Часть 2
Война
.
Мужчины.
Моздок встретил их спокойной тишиной обыкновенного захолустного городишки. Рассосавшиеся по привокзальной площади разведчики прикупали в расположенных тут же магазинчиках недостающее или забытое впопыхах снаряжение. Кто-то тащил маскхалаты, явно поступающие в эти магазины от прожженных армейских интендантов, кто-то прикупал разгрузки, но большая часть зарилась на выставленные в большом изобилии ножи. Илья неторопливо прогулялся со своими разведчиками по близлежащим магазинчикам, спокойно ожидая, когда солдатики отоварятся, затем вместе с ними немного посидел в местной забегаловке. Сильно удивившись царившим там запредельным ценам и почти ничего не заказав, они по прошествии некоторого времени почапали восвояси. Время, отведенное на поход по городу, закончилось.
Встречающие их машины уже давно стояли позади вокзальных пристроек. Замкомбата уже минут сорок нервно наворачивал круги вокруг стоявшего тут же БТРа. Ждали его водителя и наводчика. Ждали уже час. Майор Павликов сто раз пожалел, что отпустил жившего неподалеку от Моздока водителя повидаться с родными. Время его возвращения давно вышло. Замкомбата остановился, и в очередной раз взглянул на часы, вздохнул, раздумывая, что бы ему предпринять, и не находя никакого приемлемого решения, вновь нервно закрутился вокруг застывшей в неподвижности брони.
А чуть в стороне брел, еле переставляя ноги, оборванный, худой, словно узник Освенцима, седой, как лунь, мужчина неопределённого возраста. Ему можно было дать и двадцать, и сорок лет. Необычная худоба, изможденность лица скрадывала истинный возраст. Его можно было принять за обыкновенного пьянчужку, за опустившегося бомжа, хотя кто он был на самом деле - никого не интересовало. И вполне могло оказаться, что это бывший раб, выброшенный на свободу за ненужностью или же пленный солдат, сошедший с ума и теперь бродивший по улицам и доживающий свои последние дни. А где-нибудь в России обезумевшая от горя мать не в силах разыскать пропавшего сына не спала ночами, заливая горькими слезами холодную подушку и не ведая, что её сын умирает голодной смертью в мирном, но таком безразличном к чужому горю городе Моздоке.
Илья проводил удаляющегося человека взглядом. Места в его сердце хватило лишь на то, что бы пожалеть, посочувствовать уходящему всё дальше и дальше человеку. А чтобы побежать, остановить, преодолевая отвращение, вызываемое его грязно-бомжовым видом, расспросить, помочь, потратив на него свои силы и нервы, такого сильного сострадания в сердце Котова уже давно не было. В этом перевёрнутом, искажённом мире чужое горе стало безразлично всем. Лейтенант отвернулся, и жалость к обездоленному быстро вытеснили потоки собственных переживаний и проблем.
В этот момент с ходу перепрыгнув через полузасыпанный землёй рельс из-за угла выскочила белая, видавшая виды иномарка и, лихо развернувшись, остановилась напротив нервничающего Павликова. Из-за руля вылез довольно улыбающийся водитель БТРа и тут же без всякого разговора получил в морду. Мотнув головой, здоровый водитель рванул на маленького по сравнению с ним замкомбата и, получив новый удар в глаз, плюхнулся на задницу. Из другой дверцы выскочил запоздало вступившийся за друга наводчик и, огребя своё, побрел в сторонку, тщательно зажимая окровавленными руками разбитый нос.
-Что уставились? - рявкнул Павликов, обводя взглядом приутихшую толпу контрактников. - По машинам!
Бойцы не заставили себя ждать. Вскоре колонна тронулась с места и, ревя моторами, попиликала в сторону пункта временной дислокации отряда. А Котов, забившись в угол, долго рассуждал по поводу правильно или не правильно поступил замкомбата, но так и не придя к однозначному выводу, закрыл глаза и попытался уснуть.
Илья.
Пункт временной дислокации - небольшой палаточный городок, обнесенный по всему периметру земляным валом и опутанный тремя рядами колючей проволоки. За проволокой - минное поле, точнее там оно должно было бы быть, но во избежание нежелательных эксцессов от его установки отказались. Поставили предупредительные флажки, изобразили собственно установку и успокоились. Впрочем, окруженные со всех сторон блокпостами пехоты спецназовцы хоть и чувствовали себя в полной безопасности, но и о собственной охране не забывали. Денно и нощно вокруг палаток и складов бродили бравые хлопцы из комендантского взвода, изредка усиливаемые так называемым БД - боевым дозором, состоявшим из разведчиков. Впрочем, разведчики к этим периодически нагружаемым на них обязанностям относились не слишком серьёзно. Всё это Котов уже знал из рассказов более опытных товарищей, не единожды успевших побывать на земле "обетованной". Сейчас же, глядя, как растянувшаяся на добрый километр колонна стремительно преодолевает разделяющие войну и мир версты, он мысленно представлял: и скопление многочисленных палаток, выстроившихся вокруг плаца в не совсем правильное каре, и пылящий, пыхтящий, пахнущий автомаслами и соляркой автопарк, и этих самых слоняющихся по периметру часовых из комендантского взвода. Ему хотелось поскорее приехать, скинуть с себя это угнетающее ярмо ожидания, определиться с местом жития, разложить вещи и как следует выспаться. Ещё ему ужасно хотелось в баню. И не потому, что он столь давно не мылся, хотя за последние двое суток успел и промокнуть, и пропотеть, и запылиться, а потому, что наслушавшись чужих восхищенных отзывов, ему хотелось и самому причаститься к такому чуду, как армейская банька с парилкой, душем и обязательным в таких случаях бассейном с умопомрачительно холодной водой.
Пока лейтенант мечтал, колонна преодолела последние километры и свернула на небольшой асфальтовый "отнорок", ведущий к конечной цели их маршрута. Поворот направо, выезд на небольшую круглую каменистую площадку перед въездными воротами и скрип тормозов, словно крик: приехали!
-К машинам! - едва второй БТР прикрытия выбрался на эту самую небольшую площадку, как из бронированного кузова переднего "Урала" посыпались удивленно взирающие на окружающий мир разведчики. Ровная как стол равнина постепенно переходила в пологие возвышенности, которые, постепенно уходя всё дальше к горизонту, становились выше-выше, прорезались глубокими морщинами, делящими их на множество лесистых хребтов, и которые, где-то на самом краю горизонта поднимаясь под облака, становились многогранными белоснежными вершинами.
-Выходим на плац строиться! - скомандовал командир роты и поправив на плече лямку рюкзака, почапал через приветливо распахнувшиеся ворота в сторону укрытого за палатками плаца.
-О боже, и здесь сплошные построения! - едва слышно проворчал Илья, вовсе не собираясь ничего оспаривать, но неприятно пораженный необходимостью строиться в первую же минуту после приезда. Хотя по здравому размышлению всё было правильно: нужно было проверить и наличие людей и сохранность имущества. Котов взвалил на спину рюкзак, подхватил сумку, и уже было направился вслед за ротным, когда его окликнули.
-Илюха, здорово! - из расположенного по соседству с ПВД карьера во главе своей группы выполз старший лейтенант Крюков. С автоматом Ак-74 в руках, в разгрузке, полностью набитой магазинами, в зеленом, слегка уже замызганном халате и бандане защитного цвета Иван выглядел настоящим псом войны, а точнее, дьяволом. Ему бы еще на лицо боевую раскраску индейцев и всё: враги будут сдаваться пачками. - А мы уже завтра на БЗ идём! - почти радостно, с хорошо заметной гордостью оповестил он Котова.
-Здорово! - одобрительно кивнул Илья, не желая вполне понятным скепсисом портить хорошее настроение своего друга. Хотя чего тут было хорошего и здорового - не понятно. Ведь кроме всего прочего: мин, боевиков и т. д. и т. п., не радовали и погодные условия - днём было еще далеко не жарко, а ночью так вообще холод стоял несусветный.
-Три группы идёт. Говорят, в районе А... большой отряд боевиков видели - человек сорок, вот нас туда и бросают отрядом. Старшим майор Павликов пойдёт, со мной ротный. А, - Иван беззаботно махнул руками, - тут со всеми, кто первый раз, кто - никто да идёт. С Пономаревым замкомроты, со Звягинцевым - замполит майор Чеботарёв. А я думаю, что нет там никакой банды, они нас просто всех сразу решили обкатать, что бы потом не мучиться. Вон Алферов не идет, у него-то ведь этих выходов со счету собьёшься.
-Вань, нам строиться! - Илья показал рукой в сторону уходящей и строящейся на плацу роты.
-Тогда давай до вечера. Я своих на "улитку" повёл, - и, махнув рукой, неторопливо зашагал в сторону округлой площадки размером с футбольное поле, окруженной со всех сторон высокой земляной насыпью.
-Пока... - лейтенант поправил на плече сползающий рюкзак, затем, подумав, накинул на другое плечо вторую лямку и уже в таком виде: с рюкзаком за плечами и сумкой в правой руке пошёл на обязательное по случаю приезда построение.
На плацу ничего хорошего, как обычно, не сказали. Комбат - новоиспечённый подполковник Орликов критически осмотрел построившуюся толпу. Оно и в самом деле было что покритиковать. После двухсуточного переезда, одетая кто во что горазд рота, мало напоминала армейское подразделение, уж скорее спустившуюся с гор банду. ...Хотя местные бандиты обычно бывали одеты в костюмчики получше и подороже.
Ирина.
...кончики моих пальцев коснутся мочек твоих ушей, нежно скользнут по твоей изящной шейке, опустятся на твои округлые плечи и, едва касаясь кожи, окажутся на талии. Когда же я прижмусь грудью к твоей груди, а мои ладошки расположатся на твоей попке; правая нога раздвинет твои колени, и начнёт двигаться вверх-вниз, вверх-вниз, не останавливаясь ни на мгновение; руки станут порхать по твоей спинке, будто тысячи невесомых бабочек; мои губы покроют поцелуями твои губки, личико, шейку. И даже грудь, вздымаясь и опускаясь, будет ласкать твои груди. Я сольюсь с тобой в своих желаниях. Наконец, когда напряжение станет неимоверным, я подниму тебя на руки и отнесу в нашу спальню, что бы, уложив на мягкую постель...- голос Николая, приходивший, казалось бы, издалека, тем не менее был так близок, так реален, что всё происходящее казалось не сном, а сладостной, почти сказочной былью, и лишь почувствовав приближение оргазма Ирина проснулась. Сердце безостановочно стучало, раздразнённое естество жгло изнутри. Она полежала так некоторое время, но ощущение, что Николай тут в комнате или где-то совсем рядом и что он вот-вот придет, не проходило. Ирина нехотя встала с кровати и, включив свет, долго сидела перед раскрытым окном, вдыхая ароматы весенней, не по апрельски теплой ночи, стараясь отрешиться от сколь сладкого, от столь и тягостного сновидения. Наконец наваждение, а вместе с ним и вожделение схлынуло. Ирина не то облегчённо, не то сожалея об ушедшем вздохнула и, потушив свет, легла спать...
Илья.
Первый боевой выход начался задолго до того, как машины, меся колесами придорожную грязь, выползли на окраину посёлка. Для Котова, сидящего в кабине первого "Урала", он начался ещё ночью, когда в его сознание с пронзительным визгом ворвался вой летящего осколка.
Снаряды падали и разрывались один за другим, осыпая залегшую за каменной грядой разведгруппу густой пылью вздымаемой в воздух глины, отдаваясь в ушах нестерпимой болью, острыми осколками рубя над головой ветви темных буков, заставляя вжиматься в мягкую податливую почву, размытую медленно текущими струями небольшого ручья. Когда же артобстрел закончился, началась атака. На реденькую цепь спецназовцев, ведя беспрерывный огонь из автоматов и что-то крича, двинулось более сотни уверенных в своем превосходстве чехов. Илья, почти не целясь, дал длинную очередь, и из последних сил волоча раненую ногу, отполз чуть в сторону. Нога ныла невыносимо, он потянулся, чтобы осмотреть рану и... проснулся...
Ночной беспокоящий артобстрел, ежедневно проводившийся соседним мотострелковым полком, закончился. Отлежанная нога слегка ныла и никак не хотела слушаться. Лейтенант сел в кровати, облегчённо вздохнул и посмотрел на часы. До выезда оставалось четыре часа пятьдесят три минуты. До подъема около двух. Илья снова вздохнул и, улегшись поудобнее, вновь окунулся в приятные объятья Морфея...
И вот теперь, когда колонна въехала в лес, он сам непонятно почему прокручивал виденный сон, пытаясь отыскать в нем если и не предсказание будущего, то, по крайней мере, некую подсказку - палочку-выручалочку благородного Гарри Поттера, призванную помочь в трудную минуту. Но путных мыслей не было, а беспутные, проносясь утренней дымкой, легко растворяются в безбрежье сиюминутных забот. Так и с рассуждениями лейтенанта: едва грузовики, въехав в чащу, остановились, и началась выгрузка, все его раздумья унесло легкими порывами набегающего с гор ветра. Бойцы, спрыгивая с машин, хватали рюкзаки и быстро уходили под своды уже во всю зеленеющего леса.
-Живо, живо, живо! - командовал он, движениями руки подгоняя едва плетущихся по его мнению бойцов. - Провериться по тройкам. Старостин, начинаем движение. Головняк - вперёд. После подъема на сопку выход на связь. - И дальше всё - молчание, только шлепанье ног по раскисшей от весенних дождей почве, тяжелое дыхание, рвущееся из груди идущих да легкое позвякивание плохо закрепленной пулемётной коробки.
"Убью"! - беспрестанно слыша один и тот же звук, сделал совершенно справедливый вывод лейтенант, и тут же, внезапно оступившись и едва не грохнувшись в грязь, забыл об этой своей угрозе, так как рука, непроизвольно ухватив тонкую ветку шиповника, тут же отдернулась. На ладони появилась кровь, а у и без того рассерженного группника появилась еще одна причина возненавидеть всё окружающее пространство - острый шип врезался в ладонь, оставив глубокую, противно пекущую и кровоточащую рану.
-"Ты думаешь, мы тут кожаные перчатки ради выпендрёжа носим"? - капитан Алферов, натянув на руки старые, видавшие виды перчатки, с улыбкой покосился на занятого на чистке оружия лейтенанта. Тот неопределённо пожал плечами. - "Илюх, этот лес такой же колючий и противный как сами чеченцы. В общем, один разок на БЗ сходишь, поймёшь".
И вот пришла пора понимать. Хотя, собственно, и понимать-то долго не пришлось. Шиповник, заросли ежевики-то мелкой, вьющейся, точно такой же, как в любом российском лесу, то высокой, крупной, с толстыми массивными стеблями, которые порой были гораздо толще малиновых и уж не в пример ей более колючие, а еще шипастые деревца и прочая гадость. Но зато и с голоду в этом лесу, осенью, умереть было сложно. На хребтах и на равнинах меж ними попадались яблони, груши, грецкий орех. А как не вспомнить немного похожие на кедровые орешки семена не то граба, не то бука, валяющиеся чуть ли не на каждом сантиметре и порой весьма существенно дополняющие скудный на витамины армейский рацион?! Но всё это будет потом, осенью, а сейчас группа Котова медленно поднималась по неровному склону, спеша выйти на первую в их боевом опыте высоту. Удивительно, но в штабе посчитали, что он справиться и один. Почему они сделали такой вывод, Илья так до конца и не понял. Возможно, всему виной было легкое недомогание замкомроты, до того определяемого ему в учителя? А возможно, уверенность командования в тихости и спокойствии данного района. Как бы то ни было, но на своё первое БЗ он шел в гордом командирском одиночестве. Не было рядом старшего товарища, готового научить, подсказать, и если надо, настоять на более правильном решении. Всего этого не было, но с другой стороны, некому было и подвергнуть беспощадной критике стиль его командования, умение и знания солдат его группы. К тому же лейтенант знал: случись что, виновным все равно будет он. Ни один из так называемых контролирующих никогда не станет брать вину за неудачу на себя. И потому Котов ни минуту не сожалел о таком положении дел. Ему нравилась собственная самостоятельность, и в тайне он был даже горд, что идет в горы один. Тем временем группа хотя и медленно, но вылезла на узкую хребтину и, рассосавшись по сторонам, заняла круговую оборону.
"Связь", - знаками показал Котов, стараясь выбрать местечко посуше и, наконец, выбрав, опустился на притороченный к разгрузке поджопник.
-Передавай, - радист, вынув блокнот, приготовился писать. - Нахожусь в квадрате Х... У... Продолжаю движение.
-"Центр" "Тигру", "Центр" "Тигру", приём... Нахожусь в квадрате Х... У... как понял? Приём... ...До связи...
Остановка для выхода на связь коротка, пять минут, десять минут, кажется, едва только присел, а уже пора идти. Хорошо, если идти недалеко, и рюкзаки не набиты всякой всячиной, а если вот так: по сопкам, сквозь переплетающиеся ветви ежевики и шиповника, каждую секунду опасаясь, что земля под ногой разверзнется болью взрыва? Впрочем, о минах думается первые часы, а затем, когда плечи раздавлены впивающимися плетями лямок, когда ноги начинает сводить судорогой при каждом их поднятии, когда легкие хрипят как на километровке, а сердце стучит барабанной дробью, все мысли сливаются в одну: поскорее дойти до заданного квадрата, сесть или повалиться на землю и лежать, лежать до бесконечности, глядя в проплывающие над тобой облака. Но таким мечтам не суждено сбыться. Даже оказавшись в заданной точке, даже заняв позиции и подготовив ночную засаду, полежать тебе спокойно никто не даст. Точнее, лежать будет каждый третий, а двое из каждой тройки, раздирая слипающиеся глаза и положив рядом бесполезные ввиду пасмурной безлунной ночи ночные бинокли, станут всматриваться, вслушиваться в ночную даль, в источаемые ночным лесом шорохи...
Радист закончил говорить, выключил и уложил радиостанцию.
-Чи, - старший лейтенант, поднявшись, махнул рукой. "Двигаемся". Головной дозор неторопливо поднялся и так же неторопливо потопал в указанном направлении. Впереди ещё оставалось шесть часов поиска...
Элла.
Неожиданно для самой себя Элла захотела сходить в церковь. Она не собиралась просить прощения за свои грехи, не собиралась каяться, ей просто хотелось побыть там, где, как ей казалось, она сможет найти умиротворение для своей души. Но, уже подходя к трехглавому зданию собора, Элла неожиданно вспомнила, что забыла взять с собой платок. Словно споткнувшись, она резко остановилась. Растерянным взглядом обвела вокруг, словно в поисках этого самого злосчастного платка и, медленно развернувшись, пошла в обратную сторону, мимо киоска, мимо огромного тополя, во все стороны раскинувшего свои ветви, мимо узкой деревянной скамейки. На скамейке по-прежнему сидел всё тот же старичок, которого она едва заметила, идя к церкви. На этот раз её взгляд скользнул по его лицу, и она невольно замедлила шаг, словно угадывая в чертах его лица чьи-то до боли знакомые черты, но чьи - она никак не могла вспомнить.
-Здравствуй, - губы старика едва шевельнулись, но Элла услышала.
-Здрасьте, - она почти остановилась, но, продолжая идти, одновременно как бы оставалась на месте.
-Не бери печаль в сердце, - безо всякого предисловия начал он. - Церковь от суеты, бог в душе. - Старик замолчал, словно давая ей возможность осмыслить сказанное. - И дьявол в душе, - и снова пауза, - найди умиротворение в самой себе. Живи в ладу со своими светлыми чувствами. Выбери в жизни для себя главное, остальное сор, отринь его. И всё сладится.
Старик замолчал. Элла некоторое время шла вперёд, прежде чем опомнилась и обернулась. На скамейке никого не было. Она хотела побежать в обратную сторону, чтобы догнать того странного старика, спросить его о чём-то, но вдруг неожиданно поняла, что не помнит его лица, только глаза, пронзительные и голубые, как само небо.
Илья.
Группа неожиданно встала. "Командира" - знаком показал впереди идущий разведчик, и Котов, уже потянувшись рукой к погону, запоздало сообразил, что командир - это он, а других рядом нет и не будет. Едва заметно улыбнувшись на свою оплошность, он осторожно двинулся вперёд. Меж тем группа слаженно по давно отработанной схеме рассредоточивалась на местности.
-Командир, - сержант Старостин ткнул пальцем куда-то в сторону, - там, у поваленного дерева, какой-то ремешок из земли торчит. Науменков заметил. Говорит, для переноски чего-то..., но мы близко не подходили.
-Щуп! - коротко скомандовал Илья, глядя как Старостин, поспешно скрутив зелёные колена армейского щупа, сделал первый осторожный тычок в землю.
-Я сам! - лейтенант протянул руку, взял щуп и, осторожно тыкая им перед собой, пошёл в сторону предполагаемого тайника.
Едва заметный кусочек зелёного ремня, присыпанного прошлогодней листвой, торчал из тёмной, насыщенной водой, почвы, под которой скорее угадывались, чем действительно виделись черты некоего удлиненного предмета.
-Кошку! - Илья, чуть повернулся и, увидев двинувшегося к нему разведчика, предостерегающе поднял руку. - Кидай...
Тяжелая, четырех лопастная, похожая на якорь кошка плюхнулась под ноги едва успевшего уклониться в сторону Ильи. Он, надёжно зацепив её за ремень, встал и, аккуратно ступая по своим хорошо видимым на влажной почве следам, двинулся к ожидающим его разведчикам.
"В укрытия"! - одним движением рук отдав эту незамысловатую команду, лейтенант спрятался за толстым стволом старого бука и осторожно потянул верёвку. Она натянулась, и Илья ощутил нечто тяжелое, повисшее на зацепившейся за ремень кошке. Он потянул сильнее, чувствуя, как это нечто тяжелое, с трудом поддаваясь на его усилия, начинает выползать из-под земли. Когда же оно, наконец, полностью оказалась на поверхности, тащить хоть и стало легче, но всё же на конце натянутой верёвки чувствовался приличный вес тащившейся по земле штуковины.
"ПЗРКа?!" - Котов сперва не поверил своим глазам. Удача на белом коне, примчавшаяся на первом же боевом выходе - это было слишком невероятно, что бы быть правдой. "Может, этот комплекс уже использован?" - подумал он, выходя из-за дерева и осторожно нагибаясь над длинным зеленым корпусом лежавшей на земле "Иглы". И не заметив никаких повреждений, взял в руки. Тяжелая бандура переносного зенитно-ракетного комплекса, частично завернутого в полиэтиленовую пленку, казалась только сошедшей с конвейера. Лейтенант еще раз внимательно осмотрел так неожиданно оказавшееся в его руках оружие и довольно заулыбался.
-Это ПЗРКа? - подсевший рядом Старостин кивнул в сторону зеленого, прикрытого черной резиной раструба. Илья согласно кивнул.
-Так что, дырки под ордена уже можно крутить? - Котов на мгновение задумался и, не удержав появившуюся в душе улыбку, снова кивнул.
-В былые годы за него и Героя давали, - неизвестно для кого пробормотал Старостин, потом с мечтательным выражением в голосе добавил: - Хотя, конечно, это если в бою... - и поднявшись, повернулся, чтобы уйти.
-Ты куда? - улыбка старшего лейтенанта стала ещё шире. - Забирай эту бандуру и тащи. Поручаю её тебе.
К удивлению старшего лейтенанта, Старостин не стал отнекиваться, наоборот, как показалось Котову, на миг его лицо осветила довольная улыбка человека польщенного оказанным доверием. Впрочем, Илье подобное могло и показаться.
Доложив о найденной находке, Котов рассредоточил группу и разрешил часовой привал на обед. Торопиться было некуда. По подсчётам лейтенанта, до места засады оставалось идти не более часа. Можно было позволить себе немного передохнуть и слегка расслабиться. Хотя расслабиться как раз и не получалось, да пожалуй, и не следовало. Тех, кто умудрялся расслабиться на БЗ, уже давно закопали на тихих кладбищах. Илья пожевал тушенки, закусывая жир галетами, запил всё это холодным, заранее налитым в одну из пластиковых бутылок, чаем и, опершись спиной о ствол дерева, закрыл глаза. Зрачки слегка пощипывало, но пока нестерпимого желания снять линзы не возникало. Посидев немного в блаженной задумчивости, лейтенант открыл глаза, подавил рвущийся наружу зевок и движением пальцев подозвал дожёвывающего галеты радиста рядового Новикова.
-Качай связь, координаты по две сотки метров накинь, всё остальное как и до этого - всё в норме, продолжаю движение.
Радист согласно кивнул головой и включил "Арахис".
-"Центр" "Тигру", "Центр" "Тигру"... ... товарищ лейтенант, Вас, - радист протянул в сторону командира вынутую из разгрузки радиостанцию.
-Кто? - поинтересовался группник, принимая из рук радиста радиостанцию.
-"Центр", - растерянно ответил Новиков, не уловив сути вопроса.
-Тьфу ты, - Илья только отмахнулся, не желая задавать уточняющие вопросы, - старший "Тигра" на приёме.
-"Тигр", - Котов узнал голос замкомбата по боевой, - с Ханкалы дали команду вынести ПЗРКа. Куда тебе удобнее идти и сколько потребуется времени?
Лейтенант тряхнул головой, переваривая информацию. Что бы сориентироваться, он быстро вытащил карту и развернул её на колене.
-К месту десантирования, - не придумав ничего лучшего, сказал он, и снова взглянул на карту.
-"Тигр", сколько тебе надо времени? - в голосе майора сквозила нетерпение, видимо из Ханкалы требовали срочного ответа.
-Часа через три вынесем, - заверил Илья, совершенно справедливо предположив, что по не слишком крутым склонам хребтов вниз они спустятся гораздо быстрее чем поднимались.
-Хорошо, давайте, через два с половиной часа вас будут уже ждать.
-Кто? - вопрос, заданный в эфир, так и остался без ответа. Замкомбата спешил отрапортовать наверх... Котов передал радиостанцию Новикову и жестом приказал разведчикам выдвигаться в обратную сторону. Те, уловив смысл происходящего, быстро собрались и, подгоняемые собственным воодушевлением, потопали по уже один раз хоженому пути. Быстрая ходьба грела тело, а мысль о заслуженных наградах душу...
-Мо-лод-цы ! - командир роты воодушевленно бегал около БТРа. - Илья, готовь дырки для новых звёздочек! Ещё вперед меня майора получишь... Эй, вы, - крикнул он двум приехавшим с ним разведчикам, деловито засовывавшим ПЗРКа в открытый люк бронетранспортёра, - давайте живее, живее. Садись на броню. Всё, Илюх, уходите... - ротный ухватился рукой за поручень и, с легкостью взобравшись на зелёное тело БТРа, уселся за спиной водителя. Бронированная махина крякнула приводами и, выдав из выхлопной трубы порцию чёрного дыма, покатила в северном направлении.
Лейтенант в последний раз посмотрел в сторону оседающей за бронёй пыли, с непонятной грустью провожая уезжающий вдаль трофей и, раздвинув ветви кустарника, скрылся среди ядовито-зеленых теней леса. Дойти до первоначально намеченного места засады он уже и не пытался. И когда группа выползла на более-менее подходящий для размещения участок хребта, лейтенант отдал команду на забазирование.
Ночь прошла спокойно. День, потраченный на поиск, результата не принёс. Две старые базы, один уже давно опустевший схрон - вот и весь результат. Последующие сутки, наполненные постоянными выходами в эфир, бесконечными переходами и ночными засадами прошли как один миг. Не терпелось вернуться в ПВД, не терпелось немного покрасоваться сделанным результом*, не терпелось узнать извечное "а что же нам теперь за это будет?" Хотелось многого: звания, ордена для себя и хотя бы медалей для четырех-пяти солдат группы. Но не срослось. По прибытию в ПВД его ждало горькое разочарование. Результат уплыл. Будто и не было. Кто-то из вышестоящих отдал команду: "ПЗРКа в Чечне нет". Видимо, уже давно отчитались перед Москвой об их изъятии. На этом фоне находка Илюшиной группы могла стоить иным и погон и должностей. Котова похвалили, а о находке порекомендовали забыть...
Элла.
-Ну, ты, дура, совсем рехнулась! Он там, а ты здесь, чего самой себя мучить? Подумаешь, перепихнёшься пару раз, откуда ему знать-то? - Людмила уже битых полчаса убеждала свою подругу пойти на дружескую вечеринку с клёвыми парнями, на которой, между прочим, девчонки обещали прикольную групповушку, но тщетно.
Элла отрицательно помотала головой.
-Зато буду знать я.
-Точно дура! - Людмила раздосадовано махнула рукой. - И что тебе, прям ни капельки не хочется?
-Хочется, ещё как, но я не пойду.
-Эх, Элка, Элка, живем-то один раз. Потом жалеть будешь. Молодость, тю-тю, не вернёшь.
-Люд, я устала. Устала мотаться по кабакам, по "дружеским вечеринкам", где того и гляди набьют морду. Устала ждать принца. А где он, принц? Да и прискачет, нужна ли ему будет потаскуха? Молчишь? Ты думаешь, мы не б....?
-Эл, ну тебя поперло... Ну, б...., но что с того? Сейчас все так живут, вон другие еще и травку курят. Про "голубочков" я вообще не упоминаю. Так пойдёт, скоро и настоящих мужиков не останется. Тьфу. - Людмила крутанулась перед зеркалом, и пристально рассматривая своё отражение, поправила чёлку.
-Вот я и спешу захватить своего единственного, пока ещё есть возможность, - Элла застенчиво и даже как-то грустно улыбнулась.
-А может ты и права! - внезапно согласилась с подругой Людмила. - Но знаешь, я так не смогу. По мне одного мало, мне каждый раз нового подавай. Мне бы вот только институт поскорее закончить, а там я своим передком и карьеру сделаю. Дай только время! И ты не улыбайся, не улыбайся, еще завидовать будешь. Знаешь, на пухленьких мужики какие падкие? - Элла отрицательно покачала головой. - Я, если захочу, вперёд тебя замуж выскочу, но, увы, - Людмила притворно вздохнула: - Нет достойной моего тела кандидатуры.
Часы на подоконнике пискнули.
-Ой, уже восемь. Опаздываю. Раз ты не хочешь, можешь оставаться, а я побежала. Но если передумаешь, звони, я тебе парня на дом привезу. Даже своего отдам. Для тебя не жалко! - Людмила быстро накинула на себя курточку, одела сапожки и, не прощаясь, выскочила за дверь общежитской комнаты. Элла осталась одна. И с трудом удерживаясь, чтобы не разреветься, принялась задумчиво крутить свой локон. Посидев некоторое время в кресле, она встала, подошла к шкафу и, достав оттуда фотографию Ильи, подаренную ей перед самым его отъездом, долго вглядывалась в знакомые черты его лица. Затем аккуратно поставив её на стол, взяла телефон и набрала его номер.
"Абонент временно недоступен, абонент временно недоступен, або...",- загнусавил противным женским голосом далекий автоответчик.
"Значит на задании", - сделала вывод Элла, с сожалением кладя телефон обратно в сумочку.
Звонил Илья довольно часто, но разговор заканчивался удручающе быстро. Пять-шесть минут и карточка Кавказ-Мегафон улетала на ветер. Кто-то собирал приличные бабки. Пять-шесть минут это совсем ничего, а ей хотелось говорить и говорить, слышать его голос бесконечно долго. Ей хотелось, чтобы он был рядом, такой родной и надежный, как сама вечность. Но он был далеко. И она считала дни, которые уже прошли, вычитая их из ста восьмидесяти трех дней предстоящей им разлуки, и с ненавистью думая о тех днях, что ещё разделяли момент их встречи. Она ждала, она верила, что всё будет хорошо. Она молилась по ночам о его спасении, хотя раньше никогда по-настоящему в бога не верила. Она даже была готова, если бы вдруг он, не дай бог, погиб, отдать свою жизнь, что бы только вернуть к жизни его. Она решила строить новую жизнь и, чтобы избавиться от прошлого, сменила работу, отказалась от прежних друзей и лишь верная подруга Люда всё еще оставалась рядом. Но её присутствие почему-то совершенно не смущало круто изменившую свою судьбу Эллу. Наоборот, она еще больше привязалась к своей непосредственной подруге, которой можно было без опаски доверить всё самое потаённое, самое сокровенное. И плевать, что та оставалась такой же, что и была раньше...
Мужики.
До Дня десантника было далеко, до Дня разведчика еще дальше. Вспомнили про День рыбака, но вот когда он ещё наступит, не знал никто, поэтому и решили его отметить. А заодно снять, так сказать, стресс (вчера пришли с очередного БЗ), снять старым дедовским методом - питием, но едва ли это могло быть питиё чая, а значит, пиво или водка. Остановились на пиве. Чего-чего, а этого добра, несмотря на начатую Кадыровым безалкогольную кампанию, в "Чехии" пока ещё хватало. Сами-то "чехи" по большей части баловались травкой или жевали насвай, так что спиртное им и вправду было ни к чему.
Слетать до расположенного по соседству городка - двадцать минут туда, двадцать обратно, затариться* пивом и воблой еще двадцать, итого час. Осталось только выбить у комбата машину и определить гонца.
-Так, мужики, кто поедет? - командир роты, предвкушая нехилую "вечеринку", довольно потёр руки.
-А что с выездом, вопрос уже решил? - Николай, лежа в кровати, спокойно дочитывал книгу Марии Семеновой.
-Решил, решил. Давайте собирайтесь, кто поедет.
-Вон Илюхе вроде бы надо было, он своей подруге золотишко прикупить хотел.
-Да я уже купил.
-Когда успел? - Николай подозрительно покосился на лежавшего на соседней кровати Котова.
-Так пока вы по горам лазили, я съездил и купил.
-О, точно, как это я забыл! Ты и поедешь. Мы все уставши. А ты здесь отдохнувши, поспамши, хорошо емши. Решено, тебе и ехать! - Николаю и в самом деле сегодня было почему-то в облом трястись по изщербленному ямами асфальту, тянувшемуся к захолустным магазинам этого захолустного городишки. А ведь обычно в город ежели и не рвались, то, по крайней мере, даже несмотря на время от времени происходящие на дороге подрывы, съездить никто не отказывался. Но сегодня всем без исключения почему-то ехать не хотелось. Не хотелось и всё тут. Может, был виноват всё тот же пресловутый День рыбака? Одним словом, собираться в дорогу пришлось все же Котову, да и сам ротный в последнюю минуту надумал прокатиться - развеяться.
-Кстати, мне цепочка нужна, так что будь добр, прикупи. - Николай протянул руку к висевшему на гвозде рюкзаку и, порывшись в одном из многочисленных карманов, выудил оттуда весьма приличную пачку сторублёвок. - Возьмешь точно такую же как у тебя. Добро?
Илья неопределённо пожал плечами, но деньги взял и, тяжело вздохнув, пошёл собираться в дорогу...
Зоя Ильинична.
Зоя Ильинична с тоской смотрела на пробегающий за окном транспорт. Пациентов не было. Позвонивший с утра и обещавший её навестить в первой половине дня супруг так и не появился. Похоже, совместный поход по магазинам в очередной раз откладывался, поэтому, когда раздался телефонный звонок и, подняв трубку, Зоя услышала голос мужа, она почти до запятой знала, что он сейчас скажет.
-Заюсенька моя, понимаешь, у меня на работе небольшие проблемочки. Давай перенесём наши планы на другой день, хорошо?
-И на какой? - уточнил у него голос хладнокровной мымры, в которую мгновенно превратилась Зоя Ильинична. Ей хотелось, что бы он понял, насколько сильно она на него сердита. Хотя на самом деле ей было глубоко по барабану пойдёт он с ней по магазинам или нет. Главное что бы были "бабки". А "бабки" он притаранил ещё вчера.
-Да хоть на завтра, - опрометчиво ляпнул Аркадий Павлович и замолчал, поняв всю пагубность такого предложения. Два раза подряд ссылаться на занятость могло не получиться и потому он тяжело, обречённо вздохнул. Голгофа в виде многочасового мотания по магазинам ему была обеспечена. Правда, оставалась маленькая надежда, что на этот раз откажется супруга. Но все надежды оказались тщетны.
-Завтра так завтра! - легко согласилась Зоя, и еще не опустив телефонную трубку, стала проворачивать в голове планы на освободившееся время второй половины дня.
-Так ты, моя лапусенька, меня прощаешь? И не будешь сердиться?
-Конечно, мой ненаглядный зайчик, конечно же, я тебя прощаю. Ты мой бедненький, наверное, на своей работе совсем замотался, замучился?! - просюсюкала она, скорее утверждая, чем спрашивая. - Как же можно на моего ласкового обижаться?!
-Дорогушенька моя, я тебя обожаю! Ну, пока. Вечером увидимся, целую, - она услышала, как он чмокнул трубку.
-И я тебя. Пока, дорогой! - издав губами чмокающий звук, она опустила палец на рычаг, прерывая разговор. Постояв в задумчивости пару секунд, набрала хорошо знакомый номер.
-Слушаю, - густой бас, раздавшийся в трубке, не оставлял сомнений в личности своего обладателя.
-Вадим, ты? - на всякий случай уточнила Зоя Ильинична.
-Зойка, моё почтение! Давненько ты не звонила. Я уже было, грешным делом, подумал: уж не забыла ли ты мой телефон и адрес? Но теперь вижу, помнишь. Итак, у тебя есть ко мне предложение?
-Естественно. Давай встретимся, - без обиняков заявила о своих намерениях Зоя, продолжая с прежней задумчивостью поглядывать в окно.
-Ноу проблем, когда?
-Странный вопрос, конечно же, сейчас. Готовь кровать. Через, - она посмотрела на часы, - двадцать минут буду.
-Стол накрывать?
-Обойдёмся, хотя... если тебе для стойкости, - она выдержала небольшую паузу, - необходимо принять сто грамм, прими. - Вешая трубку, она ехидно улыбалась. Затем её лицо приняло выражение некоей мечтательности и она, кокетливо поправив спавший на лицо локон, шагнула в направлении входной двери. Уже идя по больничному коридору, Зоя достала из сумочки сотовый телефон и, позвонив, вызвала такси.
Илья.
...но только уже ближе к обеду из ПВД выехали две грузовые машины, набитые желающими отовариться офицерами, прапорщиками и контрактниками. По шесть человек с роты, по два с каждого из обслуживающих взводов, итого со штабными офицерами получилось человек двадцать пять. Командир отряда определил на поездку два часа, но Котов, глядя на эту пеструю, вооруженную толпу уже сильно сомневался, что им хватит этих самых двух часов.
"Тут хотя бы в три уложиться", - с тоской подумал он, разглядывая рассеявшуюся вдоль бортов братию. Усевшись поудобнее, он расстегнул пуговицы кармана и проверил его на наличие наличности - по здравому размышлению Илья решил прикупить золотишко и для себя...
На местном рынке шла обычная деловая жизнь. Торговцы папахами, кинжалами кизлярских и прочих мастеров соседствовали с продавцами женской одежды и видеоаппаратуры. Торговцы же золотыми украшениями нашли своё пристанище в левом дальнем углу рынка. Туда они первым делом и направились.
-У всех подряд золото не бери, могут фуфло втюхать, - наставлял задумчиво бредущего лейтенанта ротный. - Я тебе тётку одну покажу. Проверенная. Я у неё всегда беру. После первой командировки, когда приехал, в ювелирный носил. Сказали, что проба соответствует. Так что бери без проблем. Наши многие у неё берут, - ротный замолчал. Навстречу с видом гордых победителей двигались два местных мента-чеченца, один в погонах старшего лейтенанта, другой лейтенанта.
-Ваши удостоверения? - с довольной улыбочкой на лице прогнусавил тот, что был меньше званием, но ниже по рангу отнюдь не выглядел.
-А так не видно? - вопросом на вопрос ответил ротный.
-Много вас тут ходит. Может, вы переодетые наёмники. - Казалось бы, слова милиционера были вполне справедливы, но высокомерный тон, которым они были сказаны, не оставлял сомнения, что чеченцы совершенно не сомневаются в принадлежности стоявших перед ними офицеров.
-Мы из полкового артдивизиона, а вы сами, извините, кто, собственно, такие? - грубить на чужой территории было глупо.
-Мы из подразделения антитеррора, - мент, не задумываясь, вытащил из кармана красную корочку удостоверения. - Мы имеем право проверять всех. А разрешение на ношение оружия у вас имеется?
-Имеется! - уже гораздо грубее ответил ротный, окончательно понявший, что перед ним бывшие бандиты, спешно принятые новой властью в ряды защитников. - У нас там стоят машины, можем пройти и посмотреть.
-Это ваши "Уралы"? - милиционер, слегка не то, чтобы скиснув, но, все же немного растеряв свой апломб, кивнул в сторону стоявших за углом машин. Кому принадлежат "Уралы" с вымаранными номерами было известно каждой собаке, а связываться со спецназом хоть сейчас и находящемуся у власти чеху не хотелось. По старой памяти...
-Хорошо, ступайте, но следующий раз без документов будем арестовывать.
-Ну, ну, интересно, как это у тебя получится? - пробурчал под нос ротный и, оттеснив плечом всё еще стоявшего на пути чеченца, двинулся дальше.
-Гляди, а вон действующие идут! - капитан кивнул в сторону тройки парней, праздно шатающихся по рынку. Илья сперва даже не понял, что именно имел ввиду ротный под словом "действующие", затем сообразил. Идущие навстречу вполне могли быть бандитами, пришедшими в родной дом на отдых. - Иди, иди, не тормози. - Ротный как бы случайно поправил автомат, но его движение не укрылось от самого низкорослого, бывшего Котову едва ли по подбородок. Чеченец улыбнулся и что-то громко сказал на чеченском своим приятелем, те заржали. Когда они стали проходить мимо, один из них толкнул плечом не ожидавшего столь явной наглости Котова. Слегка побледнев, с яростью, написанной на лице, Илья резко обернулся в сторону удаляющихся и во всю веселящихся бандитов. А в том, что это именно бандиты, а не мирные жители, лейтенант уже не сомневался. Рука непроизвольно потянулась к предохранителю автомата.
-Стой, охладись! - на плечо Котова легла сильная рука ротного. - И что ты им сделаешь? Расстреляешь? Или морду бить кинешься? Да тут через две секунды полрынка соберётся. И у половины окажется с собой, причём совершенно случайно, скорее всего только что найденное, оружие. Брось. Даже если в них опознают давно разыскиваемых бандитов, потом все равно дело обставят так, что они либо шли сдаваться, либо только что вот пять минут назад сдались вон тем самым милиционерам или как их теперь правильно именовать антитерроршикам?! А тебя сдадут наши же командиры и осудят по полной программе русские прокуроры. Понял, да? Так что спрячь свою обиду подальше и топай по своим делам, как ни в чём не бывало.
Илья сердито взглянул на ротного и, поняв всю правоту сказанного, но все же не желая с ней до конца мириться, потопал, как и было велено, по своим делам. А ротный медленно шёл сзади и задумчиво пощелкивал предохранителем.- "Как всё быстро меняется, - рассуждал он, глядя на уставленные товарами прилавки. - Насколько всё стало другим за последние полтора - два года. Да, меня могли убить на рынке из-за угла, но что бы вот так нагло толкнуть?! А потребовать документы у спецназовца?! Да раньше ни одна собака этого не имела права сделать! Хоть генерал! А тут какие-то бывшие бандиты тычут мне в нос свои корочки, и ничего с ними не сделаешь. Власть! Вот гадство. Раньше, когда мы всё еще верили в мочилово, развернувшееся в сортире под именем Ичкерия, они не выглядели столь спесивыми. Это теперь, когда нас в очередной раз в этот самый сортир ткнули носом, погрозили нам пальцем, не дав додавить агонизирующего противника, сказали, сколь хороши бывшие палачи и убийцы, и их по сто десятому кругу амнистировали, они почувствовали себя победителями. А ведь они и есть победители, и нет никакой разницы, пришли ли они к победе силой оружия или с помощью невиданной в мире прощенческой компании. Кто сегодня у власти в Чечне? Те, кто совсем недавно бегал по горам, резал горла российским солдатам, взрывал мирных людей, но оказался достаточно умён, чтобы не фотографироваться над их трупами! Россия снова, уже в который раз кормит своего противника. А что будет, если она перестанет его кормить? Новая война? Но каждая следующая война будет тяжелее предыдущей". - Ротный отвлекся от своих безрадостных мыслей только тогда, когда они поравнялись с прилавками, на которых драгоценной россыпью сверкали золотые и серебряные украшения....
Зоя Ильинична.
Три коротких звонка, легкий удар каблучком в мягкую обшивку никак не желающей открываться двери и, наконец, за ней послышалось приглушенное шевеление. Звякнули, поворачиваясь в замке, ключи, и в распахнувшейся двери показалась улыбающаяся физиономия Вадима.
-Зоюсенька, как я рад тебя видеть! - Вадим распахнул объятья, но Зоя, кинув настороженный взгляд по сторонам, юркнула под его руку и оказалась в полутьме коридора.
-Ты что, с ума сошёл так орать? - Зоя Ильинична крутанула пальцем у виска и в сердцах пнула ногой легко захлопнувшуюся дверь.
-А чё такого-то? - Вадим всплеснул руками.
-Ты что, дурак? - она с негодованием уставилась на его застывшую в глубоком непонимании рожу. - Твоя соседка через один день на третий у нас в больнице шастает. Мало что она кому наболтает? А потом, чего доброго, и до Аркадия дойдёт.
-Ты как всегда всё усложняешь. Каким образом до него это может дойти? К тому же, мало ли зачем ко мне доктора ходят? Может, я больной, и мне докторский уход, массаж и грелка во всё тело требуется, а?
-Да иди ты, придурок! - уже более ласково, начиная оттаивать, сказала Зоя и, шутливо толкнув Вадима в плечо рукой, прошествовала в единственную в его холостяцкой квартире комнату. По пути сбросив туфли, она, уже находясь подле кровати, скинула с себя верхнюю одежду и, оставшись в одном белье, застыла в позе каменного истукана.
...Вадим подлетел сзади, расстегнул и бросил на пол лифчик и, грубо толкнув Зою на кровать, одним быстрым движением освободил её тело от остатков одежды. Взревев, он, всё ещё оставаясь одетым, навалился на неё сверху и принялся покрывать её раскрасневшееся лицо поцелуями. Затем забегал губами и языком по шее, по мочкам ушей. Продолжая целовать её тело, он одной рукой неловко скинул с себя одежду и обрушился на неё сверху. Сама же Зоя, истомившаяся в ожидании, сперва слегка вздрогнула, столь решительна и бескомпромиссна была атака, но уже в следующее мгновение ощутила наступление внеземного блаженства и подалась навстречу...
...Восторг настиг их одновременно, тонкий женский вскрик и приглушённое мужское мычание слились воедино, породив странную песню - предвестницу зарождения новой жизни. Но, увы, на этот раз песня звучала не предвестницей жизни, она звучала похоронным колоколом ещё не родившемуся человеку. Ибо только что зарождающемуся существу не было дано родиться. У него не было будущего. Его ждала скорая и неминуемая гибель. Но пока ни Зоя, ни Вадим об это не знали. Они мирно лежали в кровати, раскинув по сторонам руки, и едва касаясь друг друга, думали каждый о своём. О чём думал Вадим было неизвестно, а на душе Зои, насытившей любовной страстью своё тело, было пусто и тоскливо. Она вдруг впервые в жизни почувствовала стыд. Внезапное чувство вины словно паром обожгло её сознание. Чувство вины за только что свершённое, пусть и столь чудное прелюбодейство. И что самое неожиданное, она это чувствовала не перед законным супругом, а перед уехавшим от неё любовником.
Уже покидая квартиру Вадима, Зоя Ильинична невольно задумалась: "уж не получилось ли так, что в переплетении дней, в чехарде бесчисленных друзей и любовников она упустила нечто самое главное, что обязательно должно было свершиться в этой жизни и не свершилось?"
Илья.
К вящему удивлению Ильи все вернулись к машинам, когда до обозначенных двух часов оставалось ещё весьма много времени. Даже с учётом дороги в ПВД они прибывали вовремя. Котов передал набитые пивом пакеты в руки уже сидевших в кузове бойцов и, ухватившись за протянутую кем-то руку, залез в кузов.
-Отоварились? - спросил он у сидевшего в центре бойца своей группы рядового Баринова.
-Так точно, товарищ лейтенант, - Баринов довольно улыбался. - Калмыков и Аятов камуфляж натовский заказали, да и другие кое-что по мелочи. Всё затарил. А себе цепочку золотую прикупил. - Боец с радостью показал широкую блестящую цепочку, уже висевшую у него на шее. - А Вы взяли что хотели?
Илья молча кивнул. Машина завелась и, слегка дернувшись, стронулась с места.
Пыль, летящая из-под приоткрытого полога, оседала тонкой пудрой на лице, чёрном стволе автомата, противно щекочась, лезла в нос.
Они уже выехали за город, когда внезапно раздался взрыв. Ударная волна больно резанула по ушам. Машина вильнула в сторону и, съехав на обочину, резко остановилась. Солдаты, офицеры, опережая друг друга, спрыгивали на землю и, разбегаясь в разные стороны, занимали позиции в высоких кустах растущей по обочинам конопли. Впереди со стороны шедшего первым "Урала" уже слышались короткие автоматные очереди. Илья упал в траву, загромыхав разбросанными в ней пустыми консервными банками, и первым делом прислушался. Пули над головой не свистели, не было никаких других признаков нападения. Он осторожно приподнялся, всматриваясь в расстилающееся впереди кукурузное поле, но ничего не увидел: ни дымных вспышек выстрелов, ни шевеления кукурузных стеблей от движений убегающего противника. Ещё пару секунд полежав и подумав, Котов встал со своего столь неудобного лежбища и, слегка сутулясь, легким бегом двинулся в направлении подбитой машины. Пока он бежал, те, кто открыл стрельбу, поняли всю бесполезность своего занятия и выстрелы стихли.
К удивлению Ильи шедший впереди "Урал" оказался неповрежденным, хотя сбоку от него в асфальте виднелась метрового диаметра и такой же глубины воронка.
-Е-маё, е-маё, - без устали повторял ехавший в кабине первого "Урала" капитан Скворцов - заместитель командира отряда по тылу, - как ё... прямо перед глазами, и только камни по стеклу. Я думал всё, писец... - руки капитана мелко тряслись, предложенная сигарета выпала из пальцев и, дымясь, покатилась под ноги. - Етическая сила! Ехали бы чуть быстрей и кабздец... Хорошо на предыдущей канаве притормозили...
Илья не стал ничего спрашивать. И так было ясно, что вражеский подрывник, засевший где-то в стороне и державший в руках пульт радиоуправляемой мины, именно это внезапное торможение и не учёл. Вместо расспросов лейтенант обошёл машину и зашёл спереди. Там, внимательно разглядывая переднюю подвеску, на корточках сидел слегка бледный водитель.
-Глушилку включить забыл? - негромко поинтересовался Котов, присаживаясь рядом с вздрогнувшим от такого вопроса водителем "Урала".
-Товарищ лейтенант, да я уже две недели с неработающей езжу. Командиру взвода десять раз говорил, да что толку?
-Ясно, - лейтенант сплюнул скопившуюся во рту чёрную от пыли слюну и уже в полный рост двинулся к своей машине...
В ожидании возвращения "гонцов, посланных в город" засевшие в палатке офицеры резались в карты. От нудного ничегонеделания трое здоровых мужиков, рассевшись вокруг стола, расписывали тысячу*, пожалуй, чуть ли не самую любимую игру время от времени бездельничающих младших командиров. Особенно популярной она становилась в те дни, когда надоедало лупиться в телевизор. Сегодня был как раз такой день. Играли не слишком серьёзно, позволяя друг другу мелкие оплошности и посмеиваясь над собственными неудачами. И одинаково радуясь как собственной победе, так и красивому или, проще сказать, зрелищному проигрышу. Весть о подрыве прервала партию на самом интересном месте. Николай в третий раз вылез на бочку, а двое других, идя по очкам ноздря в ноздрю, готовились его скинуть на ноль. После сообщения о подрыве карты были брошены, листок с записями скомкан, а сами офицеры с тревогой ожидали бойца, посланного в центр боевого управления за сведениями. Ващенко сперва хотел было сходить сам, но в последний момент передумал, и теперь, сидя в ожидании "посланца", жалел о своей лености.
-Товарищ капитан! - полог палатки, а точнее, дверь, обитая пологом, со скрипом отворилась в сторону, и в палатке наконец-то показался еще ничего не видящий со свету боец. - Радисты сказали... - тут он понял, что смотрит в противоположную от командира сторону, - радисты сказали, никто не пострадал, взорвалось прямо перед машиной.
-Хорошо, ступай, - Николай и сидевшие рядом офицеры почувствовали облегчение, но продолжать игру уже не хотелось...
А вечером в кубрике ротного на гулянку собрались все командиры подразделения плюс два приглашенных, действительно уважаемых всеми офицера штаба: майор Тюркин и капитан Еремеев, в своё время уже изрядно отлазивших по горам, а теперь прозябавших в оперативно разведывательном отделе, а проще говоря, возившихся с бумагами и по всеобщему мнению лишь "раскрашивавших" штабные карты. Когда начали разливать по первой - на голоса, а может быть "на запах" заглянули и два не ушедших на БЗ офицера дружественной соседней роты. В качестве своего вклада в совместное гуляние они притащили две бутылки водяры.
-Ага, пиво без водки- деньги, выброшенные на ветер. - Тюркин широко улыбнулся и, взяв в руки пузатую бутылку "Оболони", принялся наполнять выставленные на стол жестяные кружки. При его высоком росте и длинных, как жердь, руках, делать это было проще простого, только приходилось слегка нагибаться, что бы достать до противоположного края стола. - За что пьем? - закончив с разливом и выбросив в ящик для мусора пустую бутылку, он вопросительно взглянул на ротного.
-За нас! - поднятые вверх кружки зазвенели, разбрызгивая на стол выплеснувшееся через край пиво. Но пить его сразу, естественно, никто не торопился. Пиво было в меру холодным, а сушёная чехонь вообще отличной, так что пока опорожнили по первой кружке, бойцы уже успели не только вернуться с вечерней проверки, но и отбиться*. За дам пить не стали, не то что бы принципиально, вовсе нет, просто элементарно забыли. И ввиду отсутствия этих самых дам этого никто и не заметил. Третий раз разлили уже по водке и выпили молча. А уж после четвёртого захода началась задушевная беседа. Правда, Тюркин и Еремеев ушли, сославшись на недоделанные оперативные дела, но задерживать их никто и не подумал, справедливо рассудив, что если не хотят, то и не надо, самим больше достанется. Так что дальше пили тесным разведческим коллективом. После шестого тоста в зюзю упившегося старшину, а выпивать он начал уже с утра, уложили спать. В прямом смысле этого слова уложили. Он вяло отбрыкивался, но сил на то что бы подняться и продолжить питиё уже не хватило. Потом отправился спать ротный и один из офицеров соседней роты. Наконец свалился со стула и был перетащен на кровать командир третьей группы старший лейтенант Один. В итоге за столом осталось лишь четверо: Илья, пьяный в усиску, но еще держащийся на ногах; Николай, пьяный, но в меру; лишь слегка выпивший ввиду частично пропущенных тостов лейтенант Петров Вадим и младший лейтенант, командир второй группы первой роты Рощин Роман, такой же, как и Илья, только соображающий еще меньше.
-За ВДВ! - пьяно орал он, пытаясь поднять никак не желающую отрываться от стола кружку.
-За спецназ! - не оставаясь в долгу, ещё громче кричал Котов, безуспешно пытаясь поправить, как ему казалось, съехавшую на бок звездочку, которой на самом деле на его маскировочном халате не было.
-А я вам скажу, комбат у нас сволочь! - Роман, так и не победив кружку, устало опустил голову на стол. А кружку, как оказалось, незаметно для него с другой стороны удерживали крепкие пальцы Петрова. Голова чуть приподнялась и глаза невидяще уставились в грудь Вадима. - Сволочь и тварь! - и тут же без всякого перехода: - За спецназ!
-Роман, пойдем спать! - Николай поднялся, без всякого согласия бесцеремонно сгреб Рощина за шиворот, поставил на ноги и, обхватив за талию, повел к выходу.
-А кружку? Кружку мою возьми! - у выхода из палатки Роман упёрся обеими ногами в прибитую в качестве порога доску.
-Вадим, подай, пожалуйста, его кружку.
-А какая его? - Петров окинул взглядом стол, уставленный кружками.
-Любую.
-М-м-моя с уточкой, - промямлил Рощин, имея в виду выгравированную на кружке рисунок летящей над камышами утки.
-Уточку ему дай! - Николай с ироничной улыбкой посмотрел на расслаблено повисшего на его руках Романа.
-Держи.
Наконец столь вожделенная, можно сказать, почти бесценная, металлическая кружка ценой в пятьдесят рублей перекочевала в руки прижавшего её к груди Рощина, и два шатающихся офицера - причем в основном усилиями Романа, вышли из палатки под сверкающее звёздами небо Чухондии.
Время перевалило далеко за полночь. Стоявший в палатке сивушный дух не рассеивал и свежий ветерок, влетающий во внутрь через раскрытую настежь дверь. Пьяный разговор с извечных тем войны и любви перетёк в разговоры "за жизнь".
...Вадим, ты не понимаешь, ты знаешь, как я люблю свою мамку? - вопрошал Илья, пристально глядя в глаза внемлющего ему Петрова. - Ты знаешь, какая она у меня? Не знаешь? Мамка и братишка - это для меня всё! А отчим сволочь. Я бы его, я бы... Он знаешь как мамку бил? Не знаешь? А я братишку на руки взял... он маленький, а я в углу сел, его собой прикрыл, уж лучше пусть меня, пусть меня... А отец... отца я пятнадцать лет не видел. Он когда от нас с мамкой ушёл, так больше никогда... Я уже в армию уходил, когда он объявился. Он не виноват, так сложилось, понимаешь? А отчим сволочь, он так мамку бил, так бил... Я мамку просил, чтобы она развелась, а она не хотела, всё говорила "он хороший". Гад. - Котов едва не плакал. - А я братишку держу, а сам... сам всё думаю "пусть меня, меня бьёт, а не мамку". А она всё ему прощала. Представляешь, всё?! Они только год назад развелись. Он, знаешь, какой бизнесмен? Знаешь? И всё равно... всё равно, если бы не мамка... сволочь...
-Илюх, зря ты так на отчима, - Петров пьяно покачал головой, - он тебя вырастил?
-Вырастил.
-Вот видишь, а отец твой где был? Он вам помогал?
-Вадюха, ты не понимаешь, он же отец. Отец!
-Какой он на хрен тебе отец, если тебя в три года бросил и пятнадцать лет не показывался?
-Отец он всегда отец! - Котов упрямо набычил голову.
-Илья, ты не прав. Вот отчим тебе отец. Он тебя воспитал?
-Вадим ты... ты не понимаешь...
-А, вы ещё здесь? - в палатку вошел почти протрезвевший на свежем воздухе Николай. - Мужики, я предлагаю спать.
-Колян, погоди, - Котов пошевелил поднятой вверх рукой, - мы сейчас.
-Илья, давай и правда договорим завтра? - попросил внезапно почувствовавший, что они засиделись чересчур долго, Вадим.
-Завтра, так завтра, - неожиданно легко согласившись, Котов поднялся из-за стола и, пошатываясь, побрел к выходу.
Зоя Ильинична.
-Аркаша, - Зоя Ильинична поднеся телефон ко рту, скорее выдохнула, чем произнесла имя своего супруга.- Ты не сможешь подъехать на часок ко мне на работу?
-Ты не заболела? - в голосе Аркадия Павловича послышалось неприкрытое беспокойство.
-Всё хорошо, но ты приезжай, - со всей доступной плаксивостью попросила Зоя, и на другом конце провода недовольно заворчали.
-Я... понимаешь ли... на работе... у меня тут...
-Ты меня любишь? - она не дала ему договорить.
-Да, а... - растерянно произнёс он, но она снова не дала закончить ему свою мысль.
-Приезжай на полчасика, и не спорь, - на этот раз, уже не дожидаясь его ответа, она повесила трубку. "Пусть только попробует не приехать. - Встав с кресла, она прошлась по кабинету. - Я ему такое устрою, я ему так отомщу... Я ему... я... - так и не придумав, чем она отомстит провинившемуся супругу, Зоя вышла в коридор и с задумчивым видом прошлась взад-вперёд. Как ни странно, но посетителей в коридоре не было. Тех трёх, что появились с самого утра, она уже давно приняла, и вот теперь изнывала в тоскливом безделье. От этого-то безделья и от чего-то ещё, с трудом понимаемого самой Зоей, ей и захотелось видеть своего мужа. Может быть, она хотела по-новому начать свою жизнь?
Аркадий Павлович появился спустя двадцать минут. Раскрасневшийся, то ли от безумной жары, то ли от быстрой ходьбы, то ли от праведного, распиравшего его гнева. Хотя от последнего вряд ли, во всяком случае, Аркадий даже не показал виду, что сердит на свою благоверную.
-Лапусенька, что стряслось? - едва появившись в коридоре, спросил он двинувшуюся ему навстречу супругу.
-Сейчас узнаешь! - промурлыкала Зоя Ильинична, увлекая супруга в пределы своего кабинета, а сама выглянула и, сделав шаг в коридор, окликнула дежурную медсестру.
-Зиночка, если меня будут спрашивать, то я ушла на вызов. Хорошо?
-Хорошо, Зоя Ильинична, - та понимающе улыбнулась, но тут же одёрнула себя и, приняв равнодушный вид, кивнула.
Зоя юркнула обратно в кабинет, дверь за ней взвизгнула несмазанными петлями и закрылась. Через мгновение медсестра услышала, как в замочной скважине поворачивается ключ и позволила себе ехидную улыбку.
Оставив ключ торчащим в замке, Зоя Ильинична повернулась лицом к ошалевшему от происходящего супругу и, крутанув бедрами, расстегнула верхнюю пуговичку своего халата.
-Зоя, ты чего? - бедный Аркаша аж попятился от настойчиво приближающейся к нему супруги.
-Обними меня, - не попросила, а приказала Зоя, и её халат соскользнул на пол, - ну же...
Аркадий, застигнутый врасплох, отступил ещё на шаг и, коснувшись ногами кушетки, сел.
-Что, прямо здесь? - он недовольно нахмурился и растерянно окинул взглядом не слишком чисто выглядевшую простыню, покрывающую больничное ложе, но встать даже не попытался.
-Нет, - она хрипло засмеялась, - на столе. - Один взмах её руки, и на пол полетели и письменные принадлежности, и журнал, и сборник кроссвордов, лишь телефон, ранее стоявший на его правой стороне, но заранее заботливо перенесённый на тумбочку, остался в целости.
-И долго ты будешь так сидеть? - Зоя сердито посмотрела на мужа, - ты вроде бы спешил...
Аркадий дернулся, хотел было сказать, что всё это глупость, что они, как цивилизованные люди.., что нельзя в столь неподходящей обстановке, в помещении, где сплошные бациллы от посетителей, хотел отказаться, повернуть ключ в замке, открыть дверь и уйти, пусть даже рассорившись со своей супругой, но внезапно накатившая снизу похоть заставила его повернуть мысли в другую сторону. - "А что, это будет даже забавно, - внезапно, неожиданно для самого себя подумал он. Его руки сами собой развязали галстук и скинули на кушетку костюм. На то, что бы снимать рубаху и брюки, у него уже не было терпения. Хотелось обладания, жесткого, едва ли не жестокого в своей грубости, быстрого и опьяняющего. Он преодолел последний разделяющий их шаг, рывком сдёрнул бюстгальтер, и, подхватив Зою Ильиничну под ноги, завалил на стол. Тот заскрипел, но выдержал...
Они завершили почти одновременно и на некоторое время застыли: он, стоя над ней в коричневых брюках, в коричневой рубашке, словно прикованный незримой нитью; и она, распластанная на столе, голая и беззащитная; пока ветерок, налетевший из открытого окна, не стал холодить потное тело. Зоя пошевелилась, опёрлась локтями о гладкую поверхность и села. Стол, до этого казалось бы, крепкий и надёжный, в очередной раз скрипнул и рухнул на пол, увлекая за собой и Зою Ильиничну и Аркадия Павловича. Грохот и боязнь, что кто-то прибежит на громкие звуки, оказались сильнее боли падения. Зоя кое-как выбралась из-под сопящего, что-то невнятно бормочущего супруга, быстро вскочила на ноги, и принялась одеваться. Но в дверь никто не постучал...
Когда машина Аркадия Павловича Рогачёва исчезла за поворотом, Зоя Ильинична поняла, что её эксперимент с новой жизнью успешно провалился. Она отошла от окна и, вздохнув, принялась сгребать в угол остатки развалившегося мебельного предмета.
