ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева

Аблазов Валерий Иванович
Афганская арена. Военачальники Ссср 1972 - 1992 гг. Главные советские военные советники, специалисты и консультанты в Афганистане и их заместители 1972 - 1992 гг. Военный советник Президента - Верховного главнокомандующего вооруженными силами Республики Афганистан в 1989-1990 гг. генерал армии Гареев Махмут Ахметович

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Афганская арена. Военачальники СССР 1972 - 1992 гг. Главные советские военные советники, специалисты и консультанты в Афганистане и их заместители 1972 - 1992 гг. Военный советник Президента - Верховного главнокомандующего вооруженными силами Республики Афганистан в 1989-1990 гг.генерал армии Гареев Махмут Ахметович
   Афганская арена. Военачальники СССР 1972 - 1992 гг.
  Главные советские военные советники, специалисты и консультанты в Афганистане и их заместители 1972 - 1992 гг.
  
  
   Военный советник Президента -
   Верховного главнокомандующего вооруженными силами Республики Афганистан в 1989-1990 гг.
   генерал армии Гареев Махмут Ахметович
  
  
   Биография
  
   Гареев Махмут Ахметович - генерал армии (1989), известный военачальник и военный теоретик и историк, научный деятель и публицист, доктор военных наук (1982), профессор, доктор исторических наук, действительный член Академии естественных наук Российской Федерации, член - корреспондент Академии наук Республики Татарстан (1994), Президент Академии военных наук Российской Федерации (1993).
   Гареев Махмут Ахметович родился 23 июля 1923 г. в Челябинске. Отец, Ахмет Гареев (1881 г. рожд.), рабочий. Мать, Рахима Гареева (1892 г. рожд.), домохозяйка. Через некоторое время его семья переезжает в Среднюю Азию, детство и юность прошли в Башкирии, в Узбекистане и Таджикистане, учился и окончил 7 классов в узбекской школе, а затем в Ленинабадском планово-экономическом (кооперативном) техникуме. Начинал службу (воспитанником) в кавалерийском полку, который вел боевые действия с басмачами. За неделю до Великой Отечественной войны Махмут Гареев становится курсантом Ташкентского пехотного училища имени В. И. Ленина. После окончания пятимесячного курса училища с ноября 1941 года по 1942 год командовал стрелковым взводом, был исполняющим обязанности командира роты 99-й отдельной Таджикской стрелковой бригады Среднеазиатского военного округа, прошел курс обучения на Высших стрелково-тактических курсах усовершенствования командного состава пехоты "Выстрел".
   В декабре 1942 г. в составе 120-й отдельной стрелковой бригады в должности командира роты направлен в Действующую армию. Принимал участие в боевых действиях на Западном и 3-м Белорусском фронтах Великой Отечественной войны. Был заместителем командира стрелкового батальона, помощником, заместителем начальника и начальником оперативной части стрелковой бригады, а с июня 1944 г. - офицер штаба 45 стрелкового корпуса. В 1942 г. в боях под Ржевом был ранен, второе ранение в голову получил в 1944 г.
   После выхода из госпиталя в феврале 1945 г. - помощник начальника оперативного отдела штаба 45-го стрелкового корпуса 5-й армии 3-го Белорусского фронта., а затем направлен на Дальний Восток на должность старшего офицера оперативного отдела штаба 5 армии. В ее составе участвовал в боях на 1-м Дальневосточном фронте в ходе советско-японской войны в августе 1945 г.
   После окончания войны до 1947 г. продолжал военную службу в штабе 5 армии Дальневосточного военного округа. После службы в оперативном отделе штаба 5-й армии М. А. Гареева направляют на учебу в Военную академию имени М. В. Фрунзе. Для него это были годы напряженного труда, глубокого осмысления обретенного на войне опыта. В 1950 г. с золотой медалью окончил Военную академию имени Фрунзе и получил назначение в Белорусский военный округ на должность начальника штаба 152-го гвардейского стрелкового полка 50-й гвардейской стрелковой дивизии. Продолжил службу на должностях старшего офицера оперативного управления штаба Белорусского военного округа, начальника штаба 120-й гвардейской стрелковой дивизии.
   С конца 1957 года - слушатель Военной академии имени К. Е. Ворошилова (с 1958 года - Военная академия Генерального штаба Вооруженных Сил СССР).
   После окончания с золотой медалью Военной академии Генерального штаба с ноября 1959 г. по сентябрь 1970 г. проходил службу в должностях заместителя командира гвардейской мотострелковой дивизии, командира гвардейского учебного мотострелкового полка, заместителя командира гвардейской учебной танковой дивизии, командира мотострелковой и танковой дивизий, начальника штаба - первого заместителя общевойсковой армии в Белорусском военном округе.
   С 1970 по 1971 гг. - начальник штаба Главного военного советника в Объединённой Арабской Республике.
   С 1971 г. - начальник штаба Уральского военного округа.
   С 1974 г. - начальник Военно-научного управления Генерального Штаба, заместитель начальника Главного оперативного управления Генерального Штаба, а с 1984 г. - заместитель начальника Генштаба Вооружённых Сил СССР.
   В 1989-1990 гг. после вывода Ограниченного контингента советских войск работал военным советником Президента - Верховного главнокомандующего вооруженными силами Республики Афганистан.
   После возвращения из Афганистана генерал армии Гареев назначен начальником штаба - первым заместителем командующего, членом Военного совета Уральского военного округа, затем возглавлял Военно-научное управление Генштаба ВС СССР, был начальником 7-го управления - заместителем начальника Главного оперативного управления Генштаба ВС СССР, потом - заместителем начальника Генерального штаба ВС СССР.
   В 1991-1992 гг. М. Гареев находился на должности Военного советника-инспектора Группы Генеральных инспекторов Минобороны СССР.
   С 1992 г. - в отставке. За годы военной службы Махмут Гареев получил пять ранений, в том числе тяжелые, и дважды был контужен.
   С 1993 года Махмут Ахметович Гареев - президент Академии военных наук. Область научной деятельности - раскрытие сущности и содержания военной политики и доктрины России и Содружества независимых государств, исследование современных проблем военного искусства и истории Второй мировой войны. Особого внимания заслуживают исследования в области научной методологии системы знаний о войне и оборонной безопасности. Разработанные по этим вопросам предложения приняты Российской АН и в "Военной энциклопедии".
   М.А. Гареев разработал и представил в Совет безопасности Российской Федерации предложения по более экономичному и эффективному обеспечению оборонной безопасности страны политико - дипломатическими, экономическими, информационными средствами в сочетании с военной мощью. Исследовал геополитические и экономические основы оборонной безопасности Российской Федерации, основные направления совершенствования системы комплектования Вооруженных Сил, форм и методов подготовки офицерского состава с учетом перспектив развития военного дела. В трудах содержатся военно - исторические исследования проблемных вопросов Великой Отечественной и других войн. Один из авторов военно - оборонной концепции, принятой в 1987 г. странами Варшавского договора. Принимал участие в подготовке Советской военной энциклопедии, истории Великой Отечественной войны. Он автор многих книг. Среди них такие издания как "Тактические учения и маневры", "Общевойсковые учения", "М.В.Фрунзе - военный теоретик", "Военная наука", "Неоднозначные страницы войны", "Контуры вооруженной борьбы будущего", "Национальные интересы и военная безопасность России", "Если завтра война", "Геополитические и экономические основы оборонной безопасности", "Маршал Жуков. Величие и уникальность полководческого искусства", "Афганская страда", "Моя последняя война". М. А. Гареев - автор более 250 научных работ, более 300 статей и публикаций в сборниках, журналах, газетах. Ряд его трудов издан за рубежом.
   Награды: орден Ленина, четыре ордена Красного Знамени, орден Александра Невского, два ордена Отечественной войны I степени, орден Трудового Красного Знамени, три ордена Красной Звезды, ордена За службу Родине в Вооружённых Силах СССР II и III степени, медали СССР, орден За заслуги перед Отечеством III степени (2013 г.), награды иностранных государств.
   Умер 25 декабря 25 декабря 2019 г. в г. Москве. Сын, Тимур Махмутович Гареев (1961 г. рожд.), окончил общевойсковое училище, Военную академию имени М. В. Фрунзе. Дочь, Галия Махмутовна Крайнова (1952 г. рожд.), окончила Ташкентский государственный университет, преподаватель английского языка.
  
  
  
  
  Документы.
  
  Примечание: В наградных документах указаны различные даты рождения (1920, 1918 гг.) и допущены разночтения букв (д и т) в имени и отчестве.
  
  НАГРАДНОЙ ЛИСТ
  
  1. Фамилия, имя и отчество Гареев Махмуд Ахметович
  2. Звание Капитан 3. Должность, часть Адъютант отд. учебн. лыжн. б-на.
   Представляется к ордену "Красная Звезда"
  4. Год рождения 1920 г. 5. Национальность татарин 6. Партийность чл. ВЛКСМ
  7. Участие в гражданской войне, последующих боевых действиях СССР и отечественной войне (где, когда) В отечественной войне: Юго-Западный фронт - с 1.11.по 15.12.41 г., Западный фронт - с 12.8 по 20.8 42 г., с 18.3 по 24.3.43 г.
  8. Имеет ли ранения и контузии в отечественной войне тяжёлое - 10.12.41 г., легкое - 18.8.42 г.
  9. С какого времени в Красной Армии с 18.11.42 г.
  10. Каким РВК призван
  11. Чем ранее награжден за какие отличия не награждался
  12. Постоянный домашний адрес представляемого к награждению и адрес его семьи
  
  Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг
  
  Тов. Гареев в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками проявил образцы смелости, мужества и отваги, а также умение руководить подразделением.
   В бою за д. Тишаково его подразделение быстро вышло в тыл пр-ку. Противник во избежание окружения начал в беспорядке отходить оставляя склады, технику и вооружение. В результате этих действий было взято в плен 7 немцев, уничтожено - до 200. В деревне было 2 склада с вооружением и военным имуществом, 2 автомашины, одно орудие.
   За время действий подразделением было освобождено 9 населенных пунктов. При подходе к выс. Скугарево пр-к оказал сильное огневое сопротивление. Перед подразделением была поставлена задача ворваться в траншеи пр-ка. Эта задача была выполнена - превосходящей силы пр-ка в рукопашной схватке были уничтожены. Гареев при выполнении задачи был ранен, но не покинул поле боя до прихода подкрепления
  
  Командир отд. лыжн. б-на
  Майор Титов
  3 августа 1943г.
  
  Заключение вышестоящих начальников
  Награждаю орденом "Красная Звезда"
  
  Командир 36 ОСБригады
  Полковник Савин
  4 августа 1943 г.
  
  3.Заключение Военного Совета Армии
   4.Заключение Военного Совета Фронта
  5.Заключение наградной комиссии НКО
   Отметка о награждении
  
  НАГРАДНОЙ ЛИСТ
  
  1. Фамилия, имя и отчество - Гареев Махмуд Ахметович
  2. Звание - Капитан 3. Должность, часть - помощник начальника 1 части 36 Отдельной Стр. бригады
   Представляется к награде орденом "Красная Звезда"
  4. Год рождения -1918 г. 5. Национальность - татарин 6. Партийность - б/п
  7. Участие в гражданской войне, последующих боевых действиях СССР и отечественной войне (где, когда) - Отечественная война с ноября 1941г.
  8. Имеет ли ранения и контузии в отечественной войне - ранен 2 раза.
  9. С какого времени в Красной Армии - с 1938 г.
  10. Каким РВК призван - Тад. ССР, Ленинабадским РВК.
  11. Чем ранее награжден за какие отличия - орденом " Красной Звезды".
  12. Постоянный домашний адрес представляемого к награждению и адрес его семьи
  
  1.Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг
  
  Капитан Гареев М.А. в должности начальника штаба отдельного лыжного батальона с 1.5.1942г., в должности пом. Начальника 1 части с 25.2.1943г. К своим обязанностям тов. Гореев относится добросовестно. Все свое умение и все свои знания отдает для выполнения точно и в срок ответственных поручений командования обстановка неоднократно ставила тов. Гореева в тяжолое положение, однако его инициатива и чувства долга помогали ему в выполнении заданий командования.
   При выполнении своих обязанностей тов. Гареев неоднократно проявлял храбрость и находчивость. Тов. Гареев честный и преданный Родине офицер, достоин правительственной награды, орден "Красной Звезды".
  
  Начальник штаба 36 О.СБр.
  Майор Гардер
  декабря 1943
  
  Заключение вышестоящих начальников
  Награждаю орденом "Красная Звезда"
  
  Командир 36 ОСБригады
  Полковник Кашинский
  18 декабря 1943 г.
  
  3.Заключение Военного Совета Армии
   4. Заключение Военного Совета Фронта
  5. Заключение наградной комиссии НКО
  Отметка о награждении
  
  
  
  
  НАГРАДНОЙ ЛИСТ
  
  1. Фамилия, имя и отчество Гареев Махмут Ахметович
  2. Звание Капитан 3. Должность, часть Помощник начальника оперативного отдела штаба 45 стрелкового корпуса.
   Представляется к ордену Отечественной войны 1 степени.
  4. Год рождения 1918 г. 5. Национальность татарин 6. Партийность беспартийный
  7. Участие в гражданской войне, последующих боевых действиях СССР и отечественной войне (где, когда В Отечественной войне с 1941г.
  8. Имеет ли ранения и контузии в отечественной войне - Имеет 8 ранений из них 4 тяжелых.
  9. С какого времени в Красной Армии с 1938 г.
  10. Каким РВК призван Ленинабадским РВК.
  11. Чем ранее награжден за какие отличия - Орденом "Красной Звезды", Приказ 36 Отдельной стрелковой бригады ? 07/н от 4.8.43 г., Орден "Красной Звезды", Приказ 36 Отдельной стрелковой бригады ? 019/н от 7.12.43 г., награды вручены.
  12. Постоянный домашний адрес представляемого к награждению и адрес его семьи
  
  1.Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг
  
  Тов. Гареев во время службы в штабе корпуса в должности Помощника Начальника Оперативного отдела штаба корпуса проявил себя энергичным, инициативным, мужественным офицером.
  За короткий период времени образцово поставил штабную работу в Оперативном отделении штаба корпуса и умело руководил штабной службой дивизии и корпусных частей. Выезжая в штабы соединений четко организует контроль за выполнением ими боевых приказов командира корпуса. При прорыве сильно укрепленной обороны противника на р. Суходровка тов. Гареев по эвакуации командования корпуса выезжал в боевые порядки частей 159 стрелковой дивизии для проверки действительной - обстановке на переднем крае наступающих частей и оказание помощи в выполнении ими поставленных боевых задач.
  Порученная ему задача была выполнена. Тов. Гареев точно и своевременно информировал командование корпуса о действительной обстановке на переднем крае наступающих частей.
  В боях с немецкими захватчиками тов. Гареев получил 8 боевых ранений на проявленное мужество, отвагу, умелую организацию штабной работы, имея 8 боевых ранений достоин награждения орденом Отечественной войны I степени.
  
  Начальник оперативного отдела
  штаба 45 стр. корпуса
   Подполковник Гардер
  июля 1944г.
  
   2.Заключение вышестоящих начальников
   Заключение командира корпуса
  Достоин награждения орденом Отечественной войны I степени.
  Командир 45 Стр. Корпуса
  Гвардии генерал-майор Поплавский
  9 июля 1944 г.
  
  3.Заключение Военного Совета Армии
   4. Заключение Военного Совета Фронта
  5. Заключение наградной комиссии НКО
  Отметка о награждении: Приказом войскам 5 армии от 26 июня 1944 г. за ? 053/н награжден орденом Отечественной войны I степени.
  
  
  НАГРАДНОЙ ЛИСТ
  
  1. Фамилия, имя и отчество - Гареев Махмут Ахметович
  2. Звание - Майор 3. Должность, часть - Помощник Начальника Оперативного отдела штаба 45 стрелкового Неманского корпуса.
   Представляется к ордену "Красное Знамя".
  4. Год рождения - 1918 г. 5. Национальность - татарин 6. Партийность - Беспартийный
  7. Участие в гражданской войне, последующих боевых действиях СССР и отечественной войне (где, когда) - В Отечественной войне с 1941г.
  8. Имеет ли ранения и контузии в отечественной войне - Имеет 8 ранений, из них 4 тяжелых.
  9. С какого времени в Красной Армии - с 1938 г.
  10. Каким РВК призван - Ленинабадским РВК.
  11. Чем ранее награжден за какие отличия - Орденом Красной Звезды, Пр.36 Отд. стр. бригады ? 07/н от 4.8.43 г., Орден Красной Звезды, Приказ 36 Отдельной стрелковой бригады ? 019/н от 7.12.43 г., орд. Отеч. войны I степени, пр. 5 армии от 26.6.44 г. за ? 053/н.
  12. Постоянный домашний адрес представляемого к награждению и адрес его семьи
  
  1.Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг
  
  Тов. Гареев М.А. в Красной Армии с 1938г., на фронте Отечественной войны с октября 1941г.
  В период наступательных боев Восточной Пруссии, выполнял задания командира корпуса, неоднократно с риском для жизни под пулеметным и минометным огнем организовывал подразделения для дальнейшего наступления на противника, или же личной храбростью увлекал за собой личный состав подразделений для последующего броска в атаку. Так, например в боях за г. Ширвиндт 17.10.1944г. тов. Гареев сам руководил переправой подразделений через р. Шервинта и под огнем противника организовывал и приводил в порядок подразделения 297сп., 184сд, в результате атаки которых г. Ширвиндт был взят штурмом.
  24.10.1944г. когда подразделения 97сд. вследствии контратаки танков и пехоты противника дрогнули и стали отходить от Кляйн-Вернингкен, тов. Гареев был послан командиром корпуса в 97 сд. для восстановления порядка. Под огнем противника тов. Гареев сам обошел все подразделения дивизии находящиеся на переднем крае, привел их в порядок, организовал взаимодействие и управление в подразделениях настолько хорошо, что последующей атакой их Кляйн-Вернингкен был от противников очищен.
  Тов. Гареев за свои умелые действия и неоднократное проявление личной храбрости достоин представления к награждению правительственной наградой ордену Красное Знамя.
  
   Начальник оперативного отдела
   штаба 45 стр. Кеманского корпуса
   Подполковник Гардер
  октября 1944г.
  
  2.Заключение вышестоящих начальников
  
  Заключение начальника штаба корпуса
  Достоин награждения орденом "Красное Знамя".
  Начальник штаба 45 стр. Неманского корпуса
   Полковник
   9 ноября 1944г.
  
  Заключение командира корпуса
  Достоин награждения орденом "Красное Знамя".
  
  Командир 45 Стр. Корпуса
  Гвардии генерал-майор Иванов
  10 ноября 1944 г.
  
  3.Заключение Военного Совета Армии
  Достоин награждения орденом "Красное Знамя".
   Командующий 5 армии Член Военного Совета
   Генерал - лейтенант Шафранов Генерал - майор И. Пономарев
   ... ноября 1944 г.
  
   4. Заключение Военного Совета Фронта
  5. Заключение наградной комиссии НКО
  Отметка о награждении: Приказом войскам 5 армии от 14 декабря 1944 г. за ? 0165/н награжден орденом Красного Знамени.
  
  
  НАГРАДНОЙ ЛИСТ
  
  1. Фамилия, имя и отчество - Гареев Махмуд Ахмедович
  2. Звание - Майор 3. Должность, часть - Старший помощник начальника отделения по использованию опыта войны Оперотдела штаба 5 Армии.
   Представляется к ордену "Красное Знамя".
  4. Год рождения - 1918 г. 5. Национальность - татарин 6. Партийность - Кандидат ВКП(б)
  7. Участие в гражданской войне, последующих боевых действиях СССР и отечественной войне (где, когда) - Отечественная война с октября 1941г. по май 1942 г. - Южный фронт, с мая 1942 г. - Западный фронт, 3-й Белорусский фронт.
  8. Имеет ли ранения и контузии в Отечественной войне - тяжелое ранение в ногу 25.10.41, Ростовская область; август 1942 г. тяжелое ранение в руку под ст. Темкино; март 1943 г. легкое ранение в руку под ст. Павлиново; апрель 1943 г. легкое ранение в грудь под Жиздрой; под Витебском: декабрь 1943 г. легкое ранение в руку, январь 1944 г. тяжелое ранение в ногу; февраль 1944 г. легкое ранение в спину, март 1944 г. тяжелое ранение в голову и под Вильно в июле 1944 г. легкое ранение в ногу.
  9. С какого времени в Красной Армии - с июля 1938 г.
  10. Каким РВК призван - Ленинабадским ГРВ.
  11. Чем ранее награжден за какие отличия - орден "Красного Знамени" ? 121931, Приказ 5 армии ? 0165/н от 14.12.44 г., орден "Отечествен. войны I ст." ? 38052, приказ 5 армии ? 053/н от 26.6.44 г., два ордена "Красной Звезды" ?227916, приказ 36 ОСБр ? 07/н от 4.8.43 г. и ? 345924 приказ 36 ОСБр ? 019/н от 7.12.43 г.
  12. Постоянный домашний адрес представляемого к награждению и адрес его семьи
  
  1.Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг
  
  Тактически развитый, грамотный, энергичный и смелый офицер.
  В период боев за Цинтен. Когда части 352 сд. вели бой в окружении, выполнил ответственное задание Командования по выяснению обстановки в Цинтен.
  Презирая опасность и огонь противника ночью проник в город и успешно выполнил задание, чем способствовал разгрому врага. Ответственные задания Командования выполнял точно, аккуратно и в срок, проявляя инициативу, находчивость и отвагу.
  Партии Ленина - Сталина и Социалистической Родине предан.
  За образцовое выполнение заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками достоин представления к Правительственной награде - ордену "Красное Знамя".
  
  ВРИД Начальник Оперотдела Штарма 5
  Полковник Сидоров
  10 марта 1945 г
  
  2.Заключение вышестоящих начальников
   достоин представления к ордену "Красное Знамя".
   .
  Начальник штаба 5 Армии
  Генерал - майор Приходько
   ... ......... 1945 г.
  
  3.Заключение Военного Совета Армии
  4.Заключение Военного Совета Фронта
  5. Заключение наградной комиссии НКО
  Отметка о награждении: Приказом войскам 5 армии от 5 апреля 1945 г. за ? 031/н награжден орденом "Красное Знамя".
  
  
  НАГРАДНОЙ ЛИСТ
  
  1. Фамилия, имя и отчество - Гареев Махмуд Ахмедович
  2. Звание - Майор 3. Должность, часть - Старший помощник начальника отделения по использованию опыта войны Оперотдела штаба 5 Армии.
   Представляется к ордену " Александра Невского".
  4. Год рождения - 1918 г. 5. Национальность - татарин 6. Партийность - Кандидат ВКП(б)
  7. Участие в гражданской войне, последующих боевых действиях СССР и отечественной войне (где, когда) - Отечественная война с октября 1941г. по май 1942 г. - Южный фронт, с мая 1942 г. - Западный фронт, 3-й Белорусский фронт.
  8. Имеет ли ранения и контузии в Отечественной войне - тяжелое ранение в ногу 25.10.41, Ростовская область; август 1942 г. тяжелое ранение в руку под ст. Темкино; март 1943 г. легкое ранение в руку под ст. Павлиново; апрель 1943 г. легкое ранение в грудь под Жиздрой; под Витебском: декабрь 1943 г. легкое ранение в руку, январь 1944 г. тяжелое ранение в ногу; февраль 1944 г. легкое ранение в спину, март 1944 г. тяжелое ранение в голову, под Вильно в июле 1944 г. легкое ранение в ногу; февраль 1945 г. контузия под Кенигсбергом.
  9. С какого времени в Красной Армии - с июля 1938 г.
  10. Каким РВК призван - Ленинабадским Гор. военкоматом.
  11. Чем ранее награжден за какие отличия - орденом "Красного Знамени" ? 121931, Приказ 5 армии ? 0165/н от 14.12.44 г., орденом "Красного Знамени", приказ 5 армии ? 031/н от 5.4.45 г., орденом "Отечествен. войны I ст." ? 38052, приказ 5 армии ? 053/н от 26.6.44 г., два ордена "Красной Звезды" ?227916, приказ 36 ОСБр ? 07/н от 4.8.43 г. и ? 345924 приказ 36 ОСБр ? 019/н от 7.12.43 г.
  12. Постоянный домашний адрес представляемого к награждению и адрес его семьи
  
  1.Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг
  
  Контролируя подготовку 17 СК к прорыву Волынского УР, настойчиво устранял все отмеченные недочеты, а в ходе боев принимал на месте меры по быстрейшему продвижению частей корпуса вперед.
  В трудных метеорологических условиях, неоднократно вылетал на самолете ПО - 2 для установления связи с 84 КД, действующей в горно-таежной местности.
  По приказу командарма, с боем пробился и доставил колонну автомашин с горючим и продовольствием для 84 КД.
  За образцовое выполнение заданий командования и проявленные при этом отвагу и мужество достоин представления к Правительственной награде - ордену "Александра Невского".
  
  Начальник Оперотдела Штарма 5
  Полковник Ерастов
  4 сентября 1945г.
  
  2.Заключение вышестоящих начальников
  Достоин представления к Правительственной награде - ордену "Александра Невского".
   .
  Начальник штаба 5 Армии
  Генерал - лейтенант Приходько
   9 сентября 1945 г.
  
  3.Заключение Военного Совета Армии
   Достоин награждения.
   Командующий войсками 5 армии Член Военного Совета
   Герой Советского Союза Генерал - майор И. Пономарев
   Генерал - полковник Крылов
   ... сентября 1945 г.
  
  
  4.Заключение Военного Совета Фронта
  5. Заключение наградной комиссии НКО
   Отметка о награждении: Приказом войскам 5 армии от 19 сентября 1945 г. за ? 092/н награжден орденом "Александра Невского".
  
  
  Материалы СМИ и публикации
  
   Из книги: Гареев М.А. Афганская страда. - М:Инсан, 2002. - 416 с.
   Как Вы оказались в Афганистане?
   В конце 1988-в начале 1989 гг советские войска из Афганистана выводились и казалось, что заботы Генштаба, связанные с афганской проблемой, уходят в прошлое. В эти годы я как заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР занимался делами, связанными с руководством научной работой и оперативной подготовкой, а также вопросами военного сотрудничества с зарубежными странами. И не предполагал, что пути военной службы могут привести меня в Афганистан.
   В 80-е годы мне в роли заместителя начальника Главного оперативного управления, а затем заместителя начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР приходилось несколько раз выезжать в советские войска, действующие в Афганистане.
   Первый раз это было осенью 1980 года, когда мы приезжали в Афганистан вместе с генералом армии В.И.Варенниковым. В 1981 г. вместе с адмиралом А.И.Сорокиным - первым Заместителем начальника Главного политического управления привелось около 10 дней работать в войсках 40-й армии и некоторых соединениях афганской армии, когда оперативную группу Министерства обороны СССР в Афганистане возглавляли Маршал Советского Союза С.Л.Соколов и генерал армии С.Ф.Ахромеев. Мне довелось также быть в Афганистане в 1985 и 1987 гг. Опыт этих поездок позволял мне в какой-то мере судить об обстановке в Афганистане и до 1989 г. не только по оперативным документам в процессе работы в Генштабе и публикациями в печати, но и по личным наблюдениям в Афганистане, результатам встреч и бесед со многими участниками событий.
   В конце января 1989 г. из кратковременной поездки в Кабул вернулся Министр обороны генерал армии Д.Т.Язов и в тот же день поздно вечером собрал совещание руководящего состава Министерства обороны и Генштаба. Он рассказал об обстановке в Афганистане накануне завершения вывода советских войск, о своих встречах с руководством Республики Афганистан. Суть его выступления сводилась в основном к трем моментам. Первое - обстановка в Афганистане складывалась очень сложная и рассчитывать на прекращение военного противостояния правительственных сил и оппозиции не приходилось. Он подчеркнул, что афганское политическое и военное руководство чувствует себя крайне неуверенно. Второе - Министр обороны весьма критически отозвался о позиции некоторых посольских работников и группы военных советников, которые, как он сказал, больше занимаются критикой афганского руководства и меньше делом по оказанию конкретной помощи афганским вооруженным силам. Особенно его беспокоила нескрываемая некоторыми военными советниками ненависть к президенту Наджибулле. Третье - президент Республики Афганистан настойчиво добивался оставления части советских войск в этой стране или (если это возможно) направления наших добровольцев для охраны дороги Хайротон - Кабул и сопровождения автоколонн, обеспечивающих материальное снабжение. Наджибулла поставил также вопрос, чтобы при нем как Верховном Главнокомандующем афганскими вооруженными силами работал военный советник с небольшой оперативной группой.
   Наш министр обороны сказал, что по решению правительства никаких войск, в том числе "добровольцев" в Афганистане оставляться не будет, но военная помощь этой стране будет оказываться, в том числе предполагается направить в Кабул оперативную группу. Свое выступление он закончил словами: "Кто поедет в Афганистан, определим в ближайшие дни. Обстановка там трудная, но думаю, что и никто из вас в труса играть не будет". После этого он оглядел зал и, как мне показалось, несколько дольше задержал свой взгляд на мне. Не один я, видимо, ушел с этого совещания встревоженным. Слух о том, что кому-то предстоит снова отправиться в Афганистан быстро распространился в высших звеньях военного руководства. Узнав об этом и опасаясь, что выбор может пасть и на них, два известных военноначальника, ранее имевшие отношение к афганским делам, слегли в госпиталь. Скрывать нечего, после всего, что произошло в Афганистане, и после вывода советских войск, особого энтузиазма отправляться туда никто не проявлял, в том числе и я.
   Но мне долго волноваться не пришлось. Уже на следующий день по указанию министра обороны меня вызвал к себе в кабинет вновь назначенный начальник Генерального штаба генерал армии М.Я.Моисеев, где уже сидел заместитель министра обороны по кадрам генерал армии Д.С.Сухоруков и мне всё стало сразу ясно... Начальник Генштаба после небольшого вступления об обстановке в Афганистане, предложил мне отправиться туда во главе оперативной группы. За ночь я ко всему этому себя уже подготовил и поэтому коротко ответил: "Готов выполнить любое задание, которое на меня будет возложено". Дело уже прошлое и скажу откровенно: я был в сложном положении. К тому времени у меня участились сердечные приступы и по состоянию здоровья, заключению врачей мне ехать в такую тяжелую командировку было противопоказано. Препятствовали этому и некоторые семейные обстоятельства. Но вместе с тем, ясно отдавал себе отчет в том, что означал бы мой отказ от такой командировки. Это было бы воспринято и изображено самым негативным образом. Мне было 65 лет, все равно вскоре пришлось бы увольняться, но в случае отказа - заканчивать военную службу с самым неблаговидным имиджем. И поэтому я в беседах с начальством ни о болезнях, ни о других обстоятельствах не заикался, заранее зная, что ничего из этого не будет понято. Некоторые знакомые отговаривали меня. Говорили: пусть тот, кто заваривал эту кашу, тот и расхлебывает, что ничего хорошего в Афганистане нас не ждет и, если со стотысячной группировкой войск ничего не удалось сделать, то тем более не на что рассчитывать после вывода советских войск. Советовали обо всем этом честно сказать руководству. Были и более резкие высказывания: "Ты идешь на явную авантюру!" Один близкий фронтовой товарищ никак не мог понять, почему меня посылают уже на пятую в моей жизни войну, военную акцию (война против Германии 1941-1945 гг., война против Японии 1945 г., участие в Чехословацких событиях 1968 г., в израиле - египетском противостоянии 1970-1971 гг., и теперь в Афганистан). В интересах дела было бы лучше "обкатать" в Афганистане кого-либо из молодых перспективных генералов и т.д. Во всем этом какой-то резон был. Что касается меня, то я, как и большинство офицеров нашей армии, легкой службы никогда не выбирал и решил до конца нести свой крест. На сборы и подготовку группы дали около недели.
   Перед отъездом Д.Т.Язов после некоторых напутствий и лестных слов в мой адрес, спросил: "Ну как, не страшно туда ехать?" Я ему ответил: "Нам уже поздно бояться. В нашей роте в Ташкентском военном училище в 1941 г. было выпущено 119 офицеров и из них вернулись с войны только 26 человек. Остальные сложили головы в возрасте 18-20 лет. Мне же судьба после войны и так подарила еще более 40 лет и грех будет обижаться, если даже что-то случится со мной в Афганистане". Затем Д. Т. Язов спросил: "Как реагирует жена, Тамара Ивановна?" - Мне ничего не оставалось, как пошутить: "Ваше решение об отправке меня в Афганистан она, конечно, не утверждает, но высшее руководство, видимо, скорее согласится с Вашим решением, чем мнением моей жены". Собственно в ее понимании сложившийся ситуации я не сомневался. За долгую совместную жизнь она научилась не хуже меня осознавать необходимость стойкого перенесения тягот военной службы.
   Перед отъездом состоялись также мои встречи с Председателем КГБ В. Крючковым, Министром иностранных дел Э. Шеварднадзе, Министром внутренних дел В. Бакатиным, начальником Первого Главного управления КГБ Л. Шебаршиным, руководством Главного оперативного, Главного разведывательного и 10-го Главного управлений Генерального штаба, а также рядом других должностных лиц Министерства обороны, Сухопутных войск и ВВС. Особенно запомнились встречи с Э. Шеварднадзе и В. Крючковым.
   6 февраля 1989 г. наша оперативная группа вылетела в Ташкент, а оттуда поздно ночью 7 февраля добралась до Кабула. На аэродроме нас встретил генерал армии В. И. Варенников с группой офицеров. Валентин Иванович был уже назначен заместителем министра обороны Главнокомандующим Сухопутными войсками и по должности и по воинскому званию был старше меня и поэтому мог и не встречать меня лично. На военной службе такое подчеркнутое уважительное отношение к офицерской чести и достоинству имеет всегда большое значение. А в данном случае оно способствовало налаживанию контактов между убывающей и вновь прибывшей оперативными группами и афганской стороной. Несколько дней мы вместе с генералом В.И.Варенниковым участвовали в заседаниях Ставки Верховного Главнокомандования, а затем уже перед отъездом все эти дела он полностью передал в мое ведение и началась моя "афганская страда".
   Апрельская революция или военный переворот? Каковы были и возможные перспективы реализации ее идей в условиях Афганистана?
   Своеобразные условия обстановки в Афганистане к 1978 г. сложились таким образом, что в национально-освободительном движении в стране наиболее активной политической силой, имеющей наибольшее влияние в армии, оказалась народно-демократическая партия Афганистана. К тому же стремление М. Дауда расправиться с этой наиболее опасной частью оппозиции и начавшиеся аресты руководителей НДПА дали толчок и ускорили революционное выступление этой партии и в апреле 1978 г. ей удалось свергнуть правительство М. Дауда и прийти к власти.
   По своему характеру и методам осуществления по существу это была не народная революция, а военный переворот, так как он был осуществлен, в основном, армейскими частями, расположенными в Кабуле, под руководством революционно настроенных офицеров. Какие-либо широкие общественно-политические силы и тем более народные массы в этой акции не участвовали.
   Это был военный переворот, который в результате коренных качественных преобразований в обществе мог перерасти в социальную революцию. Но по ряду объективных и субъективных причин такая революция, которую бы принял народ и которая бы затронула глубинные процессы народной жизни и весь уклад социально-политической и экономической структуры общества, такая революция в Афганистане так и не состоялась.
   Афганистан не мог воспринять такую революцию, как Апрельская революция 1978 г. Нужны были более умеренные соответствующие условиям Афганистана, понятные народу, социально-политические и экономические преобразования. При поддержке их большинством народа не было бы и большой войны и не стоял бы вопрос о вводе советских войск в эту страну. А попытка навязать афганскому народу чуждый для него строй и режим привела к тягчайшей исторической трагедии.
   Как строилась работа советской стороны?
   Несмотря на крупнейшие события, происходившие в 1989-1990 гг. на международной арене и внутри Советского Союза, афганская проблема оставалась одной из наиболее важных и острых. Она неоднократно рас?сматривалась на заседаниях Политбюро и секретариате ЦК КПСС. Однако, хорошо продуманной, долгосрочной полити?ки по отношению к Афганистану не было выработано. Практически вопросы, связанные с Афганистаном, каждым ведомством (МИД, Министерством обороны, Комитетом Государственной безопасности, Министерством внутренних дел, Комитетом по внешнеэкономическим связям) решались, исходя из своих подходов.
   Для координации усилий различных ведомств, как всегда, была создана межведомственная комиссия. На совещаниях афганской комиссии руководители ведомств говори?ли одно, а своим подчиненным в Кабуле давали совсем другие рекоменда?ции. Все это отрицательно сказывалось и на нашей работе в Афганистане.
   М.С.Горбачев с советскими представителями, работающими в Афга?нистане, вообще не общался. Я был назначен главным военным представите?лем в Афганистане и за время пребывания там было два звонка от М.С. Горбачева. Первый раз в апреле 1989 г. во время событий в Джелалабаде. Раздался звонок по ВЧ (правительственной связи), кто-то из помощников сказал: "Не отходите от телефона, будете говорить с М.С.Горбачевым". Минут через 15-20 уже другой голос попросил доложить обстановку для Михаила Сергеевича, который, как мне объяснили, со?бирался со мной говорить, но времени для этого не оказалось.
   Второй звонок был в начале ноября 1989 г., когда меня предварительно предупредили, что предстоит разговор с Михаилом Сергеевичем. Через несколько минут я услышал его голос. Он поздравил меня с присвоением воинского звания генерал армии, поблагодарил за службу и пожелал успехов. В ответ, как положено, я тоже выразил признательность за доверие и заверил, что будем держаться до конца. Еще я успел его попросить прочитать мое последнее донесение с оценкой обстановки в Афганистане. Михаил Сергеевич сказал: "Хорошо, прочитаю". Но как потом я узнал, это донесение до него так и не дошло.
   Из других советских руководителей мне чаще приходилось встречаться и общаться по телефону с Э.А. Шеварднадзе и В.А. Крючковым. Они несколько раз прилетали в Кабул. Правда, и здесь они больше общались с президентом и представителями своих ведомств. Для разговора с воен?ными советниками времени у них почти не оставалось. Изредка были телефонные разговоры с Л.Н. Зайковым, который курировал вопросы поставок военной техники в Афганистан. Надо сказать, что Э.А. Шеварднадзе и В.А. Крючков всегда доброжелательно выслушивали наши просьбы, предложения и, как правило, активно поддерживали их.
   До 1989 г. оперативные группы Министерства обороны СССР располагались в отдельно расположенных дворце, особняках, оснащенных хорошей связью. В материально-техническом отношении опирались на тыловые структуры 40-й армии (питание, медицинское обеспечение, военная торговля и др.). Но с уходом советских войск все это было свернуто. Нас поселили при посольстве в крайне стесненных условиях и на правах бедных родственников. Это порождало многие неудобства в работе.
   Вскоре по прибытии в Кабул в начале 1989 г. вместе с представителями по?сольства и КГБ пошли изучать организацию охраны посольства и порядок эвакуации нашего персонала на случай чрезвычайных обстоятельств. Внутренняя охрана осуществлялась сотрудниками КГБ (силами группы пограничников) и организована была достаточно четко и надежно. Наружную охрану посольского городка должен был нести афганский батальон войск МВД. Но из этой охраны мы почти никого не нашли. Нам объяснили, что личному составу батальона не дали про?дуктов и он большей частью убыл добывать себе пропитание. Командир батальона просил дать хотя бы 30-40 мешков муки. Но ни Командующий войсками Туркестанского военного округа генерал-полковник И.В. Фуженко, ни Министр обороны СССР, к которым я обратился, не решили такого простого вопроса. Через несколько дней наши офицеры тыла нашли брошенный склад хлебопродуктов в одном из помещений аэродрома и передали его афганскому батальону, охраняющему посольство.
   После ухода советских войск противник и боевые задачи остались прежними (отменить их было невозможно) и приходилось решать их в полном объеме самостоятельно афганской стороне. Ослабло наше влияние в соединениях, в частях, поскольку там не было советников, но в центральном аппарате ВГК, МО и других военных ведомствах Афганистана мы активно участвовали в планировании и подготовке всех операций, мероприятий по строительству и подготовке вооруженных сил. Довольно часто приходилось выезжать и в войска.
   В решении военных вопросов наиболее тесное и повседневное сотрудничество Оперативная группа МО СССР осуществляла с представителями Комитета госбезопасности и Министерства внутренних дел. Необходимость взаимодействия с ними диктовалась, прежде всего тем, что соответствующие афганские ведомства имели свои войска, которые вместе с афганской армией вели во?енные действия. Интересы дела требовали обеспечения единства руководства и согласованности действий вооруженных сил страны, состоящих из военных формирований различных ведомств. В связи с этим, были особенно важны единство и согласованность действий со стороны представителей всех советских ведомств. Наши представители КГБ и МВД были хорошими специалистами в своей области деятельности, но не имели необходимой военной подготовки для того, чтобы квалифицированно направлять действия войск, выполняющих боевые задачи. Лично я и работавшие вместе со мной генералы и офицеры Министерства обороны прилагали все усилия к тому, чтобы обеспечить тесное сотрудничество и согласованную работу. Но надо честно сказать, что полное взаимопонимание в этом деле не всегда достигалось.
   Легче решались вопросы совместной работы с представителями Министерства внутренних дел. Министр В. Бакатин еще при встрече в Москве прямо и определенно сказал мне, что "в вопросах боевого применения войск, в том числе МВД, Вы в Афганистане наш главный представитель и все наши представители в этой отрасли деятельности будут работать под вашим руководством". Заинтересованность в такой согласованной работе проявил и представитель советского МВД генерал Г.Л. Алексеев. Более того, как всякий умный человек, заинтересованный в квалифицированном решении военных задач подведомственными ему войсками, он информировал меня о положении дел, советовался по основным вопросам организации войск, их боевого применения и управления ими. Поэтому в работе по линии МВД каких-либо затруднений в наших отношениях не возникало.
   Труднее складывались вопросы нашего сотрудничества с представителями Комитета государственной безопасности. В 1989 г. главным представителем по линии КГБ был генерал Владимир Павлович Зайцев. Он хорошо знал Афганистан и свое дело. Был очень прост в общении и обладал большой оперативностью в работе. Он принял меня с большой доброжелательностью и на первых порах помог наладить хорошие отношения лично с Наджибуллой. Занимал правильные позиции по вопросам обороны Кабула, Джелалабада и именно благодаря его поддержке удалось осуществить намеченные мероприятия. После его отъезда главным представителем КГБ стал генерал Валентин Алексеевич Ревин, очень умный и эрудированный человек. Он был большим знатоком Афганистана. В свое время, выполняя спецзадания, обходил и объездил полстраны. В период, когда он был заместителем В.П.Зайцева, участвовал во всех заседаниях Ставки ВГК. Но после отъезда В.П.Зайцева, став главным представителем, он несколько изменил стиль своего поведения. В целом, сотрудничество и взаимодействие с представителями КГБ, конечно, было. Сама жизнь вынуждала идти на это. Да и внешне все выгядело довольно респектабельно. Я поддерживал постоянные связи по телефону и с генералом Л.В.Шебаршиным в Москве, имел основательные беседы с ним во время его приездов в Кабул. Собственно, с ним и его представителями у нас не было особых расхождений в оценке военно-политической обстановки в Афганистане. По многим вопросам мы выступали с единых позиций. Но то обстоятельство, что КГБ в Советском Союзе превратилось в, своего рода, государство в государстве, давало о себе знать и в наших зарубежных представительствах. С этим мне пришлось столкнуться и во время работы в Египте в 1970-1971 гг. Скажу сразу: в ряде возникавших сложностей и противоречий в работе я не видел и не вижу злонамеренных козней со стороны представителей КГБ по отношению ко мне или моим товарищам по оперативной группе. Думаю, что само положение органов КГБ и сложившаяся система их работы вынуждали даже их лучших представителей действовать теми методами, которые затрудняли работу, вызывали глухой протест многих советских людей, работающих за рубежом. Даже послы, казалось бы, главные представители государства, ничего с этим не могли поделать. И они прямо в этом признавались.
   Больше всего нездоровых явлений и справедливых возмущений вызывали недоверие к своим же людям, доведенная до абсурда подозрительность и всеобщая слежка за людьми. Причем, и в ЦК КПСС, и в государственных органах, особенно в Министерстве обороны и Главном политическом управлении любой сигнал по линии КГБ принимался на веру, никто даже не пытался его проверять. Были, конечно, и правильные сообщения о недостойном, неблаговидном поведении отдельных сотрудников. Но немало было искалечено людских судеб в результате совершенно несправедливых, необоснованных доносов.
   Не способствовала хорошему взаимодействию излишняя, не всегда оправданная закрытость и изолированность в работе представителей КГБ. Например, нам трудно было получить необходимые данные о состоянии войск афганского МГБ. Их надо было согласовывать с представителями нашего КГБ, на что уходило много времени. Или, например, первоначально ракетный дивизион Р-300 ("СКАД") передали в состав войск МТБ. Иногда ночью необходимо срочно нанести ракетный удар по скоплению противника. Но без разрешения главного представителя нашего КГБ команда в ракетный дивизион не могла быть передана. В ракетных дивизионах и других частях гвардии, входящих в состав МГБ, специалистами назначались офицеры Советской Армии. Но они получали значительно большее денежное содержание, чем специалисты, назначенные в такие же части в афганс?кой армии. В инвалюте майор-специалист в войсках МГБ получал больше главного военного советника при Министерстве обороны. Дело было не только в деньгах, а в принципе: почему специалисты, работающие в двух рядом расположенных дивизионах, оплачивались по-разному. Поэтому мы обращались и в Генштаб, и к Министру обороны, и к Министру финансов, посол подписал телеграмму в ЦК КПСС и в правительство с просьбой упорядочить этот вопрос. Но вопрос так и не был решен.
   Разобщенность представителей различных ведомств не давала возможности доводить до руководства в Москве объективную информацию об обстановке. Обычно раз в неделю, а при крупных изменениях обстановки - немедленно, в Министерство иностранных дел посылались донесения за подписью трех лиц: посла, представителя КГБ и моей (как главного военного советника при президенте). Первоначально проект донесения (доклада) готовил один из посольских работников, затем оно представлялось для согласования и подписи нам. Как правило, эти проекты донесений носили общий, обтекаемый характер и далеко не в полной мере отражали действительную обстановку, особенно в военном отношении. Раза два я пытался внести свои существенные коррективы в проекты до?несений, но они вызывали возражения у других представителей, много уходило время на объяснения и споры. Поэтому, в последующем, я стал без особых возражений подписывать эти донесения, внося поправки только в места, где допускались явные неточности. Кроме того, главный военный советник при Министерстве обороны РА ежедневно представлял донесение Министру обороны СССР о ходе боевых действий, которое я обычно только визировал. Мне же было предписано представлять донесения ежемесячно и при серь?езных изменениях в обстановке.
   В Москве донесения, идущие по линии МИДа, расписывались для ознакомления всем членам Политбюро ЦК КПСС и некоторым другим ответственным лицам. Мои донесения, которые я адресовал Министру обороны и начальнику Генерального штаба, доводились, как правило, только до соответствующих должностных лиц в пределах Министерства обороны. Не только мои, но и донесения, поступающие по линии МИД, практически до высших должностных лиц не доходили. М.С.Горбачев пользовался, в основном, короткими справками и докладами, подготовленными по линии КГБ, и больше всего им и доверял.
   Нежелание перечить политическому руководству, постоять за свои дела не раз подводило наше родное военное руководство. Пользуясь этим, определяющее влияние на решения по Афганистану оказывали совсем другие ведомства. Я стал сознательно показывать посылаемые мной донесения представителям КГБ. Поскольку это ведомство формировало основное мнение в Москве, для меня было важно, чтобы мои доклады доходили туда в подлинном, а не в искаженном и препарированном виде. К тому же через шифровальщиков представители КГБ обо всех наших донесениях все равно узнавали. Из сказанного выше может сложиться впечатление, что лично мне не удалось установить доверительные отношения с представителями КГБ. Но, к сожалению, излишняя не всегда оправданная изолированность в работе представителей КГБ давала о себе знать и в прежние годы.
   Конечно, сложившаяся система в том или ином ведомстве во многом диктует свои правила и через них нелегко переступить. Но многое зависит и от конкретных людей. Замечательный пример в этом отношении являл генерал армии В.А.Матросов, около 20-ти лет командовавший Пограничными войсками КГБ СССР. Он живо откликался на все предложения Генштаба, военных округов, флотов по совместному проведению учений и сам в них активно участвовал. Большую работу провел в Афганистане, где пограничники показали себя с хорошей стороны. Особенно активно и самоотверженно действовал в Афганистане его заместитель генерал И.П.Вертелко. И после вывода советских войск из Афганистана В.А.Матросов очень многое делал для того, чтобы афгано-советская граница не только разделяла наши страны, но и всячески помогала сотрудничеству.
   Работа нашей оперативной группы в Афганистане проходила под непосредственным руководством Министра обороны генерала армии (в последующем Маршала Советского Союза) Д.Т.Язова и начальника Генерального штаба генерала армии М.А.Моисеева. Д.Т.Язов с мая 1987 г. стал министром обо?роны СССР, сменив на этом посту С.Л.Соколова. Он хорошо знал жизнь войск, воинские уставы и вопросы боевой подготовки. И в целом Д.Т. Язов был одним из наиболее опытных и подготовленных военачальников Советской Армии. Это способствовало правильному решению и основных вопросов по Афганистану. Я был благодарен Д.Т. Язову за представление к очередному воинскому званию. Вместе с тем, он человек и начальник своеобразный, перенявший, как все мы, у прежнего поколения военачальников не только богатейший опыт войны, но и некоторые их методы обращения с подчиненными. Для меня, например, ежедневные доклады ему по телефону обстановки по Афганистану были одним из самых неприятных моментов. Дмитрий Тимофеевич в душе не был вредным человеком, но, видимо, полагал, что "требовательным" и придирчивым разговором он стимулирует работу подчиненного. После такой реакции старшего начальника на текущие дела другие более важные вопросы становилось уже невозможным доклады?вать. После такого "вдохновляющего" разговора я иногда несколько минут вообще не мог что-нибудь делать. Мне самому неприятно все это вспоминать и ворошить. И я делаю это не для упрека в чей-то адрес. Это уже бесполезно. Главная забота сейчас состоите том, чтобы молодое поколение офицеров извлекло уроки из того, что было и не повторяло наших ошибок. Нельзя, чтобы че?ловек, став большим начальником, сразу отрешился от реальной жизни, от того, что он сам уже пережил, будучи в гуще войсковой жизни или в боевой действительности.
   Несмотря на определенные трудности, в целом руководящий состав Министерства обороны, лично министр обороны, руководство Генштаба, сухопутных войск, Военно-воздушных сил, тыла вооруженных сил постоянно следили за обстановкой, активно участвовали в оказании помощи Афганистану и много помогали нам в решении возложенных на нас задач.
   Несмотря на большую занятость военно-политическими вопросами по руководству Вооруженными силами, Начальник Генерального штаба генерал армии М.А. Моисеев уделял постоянное внимание афганским делам.
   Многие важные вопросы по Афганистану мы решали через генерала армии В.И. Варенникова. Валентина Ивановича. Будучи в 1984-1985 гг. первым заместителем начальника Генерального штаба, почти все время находился в Афганистане. После вывода советских войск из этой страны был назначен Главнокомандующим сухопутными войсками. Зная хорошо обстановку в Афганистане и нужды афганской армии, он, его Главный штаб во главе с генерал-полковником Д.А. Гринкевичем и заступившим на его место генерал-полковником М.П. Колесниковым, командующий артиллерией маршал В.М. Михалкин и другие начальники родов войск оперативно решали основные вопросы оказания военной помощи Афганистану и много нам помогали. Генерал Варенников в 1989 г. еще раз приезжал в Кабул, и посетил ряд частей, оборонявших Кабул, побывал в Кандагаре. Вместе с тем, он несколько ревниво относился к нашей деятельности в Афганистане. Он, как мне казалось, полагал, что оставляет в Афганистане такой фундамент, который, если немного утрамбовать, будет незыблемо стоять, если даже в последующем ничего не делать. Когда некоторые негативные момен?ты и нерешенные вопросы, например, по обороне Кабула и других районов, приходилось объективно вскрывать, исходя из принципа: какая оценка обстановки - таковы решения и практические действия, то упоминание о нерешенных вопросах отдельными военачальниками вос?принималось как критика и охаивание оставленного нам наследства.
   Особо следует отметить самоотверженную работу ряда командующих рода?ми войск, служб и главных управлений министерства обороны (генералы С.А.Маев, С.Х.Лганов, М.Е.Пенкин, И.М.Голушко, Н.Т.Антошкин и др.), которые значительную часть времени проводили в Афганистане, обеспечивали бесперебойное снабжение войск и советников оружием, боеприпасами, продовольствием, горюче-смазочными и другими материалами и средствами.
   Несмотря на первоначальные упущения по предотвращению опасных заболеваний личного состава и большие трудности, в целом, на должной высоте оказалась наша военно-медицинская служба, которую в Афганистане возглавляли также такие замечательные военные медики как И.М.Чиж, Ю.В.Немытин, квартирно-эксплуатационная служба во главе с полковником Э.П.Михайловым.
   Главкомат войск Южного направления в эти годы возглавляли генералы армии Ю.П.Максимов, М.М. Зайцев и Н.И.Попов.
   Командование, штаб и начальники родов войск (служб) Туркестанского военного округа вынесли, по существу, на себе основную тяжесть войны в Афганистане, повседневно занимаясь подготовкой и обеспечением боевых действий войск в Афганистане на протяжении всех десяти лет войны. С началом ввода советских войск в Афганистан воюющим Туркестанским военным округом командовали генерал-полковник (в последующем генерал армии) Ю.П.Максимов (1979-1984 гг.), генерал-полковник Н.И. Попов (1984-1987 гг.) и на завершающем этапе - генерал-полковник И.В. Фуженко. Начальниками штаба округа были: генерал-полковник Г.Ф.Кривошеев (1979-1984 гг.), генерал-лейтенанты Ю.А.Гусев, В.Г.Денисов и завершал всю эту трудную работу Ю.Д.Букреев. Вместе с командирами активно работали политорганы по воспитанию и поддержанию необходимого морально-боевого настроя личного состава. Членами Военного совета - начальниками Политуправления округа были: генералы В.С.Родин, Н.А.Моисеев, Г.А.Стефановский, А.И.Овчинников.
   В Главном Политическом управлении СА и ВМФ Советской армии наиболее активно по афганскому направлению работали адмирал флота А.И.Сорокин, генералы Ф.А. Осипов, М.Н.Манойлов
   В делах Афганистана участвовали и многие другие ведомства. Но при всех обстоятельствах важнейшие вопросы по Афганистану решались Генеральным штабом, который координировал деятельность всех видов вооруженных сил, родов войск и служб по поставкам военной техники, направлению личного состава и другим делам. Генеральный штаб (в частности, Главное оперативное управление, Главное организационно-мобилизационное уп?равление, 10-е Главное управление) обеспечивали взаимодействие с внешнеполитическими, внешнеэкономическими и другими ведомствами. Главное разведывательное управление обеспечивало нас некоторыми важными сведениями о вооруженной оппозиции. Очень оперативно решал свои вопросы начальник войск связи генерал-полковник К.И. Кобец.
   Наряду с большой оказываемой нам помощью, было немало проволочек и неоперативности в выполнении уже принятых решений. С приходом в Генеральный штаб ряда новых людей все труднее становилось решать вопросы со своим родным ведомством. Свойственная в бытность маршалов Н.В.Огаркова и С.Ф.Ахромеева основательность в работе, с заблаговременной, детальной проработкой назревавших проблем, стала подменяться примитивизмом, поверхностным рассмотрением и ис?кусственным упрощением сложных вопросов. Начальники управлений Генштаба перестали заниматься серьезным делом. Если бы они с головой были поглощены крупными вопросами, как это когда-то было, то они не имели бы возможности терять времени на всякую ерунду. Будучи в Афганистане, иногда самые простые вопросы нельзя было решить с начальниками главных управлений и даже с заместителями начальника Генерального штаба. Звонишь, скажем, генералам В.Г. Денисову или А.Н. Клейменову. Ответ почти всегда один: "Доложу начальнику Генерального штаба". Начинаешь объяснять, что я и сам могу позвонить начальнику Генштаба, а вышел на вас, чтобы не отнимать время у старшего начальника. Мне трудно было понять: зачем нужны любому начальнику заместители, которые ничего не решают, а только ходят докладывать своему шефу, кто и о чем им звонил. Были начальники, которые прямо гордились тем, что он, видите ли, все решает лично сам, а все остальные должностные лица смотрят только ему в рот. Но любой управленческий процесс может быть эффективным, когда он развивается не только по вертикали, но и по горизонтали, активно вклю?чая в работу всех должностных лиц и создавая широкий фронт творчества.
   О составе Группы военных советников (специалистов).
   В обиходе афганцы нас продолжали называть военными советниками, хотя по официальному статусу мы представляли собой группу советских военных специалистов. Но практически мы работали как советники. В целом, работа группы военных специалистов шла согласованно и дружно. В большинстве своем генералы и офицеры работали самоотверженно и квалифицированно выполняли свой долг. В процессе работы было, конечно, немало принципиальных разногласий и споров. Но мы их старались разрешать доводами, доказательствами, но там, где от отсутствия единства подхода начинало страдать дело, полагалось употреблять и власть. Были отдельные товарищи, которые основную часть своей работы сводили к возмущениям и критике афганских недостатков. Мы им терпеливо объясняли, что нас сюда потому и прислали, что у афганцев пока не все получается. Но когда люди не могли перестроиться, приходилось их откомандировывать. Но таких специалистов было всего 3-4 человека.
   В тот период в составе группы Главного военного советника при Министерстве обороны было 30 генералов и офицеров.
   В составе оперативной группы под моим непосредственным руководством, работало 12 генералов и офицеров: генерал-майор В.И.Чумичев, пол?ковник В.Ф.Леньков (его сменил полковник А.Ф.Аринахин), генерал-майор В.И.Афанасьев (его сменил генерал-майор Г.В.Колодий), полковники П.А.Петров, П.П.Рыженко, В.Д.Егоров, В.Н.Котов, В.Н.Коменденко, подполковник Г.Н.Клюкин (переводчик), адъютант майор В.М.Шишов (его сменил подполковник Д.И.Борзосеков). Позже появился генерал-майор Ю.М.Никитин с задачей работать при командующем обороной г. Кабула.
   Ряд специалистов по родам войск из состава группы Главного военного советника при Министерстве обороны, одновременно по своим вопросам обеспечивали работу оперативной группы при президенте.
   С особой признательностью хотелось бы отметить инициативную и добросовестную работу В.Ф.Ленькова, А.Ф.Аринахина, Г.В.Колодия, Ю.М.Никитина, В.Н.Коменденко, В.С.Партыка, П.А.Петрова, П.П.Рыженко, В.Д.Егорова, Г.Н.Клюкина, В.М.Шишова, Д.И.Борзосекова, В.В.Никулина, М.Н.Шестопалова, М.А.Цапенко, В.П.Козловского, К.А.Цынгуева, М.И.Табакова, В.П.Дудка, А.А.Рындина, В.Г.Руденко, Л.С.Мячина, Г.А.Аносова, СВ.Томашевского, В.И.Коровина, И.М. Полищука, В.М. Щербакова, Е.И. Тюлькова, С.К.Кобыляка, В.М.Трушина, В.И.Дегтярева, Э.Э.Курхинена, обеспечивавших нашу работу связистов и водителей Ю.Г.Стороженко, С.Н.Иванова, А.Е.Кириллова, Т.Х.Файзуллаева, А.Л.Беликова и Н.Хаджимова.
   Хорошее взаимодействие у нас было с полковниками А.Е.Чижиковым, И.Г.Радченко, работавшим в Москве полковником Н.Н.Григоруком, начальником Аэрофлота в Ташкенте И.Рафиковым.
   Как организовывалось афганское военное управление и высшее военное руководство?
   В 1989 году афганские вооруженные силы в своем составе имели: личного состава около 329 тыс. чел. (армия - 165 тыс., МВД - 97 тыс. и МГБ - 57 тыс. человек), танков - 1568, боевых машин пехоты - 828, артиллерийских орудий и минометов - свыше 4880, боевых самолетов - 126, боевых вертолетов - 14.
   В целом вооруженные силы Республики Афганистан, самостоятельно выполняя боевые задачи, уже в течение первого года после ухода советских войск в основном успешно противостояли вооруженным формированиям оппозиции и они, по существу, выиграли весеннюю и летнюю военные компании. Вооруженные силы обеспечили удержание занимаемых территорий, а в ряде районов расширили свои позиции и влияние госвласти.
   Для мобилизации всех сил и ресурсов страны в интересах обороны и руководства всеми государственными органами, занимающимися оборонными вопросами, в Республике Афганистан до мая 1990 г. существовал Высший Совет обороны Родины. В последующем предусматривалось, что важнейшие оборонные вопросы должны решаться Лойя Джиргой (Высшим Советом авторитетов). Но все эти органы существовали лишь формально и собирались периодически. В действительности решения по наиболее важным военно-политическим вопросам принимались на Политическом бюро ЦК НДПА и на пленумах ЦК НДПА. Практически, повседневные вопросы руководства оборонными делами и вооруженными силами решались Ставкой Верховного Главного командования вооруженными силами Республики Афганистан. Председателем Ставки и Верховным Главнокомандующим вооруженными силами был Наджибулла. В состав Ставки Верховного Главнокомандования, кроме председателя, входили: первый заместитель Мухаммед Рафи, министр обороны Шах Наваз Танай, министр внутренних дел Мухаммед Аслам Ватанджар, министр госбезопасности Гулям Фарук Якуби, секретарь ЦК НДПА, госсекретарь Мир Сахеб Карваль, начальнлк Генерального штаба Мухаммед Асаф Делавар, командующий обороны Кабула А.Лудин (в 1990 г. - генерал Азими), Главнокомандующий ВВС и ПВО генерал Кадыр Ака, заведующий военным отделом ЦК НДПА Абдул Хак Олюми. Кроме того, на заседания Ставки приглашались другие должностные лица, необходимые для обсуждения вопросов, выносимых на заседание Ставки.
   С советской стороны обычно присутствовали советник президента - Верховного Главнокомандующего по военным вопросам, главный военный советник, работавший при Министерстве обороны, советники при МГБ и МВД. На заседаниях Ставки обсуждались, в основном, текущие оперативные вопросы и периодически коренные проблемы военного строительства и боевого применения вооруженных сил. С тем, чтобы фундаментальные вопросы военного строительства заблаговременно с предвидением разрабатывались, а не рассматривались лишь тогда, когда уже они подпирают, мы предложили президенту составить перспективный план рассмотрения наиболее важных вопросов (организация призыва, организационно-штатных вопросов, создания резервных формирований, идеологической работы в вооруженных силах и др.). Наджибулла в принципе согласился. Проект такого плана был подготовлен, но реализовать его в полной мере не удавалось. То оказывалось, что соответствующий вопрос не проработан и не согласован между различными ведомствами, то президенту он представлялся недостаточно срочным и назревшим. В последующем это приводило к тому, что эти вопросы все равно приходилось рассматривать, но с опозданием и в недостаточно подготовленном виде. Жизнь еще раз подтверждала истину: кто берется решать частные вопросы, не решив общих, тот затем вынужден на каждом шагу спотыкаться об эти общие вопросы.
   В 1989 г. заседания Ставки проводились ежедневно и начинались в 8 часов утра продолжительностью 1-1,5 часа, иногда больше. Заседание начиналось с доклада начальника Генштаба или его заместителя - начальника оперативного управления. Он обычно докладывал изменения в оперативной обстановке за истекшие сроки, об итогах проведенных боевых действий, подвозе грузов с материальными средствами и ходе призыва. Доклады эти, как правило, слабо отражали реальное положение дел, были расплывчатыми и не содержали какого-либо анализа и выводов из сложившейся обстановки. Более собранными и четкими были доклады, когда их делал заместитель начальника оперативного управления генерал Исмаил. Доклады Генерального штаба, в основном,отражали положение дел в армии, т. е. в войсках Министерства обороны. Поэтому после первого сообщения заслушивались доклады министров госбезопасности, внутренних дел, напильника Кабульского гарнизона и по мере необходимости других должностных лиц. Иногда на заседания Ставки вызывались и заслушивались командиры корпусов из Кандагара, Джелалабада, Мазари-Шарифа и командиры из других районов. Частенько бывал командир 53 пехотной дивизии Дустум. В конце заседания предложения по решению Ставки по действиям на следующие сутки докладывал министр обороны. После этого со своими предложениями выступали Главный советник при Министерстве обороны и советник президента - Верховного Главнокомандующего по военным вопросам. В заключение давал указания Верховный Главнокомандующий вооруженными силами Наджибулла. В прежние времена, как мне рассказывали афганские товарищи, главным было выступление старшего из советских военных представителей, который излагал и свою оценку обстановки и вытекающие из нее решения. Президент все сказанное им утверждал и делал некоторые дополнительные комментарии. Мы с президентом Наджибуллой договорились изменить такой порядок работы. Теперь, когда республика Афганистан должна была самостоятельно противостоять вооруженной оппозиции, нужно было менять и методы работы. И в первую очередь укреплять самостоятельность и ответственность афганских должностных лиц. Поэтому предстоящие указания президента мы обсуждали с ним накануне вечером (или рано утром до заседания Ставки). Обычно я ему подготавливал в письменном виде с приложением карты основные вопросы, по которым он должен был давать указания. С учетом этого мои выступления на заседаниях Ставки сводились к тому, чтобы выразить свое отношение к докладам, сделанным Генштабом, министрами и направить их в русло предстоящих указаний президента.
   К сожалению, в ряде случаев приходилось поправлять не только афганских участников заседания, но и своих, советских. Мы не раз договаривались в своем кругу, что прежде чем выходить с предложениями по существенным вопросам на совместных с афганцами совещаниях, надо до этого согласовывать их друг с другом. И все же иногда кто-то из наших начинал делать недостаточно проработанные и не согласованные предложения, которые противоречили тому, что до этого обговаривалось с президентом. Главный советник при министре обороны считал нужным обязательно поддержать своего Министра обороны. Конечно, было не очень хорошо, когда к противоречиям среди афганцев добавлялась полемика между советскими представителями. Но оставлять без замечаний явно не состоятельные предложения и высказывания было нельзя. Среди афганских участников заседания чаще всего возникали разногласия и начинались острые споры, а нередко резкие личные выпады, когда дело доходило до каких-либо кадровых перемещений или когда речь шла о выделении сил и средств для решения задач в том или ином районе. И если даже решение принималось и президент Наджибулла давал указания кому и к какому сроку их исполнить, то, как правило, выполнение их затягивалось, всячески тормозилось, приводились нескончаемые оправдания невозможности выполнить принятые решения. Вследствие этого к ряду вопросов приходилось возвращаться многократно. В условиях всеобщей неисполнительности и плохого контроля за выполнением отданных распоряжений часто оказывались не исполненными решения и распоряжения, отданные самими министрами военных ведомств. Мне становилось известным и то, что президент и министры военных ведомств некоторые вопросы стремились решать в рабочем порядке между собой, не вынося их на заседания Ставки, где присутствовали советские представители. Нередко в ходе таких частных встреч министры добивались от президента отмены или изменения тех решений, которые были приняты на заседаниях Ставки. В результате никогда не было уверенности в том, будет ли выполняться то или иное решение. В 1989 и 1990 годах мы с Наджибуллой побывали несколько раз на командном пункте войск гарнизона, пунктах управления министерств обороны, МВД и МГБ. Было проведено также несколько командно-штабных тренировок по управлению силами и средствами ПВО с реальным обозначением воздушных целей противника. Во время этих тренировок мы с Наджибуллой выезжали на командный пункт ВВС и ПВО. Причем при каждом нашем прибытии на этот командный пункт начинался интенсивный обстрел моджахедами этого района. Это свидетельствовало о том, что среди личного состава авиации и ПВО немало осведомителей афганской оппозиции.
   Были и некоторые другие совместные с президентом выезды на пункты управления и войска Кабульского гарнизона. Но мне ни разу не удалось вытащить президента для поездки в Джелалабад, Хост, Кандагар и в гарнизоны в северных районах страны. Поначалу мне трудно было понять причины этого. Тем более, что при совместных поездках в пределах Кабульского гарнизона и попадая под обстрелы, я мог убедиться, что Наджибулла обладает недюжинным личным мужеством и довольно выдержанно реагирует на опасности и обстрелы.
   Но постепенно дело с "нежеланием" президента выезжать в другие гарнизоны стало для меня проясняться. После одного из наших выездов на командный пункт ВВС и ПВО, где мы угодили под сильный обстрел реактивными снарядами, ко мне зашел представитель нашего КГБ генерал В.А.Ревин и выразил свое неудовольствие по поводу того, что мы без ведома органов безопасности пригласили президента на такую поездку. Оказалось, что глава афганского государства не всегда сам мог решить, можно ему совершать ту или иную поездку или нет. Складывалось впечатление, что о таких выездах наши представители каждый раз докладывали в Москву, спрашивая разрешение на это. Несколько позднее от доверенных президенту лиц я узнал, что и по некоторым военным вопросам Наджибулла после беседы со мной согласовывал некоторые из них с представителями нашего КГБ. Вообще, Наджибулла, будучи близко связанным с КГБ, во многом был зависим от них. Они же руководили его охраной и материальным обеспечением его семьи. Наджибулла мог не найти времени для встречи с прибывшим в Кабул начальником главного штаба советских сухопутных войск, но вместе с тем по несколько суток общаться с десятистепенными лицами, прибывшими по линии КГБ.
   Можно было понять особую ответственность представителей КГБ за безопасность, но ее, как и любое другое нужное дело, нельзя было превращать в самоцель. В интересах того, чтобы республика держалась, президенту следовало, когда надо, идти и на определенный риск, ибо главное - это интересы дела, обспечение эффективного руководства. Без этого и сама безопасность теряла смысл. Не случайно, когда рухнула Республика Афганистан, представители госбезопасности и не вспомнили об этой безопасности и сразу отвернулись от президента.
   С точки зрения приспособленности к нуждам военного управления из всех военных ведомств более или менее рациональную организацию имело министерство обороны. В его состав входил Генштаб со всеми необходимыми управлениями (оперативное, разведывательное, организационно-мобилизационное, связи и др.), командования родов войск - ВВС и ПВО, артиллерии, инженерных войск, органы тыла, технического обеспечения и др. Но президент считал нужным в должностях начальника Генштаба, начальников оперативного и некоторых других управлений иметь своих представителей (парчамистов), которым министр обороны не доверял. Поэтому наиболее важные дела Танай стремился решать через особую группу доверенных лиц, что создавало постоянное напряжение внутри министерства обороны.
   Что касается МГБ и МВД, то организационная структура этих ведомств была приспособлена для решения специфических задач, свойственных этим государственным структурам. В их составе не было специальных органов, обеспечивающих управление войсками, входящими в эти ведомства. Поэтому, если в армии и в управлении войсками было много серьезных изъянов, то в МГБ и МВД квалифицированного руководства подготовкой и ведением боевых действий вообще не было. В системе МГБ несколько лучше осуществлялось управление частями ГОН (гвардии особого назначения). Но постепенно и части гвардии оказались разбросанными по различным районам страны и командование гвардии не имело возможности повседневно управлять ими.
   В рамках министерств обороны, внутренних дел и госбезопасности существовали еще главное политическое управление (в министерстве обороны) и политические управления в МГБ и МВД, призванные проводить в своих ведомствах политику правящей партии (НДПА) и заниматься идеологическим воспитанием личного состава. Если вообще в военно-административном плане афганская военная организация копировала советскую систему, слепо перенимая и положительное и негативное, то в области партийно-политической работы афганские политорганы и партийные организации НДПА каким-то образом ухитрились перенять практически все худшее, что было в советских политорганах, да еще добавить доведенный до самых уродливых проявлений формализм, догматизм, полную оторванность содержания и методов воспитательной работы от конкретной афганской действительности и задач, которые решали вооруженные силы.
   Что касается организационной структуры афганской армии, то она была примерно такой же, как и в пакистанской, индийской, иранской, китайской и любой другой современной армии. Дело другое, что она, как и организация соединений 40-й армии, была приспособлена больше для действий против регулярных войск противника и мало учитывала особенности борьбы с партизанским движением моджахедов. Затевать коренную перестройку организации афганской армии и тем более после ухода советских войск, практически было невозможно. Дело в том, что после ухода советских войск афганской армии пришлось иметь дело не только с партизанами, но и участвовать в ряде крупных сражений, где и моджахеды начинали приближать свою военную организацию к регулярным основам. Имело также место вмешательство пакистанской армии в военные действия под Джелалабадом и Хостом и не было никакой гарантии, что Пакистан не предпримет более крупно-масштабных военных действий против Республики Афганистан. Вообще, если бы не основной - политический "корень зла", можно было бы и при существовавшей тогда военной организации более успешно решать военные задачи. А привившаяся в течение десятилетия привычка во всем оглядываться на советских командиров и советников, конечно, давала о себе знать, но она стала постепенно исчезать как только не стало в Афганистане советских войск и советников в соединениях и частях. Когда не на кого стало оглядываться, сама жизнь начала вынуждать действовать более самостоятельно. Многое зависело от конкретных личностей, их характера, способностей, подготовки и опыта.
   Как закончилась Ваша важная правительственная командировка в Афганистан?
   Я был послан в Афганистан с должности заместителя начальника Генерального штаба. Работавшие до этого в Афганистане заместители министра обороны, начальника генераль?ного штаба до возвращения (по нескольку лет) оставались на своих должностях. Соответствующее должностное положение давало воз?можность более оперативно решать назревшие вопросы с различны?ми управлениями Министерства обороны. Вдруг в 1990 г. случайно узнаю, что я уже не являюсь заместителем начальника Генерального штаба и на мое место назначен другой человек. Известно, что прежде чем любого офицера куда-либо переместить, с ним беседуют или, по крайней мере, ставят его в известность об этом. Но мне никто, ничего не сообщил. Я написал министру обороны письмо по этому поводу с просьбой объяснить, почему я освобожден от своей должности и пожеланием ускорения моей замены и возвращения из Аф?ганистана. В ответ получил следующий документ:
   Товарищу Гарееву М.А. Республика Афганистан, г. Кабул, посольство СССР.
   Уважаемый Махмут Ахметович!
   Ваше письмо получил. Во-первых, хочу выразить Вам искреннюю благодарность за ту большую работу, которую проделали за период пребывания в Республике Афганистан. Ваш труд высоко оценен Советским Правительством. Руководство Министерства обороны СССР считает, что Вы правильно построили свою работу и это дает основание полагать о необходимости Вашего присутствия там. Что касается Вашей замены, то точно определить срок в настоящее время не представляется возможным. С прибытием к Вам заместителя, его надо ввести в обстановку. Кандидат, способный заменить Вас и возглавить этот ответственный пост, подбирается.
   Махмут Ахметович! В Республику Афганистан Вас направили не с понижением, как Вы пишете, а для весьма ответственной задачи. Должность, которую Вы занимаете в настоящее время, по некоторым соображениям политического характера, видимо, и Вам известным, нецелесообразно совмещать со штатной должностью в Вооруженных Силах СССР. По возвращению в Советский Союз с учетом Вашего воинского звания и возраста Вы будете назначены на соответствующую должность.
   Искренне желаю Вам крепкого здоровья и успехов в Вашем нелегком благородном труде.
   Генерал армии Д. Язов 06.04.1990 г.
   Но после моего возвращения из Афганистана был совсем другой разговор (после возвращения из Афганистана генерал армии М.А.Гареев был назначен Первым заместителем - начальником штаба Уральского военного округа). Для полноты картины, скажу еще немного о том, с какими мытарствами возвращался из Афганистана в Москву.
   После прибытия на смену мне генерал-полковника Н.Ф.Грачева, проработав с ним некоторое время, я на попутном грузовом самолете перелетел в Ташкент. На следующий день из Ташкента должен был улететь на самолете Москву с командой призывников. Мы договорились с начальником штаба и командующим ВВС округа, что я с переводчиком и адъютантом полечу на этом же самолете. Перед вылетом командир экипажа заявляет, что теперь заведен такой порядок, когда только Генштаб может дать разрешение взять кого-либо на борт самолета. Выхожу на центральный командный пункт Генштаба, заместителей начальника Генштаба, начальника Главного штаба ВВС - никто не берет на себя ответственность дать разрешение генералу армии вместе с молодыми солдатами долететь до Москвы. Адъютант предлагал взять билеты на рейсовый самолет и улететь. Но мы везли с собой секретные документы, оружие, которое мы брали с собой в Афганистан, и поэтому по установленным правилам не имели права лететь на гражданском самолете. Позвонил на квартиру первому заместителю начальника Генштаба генерал-полковнику Б.А.Омеличеву, который обещал дать команду. Примерно через 2,5 часа команда, отданная им, дошла до Ташкента.
   Можно было подумать, что все это было связано с тем, что вдруг новое военное руководство начало устанавливать более жесткий порядок в армии. Ничего этого и в помине не было. Не говорю уже об элементарной культуре и порядочности. В очень трудное время отправили человека из Генштаба в Афганистан, объясняли важность задачи. Теперь, когда состоялось возвращение, никто не хотел позаботиться о перелете и т. п. И так обращались не только со мной. Так было заведено: когда отправляли офицера в зарубежную командировку, ему так объясняли задачу, будто от его миссии зависит судьба всего мирового социализма, а когда он возвращался, смотрели на него так, будто он был в плену или в окружении.
   Насколько оправдан ввод советских войск в Афганистан и были ли другие варианты военного решения афганской проблемы?
   В целом, ввод советских войск на территорию Афганистана был крайне нецелесообразным. Как и следовало ожидать, этот шаг осложнил внешне?политическое и экономическое положение Советского Союза, обострил социально-политические отношения внутри страны. Тем более, что, вопре?ки досужим домыслам, у Советского Союза не было каких-то целей, свя?занных с выходом к "теплым морям" и других подобных экспансионистс?ких намерений. С точки зрения стратегической - это было бы и невыгодно для нашей страны и лишь ухудшало бы ее геостратегическое положение.
   Ввод советских войск в том виде, как его осуществили, был действи?тельно авантюрой. На худой конец, при всей политической, экономи?ческой и стратегической нецелесообразности, крайне нежелательную эту акцию можно было осуществить и по-другому, более рационально и с более эффективными результатами.
   Во-первых, для полноценного выполнения задач в Афганистане требовались более крупные силы, обеспечивающие надежное закрытие границ с Пакистаном, Ираном, воспрещение прохода на территорию Афганистана вооруженных отрядов, поставок оружия и обеспечения защиты (вместе с афганской армией), пришедших к власти новых государственных структур в районах, освобождаемых от вооруженной оппозиции. Применение военной силы - это всегда крайняя и, как правило, вынужденная мера, к которой прибегают, когда нет других путей осуществления государственных интересов. Но если уже на это идут, то она должна применяться массированно и решительно, как это было при вводе войск в Чехословакию.
   С точки зрения политического менталитета и международного резонанса не имеет существенного значения, сколько вводится войск на территорию другого государства (несколько дивизий или армий).
   В политике и в военной стратегии самые плохие решения и действия - это паллиативные, половинчатые, нерешительные, непоследователь?ные решения и действия.
   Во-вторых, на эффективности действий войск в Афганистане сказалось и то обстоятельство, что советское политическое руководство во?обще не имело четкой цели, определенного замысла действий. Поэтому, даже "ограниченному контингенту войск", направляемому в Афганистан не была поставлена конкретная задача: что делать и какие боевые задачи выполнять. А наивные разговоры насчет того, что мы собирались придти в Афганистан, стать гарнизонами и не ввязываться в военные действия, не выдерживают никакой критики. Без всякого "прогнозирования" и "моделирования" было ясно, что, придя в чужую страну, где идет гражданская война и для поддержки одной из сторон, избежать участия в боевых действиях невозможно.
  А раз не было определенной военно-политической цели и конкретной задачи, то не удивительно, что при вводе войск и за десять лет пребывания советских войск в Афганистане и в Генеральном штабе не было разработано какого-либо стратегического плана, определяющего пос?ледовательность и способы действий войск по разгрому противостоя?щих сил противника. В лучшем случае были планы на определенный период, планы отдельных операций и боевых действий, которые про?водились, когда их навязывал противник или когда уже не проводить их было нельзя.
   Война, смысл которой до конца не понимал не только солдат, но и Верховный Главнокомандующий, определила и все остальные неопределенности и неполадки, начиная с организационной структуры войск и кончая правовыми нормами, которые заставляли воевать, живя по бюрокра?тическим законам мирного времени.
   Во всем этом остается светлый образ советского солдата и офицера, которые и в Афганистане, несмотря на все эти неопределенности и сложности своего положения, когда надо было иметь дело не с противником в открытом бою, а с моджахедом, который постоянно растворялся среди местного населения, несмотря на необычные кли?матические, географические и психологические условия, - самоотверженно выполняли свой долг. Настоящий солдат ни при каких обстоятельствах иначе и поступать не может.
   О потерях в Афганистане.
   По уточненным данным советские войска вместе с внутренними и пограничными потеряли убитыми, умершими от ран и болезней, погибшими в результате различных происшествий, 15051 человека, в том числе: армия - 14427, подразделения КГБ - 576, МВД - 28 чел., из числа военных советников, специалистов и переводчиков, работавших в афганских вооруженных силах, - 190. Потери персонала других гражданских ведомств - 20 человек. Санитарные потери составили 49 983 человек, из них возвращено в строй 38 614 человек (77%). Стали инвалидами 6 669 человек. Кроме того, пропало без вести, оказалось в плену 417 человек, из них на 1 января 1999 г. вернулись 130 человек.
   Наибольшие потери приходятся на 1982-1985 годы, когда велись наиболее интенсивные боевые действия. Снижение по?терь в 1988-1989 гг. объясняется не только постепенным свертыванием боевых действий, но и главным образом тем, что в 1988 г. значительная часть советских войск была уже выведена из Афганистана, а в феврале 1989 г. они полностью покинули эту страну.
   Потери военной техники составили: самолетов - 103, вертолетов - 317,танков- 147, боевых машин пехоты и бронетранспортеров- 1314, орудий и минометов - 433, автомобилей - 11309, инженерной техни?ки - 11369, радиостанций и командно-штабных машин - 1138.
   С сожалением и прискорбием приходится говорить и о сотнях тысяч погибших афганцев, главным образом, мирных жителей. В локальных войнах и вооруженных конфликтах последних лет удельный вес потерь среди мирных жителей все больше возрастает. В Первой мировой вой?не в числе общих потерь гражданское население составляло 5%, во Второй мировой войне - 48%, в Корейской войне 1950-1953 гг. - 84%, во Вьет?наме - 98%, в Афганистане - 85%. И это объясняется не только возросшей поражающей мощью оружия и нарушением международных правовых норм регулярными войсками, но и во многом тем, что повстанческие силы, террористы сами действуют предельно жестоко, осуществляя массовое вовлечение населения в боевые действия, растворяясь среди местных жителей и используя их как прикрытие.
   Но неизбежна ли тотальная жестокость на войне?
   В самой жесткой войне необходимо стремиться к соблюдению международных правовых норм. При всех обстоятельствах, военное командование обязано принимать все необходимые меры к тому, чтобы по возможности щадить мирных жителей. Но, вместе с тем, желательно отдавать себе отчет во всей сложности и неоднозначности этого вопроса. Прежде всего, международ?но-правовые нормы и ответственность за их соблюдение должны распространяться на обе конфликтующие стороны. Кроме того, "гуманность" в той степени, в какой она воз?можна на войне, не должна оборачиваться жестокостью по отношению к своим войскам.
   Не следует также преувеличивать возможности высокоточного ору?жия. Мир был уже свидетелем так называемых "точечных ударов", ког?да авиация коалиционных сил обрушивала удары в Ираке и Югосла?вии по больницам, мечетям, энергетическим объектам, городским квар?талам, где погибли тысячи мирных жителей.
   В локальных войнах и вооруженных конфликтах эта проблема будет по?стоянно возникать. Готовых рецептов на все случаи жизни нет и не может быть. Но из прошлого опыта совершенно очевидно, что чем больше обще?ственного понимания и поддержки войск, выполняющих боевые задачи, тем меньше ожесточения с их стороны, чем выше политическая и граж?данская зрелость и ответственность военного командования, чем выше его военный профессионализм, тем больше шансов того, что военные задачи будут решаться с минимальными потерями среди населения и своих войск.
   Можно по-разному оценивать уровень потерь в афганской войне в сопоставлении с другими локальными войнами, с учетом характера и ре?зультатов боевых действий. Например, американцы во Вьетнаме потеряли 360 тыс. человек, из них убитыми более 50 тыс. человек, 9 тыс. самолетов и вертолетов.
   Но гибель наших солдат, сержантов, прапорщиков и офицеров, тысячи воинов, вышедших из войны искалеченными, сотни тысяч людей с душевными травмами, особенно прискорбны и огорчительны, когда им говорят, что они воевали не за правое дело и участвовали в преступной акции политического руководства. Политическое руководство боялось даже хоронить должным образом погибших солдат.
   Чем кончилась война в Афганистане: нашей победой или поражением?
   Чаще всего пишут и говорят о нашем поражении. Причем некоторые политики и журналисты говорят об этом с каким-то особым смаком и с нескрываемой радостью.
   Если говорить об афганской войне в целом, то более уместным было бы вести речь о провале нашей политики. Была возможность принятия более рациональных решений, но приняты были другие.
   И несостоятельность принятых политических решений состоит не в том, что они принимались в "узком" или "широком" кругу высших должностных лиц, а в несоответствии их сложившейся обстановке и дол?госрочным интересам. Главная причина этого не только в некомпетен?тности тех или иных руководителей, а в самой системе управления, когда высшее руководство было отгорожено от научной мысли, общественного мнения огромным партийным и государственным чиновничьим аппаратом, через который (при многочисленных согласованиях и при?тирках) ни одна смелая и по-настоящему умная мысль или радикаль?ное, перспективное предложение никаким образом пробиться не могли.
   Не лучшим образом поставили задачи войскам, отправляемым в Афга?нистан: согласно директиве Министра обороны СССР от 24.12.1979 г. войска вводились в Афганистан для выполнения "интернационального долга". В чем он состоит - предстояло решать каждому командиру и сол?дату самому. Войска в Афганистане выполняли те задачи, которые им были поставлены. Они способствовали укреплению положения правительственных структур, становлению афганских вооруженных сил, осуществляли охрану и оборону важнейших государственных и военных объектов, предотвратили агрессию против Афганистана извне.
  По приказу своего правительства советские войска организованно пришли и организованно ушли. Во всяком случае, уходили не так, как аме?риканцы из Вьетнама. Да, в этом десятилетнем походе были допущены и крупные недостатки в подготовке войск, их организации, материально-техническом обеспечении, управлении в ходе боевых действий. Из них тоже надо делать выводы, что, к сожалению, до конца еще не сделано.
   Могла ли Республика Афганистан до конца выстоять в борьбе против вооруженной оппозиции после вывода советских войск?
   Думаю, что при определенной помощи со стороны России и других стран СНГ (адекватной помощи извне, получаемой моджахедами) в военном отношении она могла бы еще долго держаться и сопротивляться. Но при сохранении в Республике Афганистан существовавшего социально-политического строя, партийного и государственного режи?ма одержать окончательную победу и установить свою власть во всем Афганистане она вряд ли могла. Даже при осуществлении намеченной Наджибуллой программы частичной либерализации и модернизации режима он не был бы принят и поддержан большинством народа. Правительство Наджибуллы, контролируя основные районы страны, обеспечивало и безопасность нашей страны. Государственные интересы требовали проведения такой внешней политики, чтобы на территории Афганистана продолжало существовать, если не дружественное, то хотя бы не враждебное, нейтральное государство, чтобы обеспечивались безопасность и спокойствие южных границ.
   Ни советский, ни российский МИД ничего не сделали и для того, чтобы добиться от США и Пакистана выполнения Женевских соглашений. Самое главное попустительство состояло в том, что советские войска ушли, советские базы на территории Афганистана были ликвидированы, а все военные базы и учебные центры моджахедов на территории Пакистана остались. Советская военная помощь Республике Афганистан была прекращена, а поставки оружия и боеприпасов моджахедам продолжались.
   Было совершенно неоправданным, когда после распада СССР МИД России при поддержке вице-президента А.В.Руцкого полностью отвернулся от правительства Республики Афганистан и перешел, по существу, на сторону моджахедов и, видимо, только потому, что их поддерживали западные страны. Вскоре после августовских событий 1991 г. в СССР министр иностранных дел России Андрей Козырев в интервью газете Московские новости, 01.03.1992 г.заявил: "В Афганистане все готово к урегулированию - мешает этому только советская поддержка "экстремистов" во главе с Наджибуллой". Вице-президент А.В.Руцкой на встрече с лидерами моджахедов в Москве произнес покаянные слова, заверения в дружбе и дал согласие на создание в Афганистане исламского пере?ходного правительства, состоящего из представителей только моджа?хедов. А.В. Руцкой стре?мясь расположить прибывшую в Москву делегацию моджахедов во главе с Раббани, объявил о прекращении поставок афганскому правительству не только оружия, но и всех видов топлива для военной техники. Это значит, что вся авиация, бронетанковая и артиллерийская техника - главная сила правительственной армии - становилась небоеспособной.
   Россия, объявив себя правопреемницей Советского Союза, несла ответственность и за все то, что произошло в Афганистане, и поэтому было не только несправедливо, но и непорядочно, антигуманно отдавать на жестокую расправу людей, которых наша страна поставила у власти, сотни тысяч людей, которые учились у нас или верили нам. В 1991 г. Наджибулла прислал личное письмо Э.А. Шеварднадзе, где с болью писал: "Я не хотел быть президентом, Вы меня уговаривали, на?стойчиво просили, обещали поддержку. Теперь меня и Республику Афганистан бросают на произвол судьбы. Как же все это понять?"
   А что же в итоге получилось? Крушение правительства Наджибуллы способствовало еще большему расширению гражданской войны в Аф?ганистане, где враждующие группировки еще 10 лет истребляли друг друга, нанося большой урон населению, еще больше опустошая страну. В Кабуле и других районах гибли в основном мирные жители. Разрушение страны и экономики продолжалось. Шли жесточайшие расправы со всеми, кто так или иначе был связан с бывшим Советским Союзом или поддерживал Республику Афганистан. Функционировав?шее в Кабуле в самые тяжелые времена советское (российское) посольство было разрушено, а дипломаты, избравшие себе в Афганистане новых "друзей" были вынуждены бежать из страны. Отдача на расправу своего долговременного союзника подорвало доверие к России в Среднеазиатских республиках и других государствах.
   Почему все это стало возможным?
   А все дело в том, что исторически так уже сложилось, что в нашей стране не принято, чтобы кто-то отвечал за внешнеполитические и вообще политические ошибки. И сейчас не с кого спросить за все, что произошло в результате непродуманной позиции в отношении Афганистана.
   Говорят, втягивание нашей страны в афганскую войну было преступлением. Но и такое ее окончание было серьезной ошибкой. Вместо прежней войны мы получили новую на южных подступах России. И едва ли все успокоится после падения режима талибов, если будут повторяться прежние ошибки.
   Мог ли Советский Союз в этих условиях никак не реагировать на то, что происходило в Афганистане?
   Для любого, уважающего свои интересы государства, как и СССР, это было бы противоестественно и безответственно. Даже, если бы советское руководство отказалось от всякого вмешательства в афганские дела, в конечном счете все равно не удалось бы уклониться от опасности, назревавшей на юге страны. Во всяком случае потребовались бы крупные меры и большие дополнительные расходы для укрепления обороны на этом направлении, не говоря уже об угрозе дестабилизации внутренней обстановки в Среднеазиатских республиках. Для безопасности Советского Союза важное значение имело и положение в Афганистане. И судить сегодня о действиях Советского Союза по отношению к Афганистану в конце 70-х годов надо, исходя из тех конкретных исторических условий, а не придуманных позже, так называемых "общечеловеческих интересов", отвлеченных понятий и принципов. Тем более, что и в наши новейшие времена все ведущие государства предпочитают исходить не из отвлеченных, а прежде всего из своих национальных интересов.
   Если подходить с таких позиций и с учетом всех условий обстановки, которая складывалась к тому времени, то становится совершенно очевидным, что Советский Союз не мог оставаться в стороне от событий в Афганистане.
   Но как СССР должен был реагировать?
   С высоты сегодняшнего, зная лучше, чем в прошлом, все обстоятельства дела и замыслы сторон, можно со всей определенностью утверждать, что наиболее перспективным и рациональным был настойчивый поиск путей политического урегулирования внутренних и внешнеафганских проблем. В начале 80-х годов в отношении к Афганистану наиболее реальным было не стремиться создавать себе подобное, послушное и обязательно социалистическое государство, а поддерживать более умеренные силы, пользующиеся поддержкой основной части населения. С самого начала вести линию на примирение сторон. Но такой широты действий наша дипломатия не проявляла. У наших политических деятелей слишком однозначным и максималистским был и взгляд на Афганистан. В частности, попытки Дауда или позже Амина уравновесить свои отношения и расширить связи с Западом, встретили со стороны советского руководства жесткое противодействие.Это делало нашу политику прямолинейной, не гибкой, все больше подталкивая к военному вмешательству. Советскому руководству можно было найти и другие пути защиты своих национальных интересов на юге без прямого военного вмешательства.
   Афганские события являются частью крупных событий, происходивших в мире, и одной из наиболее ярких отражений "холодной войны" и ее сегодняшних последствий. Афганские события оказали немалое воздействие и на внутреннюю жизнь Советского Союза, оказались одним из факторов, подтолкнувших крушение нашего государства.
  Опыт Афганистана, Вьетнама, Югославии и других конфликтов показывает бесперспективность воооруженного вмешательства "сверхдержав" во внутренние дела других государств. В частности, сегодня для всех очевидно, что ввод советских войск в Афганистан в 1979 г. был не продуманным, политически ошибочным шагом, нанесшим огромный урон Советскому Союзу и афганскому народу.
   В целом война в Афганистане остается одной из самых трагических страниц истории. Но тем более важно как можно полнее учесть как политический, так и военный опыт этой войны, чтобы он послужил надлежащим уроком для более разумного решения сегодняшних и будущих задач обеспечения безопасности и мирного сосуществования наших народов.
   Какие внешние обстоятельства подталкивали СССР к этому роковому шагу?
   Советское руководство действовало не в вакууме. Хорошо известны факты, как усиленно и активно пытались США проникнуть и закрепиться в Иране, Пакистане, создавали в этих районах свои базы. В свою очередь Иран, Пакистан и некоторые другие государства поддерживали оппозиционные силы, выступавшие против короля Захир шаха, правительства Дауда еще до апрельской революции в Афганистане, что создавало серьезную угрозу СССР на юге. Со всем этим нельзя было не считаться.
   Какие факторы необходимо учитывать при международном вмешательстве в региональные конфликты?
   При международном вмешательстве в региональные конфликты и проведении миротворческих акций важно, чтобы не допускалась предвзятая однозначная поддержка лишь одной из конфликтующих сторон. Должны учитываться интересы различных общественных сил и движений, не лишая ни одну из них провозглашенных ООН прав человека.
   Исключительно важное значение имеет политическая обоснованность военного вмешательства в различные конфликты, убедительное объяснение общественности и личному составу мотивов предстоящих военных акций. В условиях, когда не только противник осуществляет дезинформацию, проводит психологическую войну с целью морального разоружения солдат и офицеров другой стороны, но и активно участвует в этом деле часть общественности и средств массовой информации своей страны, трудно рассчитывать на воодушевление войск и воинскую доблесть. Вместе с тем я, как старый солдат, убежден в том, что для любого военнослужащего, пока он находится на военной службе, необходимость выполнения воинского долга остается незыблемой. Лукавить, хитрить, имитировать выполнение боевых задач при любых обстоятельствах не допустимо.
   Каковы важнейшие выводы для военного дела?
   Из афганского опыта вытекают весьма важные выводы и для военного дела. Опыт афганской вой?ны уникален и он самым тщательным образом должен изучаться. В принципе опыт любой войны никогда полностью не устаревает и устареть не может, если конечно, рассматривать его не как объект копирования и слепого подражания, а как сгусток военной мудрости, где интегрируется все поучительное и негативное, что было в прошлой военной практике, и вытекающие из этого закономерности развития и принципы военного дела. Из боевого опыта в таком понимании ни одну войну или сражение, как самых давних, так и самых новых, исключить невозможно. В истории не раз после большой или локальной войны пытались представить дело таким образом, что от прежнего военного искусства ничего не осталось. Но следующая война, порождая новые способы ведения вооруженной борьбы, сохраняла и немало прежних способов. По крайней мере, до сих пор в истории еще не было такой войны, которая бы перечеркнула все, что было в военном искусстве до этого.
   Для использования в будущем нужен не просто состоявшийся опыт, не то, что лежит на поверхности, а те глубинные, подчас скрытые устойчивые процессы и явления, которые имеют тенденции к дальнейшему развитию, проявляют себя порою в новых, совершенно других формах, чем это было в предшествующей войне. Вместе с тем, следует учитывать, что каждая последующая война все меньше сохраняет элементы старого и все больше порождает новое. Поэтому требуется критический, творческий подход к опыту любой войны, в том числе и к опыту афганской войны, где в немалой степени использовался и опыт Великой отечественной войны и было выработано много новых приемов веде?ния боевых действий в локальной войне в специфических условиях горно-пустынной местности.
   Если отвлечься от политической стороны дела и брать только ее военную сторону, то война в Афганистане могла быть более успешной и безболезненной, если бы ввод советских войск был осуществлен более крупными силами. Трудно спрогнозировать политические последствия более массированного вхождения в Афганистан, но со всей определенностью можно говорить о меньшем количестве человеческих жертв и материальных издержек. Можно было бы значительно раньше начать и вывод войск из Афганистана.
   Вообще, в области военного искусства возникает необходимость более тщательного изучения опыта локальных войн, военных конфликтов и более основательной, глубокой теоретической разработки и практического освоения войсками способов ведения боевых действий в военных акциях подобного рода. Это вызывается, прежде всего, тем, что в современных условиях угроза развязывания широкомасштабной войны действительно уменьшилась. Вместе с тем, возникли и возникают военные конфликты на Балканах, на Кавказе, в Средней Азии... Рост национализма, острые социально-политические, этнические и религиозные противоречия в ряде регионов создают потенциальные условия для вооруженных столкновений. В связи с этим, одной из важнейших задач армий различных государств становится участие в предотвращении и ликвидации военных конфликтов, представляющих угрозу государственным интересам тех или иных стран и стабильности в регионе.
   Однако, несмотря на многолетний опыт боевых действий в Афганистане и опыт других стран в локальных военных конфликтах, наше военное искусство оставалось до последнего времени полностью ориентированным только на глобальную, широкомасштабную войну. На локальные войны продолжали смотреть, как на что-то временное, случайное, нехарактерное и несвойственное современной вооруженной борьбе и недостойное "серьезного" изучения. Поэтому возможность участия в локальных войнах и военных конфликтах не учитывалась в полной мере ни в оргструктуре войск, ни в осна?щении их вооружением, техникой и снаряжением, ни в боевых уставах и боевой подготовке. Теперь все это надо пересмотреть и наверстать упущенное. Необходимо внимательно приглядеться и к опыту других государств, где значительно раньше начали перестройку армий применительо к задачам, выполняемым в локальных войнах и военных конфликтах.
   Разумеется, было бы ошибкой ориентировать строительство и подготовку вооруженных сил только на участие в военных конфликтах. Ибо нельзя в перспективе исключить полностью и возможности возникновения крупномасштабной агрессии против нашей страны и других республик СНГ.
   Афганистан проверял людей и показал, что и так называемую "кадровую политику" нельзя превращать в самоцель. Как только вместо обычного воспитания и изучения кадров в процессе труда возникает "кадровая политика" серьезное дело начинает подменяться политизированным подходом. При существовавшей в Советской Армии практике (особенно в последние годы), когда одни руководители занимались оперативной и боевой подготовкой, (в процессе которых только и изучается офицер или генерал), а другие, в отрыве от этого расставляли кадры, не желая даже выслушивать их предложения, одни офицеры оказывались обреченными на выдвижение, другие - на прозябание. Это приводило к пассивности офицеров, безразличию к службе, к преобладанию "серых" и посредственных личностей в офицерской среде и, особенно, в ее высших эшелонах.
   Как бы мы не лукавили, надо также признать, что в мирное и военное время от военных кадров (особенно в оперативно-стратегическом масштабе) требуются несколько разные качества. Вопрос о том, как их совместить, не нанося ущерба для дела в мирное время и, вместе с тем, воспитать командующих и командиров, которые бы сохранили свою самобытность, самостоятельность, твердость для военного времени, до сих пор остается неразрешенным.
   Опыт многих войн, в том числе афганской, свидетельствует и о том, что если уже армия оказалась на театре войны и получила боевые задачи, она должна действовать активно и решительно. Такого рода действия, как правило, сопряжены с меньшими потерями, чем вялые и пассивные, дающие возможность противнику восстанавливать и постоянно накапливать новые силы.
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2018