ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Гончар Анатолий
"Шейх" (Прапор-4)

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 6.62*36  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Все описываемые события являются плодом авторского воображения, совпадения случайны, персонажи и их характеристики вымышлены.

  
  
  Шейх (Прапор 4)
  часть 1
  
  
  Шамиль Басаев.
  
  Небольшая, но богато обставленная комната, последнее время служившая прибежищем чеченскому террористу номер один, тонула в полутьме притушенного ночного бра. В комнате было двое - сам бригадный генерал Шамиль Басаев и его тайный агент, чьего лица и имени никто не должен был видеть и знать. Агент уже выложил все имеющиеся у него сведения, и теперь они молчали. Агент - потому что ему было больше нечего сказать, а полевой командир - потому что обдумывал сказанное. Время шло. Агент уже начал нервно посматривать на часы, а Шамиль всё молчал. Наконец вольготно расположившийся на тахте Басаев коснулся рукой свисавшего со стены края зелёного знамени. Шёлк приятно заструился под его пальцами, и он вопреки всему невольно улыбнулся.
  -Значит, это абсолютно точно? Ты уверен?
  Его собеседник, скрывавший своё лицо под черной маской, склонил голову.
  -Да.
  -Ты понимаешь, за что ручаешься? - Шамиль не угрожал, просто констатировал. - А если всё же твой информатор ошибается, если его сведения - умело подброшенная дезинформация?
  -Ошибка исключена, - упрямо повторил собеседник и, видимо почувствовав, что ему могут и не поверить, встал с кресла, после чего, жестикулируя руками, сделал шаг в сторону Басаева. - Разве я хоть раз дал тебе повод усомниться в достоверности сообщаемых мной сведений?
  -Сядь! - грозно рявкнул Шамиль, тем самым давая понять, что хозяин здесь он. - Я буду думать.
  -Конечно, конечно! - поняв, что слегка перешёл границы дозволенного, Басаевский агент попятился и снова плюхнулся в кресло.
  На какое-то время вновь наступила тишина, прерываемая лишь тиканьем стоявших в углу старинных напольных часов.
  -Что ж, - улыбка на лице Басаева стала зловещей, - если, как ты уверяешь, один из моих самых близких друзей продался нашим врагам, то это объясняет ряд последних неудач. Очень даже объясняет... - задумчиво процедил Шамиль, и в который раз погрузился в размышления, а его собеседник счёл за лучшее углубиться в созерцание собственных ботинок. Но молчание не могло длиться вечно.
  -Пожалуй, ты можешь идти, - в голосе командующего боевыми формированиями Чеченской республики Ичкерия послышался оттенок усталости. - Деньги, как всегда, будут переведены на твой счёт. И вот что ещё: в следующий раз снимай при мне свою маску.
  -Но меня могут увидеть! - попробовал было запротестовать агент, но Басаев резким движением руки отбросил эту жалкую попытку воспротивиться его воле.
  -К псам! Никто не посмеет войти в эту комнату без моего разрешения! - Шамиль усмехнулся. - Так что за свою шкуру можешь не опасаться! Или ты считаешь, я не способен внушить покорность собственным телохранителям? - теперь от сказанных почти шёпотом слов повеяло холодом зимнего склепа.
  -Нет, что Вы! - внезапно перейдя на Вы, заверил его не в шутку перепугавшийся агент и, не дожидаясь новой реплики, поспешил к двери. 'Вот ведь псих'! - мелькнуло у него в голове прежде, чем рука коснулась дверной ручки. Но если бы у агента хватило наглости обернуться, то он бы увидел, как на лице бригадного генерала играет довольная улыбка. Басаев действительно был доволен, и не только тем, что сумел так легко нагнать страх на этого иуду, но и тем, что теперь он, наконец, знал имя иуды собственного. Но ликвидировать его он пока не собирался. Вместо этого в голову Шамиля пришла не оригинальная, но очень интересная мысль.
  -Получается, почти всё, что я планирую, становится известно русским... - медленно произнёс он и, пребывая в задумчивости, стал наворачивать на палец угол Ичкерийского знамени. - Что ж, теперь, когда я знаю всё наверняка, это может сыграть нам на руку. - Лицо Басаева расплылось в злой усмешке. - Значит, поведём свою собственную игру. Но прежде надо всё хорошенько обдумать. Время у меня есть...
  
  Группа капитана Гуревича.
  
  Разведывательная группа специального назначения первой роты отдельного отряда СпН под командою капитана Игоря Гуревича двигалась параллельно тянувшемуся на северо-восток хребту. Медленно сползая с одного его отрога, она тут же начинала взбираться на следующий. Выматывающее движение продолжалось уже не первый час, но ведущий группу капитан Гуревич не останавливался даже на обязательный сеанс связи.
  Несколько поредевшая за почти шесть месяцев командировки ...первая группа состояла из тринадцати человек. Первым, как всегда, двигался сержант Григорий Ляпин. Вторым - только на днях переведённый к Гуревичу рядовой Максим Мельников, до этого служивший в комендантском взводе. Третьим - пулемётчик рядовой Сергей Мыльцын. За Мыльцыным - собственно сам капитан Гуревич, до этого ходивший шестым, но не так давно согласившийся с доводами старшего прапорщика Ефимова (командира ещё одной группы СпН этой же роты) и начавший ходить четвёртым. Следом - первый номер радистов младший сержант Виктор Романов. Потом ещё один Максим - сержант Сахнов - разведчик-автоматчик, к тому же заместитель командира группы. За Максимом - рядовой Вадим Ратушный - разведчик-пулемётчик. За Вадимом - снова радист - рядовой Руслан Абашев. За радистом - два бойца второй 'тройки' ядра (хотя в разведывательных дозорах ядра осталось всего по два бойца, разведчики по привычке продолжали именовать их тройками) - разведчик-снайпер рядовой Виталий Аверин и разведчик-пулемётчик рядовой Кирилл Данилкин (он же старший тройки). Дальше - замыкающая тыловая тройка разведчика - автоматчика старшего сержанта Федора Иньшина - разведчик-пулемётчик рядовой Василий Быков и разведчик-автоматчик рядовой Леонид Чибизов.
  
  Собственно в этом районе Игорь работал не в первый раз и никаких сюрпризов в смысле найденной базы или внезапного появления чехов не ждал, но расслабляться не собирался. Следуя строго на северо-восток, в ближайшие полтора часа он рассчитывал добраться до старой, давно заброшенной чеховской базы и сделать часовой привал, после чего продолжить движение и в первом же благоприятном для засады месте организовать днёвку. Группе капитана Гуревича предстояла ещё одна ночёвка, а так как до конца командировки оставались считанные дни, то он предпочитал не рисковать.
  -Чи, - шедший вторым рядовой Мельников, насторожившись, поднял руку вверх. - Чи, - повторил он снова, всматриваясь куда-то вверх, в сторону возвышающегося над местностью хребта. Двигавшийся впереди него Ляпин, поняв, что его окликнули, остановился и непонимающе уставился на своего боевого товарища.
  -Что у тебя? - одними губами спросил он, и Максим молча показал рукой в направлении заинтересовавшего его объекта. Увы, но Григорий, проследивший за направлением его взгляда, ничего не увидел. Поросший лещиной склон, несколько кривых деревьев и уже дальше на горбушке хребта настоящий густой лес из темноствольных буков. Но ничего подозрительного. Закончив с разглядыванием местности, Ляпин пожал плечами:
  'Не вижу'.
  -Показалось, - шепнул всё ещё таращившийся вдаль Мельников, после чего вздохнул и уже было приготовился двигаться дальше, когда из-за его спины тоже послышалось негромкое:
  -Чи.
  Максим обернулся и увидел жестикулирующего Мыльцына.
  'Ты и ты - тычок пальцем в сторону Ляпина, - на досмотр, не спеша, аккуратно'. - Пулемётчик несколькими движениями передал приказ командира, после чего шагнул вверх по склону и, выбрав местечко за небольшим бугорком, поставил свой ПКМ на сошки и, бухнувшись рядом, повернул голову к всё ещё стоявшему в неподвижности Мельникову.
  'Давай, давай'! - энергичным жестом поторопил он, а наконец-то понявший его Максим кивнул, тяжело вздохнул, проклиная самого себя за излишнюю подозрительность и, передав поступившую команду старшему тройки, действительно медленно (даже чересчур медленно) начал подъём наверх, в сторону столь заинтересовавшего его кустарника. Впрочем, вскоре его обогнал привыкший идти первым Ляпин, и Максим почувствовал себя несколько увереннее. Тем не менее, его взгляд настороженно метался по сторонам, а рука сама собой совершенно непроизвольно тянулась к предохранителю.
  
  -Ну и? - поведя стволом из стороны в сторону, сердито спросил Ляпин, когда они, пробравшись через заросли лещины и тяжело дыша, выбрались на вершину хребта.
  -Я ж сказал, показалось, - Мельников виновато отвёл взгляд.
  -А показалось - то хоть что? - Григорий, присев, внимательно огляделся по сторонам, но ничего подозрительного на 'горизонте' не было.
  -Мелькнуло что-то, движение... - пробормотал бывший комендач, на что Ляпин только хмыкнул:
  -Понятно, - впрочем, он вовсе не собирался читать мораль своему товарищу. - Ладно, пошли вниз.
  -Может, кабан? - судя по всему, чувствовал себя Мельников неловко.
   -Да ты не переживай! - Григорий беззаботно махнул рукой. - Лучше уж пару раз покажется, чем один раз прохлопать ушами и огрести по полной программе. Так что если ещё что заподозришь, не скромничай и говори. Понял?
  -Угу, - уныло процедил новоиспечённый разведчик, которого, похоже, слова Григория вовсе не воодушевили.
  -И дистанцию набери, - скомандовал Ляпин.
  -Понял, - Максим замедлил шаг и, постепенно отставая от размашисто шагающего вниз Григория, поплёлся сзади. Затем встал и к чему-то прислушался. Но никаких подозрительных звуков слышно не было. Наконец, когда старший тройки уже почти полностью скрылся за зелёной стеной никак не желающего поддаваться осеннему настроению орешника, Мельников, бросив ещё один взгляд вдоль хребта, мотнул головой, словно стряхивая с себя внезапно нахлынувшее наваждение, и вновь поспешил вслед за удаляющимся сержантом.
  
  На полпути проводивших досмотр местности бойцов встретил капитан Гуревич. Выглядел он слегка озабоченным, но скорее всего эта озабоченность касалась каких-то своих сторонних мыслей, а вовсе не результатов проведённого досмотра.
  -Что там у вас? - командир группы, вскинув подбородок, вопросительно уставился на подходившего Ляпина.
  -Может, показалось, может, кабан, Макс вроде бы движение видел, - Григорий покосился на отстоявшего чуть выше Мельникова. - Поднялись, я всё осмотрел - ничего. Кабаньи следы и всё.
  -Ясно, - хотя, что тут было ясно, не смог бы ответить, наверное, никто. - Идём дальше, и не торопись, успеем. Главное - внимательность. Всё, давай топай в строй, - с этими словами Игорь отступил чуть в сторону, пропуская мимо себя разведчиков головного разведдозора. Когда же Ляпин и Мельников его миновали, он, поднеся к глазам бинокль, ещё какое-то время стоял, всматриваясь в вершину хребта, но там ничего подозрительного не наблюдалось, лишь слабый юго-западный ветерок шевелил листья, да перепархивала с ветки на ветку маленькая суетливая птичка. Наконец, капитан, тоже считавший, что лучше 'перебдить', чем 'недобдить', оторвался от окуляров и, развернувшись, зашагал вниз.
  
   'Значит, показалось', - окончательно утвердившись в этой мысли, Гуревич достиг цепи уже приготовившейся к продолжению пути группы и, заняв своё место в боевом порядке, махнул рукой: 'начинаем движение'.
  
  Хватаясь руками за растущие на склоне растения, с усилием впечатывая подошвы ног в неподатливую глинистую почву, спецназовцы начали спуск с узкого отрога - одного из многих отрогов, что в изобилии, (словно корневища гигантского дерева), расползались от хребта, горбатящегося по левую руку от ведущих поиск разведчиков.
  
  Повинуясь приказу командира, Ляпин шагнул вперёд и, внимательно глядя под ноги, начал осторожный спуск. Он двигался чуть наискосок, всё время придерживаясь правой рукой за растущие побеги деревьев, а в левой держа чуть отставленный в сторону автомат. Григорий не спешил, и его взгляд то ощупывал землю, намечая место для очередного шага, то скользил вдаль и в стороны. Он действовал согласно полученным ещё с утра инструкциям:
  'Гриша, - солнце уже вылезло над горизонтом, и группа капитана Гуревича готовилась к началу движения, сам же капитан сидел на корточках и, расстелив на рюкзаке карту, осторожно касался её только что сорванной травинкой, - нам надо выйти вот сюда, - травинка метнулась вправо, - минные поля ты видишь, - травинка прошлась по уже изрядно стершимся условным обозначениям, нанесённым гелевой ручкой поверх покрывающего карту ламинирования.
  -Угу, - поддакнул склонившийся к карте Ляпин, впрочем, без особого интереса вслушивавшийся в слова своего командира - предстоящий маршрут они уже разбирали, и вряд ли можно было услышать что-то новое.
  -Пойдем по правому скату вот этого хребта,- травинка снова загуляла по карте, - здесь местность почти лысая, деревьев, кустарников и даже травы практически нет. Будем идти, отрезая, вычленяя вот этот участок - травинка сделана полукруг. - Времени у нас сегодня достаточно. Иди не спеша, - уже давно ставшее привычным напутствие, - внимательно глядя под ноги, там, где мы будем двигаться, мин быть не должно, но кто знает, оползнями могло и нанести. Смотри следы, почва влажная, если чехи здесь ходят, то где - нигде они их должны оставить. Если ничего не заметим, то, скорее всего, здесь никого и нет. Дойдём до места, где ручей убегает вправо, возьмём левее и будем искать место для засады. Думаю, на сегодня поиска будет достаточно, дальше не пойдём. Хватит. До места эвакуации, - тут Игорь вспомнил своё извечное 'три раза перебздеть' и невольно улыбнулся, но вслух пришедшие на ум слова повторять не стал, - тут всего ничего. Завтра по утречку раненько встанем и не спеша потопаем. В общем, Гриш, основное - мины и следы, - и уже скорее по привычке, - вопросы?
  -У матросов нет вопросов, - сержант Ляпин улыбнулся.
  -Тогда двигаем, - скомандовал Гуревич, и сложенная в три движения карта опустилась в разгрузку...'
  Этот утренний разговор вспомнился Григорию именно сейчас, когда он начал спуск вниз, вспомнился, чтобы тут же забыться под крайней необходимостью дотянуться рукой до следующего, растущего на склоне деревца. Когда же пальцы сержанта Ляпина коснулись его тонкого ствола, он сжал ладонь и уже более решительно сделал следующий шаг. Получилось не слишком удачно - из-под подошвы вывернулся и полетел вниз мелкий округлый камень, посыпалась вывернутая им почва, но Григорий, почти не обратив на это внимания, двигался дальше. Вот он спустился до конца и продолжил движение по уже практически ровной поверхности, но уже через десяток метров ему пришлось перепрыгнуть через небольшой, метровой глубины и ширины овражек, преодолев который, Григорий пересёк кабанью трону и проследовал к подножию очередного отрога. А на кабаньей тропе остались отчётливые отпечатки подошв его ботинок.
  'Нет здесь ни хрена! - подумалось сержанту Ляпину, когда он уже начал очередное, наверное, уже сотое за этот день, восхождение наверх. - Ничего сегодня не будет. Таким темпом ещё немного вперёд и, как сказал группник, будем выглядывать, где сесть на засаду. Может оно и к лучшему, что сядем пораньше, лишний часок - другой отдохнём, а там ночь спокойного ожидания, и в темпе вальса к месту эвакуации... - рассуждая подобным образом, сержант схватился за свисающее сверху корневище и выбрался на вершину. - Сколько нам ещё осталось до замены? Одно БЗ?! Это три-четыре дня. А затем ещё несколько деньков и всё, мы дома'. - Григорий на несколько секунд остановился, успокаивая дыхание, затем, оглянувшись назад, окинул взглядом всё ещё спускающуюся группу и зашагал дальше.
  
  -Сучка... бл... - поскользнувшись и едва не загремев вниз, капитан Гуревич в последний момент успел уцепиться за тонкий, росший на склоне прут и удержать равновесие. По ладони разлилась щипающая боль, капитан мысленно выматерился и, утвердив ногу, наконец, смог отпустить этот прут, оказавшийся тонкой веткой шиповника. Ладонь под пробитой шипами кожаной перчаткой ощутимо жгло. Ещё раз мысленно ругнувшись, Гуревич продолжил спуск вниз. Его внимательный взгляд скользил по окружающим предметам: слева отрог постепенно вливался в хребет, становясь его частью, а справа, стремительно проседая, сходил 'на нет', в свою очередь, расползаясь на два узких, совершенно лишённых растительности рукава. Продолжая понижаться, изрезанная многочисленными овражками местность, в конце концов, обрывалась в русло протекающей между двумя хребтами речушки. Казалось бы, небольшой водный поток - тем не менее, за многие тысячелетия речушка вымыла вокруг себя двадцатиметровые неприступные стены берегов, подняться на которые или спуститься с которых было весьма и весьма проблематично. Но, как оказалось, именно в этом месте спуск к реке как раз и был - чуть впереди, там, куда сейчас подходил капитан Гуревич, пролегала широкая тропа, истоптанная многочисленными кабаньими следами, отчётливо видимыми на серой глинисто-грязевой поверхности.
  'Контрольно-следственная полоса' - невольно пришедшее на ум сравнение как нельзя лучше соответствовало этой широкой, извилистой линии, спускавшейся с вершины хребта и бегущей к шумевшим водам ручья. Близ речного берега тропа поворачивала влево и, вильнув к обрыву, скатывалась вниз, за его кромку, чтобы затем, по невидимой глазу отмели перебравшись через ручей, узкой косой чертой выбраться на правый берег и, продолжая петлять, раствориться среди растущего на соседнем хребте леса.
  До некоторой степени было даже странно, что кабанья тропа оказалась на удивленье широкой - ни обойти, ни перепрыгнуть её так, чтобы при этом не оставить следов, не имелось никакой возможности, а зная плотность минирования соседних хребтов, именно она представлялась наиболее удобным маршрутом передвижения для нежелающих подорваться людей, НО... любой ступивший на эту тропу оставлял чёткий отпечаток подошвы своего ботинка. Вот и сейчас на ней отчётливо виднелись рифлёные протекторы ушедших вперёд разведчиков.
  
  Гуревич вслед за Мыльцыным перепрыгнул овраг и, продолжая движение вперёд, достиг края тропы. Он уже хотел идти дальше, когда что-то привлекло его внимание, что-то, заставившее остановить взгляд и впериться в тёмно-серую грязевую массу, истолчённую многочисленными копытами и изрытую множеством усердно рывшихся по всей тропе пятачков. Игорь не сразу понял, что именно привлекло его внимание, более того, ещё раз брошенный взгляд не смог сразу выхватить это что-то. Тогда он, застыв на одном месте, ещё раз внимательно осмотрел лежавшую под ногами тропинку. И снова ничего не увидел. Но ведь что-то было, что-то, заставившее его остановиться. Не глюк же это?! Гуревич задумчиво огляделся по сторонам, но ничего подозрительного вокруг не обнаружил. Но ведь что-то ему удалось зацепить краем глаза?! Что-то было?! Пребывая в раздумьях, Игорь присел, тем самым пытаясь под другим углом взглянуть на протоптанную кабанами тропинку. Затем долгую минуту сидел, но так и не сумел разглядеть это, привлекшее его первоначальное внимание, нечто. Уже собравшись идти дальше, капитан повёл взглядом вдоль тропы и вдруг, наконец-то, заметил это самое нечто, нечто, выпадающее из общей серости истолчённой в грязь почвы, нечто маленькое, едва заметное, но имеющее выделяющийся из общей цветовой гаммы желтоватый оттенок.
  'Золотой самородок', - в шутку подумал группник, предположив, что это всего лишь чудом уцелевший кусочек глины, но, тем не менее, сделал шаг в сторону и, нагнувшись, коснулся пальцем столь заинтересовавшего его предмета.
   -??? -Едва только Игорь опознал перепачканный в грязи предмет, в его душе появилось искреннее недоумение. Но недоумение тут же сменилось всплеском эмоций, как только Гуревич понял, что это может означать наличие поблизости противника - ведь на указательном пальце левой руки, приклеившись облепившей его грязью к кожаной поверхности перчатки, лежало маленькое зёрнышко ячменя. Зёрнышко, которого никоим образом не должно быть в этой далёкой от полей лесной местности. Конечно, его могла обронить и какая-нибудь вездесущая птица, но верилось в это с большим трудом. Игорь выпрямился, но, прежде чем начать движение вперёд, какое-то время пребывал в задумчивости. Меж тем Мыльцын уже почти добрался до верхней точки отрога. Сзади же слышалось, как переминается с ноги на ногу недовольный внезапной остановкой Сахнов, а капитан, продолжая держать зёрнышко на кончике пальца, всё стоял и думал. Наконец, он стряхнул с перчатки ставшее ненужным легковесное зерно и начал очередное восхождение, одновременно продолжая обдумывать свои дальнейшие действия.
  
  Они прошли ещё метров триста, когда стволы деревьев и изредка попадающиеся заросли кустарников надёжно укрыли спецназовцев от возможностей чужого взгляда. Только тогда Гуревич поднял руку, останавливая продвижение группы.
  -Чи, - окликнул он впереди идущего. - 'Внимание. Стоп', - рука, поднятая вверх. И следом, пока обернувшийся к нему Мыльцын не отвернулся - 'старших троек ко мне'. И новое движение, уже повернувшись лицом к остающейся за спиной основной части группы - 'занять круговую оборону'. И вслед за тем быстрый взгляд, брошенный на рассыпающиеся во все стороны фигуры разведчиков - 'молодцы, соображают'.
  -Командир? - Ляпин, что не удивительно, подошёл первым, но на его лице виделось лёгкое недоумение от непонимания причин произошедшей остановки.
  
  Шамиль Басаев.
  
  На этот раз братьям Келоевым и их отряду в планах Шамиля Басаева отводилась главенствующая роль. Даже два десятка отборных, опытнейших моджахедов Хайруллы (присоединившиеся к братьям в последнюю неделю сентября) поступали в их полное и беспрекословное подчинение. Разнос, который учинил Басаев братьям Келоевым за провал предыдущей операции, пошел им на пользу, и за последнее время братья успели отличиться трижды, тем самым заслужив себе если и не прощение, то, во всяком случае, шанс на возможность оправдаться окончательно.
  Самого же Шамиля после неудачной попытки уничтожить Российского Президента и уж тем более после потери столь важных для него документов, на некоторое время посетила апатия, временами сменявшаяся чёрной тоской. Но вскоре жизнь вошла в привычные рамки, а полученные сведения о предательстве, как ни странно, и вовсе всколыхнули в нём желание действовать. Внезапно возникший план оброс деталями, и все последующие недели командующий боевыми формированиями Чеченской республики Ичкерия со своими агентами продолжал работу над воплощением задуманного в реальную жизнь. Перво-наперво, были продуманы и разработаны планы сразу двух террористических актов и отдан приказ о начале их подготовки. Но делалось это так, чтобы слухи об этом дошли до предполагаемого предателя, во-вторых... ...во-вторых тайно от всех Шамиль вышел на своих зарубежных покровителей и, заручившись их поддержкой, вступил в контакт с одним известным западным информационным агентством. В результате чего после непродолжительных переговоров он получил договорённость на прибытие в Ичкерию профессиональной телевизионной группы. Правда, при этом бригадному генералу пришлось поручиться за их безопасность и целостность, но таких поручительств Шамиль мог дать сколь угодно много - жизнь прибывающих в Чечню корреспондентов волновала его постольку - поскольку и ни на грамм больше. Впрочем, она нисколько не волновала и отправившее корреспондентов агентство. Если дело выгорит, то материал должен был получиться убойным, если нет, то у агентства было достаточно других, не менее профессиональных специалистов. К тому же смерть корреспондентов в Чечне могла стать неплохой рекламой. Так что в любом случае агентство оставалось в выигрыше.
  В принципе, Басаев мог произвести съёмки задуманного и собственными силами, а затем разместить отснятое на сайте 'Кавказ - Центра', но разве это сравнилось бы по силе воздействия с информацией, переданной солидным западным агентством, хотя бы и во избежание международных осложнений, переданного с пометкой 'из неизвестного источника'? Конечно же, нет. Следовательно, профессиональный корреспондент был нужен, и Шамиль предполагал сделать всё возможное для его прибытия.
  Об утерянных три недели назад документах он предпочитал не думать - лишь утроил бдительность, продолжая считать, что выкраденные документы затерялись где-то в горах Ичкерии, а по назначению так и не дошли.
  
  Группа капитана Гуревича.
  
  -Так, орлы, перспектива у нас вырисовывается следующая: на кабаньей тропе я нашёл зёрнышко ячменя, - капитан Гуревич не собирался тянуть кота за хвост и долго рассусоливать вокруг видящейся ему ситуации, но, тем не менее, давал возможность старшим троек домыслить сказанное и придти к сделанным им выводам самостоятельно.
  -Вы думаете... - медленно проговорил Иньшин. На то, чтобы сложить два и два и придти к таким же мыслям, что и группник, много времени не потребовалось.
  -Предполагаю, - Гуревич поправил сползший с плеча ремень автомата.
  -Может, птица припёрла? - задавший этот вопрос сержант Ляпин, похоже, и сам не слишком - то верил подобному совпадению.
  -Может, но чересчур сомнительно, - капитан покачал головой. - Более вероятно, что по этой тропе чехи ходят на базу. А чтобы не оставалось следов - прикормили кабанов и рассыпают за собой зерно.
  -Поэтому и тропа-то такая широкая, - догадался Иньшин, и командир, взглянув на него, в подтверждение кивнул. И бойцы, и их командир, в теории, естественно, знали о существовании подобного способа заметания следов, но не слишком верили в то, что он применяется, и уж тем более никогда не предполагали, что нечто подобное им встретится на практике.
  -Что, будем искать?! - не глядя на группника, спросил Григорий Ляпин. Да он, собственно, не столько спрашивал, сколько констатировал факт предстоящих действий.
  -Будем, - Игорь позволил себе лёгкую усмешку. Похоже, сержант уже настроился на скорый отдых, а тут - бамс, и вот те на - заподлянка.
  -Понятно, - в голосе Иньшина прозвучал лёгкий оттенок неудовольствия. Перспектива схлестнуться с противником в конце командировки никого особо не прельщала. Но базу, если она была, следовало найти, и чьи - либо желания здесь не играли ни какой роли.
   -Скорее всего, база где-то здесь, - Гуревич, не обратив внимания на тон бойца, вытащил и развернул карту. - А здесь вокруг, чёрт бы их побрал, сплошные минные поля. Поэтому сейчас двигаемся ещё метров двести строго на восток, затем постараемся найти относительно удобный для перехода ручья участок берега, и переползаем на другую сторону хребта. Если верить карте - минного поля в этом месте нет, но всё равно внимательнее. - Эти последние слова были напрямую адресованы задумчиво поскрёбывавшему подбородок Григорию.
  -Угу... - несколько рассеянно ответил тот и продолжил заниматься своей отросшей за три дня щетиной. А группник вновь вернулся к объяснению собственной диспозиции.
  -В общем, переходим хребет и по его южному скату топаем в обратном направлении. Верхотура хребта минирована, так что внимание под ноги, возможен снос мин ниже по склону. Дистанция предельная, идём медленно, времени у нас ещё вполне достаточно. Если что-то покажется подозрительным - сразу же давайте мне знать.
  -Базу, если найдём, брать будем? - вновь поинтересовался Иньшин. И Гуревич широко улыбнулся.
  -По обстакановке: сначала найдём, потом понаблюдаем, потом решим. Возможно, оттянемся назад и наведём артуху.
  -Вот это лучше всего! - Фёдор радостно поддакнул и улыбнулся в ответ. Командир группы, глядя на него, подумал: 'Если артиллерия в состоянии накинуть туда снаряд'. Но ничего не сказал вслух. Он хорошо представлял местность, и в том, что это возможно, у него имелись большие сомнения.
  -Её ещё найти надо, - угрюмо буркнул всё это время молчавший Сахнов и, перехватив поудобнее автомат, не дожидаясь команды, направился к своей тройке. Гуревич посмотрел ему вслед, но одёргивать и возвращать не стал, а только лишь задумчиво проводил взглядом. Всё-таки психологическая усталость давала себя знать. Близость дома заставляла нервничать даже самых выдержанных и стойких.
  
  Группа старшего прапорщика Ефимова .
  
  -Прикрой! - во всю глотку гаркнул Ефимов, вскакивая и бросаясь к следующему присмотренному им укрытию. Но тут его правая нога зацепилась за переплетение трав и старший прапорщик, не добежав до спасительного бугорка пару метров, рухнул на устилающую землю травяную подстилку. Неосторожно подставленный навстречу земле локоть пронзило болью. Скривившись, Сергей обернулся и окинул взглядом вытянувшуюся в цепь группу.
  -Вперёд, вперёд! - напрягая глотку, заорал он, и тут же, увидев, как неловко свалился бегущий во второй тройке ядра рядовой Артём Баранов: - Баранов ранен!
  -Баранов ранен! - продублировал кто-то из бойцов, и вот уже один из разведчиков начал смещаться в сторону раненого разведчика.
  -Магазин! - лужёная глотка Прищепы, казалось, перекрыла все звуки. - Прикрой, блин, прикрой! - Александр оказался на совершенно открытой площадке и теперь стремительно переползал к ближайшей небольшой канавке.
  -Прищепа тяжело ранен! - крик достиг ушей бежавшего вслед за Прищепой пулемётчика Олега Тушина, и он, бросив ПКМ на сошки, витиевато выматерился. Ранение Прищепы лично ему не сулило ничего хорошего.
  -Николай, к раненому! - прильнув к пулемёту, заорал на замешкавшегося Вячина оставшийся в тройке за старшего Тушин. Из-за его спины выскочил тот самый окликнутый им Николай Вячин - разведчик-автоматчик, с недавнего времени ставший пулемётчиком второй тройки ядра, и рыбкой сиганув вперёд, оказался подле тяжелораненого Прищепы.
  -Зараза! - в свою очередь матюгнулся он, вытаскивая из кармана ни в какую не желающий вытаскиваться бинт.
  -Отход! - новая команда достигла ушей Вячина, уже принявшегося бинтовать раненого Прищепу.
  У, бл... - снова выругался пулемётчик и начал закидывать на шею ремень чужого автомата. Прищепа чуть приоткрыл глаза и громко застонал.
  -Ну, ну, - прокомментировал этот стон Николай и, став на колени, взвалил неподъёмную тушу Прищепы себе на плечо.
  -Живее, Колюха, живее, отход! Коля, отход! - кричал нервно поглядывающий за спину Тушин.
  -Сщас я, щас, - сквозь зубы процедил Вячин и, услышав, как хрустнули собственные коленки, встал на ноги.
  -Бегом! - торопил лежавший за небольшой насыпью группник. - Бегом! - вторил ему прикрывающий тыл Гаврилюк.
  -О, мать моя, женщина! - матерился сам Вячин, тащивший тяжеленного Прищепу.
  -Кудинов, помоги Вячину, я прикрою! - смилостивившийся Ефимов поднялся с занимаемой позиции и закинул автомат за спину. - Отход до периметра! - кивнул он в сторону огороженной колючей проволокой территории пункта временной дислокации.
  Занятия по тактико-специальной подготовке подходили к концу, и вволю набегавшимся спецназовцам пора было готовиться к обеду. Командир разведывательной группы номер два старший прапорщик Ефимов окинул взглядом цепь отступающих бойцов и улыбнулся. Цель занятия, по его мнению, была достигнута. Бойцы были слегка взбодрены, и тень расслабухи, в последнее время медленно, но упорно наползавшей на его разведчиков, слегка развеяна. Продолжая улыбаться, Сергей неторопливо шагал вслед отступающим бойцам, но уже не давал новых вводных и не делал никаких замечаний - отход проходил в 'штатном режиме'.
  -Прищепа! - подойдя к закончившим отступление бойцам, Ефимов окликнул своего заместителя, - уводишь людей, выкладываете оружие на плацу и - на обед. После обеда - чистка оружия.
  -Ясно! - Прищепа обвёл нарочито тяжёлым взглядом скучковавшихся разведчиков и отрывисто скомандовал: - Боевым порядком в направлении плаца шагом марш!
  Бойцы загудели, и на ходу занимая отведённые им места в общей цепи боевого порядка, потянулись в указанном направлении. А Сергей остался стоять на месте, разглядывая виднеющиеся на горизонте горы и думая о чём-то о своём, никому неведомом. А впрочем, о чём он мог ещё думать, как не о возвращении домой? А может, он думал о своих раненых на прошлом боевом задании и теперь, слава богу, идущих на поправку ребятах? А может о предстоящем вечером 'обмытии' пришедшей рядовому Прищепе награды - медали 'За отвагу'? Да мало ли о чём мог думать уже готовившийся к возвращению с очередной войны прапорщик?!
  
  Пункт постоянной дислокации отряда специального назначения.
  
  Все дневные хлопоты были закончены. Темнело. Командный состав второй роты уже успел отужинать, и теперь, рассевшись в предбанной пристройке, точил лясы. Говорили за жизнь, нет, не о бабах, не об иных проявлениях гражданской и потому далёкой сейчас жизни, а о войне. Как - то само собой зашла речь о том, кто и как на этой войне становится Героем Российской Федерации. Естественно, речь не шла о случаях подлинного героизма, не стали трогать и Героев, которые получили это звание уже будучи большими начальниками. В первом случае вопросов не было - заслужили, во втором... наверное, 'Главверху' виднее... Так что вспоминались случаи курьёзные, а то и вовсе анекдотичные. Рассказывал, в основном, Гриша Воробьёв, командир роты связи. Связисты - они вообще народ осведомлённый, особенно по части сплетен, ну и тайн, конечно, но о чужих тайнах те связисты, что поумнее, предпочитают помалкивать. Григорий был умным связистом, поэтому обычно травил байки. Вот и в этот раз он рассказывал очередную 'легенду':
  -Я ведь первый раз в Чечню с пехотой попал, но это неважно, я же связист, а связист - он везде связист. Короче, служил у нас в бате - батальоне командир взвода лейтенант Геннадий Шмелёв. Раздолбай раздолбаем. Все знали: если где-то что-то учудили, значит где - нигде поблизости должен быть Шмелёв. Но как-то обычно сходило ему это с рук, и если отголоски командирского разноса и доносились до его шеи, то всё едино приходились то мимо, то по касательной. Но вот однажды наш лейтенант решил покататься на БМП, и не где-нибудь, а по просторам окружающей местности. Где он там по полям круги наворачивал - хрен его знает, только выполз он к нашим позициям со стороны чехов. А там с левого фланга дивизии на фишках, как назло, одни контрачи оказались, парни ушлые, долго разбираться не стали, ну и влепили в боевую машину пару выстрелов из РПГ. Летёха - то наш живой остался, а БМП нахер. Начали разбираться, рады бы замять, но тут такое дело, что не скроешь. Понятно, что всё на комдива выплыло. А когда выплыло, то и комдив репу зачесал: что делать? Ведь не отрапортуешь: так мол и так, из-за одного мудрилы... Одним словом, подумали и отчитались за проведённый бой. Ну, как положено: в ходе отражения атаки противника... в результате героических действий... во время боестолкновения уничтожено... наши потери - одна боевая машина пехоты... в живой силе потерь нет... особо отличились... ну и далее... Какой-то клерк прикола ради фамилию лейтенанта туда и вставил. А тут как раз на наши головы, так сказать, пролётом, одна большая шишка на вертолёте приземлилась. Ему, естественно, о произошедшем боестолкновении уже доложили, так что, приняв доклад нашего комдива полковника Андреева, он первым делом БМП подбитую осматривать потащился. Походил, поохал, головой покачал, ну и обратно к вертолёту пошёл, а идти от того места, куда подбитую БМП притащили до вертолётной площадки нужно было чуть ли не через половину лагеря. Идут, начальнику - то скучно, вроде бы всё высказал - и поругал, и похвалил, но идти молча тоже для него, вроде бы, не с руки, вот он и посетовал:
  -Личный состав, - говорит,- у вас неплохой, - а вот ни одного Героя!
  И как назло проходили они как раз мимо костра, у которого вместе с солдатами сидел лейтенант Шмелёв. Иди в офицерскую палатку он пока опасался. Как говориться, во избежание эксцессов. А тут на глаза комдиву и попался.
  - Да вон он, герой сидит! - в сердцах брякнул наш полковник, в котором до сих пор сидело желание самолично разбить морду этому герою, брякнул и тут же прикусил язык. Но слово уже вылетело.
  -Кто такой? - встрепенулся большой начальник, - а ну давай его сюда, хочу поглядеть на твоего героя!
   Комдив взбледнул с лица, закусил губу и выкрикнул фамилию проштрафившегося лейтенанта. Пока тот шёл, понуро опустив голову, пока мысленно готовился к 'расстрелу', пока представлялся, свершённый Шмелёвым 'Легендарный подвиг', возникший в голове у полковника, начал обрастать деталями.
  -Ну и чем всё это закончилось? - с недоверием в голосе поспешил уточнить у рассказчика старший лейтенант Крушинин.
  -Чем - чем, - обиженно пробурчал Григорий. - Если бы ему Героя не дали, я бы не рассказывал!
  -Охренеть! - выдохнул Крушинин, а Григорий начал плести следующую известную ему байку.
  
  Группа капитана Гуревича.
  
  Лес в этом месте хребта был просто лесом, ничем не отличимым от сотни таких же мест - небольшой уклон в западном направлении в сторону уже видимого в просветы между тёмных стволов хребта, ровная, поросшая травой почва, изредка перемежаемая ежевикой, кое-где тонкие прутья подлеска.
  Шедший первым сержант Ляпин не сразу осознал, как ему повезло, что он практически случайно сумел отличить коричневый кусочек корпуса ПМНки от выглянувшего на поверхность корневища. Стоп! Уже занесённая нога зависла в воздухе. Вскинув вверх руку, Григорий, не поворачиваясь, отрывисто бросил:
  -Мины!
  И словно играя в какую-то игру, вся группа повторила его действия. Вот только шедший крайним рядовой Леонид Чибисов руку поднимать не стал, а вместо этого настороженно заозирался по сторонам в поисках ещё какого-нибудь дополнительного 'сюрприза'. Но ничего подозрительного не увидел - не шелохнулась ветка в лесу, не мелькнула чужая тень, не треснул случайно оказавшийся под чьей-то ногой сучок. Так что, вроде бы, ничего, кроме минной опасности, группе пока не угрожало. Тем временем Ляпин медленно вернул назад и поставил на землю приподнятую ногу, включил радиостанцию и, чувствуя, как забухало в груди разгоняемое адреналином сердце, повесил ремень автомата на шею. Затем левой рукой потянулся к рюкзаку, стягивая его на сторону и спешно отвязывая притороченный с боку миноискатель. Но отвязать его оказалось не так - то просто. Приглушённо ругнувшись, Григорий окончательно стянул с плеч тяжелогруженый РР и со всевозможной осторожностью опустил его на землю. Сердце забухало ещё сильнее. Стараясь успокоиться, сержант несколько раз медленно втянул носом воздух и не спеша начал распускать стягивающие миноискатель лямки. Вскоре ИМП-2 был вынут, оставалось его собрать и подготовить к работе.
  
  -Мины! - донеслось до командира едва слышимое, и Гуревич тут же включил свою радиостанцию.
  -Оставаться на местах! - голос был сух и спокоен, но внутри уже угнездилось и противным чёсом засвербело ожидание беды. - Первый, доставай миноискатель! Приём.
  -Уже, - послышалось в наушниках, и Ляпин опустил миноискатель к земле...
  Вскоре Гуревичу поступил новый, неутешительный доклад:
   - Командир, всё звенит.
  -Ясно. Щуп. - Очередной приказ и вновь томительное ожидание. А лес жил своей жизнью: как обычно, в ветвях сновали птицы, вдалеке хоркал кабан, из кустов выглянула и снова в них спряталась енотовидная собака.
  Щуп ткнулся в нечто твёрдое. Присев, Григорий осторожно разворошил почву, под тонким слоем грунта лежал обыкновенный серый камень. Он опустил щуп в сторону, и тот снова уткнулся в нечто твёрдое. На этот раз под дёрном лежала ещё одна противопехотная мина. Продолжая осматривать местность, сержант в течение двух минут нашёл третью ПМНку. Глядя на вынутые из почвы изделия отечественного ВПК, Григорий почувствовал, как спина покрывается влагой, да и на без того разгорячённом лице тоже выступили первые капли пота. Смахнув со лба влажные бисеринки, Ляпин прижал к щеке микрофон:
  -Минное поле, - молчание, - обнаружил три ПМН-2.
  -Всем достать шомпола! - на то, чтобы согласиться с выводами своего вперёдсмотрящего, много времени не потребовалось. Впрочем, отдать эту команду следовало сразу, как только была обнаружена первая мина. Самые шарёные* уже давно так и сделали.
  Игорь тоже достал шомпол и аккуратно прощупал им почву у своих ног, затем его взгляд метнулся вперед:
  -Ты что, идиот, делаешь? - прошипел Гуревич, увидев, как тыкает шомполом землю шедший впереди него Мыльцин. Боец, похоже, забывший всё, чему его учили, дёрнулся и непонимающе оглянулся на своего командира. - Придурок, ты под каким углом шомпол держишь?
  Тот разинул рот, глянул на собственные руки и, судорожно сглотнув, вновь принялся прощупывать почву. Но только делал он это теперь осторожно и правильно.
  А капитан вздохнул и, сместившись на полшага вперёд, вновь взялся за шомпол.
  
  Доклады, поступившие от троек, были неутешительными - мины обнаружили почти все, в тыловом дозоре так сразу две. Так что в том, что они находились на минном поле, сомнений не было. Удивляло лишь невероятное везение - в растянутой на несколько десятков метров группе не случилось ни одного подрыва. Вот только удастся ли разведчикам безболезненно отсюда выйти - этого не мог знать никто. Гуревич вначале было начавший корить себя за столь невнимательное отношение к карте минных полей, задумавшись, так и не смог вспомнить о наличии мин именно на этом участке местности.
  'Вдруг я ошибся?' - настойчиво засвербело в его голове. И, засомневавшись в собственной памяти и заранее виня себя за столь непростительную ошибку, капитан достал карту. Да нет, если верить её обозначениям, то в том месте, где они сейчас стояли, минных полей действительно не было. Но вместо радости от осознания собственной непричастности Гуревичу, наоборот, захотелось подтверждения собственной ошибки. Уж лучше бы минное поле на карте нашлось! Тогда, по крайней мере, можно было бы оценить его масштабы и наметить наиболее короткий выход с занимаемого им участка местности.
  -Всем двигаться след в след! Григорий, миноискатель в зубы и помечаешь только места, куда ставить ногу. Все меня поняли? Приём.
  -Первый понял.
  -Понял второй.
  -Третий понял.
  -Четвёртый, - не нарушая заранее оговорённый порядок доклада, отрапортовались старшие троек.
  -Тогда вперёд. След в след, и не дай бог хоть одна сука... Сам добью! Ясно?
  -Так точно! - тихий одинокий голос ответившего потонул в шелесте начинающей желтеть листвы, зашелестевшей под порывом налетевшего ветра.
  
  Медленно, очень медленно группа выходила из минной ловушки. Алые кусочки материи, которой сержант Ляпин отмечал центр безопасных клочков земли, вдавливаясь в почву, постепенно исчезали под грязью наступающих подошв, а сам безопасный участок (хоть и старались идущие наступать след в след) расползался до величины полутора, а иногда и двух подошв в длину и не менее двух в ширину. Порой идущему в замыкании Чибисову оставалось только гадать, где у этой расплывшейся травяно-земляной кляксы центр. Впрочем, первое напряжение уже отхлынуло, и теперь к разведчикам возвращалось привычное состояние ожидания опасности - возможной, но совершенно необязательной.
  
  Наконец оказавшаяся на южном склоне хребта относительно ровная площадка, чем-то отдалённо напоминающая ложбину, закончилась, и поверхность земли вдруг резко пошла вверх. Сержант Ляпин, за последние несколько десятков (если не сотню) метров ни разу не услышавший ставшего уже почти привычным писка миноискателя, остановился и уверенно доложил:
  -Вышли.
  -Точно? - на всякий случай уточнил командир группы, и ещё не получив подтверждения, почувствовал, как тело начинает охватывать успокоительная слабость внезапно накатившей расслабухи. Захотелось сесть и хоть немного побыть в неподвижности.
  -Да, - короткий, лаконичный ответ, и тут же вполне ожидаемый приказ командира:
  -Продолжаем движение, привал через сто пятьдесят метров. - Прежде чем остановиться и дать возможность бойцам отдохнуть от только что пережитого напряжения, Гуревич хотел всё же немного пройти вдоль склона.
  -Ясно, - донеслось в ответ, и тут же в наушниках вновь послышался командирский голос:
  -Конец связи, - и уже про себя Игорь подумал: 'Уф, повезло'. Лица коснулись холодные волны осеннего ветерка, Гуревич поправил рюкзак и отключил радиостанцию.
  
  Двадцати минутный привал, во время которого у группы наконец-то состоялся сеанс связи с 'Центром', дал возможность группе Гуревича слегка отдышаться и восстановить силы. Кое-кто, если быть предельно откровенным, то подавляющее большинство, даже успели перекусить, а сам командир попить чайку и наметить дальнейший план действий, точнее - слегка их подкорректировать. Если раньше он планировал идти по краю хребта, то теперь решил и вовсе перебраться на очередной хребет и выйти к предполагаемой базе не по тому хребту, как планировал раньше, а по следующему, в надежде, что база окажется как раз между этими двумя хребтами, защищающими её от возможного артиллерийского обстрела. Придя к такому решению, Гуревич вновь вызвал к себе своего заместителя.
  -Саш, смотри, мы сейчас вот здесь, - доставший карту капитан начал объяснять свою задумку сразу же, как только сержант Ляпин предстал пред его очи, - берёшь влево, спускаешься вниз и сразу выползаешь на соседний хребет. Поднимаешься до середины ската и продолжаешь топать в западном направлении. База должна быть где-то поблизости, - при этих словах Ляпин скептически хмыкнул, а Гуревич, пожав плечами, был вынужден согласиться с его сомнениями, - если она вообще есть. Хотя какой смысл подкармливать кабанов в десятке вёрст от базы?
  -Ну, да, - теперь уже согласился с командиром Ляпин. - В общем, я - ушки на макушке.
  -И не спеши, - положив руку на плечо, не столько посоветовал, сколько попросил Гуревич, и как напутствие, - аккуратно.
  -Как всегда, - Григорий попробовал улыбнуться. Но улыбка получилась какая-то неестественная, кривоватая и хреноватая. Наверное, догадавшись об этом, он потопил её в обычной серьёзности и, поднявшись на ноги, поспешил к своей тройке.
  -Выход через пять минут, - тихо донеслось ему вслед, и Ляпин, не оборачиваясь, поднял руку - 'мол, понял и принял к сведению', после чего поправил край горки и скрылся в укрывающем группу кустарнике.
  
  Удивительно, но первые разведывательные признаки находящегося поблизости противника заметил не Ляпин, не кто-то из прочих бывалых разведчиков, а неопытный, первый раз идущий с группой рядовой Максим Мельников. Может быть поэтому на раздавшееся из его уст 'Чи' в первый момент никто не обратил внимания, когда же он повторил своё 'Чи' снова, полгруппы замерло одновременно, а у шедшего неподалеку Гуревича появилось жуткое желание протянуть бойца чем-нибудь тяжёлым. 'Чи' Мельникова, наверное, разбудило половину леса и заставило зайтись барабанным боем не одно сердце.
  'Прибью!' - яростно шагнув к замершему в неподвижности новичку, подумал капитан, впрочем не собираясь пока приводить свою угрозу в исполнение, вот только если вдруг выяснится, что это 'Чи' слышали и боевики, тогда да.... Но капитан Гуревич предпочитал считать, что этого не случилось.
  -Что орёшь? - злобно зашипел группник, ухватив за плечо и встряхнув испуганно дёрнувшегося бойца. - Ты что, охренел? Ты где находишься? - голос капитана в этот момент если и не походил тембром на гадючье шипение, то уж яду в нём содержалось нисколько не меньше, чем в её ядовитых зубах.
  -Я, тут... вон там, - рука бойца приподнялась, указывая куда-то в глубину леса. Группник взглянул вдоль продолжения линии руки и в первое мгновение ничего не увидел. Он хотел было уже скомандовать: 'движение вперёд', но бросив косой взгляд на всё ещё стоявшего с поднятой рукой бойца всё же повторно проследил за направлением его указующей руки. На этот раз Игорь всматривался гораздо дольше, и точно, Мельников оказался прав - что-то выпадало из привычного лесного пейзажа. Что-то создавало едва заметную дисгармонию, что-то такое, за что цеплялся и никак не мог вычленить из общей картины окружающего пейзажа, уже возможно 'замылившийся' за этот день глаз группника. Наконец до Гуревича дошло, что именно привлекло внимание разведчика:
  -Чёрт! - скорее мысленно, чем вслух выругался он, и предостерегающе подняв вверх левую руку, сжал ладонь в кулак, после чего осторожно шагнул в сторону подозрительного 'объекта'. Оружие наизготовку, предохранитель плавно ушёл вниз. Вперёд, шаг за шагом, в готовности открыть огонь и одним прыжком уйти за спасительные стволы деревьев.
  Чуть впереди справа (в метрах тридцати), виднелся небольшой бугорок со склонившейся, словно примятой посередине травой. Примятой так, будто кто-то время от времени клал туда нечто. Впрочем, что это за нечто, Игорь уже понял и иллюзий не строил. Подходя к 'бугорку', он окончательно осознал, что они едва не напоролись на вражескую фишку. Точнее, напоролись бы, окажись на ней наблюдатель, но наблюдателя не было.
  Приблизившись к подозрительному месту, Гуревич понял, что он не ошибался: за небольшим бугорком, скорее даже укрытой дёрном насыпью, находился узкий, не глубокий, но длинный окопчик, тянувшийся вниз по склону и обрывавшийся за небольшой складкой местности.
  -Блин! - выругавшись, капитан тщательно осмотрелся по сторонам, затем тем же путём возвратился к ожидавшей его указаний группе. И только встав в общий строй, он подумал, что вовсе не обязательно было ходить самому, а можно, точнее, обязательно следовало послать кого-нибудь из бойцов. Ещё раз матюгнувшись, Игорь, не поворачиваясь к стоявшим за спиной бойцам, развёл руки в стороны - 'рассредоточиться', 'включить радиостанции' и, шагнув к сержанту Ляпину, шепнул ему едва ли не в ухо:
  -Фишка, пустая, возможно, база совсем рядом. Медленно, очень медленно вперёд, - и как охранительную молитву, - аккуратнее.
  -Понял, - Григорий кивнул, скинул на землю рюкзак и, стараясь не издавать ни звука, двинулся вперёд...
  
  Первые признаки базы показались метрах в семидесяти от пустующей фишки. Но то, что она оказалась брошена, стало понятно сразу - по её территории гулял ветер, таская из стороны в сторону полиэтиленовые пакеты и пустые пакетики из-под продуктов быстрого приготовления. Повсюду царило запустение. У входа в какое-то строение виднелся след от просыпанной муки. Едва ли не в центре базы за небольшим кустом валялись две пары ещё вполне пригодных для носки ботинок, дырявые носилки стояли чуть в стороне, прислонившись к небольшому дереву, следы старой запекшейся на брезенте крови говорили о том, что на них когда-то перетаскивали раненого. Немного дальше валялся цинк из-под ВОГов, в белом, побитом ржавчиной мешочке, брошенном там же, лежало несколько сотен покрытых окисью и уже совершенно не пригодных к стрельбе патронов пять сорок пять. Когда же Гуревич и сопровождающий его сержант Ляпин со всеми предосторожностями вышли в ограниченный полупрофильными окопами периметр, стало окончательно понятно, что база брошена совсем недавно, считанные часы, если не минуты, назад. И как подтверждение этому в не залитом до конца очаге чеховской кухни всё ещё виднелись малиновые искорки жара.
  -Спугнули, - вслух подумал Гуревич и, продолжая изучать окружающую обстановку, поставил оружие на предохранитель. В душе появилась уверенность, что появление противника не предвидится. Ляпин тем временем осторожно осматривал полуземляночные помещения и укрытия. Но ничего ценного на базе не было.
  -Может, вызвать артуху? - предложил выглянувший из очередного схрона Григорий.
  -А толку? - старший прапорщик скептически хмыкнул. - Они, может, уже час назад как вышли.
  -И то верно, - сообразив, что ляпнул глупость, сержант двинулся дальше в поисках случайно забытых или 'надёжно' спрятанных ништяков, но его остановил голос группника.
  -Уходим! - скомандовал Гуревич, которому увиденное уже позволило сделать вывод, что бандиты хоть и покинули базу совсем недавно, но уходили не в спешке, спокойно забирая с собой всё мало-мальски ценное. 'Хорошо хоть всё вокруг не заминировали', - эта мысль пришла к Игорю уже после того, как они снова оказались за периметром базы. И хотя на её территорию они с Ляпиным входили со всей возможной осторожностью, используя при этом миноискатель, гарантией от подрыва он, увы, не являлся. Любой боец из группы капитана Гуревича знал достаточное количество способов обмануть это средство минной разведки.
  -Всё, Гриш, разворачивай оглобли, топаем в обратную сторону.
  -Куда с утра шли? - на всякий случай уточнил Ляпин, и Гуревич в подтверждение кивнул.
  -Только не расслабляйся. Мало ли куда и зачем попёрлись эти чехи. Может, где ещё и пересечёмся.
  -Я понял, - в этот момент они подошли к основной части группы. Игорь молча занял своё место в строю, а Григорий, подхватив рюкзак, махнул рукой 'следуем за мной' глядящим в его сторону старшим троек и поспешил в обратном направлении. Группа, изгибаясь подобно змее, потащилась вслед за уходящим Ляпиным, а капитана Гуревича начали терзать навязчиво заползающие в подкорку раздумья.
  'Значит, заметили, и уже давно', - мысли Игоря потекли вспять. Вспомнилось 'нечто', показавшееся Мельникову ещё там, перед кабаньей тропой. Но тогда они ничего не нашли, не заметили. Но это ровным счётом ничего не значило. Противник вполне мог отойти, не оставив никаких следов. - 'Жаль, жаль, что так получилось, эту базёнку вполне можно было взять'... - появившееся чувство досады тут же было вытеснено воспоминаниями о провороненной вражеской фишке. И всё сразу перевернулось с ног на голову. Не заметь их противник раньше, и неизвестно ещё, как бы всё получилось. Ничего хорошего бы уж точно не было, выпрись Ляпин со своей тройкой на вражеское охранение. Подумав об этом, Гуревич заставил себя прогнать пустые рассуждение и полностью сосредоточился на продолжающей движение группе.
  
  Боевики.
  
  Небольшой отряд боевиков численностью едва достигавшей полутора десятков человек спешным маршем отходил на северо-запад. Ведший отряд младший брат Ибрагима Келоева Идрис, нет-нет, да и прислушивался к окружающему лесу. Когда где-либо слышался подозрительный звук, выражение озабоченности, всё время не сходившее с его лица, подёргивалось серым налетом испуга. Но лес, продолжая жить своей жизнью, вновь облекался в тишину, и тогда покрывающая лицо серость исчезала, испуг уходил, оставляя после себя лишь слегка подергивающееся веко и не прочищаемую ничем сухость горла.
  -Повезло, - почти вслух рассуждал младший Келоев, вспоминая время, предшествующее их уходу. - Повезло, что наблюдатель, оставленный на хребте, не проспал и вовремя заметил группу спецназа, рыскающую неподалеку от их базы. Можно было, конечно, дождаться и встретить русских всей мощью оружия, но младший Келоев, как, впрочем, и все в их роду, слыл мудрым, и попусту рисковать не спешил. Любой открытый бой со спецами не сулил ничего хорошего, и Идрис, излишне не геройствуя, принял решение покинуть насиженное местечко и увести свой отряд на основную базу - к брату.
  
  Группа капитана Гуревича.
  
  Разведчики по большой дуге обогнули заминированный участок и, наконец, выбрались к изначально определённому месту засады.
  -Всё, стоп колёса! - приглядев подходящее местечко, капитан Гуревич поднял руку, останавливая своих бойцов. - Привал. Организуем засаду. - И уже про себя: 'Днёвку и отдых'. - А затем где-то в самых потаённых глубинах души: - 'Пора заканчивать с войнушкой. Хватит. Сегодня был крайний раз. Может, и хорошо, что чехи ушли. Чёрт с ними! Всё, хватит воевать, следующее боевое задание выхожу в лес и сижу на попе ровно. Бойцам, да и мне надо домой'.
   С этими мыслями Гуревич скинул рюкзак, отстегнул от него коврик, расстелил его на земле и, продолжая наблюдать, как суетящиеся бойцы занимают круговую оборону, принялся готовиться к ужину...
  
  Ночь, утренний подъём, несколько часов поиска, и к обеду следующего дня группа капитана Гуревича в полном составе вышла к месту эвакуации, после чего благополучно прибыла в пункт временной дислокации.
  
  Боевики.
  
  Не успел отряд Идриса Келоева как следует выспаться и отдохнуть от ночного перехода, как ему стало известно, что ему и его брату (совсем недавно получившему в своё распоряжение, как дополнение к уже имеющимся воинам, хорошо слаженную группу в два десятка моджахедов) от высшего руководства поступила срочная задача. Теперь братьям Келоевым предстояло выдвинуться в ...ий район, оборудовать там хорошо укрепленную базу и совместно с полученным подкреплением ждать очередного приказа. Что это за приказ и зачем отряду братьев Келоевых требовалось дополнительно подкрепление, ни Идрис, ни его брат Ибрагим не имели ни малейшего представления. Тем не менее, они живо включились в предстоящую работу. Обсуждать приказы у них было не принято.
  
  Рядовой Григорий Ляпин.
  
  Ляпину не спалось. Возможно, потому, что удалось неплохо выспаться предыдущей ночью, когда группа сидела на засаде, (тем более что переход к месту эвакуации не занял слишком много времени и не был утомителен), но скорее всего бессонница была вызвана вдруг отчётливо всплывшими воспоминаниями.
  'Что заставило меня именно в этот момент опустить взгляд? - сам себя спрашивал Григорий. - Что? - он вновь и вновь задавал себе этот вопрос, понимая, что вчера какое-то время находился на грани. - И впрямь, что? Увы, он не смог бы сказать этого даже сегодня, хотя уже сто раз вспоминал, анализировал, просчитывал, продумывал ситуацию. Сказать, что просто повезло? Нет, вряд ли. Может, просто не судьба или что ещё? Как бы то ни было, но чуть заметная полоска коричневого корпуса мины бросилась ему в глаза и заставила замереть с уже приподнятой в движении ногой. Как, каким образом Григорий смог отличить едва видимый, коричневый, заляпанный грязью ободок мины от выползшего на поверхность корневища, этого не понять. Но отличил, замер, застыл, приподняв ногу, не смея пошевелиться. При воспоминании об этом моменте по спине пробегал нехороший холодок. Да, Григорий никогда не исключал вероятность подрыва и потому всегда старался ходить правильно, так, как учили. Но ни один из учителей, да и вообще никто и никогда не мог гарантировать, что мина не окажется там, где её никоим образом не должно быть. Его величество случай вкупе с вездесущей заподлянкой главенствовал в этом мире, и потому Гриша с самого первого дня морально готовил себя к возможности такой ситуации. Готовил, но как любой нормальный человек верил в лучшее. Но сейчас воспоминания о том моменте заставляли его зябко поёживаться. За почти шесть месяцев командировки ему не первый раз приходилось сталкиваться с расставленными по горам минами - и нашими промышленными и чеховскими самодельными нажимниками, но никогда ещё его нога не была столь близко от расставленной ловушки. Впрочем, особого страха не было, ни сейчас, ни тем более в тот момент, когда все чувства были подчинены необходимости действовать, а было нечто непонятное - больше напоминающее неприятие той ужасной, но, слава богу, так и не свершившейся возможности.
  Ночь уже давно вступила в свои права, а Григорий лежал и всё думал. Его мысли плавно перетекли от событий сегодняшних дней на солдат той давно отгремевшей войны, на тех, кто был вынужден гибнуть за день, за час, за секунду до победы. За одну секунду - всего за одну, но без этой жертвы могла ли состояться та столь долгожданная Победа? Вот и мы... - мысль, мелькнувшая в сознании Григория, погасла под неумолимо надвинувшимися тенями сна.
  За пологом палатки шумел ветер, где-то в районе вещевого склада лаяла отрядная собачонка, приглушённо гудел работающий на задворках дизель, под ногами топтавшегося у грибка дневального скрипела галька. Гришка перевернулся на бок, что-то неразборчиво, едва неслышно пробормотал и продолжил спать. В палатке воцарилась относительная тишина...
  
  Полковник Черных
  
  Полковник Черных не мог скрыть своего разочарования. Похоже, на этот раз друзья-соперники из ФСБ сумели обойти его на повороте, прочно ухватив инициативу в новом и столь перспективном для разработки деле. Правда, и у ФСБешников в последний момент возникли проблемы, раз те были вынуждены запросить помощи у военных разведчиков...
  -Значит, 'Шейх' на территории Чечни?! - раздражения в голосе полковника только прибавилось. Его взгляд скользнул по лежащему на столе блокноту, по остро отточенным карандашам, по перекидному календарю, пепельнице, по стопке испещрённых мелкими значками карт, и ни на чём не задержавшись, устремился к неподвижно замершему в кресле подполковнику ГРУ Остапенко. Это он только что принёс так взволновавшую начальника информацию.
  -По словам Ярцева - да, - ответил Остапенко, и Черных удовлетворённо кивнул. Ярцев - полковник ФСБ - слов на ветер обычно не бросал.
  -Почему же у нас по нему информации нет ни из одного источника?
  -Уже есть, - возразил подполковник. - Я не успел доложить, но два часа назад получен перехват сеанса радиосвязи - один из корреспондентов - 'Шейх'.
   -Кто второй? - почему-то этот вопрос сейчас интересовал полковника больше всего.
  -Не установлено, но наши аналитики предполагают вероятность связи абонента с самим Шамилем Басаевым.
  -Уверенности в этом нет?
  -Нет, - отрицательно качнул головой подполковник и, стараясь усесться поудобнее, закинул ногу на ногу.
  -Интересно девки пляшут, - Черных поднялся из-за стола и, заложив руки за спину, не спеша стал прогуливаться по комнате. - Что было сказано?
   -Ничего такого, из чего можно было бы сделать определённые выводы. Скорее кодовые слова и фразы, не поддающиеся расшифровке. К тому же я не думаю, что они решились бы обсуждать что-либо существенное.
  -Пожалуй, ты прав. Но всё равно пусть наши ребята малость поломают голову над дешифровкой, может, что у них и получится, - потребовал полковник, впрочем, энтузиазма в его голосе не было.
  -Они работают, - заверил его Остапенко. Ему тоже хотелось, чтобы из этой затеи что-нибудь получилось, но самому подполковнику, как, собственно, и его шефу, в это не верилось.
  -Так, а что от нас хотят господа из соседнего ведомства? - Черных снова уселся за стол и, взяв ручку, раскрыл блокнот. Записывать он ничего не собирался, а сделал это чисто механически по давней устоявшейся привычке.
  -Они просят нас сделать всё возможное воспрепятствованию проникновения денег на территорию России.
  -Так, так, так, значит, теракт уже подготовлен, осталось получить аванс, - сделав неизбежный вывод, полковник Черных выдвинул один из ящиков, достал оттуда пачку сигарет и, прикурив от вынутой из кармана зажигалки, глубоко затянулся. - Сколько дней им требуется, чтобы выявить и перехватить исполнителей?
  -Они просят пять.
  -А они понимают, что мы не можем им этого гарантировать? Что мы не в состоянии оцепить весь лес и перекрыть все дороги?
  -Да. Ярцев вполне отдаёт себе отчёт в том, что, возможно, 'Шейху' удастся преодолеть все заслоны и доставить аванс до адресата. Он уверен только в одном - 'Шейх' никогда не выпустит кассу из своих рук, а значит, пока он будет оставаться на территории Чечни, теракт не состоится.
  -Относительно 'Шейха', я, пожалуй, с ним соглашусь, а вот разделить его уверенность в невозможности терактов... пожалуй, тут он излишне оптимистичен. Но всё же буду надеяться, что он прав. Кстати, где были отмечены засечки выхода в эфир? - полковник взял одну из лежащих на столе карт и, развернув, придавил её задравшийся вверх угол пепельницей.
  -Здесь, - подошедший к столу Остапенко ткнул в карту любезно предоставленным карандашом.
  -Получается, что наиболее вероятные пути дальнейшего передвижения кассира где-то в пределах вот этого района, - полковник взял второй карандаш и обрисовал на карте сильно вытянутый эллипс. - Не знаю, получится ли у нас задержать 'Шейха' на испрашиваемые пять-шесть суток, но теперь, когда мы знаем, куда он направляется... - сказав это, Черных замолчал и, подняв взгляд, посмотрел в лицо нависавшего над картой Остапеко, при этом глаза полковника блестели азартом.
  ...мы можем попытаться захватить его в плен или уничтожить, - закончил мысль за своего начальника подполковник и довольно прищурился, - готовить обоснование для боевого распоряжения?
  -Готовь, только упаси боже упоминать истинную причину столь поспешно предпринимаемых действий.
  -Естественно.
  -Подполковнику Трясунову, он как раз находится сейчас в группировке, сообщишь лично. Пусть сегодня же убудет в отряд и начинает подготовку групп. Предварительно выход на задание послезавтра. Окончательная постановка задач состоится здесь или же я сам прибуду в отряд. - И уже вслед направившемуся к дверям подполковнику: - Что ж, может быть, мы ещё сумеем утереть нос нашим друзьям-товарищам...
  Остапенко обернулся, неопределённо пожал плечами и проследовал дальше. Увы, но подполковник не разделял оптимизма собственного начальника.
  
  Пункт временной дислокация отряда специального назначения
  
  У командира отряда подполковника Трясунова с утра ужасно раскалывалась голова. Что явилось причиной этой головной боли, было неизвестно, возможно, ей стала беспрестанно меняющаяся погода, а возможно, подступающая простуда, вторым признаком которой явился всё усиливающийся насморк.
  -Апчхи, - как бы в подтверждение доводов о простуде комбат громко чихнул, вытер нос лежавшим на прикроватной тумбочке носовым платком и, проклиная так неожиданно навалившуюся болезнь, потянулся рукой к трубке стоявшего на столике телефона. Голова раскалывалась всё сильнее.
  -Дежурный по части старший прапорщик Косыгин слушает! - отозвались на том конце провода, и комбат невольно поморщился.
  -Косыгин, - продолжая морщиться, Трясунов прикрыл глаза, - вызови мне майора Фадеева.
  -Есть! - нарочито молодцевато ответил дежурный и, положив трубку, тут же окликнул сидевшего у выхода из палатки посыльного. - Лёнька, ротного к комбату!
  Рядовой контрактной службы из группы капитана Гуревича Леонид Чибисов, выказывая свою независимость, лениво поднялся и, покосившись на лежавший подле Косыгина 'демократизатор' - старую бейсбольную биту, направился к двери. Независимость независимостью, а попадать под тяжёлую 'отеческую' руку старшины не хотелось. Едва выглянув в приоткрытую дверь, Чибисов выцепил взглядом скучающую под грибком фигуру и, особо не напрягаясь, рявкнул:
  -Дневальный!
  -Чё орёшь? - отозвалась фигура в зелёном, выпотрошенном от броневых пластин, бронежилете. Каска, опущенная едва ли не на нос, приподнялась, показав сонные глаза рядового Василия Быкова.
  -Васьк, ротного к комбату! - голос Леонида звучал уже не так уверенно.
  -Да пшёл ты...
  -Васьк, хватит хернёй маяться, вызывай! - сбавив голос ещё на полтона ниже, Чибисов посмотрел на устилающие небо облака и, не дожидаясь очередного посыла, юркнул обратно в палатку.
  'И где это Мыльцын до сих пор лазит'? - недобрым словом помянув второго посыльного, уже минут как двадцать умчавшегося в автопарк и до сих пор не вернувшегося, Лёнька плюхнулся на стоявшую у дверей деревянную скамейку и погрузился в собственные мысли. А мыслить ему было о чём: командировка заканчивалась, и было уже пора окончательно решить: ехать вместе со всеми или оставаться на ещё один срок. С одной стороны, хотелось домой, хотелось слегка оторваться и расслабиться, с другой - хотелось подзаработать, поднакопить ещё малость денежек. Но боевые просто так, за красивые глаза, не закрывались. А костлявая уже дважды проносилась мимо никак не желающего попадать в её объятья Чибисова. Да, уже дважды. Первый раз, когда на одном из первых боевых заданий выскочивший прямо на него чех каким-то чудом умудрился промазать, и второй, когда Лёньке при организации засады удалось заметить тянувшуюся по траве растяжку. Проведя какое-то время в раздумьях, Леонид, наконец, решил прекратить свои бесплодные рассуждения. 'Вот схожу ещё на одно задание, тогда и определюсь', - сделав такой вывод, он откинулся спиной на деревянный кол палатки и, взглянув на безмятежно читающего книгу Косыгина, закрыл глаза...
  
  'И где меня угораздило простудиться, может, просквозило, пока возвращался в ПВД?' - комбат в очередной раз потянулся за носовым платком, - из группировки ехал, сидя в кабине 'Урала'. Вроде бы нигде не мёрз... Хреновина какая-то. Башка трещит, как... может быть, залудить чекушку и лечь спать? Так и сделаю. Денёк - другой отлежусь. На Андрея, - Трясунов помянул начальника штаба майора Грелкина, - всё спихну, пусть рулит.
  -Разрешите? - размышления командира отряда прервал скрип раскрывающейся двери, и в дверном проёме показалась фигура майора Фадеева - командира первой роты разведки специального назначения.
  -Входи, - Трясунов кивнул головой, отчего в его виски буквально впиявились огненные иглы боли. Он поморщился, но сдержав рвущееся желание выматериться, показал вошедшему на стоявший напротив стола стул. - Присаживайся.
  С трудом дождавшись, когда приглашённый усядется, командир отряда, превозмогая бушующую в голове боль, принялся разъяснять ему нюансы предстоящей боевой задачи...
  
  А получасом позже уже майор Фадеев, склонившись к расстеленной на столе карте, объяснял ту же самую задачу подчинённым ему офицерам.
  -Здесь и здесь, - карандаш в руке майора дважды ткнулся в тонкие извилистые линии высот, - произведены засечки выхода в эфир корреспондента с позывным 'Шейх'.
  Стоявшие вокруг ротного командиры разведывательных групп - капитан Игорь Гуревич, старшие лейтенанты Станислав Крушинин, Леонид Лёвиков и старший прапорщик Сергей Ефимов недоумевающе переглянулись: 'мало ли 'Ханов', 'Арабов' и прочей шелупони каждый день выходит в эфир на просторах Ичкерии? По сто раз на дню. И если из-за каждого дёргаться...'
  -'Шейх', - качнув головой, усмехнулся капитан Гуревич, командир ...первой разведгруппы, - не слишком оригинально.
  -Зато соответствует содержанию, - заверил его Фадеев и, не давая группникам возможности придти к какому - либо выводу, продолжил: - По агентурным данным этот позывной принадлежит Басаевскому кассиру, - нагнувшись и опершись на стол руками, он замолчал, а его взгляд медленно заскользил по зелёно-коричневому развороту карты, испещрённому многочисленными значками вражеских баз, минных полей и прочая, прочая, прочая.
  -Ну и? - стоявший бок о бок с командиром старший прапорщик Ефимов, вопросительно вскинув подбородок, прервал затянувшееся молчание.
  -По полученным сведениям, в центральных областях России чехи готовят очередной 'грандиозный' теракт, - майор снова умолк. Сегодня он явно пребывал в непривычной для него задумчивой рассеянности. Казалось, слова вязли на его зубах и никак не желали срываться с языка. Меж тем этот его ответ так и не внёс ожидаемой ясности.
  -А мы тут каким боком? - капитан Гуревич взял лежавшую на столе указку и, заложив руку за спину, сделал пару фехтовальных выпадов в сторону сидевшего за соседним столом дежурного по части - старшего прапорщика Косыгина. Но тот не повёл и бровью, и Игорь, явно огорчившись его безразличию, положил указку на стол. А Фадеев наконец-то оторвался от созерцания картографического рельефа и пояснил:
  -Тот же источник сообщил, что для проведения террористического акта якобы всё уже давно подготовлено. Но что бы что-то где-то грохнуло, требуется финансирование. Теракт состоится, как только будет выплачен аванс.
  После этих слов ротного Гуревич крутанул указку, словно это было веретено, и вновь усмехнулся:
  -Понятно. Значит, борцам за веру одной веры маловато. Без бабла ну никак.
  -Естественно, Игорёк, естественно! - согласился с ним Фадеев. - Каждый бандит мечтает жить красиво. А если теракт прозвучит на весь мир, то его исполнителям хватит и на постройку дома, и на покупку престижного авто, и на жену.
  -Значит, будем снова носиться по горам без продыха?! - без особого энтузиазма то ли уточнил, то ли констатировал Ефимов. На что Фадеев согласно кивнул.
  -Угу, - и опять, в который уже раз уставился в расстеленную на столе карту, точнее в ту её часть, где извилистой жирной линией была обведена зона ответственности отряда. А покосившийся на него Гуревич хмыкнул:
  -Да хрен ты его поймаешь! - скепсиса в голосе группника хватило бы на десяток самых отъявленных пессимистов.
  -А перед нами такой цели пока и не ставится, - отозвался Фадеев. Видимо окончательно оторвавшись от созерцания карты, он оттолкнулся от стола руками и выпрямился. - Наша задача не столь грандиозна. Самое большое, что от нас требуется - перекрыв пути продвижения 'Шейха', задержать его на чеченской территории на лишние семь-восемь дней.
  -??? - безмолвный вопрос задали все, и ротный, сунув карандаш в нагрудный карман, был вынужден пояснить:
  -Насколько я понимаю, у ФСБешников имеются какие-то наработки. То есть, чтобы завершить начатое и предотвратить теракт, им не хватает лишь времени.
  -Тогда вопросов нет, - Ефимов повернулся, чтобы выйти, сделал шаг вперёд, затем внезапно остановился и, словно спохватившись, вновь повернулся лицом к ротному: - Вадим, Б/З на когда и на сколько?
  -Завтра. Боевое распоряжение уже пришло. Оперативные дела готовят. Сейчас карту распечатают и где-то, - Фадеев взглянул на часы, - через час будете 'принимать' решение.
  -Понятно,- протянул Ефимов, и чтобы его 'понятно' было логически завершено, добавил: - Значит, пошли обедать, - и, подмигнув Косыгину, двинулся к выходу из палатки ЦБУ.
  -Ступайте, - махнул рукой Фадеев, оставаясь стоять на месте, - а мне ещё к комбату на пять секунд заглянуть надо.
  -Смотри, Вадим, всё сожрём и тебе ничего не оставим! - не оборачиваясь, бросил Ефимов, и вышел наружу. Следом, обогнав прочих 'на повороте', шмыгнул Леонид Лёвиков.
  -Завтра, блин. Странно, что не на сегодня, - бурдел капитан Гуревич, направлялась вслед за ушедшими, а шагавший рядом с ним старший лейтенант Крушинин обернулся и запоздало уточнил:
   -А какие группы идут первыми?
  -Все, - отрезал так и оставшийся стоять подле карты Фадеев и, по-видимому, для того, чтобы предупредить дальнейшие вопросы, добавил: - Кроме Лёвикова. Я иду командиром отряда, с кем именно - решу позже. Идём на семь дней.
  -Ни хренасеньки! - присвистнул Крушинин, незаметно цапнул со стола дежурного красную гелевую ручку и, слегка подбодрившись от этой шалости, поспешил догнать Игоря, уже откидывающего брезентовый полог, закрывавший собой деревянную входную дверь.
  
  За пределами помещения дул весьма прохладный осенний ветер. Его порывы заставляли палатки вздрагивать брезентовыми боками, а развевавшиеся над ПВД флаги - хлопать и трепетать. По небу, словно убоявшись наступающей с запада стихии, на восток стремительно летела большая стая воронов. Вышедший наружу Гуревич на мгновение прищурился, привыкая к более яркому освещению, зябко передёрнув плечами, распрямился и, не дожидаясь, когда на свежем воздухе окажется чуть приотставший Крушинин, вслед за Ефимовым направился к офицерской столовой.
  Меж тем становилось всё пасмурнее. Тёмные тяжёлые облака, медленно тянувшиеся с запада и обещавшие скорый дождь, уже закрыли большую часть небосвода. И только далеко на северо-востоке, у самого горизонта, всё ещё оставалась узкая, свободная от туч и, наверное, потому пронзительно голубая, линия. Пока сверху не упало ни капли, но уже на юго-западе, там, откуда, завывая двигателями, тянулась бесконечная бронеколонна пехотного полка, виднелись свисающие вниз седые космы изливающихся на землю водяных потоков. Пасмурная хмарь всё сильнее окутывала окружающее пространство. Казалось, ещё чуть-чуть, и долину поглотят пасмурные сумерки, но тут, совершенно неожиданно, разгоняя наступающую тьму, сквозь прореху туч выглянуло блеклое солнце. Всего на пару мгновений рассыпавшись своими радужными лучами по падающим каплям, оно осветило землю и вновь спряталось, а невольно залюбовавшийся радугой Гуревич перестал смотреть под ноги - вколоченный в землю 'столбик' артиллерийской гильзы подвернулся под левую стопу капитана совершенно естественным и ненавязчивым образом.
  -Есть! - бодро, даже почти радостно констатировал только сейчас выбравшийся из палатки ЦБУ Крушинин. Он захихикал, видя, как Игорь, взмахнув руками, едва не повалился на землю.
   -Едрён батон! - чудом удержав равновесие, Гуревич подобрал слетевшую с головы кепку и нарочито сердито зыркнул в сторону довольно улыбающегося старлея.
  -Лыбься, лыбься! - Игорь нагнулся, поднял с земли первый попавшийся камешек, подбросил на руке, оценивая вес, прицелился в сторону Крушинина и, изобразив замах, бросил его под ноги. После чего, вздохнув, снисходительно буркнул: - Ладно, живи! - и, не дожидаясь ответной реплики, потопал дальше.
  
  Дорожка, вымощенная камнем, огороженная вбитыми в землю гильзами длиной всего ничего - каких-то тридцать-сорок метров, заканчивалась прямоугольной площадкой, которая своей северной стороной вплотную примыкала к офицерской столовой, представлявшей собой обычную брезентовую палатку. Не новую, но вполне приличную, ещё не потрёпанную 'жизнью' и погодными условиями. Перед самым входом в неё лежала большая металлическая решётка для чистки обуви, а слева, врытые глубоко в землю, возвышались два гладко оструганных деревянных столба, соединённых меж собой деревянной же перекладиной. На одном из них висел обычный алюминиевый, однососковый рукомойник, на втором на больших гвоздях трепыхалось под порывами налетающего ветра белое армейское полотенце. А в приколоченной к перекладине пластмассовой мыльнице лежало тоже белое армейское туалетное мыло.
  Подойдя к умывальнику, Игорь намылил руки, вымыл их, тщательно вытер полотенцем и только после этого шагнул в помещение столовой. В нос сразу же шибанул умопомрачительный запах настоящего украинского борща.
  -Офигеть и не встать! - выразив подобным образом свои эмоции, он снял, повесил на одежную вешалку кепку и направился к уже сидевшему за столом Ефимову.
  -Как на вкус?
  -Могло быть и лучше! - ответил Сергей, помешивая ложкой ярко-бордовое, слегка приправленное сметаной, варево. Похоже, восторгов Гуревича по поводу приготовленного блюда он не разделял. А из-за перегородки раздаточной уже появился рядовой Серёгин - срочник из взвода материального обеспечения, время от времени выполнявший обязанности официанта. Неся на вытянутых руках поднос с четырьмя дымящимися порциями первого, он сразу же направился к столу, за который усаживался капитан Гуревич.
  -Спасибо! - принимая тарелку, поблагодарил капитан и, поставив на стол, тут же запустил ложку в её ароматное содержимое.
  -И мне тарелочку ставь! - весело потребовал появившийся в дверях старший лейтенант Крушинин.
  -Нафик, этого можно вообще не кормить! - сидевший за соседним столом командир роты связи капитан Воробьёв довольно осклабился. - Давай, шеф, тащи лучше сюда!
  Солдатик, было уже вознамерившийся снять с подноса ещё одну порцию, замер.
  -Но, но! - запротестовал вновь прибывший и, не озабочиваясь снятием кепки, спешно подрулил к замешкавшемуся Серёгину. Широко ухмыльнувшись, он, не обращая внимания на протестующие возгласы дожидавшегося своей пайки Григория, ухватил с подноса тарелку с борщом и, плюхнув её на стол, опустился на пустующий стул.
  -Ну, как оно Вам? - спросил он, беря ложку и примериваясь к кусочкам тонко порезанного хлеба. Смятая кепка почти сама собой очутилась на спинке стула.
  -Ничего, сойдёт, но могло быть и лучше, - повторил слова Ефимова Гуревич, - капустка квашенная подкачала. А так ничего.
  -Да я тебя о капусте что ли спрашиваю? Во, блин! Вы только о жратве и думаете! - скорчив презрительную гримасу, Станислав зачерпнул полную ложку и потащил её в рот. На полпути он остановил руку, осторожно подул на горячий борщ и наконец-то соблаговолил пояснить свою собственную мысль: - Да я вас про Б/З спрашиваю, а вы мне о борще рассказываете! - содержимое ложки наконец-то достигло его губ.
  -А ничего себе борщик! - несколькими секундами спустя заверил он. Затем вопросительно взглянул на своих друзей, ожидая их реплики, но, так и не дождавшись, принялся развивать собственную мысль дальше: - Интересно, как они себе это представляют? - он снова хлебнул борща. - На недельку задержать... - хмыканье и качание головой, - блин... Дурдом! Что с того, что мы перекроем три участка местности? Ему что, путей других не будет? В конце концов, он же не попрётся в голове колонны?! У него в охране, я думаю, не одни дураки ходят! Одного навернём, а остальные сделают ноги.
  -Слушай, Слав, дай пожрать! - не выдержав, перебил его монолог капитан Гуревич. - Какая тебе, хрен разница, можем мы его задержать - не можем. Короче, ешь давай и нам не мешай. Повезёт - грохнем, получим по медальке, не повезёт - свежим воздухом подышим.
  -Я же говорил, не надо было ему борща давать! - вмешался в их диалог командир роты связи. - Сейчас бы выпнули на улицу, и сидели себе спокойно, - Воробьёв, как всегда, был до невозможности добр.
  -Да, я думаю, и сейчас не поздно! - охотно поддержал его мысль Игорь.
  -Но, но! - опять запротестовал Крушинин, и его неожиданно поддержал появившийся в столовке и слышавший последние реплики Фадеев:
  -Нет, нельзя!
  -Правильно, товарищ майор! - приободрился старший лейтенант, никак не ожидавший от него такой помощи.
  -Нельзя, - повторился Фадеев и, улыбнувшись, подсел к сидевшему в одиночестве Григорию, - всё равно он в тарелку со своей немытой рожей уже влез. Не выливать же теперь!
  -И Вы, товарищ майор, туда же! - нарочно официально и одновременно как бы обиженно пробухтел Крушинин. - Но я всё одно скажу: - Он поднял ложку вверх и, потрясая ей в воздухе, торжественно озвучил свою только что пришедшую ему в голову мысль: - Давайте так: если возьмём 'кассира' - вам ордена и медали, а мне содержимое его чемодана.
  -Боюсь, к раздаче ты опоздаешь! - заметил молчавший до сих пор Ефимов.
  -Это почему же? - непритворно удивился Крушинин.
  -Да потому - кто первый встал, того и тапки. Одним словом, кому улыбнётся удача, тому и пирожок с полочки! - пояснив, Сергей принялся за только что принесённое ему второе.
  -А я думаю, что в лучшем случае 'победителя' ждут только награды, а что касается бабла, то наверняка всё уже давно посчитано и на все 'бабки' уже готова грамотно составленная опись. Так что можете забыть про свои миллионы. И бойцам скажите, чтобы укоротили свои шаловливые ручонки, а то как бы чего не вышло! Наизнанку всех вывернут. К ядрёной фене.
  -Вот так всегда. Даже и помечтать не дадут! - притворно огорчившись, выдохнул Станислав, и тут же забыв про свою 'обиду', принялся с усердием наворачивать остывающий борщ.
  
  Майор Фадеев поглощал пищу с той непостижимой быстротой, которая присуща лишь людям, долгое время вынужденным укладываться в кратчайшие временные рамки, даже Ефимову, всегда считавшему свою манеру есть до неприличности быстрой, было далеко до ротного. Не сильно отставали от них и более молодые офицеры - группники. Так что когда степенно попивающий чай Воробьёв потянулся за очередной печенькой, офицерско-прапорский состав первой разведывательной роты специального назначения потянулся к выходу.
  
  На площадке перед столовой стоял старший прапорщик Косыгин. Он поглядывал по сторонам и неспешно затягивался уже наполовину выкуренной сигаретой. Висевшая на ремне портупеи кобура с лежавшим в ней тяжёлым пистолетом свешивалась едва ли не до середины бедра. Значок дежурного, расстегнувшись, был готов в любой момент шлепнуться в грязь, а висевший на ремне цифровой фотоаппарат придавал ему вид Шрайбикуса из советских учебников по немецкому языку. На лице Василича играла загадочная улыбка. Вышедший первым Гуревич окинул взглядом довольного старшину и, не найдя внешних признаков такого показного веселья, скорчил нарочито-недовольную гримасу:
  -Чё лыбишься? Радуешься, что завтра нас на неделю спровадишь и опять в синьку уйдёшь?!
  Васильевич, почти сразу же смекнув, что недовольство группника липовое, сделал новую затяжку и, не удостоив того ответом, швырнул сигарету в стоявшую тут же урну, в качестве которой служила старая артиллерийская гильза.
  -Василич, а ты что это с фотоаппаратом? - выглянувший из столовки ротный улыбнулся. - В корреспонденты, что ли, записался или с нами в горы идти собрался?
  -С вами, - кивнул Косыгин, и все вдруг поняли, что тот не шутит, хотя, причём здесь фотоаппарат? - Комбат на днях сказал: если ещё раз выпью, то отправит меня с группой, вот, - радостно пояснил Васильевич, которого, похоже, такая перспектива нисколечко не пугала, а даже, судя по его настроению, радовала.
  -Понятненько. Василич собирается нажраться уже сегодня! - сделал свой вывод из сказанного вынырнувший из-под палаточного полога Крушинин. От неприкрытой правдивости этих слов Фадеев даже дёрнулся.
  -Василич, ты мне знаешь что, только попробуй прикоснись сегодня к бутылке! - хорошее настроение ротного сняло как рукой.
  -И не собирался, комбат уже сказал, что иду, - растопырил свои усищи старшина. Фадеев же, глядя в его совершенно честные глаза, мысленно вздохнул и говорить больше ничего не стал.
  -Василич, а фотоаппарат ты за каким хреном сюда притащил? - натягивая на голову кепку, полюбопытствовал ни на грамм не поверивший старшине Крушинин.
  -А, - отмахнулся Косыгин, - начштаба приказал взять. Наверное, что-то фотографировать собрался.
  -Слышь, Василич, щелкни-ка нас! - потребовал нарисовавшийся в дверях Леонид Лёвиков и, не дожидаясь старшинского согласия, начал озираться по сторонам в поисках наилучшего фона.
  'Может, и впрямь сфоткаться? - подумал Ефимов. - Это когда ещё все вместе соберёмся?'
  -Так, я сюда! - высокий, худой Гуревич прислонился к левому плечу ротного, плотный широкоплечий богатырь Станислав Крушинин - справа, рядом с ним Лёвиков. Ефимов было приткнулся к левому плечу Гуревича, но...
  -Михалыч, давай в центр! - одновременно предложили офицеры. И Сергей не заставил себя ждать. Когда же фотоаппарат уже был нацелен объективом на застывших в ожидании разведчиков, из дверей столовой показалась щурящаяся от яркого солнца физиономия капитана Воробьёва.
  -И я, и меня! - сразу же сориентировавшись в происходящем, потребовал ротный связи. Но первый кадр уже был сделан.
  -Становись, щёлкну ещё раз до кучи! - милостиво разрешил вошедший в роль фотографа Косыгин, и Григорий спешно шагнул вперёд, подныривая под руку капитана Гуревича. Так они и застыли: широко улыбающийся Станислав Крушинин, подчёркнуто серьёзный Вадим Фадеев, сердито насупившийся Игорь Гуревич, на мгновение опустивший взгляд Леонид Лёвиков, печально смотрящий вдаль Сергей Ефимов и озорно смеющийся капитан Григорий Воробьёв. На мгновение ослепив фотографирующихся, сработала вспышка. Народ зашевелился...
  -Всё, фотосессия окончена, - заявил Косыгин и начал неторопливо убирать фотоаппарат в предназначенный для него чехол.
  
  Шамиль Басаев.
  
  Шамиль радостно потирал руки. Всё складывалось как нельзя лучше. Спецслужбы заглотили приманку и теперь носом рыли, лишь бы успеть вовремя добраться до его диверсантов. Но Шамиль держал руку на пульсе, готовый в любой момент отозвать приготовившихся к последнему броску 'барсов'. Это были его лучшие люди, и лишний раз рисковать ими он не собирался. Впрочем, если не будет иного выхода, он готов был пожертвовать даже 'барсами'.
  'Война есть война, и полководцу иногда приходится идти на серьёзные жертвы ради грядущей победы', - твердил Басаев. Похоже, тем самым успокаивая самого себя, свою совесть, хотя, возможно, было и другое - готовясь в будущем опубликовать собственные мемуары, он продумывал своё очередное 'изречение'. Шамиль уже написал одну книгу и мечтал написать ещё многие. Книга, как считал Шамиль, удалась. Особенно Басаев гордился своим изречением или, даже скорее, стратегией собственной жизни:
  'Муджахид никогда не прибегает к угрозам. Он может нападать, может защищаться, может убежать - все это, по сути, части боя. А загодя бахвалиться ударом - значит впустую растрачивать силу его, и к бою это не имеет никакого отношения'.
  
  Пункт временной дислокации отряда специального назначения
  
  Сегодня Ефимову, наконец, удалось заполучить на постоянной основе для своей группы новенькие радиостанции для внутригрупповой связи - по одной в каждую тройку плюс одну себе и одну радистам. Затем в очередной раз проинструктировал личный состав относительно пользования ими, а именно - включение лишь в случае возникновения нестандартных ситуаций, таких, как бой, подрыв и прочее, и напомнив, что самое главное - в бою, без строгой необходимости не засорять эфир собственными воплями и эмоциями, и если говорить, то лишь коротко и по существу. Закончив инструктаж, старший прапорщик отправился выполнять другие, не менее важные и неотложные задачи. А группа под руководством его заместителя рядового Прищепы продолжила подготовку к предстоящему боевому заданию.
  
  -Серёг! - обернувшись на окрик, Ефимов увидел спешившего в его сторону Косыгина. - Как думаешь, какую взять? - Василич повертел перед носом Сергея тремя новыми разгрузками - старшинскими заначками, вытащенными из закромов 'Родины'.
  -Василич, вот ей богу, хрен его знает, вот только эту не бери, - указанная разгрузка тут же шлёпнулась на землю.
  'Ага, чтобы не перепутать', - подумал Сергей и мысленно улыбнулся.
  -А вот из этих, - Ефимов показал на две оставшиеся, - кому как удобнее, одни нагрудные предпочитают носить, другие поясные.
  -Ну б... я не знаю б.., - Василич растерянно развёл руки в стороны.
  -Ты проще сделай: магазины запихай в одну и другую, и попробуй. А так у обоих свои собственные минусы есть. Мне, например, нагрудная удобнее, но если с непривычки, когда резко подниматься-вскакивать начинаешь, тянет вниз, - Ефимов улыбнулся, - с заносом. Но это, опять же, меня. Может, других и не тянет. Ты, в общем, сделай так, как я сказал. Походи, попрыгай. И вот что, Василич, ещё такой совет: особо с боеприпасами не увлекайся, один БК - и хватит, за глаза. А то опять же с непривычки, на первом же подъёме и сдохнешь.
  -Но, но! - запротестовал оскорблённый до глубины души Василич, но тут же, поняв, что плохого ему никто не желает, снисходительно пояснил: - Я ещё как конь!
  -Ага, лошадь ломовая! - не смог удержаться от шпильки Ефимов, и уже совершенно серьезно повторил: - Василич, я тебе советую так, а ты там как хочешь. По мне лучше у тебя будет сто патронов, и ты будешь скакать по горам, - Сергей хотел было сказать 'как козёл', но передумал, - как лось. Чем возьмешь тысячу, а потом тебя бойцы на руках тащить будут.
  -Не будут! - уверенно возразил старшина, но затем, улыбнувшись, махнул рукой: - Ладно, согласен, один БК, - после чего развернулся и пошёл к своей каптёрке, насвистывая какую-то озорную мелодию.
  Ефимов посмотрел ему вслед и сокрушённо покачал головой. Мысль Тясунова была ему понятна - вздрючить Косыгина и заодно, придавая его Ефимову, комбат рассчитывал как бы усилить его группу.
  'Хотя какое там усиление, - Сергей расстроено вздохнул, - лишняя обуза. Но, да ладно, пусть идёт, хоть малость развеется. А то действительно, как мы на задание - он в синьку. Сопьется к хренам за командировку. Хотя... хотя уже не успеет. Похоже, крайнее боевое задание - и домой'.
   С мыслью о доме нахлынула тоска, и чтобы хоть как-то рассеять её подступающие комом к горлу отголоски, Ефимов, наконец, отправился заниматься 'неотложными задачами'.
  
  Старший прапорщик Косыгин.
  
  Васильевич собирался на боевое задание с обстоятельностью человека, впервые выполнявшего очень важное и ответственное задание. На одну загрузку магазинами разгрузок и их примерку у него ушло минимум часа три, и это не считая подгонки. С 'горкой' оказалось проще, уже давно полученный им на складе и припасённый для рыбалки горный костюм тут оказался как нельзя кстати. С рюкзаком проблем тоже не было - у какого же уважающего себя старшины не найдётся в заначке пары - тройки новеньких рюкзаков? А вот с продуктами Василич снова носился долго. Сперва ловил и доставал своими просьбами начальника склада, когда же получил и принёс в палатку всё требуемое, долго сидел и решал, что брать, а что не брать - ведь как выяснилось, что если всё это скопом уложить в рюкзак, то не останется места для спальника и тёплых вещей. А приторачивать всё это добро сверху старшине не хотелось. Пришлось мучиться. Правда, его мучения растянулись ровно на столько, на сколько в палатке отсутствовали прочие офицеры и прапорщики роты, когда же они появились... Одним словом, часть добытого была съедена, часть осела в чужих рюкзаках, ну, а оставшаяся снедь на дно старшинского рюкзака улеглась совершенно спокойно. Из трёх выданных пайков Василич решил взять с собой только один, и то как довесок ко всему прочему. Из боеприпасов он действительно взял один боекомплект, а вот гранат Василич приготовил целых шесть штук. Причём четыре из них оказались Ф-1, затем, подумав, он всё же запихал в рюкзак ещё четыре стянутые скотчем пачки патронов, (на всякий случай). Бутылки с минеральной водой приторочил по бокам рюкзака, а одну запихал вовнутрь. Из одежды выбрал зимнее офицерское бельё, новенький камуфлированный свитер (уже давно списанный и так же приготовленный для отправки домой) и запасные камуфлированные брюки. Полиэтиленовую плёнку выцыганил у остающегося в пункте временной дислокации Леонида Лёвикова. По совету Ефимова в качестве головного убора оставил обычную кепку. Ближе к окончанию приготовлений, сбегав до доктора, вытребовал пачку сиднокарба, два индивидуальных перевязочных пакета, жгут и пузырёк йода. Промедол прижимистый 'Айболит' - по словам старшины, - не дал. А вот внутригрупповых средств связи не дал уже не менее прижимистый группник Ефимов, не удалось раскрутить на них и Лёвикова. Василич на такую обиду смолчал, но всем всё запомнил. До поздней ночи старшина укладывал, перекладывал, шуршал своим рюкзаком и мешал спать всем остальным. Закончил он с этим делом лишь под самое утро.
  
  Братья Келоевы.
  Работы по обустройству базы подходили к завершению. Братья Идрис и Ибрагим, сидя на расстеленном на земле коврике, молча наблюдали, как их собратья по вере укладывают последние куски нарезанного дёрна. Идрис улыбался, всё складывалось как нельзя лучше. Работы оказалось гораздо меньше, чем предполагалось с самого начала, так что моджахеды делали всё не спеша и не слишком перетруждаясь. Братья поняли, что вполне успеют уложиться в означенный срок сразу же, как только выяснилось, что именно от них требуется. А построить им предстояло не постоянную, тщательно оборудованную базу, а всего лишь обычную времянку. Главное было разместить её в таком месте, с таким расчётом, чтобы на занимаемую ей территорию не смог упасть ни один российский снаряд. Что ж, опыт сооружения подобных баз у обоих братьев был, местность они знали хорошо, и проблем с нахождением отвечающего данным требованиям места не было. Конечно, пришлось помучиться с многочисленными окопами, по приказу Басаева вырытыми на окружающих хребтах и размещенных так, чтобы зажать в клещи любого противника, попытавшегося проникнуть на обустраиваемую базу. И вот как раз именно оборудование этих окопов и не давало покоя младшему из братьев. Столь многочисленные ряды траншей как-то не вязались с нарочитой небрежностью - временностью сооружаемых помещений для проживания самих моджахедов. Не внёс пока ясности и руководивший всей этой стройкой Осман Мартазалиев, прибывший в отряд вслед за отправленным Басаеву сообщением с координатами выбранного места. В ответ же на задаваемые вопросы, для чего и зачем всё это нужно, он только многозначительно улыбался и, задирая к небу глаза, глубокомысленно восклицал:
  -На всё воля Аллаха! - после чего стремительно убегал, и его гневные покрикивания начинали раздаваться то здесь, то там. Иногда Идрису казалось, что Османов как минимум двое, до того шустрым и неугомонным оказался этот 'строитель' - эмиссар самого Шамиля Басаева. Работ оставалось совсем ничего, а братья всё ещё пребывали в неведении относительно предстоящего им задания. Кое-что они, конечно, могли предположить, но всё равно все их даже гениальные прозрения, до получения конкретного приказа оставались ничем иным, как досужими домыслами. Впрочем, стройка подходила к концу, и никто не сомневался, что вскоре всё должно было окончательно проясниться.
  
  Пункт временной дислокации отряда специального назначения.
  
  На окончательной постановке задач кроме трёх командиров групп - капитана Гуревича, старшего прапорщика Ефимова, старшего лейтенанта Крушинина, командира роты майора Фадеева, начальника штаба майора Грелкина, временно замещающего окончательно свалившегося из-за болезни Трясунова, присутствовали ещё двое - незнакомый Ефимову стройный, подтянутый и, по-видимому, жилистый полковник и ещё более сухощавый, среднего роста, с ног до головы обвешанный оружием, чеченец, из какого-то батальона - то ли 'Восток', то ли 'Запад'. Впрочем, кто он такой и откуда, Сергею было плевать, а вот переделанными под гранаты ВОГ -17ми Ефимов заинтересовался всерьёз. Самодельные, одноразовые, с запирающимся затвором 'карамультуки', сделанные местными умельцами под те же самые ВОГи, Сергею в руках держать уже приходилось, а вот такие 'гранаты' он видел впервые.
  'Интересно, - подумал он, - какова зона поражения такой гранатой? Вкупе с небольшим объёмом и весом эта штучка вполне могла бы найти своё применение - при определённых раскладах'... Из цепи дальнейших рассуждений его вывел голос начавшего говорить полковника.
  - По имеющимся у нас сведениям Басаевский кассир Асламбек Дадаев уже несколько суток находится на территории Чечни с целью передачи авансовых денег на проведение террористического акта на сопредельной с Чечнёй территории. Теракт уже подготовлен, - при этих словах собравшиеся переглянулись. Ничего нового полковник пока не сказал, но он понял это по-своему. - Да-да, именно так. Дело за малым. Получение денег представителями преступной группировки, готовящей проведение террористического акта должно состояться ...нком районе. Точное место, к сожалению, нам пока неизвестно, но в ближайшие время мы надеемся их заполучить. Так что ваша задача - выйти в район разведки, произвести забазирование и, оставаясь постоянно на связи, ждать дальнейших указаний. Одним словом, быть в готовности, выйти в указанный район и выполнить поставленную задачу...
  -А какова наша задача? - Фадеев, которому уже надоело переливание из пустого в порожнее, позволил себе перебить ещё не до конца высказавшегося начальника, но тот воспринял это совершенно спокойно.
  -Ваша задача - найти и уничтожить Басаевского кассира. Что касается самой кассы, - многозначительная пауза, - желательно её не потерять, но, - опять такая же многозначительная пауза, - она всё же второстепенна, главное - Асламбек Дадаев. Его уничтожение - ваша основная цель. А касса... Впрочем, если он будет уничтожен, думаю, и касса никуда не денется. - Тонкий намёк, понятный всем.
  -Силы противника? - вновь задал вопрос Фадеев, и на этот раз полковник слегка поморщился.
  -Человек шесть охраны. Не думаю, что больше. Одной нашей группы, считаю, будет вполне достаточно для выполнения поставленной задачи. Я тут посмотрел ваши 'Решения', и в принципе с первоначально выбранными местами забазирования или засад, неважно, как мы их назовём, согласен. Вопросы взаимодействия отрабатывать не будем - я запрещаю вам покидать свои позиции без дополнительной команды. Как я уже говорил, всё будет зависеть от вашего умения молниеносно произвести налёт по переданным вам координатам. Активности в данном районе в последнее время не наблюдается. Так что вероятность подхода других бандформирований исключительно мала. Если поставленная задача по каким-либо причинам будет сорвана... - тут полковник обвёл всех таким суровым взглядом, что все сразу поняли, что станет с тем самым 'сорвавшим'. - Вы должны вести преследование так, чтобы противник был вынужден отходить в направлении населённого пункта ...ты. Там отступающего Дадаева постарается встретить со своими ребятами Аслан, - полковник показал рукой на сидевшего в уголочке чеченца, за весь разговор так и не сказавшего ни одного слова. Сейчас же тот встал и, подойдя к столу, наклонился над картой.
  -Мы будем вот здесь и здесь, позывной 'Беркут'. Если что - поможем, - похоже, Аслан не разделял уверенности полковника в лёгкости выполнения поставленной задачи.
  -Вопросы?
  -Вопросов нет, - за всех ответил так же не встревавший в разговор до этого момента начальник штаба.
  На этом совещание было закончено, полковник с сопровождавшим его Асланом улетел, а группники продолжили подготовку к предстоящему выходу.
  
  И почти в то же время за десятки километров от пункта временной дислокации спецназовцев в глубинах чеченского леса в стане противостоящего им противника проходила почти такая же постановка задач.
  
  Братья Келоевы.
  
  Осман Мартазалиев сидел напротив братьев и неторопливо выводил на карте замысловатые вензеля арабских букв. Наконец он оторвался от своего занятия и пристально посмотрел на притихших братьев.
  -Вам оказано огромное доверие, - при этих словах младший из братьев слегка поёжился. Как он вынес из своего прошлого опыта, любое большое доверие предполагало ещё большее испытание, и это ему не нравилось. Осман хотел продолжить, но, видимо, поняв настроение своих собеседников, начал издалека:
  -Наша земля стонет под пятой захватчика, - слова звучали излишне высокопарно, но никто не позволил себе улыбнуться. - Русские собаки пришли в наши города и сёла, и теперь ходят в наш лес как к себе домой. - При упоминании русских, ходящих в лес, Идрис дёрнул бровью. Ещё не забылось, как он покидал свою запасную базу, уходя буквально из-под носа спецов. - А Осман продолжал: - Они бродят по нашему лесу, словно не мы, а они хозяева в этом лесу, - пауза для осмысления сказанного. - Дошло до того, что мы боимся собственного леса и его тишины, - братья угрюмо поддакнули. - А должно быть наоборот, - послышалось более оживлённое одобрение. - Надо показать этим собакам, кто есть в лесу настоящие волки, - и вновь угрюмое молчание братьев, уже начавших догадываться, куда клонит собеседник. - Наш штаб, - Осман нарочно не стал говорить, что вся задумка принадлежит исключительно Шамилю Басаеву, - разработал секретную операцию по уничтожению группы русского спецназа силами вашего отряда.
  После этих слов братьям стало совсем грустно. Сталкиваться напрямую лоб в лоб с ГРУшным спецназом не хотелось. Тем не менее, отказаться было нельзя. Ибрагим сглотнул подступивший к горлу комок и весьма уверенно уточнил:
  -Когда и куда выходим?
  После этого вопроса Осман широко улыбнулся:
  -Никуда выходить не надо, русские сами придут сюда.
  -Как это? - одновременно воскликнули братья.
  -Вы что, думаете, я зря рыл здесь окопы, перетаскивал с места на место и поливал дёрн? - всё это было сказано таким тоном, будто во всём сделанном была только заслуга - его - Османа Мартазалиева. - Они получат координаты этого места.
  Братья Келоевы переглянулись. Теперь им стала понятна причина столь настоятельных рекомендаций по выбору для организации базы места, имеющего естественную защищённость от вражеского огневого налёта.
  -Значит, нам предстоит запустить русских как можно глубже в глубины нашей обороны и захлопнуть капкан? - Ибрагим, похоже, слегка нервничал.
  -Да. И ни один из них не должен уйти! - Осман пронзил своим взглядом обоих братьев. - Будет особенно замечательно, если вам удастся захватить кого-нибудь в плен. Впрочем, достаточно быстрого и решительного уничтожения. Людей у вас более чем достаточно. Я думаю, вы справитесь.
  В этом 'справитесь' звучал такой нажим, что Идрис невольно подумал, что им действительно лучше справиться. Шамиль не любил неудачников, из неудачников часто выходили предатели, а предателей Шамиль не любил ещё больше.
  -Справимся, - придав голосу как можно больше уверенности, ответил старший из Келоевых, и братья снова переглянулись.
  -Вот и отлично. Тогда вам предстоит окончательно завершить маскировку и приготовиться для встречи 'гостей', о визите которых вам будет сообщено заранее. И ещё. Не далее, как сегодня, к вам прибудут западные корреспонденты. В вашу обязанность входит: встретить, разместить, предоставить лучшие места в 'гостинице', - тут он снова улыбнулся, и в ответ ему тоже улыбнулись, его поняли, - максимально позаботиться об их безопасности и предоставить прекрасную натуру для съёмок. Не знаю, как целостность их шкур, но фильм должен получиться великолепным. В противном случае, за ваши шкуры я тоже поручиться не смогу.
  После этих слов Осман замолчал, вышел из недавно выкопанной землянки и, подозвав своих сопровождающих, исчез за пахучей зеленью осеннего леса. А оставшимся в землянке братьям оставалось молить судьбу, чтобы всё удалось, и одновременно готовиться к предстоящему бою...
  А под вечер на базу прибыли иностранные корреспонденты. И прибыли не в качестве пленных, за которых можно было бы получить приличный выкуп, а именно как корреспонденты, готовящиеся снять шикарный фильм про ещё одну удачную операцию доблестных вооруженных формирований Ичкерии. Репортёр Келли Адамсон, телеоператор Арчибальд Хогарт и помощник оператора Стивен Смит были размещены в специально для них подготовленной землянке. И с этого момента всё завертелось с нарастающей скоростью.
  
  Пункт временной дислокации отряда специального назначения.
  
  Лёгкая, едва слышимая перебранка бойцов. Шорох гальки под ногами начальников служб, переходящих от группы к группе. Приглушённый кашель уже несколько дней лежавшего в жару командира отряда, всё же нашедшего в себе силы выйти на строевой смотр убывающих на боевое задание групп. Рёв двигателей выбирающейся из автопарка техники. И огромная, нескончаемая стая журавлей, тянущаяся по подёрнутому тучами небу. Далёкое 'курлы' улетающих птиц, не заглушаемое даже шорохом перестанавливаемых рюкзаков. Птиц было так много и они уже летели так долго, что на них уже практически не обращали внимания, только Ефимов почему-то нет-нет, да и поглядывал на плывущую в вышине стаю. Может, именно глядя на такую огромную журавлиную стаю, у Рамсула Гамзатова и возникли строки: 'Летит, летит по небу клин усталый...' - подумав об этом, Сергей стряхнул с себя наваждение и уже ни на что не отвлекаясь, стал дожидаться окончания смотра. В группе старшего лейтенанта Станислава Крушинина возникли какие-то проблемы с радиостанцией, и теперь командир роты связи, матерясь на беспечность радистов, самостоятельно устранял неисправность. Судя по всему, что-то случилось с гарнитурой, потому что со стороны палатки связистов уже вприпрыжку нёсся дневальный, таща в руках ей замену.
  Да, похоже, загвоздка была именно в гарнитуре. Старший радист Крушинина Апраксин стоял красный, как рак, а ротный связи продолжал материться. Он вообще, судя по всему, едва сдерживался, чтобы не врезать недобросовестному подчинённому промеж глаз. Наконец, связь была установлена...
  -На погрузку! - комбат вяло махнул рукой, и разведчики, подхватив рюкзаки, направились к ожидающим их машинам.
  -В ...тридцать первый, - скомандовал Ефимов, назвав определённый под группу 'Урал'. Прищепа кивнул и продолжил движение. Сразу за воротами группа выстроилась в одну шеренгу, зарядила оружие и, поставив его на предохранитель, начала погрузку.
  Старшины Косыгина с группой не было. Умаявшись с подготовкой к выходу, он с устатку хряпнул сто грамм и... и не смог остановиться...
  
  Братья Келоевы.
  
  Подготовкой к встрече русского спецназа руководил Ибрагим, как старший из братьев, а Идрис, как младший, большей частью пропадал в своей землянке или крутился возле западных репортёров, точнее, репортёрши. Келли Адамсон, как представилась сама госпожа репортёрша, оказалась не слишком красива, излишне худа, но для не избалованного женским вниманием Идриса она была, что перепел для вставшего в стойку сеттера. Только дай слабину, и тут же окажешься в зубах потерявшего терпение зверя. Когда Идрис смотрел на её виляющую при ходьбе попку, то с его языка разве что слюна не капала. А всё остальное - блеск глаз, покорное виляние хвостом, высунутый от нетерпения язык - пусть и не зримо, но присутствовали. И потому это не могло не остаться незамеченным.
  Хогарт заметил первым.
  -Смотри, Барбара, - и хотя обычно репортёры говорили на английском, сейчас Арчибальд перешёл на немецкий. И как оказалось, представившуюся как Келли, репортёршу зовут совершенно по-другому, - как этот дикарь на тебя смотрит. Смотри, Бэби, - телеоператор усмехнулся, - как бы тебе не переиграть со своей сексапильностью. Ты бы заканчивала вертеть задом и шла в палатку, а то неровен час... - он не договорил, остановленный ехидной улыбкой Барбары.
  -Знаешь что, Роберт, - похоже, госпожа Адамсон тоже назвала настоящее имя телеоператора, отчего он дёрнулся, но промолчал. - А я бы не отказалась от объятий этого дикаря. Они наверняка лучше, чем изнеженные объятья нашего босса. Давно мечтала ощутить на себе настоящего самца, дикого зверя, неугомонного Маугли! - она усмехнулась.
  -Смотри, не переусердствуй! - снова повторил своё предостережение телеоператор и, поняв, что его всё равно не послушают, обречённо махнул рукой. - Впрочем, делай, как хочешь.
  -Вот именно, как хочешь! - Барбара улыбнулась, показав всему свету свои ослепительно белые искусственные зубы. - А я хочу. - Она высунула кончик язычка и провела им по своим бледным и чересчур тонким губам, потом потянулась и уже отрешённо заметила: - Тут так романтично!
  На что Роберт лишь хмыкнул и, развернувшись, пошёл выбирать место для предстоящих ему съёмок. Самое удобное и вместе с тем безопасное. Уже отойдя метров на десять, он зло сплюнул. Хогарт искренне не понимал, зачем сюда попёрлась и эта потаскушка. Для того, чтобы отснять репортаж, хватило бы одного оператора и его помощника, а уже потом можно было смонтировать и реплики репортёра. Ведь перед отъездом его клятвенно заверили, что действо не растянется надолго, а в те несколько минут, что будет происходить уничтожение русского спецназа, места для репортёра, точнее, репортёрши, не было. К тому же разве кто решится в открытую показать присутствие своего репортёра в рядах чеченских повстанцев? Конечно же, нет, ведь в противном случае возможен международный скандал, а этого их агентство позволить себе не могло. Тогда зачем потребовалось присутствие в группе репортёра? Роберт задумался. ...Разве что... ...разве что... одна мысль стала накладываться на другую. ...Разве что гибель в Чечне аккредитованной там телегруппы (а прибыли они на территорию Чеченской республики совершенно легально), среди которой была женщина, могла вызвать не меньший резонанс, чем сенсационные съёмки. Неужели агентство предполагает и такой исход? - от внезапно появившейся мысли по спине Роберта побежали нехорошие мурашки. Он остановился на полпути к намеченной цели и впервые по-настоящему задумался...
  
  Группы специального назначения.
  
  Группы высадились одновременно и сразу же начали расходиться в разные стороны. Гуревич со своими бойцами уходил вправо, Крушинин забирал левее, а Ефимов вместе с находившимся в его группе Фадеевым двигался в центре. Всем трём группам предстояло сходу пройти по два с половиной квадрата, после чего произвести забазирование, ощетиниться во все стороны стволами, войти в связь и ждать... Ждать команды...
  
  Привычно поднимавшийся на хребет Ефимов окинул взглядом высокую фигуру сержанта Вячеслава Варенникова и невольно улыбнулся - некультяпистый с виду сержант оказался неплохим ходоком, и к тому же, как выяснилось, обладал весьма чутким слухом, так что пока Сергей ни разу не пожалел, что взял его в свою группу.
  В этот момент Ефимова нагнал легко шагающий Фадеев и кивнув на всё того же Варенникова, поинтересовался:
  -Ну как?
  -Нормально, знать бы, что он очень даже очень, я бы его раньше из комендачей выцепил.
  -Раньше бы его тебе никто не отдал! - ротный усмехнулся, и Сергей понял, что тот прав - комендантский взвод, откомандировав за последнее время сразу нескольких бойцов (Гуревичу тоже удалось отжать кое-кого, в том числе одного обленившегося контрабаса из бывших разведчиков), и так с трудом тащил на себе караульную службу.
  -Пожалуй, так оно и было бы, - Ефимов обернулся назад и, убедившись, что группа благополучно вытягивается, вновь повернулся к идущему рядом ротному.
  -Пожалуй, крайнее Б/З?! - было не понятно, спрашивает Фадеев или делает такой не слишком оригинальный вывод.
  -Возможно, - Ефимов не стал ни соглашаться, ни отрицать высказанного предположения, но, судя по всему, ротный и здесь тоже был прав. До конца командировки оставались считанные дни, и если это боевое задание, действительно, как и запланировано, растянется на неделю, то до прибытия заменьщиков останется шесть дней. Так что вывод был очевиден.
  -Говорят, билеты уже забронировали... - разведчики ещё не очень далеко отошли от дороги, с которой слышалось завывание разворачивающейся техники, и командиры могли позволить себе небольшую беседу. - А я, блин, себе сумку ещё не купил!
  -Купишь, время есть. С боевого задания придём и съездим. Я тоже кое-что ещё купить собираюсь. Кстати, Вадим, а мы как отсюда поедем? На поезд, говорят, с билетами проблема.
  -Автобусом, и никаких проблем. Тут всё отлажено. Телефон у комбата есть. Позвонит. Закажет. Оплата по прибытии в пункт постоянной дислокации.
  -Ну да... - Сергей вдруг вспомнил давно забытый разговор на эту же тему. Склон хребта, по которому поднималась группа, был некрутой, идти было не тяжело, Фадеев хотел поговорить о чём-то ещё, но передумал - всё же они всё дальше и дальше удалялись от дороги, и пора было начинать соблюдать тишину. На связь Ефимов выходить пока не собирался - по ранней договорённости за все три группы должен был 'отстучать' радист группы сопровождения.
  Пройдя ещё какое-то время рядом с Ефимовым, ротный чуть - чуть приотстал и, наконец, вклинился в строй перед тройкой Кудинова.
  То, что он шёл с группой старшего прапорщика Ефимова, объяснялось просто - находясь в центре района, он с одинаковым успехом мог выдвинуться на помощь любой из двух находящихся на боевом задании групп. И плевать, что там думало по этому поводу вышестоящее начальство.
  
  Братья Келоевы.
  
  Подготовка базы, а точнее, окружающих базу окопов, была практически закончена. Оставалось только в отдалении нарубить - нарезать веток орешника и как следует замаскировать ими позиции, но это следовало сделать как можно позже, чтобы листья не успели подвять и скукожиться.
  Праздно же шатающемуся Идрису вновь на глаза попалась неугомонная белокурая бестия. И одолеваемый своими желаниями младший Келоев устремился вслед за юркнувшей за ближайшие кусты женщиной.
  Ему удалось догнать её у первого же попавшегося на пути овражка. Келли стояла, ухватившись левой рукой за тонкую ветвь орешника и словно в нерешительности всматривалась в почти метровой ширины препятствие.
  -Мадам, мисс, мэм, - твердил Идрис. Вспоминая все известные ему обращения к западным женщинам, он вдруг ощутил, как предательски дрожат его губы. - Я, миссис, я... - продуманные слова выпадали из памяти, он закусил губу и сделал в её сторону один шаг. Затем, ругая себя за столь явное волнение, потянулся к её руке, всё ещё удерживающей ореховую ветку. Тонкое запястье легло в его руку, и он сделал ещё один шаг, прижимаясь к её груди, и о чудо, она не отстранилась. Наоборот, тонкие гуды женщины потянулись ему навстречу, а почти невесомая ладошка правой руки легла на его талию. Нежные пальчики начали подтягивать вверх его тонкую льняную рубашку, освобождая для себя покрытую мурашками волнения кожу.
  -Миссис... - почувствовав себя несколько увереннее, процедил сквозь плотно сжатые зубы всё ещё никак не верящий в ждущее его счастье Идрис.
  -Молчи! - на чисто русском языке потребовала от него Барбара и впилась в его губы страстным поцелуем.
  Идрис вздрогнул, слегка попятился, затем совладал с вдруг окутавшей его нерешительностью и, отпустив руку Барбары, заключил её в свои жаркие объятья. Вот он почувствовал, как она сделала шаг назад, шагнул следом, затем колени женщины начали подгибаться. Чтобы не упасть, он потянулся следом, наклоняясь и осторожно опуская Барбару на уже прохладную, но покрытую густой травой площадку. Упав рядом, Идрис уже перестал сдерживаться окончательно. Превратившись в тугой комок необузданных желаний, младший Келоев поспешно скинул с себя мешающую одежду и, сдернув с женщины брюки, навалился на неё сверху.
  
  Всё кончилось очень быстро, слишком быстро, чтобы Барбара хоть в малой мере смогла насладиться произошедшим. Бокал страсти оказался испит до дна, но напитка в нём оказалось мизерно мало для того, чтобы она смогла получить истинное наслаждение. Страсть клокотала в ждущей объятий и ласки женщине. Но уставший 'дикарь' лежал рядом, раскинув руки и, тяжело дыша, совершенно по-детски чмокал губами. Сама же Барбара, так и не дождавшись продолжения, сдвинула ноги и, задавив в себе пламя никак не желающей утихать страсти, резко поднялась на ноги. Подхватив одежду, она с лёгкостью перепрыгнула через столь, казалось бы, озаботивший её прежде овражек и что-то сердито высказав по-английски, уединилась в близлежащих кустиках.
  
  Когда она вернулась к всё ещё возящемуся со своей аппаратурой Хогарту, её лицо хранило печать подчёркнутого равнодушия, могущего обмануть многих, но не пристально взглянувшего на неё кинооператора.
  -И как? - с ехидцей в голосе спросил он, отставляя в сторону готовую к работе телекамеру.
  -Животное! - зло бросила Барбара, уходя в полутьму отведённой им землянки, и было непонятно, кого она имеет в виду: то ли Роберта с его бестактностью, то ли не сумевшего угодить ей Идриса.
  -Шлюха! - едва слышно пробормотал телеоператор и вновь принялся возиться со своей любимой 'игрушкой'.
  
  Аслан.
  
  Еще накануне боевого выхода спецназовцев Аслан прибыл со своими ребятами в селение ...ты и, заняв позиции на его восточной окраине, приготовился ждать. Каково же было его удивление, не понимание, возмущение, когда он (уже в то время, когда ГРУшные группы вышли на задание и начали движение в его сторону), получил от высокого начальства команду покинуть село и прибыть в пункт постоянной дислокации. Но приказ есть приказ. Ругаясь по - чеченски и матерясь по-русски, Аслан приказал своим парням покинуть позиции. Вскоре несколько машин, гружённых солдатами Аслана, выехали в восточном направлении. В душе покидающего ...ты подполковника скребли кошки. А подсознание твердило о происках пресловутого Шайтана. Вскоре пыль за машинами осела, а в 'мирное' село возвратились мир и спокойствие.
  
  Группы специального назначения.
  
  Три группы специального назначения постепенно углублялись в лес, расходясь, расползаясь всё дальше и дальше друг от друга. Ефимов продвигался вперёд, выдерживая направление строго на запад. Гуревич - забирая вправо, углублялся на север, и все сильнее и сильнее подбирался к вершине широкого хребта. А идущий к югу Крушинии шёл, постепенно приближаясь к окраинам селения ...ни. Впрочем, до них, до этих окраин было ещё далеко.
  Игорь Гуревич, ведший своих бойцов по одному из небольших отрогов, время от времени с беспокойством поглядывал на показания джипиеса. Вскоре должно было начаться вытянутое на несколько квадратов минное поле, как мечом отделяющее его от идущего чуть южнее Ефимова. Так что надо было не прозевать момент и взять ещё немного севернее, чтобы наверняка обогнуть это смертоносное местечко, а не брести по его кромке. Наконец Гуревич окликнул идущего впереди бойца и передал команду 'уходим вправо'. Почти сразу повинуясь его приказу, людская цепочка отклонилась к северу и поползла дальше по большой дуге, обходя неизвестно когда установленное здесь минное поле. Когда же группа, снова сменив направление, потянулась на северо-запад, Игорь, взглянув на экран джипиеса, довольно улыбнулся - до означенного ранее места забазирования оставалось совсем ничего. Он вспомнил свою любимую присказку 'три раза...', и его улыбка стала ещё шире. Началось крайнее боевое задание, (в то, что в оставшуюся после него неделю их могут сдёрнуть куда-то ещё, Игорю, как, впрочем, и всем остальным разведчикам, не верилось), а дни на боевом задании обычно летели быстро.
  'Можно считать, осталась одна неделя, - подумал он, ощущая в душе радостное предчувствие. - Наташа, готовь стол и...' - что означало это И, он додумать не успел. Рука шедшего впереди разведчика взметнулась вверх, останавливая всю группу. Игорь замер и, машинально повторив движение впередиидущего, включил радиостанцию.
  -Что там у тебя? - не озабочиваясь позывными, спросил Игорь у сержанта Ляпина.
  -Следы, - коротко ответил тот, тоже не слишком зацикливаясь на применении позывных.
  -Сейчас подойду, - сухо поставив бойцов в известность о своих намерениях, Игорь направился в головняк группы.
  
  Братья Келоевы.
  
  Идрис был практически счастлив.
  'Эта женщина, эта женщина! - он не находил слов, чтобы выразить своё восхищение. Когда он представлял её себе мысленно, в его голову приходило лишь одно слово - СТРАСТЬ, да она именно такой и была - Страсть. Женщина - страсть. Воспоминания о тех чудных мгновеньях, (эх, если бы Идрис ещё отдавал себе отчёт, сколько их всего было-то, этих мгновений!) заставляли его сердце трепетать, словно это было не сердце взрослого мужчины, а сердечко пойманного в корзину воробушка.
  -Брат, я хочу её! - воскликнул Идрис, едва они оказались с Ибрагимом наедине в своей землянке.
  -Э-э-э, брат, была бы она какая-нибудь глупая русская, по недомыслию своих предков поселившаяся на нашей земле, то ты бы хотел её, пока она тебе не надоела, а потом убил. А за эту, - Ибрагим кивнул за стену своего убежища, - мы с тобой отвечаем головой, и если что... - договаривать он не стал, брат должен был понять его и без слов.
  -Ты не так понял меня, брат! - Идрис обиженно и совсем по - детски поджал губы. - Я достаточно мужчина, чтобы женщина возжелала меня без силы! - гордо выпяченная грудь должна была показать, что он под этим подразумевает.
  -Ты уже был с ней, - заключил Ибрагим, и его лицо вдруг стало совершенно серьёзным. - Так чего же ты тогда ещё хочешь?
  -Я хочу быть с нею всегда!
  -Ты хочешь на ней жениться? - Ибрагим оценивающе оглядел брата с головы до ног, но не выказал пока ни каких эмоций
  -Ну... - неопределённо протянул Идрис, - я ведь могу иметь и двух жён.
  -Можешь, - ухмылка, появившаяся на лице Ибрагима, явственно говорила о том, что он думает о желаниях своего брата.
  -Ты думаешь, она не согласится? - спросил младший Келоев, и тут же увидел, как старший брат отрицательно покачал головой. - Она же сама хотела меня...
  -Желание европейской женщины отдаться мужчине - это всего лишь мимолётная прихоть. Они - как собаки, готовы отдаваться каждому, если у них на то будет настроение. Не обольщайся, брат, ей просто скучно, скучно и экзотично. А стать твоей... Остаться здесь навсегда... Я даже не уверен, захочет ли она повторить это с тобой ещё раз... Для них, - Ибрагим отрешённо махнул рукой, - главное - деньги. Красивая жизнь...
  - Но ведь я могу предложить ей богатую жизнь, - нашелся, что ответить на слова брата, Идрис, - деньги, много денег.
  Глядя на Идриса, Ибрагим, похоже, был готов расхохотаться. Он едва сдерживался, пытаясь оставаться хоть чуточку серьёзным:
  -Деньги? Доллары? Фунты? И сколько ты можешь ей предложить?
  -Десять, нет, двадцать тысяч долларов, даже тридцать, она будет жить, ничего не делая, безбедно. Ты ведь поможешь, брат? - Идрис умоляюще посмотрел на старшего Келоева, но тот неожиданно вновь стал серьёзным, и уже со злостью взглянув в глаза своего наивного младшего братца, потряс перед его лицом обеими руками.
  -Безбедная жизнь! Глупый, да она за одну эту командировку имеет больше, чем весь наш сраный отряд! Тридцать тысяч долларов! Он хочет купить её за тридцать тысяч долларов! Да она за месяц имеет столько, сколько ты не заработаешь и за год! Безбедная жизнь! - он повторялся. - Она уже сегодня имеет безбедную жизнь. И такой дурачок, как ты - не более, чем игрушка, о которую она, не задумываясь, вытрет свои ноги. - Ибрагим продолжал говорить, а Идрис стоял и слушал, не перебивая. Он не обижался, он вдруг понял, что его брат говорит истинную правду, и в груди младшего брата появилась горькая обида. Он вдруг осознал, что его использовали, им воспользовались, как вещью, как инструментом для исполнения собственной прихоти.
  -С-сука, - прошипел он сквозь плотно сжатые зубы. - С-сука, - повторил он снова, пытаясь таким образом возненавидеть предмет своей страсти и тем самым убить вожделение, сжигающее собственное тело. Вот если бы ещё пойти и разбить в кровь её лицо, как той русской девчонке, лет пять назад пойманной ими на окраине города. Жаль, тогда они немного перестарались, и та умерла раньше, чем они успели как следует позабавиться, но бить кулаком в красивое, податливое ударам девичье лицо Идрису понравилось...
  Пойти и разбить в кровь лицо, выбить все зубы. Разбить глаза так, чтобы потекли кровавые слезы... Но нельзя, наказание может быть очень-очень жестоким, Шамиль шутить не любил, никому не прощая невыполнения отданных приказов. Едва успев подумать о последствиях подобного поступка, Идрис понял, что все его желания исчезли напрочь, так, как будто острый клинок отсёк все излишества, мешающие выполнению возложенной на них задачи. Младший брат взглянул на старшего и, прочитав в его глазах понимание, отвернулся. Опустив плечи, и совсем по-детски всхлипнув, он откинул полог и вышел вон из вдруг ставшего душным и слишком маленьким для его мыслей помещения землянки. Ему нужен был воздух, ему нужен был простор, чтобы побыть наедине с самим собой, наедине со своими мыслями.
  
  Группы специального назначения.
  
  -Где? - первым делом спросил Игорь, подойдя к неподвижно замершему Ляпину. Тот молча кивнул чуть в сторону, и взгляд капитана зацепился за едва заметный, скорее угадываемый отпечаток каблука. Можно было пройти и не заметить, но Ляпин заметил, и теперь нужно было сообразить, что с этим делать дальше. Слишком давним след быть не мог - всю прошлую неделю лили дожди, и они бы наверняка смыли, сгладили эту, оставленную каблуком, небольшую вмятость. Но и недавним этот след тоже быть не мог - поднимающиеся над поверхностью почвы выпуклости были уже подсушены (не помогала даже всё время текущая по капиллярам влага) и частично разрушены порывами налетающего ветра. Судя по направлению подошв, следы уходили на север, в сторону широкой хребтины раскинувшегося там большого хребта.
  -Хрен с ними! - придя к выводу, что сообщение в отряд о найденных следах не будет иметь никакого смысла, Игорь решил проигнорировать их вовсе. - Всё, топаем дальше! - скомандовал он, уже совершенно не обращая внимания на следы (оставленные Османом Мартазалиевым и его спутниками). Прошедшие здесь боевики были далеко, и догнать их, равно как и отследить дальнейший путь, не представлялось никакой возможности.
  
  Группы Ефимова и Крушинина шли к местам забазирования, останавливаясь только для выхода в эфир. Ничего, что могло бы вызвать интерес, на их пути не встретилось, изредка попадались воронки от некогда прилетавших сюда снарядов, валялись срубленные ими же деревья, изредка глаз нет-нет да и цеплялся за испещрённые пулями стволы деревьев. Ефимову даже пару раз попались старые заброшенные базы, около одной, наполовину войдя в землю, торчало два градовских не разорвавшихся снаряда.
  У Крушинина на пути не встретилось и этого, только в одном месте среди зарослей лещины ему попались обрывки старой, чёрной полиэтиленовой плёнки - свидетельство пребывания здесь людей. Но кто это был - чехи или какие-то не слишком заботившиеся сокрытием следов разведчики, понять было невозможно.
  Как бы то ни было, все три группы прибыли к местам организации засад, а точнее к местам временного забазирования, практически одновременно. Обустроив днёвки и ощетинившись во все направления стволами и минами, они стали ждать поступления обещанных указаний.
  
  Братья Келоевы.
  
  Лагерь уснул. Идрис, уже успевший по поручению брата сходить в соседний квадрат и, выйдя оттуда на связь, сообщить о завершении строительства, лежал на расстеленном на земле туристическом коврике и до напряжения в глазах всматривался в тёмную крону дерева. Где-то там, за ней, за застилающими небосвод облаками сверкали звёзды. Он старался думать о звёздах, но ничего не получалось. Мысли скользили, постепенно опускаясь до гораздо более приземлённых вещей...
   Всё же эта баба никак не шла из головы уже было посчитавшего себя свободным от подобных дум Идриса. Даже то, что, скорее всего, уже завтра им предстояло устроить бойню российскому спецназу, не могло отвлечь его от приятных воспоминаний. Он вновь и вновь мысленно возвращался к её идущему ему навстречу телу и вспоминал восторг, охвативший его с первых мгновений, как он только понял, что она решила ответить ему взаимностью. Да, что бы ни твердил себе Идрис, как бы не настраивал себя против неё, называя то 'грязной шлюхой', то 'уродливой старухой', телесные чувства, а точнее, лишь воспоминания о них, заставляли его думать иначе. Поворочавшись какое-то время, младший Келоев всё же уснул, чтобы проснуться среди ночи от озноба, нещадно колотившего его тело. Скрючившись в три погибели и даже не подхватив так и оставшийся лежать на земле коврик, Идрис, щёлкая зубами, прошмыгнул в землянку и, забившись в спальник, забылся в тяжёлом, приводящем головную боль, сне.
  
  Пункт временной дислокации отряда специального назначения.
  
  Подполковник Трясунов не спал, кашель сотрясал его грудь, а по невидимому в темноте лицу стекал пот. Температура тела, с вечера подскочившая почти до сорока градусов, после трёх таблеток (двух аспирина и одной анальгина) начала наконец-то спадать. Правда, командир отряда сомневался, что надолго. Но хоть какая-то передышка измученному организму должна была всё же наступить. Он кашлял, кости ломило никак не желающей отступать болезнью, а думы комбата были вновь заняты ушедшими на боевые задания разведгруппами. По его мнению, что-то опять не складывалось, что-то опять было не так. Может быть, излишне подозрительной казалась лёгкость, с которой собирались уничтожить до сих пор неуловимого 'Шейха'? Так что, ошибались большие начальники или же у него самого начали проявляться первые признаки паранойи? Он этого не знал и потому переживал ещё больше.
  Трясунов переживал за ушедших, как переживает отец за своих беспутных, но всё же любимых детей. Но что пользы было разведчикам от его переживаний, если он никоим образом не мог изменить происходящее, что бы и как бы там не случилось... Ночь продолжала своё теченье, плавно переходя в утро, а подполковник Трясунов продолжал не спать и думать...
  
  Полковник Черных.
  
  -Как в воду глядел, - главный ГРУшник вроде бы выказывал удовлетворённость собственной прозорливостью, но вместе с тем выглядел раздражённым. Поступившие сведения не радовали, в них не было определённости. А неопределённость порождала вопросы. - И что, нет никакой возможности уточнения? - полковник повернулся к сидящему в кресле Остапенко.
   Тот развёл руками и огорчённо покачал головой.
  -Ваха, - подполковник назвал имя своего агента, - сразу предупредил, что возможностей узнать подробности у него нет.
  -Значит, встреча назначена на одной из трёх баз... - задумчиво повторил Черных и, закончив расхаживать по комнате, подошёл к висевшей на стене карте. - На одной из трёх... Давай-ка, ещё разок напомни мне координаты.
  -Х... У... - Остапенко, даже не заглядывая в лежавший перед ним листок, начал диктовать переданные агентом цифры. Шесть пятизначных цифр легли в память сразу же. Сказывалась давняя привычка держать всё в памяти, не доверяя свои мысли бумаге.
  -Значит, это будет выглядеть так, - Черных отступил на полшага от карты, на которой виднелись три жирных, поставленных фломастером, точки. Ещё ранее отмеченные, начертанные красной гелевой ручкой тонкие, прерывистые линии показывали маршрут движения, и ей же были отмечены места забазирования спецназовских групп. Мысленно прочертив линии дальше до координат предполагаемых встреч, подполковник хмыкнул. Движение групп до странности напоминало рассеивающиеся в пространстве лучики света - с каждым пройденным метром спецназовские группы расходились друг от друга всё дальше и дальше. Смутное беспокойство охватило стоявшего подле карты полковника. Он резко повернулся и, стараясь скрыть это беспокойство, как можно безразличнее спросил у всё ещё ковыряющегося в своей разгрузке Остапенко:
  -Сколько человек будет принимающих? - под принимающими Черных подозревал представителей Шамиля Басаева, должных принять у кассира деньги.
  -Трое - Осман Мартазалиев и двое его телохранителей. По сведениям другого источника, они убыли уже несколько суток назад и до сих пор не возвращались, так что всё сходится.
  -Значит, трое, - Черных снова взглянул на карту. - Что ж, будем надеяться, что всё именно так и обстоит. Можешь передавать координаты в отряд. Пусть работают. Только добавь, не официально конечно, чтобы там без фанатизма, - произнеся последнюю фразу, Черных понял, что она несколько противоречит им же проведённому инструктажу в пункте 'сорванной боевой задачи', но говорить больше ничего не стал.
  
  Группы специального назначения.
  
  -О чем задумался? - Фадеев скосил глаза на безмятежно развалившегося на коврике Ефимова. Выскользнувшее из прорехи облаков солнце своими лучами пролегло по его лицу, осветив спрятанную за переплетением листвы мечтательную полуулыбку.
  -Видишь, - подбородок старшего прапорщика приподнялся чуть вверх, указывая на капли росы, целой гроздью повисших на переплетении ежевичных веток. Жёлтые лучи утреннего солнца пронзали их своими пиками, после чего разлетались в разные стороны всеми цветами великолепной радуги.
  Фадеев начал поворачиваться в указанном направлении, но в этот момент небесные створки сомкнулись, вновь погрузив мир в унылую серость пасмурного дня.
  -Опоздал, - сокрушенно констатировал Ефимов, действительно сожалея, что ротный так и не увидел столь красочную картину. И уже поясняя удивлённо поднявшему брови Фадееву, добавил: - Роса как бриллианты отсвечивала. Красиво.
  -Красиво, - согласился Фадеев, и тоже впав в задумчивость, потянулся к очередной банке с тушёнкой. Когда же она оказалась в его руке, он довольно заулыбался, одним движением ножа вскрыл её и, заедая прихваченным из ПВД хлебом, принялся насыщать проголодавшийся за ночь желудок.
  Ефимов же, глядя на ротного, только усмехнулся, а увидев протянутую в его сторону банку с предложением присоединиться, только отрицательно покачал головой. Они минут двадцать назад скушали, поделив напополам, точно такую же банку тушёнки, добавили к ним две банки печёночного паштета и запили всё это горячим кофе из термоса ротного, так что есть Сергею не хотелось совершенно. Поэтому отказавшись от предложенной тушёнки, Ефимов уставился в глубину леса и снова предался созерцанию...
  
  Старший лейтенант Крушинин, прислонившись спиной к дереву, приманивал мышку, отламывая и подбрасывая ей небольшие кусочки галет. Мышка то продвигалась вперёд, то убегала, потом снова возвращалась, и так раз за разом, покуда не добиралась до очередного кусочка вкуснятины. Тут она хватала его и скрывалась из виду сразу на несколько минут, видимо, пряча или сгрызая предложенное угощение, затем возвращалась снова. Мышка была маленькая, пепельно-серого цвета и какая-то вся прогонистая, словно растущая в вечном голоде.
  'Может, спортсменка? - с улыбкой подумал старший лейтенант и бросил на этот раз кусочек побольше, почти целую пластинку. Увы, нечто большое, жёлтое, летящее сверху, так напугало бедную мышь, что скрывшись в корневищах деревьев, она так больше и не появилась. Подождав какое-то время и разочарованно вздохнув, старлей до хруста потянулся, прогоняя утреннюю дрёму и, встав, стал собирать и прятать в глубине разлапистых корневищ дерева признаки собственного присутствия - как-то: две жестяных банки из-под консервов, две пустых упаковки из-под галет, нетронутый липунец - концентрат гороха и шоколадную обёртку. Всё это он аккуратно собрал, вложил в одну из пустых банок, после чего скрутил её и уже тогда всунул в переплетения корней. Протолкнув веточкой всё это как можно дальше, он встал, осмотрел дело рук своих и, оставшись доволен, пошёл на утренний 'пробег по личному составу'. Настроение было прекрасным, а утро хотя и пасмурным, но зато тёплым и почти безветренным.
  
  -Наташа, привет! - лёжа в укрывающих от постороннего взгляда кустах и глядя на тянувшееся над головой покрывало серых облаков, Игорь вёл мысленный разговор с оставшейся там далеко - 'на большой земле' - девушкой.
   -Привет, - отзывалась она в его мыслях, и Игорю казалось, что она весело улыбается.
  -Я скоро приеду, - робкая, какая-то не свойственная бесшабашному капитану улыбка осветила его лицо, - осталось совсем чуть-чуть.
  -Я жду, - донеслось до него, и ему показалось, что он почувствовал аромат её любимых духов. - Я скучаю, очень-очень. Приезжай быстрее.
  -Я люблю тебя! - ещё тише произнёс Игорь и замолчал, ожидая ответного признания.
  -И я тебя люблю, - её губы чуть-чуть приоткрылись, словно для наметившегося поцелуя. Она слегка прикрыла глаза.
  -Ты выйдешь за меня замуж? - едва слышный вопрос и такой же неуловимый ответ.
  -Да, я же люблю тебя! - Игорю захотелось поднять её на руки закружить в водовороте танца, но что-то не давало, мешало это сделать. Он опустил её, но остался держать за талию.
  -Готовь стол! - привычная весёлость начала возвращаться к радостно улыбающемуся капитану, - и...
  -Командир, - голос радиста вырвал капитана Гуревича из объятий спеленавшего его сна.
  'И когда только успел уснуть'? - подумал Игорь, открыв глаза и поднимаясь на локте.
  -'Центр' скинул координаты базы. Приказал начать движение.
  -Нам? - переспросил Гуревич, будто в словах Романова была какая-то неопределённость.
  -Всем скинули координаты, и всем приказали выдвигаться. - Сказав это, радист протянул командиру маленький клочок бумажки с написанными на нём координатами.
  -Войди в связь с остальными группами, нужно будет согласовать действия. - Не глядя в бумагу, Игорь начал отдавать приказания - кто, куда, как. - И попроси, пусть все остаются на связи.
  -Командир, - начал говорить радист, и тут капитан понял, что он сказал что-то не то, - у нас у всех разные координаты.
  -Три места 'встречи'? - хмыкнул Гуревич. Похоже, там, наверху опять били по площадям.
  -Так точно. И товарищ капитан, вот что ещё: 'Меркурий' просил передать, (неофициально), чтобы работали, но без фанатизма.
  Игорь хотел что-то уточнить, но закусил губу и, уже не глядя на ожидающего указаний радиста:
  -Если командир сообщил, чтобы действовали без фанатизма - значит, появились накладки, - сделав такой вывод, Гуревич взял оставшуюся от завтрака опустошённую банку из-под каши, смял и бросил получившийся металлический шарик себе под ноги. - Один хрен кабаны выкопают, - пояснил он в ответ на недоумевающий взгляд своего бойца, а тот только пожал плечами, но говорить ничего не стал. - Всё равно выйди на остальные группы и скажи: если что - мы на связи. Аккумуляторов хватит?
  Радист кивнул и двинулся в направлении своей днёвки.
  -Гриша, - окликнул Гуревич лежавшего неподалёку Ляпина, - зашли Мельникова, пусть пробежится по всем, пять минут, - взгляд на часы, - предстартовый отсчёт - пошёл.
  После чего он взял оставленный радистом листок и сравнил сообщённые координаты с теми, что соответствовали их месту нахождения. После чего сладко потянулся и, снова посмотрев в лениво бегущие над головой облака, изрёк своё сакраментальное: - Да тут и всего-то три раза перебздеть.
  И довольно осклабившись, принялся собирать разбросанные по полиэтиленовой плёнке вещи и аккуратно складывать их в трофейный, защитного цвета, небольшой рюкзак.
  
  Братья Келоевы.
  
  Едва Ибрагим получил сообщение о возможно скором появлении русских, как всё в их лагере пришло в движение. Большая группа моджахедов отправилась на запад, чтобы в заранее разведанном орешнике аккуратно, под корень, стараясь не оставлять следов, нарубить, нарезать необходимое количество веток, нужных для окончательной маскировки приготовленных позиций. Оставшиеся же в лагере боевики, на всякий случай, тут же были распределены на две смены - одна заняла окопы, вторая отправилась отдыхать, но так, чтобы быть в готовности прийти на помощь первой. Хотя какой тут отдых, если ночью, в принципе, все выспались и, причём, неплохо, а сейчас все мысли были заполнены предстоящей засадой? У некоторых, если признаться, то уже и зубы нет-нет да и постукивали друг о друга. Засада засадой, а шальная пуля могла полететь в кого угодно, и хотелось, чтобы им оказался твой, гораздо более правоверный, сосед, а не ты сам.
  Пока боевики занимались своими приготовлениями, Роберт и его помощник занимались своими. Они уже дважды прошлись по отведённым им окопам - Хогарт планировал делать съёмки под разными ракурсами, если, конечно, это ему позволят временные рамки. В одном самом, как казалось Роберту, выигрышном месте они установили штатив, в двух других приготовили площадку для его быстрой установки. Барбара, обиженная на весь свет, сидела подле своей землянки, со скучающим видом курила и медленно потягивала кока-колу. На замечание одного из моджахедов, что не стоило бы сейчас курить, Барбара ответила таким красноречивым, презрительным взглядом, что, даже привыкший к беспрекословному повиновению собственной жены, боевик лишь сплюнул себе под ноги и с видом побитой собаки потащился прочь.
  
  Возвратившиеся с вязанками орешника моджахеды расползлись по своим позициям и теперь спешно завершали маскировку. Вскоре были сделаны последние штрихи, и в лагере воцарилась полная тишина. Барбара, наконец-то поддавшаяся уговорам Роберта, ушла отдыхать во всё ту же землянку, а сам Роберт и его помощник, прихватив с собой коврики и спальники, отправились к своему окопу.
  -Разбудишь, как только заметишь малейшую суету, - попросил Хогарт своего помощника, и тот молча кивнул. Стивен вообще был молчаливый малый, предпочитая больше делать, чем говорить, хотя и отдыхать этот толстый выходец с африканского континента тоже любил, но для полноценного отдыха ему сейчас не хватало любимого плазменного телевизора и парочки, а то и трёх хорошо прожаренных бифштексов. Так что в просьбе босса была только одна неприятная составляющая - куча свободного времени и невозможность добраться до вожделённого 'чёрного квадрата'. Впрочем, Стивен, так звали этого негра, знал, что высидит сколько угодно долго и что, в конце концов, босс проснётся и поменяется с ним местами. А пока он сидел за зелёным укрытием из веток, похрустывал специально для него припасённым попкорном и пристально всматривался в глубину леса.
  
  Группы специального назначения.
  
  -Вот ведь невезуха! - сокрушённо пожаловался Фадеев, едва Каретников доложил о полученной радиограмме, правда, жаловался он скорее самому себе или даже господу богу, ну уж никак не сидевшему рядом Ефимову, которого тоже снедали похожие чувства. - Я, Серёг, честно говоря, рассчитывал после получения команды 'фас' стянуть две группы в одну точку.
  -Все рассчитывали, - философски протянул Ефимов, подтверждая правильность подобных умозаключений, - теперь не получится. Разве что уже на месте после обнаружения подождать.
  -Если останется время, - ротный непроизвольно посмотрел на часы, на которые глядел всего лишь несколькими минутами раньше.
  -В принципе, тут не так и далеко, часам к трём должны дотопать.
  -Вот-вот, дотопать к трём, потом час - другой ползти на карачках, выискивая собственно базу, затем понаблюдать, осмотреться, и это если повезёт.
  -Вадим, вот как раз за это время, пока мы будем наблюдать, Гуревич с Крушининым и подтянутся, - продолжал гнуть свою линию Ефимов.
  -В принципе согласен, - кивнув, ротный задумчиво посмотрел в расстеленную на коленях карту. - Но это если повезёт и не напоремся на какую - либо фишку.
  -Если напоремся, то это уже совсем другой каламбур будет. И не дай бог! Лучше не надо!
  -Естественно, тогда почти наверняка чехи смоются, - свернутая карта тут же оказалась в нагрудном кармане Фадеева. - Головняку задачу уточнять будешь?
  -Уже, - Сергей поднялся и, накинув на плечи лямки от рюкзака, подхватил прислоненное к ореховой ветке оружие. - Начинаем движение?
  -Командуй! - согласился с предложением ротный, впрочем, всем своим видом показывая, что он вмешиваться в действия командира группы по-прежнему не собирается.
  -Пошли! - Сергей махнул рукой.
  
  Как не грызло старшего прапорщика Ефимова желание как можно быстрее добраться до обозначенного переданными координатами места и тем самым иметь подольше времени для наблюдения за предполагаемой базой, но он всё же сдержал себя, и шли они как обычно, возможно, даже несколько медленнее, как бы сохраняя силы для предстоящего и, как надеялся сам Сергей, скоротечного боя.
  В это же время две другие спецназовские группы тоже начали движение к объектам, находившимся по указанным им координатам.
  
  Братья Келоевы.
  
  -Идрис! - негромкий окрик заставил младшего Келоева остановиться. Он развернулся на голос и, положив ствол АКМСа себе на плечо, стал дожидаться идущего в его сторону Ибрагима.
  -Идрис! - повторил Ибрагим, уже практически поравнявшись со своим братом. - Ты остаёшься здесь.
  -Я? - удивлённо воскликнул младший Келоев.
  -Да, ты, - в голосе Ибрагима сквозила непреклонность.
  -Но почему? - дёрнув плечами, запротестовал Идрис.
  -Не почему, а зачем, - мягко поправив младшего брата, старший успокаивающе положил ему руку на плечо.
  -Зачем? - Идрис никак не желал смириться с предлагаемой ему ролью.
  -Ты останешься охранять эту, - Ибрагим качнул стволом автомата в сторону дальней землянки, - фрау Барбару, - от чутких ушей старшего Келоева не укрылось, как общаются к друг другу прибывшие в лагерь репортёры. - Она, кажется, тебе по-прежнему дорога. Или нет?
  -Какая разница?! - отмахнулся от последнего вопроса младший брат. - Я иду на свою позицию.
  -Ты остаёшься! - рука Ибрагима крепко сжала плечо дёрнувшегося было в сторону брата. - Я так решил, и не только как старший брат, но и как командир отряда. Понял? - И, не дожидаясь ответа: - Ты не задумывался, почему мы никогда не ходим вместе на одно и то же задание?
  Идрис отрицательно покачал головой.
  -У нашего отца и матери должен остаться хотя бы один сын. - И тут же, не давая опомниться: - Ты остаёшься. Я всё сказал! - и после этих слов, убрав руку с братского плеча, Ибрагим отодвинул того чуть в сторону и, широко шагая, направился к ожидающим его появления моджахедам. А Идрис остался стоять на месте, глядя ему вслед и не зная, как поступить - броситься следом, нарушая приказ командира, или вернуться назад, послушавшись увещеваний старшего брата. Наконец он определился и, круто развернувшись, зашагал в противоположную сторону. Братья удалялись друг от друга всё дальше и дальше... Наконец высокая фигура старшего брата скрылась за деревьями, а Идрис шмыгнул в их землянку и повалился на спальник, расстеленный поверх настила из ровных ореховых палок. Идти и охранять Барбару он не собирался.
  
  Группы специального назначения. Гуревич.
  
  -Командир, чехи! - голос шедшего впереди всех Ляпина прозвучал как-то слишком растерянно.
  -К бою! - не громко, лишь бы его услышали имеющие радиостанции командиры троек, скомандовал капитан Гуревич и, осторожно потянув вниз предохранитель, начал уходить в сторону.
  -Отставить, командир, отставить! - поспешно затараторил Ляпин, словно боясь, как бы шедшие за ним разведчики не наделали глупостей.
  -Какого хрена? - не соображая, что происходит, возопил уже ощутивший выброс адреналина, командир группы. - Доложи, что происходит? Где чехи?
  -Командир: дед, мальчишка! - коротко отрапортовал Ляпин, сообразив, что ещё секунду, и на его голову посыплются командирские шарабаны.
  -Где? - чуть не рявкнул уже едва сдерживающий эмоции Гуревич.
  -Тут, - вякнул боец и умолк, видимо соображая, что говорить дальше.
  -О, мама мия! - поняв, что война откладывается, капитан картинно закатил глаза и широким шагом направился к стопорнувшемуся головному разведывательному дозору.
  Какого же было его изумление и негодование, когда он, наконец-то перевалив небольшой бугорок, за которым скрывалась от его взора головная тройка, увидел перед поигрывающим стволом Ляпиным стоявшего на коленях белобородого деда и прильнувшего к его плечу совсем небольшого светловолосого мальчугана.
  -И какого хера вы на них вылезли? - возмущённо воскликнул Гуревич, соблюдать тишину в этом месте смысла уже не было. - Они что, иголки в стогу? Б...
  - Да они вон за теми деревьями... начал оправдываться Ляпин. - Я заметил их, когда уже на полянку вылез. Они ж тоже меня наверняка увидели...
  -Ох-х-хо-хо, ладно, радуйся, что ты хоть не на чехов вот так вот напоролся! - Гуревич замолчал, обводя взглядом застывшую в ожидании его команды головную тройку. - И что теперь с ними будем делать? Ну что молчишь? - взгляд группника упёрся в неподвижно стоявшего Ляпина. - У нас проблема. А раз мы засветились по твоей милости, то тебе ситуацию и разруливать.
  Капитан видел, как побледнел лицом Ляпин, как скис и едва нашёл в себе силы проглотить застрявший в горле комок стоявший на коленях дед. К чему должны быть готовы спецы ради сохранения тайны пребывания на вражеской территории, похоже, хорошо знали не только стоявшие рядом разведчики, но и этот убелённый сединами старик.
  -Вы что тут делали, отвечай? - нарочито грубо потребовал Гуревич, и дед трясущимися руками раскрыл стоящий подле его коленей старый мешок, внутри которого что-то загромыхало, и глазам разведчиков предстали собранные дедом грецкие орехи.
  -Они же ещё не дозрели! - ляпнул кто-то из стоящих за спиной капитана спецназовцев.
  -Работы нет, денег нет... - заканючил дед. - Голодно! - он замолчал и, глядя на него, можно было действительно подумать, что так оно и есть. Дед, похоже, чувствуя наступление чего-то нехорошего, начал мелко дрожать.
  -Завязать глаза обоим и в середину строя! - отдав команду, Гуревич некоторое время наблюдал за засуетившимися бойцами, поспешно достававшими из рюкзаков медицинские косынки. Затем повернулся и пошёл занимать своё место в боевом порядке. Минуты три спустя Ляпин привёл и поставил в середину строя задержанных чеченцев. А проводивший их взглядом Игорь обратил внимание на слегка приободрившегося деда, похоже, тот понял, что казнь, точнее устранение нежелательных свидетелей, на какое-то время откладывается.
  Но командир группы не мог знать, что старый чечен по имени Асламбек почувствовал себя несколько увереннее не только оттого, что его глаза завязали повязкой, но и оттого, что спецназовская группа готовилась продолжить движение, а это значило, что никто не пойдёт туда, где он со своим помощником пытался укрыться от заставших его врасплох спецназовцев. Он - человек самого Шамиля, призванный вести наблюдение за подступами к хребту, проморгал появление русских. Проморгал, и лишь в последний момент успел сбросить в небольшую земляную трещину полученную от Хаттаба радиостанцию 'Кенвуд'. Бросить и привалить её опавшей листвой. Но вот если бы кто заглянул туда и откинул эту листву... Но, судя по поведению русских, всё обошлось, теперь оставалось лишь молить Аллаха, чтобы спецы и в самом деле не кончили их ради сохранения собственной скрытности. Асламбек Хазаров был мудрым... и твёрдым, как камень, вот он бы кончил... В девяносто пятом... тогда он был помоложе. В девяносто пятом он 'освободил' себе дом и две квартиры - детям и внукам, а трупы живших там русских просто вытащил и бросил во дворе... война всё спишет... - Асламбек усмехнулся. - 'Федералы' были такие жестокие, - он сам, едва удерживая слёзы, показывал газетчикам окоченевшие трупы. А жилая площадь оказалась свободна. Правда, пришлось делать ремонт... - усмешка Асламбека, невидимая под закрывающей лицо повязкой, стала ещё шире. - А ведь они - те русские, нет, одна семья была украинцев, хотя для него разницы не было, не ждали, никак не ждали от него такого! Столько лет добрые соседи... - улыбка старика стала ещё шире, он вспомнил, как засмеялся Илья, когда Асламбек наставил на него ствол автомата, Илья не поверил. Он так и умер с гримасой удивления на обезображенном росчерком пуль лице. Они ВСЕ вначале не верили. Потом бывало поздно. - Воспоминания грели душу Асламбека. Он даже сейчас чувствовал себя не стариком, а воином, настоящим непоколебимым воином. - Ребёнка они пожалели, ха, слабаки - женщины, у тех русских тоже были дети, трёхлетняя Катя (удивительно, Асламбек до сих пор помнил её имя) плакала, закрывая лицо ладошками. Что ему слёзы какой-то русской - тьфу ты, что ему чужое семя? Ка-тя - у неё оказалась такая мягкая, податливая для его ножа шея. И тонкая, как у курёнка, - подумал он тогда. И ведь никто из казнённых (Асламбек говорил сам себе, что он совершил не убийство, а провёл казнь, покарав несчастных 'за злодеяния предков') даже не попытался броситься на него и убить, всё получилось легко, может даже слишком легко - вот только крови каждый раз было излишне много. Ремонт обошёлся дорого. Воспоминания о ремонте заставляли огорченно покачивать головой и думать о том, что вскоре предстоит новый ремонт - внук Ваха собирался привести жену, и ему нужна была новая квартира - вот только где её взять, если русские давно либо убиты, либо бежали, бросив имущество, и всё их жильё уже давно кому-то принадлежит. Вот и приходилось Асламбеку лазить по хребтам, зарабатывая доллары, вместо того, чтобы наслаждаться тишиной и покоем родного очага. - Мысли о предстоящих тратах заставляли хмуриться и в который раз приниматься пересчитывать накопленное.
  А шедший в середине колонны Гуревич смотрел в спину размашисто шагающего (и это несмотря на завязанные глаза) старика, и ему совершенно не верилось, что этот дед и этот мальчишка пришли сюда собирать 'грибы - ягоды'. Да, возможно, что это было и так, возможно, двигаясь по знакомым хребтам и известным тропинкам не так долго было дойти до этого изобилующего орехами места, но всё же рисковать столь многим ради столь малого? Ореховые деревья росли и близ самого селения, Игорь знал это точно. Может, и не такие обильные плодами, может, даже и не такие крупные были эти плоды, но разве стоили ЭТИ такого риска? - спрашивал Игорь и сам себе отвечал: - Нет, не стоили. Так зачем же находился там этот дед и его... внук? Внук? Вряд ли, скорее уж какой-нибудь сирота или дальний родственник. Следовало бы хорошенько обыскать место, где были задержаны эти 'собиратели орехов'... Впрочем, эта мысль пришла Игорю сразу же, ещё там, где их задержали, но вот воплощать её в действия он не стал. Почему? Едва ли он сам был способен ответить на поставленный вопрос.
  Меж тем группа двигалась всё дальше и дальше, приближаясь всё ближе и ближе к поставленной ей цели. Относительно ровный участок закончился, и вот теперь идущие с завязанными глазами пленники стали существенно тормозить продвижение спецназовцев.
  
  Пожалуй, Крушинину достался самый удобный и лёгкий маршрут движения. Практически без остановок его группа миновала ровную, поросшую толстыми деревьями ложбину, выбралась на взгорок с растущими на нём старыми, разлапистыми яблонями. Решив сделать маленькую остановку, старший лейтенант позволил бойцам набрать некоторое количество раскатившихся по всему подножию яблок. Кстати, яблоки оказались не только крупными, но и на удивление вкусными, крахмально-рассыпчатыми. Здесь же, подле яблонь, группа провела сеанс связи. Когда же выяснилось, что они намного опережают график продвижения вперёд двух других групп, Крушинин приказал идти медленнее, и уже на следующем бугре (эту пологую и невысокую неровность местности язык не поворачивался назвать хребтом) даже разрешил получасовой привал. И всё же по заданным координатам группа старшего лейтенанта Крушинина выходила первой.
  
  Группа же Ефимова, в единодушном порыве мысленно матюгаясь, переползала с одного крутого, обрывистого отрога на другой, с быстротой раненой черепахи приближаясь к обозначенной высшим руководством цели.
  -Серёга, надо сделать привал! - предложил Фадеев, после очередного подъёма нагнавший старшего прапорщика, шедшего почти в голове группы.
  -Сделаем! - спокойно согласился с ротным Ефимов и, смахнув ладонью текущий со лба пот, пошёл дальше. - Сейчас вот эти отрожки закончатся... там местность чуть поровнее пойдёт. Так вот, как только к ручью вылезем, так сразу привал и устроим.
  -??? - Фадеев вопросительно хмыкнул.
  -Если сейчас остановимся, то потом так и так останавливаться придётся, пока будем доползать оставшиеся квадраты - все снова выдохнутся, - пояснил свою мысль Ефимов, и Фадеев, соглашаясь с доводами старшего прапорщика, кивнул:
  -Добро... - после чего остановился, а группа поползла дальше, оставляя за спиной очередные метры пройденного пути.
  
  Братья Келоевы.
  
   'Главное, с первых секунд боя вывести из строя радиостанции... вывести из строя радиостанции... вывести из строя радиостанции', - как заклинание, беспрестанно повторял про себя уже начавший испытывать предбоевое волнение Ибрагим. Несмотря на всю защищенность базы от огня артиллерии, он всё же побаивался - а вдруг возьмёт и залетит сюда какой-нибудь шальной снаряд? Не должен, но вдруг? К тому же ещё оставалась вражеская авиация. Но старший Келоев рассчитывал управиться и уйти отсюда задолго до её возможного появления. Так что авиация его волновала значительно меньше.
  'Если всё пойдёт удачно, - продолжая размышлять, Ибрагим прислонился плечом к тёмному стволу небольшого (не более десяти сантиметров в диаметре) бука, - пять - десять минут и всё будет кончено. Почти пятьдесят моджахедов (тех двух десятков боевиков, присланных Шамилем Басаевым, что на всякий случай оставались прикрывать тылы, Ибрагим не считал) на полтора десятка русских, пусть даже спецов - это более чем достаточно. Главное - заманить противника как можно дальше вглубь расставленной ловушки, а уже сделать так, чтобы ни один русский из неё не вырвался, будет легко. Всё распределено, всё тщательно отработано, кто, куда, как... прижать, окружить, добить. И ни одного шанса на отход. А на самый крайний случай десять человек резерва под командой Усы Умарова, лучших, самых - самых, на той стороне ручья. Десять моджахедов, способных в одиночку... да что там! - Ибрагим вдруг понял, что сам себя уговаривает, пытаясь убедить в том, что всё пройдёт благополучно. Значит, получается, в его душе всё ещё оставался червь сомнения? Да разве можно сомневаться в своих силах? И это при такой мощи? Неуверенность в себе - это порок, не достойный моджахеда. Неуверенность позволяет отступиться. Неуверенность в своих силах приводит к дрожи в руках. - Ибрагим почувствовал холодок, пробежавший по его спине. Вереница мурашек страха промаршировала по коже бодрым строевым шагом уверенных в себе бойцов. Старший Келоев вздрогнул, убоявшись своей собственной слабости больше, чем страха перед грядущей смертью.
   - Нет, - тихо, но твердо сказал он. - Мы (моджахеды) не боимся смерти и не бегаем от неё! - где-то он уже слышал эту фразу, но не помнил где, и вот теперь она пришла ему на ум. И тут же ещё одна: - Если у нас, (моджахедов Кавказа), хватит терпения и стойкости, инша Аллах, победа будет за нами! - Победа будет за нами! - повторил Ибрагим, и окончательно отгоняя от себя беспричинную тоску, вздёрнул подбородок кверху. - А-аллах Акбар! - произнёс он одними губами и, резко оттолкнувшись от служившего ему опорой дерева, отправился проверять готовность своих воинов к битве.
  
  -Махамед! - выйдя их тени кустарника, Ибрагим окликнул худощавого коротышку с гранатомётом в руках, стоявшего чуть на удалении от ближайшего замаскированного окопа. Махамед являлся старшим над отрядом боевиков, присланных Шамилем в распоряжение Келоевых. - Русские скоро будут здесь, пора занимать позиции, а не... - Келоев хотел сказать - не развлекаться (Махамед Ахмадов как раз позировал боевику, бегавшему вокруг него с маленьким цифровым фотоаппаратом), но не стал.
  Тот, которого звали Махамед, зло прищурился, кинул РПГ-7-ой на руки ловко подхватившего оружие фотографа Мусы Мачигова, являвшегося одним из трёх 'штатных' гранатомётчиков отряда Махамеда и, ничего не сказав, направился к позициям своих воинов.
  
  Группы специального назначения.
  
  Сергей остановил группу и в очередной раз взглянул на экран джипиеса. Ему не надо было доставать листок с написанными карандашом цифрами координат объекта - он помнил их наизусть. Вычесть одни пятизначные цифры из других не составило труда. До означенной базы оставалось по прямой чуть больше пятисот метров, а они почти прямо и шли, разве что чуть южнее.
  -'Садись', - показав знаком что делать, Ефимов отошёл чуть в сторону и, присев на выступающие корневища какого-то дерева, достал карту. Пока он её в очередной раз изучал и думал, как лучше поступить, к нему неслышными шагами подошёл майор Фадеев.
  -Чего стоим? - поинтересовался ротный и, не дожидаясь ответа, плюхнулся рядом.
  -Да вот смотрю, какое они место под встречу выбрали. Ничего не скажешь - продуманно, хрен просто так подберешься. С востока - ручей, по нему не пойдёшь - низина. А пойдёшь - вляпаешься по самые уши. На северо-западе и на юго-западе совершенно лысые вершины, незаметным не проскочишь. Остаётся только северо-восток по тропе и запад - с его подходом между двумя голыми вершинами - вот тут со стороны второй тропы идущей от ...тов в направлении ...ни, - палец Сергея упёрся в карту. - Но если заходить с запада, то придётся делать хрен знает какой крюк, да и перекрыть подход там проще простого - одну фишку выставил и достаточно.- На секунду замолчав, Сергей продолжил начатую мысль: - Конечно, судя по местности, удобнее было бы подбираться с северо-востока вот по этой тропе, - касание карты кончиком небольшого, тут же сорванного листочка, - тогда база, если она есть, окажется прямо под ногами. Но чехи тоже не дураки, тропу, как минимум, заминируют и сто пудово выстявят наблюдателей. Значит, отсюда тоже не подойти.
  -Серёжк, а если идти как идём и лишь взять немного левее и заходить с юга вдоль опушки леса? - предложил Фадеев, и Ефимов согласно кивнул головой.
  -Вот и я о том же самом думаю. А если у двух дураков мысли одинаковые...
  -То мысль верная! - закончил за Ефимова ротный и усмехнулся.
  -Угу, - поддакнул Сергей и, почесав переносицу, заметил: - Будем надеяться на то, что людей у них маловато для того, что бы наблюдателями все подступы перекрыть. Это не спать, ни есть, не отойти погадить.
  -Да это ещё хрен его знает, сколько у них людей! - не слишком оптимистично заметил ротный. - Наверху первый раз, что ли, ошибаются? Да и чехи на одном месте не сидят, сегодня здесь, завтра там. Что с того, что по имеющейся информации никого движняка? Десяток - другой всегда подвалить мог.
  -Запросто! - легко согласился Ефимов и снова задумался.
  -Тогда раз уж решили заходить с юга, то берём влево, переходим ручей и на хребте вот где-нибудь у ответвления тропы делаем двадцатиминутный привал, а заодно сбросим всё лишнее. Согласен?
  -Было бы о чём спорить! - Ефимов улыбнулся и, посмотрев на ротного, уточнил: - Так что, Вадим, топаем?
  -Ес-стессвено, - нарочно исковеркав слово, Фадеев потянулся и, опершись рукой о ствол дерева, начал подниматься на ноги. - Эх, сейчас бы костерок, шашлычок, в баню и поспать!
  -Угу, вылезем на чехов, и будет нам и баня, и сауна, и шашлычок с помидорчиками.
  -Ага, - поддакнул ротный, - ништяков наберём! - он вроде бы шутил, но в глазах у него не было ни капли весёлости.
  
  Группа Ефимова.
  
  Переходя ручей, Сергей позволил себе вволю напиться. Сделал он это так: не снимая рюкзака, осторожно положил автомат на камни, встал на колени, опёрся ладонями о выступающие над водой булыжники и, приняв положение как для выполнения упражнения 'отжимание в упоре лёжа', припал губами к бегущей среди камней чистой, прохладной воде. Пил он неторопливо, мелкими, смакующими вкус воды глотками. А вода в этом ручье была на удивление вкусной и приятной, без посторонних запахов и привкусов. Вволю напившись и позволив напиться всем, (спецназовцы пили по очереди и времени это отняло довольно много), Сергей повёл группу дальше. Он не стал выходить со своими разведчиками на самую верхнюю точку хребта, а заметив подходящий для скрытного размещения имущества, густо поросший мелколесьем овражек, поднял вверх левую руку.
  -Чи. Стоп. Всем выложить продукты и лишние вещи, - приказ, продублированный остальными спецназовцами, приняли к исполнению, и вскоре назначенные по одному от каждой тройки бойцы прятали завёрнутые в полиэтиленовую плёнку вещи в зарослях росшего в этом овражке малинника.
  -Двадцать минут отдыха! - скомандовал Ефимов, и уже через несколько десятков секунд разведчики, рассредоточившись и выставив охранение, сидели, блаженно вытянув ноги, наслаждаясь недолгим покоем. Казалось, всё дышало умиротворением - на земле стояло полное безветрие, в небе по-прежнему плыли, не роняя вниз ни единой капли дождя, плотные облака. Тишина, лишь где-то далеко недовольно хоркает потревоженный кабан, да радист не громко бормочет, прокачивая обязательный сеанс связи. Но ничто не вечно под луной. Взмах командирской руки - и группа продолжает движение. Абсолютно тихо, неимоверно медленно двигался впередиидущий, а за ним и все остальные. Только так и никак иначе - сколько там ещё осталось до обозначенной базы с засевшим на ней пресловутым 'Шейхом'? Триста пятьдесят метров, триста? А сколько до выставленных по округе наблюдателей? Сто? Сто пятьдесят? Двести? Или они совсем рядом?
  
  
  Часть 2
  
  Махамед Ахмадов.
  
  Уже подходя к зарослям шиповника, в которых скрывались боевики из присланного Шамилем отряда, Махамед дал волю снедающим его чувствам. Правда, пока лишь мысленно.
  'Раскомандовался! - молча негодовал Ахмадов. - Мало того, что поставил меня и моих людей на самый бесполезный участок - почти тыл, да что там почти - тыл он и есть тыл. Кто станет заходить на базу со стороны широкой тропы, даже не тропы, а скорее дороги, пусть давно и не езженной, соединяющей два села?! Кто станет пробираться к базе между двумя абсолютно голыми полянами по узкой, шириной едва ли больше двухсот пятидесяти метров, полосе леса? Разве что абсолютно бесшабашный человек, - Махамед зло фыркнул, - безумец! Куда уж лучше зайти с северо-востока со стороны станового хребта. Уж Ибрагим - то это понимает. Как раз там и расположились моджахеды братьев. Русские войдут в ловушку и будут прихлопнуты как залетевшие на кухню мухи. Вся слава Келоевым. И ведь не поспоришь! - Махамед в сердцах пнул подвернувшуюся под ногу лягушку. Пронзительно квакнув, она отлетела в сторону, шлепнулась о дерево и, издав звук, похожий на громкое чмоканье, сползла по стволу вниз. - Сам Шамиль, - продолжал рассуждать Ахмадов, - поручил им выполнение этого задания. Сам Басаев - воин, не любящий бросать слов на ветер, отдал такой приказ. САМ. Как он однажды выразился: 'Когда муджахиду приходится обнажать свое оружие, он использует его по назначению'. - И если Шамиль сказал, что сегодня они должны показать русским собакам, кто настоящий хозяин леса, то они покажут. Покажут! Но все лавры, весь почёт достанется этим братьям, этим выскочкам! И всего лишь потому, что они окажутся главными исполнителями тщательно продуманной Шамилем операции. И это им не будет стоить никакого труда! Что есть героического в том, чтобы задавить с хорошо оборудованных позиций жалкую горстку русских, угодивших в расставленные силки? Три - четыре минуты боя! Да пойди они на его отряд, он бы управился и быстрее. Точный, кинжальный огонь и куча почерневших от копоти, собственной крови и грязи трупов и ещё два-три жалких канючащих о сохранении их никчёмных жизней пленных. И ещё... что именно ещё, Махамед не додумал... справа от него грянула автоматная очередь.
  -А-аллах акбар! - сорвавшийся на визг крик, помноженный на звуки всё усиливающихся выстрелов.
  -Ай, шайтан! - взревел Махамед Ахмадов, бросаясь вперёд, в гущу разгорающегося боя.
  
  Группа старшего прапорщика Ефимова.
  
  В том месте, где сейчас со своей тройкой находился рядовой Прищепа, опушка вдавалась в лес острой, слегка вытянутой западной оконечностью. Прислушиваясь к окружающей тишине, Александр отступил немного в глубину леса, чуть-чуть выждал, когда подтянется остальная часть группы и потихоньку начал забирать вправо, двигаясь под небольшой уклон туда, где согласно имеющимся координатам должна была находиться чеховская база. Неожиданно его внимание привлёк какой-то посторонний звук, напоминающий нечто среднее между чмоканьем кормящейся рыбы и всхлипом человека, у которого сильным ударом перебило дыхание. Сашка насторожился, развернулся и, продолжая прислушиваться, сделал нерешительный шаг в сторону донесшегося звука. Но ничего больше не услышал. Тем не менее, двигаться дальше, оставляя за спиной нечто непонятное, Прищепа не собирался. Подняв руку, он остановил группу и осторожно двинулся вперёд. Но не успел он пройти и десяти метров, как услышал за спиной шорох шагов.
  'Командир', - сообразил Александр, - 'видимо обеспокоился моим странным поведением, теперь вот идёт посмотреть, что случилось. Надо было мне самому остановиться и сообщить об услышанном'.
  Прищепа хотел было повернуться к старшему прапорщику лицом, когда его взгляд зацепил чёрные отверстия стволов, смотрящие в их сторону.
  -Командир! - крикнул Сашка, и его возглас перекрыл треск автоматной очереди. Услышавший Прищепу Ефимов, вскидывая оружие, успел лишь увидеть, как согнувшийся напополам боец рухнул в раздвинувшийся под его весом кустарник. А ствол Ефимовского автомата уже затрясся от вылетающей из него очереди - падая, Сергей продолжал стрелять. Ударившись плечом о валяющуюся на земле ветку, он перекатился влево и добил остатки магазина. Где-то за спиной затарахтел пулемёт Тушина. Ефимов, кажется, услышал, как застонал лежавший неподалёку Прищепа, но оказывать помощь раненому не было ни времени, ни возможности. Даже оттащить Александра в сторону - значило потерять столь необходимые сейчас секунды. В эти мгновенья Сергею вновь, уже в который раз в жизни, приходилось выбирать меньшее и большее.
  -А-аллах Акбар! - взвыл кто - то совсем рядом, и тут же, пронзительно взвизгнув, заткнулся. Вздрагивали и падали на землю ветки окружающего кустарника, летела во все стороны земляная крошка, запах сгоревшего пороха забивал ноздри.
  Ефимов выпустил сразу половину магазина и, прекратив стрелять, потянулся за лежащими в разгрузке гранатами. Быстро достав две из них, он разогнул усики, положил обе под правую руку и, прижав микрофон к щеке, отрывисто скомандовал:
  -По гранатным разрывам огонь по флангам, только по флангам! Как поняли меня? Приём.
  -Второй понял, третий понял.
  Услышав ответ от командиров своих троек, старший прапорщик повернулся лицом назад и скомандовал уже голосом:
  -Тушин, ко мне! - сквозь треск, грохот, визг разгорающегося боя. Ефимов различил, что пулемёт Тушина, до того почти беспрестанно окучивавший позиции противника, смолк. И пока Сергей расстреливал патроны во втором магазине, чтобы заметить его на новый, Тушин подполз и, глядя на командира, стал поспешно менять почти закончившуюся ленту.
  -Готов? - спросил Ефимов и, сунув в руку Тушина вынутую из разгрузки третью гранату, потянул кольцо своей собственной.
  -Огонь! - бросок, и вслед за первой эФкой тут же полетела вторая. Чуть припозднившийся пулемётчик отправил свою гранату одновременно со второй Ефимовской.
  -Вперёд! - вслед за раздавшимися разрывами, вскочив на ноги, старший прапорщик бросился к позициям противника. Отделяющие от них метры он буквально летел, не обращая внимания ни на плетущуюся под ногами ежевику, ни на вставший на пути куст шиповника, ни на пронесшиеся рядом пули. Мгновенья решали всё. Сергей мчался к вражеским окопам, даже не попытавшись оглянуться, чтобы убедиться в том, что за его спиной бежит рядовой Тушин. Впрочем, он и не собирался этого делать - в своих бойцах старший прапорщик Ефимов был совершенно уверен, и потому нисколько не сомневался, что его приказание было выполнено.
  
  Махамед Ахмадов.
  
  Махамед не добежал. Шальная, неприцельная пуля повышенной пробиваемости, прошив встретившуюся на пути ветку и почти не ощутив этого препятствия (лишь слегка отклонившись в своём полёте), ударила набегающего Ахмадова в живот и завертелась там волчком, вскрывая и выворачивая внутренности. Уже ослабленная, едва летящая, она пропорола тонкую оболочку печени и, раздирая её рыхло-крупяную податливую структуру, вышла с другой стороны, взрезав краем острой расплюснутой оболочки тут же расплескавшийся своим содержимым жёлчный пузырь, навек избавив Махамеда Ахмадова от мучившего его последнее время холецистита. После чего, зацепившись за тонкую плёнку пузыря, обессилено замерла, точнее, начала падать, только уже падала она вместе с теряющим сознание моджахедом.
  
  Вячеслав Варенников.
  
  Славке показалось, что он увидел пронёсшиеся мимо его лица пули. Крик Прищепы, долетевший чуть раньше, не отложился в его сознании, и лишь только эти просвистевшие рядом смертельные кусочки металла, а вслед за ними грохот вражеских автоматов принудили его к действию. Предохранитель ушёл вниз, палец потянулся к спусковому крючку. Оставаясь стоять, сержант с силой сжал указательный палец. Но вместо ожидаемо длинной очереди грянул сухой одиночный выстрел. Варенников выругался, вновь потянул предохранитель, смещая его на автоматический огонь, и снова нажал спуск.
  -Ложись! - раздавшегося из-за спины крика он словно бы и не услышал. Автомат выплюнул последнюю гильзу и клацнул затвором. Как во сне сержант заменил магазин и пару раз выстрелил короткими очередями.
  -Ложись! - крик, и только теперь Славка вдруг понял, что вокруг всё пришло в движение. Проносившихся рядом пуль он уже не видел и не замечал, стоявший грохот был отнюдь не только грохотом его автомата. Взгляд коснулся земли, выискивая место, куда можно упасть.
  -Ложись, сука! - сержант так и не распознал по голосу кричавшего, но послушно начал падать. Он уже коснулся грудью земли, когда прилетевшая неизвестно откуда пуля, ударившись о его тело, принесла жгучую боль, и Славка, выронив оружие, потерял сознание.
  
  Старший прапорщик Ефимов.
  
  Две гранаты из трёх взорвались с маленьким недолётом, зато третья шлёпнулась прямо посреди занятого противниками окопа. И сейчас из двух сидевших там моджахедов один неподвижно лежал в луже собственной, уже успевшей набежать из ран крови, второй зажимал руками развороченный осколками живот и тупо таращился на мёртвого соплеменника. На взбежавшего на бруствер Ефимова он не обратил никакого внимания. Сергей вскинул автомат, и одиночный выстрел поставил точку в его мучениях.
  Убитый бандит ещё только начал сползать по стенке, а Ефимов уже метнулся дальше, и тут же оказался стоящим над следующим окопом. Находившиеся в нём моджахеды, отнюдь не ожидавшие такой прыти от попавших в засаду русских, едва стали разворачивать стволы, как длинная очередь, пущенная вдоль всей линии окопа, заставила их пожалеть о своих намерениях. Точнее, не о намерениях, а о собственной нерасторопности.
  -Слева! - вопль Тушина донёсся сквозь треск пулемётной очереди. Словно споткнувшись, Сергей полетел в окоп с только что убитыми чехами. И тут же, перекатившись на его другую сторону, открыл огонь по противнику, засевшему в паре десятков метров дальше - на конце чуть изогнутой дуги траншей. Колено впечаталось в растекающуюся по земле чужую кровь, тут же пропитавшую уже многократно стиранную брезентуху горки, но Ефимов этого даже не заметил. Какая к чёрту кровь, если там, за спиной слышались непрекращающиеся выстрелы - остальные разведчики его группы вели бой с засевшими на их левом фланге боевиками.
  
  -Командир, - в наушниках зазвучал голос рядового Кудинова, - противник с северо-востока...
  -Понял, - ответил Ефимов, хотя сказанное не явилось для него новостью - он уже слышал, как на правом фланге группы разрастается пальба со стороны противника. В голове начала вырисовываться картина происходящего. Судя по всему, окопы, в одном из которых сейчас находился Сергей, располагаясь параллельно лесной опушке, образовывали нечто в виде полумесяца. Теперь и справа, и слева от Ефимова всё ещё оставались живые бандиты. Кроме того, с севера-востока уже начали наседать их товарищи, судя по всему, тоже засевшие в точно таких же полнопрофильных окопах. Присутствие этих окопов Ефимову совершенно не понравилось, особенно тем, что всё указывало на то, что отрыли их совсем недавно. Для чего? Но времени поразмышлять об этом у старшего прапорщика не было.
  -Где Фадеев? - спросил Сергей. Обеспокоенный долгим отсутствием сведений о командире роты, он уже начал всерьёз нервничать.
  -Не знаю, - голос Кудинова дрогнул, - нигде не наблюдаю... - Тут же почти спокойно констатировал: - Командир, нас давят.
  -Держитесь! - а что ещё он мог сказать? Вторая группа противника активизировала свои действия, и надо было как можно скорее уничтожить чехов, засевщих в верхних окопах, и сделать это как можно скорее. Сергей уже понял, что численность напавших на них бандитов не многим больше численности самих разведчиков, и потому у него и его бойцов имелся неплохой шанс вырваться из-под перекрёстного огня противника. Точнее, Ефимов нисколько не сомневался, что всё получится, что они вырвутся. И если бы не эти заранее приготовленные позиции, то он бы со своими ребятами... Впрочем, о том, что могло быть и было бы, если бы... смысла рассуждать не было, а надо было действовать.
  
  Ефимов ещё только готовился высунуться, чтобы попытаться прижать сидящего совсем рядом противника, когда сзади что-то шлёпнулось. Мгновенно повернувшись, Сергей увидел упавшую под ноги гранату. Он не раздумывал ни мгновенья (да и судьба не оставляла выбора), рука сама схватила смертоносный кусок металла и без замаха швырнула в сторону противника. Пролетев несколько метров, граната взорвалась в воздухе. Вокруг щёлкнули рассыпавшиеся во все стороны осколки. Один из них пролетел совсем близко от плеча Сергея, но, не задев его, впился в стену окопа.
  -У, суки! - схватив собственную, последнюю оставшуюся у него гранату, Ефимов выдернул кольцо, разжал ладонь, дождался, когда произойдёт щелчок и опять же без замаха отправил её к противнику. На этот раз он не стал дожидаться разрыва, а сразу рванул к врагу, и правильно сделал. Брошенная им РГД взорвалась с небольшим недолётом - на бруствере, осколки с фырканьем пронеслись мимо. Так что Ефимов оказался рядом с окопом противника как раз в тот момент, когда уже отплёвывающийся от грязи чех начал поднимать свой АКМС. Короткая, не прицельная очередь выбила оружие из рук противника и заставила его отпрыгнуть в сторону. Правая рука боевика обвисла плетью.
  -Получи! - слова слетели с губ уже после ещё одной выпущенной из автомата очереди. Второй боевик (судя по всему, убитый из пулемёта Тушина), лежал чуть дальше.
  - Уф! - выдохнул Ефимов, разворачиваясь в обратную сторону. Теперь следовало помочь группе разобраться с левым флангом противника, закрепиться в чужих окопах и перенести весь огонь на тех, кто сейчас окучивал его бойцов справа.
  -Олег! - позвав пулемётчика, Сергей вдруг понял, что по нему никто не стреляет. Не было слышно ни свиста близко пролетающих осколков, ни щёлканья ложащихся рядом пуль, ни вспенивающихся под ногами разрывов. Весь бой шёл как бы в стороне, помимо них. Доля секунды потребовалась Ефимову, чтобы понять происходящее: наши знали, что здесь свои, а сидящие в лесу бандиты до сих пор считали, что в этих окопах сидят их собратья. И этим было грех не воспользоваться.
  -Олег! - уже не так громко окликнул Ефимов своего пулемётчика и, не дождавшись ответа, рванул в его сторону.
  Тушин лежал в соседнем окопе и, смахивая с ладони кровь, тряс такой же окровавленной головой.
  -О, блин! - вырвалось у Сергея, и он, в два прыжка преодолев разделяющее их пространство, рухнул на колени около своего пулемётчика.
  -Нормально, командир, всё нормально! - обтирая окровавленную руку о штаны, поспешно начал заверять Тушин, хотя, похоже, и он сам ещё толком не верил в то, что всё действительно обошлось.
  -Погоди! - взгляд на окровавленную бандану, взгляд на слипшиеся от крови волосы и, - уф, - вдох облегчения. Пуля, нет, даже, скорее всего, осколок, да ещё к тому же от выброшенной Ефимовым гранаты прошёл вскользь, содрав с головы пулемётчика лишь пучок волос и полоску кожи. И, может быть, слегка контузив уже окончательно пришедшего в себя пулемётчика.
  -Олег! - рана уже практически не кровоточила, и потому тратить на неё даже секунды, используя драгоценное, столь мизерно отпущенное им время, Сергей не собирался. Его - времени - и так оставалось всё меньше и меньше. Потом, всё потом. - Твой сектор вон там, - рука Ефимова поднялась сквозь частокол веток, показывая направление на противника. - Стреляешь только наверняка. Они, судя по всему, ещё не знают, что здесь мы. Понял? - и, не дождавшись ответа: - Понял меня? - и, тряхнув пулемётчика за плечо: - Понял?
  -Понял, командир, понял! - Тушин кивнул, вернул окровавленную бандану на голову и, ухватив пулемёт, привычным движением водрузил его на бруствер.
  -Я к своим! - хлопнув бойца по спине, Ефимов выскочил из окопа и, забирая вправо, побежал в сторону всё ещё остающейся под перекрёстным огнём группы. Почти сразу за спиной заработал пулемёт - Тушин обнаружил какие-то цели.
  'Быстро', - отметил про себя Сергей, но ни оглядываться, ни замедлять скорость движения не стал. Но пробежав буквально десяток метров, он заметил, что рикошетные пули стали пролетать совсем уж близко. Одна из них, хорошо хоть на излёте, впилась в торчавший из разгрузки магазин.
  -У мля! - выругался Ефимов, слегка пожалев, что слишком рано покинул линию окопов, рядом вжикнула очередь, но Сергей лишь пригнулся ещё ниже и, не останавливаясь, устремился на выполнение намеченной для себя задачи.
  
  Рядовой Аркадий Кудинов.
  
  Засада - сколько жизней погубило это случайно слетевшее с губ слово.
  Засада - и все члены немеют в ожидании неизбежного.
  Засада - и рвётся из груди трепещущее сердце.
  Засада - и оружие само валится из рук.
  Засада - отчаянный крик, отнимающий волю к победе.
  Никто в группе Ефимова не произнёс, не выкрикнул этого слова, но многие поняли. Поняли, но ещё сильнее вцепились в своё оружие. Оружие - как вера в возможность сопротивления. Оружие - как надежда сохранить жизнь. Оружие - как путь к победе.
  И ещё одно слово мелькнуло в мыслях некоторых бойцов - подстава - как скромная замена слову предательство.
  
  Лес близ опушки хоть и порос невысокими кустами шиповника, но сам по себе оставался не слишком густым, и Аркадий увидел, как дёрнулся шедший впереди всех Прищепа, услышал слившийся с автоматной очередью его предостерегающий крик, как зашёлся в ответном грохоте Калашников командира группы. Сам же Аркадий, крикнув 'Ложись', рухнул на землю и ужом скользнул за ствол ближайшего дерева. Падая, он ещё успел увидеть, как метнулся в сторону командир роты, как подкосились ноги у не сумевшего уйди с линии вражеского выстрела Гришина, уловил, как матюгается за спиной отползающий за ствол дерева Юдин. И всё - грохот выстрелов, шлепанье и визжание пуль - поглотило все остальные звуки.
  Аркадий подвинул винтовку и попробовал поднять голову, вознамерившись применить собственное оружие, но тут же, совсем рядом просвистели прицельно выпущенные бандитами пули, лишь чудом не задев обладателя столь неосторожно высунувшегося черепа. Противник находился слишком близко, тем самым ставя вопрос применения СВД на грань невозможного. Но вот откуда-то из-за спины наконец-то заработал пулемёт Юдина. Пули противника стали сыпаться чуть реже. Аркадий, по-прежнему вжимаясь в землю, скинул рюкзак и тут же пожалел, что не взял с собой вместо ВССа, АС 'Вал', но сожалеть об этом было несколько поздновато.
  'Сейчас бы автомат! - подумалось Аркадию, и он вдруг вспомнил про упавшего радиста, про его так до сих пор и не сделавшее ни одного выстрела оружие.
  -Блин, Ромка же ранен! - как током поразившая сознание мысль заставила Кудинова вскочить на ноги и, не обращая внимания на непрекращающийся огонь со стороны противника, рвануть к раненому и наверняка истекающему кровью Гришину. В падении пролетев последний метр, Аркадий пополз к неподвижно застывшему радисту. Тот лежал на подмятых ветвях шиповника в совершенно неудобной позе, навалившись спиной на собственный рюкзак и, кажется, не подавал никаких признаков жизни.
  -Сволочи! - прохрипел Кудинов и, забрав автомат из так и не выпустивших его пальцев радиста, начал поспешно вытаскивать из перепачканной кровью разгрузки магазины и так же спешно распихивать их по карманам своего маскхалата. Из восьми рожков два оказались безнадёжно испорчены - пуля, прежде чем войти в грудь радиста, прошила наискосок разгрузку.
  -Ну, сволочи, держитесь! - прошипел Аркадий, бросая взгляд на пристёгнутый к автомату Гришина сорока пяти патронный магазин. После чего Кудинов откатился в сторону и разродился длинной, прижимающей врага к земле, очередью.
  
  Рядовой Каретников.
  
  Каретников понял, что его ранили, не сразу, а только когда он, повалившись на землю, попытался дотянуться до предохранителя своего автомата. Рука оказалась скользкой от крови, а в боку начала расплываться жгучая боль. Над головой часто - часто засвистели пули. Костя, превозмогая слабость, попятился чуть назад, в небольшую, но укрывающую от противника ямку. Пули над головой стали лететь чуть реже, хотя в том месте, где он только что был, их поток только усилился. Даже сквозь грызущую тело боль Костя отчётливо осознал, что эти пули ищут его - Костю Каретникова, точнее даже не просто Костю, а радиста. А до того, что им оказался именно Константин Каретников, никому не было никакого дела. Судя по всему, не смотря на сложенную антенну, их всё же смогли вычленить из общей массы разведчиков. Можно было не сомневаться, что чехи наверняка с самого начала хотели убить именно радиста. Радиста... Костя взглянул на так до сих пор не сдвинутый с места предохранитель...
  ... 'Твоё дело - связь, - едва ли не ежедневно твердил группник. - Мне плевать, какой из тебя стрелок, хотя стрелять ты умеешь лучше многих, мне плевать, сколько ты возьмёшь с собой патронов, хоть один - застрелиться. Да, я знаю, что ты таскаешь, как и все, два БК, но это твои проблемы. Мне от тебя нужно только одно - связь. Всегда и везде. Связь - во что бы то ни стало...'
  -Во что бы то ни стало! - пересыхающими губами повторил Костя и, застонав, стащил со спины рюкзак, выпростал радиостанцию. Теперь следовало развернуть антенну, что он и сделал, затем, продолжая держать радиостанцию в лежачем положении, щёлкнул тумблером и выругался - напряжения не было. Совсем. Застонав, но не от боли, а от досады, Константин выключил радиостанцию и потянул рюкзак перепачканными в кровь руками. Потянул вниз, стараясь освободить от него весь корпус сто пятьдесят девятой. Потянул и вдруг понял, что сил у него становится всё меньше и меньше. Снова, наверное, уже в сотый раз, выругавшись, Каретников взялся за рюкзак изо всех сил. Рывок, раздавшийся треск местами уже подгнивших ниток, и радиостанция выбралась из своего 'футляра'.
  -Фу! - вздох облегчения, несмотря на всё сильнее и сильнее разгорающуюся боль, вырвался из груди рядового Каретникова, когда он увидел, что сама радиостанция цела, и вражеская пуля вошла в её нижнюю часть, где располагался теперь уже ни на что не годный аккумулятор. И вот сейчас, доставая и отбрасывая его в сторону, Костя вновь вспомнил группника, предусмотрительно заставлявшего таскать вместе с радиостанцией и одну запасную батарею, а не отдавать весь аккумуляторный запас второму радисту. Сколько раз мысленно Каретников ругал Ефимова за лишний груз, находящийся в собственном рюкзаке, и вот теперь этот лишний груз нашёл своё применение.
  Слабеющими, скользкими от крови руками, Константин заменил тяжёлый, разбитый аккумулятор на новый, и вновь включил тумблер. Продолжая лежать, настроил антенну.
  -Я - 'Лес', я - 'Лес'. Кто меня слышит, приём, кто меня слышит, приём...- связи не было.
  'Связь... должна... быть... во что бы то ни стало!' - ударами колокола настойчиво звенело в голове у истекающего кровью Каретникова. - Связь должна быть! - надо поднять радиостанцию, устремить антенну вверх, тогда может что-нибудь и изменится, кто-нибудь и услышит. Ответит. Устремить антенну... Поднять антенну - значит, обозначить себя, значит, дать врагу ориентир.
  'Связь должна быть всегда, - группа попала в засаду, командир... командира не слышно. Может, он уже убит, наверняка убит, иначе он бы давно был уже здесь, подле своего радиста, - в размышлениях Каретникова не было паники. Просто анализ создавшейся ситуации, а напор противника не ослабевал, более того, выстрелы начали звучать и с северо-восточной стороны леса.
  -Связь должна быть! - вслух произнёс Константин, поднимая и ставя радиостанцию. Антенна взметнулась вверх.
  -Я - 'Лес', я - 'Лес'. Кто меня слышит, приём,- секундное молчание и долгожданное:
  -'Центр' на связи, приём.
  -Попали в засаду, требуется помощь, дайте артуху, координаты Х... У... - из последних сил Костик диктовал запомнившиеся ему координаты базы, - беглый огонь... - одна из множества уже давно свистевших вокруг пуль, дробя кость, ударила радиста в левую ключицу. Тело пронзило новой болью, гарнитура выпала из слабеющих пальцев Каретникова, и он сам ничком повалился на влажную, пахнущую опадающей листвой и плесенью почву.
  -Я - 'Центр', Я - 'Центр'. 'Лес', дай старшего. 'Лес', дай старшего, - раз за разом повторялось в эфире, только несущиеся во вселенную слова уже не находили своего адресата. А вскоре и слушать тоже стало нечего. Одна из последующих, выпущенных противником, очередей вонзилась в корпус и опрокинула по-прежнему стоявшую перед уткнувшимся в землю Костиком Р-159-тую.
  
  Группа капитана Гуревича.
  
  Капитан Гуревич вначале даже не обратил особого внимания на трескотню и частоту выстрелов - подумаешь, Ефимов приступил к совершению налёта! Когда же бой пошёл по нарастающей, Игорь встревожился и, уже больше не думая, развернул группу.
  -Радиостанцию на приём! - приказ, и антенна быстро взметнулась над рюкзаком одного из радистов, и почти тотчас в эфир прорвался голос Ефимовского радиста:
  -Требуется помощь, требуется помощь, - голос говорившего слабел с каждым ударом сердца. - Требуется помощь, - мольба без конкретного адресата, как на море sos тонущего, но сопротивляющегося, противящегося гибели корабля. 'Всем, кто меня слышит'... Только здесь земля и призыв другой: 'Всем, кто меня слышит, прошу... поддержки... огнём артиллерии... координаты... Х... У... немедленно, беглым'... И тишина.
  Игорь не знал, сам ли радист решил вызвать артиллерию или так приказал ему командир группы, но был почему-то уверен, что переданные координаты - это место, где именно сейчас находилась и вела бой группа Ефимова.
  -Живее! - заорал он на своих, пока ещё не вникнувших в ситуацию бойцов.
  -А эти? - нерешительно спросил Ляпин, видимо, всё ещё опасаясь командирского решения. Его взгляд скользнул на задерживающих движение пленников.
  -Снимай банданы и нахрен! - Гуревич махнул рукой, то ли отсылая их прочь, то ли показывая 'мол, вали'.
  Старик, слышавший последние слова, стянул с себя повязку и бухнулся в ноги отдающему приказы командиру.
  -Пощади! - похоже, дед знал только часть того, к чему должен быть готов настоящий спецназовец, а вот со второй, основной частью, его познакомить не удосужились. А вторая часть гласила: прежде чем предпринять нечто необратимое, нужно как следует подумать, оценить обстановку и принять правильное решение, в котором устранение попавшихся на пути местных жителей далеко не всегда может иметь место и смысл. Тут тот же принцип - если ты спецназовец, то должен быть готов съесть хоть кошку, хоть кого и хоть что, - но пока не наступила острая необходимость, делать это совершенно необязательно. Разве что опыта ради... - подумав так, Гуревич окинул взглядом засуетившихся, занервничавших бойцов.
  -Проваливайте! - Игорь почему-то окончательно убедился, что перед ним отнюдь не бедный сельский житель, а настоящий пособник бандитов. У Гуревича не было доказательств, но в душе появилась полная уверенность в том, что это именно так и есть. И потому уже отпуская взглядом уходящего деда, он едва слышно прошипел:
  -Ещё раз поймаю - убью! - несмотря на то, что слова были сказаны едва слышимым шёпотом, их услышали - дед ссутулился ещё больше, а мальчишка, резво прибавив ходу, затрусил где-то далеко впереди своего 'деда'.
  -Что встали? Пошёл, пошёл! - заторопил Игорь. - Бегом, ребята, бегом! - вслушиваясь в разгорающуюся и всё усиливающуюся трескотню выстрелов, он сейчас кроме всего прочего желал и того, чтобы этот отпущенный на свободу дед добрался до средств связи позже, чем он со своей группой доберётся до места боестолкновения.
  
  Шамиль Басаев.
  
  'Всё, птичка попалась в клетку!' - о завязавшемся бое Шамиль знал уже в первые пять минут после его начала. Находившиеся в лесу наблюдатели-слухачи - и Руслан, и Мухади вышли на верного человека Османа Мартазалиева и доложили о начале пальбы. А уже тот одной-двумя фразами сообщил об этом бригадному генералу, давно и с нетерпением ждавшему этого известия. Вот только почему-то Осману не поступило сообщения от старого Асламбека? Впрочем, это было и неважно. Главное, ловушка сработала, и уже ничто не могло спасти так неосторожно угодивших в неё спецназовцев. А раз так, то теперь можно было спокойно отзывать имитировавших подготовку к крупномасштабному террористическому акту 'барсов'. 'Лучшие воины, лучшие специалисты, прошедшие специальную длительную подготовку за рубежом. Жаль, что их ещё так мало, но скоро ряды 'барсов' должны пополниться, и тогда...' - что будет тогда, Басаев не додумал. Теперь, когда уже ничто не могло помешать его триумфу, следовало отозвать передовую группу боевиков, непосредственно имитировавшую подготовку к диверсии.
  В принципе, ради своих планов Шамиль был готов рискнуть даже 'барсами'. Хотя, в данном случае рискнуть - это было слишком сильно сказано. Да, это правда, что некоторых из них, более всего привлекших к себе внимание, могли задержать, но что им могли инкриминировать? Подозрительное поведение? Даже муляжи 'взрывных устройств', схвати 'его людей' вездесущие ФСБешники, оказались бы совершенно обычными, обыденными вещами. Ну, торчали из сумки провода - так то радиолюбитель тащил поломанные транзисторы и прочую хрень. Ну, собирал в мастерской человек ролики и шарики, и что? Так посмотрите, какую великолепную фигуру робота склеил он из одних только частей никому не нужного металла! Да, ходил и внимательно разглядывал кинотеатр, так ведь то бизнесмен, задумавший заняться кинопрокатным бизнесом. Да разве мало может быть дел и интересов у свободных людей в свободной стране? Так что за свободу своих людей Басаев не опасался, но стоило ли их хоть на короткое время отдавать в руки российских силовых структур? Пожалуй, нет, и потому как только Шамиль получил сообщение о начавшемся бое, он тут же отдал приказ немедленно отозвать 'барсов' в Ичкерию.
  
  Подполковник Трясунов.
  
  - Товарищ подполковник, докладывает оперативный дежурный капитан Шилов...
  -Ну, - устало перебил комбат говорившего 'оперативного'.
  -'Лес' ведёт бой, - несмотря на то, что подполковник Трясунов по-прежнему лежал с высокой температурой, получивший сообщение оперативный дежурный в первую очередь решил доложиться ему, - группа попала в засаду...
  -Иду, - комбат решительно смёл укрывавшее ноги одеяло и, плюхнув трубку на место, поднялся на ноги. Его сразу же повело в сторону, и чтобы устоять на ногах, подполковнику пришлось ухватиться рукой за стол.
  -Стоп! - сказал он сам себе, сунул ноги в тапочки и, слегка шаркая подошвами, прошёл, точнее, пробрёл к стоявшему в углу умывальнику.
  
  Несколькими минутами позже в палатке Центра Боевого Управления стоял уже совершенно другой человек, и если бы не ввалившиеся щёки и усталый взгляд, едва ли сторонний наблюдатель смог бы догадаться, что тело подполковника снедает тяжёлая болезнь.
  -Они запросили огонь артиллерии вот по этим координатам, - спешно начал объяснять командиру нервничающий оперативный дежурный. Тут же, около стола, с развёрнутой картой находился и начальник штаба отряда, но в объяснения капитана не вмешивался.
  -Ефимов? - комбат вгляделся в уже отмеченную на карте точку.
  -Радист. Командир группы на наш запрос не ответил.
  -Так какого... - взревел комбат, - связь мне с группой, живо!
  -Нет связи, - начальник штаба решил взять инициативу в свои руки и, не дожидаясь нового вопроса, продолжил: - Крушинин передаёт: перестрелка идёт по нарастающей.
  -Так... без связи с командиром добро на артудар не давать! - комбат оторвал тяжёлый взгляд от карты и вперил его в майора Грелкина. - Выйди на связь с Никишиным, пусть поднимает роту! - Трясунов снова взглянул на карту: - Маршрут движения... - и он начал диктовать названия населённых пунктов...
  
  Через пятнадцать минут колонна из двух 'Уралов' и одного БТР - 80 с тремя поднятыми по тревоге группами специального назначения уже покидала пункт временной дислокации второй роты ...го отряда специально назначения. Включенные на приём радиостанции ловили тревожные сообщения, и сидевший на броне БТРа майор Никишин торопил и торопил и без того жмущего на предельной скорости водителя. Двигавшиеся сзади 'Уралы' едва успевали за несущейся по трассе махиной бронетранспортёра.
  
  Рядовой Кудинов.
  
  О том, что их начали обстреливать справа (с северо-востока), Аркадий понял даже не по донёсшимся оттуда звукам, а по зашлёпавшим о стволы деревьев пулям. Теперь противник прижимал группу не только со стороны опушки - слева, но и из глубины леса. А ведь в центре ещё оставались бандиты, с которыми ушёл разбираться командир группы. Кудинов нервничал.
  -Где же наш прапор? - думал он, огрызаясь короткими очередями, которые, приподнявшись на локте, нет-нет да и посылал в сторону совсем обнаглевшего противника. Если вдруг у Ефимова что-то не сладилось... - Кудинов не стал расшифровывать самому себе значение этого 'не сладилось', уже больно мрачной получалась расшифровка. Ещё очередь по противнику, ещё, и следом ответная свистопляска пуль.
   'Может, он уже убит?' - всё-таки появившаяся ужасная мысль дошла до своего логического завершения, и тут Аркадий вспомнил, наконец-то вновь вспомнил о забытой в перипетии боя радиостанции.
  -'Старший' - 'Третьему', 'Старший' - 'Третьему', ответь, приём, - и тотчас же такой нужный сейчас и такой знакомый голос:
  -На приёме, - два слова сквозь треск выстрелов, и на душе стало чуть-чуть веселее.
  -Командир, противник нарисовался с северо-запада. Долбят, суки, из глубины леса.
  -Понял. Справимся, - уверенно заверил Аркадия Ефимов, и почти тотчас же с беспокойством: - Где Фадеев?
  'Фадеев?' - только сейчас Аркадий вспомнил, что вместе с ними в группе находился и командир роты. Прислушиваясь, он заозирался по сторонам, но никаких признаков, указывающих на присутствие поблизости майора Фадеева, не было.
  -Не знаю... - голос Кудинова дрогнул. - Нигде не наблюдаю. - Чтобы получше оглядеть местность, Аркадий попробовал приподняться повыше, и тут же над головой засвистел такой шквал огня, что начисто срезало ветви впереди растущего кустарника. Он рухнул, вжался в землю, губы буквально впились в сдвинутый к ним микрофон. - Командир, нас давят! - голос снайпера предательски дрогнул.
  -Держитесь! - короткое слово прозвучало как ободрение и, услышав его, Аркадий невольно улыбнулся - несколькими минутами, если не секундами назад, тем же самым словом (но в другой интонации) он грозился навалившемуся на них противнику.
  
  Бой продолжался. Сколько он шёл, Аркадий сказать не мог, но со стороны боевиков выстрелы становись всё чаще, а пули ложились всё ближе и ближе к переползающим, перекатывающимся с места на место спецназовцам. Командир по-прежнему находился где-то на правом фланге. А вот майора Фадеева не было ни слышно, ни видно. Где он пропадал и что делал - было неясно. А на правом фланге вовсю кипела 'жизнь' - там тоже шёл бой, слышались выстрелы, доносились разрывы ручных гранат. Но в эфир Ефимов больше не выходил.
  -Работает! - вслух подбадривая самого себя, заключил Кудинов. - Командир разберётся, только нечего его больше отвлекать. - И мысленно оценивая складывающуюся ситуацию: - Да и мы сами справимся. Вот только бьют с двух сторон, гады. Не продохнуть! - Аркадий вскинул над головой ствол, выстрелил, метя туда, откуда, как ему показалось, вёлся огонь и, пятясь, быстро пополз в обратную сторону к огрызающемуся из своего пулемёта Юдину.
  -Илюха, мля! - заорал он в ухо не отрывающемуся от пулемёта Юдину. - Ползи вправо, мля, прижми там тех сволочей, что в лесу сидят и ленту новую вставь, мля. И Барана там по пути пни и остальных тоже. Огонь ты открываешь, понял? Все остальные по тебе ориентируются. Давай, вперёд, надо добить этих! - Аркадий кивнул в сторону бандитов, засевших у лесной опушки. - Понял? Понял? Понял?
  -Да понял я, понял! - заверил наконец-то оторвавшийся от пулемёта Юдин. - Ленту я добивал! - тут же, уже заряжая новую: - Я им, сукам! - щелчок металла, шуршащее скольжение затвора и, разрывая сошками податливую землю, Илья пополз в указанном направлении.
  -Гаврилюк! - рявкнул Кудинов, и тут же почти из-за его спины послышалось хриплое.
  -Здесь.
  -По моей команде. Понял? Прикрываешь, понял? И за мной следом, понял?
  -Прикрываю, понял! - Гаврилюк крутанулся в сторону, затем прополз метр вперед и, высунув ствол из-за дерева, выстрелил по мелькнувшей за кустами неясной фигуре.
  
  Через пару десятков секунд на правом фланге яростно заработали пулемёты.
  -Вперёд! - со всей глотки заорал в микрофон Кудинов и, стреляя на ходу, бросился в направлении вражеских окопов.
  Огневой натиск ошеломил не ожидавших подобной прыти моджахедов, считавших, что русские уже ушли в глухую, гибельную для них оборону. Они на какое-то время прекратили стрельбу, а когда опомнились, было уже поздно - ломая вставшие на пути ветки, Кудинов и появившийся чуть с другого направления Баранов длинными, идущими друг другу навстречу очередями свалили находившихся в окопах бандитов, а затем струи пуль переплелись на фигуре последнего из оставшихся в живых чеха. Тот ещё сипел и исходил пузырившейся на губах кровью, а Кудинов уже не обращал на него внимания. Сейчас первым делом следовало... Что именно следовало, он не успел додумать - слева послышался топот ног. - Аркадий дёрнулся и начал разворачиваться, но, увы, разум уже понимал, что он безнадёжно опаздывает.
  
  Старший прапорщик Ефимов.
  
  Вбежав в росший близ самой опушки кустарник, Сергей, походя, добил скрючившегося на земле и стонущего от боли боевика - Махамеда Ахмадова. Затем, пригнувшись как можно ниже, устремился дальше, но теперь он забирал чуть левее, двигаясь таким образом, чтобы по собственным расчётам выйти в спину боевикам, всё ещё остающимся в этой линии окопов.
  -Лишь бы получилось, лишь бы получилось! - как заклинание твердил Ефимов, глядя только вперёд и почти не обращая внимания на проносящиеся над головой пули. Осталось совсем немного. Старшему прапорщику казалось, что почти всё, что он уже видит смутные очертания приподнявшейся над бруствером фигуры бандита, когда услышал нарастающий вал выстрелов... А может, он вначале всей кожей ощутил град засвистевших вокруг пуль? Почувствовал холодную оторопь проносящейся рядом смерти, и под её напором был вынужден кулём рухнуть на землю?!
  Только теперь, лёжа на влажной, покрытой желтеющими листьями, поверхности почвы, Сергей сообразил, что забыл предупредить о собственном манёвре бойцов своей группы. Забыл и чуть было не поплатился за эту забывчивость - пули однозначно летели со стороны своих. Даже на какой-то миг создалось впечатление, что стреляли именно по нему.
  'Меня заметили и чуть не убили свои же, охренеть!' - подумав так, Сергей тут же осёкся - видеть его фигуру, отделённую от занимаемых группой позиций кустарниками разведчики не могли. Следовательно, и огонь вёлся не по его фигуре. Но столь яростная стрельба... это могло означать... Да, это могло означать только одно, только одно... Сергей потянулся к радиостанции и вдруг понял, что уже давно не слышит привычного шипения эфира. Идущий к наушникам провод оказался срезан начисто...
  
  Муса Мачигоев.
  
  Муса нервничал, и не потому, что боялся время от времени летящих в его сторону шальных пуль, нет, вовсе не поэтому. Муса нервничал оттого, что никак не мог решиться применить собственное оружие. Его верный, готовый к бою РПГ - 7 лежал рядом, а он, Муса, пребывал в раздумьях. В том, что он сумеет положить выстрел в пятачок, Мачигоев не сомневался. Вот только не всегда взрыв происходил в месте падения. Иногда выстрел рикошетил от почвы и взрывался чуть в стороне или чуть дальше. Чуть дальше и чуть в стороне... это как раз на позициях, занимаемых его братьями - моджахедами. Меж тем там, в эпицентре боя, происходило что-то странное. Боевики во главе с Махамедом Ахмадовым вместо того, чтобы задавить и добить угодившего в засаду противника, похоже, постепенно упускали инициативу из своих рук. Когда же со стороны спецов резко усилился огневой натиск, Муса понял - медлить больше нельзя. Будь что будет. Он выскочил из-за прикрытия деревьев, взял в руки оружие и, встав на правое колено, привычно взгромоздил гранатомёт на своё плечо...
  
  Рядовой Олег Тушин.
  
  Оставшийся в одиночестве пулемётчик прилип к своему ПКМу, сквозь прорезь прицела всматриваясь в противоположную, северо-западную сторону лесной полосы. Мельком появляющиеся фигуры он игнорировал, согласно приказу командира не желая выдавать своего присутствия. Но это длилось едва ли десяток секунд. Вскоре чуть выше мушки поползла согнутая фигура бегущего бандита. Олег быстро прицелился, нажал спусковой крючок, короткой очередью срезал его и, сместившись чуть левее, снова застыл в ожидании. На грохот выстрелов собственного пулемёта голова отозвалась саднящей болью. Но Тушин почти не обращал на это внимания. Его радовало то, что в суете боя его стрельбы, боевики, похоже, не заметили.
  На этот раз ждать пришлось чуть дольше. Справа, там, где сейчас находилась основная часть группы, внезапно резко возросла огневая активность. Судя по всему, открыв кинжальный огонь, разведчики собирались предпринять какие-то действия.
  Олег слегка отвлёкся, соображая, что же это могло быть, и едва не прозевал внезапно появившуюся на горизонте цель: выбежавший на открытый участок боевик резво вскидывал на плечо трубу многоразового гранатомёта. Но ему не повезло - он ещё только целился, когда Тушин резко сместил ствол пулемёта и надавил спуск. Фигура с гранатомётом дёрнулась и с воплем боли и страха повалилась набок. Ещё одна прицельная очередь легла рядом, пробив и трубу гранатомёта, и шею сразу же затихшего Мачигоева.
  
  Ибрагим Келоев.
  
  Перестрелка в тылу всё усиливалась. И Ибрагим слегка нервничал. Он хоть и оставил там весь отряд Ахмадова, хоть и оборудовал там же многочисленные окопы, но всё равно предполагал, что русские зайдут не оттуда, а с этой, более удобной для налёта северо-восточной стороны.
  -Наверное, спецы выслали разведдозор, - гадал старший Келоев, вслушиваясь в доносящиеся до его ушей звуки. - Но ничего-ничего, ещё пара минут, и всё будет кончено. Вот только где основная часть русской разведывательной группы? Наверное, скоро подтянется, не бросят же они подыхать собственных товарищей?! Подтянется и попадёт в стальные клещи его моджахедов - моджахедов старшего Келоева, Келоева о котором вскоре заговорит весь мир. - Вот только пока русской группы на горизонте не было, и Ибрагим продолжал вслушиваться и думать.
  Время шло, но зарубившиеся у опушки леса спецназовцы ни в какую не желали погибать или сдаваться. В душе старшего Келоева возникло недоумение. Он действительно не понимал, что происходит. Почему перестрелка длится столь долго. Даже если туда (в тыл) действительно вышла вся спецназовская группа, то с ней всё равно давно пора было покончить, но бой продолжался, и Ибрагим Келоев, не выдержав, поднёс к губам микрофон 'Кенвуда':
  -Махамед, - Келоев не любил пользоваться позывными, предпочитая называть своих собеседников по именам - мало каких Ибрагимов, Махмудов, Вах, Асламбеков бродит по территории его родной страны? Кто отличит Ибрагима Келоева от Ибрагима Мерзоева или Ибрагима Умарова? Никто. - Махамед, - повторил он второй раз, и снова не дождавшись ответа, уже резко, излишне обеспокоенно: - Махамед, отзовись! - и ответная тишина.
  Ибрагим нервно закусил губу. В тылу творилось что-то непонятное.
  - Уса! - попробовал он вызвать командира резерва, и на этот раз ему ответили стазу.
  -Я слушаю.
  -Уса, разберись, что происходит, - обеспокоенность Ибрагима начала перерастать в настоящее волнение - стрельба в тылу чуть приутихла, но не прекратилась.
  -Хорошо, я всё сделаю, не переживай! - похоже, Умаров даже радовался очередной возможности проявить себя как воина, способного решать любые задачи.
  -И вот что, Уса, не лезь на рожон! - сказав, Ибрагим понял, что пожелание было лишним. Уса Умаров любил повоевать, но своей жизнью лишний раз предпочитал не рисковать. Он был мудр, и где напасть, где отступить, знал не хуже Келоева.
  -Не переживай! - снова повторил Умаров и, засунув радиостанцию в нагрудный карман, он отдал своим, уже давно готовым к любым неожиданностям моджахедам команду на выдвижение.
  
  Старший прапорщик Ефимов.
  
  -Свои! - громкий крик, уже рухнувшее к животу сердце влетело вверх и, наконец, повернувшийся Кудинов увидел бегущего в их сторону командира.
  -Остальные? - вопрос, как крик души.
  -Там, - кивок головой за бруствер окопов, туда, где шёл непрекращающийся бой, и откуда доносились и чеховские крики, и треск пулемёта отстреливающегося от противника Юдина, и вторивший ему на левом фланге группы - теперь уже на левом - дробно рыкающий пулемёт Тушина. А вот к ним присоединился ПКМ переползшего на новую позицию Вячина. На какое-то время это трио поглотило все звуки. И Ефимов вдруг понял, что не услышал ни одного помогавшего им автомата. Сердце почувствовало боль, но её тут же затмила необходимость действовать.
  Вспомнив, что так и не избавился от груза рейдового рюкзака, Сергей начал быстро сбрасывать с плеч его лямки. Несколько секунд, и тот шлёпнулся на дно окопа.
  -Кудинов, Гаврилюк - здесь! - Ефимов начал отдавать команды, ещё занимаясь РРом. - Баранов - за мной! - выстрелы со стороны противника почти стихли. Пулемётчикам всё же удалось прижать оставшуюся часть бандитов к земле. - Раненых на спину, остальных пинками сюда, - отданная команда прозвучала нарочито грубо, но по-другому уже было нельзя. И уже начав подниматься над бруствером, Ефимов оглянулся: - Аркадий, наблюдаешь, бьёшь только наверняка!
  Кудинов согласно кивнул, а Ефимов хотел спросить, где винтовка и чей это автомат, но лишь махнул рукой, и рывком поднявшись над окопом, метнулся в сторону остающихся в лесу разведчиков. Баранов бежал следом.
  Еще двигаясь к вражескому окопу с тыла, Ефимов рассчитывал в случае удачи первым делом оказать помощь упавшему у него на глазах Прищепе, но теперь, оказавшись подле лежащего за развернутой радиостанцией и бледного как смерть Каретникова, Сергей в первую очередь бросился к нему.
  -Ищи Гришина! - рявкнул Ефимов на застывшего Баранова и, опустившись на колени, начал взваливать на плечи тихо стонущего радиста. С трудом приподнявшись, он исхитрился нагнуться, подхватить раздолбанную пулями радиостанцию и быстрым семенящим шагом пошёл, нет, скорее всё же побежал к освобождённым от противника окопам.
  Сзади, сопя, тяжело топал сгибающийся под тяжестью радиста Гришина рядовой Баранов.
  -Гаврилюк, перевязку! - Ефимов опустил в окоп Каретникова, быстро положил рядом свой ИПП, на него уже, спеша, кинул коробку с обезболивающим и, махнув рукой Баранову: - За мной! - ринулся за оставшимися бойцами. Кроме беспокойства за лежавшего где-то в кустах Александра, Сергея грызла отдельная боль и за находившегося неизвестно где командира роты.
  - Прищепа где-то там, - сориентировав Баранова движением руки, Сергей взял правее и, низко пригнувшись, отправился на поиски неизвестно куда запропастившегося майора Фадеева.
  
  Полковник Черных.
  
  -Это подстава! - запыхавшийся Остапенко буквально закричал, вваливаясь в кабинет полковника Черных.
  -Что? - ходивший по комнате полковник вздрогнул, как от удара бича, но его лицо осталось бесстрастным. - Откуда?
  Остапенко устало рухнул в стоявшее у стены кресло.
   - Новое сообщение от моего Веденского источника, - секундная пауза, чтобы сделать вдох. - Нужно срочно отзывать группы!
  -Поздно, - угрюмо заключил Черных, - они уже ведут бой. - И тут же резко: - Вызывай вертолёты!
  -Они не полетят, - уже успокаиваясь, возразил Остапенко, а что толку нервничать, если ты уже ничего не можешь изменить? - В горах поднимается туман.
  -Вызывай, и пусть они попробуют у меня отказаться лететь! - и вдруг взглянув на осунувшееся лицо подполковника, бросил: - Сиди, я сам... - после чего подошёл к своему столу и поднял телефонную трубку.
  
  Группа старшего прапорщика Ефимова.
  
  Вадим лежал чуть в стороне от основной группы. Лежал, неудобно подвернув локоть и уронив голову на ствол снятого с предохранителя, но так и не сделавшего ни одного выстрела АКСа. Вся левая сторона груди, вся левая нога почернела от растёкшейся крови. Губы командира роты были крепко сжаты, а глаза оказались плотно закрыты. С места, где лежал майор, открывался вид на не слишком замаскированную базу, сразу же за которой виднелось русло ручья с крутыми, но не обрывистыми берегами. Сергей встал на одно колено, накинул на шею ремень Фадеевского автомата и, взвалив на себя ещё тёплое командирское тело, поспешил в обратную сторону. Что заставило Ефимова, уже идя с тяжёлой ношей, обернуться и посмотреть в сторону базы, неизвестно, но он всё же обернулся. А обернувшись и подняв взгляд, не удержался, чтобы не выматериться длинно и витиевато - со стороны ручья, вверх по склону быстро двигалась колонна боевиков. Наметившиеся уже было планы по уничтожению оставшегося противника рушились. Сергей понял, что добить сидящих в окопах боевиков до подхода свежего вражеского резерва он уже не успевает никаким образом. Расстояние до бандитов было никак не больше двухсот пятидесяти метров, и потому нужно было спешить. Ефимов побежал. Побежал, молясь, чтобы его не заметили прежде, чем он успеет скрыться в кустах. Но всё обошлось. По пути подхватив лежавшую на земле винтовку Кудинова, старший прапорщик благополучно добрался до теперь уже своих окопов и, положив тело убитого командира в стороне от раненых, принялся отдавать приказы.
  -Аркадий, - Сергей протянул винтовку слегка замешкавшемуся Кудинову, - наблюдать! Баранов, Гаврилюк - МОН - 50 и за мной! Живее орлы, живее! - понимая, что они могут не успеть, Сергей сам кинулся к рюкзаку Прищепы, зная, что там находится одна из имеющихся в группе мин и чёрные провода подрывной линии. Секунды ушли на то, чтобы взять всё необходимое, и под редкие выстрелы прижатого, но всё ещё огрызающегося противника (того, что сидел в дальних окопах) рвануть в глубину леса. На ходу обозначив бойцам места установки мин справа, слева от себя, и оставаясь посередине, Сергей начал устанавливать мину, то и дело отрываясь от собственных действий и посматривая вверх по склону. Всё же отсутствие долгой практики в установке МОНки дало о себе знать - Ефимов едва-едва успел её замаскировать и подняться на ноги, когда бойцы, поспешно отступая, уже начали прикрывать травой и листвой загодя размотанные линии. Нда, рядовые разведчики в отличие от своего командира от отсутствия практических занятий не страдали: каждое боевое задание, каждая засада сопровождалась установкой МОН -50. А ещё занятия...
  -Живее! - хотел поторопить Сергей своих бойцов, но приготовившееся уже сорваться с языка слово замерло на губах - в глубине леса показались первые фигуры противника. Боевики шли цепью, низко пригнувшись, крадучись, осторожно, внимательно поглядывая по сторонам и, как видно, надеясь застать ведущих бой разведчиков врасплох. Но отходящих к окопам спецназовцев они не видели.
  -Чи, - и вращательное движение руки, - 'Живо, уходим. Живо'.
  Последние метры разведчики преодолевали бегом, и только оказавшись за бруствером, поняли, что их, к счастью, так и не заметили.
  -Вячин, все живо сюда! - громко, стараясь перекричать трескотню пулемётов, скомандовал Ефимов и, скинув автомат в сторону вражеских позиций (тех, что на северо-востоке), открыл огонь.
  Похоже, Вячин обладал хорошим слухом.
  -Прикрой! - заорал он лежавшему неподалеку Юдину и бросился бежать в направлении отдавшего приказ командира. Несколько прыжков, скользящее падение и, осыпая глину бруствера, Николай скатился на дно окопа. Тут же, вскочив на ноги, он втиснул сошки пулемёта в замеченную ещё при падении бойницу.
  -Отход! - крикнул Ефимов, на этот раз отдавая приказ Юдину, и Илья, пригнувшись к самой земле, резко метнулся в их сторону. Ему тоже повезло: без особых нервных потрясений он перепрыгнул бруствер и оказался под прикрытием стен окопа.
  -Аркадий, бери автомат, винтовку и бегом на ту сторону к Тушину! - отдав команду Кудинову, Сергей тут же поманил Вячина. - Николай, ты - в центр. Цели те же. Остальные здесь, со мной. Гаврилюк, подрывные машинки?! Юдин - слева. - И снова обращаясь к Гаврилюку: - Ты - здесь, я - справа. Подрыв по команде, - и не дожидаясь ответов, Сергей начал смещаться под прикрытие кустов шиповника, растущих на самом краю леса.
  Чтобы вовремя увидеть боевиков, Сергею пришлось стоять, укрывшись за чахлым, изогнутым ореховым деревом ...и даже стоя, он чуть не прозевал момент выхода боевиков на убойную дистанцию.
  -Огонь! - крикнул Ефимов, и сам тоже шлёпнул раскрытой ладонью по чёрной кнопке подрывной машинки. Грохот взрывов, чей-то перекрывающий трескотню не слишком частых выстрелов вой и вдруг неожиданно наступившая, словно призванная этим пугающим воем, тишина.
  Несколько секунд передышки и частые, но беспорядочные выстрелы со стороны боевиков - бандиты вытаскивали своих убитых и раненых. Оружие глядевших в их сторону разведчиков молчало - с занимаемой ими позиции находящегося в глубине леса противника можно было увидеть, разве что встав в полный рост.
  
  Телеоператор.
  
  Хогарт сидел в приготовленном для него местечке и никак не мог понять происходящего: обещанный расстрел русского спецназа если начался, то происходил он не здесь и не так, как было предусмотрено сценарием.
  -Сценарием! - повторив это слово уже вслух, Хогарт усмехнулся. Где-то там, на западе, гремели взрывы, слышалась беспрестанная стрельба, а здесь царила тишина и покой. Моджахеды сидели на своих замаскированных позициях совершенно неподвижно, никоим образом не реагируя на происходящее, словно оно - это происходящее - их вовсе и не касалось. Словно стрельба должна была с минуты на минуту прекратиться. Но время шло, а ничего не менялось - бой никак не желал заканчиваться. И Роберт понял, что всё самое интересное происходит там, за его спиной. Медлить было нельзя, иначе всё, ради чего он перетерпел столько неудобств, оказалось напрасным.
  -Побежали! - скомандовал телеоператор своему помощнику, подхватил телекамеру и, с трудом выбравшись из окопа, понёсся навстречу громыхающему бою. Он спешил - самые первые, самые ценные кадры были уже упущены, но оставался ещё финал, завершающая часть разгрома. Роберт бежал навстречу гремевшим разрывам и выстрелам. Он спешил, спешил к своему окопу, отрытому, как им казалось, так, на всякий случай, но как оказалось, предусмотрительный Ибрагим Келоев не зря приводил его туда. Хогарт вспомнил, как сам выбирал себе позицию. И как именно в том месте, где он указал пальцем, боевики по приказу Ибрагима вырыли ему небольшую ячейку. Окопчик, как раз достаточный, чтобы без особого комфорта вместить двух человек. А к чему комфорт, если всё действо не должно было затянуться не более чем на пять минут?
  Хогарт бежал, с трудом переставляя отвыкшие от быстрых движений ноги. Бежал, смешно перепрыгивая через валяющиеся ветки, раздирая одежду о вездесущий шиповник, бежал, не обращая внимания на давно отставшего и теперь блуждающего по лесу помощника. Тяжело дыша, он, наконец, достиг своей ячейки, прыгнул в неё и, вытирая бегущий по лбу пот, огляделся по сторонам. И тут оказалось, что, находясь в ней, он не видит противостоящего моджахедам противника. Выругавшись, Роберт осторожно положил видеокамеру на бруствер, вылез вслед за ней и, не обращая внимания на изредка рикошетившие в его сторону пули, начал выбирать подходящую позицию.
  -Где его носит? - помянув недобрым словом своего затерявшегося вместе с треногой помощника, Роберт опустился на одно колено и, взгромоздив телекамеру себе на плечо, включил видеосъёмку.
  А из прорехи густых облаков на миг выглянуло и исчезло солнце.
  
  Рядовой Кудинов.
  
  Аркадий едва успел плюхнуться в окоп (в соседний от приникшего к пулемёту Тушина) и примоститься к собственной винтовке, как увидел блик, мелькнувший со стороны противника. Блик оптики. Он не смог бы его спутать ни с чем другим.
  'Снайпер!' - возникшая мысль тут же потерялась за необходимостью действовать. Аркадий прильнул к окуляру и повёл ствол в сторону. - Ну, где же он? Где? Пока не зашло случайно выглянувшее солнце, пока не ушёл в тень так неосторожно подставившийся солнечным лучам снайпер. 'А, вот он, гад, вот он!' - теперь точно в бликующее стекло... Быстро прицелившись, Аркадий послал туда пулю, и тут же, мгновенно сместив ствол чуть вправо и чуть ниже, снова нажал спусковой крючок.
  
  Долю секунды спустя в двухстах метрах от Кудинова пули нашли цель - первая вошла в телекамеру, вывернув электронные внутренности и уничтожив весь отснятый материал, вторая прошила грудь, разорвала аорту и вылетала наружу, плотно засев в стоявшем за спиной дереве. Так и не успевшего ничего толком отснять Роберта тряхнуло мышечной дрожью. Боль в последний раз в жизни пронзила угасающее сознанье, и телеоператор, нелепо взмахнув руками, завалился на спину.
  Вскочившего на ноги и бросившегося ему на помощь боевика Аркадий снял третьим, завершавшим выстрелом, после чего юркнул в окоп и быстро сменил позицию.
  
  Уса Умаров.
  
  Вот чего не ожидал Умаров, так это одновременного срабатывания трёх осколочных мин. Он понял, что просчитался, но изменить что - либо было уже нельзя. Из десяти находившихся под его командой боевиков - лучших воинов братьев Келоевых - четверо оказались убиты сразу, один выглядел едва ли лучше мёртвых, ещё у одного осколками пробило плечо и посекло левую ногу, сам Уса получил лёгкое ранение в руку.
  -Отходим! - заорал он и, стреляя по предполагаемым позициям русских, начал отступать в глубину леса. Его поддержали оставшиеся в живых. Продолжая вести огонь, боевики начали оттаскивать убитых. Двое моджахедов заматывали бинтами того, что, скорее всего, уже готовился к встрече с небесами.
  -Ибрагим, - голос Усы дрожал, - мы отходим, русские установили мины. У меня четверо... - начал он и, взглянув на переставших возиться с повязками моджахедов, - пятеро убитых.
  -Что? - гневно взревел старший Келоев. Цифра пять буквально взорвала его разум. - Пятеро? - Ибрагим, последние годы полюбивший осторожность и уже успевший отвыкнуть от таких значительных одномоментных потерь, пришел в ярость. - Да я с тебя... - он отпустил тангенту, не договорив. Гнев - плохой советчик, а он хорошо помнил, что слово может ранить гораздо сильнее меча. - Говори, - потребовал, но уже гораздо более спокойным тоном, старший Келоев.
  -Похоже... похоже... - Уса нарочито отвечал медленно, словно не решаясь высказать Ибрагиму посетившую его голову мысль.
  -Говори! - требовательно взревел Ибрагим.
  -Похоже, Махамед убит, и русские захватили верхние траншеи.
  -О, шайтан! - возопил Келоев, потрясая руками и при этом почему-то подняв голову к небу, где в принципе должен был находиться Аллах, а вовсе не тот, к кому сейчас обращался этот правоверный мусульманин. - Закрепись на высоте и никуда не ходи!
  -Да, мы сделаем так! - согласился Уса и, отложив в сторону 'Кенвуд', вытащил из нарукавного кармана индивидуальный перевязочный пакет. Как незначительна была его рана, но перевязать её всё же следовало.
  
  Группа старшего прапорщика Ефимова.
  
  Отразив нападение противника на правом фланге и прижав пулемётным огнём тех, кто находился на левом, разведчики получили небольшую, хотя и относительную передышку. Опустившись на дно окопа, Сергей попытался до конца разобраться с творившейся у него в голове кашей разнообразных мыслей. То, что до этого в голове только проскальзывало, мгновенно вымещаясь необходимостью принимать решения и действовать, теперь настигло его, как сползшая с горы лавина. Калейдоскоп мыслей вдруг встал, выдав целостную картину происходящего. Его уже почти оформившееся намерение не жалея патронов огнём всех стволов прижать засевшего в окопах противника и решительным броском добить его остатки растворилось бесследным облаком. До него вдруг дошла вся мерзостная подлость сложившейся ситуации - точные координаты мест встречи, охренительно заманчивая цель, слишком небольшая для такой цели охрана, свежие, только-только отрытые окопы - причём своими брустверами направленные не на отражение напавшего на базу противника, а на... - от одной этой мысли в груди Сергея начала разрастаться злость. Всё, что он видел, совпадением не могло быть никак, просто такое было невозможно. Их ждали. Их готовились встретить. Зайди они с другой стороны опушки, и тогда бы уже точно никто из его ребят не ушёл бы живой. Но получилось так, как получилось. Судя по всему, их прозевали и сами готовившие засаду бандиты, слишком неслаженным, недружным оказался первый произведённый залп. Впрочем, как минимум, с половиной своей задачи враги справились - радисты и командир роты оказались тут же выведены из строя. Сергей даже не знал, успел ли Каретников сообщить о начале боя. Засевшим в окопах чехам просто не повезло - окажись Сергей и его группа чуть-чуть глубже в лесу, разделяй их дополнительно ещё метров десять, и ему бы уже никогда не успеть, не добежать, не сделать тот первый рывок, после которого появилась робкая надежда на спасение.
  -Кудинов, Баранов, ко мне! - скомандовал Ефимов, когда ему в целом стала ясна общая расстановка сил.
  
  -Так, орлы, - как можно более бодро начал Сергей, хотя какое оно бодро, если произнесено это было сорванным - хрипящим и тихим от усталости голосом, - расклад такой - зарываемся в землю и держим оборону.
  -А может, додавить?! - уверенности в собственном предположении у высказавшего его Кудинова не было.
  -Нет, - Ефимов отрицательно покачал головой, - слишком большой расход боеприпасов.
  -Да и фиг с ними! - сев, Баранов положил оружие на колено. - Этих додавим, а те, что там, - Артём кивнул вправо, туда, куда отступили потрепанные МОНками моджахеды из бандитского резерва, - сами не сунутся. А сунутся... - он хотел сказать что-то ещё, но взглянув на застывшее лицо начавшего о чём-то догадываться Кудинова, умолк и, выжидая, уставился на командира группы.
  -Боюсь, что нас здесь ждали.
  -Ждали, - хором подтвердили его слова старшие троек. Стало понятно, что этой фразой Сергей не открыл для своих разведчиков ничего нового.
  А если их ждали, то уж точно не только с этой стороны, и, похоже, ещё ждут.
  -Бля! - выругался Баранов, до которого дошёл смысл сказанных командиром слов.
  -Вот тебе и ля! - Сергей позволил себе ехидную усмешку. - Короче. Я думаю, они сейчас сообразят, что здесь вся наша группа целиком, что окучить нас так и не получилось, и придут к нам в гости всей шоблой.
  -Много? - спросил Кудинов, и в ответ на его слова Ефимов непроизвольно пожал плечами.
  -Хрен их знает, к базе подходов, считай, всего три: здесь, по реке и со стороны северо-восточной тропы. По реке на базу мог бы попереться только полный дурак, но на всякий случай там с десяток чехов сидело. Вот они как раз на наши мины и вышли. Здесь, - Сергей окинул взглядом одного из убитых, - одиннадцать трупов, значит, в окопах, что напротив, тоже что-то около того сидит. Не думаю, что на северо-восточную тропу они отрядили меньше. Тем более, что выход на базу с той стороны самый удобный. Лес гуще и к базе подобраться было бы легче. Но и противник это тоже должен знать, а значит, основные фишки тоже с той стороны.
  -И именно поэтому мы там и не пошли... - сделал вывод Кудинов.
  Ефимов кивнул и задумался, вслушиваясь в ленивую перестрелку, что вели его пулемётчики с остающимися в живых бандитами.
  -Думаете, они теперь попрутся на нас? - Аркадий стал чертить пяткой ботинка круги на дне окопа.
  -Припрутся, обязательно припрутся, а иначе, зачем было затеваться? Столько сил, и всё зря? Нет, раз тут у них уже намечена определенная цель, то они постараются её достигнуть. Так что ждём.
  -Скоро?
  -Скоро. Поэтому, раз вы всё поняли, нечего рассусоливать. Пока есть время и возможность - собрать всё оружие, перезарядить, выложить под руку. Уйти у нас не получится. - По глазам бойцов было видно, что они знают это не хуже него, но он всё же счёл за лучшее пояснить, чтобы уж была полная определённость: - Справа в лесу наверняка засели те, кто уцелел после подрыва мин - заныкались и лежат, ждут; сзади, сами видите, открытая местность. Уходить влево? Нагонят... и всё, хандец, к тому же дальше - редколесье. Так что будем держать оборону здесь, - определил Ефимов, и словно сбрасывая с себя наброшенную неизвестно кем паутину: - Всё, работаем! - Сергей замолчал, рывком поднялся и вместе с бойцами отправился на поиски и сбор чеховского арсенала.
  Вскоре всё оружие, все боеприпасы - и противника, и раненых бойцов, и майора Фадеева были собраны и тут же разложены по позициям так, чтобы всё время находиться у обороняющихся под рукой. Вялая перестрелка продолжалась, но Ефимов уже готовился к началу второго 'раунда'.
  
  Старший Келоев.
  
  Ибрагим некоторое время стоял, пытаясь унять внезапно налетевшее на него раздражение: двадцать отборных Шамилевских моджахедов не смогли смять и уничтожить группу русских. Келоев был уверен, что вина за это полностью лежит на Махамеде, но вот как ещё на это посмотрит сам Шамиль... Теперь, чтобы оправдаться перед Басаевым, следовало во что бы то ни стало добить спецов. Добить, чтобы явить миру... да какой, к шайтану, мир... явить их отрубленные головы Шамилю Басаеву.
  -Лечо, Ваха, Ильяз! - поднеся радиостанцию к лицу, он окликнул своих ближайших помощников. - Вы всё слышали?
  -Да, командир! - ответили боевики, соблюдая заранее оговорённую очерёдность.
  -Лечо, оставишь здесь троих.
  -Понял, командир!
  -Тогда вперёд! - команда, как отмашка рукой. - Пленных не брать! - как дополнительное ободрение, как намёк на неизбежную победу.
  -Вперёд! - повторил кто-то из боевиков, но Ибрагим не разобрал кто именно, а рядом уже начали подниматься и устремляться в сторону доносящихся выстрелов боевики группы Ильяза и Вахи, а на противоположной стороне, медленно растягиваясь, расползаясь в разные стороны, пробирались моджахеды Лечо.
  Спеша добить русских, старший Келоев бросил в бой все свои силы. Почти сорок моджахедов должны были в пять минут задавить и уничтожить остатки всё ещё каким-то чудом сопротивляющегося противника.
  
  Группа старшего прапорщика Ефимова.
  
  Закончив собирать разбросанное оружие противника, Сергей удивился отсутствию у боевиков пулемётов, старенький РПКС в расчёт можно было не брать. РПГ оказался только один, зато выстрелов к нему нашлось более чем достаточно.
  А вот то, что у моджахедов хватало и пулемётов, Сергею стало ясно, как только к месту боя подтянулись основные силы противника. Что это именно основные силы, а не остатки находившегося на базе отряда, подтвердило и многоголосое, слаженное 'А-аллах Акбар', и тут же последовавший за этим нарастающий рокот автоматического оружия, прижавшего обороняющихся разведчиков к земле. Правда, прежде чем раздались эти крики, Сергей вычленил сухой щелчок Кудиновской винтовки и короткий стук Тушинского пулемёта. Судя по всему, каким-то излишне торопливым воякам не повезло оказаться в поле зрения засевших на левом фланге спецназовцев.
  
  Вал огня смёл буквально всё - в считанные секунды перед позициями разведчиков оказались вырублены последние остатки кустарников, и сбиты, повалены на землю ветки орешника, воткнутые в неё для пущей маскировки. Пространство, и без того не слишком изобилующее кустарниковой растительностью, оказалось окончательно выкошено тысячами летящих смертоносных жал. Пули врезались в деревья, пролетали над головой, буравили глиняный бруствер, закидывая сидевших на дне окопов разведчиков комьями глины и мелкой песчаной крошкой. Сергей попробовал приподняться и тут же понял: поднимись он хоть на сантиметр выше бруствера, и неизменно угодит под пулю. А противник начал наступление, и следовало срочно что-либо предпринять.
  -ВОГами! - он принял, как ему казалось, единственное возможное в данной ситуации решение, способное если не остановить, то, во всяком случае, задержать, охладить пыл начавшего наступление противника. - Навесным, двести! - командовал Сергей, одновременно в микрофон и голосом, стараясь перекрыть шум вражеского оружия. - Беглый огонь!
  И выстрелил первым, тут же зарядил следующий ВОГ и вновь выстрелил, и ещё, и ещё, - благо вместе с захваченными трофеями ни в ГП-25, ни в боеприпасах к ним проблем не было. Выстрелы со стороны противника начали постепенно стихать.
  -Дальность двести пятьдесят! - Сергей решил перенести огонь в глубину занимаемых противником позиций. Новые ВОГи полетели в сторону чехов, и Ефимов, пользуясь ослаблением огня, приподнялся над бруствером. Противник отходил, и грех было этим не воспользоваться. Взяв лежавший тут же, готовый к бою гранатомёт и уложив его на плечо, Сергей отправил к противнику очередной, заранее приготовленный подарок. Разрыв, чёрный клуб и тонкий дымный след, потянувшийся за улетающей ввысь частью гранаты. И новый выстрел, мгновенный нырок стреляющего на дно окопа и ещё один выстрел с уже новой позиции. Справа заработал пулемёт Тушина. Пару раз громыхнула СВДешка Кудинова. В центре ожил Юдин. Вячин пока молчал, видимо выбирая или не видя цели. Пальба со стороны противника значительно уменьшилась и возобновляться с той же мощью пока не спешила. Похоже, не добившиеся победы первым рывком, чехи подтягивали оставшиеся, ещё не введённые в бой, силы.
  
   Ибрагим Келоев.
  
  Ибрагим не сомневался, что четыре десятка его моджахедов легко сомнут остатки спецназовской группы, он даже не удосужился подтянуть всех своих боевиков, чтобы ударить одновременно. Поэтому, когда моджахеды Ильяза и Вахи при поддержке имеющихся у них пулемётов пошли в атаку, группа Лечо ещё только - только подтягивалась из глубины занимаемых позиций. Вначале всё шло, как по - писанному: длинные очереди из ПКа и автоматов прижали русских и заставили их затаиться за брустверами окопов. Ободрённые успехом, боевики устремились вперёд, и тут спецы открыли бешеный огонь из подствольных гранатомётов.
  Разрывы загремели с частотой летнего града.
  -А-а-а, - заорал на левом фланге Бикмирзоев, которому осколками ударившегося о ствол дерева ВОГа посекло лицо и, судя по его беспорядочным метаниям, выбыло глаза. Наконец, продолжая выть, он упал, и к нему тут же бросился кто-то из его братьев. Ибрагим помнил, что Бикмирзоевых в его отряде было трое. Но взгляд уже скользил дальше. Вот осыпавшимися с кроны осколками выбило пулемёт из рук безрассудно сунувшегося вперёд Карима. Вот, припадая на левую ногу, начал отбегать к лесу вездесущий, вечно неунывающий Мирза. И новые разрывы, и новые крики ошеломлённых столь массивным огнём моджахедов. Ибрагим не отзывал продолжающих атаку воинов только по одной причине, что ждал: вот-вот у русских кончатся ВОГи. А они почему-то никак не желали заканчиваться. И вдруг он вспомнил о тех двух цинках с ВОГами, что притащил с собой Махамед Ахмадов.
  ВОГи продолжали рваться, а разлетающиеся от них во все стороны осколки свистеть и осыпать кроны. Очередной всплеск взрывов. Прямое попадание опрокинуло стрелявшего с колена боевика, и почти тотчас со стороны русских ударили пулемёты. Прилетели и разорвались гранатомётные выстрелы. Один из них угодил в окоп, вышвырнув оттуда вжавшегося в землю Дагу - одного из последних боевиков Ахмадова. К тому же и ВОГи, хоть теперь и реже, но всё ещё продолжали падать.
  -Отходи! - закричал Ибрагим, поняв всю тщетность своей попытки взять русских лобовой атакой.
  -Отходи! - повторяя его команду, понеслось по рядам боевиков, но не все успели - тёмными кляксами лежали на лесных прогалинах истекающие кровью тела нескольких попавших под шальные пули боевиков. Ещё большее число моджахедов, теперь сидя за укрывающими от пуль деревьями, бинтовало свои и чужие раны.
  Проклиная себя за излишнюю беспечность, понимая, что совершил глупость, Ибрагим спешно готовился к новой атаке. Мысль о непонятно где находившемся телеоператоре и о том, что было бы неплохо отснять момент его - Келоевского триумфа, совсем недавно приходившая в голову Ибрагима, оказалась вытеснена уже совсем другими, не столь радужными мыслями. Поняв, что русских так просто не взять, Ибрагим начал готовиться к штурму уже со всей присущей ему обстоятельностью. Приказав группе Ильяза связать спецназовцев перестрелкой, Ибрагим вызвал к себе остальных помощников.
  
  -Снайперов в тыл! Замаскироваться, стрелять только по хорошо видимым целям! Ваха, твой правый фланг. Твой, Лечо, левый. Все гранатомётчики - в центр, там меньше деревьев, стрелять по моей команде. Прижать русских автоматно-пулемётным огнём, гранатомётчиков вперёд и накрыть русских гранатами. Ваха, твоя задача - выйти во фланг спецов. Только действовать быстро. На то, чтобы занять позиции, вам пять минут! - Ибрагим взглянул на лежавшие у него в кармане часы, круглые, с откидной крышечкой, ещё дедовские. Но открывать крышку и смотреть на циферблат не стал. Хотя в душе вдруг стало нарастать ощущение упущенного времени.
  
  Группа старшего прапорщика Ефимова.
  
  Сергей понимал, что с минуту на минуту может последовать следующая атака противника, но что-либо предпринять заранее не мог. Оставалось только ждать. Сейчас же между передовой линией засевших в окопах чехов и его бойцами велась вялая перестрелка. В большей степени не дающая друг другу вести свободное наблюдение, а вовсе не ставившая перед собой цель нанести противнику хоть кокой-то заметный урон. Песок, попадающий в глаза, да противное визжание срикошетивших от брустверов пуль в расчёт можно было не брать. Ефимов, пользуясь такой вот передышкой, произвёл очередную ревизию боеприпасов. Больше всего его огорчали заметно истощившиеся запасы пулемётчиков - на каждый пулемёт приходилось максимум по двести - триста патронов. Хорошо хоть с боеприпасами к автоматам проблем пока не наблюдалось, но Ефимов понимал, что скоро появятся и они. А вот оружия было более чем достаточно: вместе с трофейными на каждого остающегося в строю разведчика приходилось по три-четыре ствола. Заряженные, они сейчас лежали на брустверах, на дне траншей, стояли по углам окопов, одним словом, находились там, где каждый обороняющийся посчитал для себя удобным его положить. Положить так, чтобы в случае чего быстро схватить и применить в деле. Таким же образом были распределены и разложены запасные, снаряженные магазины.
  Сергей короткой очередью полоснул по кустам (в которых, как ему почудилось, находился один из бандитов) и, пригнувшись, ушёл вправо, меняя позиции. Под ногами, да и везде в округе валялись пустые целлофанированные упаковки из-под патронов, каталась переметаемая ветром лёгкая бумага из патронных пачек. Пользуясь затишьем, разведчики забили все опустошённые магазины, и теперь все боеприпасы, за исключением всего лишь нескольких пачек пять сорок пять, оказались готовыми к немедленному применению.
  -Старшие троек ко мне! - негромко отданный в микрофон приказ донёсся до ушей бойцов, и уже через минуту вызываемые появились подле ожидающего их подхода Ефимова.
  -Командир... - буркнул тяжело сутулящийся Баранов, и Сергей увидел его намокшее от выступившей крови плечо.
  -Перевяза... - начал спрашивать Ефимов, и тут, заметив мелькнувший в небольшой прорехе белый материал, осёкся: - Так, мужики. Судя по всему, у нас два варианта. Первый - чехи сейчас покумекают и отойдут, второй - попытаются нас дожать. Первый вариант, конечно, хорош, но мало вероятен, а вот второй... В лоб они, я думаю, уже не попрут. Значит, постараются нас задавить и обойти... - пауза на осмысление. - Будете стрелять - как можно чаще меняйте позиции, места для этого хватает, - Сергей провёл рукой вдоль растянувшихся на несколько десятков метров окопов и идущих меж ними траншей - (более мелкие, узкие и прямые участки, соединяющие основные окопы в единое целое, Ефимов предпочитал называть траншеями). - Нахрапом у них не получилось, значит, теперь начнут давить все одновременно, кроме того, у них, несомненно, должны объявиться снайперы.
  Оба разведчика согласно кивнули, при этом Баранов слегка поморщился.
  -Аркадий, тебя следовало убрать бы куда-нибудь с линии огня. Вот только куда? - Сергей повёл взглядом из стороны в сторону, показывая собственную беспомощность в этом вопросе.
  -Давайте я вон туда, влево, в лес выползу. - Кудинов показал поднятым вверх подбородком направление своей вылазки.
  -А, давайте - не давайте, - оборвал Сергей, которому нечто подобное тоже приходило в голову, но сразу же ушло, вытесненное другими соображениями, и вот теперь то же самое снайпер предложил сам. - Если тебя там заметят и прижмут, мы тебя оттуда не вытащим, - жёсткость, прозвучавшая в голосе старшего прапорщика, не была нарочитой. Он, безусловно, говорил то, что думал - правду.
  -Не заметят... - не слишком уверенно возразил Аркадий. - Два выстрела, и я поползу обратно.
  Ефимов посмотрел ему в лицо и внезапно согласился.
  -Хорошо, путь будет так. Только смотри: два выстрела. И запомни, твои цели: гранатомётчики, пулемётчики, снайпера. Ну, и самые активные боевики по твоему выбору. Но чтобы всего два выстрела. Понял? Ещё не хватало из-за тебя кому-нибудь под пули лезть!
  -Понял, два выстрела! - отвечая группнику, Аркадий почему-то заранее почувствовал себя виноватым.
  -И автомат возьмёшь, - приказал Ефимов, - чеховский... Будет мешать - бросишь.
  -Нет, - тут же запротестовал Кудинов. - Я лучше у Гаврилюка 'Вал' возьму.
  -Бери, - командир группы не собирался с ним спорить, - если что, хрен с ним, бросай и его. - И невольно улыбнувшись: - Новый купим! - и уже про себя мысленно: 'Если будет кому покупать'. - Пойдёшь за 'Валом', возьми у Прищепы рацию, отдашь Тушину. - И без всякого перехода: - Всё, ребята, в разбежку. Они и так что-то, - Сергей ткнул стволом в сторону противника, - задерживаются. Как бы что не намутили.
  -Командир, если что, я на связи! - Кудинов улыбнулся и, опережая Баранова, пригнувшись, буквально заскользил по траншейной линии. Через минуту он уже мчался обратно, держа в руке взятый 'напрокат' АС 'Вал'.
  -Я пошёл! - словно испрашивая дополнительное разрешение, Аркадий грустно улыбнулся.
  -Аккуратнее! - вместо напутствия, шлепок по плечу бегущего.
  
  Рядовой Кудинов.
  
  Аркадий осторожно покинул окоп и, вжимаясь в землю, пополз в глубину леса. Вот только лес этот оказался на удивление непривычно редким. Уже давно было бы пора остановиться, но снайпер всё полз, полз, полз. Полз, иногда поднимая голову и глядя в сторону противника - но удобного места, где можно было бы залечь и вести скрытное наблюдение за позицией моджахедов, не находилось. Позади за спиной, там, где располагались окопы и находились ребята из его группы, уже бушевал огненный смерч. Иногда отголоски этого смерча долетали и до ползущего по лесу Аркадия - над головой проносились срикошетившие пули, осколки разорвавшихся гранатомётных выстрелов ударяли о стволы деревьев и шуршали в их кронах. Преодолев старую, заброшенную (уже частично поросшую молодыми деревьями) дорогу, Аркадий прополз ещё метров тридцать, когда ему попался небольшой участочек, поросший молодняком бука и увитый плетями ежевики. В нём можно было легко разместиться и скрытно вести наблюдение за противником. Это местечко оказалось тем более удобным, что оно было чуть приподнятым над местностью, и потому с него открывался прекрасный вид на позиции моджахедов. Единственным его недостатком оказалась совершенная незащищённость со стороны противника, но этим обстоятельством Кудинов решил пока пренебречь.
  -Один-два выстрела, нет, три, под шумок - и за ближайшее дерево. А там... а там будет видно, - рассуждая таким образом, Аркадий стащил со спины закинутое туда оружие - СВД и АС 'Вал' и начал обустраивать собственную позицию. 'Вал' с тремя запасными магазинами он положил справа, туда же, подумав, пристроил и две гранаты, после чего потянулся к снайперской винтовке. Делал он это нарочито медленно, давая своему организму возможность успокоиться и немного отдохнуть. Сделать это было неимоверно трудно, ибо справа от него шёл бой, и каждый его выстрел, каждая его пуля, убившие врага, могли спасти кого-то из своих. Но он задавил в себе желание произвести выстрел немедленно. Что толку от выпущенной в молоко пули?
  Решив, что успокоился уже достаточно, Аркадий начал приближать лицо к окуляру винтовки, и вдруг слева от себя не далее чем в пятидесяти метрах заметил какое-то движение. Взгляд метнулся в сторону.
  
  Группа старшего прапорщика Ефимова.
  
  Сергей осторожно очистил бойницу от насыпавшейся в неё почвы, положил на неё ствол автомата и, стараясь держать голову как можно ниже, вперился в прорезь прицела.
  -Наблюдать! - скомандовал он, и внезапно пожалев, что не взял вторую СВД, вдруг вспомнил о 'Винторезе' Кудинова. Расстояние, разделяющее противников, было невелико, так что Винтовка Снайперская Специальная вполне могла заменить более дальнобойную СВДешку.
  -Третий, приём.
  -На приёме, - тут же послышался голос Баранова.
  -Давай Гаврилюка на старт, и пусть дует за 'Винторезом' Кудинова, - отдавая приказ, Сергей не забывал всматриваться вдаль.
  -Уже, - ответил старший первой тройки ядра, и Сергей удивлённо поднял брови. Когда только успели? Наверное, когда бинтовали раненых. Другого времени у них не было.
  -Тогда местность под прицел, и всякого, кто высунется, на ноль. Только пусть сам... - Ефимов хотел сказать 'не подставляется', но не стал, не первый раз, знает.
  -Уже, - всё тем же тоном ответил Баранов, и Сергей довольно улыбнулся: растут ребята, растут. И поглядев в сторону противника, мысленно бросил: хрен вы нас возьмёте, хрен! - и в этот момент из глубины леса ударила длинная пулемётная очередь. И тут же ей вслед завторили другие, в ответ огрызнулся и смолк пулемёт Вячина, нерешительно заработал ПКМ Юдина, находившийся на левом фланге Тушин пока молчал. Сергей ждал, пули били рядом, но он лишь морщился и не отрывался от прицела. Внезапно ожил весь правый фланг противника. Затарахтели пулемёты, затрещали автоматы, но все стрелки находились в глубине леса - в тени, и Сергею никак не удавалось вычленить какую-нибудь чересчур нерасторопную фигурку. Естественно, он не мог слышать, но он почему-то был уверен, что несколько раз подряд щёлкнула затвором ВСС Гаврилюка. Продолжал рявкать пулемёт Вячина. Казалось, что времени прошло много, на самом деле с начала атаки пробежало каких-то несколько десятков секунд. Сергей уже пощекотал нервы одному слишком шустро бежавшему бандиту и теперь готовился пальнуть в следующего, но тут его взгляд уловил движение в центре чеховских порядков - вперёд выдвинулись вражеские гранатомётчики. Автомат Ефимова и пулемёт Тушина загромыхали одновременно. Один из гранатомётчиков упал, двое других поспешно кинулись в разные стороны. Сергей повёл ствол автомата вправо, метя в убегающего бандита, и тут же его щёку обожгло щипающей болью. Он, непроизвольно дёрнувшись, вновь взял прицел и несколько поспешно нажал на спуск. Очередь легла гораздо правее, чем следовало. И следом за этим вторая вражеская пуля, зацепив стенку бойницы и обдав лицо Ефимова крошкой рассыпавшейся под её напором земли, пролетела мимо.
  'Снайпер'! - этой уверенности Сергею хватило для того, чтобы сползти вниз и, сдернув автомат, начать менять позицию. Над головой просвистело, и позади окопов раздались грохоты взрывов. Нос забило гарью - вражеским гранатомётчикам удалось сделать первые выстрелы. Огонь со стороны обороняющихся значительно ослаб, и дальше чехи уже 'развлекались' - разрывы гремели по нарастающей. Сергей стрелял, менял позиции, то же делали его бойцы, но лавина вражеского огня не стихала. Противник, не прекращая вести огонь, постепенно подкатывался всё ближе. Сергей приготовился отдать команду на применение последних оставшихся у них ВОГов, и в этот момент в эфир ворвался взволнованный шёпот ушедшего на левый фланг Кудинова...
  
  Рядовой Кудинов.
  
  Низко пригнувшись, перебегая от дерева к дереву, один за другим, в его сторону, обходя группу с фланга, двигались четыре человеческие фигуры, нет, уже пять, - Аркадий не уловил момента её появления, но теперь бандитов было пятеро. Они передвигались крадучись, низко пригнувшись. Иногда шедший первым даже ложился, внимательно осматривался и лишь затем двигался дальше.
  Аркадий выругался, СВД тихо опустилась на ветки ежевики, рука сама нащупала лежащий на земле 'Вал'.
  -Командир, нас обходят, слева! - слова, сказанные в микрофон одними губами, на фоне гранатомётных разрывов были едва слышны, но их услышали.
  -Понял! - немедленно отозвался Ефимов. - Иду. - И тут же Тушину: - Слева противник!
  -Слышал! - хрипло отозвался только что скатившийся на дно окопа пулемётчик и, отложив в сторону чеховский автомат, потянулся к своему родному ПКМчику.
  А Аркадий в этот момент целился в одного из бегущих, правда, было их уже семеро - семеро бандитов, двигавшихся в его сторону. Теперь он, наконец, понял, почему так неожиданно и внезапно, а главное, незаметно для остальных разведчиков появились здесь эти окружающие группу моджахеды - вдоль противоположной опушки шла то ли старая забытая канава, то ли обычная в этих местах неровность - складка местности.
  
  До ближайшего бандита оставалось метров тридцать. Теперь, выйдя во фланг, они шли, практически не скрываясь, уверенные, что их прозевали и теперь уж точно не заметят.
  Вдруг шедший впереди бандит остановился и махнул рукой. Повинуясь его команде, остальные стали расходиться в разные стороны и одновременно с этим подтягиваться, выползая на одну линию. Больше медлить было нельзя. Аркадий прицелился и нажал на спусковой крючок. Плевка девятимиллиметровой пулей за грохотом боя никто не заметил, лишь кравшийся одним из последних бандит нелепо взмахнул руками и, выронив оружие, начал пятиться к стоявшему за спиной дереву. Наконец сиплый звук, вырвавшийся из его горла, привлёк внимание остальных. Тут же, шедший первым моджахед, резко развернулся... и получил пулю в спину. Выстреливший по нему Аркадий резко сместил ствол вправо и полоснул очередью следующего, уже метнувшегося за укрытие бандита. Слева резанула ответная автоматная очередь, жалобно застонало, принимая в себя пронёсшиеся над головой Кудинова пули, стоявшее за его спиной дерево. Аркадий перевернулся на бок и придавил оставшимися в магазине патронами тех, кто слева. Мгновенно извернулся, заграбастал в ладонь обе приготовленные гранаты и одну за другой отправил их в сторону противника. Чем-то ощутимо ожгло спину. Краем уха Кудинов услышал, как затарахтел пулемёт Тушина. В глубине леса, там, куда улетели брошенные эФки, поднялись клубы дыма, и шлепок разрывов слился с автоматной очередью вынырнувшего из-за деревьев группника. Аркадий попробовал приподняться на локтях и не смог. Затем ему слышались новые выстрелы, ругательства, время от времени срывавшиеся с губ ввязавшегося в бой командира группы, шуршание ответных пуль, чьи-то стоны - возможно, его собственные. Затем раздалось ещё два гранатных разрыва и на какое-то время всё стихло. Очнулся Аркадий от тряски, и сразу же услышал голос Ефимова, матерившего какого-то бугая за то, что тот 'слишком много' ест. Слова очень сильно напомнили фразу из мультика про Вини - Пуха, и потому, несмотря на терзавшую боль, Аркадий улыбнулся. А может, этих слов вовсе и не было? И они ему только мнились? Аркадий ощущал себя плывущим в лодке по бескрайнему, обволакивающему разум туману. Наконец, он понял, что его, перекинув через плечо, куда-то тащат, затем последовал толчок, падение, сваливание вниз и, наконец, Аркадий почувствовал себя лежащим на дне окопа.
  
  Шамиль Басаев.
  
  Шамилю уже доложили о начале боя, и теперь он в радостном предвкушении потирал руки и наслаждался мечтами:
  'И пусть русские сколь угодно много будут спорить и доказывать обратное, но после этих кадров весь мир будет знать, кто истинный хозяин в Чеченских горах. Мир наконец-то перестанет считать, что это мы подобно жалким шакалам прячемся от русского спецназа. Мир поймёт, что мы живём в нашем лесу так, как желаем жить, и никакие русские собаки не в состоянии противостоять нам в нашем лесу. - Шамиль репетировал свою будущую речь. Он даже встал, придерживаясь края стола и пристально вглядываясь в размещенное у стены большое зеркало. - Мир поймёт, что никакие силы русских не смогут сломить нашего сопротивления. - Шамиль улыбался, радость переполняла его грудь, он чувствовал себя так, как будто намеченные им планы были уже исполнены. С другой стороны, разве что-то могло помешать его планам? И хотя теперь многое зависело от быстроты, с которой братьям Келоевым удастся выполнить поставленную перед ними задачу, сам Шамиль не видел никаких препятствий для успешного завершения начатой им операции.
  
  Старший прапорщик Ефимов.
  
  -У блин, живой! - выдохнул Сергей, словно так до конца и не веря в подобное чудо. Этот забег дался ему непросто. Мало того, что пришлось лететь сломя голову, а затем в короткой, но яростной перестрелке добивать не успевших дать дёру бандитов, так ещё на обратном пути их заметили остальные бандиты и начали окучивать, как показалось Сергею, едва ли не со всего имеющегося у них оружия.
  
  -А-аллах Акбар! - выкрики, раздавшиеся со стороны противника, заставили Сергея резко, в два узла, завязать бинт, которым он перевязывал раны Кудинова и, подхватив свой автомат, броситься в центр занимаемой группой позиции.
  -Все ВОГи - сто метров, огонь! - кричал он, сам добивая последние оставшиеся у него боеприпасы к подствольному гранатомёту ГП-25тому. Выпустив по врагу последний ВОГ - 25тый, Сергей подхватил стоявший в готовности гранатомёт и, подняв его над бруствером, выстрелил по наступающему противнику. Не мешкая, зарядил вновь и, сместившись чуть левее, снова произвёл выстрел. На этот раз метился он в те заросли кустарника, откуда постоянно выскакивали вражеские гранатометчики. Вспух взрыв, в действиях вражеских РПГешников возникла заминка, а Сергей снова сменил позицию.
  -Получите! - зло выдохнул Ефимов и, выстрелив ещё раз, отбросил в сторону уже бесполезную трубу РПГ-7го. Выстрелов к нему больше не было. Отсекая обходящего справа противника, трещал, добивая последние остатки патронов, пулемёт Вячина. В центре, уже не обращая внимания на раздающиеся вокруг разрывы, сдерживал натиск бандитов Юдин. Слева время от времени огрызался Тушин.
  Казалось, противник имеет неиссякаемые запасы гранатомётных выстрелов. Они падали со всех сторон, то чуть впереди - на бруствер окопов, и тогда земляная крошка и пыль забивали глаза, то немного сзади, заставляя вжиматься в дно окопа и слышать, как барабанной дробью по срубленным остаткам ветвей рассыпаются осколки. Один из пущенных чехами выстрелов угодил в небольшое, попавшееся на его пути деревце, и то рухнуло, на какое-то время загородив обзор. Но многочисленные пули вскоре исправили это 'недоразумение', изрядно проредив его крону.
  Сергей стрелял, переползал, перебегал, меняя позиции, смещаясь то к одному, то к другому краю обороны, менял магазины, с особой ясностью начиная понимать, что имеющиеся в их распоряжении запасы автоматных патронов тоже не беспредельны.
  -Тушин, все снайперские патроны в ленты, живо! - оказавшись на левом фланге, скомандовал Ефимов и, привалившись к брустверу, длинной очередью встретил худощавого бородача, начавшего очередную перебежку.
  -Есть! - скорее подумав, чем действительно ответив, пулемётчик опустился на колени подле лежащей на земле разгрузки Кудинова и, вытряхнув из неё магазины, начал поспешно снаряжать пулемётную ленту. Лежавший в дальнем углу окопа Аркадий попробовал было пошевелиться, чтобы подползти и помочь другу, но лишь болезненно прикусил пересохшие губы.
  
  -Готово! - почти радостно возвестил Тушин, и Ефимов, удовлетворённо кивнув, вновь поспешил в центр, на помощь обороняющемуся там Юдину. Нет, что ни говори, а запасы гранатомётных выстрелов у противника тоже оказались не беспредельными и начали подходить к концу. Они уже не посылали их валом, лишь бы забросать и ошеломить противника. Теперь бандиты, несмотря на ответный огонь (всё время ведшийся со стороны Ефимовской группы), тщательно прицеливались, выбирая, как им казалось, конкретные места нахождения спецназовцев. И кому-то из них везло с точными попаданиями.
  Сергей почти добежал до присевшего в окопе Ильи, когда срикошетивший от бруствера выстрел, подлетев, разорвался уже в воздухе, рассыпав свои многочисленные осколки во все стороны и словно градом завалив ими тут же повалившегося на землю Юдина.
  -Сука, блин! - едва ли не взвыл Ефимов. Он тоже получил пару небольших осколков в грудь. Но даже не заметил этого. Пробив одежду, они вошли под кожу, но не смогли пробить кости. Сергей выглянул в бойницу, выстрелил в мелькнувшую среди деревьев тень и поспешил к Юдину.
  На плечах, на пояснице, на ногах пулемётчика расплывались кровавые пятна, ран на голове, к удивлению Сергея, у Ильи не было. Ефимов потянулся к предплечью и вспомнил, что бинта у него нет. Он начал быстро соображать, у кого мог остаться неиспользованный ИПП и, кажется, почти вспомнил, но тут же грохот новых взрывов заставил его пригнуться и вернуться к реальностям боя. А реальности были таковы, что бегать в поисках бинтов возможности у него не было.
  -Потерпи! - укладывая раненого на дно окопа, прошептал Сергей и кинул взгляд на стоявший на бруствере пулемёт. Чёрной змеёй свешивалась вниз только что заряженная, но, к сожалению, последняя оставшаяся у Юдина лента. Дёрнувшись было к пулемёту, Ефимов остановился и, решив оставить ПКМ на самый крайний случай, сместился правее и вновь включился в бой.
  -Командир, Гаврилюк ранен! - голос Баранова едва слышался.
  -Держись! - почти выкрикнул Ефимов, только вот какой крик мог быть из пересохшего горла измотанного боем человека? - Держись! - повторил он снова, начиная выкладывать на бруствер имеющиеся у них гранаты...
  
  Старший лейтенант Крушинин.
  
  Станислав понимал, что безнадёжно опаздывает. Расстояние, разделяющее его и группу Ефимова, оказалось слишком велико, чтобы успеть придти на помощь вовремя. Чересчур легко и быстро шагала в этот день его группа. Столь легко и быстро, что по своим координатам они вышли раньше всех, и это даже несмотря на все остановки. К тому времени, когда Ефимовская группа ввязалась в бой, разведчики Крушинина уже полчаса как закончили осмотр местности и, заняв круговую оборону, ждали дальнейших указаний. А ведь идти ему - Крушинину - было гораздо дольше. И вот теперь эта поспешность, эта вдруг неожиданно оказавшаяся помехой удалённость говорила о том, что он не успевает. Как назло, теперь Станиславу приходилось двигаться, перелезая с одного отрога на другой. Плюнув и послав всё к чертям собачьим (а особенно скрытность своего передвижения), старлей приказал взять резко вправо и повёл свою группу на восток, туда, где они сегодня уже пересекли широкую, соединяющую два соседних села (хотя старую и заброшенную) тропу-дорогу.
  Через какое-то время, выбравшись на неё, старший лейтенант снова повернул на север и ускоренным маршем поспешил на выручку попавшему в крутую переделку Ефимову. О возможном минировании тропы он старался не думать. Риск подорваться на мине, привыкшему доверять своим расчетам старшему лейтенанту, в данном случае казался вполне оправданным. Станислав лишь на всякий случай увеличил дистанцию между бойцами, да время от времени торопил добрыми тычками особо 'уставших'. А в целом всё было почти как на марш-броске, разве что более цепким и внимательным взглядом ощупывали бойцы окружающую местность, да время от времени бубнил бежавший рядом с командиром радист, сообщая 'Центру' запрашиваемые им сведения.
  
  Группа старшего прапорщика Ефимова.
  
  Воздух звенел. Уши, ещё не полностью отошедшие с прошлого боевого выхода, отдавали болью при каждом разрыве. Казалось, ещё чуть-чуть, и барабанные перепонки лопнут, не выдержав напряжения. Но бой шёл, а барабанные перепонки оставались целы.
  -Командир, слева! - голос Баранова вывел Сергея из состояния некоторого оцепенения. Он приподнялся над бруствером и увидел группу моджахедов, под прикрытием пулемётно-гранатомётного огня устремившихся к оборонявшимся на левом фланге разведчикам.
  -У, пидоры! - вложив всю злость в кончик указательного пальца, Сергей выцелил впереди бегущего и нажал на спуск. Но что-то он сделал не так: то ли не рассчитал скорость противника и взял неправильное упреждение, то ли в злобе слишком дёрнул спусковой крючок, то ли вообще промазал, но повалился боевик, бежавший вторым. Повалился под ноги двигавшемуся следом, тот споткнулся и, роняя оружие, полетел на землю. Подняться ему Сергей уже не дал. А того, первого, срезал кто-то из Ефимовских ребят. Уцелевшие залегли и, постепенно отползая назад, рассосались по местности. Наступательный порыв на какое-то время схлынул.
  
  Хуже всего в сложившейся ситуации было отсутствие возможности для манёвра. Сзади - голая и гладкая, как женская коленка, опушка; слева - редкий, на всю свою ширину простреливающийся лес; справа - засевшие на вершине и время от времени для острастки постреливающие недобитые после подрыва мин боевики; спереди - шобла бандитов в несколько десятков рыл. Не будь у Сергея на руках раненых, он бы наверняка смог бы найти способ уйти от превосходящего по численности врага. Пока ещё Ефимову со своими бойцами удавалось сдерживать наступающего противника, но скоро всё сильнее и сильнее начнёт сказываться нехватка боеприпасов... Вот тогда наступит самый неприятный момент.
  'Если, конечно, мы ещё будем живы!' - изогнув губы в кривой, злой улыбке, Ефимов провёл языком по зубам, словно стирая с них попавшую в рот пыль, и сплюнул на землю. Затем вновь прильнул к прикладу автомата и мысленно выругался, тщетно пытаясь подловить перебегающего от укрытия к укрытию мелкого чернявого боевика. Наконец-то ему удалось подловить чернявого на попытке преодолеть очередной открытый участок местности. Треснул выстрел.
  -Есть! - радостно воскликнул Ефимов, глядя, как боевик повалился на куст и засучил ногами по земле. Всё-таки наглость - это не родня смелости. Как назло, откуда-то с юго-запада начал стелиться и наползать туман. Не такой, чтобы можно было раствориться в нём всей группой и уйти, а как раз такой, чтобы лишь мешать как следует разглядеть наступающего противника. Хотя большой разницы уже не было - с таким количеством раненых об отходе не было и речи.
  'Была бы связь, - думал Сергей, - можно было бы попытаться вызвать артуху. Пусть бы даже и на себя'.
  Но связи не было. Обе радиостанции оказались выведены из строя. Сидевшие в засаде бандиты своё дело знали, они смогли вычислить и уничтожить обоих радистов, вот с командиром просчитались... Хотя это тоже смотря с какой стороны посмотреть. Ведь ротного они вычислили на раз. Хотя и одет он был как все, и рюкзак за спиной - обыкновенная РРка - рюкзак рейдовый, но, тем не менее, первый залп достался ему и радистам. Сергей понимал, что и его самого спас только окрик Прищепы, увидевшего противника, да ещё собственная реакция, заставившая тут же рухнуть на землю. Но всё же, если бы не Сашка...
  А фигуры бандитов мелькали уже совсем близко. И как назло, на поле боя продолжала наползать белесая стена влажного тумана.
  
  Старший Келоев.
  
  Ибрагим вдруг осознал, что и эта, уже третья по счёту атака начала проваливаться. Спецназовцы оборонялись с безрассудной храбростью загнанного в угол человека и с умением опытного воина. Автоматные очереди сменялись коротким пулемётным лаем. Пули летели то с одного, то с другого участка вырытых самими же боевиками окопов. Временами Ибрагиму казалось, что им противостоит, как минимум, полтора десятка солдат. Но этого не могло быть, потому что это было невозможно. Обход с правого фланга не удался - Ваха, потеряв шестерых воинов, вынужден был вернуться назад, Ильяз завяз в перестрелке и не сумел сколько бы существенно прорваться вперёд. Местность, после того, как остатки кустарника были выкошены совместным огнём противостоящих сторон, оказалась слишком ровной и слишком открытой, чтобы всерьёз рассчитывать на успех в этом направлении. Разве что у русских кончатся патроны. А боеприпасы у них, похоже, действительно должны были подходить к концу...
  Несколько удачнее обстояли дела на левом фланге - там моджахеды Лечо уже почти вплотную подобрались к вражеским окопам.
  -Ваха, - 'Кенвуд' в руке Келоева слегка подрагивал, - со своими людьми на левый фланг, к Лечо. Поддержи его. Ильяз, ты меня слышишь? - дождавшись утвердительного ответа: - Правый фланг твой. Я иду к Лечо. Прижми их.
  -Принято, - Ильяз не любил лишних слов. Спрашивать, кого и зачем прижать, не было необходимости. Прижать русских и убить их здесь и сейчас - вот что жило в его душе, и ещё страх - нормальный человеческий страх за собственную жизнь. К чему рваться вперёд, если можно, сидя в окопе, покрикивать на своих воинов, и лишь иногда постреливать, подняв над головой собственное оружие? Так что Ильяз почти с радостью воспринял приказ Келоева.
  А Ибрагим меж тем поспешил на правый фланг вслед за перебегающими от дерева к дереву воинами Вахи. Они двигались по небольшой дуге, уходя чуть-чуть назад, спускаясь вниз, затем какое-то время вдоль периметра базы и только потом начали подъём вверх, к ушедшим далеко вперёд моджахедам Лечо. Уже почти достигнув занимаемых боевиками Лечо позиций, старший Келоев поднял глаза, и его сердце преисполнилось радостью - Аллах услышал его молитвы: со стороны противника на укрывающий боевиков лес начала наползать непроглядная полоса тумана.
  
  Группа старшего прапорщика Ефимова.
  
  На левом фланге остановленная пулемётом Тушина атака захлебнулась, в центре довольно успешно отражал атаки сам командир группы, а вот на правом фланге чехам удалось достичь наибольшего успеха - воспользовавшись складкой местности, бандиты приблизились к позициям Баранова и Гаврилюка на расстояние броска гранаты.
  -Командир, нас прижали! - холодный, как у электронной машины, голос Баранова, уже будто бы смирившегося с неизбежным, прозвучал как раз в тот момент, когда первая полоса туманной дымки коснулась кромки занимаемых группой окопов.
  -Я иду! - Сергей одним движением сгрёб в валявшийся под ногами рюкзак лежавшие на бруствере гранаты, закинул его на плечо, подхватил левой рукой пулемёт (в правой по-прежнему оставался автомат) и, почти не пригибаясь, побежал к правому флангу. На бегу вспомнив об остающемся в одиночестве Тушине, Сергей чуть замедлил свой бег и нажал кнопку тангенты.
  -Олег, держи фланг, - попросил Сергей, но ему никто не ответил. 'Может, неполадки с радиостанцией?' - желание выдавать желаемое за действительное было неустранимым. Но, уже подбегая к окопам, в которых сдерживали натиск противника раненый Баранов и такой же раненый, и тоже всё ещё державший в руках оружие Гаврилюк, Сергей понял, что теперь у него осталась лишь одна точка сопротивления.
  -Гранаты к бою! - напряжение, с которым была произнесена эта команда, должно было затопить весь лес оглушительным громом его голоса. На самом деле из судорожно дёрнувшегося горла вырвались лишь едва различимые в окружающем грохоте хрипящие звуки. Бросив рюкзак (так, словно в нём лежали камни - голыши, а не смертоносные, со вкрученными запалами, гранаты) на дно окопа, Ефимов тут же вытащил оттуда две эФки и, рывком выдернув первое кольцо, отправил гранату за бруствер. Судя по раздавшимся воплям предостережения, сделал он это вовремя. Следующая ушла туда же, за ней ещё одна и ещё одна. Выстрелы со стороны противника значительно ослабли, вот только жаль, у боевиков имелись свои собственные гранаты, может, не так много, как у разведчиков, но... Одна из них взорвалась с недолётом, две другие перелетели чуть дальше, а вот четвёртая или пятая угодила точно на дно окопа, в котором сидел Баранов. Если бы это была Ф-1, шансов у него не было никаких, а так Артём успел распластаться на земле лицом к другому краю окопа и закрыть руками голову. Взрывом ему посекло буквально всё - ноги, ягодицы, спину, руки, но он был жив и даже попытался подняться. Из многочисленных ран потекла кровь, следовало оказать ему первую медицинскую помощь. И если не сделать укол промедола, то хотя бы перевязать. Увы, у Сергея по-прежнему не было ни одной секунды свободного времени.
  
  Группа капитана Гуревича.
  
  А бой всё продолжался. Стрельба только усиливалась, слишком долгая и частая, чтобы считать, что у Ефимова есть шанс выкрутиться. А ещё эти разрывы - слишком много разрывов, слишком много гранатомётных выстрелов, слишком много. У Ефимова четыре РПГ - 26 и всё, а разрывы слышатся и слышатся. Вот стали доноситься звуки разрывающихся гранат, значит, противники сблизились почти вплотную.
  
  И разведчики капитана Гуревича бежали и шли, шли и бежали, путь казался вечностью, и Игорь уже неоднократно пожалел, что столь поспешно отпустил задержанных.
  'Надо было оставить их под охраной одной тройки... - И тут же: - Нет, нельзя, это всего три бойца, мало ли что... Может, следовало старика и мальчишку привязать к дереву? А потом вернуться? А если бы вернуться не получилось? Нет, не так, всё не так... - И тут же: - Что там у Ефимова? - мысль - молния, и повернувшись к тяжело дышащему за спиной радисту:
  -Что там у 'Леса'?
  -Не отвечает.
  -Ублюдство... блин... живее, не отставать! - и снова бегом, надрывая лёгкие и вслушиваясь в канонаду выстрелов. И сама продолжающаяся канонада как надежда на то, что ещё есть куда и к кому бежать на помощь.
  И внезапно - стоп! Мысль, пронзившая всё тело.
  -Стоять! - крик в микрофон, и голосом: - Стоять! - а рука сама тянется к джипиесу и карте. Цифры координат и облегчённое: - Уф, вовремя.
  -Ляпин, ко мне! - короткая, отдающая суетливой поспешностью команда.
  -Командир?! - слово, вмещающее в себя сразу несколько вопросов. И сразу перед глазами бойца развёрнутая карта. Тычок пальцем в переплетение линий.
  -Мы здесь! - новый тычок. - 'Лес' здесь! - и понимающий кивок головой Ляпина. Между двумя группами тянущееся не на один квадрат минное поле.
  -Ясно... - в одном слове понимание необходимости и... некое бессилие перед неизбежным.
  -Иначе не успеем, - группник не оправдывается, он констатирует факт. Может, Ефимов управится и сам, но пойди они в обход, и тогда точно не успеют придти на помощь. Интенсивность боя такова, что вскоре у кого-то должны закончиться боеприпасы. - Здесь метров пятьдесят, - Игорь кивает в сторону расстилающегося перед ними минного поля, и Ляпин вынужденно соглашается. Внутри всё трепещется от воспоминаний недавних событий. Но рука уже сама привычно тянется к притороченному к рюкзаку миноискателю.
  -Давай помогу! - Гуревич, словно чувствуя себя виноватым и одновременно понимающим всю правильность принятого решения, начинает спешно отвязывать ИМП - 2й.
  
  Ляпин успел сделать несколько шагов, даже нашёл одну ПФМку, когда вдруг миноискатель вырубился. Вырубился напрочь. Такого никогда не было, ни разу. Григорий перепробовал всё, но прибор продолжал молчать. Наконец оглянувшись назад на безмолвно застывшую группу, он снял рюкзак, сунул туда отказавший прибор и на мгновение замер, словно обдумывая свои дальнейшие действия. И пока он думал, а затем совершал ещё какие-то невидимые за его спиной манипуляции, среди стоявших в одну линию спецназовцев царила безмолвная тишина. Даже сам командир группы капитан Гуревич только нервно поигрывал желваками, но молчал, не произнося ни слова. Но вот тишина была прервана Гришиным тяжёлым вздохом, и все увидели в его руках уходящий к земле щуп.
  
  Старик.
  
  Едва русские скрылись из виду, Асламбек побежал. Конечно, это не был бег молодого мужчины, но тем шарканьем, коим некоторые идиоты пытаются отдалить встречу с Аллахом, он тоже не был. Асламбек бежал с уверенностью старого, но ещё крепкого легкоатлета, каковым он и был - давний, слегка потёртый значок кандидата в мастера спорта, того уже несуществующего государства с гордым названием Советский Союз, до сих пор висел на лацкане парадного пиджака Асламбека Хазарова. Он - Асламбек Хазаров - был ещё крепок и силён. Он мог бежать, мог - с лёгкостью, тем более вниз, под горку, по знакомой тропинке, незаметно для посторонних глаз петляющей среди хребтов и выводящей на засаженную грецкими орехами поляну. Туда, где он оставил рацию, вот только этот тщедушный мальчишка никак не хочет поспевать за легко переступающим через поваленные на тропу брёвна дедом. ДЕДОМ! - Асламбек улыбнулся:
   -Сколько ему тогда было, когда погибли родители? Год? Полтора? Асламбек Хазаров хорошо помнил его родителей - Егоровы - большая семья - семь человек детей, как у чеченцев. Куда им было бежать? Кто их ждал на родине? Понадеялись... на защиту соседей... как - никак сами ничего плохого не делали. Как же, не делали они! Вот Кирилл - глава дома, сколько лет на нефтеперегонном заводе отработал, передовик, производственник, такие деньжищи огребал! Дом отгрохал. Из-за этого дома и погорел - будь дом поменьше, может, и не тронули бы его. А так... Сам Асламбек к ним не пошёл, сыновей послал. Лучше бы пошёл. И ведь говорил - всех под корень, нет, приволокли несмышлёныша. Надо было бы его там и прибить, о стену. Ан нет. Всё старший сын: - Шахид будет, шахид. Вот тебе и шахид. И ведь прикипел, прирос к нему старый Асламбек, всей душой, всем сердцем прирос. Подрос мальчишка, вон как подрос, помощник стал деду на радость, какой уж тут шахид. И ведь не отличишь от внуков родных. Может, потом, когда вырастет?! Но и тогда одень, отпусти бородку, улыбнись хитрой восточной улыбкой и кто отличит в молодом чеченском парне русского сироту? Вот оно как всё перемешалось. Не так просто оно, не так просто... Ведь до сих пор старики бают о полках русских в стане Великого Шамиля. Вот и растеклась кровь тех полков по крови истинных повелителей гор. Растеклась. А к добру ли, худу ли, никто не скажет. Да и кто знает, кроме Аллаха? А Аллах велик! - с этими словами Асламбек легко перемахнул через тонкую валежину. И вдруг в его груди что-то ни с того, ни с сего кольнуло, что-то словно лопнуло, сердце старика дёрнулось и, перестав качать кровь, остановилось. Ноги сами собой сделали ещё несколько неуверенных шагов вперёд, колени подломились и, обдирая лицо о шипы, старик рухнул в росший рядом с тропой куст шиповника.
  Последнее, что услышало улетающее в небытие сознание Асламбека, было пронзительное:
  -Де-да-а-а!
  Слёз, падающих на холодеющее лицо, детских рук, пытающихся поднять бездыханное тело, Асламбек Хазаров уже не чувствовал и не слышал.
  
  Старший Келоев.
  
  Ваха, видно, решил, что всё - сопротивление русских сломлено. Под покровом тумана его моджахеды подбирались всё ближе и ближе к окопам обороняющихся спецназовцев.
  К 'окопам спецназовцев' - даже само это выражение заставляло выть продвигающегося в арьергарде Ибрагима. Сейчас потеряв стольких своих бойцов, он уже не знал, кого ненавидит больше - спасающих свою жизнь русских или столь бездарно уступившего им свои рубежи Махамеда Умарова. Но гневаться на Умарова было поздно, а что касается русских, то их оставалось совсем немного. И горе тем, кто не умрёт раньше, чем окажется в руках Ибрагима и его воинов. Старший Келоев знал много интересных штучек, способных заставить пленника начать мечтать о скорой смерти. 'Смерть как избавление', - где - то он уже слышал эту фразу. Вот только где и когда?
  Над головой просвистели пули. Ибрагим невольно присел и, шагнув вправо, укрылся за дерево. Как командир отряда, он имел право не рисковать собственной жизнью. Тем более что в прошлом уже успел показать свою храбрость - теперь это пусть показывают другие. А туман опускался, становясь всё гуще. Самое время, чтобы сделать последний решительный бросок вперёд.
  -Лечо, Ваха, что вы возитесь? - зло выкрикнул Ибрагим в микрофон рации.
  -Мы готовы! - ответил кто-то, Ибрагим не разобрал кто именно, а вслед за этими словами наверху раздались гранатные разрывы. Кто-то, перекрывая звуки боя, пронзительно вскрикнул.
  -О, шайтан! - помянув врага рода человеческого, Ибрагим начал медленно подниматься вверх, стараясь идти так, чтобы от противника его всё время отделяли толстые стволы буков.
  Он сделал всего несколько шагов, когда его чуткий слух сквозь трескотню выстрелов и грохот гранатных разрывов услышал гул приближающихся вертушек. Сердце его сжалось. Этот усиливающийся рокот было невозможно спутать ни с чем другим.
  
  Старший прапорщик Ефимов.
  
  Гул вертолётных двигателей нельзя было не услышать. Он шёл от реки, накатывая на место боя прибывающей волной, становясь всё сильнее и ближе. Дёрнувшись было бежать к окопу, в котором лежал раненый Каретников с имевшейся у него в разгрузке маленькой коробочкой 'Авиатора', Сергей уткнулся взглядом в окружающий туман и на мгновение замер. Затем сообразил, что так он сможет хотя бы передать сообщение, или, в конце концов, через лётчиков вызвать на себя артуху, всё же бросился вперёд. Но, увы, со связью ему сегодня положительно не везло. Чёрной коробочки 'Авиатора' в лежавшей рядом с Костиком разгрузке не было.
  
  'Воздух'.
  -Проходим над заданными координатами. Внизу сплошная облачность. Работать не могу. Прошу дать отбой.
  ....
   -Понял, возвращаюсь...
  
  Старший Келоев.
  
  Когда невидимые в тумане боевые машины пронеслись над внезапно притихшим полем боя и, не останавливаясь, полетели на северо-запад, Ибрагим молитвенно сложил руки. Второй раз за день Аллах приходил на помощь своему воинству.
  -Ты воистину велик! - подняв глаза к небу, произнёс Ибрагим и, сжав в ладони радиостанцию, начал отдавать очередные команды...
  
  Группа старшего прапорщика Ефимова.
  
  Гранаты подошли к концу, крайнюю эФку Сергей сунул в кармашек разгрузки, затем, достреляв последние автоматные патроны, взял в руки пулемёт и, перейдя к оконечности окопов, поставил ногу на бруствер.
  -Вы куда? - тихо спросил слабеющий с каждой минутой, но по-прежнему держащий автомат Гаврилюк.
  -Залягу с фланга. Если повезёт - вернусь, - ответил группник, и Алексей понимающе кивнул. Теперь он здесь оставался совсем один... как приманка, живец. Но так был хоть какой-то шанс задержать противника. Жаль, уйти они - он и группник, не могли - в окопах лежали раненые пацаны: Прищепа, оба радиста, в центре Юдин, на левом фланге Кудинов и Тушин, сцепив от боли зубы, тихо постанывая, в соседнем окопе лежал только что попавший под вражескую пулю Баранов. О том, что уходящий в туман командир может воспользоваться туманом и бежать, таких мыслей у Гаврилюка не появилось даже ни на секунду. А вот страх за то, что Ефимова убьют, и он, Алёшка, останется в одиночестве, такие мысли были. Правда, страх это был какой-то не страшный, размытый, что ли? Словно все чувства Алексея уменьшились, ослабли, вытекли вместе с потерянной кровью.
  -Ни пуха! - шепнул Гаврилюк вслед уходящему командиру. - К чёрту! - мысленно, одним словом отвечая сам себе, проговорил он, так как его шёпота уходящий Ефимов уже не слышал.
  И снова завертелась круговерть боя, только теперь Алексей стрелял лишь изредка, короткими, по два - три патрона очередями. Два имевшихся у него магазина надо было растянуть надолго или до тех пор, пока не вернётся командир или на всю оставшуюся жизнь. ВСС с последним оставшимся в нём патроном и со снятым предохранителем лежал рядом. Гаврилюк стрелял, а поддерживающего пулемётного огня не было. Алексей уже не успевал бить по мелькающим то там, то здесь вражеским фигурам, а пулемётных выстрелов всё не было. У него кончились патроны, а поддержки - столь нужной командирской поддержки - не было, не было, не было... Алексей уже слышал шаги бегущих, подбирающихся к нему бандитов. Его холодеющая рука непроизвольно потянулась к ждущему своего часа 'Винторезу', и тут с фланга зарокотал, заревел грозный голос Ефимовского пулемёта. Алексей слышал крики боли и звук падающих тел совсем близко, значит, бандиты добежали почти до бруствера. Затем послышались крики бандитов, отдающих команды, и вновь нарастающий вал огня со стороны противника. Руки во второй раз потянулись к заряженному оружию и, схватив его, уже больше не отпускали...
  
  Полковник Черных.
  
  -Какие известия имеются от группы Ефимова? - полковник Черных заметно нервничал.
  -Со слов командира одной из идущих на выручку групп, группа старшего прапорщика Ефимова по-прежнему ведёт бой.
  -Что авиация? - вопрос без особой веры в обнадёживающий ответ.
  -Вылет состоялся, но над местом боестолкновения сплошная облачность. Дали добро на возвращение.
  -Ясно, - покачал головой полковник. - Так, сколько, ты говоришь, по твоим данным в том районе находится боевиков?
  -Если источник не ошибается, то человек до семидесяти... Но цифра не точная, может меняться как в одну, так и в другую сторону, - ответил Осипенко и незаметно вздохнув: - Может, задействовать артиллерию? Радист вроде бы запрашивал...
  -Нет! - уверенно возразил полковник. Хотя, откровенного говоря, в предложении подполковника был свой резон. Десять на семьдесят - неплохой размен, но Черных в какой-то мере чувствовал перед попавшими в засаду бойцами свою вину и погубить их вот так... Хотя, кто знает, что стало бы для них лучшим выбором? - Нет! - на этот раз ещё более твёрдо, чтобы убедить в правильности такого решения самого себя.
  - Тогда что будем делать?
  -Ждать. Ждать сообщения от групп, идущих на помощь Ефимову. Если бой ещё идёт, значит не всё потеряно.
  -Значит, есть надежда, - подполковник позволил себе закончить за шефа, и Черных, не глядя на него, согласно кивнул.
  -Есть.
  
  Группа капитана Гуревича.
  
  Григорий спустился с другой стороны хребта и вдруг почувствовал, как от усталости буквально отваливаются державшие щуп руки, как ноет находившаяся в постоянном напряжении спина, как дрожат в один момент сбросившие напряжение колени.
  -Гриша, двигаем, двигаем, - уже торопил набежавший сзади Гуревич. - Двигаем!
  -Сщас, командир, щас... - стоя на коленях, Григорий откинулся назад и закрыл глаза.
  -С тыловой тройкой... Догонишь... - не останавливаясь, бросил капитан и, увлекая за собой группу, побежал дальше.
  Сразу же после этих слов Гриша встал, передёрнул плечами, скидывая с себя навалившуюся расслабленную усталость, шагнул один раз, другой и, постепенно наращивая скорость, начал догонять убежавшего вперёд командира группы.
  
  Спуск и сразу же бесконечный подъём в горку, через небольшие, но обрывистые овражки, через переплетения ежевики, через завалы покорёженных, наваленных в кучи деревьев. Медленно, слишком медленно и тяжело продвигалась вперёд группа капитана Гуревича. Сам Игорь уже не единожды пожалел, что принял решение выдвигаться на помощь Ефимову по прямой, а не вернулся назад, к широкому ответвлению станового хребта и не побежал по спускающейся к юго-востоку тропе. Теперь делать это было поздно, тем более, что цель уже казалась так близка - выстрелы и взрывы звучали уже менее чем в полукилометре.
  Вскоре, обойдя справа возвышающуюся над местностью горку, Игорь достиг опушки леса и, взяв левее, повёл группу почти строго на запад, огибая обширную поляну и стремясь зайти так, чтобы обрушиться на противника с севера. Игорь по-прежнему бежал первым. Рядом, не отставая ни на шаг, тяжело топал Ляпин. Чуть сзади тащил свой пулемёт Мыльцын, а дальше, растянувшись почти на сотню метров, вся остальная группа.
  Решив, что безлесная опушка осталась позади, и наверняка зная, что впереди не далее чем в полутора сотнях метров идущая по хребту тропа, Игорь замедлил шаг и, наконец, встав, поднял руку, останавливая набегающих бойцов.
  Прежде чем ввязаться в бой, нужно было хоть немного передохнуть и восстановить дыхание.
  
  Подполковник Трясунов.
  
  Комбат нервно расхаживался вдоль стола дежурного по части. Его и без того осунувшееся от болезни лицо за последние полтора часа постарело на несколько лет, щёки ввалились, а в глазах только усилился лихорадочный блеск. Или это мерцали тщательно срываемые от других слёзы?
  -Товарищ подполковник, - оперативный дежурный тоже выглядел сильно уставшим, - Крушинин докладывает, что бой продолжается.
  -Интенсивность?
  -Без изменений, - не слишком уверенно ответил оперативный.
  -Когда к месту боестолкновения подтянутся наши группы? - перестав ходить, подполковник остановился напротив карты.
  -Продолжают движение... - уверенности в голосе оперативного не было вовсе.
  -Я уже битый час слышу одно и то же: 'продолжают движение'! - командир отряда махнул рукой, выражая собственную досаду. - Крайние координаты групп?
  -Они в движении... мы... они не передавали.
  -Запросите координаты, живо! Нет, я сам! - и тут же жест рукой, словно отметая, отбрасывая своё предыдущее приказание - 'не стану мешать'. - Что относительно авиации?
  Оперативный отрицательно покачал головой.
  -Облачность.
  Входная дверь открылась, и в палатке появился майор Грелкин.
  -Никишин докладывает, что они уже на подходе, - прямо с порога объявил он.
  -На подходе?! - комбат скептически хмыкнул. - Это они на подходе к ...там, а пока выберутся к месту боя... - доводить до конца свою мысль подполковник не стал, а, махнув рукой, сел на скамейку и принялся ждать новых и хотя бы чуточку утешительных сведений.
  
  Шамиль Басаев.
  
  Шамиль Басаев продумывал свою речь - выступление, посвящённое ещё одной победе армии Ичкерии над русскими интервентами. Сидя в кресле и мечтательно полуприкрыв глаза, он готовился поведать миру о победе, доказывающей силу оружия и крепость духа подчинённых ему воинов. Но слова не складывались. Посидев некоторое время в раздумьях, Шамиль решил, что, пожалуй, вместо речи ему стоит дать интервью.
  -Да, пожалуй, это будет правильное решение, - Шамиль последнее время привык высказывать свои мысли вслух. Постоянное затворничество, вынужденная ограниченность общения постепенно давали себя знать. - Вот так прямо сразу завтра и выступлю, пусть снимают. Вот только надо будет передать Келоеву: пусть притащит ко мне этих тележурналистов.
  Шамиль улыбнулся и, погрузившись в свои мысли, надолго закрыл глаза.
  
  Старший прапорщик Ефимов.
  
  Сергей ждал до последнего. Ждал, когда из глубины леса вылезет как можно больше бандитов. Ждал, когда они, настороженно озираясь, подтянутся к окопам, и только тогда нажал спусковой крючок. Пулемёт вздрогнул, затрясся, выдохнув из себя десятки пуль. Вставшие на их пути люди падали, оказавшиеся в стороне с криками убегали в лес, но и там многих настигли возжелавшие крови маленькие смертоносные жала. Загремели ответные выстрелы. Засвистел вокруг свинец.
  Прекратив стрелять, Сергей подхватил пулемёт и, низко пригнувшись, рванул в сторону базы, надеясь пройти достаточно далеко, чтобы затем атаковать противника с тыла. В какой-то миг Ефимову показалось, что ему удастся совершить этот манёвр незаметно от врага, но в момент, когда он устремился к очередному укрытию, словно злой волшебник наслал нескончаемый порыв ветра и сдёрнул покров тумана, до того окутывавшего поле боя...
  
  Ибрагим Келоев.
  
  Всё же Ибрагим не был настолько беспечен, чтобы не оставить у себя в тылу нескольких наблюдателей. Беспечность проявили другие - эти самые прикрывающие тыл боевики. Когда туман начал сгущаться, все три наблюдателя сошлись в одном месте. Да ладно бы сошлись, так ещё вместо того, чтобы вести наблюдение, вслушиваться в расстилающийся вокруг лес, они, если и вслушивались, так только в звуки доносящегося боя. Когда действо неоправданно затянулось, измученные ожиданием моджахеды и вовсе, притулившись друг к другу, начали травить боевые байки. Конечно, моджахед не должен говорить лишних слов, но когда изнываешь от безделья, да ещё к тебе начинают подползать неизвестные страхи, нет ничего лучше, как подбодрить себя весёлой или поучительной историей. Боевики старались говорить тихо, и произносимые ими слова тут же терялись в окружающем тумане, но когда туман внезапно рассеялся...
  
  Лечо.
  
  Пулемётная очередь рубанула из тумана как из тьмы преисподней. Праздновавший уже свою победу Лечо, не добежав двух шагов до бруствера, рухнул на землю. Рядом повалился Набоб - наёмник - тридцатипятилетний опытный воин, воевавший уже не первый год и побывавший не на одной войне. Ещё кто-то застонал у них за спиной. Впрочем, лежащему на сырой почве, Лечо было не до чужих стонов и криков, он сам задыхался от пронзившей тело боли. Ноги мелко-мелко дрожали, а срывающимися ногтями Лечо загребал сырую глину, словно пытаясь таким образом ухватить ускользающую жизнь.
  
  Группа капитана Гуревича.
  
  -Только дёрнись! - ствол автомата стоявшего перед ними спецназовца плавно покачивался, переходя с одной застывшей фигуры на другую. Справа - слева, чуть отступив назад, стояло ещё двое русских, тем самым лишая перепугавшихся моджахедов любой попытки к сопротивлению.
  -Лицом в землю! Руки за голову! Живо! - пауза ожидания. - Стволы! - и уже кто-то, шагнув вперёд, забирает лежащее рядом с бандитами оружие. И новая команда:
  -Связать! - вовсе не озабочиваясь обыском. К чему, если руки бандитов крепко и умело связаны за спиной, да к тому же притянуты к ногам?!
  -Тыл, ко мне! - команда по радиостанции, и когда тыловая тройка явилась на зов, очередное приказание: - Этих троих по одному, вот туда! - левая рука Гуревича указала в направлении ручья. Команды он отдавал тихо, но отчётливо, чтобы не повторять дважды. - Предположительно справа база, занять позицию так, чтобы одновременно прикрывать наш тыл и вести наблюдение за базой. - И когда уже разведчики ухватились за первого боевика: - Мочить всех!
  О том, чтобы не разевать варежку, Игорь говорить не стал. Сами знают, да и эти связанные боевики в качестве примера только на пользу, как яркое подтверждение утери бдительности. И новая команда, уже опять отдаваемая в эфире:
  -Начинаем движение. Второй, третий - занять позиции на флангах. Открытие огня по моей команде!
  И группа, на ходу разворачиваясь в цепь, соответствующую отражению нападения противника с фронта, выдвинулась в направлении продолжающегося боя.
  
  Ваха.
  
  -Слева! - Ваха довольно быстро сумел сориентироваться и направить огонь своих моджахедов в нужную сторону. Пулемёт умолк.
  -Сдох! - обрадовано воскликнул моджахед, но налетевший порыв ветра вмиг развеял клочья заблудившегося во тьме тумана, и глазам не верящего в происходящее Вахи предстала выплывшая из тумана фигура русского. Помощник Ибрагима вскинул автомат, но было уже поздно: спецназовец упал за небольшой, укрывающий от глаз взгорок.
  -В плен, взять в плен! - закричал Ваха, чаша терпения которого переполнилась окончательно.
  
  Старший прапорщик Ефимов.
  
  Всё же одна из пуль, распоров материал горки, чиркнула по лопатке и, оставив на спине старшего прапорщика длинную полосу, полетела дальше. Поморщившись, Сергей отполз чуть в сторону и, вкинув пулемёт, быстро нашёл цель. Белой искрой мелькнула отлетающая от дерева щепка, и прижавшийся к его стволу бандит раскрыл рот в беззвучном крике. Палец на спусковом крючке убитого непроизвольно сжался, и автомат выпустил длинную, постепенно уходящую в небеса очередь, подаваясь назад и опрокидывая своего хозяина на спину. А Ефимов уже выискал новую цель, и пулемёт снова забасил, оглашая окружающий лес своим демоническим хохотом. Вокруг вовсю резвились вражеские пули, прижимая Сергея к земле, отрезая от покинутых, оставленных окопов. Поняв, что отойти ему не дадут, Ефимов выложил перед собой гранату и взглянул на пулемётную ленту.
  'Не густо!' - заключил он с таким явным сожалением, будто ожидал, что там могло что-то прибавиться. А стрельба со стороны противника только нарастала. Сергей почти физически чувствовал, как бандиты перебегают по лесу, всё ближе и ближе подбираясь и окружая противостоящего им спецназовца. В их действиях Ефимову виделся только один положительный момент: похоже, бандиты пока оставили попытки захватить окопы и сосредоточили свои усилия на столь безрассудно покинувшем их спецназовце.
  -Эй, спец, сдавайся! - в голосе кричавшего не было уверенности одержавшего победу врага. Сергей это понял сразу и ухмыльнулся.
  -Не дождётесь! - зло процедил он, мысленно матеря и 'этих уродов' и 'туман', столь подпортивший ему вылазку и самого себя за то, что прежде, чем предпринять это действие, не пробежался по окопам и не проверил наличие оставшихся патронов в пулемёте Тушина. Вот только хватило бы у него на это времени?
  -Сдавайся, и ты умрёшь легко! - похоже, говоривший уже понял, что сдаваться никто не собирается.
  Эх, если бы у Сергея были лишние патроны, он бы ответил длинной очередью, а так приходилось выжидать удобного момента. Пользуясь укрытием, Ефимов сместился вправо и ещё к тому же повернул вправо и ствол пулемёта. И он угадал: выскочивших во фланг боевиков смело градом ударивших им навстречу пуль, но и Сергей почувствовал, как его предплечье обожгло болью. Рукав начал заполняться кровью. Взгляд опять коснулся ленты - кургузого отрезка - в пятнадцать - двадцать патронов. Рука непроизвольно снова потянулась к гранате.
  
  Ваха.
  
  -Какого шайтана ты всё ещё возишься? - радиостанция Вахи ожила голосом Ибрагима. - Добей сукина сына! Попинай его труп, - Ибрагим позволил себе шутку, - и возьми мне, наконец, остальных. - Последние слова Келоев буквально проорал в едва выдержавший такой напор микрофон.
  -Сделаем! - Ваха даже самому себе не признался бы, что обрадовался такому приказу. В злобе появившаяся мысль взять русского живьём уже обошлась его моджахедам в три трупа, а спец всё ещё продолжал сопротивляться. Но отмена собственных приказов - это проявление слабости, а проявлять слабость Ваха не собирался. Так что команда Ибрагима поскорее покончить с наглым спецом поступила как нельзя вовремя: - ВОГами огонь!
  
  Старший прапорщик Ефимов.
  
  Из всех криков, раздававшихся в лесу, Сергей смог вычленить и понять только одно слово - 'ВОГи'. И почти тут же вокруг залопались разрывы, брызнули мелкие осколки и понеслись во все стороны, срубая остатки небольшого кустарника, вминаясь в неподатливую древесину деревьев, впиваясь своими рваными краями в мягкую человеческую плоть. Под прикрытием плотного огня противник подбирался всё ближе. Терять стало нечего...
  'Олеся, прости! - прошептали потрескавшиеся губы, перед глазами возник улыбающийся сынишка, а вот навстречу, распахнув ручонки для объятий, бежит дочурка.... Не увидеть... никогда... никогда больше... - нет, так неправильно, так не должно быть!'
  А враги всё ближе.
  Сергей выдернул кольцо гранаты...
  
  Ваха.
  
  В какой-то момент Ваха понял, что им удалось сломить сопротивление русского. Залповый огонь из подствольников принёс свои плоды. Вот только жаль, что и у его моджахедов почти не осталось этого боеприпаса. Но бой подходил к концу, а потом боекомплект легко можно было пополнить. Благо проблем с поставками оружия пока у их отряда не существовало.
  -Ты - туда, ты - туда, ты - обходи оттуда! - кричал Ваха, размахивая руками и заставляя своих воинов охватывать цепью столь удивительно удачливого противника. Сам же Ваха тоже постепенно приближался к уже давно умолкшему спецу. 'Может, он уже мёртв?' - с надеждой подумалось боевику, но что-то подсказывало ему, что это не так. И потому он не стал торопиться. Теперь, как ему думалось, лишняя минута не играла никакой роли.
  
  Рядовой Алексей Гаврилюк.
  
  Алексей слышал стрельбу, слышал прорывающиеся сквозь неё крики, слышал, как кто-то спешно оттаскивает раненых и ждал, что каждую последующую секунду придут они. Ствол по-прежнему в подбородок, и палец на спусковом крючке то чуть сжимался, выбирая холостой ход, заставляя внутренне содрогнуться и замереть в ожидании страшного, то снова расслаблялся, словно разрешая выпить ещё один глоток воздуха. Этими движениями Алексей как бы подготавливал себя к тому, что в следующий раз палец должен будет сжаться сильнее. На бледном, обескровленном лице отчётливо проступили сжатые до предела скулы.
  -Было бы легче сделать ЭТО, если бы он был не один. Вдвоём проще... Никто не захочет показать своей слабости... Вот бы командир был рядом... Хотя, если бы командир был рядом, этого, может быть, делать и не пришлось?
  А там, где мог сейчас находиться командир группы старший прапорщик Ефимов, раздавалась трескотня выстрелов и грохот многочисленных разрывов.
  
  Старший прапорщик Ефимов.
  
  Ефимов выдернул кольцо гранаты... 'Так не должно быть, ты сам учил другому!' - не мысль, а всего лишь искра мысли, разжёгшая костёр протеста. - 'Так не должно быть!' - уже как клятву повторил Сергей, сразу же вслед за очередными разрывами вскочил на ноги и, размахнувшись, изо всех сил бросил гранату в сторону противника, затем нагнулся, подхватил пулемёт и, начав стрелять, рванулся в направлении ставших уже своими окопов.
  'Хрен вам, не дождётесь! - приготовленная для самого себя граната взорвалась, изрешетив осколками спину неудачно спрятавшегося от неё бандита. - Зубами буду... - короткая очередь. - Сволочи! - палец на спуск; очередь, убывающая с неимоверной быстротой лента. - Сколько там? Семь, десять патронов? Две очереди, но чтобы наверняка. А там... там попробуйте взять!' - что-то липкое пропитало горку на спине, стекало по груди, и со лба по лицу тоже тёк пот, только странный - тёмный, оставляющий за собой такие же тёмные полосы. Сергей увидел стреляющего с колен моджахеда - короткий рык пулемёта, и бандит упал. Полыхнувшая со стороны леса очередь, и ногу Сергея пронзила боль. Скорость его бега замедлилась. В ленте - бронзово-матовых цилиндров на одно нажатие пальца. Ещё три долгих шага вперёд, и радующаяся неистовости своего полёта пуля ударила Ефимова в район разгрузки. Острая боль разламывающихся костей, и Сергей, потеряв равновесие, повалился вниз, на сломанные, иссеченные пулями и осколками ветки, на невообразимую мишуру перемолотых войной листьев. Крик и радостные завывания уверовавшего в свою победу врага сопроводили это падение.
  И почти в этот же миг в тыл боевикам ударила подошедшая группа Гуревича.
  
  Младший Келоев.
  
  У Идриса возникло ощущение, что про него все забыли. Время шло, наверху уже давно шёл бой, а до него словно никому не было ни какого дела. Устав лежать, он встал и, схватив автомат, выскочил на улицу. Вначале дневной свет показался ему ослепительно ярким, затем, когда глаза, наконец, привыкли, Идрис понял, что и без того пасмурный день стал ещё пасмурнее; тучи, ползшие по небу, казались совершенно непроницаемыми. А с отрогов начали расползаться пока ещё разрозненные и едва заметные клочья тумана. До ушей донеслась барабанная дробь разрывающихся ВОГов. Зло глянув в направлении разрывов, Идрис выплюнул зелёную жвачку насвая и решительной походкой двинулся к землянке, занимаемой репортёршей.
  'Брат сказал охранять, значит, буду охранять', - решил Идрис, хотя только Аллах ведал, зачем на самом деле младший Келоев отправился к отнюдь не жаждущей продолжения общения Барбаре.
  
  Рядовой Алексей Гаврилюк.
  
  Алёшке снова послышались шаги. Он обнял винтовку, крепко притянул её к груди и плотно прижал к подбородку ствол, большой палец правой руки коснулся спускового крючка и потянул его вниз. Всё же сколь ни был длинён холостой ход 'Винтореза', он всё равно кончился. Ещё одно маленькое незначительное усилие - и смерть, как избавление от всех страхов. Ещё чуть-чуть, и металл ударит о металл, порождая гнев взбесившейся энергии, рвущейся на волю и толкающей впереди себя девятимиллиметровую вытянутую, тяжёлую и такую смертоносную пулю. Пулю, несущую покой и успокоение. И не станет ничего, ни страха, ни боли, только покой и темнота. Темнота и покой. Нет, не будет даже темноты, ничего не будет, совсем ничего. Ни травы, ни запаха опадающих листьев. Даже этого въевшегося в лёгкие смрада сгоревшей взрывчатки и пороха. Не будет ничего совсем: ни папы, ни мамы, ни маленькой сестрёнки. НИЧЕГО!!! БОЖЕ! И пусть... ведь всё равно... скоро... только, возможно, больнее и страшнее... Возможно... Сознание ухватилось за это сказанное слово. Возможно, значит ещё ничего не решено, где-то там, справа, ещё бьётся командир группы, а здесь неподвижно лежат раненые ребята. Если он умрёт, то это 'ещё более страшное' придёт для них. Алексей зажмурил глаза, мышцы пальца напряглись в последнем усилии, и вдруг неожиданно из глубины сознания, словно искры вспыхнувшего костра мелькнули и сложились отчётливой светящейся лентой не раз слышанные слова командира группы: 'Последнюю пулю оставь для врага, убей его, завладей его оружием, а там будь что будет! Бей его прикладом, ногами, руками, грызи зубами, но не сдавайся. Последнюю пулю - врагу, а там будь что будет!'
  'Будь что будет'... - палец отпустил уже готовый сорваться спусковой крючок. Алексей открыл глаза, заморгал, привыкая к свету и, отстранив от себя вдруг ставшее таким непомерно тяжёлым оружие, встал на колени. Всё тело дрожало. Гаврилюк поднялся, закинул за спину ВСС, поднял и взял в руки прислоненный к стенке окопа автомат и, шатаясь от слабости, побрёл к левому флангу, тщательно обшаривая взглядом каждый сантиметр, каждый закоулок преодолеваемой линии траншей. Наконец ему улыбнулась удача - в серой пыли лежал утерянный кем-то зелёный патрон калибра пять сорок пять. Алексей вставил его в магазин и передёрнул затвор. Теперь его автомат был заряжен. Уже более уверенно он двинулся дальше, и вот ему повезло вновь - в углу одного из окопов, под слоем земляной крошки лежала новая, совершенно ЦЕЛАЯ пачка трассирующих патронов. Алексей плюхнулся на колени, разорвал бумажную упаковку, высыпав содержимое перед собой прямо на землю, стал лихорадочно забивать ими пустой магазин своего автомата. Тридцать патронов - это целая вечность жизни, тридцать прицельных выстрелов... тридцать и ещё два. Лишь бы гады не подошли раньше, лишь бы... Наконец раздался щелчок, и магазин встал на своё место. Уф, успел!
  'Всё, теперь живём!' - почти весело подумал Алексей и, преодолевая слабость, встал на ноги. Теперь оставалась самая малость: выглянуть из бойницы и найти цель.
  
  Группа капитана Гуревича.
  
  Последнего бандитского снайпера, засевшего в глубине обороны и не слишком маскировавшегося со стороны тыла, удалось снять выстрелами из ВССа. А бандитов Ильяза, сидевших в окопах на правом вражеском фланге, Игорь со своими разведчиками смял в течение минуты - набежал сзади и буквально расстрелял их в спины, совершенно не заморачиваясь этичностью подобного способа ведения боевых действий. Крайних трёх Ильязовских боевиков, тех, что сидели в дальнем окопе, выцепили прямым попаданием реактивной противотанковой гранаты.
  -Работаем! - Гуревич заменил магазин и, увлекая за собой бойцов, поспешил дальше в готовности атаковать основные силы противника.
  
  Ваха.
  Вспыхнувшая сзади перестрелка, нет, даже не перестрелка - просто стрельба (как игра в одни ворота) застала Ваху врасплох. Он ещё бежал вперёд, когда сзади послышались крики боли и истошное:
  -Окружили-и-и-и! - на дикой завывающей ноте. Ваха дёрнулся, секунду колебался между желанием увидеть тело ненавистного, ставшего уже личным врагом русского и необходимостью встретить навалившегося на спину противника.
  -Забери его Шайтан! - из двух зол выбирают меньшее, Ваха выбрал и выбрал правильно - следовало остановить и уничтожить внезапно появившегося врага. А уже потом можно было бы вернуться и к трупу. Вернуться затем, чтобы выколоть ему глаза и отрезать голову. Можно и повременить, никуда он не денется. Трупы не ходят. Здравая мысль и отданная голосом команда:
  - Противник сзади! - крик, призванный организовать, воодушевить смешавшихся от непонимания происходящего воинов. - За мной! - а это уже призыв к действию. Ваха развернулся и побежал навстречу гремящей канонаде и доносящимся воплям умирающих моджахедов.
  -Спецы!!! - заорал выскочивший навстречу Вахе боевик с широко раскрытыми, обезумевшими от страха глазами.
  -Стоять! - взревел на него Ваха, но тот, не обратив на этот окрик никакого внимания, понёсся дальше. - Ваха дёрнул в его сторону стволом автомата, повёл, но на полпути остановил, плюнул на землю и, отвернувшись, побежал дальше. Следующего драпающего с такими же расширившимися в панике глазами он схватил за шиворот и резким рывком развернул в обратную сторону.
  -Ты, жалкий сын шакала! У тебя оружие, ты воин! - выкрикивал Ваха, стыдя боевика, почти потерявшего от страха разум. - Соберись! - кричал Ваха вновь, едва ли не пинками гоня его перед собой навстречу противнику. Боевик сжимался, дрожал, но, всё же, повинуясь окрикам, продвигался вперёд. За это время мимо них пробежало ещё двое боевиков, но Ваха уже не пытался их остановить. Ему хватало и этого одного, ни в какую не желающего встречаться с русскими, труса. Как говорится, грудь в грудь, глаза в глаза. Но этот трус так и не встретился с атакующими грудь в грудь - ему досталась одна из сотен гуляющих по лесу, совершенно случайных, летевших неизвестно куда, но от того не менее смертоносных пуль. Почти уже на излёте, потеряв среди листьев и тонких веток свою силу, она тукнула боевика в висок, проломила податливую кость и ушла далеко в мозг.
  -Собака! - выругался Ваха, обходя бездыханное тело. В душе помощника командира боевиков, кроме презрения, никаких других эмоций не было.
  
  Группа капитана Гуревича.
  
  Игорь скользнул за дерево и, поведя стволом, словно веером, охватил скучившуюся группку из трёх чехов. Один упал; второй, прижав раненую руку к груди, метнулся в сторону; третий отпрыгнул назад и полоснул ответной очередью.
  -У, с-сука! - взревел Гуревич и, откатившись, не пожалел для своего противника всех остававшихся в магазине патронов. Тот притих. Ещё не было окончательной ясности - убит боевик или ещё жив, а Игорь уже вслушивался, выискивал глазами следующего и одновременно оценивал складывающуюся обстановку.
  -Третий, скажи Косому, - Игорь назвал шутливое прозвище своего снайпера рядового Аверина, - слева - пулемёт, путь займётся.
  -Работаем! - отозвался рядовой Данилкин, старший второй тройки ядра, и Игорь снова переключился на ближайшие подступы - его поняли. Чуть позже, когда он рванулся вперёд, громкоголосое тявканье вражеского пулемёта уже стихло.
  -Максим, слева! - крик, выстрел, откат в сторону. Гуревич тоже выстрелил, но промахнулся. Внявший его предостережению Максим Мельников прянул влево, и выпущенная моджахедом очередь прошила оказавшийся на её пути бук. Противники сблизились. Игорь размахнулся и бросил гранату РГД-5. Грохнул взрыв. Воспользовавшись замешательством бандита, он прыгнул вперёд. Очередь, и ещё один боевик сполз по стволу дерева, пачкая его тёмную кору красными полосами крови.
  -Давай, Серёга, давай!
  -Прижми их, Гриша!
  -Дерьмо! - у кого-то из бойцов заклинило затвор.
  -С-сыте, гандоны! - и длинная - длинная пулемётная очередь.
  -Мочи гадов... - крики слышались со всех сторон. Накопившееся нервное напряжение, злость и страх за своих попавших в беду друзей с первой удачей вдруг вылились в непонятный, опьяняющий коктейль боевого задора. Кричали и орали почти все, подбадривая и направляя друг друга. Ругань, мат, почти шутки. Разве что не хватало боевого 'Ура', но как-то не принято было на этой войне применять боевой клич предков...
  
  Младший Келоев.
  
  -Ты? - в её голосе было столько презрения, что превратись он в холод, его хватило бы, что бы заморозить десятки таких как Идрис. И если бы страх, начавший терзать Барбару с тех пор, когда она вдруг поняла, что скоротечный бой 'с жалкими русскими собаками' (как обещали сильные, самоуверенные моджахеды), вдруг начал превращаться в нескончаемую бойню. Она слышала, как кричали умирающие боевики, видела, как одного такого с бессильно болтающейся головой и обвисшими руками протащили куда-то в сторону ручья. Как потом тащившие вернулись, чтобы несколькими минутами спустя возвратиться снова. Но потом ушли и больше не возвращались. А бой гремел. И Барбаре стало страшно. Хотя одержи победу русские, что ей стоило прикинуться захваченной в плен заложницей? Что же касается остальных членов телевизионной группы, так от них всегда можно было временно откреститься. Главное, чтобы поверили сразу, и помогли выбраться на 'большую землю'. А там добраться до корпункта, и ищи - свищи. Барбара рассуждала и так и сяк, всё складывалось вроде бы ровно, но единожды появившийся страх не уходил. Он множился, постепенно заставляя дрожать руки и холодеть спину. И вот теперь пришёл этот дикарь.
  В нём не было той мужественности и силы, что излучал его старший брат и которого Барбаре так и не удалось заполучить в свои сети, но всё же присутствие рядом человека с оружием придавало хоть какую-то дополнительную уверенность в собственной безопасности.
  -Позволишь? - Идрис всё ещё пытался быть джентльменом.
  -Хм, - хмыкнула Барбара, поспешно отодвигаясь в угол своего топчана и подбирая под себя ноги. - Садись.
  Воспользовавшись разрешением, младший Келоев сел и глупо улыбнулся. От этой его улыбки Барбара дёрнулась и отвернулась, она вдруг снова почувствовала себя беззащитной теперь уже перед вооруженным дикарём. Хотя что ей мог сделать этот... этот... - она не находила слов, чтобы высказать своё отношение к сидящему сейчас перед ней мужчине. Мужчине? Неандертальцу, туземцу из прошлого, нежданно въехавшему на своём вонючем осле в двадцать первый век. Они думают, что Европе нужна свободная Ичкерия. Как бы ни так! Европе нужна вечная война в несвободной Чечне. Война как средство давления на Россию, как способ ослабить и унизить её народ. Унизить за все те унижения, что испытывала Европа последние десятилетия - побеждённая и освобождённая. Унизительно чувствовать обязанным своей свободой кому-то, особенно если это подсознательное чувство умело подогревать и направлять в нужное русло. А Барбара гораздо лучше разбиралась в хитросплетениях политики, чем многие известные политиканы. Она знала, почему Европа всегда ненавидела и ненавидит Россию, нет, не за её возможную агрессию, а именно за чувство своей обязанности ей за обретение собственной свободы от великих тиранов. Барбара это знала, но поведай она об этом миру как репортёр, люди бы ей не поверили, и может быть, так год спустя полицейские нашли бы труп репортёрши в холодной пустой квартире. Она даже видела снимки и широкие надписи на первых полосах бульварных газет: 'Известный репортёр, Барбара... покончила жизнь самоубийством'. Нет, возможно, всё было бы не так, возможно, вначале её бы без лишнего шума уволили, а лишь потом... и не было бы никаких газет и снимков... - особо близко раздавшийся разрыв заставил Барбару вздрогнуть и выйти из оцепенения, порождённого потоками собственных мыслей.
  -Скоро? - сиплый голос, мятущийся взгляд.
   -Боишься? - прищурился Идрис и наклонился вперёд, всем видом пытаясь показать своё равнодушие ко всему происходящему.
  -А ты? - Барбара не отвела взгляда, не отстранилась.
  -Ха-ха-ха, - попробовал рассмеяться младший Келоев, но быстро умолк, поперхнувшись собственным смехом. - Мужчина не должен бояться.
  -А ты боишься?! - Барбара не собиралась отступать, сама себя раззадоривая желанием получить ответ.
  -Я ничего не боюсь! - гордо подняв голову и придав своему голосу как можно больше уверенности, ответил Идрис.
  Барбара взглянула в его лицо и, ничего на нём не прочитав, повторила свой вопрос снова:
  -Скоро закончится? - что - либо добавлять, уточняя, о чём именно идёт речь, не имело смысла.
  -Скоро, - ответил младший Келоев, но на этот раз уверенности в его голосе не было.
  
  Группа капитана Гуревича.
  
  Бежавший чуть правее от Гуревича Григорий Ляпин вдруг остановился, непонимающе обвёл вокруг взглядом и, роняя автомат, начал оседать на землю.
  -Ляпин ранен! - донеслось до прижавшего очередного чеха к земле Гуревича. Но не было у него мгновений, чтобы ответить, чтобы отдать команду 'перевязать раненого', лишь на секунду появилось в груди ощущение беды и ушло, погребённое потоками окружающих событий. Бой ещё шёл и ещё неизвестно, каким боком могла повернуться капризная фортуна. Ранение, даже самое, казалось бы, незначительное, не окажи вовремя помощь, может привести к гибели, но остановись Гуревич сам, останови, пошли кого - либо из бойцов, для того, чтобы оказать помощь Ляпину, и кто знает, чем это всё закончится для группы? Темп спадёт; чехи, уже почти сломленные, организуются и дадут отпор. И тогда новые раненые и... нет, потом. Всё потом. А сейчас отжать, оттеснить, и если не додавить, то хотя бы отбросить. Уж слишком много ещё впереди мелькало вражеских фигур, хотя трупов вокруг было уже несравненно больше. Но даже сейчас, после столь удачного начала атаки, Игорь отчётливо видел, что остающихся боевиков ещё в полтора - два раза больше, чем солдат его группы. И потому надо было жать и жать, не останавливаясь, натиском предотвращая всяческую попытку организованного сопротивления.
  
  Подполковник Трясунов.
  
  -Товарищ полковник! - взволнованно сообщил оперативный дежурный, с грохотом влетая в палатку центра боевого управления. - Группа капитана Гуревича вступила в бой.
  -Ещё сведения имеются?
  -Радист сообщает: командир группы руководит боем. По его словам, понеся значительные потери, противник начал отход.
  -Как информ - бюро! - буркнул подполковник, выходя из-за стола, за которым он сидел, дожидаясь новых сообщений от групп, спешивших на помощь Ефимову. И уже направляясь к выходу: - О ...второй группе что-нибудь есть?
  -Ничего, - уступая дорогу комбату, оперативный шагнул в сторону.
  -Я на сто сорок второй, - уже закрывая дверь, сообщил Трясунов, и в палатке ЦБУ наступила неестественная тишина.
  
  Старший прапорщик Косыгин.
  
  Старшина первой роты старший прапорщик Косыгин сидел на торчавшей из земли гильзе и одну за одной выкуривал, скорее, сжёвывал беспрерывно вытаскиваемые сигареты. Вот он достал последнюю, и смятая пачка отлетела в сторону. Пальцы курящего нервно подрагивали. Терзавший поутру хмель, словно рассыпавшись мелкой изморосью тумана, рассеялся. Мозг старшины теперь был кристально чист, и от того Василичу хотелось напиться ещё больше. По небу плыли тучи. Но он словно бы и не замечал низко плывущих облаков. Его взгляд был направлен на юго-восток, устремлён туда, где, казалось бы, тучи были ещё темней, ещё гуще. Их седые космы, сползая с небес, опускались вниз, заволакивая хребты и местами едва ли не касаясь их подножий. Где-то там, на юго-западе, вела бой попавшая в засаду группа. Группа, с которой по приказу командира отряда должен был находиться и он, старший прапорщик Косыгин. Но не оказался... Был с утра выпимши... немного, чуть-чуть, но этого комбату хватило, чтобы отменить собственное решение. И как теперь докажешь, что он не поленился, не испугался, а просто... просто захотел выпить?! Как объяснить это? Как?
  И теперь пацаны, девятнадцатилетние пацаны гибли и умирали там, в горах, а он... а он сидел здесь и курил одну сигарету за другой. Самым простым для него было бы пойти, найти бутылку водки и без закуски... из горла... чтобы наверняка... что бы забыться... Но именно этого он делать и не собирался...
  'Лучше бы я с ними, там... лежал с пробитой башкой... лучше бы я... а кто-нибудь остался жив. Чтобы я ещё когда, чтобы я... Боже, сделай, чтобы они выжили! Сделай так! Я клянусь... Боже, если не в твоих силах сделать так, чтобы выжили все, то пусть выживет хоть половина... Хоть кто-нибудь! Я клянусь, боже, никогда, никогда... ни грамма... Боже, смилуйся!' - атеист, пьяница, похабник и сквернослов - старший прапорщик Косыгин Пётр Васильевич непривычно, неумело осенял себя крестом, а на его усы падали и мутными дорожками стекали вниз неудержимо рвущиеся из глаз слёзы.
  
  Группа капитана Гуревича.
  
  -Третий, возьми вправо, поднимись вверх! - Игорь отдавал команды, продолжая продвигаться вперёд.
  -Понял, иду! - ещё более короткий ответ.
  -Попробуй добраться до Ефимова! - уточнение задачи, и автомат Гуревича полыхнул выстрелами. В глубине кустарника мелькнула и исчезла чья-то тень.
  -Понял! - ответ и вновь круговерть развернувшегося вокруг боя. Игорь перекатом ушёл в сторону, а в том месте, где он только что стоял, зацокали выпущенные с близкого расстояния пули. Стрелявший по нему Ваха зло заскрежетал зубами и, продолжая стрелять, попятился, отступая. Микрофон лежавшего в нагрудном кармане 'Кенвуда' разрывался голосом Ибрагима Келоева, но Вахе было не до него. Оставшиеся в живых боевики спешно откатывались назад, вниз, в сторону базы. Вот затвор Вахиного автомата клацнул в последний раз и остановился, в магазине кончились патроны, достать из разгрузки новый рожок и заменить использованный времени уже не хватало - из-за ближайшего дерева на Ваху глядел чёрный ствол автомата.
  -А-аллах Акбар! - вскричал боевик и дёрнул рукой в попытке вытащить из разгрузки гранату, но не успел - пуля, казалось, специально метилась в его зрачок. Веко высоко вздёрнулось и тут же стало опускаться вниз, а из пробитого зрачка начала вытекать белесая, с чёрными вкраплениями жидкость, затем появилась кровь, веки захлопнулись окончательно и Ваха перестал существовать.
  
  На всякий случай, полоснув короткой очередью по заваливающемуся телу, Гуревич, не останавливаясь, побежал дальше.
  -Командир, мы у наших! - Игорь узнал голос 'Второго'.
  -Хорошо, потом доложишь! - отвлекаться на имеющуюся у 'Второго' информацию Игорь не собирался. - 'Четвёртый', - продолжая движение, Гуревич начал вызывать Фёдора - старшего тылового дозора.
  -На приёме, - отозвались тот.
  -Наблюдай за базой, возможно появление отходящих чехов, как понял? Приём.
  -Уже, - ответил Фёдор, но Гуревич так и не понял, что уже: уже наблюдают, или уже появились отступающие? Но переспрашивать не стал. Большой разницы не было.
  -'Третий', подтянись; 'Второй', аккуратно к нам, работаем! - спокойно продолжал командовать Игорь, и всё это несмотря на свистопляску пуль и осколков, проносящихся мимо и ложащихся совсем рядом.
  Неподалёку упал и разорвался ВОГ - словно брошенные порывом ветра градины - осколки рассыпались по листьям деревьев и кустарников. Один небольшой осколок, полетев в сторону Гуревича, ударил в грудь, в материал разгрузки, пробил её, но не сумел осилить плотной материи 'горки'.
  -Сахнов, прикрой! Что рот раззявил? - рыкнув на своего заместителя, капитан рванулся вперёд, выпустил очередь в переползающего за кустами боевика и тут же перевёл автомат на выросшего буквально в двух шагах (словно из-под земли) моджахеда. Выстрелили оба, оба промахнулись и шарахнулись в разные стороны. Из-за спины грохнула очередь.
  -Готов! - радостно возвестил сержант Сахнов, выскакивая с совершенно противоположной стороны от той, где его собирался лицезреть Гуревич.
  -Слева от меня! - проорал Игорь, продолжая продвигаться вперёд. - Не отставать! У, с-сука! - длинная очередь по мелькнувшей за деревьями фигуре. Ответные пули заставили упасть и прижаться к земле.
  -Мыльцын, блин! - выискивая глазами идущего где-то справа пулемётчика, прокричал Гуревич. - Прижми эту скотину... - И тут же, вскакивая и перебегая на другое место: - Ляха - муха, - кто-то настойчиво пытался подловить капитана на мушку. - Совсем рядом с тем местом, где он упал, дзинькнула пуля. - Что за... - он не договорил, вскочив, вновь бросился вперёд и влево. Теперь пули ложились за спиной. Игорь упал и ощутил под руками нечто вязкое. Воздух ощутимо наполнился запахом смерти. - 'Смерди', - пошутил Гуревич, оттирая о скошенную пулями листву испачкавшую руки кровь. И вот только теперь он вдруг почувствовал наполняющий лес смрад - жуткую смесь крови, пота, гари и миазмов, испускаемых мёртвыми телами. Казалось, весь этот кошмар, придавленный тяжёлым небом, опустился к самой земле. Игорь почувствовал подступающий к горлу комок, выругался и, вскочив на ноги, побежал дальше. Невидимый ему стрелок вновь прозевал момент, и пули пронеслись над головой Гуревича, когда он уже благополучно падал подле другого укрытия. Быстро переползя чуть в сторону, Игорь снял с головы свою чёрную кожаную шапочку с меховой оторочкой, подтянул к себе метровую веточку и надел шапку на неё конец. Затем перехватил палку в левую руку, отвёл шапку как можно дальше в сторону и надел себе на голову капюшон маскхалата. После чего, надеясь на маскирующую защиту росших прямо перед лицом кустов, осторожно выглянул и начал поднимать вверх собственную шапочку. Грохот вражеской очереди, и шапка слетела на землю. Шапку было жалко, но зато фокус удался - увидевший позицию противника Гуревич вскочил и навскидку длинной очередью срезал бандита, слишком сильно уверовавшего в свою маскировку. Длинно зарокотал пулемёт Мыльцына. Игорь сместился влево и с колена разрядил остатки магазина в убегающую фигуру ещё одного бандита, тот, споткнувшись, повалился в кусты... Цепь наступающих выровнялась, и правый фланг начал стремительно продвигаться вперёд, левый старался не отставать. Противник окончательно стушевался, и лишь отдельные боевики всё ещё продолжали оказывать сопротивление...
  
  Рядовой Алексей Гаврилюк.
  
  Глаза слезились, туман отступил, но для уставших глаз всё казалось затянутым серой дымкой. В глубине леса изредка мелькали зелёные призрачные фигуры, но Алексей не успевал выстрелить, точнее, успевал, но ему хотелось бить наверняка. К сожалению, никто не оставался в пределах его видимости на столь долгое время, чтобы он сумел сделать уверенный 'на все сто' выстрел. Автомат, поставленный на одиночный огонь, ждал своего мига. Общая слабость от усталости, от потери крови, от боли в ране уже давно овладела Алексеем, ноги предательски дрожали, в глазах время от времени мелькали мушки. Он даже почти не обратил внимания на непонятную суету и стрельбу, вдруг начавшуюся на правом фланге противника. Он даже не смотрел туда. Его взор упёрся в ближние подступы к окопам. Плевать, что происходит там дальше, его рубеж начинается здесь, в семидесяти метрах от защищаемых им пацанов.
  
  И вот, наконец, он увидел первые приближающиеся к нему фигуры. Прицел... так, выровнять мушку... дрожащая рука дёрнулась в сторону... не спеши, не спеши... спокойно, унять дрожь, на секунду задержать дыхание... спокойно... планово надавить на спуск... цевьё на бруствер... так гораздо лучше, а первый уже совсем близко... Почему они не стреляют? Хотят взять в плен? Нет уж, дудки... вот она... мушка в центре расплывающейся в глазах груди... Ну, держись, бородатый, сейчас... Бородатый? Но он же без бороды! Ещё один внимательный взгляд на лицо бегущего, и ужас, холодом объявший всё тело. Ужас от осознания едва не сотворённого. Алексей медленно, боясь шелохнуться и совершить ненароком страшное, разжал сжимавшийся на спусковом крючке палец, медленно поднял ствол, поставил автомат на предохранитель и, не в силах больше стоять, сполз на дно окопа. Автомат упал рядом.
  В бегущем 'боевике' Алексей в последнюю миллионную долю секунды сумел распознать Виталика - Виталия Аверина из группы капитана Гуревича.
  Губы Алексея мелко дрожали, а по щекам текли слёзы.
  
  Младший Келоев.
  
   Наверху творилось что-то невообразимое. Пару раз беспорядочно выпускаемые очереди прилетели даже сюда, на базу, взрывая землю недалеко от входа в землянку. Нервозное состояние европейской барышни невольно передалось 'охранявшему' её Идрису. Не выдержав, он схватил 'Кенвуд' и начал вызывать своего брата.
  -Идрис! - неестественная хрипота в голосе Ибрагима выдавала в нём сильное волнение. - Уходи! - в горячке боя старший Келоев совершенно забыл о своём брате, ибо прежде полагал, что он в совершенной безопасности. Теперь же, когда всё резко переменилось...- Уходи скорее!
  -А Келли? - явно не понимая происходящего, Идрис выпучился на чёрный прямоугольник радиостанции, будто на нём мог быть написан ответ на мельтешившие в его голове вопросы.
  -К шайтану бабу, уходи сам, быстро! - чувствовалось, что Ибрагим спешит отделаться от этого разговора и заняться чем-то более насущным.
  -Я понял, брат, я понял, и ты сам, тоже! - Идрис вдруг почувствовал, что вот чуть-чуть и расплачется. И без слов было ясно, что дела у боевиков идут хуже некуда, что Ибрагим остаётся там, наверху, единственно ради того, чтобы прикрыть отход ему, Идрису.
  -Уходим! - глядя на Барбару, скомандовал младший Келоев. Он понял, что ему не хочется её бросать.
  -А Роберт? - она назвала телеоператора настоящим именем. - А Сэм? Я не пойду без них!
  Он схватил её за руку. Но она упёрлась с силой разъярённой кошки.
  -Они убиты, они убиты! - Идрис не врал, он действительно был в этом уверен.
  -Я не пойду! - она почти вырвала свою руку из руки боевика.
  -Дура! - злость, вскипевшая в сердце Идриса, заставила его размахнуться и наотмашь ударить посмевшую перечить ему женщину.
  -Нет! - уверенность в том, что лучше притвориться заложницей, росла в Барбаре каждую секунду.
  Он рывком сдернул её с топчана и поволок на улицу.
  -Мерзкая свинья! - ругалась Барбара, отчаянно сопротивляясь в тщетной попытке вырваться из его сжавшейся в замок руки.
  Наверху раздался чей-то тоскливый визг-плач - так плачет маленькая, посаженная на цепь собачонка, но это была не собака, это взвыл потерявший последнего брата Аслан Бикмерзоев. Шедшая с горы волна страха окутала сопротивляющуюся Барбару. Смертельно раненый в душу Аслан взвыл вновь. Взрыв гранаты, подкатившейся ему под ноги, остановил вой на полуноте. И этот взрыв, и этот жуткий, прервавшийся вой заставили Барбару испугаться окончательно, испугаться до умопомрачения. Страх полностью сковал её тело. Сковал настолько, что она уже не могла сопротивляться. Тем более, Идрис уже больше не раздумывал: он стукнул её в морду ещё раз, перебросил через плечо и, не оглядываясь, поспешил прочь.
  'Рабыня!' - решил он. - 'Собственная рабыня. Рабыня - это гораздо лучше жены. Её можно и убить, и отдать другому, или, в конце концов, потребовать за неё выкуп. Хотя выкуп - это по нынешним временам хлопотно и опасно'.
  Итак, Идрис убегал от ставшей слишком ненадёжной базы, убегал по склону вдоль хребта, вдоль текущего вдаль ручья, до тропы, а затем вверх, и всё дальше и дальше от гремящих взрывов, от убивающих выстрелов.
  И вдруг его начали вновь душить слёзы: брат - его родной брат - находился там, наверху, под чужими безжалостными пулями. Он остался умирать там... умирать, прикрывая его - Идриса - отход. Надо было бы вернуться и помочь брату, но Ибрагим сказал, что у отца и матери должен остаться хоть один сын. Идрис сглотнул подступивший к горлу комок и, сдержав слёзы, ступил на ведущую в глубину леса тропинку.
  
  Группа капитана Гуревича.
  
  Сидевшему на правом фланге тыловой тройки Лёньке Чибисову ужасно хотелось пострелять. Неважно куда, неважно зачем. Он бы и сам не мог объяснить этого своего хотения. Может, это происходило потому, что он остался в тылу, когда все остальные ушли громить банду?! Может и так, но Лёха этого не знал. Он лежал в одном из откопанных противником окопов и с тоскливым видом пялился в окружающее пространство. За спиной гремел бой, а в Лёхиной душе царило полное равнодушие. Он то смотрел вперёд, то поворачивал голову направо, в сторону бегущей где-то там под ногами речушки.
  -Вот скотина! - в сердцах воскликнул Лёнька, когда ему совершенно случайно попалась на глаза уже почти ускользнувшая, мелькающая среди деревьев фигура боевика. Сгорбившись, тот тащил на спине своего совершенно неподвижного товарища. - Щас я тебя, щас! - пообещал Лёня и, используя небольшой сук в качестве упора, начал целиться в убегающего бандита. Короткая очередь Лёниного автомата ничем не отличалась от десятков других очередей, звучавших неподалёку. Так что никто не обратил на неё внимания. Пули улетели вдаль, а боевик продолжал убегать. Лёнька вновь выругался, опять прицелился и снова нажал на спуск...
  
  Младший Келоев.
  
  Нечто тёплое, почти горячее потекло по спине Идриса, заставив передёрнуть плечами от накатившего отвращения.
  -Ах ты, сука! - взревел младший Келоев. - Обоссалась, блядь!
  Он хотел скинуть Барбару на землю и погнать дальше пинками, но тут вдруг сообразил, что нижняя часть её туловища находится здесь - спереди. Страшная догадка всплыла в глубинах мозга бегущего, всплыла, чтобы уже через мгновение вылететь оттуда вместе с тем же самым мозгом, только теперь уже мёртвым и окровавленным, разбрызгиваемым по сторонам стремительно вращающейся пулей. Третья, хлестнувшая сзади, очередь догнала беглеца уже в падении. Пули вошли в бок и поясницу, впрочем, Идрис этого уже не почувствовал.
  
  Старший лейтенант Крушинин.
  
  Крушинин не стал останавливаться на отдых, только ушёл с тропы вправо в лес и скомандовал перейти на шаг. Бой впереди подходил к концу, это было слышно и по постепенно затухающим, и по передаваемым сообщениям - голос Романова - радиста из группы капитана Гуревича, время от времени с радостью сообщал, что они ещё немного продвинулись вперёд, добивая отступающего противника, заставляя его откатываться к ручью.
  Поэтому появление небольшой группы боевиков, спускающихся вниз по склону, стало для Крушинина полной неожиданностью. Хорошо, что такой же неожиданностью это явилось и для противника.
  Шедший первым Довыдкин высадил в ближайшего боевика очередь раньше, чем тот успел выпустить из рук чьё-то безвольное тело и схватить оружие.
  -К бою! - скомандовал Крушинин, впрочем, вполне понимая, что это уже совершенно необязательно, то есть практически бессмысленно - его спецы привычным образом уже рассыпались в разные стороны, короткими прицельными очередями прижимая к земле и охватывая полукругом растерявшегося противника.
  К удивлению и пущей радости старшего лейтенанта всё было кончено быстро и как-то даже неинтересно - сам он только и успел, что выпустить пару не слишком прицельных очередей в мечущегося между деревьями бандита, как вдруг оказалось, что стрелять больше не в кого.
  -Прекратить огонь! - впрочем, и этот его приказ, кажется, немного запоздал. - Досмотровая группа - вперёд!
  Подчиняясь поступившей команде, бойцы головного разведдозора, подстраховывая друг друга, не спеша двинулись вперёд. Лишь один раз рыкнула короткая автоматная очередь, добивая пошевелившегося бандита (или это, может, кому-то из бойцов показалось, что он шевелится?), и вот разведчики начали стаскивать найденные трупы в одно место. В итоге образовалась куча из девяти мёртвых тел, но только пять из них ещё продолжали истекать собственной кровью. Остальные, судя по их виду, были убиты намного раньше. На рукаве одного из этих 'свеженьких' жмуриков красовалась окровавленная повязка, а в распотрошённой выстрелами разгрузке оказалась на удивление целая, маленькая радиостанция 'Кенвуд'. Когда старший лейтенант подошёл к трупу - тот вдруг слегка пошевелился и открыл глаза - на мгновение в них отразился страх, а затем его тело конвульсивно дёрнулось и застыло. В мёртвых глазах Усы Умарова теперь отражалось лишь тёмное небо, скованное тяжёлыми, ползущими по нему тучами.
  Презрительно сплюнув, Крушинин отошёл в сторону, быстро окинул взглядом окрестности, но так и не углядев среди кустов своего старшего радиста, окликнул его голосом:
  -Лисицын!
  -Иду! - лениво отозвался радист, поднимаясь из старой, заросшей травой и потому почти сливающейся с местностью воронки.
  -Давай, готовь шарманку...
  Прежде чем продолжить движение, следовало войти в связь с другими группами и сообщить о своём появлении...
  
  Старший Келоев.
  
  Назвать отходом это поспешно начавшееся бегство было нельзя. Ибрагим пытался хоть как-то организовать своих людей, но ничего не получалось, Лечо не отзывался, Ваха отвечал что-то непонятное, Ильяз с простреленной головой валялся на окраине леса, большая часть его подчинённых лежала там же.
  Старшему Келоеву ещё повезло, что сам он в момент нападения оказался на левом, ближнем к базе фланге. Нападение оказалось столь неожиданным, что... что его прозевали все...
  Ибрагим едва ли не кусал губы. В этой неожиданности была и его вина - в круговерти, в хаосе кровавого боя он потерял счёт времени. На его месте уже давно было пора бросить затею с добиванием противника и спешно уходить прочь. Нет же, тупое желание отомстить за убитых соплеменников... Нет, это, пожалуй, неправда. Желание насладиться местью? Но месть должна подаваться холодной. Скорее всего, его вело желание осознать своё превосходство... - течение мыслей было прервано стебанувшей под ноги очередью. Ибрагим сцепил зубы и прижался к прохладно-освежающей поверхности дерева.
  -Стоять! - рявкнул он на пробегающую мимо небольшую группу моджахедов - трое из пяти послушно остановились и юркнули за деревья. Двое побежали дальше, впрочем, один почти тут же упал, сражённый пулемётной очередью.
  -Занять оборону, отходить по команде, прикрывая друг друга! Ты, - Ибрагим забыл, как звали этого рыжеволосого боевика, на левый фланг, там... - начав говорить, он осёкся. Его глаза уловили старт гранатомётного выстрела, что-либо сказать по этому поводу, крикнуть, предупреждая, он уже не успевал. Доли секунды, вспышка огня, облако дыма, громовой удар по ушам, свист разлетающихся осколков, тугая волна воздуха, расплывающаяся по всему телу, и на том месте, где только что лежал один из боевиков - изодранное взрывом тело. Тот, что находился слева, так и остался лежать в неподвижности, а тот, что справа, вскочил, хватаясь за голову, и тут же рухнул, сражённый пулемётной очередью. Ибрагим заскрежетал зубами, вскинул оружие, выстрелил, не глядя и, сжав зубы, кинулся туда же, куда ринулись последние из уцелевших моджахедов.
  Бегал Ибрагим быстро. Ему удалось нагнать и остановить десяток уцелевших воинов и, встав во главе отступающих, Келоев, пользуясь складкой местности, повёл их дальше, вдоль периметра базы, стараясь не выходить на открытые участки и внимательно поглядывая по сторонам. За спиной всё ещё продолжался бой - остатки группы всё ещё отчаянно сопротивлялись натиску навалившегося на них спецназа. Впрочем, старшему Келоеву было уже наплевать на всё. Ему хотелось одного: уйти отсюда живым, и ещё - ему не давала покоя тревога за судьбу брата. Время от времени Ибрагим брал радиостанцию и вызывал Идриса, но тот молчал. И теперь Келоев нарочно вёл людей так, чтобы, в конце концов, выйти на тропу, по которой должен был отходить его брат.
  'Как бы Малыш не потащил за собой эту корреспондентскую дуру, - нервничал Ибрагим, рассуждая о том, что насколько трудней в этом случае станет путь Идриса. Когда же после преодоления небольшого бугорка взгляд старшего Келоева коснулся чуть приподнятой над тропой хорошо знакомой фигуры в чёрной джинсовой куртке, его сердце осыпалось вниз тысячью измельчённых песчинок, из которых уже никогда не собрать единого целого. - Придавленный чужим телом, на тропе лежал Идрис.
  -Брат! - вскричал Ибрагим, и большими прыжками устремился к телу младшего Келоева. Под ногами заплескались фонтанчики выбиваемой земли, сунувшийся вслед за ним моджахед словно споткнулся и, сгорбившись, повалился на землю. Та же участь постигла боевика, ринувшегося ему на помощь. Ибрагим рывком сдёрнул тело Барбары и вдвоем с подскочившим откуда-то сверху моджахедом потащил брата под укрытие окружающих деревьев. Вокруг свистели пули, но ни одна из них не коснулась сгорбившегося под тяжестью горя Ибрагима. А вот другому, тащившему Идриса боевику повезло меньше - срикошетившая от камней склона пуля ударила его в шею. Фонтан красных брызг вырвался на волю, раскрашивая окружающую листву алыми пятнами. Боевик выпустил голову Идриса и, зажимая руками собственную рану, с хрипом повалился на землю.
  -Уходим! - громкий окрик Ибрагима прорвался сквозь грохот выстрелов, своих и чужих. - Уходим! - крикнул он ещё раз, стараясь заглушить этим криком боль сжимающего виски горя.
  -Уходим! - как эхо повторил кто-то из моджахедов, и боевики, продолжая стрелять, начали отходить в глубину леса. Трупы убитых тащили на себе, но один труп, вынести который смельчаков уже не нашлось, так и остался лежать на простреливаемой полосе земли. Конечно, так поступать было нехорошо, но сколько ещё таких мертвецов осталось сегодня в этом лесу? Всех не унесёшь. 'Ничего', - рассуждали уцелевшие, о произошедшем бое в округе уже знали все, - 'ночью придут родственники и заберут, а кого не заберут, значит, там, за пределами леса, он никому не нужен. И к чему его тогда тащить?'
  Так что совесть отступавших была чиста. Неся на руках три трупа, боевики из последних сил поднимались на вершину высоты.
  Перевалив через неё, Ибрагим намеревался выйти на старую дорогу, переждать близ неё какое-то время и под покровом ночи дойти до родового селения.
  
  Подполковник Трясунов.
  
  ...Противник отходит. Море трупов, - слегка переволновавшийся радист вместо нормального доклада выплёскивал в эфир нахлынувшие эмоции.
  -Наши потери? Приём, - сколько и чего потерял враг, можно было подсчитать и попозже.
  -Я... ну... раненые есть... - приотставший в самом начале боя радист, теперь оказавшийся среди действующей на левом фланге первой тройке ядра, был не в курсе понесённых потерь. Видя лишь общую картину боя, даже иногда умудряясь постреливать сам, он, тем не менее, не видел, как упал Ляпин, и не имел информации от пробивающихся наверх, к группе Ефимова, бойцов второй тройки ядра. Он просто знал, что чехи отступают, что командир где-то впереди и что скоро, судя по всему, бой закончится.
  -Ладно, качай связь! - поняв, что большего от 'потерявшегося' радиста он не добьётся, Трясунов, тряхнув головой, словно сбрасывая навалившуюся усталость и отдав гарнитуру дежурному радисту, ступил на ступеньку лестницы.
  -Как только появится конкретная информация, сообщишь дежурному, - комбат кивнул на стоящий на столе телефон. Я у себя, - после чего спустился по лестнице и, сжав зубы, пошёл вперёд.
  -Только бы не упасть, только бы не упасть! - твердил подполковник, идя к своей палатке. Болезнь и особенно этот бой его совершенно вымотали. Теперь поняв, что всё действительно заканчивается, а того, что уже произошло, не изменить, он позволил себе лёгкую передышку. Зайдя в командирскую палатку, Трясунов наглотался корвалола и буквально повалился в остывшую за время его хождения кровать. Сердце дурачилось и никак не хотело работать, но болело у него не сердце - душа...
  
  Старший Келоев.
  
  Выскочив на высотку, боевики Ибрагима услышали, как впереди, чуть ниже по склону часто - часто застучали автоматные очереди. Бросив убитых и раненых, они рассыпались в разные стороны и залегли. Ибрагим отшатнулся за ближайшее дерево и, привалившись к нему плечом, осторожно выглянул. Внизу ещё стреляли, но выстрелы слышались всё реже и реже. Отдельные пули - рикошетные или просто пущенные вверх, долетали даже сюда, теряясь где-то среди листвы и веток, изредка роняя вниз труху срубаемой коры.
  -Махамед! - появившаяся в голове догадка, даже не догадка, а уверенность заставила Келоева схватиться за радиостанцию. - Махамед, Махамед! - настойчиво выкрикивал он в бесплодной попытке достучаться до начавшего отходить чуть раньше Ахмадова. Ответа не было. Поняв, что произошло, Ибрагим обхватил руками голову и взвыл. Его ноги ослабли, и он начал присаживаться на землю, скользя спиной по стволу дерева.
  -Надо помочь, надо помочь, ударить сверху по ничего не ожидающим русским, ударить... помочь, - начал твердить сам себе Ибрагим, хотя понимал, что помогать больше некому. Он зажмурил глаза и на миг представил, как они спускаются вниз, стремительно сметают уже упивающихся своей победой спецов и... тут же перед глазами Ибрагима мелькнул он сам - мёртвый, обезображенный, со страшно раздутым лицом и с застывшей на губах гримасой боли. Тряхнув головой, Ибрагим, оттолкнувшись от земли, решительно поднялся на ноги.
  -Уходим! - рука Келоева указала на восток, и остатки разгромленного отряда, загрузив на себя тех, кого могли и хотели унести, двинулись в указанном направлении. А Ибрагим отошёл в середину строя и, отрешившись от окружающего, полностью погрузился в собственные думы:
  ... Осознание своего превосходства... но стоило ли оно того? - появившаяся, но незаконченная во время боя мысль вернулась к нему снова. - Сколько там оставалось русских - живых, способных держать оружие? Двое? Трое? Надо было остановиться, отойти и уйти. Нет, не остановился, вовремя не отвёл своих воинов. Недооценил противника... Нет, это неправда...Ведь именно желание доказать самому себе возможность на равных противостоять или же даже бить русский спецназ и гнало его вперёд, до конца, до победы. Вперёд, и уже не считаясь с потерями; вперёд, не замечая времени, вперёд... И что? Вместо обретённой уверенности - ощущение собственной никчёмности и страх... закравшийся в сердце страх перед противником. Ибрагим вдруг понял, что никогда, уже никогда не сможет чувствовать себя в безопасности: ни идя по лесу, ни сидя на самой, самой тайной и замаскированной базе. Мужество, поколебленное в сегодняшней схватке, не могла вернуть никакая жажда мести. Ибрагим осознал это, и теперь шёл, повесив голову, и с каждой минутой, с каждой секундной ожидая грохота чужой, раздирающей грудь очереди...
  
  Группа капитана Гуревича.
  
  То, что боевики окончательно дали дёру, Гуревич понял по тому, как в его сторону почти перестали лететь пули, а впереди если и мелькали вражеские фигуры, то, по большей части, виделись они со спины, к тому же, убегающие даже не пытались отвечать на посылаемые в их сторону очереди. Бандиты бежали, падали, пытались уходить зигзагами и прорываться короткими перебежками, но всё равно количество их разбросанных по лесу трупов всё увеличивалось и увеличивалось. Наконец целей не стало, и Игорь с двумя оставшимися бойцами головного дозора вошёл на территорию базы.
  -Максим - вправо, Серёга - влево, прикрывать! - отдав команду, Гуревич двинулся по её территории, внимательно осматривая прилегающую местность и проверяя оставленные помещения. Иногда ему что-то казалось подозрительным, и тогда он или его бойцы вначале стреляли вовнутрь схрона, (или даже бросали гранату), а уже потом разглядывали, есть ли там кто или нет.
  Увы, но в только что отрытых землянках царило запустение. Лишь в крайней из них вдруг наметилось какое-то движение.
  -Стоп! - окрик Гуревича остановил уже вознамерившегося кинуть гранату Сергея. И тут же тишину разорвал новый, уже гораздо более грозный окрик: - Выходи! Руки вперёд!
  Тонкий всхлип, шарканье ногами, и в дверном проёме показалась чёрная, гораздо более чёрная, чем обыкновенный загар, рука.
  -Негр. Араб, - невольно вырвалось у залегших неподалеку бойцов, взявших наизготовку вход в земляное укрытие. - Наёмник.
  -Ни ест наёмник, - отрицательно размахивая руками, на свет вылезла толстая фигура дрожащего от страха негра. - Мы ест телегрупп. Кино, кино, - повторил он дважды, похоже, опасаясь, что его не поймут или поймут не так.
  -Кинокрут, значит? - усмехнулся Гуревич, и эта усмешка не сулила часто моргающему негру ничего хорошего.
  -Я, я, - почему-то по-немецки ответил помощник оператора, по совместительству бывший агентом одной из иностранных разведок. И его страх по большей части был напускным, укладывающимся как раз в рамки отведённой ему роли тупого неудачника.
  -И какое же кино ты собирался снимать? - Игорь едва подавлял в себе желание проехаться прикладом по этой жирной, трясущейся роже.
  -Вот, - появившийся из-за спины боец первой тройки ядра бросил под ноги негра разбитую пулей телекамеру. - Второй там, - кивок головой за спину. Засаду на наших снимать собирались.
  -Хорошее кино! Ну что, сволочь, и кто вас на эту натуру пригласил? - Игорь до дрожи в руках жаждал со всей пролетарской ненавистью врезать по зубам этому гаду, но он уже принял решение, и разбитое лицо могло создать некоторые проблемы в последующем.
  -Я есть помощник оператор, я не знай. Мне платить, я ездить...
  -Платить, ездить, я только теряю время! - Игорь поднял автомат. - Отъездился...
  На лице агента нарисовался ужас от осознания происходящего, и в следующий миг в его жирный живот влетела длинная автоматная очередь. Помощник оператора Сэм - а точнее специальный агент Стивен - с сиплым стоном начал оседать на землю.
  -Добить? - без всякого сожаления к умирающему спросил у командира подошедший Андрей.
  -Сам сдохнет. Возьмёте какой-нибудь ствол, кинете этой сволочи, - и, сплюнув на землю: - По мне такие как он гораздо хуже тех, - кивок вверх, в сторону валяющихся в лесу вражеских трупов. - Те хоть сами на грани, а эти... падальщики! - Гуревич ещё раз сплюнул, теперь уже не на землю, а на корчившегося на земле Стивена. - Не согласились бы эти сволочи, может, засады никакой бы и не было. - Затем, не обращая внимания на стоны умирающего: - Пошли наверх к 'тыловикам'. - И уже отойдя на приличное расстояние, напомнил идущему сзади Сергею: - Только про ствол потом не забудьте. А то наедут, блин... мать... всякие правозащитники...
  -Сделаем! - Мельников, незаметно смахнув выступившую на глазах слезу, (убитого Григория Ляпина уже потащили наверх, к занимаемым Ефимовскими бойцами окопам), повернулся ко всё ещё копошащемуся на земле Стивену и тоже плюнул. - Сволочь! - только и донеслось до уже почти поравнявшегося с тыловой тройкой Гуревича.
  
  Теперь здесь - около тылового разведдозора - собралась большая часть группы: собственно, сама тыловая тройка, первая тройка - точнее, двойка ядра и потерявший сегодня Ляпина головной разведдозор.
  Первая же тройка ядра, точнее, тоже двойка, находясь на позициях Ефимова, совместно с подошедшей группой Крушинина собирала раненых и оказывала им первую медицинскую помощь.
  -Чибисов! - уже на подходе крикнул Гуревич, и впереди сразу наметилось движение. - Докладывай, что тут у вас произошло. - Игорь ещё не отошёл от горячки боя, и его слова звучали резко и зло.
  -Командир! - Лёха Чибисов выбрался из-под завала маскировавших его укрытие и теперь вот рухнувших на него веток. - Туда ушли, - ствол его автомата качнулся вдоль убегающего вдаль ручья и пошёл вверх.
  -Мы там их не хило окучили! - влезая в разговор, похвастался стоявший рядом с Лёхой Васька Быков, по виду и по уверенности в себе действительно напоминающий быка.
  -Это точно. Они трупы вытаскивать сунулись, ну мы их и прищучили! - Леха улыбался, хотя его руки нервно дрожали.
  -Понятно, а трупы там откуда?
  -Да чуть раньше вальнул я там кого-то... - эмоции бурлили и переполняли Чибисова. - Мы их хорошо сперва окучили.
  -А потом они нас! - хихикнул совершенно не соответствующим своей фигуре смешком Васька. - Вон Федьку подстрелили, - Быков кивнул в сторону лежавшего неподалёку и тихо стонущего командира тыловой тройки.
  -Пошли, посмотрим, кому вы там дали просраться. Андрей, раненого и пленных к выходу из леса! - И, махнув рукой: - Быков, Чибисов, за мной!
   Отдав команду, Игорь развернулся и стал не спеша спускаться вниз, мимо базы, по только что пройденной тропе. Выехавшая за ними бронеколонна ещё только подбиралась к району ...тов и время для досмотра у Гуревича и его бойцов ещё было.
  Проходя мимо трупа - теперь уже трупа Стивена, Игорь ещё раз сплюнул, кинул ему на спину захваченный у пленных боевиков автомат и поспешил дальше.
  
  Шамиль Басаев.
  
  Время шло, а новых сообщений от Ибрагима Келоева не поступало, и по тягостному молчанию в радиоэфире Шамиль понял: тщательно продуманная и лично им разработанная операция провалилась.
  Шамиль уткнулся лицом в подушку, обхватил голову руками и, чтобы не взвыть, заскрежетал зубами. Злость на старшего Келоева за столь бездарное выполнение задуманного переполняла Басаева, и это не сулило Ибрагиму Келоеву ничего хорошего.
  
  Майор Никишин.
  
  Если бы майор мог, он бы сам впрягся в никак не желающий взлететь и полететь со сверхсветовой скоростью БТР. Кричать и стучать по лбу сидевшего за рулём водителя было без толку. Он и без того выжимал из своего железного коня всё что можно, он и без того буквально летел, почти на грани проходя повороты и на прямой выходя на предел скорости. Но Никишину хотелось большего, хотелось, чтобы они уже были там. Чтобы... одним словом, чтобы успеть. Вот уже и группа Гуревича зарубилась, вцепилась в противника, сходу смяв его боевые порядки. А они всё ехали. Никишин нервничал и, нервничая, едва слышно пел какую-то песенку. Не помогало. Наконец показалась окраина селения ...ты. Совсем немного, и теперь по грунтовке вверх, до самого места боя.
  -Влево вот по той дороге, - скомандовал майор и, подлетев на очередной канаве, даже не стал материться на вовремя не притормозившего водилу, лишь крепче вцепился в висевший на ремне автомат и сплюнул на мелькающую под колесами гальку. В ответ на полученную команду водитель кивнул и, почти не сбавляя скорости, свернул на старую, давно неезженую дорогу. Загрязняя воздух не прогорающей солярой и завывая, 'восьмидесятка' начала подниматься в гору. До места боя оставалось совсем ничего.
  Того, что на старой дороге могли быть установлены такие же старые, забытые противотанковые мины, майор вовсе не исключал, но наверху по-прежнему гибли ребята его отряда, и он предпочитал рискнуть, а там будь что будет...
  
  Группа капитана Гуревича.
  
  Первый труп боевика они увидели уже на подходе. Окровавленная разгрузка, отсутствие автомата, слетевший и валяющийся на земле кроссовок, всё свидетельствовало о том, что его какое-то время пытались тащить, потом бросили. Затем бойцы увидели и подобрали бесхозный ствол, а чуть дальше, уже за поворотом тропы, лежала тонкая фигура в чёрных джинсах и такой же тёмной джинсовой куртке. Светлые, окрашенные кровью и спутанные волосы короткой причёски, лицо, повёрнутое вниз, уткнулось в землю, ноги были неестественно вывернуты и заброшены на корни дерева. На спине виднелось пятно ещё более тёмное, чем материал куртки и в центре пятна маленькое, едва заметное отверстие от вошедшей туда пули.
  -Пацан, вот блин! - без всякого сожаления констатировал Лёха. И впрямь, эта фигура не могла принадлежать взрослому мужчине. Подойдя ближе, Чибисов без всякого почтения ткнул носком ботинка в голову лежащего, поворачивая лицом на сторону.
  -О, блин, баба! - вырвалось у отшатнувшегося Лёхи.
  -Переверни! - нисколько не смутившись данного факта, скомандовал капитан, с интересом рассматривая явно европейские черты лица убитой.
  -Раз, два, взяли! - самому себе скомандовал Чибисов, с лёгкостью поднимая и переворачивая тело Барбары. Перевернув, он поморщился от пахнувшего в лицо запаха и отступил в сторону.
  -Сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним! - вспоминая старый мультфильм, Игорь залез в топорщившийся нагрудный карман и вытащил оттуда небольшое удостоверение, написанное сразу на двух языках. Первое, что бросилось в глаза Игоря, было слово 'Телерепортёр'.
  -Во как! - ухмыльнулся Игорь. - Кино, значит, приехали снимать. Сняли, - с удовлетворением заключил он, представив труп, лежавший подле раздолбанной выстрелом телекамеры. - Барбара Смиткович.
  -Немка? - услышав имя, попытался уточнить Лёха.
  -Нет, полячка, - авторитетно заявил Быков.
  - Удостоверение вроде как на английском, не поймёшь, - сказал Чибисов, - наверное, из Америки приехала.
  - Ну и хер с ней! - сказал Гуревич, бросая документы обратно на мёртвое тело.- Пошли отсюда! Пацанов раненых отправим, тогда разберёмся.
  -Нет, эту бросать тут нельзя, уволокут, - резонно заметил Быков, подобрал брошенное удостоверение и, ухватив труп за ногу, поволок его вслед уходящему в сторону базы и что-то насвистывающему Гуревичу. А наверху близ почерневшей от гранатометных разрывов опушки тяжело гудели двигатели взбирающейся наверх техники. Боевое задание подходило к своему завершению.
  
  Ибрагим Келоев.
  
  Меж тем остатки подразделения Келоевых, таща на себе раненых, спорым маршем уходили в сторону близлежащего селения. Труп Идриса, ценой жизни трёх моджахедов вытащенный из-под носа русских, несли на самодельных носилках, сделанных из верёвки и двух ореховых кольев. Замыкая строй, шатаясь и чуть приволакивая ногу, двигался едва не рыдающий от душившего его горя Ибрагим. Если бы он заплакал, ему было бы легче, но старший Келоев носил усы. Он лишь тихо повторял одно из любимых изречений Шамиля Басаева: "Когда муджахиду приходится обнажать свое оружие, он использует его по назначению'. А он, Ибрагим, свой клинок вытащил, и не было силы, способной теперь вернуть его обратно в ножны.
  
  Группа старшего прапорщика Ефимова.
  
  Контуженный, только что пришедший в себя, но ещё плохо соображающий, Тушин сидел на бруствере окопа и глупо таращился в спину вышедшего на опушку группника. Сам же Ефимов стоял, тяжело опираясь на пулемёт, и глядел на выползающую к лесу бронированную колонну. Вся его одежда казалась чёрной от разлившейся по ней, перемешавшейся с грязью и копотью крови, своей и чужой. А в чёрной пулемётной ленте тускло поблёскивали три последних патрона.
  -Серёга, брат! - спрыгнувший с брони БТРа майор Никишин бросился в сторону командира ...второй группы, в приветственном жесте поднявшего чудом уцелевшую руку. Но увидев состояние Ефимова, майор резко обернулся и крикнул бежавшим за спиной бойцам: - Двое сюда... живо на носилки... Серёга...
  -Ребят, грузи ребят, у меня тяжёлые, - попросил Ефимов, отстраняя от себя подбегающих солдат, пытаясь улыбнуться и одновременно теряя сознание...
  
  Послесловие.
  
  Сообщение 'Кавказ-Центра' по поводу проведённой акции ограничилось небольшой заметкой:
  'Вчера в районе населенного пункта ...ты была окружена и полностью уничтожена рота специального назначения Главного Разведывательного Управления. Потери отряда моджахедов составили три человека убитыми и пятеро ранеными'.
  
  От интервью Шамиль Басаев решил отказаться. А Ибрагим Келоев спустя трое суток сдался властям.

Оценка: 6.62*36  Ваша оценка:

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023