ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Адэ Владимир Александрович
Корова

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.18*8  Ваша оценка:

   КОРОВА
  
  
   - Что, опять бабу?
   - Угу.
   - Ты, Володька, без баб не можешь, я смотрю?
   - А ты, дядь Вов, можешь?
   - У нас уже вся палатка в твоих бабах, девать некуда. Вот если бы они настоящие были.
   - А что, мои не похожи на настоящих?
   - Да уж больно маленькие.
   - Я не виноват, что у нас печки такие маленькие.
   - Э, нет, ты возьми нормальное полено, ну, ростом с Хохла, например, и выпиливай себе этих "буратин" до самого ужина.
   - Пропорции Хохла не подходят для высокого искусства, у него же руки как у обезьяны. А я вам не Микеланджело. Дай лучше закурить.
   - Сами вы обезьяны, сейчас дам в ухо, сразу пропорции понравятся!
   - Ладно, ладно, мы же не про тебя лично, а с позиций творчества. На, прикуривай, пока не погасла.
   Мы с дядей Вовой Говором обожаем поговорить об искусстве. Потому что мы боевые друзья и соседи по палатке. А еще он прапорщик и заместитель командира моей группы. А я непревзойденный военный скульптор и в данный момент творю свой очередной шедевр.
   Из заготовок для дров я вырезаю фигурки людей, в основном женщин. Лежачих, стоячих, сидячих, разных. Беру обычное полено стандартного размера, намечаю контуры и, орудуя обыкновенным охотничьим ножом, создаю женщин. Правда, без лиц. Детали лица я делать еще не умею, но при наличии специального инструмента, может, и вышло бы.
   Тридцать, сорок минут работы и готово. Естественно, что для Академии изящных искусств во Флоренции мои женщины не подходят, но пацанам-то все равно. Можно на полочку поставить, можно подарить кому-нибудь, а можно и в печке сжечь. Но все пацаны, кому я дарил женщин, берегут их и не выбрасывают. Даже замполит сохранил. Это приятно.
   Наша рота уже вторые сутки на отдыхе. Делать особенно нечего. Писем домой я заготовил на неделю вперед, в карты играть не умею, а дров в роте хватает. Вот и занимаюсь на радость личному составу. А Говор шутит. Я ему тоже подарил женщину, так он ее бережет, детям, говорит, отвезу, в память обо мне. Как будто, мы не увидимся больше.
   Главное в скульптуре - это чувство, с которым приступаешь к работе. Желание души и стремление сердца создать красоту. И любовь, конечно. Без любви вообще ничего не бывает на свете. В этом я убежден. Все в мире - проявление любви. И я это доказать смогу, если кто спорить вздумает.
   Обычное полено, если к нему добавить кусочек собственной любви может превратиться в симпатичную вещицу, с которой расставаться потом не хочется. И стоит она себе на полке, между мылом и одеколоном, никому не мешает, а смотреть на нее приятно. В этом назначение любого искусства и смысл. Из ничего создавать удовольствие.
   Главное - не отступать от запланированных линий и не бояться резать. Нож у меня отменный, номерной, купленный по охотничьему билету в спецмагазине. Острый, как лезвие "жиллет". Поэтому все пальцы у меня в микропорезах и царапинах. Задумаешься над рукой или ногой, как их лучше вырезать, и прозеваешь свой собственный палец. И боли не чувствуешь. Вот они - жертвы красоты!
   О результате стараюсь не думать, верю, что получится и получается. На первых порах, конечно, несколько раз ошибался и портил заготовки, но сейчас я уже ваятель опытный. От скуки еще не тому научишься.
   Сегодняшняя девушка получилась красивая, фигуристая. Стройная, высокая, с большой грудью. Голова чуть повернута в сторону, как будто она кого-то соблазняет. Высокомерная. Все красивые бабы немного высокомерные. Но мне такие нравятся. Они сначала высокомерные, а потом, когда поближе познакомишься, поговоришь с ней, и сразу все нормально становится. Главное, не бояться красивых девушек. Многие стесняются подходить к таким знакомиться и страдают от собственной нерешительности. Я тоже немного стесняюсь, но всегда подхожу. Потому что мир так устроен. Девушки должны быть красивыми, а парни должны с ними знакомиться.
   Эту себе оставлю. Отвезу домой и поставлю в сервант. Память все-таки!
   До отправки домой осталось дней десять, но служба есть служба и наряды мы тянем как обычно. И на задания ходим, и на облеты летаем. Короче, воюем помаленьку и расслабляться нам никто не дает. И вот вам доказательство.
   Не успел я стряхнуть опилки с колен, как дневальный проорал команду на построение в свободной форме одежды. А на отдыхе иной формы одежды не бывает, тем более что природой правит жаркий кавказский март.
   Говор встал с поленницы и щелкнул меня по уху. Вернее, хотел щелкнуть, но я увернулся.
   - Пошли Володька, сейчас наряды будут раздавать.
   Из палатки вышел заспанный замполит с неизменной сигаретой в бороде и, вытирая глаза кулаком, начал скрипеть:
   - Сегодня во внутренний наряд дежурный по роте и дневальные назначаются из состава третьей группы, командиру группы все понятно?
   Командир третьей группы капитан Курносов - мужик классный - кивнул замполиту, мол, будет исполнено. Замполит опустил бровь и продолжил скрипеть:
   - Сводный отряд в составе первой и второй групп, старшим идет командир первой группы, - замполит поднял бровь на командира первой группы, лейтенанта по прозвищу Илюша. Тот кивнул, - завтра в семь утра отправляется в распоряжение майора Игнатова.
   И тут замполит выкинул неожиданный кунштюк. Он пожал плечами и пробормотал негромко:
   - Чё вы там делать будете, хрен поймет?
   Все захихикали, но замполит опять поднял бровь, и мы заглохли.
   - Командирам групп собраться на совещание в палатке командира роты, остальным - разойдись.
   Наши лейтенанты скрылись за пологом офицерской палатки, а мы с Говором отправились на дровяной склад, обсуждать новости.
   Майор Игнатов - заместитель командира батальона по какой-то там части. Высокий, сухощавый, не сразу определишь в нем опытного спецназовца. Я его знаю со своих первых минут в армии. Еще с военкомата, когда Игнатов забирал нашу команду, я запомнил его веселый, но крепкий голос. Характер у Игната (так его все за глаза называют, даже офицеры) суровый и вздорный одновременно, но любит пошутить, похохмить. Солдат не обижает. Справедливый.
   Говор уселся на свою излюбленную поленницу и дрова под ним гулко заклацали. Я выбрал подходящее полешко и примерился было к созданию новой девушки, как неожиданно появился Давыд.
   Давыд - это наш третий. Он третий Вовчик в роте и наш третий сосед по ячейке в палатке. Давыд сержант-контрактник. Ему уже около сорока, он маленький ростом, кривоногий и усатый. И очень забавный. На построении роты, я его, кстати, не видел.
   Давыд присел на корточки около Говора, извлек из недр пазухи помятую пачку "Друга" и, задымив, многозначительно изрёк:
   - Завтра полетим.
   Говор чуть не подпрыгнул от смеха:
   - Куда, старый черт, полетим, на северный полюс?
   Давыд прищурил от дыма правый глаз и посмотрел на Говора левым так, словно Говор - пионер, пришедший к Давыду за макулатурой.
   - Я говорю, полетим, значит полетим.
   - Дядь Вов, ты не мудри, блин, говори, чего знаешь?
   Давыд привстал и потянулся.
   - Да мимо проходил, слыхал, что Игнат завтра на облет собирается в Веденский район. Мы-то с ним.
   - Нет, Вовчик, это мы с ним, а тех, кто на построение не ходит, в наряд на собачник. Будешь собачкам хвостики причесывать, ха-ха.
   Я этих двоих обожаю. Весело с ними. За три месяца моей чеченской кампании столько всего происходило, закачаешься! И мы три Вовчика, всегда были рядом, всегда друг друга выручали, всегда как один. Давыд - отменный пулеметчик, Говор - "замок", а я рядовой, но командир отделения, автоматчик. Боевое трио, мы хоть куда можем. Командир нашей группы оказался приличным психологом и понимает, что в дополнение к их опыту, мои качества идеально подходят. Мы действительно как одно целое. И "косячим" вместе и награды получаем вместе.
   - Давыд, а ты с Илюшей как? Дружишь?
   Говор спросил не случайно.
   Илюша - мерзкий человечишко по своей натуре, хоть и уважаемый боевой офицер. Если ему кто дорогу перешел, то Илюша не забудет и отомстит. А с Давыдом у него давний спор, еще с бригады. Я тогда присутствовал.
   При формировании сводного отряда для командировки в Чечню существует обязательная процедура боевого слаживания. Весь личный состав батальона - разведка, связисты, минометчики, БМПшники, ВМО - вывозится куда-нибудь подальше от родных казарм и организовывается на месте временной дислокации. Как правило, на полигоне, чтобы стрельбища были под рукой.
   Все подразделения формируются по понятным принципам: командиры рот назначаются штабом, командиры групп выбираются ротными, а те сами набирают себе личный состав. Кого-то кем-то дополняют, кого-то выкидывают, в общем, сеялка. Мне повезло, попал в роту к Колесу - капитану из нашего родного батальона - в группу к хорошему лейтенанту, а Давыду не очень.
   Его запихнули в группу к Илюше и они сразу не сработались. Искрить начали.
   Однажды, на марше, в кузове "КАМАЗа", который вез нас на стрельбище, Давыду приспичило покурить. А Илюша сидел около борта и являлся как бы старшим кузова. Он грубо разорался на Давыда, мол, тот охренел в доску и курит, а курить, типа, на марше не положено. Но все пацаны видели, как Илюша за минуту до этого выкинул за борт свой собственный окурок. Субординация в армии - вещь беспрекословная, но хорошие командиры поступают немного иначе. Солдата надо наказывать показательно, перед строем, если хочешь добиться воспитательного эффекта. Некрасиво как-то получалось. Давыд старше Илюши в два раза, а вынужден выслушивать матерки. Илюша орал на него, как на нагадившего щенка, да к тому же за то, что в принципе, не наказуемо. Ну и дядя Вова молчать не стал.
   Он подсел к Илюше и громко объявил ему, что тот не прав, и он - дядя Вова - пристрелит его на первом же выходе в Ичкерии. Это слышали все и Илюша заткнулся.
   Позже ротный внес изменения в списки роты и перекинул Давыда к нам во вторую группу. А Илюша со своими принципами остался командовать первой. И на совместные задания старались Давыда с Илюшей не посылать. Вот так.
   Давыд посмотрел на Говора и сплюнул:
   - Да что вы как маленькие! Кто старое помянет... Что я, Вова, не понимаю, да? Пусть он служит-выслуживается себе на здоровье, да. А я руки дерьмом марать не стану.
   Давыд часто в своей речи использует нелогичные "да". И еще матерки.
   - Сколько там до ужина-то, Вольдемар? - Говор встал с поленницы, и дрова снова заклокотали.
   - Как до Пекина раком.
   - Ну и режь своих девок, а мы с Вовчиком пойдем к связистам, да? В картишки их разденем до ужина.
   "Деды" ушли, оставив меня с деревянной красавицей.
   Утром нас подняли раньше всех. Позавтракали быстро и начали собираться. Старшина выдал всем по обычному БК и, подчиняясь резким выкрикам Илюши, мы выдвинулись к ЦБУ, где обитало командование батальона.
   Игнат был уже в полной выкладке, с автоматом, и стоял около первого поста. Подтянутый, строгий, правильный, он весь блестел экипировкой. Выслушав рапорт Илюши о прибытие нас в его распоряжение, Игнат отвел командиров в сторонку и разрешил нам курить.
   Кавказский март распахнул рубаху и вынул из кармана ослепительное солнце. Далекие сопки вокруг Грозного засверкали снежными прожилками. Денек обещал быть радостным и вдохновлял на подвиги.
   После недолгого перекура мы двинулись на аэродром.
   Военный аэродром - это организм. Он состоит из многих систем и аппаратов. Он напоминает собственно административное образование, как автономное государство в большом армейском материке. Военный аэродром - это платформа оборонительной инициативы и плацдарм для любого наступления.
   Наш аэродром в Ханкале является сердцем всей группировки. Все остальные части накрывают его своими многослойными расположениями, как мышцы. Аэродром в Ханкале зарос зенитно-ракетными батареями, бригадами ВДВ, отдельными батальонами связи и танковыми корпусами. Все-все защищают сердце.
   Как один из сердечных желудочков аэродрома пророс в плитах взлетных полос вертолетный полк. Игнат направил нас прямо к диспетчерской вышке и оставил курить среди вертолетов.
   Вертолеты!
   Большетонные "коровы" с красными цифрами на серых боках, свирепые камуфлированные "крокодилы" в шипах пулеметов и автоматических пушек, и рабочие лошадки - изумрудные грустноглазые "восьмерки". Я обожаю запах вертолетов! С момента первого своего парашютного прыжка, с момента первого ощущения высоты и полета! Этого ни один десантник не забудет! Аромат сгоревшего керосина и вибрация лопастей на взлете, как ты это забудешь?
   У меня уже двадцать какой-то облет в Чечне, но ощущения свежие как в первый раз. Трепет перед неизвестностью и высотой. Там, куда мы полетим, горы кусаются гранатометными выстрелами и пулеметными трелями. Маленько страшно.
   Игнат выскочил из диспетчерской и рукой показал нам бежать за ним.
   Мы погрузились в обшарпанную камуфлированную "восьмерку" и расположились в боевых позициях. Двигатель взревел. Лопасти вздрогнули. Земля отошла вглубь.
   Военные пилоты не ищут легких путей. Вертолет круто задрал хвост, и аэродромная пыль, взметаясь невиданной прической, колыхнула пространство. "Восьмерка" резким прыжком поднялась в солнечное небо и, положившись на левый прицепной бак, развернулась от Ханкалы. Ух!
   Мгновенно промелькнули рассыпанные вокруг взлетных полос локаторы, палаточные расположения, линии укреплений, замаскированные орудия и объединенная группировка уплыла из-под шасси. Мы направлялись в горы.
   При заданиях особой важности и сложности в обеспечение операций спецназа направляют пару "крокодилов", восхитительных летающих танков Ми-24, которые своей огневой мощью обязаны подавлять возможное сопротивление противника. Сегодня за нами ни одной двадцатьчетверки не было. Это радовало, но расслабляться Игнат никому не позволил. Он проходил по содрогающейся железной палубе вертолета и щелкал по затылку тех, кто ослаблял внимание и отвлекался на разговоры.
   Пред нами раскрывалась истинная красота Кавказа! Зеленые склоны сопок, усыпанные вкраплениями весенних цветов под лучами огромного пылкого солнца, свинцовые ниточки горных ручьев, серые каменные шкуры плоскогорий. Загляденье. Немудрено и забыться. Ведь из этой неописуемой красоты может выскочить управляемая ракета класса "земля-воздух" и прощай эстетика Кавказа. Вылетит огненная змея из красивых кустов, взовьется спиралью над зеленкой и ужалит нашу маленькую симпатичную "восьмерку". Сколько случаев уже было! Где они только берут такие ракеты? Хотя при желании вертолет возможно и из автомата сбить. Если палить по хвостовому оперению, можно повредить винт и тяговые тросы. Тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо, о чем это я, дурак!
   С обоих бортов вертолета, в дверях расположились пулеметчики с ПКМ, пристегнуты тысячные "банки" и наготове запасные. В иллюминаторах торчат наши автоматные стволы, а из-под боковых ферм вертушки периодически вылетают тепловые выстрелы на случай пресловутых "земля-воздух".
   Мы в воздухе уже минут тридцать, Ханкала уже далеко и не похоже, что это Веденский район. Самое главное, чтобы командир знал точно, куда мы летим, и лично меня абсолютно не заботят географические названия.
   Игнат сидит на одном колене между кресел пилотов и сверяет что-то со своей планшеткой. Иногда орет на ухо пилоту, тот понимающе кивает. Грохот в вертолете невыразимый, но если рядом кричат, то слышно.
   У одного иллюминатора со мной, рядом с Давыдом дядя Вова Говор. Лицо его сосредоточено, глаза бегают за мельтешащими внизу пейзажами. Я смотрю тоже внимательно.
   Вдруг Игнат подскочил, вылез из кабины и, шатаясь от полетной качки, ринулся по противоположным бортам, высматривая что-то в иллюминаторы. Затем вернулся в кабину и прокричал в ухо пилоту, что мы поняли и без звука - "Садись". Он сопровождал свою команду ясным для всех военных жестом - раскрытая ладонь вниз - и переводил автомат из-за спины в боевое положение.
   Мы поняли, что сейчас начнется сама операция.
   Под нами располагался довольно милый и уютный уголок горной местности с хорошей площадкой для приземления. Вертолет начал спускаться, а мы во все глаза старались заметить "носатых". Но признаков наличия неприятеля пока не наблюдалось.
   До земли осталось метра три и Игнат, развернувшись, показал нам еще один понятный жест, который означал "десантирование" и "круг". Значит, мы должны по одному покинуть вертолет и занять круговую оборону. Ясненько, как в книжке.
   Илюша на правах командира первой группы пошел первым, он спрыгнул под вертушкой и осмотрелся, махнул нам. За ним пулеметчик - Славка. Славка спрыгнул и под прикрытием Илюши побежал пригнувшись от вертолета вперед метров на тридцать, упал и перекатился для смены позиции. Теперь остальные покидали вертолет и разбегались, образовывая окружность вокруг вертолета.
   Выход! Прыжок! Осмотрелся! Побежал! Упал! Перекатился! Снять предохранитель! Все! Сзади только свои.
   Последним вышел Игнат, когда мы организовали круг безопасности. Он о чем-то поговорил с Илюшей, затем махнул пилоту и вертушка приземлилась. Через минуту шум работающих винтов затих. Летуны заняли позиции на борту.
   Мы лежали на сыроватой свежей траве и вдыхали прелестный аромат чистейшего горного воздуха. Благодать! Наши стволы реагировали на любое движение местности, глаза впивались в ландшафт, и никто из нас не воспринимал тишину расслаблено. Природа Ичкерии коварна и любит плохо пошутить.
   Досмотровая группа во главе с Игнатом перебежками двинулась к большой куче камней, набросанных беспорядочным образом метрах в ста пятидесяти от места высадки. Складывалось впечатление, что эти камни навалены грузовиками для какого-то строительства. Словно для построения плотины, но водой в этом месте не пахло.
   Досмотряк свое дело знает, ушли красиво, и, если бы сейчас по нам велся огонь, никого бы не задело - так грамотно майор вел пацанов к камням.
   Через пятнадцать минут досмотровая группа вернулась ни с чем, и Игнат приказал летчикам заводится. "Восьмерка" взревела, наше подразделение грамотно и без суеты погрузилось на борт. Мы поднялись в небо. Все. Задание выполнено!
   Мы летели домой по другому маршруту и, не теряя бдительности, сохраняли боевую готовность. Опасные участки остаются опасными, а приоритетная задача солдата в Чечне - остаться живым. Наши внимательные глаза прощупывали местность и ни одна шальная мышь, даже если бы захотела, не прошмыгнула бы незамеченной под нашим вертолетом. Надо еще сказать спасибо летчикам. Лавирование высотами и выбор маршрута - это залог безопасности при боевом полете. Чем хитрее мы летим, тем сложнее в нас попасть.
   Игнат по-прежнему щелкал по затылку зазевавшихся и что-то орал пилотам. Так лететь весело.
   Вдруг Игнатов преобразился в лице и резко подскочил к двери правого борта, указывая что-то рукой сидящему там пулеметчику. Тот кивнул, мол, ага, вижу, и плотнее прижался к прикладу. Наш "салон" оживился.
   По правому борту, внизу, происходило что-то весьма интересное, но мы, стрелки левого борта, не имели права отрываться от наблюдения. А хотелось!
   Если внизу враги, то боя может и не быть. Мы просто обстреляем "носатых" и доложим в Ханкалу координаты обнаруженного противника.
   Стрелять с неба - это истинное удовольствие. Стремительные пули, летя с высоты, оставляют еле уловимые следы. Пулеметные выстрелы просверливают пространство, через каждые четыре вылетает пятый трассер, который ориентирует стрелка своим свечением, и огонь получается прицельным. А если вертушка включит УРСы! Красота!!!
   Игнат подбежал к летчику, стало понятно, что он хочет приземляться. Что он там увидел? Пилот вытаращил глаза и замотал головой из стороны в сторону. Так-с, Игнат хочет садиться, а пилот садиться не хочет. Пилотам известно, что в необследованных районах садиться запрещено, а Игнату известно, что там внизу что-то очень важное. Я толкнул Говора в бок и кивнул ему в сторону бессловесного диалога пилота с Игнатовым. Шум двигателей перекрывал все звуки.
   Говор полюбовался сценой и крикнул мне на ухо:
   - Там "корова"!
   "Корова"! Что духи сбили "корову"? Это неописуемо! "Корова" или Ми-26, это огромный транспортный вертолет, сбить его многих трудов стоит! Понятно, что Игнат обязан провести разведку и возможную оборону сбитого вертолета. А потом и организовать эвакуацию "трехсотых" и "двухсотых", которые при авиакатастрофах обязательно в наличии.
   Я наклонился к Говору и крикнул:
   - Дядя Вова, а ты откуда знаешь?
   Но Говор только отмахнулся от меня и продолжал наблюдение в иллюминатор.
   Тем временем, Игнат все ожесточеннее жестикулировал перед носом пилота и что-то орал ему в ухо. Пилот отнекивался. Тогда майор спецназа Игнатов, которому, видимо, надоело, вести бесполезную полемику с этим воякой, перевел автомат из-за спины и направил его в голову пилоту. Вот это да! Я уже совсем не смотрел вниз. Дела!
   Летчик проорал что-то в лицо Игнату, что было понятно и без слов - он послал нашего командира к такой-то матери, - и махнул рукой. Винт сбавил обороты, и наша "восьмерка" пошла на снижение.
   Что-то будет.
   При развороте вертолета наш борт оказался с той стороны, где была сбитая "корова". Вернее, должна быть. Никаких следов катастрофы не обнаружилось. Лужок зелененький между сопок и кустики. Все.
   И лишь находясь у самой земли, перед высадкой, до меня дошло. Корова - это не вертолет! Корова - это корова! Обыкновенная, холмогорская, рогатая, с титьками. Она кушала сочную травку и ей плевать на наш вертолет, на нашу экипировку, национальность и задачи, которые мы в этой республике выполняем. Ей плевать и на саму республику, ей хочется кушать и она это делает.
   Это ее Игнат заметил с воздуха и ради нее поругался с пилотом.
   Последовали команды "десантирование" и "круг".
   Все повторилось как в первый раз. Мы четко выполнили команды своего командира.
   Хозяина у коровы не было, не было и веревки на шее, и колокольчика. Это не удивительно. Здесь, в местах боевых столкновений многие хозяйства разорены и бывшие домашние животные слоняются без присмотра. И если не погибают от шальной мины, то их забирают другие местные жители или стреляют на мясо федералы.
   Можно сказать, что нам повезло. Но надо еще проверить, а вдруг это засада? Всякое в жизни бывает, а пресловутый закон подлости по всем приметам должен быть родом из Чечни.
   Мы заняли боевые позиции. Глаза напряжены, предохранители сняты.
   Игнат по всем установкам спецназовской тактики организовал круговую оборону и повел досмотряк к объекту. То есть к корове.
   Животное пассивно жевало чеченскую флору и медленно роняла "мины".
   Последовали щелчки ВССки и корова стала жертвой боевой операции федеральных войск.
   Нападения на вертолет не было и вообще, ничего опасного.
   На плащ-палатке труп животного втащили в вертолет и пилот сказал нам, что все спецназовцы "ненормальные дебилы". Затем завелись двигатели и мы поднялись в воздух.
   Настроение отменное!
   Игнат щелкал нас по затылкам до самой Ханкалы.
   А вечером в отряде был праздник.
   Впиваясь в сочное мясо шашлыка, Говор подмигивал мне и передразнивал меня коровьими криками "му".
   Спасибо тебе, корова.
   Своей гибелью это неизвестная чеченская буренка подарила нам кусочек счастья, насаженный на шампур и прожаренный на горячих белых углях.
  
  
  
   А позднее выяснилось, что мы, оказывается, летали для того, чтобы выяснить расположение подпольного нефтеперегонного завода и уничтожить его. Координаты завода оказались верными, а вот самого завода не оказалось.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
Оценка: 7.18*8  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023