ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Легендарные командующие 40-й Общевойсковой армии Туркво. Генерал армии Дубынин Виктор Петрович

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Легендарные командующие 40-й Общевойсковой армии ТуркВО. Генерал армии Дубынин Виктор Петрович(09.1984-04.1986 - 1-й зам Командарма; 04.1986 - 06.1987 - Командарм 40 ОА ТуркВО
   Легендарные командующие 40-й Общевойсковой армии ТуркВО.
  Генерал армии Дубынин Виктор Петрович
  (сентябрь 1984 г. - апрель 1986 г. - 1-й зам. Командарма,
  Апрель 1986 г. - июнь 1987 г. - Командарм)
  
   Дубынин Виктор Петрович, генерал армии.
   Родился 1 февраля 1943 года в селе Большая Рига Шумихинского района Курганской области.
   В Советской Армии с 1961 года. Окончил Дальневосточное танковое училище в городе Благовещенске Амурской области (1964 год). Командовал танковым взводом.
   С 1970 - командир танковой роты,
   с 1971 - командир танкового батальона.
   С 1975 - начальник штаба танкового полка.
   С 1976 года - командир танкового полка.
   Окончил Военную академию бронетанковых войск имени Р.Я. Малиновского (1978 год),
   С 1979 по 1982 годы - командир танковой дивизии.
   Окончил Военную академию Генерального штаба ВС СССР (1984 год).
   После окончания в 1984 году Военной академии Генерального штаба с сентября 1984 года генерал Дубынин В.П. - 1-й заместитель, а затем с 30 апреля 1986 года по 1 июня 1987 года - командующий 40-й армией Туркестанского военного округа.
   На посту командующего армией Дубынин планировал и осуществлял основные боевые операции советских войск. В условиях частичного вывода советских войск из Афганистана, Дубынин пересмотрел тактику советских войск, перейдя от беспрерывных боевых действий по всей территории страны к последовательным тщательно подготовленным боевым операциям по уничтожению ключевых опорных пунктов моджахеддов. Каждая такая операция наносила существенный урон противнику, на несколько месяцев приводила к прекращению или существенному ослаблению активности моджахедов в регионах. Умел воевать "малой кровью". За год его командования армией численность безвозвратных потерь снизилась в 2 раза в сравнении с 1984-1985 годами.
   С июня 1987 года - командующий 7-й гвардейской танковой армией в Белорусском военном округе (Борисов, Минской области).
   С мая 1988 года - начальник штаба - первый заместитель командующего войсками Киевского военного округа.
   С июня 1989 года - командующий Северной группой войск на территории Польши, в трудных условиях кризиса власти в СССР сумел выполнить её организованный вывод из Польши.
   Указом Президента Российской Федерации 613 от 10 июня 1992 года генерал-полковник В. П. Дубынин назначен начальником Генерального штаба Вооруженных Сил - первым заместителем Министра обороны Российской Федерации. Несмотря на относительную молодость для такого высокого поста, Дубынин сумел проявить себя грамотным и принципиальным руководителем. К его заслугам относят удержание Президента РФ Б.Н. Ельцина от ряда непродуманных решений в военной сфере (некоторые были реализованы впоследствии), прежде всего в области ядерных сил. Министр обороны П.С. Грачев находился под влиянием Дубынина, относился к нему с уважением и согласовывал с ним все свои решения (что прекратил делать при его преемнике).
   В последние месяцы жизни у Дубынина был обнаружен стремительно развивавшийся рак. По представлению П.С. Грачева Указом Президента Российской федерации от 5 октября 1992 года В. П. Дубынину было присвоено воинское звание генерал армии. Он стал вторым человеком в Российской Федерации, которому было присвоено это воинское звание. Министр обороны лично приехал в больницу к Дубынину и вручил ему новые погоны.
   Награды: Герой Российской Федерации (11 ноября 2003) - за проявленное личное мужество и умелое руководство войсками в ходе боевых действий в Афганистане (посмертно), ордена Красного Знамени, За службу Родине в Вооружённых Силах СССР II степени, За службу Родине в Вооружённых Силах СССР III степени
   22 ноября 1992 года, генерал армии В. П. Дубынин скончался. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
   В селе Большая Рига Шумихинского района Курганской области открыт музей генерала армии Героя Российской Федерации В. П. Дубынина. Распоряжением Правительства РФ от 17 сентября 2003 года Љ 1350-р имя В. П. Дубынина присвоено Рязанскому военному автомобильному институту, который с того времени именовался: "Рязанский военный автомобильный институт имени генерала армии В. П. Дубынина".
  
  Материалы СМИ и публикации.
  
   Из книги: Громов Б.В. Ограниченный контингент. - М.: "Прогресс", 1994. - 352 с.
   Виктор Петрович Дубынин был удивительным человеком и одним из самых близких моих друзей! Хочу воспользоваться возможностью и сказать здесь несколько слов об этом замечательном человеке, который навечно останется в моей душе. Все мы, люди близко знавшие Виктора Петровича Дубынина, называли его по-родственному - Петрович.
   Он умер 22 ноября 1992 года. Такой уж был этот 1992 год. Год тяжелейших потерь и крушения всего, что составляло смысл нашей жизни. Вот уже сколько лет прошло, а Петровича в военной среде по-прежнему боготворят.
   Три года он прослужил в Афганистане - сначала заместителем командующего 40-й армией, затем командармом, причем это был период самых тяжелых боев. Потом он командовал танковой армией в Белоруссии, был начальником штаба Киевского военного округа, командующим Северной группой войск, а в 49 лет стал начальником Генерального штаба.
   Виктор Петрович был настоящей находкой, подарком для наших Вооруженных сил. Он надел военную форму, будучи готовым к этой тяжелой жизни. Он был создан для нее. Его не требовалось настраивать, воспитывать, убеждать. И когда он шел вверх по армейской лестнице, на каждой ее ступени это только подтверждалось.
   Некоторые удивлялись, как это человек, родившийся в глухой сибирской деревне, не получивший в юности столичного образования, добился таких высот, стал настоящим военным интеллигентом? Для меня ответ ясен: Дубынин - редкостный самородок. Природа одарила Петровича исключительно щедро. Его действительно можно было назвать настоящим интеллигентом - и по внешнему облику, и по внутреннему душевному содержанию.
   Я почувствовал это сразу, когда мы встретились в 1982 году в академии Генерального штаба, куда нас заќчислили одновременно. Передо мной был человек, заќметно выделяющийся среди очень и очень многих незаурядных военных, а в последующем и военачальников. Неповторимая, яркая личность! Что касается образования, то я видел, как жадно добирает он то, что не успел получить и усвоить прежде.
   Академия Генштаба - совершенно новый, качественный этап в жизни каждого военного человека. Дубынин понял это сразу и использовал свой шанс на все сто. Те два года учебы его сильно изменили.
   Мы сошлись с ним мгновенно. Не было никаких приќтирок. Просто посмотрели друг на друга, и всё. Потом дружили и встречались при первой возможности до саќмых последних дней его жизни.
   Я пришел в академию, уже отслужив два с половиной года в Афганистане. Он прибыл из Белорусского военного округа. Перед выпуском, когда ждали распределения и гадали, куда кого направят, я, помню, шутил: "Ну, держись, Петрович, забросят тебя в Афганистан. Мне это уже не грозит, я свое отвоевал..." Петрович, похоже, ничего против Афганистана не имел и просил меня рисовать на доске карту и главные города Кабул, Саланг, Кандагар...
   Удивительно, но судьба распорядилась так, что раньше всех из моих однокашников по Генштабу "за речкой" снова оказался я. В Кабул меня направили представителем Генерального штаба. Сам накаркал! Петровича распределили в Семипалатинск, но уже через три месяца он появился в Афганистане, в сентябре 1984-го прибыл на должность первого заместителя командующего 40-й армией.
   В Афганистане есть, конечно, свои особенности. Прибывающие командиры - от комдива и выше - довольно трудно и медленно входили в круг своих обязанностей и служебных полномочий. Это легко понять. Служили себе тихо, мирно и вдруг оказывались на войне. Причем не на привычной классической, о которой все расписано в книгах, а на партизанской, да еще горной, где всему нужќно обучаться на практике, как говорится, с листа.
   Виктор Петрович перестроился поразительно быстро. Помню, где-то спустя месяц после его прибытия обсужќдался вопрос, готов ли Дубынин к проведению самостоятельных боевых действий. Причем в самом напряженном районе на юго-востоке, на границе с Пакистаном, в районе Хоста. Ни у кого не возникло сомнений - конечно, готов.
   С первых же дней за ним было замечено: Дубынин очень тщательно готовится к любой операции, прорабатывает не только военные вопросы, но и те, что относились больше к сфере дипломатии и разведки, к политике. Он скрупулезно изучал обстановку, встречался с племенными вождями, местной властью, представителями ГРУ, агентурой. Тщательно изучал данные космической и авиационной разведки, сравнивал и сопоставлял информацию из разных источников.
   Когда на должность командующего прибыл Родионов, мы находились в Панджшере, там шла крупная операция. Новый командарм прилетел на КП. Петрович ему представился и начал докладывать, причем дал исчерпывающую информацию по всем направлениям. Обычно ведь как? Начальник артиллерии докладывает свое, заместитель по тылу свое и так далее. Дубынин владел всей полнотой информации, детально знал обстановку.
   Если речь шла о принципах, о судьбе порученного дела, о жизнях людей, Петрович был непреклонен. Тогда для него не существовало авторитетов. Матом он не ругался и тон не повышал, но свою позицию отстаивал твердо. Не всем начальникам это нравилось. Вот удивляются: отчего он, три года провоевавший, признанный боевой генерал, имеет немного, по сравнению с другими, наград? Или еще вопрос: отчего после Афганистана его направили служить на равнозначную должность командующего армией в Белоруссию, хотя других переводили с повышением? Ответ прост. Петрович был одним из немногих, кто на всех уровнях власти говорил людям правду, какой бы горькой она ни была. Никогда не юлил и не старался угодить начальству. Поэтому "в верхах" недоброжелателей у него хватало...
   Когда меня назначили командовать Киевским военным округом, Дубынин полгода служил там начальником штаба. К тому времени мы уже давно относились друг к другу не по субординации. Для нас не существовало понятия "старший - младший", мы были настоящими единомышленниками и друзьями. Петрович с членами военного совета встретил меня на аэродроме, мы сели в "Чайку" и поехали в штаб. А вечером я был уже у него дома. Меня встретили жена Людмила Васильевна, дочь Танюшка и он сам. Замечательно посидели, я сразу оказался в Киеве, как у себя дома. Кстати, эти посиделки вспоминаются с особенной теплотой.
   Вскоре он стал командовать Северной группой войск в Польше. Приезжая в Москву на совещания, останавливался у своих старых друзей на Садовом кольце. Всегда после этих совещаний мы ехали на Садовое кольцо и душевно, с долгими разговорами, ужинали. Вспоминали Афганистан, говорили о том, что волнует... А что тогда волновало всякого порядочного человека? Страна катилась в пропасть. Все разворовывалось, разрушалось. Всюду правили проходимцы и откровенные жулики. Он это остро переживал.
   Потом, став первым заместителем главкома Сухопутных войск, я сам приезжал к нему в Польшу. Там Петрович руководил колоссальным хозяйством. Особенно много было частей и баз тылового назначения, ведь Польша рассматривалась на европейском театре военных действий как второй оперативный эшелон тыла. К тому же через Польшу шли колонны и поезда с выводимыми частями из Германии. Их надо было сопровождать, обеспечивать. Эта обязанность тоже лежала на Северной группе. Ну, и саму эту Северную группу следовало выводить.
   Должен сказать, что Виктор Петрович Дубынин справился с этой задачей успешно. Его штаб был на голову выше других с точки зрения организации, порядка и ответственности. Да чего тут удивляться - Петрович в любой ситуации не мог допустить иного, он был рожден для того, чтобы все делать хорошо.
   Удивительно, что в той обстановке полного развала и торжества непрофессионалов Виктора Петровича назначили начальником Генерального штаба. Это был один из немногих здравых шагов российского руководства. Жаль вот только времени Дубынину было отпущено совсем мало. Поживи он дольше... Или не допустил бы такого развала армии, или ушел бы сам...
   Не знаю, есть ли сегодня такие генералы в российской армии, но без таких генералов и самой армии не будет.
  
   Из публикации: Грачев П.С. Такие командиры рождаются раз в сто лет. Газета "Красная звезда" 26.03.2003 г.
   Наше знакомство с Виктором Петровичем Дубыниным началось с приятной для меня неожиданности. Ведь как бывает, когда приезжаешь на новую должность? Войдешь в кабинет к начальству, щелкнешь каблуками: такой-то в ваше распоряжение прибыл. Тебе пожелают успехов, буркнут что-нибудь руководящее, и дело с концом. С Дубыниным - в ту пору заместителем командующего армией - получилось иначе. Успеха он мне, конечно, пожелал. А потом попросил разрешения... у меня поучиться! Конечно, я в свое время уже отвоевал в Афганистане два года командиром отдельного полка, у меня был боевой опыт, я знал обстановку, а теперь прибыл туда снова - уже на должность командира 103-й воздушно-десантной дивизии. Дубынин же находился в Кабуле недавно и только вникал в особенности горной партизанской войны. Так что если разобраться, то по существу он был, может быть, и прав. Но по форме такая просьба от вышестоящего начальника была абсолютно неожиданной! За годы службы в армии я перевидал многих начальников, но не один из них не допускал мысли, что их подчиненный может быть в чем-то опытнее их... Дубынин был первым.
   C ним было приятно общаться, но еще лучше рядом с ним было воевать! Причем не только мне - всем. Бывало, на постановке задачи, когда объявляешь офицерам: "Приказом командующего 40-й армией руководить боевыми действиями назначен генерал Дубынин Виктор Петрович", - в ответ всегда звучали аплодисменты. А когда армия так относится к командиру - считай, успех обеспечен! Он был настоящим полководцем. Работал практически круглосуточно. Спал по три-четыре часа, не больше. Как ему ни позвонишь или ни заедешь, он всегда в кабинете - сидит над огромной картой. "Садись-ка. Смотри, здесь спецназ попал в засаду, надо помочь... Как думаешь, пройдут в этот район без потерь?.." Вроде бы встречались с ним часто, но за каким-то другим занятием я его редко видел. Все его мысли были об одном: как лучше провести операцию, обеспечить войска, провести колонну... Ни о чем другом не думал, ни на что не отвлекался, я только диву давался: как выдерживал человек? Не любил он и застолий. Дубынин если рюмку выпивал, то сразу поднимался из-за стола. Думаешь: ну, наконец-то выспится командарм. Нет, опять уходил к себе в кабинет, закрывался там... Работал как вол.
   Сам он к еде относился очень нетребовательно. Разве что картошку с тушенкой любил и меня, кстати, к этому блюду приучил. Он ведь деревенский человек, из простой семьи. Но при этом был интеллигентом. После боевых действий у командующего всегда проводились "разборы полетов". Дубынин очень редко повышал голос и то в основном, когда по халатности какого-нибудь командира не выполнялась боевая задача или случались потери. Я старался его не подводить, да и 103-я воздушно-десантная дивизия все же считалась одной из лучших в армии, хорошо воевала. Но, бывало, и мне доставалось: "Павел Сергеевич, вы действовали в целом неплохо, но вот тут и тут у вас просчеты. Вы должны были лучше подготовиться к операции". Он даже матом не умел ругаться! Но так отчитывал, что иной раз уходишь от него - проклинаешь себя, думаешь: лучше бы накричал. И никогда не позволял себе критиковать старших офицеров в присутствии подчиненных. Выслушает доклад, виду не покажет, а потом пригласит в кабинет и там уж выскажет все по полной программе. Это он умел. Тихо и спокойно, но аж мурашки бегали по спине. Он был смелым человеком. Сам летал и ездил повсюду, подставляясь под пули и не считаясь с опасностью. И не боялся брать на себя ответственность, даже если это было чревато последствиями. Помню, однажды во время боевых действий на меня, как говорится, вышел по спецсвязи один из начальников Туркестанского военного округа, - не буду называть его фамилию, Бог ему судья. И сразу же начал орать: почему не соблюдаете график, почему до сих пор не заняли высоту, немедленно выполнять!!! А на той высоте - "духи": огонь плотный, снайперы в пещерах, каждый пятачок пристрелян. Если туда без артиллерийской подготовки, без бомбоштурмового удара направить людей, - ни один не вернется. Как быть?
   Докладываю Дубынину: так, мол, и так - начальник из ТуркВО требует занять высоту. Я считаю, что это приведет к неоправданным потерям... Что делать? "А ты пошли его на три буквы, - спокойно отвечает Виктор Петрович. - Я с ним сам потом разберусь...".
   Вот так мы с ним воевали. Только благодаря Виктору Петровичу я получил Звезду Героя Советского Союза. Именно он предложил Игорю Николаевичу Родионову, тогда еще командующему армией, представить меня к этому званию. И в указе Верховного Совета СССР даже формулировка прошла дубынинская: "За умелое выполнение боевых задач при наименьших потерях среди личного состава".
   Прощались мы с ним по-братски. Он сначала устроил официальные проводы в штабе армии, а потом я его пригласил к нам в дивизию, и мы провожали его у меня в домике - до самого утра. А на следующий день перед ним по аэродрому прошли с оркестром десантные роты. Честно говоря, у многих офицеров глаза были на мокром месте. И когда мы с ним расцеловались, обнялись, оба заплакали. Жаль было расставаться с таким командиром.
   А дальше наши пути разошлись. Он уехал в Союз, а я еще на полтора года остался воевать в Афганистане. А потом... Я много раз рассказывал: стать министром обороны я и не рассчитывал, и не мечтал. Ельцин мне дважды предлагал, я отказывался, а в третий раз он даже и спрашивать не стал. Просто позвонил и сказал: "Будешь министром, я уже подписал указ". Ну, куда деваться, если тебе нарочным уже указ везут?
   Так я пришел в Министерство обороны. Сел в этот огромный кабинет, и первая мысль была: с кем я работать-то буду? Я же десантник, в своем деле вроде бы неплохо разбираюсь, но тут - все Вооруженные Силы! Совершенно другой, колоссальный масштаб. Да и время такое, о котором лучше в исторических книгах читать: армия - на голодном пайке, финансирования нет, техника устарела, толковые офицеры увольняются в запас... На кого опереться, чтобы сдвинуть всю эту гору проблем? Своих десантников брать - они бы не потянули. На руководящих должностях нужны были опытные, профессиональные люди. А к тому времени весь цвет армии составляли "афганцы" - те, кто служил в руководящем составе 40-й армии. Практически все они были в прошлом моими начальниками. Как они ко мне отнесутся, будут ли выполнять мои приказы?
   И самое главное: министр обороны - должность в основном политическая, отчасти - оперативно-хозяйственная. По сути, главная фигура в Вооруженных Силах - начальник Генерального штаба. Он - мозг армии, осуществляет оперативное руководство войсками. Поэтому на этом посту должен быть очень грамотный в стратегическом отношении человек, пользующийся непререкаемым авторитетом в Вооруженных Силах.
   Я долго думал о кандидатуре, перебирал фамилии - Громов? Миронов? Сергеев? Кондратьев?.. Советовался. Все сходились в одном имени: Виктор Петрович Дубынин! Сильный штабист, прекрасный организатор, опытный боевой генерал. И замечательный порядочный, скромный человек. Но как он сам к такому предложению отнесется, согласится ли? Он в то время командовал Северной группой войск. Я набрал номер его телефона: "Мне нужен, - говорю, - начальник Генерального штаба, думаю, лучше вашей кандидатуры для этой должности нет." Он уже ко мне, как министру, на "вы" обращается: "Не знаю, Павел Сергеевич, справлюсь ли..." Я ему отвечаю: "Если вы сомневаетесь, то что уж про меня говорить? Вы прекрасно знаете, Вооруженные Силы вас все уважают, справитесь!" "Если прикажете, я готов. Но вы же знаете, что я болен"- чистосердечно напомнил он. Действительно, я знал, что у него начальная стадия рака.
   "Виктор Петрович, все это ерунда, - отвечаю ему. - Все мне говорят, что у вас есть шанс на излечение. На это не будем обращать внимания. Если бы я знал, что вы безнадежно больны, то не предложил вам эту должность. Приезжайте в Москву, будем с вами беседовать". Прибыл он через два дня в Москву, мы с ним обнялись, вспомнили наши афганские годы. Я сказал ему: "Вы будете начальником Генерального штаба. Я peшил окончательно!" И тут как раз - звонок президента. Я поднимаю трубку, докладываю: "Борис Николаевич, у меня тут находится Дубынин Виктор Петрович, я предлагаю назначить его на должность начальника Генерального штаба". "Знаю-знаю, привет ему передавай" - сказал Ельцин. "Так чего передавать - вот он сам тут сидит"- ответил я. "Ну, тогда передай ему трубку!" - продолжил Президент. Дубынин побелел даже. "Ну что, товарищ генерал, я о вас наслышан, - сказал Ельцин. - Раз вы не возражаете, то проект указа о вашем назначении уже готов, я подписываю..."
   Я дал Виктору Петровичу трое суток на сборы и выделил самолет, но он, как порядочный человек, вернулся уже на следующий день. Я пригласил его к себе: необходимо было срочно обсудить, кого назначать на ключевые должности в министерстве. Разногласий у нас не было, конечно же, "афганцев" - Громова, Кондратьева, Миронова. Андрея Кокошина назначил сам президент, который решил, что одним из заместителей министра обороны должен быть гражданский человек. Виктор Петрович хотя и был хорошо знаком с ними, перед назначением встретился и очень серьезно беседовал с каждым: "Готовы ли вы работать? Как видите свою задачу на этом посту?" Мы работали с ним, как единое целое. Встречались каждое утро. Я приезжал в министерство к восьми, он уже был там. Докладывал обстановку, мы намечали задачи на текущий день, обсуждали неотложные дела, говорили о планах. Честно признаюсь: его авторитет в Вооруженных Силах был выше, чем у министра. Я не расстраивался, наоборот, даже гордился: вот какой у меня заместитель!
   Он очень быстро включился в работу Генерального штаба. Пока только назначенные замы вникали в дела, Дубынин уверенно управлял Вооруженными Силами. А чуть позже произошел эпизод, после которого я буквально влюбился в этого человека.
  Моя неопытность, неполное знание обстановки порой болезненно воспринимались высшим командным составом министерства. В кулуарах начались разговоры: министр, дескать, ничего не знает, ему приходится объяснять очевидные вещи... Бабские сплетни, одним словом, расходились за моей спиной по Генеральному штабу. Я знал об этом: в желающих проинформировать министра обо всем происходящем тоже не было недостатка. Дошли эти разговоры и до Дубынина. Мне он об этом не проронил ни слова. Просто зашел однажды и спокойно говорит: "Мне необходимо собрать заместителей министра, я хотел бы, чтобы и вы тоже присутствовали."
   Ну я доверял ему безгранично, в подробности не стал вникать - назначил совещание. К условленному часу все собрались в моем кабинете. Дубынин попросил у меня слова. Говорил он недолго, минут пять, и сказал примерно следующее: "Все вы меня знаете, не один год, и я вас тоже. Мы с вами вместе воевали, дружили, служили на разных должностях. Сегодня все мы - сотрудники министерства обороны и министр у нас - Грачев. Я знаю, что некоторые из вас позволяют себе высказывания, которые дискредитируют министра. Как начальник Генерального штаба хочу вас предупредить: если эти разговоры не прекратятся, приму все меры к тому, чтобы тут же уволить любого из вас из рядов Вооруженных Сил, несмотря на наши многолетние отношения..."
   Когда мы остались вдвоем, я подошел к нему и обнял. С тех пор, я думаю, у меня было полное право вообще отменить всяческую субординацию в наших отношениях и считать его просто одним из самых близких своих друзей. А все закулисные разговоры после того совещания притихли. Все действующие лица приходили потом ко мне по одному - оправдываться, и у меня тогда еще сохранялись иллюзии на их счет, но в конечном счете Дубынин оказался прав: они меня не поддержали. Опереться, полностью доверять я мог только Петровичу.
   Планы у нас с ним были грандиозные - постепенная, продуманная реформа армии, переход на новую технику, новое штатное расписание... Он успел очень многое сделать на посту начальника Генерального штаба, но еще больше - не успел. Ему просто не хватило времени: болезнь прогрессировала. В 1992-м он лег в госпиталь. Начальник медицинской службы Иван Михайлович Чиж доложил мне, что жить Виктору Петровичу осталось недолго. Я навещал его практически через день. ...За неделю до его смерти я должен был улетать в командировку на Дальний Восток. А тут как раз Чиж доложил: жить Виктору Петровичу остались считанные дни. И я решил, что не могу просто так с ним проститься, что должен хоть как-то отблагодарить этого человека за все, что он для меня сделал.
  Да и не во мне дело. Такие командиры, как он, рождаются раз в сто лет. Я ведь прекрасно понимал: на моем месте, на посту министра, конечно, должен был быть Дубынин. И если бы не болезнь, я бы уговорил Ельцина поменять нас местами: я бы стал у Виктора Петровича заместителем. Или с радостью вернулся бы в ВДВ. Каждый должен заниматься тем, что умеет, чему его учили. А меня учили десантной науке... Я позвонил Ельцину, объяснил ему все и попросил, не откладывая, подписать указ о присвоении Виктору Петровичу Дубынину звания генерала армии. Президент меня понял, указ был подписан сразу же. Я вызвал начальника тыла и отдал распоряжение: к завтрашнему дню должна быть сшита новая форма для генерала армии Виктора Петровича Дубынина. Назавтра форма была готова, и я отправился в госпиталь. Когда я вошел в палату, он, превозмогая боль, встал мне навстречу, хотя к тому времени не вставал с кровати уже неделю.
   "Виктор Петрович! Указом Президента Российской Федерации вам присвоено звание генерала армии", - сказал я, давя в себе слезы. Вручил ему погоны, помог надеть китель...
   Через три дня он умер.
  
   Военачальник милостью божьей. Материалы Независимой Газеты. http://www.vdv345polk.ru
   Он - первый начальник Генерального штаба Вооруженных сил России. И хотя его нет с нами, о нем до сих пор помнят. Причем - не только друзья и сослуживцы. По мнению многих, будь Дубынин на своем посту - история Российской армии пошла бы совсем другим путем. Не было бы шараханий из стороны в сторону под названием `военная реформа`, да и авторитет высшего военного руководства никогда не подвергался бы сомнению. Ни в войсках, ни в обществе.
   Умел держать удар. В Афганистане бывало всякое. Летом 1986 г. по непостижимой случайности наши летчики вдруг отбомбились по детскому приюту в Кандагаре. Беда страшная. Погибли малыши, их воспитатели. Разрушены дома. Как объяснить населению страны, и так не оченьдоброжелательно относившемуся к "шурави", что это трагическая ошибка? Как загладить вину перед теми, кого уже не вернешь? Врать, что из городских кварталов кто-то обстрелял наши "Грачи" из крупнокалиберных пулеметов и "Стингеров" и потому в ответ полетели ракеты? Такого не было, и Дубынин, уже командующий 40-й армией, не мог себе позволить подобного поведения.
   "Я находился в кабинете генерала Дубынина, когда ему позвонил генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев, - рассказывал военный врач Юрий Немытин. - Командующий как раз ставил нам задачу вылететь в Кандагар, принять все меры для спасения раненых, оказать пострадавшим всю необходимую помощь.
   Звонок по ЗАСу (засекреченная связь) и предупреждение телефонистки, с кем предстоит говорить командующему, никак не отразились на его лице. Хотя генеральный секретарь ЦК крайне редко напрямую обращался к командующему армией в Афганистане. И такой звонок не мог обещать генералу Дубынину ничего хорошего. Но он даже не попросил присутствующих в кабинете офицеров, как бы поступил на его месте любой другой человек, оставить его один на один с Верховным главнокомандующим. Даже не изменился в лице, только остался стоять у стола, как и стоял до этого, разговаривая с врачами, снабженцами и военными строителями.
   Вопросов мы не слышали. Но по ответам Дубынина можно было догадаться, о чем его спрашивал Михаил Сергеевич. Чувствовалось, главный человек в государстве интересовался, что и как произошло, кто виноват, какие приняты меры, чтобы как-то исправить, скомпенсировать крайне неприятную для нашей страны и армии ситуацию.
   Дубынин подробно, с деталями, не сгущая красок и никого не обеляя, спокойно и хладнокровно рассказал о происшедшем. С чувством собственного достоинства, без подобострастия, но с подчеркнутым уважением к собеседнику - главе государства, партии и Вооруженных сил. А на вопрос, кто виноват в ЧП, прямо сказал: "За все происшедшее в армии отвечает командующий". После недолгой паузы, вызванной, наверное, какими-то словами генсека, начал доклад о принятых мерах по исправлению ситуации, о политических переговорах, проведенных ночью с правительством Афганистана, и о том, какие действия запланированы по лечению пострадавших и по оказанию конкретной помощи их семьям...
   Меня поразило, как кратко, четко и исчерпывающе полно доложил о проделанной и запланированной работе командующий. Настолько внятно и ясно, что у Михаила Сергеевича не появилось ни одного дополнительного вопроса. И еще я почувствовал, что Дубынин умеет быстро собраться в сложной психологической ситуации и держать удар, каким бы сильным он ни был.
   Что тогда прежде всего требовалось афганскому населению? Медицинская помощь. И она была оказана. Генерал Дубынин послал в Кандагар группу из двенадцати врачей и медицинских сестер. Это были уникальные специалисты - сотрудники Военно-медицинской академии имени Кирова, имеющие богатый опыт работы на войне. Врачи отправились в провинцию буквально через считанные часы после трагедии в приюте и сразу же начали спасать детей. Работали, не покладая рук, сутками напролет, но сумели сохранить жизни шестидесяти мальчишкам и девчонкам. Их семьям по приказу Дубынина выделили много продовольствия - сотни килограмм муки, зерна, сахара, круп, вещевого и прочего имущества. Наш строительный отряд за две недели восстановил все здания и постройки детского приюта, жилье для персонала... Мы вышли из той неприятной ситуации с достоинством. И политически, и по-человечески".
   Командиром дивизии полковник Барынькин стал в Афганистане. Прибыл "за речку" 7 июля 1986 г., принял 108-ю мотострелковую и - как с корабля на бал - на Панджшерскую операцию.
   Дубынин появился на КП 108-й за день до начала операции. С ним прилетел и генерал для особых поручений начальника Генерального штаба. Командующий заслушал доклад комдива о его решении на ведение боевых действий, сделал ряд уточняющих замечаний и утвердил замысел. Расписался в командирской карте Барынькина, сказал: "Выполняйте!"
   Но тут представитель НГШ принялся высказывать свои замечания. Они коренным образом отличались от решения, предложенного командиром дивизии. Дубынин мягко остановил его: "Думаю, комдиву виднее, как решать поставленную перед ним боевую задачу. Он на КП не первый день". Но московский генерал не унимался. Тогда не выдержал и командующий: "Кто здесь командир?! - вскипел он. - Кто будет отвечать за результат операции - вы или Барынькин?!" Представитель Генштаба примолк.
   Каждый из присутствовавших тогда на КП 108-й, а там были не только офицеры управления дивизии, но представители входящих в нее полков, даже солдаты, понимали - представитель НГШ мог потом нажаловаться на Дубынина своему начальнику. Тот из ложного, не всегда справедливого представления, что вышестоящий командир всегда прав, спустил бы на командующего армией всех собак и, что опаснее всего, мог объявить ему взыскание. Это надо было командарму?! Вряд ли. Но не защитить своего комдива на глазах у его сослуживцев тот тоже не мог. Авторитет офицера, честь подчиненного, жизнь воина для Виктора Петровича, говорил потом Барынькин, всегда были выше и значительнее, чем какие-то мелкие карьерные соображения.
  
   Из публикации: В.Снегирев. Награда не найдет героя. "Российская газета" - Неделя Љ3352, 22.11.2003 г.
   Генерал скончался от тяжелой болезни еще в ноябре 1992 года. За несколько месяцев до этого он был назначен первым начальником Генерального штаба новой России. Много лет прежде служил в Белорусском военном округе, командовал там и взводом, и дивизией. Однако своей высокой репутацией в войсках Дубынин обязан прежде всего тем, что в середине 80-х командовал 40-й армией в Афганистане, нашим так называемым "ограниченным контингентом". Золотая геройская звезда - дань признания его афганских подвигов.
   Отчего же так долго награда искала героя? История эта, безусловно, заслуживает того, чтобы о ней поведать самому широкому кругу читателей.
  Не в обиду другим будет сказано, но генерал Дубынин был, безусловно, лучшим командующим афганским контингентом. Однако и досталось ему больше всех остальных. Сначала он два года служил первым заместителем командарма, отвечавшим за проведение боевых операций, затем возглавил армию и не вылезал из боев еще год. Причем надо сказать, что для нашего контингента это был период самых напряженных и кровопролитных сражений с моджахедами.
   Теперь, изучая рассекреченные американские источники, мемуары ветеранов ЦРУ, понимаешь, какие колоссальные ресурсы Запад бросил тогда на то, чтобы переломить ход боевых действий, выдавить из Афганистана Советский Союз и тем самым ускорить процесс его разрушения. В то время генерал Дубынин мог о том только догадываться. В душманских отрядах появились "Стингеры" и "Блоупайпы" - самые современные портативные зенитно-ракетные комплексы, что сразу заметно снизило эффективность нашей авиации. С еще большим размахом и коварством "духи" стали вести минную войну и значительно преуспели в устройстве засад. В южных и восточных районах, населенных пуштунскими племенами, все чаще стали замечать появление неведомых прежде арабских ваххабитов, которые уничтожали "неверных" с особым остервенением.
   К сожалению, маршруты моих афганских командировок тогда не совпали с путями командарма Дубынина, я не был с ним знаком лично, но могу смело заявить, что знаю этого человека очень хорошо. И не только по рассказам его друзей и сослуживцев. Некоторое время назад в мои руки попали рабочие записи генерала, которые он вел в те тяжелые годы, так вот этот личный, не предназначенный для чужих глаз дневник открывает многое - и в характере командарма-40, и в той ситуации, которая выпала на его долю.
   Я много лет занимаюсь современной историей Афганистана и думал, что удивить меня уж точно ничто не может. И вот эти записи. Командующий на войне, которую не он начинал, которой не видно конца, которая день за днем перемалывает людские судьбы, сжирает жизни, порождает нескончаемую цепь страданий. Меня более всего поразило то, как близко к сердцу принимает Дубынин каждую потерю, каждое ранение своих солдат и офицеров. Он - командир и выполняет боевой приказ, но при этом пули и осколки, попавшие в его людей, больно ранят самого Дубынина. Он то и дело казнит себя: "Не уберег "сынков". Много ли таких генералов есть у нас теперь?
   Аккуратный командирский почерк фиксирует в тетрадке все происходящее, а происходит следующее: день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем Дубынин не выходит из боя. И так три года. Иной раз, словно тяжкий вздох вырывается из его груди: "Мечтаю хотя бы одни сутки получить без войны и выспаться от души. Но и сон не идет в руку: все время снятся бои, потери, кошмары. Мирных снов уже давно не видел". Да какие там сны! Читаешь этот дневник и поражаешься тому, как много он взвалил на свои плечи, как достойно вел себя в разных ситуациях. Ложился далеко за полночь, поднимался в пять. Когда из Москвы наезжали высокие начальники, маршалы, многозвездные генералы и отдавали порой глупые приказы насчет "победы любой ценой", Дубынин вставал скалой: "Кто здесь командующий?"
   Как-то мы говорили об этом с Борисом Громовым, который сменил Дубынина на посту командарма-40. "Да, - подтвердил Борис Всеволодович, - если речь шла о принципах, о судьбе порученного ему дела, о жизни людей, Петрович был непреклонен. Тогда для него не существовало авторитетов. Матом он не ругался и тон не повышал, но свою позицию отстаивал твердо. Вот удивляются, отчего он - три года провоевавший, бесконечно храбрый боевой генерал - имеет так мало наград? Ответ понятен. Петрович был одним из немногих, кто говорил правду, какой бы горькой она ни была, он никогда не юлил и не старался угодить начальству. Видимо, поэтому у него хватало недоброжелателей "в верхах".
   Дубынин - человек поступка. Он смело берет на себя ответственность в самых отчаянных ситуациях. Когда я пишу, что он три года был на передовой, то это надо понимать буквально: он много раз только чудом избежал гибели, когда снаряды и ракеты рвались прямо на его командном пункте, когда его вертолет прошивали пули. Однажды на его глазах был тяжело ранен полковник, один из его заместителей. Вызванный для эвакуации вертолетчик, видя, какой ад внизу, садиться категорически отказался. Тогда командарм дал предупредительную очередь из пулемета и прокричал в микрофон: "Если не сядешь, я тебя сам собью". Офицер был спасен, теперь он - генерал армии, заместитель министра обороны. Каждый год 22 ноября Владимир Ильич Исаков приходит с цветами на Новодевичье кладбище, где похоронен Виктор Петрович Дубынин.
   А чего стоит история, когда он лично принял решение нанести упреждающий артиллерийский удар по учебным центрам, базам и складам моджахедов, расположенным на территории Пакистана! Данные разведки говорили о том, что вот-вот оттуда нагрянут моджахедские орды и в их составе хорошо подготовленные расчеты со "Стингерами". Согласовывать с Москвой? Он понимал, что на это уйдет время, да и потонут эти согласования в высоких кабинетах. Это сейчас американцы наносят такие удары по базам террористов, ни с кем не советуясь, а тогда сильно рисковал Виктор Петрович. Зато сколько жизней спас.
   Он первым из командующих выступил против существовавшей практики сокрытия реальных цифр наших потерь. Первым стал широко применять тактику масштабных вертолетных десантов. Первым ввел в систему управления войсками компьютеры.
   После Афганистана Дубынин так же достойно служил в Киевском округе, командовал Северной группой войск.
   В мае 1992 года, когда Президент подписал Указ о создании Вооруженных Сил Российской Федерации, именно Дубынин был назначен первым начальником их Генерального штаба. Тогдашний министр обороны П. Грачев сейчас признается в том, что собирался уговорить Президента поменять их местами: "Я бы хотел стать у Виктора Петровича заместителем. Или с радостью вернуться в ВДВ. Каждый должен заниматься тем, что умеет, чему его учили. Я ведь прекрасно понимал: на моем месте, на посту министра, конечно, должен был быть Дубынин. Такие командиры, как он, рождаются раз в сто лет". Много нам врал министр обороны, но вот тут я ему верю. Грачев сам воевал в Афганистане и не раз лично убеждался в полководческих талантах Виктора Петровича, в том, что их командарм на голову выше всех других военачальников.
   Для многих тысяч "афганцев" Дубынин и прежде был - Герой. Он - Герой народный, не назначенный "сверху", а рожденный самой жизнью. Теперь это звание подтверждено президентским указом.
   Давно наши войска вернулись из похода в загадочную страну Афганистан. А раны все болят...
  
   Из публикации: В.Снегирев. Повесть о настоящем генерале "Российская газета" - Федеральный выпуск Љ 3922 от 11 ноября 2005 г.
   Виктор Петрович Дубынин в 92-м стал первым начальником Генерального штаба новой России. Но очень быстро его скосила болезнь. А это, безусловно, был самый яркий, самый любимый из афганских командармов. Однажды генерал Исаков на традиционной поминальной встрече на Новодевичьем сказал ветеранам -"афганцам": "Будет хорошо, если память этого человека мы достойно увековечим. Он заслуживает геройской звезды, книги, фильма". И прошло три года. Сегодня есть книга "Повесть о настоящем генерале". И по ТВ был показан фильм. И вышел указ о присвоении посмертно генералу армии Дубынину В.П. звания Героя России. И появилась улица генерала Дубынина, а в Рязани его именем назвали военное училище.
   Конечно, самому Виктору Петровичу никаких почестей, понятное дело, уже не нужно, но это необходимо нам всем - хранить память о лучших. А лично мне очень важно сознавать, что рядом живет человек, для которого понятия "честь, бескорыстие, верность долгу и воинскому братству" - не пустой звук.
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023