ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Легендарные командующие 40-й Общевойсковой армии Туркво. Генерал армии Родионов Игорь Николаевич (апрель 1985 г. - апрель 1986 г.)

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Легендарные командующие 40-й Общевойсковой армии ТуркВО. Генерал армии Родионов Игорь Николаевич(апрель 1985 г. - апрель 1986 г.)
  Легендарные командующие 40-й Общевойсковой армии ТуркВО.
  Генерал армии Родионов Игорь Николаевич
  (апрель 1985 г. - апрель 1986 г.)
  
   Родионов Игорь Николаевич - генерал армии, государственный и военный деятель СССР, известный российский политик и общественный деятель, занимающийся вопросами социальной защиты военнослужащих и членов их семей. Министр обороны Российской Федерации (1996-1997 гг.), депутат Государственной Думы России двух созывов (1999-2007 гг.). В 2002-2007 годах - председатель Народно-патриотической партии России.
   Родился 1 декабря 1936 года в селе Куракино Сердобского района Пензенской области в семье потомственных крестьян. Отец, Николай Иванович Родионов, после демобилизации в 1948 году перевёз семью в местечко Мукачево Закарпатской области УССР, на место расположения своего последнего места службы - местной горно-стрелковой дивизии. В результате длительного общения с военными сам Игорь уже в старших классах школы твёрдо решил стать офицером. В юности параллельно увлекался музыкой: учился в музыкальной школе по классу аккордеона, но не сумел закончить её, так как класс закрыли.
   Военное образование получил в Орловском танковом училище имени М.В. Фрунзе Приволжского военного округа (ПриВО), где последовательно проходил службу курсантом (октябрь 1954 г. - май 1955 г.), помощником командира взвода (май - ноябрь 1955 г.), и наконец, старшиной курсантской роты училища (ноябрь 1955 г. - октябрь 1957 г.). После окончания училища и присвоения офицерского звания в октябре 1957 г. направлен для прохождения службы в ГСВГ в ГДР. С октября по декабрь 1957 года находился в распоряжении Главнокомандующего ГСВГ, с декабря 1957 г. по февраль 1958 г. - командир танкового взвода танкового полка мотострелковой дивизии, с февраля 1958 года - командир танкового взвода, а с апреля 1963 г. по декабрь 1964 г. года на командной должности в танковой роте тяжёлого танкового полка 10-й танковой дивизии 4-й гвардейской танковой армии ГСВГ.
   Для прохождения дальнейшей службы направлен в Московский военный округ (МВО): с декабря 1964 по май 1967 года - командир танковой роты тяжёлого танкового полка танковой дивизии армейского корпуса МВО, с мая по август 1967 года - заместитель командира танкового батальона танкового полка танковой дивизии армейского корпуса МВО.
   В 1967 году поступил и в июне 1970 года с золотой медалью окончил Военную академию бронетанковых войск имени Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского.
   После окончания Академии в 1970 году направлен в ПрикВО в г.Яворов заместителем командира 274-го полка 24-й мотострелковой Самаро-Ульяновской, Бердичевской, трижды Краснознаменной, орденов Суворова и Богдана Хмельницкого Железной дивизии, через два года назначен командиром 274-го полка. С 1974 г. - заместитель командира Железной дивизии. В 1975 году назначен командиром 17-й мотострелковой дивизии Прикарпатского военного округа. В этом же году стал командиром Железной дивизии и оставался в этой должности до февраля 1978 года.
   В 1978 - 1980 годах являлся слушателем Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил имени К. К. Ворошилова, которую закончил с отличием и был назначен командиром 28-го армейского корпуса Центральной группы войск в Чехословакии (1980-1983 гг.), а затем - командующим 5-й общевойсковой армией Дальневосточного военного округа (1983-1985 гг.).
   В 1985 году получает назначение командующим 40-й армией ТуркВО (1985-1986 гг.).
   В 1986 году назначен первым заместителем командующего войсками Московского военного округа (июль 1986 - март 1988 гг.), затем становится командующим войсками Закавказского военного округа - военным комендантом г. Тбилиси (апрель 1988 - август 1989 гг.).
   После этого был переведен в Москву, где с 1989 до 1992 года занимал должность начальника Военной академии Генерального штаба Вооружённых Сил имени К.Е. Ворошилова, а с 1992 до 1996 года - Военной академии Генерального штаба Вооружённых Сил Российской Федерации.
   С 17 июля 1996 года по 23 мая 1997 года - министр обороны Российской Федерации. 5 октября 1996 года ему присвоено звание генерала армии. На посту министра обороны Российской Федерации И. Н. Родионов выступил против концепции военного строительства, разработанной Ю. М. Батуриным и А.А. Кокошиным, выступал против введения альтернативной службы. 11 декабря 1996 года указом Президента Российской Федерации И.Н. Родионов был уволен с военной службы по достижении предельного возраста нахождения на военной службе, став "гражданским" министром обороны. 22 мая 1997 года Б.Н. Ельцин на заседании Совета обороны Российской Федерации отправил Родионова в отставку, возложив на него ответственность за медленное продвижение военной реформы. По утверждению Родионова, истинная причина отставки крылась в его попытке препятствовать ослаблению и развалу Российской Армии, не встретившей понимания в Правительстве Российской Федерации.
   С мая 1994 года Родионов являлся президентом Межрегиональной общественной организации ветеранов Вооруженных Сил "Клуб "Железная дивизия". В октябре 1995 г. был избран членом Совета общественного движения "Честь и Родина".
   Награды: ордена Красного Знамени, Красной Звезды, За службу Родине в Вооруженных Силах СССР II и III степени, медали СССР, награды зарубежных стран.
   Женат: супруга - Родионова (Наумец) Людмила Ивановна, сын Сергей (1962 г.р.).
   Среди увлечений - литература - сочинения М. А. Шолохова, К. М. Симонова и А. И. Куприна, военная история России, музыка - преимущественно джазовая, спорт - плавание, стрельба из всех видов боевого оружия, рыбная ловля.
   Автор ряда статей, посвященным проблемам военной безопасности, строительству Вооружённых сил и военной реформе.
   Скончался 19 декабря 2014 года после продолжительной болезни. Похоронен 22 декабря на Федеральном военном мемориальном кладбище.
  
  
  Материалы СМИ и публикации.
  
   Из электронной версии: В.Прибыловский, П.Газукин, ИЭГ "Панорама"
   Родионов Игорь Николаевич - Депутат Государственной Думы РФ третьего и четвертого созывов (1999-2003 гг., 2003-2007 гг.), председатель ЦК Профсоюза военнослужащих России, бывший министр обороны РФ, председатель Народно-патриотической партии России (НППР)
   Родился 1 декабря 1936 в с. Куракино Пензенской области, русский. Все предки и по отцу и по матери были крестьянами.
   В Вооруженных Силах с 1954 года. После окончания Орловского танкового училища им.Фрунзе ПриВО прошел все ступени офицерской службы от командира взвода до министра обороны РФ. В 1956 вступил в КПСС и оставался членом КПСС до ее запрещения в августе 1991года.
   С апреля 1985 по апрель 1986 года командовал 40-й армией - в Афганистане.
   С мая 1988 по июль 1989 года Родионов - командующий войсками Закавказского военного округа (ЗакВО), военный комендант г. Тбилиси.
   В марте 1989 был избран народным депутатом СССР по Боржомскому территориально-избирательному округу Љ 660 (Грузинская ССР). Входил в Депутатскую группу коммунистов (ДГК) и группу "Союз". Единственный из всех депутатов-генералов голосовал за отмену 6-й статьи Конституции СССР (о руководящей роли КПСС).
   В период обострения ситуации в Грузии в апреле 1989 был единственным из руководства, кто выступал против применения армии против оппозиции (в своих докладах министру обороны СССР сообщал: "... Руководство республики пытается стабилизировать положение с помощью активных действий войск, что обострит имеющееся негативное отношение к армии... Введение комендантского часа нецелесобразно и даже вредно...". Тем не менее, 9 апреля 1989 командовал воинскими подразделениями при проведении операции по освобождению площади перед Домом Правительства в Тбилиси, повлекшей человеческие жертвы: в давке погибло 16 человек, из них 14 женщин.
   За действия войск в Тбилиси подвергся резкой критике со стороны депутатов из Межрегиональной депутатской группы (МДГ) и т.н. "комиссии Собчака" (реакция на эти события со стороны общества и в армии впоследствии получила название "тбилисский синдром"). Обвиняли Родионова в том числе и в том, что десантники разгоняли и убивали демонстрантов саперными лопатками.
   Позже говорил: "В 1989 году я защищал советскую власть от грузинских фашистов. Они устроили несанкционированный митинг в Тбилиси. Вначале я был против применения силы, но потом митинг стал агрессивным, от националистических лозунгов перешли к антисоветским. Мне, как члену бюро ЦК Грузии, было поручено совместно с МВД вытеснить митингующих с площади. Но началась давка, и несколько женщин были затоптаны. А Кремль пошел на поводу у митингующих". ("Власть", 21 февраля 2005 )
   В 1995-1996 гг. был членом созданного Александром Лебедем общественно-политического движения "Честь и Родина". Балотировался в депутаты Государственной Думы РФ в декабре 1995 года по списку Конгресса русских общин (КРО) (2-е место по Московской области), не преодолевшего 5-и процентный барьер.
   Во первом туре президентских выборов 1996 года голосовал за Александра Лебедя, во втором туре - за Геннадия Зюганова.
   Был противником проводившейся армейской политики министра обороны РФ Павла Грачева. По предложению секретаря Совета безопасности А.Лебедя 17 июля 1996 указом президента РФ был назначен министром обороны в правительстве Виктора Черномырдина вместо отправленного в отставку П.Грачева. Позже разошелся с Лебедем во взглядах еще до увольнения того с поста секретаря Совета безопасности в октябре 1996. Позже заявил, что у Лебедя "много апломба своевольного высокомерия, нежелания выслушивать чужое мнение" ("НГ", 18 июля 1997 ).
   В интервью "Общей газете" заявил, что сразу же после назначения на этот пост и переезда в кабинет министра обороны РФ снял со стены портрет Ельцина и заявил: "... Президенту служить не буду. Буду выполнять его приказы как закон. Если что-то откажусь исполнять, тут же подам в отставку" ("ОГ", Љ 28, 1997).
   25 июля 1996 был назначен членом Совета обороны РФ.
   14 августа 1996 указом президента был назначен Министром обороны Российской Федерации в новом правительстве В.Черномырдина.
   4 октября 1996 указом президента Родионову было присвоено воинское звание генерал армии.
   10 декабря 1996 пресс-секретарь Президента РФ Сергей Ястржембский заявил, что Борис Ельцин, безусловно, знает о том, что И.Родионову исполнилось 1 декабря 60 лет. Это означает, что согласно установленному порядку, он должен быть уволен с военной службы либо поступить на работу в армию по контракту. Пресс-секретарь сообщил, что "президентом будут сделаны определенные шаги по этому вопросу".
   11 декабря 1996 указом президента Родионов был уволен с воинской службы, сохранив пост министра обороны РФ как гражданское лицо. Сохранил свой пост в реорганизованном в марте 1997 правительстве.
   22 мая 1997 на заседании Совета обороны Ельцин подписал указ об освобождении И.Родионова и начальника Генштаба Владимира Самсонова с занимаемых должностей, возложив на них ответственность "за очень низкий уровень работы" в осуществлении военной реформы.
   14 июня 1997 года был освобожден от обязанностей члена Совета Безопасности РФ.
   В июле 1997 года вошел в оргкомитет "Движения поддержки армии, оборонной промышленности и военной науки" (ДПА), созданный по инициативе Льва Рохлина. Стал первым заместителем председателя оргкомитета. Отвечая на вопрос, почему он вошел в ДПА, Родионов заявил, что его цель - "всячески содействовать тому, чтобы военная реформа сдвинулась с мертвой точки" ("НГ", 18 июля 1997 ).
   В "Независимой газете" за 18 июля 1997 г. и в "Независимом военном обозрении" за 19 июля 1997 г. было опубликовано воззвание И.Родионова, в котором он обращался "к личному составу армии и флота и в первую очередь к офицерам с настоятельной просьбой: сохраните высокие человеческие качества - выдержку, внимание, сопереживание... Сберегите технику, имущество, а главное - военное искусство. Выходите к своим командирам с предложениями по существу вопросов реформирования. Сохраните верность России, армии. Без армии не может быть никакой России".
   К декабрю 1997 года отошел от активной деятельности в ДПА.
   Осенью 1998 г. единственный из приглашенных (кроме него были приглашены П.Грачев, В.Семенов) принял участие в открытых слушаниях Комиссии Госдумы по импичменту ("Сегодня". 17 ноября 1998 ).
   В декабре 1998 года был избран председателем ЦК Профсоюза военнослужащих России (РПСВ).
   В сентябре 1999 года был включен в общефедеральный список избирательного объединения КПРФ (Љ1 в Северо-Кавказской региональной группе) для участия в выборах в Государственную Думу РФ третьего созыва.
   19 декабря 1999 был избран депутатом Государственной Думы третьего созыва по списку КПРФ .
   В Государственной Думе в январе 2000 года зарегистрировался в депутатской фракции КПРФ.
   С 26 января по 5 апреля 2000 - член Комитета Государственной Думы по труду, социальной политике и делам ветеранов, затем - член Комитета Государственной Думы по делам ветеранов.
   В феврале 2001 г. раскритиковал действия руководства страны в отношении армии: "Все, что делалось в стране по этому вопросу раньше, а также, что намечается в будущем, - все не то... Мне в свое время не дали ничего сделать... Нынешние руководители страны ничего не понимают в военном деле". Родионов предложил свой вариант военной реформы: создание по примеру Петра I элитных полков, которые потом станут ядром новой армии, введение однопроцентного "военного" налога. Проводить реформу, по мнению Родионова, должно "не сегодняшнее руководство, которое приватизировало армию, а тот золотой фонд вооруженных сил, что был вымыт из армии нынешней высшей военной элитой" (Коммерсантъ, 20 февраля 2001).
   В марте 2001 года вошел в депутатскую межфракционную группу Государственной Думы РФ "Честь, Долг, Отечество - кадровые военные".
   В августе 2001 года подписал обращение "сорока трех" "Остановить "реформы смерти " (обращение опубликовано в газете "Советская Россия" 14 августа 2001 г.).
   В феврале 2002 г. выступал против введения альтернативной службы. Призывал: "Надо вернуться к тем здоровым принципам формирования армии, которые были в СССР. Раньше в деревне ни одна девка парню не дала бы, если он в армии не был. Позором было не служить". (Власть, 19 февраля 2002 )
   В феврале 2002 г. подписал открытое письмо президенту Путину "Кто ответит за развал?".
   В интервью газете "Московский комсомолец" 12 апреля 1997 г. утверждал, что переход к профессиональной армии ни к 2000-му году, ни к 2005-му невозможен, хотя, по его мнению, "постепенно надо создавать элементы профессиональной армии. Например, необходимо воссоздать институт сержантов. ...Сержанты, как и офицеры, должны быть профессионалами. Но иметь профессиональную пехоту мы пока себе позволить не можем". Выступает против принятия закона об альтернативной службе, так как по его мнению, это "автоматически будет означать исчезновение Вооруженных Сил".
   Утверждает, что если "люди, которые занимают высшие государственные должности" не займутся в ближайшее время вплотную проблемами армии, то "через год-полтора процессы разложения Вооруженных сил примут совершенно необратимый характер".
   Высказывался в 1997 году за сокращение Вооруженных Сил и "оптимизацию их структуры", но подчеркивал, что военную реформу невозможно провести без финансирования ("начать нужно с того, чтобы бюджет по Вооруженным Силам выполнялся") и поэтому заявлял, что "просто не знает, что значит реформа по Батурину.... если Юрий Михайлович может все сделать бесплатно, то он волшебник".
   Считает ненормальным, что, кроме Министерства обороны еще 15 министерств и ведомств имеют свои войска (МВД, Министерство по чрезвычайным стуациям, пограничные войска, железнодорожные войска и т.д.), причем "всевозможных войск по общей численности уже больше, чем сухопутных войск в вооруженных силах", "в этих самых "других войсках" уже 800 генералов", и в них "не только вовремя платят зарплату, но и зарплата существенно выше". Считает излишним существование отдельных морских и летных училищ в погранвойсках.
   Называет себя "скорее не верующим", креста не носит, говорит, что "относится с уважением... ко всем религиям". Считает, что нет необходимости вводить "институт военных капелланов вместо политработников", но хочет, чтобы "верующие, призванные на службу, могли при необходимости беспрепятственно общаться со священнослужителями".
   Входил в оргкомитет Народно-патриотической партии России (НППР), созданной 23 февраля 2002 г. На учредительном съезде был избран председателем НППР.
   Осенью 2003 г. был выдвинут избирательным. блоком "Родина" кандидатом в депутаты Государственной Думы РФ четвертого созыва по общефедеральному списку блока (Љ15 в списке).
   7 декабря 2003 г. избран депутатом Государственной Думы РФ. Вошел во фракцию "Родина". Член Комитета ГД по безопасности.
   В январе 2005 г. "представители русской общественности" обратились к генеральному прокурору с письмом, в котором просили о закрытии "всех религиозных и национальных еврейских объединений как экстремистских". Письмо подписали более 500 человек, в том числе 19 депутатов ГД (правда, часть из них затем заявила, что не подписывали). Среди них был Родионов. ("Известия", 25 января 2005 )
   10 марта 2005 г. коалиция "Патриоты России", возглавляемая депутатом Госдумы Геннадием Семигиным, провела презентацию сформированного ею "народного правительства России". Его председателем стал Семигин, Родионов занял пост министра обороны. (Интерфакс, 10 марта 2005 ).
  
   Из публикации: Родионов И.Н. Звезды, пронесенные через ад. Вспоминает бывший министр обороны РФ. / "Завтра", Љ 4 (845), 27 января 2010 г. Записал корреспондент А.Касмынин.
   Как Вы получили назначение в Афганистан?
   Я получил назначение с Дальнего Востока возглавить 40-ю армию, став её пятым по счёту командующим. Обычно туда отправляли генерал-майоров, и рассматривалось это как повышение, потому что 40-я армия, единственная из всех, участвовала в реальных боевых действиях.
   Мне же, с точки зрения карьеры, ничего не светило. К тому времени я носил звание генерал-лейтенанта, откомандовал 28-м армейским корпусом в Чехословакии, затем 5-й Дальневосточной армией со штабом в Уссурийске.
   И вдруг я получаю назначение на 40-ю армию. У меня не было особого желания отправляться туда, ведь 40-я армия воевала не первый год и сменила на тот момент уже четырёх командующих, в 85-м году я стал пятым. За это время успело случиться всякое, но главное - не было победы. Год за годом средства массовой информации всеми имеющимися у них способами пытались успокаивать, заглушать, сообщая, что ситуация вот-вот стабилизируется и наладится. В разговорах же по спецсвязи с командующими, а мы друг друга знали, вырисовывалась иная картина.
   Сегодня я хорошо понимаю ситуацию, в которой оказалось наше военно-политическое руководство. Они искали людей, на которых можно было положиться. А мой принцип отношения к службе - ничего не просить и ни от чего не отказываться, поэтому я посчитал, что наверху лучше знают, кого и куда перемещать, выше или ниже, а может быть, по горизонтали, поэтому и принял это назначение, как и десятки назначений до того: надо - значит, надо.
   Я не был приглашён в Москву на беседу, хотя армия единственная воюющая. Это уже тогда меня насторожило: как такое может быть, почему? Перед назначением на дивизию меня приглашали в ЦК, на другие должности тоже приглашали в ЦК, беседовать с министром и его заместителями, а здесь - сел на самолёт и вперёд. Никто не поинтересовался, есть ли у нас с супругой квартира, нет ли. Квартиры не было, имущества, кроме книг никакого.
   Как Вас приняли на новом месте службы?
   Прибыл я в Ташкент в майские праздники. Командовал Туркестанским округом Николай Иванович Попов. Командование ввело меня в курс дела. Оставил жену и отправился в Кабул. Там представился Главному военному советнику генералу армии Салманову. А тогда система была такая: командующий армии занимался армией, а вот Главный военный советник в Афганистане назначался рангом выше и был главным куратором и организатором совместных действий с афганскими вооружёнными силами. С Салмановым состоялась хорошая, короткая беседа.
   Когда Вы получили боевое крещение?
   Буквально через неделю начались боевые действия. Вспыхнул мятеж в Киджоле. Произошла трагедия, афганский гарнизон был окружён, те, кто оказывал сопротивление, были перебиты, пленные повешены, афганские вооружённые силы уже не могли туда пробиться, потому что дорога через Панджшерское ущелье была для них закрыта. Боевые действия шли в Панджшерском ущелье в предгорьях Гиндукуша.
   Для меня это стало первым опытом участия в реальных боевых действиях. В тактическом плане операция была непростой. Надо было сбить все вражеские огневые точки, заблаговременно оборудованные на высотах, нависающих над дорогой, чтобы пройти по ней к населённому пункту под названием Киджоль. И мы сбивали их танковым огнём,
   Танк выходил вперёд, расходовал боекомплект, потом его сменял второй танк, потом следующий. Танки, которые возвращались с передовой, были, как ежи, утыканы стальными бронебойными сердечниками от крупнокалиберных пуль ДШК, прибывали с разбитыми прицелами, фарами, всему, что находилось поверх брони, приходил конец.
   Как Вы оцениваете наших командиров и солдат?
   ...Одним из ярчайших чувств, оставшихся у меня после Афганистана, - это восхищение нашими бойцами, солдатами, сержантами и командирами. Хотя здесь необходимо сразу уточнить, что большая часть личного состава армии была задействована для охранных функций различных объектов: будь то дороги, гарнизоны, аэродромы или населенные пункты, города, и лишь 20% привлекалось для боевых действий. Но состав этих двадцати процентов был постоянным. Доставалось, конечно, и основной части армии, обеспечивающей охрану и оборону объектов инфраструктуры. Горно-пустынная местность, всё прекрасно просматривается и обстреливается, независимо от времени суток.
   Отношение личного состава, бойцов и командиров выполнению боевых задач в целом было безупречным. Смелость, отсутствие паники, я уж не говорю о трусости, безукоризненное повиновение, если говорить несколько высокопарно, - верность воинскому долгу, присяге. Все эти качества присутствовали и подтверждались на практике. В отдельных случаях происходили, конечно, инциденты, как и везде, контингент всё же обширнейший, где то в пределах ста двадцати тысяч человек личного состава.
   Я помню своё чувство восхищения нашим личным составом. Измождённые солдаты, которым вечно не хватало воды, питавшиеся консервированной пищей, жара. Местного мы ничего не употребляли, категорически боясь отравы или инфекций. В армии было четыре инфекционных госпиталя, специализировавшихся только на борьбе с гепатитом, брюшным тифом, малярией, лихорадой и т.д. Не говоря уже о госпиталях, которые занимались ранеными и травмированными.
   У меня на всю мою жизнь сохранилось чувство удовлетворённости той системой, которая существовала в Советской Армии. Её положительные черты раскрывались, в основном, во время боевых действий. То есть, безукоризненное выпопнение поставленных задач, преданность, верность присяге, мужество. взаимопомощь, взаимовыручка.
   Как строились взаимоотношения с руководством Афганистана и представителями руководящих и других ведомств СССР?
   После решения первоочередных задач начались контакты с политическими деятелями такими, как наш посол Фикрят Ахмеджанович Табеев. При посольстве были представители ЦК, там же располагались и представители Комитета госбезопасности. На сколько я понял, вся информация о военно-политической ситуации в этом регионе, вся кухня, которая поставляла информацию в Москву, в ЦК, в Кремль, в КГБ, формировалась там.
   Главный военный советник замыкался на Генеральный штаб и Министерство обороны. Я как командующий армией находился в подчинении у командующего войсками Туркестанского округа Попова. Мне так же частенько звонил начальник Генерального штаба Ахромеев. С министром Сергеем Леонидовичем Соколовым у меня никаких разговоров не было, всё через Генштаб и через аппарат, который возглавлял в Кабуле Борис Всеволодович Громов, носивший в то время звание генерал-майора. При нём был крохотный аппарат, не подчинявшийся ни мне, ни военному советнику, а лишь Ахромееву - начальнику Генштаба. На сколько я понял, задача этого аппарата - контролировать, проверять, перепроверять. В эту группу передавались важные данные, касающиеся боевых действий, причин потерь и т.д., они отправлялись непосредственно начальнику Генштаба. С ним у меня были хорошие отношения, потому что он к исполнению своих обязанностей относился по-офицерски честно, порядочно, но всё равно подобный принцип постоянного контроля и недоверия угнетал меня.
   С Громовым постепенно наладились доверительные отношения. Если он что-то докладывал, то всегда информировал об этом меня. И вся информация, которую он передавал, всегда сответствовала действительности. Если это успех - то будет доложено об успехе, потери неоправданные - тоже самое, это факты, никуда от них не денешься, на их основе надо делать выводы.
   Мне самому с небольшой оперативной группой офицеров довольно часто приходилось вылетать, выезжать в районы боевых действий, которые шли по кругу в течение года.
   В один момент я получил известие, что к нам прилетает генерал Зайцев, назначенный командующим Южного направления, куда входили Туркестанский и Закавказский округа. До этого Зайцев командовал Группой советских войск в Германии. Он поселился на полгода в Кабуле. И когда это произошло, туда перестали летать командующий округом, Варенников, звонков не было и от Ахромеева. Зайцев был награждён звездой Героя Советского Союза по протекции Устинова. Поводом послужило шестьдесят лет безупречной службы. Эта Звезда сверкала на камуфлированной форме во время всех боевых действий. И вскоре стало понятно, что Зайцев прилетел в Афганистан заработать ещё одну Звезду. И ему было наплевать подготовлены ли боевые действия или нет, какие потери. Он ни разу не поинтересовался, как прошел бой, сколько погибло, сколько ранено, люди его не интересовали. Удивительно, но кто-то порекомендовал его Горбачёву как генерала, способного за короткое время изменить ситуацию в Афганистане к лучшему.
   В реальности же за полгода его пребывания в Афганистане дело доходило до неуставных отношений между мной и Зайцевым. Случалось так, что он садился на моё рабочее место, брал телефон и ставил задачи напрямую командирам дивизий, бригадам, и это безо всякого анализа и расчётов. Сплошное самоуправство и произвол. Конечно, весовые категории были несоизмеримы. Я - генерал-лейтенант, он - генерал армии. Я - командующий 40-й армии, а он - всего Южного направления, член ЦК, Герой Советского Союза.
   И тогда я вышел на начальника Генерального штаба Ахромеева с просьбой сделать хоть что-нибудь. Ведь армией должен командовать один генерал. Ещё Наполеон сказал: лучше один плохой генерал, чем два хороших. Не добиться порядка, когда одной структурой командуют двое. При этом на мне лежит юридическая ответственность, а на Зайцеве нет.
   Я пытался решить эту проблему мирным путём, пригласить в качестве арбитра Попова, командующего войсками округа, генерала армии Варенникова из Москвы, а он, кстати, в то время перестал прилетать, начальника Генштаба... Ничего не вышло. Потому что Зайцев, не знаю, какие у него были отношения с министром обороны Устиновым, а потом и с Соколовым, какие отношения с Горбачёвым, но вёл он себя нагло, не обращая внимания ни на какие жертвы.
   Дело закончилось трагедией. Во время одной операции в Панджшере, а там стоял полк, недалеко от Киджоля, в местечке Руха. Командовал полком подполковник Петров. Во время этой операции Зайцеву показалось, что банды сепаратистов отходят в горы и их надо преследовать. Моя попытка уговорить его этого не делать провалилась. Зайцев меня отстранил, вызвал командира полка и отдал приказ.
   По его приказу полк спешно выделил роту, задачей которой было преследование в горах, на высоту до трёх километров. Внизу - 30 градусов жары, а наверху ночью ниже нуля. И рота, выбившись из сил, на ночь осталась на перевале. А утром пришёл доклад, что полроты погибло, а у половины роты обморожены конечности. Рота была отправлена в горы без всяких запасов, в лёгкой одежде, а ночью ударил мороз. Остатки роты и погибших в конечном итоге мы эвакуировали.
   Зайцев сделал всё, чтобы свалить трагедию на командира полка. Но я был свидетелем всего этого, а также ещё некоторые лица вместе со мной. По моему приказу за Зайцевым ходил офицер и потихоньку записывал все его распоряжения. Я как чувствовал, что дело закончится криминалом и кому-то придётся отвечать. И Зайцев пытался сделать всё, чтобы свалить ответственность на командира полка и растерзать его, как в своё время поступил и по отношению к Рохлину. Я сделал всё. чтобы защитить командира полка. Поднял шум на весь Генштаб и Министерство обороны. И нам удалось его отстоять. Все обвинения с командира полка сняли, Зайцева вызвали в Москву, что там произошло, не знаю, но после этого ему было запрещено летать в Кабул. Я атеист, но в тот момент перекрестился, сидя во дворце Амина, там был штаб 40-й армии, слава тебе, Господи.
   Зайцеву запретили туда летать. Но даже находясь в Баку, он пытался по телефону командовать огнём артиллерии в Афганистане, никак не мог смириться, что ему, главкому направления единственной воюющей армии, запретили находиться в зоне боевых действий. Я бы на его месте, получив такой запрет, подал бы тут же в отставку. Это позор. Золотая Звезда, которую он так стремился заработать на грудь, сверкая первой, закатилась. И заслуженно. Но сколько людей погибло...
   Если меня спросить какой самый негативный опыт за 50 лет службы, то их было два: это полгода под командованием Зайцева, без всякой помощи сверху, как хочешь, так с ним и живи, а мы посмотрим со стороны, кто кого сожрёт. И второй - это землетрясение в Армении 88-го года.
   Тут важно заметить, что когда Зайцев начал отдавать приказы командирам, минуя меня и начальника штаба, а также моего первого заместителя по боевым действиям Дубынина, встал вопрос, что же делать? Как ликвидировать эту попытку прямого командования войсками? Ко мне пришла идея. Она заключалась в следующем: было собрано тайное совещание, о котором Зайцев не знал, и я доложил ситуацию командирам дивизий, бригад и полков. И сказал: "Товарищи командиры, переходим к работе с двумя картами". На первой карте мы ведём боевые действия, а на второй ведём работу с Зайцевым. Ведите эту карту, но ни одного бойца там не должно быть Наносите обстановку, докладывайте, вот, товарищ командующий, ситуация такая, находите, как его успокоить по телефону или по радио. Если переходим к действиям с участием личного состава, то делаем это по моему паролю. Лично я, назвав пароль, разрешаю вам все эти замыслы на карте превращать в действительность, наполняя их личным составом. Об этом не знали ни Ахромеев, ни Варенников, никто. Это был наш сговор, чтобы как-то спасти личный состав и обстановку от тотального беспредела.
   Контролёров и ответственных людей, которые докладывали в Москву о положении дел в Афганистане, было достаточно. Удивительно, но за всё время пребывания в Афганистане меня никто ни разу не спросил ни о каком анализе. А какое ваше мнение, товарищ командующий? Каков вывод? Каковы аналитические результаты прошедших боевых действий, или прошедшего времени, за полгода, за год? Что хорошо, что плохо? Никогда не интересовались.
   В чем особенности обстановки в Афганистане в этот период?
   Афганистан по площади территории больше Франции. Прибавим к этому демографию: таджики, узбеки, туркмены, пуштуны и многие другие. И у каждого подобного племени своя армия, свои земли, свой суд, свой главарь - вождь. Насколько я понял, все искусство управления Афганистаном со стороны монархического режима, властвовавшего до революции, заключалось в умении строить отношения с вождями всех этих этнических формирований.
   В афганской армии, начиная с пятницы шли выходные дни, какие-то праздники, боевых действий нет, они гуляют, а мы, армия, которая была введена для того, чтобы взять на себя охранные функции и высвободить контингент афганских вооружённых сил для ведения боевых действий с контрреволюцией, как тогда говорили в СМИ, постепенно переваливали все боевые действия на свои плечи. В итоге мы стали воевать вместо афганцев.
   40-я армия стала терять авторитет и поддержку у афганского народа, т.к. в погоне за победой побыстрее и любой ценой были неоднократно приняты решения о применении Дальней авиации, систем площадного поражения "Град", стиравших с лица земли кишлаки со всеми жителями, включая стариков и детей. Вот так самый уважаемый в Афганистане советский человек, руками которого так много было сделано для улучшения качества жизни афганского народа, превратился в убийцу и врага.
   Война шла коварная, ведь фронта нет, сфокусированной армии противника перед тобой тоже нет, враг со всех сторон. И днем, и ночью, и летом, и зимой пулю можно было получить с любой стороны, если ходишь с открытым ртом. Армия привыкла воевать с настоящим противником, видя его перед собой, ощущая его, зная, что существуют фланги, какой-то тыл, а в Афганистане всё смешано. Войска выходили из гарнизона, проводили боевые действия, выстреливали боекомплект, съедали продовольствие, возвращались в пункт постоянной дислокации, а те, с кем воевали. - спускались с гор и продолжали заниматься своим делом, либо мирным, либо антимирным. Поддерживали они правительство или нет, сложно было понять.
   Каждый год начинался с обострения обстановки в Панджшере, дальше Кандагар на юге, вокруг Кабула - выстрелы не утихали никогда, затем шли Джелалабад, Хост, Герат и опять Панджшер. Вот так и воевли по кругу, из года в год.
   Мы мечтали закрыть границы с Ираном и Пакистаном для более активной борьбы с караванами. Но это было невозможно. Эти территории занимали горы, пустыня. Чтобы сделать это, нужно было иметь ещё две такие армии, как 40-я. В принципе можно было бы их ввести, но слаборазвитая инфраструктура Афганистана препятствовала осуществлению подобных задумок. Представьте, одна дорога из Союза в Кабул, пролегающая через перевал Саланг, и окружная дорога вдоль границы по периметру, которая соединяла все более-менее крупные города и узловые объекты, на этом всё. Остальное - караванные тропы. И если закрыть границы с привлечением дополнительных сил, то сразу встаёт вопрос: как снабжать, как обеспечивать, как охранять?
   Но почему отношение военно-попитической верхушки резко отличалось от отношения к службе низовых звеньев, подразделений и частей?
   Уже потом, в Союзе, читая документы об Афганистане, я удивлялся необъективности той информации, что поступала в Москву. Во всех сообщениях звучали успокоительные реляции, сводящиеся к оборотам типа: обстановка сложная, но имеются тенденции к её улучшению, оздоровлению и в целом - к победе. На этих уровнях уже тогда властвовали карьеризм, враньё и желание наживы. Наживались на поставках и на многом чём другом.
   Очень плохо работала контрразведка. Я вообще её не ощущал. Воровство, а особенно спекуляции, всё это цвело пышным цветом. Помню, к нам не раз прилетал один певец. А далеко не многие решались прилететь сюда. Мы считали его настоящим храбрецом. Только потом мне стало известно, что прилетая в Афганистан со своими концертами, он пел сколько надо, но всегда улетал, загруженный контрабандой. И в этом ему помогали политработники и командиры высшего ранга. Узнал я об этом не от контрразведчиков, которые и должны были меня проинформировать, а из других источников и от свидетелей.
   На базе Главного разведывательного управления, были созданы мобильные бригады для борьбы с караванами. Они получали данные из разведцентра, выслеживали караваны, следовавшие из Пакистана или с территории Ирана. Чем эти караваны были загружены - знают только те, кто расправлялся с ними. Часто они переправляли оружие, боеприпасы, продукты, наркотики. И тут все зависело от честности тех, кто командовал этими группами и организовывал операции. Не раз и не два до меня доходили слухи, что трофеи, добытые в этих рейдах, всплывали в Москве...
   Как завершилась Ваша служба в Афганистане?
   ...Внезапно я тяжело заболел. Меня в срочном порядке отправили в Москву, где мне была сделана операция, после которой последовало длительное лечение. Через некоторое время после операции ко мне приехал Шкадов, начальник Главного управления кадров, и заявил, что по состоянию здоровья находиться в Афганистане мне больше нельзя.
   После выздоровления я некоторое время занимал должность первого заместителя командующего Московским округом, а в мае 88-го года получил назначение на должность командующего в Закавказский военный округ.
   После Афганистана у меня осталось двойственное чувство. С одной стороны - удовлетворения тем, что я находился в одной армейской семье. Все мы были преданы одному делу, как мне тогда казалось. Но там же, лично ознакомившись с ситуацией, я пришел к выводу, что победой здесь не пахнет, наоборот, чем дальше, тем всё больше будет проблем. Кроме того, что наверняка свойственно любой войне, среди героического есть место гнилому, омерзительному, и эта проказа значительно подрывает авторитет власти, советской, армейской и партийной. Для себя войну в Афганистане я назвал героической трагедией. Героической - для бойцов и командиров 40-й армии, которые в своей массе с честью и достоинством, мужественно и смело выполняли возложенные на них обязанности. Трагедией - для СССР, для советской власти и социалистической системы Европы и всего мира. С Афганистана начались закат социализма, его дискредитация. Тем более, что всего за несколько лет до этого США вынуждены решительно покончить с интервенцией во Вьетнаме, ввиду крайне негативной реакции на эту войну в США и мире.
   В Афганской авантюре мы были одиноки на столько, что даже союзники по Варшавскому договору просто вежливо помалкивали, но как только у них появилась возможность уйти в НАТО, они, не сомневаясь, это сделали. Меня и сегодня мучает вопрос, неужели последствия этого шага (ввода в Афганистан) было трудно просчитать нашему политическому руководству? А ведь наверху были мнения в целесообразности принятия решения на ввод войск в Афганистан. Насколько мне известно, Брежнев и Огарков против, но Брежнева сломали Андропов, Громыко, Устинов. А Огаркова с должности убрали, чтобы не мешал. Если это так, то кем были эти люди? Выжившие из ума или выполнявшие волю "заказчиков"?
   А чем занялись "заказчики" афганской авантюры и провокации после её окончания? Приступили к подготовке новых провокаций по дискредитации социализма, Советской власти, Советской Армии, Советского Союза. Теперь "заказчикам" необходимо было столкнуть Советскую армию уже с народами республик Советского Союза и народом самой России, как колыбели этого Союза. И вовлечь в эту бойню сами народы. Началась подготовка кровавых провокаций в Казахстане, Грузии, Литве, Азербайджане, Армении и на территории самой России. А исполнители кто? Те же "ответственные" работники ЦК, политбюро, Министерства обороны и других ведомств, прогнивших структур Советского Союза ...
  
   Из публикации: Вадима Андрюхина, газета "Новое дело" Июнь 29, 2010
   Генерал-полковник Игорь РОДИОНОВ: "Самодурству Ельцина не было предела"
   От многих своих коллег по генеральскому корпусу генерал-полковника Игоря Родионова отличают завидная подтянутость, врожденная интеллигентность и необыкновенное личное обаяние. Даже по внешнему виду он больше напоминает пожилого университетского профессора, чем боевого ветерана Вооруженных Сил. А между тем это человек достаточно жесткий. Он не раз в своей жизни принимал решения, которые шли вразрез с мнением высокого начальства. Первый раз это случилось в апреле 1989 года, когда он, будучи командующим войсками Закавказского округа, взял на себя ответственность за разгон митинга грузинских националистов в Тбилиси.
  Второй раз, уже на посту министра обороны России, не побоялся отстаивать свою точку зрения на военную реформу перед таким известным самодуром, как Борис Николаевич Ельцин. За что и был отправлен в отставку в мае 1997 года. Сейчас Игорь Николаевич является депутатом Государственной Думы, где занимается разработкой вопросов, связанных с обороной страны.
   Развал страны начинался на Кавказе
  - Игорь Николаевич, в 1985-1986 годах вы возглавляли знаменитую 40-ю армию, находившуюся в Афганистане. Про оценкам военных историков, то был самый драматический период афганской войны, когда наши войска воевали с душманами один на один, без помощи деморализованной коммунистической афганской "народной армии". Что вам больше всего запомнилось в той войне?
  - Её полная бесперспективность. Война шла по какому-то замкнутому кругу. Из года в год повторялось одно и то же. Наши войска захватывали душманские базы, вышибали "духов" в горы, где те затем долго отсиживались. Потом у наших подразделений заканчивались боеприпасы и запасы воды. Занятая местность передавалась "народной армии", а воинские части возвращались в места постоянной дислокации. "Духи" спускались с гор и захватывали всё обратно. На следующий год всё повторялось... Что таить: для большинства афганцев мы были иноземными захватчиками. Около шести миллионов афганцев ушло из страны в лагеря для беженцев в Пакистане и Иране. И потому душманы никогда не испытывали проблем с людскими ресурсами.
  - Где шли наиболее ожесточенные бои?
  - Самая тяжелая обстановка была в Пандшерском ущелье. Это ущелье как бы разрезает Афганистан на две части и тянется от западных границ страны почти до Китая. Командовал душманами знаменитый Ахмад Шах Масуд, тот самый, который сегодня дерется с талибами и является по сути союзником России. Масуд, конечно, талантливый и очень способный командир. Тогда, в 80-е годы, он успешно отразил не одно наше наступление. К тому же непросто было в районе города Кандагара, юге Афганистана, вблизи афгано-пакистанской границы. Там наши войска неоднократно вступали в бои с караванами оружия, с помощью которых снабжали душманские банды."Духи", в общем, скучать нам не давали.
  - Генерал Родионов стал широко известен в стране после знаменитых событий в Тбилиси в апреле 1989 года. Тогда вы фактически руководили разгоном демонстрантов, требовавших предоставить Грузии независимость. Были убитые и раненые... До сих пор не ясно, кто же был главным виновником той трагедии и почему власти поспешили свалить всю вину на вас и армию в целом?
  - Тогда я командовал войсками Закавказского военного округа. На моих глазах стали происходить процессы, которые в конце концов привели к гибели Советского Союза. Началось всё в Сумгаите в 1988 году, когда произошла армяно-азербайджанская резня. Затем заполыхало всё Закавказье, а в Карабахе события переросли в настоящую войну. Наверное, если бы у нашего политического руководства была воля, то вспышки межнациональной вражды можно было бы подавить в самом начале. Но Москва в лице генерального секретаря Горбачева делала вид, что ничего особого не происходит.
  Я не исключаю сегодня, что у Горбачева был злой умысел. Недавно в интервью какой-то западной газете он заявил, что всегда был противником советской власти, в душе являлся антикоммунистом и мечтал любой ценой покончить с коммунистическим политическим режимом. После таких "откровений" по-иному начинаешь смотреть на трагические события, предшествующие развалу СССР.
  Грузия была самой спокойной республикой в Закавказье. Но постепенно националистический угар стал захватывать и её. Поводом послужили волнения в Абхазии и Южной Осетии, которые пожелали выйти из Грузии и присоединиться к России. В грузинской прессе начала нагнетаться русофобия. Опасаясь за свою жизнь, русские стали покидать республику.
  Затем националисты обрушились на армию, навесив ей ярлык оккупанта. В одной из газет появилась огромная статья, где утверждалось, что наш главный окружной полигон находится там, где есть памятники древней грузинской культуры. Якобы, военные разрушали пещеры, где в средние века жили какие-то монахи. Истерику по поводу пещер раздули так, что дело дошло до министра обороны Язова. Тот лично прилетел в Грузию. И вместо того, чтобы поддержать своих подчиненных, Дмитрий Тимофеевич поспешил ублажить националистов и запретил нам пользоваться полигоном. Как я узнал позднее, действовал он по личному приказу Горбачева.
  Таким образом, националистам полностью развязали руки. В апреле 1989 года начался бессрочный митинг в грузинской столице. На нем звучали требования физической расправы со всеми, кто не являлся грузином по национальности. От военных требовали убираться в Россию, призывали НАТО ввести на Кавказ свои войска.
  Митингующими руководили Гамсахурдиа, Костава, Церетели и прочие национальные "вожди". В конце концов они призвали участников митинга разгромить ЦК Компартии Грузии и свергнуть действующую тогда власть. По сути, это был призыв к мятежу. Поначалу я был против применения вооруженных сил для разгона митинга. Но когда митинг принял сверхагрессивные черты, стало ясно, что без армии не обойтись. Министр обороны приказал мне к утру 9 апреля очистить площадь перед зданием ЦК. Не сделай мы этого вовремя, начался бы штурм здания, а там уже наготове сидели группы спецназа с автоматами. Страшно подумать, сколько бы тогда было убитых и раненых.
  Я отдал распоряжение солдатам внутренних войск, стоявшим в оцеплении, начать оттеснять митингующих с площади. Поначалу всё шло хорошо. Но скоро возникла давка. Оказывается, организаторы митинга сформировали группы боевиков, которые не выпускали народ с площади. В одном месте боевики начали расчленять наше оцепление. Безоружных солдат окружали молодые грузины и зверски их избивали. Били арматуринами, палками, цепями. Тогда я направил на площадь роту десантников. Они тоже были без оружия, только с небольшими саперными лопатками...
  - Это те самые лопатки, о которых грузины и наши демократы потом будут рассказывать всему миру? Мол, ими солдаты рубили "мирных демонстрантов"...
  - Да, да. Этими лопатками десантники отбивались от озверевшей толпы, от летевших в них камней, бутылок, стальных заточек. Но ни один демонстрант не погиб от лопатки. Это всё затем придумали председатель комиссии съезда народных депутатов СССР господин Собчак вкупе с грузинскими фашистами. До сих пор нигде не опубликовано заключение Главной военной прокуратуры, проводившей расследование тех событий. Когда следователь Юрий Баграев хотел довести результаты расследования до съезда народных депутатов, демократы не дали ему выступить.
  А в материалах следствия четко говорится: в ходе разгона митинга погибли девятнадцать мирных жителей. Все они погибли в давке, организованной националистами. Ни одной зарубленной женщины, старика или ребенка, о чем так витиевато врал Собчак, не было. Еще семьдесят четыре демонстранта получили телесные повреждения. Больше всего пострадавших оказалось среди военных. Около двухсот военнослужащих с ранениями различной степени тяжести поступили в госпитали. Вот она, правда, о которой мало кто знает.
  - И что было потом, после разгона митинга?
  - Я понял, что оставаться в Грузии больше не могу. Каждый день сыпались угрозы в мой адрес, обещали расправиться с семьей. В сентябре 89-го года я обратился к Язову с просьбой перевести меня из Закавказья в любой другой округ Советского Союза. Он мне сказал: "Не-ет, Горбачев тебя вообще в армии видеть не желает. После Тбилиси Запад требует твоего наказания". И меня тихо убрали на должность начальника Академии Генерального штаба, где я прослужил семь лет.
  За коррупцией в армии стоят влиятельные политические силы
  - Это правда, что вашему назначению на пост министра обороны России способствовал генерал Александр Лебедь?
  - Да. Когда в 1996 году он стал секретарем Совета Безопасности, мне предложили занять министерское кресло. Я не знаю, почему Лебедь рекомендовал мою кандидатуру. Он сам сказал, что знает меня давно и очень уважает. Одним из условий, на которых я согласился на назначение, было нормальное финансирование Вооруженных Сил. Лебедь самоуверенно заявил, что при полномочиях, данных ему президентом, проблем с этим не будет. Как известно, в итоге ни он, ни я так проблему финансирования армии и не решили.
  - Как вы оцениваете своего предшественника Павла Грачева? Может, он был не такой тупой, каким его изображала наша пресса? Все же две академии закончил.
  - Академия ума не дает. Она умного развивает, а дурака закрепляет в его ограниченности. Грачев у меня в 40-й армии был хорошим командиром дивизии ВДВ. Выше этого уровня он так и не поднялся. Министром же он стал лишь потому, что вовремя перебежал на сторону Ельцина.
  - Почему у вас испортились отношения с Лебедем?
  - Под конец своей карьеры в Совете Безопасности Александра Ивановича стало заносить куда-то не туда. Один раз он показал мне список олигархов, готовых, по его словам, финансировать армию вместо государства. Помню, там стояла фамилия небезызвестного Березовского. Я отказался даже обсуждать эту тему. Мне стало ясно, что Лебедь хотел бы иметь в моем лице такого министра обороны, который бы служил лично ему, а не стране. И мы перестали встречаться.
  - В вашу бытность министром армию потряс громкий скандал. С должности главкома сухопутных войск был снят генерал Семенов. Его обвинили в коррупции и чуть ли не в пособничестве чеченским боевикам. Что произошло с Семеновым и чем закончилось расследование по его делу?
  - По линии МВД ко мне поступила страшная информация. В ней говорилось, что Семенов занимается хищением армейских финансов, а его супруга организовала коммерческую фирму, продающую оружие кому попало. В том числе и чеченским бандитам. Я доложил об этом президенту Ельцину. Он спросил меня: "Что будем с ним делать?". Я предложил на время проверки отстранить Семенова от занимаемой должности. Ельцин согласился, и Семенова отстранили.
  Его проверяли военная прокуратура и ФСБ. Первая интересовалась хищениями, а вторая - связями в Чечне. Вскоре прокуратура свое расследование прикрыла, так как Семенов внес на счета Министерства обороны денежные средства, которые он когда-то "одолжил" на покупку большого участка земли с двух- или трехэтажным домом. А вот по линии ФСБ тишина: ни подтверждений связей с бандитами, ни опровержений. На этом всё и закончилось. Когда Семенов избирался президентом Карачаево-Черкесии, мне стало ясно, что его прикрывают могущественные силы в Москве, заинтересованные в дестабилизации обстановки на Кавказе.
  - То есть вас не удивило, что его избирательную кампанию финансировал Борис Абрамович Березовский?
  - Нет, нисколько.
   Самодурству Ельцина не было предела
  - За что вас уволил Ельцин?
  - Вы знаете, главное управление кадрами при Ельцине находилось не в Москве, а в Вашингтоне. Именно там реально отбирали и назначали министров, а Борис Николаевич лишь утверждал эти назначения. Я не исключаю, что план военной реформы, который был подготовлен мною совместно с начальником Генерального штаба Самсоновым, вызвал в США озабоченность, и там сделали всё, чтобы меня убрать. В чем была суть моих предложений?
  Во-первых, я предлагал пересмотреть ряд невыгодных для России договоров с США, навязанных нам еще при Горбачеве.
  Во-вторых, необходимо резко сократить наши стратегические ядерные силы. Но не трогать то ядерное оружие, которого так боятся американцы, - ракеты шахтного базирования с разделяющимися головными частями.
  В-третьих, навести порядок с отдельными видами Вооруженных Сил. Смотрите, что у нас происходит. Катастрофически сокращаются сухопутные войска. Зато неимоверно разбухли другие виды. Например, внутренние войска МВД, которые по численности превзошли чисто армейские части. Пограничники, выделившиеся в отдельное ведомство. Миллионы рублей вбухали в создание отдельных учебных заведений для пограничников - вплоть до училищ пограничной авиации и ВМФ. Между тем, при советской власти пограничники обходились без этих нововведений, проходя подготовку на обычной общевойсковой базе.
  Я уже не говорю о воздушно-десантных войсках. В самых развитых странах этот вид войск специального назначения редко где по численности превышает одну-две бригады. А у нас аж 5-6 дивизий ВДВ. То есть целая воздушно-десантная армия. К чему такая роскошь? Только для того, чтобы удовлетворять амбиции десантных генералов?
  В-четвертых, мы предлагали провести реформу экономики, работающей на оборону. Сделать ее гибче, приспособленнее к современным условиям. И главное - чтобы она работала на мобилизационные возможности страны. Мобилизационные возможности - основной показатель обороноспособности государства. Касаются они не только военной промышленности, но и всего населения, годного к армейской службе. Великолепные мобилизационные возможности, отработанные в 30-е годы, помогли нам выстоять в 41-м году, когда в приграничных боях погибла наша кадровая армия, а враг занял промышленные регионы страны.
  В-пятых, намечалось резко сократить количество генеральских должностей. Я считал и считаю, что такие должности должны даваться людям, имеющим непосредственное отношение к работе боевых частей и подразделений.
  Ну и в-шестых, сокращение офицеров и прапорщиков из армии должно проходить постепенно, без резких скачков, с полной выплатой положенного денежного довольствия. Чтобы не провоцировать в армии социальную напряженность.
  - Кто из руководства страны работал против вас?
  - Всем известные американские марионетки: премьер Черномырдин, его замы - Немцов и Чубайс. Ну а непосредственным исполнителем был секретарь Совета обороны Юрий Батурин. Он делал всё, чтобы изолировать меня от президента... Самое интересное, что за три дня до военного совета, на котором должна была рассматриваться концепция военной реформы, Ельцин прозвонил мне и полностью поддержал мои идеи: "Готовься к докладу, Игорь Николаевич. Совет проведем, как намечено. А то некоторые тут, понимаешь, пытаются перенести заседание".
  Не скрою, президентская поддержка окрылила меня. Мы с генералом Самсоновым, полные надежд, пришли на заседание совета. И тут появился Ельцин... Лицо его было злое и имело зеленоватый оттенок. С ходу он обрушился на меня. Нёс какую-то чушь о том, что я расплодил генералов-бездельников, и т.д. А в заключение он произнес: "Так как я проговорил очень долго, вам, Родионов, дается на доклад пятнадцать минут".
  Представляете? Доклад о военной реформе, касающийся судеб Вооруженных Сил державы, - за пятнадцать минут! Я встал и сказал: "Пятнадцати минут мне мало. Вы же сами утверждали регламент. Полчаса мне и полчаса - начальнику Генерального штаба". Он зашипел в ответ: "Так, вы проговорили пять минут, значит, остается только десять". Эту дурь терпеть уже было нельзя. Стало ясно, что моя судьба решена. И я сказал: "В таком случае, я отказываюсь докладывать". Он: "Да? Тогда есть предложение: уволить Родионова с поста министра обороны. Возражений ни у кого нет?" Члены совета сидели, опустив головы: секретарь Совета Безопасности Иван Рыбкин, министр иностранних дел Евгений Примаков... Никто не стал возражать.
  Поддержал только начальник Генерального штаба Самсонов, он также отказался докладывать за пятнадцать минут. И был тут же уволен следом. После чего вполне удовлетворенный Ельцин заявил: "Вы тут работайте, а мне пора". И покинул важнейшее для судьбы страны совещание. Оказывается, он каждые полчаса нуждался в медицинской помощи. И это был глава нашего государства! За державу обидно.
   Источник: https://operkor.wordpress.com/2010/06/29/
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023