ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Агалаков Александр Викторович
Тайна одной дуэли. Анекдотичный Пушкин и обидчивый бастард Соломирский?

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    К 225-летнему юбилею со дня рождения А.С.Пушкина. Работа написана более 20 лет назад, издавалась в новосибирских вкладках федеральных газет (КП, Труд), в журнале "Новосибирск". Вошла в фонд Пушкиноведения - список работ, посвященных жизни и творчеству А.С.Пушкина ("Пушкинский Дом"), однако в интернете доступ к ней затруднен. Поэтому автор выкладывает ее здесь, в дополненном и иллюстрированном виде.
  Ко Дню рождения или к годовщине смерти А.С. Пушкина возникает тема, связанная с подоплекой его гибели на дуэли. А дуэлянтом Александр Сергеевич был знатным. На его счету 29 поединков, кончавшихся, кроме последнего, бескровно, так как поэт предпочитал одерживать моральное превосходство над противником, всякий раз стреляя в воздух. Еще больше в его биографии можно насчитать попыток вызова на дуэль, причем многажды Пушкин был не прав. (Возьмите хотя бы "бессарабскую" историю, когда поэт возжелал замужнюю женщину, ударил ее супруга по лицу. Или, получив отказ в свидании от местной красавицы, пробежал по жаре несколько верст...) Но нас интересуют не "пятна на солнце", а тайные механизмы, или "пружины", как сказали бы в 19 веке, двигавшие судьбу "нашего всего" к роковому исходу.
  Не опираясь на памятные даты, расскажем об одной такой скрытной "пружине", которая разжалась и чудом не выстрелила на дуэли.
  Надо сказать, что "скользкие" для пушкиноведения темы (когда поэт действовал инстинктивно, а не обдуманно) исследователи обходят именно потому, что выискивать на солнце пятна не принято. Но Пушкиниана насчитывает количество томов в сотни тысяч раз превышающие то, что написал сам поэт. А написано много и разно. Каждый шаг поэта изучен досконально, и колода его жизни, образно говоря, разложена многими академическими пасьянсами. Однако всякий раз при каждом новом раскладе выскакивает, как черт из табакерки, какая-нибудь "пиковая дама" или "небескозырный валет", придающие значительные оттенки давно сыгранной партии. Такова история дуэли А.Пушкина и В.Соломирского, артиллерийского поручика.

[]
К памятнику Пушкина в Царском Селе тропа не зарастает. Август 2002 г.
*
  С Сибирью Пушкина связывали многие помыслы и немногие бумаги. Одно из первых упоминаний об этом каторжном крае Александр Сергеевич позволил в октябре 1825 года в письме к Александру I из михайловской ссылки: "...Я жаждал Сибири или крепости, как средства для восстановления чести". И не только чести. Вскоре "во глубину сибирских руд" попали его друзья-декабристы. Поэтому "нельзя не любить Сибири, - говорил поэт молодому сибирскому коллеге П.П.Ершову. - Это страна умных людей". А после прочтения "Конька-Горбунка" сказал его автору: "Теперь этот род сочинений можно мне и оставить". Незадолго до трагической развязки Пушкин живо интересовался публикациями о Далекой Сибири, материалами о Ермаке. Сибирскую страницу в творчестве поэта перечеркнула дуэль, состоявшаяся на Черной речке 186 лет назад.
  За Урал сообщение об угасшем солнце русской поэзии пришло от писателя-сибиряка И.Т.Калашникова, проживавшего в Санкт-Петербурге. Письмо адресовано историку, педагогу, просветителю и исследователю Сибири Петру Андреевичу Словцову, который наряду с немногими сибирскими интеллигентами высоко ценил творчество великого поэта. Тут, на окраине России, в краю пересыльных тюрем и кандального звона, по письмам из обеих столиц, по рассказам очевидцев и приходившим с большим опозданием газетам горячо судили и спорили о столбовых дорогах русской литературы. И спешили поделиться, часто полярными точками зрения на словесность, с самим Пушкиным, раз имелась такая возможность. В пушкинском архиве сохранилось одно из немногих писем из Сибири, датированное 17 июля 1835 года. Его находка в конце 19 века вызвала научную сенсацию, о которой поспешили забыть. Дело в том, что поэту писал Владимир Дмитриевич Соломирский, владелец части уральских заводов, который семью годами ранее вызвал Пушкина на дуэль. Жизни гения реально угрожал меткий выстрел артиллерийского подпоручика, оскорбленного поведением поэта на приеме у князя Урусова. Причем острый на язык Пушкин, не искушенный в светских интригах, в фривольной светской беседе мог "разоблачить" Соломирского как незаконнорожденного, с покупным титулом дворянина, дед которого был крепостным. Эта неосмотрительность поэта, лезущего буквально под каждую пулю и "дуриком" попавшего под выстрел Дантеса, который оказался невиновен в распространении подметных оскорбительных "чернопиаровских" писем, взбесивших поэта, - эта бытовая неуживчивость гения в житейском водовороте людей самолюбивых, обидчивых и никогда ничего не прощающих - до сих пор останавливает в исследованиях пушкиноведов, предпочитающих видеть в предмете изучения светлые (а как же иначе!) стороны.
  Соломирский целенаправленно вышел на поединок с обидчиком. Эта поведенческая ситуация досконально описана в литературе той поры. В том числе самим Пушкиным. Вот типичный выходец из "низов", без роду и племени, Сильвио из пушкинского "Выстрела", пытается шагать вверх по лестнице светского успеха, болезненно реагируя на любые намеки типа "всякий сверчок знай свой шесток". И мстит за любой выпад, истолковывая словесные фигуры за указание занять подобающее место в общественной иерархии. Литературное поведение Владимира Соломирского сказалось весной 1827 года, когда Пушкин, балагуря и шутя, рассказал на приеме у кн.Урусова нечто смешное о графине А.В.Бобринской. Артиллерист мрачно поглядывал на поэта. Ему было отчего злиться вдвойне.

[]
Владимир Дмитриевич Соломирский (1802-1884) - русский поэт-дилетант, путешественник по Сибири

  Дело заключалось в том, что годом ранее офицер получил от матери Натальи Алексеевны Колтовской (Турчаниновой, Соломирской) доверенность на право пользования частью доходов с ее заводов. Следовательно, после удачной женитьбы Владимир мог занять в обществе приличное место. Выгодная партия - красавица Софья Урусова - рядом, но и намека на приязненные отношения с ее стороны нет. Все карты спутал Пушкин, который ранее хоть и подарил новому приятелю Владимиру Соломирскому томик стихов лорда Байрона с дружеской надписью, но одновременно обошел безутешного, пописывающего стишки поклонника, посвятив княжне блистательный перевод из Вольтера:
  
  Не веровал я троице доныне:
  Мне бог тройной казался всё мудрен;
  Но вижу вас и, верой одарен,
  Молюсь трем грациям в одной богине.
  
  Со своими сильными воздыханиями и слабыми стихами Владимир Соломирский оказался не у дел. И дождался-таки момента, чтобы демонстративно проявить оскорбленную гордость - т.е. показать, что он, как дворянин, может и за честь дамы постоять, и на дуэль вызвать - равного. Вот как излагаются те события в книге В. Вересаева "Пушкин в жизни": "... по окончании рассказа Соломирский счел нужным обидеться.
  - Как вы смели отозваться неуважительно об этой особе? - задорно обратился он к Пушкину. - Я хорошо знаю графиню, это во всех отношениях почтенная особа, и я не могу допустить оскорбительных об ней отзывов...
  - Зачем же вы не остановили меня, когда я только начинал рассказ? - отвечал Пушкин. - Почему вы мне не сказали раньше, что знакомы с графиней Бобринской? А то вы спокойно выслушали весь рассказ, и потом каким-то донкихотом становитесь в защитники этой дамы и берете ее под свою протекцию..."
  
  Назвать артиллериста донкихотом, да еще неизвестно каким - это весомый повод для драки. Тем более, что несостоявшийся жених действительно донкихотствовал, защищая не только доброе мнение о знакомой особе, а нечто большее. На вызов Пушкин ответил срочной запиской: "Немедленно, если Вы этого желаете, приезжайте вместе с секундантом. - А.П.". Оба противника стали искать секундантов. Нашли, и их стоит назвать поименно: Павел Муханов и Алексей Шереметьев. Оба офицера служили в одном полку, оба решили - дуэли не бывать. Понимали ценность жизни и своего друга-артиллериста, и поэта.
  В дуэльной истории, счастливо не состоявшейся, как и во всяком конфликте, когда объяснять словами скрытые вещи невозможно, имеются "подводные камни". В противостоянии "Соломирский - Пушкин" это целая гряда, похороненная в темных водах недомолвок, предубеждений, секретов и горечи мелочных обид.
  Одна из основных причин конфликта кроется в темпераменте поэта. На самом деле, всякий раз не противники вызывали Пушкина на поединки - он сам вызывался, вспыхивая, как порох, по любому поводу. Если за отказ дамы в свидании, в отчаянии на невозможность сатисфакции, он мог пробежать под палящим солнцем десяток верст "без передыху", то от мужчин-обидчиков поэт не бегал. С ними у него разговор был короткий - к барьеру! Еще в бессарабской ссылке последствия амурных дел "беса арабского" устранял генерал Инзов. В одном случае помещик Инглези, узнав о связи поэта со своей женой, посадил ее в чулан, а Пушкину послал вызов на дуэль. Инзов отреагировал немедленно: Пушкина - на десять дней под арест! Чету Инглези - за границу. После отсидки и написания гениальных строк: "Сижу за решеткой в темнице сырой" Пушкин не унялся: рассорившись с очередной пассией, уже он сам вызвал на дуэль ее мужа, боярина, члена Верховного Совета Бессарабии, да еще ударил его по лицу. И вновь - на гауптвахту. Правдами и неправдами Инзов берег поэта как зеницу ока. ...Покинув южные степи, Пушкин, конечно же, не остепенился.
  В конфликте с Соломирским к горячему дуэльному темпераменту поэта подмешалась другая амурная подоплека - родов Бобринских и Соломирских, фамилии и титулы которых возникли буквально на пустом месте. Что создавало обширное смеховое поле для сатиры, юмора, язвительных анекдотов. Графиня Бобринская (это о ней рассказ Пушкина вызвал в салоне князя Урусова смех) была вдовой Алексея Григорьевича Бобринского, побочного сына Екатерины II. К побочным сыновьям царской фамилии осведомленные светские знатоки причисляли и Владимира Соломирского. Виной тому послужили альковные похождения матери Владимира, упоминавшейся ранее Натальи Колтовской.

[]
Наталья Алексеевна Колтовская, "уралочка"

  Наталья Алексеевна Колтовская (1773 - 1834) являлась дочерью уральского заводовладельца Алексея Федоровича Турчанинова, которого крепостным мальчиком пригрел, полюбил и усыновил соликамский купец М.Ф. Турчанинов. Дочь бывшего крепостного с 14 лет была замужем за обербергмейстером Николаем Тимофеевичем Колтовским, толстым, старым и лысым притеснителем, который мучил юную жену, растрачивал ее приданое и скончался в 1819 году. Из-за притязаний родственников, требовавших раздела имущества (у Колтовской была 1/14 доля наследства А.Ф.Турчанинова), пригожая беглянка отправилась за правдой в Санкт-Петербург. А там энергичная наследница терзаемого состояния умершего отца и гадкого мужа попала на глаза Павлу I. Император сначала потребовал выслать родившую трех детей женщину обратно на Урал, но при личной встрече ему приглянулась "уралочка", поэтому он помог ей добиться выгодной казенной опеки над железоделательными заводами и получить солидные кредиты на восстановление пришедшего в упадок производства. Интересно, что благодаря царским обещаниям, данным Колтовской и еще одной фаворитке - Гагариной, обещаниям, данным и не выполненным ввиду кончины императора, было образовано Министерство Внутренних Дел как механизм, в обязанности которого входило выполнение императорских распоряжений, данных в том числе в устной форме. Так или иначе, но под нажимом царя Колтовский со своими притязаниями отступил. Личная протекция Павла I заставила суровую Берг-коллегию удовлетворить челобитную Н.А.Колтовской. Улаживая наследственные дела, "уралочка" одновременно присмотрела себе кандидата на гражданский (без венца) брак. Это был видный дипломат Д.П. Татищев, родственник Н.Т.Колтовского (в доме которого с Татищевым она познакомилась). От любовника, при живом муже, Наталья Алексеевна незаконно родила двух сыновей, Павла и Владимира. Однако в светской среде, полушепотом, велись разговоры о наглой провинциальной фаворитке, обскакавшей многих дам в удовлетворении монарших утех. Современники подмечали внешнюю схожесть братьев с царскими отпрысками, будущими императорами Александром I и Николаем I. А дипломат Дмитрий Татищев послужил прикрытием, ширмой для амурных дел хозяина Михайловского замка, за что, получив назначение в Неаполь, вскоре убыл к новому месту службы и женился на польской красавице Юлии Александровне Конопке (в первом браке - Безобразовой). Однако перед отъездом на Аппенины обласканный царем угодник снабдил сыновей отчеством и сфабрикованной фамилией от якобы угасшей родственной отрасли - смоленских князей Соломерецких (Соломирских).
  В то куртуазное время выбор средств в борьбе за место под солнцем был невелик. Нельзя осуждать женщину, которая "ковала" свое счастье в постелях сиятельных вельмож и царствующих особ. Кроме того, без высшего покровительства путь незаконорожденным детям в светское общество был закрыт. Но природная смекалка, везение и одновременно "бабья слабость" ("слаба на передок" - по выражению И.Баркова) помогли бойкой вдове-фаворитке в ситуации "невинность соблюсти и капитал приобрести" сделать верную ставку на капитал - приумножить состояние и приобрести титул.
  В уральских сказах П.П. Бажова на эти "деловые" качества заводовладелицы есть прямые ссылки. Сказ "Марков камень": "Была слыш-ко, на заводах барыня Колтовская. Она тоже в девках-то Турчанинова была, а вы-шла замуж за какого-то генерала али там поручика - и стала Колтовская. ...Она - эта Колтовчиха-то - до того к мужику жадная была, что удивленье просто..." Наконец барыня "убралась с наших заводов". Слава же осталась. "Которая девчонка или бабенка загуляла, про ту и говорят: "Колтовчиху покрасить хочет". В примечаниях к сказам Бажова имеется информация о том, что Колтовчиха ― это Колтовская, одна из дочерей первого владельца заводов. Одно время она занимала среди промотавшихся наследников первое место и фактически была "главной барыней". Среди наследников железоделательных заводов шла постоянная грызня и даже совершались убийства. Впрочем, в публикации "Значит, Бажов ошибался?" в газете "Уральский рабочий" эти сведения оспариваются. Однако непреложный факт: совладелице Сысертских заводов Наталье Алексеевне Колтовской посвятил несколько блестящих стихов ее опекун, назначенный императором, государственный деятель, поэт Г.Р. Державин, который в опекаемую, по мнению современников, того же Ивана Панаева, был влюблен. Даже, по свидетельству биографа Державина, Ходасевича, великий одописец валял эту доступную женщину в траве.
  Более того, сам 18-летний Пушкин, восхищенный виршами Баркова и любовными похождениями друзей-дипломатов, знакомых ему по службе в министерстве иностранных дел, однажды ненароком упомянул в стихотворении к А.И. Тургеневу, знатному вельможе, директору духовных дел иностранных исповеданий ("Тургенев, верный покровитель") о занятном времяпровождении своего адресата с некой Соломирской - уж не веселой ли вдовой?!
  
  Один лишь ты, любовник страстный
  И С[оломирск]ой, и креста,
  То ночью прыгаешь с прекрасной,
  То проповедуешь Христа.
  
  Впрочем, женскую фамилию в вышеприведенном четверостишии современное пушкиноведение толкует по-другому, называется некая Саблукова. Подробнее об этом написано у исследовательницы Е.О. Ларионовой "Из послания Пушкина "Тургеневу"". Тем не менее, слишком близко подошел Пушкин к будуарам, полным чужих тайн. И привел за собой экскурсию. И подвел эвристическую беседу к той кульминации, когда аристократический кружок готов разразиться убийственным смехом по поводу происхождения иной "дворянской" фамилии, состояния, протекции и прочих плодов запретной любви. Поэтому, выслушав фривольный рассказ о жене незаконнорожденного графа, Соломирский реально почувствовал угрозу осмеяния ("опустить" - сказали бы сегодня) своего псевдодворянского происхождения. По меткому выражению Пушкина, он действительно "какой-то" донкихот, потешный рыцарь, который смешон в попытке защитить фальшивые титулы и царственный блуд. На следующем званном вечере развития этой темы в опасной беседе - какой он все-таки донкихот и что конкретно "своё" защищает - Соломирский не мог допустить. Последовал вызов... Усилиями секундантов дуэль не состоялась. При посредничестве С.А.Соболевского, имевшего большое влияние на Пушкина, произошло примирение. В ситуации "невинность соблюсти и капитал приобрести", т.е. между защитой института побочного воспроизводства дворян и дружбы с окружением гения сметливый сын "уралочки" безошибочно сделал выбор в пользу Пушкина, чем в корне пресек дальнейшие его разговоры на скандальную тему. Подан был роскошный завтрак, и, с бокалами шампанского, противники, без всяких извинений и объяснений, протянули друг другу руки.

*
  Кстати, чтобы закончить дуэльную тему окончательно - Владимир Соломирский имел возможность вызвать на поединок другого великого русского поэта М.Ю. Лермонтова. Причем также по незначительному и абсурдному поводу - переписке Михаила Юрьевича со своей женой Марией Павловной Соломирской (урожденной Апраксиной). Поэт посвятил ей одно из лучших своих стихотворений 1840-ого года. Родилось оно в ответ на воодушевляющее анонимное письмо почитательницы лермонтовского талан-та, когда Михаил Юрьевич находился под арестом после дуэли с де Барантом. Последняя строфа раскрывает отношение поэта к Соломирской:
  
  Залогом вольности желанной,
  Лучом надежды в море бед
  Мне стал тогда ваш безымянный,
  Но вечно-памятный привет.
  
  Что за "желанная вольность" в отношениях холостого арестанта к замужней женщине? Что за "луч надежды" подала жена? Надежды на что, на адюльтер? Да за такие намеки пули не жалко.
  ...Как близко шли, рука об руку, в начале 19-ого века великие поэты, прекрасные женщины, ревнивые воздыхатели и фальшивые донкихоты, творящие кровавые развязки на дуэлях. Но к 1840-ому году Владимир Соломирский, оплакавший кончину друга-врага Пушкина, был уже далек от обидного прежнего положения "полу-милорда, полу-купца". Доходы с уральских заводов, красавица жена, дворянский титул - что еще для жизни надо?

*
  Вернемся к письму из Сибири. Оно застало Александра Сергеевича в момент его пробудившегося интереса к этому малоизученному краю. По свидетельству новосибирских исследователей-краеведов, Пушкин внимательно прочел в "Казанских известиях" статьи П.А. Словцова "Несколько слов о городе Нерчинске", "О поселенцах, водворенных за Байкал", "О Якутской области", "О реке Ангаре" и "Письма из Сибири". Автор статей был личностью незаурядной. Такими словами представлял его Пушкину Владимир Соломирский: "На днях у меня обедало человек пять моих приятелей. В числе гостей был Петр Андреевич Словцов, старец знаменитый, сын Сибири, он соученик и бывший друг Сперанского, богатый умом, познаниями, правдолюбием и несчастиями. Словцов должен жить в памяти русских, или лучше - всего человечества. Даже жизнь одного мудреца несравненно поучительнее жизни сотни воинов".

[]
Пётр Андреевич Словцов, горячий поклонник Пушкина в Сибири

  Биография сибирского мудреца отчасти напоминает биографию поэта: недозволительные мысли и речи, опала, ссылка и неустанный труд на благо отечества. Родился Словцов в семье сельского священника в 1767 году в Верхотурском уезде Пермской губернии. Окончил с отличием Тобольскую духовную семинарию и в Санкт-Петербурге Александро-Невскую духовную академию. Соученик и друг М.М.Сперанского. По возвращении в Тобольск преподает философию и красноречие в семинарии, ведет духовную службу. В 1793 году во время торжественной воскресной проповеди в Софийском соборе по случаю бракосочетания будущего императора Александра I Словцов коснулся темы социальной несправедливости в общественном устройстве. Рефрен его проповеди - "тишина народная есть молчание принужденное" - удачно предвосхищает мысль автора драмы "Борис Годунов" о безмолвствующем, читай - протестующем, народе. Последовали арест, ссылка на Валаам на смирение. Обратная ссылка в Тобольск. С огромным воодушевлением трудился Петр Андреевич на ниве народного образования, выполняя поручения Иркутского генерал-губернатора по обследованию дальних окраин региона. В 1814 году посланный "обозревать Забайкальский край", Словцов добрался до Нерчинска, после чего исследовал огромные территории Иркутского и Нижнеудинского уездов. На следующий год отправляется "обозревать поселения" по Якутскому тракту, подыскивать места для организации новых поселений по р. Ангаре. Дослужился Словцов до штатского генеральского чина - действительного статского советника. В возрасте 62 года подал в отставку. Современники называли его не только "сибирским Карамзиным", но и "первым сибирским патриотом", "будильником умственной жизни Сибири".
  Очевидно, что между бывшими противниками (по дуэли) велась переписка. Пушкин, провожая Соломирского в Сибирь, просил приятеля собрать о Ермаке народные рассказы и легенды. В Тобольске, получив письмо Пушкина с напоминанием о просьбе, сибиряк встречается с Петром Словцовым, работавшим тогда над фундаментальным "Историческим обозрением Сибири". Из Тобольска Соломирский сообщает Пушкину: "Ты просил меня писать тебе о Ермаке, предмет конечно любопытный, но, помышляя о поездке для розысков следов сего воителя, я досель сижу дома". Видимо, Соломирский надеялся, что Словцов вскоре завершит историческое обозрение и вместо утомительных "розысков следов сего воителя" можно будет порадовать Пушкина этим томом исследований с эксклюзивной дарственной надписью. Без сомнения, автор труда о Сибири воспроизвел бы на обложке свой афоризм: "Тот, кто сохраняет бытие человека, есть не более, как человек; но тот, кто сохраняет бытие отечества, тот патриот". А до тех пор Соломирский с гордостью информировал Пушкина о тех впечатлениях, которые производит на сибиряков творчество поэта. Какие жаркие споры о словесности кипят в глубинке.
  "Говоря о словесности, заговорили о тебе. И мой богатый гость старинной школы восстал на тебя со всею силою классицизма и педантизма. Я, вопреки моим мнениям, взял твою сторону, и дело пошло на голоса.
  Словцов сказал: "Сочинения Пушкина должны читать для роскоши ума. Везде где я встречаю произведения его пера, я их пробегаю с жадностью". Полагая, что такой отзыв человека, подобного Словцову, для тебя приятнее и занимательнее мнения наших полу-словесников, я поставил себе приятной обязанностью сообщить тебе оное.
  Прение продолжалось. Словцов согласился, что род твоих сочинений мог быть возвышеннее. Но, - говорил он, - Гении своевольны. Наконец, так как общее мнение было на твоей стороне, я, чтоб совершенно победить сопротивника, предложил тост за твоё здоровье, с тем, чтоб всякий сказал какое-нибудь желание.
  Очередь пала на младшего: это был учитель русского языка. Он пожелал тебе привыкнуть пить воду, с тем, однако же, условием, чтобы дух вина не царил в твоих стихах.
  Словцов пожелал богачу-антагонисту, чтоб его дети с тобою сравнились.
  Один из гостей - чтоб ты вечно писал; другой - долгой жизни. Словцов заметил, что долгая жизнь великим умам несвойственна.
  Наконец, классик пожелал, чтоб все тебя уважали и по справедливости ценили твои сочинения.
  Итак, мы все пили за здоровье гения-писателя. Даже я, Пьющий воду".
  Это письмо еще ждет своего исследователя-краеведа. Наверняка в архивах сохранилось немало подобных свидетельств сибирских современников Пушкина. Как знать, Пушкин писал им. Где эти письма? А одно из них заканчивается такими словами:
  "Это письмо - как доказательство не токмо того, что и в глубине России, на границах Европы с Азией, есть просвещение, но и того, что степень сего просвещения довольно значительна, чтоб люди могли и умели ценить таланты, - должно быть для тебя, Пушкин, и для всякого русского занимательно".
  
  При содействии кандидата исторических наук Марии Малышевой, доктора исторических наук Владимира Познанского.
  
*

  Вместо послесловия. В Санкт-Петербурге, в некрополе Александро-Невской лавры, ближе к северной части каменной ограды Лазаревского кладбища не зарастает "народная" тропа к могиле Натальи Николаевны Ланской (Гончаровой, Пушкиной). В двух шагах от памятного места с прахом Музы поэта имеется неприметная могильная плита с надписью: "Сдесь погребено тело Обер берг мейстерши Натальи Колтовской". Внизу плиты можно прочесть полустертое слово, свидетельствующее, что это временное надгробие 1829 года. (?) Как это понимать? Ведь скончалась Наталья Алексеевна Колтовская в 1934 году и погребена возле шикарного захоронения своего отца, бюст которого в окружении скорбящего ангела и древнеримской женской фигуры возвышается над другими могилами...
  Всё же, как это нам знакомо ― нет ничего вечнее временного.
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023