ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Владимир Волошенюк. Ура! Ура! Командировка продолжается стартом из Ташкента, города хлебосольного

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.42*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    11-й рассказ Владимира Волошенюка, как логическое продолжение 10-го, писался в очень сложных современных условиях. Но и они не смогли затмить ярких лейтенантских впечатлений о событиях, имевших место более 30 лет назад.
  Владимир Волошенюк.
  Участник боевых действий в ДРА:
  ноябрь 1981 - ноябрь 1983 г.,
  командир десантно-штурмового взвода
  3-го ДШБ (Бараки, провинция Логар)
  56-й ДШБР (Гардез).
  Ура! Ура! Командировка продолжается стартом из Ташкента,
  города хлебосольного
  
   1.
   Уже вторые сутки все с волнением ждали возвращения Бурята в Ташкент. Больше всех переживал Виноградов как старший группы. Cамовольное оставление воинской части или дезертирство, как следствие - срок. Это все светило Буряту, если вернуться без него в Гардез.
  После успешной сдачи техники в Термезе, благодаря воле Аллаха и розданным бакшишам, в командировочном предписании дата обратного отъезда в "родной Афганистан" была перенесена на неделю вперед.
  Таким макаром, у сводного десантного отряда появилось семь дней на "разграбление" города. Пребывание в Термезе, учитывая температуру воздуха близкую к 50 градусам по Цельсию, оставило не только самые жаркие, но и душевные впечатления особенно в ресторанах термезского гарнизона.
  Способ утоления жажды после теплой водки и не охлаждающего арыка с морсом в первый день был решительно изменен в пользу холодного шампанского. Виноградов и Васильев пили его так, как представители загнивающего Запада глотают враждебную Кока-Колу. С шампанским коротали и пыльную дорогу в тамбуре поезда Термез-Ташкент.
  В Ташкенте сразу поехали к дедушке и бабушке Акиншина. Дедушка, а для них дядя Ваня, как старый фронтовик, разместил на постой восемь бойцов радушно и без лишних вопросов. За плечами бабушки был свой нелегкий военный опыт. Она приехала товарняком в Ташкент в эвакуацию, да так и осталась здесь на всю жизнь. "Ташкент - город хлебный" - так назывался один из советских кинофильмов.
  Командирское совещание провели за столом с баранками, восточными сладостями и зеленым чаем в пузатом фарфоровом заварнике. Дядя Ваня степенно колдовал над чаем, переливая его из заварника в пиалу, а затем обратно.
  Самым главным вопросом было хранение оружия. Покряхтев, он принял его по описи и сложил на антресолях, превратив их в ружейную комнату.
  Инструктаж рядовых гвардейцев был предельно прост: товарищи командиры убывают на 5 суток в город их курсантской молодости Киев. Личному составу переодеться в гражданскую форму одежды. Увольнительную они получают на этот же срок. Воинскую дисциплину не нарушать! Каждый головой отвечает за себя и помнит, что вся ответственность лежит на их командирах. В случае выезда на родину, кому не далеко, пользоваться только поездом, где не проверяются документы. Сбор у дяди Вани в назначенное время.
  В общем, количество нарушений воинских уставов всех вместе взятых, на какие пошли товарищи лейтенанты, зашкаливало, но это по меркам мирного времени. В условиях же выполнения интернационального долга они были уверены, что дело их правое и никаких сомнений в правильности принятого решения не возникало.
  Оправдание было одно, в глубине души каждый понимал, что все может случиться, и никто не застрахован от возвращения на Родину следующий раз "Черным тюльпаном".
  После размещения личного состава, которому для ночевки была выделена гостиная с плацкартными местами на полу, Виноградов и Васильев отправились в гости к родным Игоря Чернявского, где всегда были рады сослуживцам сына и внука. Вечером опять-таки традиционно ужинали в "Заровшане" с сестренкой Игоря и его супругой.
  В "Заровшане" царила удивительная атмосфера праздника жизни, украшенного восточными танцами на сцене и шелковыми прозрачными нарядами барышень и дам в зале. Там всегда было много афганцев. После сбора хлопка в ресторане собиралось студенчество и местная интеллигенция, чтобы отметить возвращение со своей "хлопковой войны". Из общения с ними Васильев много узнал нового о режимном ударном труде на хлопковых плантациях. Плакаты с рекордными цифрами собранного урожая хлопка для советской страны под чутким руководством коммунистической партии встречали прилетающих в аэропорту и сопровождали по всему городу. На этих же плакатах широко улыбался собранному урожаю дорогой Леонид Ильич Брежнев, удивительно напоминавший уроженца ферганской долины.
  На следующий день офицеры совершили культпоход в "чековый" магазин. Заинструктированные до слез, Васильев и Виноградов высокомерно отбрасывали все заманчивые предложения по обмену чеков на рубли, поступавшие, как от отдельных граждан, так и групп товарищей, явно не участвовавших в сборе хлопка по идейным соображениям. Васильев купил в подарок папе небольшой "Панасоник", для мамы еще в Кабуле был приобретен кофейный сервиз.
  Гордые тем, что не попались на удочку ташкентских аферистов, они затем поехали в Ташкентское ВОКУ, где проходил выпуск молодых офицеров. Виноградов хотел кому-то передать привет из
  56-й ДШБР. Причем вырядились с афганским шиком в выгоревшую спецназовскую "песочку" и кепи.
  В училище был день открытых дверей. Но на главной аллее их остановил полковник, заместитель начальника училища и отчитал, как нерадивых курсантов.
  - Товарищи лейтенанты, как Вам не стыдно? Сегодня здесь праздник, а Вы пришли пугать девушек и мам своим фронтовым видом.
  Сказав это, он развернулся и пошел в сторону плаца.
  Пристыженные Виноградов и Васильев опешили от услышанного и даже не попытались что-либо возразить.
  - Да, пижоны, нечего сказать, невесело заметил Виноградов.
  - Пошли отсюда, не будем людям портить праздник. Нам еще билеты брать надо на самолет, - ответил Васильев, вспомнив свой выпуск и курсантскую любовь Марину в бальном платье. Их выпуск был омрачен смертью накануне начальника училища Вениамина Ивановича Ляшко, "Вени", как его называли курсанты. Все это теперь казалось далеким и нереальным.
  В аэропорту шум и суета возле касс напоминала восточный базар. Васильев решил лететь на Днепропетровск чтобы навестить родителей, а обратно на Ташкент, по возможности, через Киев. Виноградова ждала супруга в Москве у своих родителей.
  Ни на Днепропетровск ни на Москву билетов не было. Выход из затруднительной ситуации хорошо был знаком воинам-интернационалистам.
  - Товарищи, у нас бронь. Виноградов культурно, но решительно пошел на штурм к амбразуре кассы, держа в руках синий служебный паспорт.
  - Извините, пожалуйста, мы от военного коменданта. Васильев прикрывал его прорыв, быстро реагируя на слабые возражения томящихся в очереди к кассе граждан.
  Кассирша приветливо улыбнулась и взяла синие паспорта в каждый из которых были вложены по пятьдесят чеков одной купюрой.
  После приобретения билетов на дорожку выпили шампанского в буфете аэропорта.
  На трапе самолета Васильев, вдохновленный шампанским, подобрал кем-то оброненный букет цветов и вручил его барышне, оказавшейся на соседнем кресле. Правда, чуть позже его пришлось вернуть стюардессе.
  
  2.
  Самолет приземлился в Днепропетровске около десяти часов вечера. Душа Васильева пела от предвкушения встречи с домом. Оставалось только решить, как добираться до родных Желтых Вод. Можно было поехать к днепропетровским родственникам и заночевать у них, а утром добираться автобусом. Но так хотелось по-быстрее домой!
  На стоянке такси было много машин, а водители сновали в толпе прибывающих пассажиров и предлагали свои услуги.
  - Сколько до Желтых Вод? Поинтересовался он ради интереса у приблизившегося к нему таксиста.
  - Сто, командир, - кратко ответил тот. Это было больше чем билет на самолет Ташкент-Киев.
  - Сколько той жизни, главное, что через три часа буду дома, - подумал Васильев.
  - Поехали.
  - Едем командир, давай только пять минут подождем, может быть, еще кого-нибудь прихватим.
  Из здания аэропорта продолжали выходить пассажиры ташкентского рейса. К ним приблизился подтянутый мужчина лет тридцати пяти в джинсах из Афганистана, сильно отличавшихся от здешних, и батнике. В одной руке он нес увесистый портфель в другой пакет с новыми джинсами.
  - Ребята, Вы куда едете?
  - А вам куда? - живо отреагировал таксист.
  - Я в Кривой Рог в командировку на комбинат.
  - Можно, только через Желтые Воды.
  - Отлично, едем, - сказал он с улыбкой.
  - Меня зовут Слава, - он протянул руку Васильеву. Рукопожатие было крепкое. Черты лица чем-то напомнили Высоцкого.
  - Что из-за речки? Вопрос звучал по-ташкентски. Я вот тоже бакшиш везу в Кривой Рог ваш афганский. Он показал пакет с джинсами.
  Разместились на заднем сидении. Васильев за водителем, попутчик Слава возле дверей. Машина потихоньку тронулась и, проехав метров тридцать, остановилась у голосующего товарища в очках и кожаной папкой в руке. Он открыл переднюю дверь.
  - Шеф, можно с Вами до города?
  - Садись только быстрее.
  Через метров двадцать стоял еще один голосующий. Водитель обернулся и спросил Васильева извиняющимся тоном.
  - Подберем, если он до города?
  - Конечно.
  Машина с полным экипажем наконец-то набрала скорость, из радиоприемника зазвучала песня Челентано, от этого стало еще теплее на душе.
  Сидящий на переднем сидении обернулся и участливо обратился к Васильеву и сидящему рядом Славе.
  - Что ребята из Афганистана?
  - Нет, я из Ташкента. Ответил небрежно Слава.
  - А шо заметно? Весело спросил Васильев.
  - В военный госпиталь из Ташкента стали переправлять много афганцев в инфекционное отделение с гепатитом, мне мои коллеги сказали.
  Еще мужики-попутчики анекдот афганский рассказали:
   - В кабаке офицер-афганец в третий раз приглашает подругу на танец и во время разговора только что-то мычит нечленораздельно. Подруга смотрит на него и спрашивает с опаской, а что у Вас с речью? Вы нормальный? Да, отвечает офицер, только у меня язык колом встал.
  В салоне раздается дружный смех.
  - Я тоже слышал, - подключается товарищ с заднего сидения:
  - В парикмахерской стрижется афганец. Парикмахерша его раз за разом спрашивает: Как обстановка в Афганистане? И он каждый раз отвечает: Нормализуется... Когда она его достригла, он обращается к ней: А зачем Вы меня так часто про обстановку в Афганистане спрашивали? - Когда я спрашивала, у Вас волосы дыбом становились, стричь легче было.
  Снова звучит громкий смех.
  - Классно едем, говорит товарищ в очках. Я в аэропорту провожал коллег на медконференцию, и мы весело коротали время за коньячком и картишками. Сегодня ребята со скорой забавную игру показали. Тринька, называется. Могу показать, если хотите.
  - Да тут неудобно играть, неуверенно говорит Слава, сидящий теперь вплотную с Васильевым.
  Товарищ, что сидит за ним вступает в беседу:
   - Нет, ну если только посмотреть. А это много займет времени?
  Васильеву весело от предложения, тем более, что в батальоне они тоже коротали время за картами, только расписывали "Пульку".
  Товарищ с переднего сидения разворачивается к ним, поправляет очки, кладет папку на колени сидящих и сдает по три карты.
  - Это быстро. Только надо всем сделать символический банк из мелочевки, - он кладет трешку, остальные следуют его примеру и складывают в банк по мелкой купюре.
  - И что дальше? Спрашивает сосед Славы.
  - Ничего, это все. Можно вскрыться и у кого больше карты, тот и выиграл банк.
  - Ну что вскрываемся? Или можно еще круг сделать, только с повышением, - он кладет в банк пятерку. Все смотрят в свои карты и добавляют в банк, каждый повышая на несколько рублей.
  - Да не шахматы, - замечает Слава и вскрывает карты.
  Все вскрывают карты, у Васильева больше всех.
  - Все банк твой, командир, - говорит товарищ в очках и передает Васильеву кучку купюр.
  - Надо же, - думает Васильев, - и в карты сегодня везет.
  Народ в салоне улыбается. Товарищ с первого сидения собирает колоду и обращается к водителю, уточняя, как тот будет ехать через город.
  - А можно еще разок? Спрашивает неугомонный пассажир. Ну, шоб отыграться, я чувствую, мне повезет и будет на пиво.
  - В принципе, можно, если только остальные не против. Как говорится, гусары пьют до дна... Но только разок, а то мне скоро выходить.
   Он тасует колоду, дает сбить Васильеву и раздает карты. В банк он бросает двадцатипятирублевку.
  - Ого, - говорит инициатор игры, - да тут не на пиво, а на коньяк армянский хватит. Ладно, кто ни рискует, тот не пьет шампанского. Даю тридцать.
  Слава молча кладет сорок и смотрит на Васильева.
  - Ладно, мизера ходят парами, - думает Васильев, - и достает из заднего кармана полтинник.
  - Теперь можно или вскрываться или повышать банк..., - дирижирует процессом товарищ с переднего сидения.
  - Эх, была не была, - он открывает свою кожаную папку и достает из нее сто рублей купюрами по двадцать пять и кладет в банк.
  - Ничего себе, - озадаченно замечает любитель пива. - Мы так не договаривались, я пас, а то от жены точно достанется.
  Наступает очередь Славы. Он долго смотрит в свои карты, цокает языком лезет в карман джинсов и кладет в банк сто пятьдесят рублей.
  Чтоб не ударить в грязь лицом Васильев с каким - то непонятно откуда взявшимся азартом достает портмоне и отсчитывает двести рублей.
  - Ну, мужики, вы даете. У меня только казенные деньги, - пассажир снимает очки протирает их. Заметно, как он нервничает. Он вытирает лоб носовым платком. Затем снова открывает замок кожаной папки и кладет в банк двести пятьдесят рублей.
  - Пас, - Слава качает головой, - так я до Кривого Рога не доеду.
  Васильевым овладевает спортивная злость. Он прикидывает, что наличкой у него осталось триста и двести за такси. Остальные на банковском счету в сберкнижке. Правда в сумке в багажнике есть еще чеки и магнитофон. Нет, то НЗ и подарок. Мысленно решает он:
   - Есть такая команда в армии: Отставить!
  Внимательно наблюдая за нервничающим очкариком, теперь он так его окрестил, Васильев, стараясь выглядеть уверенным, выкладывает в банк триста.
  Слава смотрит на банк и Васильева и неодобрительно покачивает головой, стараясь чтобы было незаметно, он поворачивает свои карты в сторону Васильева. Хотя, это и необязательно, У Васильева масть все же сильнее. В это время очкарик ерзает на переднем сидении и суетно начинает шарить по всем карманам. Достает мятые купюры, считает и складывает в банк.
  - Здесь триста двадцать. Предлагаю вскрыться, - слегка заикаясь говорит он и снова протирает лоб платком.
  У Васильева больше нет выбора. Повышать ставку больше нечем.
  - Вскрываемся, непринужденно говорит он и открывает карты. Очкарик всматривается и со вздохом облегчения открывает свои карты. У него больше. Он снимает очки и протирает стекла.
  - Вот это повезло, вскрикивает сосед Славы. - Дааа, ну ничего, командир, тебе в любви повезет...
  Очкарик собирает деньги в банке и прячет их в папку. Всматривается в окно и просит водителя остановить через пятьсот метров.
  - Да бывает же такое, - вроде как виновато произносит он и протягивает всем руку для прощания. Рука у него влажная и рыхлая.
  - Вот же повезло, - продолжает завидовать разговорчивый пассажир после того, как очкарик выходит из машины.
  - Ничего, переживем,- отвечает Васильев и отворачиваетя к окну. Ему уже надоедает этот говорун. За окном плывет вечерний город. Главное, что магнитофон и сервиз в сумке впереди дом.
  Разговорчивый выходит через пять минут.
  Васильев и Слава остаются вдвоем в салоне.
  - Володя не расстраивайся, - Слава как-то пытается поддержать Васильева.
  - Да все нормально... - Васильеву теперь хочется закрыть глаза, что он и делает, откинувшись на спинку сидения, слушать музыку и ни о чем не говорить. Он быстро засыпает и открывает глаза уже в Желтых Водах. На душе легко и светло, невзирая ни на обстоятельства. Он в городе детства.
  Машина останавливается возле дома. Слава выходит из машины и помогает достать сумки из багажника.
  - Куда ты, Слава, на ночь глядя поедешь? Обращается к нему Васильев, - Может, переночуешь у меня, а завтра утром в свой Кривой Рог?
  - Ничего, Володя, прорвемся. - Удачи тебе там, в Афганистане и в любви. Они крепко жмут друг другу руки.
  
  3.
  Озарение пришло к Васильеву утром. Анализируя все по порядку в деталях, он пришел к неутешительному для себя выводу. Как-бы это сказать мягче, его просто объегорили. Он попросту расслабился после Ташкента на родной земле. Ну что ж, будет, о чем вспоминать и рассказывать. Но разыграно все было, как по нотам, надо отдать должное артистичности и профессионализму земляков... Теперь он вспомнил, что даже движение карт при сбитии им колоды было не таким, как обычно.
  Через два дня Васильев улетал из Днепропетровска в Киев. Его вечерний рейс задерживался по техническим причинам. Желание подтвердить свои выводы не оставляло его все это время. До прилета ташкентского рейса оставалось немногим больше часа и он решил погулять по залу ожидания, внимательно рассматривая пассажиров.
  Когда он увидел знакомую троицу, сидящую рядком, ему стало просто забавно. Ни секунды не сомневаясь, он направился прямиком к ним.
  - Привет, ребята! Как дела? Рейс из Ташкента встречаете? - ему было приятно наблюдать некоторую растерянность на лицах сидящих товарищей, поэтому он продолжил с тем же напором.
  - Вы знаете, мой дядя начальник Ленинского райотдела ОБХСС. Я ему позвонил, он сейчас подъедет. Сыграем вместе?
  Первым не выдержал очкарик. Он засуетился, начал протирать лоб и очки платком. Резко вскочил и, буркнув сердито, что ничего не понимает ускоренным шагом пошел к выходу.
  - Ну что жена не ругала, за то, что поздно вернулся домой без пива? - теперь Васильев обратился к неугомонному попутчику. Тот тоже что-то буркнул и быстро рванул за очкариком.
  Слава оставался спокойным и с легкой улыбкой смотрел на Васильева. Васильев сел рядом. Ему чуть полегшало от позорного бегства граждан аферистов.
  - Володя, пошли в бар посидим, коньячку выпьем, поговорим... Слава говорил располагающе даже в этой ситуации.
  - Можно... также с усмешкой ответил Васильев.
  Они вышли из здания аэропорта и по предложению Славы пошли в аэропортовскую гостинницу. В баре было немноголюдно, приглушенный свет и негромкая музыка создавали свой уют. Бармен тепло поздоровался со Славой, тот заказал по сто коньяка и шоколад. Они устроились за столиком в уголке.
  - Володя, ты понимаешь, я шпилер, - начал разговор первым Слава. -Если ты думаешь, что все это мне доставило удовольствие, то это не совсем так.
  Васильев впервые в жизни слышал это слово.
  - А что означает шпилер?
  - Ну, игрок... Он пригубил коньяк, поставил бокал и начал ломать шоколад, не снимая обертки. Васильев тоже отпил немного коньяка.
  - Причем неплохой игрок, это моя профессия. И играю я всю свою сознательную жизнь, часто по крупному. И по-другому уже не будет. А в этой компании я временно. Меня тоже немного подставили. Теперь я должен "Доктору", это тот, что был в очках, а долг надо отдавать. Вот и работаю с ним, пока долг не отдам.
  Бар постепенно наполнялся посетителями. Некоторые, заходя, приветливо махали Славе. Зашли в бар и два милиционера, они тоже кивнули Славе. Тот в ответ приветствовал их пионерским салютом.
  - Что друзья? - насмешливо спросил Васильев.
  - Они дежурят в аэропорту и прикрывают нас за умеренную плату, - спокойно ответил Слава.
  Васильев отпил еще коньяку, мысли его путались. Образ милиционеров для него воплощали Юматов и Лановой в "Петровке-38". Преступники казались оступившимися людьми, которые должны стать на путь исправления к концу фильма.
  - Ты сидел? - спросил он Славу.
  - Да, за мошеничество в колонии общего режима под Иркутском. Кстати, освоил несколько специальностей: завбиблиотеки, завклуба, начальника лесопилки, завгара, - с усмешкой ответил он и добавил:
  - Освободился, с женой развелись, детям оставил дом и помогаю.
  - Шо ж ты не стал машины ганять за Урал после освобождения, как в песне Высоцкого? - в Васильеве снова поднялась праведная волна перевоспитания, базирующаяся на кодексе строителя коммунизма и фильме "Калина красная"...
  - Так он же тоже не ганял, а только пел об этом, - с улыбкой ответил Слава.
  - Володя, у меня батя сталинцем суровым был, в кителе и сапогах его помню по детству. Окончил он свой славный путь в колонии недалеко от той, где я сидел. Так что мое коммунистическое воспитание на том тоже закончилось, а в детдоме для детей репресированных советских руководителей пионерской организации не было.
  В зал зашли три офицера летчика, увидев Славу, подошли к столику, поздоровались за руку. Васильев по-прежнему ощущал полную кашу мыслей в голове.
  - Здесь летная часть стоит возле аэропорта, - пояснил Слава, - Ребята неплохие, но бухают сильно. Иногда взаймы просят. Даю, конечно.
  - Ладно, за знакомство, - Васильев протянул бокал с коньяком. Они чокнулись, - Слушай Слава, а как так странно колода сбивалась?
  - Учись командир пока я жив..., - Слава достал колоду карт из портфеля, разделил ее приблизительно пополам и обе половинки согнул пальцами в дугу. Затем аккуратно расправил, сложил вместе и предложил сбить Васильеву. Васильев слегка прикоснулся к колоде и ее разделенная половинка легко пошла вперед.
  - Да, шо называется, ловкость рук и никакого мошеничества.
  - Надо будет ребятам в батальоне показать, - подумал Васильев.
  В это время за соседний столик села симпатичная стюардесса.
  Слава встал и отрывисто, как на служебном совещании, подал команду:
   - Товарищи офицеры!
  Сюардесса с удивлением посмотрела на него. После чего имитируя строевой шаг, Слава направился к барной стойке.
  Через две минуты он наливал шампанское в бокалы, а Татьяна, так звали стюардессу, заливисто смеялась от его "гусарских" комплиментов и анекдотов Славы. Самое интересное было то, что она была с борта на Киев, которым должен был лететь Васильев.
  - Ну, что дети мои, я вынужден Вас покинуть. У меня завтра международный симпозиум. Танечка, не обижайте воина-афганца, приютите его, обогрейте... Я знаю, что Вы надежная, как весь гражданский флот..., - Слава встал и церемонно раскланялся перед раскрасневшейся Татьяной.
  Васильев встал тоже и, дождавшись окончания церемонии расшаркивания, пошел с ним к выходу из бара.
  - Танечка, мой друг Володя сейчас вернется, - Слава лучезарно улыбнулся.
  Выйдя на улицу, Слава достал сигарету и закурил.
  - Володя, ни в Киеве, ни в Днепре возле чекового ни с кем не связывайся. По Вам работают целые бригады... Там есть несколько фокусов, деньги за чеки могут заворачивать в бумагу и подменять - это кукла. Могут ломать пачку купюр после пересчета, это, когда якобы не хватает пару червонцев. Червонцы додают, извиняются, а в пачке уже не хватает половины денег. Короче, чтоб отстали, отвечай сразу - Ищите лохов в другом месте.
  Это слово, явно не из словаря Даля, Васильев тоже слышал первый раз в жизни.
  - Прилетишь в Днепр, найди меня, посидим где-нибудь в хорошем месте. Я пока буду работать в аэропорту с "Доктором" и "Кенарем". Спросишь у бармена Славу "Рогана". Он подскажет, когда я буду. Давай, командир, возвращайся живым, - Слава протянул руку.
  Васильев пожал его руку и с усмешкой ответил:
  - Прилетай в Кабул, Слава, там тоже работы много. В дуканах и на базарах чеки на афгани меняют, правда, если что не так, могут яйца отрезать...
  Слава расхохотался, повернулся и пружинистой походкой направился к стоянке такси.
  Васильев вернулся в бар. Татьяна встретила его ласковой улыбкой...
  
  4.
  В Ташкенте Васильев поскромничал и не стал рассказывать Виноградову о своих приключениях. Неприбытие Бурята в назначенное время омрачало настроение. По словам бойцов, он уехал автобусом в Фергану к родственникам.
  Слава Богу, к обеду на второй день он явился, как "красно солнышко", с торбами, наполненными дарами ферганской долины.
  Он виновато стоял во дворе возле дома перед Виноградовым с опущеными глазами, сияя веснушками. Ругать его просто было невозможно.
  - Бурят, дал бы я тебе по твоим растопыренным ушам. Ты что позвонить не мог дяде Ване?
  - Я номер телефона забыл, - тот виновато шморгнул носом.
  - А писать тебя учили в твоей бурятской школе?
  - Ладно, живи. Помни мою доброту. Иди, угощай дядю Ваню, он тебе тоже пару ласковых слов скажет.
  Груз свалился с плеч Васильева и Виноградова. Однако финансовое положение после отпуска не позволяло достойно провести вечер перед отлетом в Кабул.
  - Есть план. Загадочно произнес Виноградов и пошел вслед за Бурятом в дом.
  Вернулся он с кораном в руках, и присел на лавочку возле Васильева.
  - Смекаешь? - с оптимизмом спросил он. Это был самый большой по размеру коран из тех, что Виноградов выбрал в канцелярии "девятки".
  - Понял, не дурак. Только я в засаде буду тебя ждать возле мечети.
  - Да, ты настоящий товарищ. Прошу считать меня коммунистом, если я не вернусь со встречи с правоверными.
  - Ты же и так коммунист.
  - Ну, тогда поехали...
  Операция прошла без потерь. Помня заповедь товарища Сухова про восток, Толик не стал соваться в мечеть сам, а обратился к товарищу возле входа, тот кивнул и зашел вовнутрь. Через некоторое время к нему вышел, должно быть, служитель культа, взял завернутую в газету книгу и ушел с ней.
  Через минут десять вышел третий человек, протянул Виноградову руку и, также развернулся и ушел.
  - Двести! - выдохнул Виноградов, подойдя к месту засады, где его ждал Васильев.
  - Ну, и смотрели же они на меня недобро, прямо, как духи. Ладно, главное, что получилось. Едем, в видеобар в "Заровшан". Там шоу Бенни Хилла посмотрим...
  
  Выезд от дома дяди Вани на пересылку для того, чтобы оттуда ехать на военный аэродром, наметили на пять утра, но не выехали ни в пять, ни в шесть, ни в семь.
  Теперь отличился внук фронтовика. Акиншин приехал только к 9 утра. Дед был по - военному строг и отчитал внучка, так, что Виноградову уже добавить было нечего.
  Причина опоздания была очень серьйозная: он прощался с девушкой и та его не отпускала.
  Виноградов только махнул рукой.
  - В бригаде поговорим..., - только и сказал он.
  Выезд был перенесен на следующее утро. Акиншину было приказано ночевать у деда вместе со всеми и никаких больше ночных прощаний, а у любимого личного состава появился еще один день на разгильдяйство.
  Товарищи лейтенанты использовали день для продолжения просмотра жизнеутверждающих несоветских веселых сериалов...
  
  По возвращению в бригаду, Виноградов взял "шефство над Акиншиным", держал его возле себя, шоб ни дай бог, ничего не вышло. Но перед самым дембелем тот таки воспользовался случаем, когда Виноградова не было в бригаде, и напросился на операцию. Это был его последний выход...
  Виноградов позвонил в Бараки и все рассказал Васильеву. Ему еще предстояло встретиться с дедом и бабушкой Акиншина.
  Как это не было тяжело, Васильев каждый раз попадая в Ташкент, приходил в дом дяди Вани. Они сидели за столом с баранками и восточными сладостями, дядя Ваня колдовал над зеленым чаем, в глазах у него стояли слезы.
  Оказываясь в Днепропетровске, Васильев без труда находил Славу, они весело проводили время. Слава рассказывал о своих похождениях, а Васильев о боевой и политической подготовке. Последняя их встреча прошла в суде. Когда Славу в наручниках ввели в зал суда, он обаятельно улыбался. Увидев Васильева, сидящим в зале, он подмигнул ему и ободряюще кивнул...
Оценка: 7.42*4  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023