметил Градов. - Пошли отсюда, не будем людям портить праздник.
  - Да, поехали домой, нам ещё билеты брать надо на самолет,- грустно ответил Васильев.
  Перед глазами у него стоял свой выпуск из училища. Мама, папа и Ирина в бальном платье с цветами. Накануне выпуска умер начальник училища Вениамин Иванович Ляшко, "Веня", как его называли курсанты. Всё это теперь казалось далеким прошлым.
   В аэропорту шум и суета возле касс напоминала восточный базар. Васильев решил лететь на Днепропетровск, чтобы навестить родителей. Градова ждала супруга в Москве у своих родителей.
   Ни на Днепропетровск, ни на Москву билетов не было. Выход из затруднительной ситуации был хорошо знаком воинам-интернационалистам.
   - Товарищи, у нас бронь, - Градов культурно, но решительно пошёл на штурм к амбразуре кассы, держа в руках синий служебный паспорт.
   - Извините, пожалуйста, мы от военного коменданта, - Васильев прикрывал его прорыв, быстро реагируя на слабые возражения томящихся в очереди к кассе граждан.
   Кассирша приветливо улыбнулась и взяла синие паспорта, в каждый из которых были вложены по пятьдесят чеков одной купюрой.
   После приобретения билетов на дорожку выпили шампанского в буфете аэропорта.
   На трапе самолета Васильев, вдохновлённый шампанским, подобрал кем-то обронённый букет цветов и вручил его барышне, оказавшейся на соседнем кресле. Правда, чуть позже его пришлось вернуть стюардессе.
  
  23
  
   Самолёт приземлился в Днепропетровске около десяти часов вечера. Душа Васильева пела от предвкушения встречи с домом. Оставалось только решить, как добираться до родных Жёлтых-Вод. Можно поехать к днепропетровским родственникам и заночевать у них, а утром добираться автобусом. Но так хотелось побыстрее домой!
   На стоянке такси было много машин, а водители сновали в толпе прибывающих пассажиров и предлагали свои услуги.
   - Сколько до Желтых Вод? - поинтересовался он, ради интереса, у приблизившегося к нему таксиста.
   - Сто, командир,- кратко ответил тот. Это было больше чем билет на самолет Ташкент-Киев.
   - Сколько той жизни, главное, что через три часа буду дома,- подумал Васильев.
   - Поехали.
   - Едем, командир, давай только пять минут подождём, может быть, ещё кого-нибудь прихватим.
   Из здания аэропорта продолжали выходить пассажиры ташкентского рейса. К ним приблизился подтянутый мужчина лет тридцати пяти в батнике и в джинсах из Афганистана, сильно отличавшихся от здешних. В одной руке он нёс увесистый портфель в другой пакет с новыми джинсами.
   - Ребята, Вы куда едете?
   - А вам куда? - живо отреагировал таксист.
   - Я в Кривой Рог в командировку на комбинат.
   - Можно, только через Жёлтые Воды.
   - Отлично, едем,- сказал он с улыбкой.
   - Меня зовут Слава,- он протянул руку Васильеву. Рукопожатие было крепкое. Черты лица чем-то напомнили певца Владимира Высоцкого.
   - Что, из-за речки? - вопрос звучал по-ташкентски. Я, вот, тоже "бакшиш" везу в Кривой Рог, ваш, афганский. Он показал пакет с джинсами.
   Разместились на заднем сидении. Васильев за водителем, попутчик Слава возле дверей. Машина потихоньку тронулась и, проехав метров тридцать, остановилась у голосующего товарища, в очках и кожаной папкой в руке. Он открыл переднюю дверь.
   - Шеф, можно с Вами до города?
   - Садись, только быстрее.
   Метров через двадцать стоял ещё один голосующий. Водитель обернулся и спросил Васильева извиняющимся тоном:
   - Подберём, если он до города?
   - Конечно, - согласился Васильев.
   Машина с полным экипажем наконец-то набрала скорость. Из радиоприёмника зазвучала песня Челентано и от этого стало ещё теплее на душе.
   Попутчик, сидящий на переднем сидении, обернулся и участливо обратился к Васильеву и сидящему рядом с ним Славе:
   - Что, ребята, из Афганистана?
   - Нет, я из Ташкента, - ответил небрежно Слава.
   - А шо, заметно? - весело спросил Васильев.
   - Мне мои коллеги рассказали, что в военный госпиталь из Ташкента стали переправлять много "афганцев" с гепатитом в инфекционное отделение. Они же анекдот афганский пересказали тоже: "В кабаке офицер-афганец в третий раз приглашает подругу на танец и во время разговора только что-то мычит нечленораздельно. Подруга смотрит на него и спрашивает с опаской: А что у вас с речью? Вы нормальный? - Да, - отвечает офицер, - только у меня язык колом встал.
   В салоне раздается дружный смех.
   - Я тоже слышал новый анекдот,- подключается пассажир с заднего сидения: "В парикмахерской стрижется афганец. Парикмахерша его раз за разом спрашивает: Как обстановка в Афганистане? И он каждый раз отвечает: нормализуется... Когда она его достригла, он обращается к ней: А зачем вы меня так часто про обстановку в Афганистане спрашивали? - Когда я спрашивала, у вас волосы дыбом становились, стричь легче было".
   Снова звучит громкий смех.
   - Классно едем, - говорит пассажир в очках. - Я в аэропорту провожал коллег на медконференцию, и мы весело коротали время за коньячком и картишками. Сегодня ребята со скорой забавную игру показали. Тринька, называется. Могу показать, если хотите.
   - Да тут неудобно играть, - неуверенно говорит Слава, сидящий теперь вплотную с Васильевым.
   Пассажир, сидящий за ним, вступает в беседу:
   - Нет, ну если только посмотреть. А это много займет времени?
   Васильеву весело от предложения, тем более, что в батальоне они тоже коротали время за картами, только расписывали "Пульку".
   Пассажир с переднего сидения разворачивается к ним, поправляет очки, кладет папку на колени сидящих и сдаёт по три карты.
   - Это быстро. Только надо всем сделать символический банк из мелочевки,- он кладет "трешку", остальные следуют его примеру и складывают в банк по мелкой купюре.
   - И что дальше? - спрашивает сосед Славы.
   - Ничего, это все. Можно вскрыться, и у кого больше карты, тот и выиграл банк.
   - Ну что, вскрываемся? Или можно ещё круг сделать, только с повышением,- он кладет в банк пятёрку. Все смотрят в свои карты и добавляют в банк, каждый повышая на несколько рублей.
   - Да, не шахматы,- замечает Слава и вскрывает карты.
   Все вскрывают карты, у Васильева больше всех.
   - Всё, банк твой, командир,- говорит пассажир в очках и передаёт Васильеву кучку купюр.
   - Надо же,- думает Васильев,- и в карты сегодня везёт.
   Народ в салоне улыбается. Пассажир с первого сидения собирает колоду и обращается к водителю, уточняя, как тот будет ехать через город.
   - А можно ещё разок? - спрашивает неугомонный пассажир. - Ну, шоб отыграться, я чувствую, мне повезёт и будет на пиво.
   - В принципе, можно, если только остальные не против. Как говорится, гусары пьют до дна... Но только разок, а то мне скоро выходить.
   Он тасует колоду, даёт сбить Васильеву и раздает карты. В банк он бросает "двадцатипятирублевку".
   - Ого,- говорит инициатор игры,- да тут не на пиво, а на коньяк армянский хватит. Ладно, кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Даю тридцать.
   Слава молча кладет сорок и смотрит на Васильева.
   - Ладно, мизера ходят парами,- думает Васильев,- и достаёт из заднего кармана "полтинник".
   - Теперь можно или вскрываться, или повышать банк,- дирижирует процессом пассажир с переднего сидения.
   - Эх, была не была,- он открывает свою кожаную папку и достает из неё сто рублей купюрами по двадцать пять и кладёт в банк.
   - Ничего себе,- озадаченно замечает любитель пива.- Мы так не договаривались, я - пас, а то от жены точно достанется.
   Наступает очередь Славы. Он долго смотрит в свои карты, цокает языком лезет в карман джинсов и кладет в банк сто пятьдесят рублей.
   Чтоб не ударить в грязь лицом, Васильев с каким-то, непонятно откуда взявшимся азартом, достаёт портмоне и отсчитывает двести рублей.
   - Ну, мужики, вы даёте. У меня только казённые деньги,- пассажир снимает очки, протирает их. Заметно, как он нервничает. Он вытирает лоб носовым платком. Затем снова открывает замок кожаной папки и кладет в банк двести пятьдесят рублей.
   - Пас,- Слава качает головой,- так я до Кривого Рога не доеду.
   Васильевым овладевает спортивная злость. Он прикидывает, что наличкой у него осталось триста и сто за такси. Остальные деньги на банковском счету в сберкнижке. Правда в сумке в багажнике есть ещё чеки и магнитофон. Нет, это НЗ и подарок. Мысленно решает он:
   - Есть такая команда в армии: Отставить!
   Внимательно наблюдая за нервничающим очкариком, теперь он так его окрестил, Васильев, стараясь выглядеть уверенным, выкладывает в банк триста.
   Слава смотрит на банк и Васильева и неодобрительно покачивает головой, стараясь чтобы было незаметно, он поворачивает свои карты в сторону Васильева. Хотя, это и необязательно, У Васильева масть все же сильнее. В это время очкарик ёрзает на переднем сидении и суетно начинает шарить по всем карманам. Достаёт мятые купюры, считает и складывает в банк.
   - Здесь триста двадцать. Предлагаю вскрыться,- слегка заикаясь говорит он и снова протирает лоб платком.
   У Васильева больше нет выбора. Повышать ставку больше нечем.
   - Вскрываемся, непринуждённо говорит он и открывает карты. Очкарик всматривается и со вздохом облегчения открывает свои карты. У него больше. Он снимает очки и протирает стекла.
   - Вот это повезло, - вскрикивает сосед Славы.- Да-а-а, ну, ничего, командир, тебе в любви повезёт...
   Очкарик собирает деньги в банке и прячет их в папку. Всматривается в окно и просит водителя остановить через пятьсот метров.
   - Да, бывает же такое,- вроде как виновато произносит он и протягивает всем руку для прощания. Рука у него влажная и рыхлая.
   - Вот же повезло,- продолжает завидовать разговорчивый пассажир после того, как очкарик выходит из машины.
   - Ничего, переживём,- отвечает Васильев и отворачиваетя к окну. Ему уже надоедает этот говорун. За окном плывет вечерний город. Главное, что магнитофон и сервиз в сумке, впереди дом.
   Разговорчивый выходит через пять минут.
   Васильев и Слава остаются вдвоем в салоне.
   - Володя, не расстраивайся,- Слава как-то пытается поддержать Васильева.
   - Да все нормально... - Васильеву теперь хочется закрыть глаза, что он и делает, откинувшись на спинку сидения, слушать музыку, и ни о чём не говорить. Он быстро засыпает и открывает глаза уже в Жёлтых Водах. На душе легко и светло, невзирая на обстоятельства. Он в городе детства.
   Машина останавливается возле дома. Слава выходит из машины и помогает достать сумки из багажника.
   - Куда ты, Слава, на ночь глядя поедешь? - обращается к нему Васильєв.- Может, переночуешь у меня, а завтра утром в свой Кривой Рог?
   - Ничего, Володя, прорвёмся.- Удачи тебе там, в Афганистане и в любви. Они крепко жмут друг другу руки.
  
  24
  
  Озарение пришло к Васильеву утром. Анализируя всё по порядку в деталях, он пришёл к неутешительному для себя выводу. Как-бы это сказать помягче, его просто объегорили. Он попросту расслабился после Ташкента на родной земле. Ну что ж, будет, о чём вспоминать и рассказывать. Но разыграно всё было, как по нотам. Надо отдать должное артистичности и профессионализму земляков... Теперь он вспомнил, что даже движение карт при сбитии им колоды было не таким, как обычно.
   Через два дня Васильев улетал из Днепропетровска в Киев. Его вечерний рейс задерживался по техническим причинам. Желание подтвердить свои выводы не оставляло его все это время. До прилета ташкентского рейса оставалось немногим больше часа и он решил погулять по залу ожидания, внимательно рассматривая пассажиров.
   Когда он увидел знакомую троицу, сидящую рядком, ему стало просто забавно. Ни секунды не сомневаясь, он направился прямиком к ним.
   - Привет, ребята! Как дела? Рейс из Ташкента встречаете? - Ему было приятно наблюдать некоторую растерянность на лицах сидящих бывших партнеров, поэтому он продолжил с тем же напором.
   - Вы знаете, мой дядя начальник Ленинского райотдела ОБХСС. Я ему позвонил, он сейчас подъедет. Сыграем вместе?
   Первым не выдержал очкарик. Он засуетился, начал протирать лоб и очки платком. Резко вскочил и, буркнув сердито, что ничего не понимает ускоренным шагом пошел к выходу.
   - Ну что, жена не ругала, что поздно вернулся домой без пива? - Теперь Васильев обратился к неугомонному попутчику. Тот тоже что-то буркнул и быстро рванул за очкариком.
   Слава оставался спокойным и с легкой улыбкой смотрел на Васильева. Васильев сел рядом. Ему чуть полегчало от позорного бегства граждан - аферистов.
   - Володя, пошли в бар, посидим, коньячку выпьем, поговорим... Слава говорил располагающе даже в этой ситуации.
   - Можно... - так же, с усмешкой ответил Васильев.
   Они вышли из здания аэропорта, и, по предложению Славы, пошли в аэропортовскую гостиницу. В баре было немноголюдно, приглушённый свет и негромкая музыка создавали свой уют. Бармен тепло поздоровался со Славой, тот заказал по сто коньяка и шоколад. Они устроились за столиком в уголке.
   - Володя, ты понимаешь, я "шпилер",- начал первым разговор Слава.- Если ты думаешь, что всё это мне доставило удовольствие, то это не совсем так.
   Васильев впервые в жизни слышал это слово.
   - А что означает "шпилер"?
   - Ну, игрок..., - он пригубил коньяк, поставил бокал и начал ломать шоколад, не снимая обертки.
   Васильев тоже отпил немного коньяка.
   - Причём неплохой игрок, это моя профессия. И играю я всю свою сознательную жизнь, часто по крупному. И по-другому уже не будет. А в этой компании я временно. Меня тоже немного подставили. Теперь я должен "Доктору". Это тот, который был в очках, а долг надо отдавать. Вот и работаю с ним, пока долг не отдам.
   Бар постепенно наполнялся посетителями. Некоторые, заходя, приветливо махали Славе. Зашли в бар и два милиционера, они тоже кивнули Славе. Тот в ответ поприветствовал их пионерским салютом.
   - Что, друзья? - насмешливо спросил Васильев.
   - Они дежурят в аэропорту и прикрывают нас за умеренную плату,- спокойно ответил Слава.
   Васильев отпил ещё коньяку, мысли его путались. Образ милиционеров для него воплощали Юматов и Лановой в "Петрове, 38". Преступники казались людьми оступившимися, которые должны встать на путь исправления к концу фильма.
   - Ты сидел? - спросил он у Славы.
   - Да, за мошенничество, в колонии общего режима под Иркутском. Кстати, освоил несколько специальностей: "завбиблиотеки", "завклуба", "начальника лесопилки", "завгара",- с усмешкой ответил он, и добавил:
   - Освободился, с женой развелись, детям оставил дом, и помогаю.
   - Шо ж ты не стал машины гонять за Урал после освобождения, как в песне Высоцкого? - в Васильеве снова поднялась праведная волна перевоспитания, базирующаяся на впечатлении, вынесенном из фильма "Калина красная"...
   - Так он же тоже не гонял, а только пел об этом,- с улыбкой ответил Слава.
   - Володя, у меня батя сталинцем суровым был, в кителе и сапогах его помню по детству. Окончил он свой славный путь в колонии, недалеко от той, где я потом сидел. Так что моё коммунистическое воспитание на том тоже закончилось, а в детдоме для детей репрессированных советских руководителей пионерской организации не было.
   В зал зашли три офицера-летчика, увидев Славу, подошли к столику, поздоровались за руку. Васильев по-прежнему ощущал полную кашу в мыслях.
   - Здесь лётная часть стоит возле аэропорта,- пояснил Слава,- Ребята неплохие, но бухают сильно. Иногда взаймы просят. Даю, конечно.
   - Ладно, за знакомство,- Васильев протянул бокал с коньяком. Они чокнулись.- Слушай, Слава, а как так странно колода сбивалась?
   - Учись, командир, пока я жив...- Он достал колоду карт из портфеля, разделил её приблизительно пополам и обе половинки согнул пальцами в дугу. Затем аккуратно расправил, сложил вместе и предложил сбить Васильеву. Васильев слегка прикоснулся к колоде и её разделённая половинка легко пошла вперед.
   - Да, шо называется, ловкость рук и никакого мошенничества. "Надо будет ребятам в батальоне показать", - подумал Васильев.
  В это время за соседний столик села симпатичная стюардесса.
  Васильев и Слава одновременно посмотрели на нее оценивающе.
  После чего Слава встал и отрывисто, как на служебном совещании, подал команду:
   - Товарищи офицеры!
   Стюардесса с удивлением посмотрела на него, а Слава, имитируя строевой шаг, направился к барной стойке.
   Через две минуты он наливал шампанское в бокалы, а Татьяна, так звали стюардессу, заливисто смеялась его "гусарским" комплиментам. Самое интересное было то, что она была с борта самолета на Киев, которым должен был лететь Васильев.
   - Ну что, дети мои, я вынужден Вас покинуть. У меня завтра международный симпозиум. Танечка, не обижайте воина-афганца, приютите его, обогрейте... Я знаю, что вы надёжная, как весь гражданский флот..., - Слава встал и церемонно раскланялся перед покрасневшей Татьяной.
   Васильев тоже встал и, дождавшись окончания церемонии расшаркивания, пошёл с ним к выходу из бара.
   - Танечка, мой друг Володя сейчас вернётся,- Слава лучезарно улыбнулся.
   Выйдя на улицу, Слава достал сигарету и закурил.
   - Володя, ни в Киеве, ни в Днепре возле чекового ни с кем не связывайся. По вам работают целые бригады... Там есть несколько фокусов, деньги за чеки могут заворачивать в бумагу и подменять - это кукла. Могут ломать пачку купюр после пересчета, это, когда якобы не хватает пару червонцев. Червонцы додают, извиняются, а в пачке уже не хватает половины денег. Короче, чтоб отстали, отвечай сразу: "Ищите "лохов" в другом месте".
   Это слово, явно не из словаря Даля, Васильев тоже слышал первый раз в жизни.
   - Прилетишь в Днепр, найди меня, посидим где-нибудь в хорошем месте. Я пока буду работать в аэропорту с "Доктором" и "Кенарем". Спросишь у бармена Славу "Рогана". Он подскажет, когда я буду. Давай, командир, возвращайся живым,- Слава протянул руку.
   Васильев пожал его руку, и с усмешкой ответил:
   - Прилетай в Кабул, Слава, там тоже работы много. В дуканах и на базарах чеки на афгани меняют, правда, если что не так, могут яйца отрезать...
   Слава расхохотался, повернулся и пружинистой походкой направился к стоянке такси.
   Васильев вернулся в бар. Татьяна встретила его ласковой улыбкой...
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023