ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Абрамов Вячеслав Игоревич
Тарас и спецназ

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.05*16  Ваша оценка:
  Да познает всякая тварь своё ничтожество перед Всевышним Господом.
  
   Когда я открыл глаза, то внутри всё сжалось и застыло от ужаса: лежу под водой, на дне! Пи@ец - утонул! Когда, отчего, почему не помню и продолжаю видеть?!
   Только спустя доли секунды, во время которой душонка переместилась в паховую область, осознаю, что от воды меня отделяет стекло маски. Тут уже возвращаюсь к реальности. Ну ни х@ра себе, надо же было так вырубиться, да ещё под водой! Так можно и не проснуться... Хорошо, что эти спуски под воду проводятся на глубине не больше трёх метров, для привыкания к подводному миру.
   Быстро осмотрелся: вокруг никого, не считая танцующих мелких креветок. В ИДАшке смеси достаточно, проспал не больше 5 минут,. И немудрено - которые сутки на сон остаётся часа три-четыре, башка гудит, всё болит... нет, вроде уже не болит... надо же, релаксация какая под водой - за полчаса отдохнул! Ну да, подожди брат, сначала выползи на землю, там и посмотрим, где и что болит...
   Такая умилительная пауза во время тренировочного погружения - просто подарок после изнуряющей беготни, учений, занятий... Можно ещё минут пятнадцать побалдеть. Пейзаж песчаного пустынного дна уже порядком надоел, в голову полезли разные эпизоды прошедших дней...
   Тут же вспомнился сегодняшний инструктаж перед тренировками: "Под водой обычные закономерности поведения человека теряют свою силу... Любая мелочь может стать роковой... Нужно адаптироваться в водной среде, нужно находиться под водой максимально возможное время... Море не всегда будет таким тёплым и спокойным, как сейчас, таким оно бывает редко... Море меняет свои свойства и нравы в зависимости от температуры, глубины, течений, по-разному ощущаешь его просто при разной освещённости... Вам даётся возможность просто полежать на дне, понаблюдать вокруг, отслеживать своё состояние. Попробуйте слиться с этой средой, стать в ней "своим". "Своих" и терпеливых море любит, а "чужих" и суетливых наказывает..."
   Потом из памяти стали выскакивать как стоп-кадры щекотливые или яркие ситуации.
   Вот первый прыжок с парашютом из "кукурузника", когда надо оттолкнуться от кромки люка, как учили, чтобы не сосчитать заклёпки по борту, а ноги как-то не хотят двигаться. Зато потом какой восторг, когда вот он, парашютик, раскрылся и ты воспарил!...
   Вот на прыжках с допотопным и плохо управляемым парашютом Д-3 нас несёт прямо на взлётно-посадочную полосу, по которой вдали выруливает МиГ. Пытаясь проскочить бетонку, тяну до жопы стропы. Мне удаётся шлёпнуться и кувыркнуться в двух метрах от полосы, а трое из нашей группы до мягкой землицы не дотянули, никто не поломался, но стопы у них потом были синие и опухшие, ботинки просили на два размера больше...
   Довольно неприятный момент, когда втискиваешь своё тело в торпедный аппарат, впереди такое же тело, позади тоже тело, темно, журчит заполняющая аппарат вода. Ну вроде проверяли всех на клаустрофобию, но вдруг товарищ спереди или сзади затупит? А выходить не в водолазную двенадцатиметровую башню, как в училище, а на сорокаметровую глубину, да прямо в морскую...
   Опостылевшая до тошноты полоса препятствий, которую штурмовали по полдня... Мандраж, когда впервые нужно прыгать через лужу горящей нефти...
   Далее все прочие издевательства над организмом в виде десятикилометровых марш-бросков по песчаному берегу, гребли на надувных лодках в гидрокостюме под палящим солнцем, вышибания мозгов и соплей на занятиях по рукопашному бою, становятся сплошным фоном и отдаются каким-то щемящим беспокойством внутри, - наверное, так "сигналит" подавленное чувство самосохранения... Становится жалко себя, мысли тянутся к отдыху, комфорту... Но тут, откуда ни возьмись, возникает образ человека, который воодушевляет, поднимает из окопа в атаку! Кто это? В то время не показывали фуфлово-крутых Рэмбо и Крепкого Орешка. Тогда этим человеком для кандидатов в спецназ был Тарас.
   Тарас (но не Бульба) руководил курсом базовой боевой подготовки кандидатов в спецназовцы и был выделяющейся личностью из числа других офицеров Отряда. Тарас любил одноимённый персонаж Николая Гоголя, часто применяя в адрес своих подчинённых его знаменитую фразу: "Я тебя породил, я тебя и убью". О том, что он хорошо знал эту повесть, свидетельствовали и его убедительные высказывания о боевых качествах запорожских казаков. Думаю, это был голос крови, потому что с соответствующей фамилией Тарасенко он унаследовал и буйный нрав - признак запорожской воли. Среди его воспитанников из года в год ходила история о том, что Тарас во время учений со своей ДРГ ¹ от места высадки на черноморском побережье просочился (или, говоря штабным языком, выдвинулся) в окрестности Киева, где условно уничтожил особо охраняемый стратегический объект. Во время этого рейда "по тылам" были выявлены серьёзные недостатки организации ПДСС ². Будучи за это отмеченным досрочным присвоением очередного воинского звания, обмывал майорские звёздочки в когда-то единственном ресторане небольшого южного города, где одновременно увеселялся и какой-то авторитет. Подробностей молва не сохранила, известны лишь последствия случившейся разборки: погром в ресторане, несколько пострадавших от тяжеленных Тарасовых конечностей отправились в больничку. Обошлось без уголовного дела, потому что тогда еще сугубо неофициальные сообщества жили по понятиям и не поручали решать свои проблемы милицейским органам. Однако присвоенного звания Тарас был лишён, пару дней пил и слушал Высоцкого: "... он обидел его, он сказал: капитан, никогда ты не будешь майором...", потом с прежним азартом продолжил службу, без которой себя не видел.
   Подготовку поступающего к нему молодого пополнения Тарас начинал с явно несанкционированного испытания на силу духа. А как ещё проверить того, кому будет доверена не только граната, но и, упаси Бог, ядерный заряд? После занятия по боевому гранатометанию он торжественно вручал новичку ручную гранату, выдёргивал чеку и ласково просил подержать её с полчасика и одновременно поразмышлять о бренности земного существования, а по его команде вставить чеку. Граната была без боезапаса, но об этом конечно не объявлялось. Если боец не соблюдал процедуры спокойной медитации, начинал что-то лепетать или проситься к маме, Тарас отводил его к командиру отряда с рапортом о переводе "в обоз". Случалось, что кто-то гранату отшвыривал куда подальше или, паче того, от чрезмерного мандража ронял себе под ноги. Но в те времена, надо отдать должное военкоматам и учебке, такие чрезмерно впечатлительные особы попадались совсем редко.
   Если портилась погода, то "тарасовцы" точно знали: будем тренироваться. Когда противник прячется от непогоды, спецназу самое время продвигаться вперёд - этот постулат бойцы осознавали не голословно. Самый простой маршрут, когда кромешная тьма, сверху льёт, а под ногами хлюпает и скользит, становится бойким испытанием. Но для придания дополнительной "перчинки", Тарас, истинный гурман всяких неприятных неожиданностей, подбрасывал взрывпакеты или заранее натягивал на уровне щиколотки несколько тросиков. И уверяю вас, это были самые безобидные его штучки.
   Уже через несколько дней после начала программы обучения новобранцы проходили "момент истины". Для этого использовалась большая песчаная коса, на которой из растительности был только редкий низкорослый кустарник и густой камыш с тучами комаров. Методика достижения "момента истины" не была какой-то эксклюзивной. Бывшим морпехам и прочим военным, уже возомнившим себя спецназовцами, нужно было показать, что пока что они - дешёвые вонючие мешки с некрепкими костями и слабенькими мускулами, ни к чему непригодные. В первый день будущую элиту тупо гоняли с места на место с максимальной скоростью под палящим черноморским солнышком, от которого укрыться было негде. Бегать по песку с попадающимися камешками, через заросли камыша или по как специально сотворённым для препятствий буеракам, было так увлекательно, что к заходу солнышка больше половины бойцов становились теми самыми пыльными, вонючими мешками, падающими при малейшей возможности. Но кое-кто ещё держался, с кислой улыбочкой аскетов рассматривая стёртые до кровавых мозолей ноги. Ссохлась и стояла колом "зелёнка" ³, тело горело и зудело, а обмыться можно было только в солёной и противно тёплой морской воде. Ночью дважды поднимались по тревоге, первый раз не уложились в норматив, так как одуревший народ уже мало что соображал и потерял ориентацию в пространстве и во времени. Уложились во второй раз в норматив, или нет, никто так и не понял, но Тарас решил завершить на этом первый день познания истины.
   На второй день катер отвёз полуживых "каракатиц" мили за три от берега, откуда до него надо было добраться вплавь. С борта катера полоска берега ещё виднелась, а в воде с небольшой волной можно было ориентироваться только наобум. Катер то дрейфовал, то ходил рядом кругами, сбивая всех с толку. В небе, как назло, ни облачка. С катера был слышен воодушевляющий марш "Прощание славянки" и матюки Тараса с призывами плыть быстрее, иначе будет подгонять "багром в сраку". Двоих или троих, начинавших тонуть от судороги, вытаскивали из воды на катер, чем-то кололи, потом опять сбрасывали в воду, ободряя широко известной аксиомой о непотопляемости говна. С таким вот шумом и весельем боевые пловцы кое-как выползли на берег, и это никак не походило на бравый выход дружины Черномора из волн морских.
   Просушившись и подкрепившись, служивый народ дружно заснул на очередном инструктаже и проснулся уже по команде строиться в полной выкладке на очередной марш-бросок. Бег уже с первых минут сопровождался болью в мышцах, покалыванием в лёгких и дружным кашляньем. С облегчением вздохнули, когда через пару километров оказались на стрельбище, по команде стали выбирать позиции, окапываться и маскироваться. Но если кто-то это делал без смекалки и энтузиазма, получал пинок в зад с перелётом к новому месту, где надо было двадцать раз лечь-встать и снова проделать полное оборудование своей огневой позиции. Потом каждая группа бегом перемещалась на "позиции противника" и оттуда оценивала "успехи" своих сотоварищей. По возвращении выявленные замечания комментировались, каждому давалась возможность узреть свои ошибки и их устранить. Затем Тарас выставил мишени и разрешил для "разрядки" выпустить по ним по магазину из наших АКСУ. Сам он стрелял с явным удовольствием. Было видно, с каким уважением и любовью он относится к оружию, и оружие ему "отзывалось" всеми своими возможностями.
   После изнуряющего заплыва, последующего не менее интересного времяпрепровождения и спокойного ужина все спали без задних ног и передних рук, но ночью были подняты с весёлыми пинками и матерками по сигналу тревоги. Тарас разбил оставшихся в строю (а мы потеряли за два дня шесть "калек", которых он "списал подчистую") на три группы по пять человек. Получили холостые патроны для "боя", пакет "взрывчатки" и сигнальные ракеты на случай, "если кто потеряется". Все удивились, что это за случай, но оказалось, что потеряться не составляло труда: нас будут высаживать ещё затемно с катера в воду за пару кабельтовых от берега, для оружия, амуниции и обуви - специальный плотик. На берегу надо будет сориентироваться и незамеченными выйти "по территории противника" к "объекту" с заданными координатами и условно уничтожить находящуюся там "боевую технику". При обнаружении группы "противником" до уничтожения "объекта" давалась только возможность "геройски погибнуть", это был "неуд".
   Вся данная операция стала полным "Ватерлоо" для новоявленных спецназовцев. Наша группа с шумом и плюханьем подобралась к берегу, кое-как, съедаемая комарами, обмундировалась, прошуршала по камышам и затем прямиком вышла на засаду из двух инструкторов, неожиданно забросавших нас взрывпакетами после того, как кто-то зацепил растяжку с сигнальной ракетой. Гибель случилась даже не геройская. Почти так же бесхитростно на "минном поле" на растяжках была "уничтожена" ещё одна группа. Третья группа очень хитро пошла далеко в обход, но пока обходила, совсем рассвело, и на подходе к "объекту" её подловили и "расстреляли" Тарас с инструктором по водолазной подготовке.
   На разборе с подведением итогов прозвучало много обидных, но справедливых слов. Все поняли, что представляют собой тупых, ни х@ра не умеющих двуногих, даже бараны ценятся больше, потому что из них получается шашлык, а из таких вояк - только корм червям или рыбам. Далее Тарас рассочувствовался: с такой самооценкой впору только утопиться, но он знает хороший способ, как можно самоутвердиться и снять стресс. Он нам поможет.
   Сразу после завтрака: "Встать! Строиться! Бегом марш!" Через несколько минут: "Стой! Проверить экипировку!", - и те, кто оказался без шлема или чего другого, падают и отжимаются. Уже жарко, пот бежит струйками. "Бегом марш!", - через полчаса бега в голове уже полный туман, мыслительные способности полностью исчезают, хочется только послать всё, всех, на все склонения с падежами, и упасть. Но какая-то непонятная сила держит, толкает вперёд. Потом включается какой-то механизм, который называют "вторым дыханием" и ты как будто наблюдаешь со стороны за муками своего тела. Может, это "момент истины"? А вот хрен тебе, ещё рано!!!
   "Разбиться по двое, начать отработку рукопашного боя!" О, это дело Тарас любил особо, он входил в раж! Тех, кто сачковал или жалел "противника" - бывшего сотоварища, Тарас сразу видел и начинал работать с ними лично, результаты такой работы народ углом глаза лицезрел и ухом слышал, от этого желание сачкануть пропадало полностью. А потом была команда идти группой на группу, бились не в полный контакт, но какие впечатления, какой азарт и какая боль в побитых местах! После этого бег по пересечённой местности уже показался приятной пробежкой. А инструкторы меж тем говорили, что Тарас стал "уже не тот", остепенился и обленился, а вот что раньше-то было... Фантазии представить, что же могло ещё быть, уже не хватало. Чувства усталости, боли и жажды стали единственными признаками принадлежности к живым человекам.
   Надеясь хоть немного отдохнуть в обед, из последних сил вползли в лагерь. Санинструктор мажет зелёнкой волдыри, ссадины, клеит пластырь. Потери - ещё два человека, у одного выбита ключица, у второго - что-то с ногой, вернутся они в наш "поток" или нет, неизвестно. У некоторых уже нет сил даже поесть, они вползают в палатки и валятся на койки.
   Не проходит и часа после обеда, как возле палаток раздаётся оглушительный грохот взрывпакетов. Народ выскакивает наружу, видок у всех - как у мертвецов, от усталости трясёт, как от лихорадки. Строимся, - и бегом к ангару, тащим надувные лодки, рассаживаемся - и вперёд. Часа через три гребли высаживаемся в районе стрельбища, отрабатываем уход с линии огня, передвижения броском, перекатом, ползком, потом инструкторы подвозят гранотомёты, стреляем по старому ржавому БТРу. Один боец, ещё сохранивший силы на любопытство, высунулся из-за бруствера посмотреть на выстрел и, получив пыжом прямо в лоб, потерял сознание. Очнулся он быстро, но идеально круглый синяк, постепенно ставший желто-коричневым пятном, на лбу носил очень долго.
   В лагерь возвращаемся уже бегом, бежать надо синхронно, потому что на себе тащим лодки. Когда кто-то сбивается, нет мочи что-то кому-то выговорить, только безадресно звучит самая примитивная ругань. Двигаемся уже с каким-то неистовством, назло себе и Тарасу. А Тарас довольно лыбится и радуется, потом уже он всем скажет, почему: если боец доходит до неистовства, хрипит, матерится, но двигается, выполняет команды, держит удар и бьёт сам - всё, он в спецназе.
   Но это была только первая ступенька крутой и скользкой лестницы...
  
  ¹ диверсионно-разведывательная группа
  ² противодиверсионных сил и средств
  ³ в то время название полевого летнего обмундирования
Оценка: 8.05*16  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023