ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Агалаков Александр Викторович
В горнице всегда светло

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Для поэта Николая Рубцова служба на эсминце стала верной ступенью для трудного восхождения на поэтические вершины. Легко отказавшись от морской темы, в своем творчестве поэт изредка к ней возвращался, что сформировало суть его лирического подхода. Что напоминает подход слепого Гомера к изобретению им гекзаметра. Это открыл Паустовский, приравнявший древний стихотворный размер к шелесту волн: шелестящая набегающая волна - плеск - и шелестящий отход волны. Набег, удар, отступление. Подъем, вершина, спуск. Начало жизни, ее расцвет, увядание. Этот "волновой" смысл всего живого на земле, опираясь на море, передал в своей поэзии Рубцов. Назовем такой подход дихотомией, о чем подробно говорится в представленной статье. Что, однако, прошло мимо понимания штатного рецензента одного "толстого" журнала. Ничего нового критик не увидел, ну хоть ответил, пусть неконструктивно. Значит, есть повод разобраться в том, присуща ли дихотомия поэзии Н.Рубцова.
В горнице всегда светло,
или Дихотомия как основа гениальности Николая Рубцова

  Исполнилось 60 лет, как поэтическая подборка Николая Рубцова попала в журнал "Октябрь" (1964 No 8)*), что сразу ввело поэта в круг заметных российских лириков той поры. Поэт не знал или догадывался, что публикация оказалась возможной ввиду литературной борьбы, разделявшей пишущих "либералов-космополитов" и писателей пропартийной направленности, которые подтягивали литераторов-самородков на свои баррикады. Гениальность "тихой поэзии" нового автора оказалась очевидной, несмотря на недовольное бурчание в противоположном лагере. В журнальную полемику Рубцов не лез, как бы понимая "надсуетность" своей глубокой лирики.

I

  Поэзия Н.М. Рубцова занимает достойное место как в российской, так и мировой литературе, а имя Николая Михайловича прочно встало в один ряд с именами выдающихся лириков, и этот строй почётен и достаточно продолжителен. Пушкин и Есенин, Блейк и Вордсворт... В этом строю классикам не бывает тесно, поскольку речь идет о вечности, которая бесконечна. Всех их объединяет не столько высокий, глубокий, великолепный лиризм, сколько лирический драматизм, который заключается в том, что каждое новое поколение читателей находит в стихах великих поэтов верное созвучие, долгожданный отклик, оригинальное прочтение, звучащее в душах современников тонко настроенным камертоном.
  Да, лиризм и драматизм ― это вещи родственные и, если совсем точно говорить, ― это одного поля ягода. Они ― яркое явление дихотомии. А органичная дихотомия ― есть признак гениальности в творчестве любого поэта, умеющего затронуть внутренние струны людей, пребывающих в отечестве и за его пределами, увлечь лирикой как элитарного, так и массового читателя и в свое время, и сегодня, и на века.
  Например, бесчисленные явления привидений, фантомов, фигур в вуалях, чем изобилует поэзия первых романтиков, немецких и русских, на самом деле представляют собой отзвуки трагедии людей, замученных в реальной жизни тоталитарным режимом в то время, когда немецкая погоня за каждым пфеннигом, под плеткой юнкера и в каторжном труде, заставляла немецких юношей и девушек копить капитал для желанной свадьбы лет через 40-50, когда рождения детей от престарелых супругов ожидать уже не приходилось. А русская тяжелая доля, сравнимая с ярмом, была связана с многочисленными покосившимися крестами на могильных холмиках, откуда, по мнению романтиков, выходили привидения с безмолвными постоянными протестами. Собственно, любое привидение ― это протест разума против существующего порядка, основанного на бесправии, гнёте, преступлении.
  Как будто ничего подобного в поэзии Рубцова нет. Или есть. Есть ощущение некой несправедливости и безысходности. Есть конкретные эмоции, выраженные в поэтических строчках, отражающих дихотомию жизни и ее противоречия. Чтобы раскрыть обозначенную в заголовке тему с доминирующим определением и указанием на исключительность поэзии Рубцова, необходимо определиться с содержанием термина. Что это такое ― дихотомия? Какова природа этого явления, стиля, творческого подхода? Каким образом лирическая дихотомия воздействует на чувства? Как она затрагивает самые сокровенные струны человека?
  Казалось бы, всё просто. Раскрытие термина легко укладывается в антитезы, например, такие как Война и Мир, Мужчина и Женщина, Радость и Грусть. То есть, указанные антитезные пары составляют более широкие понятия ― Жизнь, Люди, Чувства. Действительно, жизни без войны и мира не бывает. Гендер определяет людей разной половой принадлежности и формирует понятие Человечество. И каждый человек испытывает полярные чувства: есть минуты, когда ему весело, и есть время, когда он горюет. Другими словами, дихотомия представляет основу нашего существования; она одновременно объединяет и разъединяет, и поэтому, внимая искусству, основанному на жизненной логике в ее чувственном восприятии, человек распознает и переживает в рифмованных строчках противоречивые моменты, чувственные акты, и чем их больше, тем глубже раскрывается познание того, чем человек живет, что ему важно.
  Самое интересное для человека ― это его жизнь, т.е. сплошная дихотомия, проявления которой в виде череды сцен, эпизодов, реплик, пауз, моментов, диалогов, периодов сна и бодрствования нуждаются в разъяснении и разгадывании самим человеком. В этом плане объяснять реальность поэзией не имеет никакого значения, так как лирика, как явление искусства, по природе своей тоже дихотомна, как некая искусственная реальность, которая состоит не столько из противоречивых совмещений образной логики и поэтического смысла, сколько из противоречивого восприятия и толкования этой новой реальности. Это большое подспорье: лирика объясняет жизнь теми приемами и способами, которые использует человек в объяснении своей сути, невзирая на окружающие документы, справки, выписки, дипломы, свидетельства, жировки и прочий официоз.
  Наличие дихотомии также указывает на двойственное бытие человека, поскольку оно опирается на устоявшееся практику и традиции, на расчет и разум, долг и совесть, рядом с которыми, в тесном взаимодействии и в обязательном порядке проявляются непрактичные эмоции и происходят нелогичные поступки. Опровергается расчет и затмевается разум. А долг и совесть противодействуют желаниям и эмоциям. Это борение реального и эмоционального наибольше всего привлекает внимание человека, поскольку в этом (и этим) он живет. В этой ситуации поэзия необходима человеку потому, что она другим языком и на другом, более высоком уровне говорит о жизни насущной, в которой мы пребываем и стремимся разобраться во всех тонкостях нашего непростого и конфликтного существования, с заботой о себе любимых.
  Если говорить совсем просто, то дихотомия представляет собой физику и метафизику в одном человеческом сосуде. Есть проза жизни и лирика души. Казалось бы, живи, простой человек, спокойно и счастливо в мире прямых слов и полезных вещей, в достатке, среди вкусной еды, модной одежды, имея крышу над головой, верного супруга и милых детей. Что еще надо? Выходит, что надо. Надо, надо и наплыва грёз, и журчание ручья, надо иметь над головой не только крышу, но и звезду полей, которая остановилась над полыньей, куда задумчиво смотрит, и это необычная роль звезды, уже не астрономического объекта, чем-то привлекает читателя. Нужна лирика, которую на хлеб не намазать, которая отдается лирическим скрипом в нелирических сапогах, кружащих между деревьев, и под каждым из них растет гриб подберезовик, или растет гриб подосиновик. Это в практике такого не бывает, чтобы под каждым деревом росли грибы. А в лирике бывает: грибы растут под каждым деревом, может, потому, что каждое дерево напоминает собою гриб. А каждая крона - это шляпка гриба.
  В этой связи к нашей теме безотрывно примыкают, в дихотомном восприятии внешнего мира и понимании его внутреннего содержания, биографии выдающихся лириков, т.е. условия жизни и смерти поэтов. Разве у каждого значительного любимца муз жизнь, судьба, семья, быт складывались благополучно? Таких нет. У Пушкина была проблемная Наталья Николаевна и пуля в конце жизни. У Лермонтова не было постоянной любовной привязанности, но была пуля в конце жизни. Перечислять тут можно долго. У каждого гения поэзии жизнь и судьба сопровождались какой-либо глубокой драмой или личной трагедией. Даже Афанасий Фет, тончайший и аполитичный лирик, всю жизнь страдал от факта своего незаконнорожденного положения, с тоской тянул армейскую лямку и тяжело переживал гибель влюбленной в него девушки, бытовая жизнь с которой казалась невозможной. О ней поэт сказал три слова: "Там человек сгорел!" Ту же ненавистную лямку тянул поэт Боратынский, оставляя потомкам прекрасные стихи. А как служба закончилась, так и поэтический ручей иссяк.
  Получается, что это правило жизни: чем тоньше и поразительней для читателя звучит лирика, тем драматичнее и трагичнее складывается бытовая жизнь ее автора. Сегодня эта дихотомия упирается в чудовищное положение, когда лучшими поэтами на местах, в российской глубинке, да и в столицах тоже, признаны откровенно бедствовавшие люди, окончившие свою жизнь и творчество рано. Во Владивостоке это Анатолий Бочинин, в Иркутске Петр Реутов, в Омске Аркадий Кутилов, в Томске Владимир Брусьянин и т.д. Кто эти люди по жизни? Бомжи и алкоголики со страшными биографиями, но лучше них тонкую лирику на местах никто не написал. У этих поэтов великолепные стихи как бы уравновешивали приобретенные пороки и наработанные стаканом жизненные сложности. Однако, мы понимаем, что не всякий бомжующий и пьющий человек есть поэт. Пьянство, в основном, это сознательный и губительный выбор ничтожной в творческом отношении личности, или уже не человека, которого не за что жалеть и трепетно относиться к оставшимся после его ухода бумажкам.
  В отдельных случаях стакан и ночевки в теплотрассах ― это одна сторона грустной медали. Другая сторона ― несчастная любовь, т.е. еще одна житейская беда. Неразделенная любовь в поэзии явление давнее. Этот путь прошли многие великие поэты, начиная от Сафо и кончая Аполлинером, растерявших, не нашедших, или не завоевавших своих половинок в бесполезных поэтических дерзаниях. Зато какие проникновенные стихи эти одиночки оставили потомкам! Какой глубокий след они проложили в мировой поэзии! У Байрона была безответная любовь к Мэри Чаворт, которая пошла своей дорогой; зато отвергнутый автор создал направление в поэзии ― романтизм. Аполлинер придумал термин "сюрреализм", под знаменем которого искусство прошагало весь ХХ век. А священнослужитель Петрарка и замужняя Лаура?! Родившая 11 детей от другого мужчины златокудрая Лаура проигнорировала (иначе и быть не могло, так как поэт был связан целибатом, обетом безбрачия) Петрарку, обессмертившего ее в сонетах и канцонах. А какие неординарные любовные драмы сложились у других влюбленных пар: Жуковский и Протасова, Тютчев и Денисьева, Блок и Менделеева...
  В случае с Николаем Рубцовым неустроенный быт и губительная любовь явились как бы в одном лице. Скажем безапелляционно: нищета, усугубленная алкоголем, в сочетании с прилипшей к поэту его убийцей Дербиной ― эти два печальных мотива какими-то непостижимыми ментальными связями сковали Рубцова с гениальностью. Поэт бедствовал, свой быт не обустраивал, садика не делал; для творчества ему хватало белого типового кухонного стола, листа бумаги, карандаша, или ручки с синими чернилами, а для жизни было достаточно "хлебного чая", или тюри. "Отложу свою скудную пищу", ― писал поэт. Еда у него была простая и однообразная ― сыр, печенье, брусника, для роскоши ― миндаль. Поэт признавался, что вырос на картошке с хлебом, поскольку с разносолами в военную и послевоенную пору было не густо. Стихи писал тоже простые, но одновременно богатые ― переполненные нюансами эмоций и вкусами тонких смыслов.
  Обратимся к некоторым стихам Рубцова, которые считаем гениальными, поскольку они вобрали в себя удивительную дихотомию, построены на ней. Прежде всего, поэзия Рубцова ― это тихая лирика, которая по прочтении оставляет ощущение прошедшей бури с затихающими раскатами, когда чувства потрепаны, когда с зелени смыта наносная пыль, когда в воздухе как бы прошел разряд молнии, и дышится свежо. Противоречия и противопоставления у Рубцова настолько органичны, до такой степени вписаны в лирический антураж, и в то же время настолько скрытны, что, кажется, вот она, настоящая жизнь, естественная и простая, поданная без прикрас и позолоты, без звонких рифм и пустой мишуры, без привлечения внимания читателя разными изысками, звоном пустого колокольчика. В условном поэтическом мире, построенном на тропах, т.е. с обилием метафор, олицетворений, сравнений и т.д., гениальное поэтическое Рубцовское полотно выглядит просто и завораживающе, как кошка на сцене.
  Известен театральный казус с кошкой: когда она появляется на помостках во время спектакля незапланированно, то зрители сразу переключают внимание на животное, поскольку оно ведет себя в условном мире естественно, что является в ситуации театрального антуража противоречием, дихотомией, и это привлекает зрителя, потому что неизвестно, что произойдет дальше, как непредсказуемо сложится динамика сценического действия. Да и артисты, поняв, что сцена вышла из-под контроля, вынуждены импровизировать, выходить из трудной ситуации, наполняя театральное пространство живым неотрепетированным контентом, что всегда привлекает публику и критиков.

II

  Рассмотрим знаменитое стихотворение "В горнице", которое имеет динамику создания и полярные, порою взаимоисключающие толкования у современников. Кстати, сегодня исследователей этого стихотворения гораздо больше, чем букв в самом стихотворении. Поскольку аргументированно берутся анализировать "В горнице" и озадаченные учителями пятиклассники, и маститые литературоведы, ломающие копья в диспутах. И разброс мнений при таком диапазоне огромный. Ищущий смыслы находит их, привлекая к разбору собственные ощущения, воспоминания, наработки коллег, мифы и предания, понимание народности, мелодичности и напевности нехитрых рубцовских строчек. Шутка ли, 230 стихотворений поэта уже положены композиторами на музыку в виде более 2000 песен!
  Вот что известно из фактов, разысканных исследователями.
  Идея стихотворения пришла к поэту на малой, тихой родине, в окрестностях села Никольского, в июле 1963 года при лесной охоте за рыжиками, когда, набрав полную корзину, и в хорошем настроении грибник присел на пенек. Ему вспомнилась мама и родной дом с садом, где юный Коля выращивал "аленький свой цветок".
  В первом варианте стихотворение именовалось "В звездную ночь" и представляло собой описание сна, где лирический герой безуспешно пытается вступить с привидением матери в разговор, упоминает о погибающих цветах и гнилой лодке, о необходимости активной жизни. В дальнейшем, при неоднократных переработках и исправлениях, мистики и пасхальности, а также прямых ссылок на сон поубавилось. Шестистишие потеряло два стиха и приобрело каноническое название "В горнице". Эпитет "красные цветы" вырос из "ранних цветов", которые "к вечеру завяли все", с дальней (через три года) аллюзией на "нес я за гробом матери аленький свой цветок" в другом описании душевной скорби лирического героя.
  Поверхностная идея стихотворения укладывается в рамки мнения ряда школьников, которые начинают юные толкования словами: "мужчина отдыхает в горнице после трудового дня, и ему привиделось..." Маститые же критики сходятся насчет инфернальных миров, сакральных смыслов, народной мифологии, легкого попадания в фольклор, густого символизма, четвертого измерения... Даже к гнилой лодке на речной мели лодку старика Харона для чего-то подтянули.
  Далее пятиклассник Максим Вологдин "расширяет" Рубцова, фантазируя в тему: "Мама принесла ведро воды, налила воду в кувшин и поставила его на стол". Вот как! Пей, сыночек! В этом плане ученик, который, по его собственному признанию, мало что понимает, тем не менее, очень близок к мудрому писательскому осмыслению поэтического текста. Но сначала о литературоведах. Маститые критики тоже углубляются в "ведро воды", которая, очевидно, "не для опары принесена, а для омовения"... Тут же звучит так и не объясненный никем вопрос: если ночью по воду никто не ходит, так как в "ночной воде" черти водятся, то зачем ее в ведре живому сыну принес призрак матери?
  Затем у Рубцова речь идет о садике... Вот тут почему-то еще никто из многочисленных толкователей не зацепился за бодлеровские строчки: "Плоди ребят, свой садик делай, Точи стихи, иль мрамор белый". Почему никто не зацепился, чтобы плодотворно развить критическую мысль? Потому что у основоположника декаданса Бодлера круг, очерченный линиями делания детей и поливкой садика, это низкая, осуждаемая сфера деятельности, по сравнению с истинной и провозглашаемой свободой. Однако у Рубцова и этой "низкой" сферы жизни, по законам дихотомии, не было: во взаимности девушки поэту отказывали, любовь у него случилась из жалости двух бывших детдомовцев друг к другу, ребенок родился один, а садика не стало с тех пор, как поэт еще ребенком сорвал для возложения на материнскую могилу любимый и аленький свой цветок.
  Приведем и самые одиозные толкования темы и идеи шедевра Николая Рубцова. Приведем цитату полностью. Пользователь интернета Андрей Гришин выложил в сеть переписку двух писателей. Деталь: оба писателя были весьма талантливы и оба ― сильно пьющие люди. Именно алкоголизм способствовал их несвоевременному уходу из жизни. В 1982 году Юрий Казаков написал Виктору Конецкому: ""В горнице моей светло". Вот такие стихи я готов день и ночь читать. А тут еще и мысль: это же он [Рубцов] с похмелюги! Похмелюга, братец, внутри пекёт, пить охота, пить литрами, вот матушка грустно и молча несёт ему воды. Ведро. Холодное, из колодезя. И молчит. А что ей говорить?" Что тут сказать и нам? Что писатель поделился собственными болезненными ощущениями, характерными после обильного возлияния, приписав их действие "товарищу по несчастью"? Что у матушки действительно беда с сыном? И она, оставив на этом свете бедного сыночка, совсем не пьющего, является к нему впоследствии из загробного мира, когда он повзрослел и научился пить алкоголь... является, чтобы попользовать родную кровиночку хотя бы водичкой? Писатели, это вы серьезно? Привидение предлагает герою достаточным количеством воды желудок промыть, как это делали в медвытрезвителях с алкоголиками? Что тут поэтического? Явитесь на белый свет и ответьте на вопрос, явитесь хотя бы в виде приведений!
  Однако, этот эпистолярный эпизод на самом деле ― очень яркая дихотомия. Ситуация просто гениальная: литературный факт явления привидения с ведром воды оказался как бы весьма кстати для восполнения водного баланса у реального поэта Рубцова, который в момент создания стихотворения действительно пребывал в радости, но не от употребления крепких напитков, а от удачной грибной охоты. Вот как всё может перемешаться в головах и школьников, и зрелых пишущих мужчин, произведения которых школьники почитывают на внеклассном чтении.
  При анализе стихотворения "В горнице" все-таки следует придерживаться традиционного подхода, чтобы не плодить отсебятину и не плутать по ложным путям. Четверостишие "В горнице" выросло из шестистишия "В звездную ночь". Тема сна пронизывает текст. И мозг грезящего поэта работает в правильном направлении ― а не в том, какое ему приписывают, ― "с похмелюги". В горнице светло не от таинственной ночной звезды ― ни одна звезда на небе, кроме солнца, не может так осветить комнату, чтобы было светло, чтобы тень ивы дремала на стене. Ночная звезда ― это все-таки спрятавшееся за горизонт светило, которое освещает Луну, а та, в свою очередь, находится в полнолунии, в пасхальной ночи, и проливает отраженный свет так, что говорят: светло как днем.
  В данную поэтическую логику укладывается и такой постулат: пригрезившаяся матушка приносит ведро воды, чтобы показать сыну, что этой живой водой надо полить увядшие цветы, и они оживут. В пасхальное время (судя по начальному варианту стихотворения: в "звон вымерших пасхальных сёл") вода из водоема всегда живая, как бы черти не плясали. А ближе к утру в любой день в году она также всегда полезна для здоровья, поскольку отстоялась за ночь. И берут ее из водоема под утро в полном молчании, чтобы ненароком не нарушить покой воды. Поэтому в народе такую воду называют немой водой. Затем, также по поверьям, хорошо разлить эту воду по фигурным кувшинам, чтобы не только пить на здоровье, но и купать в этой воде девочек. Чтобы фигурные формы глиняного сосуда отразились в правильной осанке ребенка. Поэтому матушка молчит. Она бережет святость воды.
  Замечательная дихотомия связана с цветами и лодкой. Сравните: от недостатка воды цветы умирают ― в то же время от ее переизбытка пропадает лодка. Фантом матери показал, что нужно делать: взять воду из реки, чтобы под лодкой было как бы меньше сырости, и полить цветы, которые долго никто не поливал. Т.е., надо уравновесить баланс. Так-то! У гениального Рубцова даже привидение выступает в стихотворении с дихотомным подходом, своим примером показывая порядок правильных действий.
  Еще один подобный прием: привидение матери уходит и одновременно остается в виде тени ивы, которая в народной мифологии считается женским деревом и имеет много синонимов: ракита, ветла, лоза, лозина, верба, тальник, что говорит о важности момента. Это непреложная правда: мать, живая или мертвая, всегда присматривает за сыночком, маленьким или уже взрослым. Драматизм этой ситуации автор передает инверсией: "Дремлет на стене моей Ивы кружевная тень". Путем нарушений прямого порядка слов, т.е. постановки в начало строки сказуемого олицетворения ("Дремлет... тень") и перенос притяжательного местоимения, играющего роль согласованного определения, за определяемое слово ("на стене моей") лирически отражен смысл того, что мать ушла из жизни преждевременно, не порадовавшись на растущего сына. Ей остается дремать в забытьи, отбрасывая кружевную тень и являясь сыну во сне. Сама ива тоже инверсирована как несогласованное определение, которое должно стоять после определяемого слова, но вынесено вперед. ("Ивы... тень"). Вообще, фразу прозой надо было бы правильно написать так: "Кружевная тень ивы дремлет на моей стене". Но поэтический драматизм, связанный с переживанием об ушедшей матушке, изменил прямой порядок слов для того, чтобы мать продолжала воспитывать сына на его же пользу. Поскольку именно под тенью ивы, уже при дневном свете, будет у сына хлопотливый день. Это тоже правда, что сон всегда идет на пользу: ночь всегда подсказывает, что нужно делать днем. Поэтому ― утро вечера мудренее. За ночь мозг человека "перелопатит" вчерашние проблемы и придет к верному решению, как это было у Менделеева с таблицей ― Периодической системой химических элементов, придуманной ученым во сне. Привидение матери, как плод работы мозга, тоже подсказывает выход из положения в связи с запущенной жизнью сына и ее заброшенными перспективами. По ночному жесту с ведром воды лирический герой понимает, что ему надо делать ― делать свою судьбу, блюсти баланс жизни, орошая душевную пустыню и как бы подготавливая будущую транспортную логистику, чтобы оставить после себя цветущий уголок земли ― хлопотать по материнским заветам, которые плохими не бывают никогда.
  В природу стихотворения "В горнице" укладываются и такие дихотомные пропорции.
  "В горнице моей" / У поэта не было никакой недвижимости.
  "В горнице... светло" / Горница предназначена для встречи гостей, которых не принято принимать по ночам. Однако в помещении светло, поэтому гость возможен, и он приходит ночью.
  "В горнице... светло" (второе прочтение) / Первая строка без притяжательного местоимения ― фактически смысловая тавтология, так как синонимом горницы является све́телка, светёлка. Толковые словари не видят особой разницы между этими синонимами, оттенки значений незначительны. Получается нарочитое подчеркивание ― "в светелке моей светло", но избыточного корневого словоповтора поэт избежал, подобрав синоним. Однако смысловая тавтологичная фраза нужна: она подготавливает читателя к восприятию материнской дидактики ― к предстоящему жестовому наставлению призрака.
  "Это от ночной звезды" / Образ не-звезды Луны опущен. Но и образ светила отсутствует, хотя Солнце для Земли ― это реальный и единственный астрономический источник полноценного света. Фигура умолчания в отношении Луны способствует созданию загадочности вокруг этой неведомой ночной звезды, которая сродни Звезде Полей ― звезде, которой нет в реальном космосе. Но эти звезды у поэта есть. Эта конкретно не названная, неопределенная ночная звезда очень похожа на призрак, поэтому она как бы предваряет приход главного привидения - фантома матери.
  "Матушка возьмет ведро" / Привидения обычно пугают людей своим появлением, а тут привидение занимается бытом. Матушка привычно приносит воду, поскольку сын еще как бы маленький, и ему не справиться с тяжелой ношей. Хотя, на самом деле, ведро с водой - это не натуральный и тяжелый, а призрачный и легковесный объект. Жест с ведром воды ― это не бытовой акт с признаком тяжелого или легкого выполнения, а урок и подсказка, что надо делать для улучшения жизни.
  "Красные цветы мои" / На цветы поэт имеет право, это в некотором роде временное движимое "имущество", которое доступно в саду, в поле, в лесу. Поэт выступает как собственник: и горница, и цветы ― имеют личную принадлежность, больше не материальную, а духовную.
  "В садике завяли все" / Отчего завяли именно все цветы? От лени, скитаний автора, долгого его отсутствия. Поручить поливку никому было нельзя? Нет соседей? Нет заботы лирического героя по уходу за цветами? Или это пустыня в душе лирического героя?
  "Лодка на речной мели" / Лирический герой поленился вытащить лодку на берег и перевернуть ее кверху днищем, для сохранения от порчи, как это делают рачительные хозяева. Неужели он такой безалаберный?
  "Скоро догниет совсем" / Слово "скоро" согласуется с "догниёт" в таком плане: процесс гниения продолжителен, а это значит, что герой отсутствовал так долго, что и цветы завяли, и лодка сгнила. Вот-вот от нее могут остаться одни борта при отвалившемся днище.
  "Дремлет на стене моей" / Олицетворение инверсионным глаголом тени умершей матери. И опять "собственность" стены, как "притяжательность" горницы и цветов, что подчеркивает личное, частное, сокровенное переживание автора.
  "Дремлет... тень" / Это еще один аргумент в пользу ночной звезды, как источника света от полной Луны, отражающей свет солнца. Ночная звезда высоко в небе никак не могла осветить иву так, чтобы ее тень отразилась на "стене моей". Свет этой звезды идет параллельно плоскости стены и никакой тени оставить не может. (Подобный поэтический алогизм наблюдается в стихотворении Пастернака "Зимняя ночь", где на полоток ложатся тени от свечи, стоящей на столе, от "скрещенья рук, скрещенья ног"). А вот уходящая к ночному горизонту полная Луна могла осветить дерево с отражением тени от него на стене дома.
  "Ивы кружевная тень" / Матушка любила, как и всякая женщина, вышивать и поносить кружева? Это приближает ее к миру живых, миру красоты.
  "Завтра у меня под ней" / Завтра наступит в ночь после 24-00. Значит, после сна и под впечатлением прихода матери, и под сенью матери в образе ивы сын начнет с утра исполнять материнские заветы.
  "Будет хлопотливый день" / Ночь у поэта выдалась бесхлопотной, созерцательной, в противовес привидению, которое потрудилось - принесло полное ведро. Значит, днем привидение отдохнет, а вот сынок потрудится. Причем его большие хлопоты начнутся с малого ― с нетрудной поливки цветов.
  "Буду поливать цветы" / Это легкий труд. Но этой легкости в итоге учила его мать? Не этой легкости, но с этой легкости надо начинать трудовой путь, чтобы оставить после себя и цветущий сад, и починенную лодку, и построенную судьбу.
  "Думать о своей судьбе" / Это правильный ход поэта, как бы размышляющего над строкой о своей судьбе: то ли ограничить ее легковесным подходом к делам житейским, то ли все-таки заняться делом значительным, трудоемким, важным.
  "Буду до ночной звезды" / Сюжет имеет кольцевое окончание. Новая встреча с призраком матери неизбежна, как неизбежны новые наставления матушки, новые уроки, предстоящие дела и свершения, из которых состоит жизнь.
  "Лодку мастерить себе" / Лодку мастерить непросто: нужны не сучковатые, специально подобранные доски, плотницкий инструмент и минимальные навыки, чтобы собрать днище, сшить борта, сколотить шпангоуты, установить уключины, просмолить и проконопатить щели в корпусе лодки. Мать настроила сына на мастеровое отношение к жизни, на тяжелый труд, как она сама трудилась, настроила на путешествие на лодке, возможно на выезд за пределы горницы, садика и речной мели с разросшейся ивой на берегу. Она как бы благословляет: "Потрудись, сын. И в добрый путь!"
  Итак, подытожим. Дихотомия связана с балансом, необходимостью уравновешивания собственного духовного багажа с богатством поэзии, мировой и местной, поэзией тихой родины. Поэзия вызывает у читателей эмоциональные восприятия и такие конгломераты чувствований, которые уравновешивают другие ощущения, приобретенные в реальности, в обиходе, на работе, в практике социума. Одновременно происходят корреляция помыслов и смена настроения, в целях некоего единства разума и сердца. В этом плане поэзия Рубцова ― явление не превзойдённое. Простыми понятными словами, неприхотливыми и глубоко проникающими, поэт ведет своего читателя по старым знакомым и созвучным местам детства, открывая ему глаза на новые осмысления и духовные мотивы, которые перенастраивают читателя по отношению к родовой памяти, семейным традициям, природе и родине, а также обращают внимание на необходимость отладки собственной линии жизни.

  Примечание.
  *) В восьмом номере журнала "Октябрь" за 1964 год на стр. 130-132 опубликованы следующие стихи Н. Рубцова: "Звезда полей", "Взбегу на холм и упаду в траву...", "Ночь на перевозе", "Хозяйка", "Я буду скакать по холмам задремавшей Отчизны...". Об этом любезно сообщили из Национальной библиотеки им. А.С.Пушкина Республики Мордовия, сектор межбиблиотечного абонемента, обменно-резервного фонда и международного книгообмена.

  Приложение.
  Из переписки с редакцией:

  "Уважаемый Александр! (Простите, не знаю Вашего отчества.)
  Прочитал Вашу статью о Рубцове.
  С некоторыми утверждениями трудно согласиться - например, с трем, что Баратынский и Фет после выхода в отставку закончились как поэты. Фет до 72-х лет дожил - и писал всё лучше и лучше, Баратынский и послужил-то недолго (ему нужен был лишь первый офицерский чин).
  Но главное все-таки не это. Мы стараемся печатать материалы по поводу какой-то новизны, публикации чего-то нового, а не просто в целях подтверждения значимости очевидных ценностей (каковой является лирика Рубцова). Этого нового материала нам не хватило в данном тексте.
  Всего Вам самого доброго! Ваш сердечно АП".

  "Алексей Арнольдович, приветствую!
  К сожалению, смысл статьи Вы не поняли. Или не так прочитали. 1-х, о Фете как о кончившемся после армии поэте я не писал. А о Боратынском - да, но Вы спорите. Углубляться не будем.
  2-х, новизна по Рубцову заключается в дихотомиии, о чем никто еще не писал и что вынесено в заголовок, но это тоже Вами не учтено. Значит, очевидное проигнорировано и говорить больше не о чем. Бог с Вами и всяческих успехов умирающей Звезде".
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023