Волшебные приключения ёжиков.

(Из цикла сказки на ночь)

Сказка пятая.

В царстве Снежной королевы

В тридевятом царстве, в тридесятом государстве, далеко за горами, за морями, в заповедном лесу дремучем (а может быть и не дремучем, но все же в лесу), жили-были четыре ежика: папа, мама, сынишка-Топка и доченька - Гопка. И больше всего на свете любили они путешествовать.

Наступила зима. Занесло снегом все вокруг. Мороз Иванович на реку ледяной панцирь надел. Метель-метелица поземкой закружила, снегу принесла поля и леса укутала. Наступило время зимних забав. Тут тебе и санки, тут тебе и коньки. А наши ежики предпочитали лыжи. Уж больно на них хорошо в поход ходить. Зима уже за половину перевалила, вот и решили Топка и Гопка, пока весна не пришла, в лыжный поход сходить. Собрали продукты в дорогу, топор и спички прихватили, за спину лук и стрелы приторочили. Одели рюкзаки, стали на лыжи и ранним утром в путь отправились. Идут, снег под лыжами хрустит, на солнце переливается. Долго шли. Оказались у подножья гор - огромных, доселе не виданных. Далеко забрались, туда куда раньше не захаживали. Решили палатку поставить и переночевать, а утром домой отправиться. Только начали рюкзаки снимать, как заметили высоко в горах будто бы ручеек побежал. Засмотрелись, а он все ближе. Смотрят - не ручей это вовсе, а лавина снежная вниз катится. Бросились Топка с Топкой бежать, а она все ближе и ближе. Прыгнули они тогда на дерево. Думали там отсидеться. А лавина сперва внизу дерева текла, a потом к верхушке подобралась. Повалилась вековая елка. Еле-еле успели Топка с Гопкой на катящийся снег лыжами встать. И понесла их лавина. Долго ли, коротко несла она их, но в конце концов остановилась. И оказались они в дремучем лесу - страшном и трескучем. Пахнуло на них холодом ледяным. Ветер в вершинах прошелестел. Завьюжило и из густых ветвей ели с глухим стуком упали на землю два снегиря. Подбежали к ним Топка с Гопкой, взяли их в руки, а они ледяные, замерзли. Подивились ежики такому холоду, запахнули шубки плотнее. И дальше пошли. Зашли в самую глушь лесную. Отыскали маленькую поляну, набрали веток, развели костер. Сидят, греются. Вдруг, откуда ни возьмись, появился медведь. Он под корнями дерева сидел, а когда тепло почуял - вылез.

-Здравствуйте, звери добрые! - прорычал Медведь. - Пустите к вашему огоньку погреться.

-Милости прошу к нашему шалашу, - махнул приветливо рукой Топка. Подошел медведь, на пень уселся. Греется. Пар от шубы валит. Потихоньку со всех сторон стали подходить, подлетать другие звери и птицы. В ветках и мху сидели, мерзли. Тепло почуяли - к теплу потянулись.

Скоро у маленького костра места хватать не стало. Большие звери расступились и маленьких вперед пропустили. Стоят греются. Тепло! Хорошо! Повеселели. Шумят, смеются. Птицы песни запели, а медведь на пень уселся, да из своего пуза барабан устроил. Вот потеха пошла. Забыли звери о морозе лютом, о ветре колючем и о самой повелительнице Снежной Королеве забыли. Это ведь она приказала Ветру Ураганычу и Морозу Морозычу все живое метелью занести, да заморозить, чтоб в лесу не было звука иного, кроме треска мороза трескучего, не было шума иного, как от снега падучего.

Веселятся звери. Рядом пролетал Ветер Ураганыч. Услышал он шум. Закружил, зашумел вершинами деревьев, на костер набросился.

-Сейчас, - говорит, - ваш поганый красный цветок снегом засыплю, а потом и с вами разберусь. И как начал мести снег. А звери встали стеной вокруг костра, обнялись, защитили. Он их греет, а они внутрь Ветру пробраться не дают. Бился-бился Ветер о живую стену, да не пробился, устал. Полетел к Снежной Королеве жаловаться.

Влетел в чертоги белоснежные, повалился в ноги королевские.

-Ваше Величество! - взмолился. - Появились в Вашем лесу два зверя невиданных. И принесли они с собой цветок маленький, цветок аленький. Я на него снег, а он его в воду и ручьи превращает. Хотел я его совсем засыпать, завалить, а звери его со всех сторон облепили, так крепко и дружно, что даже я со всей своей силой их одолеть не сумел. Уж больно дружно они держатся.

-Я всегда говорила, - выслушав Ветра Ураганыча молвила Королева, - зверей лучше поодиночке морозить. А вам с Морозом Морозычем вместе держаться. Найди его. Как найдешь летите и заморозьте этих дерзких зверей и их цветок красный.

Сама то Снежная Королева знала, что это не цветок, а костер, но Ветру об этом говорить не стала, к чему тревожить того раньше времени?!

Ветер Ураганыч нашел Мороза Морозыча, и понеслись они над вершинами, холодя и остужая весь лес, ужас холодный нагоняя. Подлетели к костру. Начали его морозить и снегом заносить. Почти совсем загасили. Тут медведь говорит:

Эй вы, звери лесные, дыханием его согрейте, а я пока дерево сухое срублю, да в пламя брошу.

Пока медведь дерево рубил, да нес, звери дыханием своим костер защищали. Упало дерево, приподнял его медведь, принёс, положил в костер. Загорелось сухое дерево, взметнулся огонь к самым небесам. Опалил седую бороду Мороза Морозыча. И остался от него один Мороз. Полыхнул огонь по волосам Ветра Ураганыча и только Ветерок зашумел в вершинах деревьев, а Ураганыч вместе с палеными волосами сгинул.

Увидела это Снежная Королева из своих чертогов и прибегла к последнему средству - призвала к себе Снежную Тучу, и говорит:

-Снежная Туча, приказываю тебе лететь в чащу лесную и обрушить весь свой снег на цветок алый.

Ухнула туча, развернулась и полетела. А звери на поляне увидели, как почернело небо, и темно-стальная туча начала медленно сгущаться над чащей.

Только и Топка с Гопкой не лыком шиты, послали они зверей в разные концы леса собирать в кучи ветки и хворост. А туча наползла и обрушилась на костер лавиной снега. Птицы, которые взлетели, чтобы задержать его, не выдержали снежной тяжести и отпрянули в стороны. Огромная ледяная глыба упала на костер и тот угас. Снежная Королева, наблюдавшая из башни, обрадовалась, захохотала. Да недолго ей пришлось радоваться. Один за другим начали в лесу загораться новые костры. Это Топка и Гопка, переходя от одной кучи валежника к другой, поджигали его.

Испугалась Снежная Королева и, пока не поздно, бросилась бежать на север. А в Волшебную страну пришла весна. Зацвели цветы и деревья. А Топка и Гопка засобирались домой. Звери одарили их подарками и проводили до границ своей волшебной страны. Идти дальше не захотели там ведь еще лежал снег.

А Топка и Гопка надели лыжи и двинулись в обратный путь. К вечеру Топка и Гопка добрались, наконец, домой. Мама и папа встретили их, усадили за самовар и стали чаем с малиновым вареньем потчевать.

И стали они жить-поживать и добра наживать. И все у них было хорошо.

Сказка шестая.

Часть 1. В плену у Громозёмы

В тридевятом царстве, в тридесятом государстве, далеко за горами, за морями, в заповедном лесу дремучем (а может и не дремучем, но всё - же в лесу), жили-были четыре ежика: папа, мама и сынишка - Топка и доченька Гопка. И больше всего на свете любили они путешествовать.

Однажды ежики, проснувшись, почистив зубы и умывшись, решили идти на плоту вниз по реке. Спросили разрешение у мамы и папы, взяли луки со стрелами, загрузили рюкзаки провизией. Спустились к реке, сели на плот, оттолкнулись, и быстрое течение понесло их вниз.

Время клонилось к обеду. Они захотели остановиться, чтобы перекусить на травке, но неожиданно налетел ветер, принес черную тучу. Из тучи хлынул ливень. Река вышла из берегов, и понесло их дальше вниз по течению. Сколько ни пытались они остановиться и пристать к берегу, но стремительные воды несли их все дальше и дальше. Только к утру утихла буря и прекратился дождь.

Оба ежика, усталые и голодные, обрадовавшись выглянувшему солнышку, подгребли к берегу, чтобы обсохнуть и перекусить, а уж потом тронуться в обратный путь. Они не знали, что потоки воды занесли их в страну Беспощадного Громозёмы. Выбравшись на берег, на котором росли невиданные деревья, они сели на траву и принялись кушать. И тут из кустов, стоящих сзади, выскочили злые Татарханы, - слуги повелителя страны, схватили Топку и Гопку и потащили к своему хозяину.

Увидев ёжиков тот обрадовался: "Славный ужин у меня будет! Хотя нет, не ужин, - подумав, решил он. - Я этих диковинных зверей съем закушу ими камень "Утешение желудка". Тогда у меня силы вдесятеро прибавится" и повелел:

-Вызвать ко мне зайца, а этих в темницу посадить.

А в это время папа-ежик плыл на своей лодке вниз по реке. Еще когда только начался ливень, стало понятно, что надо спешить ежатам на помощь. Долго он плыл, прежде чем заметил на берегу брошенный плот и множество громадных следов, неизвестно кем оставленных.

В это время мимо пролетала сорока.

-Эй, трещотка, не видела ли ты двух ежиков - Топку и Гопку?

-Кого-кого?

-Ежат, - ответил папа.

Надо сказать, что в этой стране почему-то никогда не жили ежи. И сорока не знала, что увиденных ею утром двух чудных зверей, что тащили за собой Татарханы, называют ежами. И потому она ответила:

-Нет, ежиков не видела. Но таких, как ты, зверей, только поменьше ростом, повели к Громозёме. Говорят, он ими закусить камень "Утешение желудка собирается.

Услышал это папа-еж, сказал сороке "спасибо" и побежал в ту сторону, куда вели, оставленные на траве следы.

Шел он шёл, глядит, а впереди капкан, а в капкане белочка сидит и плачет.

-Ай-яй-яй, как же тебя угораздило? - качает головой ежик, - кто же это в лесу капканы ставит?

-Это все Татарханы, слуги Громоземы, - ответила белка и запричитала ещё громче, - Видно конец мне пришел. Не выбраться мне отсюда, отнесут меня на съедение колдуну проклятому.

-Не плачь, белочка, - утешает ее ёж. - Я тебе помогу.

Достал пилку и распилил дужки капкана. Освободилась белочка и говорит:

-Спасибо тебе за мою свободу и жизнь. Отныне, где бы я не находилась, только позови меня, и приду я к тебе на помощь. Чем сумею - помогу.

Сказала - и исчезла в ветках.

Побежал ежик дальше. Глядит, а навстречу ему серый волк на трех лапах скачет, а четвертая болтается, сломана.

-Эй, - кричит ежик, - давай я тебе помогу. Есть у меня мазь целебная.

Остановился волк, поднял лапу. Вправил ежик кость, бинтом перетянул крепко. Затем достал мазь волшебную, что в подарок от волшебницы Мигуньи получил, помазал этой мазью ногу выше и ниже сломанного места и тут же нога исцелилась, стала здоровее прежней. Попробовал волк встать на сломанную ногу, не болит! И говорит ёжику:

-Спасибо тебе. Если б не ты, стал бы я добычей Татарханов. Нужен буду - позови. Вмиг прискачу.

И побежал в густой лес. А ежик поспешил дальше. Вдруг слышит - рев из чащи раздается. Раздвинул ветки, а там медведь в петлю попался, никак освободится не может. А петля все туже затягивается, душит медведя. Подбежал ёж, вынул пилку свою надежную и принялся пилить петлю. Распилил. Лопнула петля. Освободился медведь. А папа-ёж и спрашивает:

-Это кто a тебя так?

-О-хо-хо, - заохал медведь, - это все слуги Громоземы понаставили везде петель, по лесу ступить нельзя. На что я самый старый и мудрый - и то попался. А молодые вовсе в берлогах сидят, света белого не видят, - Отвесил медведь земной поклон ежику и молвил, - Моя жизнь отныне принадлежит тебе. Нужен буду - найдешь меня у высокой ели. Вон она виднеется.

Распрощались они и каждый в свою сторону поспешил. Торопится ежик, навстречу ему заяц:

-Эй, косой, - кричит ёж, - куда бежишь?

-Да вот, - говорит, - послал меня повелитель наш в тридесятый лес, на высокую лохматую гору, за камнем "Утешение желудка". Должен я его завтра к вечеру доставить. Съест его наш господин, а чудными зверями, вроде тебя, закусит.

Понял всё папа-еж и решил схитрить:

-Да это я их ему в подарок прислал. А теперь хочу и тебе подарок сделать. Сбегать вместо тебя за камнем этим.

Очень удивился заяц:

-Еще никто за него ничего не делал, - и думает, "и правда, почему бы ему за меня не сбегать? Раз уж он закуску прислал. А то я все бегаю, бегаю... То за слепень-травой, чтоб Громоземе лучше видеть, то за быстрень-водой.... Что за жизнь! Ни минуты на отдых". И говорит, -Слышишь, а ты успеешь? С виду такой увалень.

-Я? - удивился ежик. - Да я сейчас пойду выпью быстрень-воды и вмиг туда-обратно сбегаю, жди меня завтра здесь к вечеру.

-Хорошо, беги, - сказал заяц и под куст спать завалился.

"Ну, - думает ежик, - на ночь и день сумел отодвинуть ужин Громоземы. А что дальше - ума не приложу. Пойду, посоветуюсь со старым медведем".

Пришел к ели, нашел косолапого, поведал о своем горе. Медведь и говорит:

-3наю я средство, как победить Громозёму. Надо его только обхитрить. В далекой стране Нигриде, на горе Ставриде растет цветущая ель. А в цветке ягода-помрень. Цветом и запахом, как камень "Утешение желудка". И если Громозема его съест - тут же превратится в маленькую мышку. Но скакать туда на сером волке день.

"Эх, - думает ежик, - где мой серый друг?"

Только подумал, как откуда ни возьмись появился волк. И спрашивает:

-Что надобно?

А ежик и отвечает:

-Далеко-далеко, в стране Негриде, на горе Ставриде растет вечноцветущая ель. А в цветке ягода-помрень. Нужно её принести и скакать туда на сером волке день.

-Э, - говорит волк, - за день и ночь я туда и обратно доскачу. А вот на дерево не влезу.

"Эх, была бы тут моя белка - подумал еж. - Она бы помогла". Тут же в ветвях что-то зашуршало, и на землю спрыгнул пушистый комочек. Это белка прискакала на помощь.

-Чем могу служить? - спрашивает.

-Не время разговоры разговаривать, - говорит ей волк. - Садись на меня, по дороге все объясню.

Прыгнула та на его спину, уцепилась когтями за шерсть и поскакали они лесами, полями, через горы перескакивали, болота обходили, через реки переплывали. Все трудности на пути преодолели и через день и ночь уставшие вернулись назад к ожидавшим их медведю и ежику. Взял еж ягоду-помрень, а медведь научил его, что сказать зайцу. Пришел папа-ежик к кусту, где спал заяц, разбудил его и говорит:

-Как придешь ты к Громоземе, посмотрит он на камень и спросит: "

-"С лохматой ли горы камень?" Ты отвечай: "С Лохматой". Понюхает, скажет: "Что-то он больно сладко пахнет!" А ты в ответ: "Так, с самой вершины взят. Специально под зверей невиданных".

Пообещал заяц, что так и ответит и поскакал в чертоги Громоземовы. К трону повелителя приблизился, поднес ему камень. Посмотрел Громозема и спрашивает:

-С Лохматой ли горы взят он?

-С Лохматой, мой повелитель, - отвечает Заяц.

-А что он так сладко пахнет? Сто лет назад вроде так не пах.

-Да ведь с самой вершины, ваше величество, взят, специально под диковинных зверьков.

Обрадовался Громозема и проглотил камень. В тот же миг треск прошел по всей стране. Заскрипели чертоги, и превратился Громозема в крысу. Увидали Татарханы, что с их повелителем сделалось, и бросились бежать, куда глаза глядят.

А звери обрадовались, что освободились от злых великанов, поснимали капканы, ловушки поломали, петли распутали. Затем взломали дверь в темницу, выпустили Топку и Гопку. Увидели те своего папу, бросились к нему, целовать, обнимать стали. А звери поблагодарили их за освобождение, надарили им подарков разных волшебных, а серый волк подвёз их до реки. Сели они в лодку, поставили парус и поплыли в родные края. А мама их ждет - не дождется, волнуется. Увидела из окошка, выбежала, обняла детишек своих. И пошли они все вместе домой. И стали жить-поживать и добра наживать. И все у них было хорошо.

Часть 2. Бегство Громозёмы

Превратившись в крысу, Громозёма бросился в угол, в щель забился. Сидел до самой ночи. Когда последние звери ушли из замка и все стихло, он потихоньку вылез из щели, быстро перебежал дворцовые залы, шмыгнул в неплотно закрытую дверь и, прыгая со ступеньки на ступеньку, спустился во двор. Здесь он осмотрелся и решив, что в этом лесу ему делать нечего, побежал на север, в надежде найти теплое и спокойное местечко. Ох, как был он зол на зверей, свергнувших его с трона. Но даже не помышлял о том, чтобы хоть когда-нибудь вернуться сюда. Звери, вкусившие сладость свободы никогда бы уже не допустили возврата к старому. Так он и брел, шарахаясь от каждого шороха и дуновения ветерка. Вдруг над ним мелькнула бесшумная тень и чьи-то когтистые лапы крепко обхватили его мягкое тельце. И понесли вверх.

У Громозёмы от страха перестало биться сердце, из горла вырвался пронзительный писк. А они все летели и летели. И вот наконец сыч, а это был именно он, уселся на толстый сук старого дуба. Примостившись поудобнее, он приготовился для удара. И когда уже клюв был готов обрушиться на голову жертвы, крыса гнусаво прохрипела:

- Не смей меня трогать! Я повелитель леса - Громозёма.

Сыч задумался. Потом сказал:

- Да, при Громозёме славное было время! В капканах, силках много разного зверья сидело. Всего мне доставалось. То зайчик, то белочка, а какие косульки попадались! - Он мечтательно закрыл глаза. - Что говорить! А сейчас? То мыши, то крысы. Прошлого не вернешь! И мне едино, чем пообедать, что просто крысой, что крысой, которая раньше было Громозёмой.

И он опять стал примериваться для удара.

- Стой, стой! - дрожа от страха, кричал Громозёма.- Не все потеряно. Я живой, а значит, меня можно снова превратить в прежнего Громозёму. Надо только лишь знать, к кому обратиться за помощью.

- Ну,уух - проухал сыч. - И ты знаешь?

- Да, да! - радостно запищала крыса. - Летим скорее, я знаю такую могущественную волшебницу. Она мне поможет.

- Кто это? - поинтересовался сыч.

- Как кто? Наша несравненная, многоуважаемая, луноликая, сверкающая и блистающая Ее Величество Ледяное Количество Снежная Королева. Летим, летим скорее!

Сыч разжал когти правой ноги и почесал ей за ухом.

- Может и в самом деле... Куда лететь?

- В ее волшебное царство, за Синюю Ледяную гору.

Сыч ухнул и тяжело махая крыльями и полетел на встречу с Королевой. И хотя его лапы по-прежнему сжимали Громозёму, тот уже не дрожал от страха, наоборот его душу заливало радостное предчувствие.

"Эх, - думал Громозёма, - стану самим собой, соберу верных татарханов и покорю себе новое царство. Стану там правителем".

Так за думами они и не заметил, как, перелетев через синюю гору, оказались они в царстве Снежной Королевы.

Только что это? Снег не лежит, мороз не трещит, кругом тепло, трава растет, пчелы с цветка на цветок перелетают. Звери в догонялочки играют.

- Уж не случилось ли с Королевой худа? - подумал Громозема. Но в слух об этом сказать поостерегся. Мало ли что на ум сычу придет. Полетели они в глубь королевства. Вот и холм, где Снежный дворец стоять должен. Ан, нет дворца. Только ручей с вершины сбегает.

- Ну-с, - говорит сыч, - где же ее Величество?

- А может она, куда отдыхать полетела, - лепечет Громозема. - Давай спросим у слуги ее Мороза Морозыча.

- Ха-ха-ха, - расхохотался сыч. Ух, потешил, ух насмешил! Какой Мороз Морозыч летом?

- А, может, Ветра Ураганыча поищем? - пищит крыса.

- Ветер Ураганыч, Ветер Ураганыч - заворчал сыч. - Гляди кругом листва целая. Сучки не обломаны. Стоят деревья, не шелохнуться. Даже плохонького ветерка не видать.

- А я вон там на озере рябь на воде видел. Может, ветерок, что ее поднял, знает где Ветер Ураганыч летает?

- Ну, что ж, полетели к нему. Но если он ничего не знает - держись, не сносить тебе головы. Я и так по твоей милости всю ночь не емши.

И сыч, сжав сильнее в лапках пленника, полетел к озеру, где забившись в камыши, сидел ветер, поднимая на воде рябь.

Увидел его Громозёма и пропищал:

- Слушай, дорогой, не знаешь ли ты куда Ветер Ураганыч улетел?

- Да я - он самый и есть, - отвечает Ветер.

- Хватит заливать, - рассердился сыч.

- Ну, вот и вы не верите. А ведь это правда. Я в камыши забился оттого, что звери надо мной смеются. А здесь рыбы. Они молчат. Вот с водой и играю.

- Так что же случилось? - в один голос воскликнули сыч и крыса.

-У-у, - повеял ветерок. - Жили мы славно, припеваючи. Творили что хотели. Все нас боялись. Но однажды пришли в наше Королевство два зверя невиданных, неслыханных, иглами утыканных. Даже название у них колючее - Еж. Пришли они и принесли с собой Красный цветок. Расцвел он в лесу, лепестки до неба распустил. Мы с Морозом Морозычем бились против него. Бились-бились, но не смогли одолеть. Тут пришла нам на помощь Снежная туча. И уж совсем думали, что наша взяла, когда в друг во всем лесу проросли семена красного цветка. Лес осветился, потеплело, а мне волосы как ножницами отстригло. Морозу Морозычу бороду отрезало. И вот я стал просто ветер, а Мороз Морозыч и не мороз вовсе, а так морозишко. Да я хоть в кусты забился, ото всех спрятался, а Мороз, так стыдно сказать - подобрел. Зимой не то чтобы заморозить, ущипнуть не хочет. Так, щекочет. И еще инеем укрывает, чтоб не замерзли.

-Пошто, - говорит, - зверей обижать? Они вон какие веселые да забавные. Гляжу не нагляжусь. И как этого я раньше не замечал?

- Тьфу, до чего ж противно! А что с Королевной стало?

- Да, что с ней станет? Улетела на своих снежных лошадях на север.

- Ну, ладно, нам пора, - засобирался Громозёма. Уж так ему хотелось поскорее долететь до снежного королевства.

- Ага, тебе пора, - заухал сыч. - А я голоден и тобой закусить нельзя. Сейчас слетаю в лес, кого-нибудь поймаю, съем.

- Не летай! - зашипел ветер. - Они в лесу дружат. Никто никого не трогает. Друг за друга заступаются.

- А как же они живут, если не трогают? - удивился сыч.

- Да травы разные выращивают и едят?

- Неужто и сычи тоже?

- И сычи. Они больно морковку уважают.

- Ну, раз и сычи тут с ними за одно, то мне и в правду в этом лесу делать нечего. Придется натощак лететь. Эх, отдеру-ка я одну лапку у этой крысы.

- Что ты, что ты, не трогай меня! Мне больно! - взмолился Громозёма.

- Ладно уж, помни мою доброту, потом отблагодаришь.

- Конечно, конечно, ранг первого советника-министра пожалую, - заискивающе пропищал Громозёма, а сам подумал: "Фигушки, стать бы мне только снова прежним, тогда уж...."

Но он не додумал, как сыч сжал его в лапках и взмыл курсом на север. К вечеру на горизонте что-то засверкало и заискрилось на солнце. Перед ними была гора из кристально-чистого льда.

Снежная Королева, покинув свое царство, устремилась на север. Но по дороге теплые лучи весеннего солнца превратили ее снежных коней и повозку в комок синего льда. Она села на образовавшуюся ледяную глыбу и заплакала. А так как слезы ее были очень холодными, то вскоре образовалась целая гора. А Королева все плакала и плакала. Она хотела чтоб ледяные слезы залили все вокруг, заморозили все живое. Но с приближением лета дела ее шли все хуже и хуже. Снежная гора снизу подтаивала и истощалась. Лишь на самой вершине, где сидела Королева, царил жуткий холод. И вот однажды она увидела сыча, который тяжело взмахивая крыльями летел прямо к ледяной горе и при этом что то нёс в своих крепких лапах. "Эта птица несет мне удачу", - подумала Королева.

Подлетев сыч заухал:

- Ваше Величество Снежное Королевство! Не велите казнить, велите слово молвить. Большой награды не прошу. Но я Вам на радость принес верного слугу и помощника Громозёму.

- Да!? - удивилась Королева - Наслышана я про Громозёму. Только я слышала - это великан, а у тебя в когтях какая-то крыса.

- Это и есть Громозёма, только превращенный, - согласился сыч, - и нужно его опять прежним сделать.

- Ах, так! Ну, ладно, отпусти его, - сыч охотно повиновался и сев выпустил из когтей пищащую от боли крысу.

- Эй ты, крыса, или как там тебя? Поклянись, что будешь служить мне верой и правдой. И слуги, твои, татарханы подчиняться моей воле.

- Клянусь, Ваше Величество, - обрадовано закричал Громозема.

- Ну, хорошо. Подойдите сюда оба. Ближе. Ближе.

И когда они подошли совсем близко, она схватила сыча за крыло и нежно проворковала:

- Не бойся, пташечка, ты будешь жива, правда, тебя придется немного ощипать.

- Как так немного? И зачем меня хватать за крыло? Да, три, четыре пера я и сам с готовностью для Вас выдерну.

- Да нет, - говорит королева, - три, четыре пера останутся у тебя после щипки. Да и то вряд ли.

- Я протестую! Я не согласен. Я требую наградить меня, - обезумевшим от страха голосом заорал сыч.

- А разве это не награда? - прощебетала Королева. - Ты касаешься моих царственных рук. Это величайшая честь для такой пичуги как ты. Эй, ты! - прикрикнула она на Громозему. - Чего стоишь? Дергай перья и ешь, коль хочешь стать прежним.

Тот не заставил себя долго ждать и с яростью набросился на перья, ничуть не заботясь о том, что причинят боль своему недавнему другу и спасителю. Вот уже все перья, кроме тех, что на крыльях, выдернуты и съедены, а Громозёма по-прежнему остается крысой

- Не может быть, - мотнула головой Королева, - чтобы моя волшебная книга ошиблась. В ней сказано: "Для того, чтобы обращенному в мышь или крысу принять прежний облик, надо съесть перья птицы поедателя мышей и крыс".

- Так ведь я мышами питаюсь совсем недавно, - кривясь от боли и холода пролепетал сыч.

- Недавно?! - удивленно переспросила королева, и не дожидаясь ответа прохрипела зловещим шёпотом, -Тем хуже для тебя. Придется щипать и крылья.

И Громозёма уже без подсказки бросился выдергивать оставшиеся перья. Когда последнее перо было выдернуто и проглочено, крыса вдруг начала расти, расти и наконец превратилась в Громозёму.

Но площадка, где сидела крыса, оказалась мала для великана. Он поскользнулся, треснулся лбом об лед и с грохотом скатился к подножью горы. Пока он там, кряхтя, поднимался, сыч кричал осипшим от холода и страха голосом:

- Как же я теперь? Не оставляйте меня! Я не прокормлюсь.

- Ничего, прокормишься. - Королева бросила на него презрительный взгляд. - По земле ползают козявочки, букашки, червячки. Ими и питайся.

- Но, меня съест лиса, - не унимался сыч.

- А ты научись прыгать. Прыг на ветку! Она тебя и не достанет.

- Не бросай меня! - вновь взмолился сыч.

- А я тебя и не бросаю. Я тебя отпускаю. Лети, птичка! - и с этими словами она выпустила сыча из рук и тот кубарем полетел в низ.

А Королева повернулась к Громоземе и провозгласила:

- Я назначаю тебя первым министром. Созывай скорей моих слуг татарханов. Мы отправимся покорять другие царства.

Когда на зов своего хозяина сбежались татарханы, их заставили взвалить себе на плечи ледяную гору и они, подгоняемые Снежной Королевой, тронулись в путь. А на месте, где стояла гора, лежал и дрожал от холода и злости ощипанный сыч.

Часть 3 в которой сыч находит новых

друзей и у него вновь вырастают перья

Холодный и голодный, лежал сыч на земле, не в силах пошевелиться от обиды и унижения, перенесенных им. Все его существо захватила злость на вероломное предательство Громоземы. Но не это чувство преобладало в нем. А жалость. Жалость к самому себе, такому маленькому и беззащитному перед холодом и острыми зубами лисицы.

Но тут кто-то пронзительно зачирикал:

- Чив-чив-чив! Гляди, Чик, что это? Вон там рядом с лужей. Оно синее и шевелится. Кто это? Гляди, у него клюв, но у него нет перьев. Значит это не птица.

- Да, но у него нет и передних лап, - возразил тот, которого назвали Чиком. - Они больше напоминают крылья.

- Может быть, это птенец какой-нибудь крупной птицы? Надо его укрыть листвой, а то он замерзнет.

- Я не птенец, - раздался голос сыча.

- А кто же ты? Удивленно спросили сверху.

Сыч повернул голову вверх и увидел двух воробьев, кружившихся над ним. Он подумал и сказал:

- Я бедный и несчастный. Я тот, кого обманули и ограбили. А теперь я лежу тут и скоро замерзну. Или же меня съест лиса. А кто вы такие?

- А мы воробьи. Он Пик, а я Чик, - сказал тот, что пошустрее. И они оба сели рядом с сычом.

- Надо помочь, - сказал Пик.

- Надо помочь, - согласился Чик.

Они взмахнули крыльями и скрылись в ближайшем лесу.

"Улетели! Что ж буду помирать в одиночестве", - подумал сыч и он устало закрыл глаза.

Сколько прошло времени, он не помнил. Но в воздухе снова зачирикали и кто-то приземлился рядом с ним. Он открыл глаза. Возле него стояли два давешних воробья. У одного в лапках был пучок мха, переплетенный паутиной. Второй держал в клюве двух здоровенных червяков.

- Не соблаговолите ли вы надеть это платье из меха и паутины? - сказал тот, которого звали Чиком. - Не стесняйтесь, мы отвернемся. - И они отвернулись в другую сторону.

Сыч нехотя поднялся на ноги, сделал два неуклюжих шага в сторону моховой кучки, подцепил ее крылом и внимательно осмотрел. Вещь, гордо названная платьем, была всего лишь безрукавкой. Правда когда он надел ее, то понял, что хотя она и была с виду простой, но зато мягкой и теплой.

- Я готов! - бодро сказал он.

Воробьи повернулись клювами к нему. И тот, который был Чиком, стал расхваливать внешний вид сыча. А тот, который был Пиком, молчал, так как по-прежнему сжимал в клюве извивающихся червяков.

- Угощайтесь, - сказал Чик.

"Фу, какая гадость, лучше бы я съел вас", - подумал сыч, но отказаться было неудобно. И он нерешительно клюнул червяка.

- Не стесняйтесь, - подбадривал Чик, - они жирные, сладкие, свежие.

Сыч клюнул и проглотил червяка.

"Недурно, - подумал он. - Они напоминают мне свежую зайчатину", - но он поостерёгся сказать эту мысль в слух. Второго червячка он проглотил уже с большим удовольствием.

- Ничего, - сказал он, глотая слюну. - Где бы еще найти таких вкусных червяков?

- Пойдемте с нами, мы покажем Вам дерево, на котором полно гусениц, а под ним много сладких червяков, - и они заскакали по высокой траве.

И хотя сыч, не знал, что такое гусеницы, упоминание о червяках заставило его бодро пуститься в путь. Под вечер они были под тем самым деревом. Воробьи уселись на ветки, а сыч, съел еще несколько червяков, залез в корневище дерева и устроился на ночлег. Так они стали жить рядом. Ночью спали, а днем вели беседы и ели червяков и гусениц, которых воробьи доставали с веток. Сыч так привык к новой пище, что уже не помышлял ни о какой другой. Дни текли однообразно. Но однажды, когда Чик и Пик улетели по своим делам, случилось НЕЧТО. Сыч как обычно бродил около яблони. И вдруг тонкий голосок над ним пропищал:

- Спасайся, спасайся, лиса!

"Все, конец! - подумал сыч. - Она меня съест."

- Почему ты не спасаешься? - пищал голосок.

- Я не умею летать, - сказал сыч и замер, прислушиваясь к шагам.

- Беги, беги, - не унимался голос. - Беги к дереву и прыгай на ветку!

Сыч бросился бежать к спасительной яблоне. Он уже слышал за спиной чье-то дыхание. С разбегу он прыгнул на нижний сук, помогая себе культяпистыми крыльями. И, о чудо! Он допрыгнул до него! Затем на следующий сучок, и все выше и выше. Он уже был достаточно высоко, когда внизу мелькнула тень и рыжее тело взвилось в воздух. Но, не долетев до заветной добычи, лисица свалилась вниз, больно ударившись о корневище. И сделав вид, что ничего не произошло, она скрылась в ближайших кустах. Сыч перевел дух и огляделся по сторонам. Рядом с ним сидела маленькая желтенькая птичка.

- Ты кто? - спросил он.

- Я синичка.

- Спасибо тебе, - сказал сыч. - Ты спасла мне жизнь.

- Так на моем месте поступил бы каждый. Разве ты не спас бы меня?

- Да, пожалуй, - смутившись ответил сыч и глубоко задумался.

Прошло еще много дней, прежде чем у него появились новые крепкие перья. И вот однажды утром Чик и Пик, вглядевшись в своего приятеля, с ужасом обнаружили, что перед ними сыч, прожорливый ночной хищник.

- Спасайся, - закричали они, но почему-то остались сидеть на месте

- Вы что? - удивленно уставился на них сыч. - Белены объелись? Чего боитесь?

- Как чего? А разве ты нас не съешь? Ты ведь сыч! Это ведь так?

- Да, я сыч. - Неуверенно проговорил тот. - Я не сказал вам этого раньше потому что боялся, что вы не будете мне помогать и дружить со мной. Мне стыдно за мои прошлые дела, но клянусь вам, что никогда в жизни не трону птиц и зверей. К тому же мне больше нравятся червяки и гусеницы. Только я должен съесть одну крысу. Но это не настоящая крыса. Это великан Громозема. Я должен ему отомстить.

- Ну, крыса - это другое дело, - сказал Чик, - можешь их хоть всех съесть.

- Всех не хочу, они не вкусные.

Закончив разговор, они все вместе отправились в сад, стоящий неподалеку, чтобы хорошенько перекусить. Через неделю, когда перья сыча достаточно окрепли, он засобирался в дорогу. Тепло попрощавшись с друзьями и обещав вернуться, он отправился на поиски своего обидчика...

Сказка седьмая

Добрые драконы

В тридесятом царстве, в тридесятом государстве, далеко за горами, за морями, в заповедном лесу дремучем (а может и не дремучем, но все же лесу) жили-были четыре ежика: папа, мама, сынишка - Топка и доченька - Гопка. И любили они путешествовать.

Однажды ясным летним днем, когда солнце, лениво покачиваясь, висело в зените и лучи его бегали в зеленой листве, а звери отдыхали после утренних забот, со стороны дальнего бора показались две стремительно приближающихся точки. И вскоре звери замерли от страха. Две точки превратились в драконов. Огромный, о трех головах, летел повыше. А близко к земле летел другой - поменьше и о шести головах. Гоня перед собой листву и тучу пыли, они, тяжело взмахивая крыльями, неслись вперед. Удивлению зверей не было предела: драконы не извергали пламени. Звери повидали на своем веку много драконов. Всяких - и маленьких и больших, и одноголовых, и восемнадцатиголовых. Но все они, без исключения, извергали огонь, нагоняя трепет и ужас на все живое. А эти летели так понуро и угрюмо, что весь страх прошел. И, когда огромные туши, качнувшись начали опускаться на поляну, никто из зверей не бросился по углам и норам. Драконы с грохотом опустились, сломав при этом два-три десятка вековых сосен. Одной из которых едва не прибило волка, устроившегося в корнях старого пня. Но, к счастью, пень был достаточно крепким и выдержал удар падающего ствола. Правда, при этом волк чуть не оглох от грохота и набил на лбу здоровую шишку. Когда тучи пыли, поднятые драконами, оселись, звери увидели что из огромных глаз многоголовых чудовищ текут слезы. Три головы большого дракона покачивались в такт падающим каплям, а тот, что поменьше, пытался вытереть двумя лапами сразу двенадцать глаз.

Окружили их со всех сторон звери. Смотрят. Дивятся. Стали расспрашивать:

- Что случилось?

- Почему так горько плачете?

Большой дракон обвел зверей мутным от слёз взглядом и ответил:

- Случилось у нас несчастье. Напали на страну добрых Драконов злые бандиты: великаны - Татарханы со своими повелителем Громоземой, который служит Снежной Королеве которая всё видит в волшебное зеркало, а еще у неё в слугах Ухо-Слабоухо который за разговорами следит и о приближение врагов предупреждает.

- Знакомые все лица, - вышли из рядов зверей Топка с Гопкой. - Не пошел им в прок урок. Опять бедокурят. Как же смогли одолеть вас таких больших, сильных и страшных?

- Мы мирно отдыхали после трапезы, когда Татарханы подкрались незаметно и навалившись на моего мужа Змея Горыныча Двенадцатиголового, намордники ему на головы накинули, чтоб не мог огонь извергать и в клетку железную посадили, едва, едва мы с сыном скрыться успели. И то вековой сосной пущенной из лука, чуть было моему малышу в крыло не попали.

- Эх, - говорит Топка, - видно, надо нам в поход собираться. Папу дракона из плена выручать.

Взяли Топка и Гопка лук да стрелы, рюкзаки с продуктами снарядили, в путь собрались. Когда все было готово, сели они на спину Драконихе, крепко за гребень ухватились и полетели. Целый день летели. К вечеру показалась на горизонте туча. А в туче глаза светятся. Снежная Королева устрашить их захотела. Начали вокруг них молнии сверкать, град хлынул, а затем снег пошел. Обледенели крылья у Драконихи. Начали они падать.

- Все, - говорит Дракониха, - разобьемся.

Но Топка с Гопкой, когда лететь собирались, ко всяким неожиданностям приготовились. В рюкзаки парашюты положили. Накинули они стропы на голову и хвост Драконихи, приказали ей ухватиться когтями за детеныша и выдернули звенья ручного раскрытия. Затрепетали на ветру полотнища, натянулись стропы, и зависли они на двух куполах высоко в воздухе. Пока приземлялись, оттаяли крылья у драконов, но на ночь глядя дальше решили не лететь. Утром рано проснулись, умылись, зубы почистили и дальше полетели. Начали подлетать к границам царства Драконов.

Вдруг заметил Топка как далеко в низу татарханы впятером натягивают тетиву огромного лука. А вместо стрелы вековая ель неотесанная лежит. Только успели Топка с Гопкой крикнуть:

- Вниз пикируйте! - как тут же просвистела рядом ель, едва сучьями Топку с Гопкой не сорвав.

Приземлились они в лесу, на полянке.

- Видно, нам путь по воздуху заказан, - говорит Гопка. - Пойдем мы дальше пешком. А вы здесь оставайтесь, нас дожидайтесь.

Обняла их на прощание Дракониха и говорит:

- Вот вам шапка-невидимка. Кто наденет ее на голову - станет невидимым. А кого рукой возьмёт, тот тоже станет невидимым.

Поблагодарили они ее за подарок и пошли. А в это время Ухо-Слабоухо вбежал в покои Снежной Королевы с докладом.

- Ваше Величество Снежное Королевство, - пролепетал он, падая в ноги. - Пробрались в ваше царство два зверя невиданных. Хоть ростом малы, да все копьями и мечами увешаны.

- Если правду молвишь, - говорит Королева, - награжу щедро. Если зря панику поднимаешь - прикажу запереть в холодную, есть и пить не давать. А ну, принесите мне зеркало волшебное - крикнула она слугам.

Принесли зеркало. Глянула Королева в него, молвила:

- Зеркало ледяное, снежное, покажи мне что на равнине делается.

Заискрилось, засверкало зеркало и стало равнину в нем видно. А там только снег лежит, больше ничего и никого. Затрепетал Ухо-Слабоухо, в ноги к бросился Королеве, запищал слабым голосом:

- Не вели казнить, вели миловать! Слышу, слышу я, как земля дрожит, как идут эти невиданные звери, как оружие их острое громыхает.

- Врешь ты все, подлизываешься, хочешь в первые блюдолизы выйти. Не бывать этому! В холодную его!

Подбежали татарханы, схватили Слабоухо за уши и в холодную бросили. Сидит Ухо-Слабоухо, слезами горькими заливается, себя проклинает.

- Эх, была у меня возможность честно жить, не тужить, но опять на важный пост захотелось. Связался с этими..... Громеземами, татарханами и прочими Снежными Королевами... Нет, теперь уж если выберусь из темницы, честно жить буду. - И с этими мыслями он уснул, свернувшись калачиком и поежившись от холода.

А Топка и Гопка, надев шапку-невидимку, взявшись за руки, шли вглубь государства. Вдруг впереди из-за склона холма показалась огромная клетка. А в ней - Змей Горыныч связанный. На каждой голове по наморднику. Глянули друг на друга Топка с Гопкой, и одновременно сказали:

- Забыли.

А забыли они пилки по железу.

- А как же мы теперь его выпустим, коль клетку открыть не сумеем?

- Ну, ладно, хоть развяжем, а там посмотрим.

Пролезли они сквозь решетку и острыми ножами все путы на драконе разрезали. Намордники сняли. Змей им говорит:

- Спасибо вам, друзья неведомые. Позвольте вам вопрос задать.

Гопка кивнул. И тот спросил:

- Откуда у вас шапка-невидимка?

- Подарила нам ее супруга Ваша и велела Вам кланяться. Сынок малый тоже Вам поклон шлет.

Обрадовался Дракон, повеселел. И говорит Топке с Гопкой:

- Подскажу я вам, где ключ от клетки спрятан. А находится он в опочивальне Снежной Королевы. Прислонишь его к клетке, она тут же и рассыплется. Только опасайтесь Ухо-Слабоухо. Он вас хоть и не заметит, зато услышит.

А Ухо-Слабоухо тем временем проснулся и, забыв все свои клятвы о добре, расшумелся, раскричался. Стал Королеву к себе требовать.

- Я, - кричит, - правду говорил! Прошли недруги наши мимо клетки драконовой, ненадолго в ней задержавшись. А теперь к дворцу идут, нам худо несут.

- Успокой свои страхи, - замахнулась Королева на него плетью. - Разве кто посмеет на нас напасть!?

А Топка с Гопкой уже у ворот стоят, стучат.

- Кто там? - спросил татархан, охранявший ворота.

В ответ тишина. Тогда он раскрыл ворота и выглянул наружу. Никого. А Топка и Гопка шмыг промеж его ног, и в королевские палаты. Вбежали в опочивальню. Нашли ключ волшебный. К выходу направились. И тут Топка споткнулся. Шапка-невидимка с головы упала и стали они видимыми. Гопка тут же подхватил шапку и надела ее на себя, по-прежнему не выпуская руки брата. Но было поздно. Их заметили.

- Схватить, связать! - закричала Королева.

- Дверь запирайте! Дверь! - закричал Громозема.

Но до татархана, стоявшего у ворот, эхо донесло только:

- Айте дверь!

А так как дверь была закрыта, а с ней надо было что-то делать, то он решил, что надо ее открыть. И распахнул ворота настежь. Ежики выбежали и устремились на выручку дракону. А татарханы вслед за ними бросились. Не видят, руками машут, нащупать пытаются. Налетел порыв ветра и сбросил шапку-невидимку с Гопки. Но уже некогда ее подбирать. Бегут дальше. Вот и клетка близко. И тут дотянулись до них татарханы, схватили, обрадовались. А Топка изловчился и бросил ключ. Долетел ключ до клетки, об решетку ударился. И в тот же миг рассыпалась она в прах. Освободился Дракон. Ринулся на татарханов, сбил грудью, подмял под себя, вот-вот испепелит. Заревел он громовым голосом:

- А ну отпустите моих друзей, а то от вас одни головешки останутся!

И татрханы, дрожа от страха, отпустили Топку и Гопку, пощады запросили. Отпустили их под честное слово никому никогда не причинять вреда. А друзья за Громозему принялись.

- Сейчас, - говорит Дракон, - я тебя раздавлю.

А Громозема от страха вновь в крысу превратился, хотел в траве спрятаться. Но тут со стоявшей неподалеку ели вспорхнула тень, и большой сыч (а это был именно он) спикировал на крысу и разорвал ее на мелкие части.

А Снежная Королева нашла шапку-невидимку и, надев ее, подалась на север. Но никто не стал ее преследовать. Друзья пришли в замок, увидели в сыром подвале Ухо-Слабоухо, да так и оставили его там сидеть. Скоро прилетели Драконы - мама и сынок. Обняли папу Дракона. А Гопка с Топкой тем временем домой засобирались.

Змей Горыныч двенадцатиголовый им и говорит:

- Давайте я вас отвезу.

Согласились они. Сели на его спину и полетели. Его могучие крылья быстро доставили их в родной лес. Дракон тепло распрощался с ними и отправился в обратный путь.

А Топка с Гопкой пошли домой к папе с мамой. И стали они жить поживать и добра наживать. И все у них было хорошо.

Снежная Королева так напугалась что улетев на северный полюс больше уже не помышляла о завоеваниях. Татарханы сдержали свое слово и стали добропорядочными земледельцами. Ухо-Слабоухо через год выпустили из холодного подвала за примерное поведение. И он стал писать сказки для детей. В семье Дракона появился еще один маленький дракончик. Это были добрые драконы. Они выращивали хлеб и дружили с Топкой и Гопкой, летая к ним по праздникам. И когда они прилетали вся лесная ребятня собиралась на поляне что бы покататься на широкой спине дракона.

Кругом был мир и все были счастливы.

А приключения продолжались...