ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Гончар Анатолий
Часть 5 И посыпались с неба звёзды

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.01*6  Ваша оценка:
  
  Часть 5
  
  Полковник Томпсон
  
  "Живые русские всегда предпочтительнее мёртвых, - размышлял полковник Томпсон. - Мёртвые... на мёртвых тоже многое можно списать, но поди отличи мёртвого русского от мёртвого немца, точнее докажи, что он есть тот, за кого его выдают. Нет, живые лучше, на них любую пакость повесить можно. И чтобы они потом не говорили, веры им не будет, а будет два факта - свершённое "действие" и наличие "исполнителей". Да к тому же пленным всегда можно рот заткнуть или заставить говорить то, что говорить следует. Главное - заполучить русских в руки живыми, а там можно повернуть в любую сторону, хоть на голову поставить. А выхода у них сейчас нет. Из развалин до ночи не уйти, а кто им даст ждать до ночи? Но, с другой стороны, до сумерек времени осталось не так много как хотелось бы. Нужно готовить штурм. Но штурм... не факт, что имеющееся в наличии войско не перебьёт всех русских в порыве праведного гнева, сколько этим воякам не приказывай обратного. Всё же повстанческие формирования - не регулярная армия. Каков выход? Должен же быть выход?! Переговоры? Пообещать русским свободный выезд из страны?! Почему бы нет. А потом нагло обмануть?! А совесть? Какая совесть с русскими? Впрочем, вообще какая совесть, если задеты интересы страны?! Это не обман, это военная хитрость: разоружить противника, а затем уничтожить. Америка всегда так поступала со своими врагами. Разве не обещали мир Хусейну, если он не будет иметь оружия массового поражения? Обещали. И где теперь Хусейн? А Милошевич? Ему тоже обещали. А разве не обещали Каддафи неприкосновенность? Обещали да ещё как, даже вывели Ливию из своего очередного "чёрного" списка. И что с Каддафи? Как говорят русские: немая сцена. Да и тем же русским обещали не распространять свою экспансию на восток. И где те обещания? Вот корейцы, сволочи, обещаниям не поверили, и теперь поди к ним подступись. Не было бы у них ракет, давно бы и им принесли западные ценности. Пусть даже на штыках. И что с того, что треть корейцев при этом погибла бы? Главное - восторжествовала бы демократия! - Томпсон усмехнулся своим мыслям, он - то уж как никто другой знал, что демократия совершенно не причём, власть над миром, над ресурсами, над народами - вот главное. А демократия - красивая обёртка, позволяющая творить любое дьявольское беззаконие. Главное пообещать, чтобы потом легче было достичь своих целей. Демократия - это военная хитрость, стратегия. Он тоже пообещает. Предложит всё! Он даже позволит русским взять с собой личное оружие, но без боеприпасов. Он сделает вид, что освобождает им коридор для выхода. А затем, затем поступит так, как должно. Никто не уйдёт! Русские послужат целям его страны не хуже утраченных зенитных ракет. Так и сделать! Так и поступить! Он сильнее, значит - он прав, значит, на его стороне истина. Историю пишут победители. И кто посмеет их осудить?
  -Мухаммед! - окликнул он командира батальона. - Найди мне белое полотнище. - На недоумевающий взгляд пояснил: - Хочу поговорить с русскими.
  
  
  Спецназ ГРУ
  
  -Что, Александр Александрович, принимаем приглашение к диалогу? - подполковник Черныш смотрел в бинокль, выискивая означенного представителя геополитического противника и пока не находил.
  -Смысл? - пожал плечами ротный.
  -Время, Сан Саныч, время, - с назидательной интонацией произнёс подполковник. - Нам надо подготовиться к встрече.
  -Тогда ой, - майор поднял руки ладонями вверх, признавая собственную ошибку. - И кто у нас главный переговорщик?
  -Я, - простой ответ подполковника оказался для майора неожиданностью, он - то думал, на эту, не слишком безопасную, роль однозначно назначат его. Но ошибся. Появилось противоречивое желание переиначить, взять на себя первый риск.
  -Может я? - не слишком уверенно предложил он.
  -Нет, - отрезал Анатолий Анатольевич, - решение принято. Изменений не будет. Если что, ты за старшего. - И, обратившись ко всем: - Так, парни, ищите какую-нибудь тряпку. Не обязательно белую. Помахать надо.
  Сразу несколько человек кинулись на поиски. Поиски эти происходили в основном в собственных рюкзаках, лишь прапорщик Маркитанов поплёлся куда-то в глубину развалин, через минуту он вернулся, таща за собой какую-то палку.
  "Тоже нужно", - подумалось Анатолию Анатольевичу.
  Подходящее полотно обнаружилось в поклаже одного из погонщиков.
  Когда в руках подполковника появилось грязно-серое полотнище на всё той же, притащенной Маркитановым, длинной палке, он повернулся к стоявшему рядом прапорщику.
  -Вениаминыч, тогда так: ты со своим командиром берёте людей и занимаетесь минно-взрывными работами. Я с Санычем по максимуму тянем время на переговорах. Если есть блокнот, бумага, набросайте планчик предстоящего безобразия, - словосочетание "схема минных полей" подполковник не посчитал соответствующим предстоящим действиям, - чтобы самим в свои сюрпризы не втюхаться. Лобов, заодно продумай план обороны, как следует продумай. Получится так, что нас раздавят - с того света приду, колобах навешаю. Понятно?
  -Справимся, товарищ полковник, - непривычно серьезно пообещал Лобов.
  
  Черныш помахал приподнятым над стеной импровизированным флагом. Потом ещё раз и ещё. Потом постоял, всё время ожидая прилёта снаряда из БМПешной пушки. Не случилось. От цепи выстроившейся техники и рассредоточившейся живой силы отделились двое переговорщиков, ничем не отличавшиеся от остальной людской массы. Немного помедлив, подполковник Черныш покинул своё укрытие и двинулся им навстречу. Шёл он нарочито медленно, стараясь не слишком удалиться от защитных развалин.
  Вражеские парламентёры приближались. Анатолий Анатольевич нисколько не удивился, когда оказалось, что лица идущих на переговоры, так же, как и у самого Черныша, до самых глаз оказались замотаны материей. Только вряд ли это был туарегский лисам, таких ярких расцветок материала подполковнику у туарегов видеть пока не доводилось. Обычный, традиционный, цвет туарега синий, в крайнем случае, белый. Но это раньше, современные веяния могли внести собственные мотивы. Меж тем "высокие" договаривающиеся стороны сошлись.
  -Добрая день! - на ломаном русском поприветствовал Черныша один из противников. Подполковник застыл в молчании.
  -Мы приветствовать Вас! - говоривший вновь обратился на русском.
  -Не понимаю, - арабский, на котором подполковник Черныш произнёс это слово, был настолько чист, что заколебался даже стоявший рядом с Томпсоном капитан-араб. Он что-то шепнул на ухо американцу, тот ответил и, видимо согласившись с доводами, третью фразу произнёс на арабском:
  -Мир вам!
  -И вам мир, - в тон ему ответил Черныш.
  -Среди вас есть русские, - то ли полковник Томпсон поверил тому, что перед ним действительно местный житель, то ли сделал вид что поверил, во всяком случае, теперь он вёл переговоры так, будто перед ним стоял один из туарегов.
  -Тца, тца, ца, ца, - коротко откинув голову в знак отрицания, зацокал языком Черныш. Но это не произвело на американца никакого впечатления. Протест мнимого туарега он воспринял совершенно спокойно. Будто именно этого и ждал.
  -Не отрицайте. Сказанное здесь адресовано всем, и русским тоже. А сказано вот что: мы никого не тронем. Возвращайтесь домой с миром.
  Анатолий Анатольевич мысленно хмыкнул и задал вполне планомерный вопрос:
  -Зачем же тогда танки и пулемёты? Думаю Вы хотите забрать нас в полон.
  -Ещё раз повторяю, - Томпсон слегка повысил голос, - мы никого не тронем, мы позволим уйти всем и увести караван.
  -На всё воля Аллаха! - воздел руки вверх мнимый туарег. - Но откуда на вас снизошла такая щедрость? - И, не дожидаясь ответа, без всякого перехода: - Какие ваши условия?
  -Наша земля перенесла много страданий, - издалека начал Томпсон. - Мы не хотим, чтобы на ней лилась невинная кровь.
  -Хорошие слова, - Черныш поддержал сказанное. И американец быстро выпалил:
  -Условие одно: вы оставляете все боеприпасы.
  В ответ на эту фразу Анатолий Анатольевич резко вскинул согнутые в локтях руки вверх и, выражая свою досаду, принялся вращать кистями обеих рук.
  -Успокойтесь, уважаемый! - Томпсон почувствовал, что начинает злиться - уговаривать этого вонючего погонщика?! Да их проще перестрелять! Но, вспомнив о своих планах, сдержал эмоции. Перестрелять, конечно, проще, но зачем спешить? Тем более, что он это всё равно сделает. Позже. Сейчас главное принудить русских к сдаче. В том, что погонщики, не будь с ними русских, пошли бы на сделку, полковник не сомневался. "Может, предложить туарегам сдать русских?" - мелькнула мысль, но он тотчас от неё отказался. Не доставало уверенности в том, что перед ним именно туарег. И потому Томпсон продолжил свои увещевания: - Имущество и всё оружие останется с вами. Оставьте только боеприпасы. Мы же говорим: не хотим проливать кровь, - последняя фраза звучала как завуалированная угроза.
  -Мы будем думать, - ответил "туарегский" переговорщик.
  -Пятнадцать минут, - резко предупредил Томпсон, - пятнадцать минут и ни секундой больше. Отсчёт начался.
  -Мы будем думать, - повторил фразу мнимый туарег, после чего демонстративно отряхнул ладони друг о друга и, развернувшись, уверенным шагом заспешил обратно к развалинам.
  -Всё готово? - первым делом спросил он, вернувшись к своему личному составу.
  -Заканчивают, скоро уже вернутся,- заверил майор Ивлев и добавил, - Толич, не переживай, всё будет путём.
  -У нас осталось десять минут, - сообщил Анатолий Анатольевич.
  -Что предложили? - поинтересовался майор Ивлев.
  -О, много чего: простить, пропустить и отпустить.
  -В обмен? - спросил Ивлев, не сомневаясь в наличии подводных камней. Подполковник невесело усмехнулся:
  -В обмен на сдачу боеприпасов.
  -Слишком щедрое предложение чтобы быть правдой. Врут, супостаты, блин! - скривился ротный.
  -Вот и я думаю: сдадим боеприпасы и захомутают сразу, - и без того невесёлая улыбка окончательно пропала с лица говорившего. Тут за спиной послышалось какое-то движение, подполковник обернулся.
  -Всё готово, - из проулка появились бойцы, устанавливавшие минно-взрывные заграждения.
  -Отлично, - обрадовался Анатолий Анатольевич, - тогда шустренько все сюда. Будем определяться что по чём, кто и как отходит, какой квартал населённика держит.
  -Всё распределили, командир, - сообщил Маркитанов.
  -Усё тип-топ, - добавил стоявший за прапорщиком Лобов.
  -Да? - Черныш взглянул на Ивлева, тот кивнул, подтверждая сказанное подчинёнными. - Отлично! А что, где, как я?
  -Командир, - подал голос Маркитанов, отвечая на вопрос подполковника, - со мной будешь держаться.
  -Что ж... тогда... - подполковник почесал переносицу и негромко скомандовал: - Гранатомётчики и снайпера на свои позиции!
  -Уже? - задал вопрос Лобов. Анатолий Анатольевич кивнул и сообщил окружающим своё решение:
  -Бьём первыми!
   Никто не возражал, так как никто не верил, что готовившиеся к приступу внезапно передумают и оставят их в покое. Убедившись, что все заняли огневые позиции, Черныш негромко принялся отдавать указания:
   - Гранатомётчики, изготовиться к бою! По готовности доклад. Выстрел по команде "огонь". Снайперы работают следом. Цель для снайперов: обслуга для крупнокалиберных пулемётов, затем командиры и наиболее активные бойцы. Самим не подставляться. Выкладываемся по максимуму. Отход по команде моей или Сан Саныча. Вперёд, парни! Работаем.
  -К бою готов, - первым доложился прапорщик Маркитанов. Лобов оказался вторым, отстав на пару секунд. Следом раздался голос старшего сержанта Глотина:
  -К бою готов, - сообщил он и тут же, словно эхо, донеслось вновь: - Готов.
  Ивлев узнал голос прильнувшего к прицелу старшего лейтенанта Рогожина.
  -Приготовиться, - приглушённо скомандовал подполковник Черныш и следом громко: - Огонь!
  Трижды подряд рявкнуло. Секунды растянулись в вечность. Вспышка на броне, черный дым, одна БМП вздрогнула от внутреннего взрыва, вторая боевая машина, в которую так же угодила выпущенная из РПГ граната, вслед за окутавшим её дымом полыхнула пламенем. И Глотин, и Лобов оказались точны, а вот старшему лейтенанту Рогожину повезло меньше: его граната упала с небольшим недолётом, подскочила на рикошет и взорвалась в воздухе, лишь слегка контузив оказавшегося неподалёку незадачливого солдата.
  -Шоб тебя! - Маркитанов резко сметил прицел и нажал на спуск.
  Механик-водитель третьей БМП, в попытке уйти от смертельной опасности, успел тронуть машину с места, но и только. Взрыв, ужасающий грохот и обжигающая боль. Механик ещё попытался выбраться из погибающей машины, но сил хватило лишь на то, чтобы вытянуть себя до пояса наружу и упасть на раскалённую солнцем броневую защиту. Боль отняла все силы, их не осталось даже на крик. Он беззвучно разевал рот, слёзы катились по щекам. Смерть приблизилась, затуманила разум, начала погружать его во тьму, принося не только боль и страх, но хоть и болезненное, но успокоение. Пальцы умирающего, срывая ногти, заскрежетали о металл, раз, другой и наступило ничто. Жизнь завершилась. Со спины одежду мертвеца лизал неровный язык пламени, но в новых, идущих со всех сторон, криках боли и страха, это осталось незамеченным.
  -Так их, так! - в очередной раз нажимая спуск гранатомёта, приговаривал Маркитанов. - Мочи их, мочи! - кричал он, подбадривая и себя, и остальных, понимая: паника в рядах противника не продлится вечно, скоро ливийские солдаты опомнятся и вспомнят про своё численное и огневое преимущество...
  -Я попал, попал! - будто оправдываясь за первоначальный промах, радостно возвестил Рогожин, указывая на подскочивший от взрыва джип. Но вряд ли кто обратил внимание на его вопли - все были поглощены собственным делом.
  -Бум, бум, бум, - били снайперские винтовки. Заработали короткими прицельными очередями пулемёты. На песке подле пылающей и коптящей небо техники появлялись всё новые и новые трупы. Живые спешили перебежать или уползти за барханы. Ударила первая, пока ещё не прицельная очередь из "Утёса", от стен домов посыпались куски глины. Над головой спецназовцев засвистели винтовочные и автоматные пули. Вот к "рокочущему" "Утёсу" присоединились старые добрые ДШКа и американский "Браунинг". Стрелявшего из АК-47 Амессана отбросило навзничь, один из погонщиков бросился к нему на помощь, но помогать было поздно - в плотно обмотавшей голову материи образовался кровавый фарш из человеческой плоти.
  Младший сержант Серов уронил пулемёт и, обхватив грудь обеими руками, попятился в глубину помещения. Несколько раз беззвучно открыв и закрыв рот, он повалился на бездыханное тело ещё одного, неосторожно высунувшегося из бойницы, караванщика. Падение младшего сержанта не видели ни ведущие бой бойцы, ни не менее увязшие в бою командиры.
  Огонь со стороны противника стал слишком плотным. Маркитанов почувствовал боль в левой руке, бросил косой взгляд, увидел, как материал одежды напитывается кровью, ругнулся и, отложив перевязку на потом, зарядил гранатомёт последним выстрелом.
  -Отход! - прозвучала команда ротного. Скорее инстинктивно почувствовавший, чем услышавший приказ Маркитанов, мысленно ответил "уже" и, вскинув трубу РПГ на плечо, резко встал. Цель искать не пришлось - станковый пулемёт в кузове, словно напрашивающегося на неприятности, катившегося в направлении развалин джипа. Выстрел и секунды спустя взрыв, разметавший кабину и скинувший и стрелка, и пулемёт с кузова.
  -Вот так, - удовлетворённо буркнул Маркитанов, бросил бесполезный теперь гранатомёт под ноги, повернулся и, увидев застывшего в ожидании подполковника, выдохнул:
  -Порядок. Уходим.
   И в то же мгновение раздался крик:
  -Серов убит! - кричал старший сержант Глотин, должный отходить в паре с убитым.
  -Да чтоб тебя... - ругнулся Маркитанов, бросаясь в соседнее помещение. Про своё легкое ранение он и не вспомнил.
  Старший сержант стоял на коленях, пытаясь взвалить убитого себе на спину.
  -Глот, оставь его, - неожиданно зло гаркнул прапорщик. - Оставь я сказал. Уходим. Потом вернёмся.
  -Но как же, а он... - растерянно пробормотал старший сержант.
  -Уходим, Глот, - потребовал прапорщик и рванул сержанта за плечо, понимая на ноги.
  -А как он? - вновь повторил Глотин, но выпустил из рук убитого и, повинуясь чужой силе, встал.
  -Я же сказал потом. Что не ясно? - казалось, ярость к врагу была готова выплеснуться на ни в чём не повинного старшего сержанта. - Живо забрал пулемёт и пошел, пошёл!
  -Иду я, иду, - опуская тело товарища на землю, поспешно согласился сержант.
  -Живее! - вновь поторопил Маркитанов и, повинуясь команде, Глотин забросил за спину автомат и взял в руки потерявший хозяина модернизированный "Печенег".
  -Выполняй задачу, вперёд! - придав голосу ещё больше жёсткости, скомандовал замкомгруппы. Старший сержант повиновался, и они устремились каждый "к своим" лабиринтам улочек.
  
  
  Майкл Томпсон
  
  Майкл Томпсон дрожал всем телом. Смесь страха и злобы сковала его в пароксизмах безудержной трясучки. Он пытался взять себя в руки и не мог. Совсем рядом гибли отданные ему в подчинение солдаты, а он не мог, не выдав своей слабости, взять управление на себя. Управление оказалось потеряно - поспешивший размахивать руками командир батальона подполковник Мухаммед Хафтар лежал на камнях с прострелянной грудью и изувеченным от попадания шального осколка лицом, и даже не истекал кровью - остановившееся сердце перестало гнать её по застывшему в неподвижности телу.
  Томпсон попытался успокоиться - начал дышать только носом, но вышло ещё хуже - он стал задыхаться. Прежде полковник никогда не принимал непосредственного участия в бою, но много читал и слышал про солдат, которыми страх овладевал настолько, что они были неспособны выполнять боевые задачи, кого-то рвало, кто-то испражнялся в штаны, у кого-то и вовсе отказывали руки-ноги. Но только мысленно посмеивался. То, что нечто подобное случится с ним самим, невозможно было даже предположить, ведь он столько лет готовился, проходил специальные тренинги, его психика крепла с каждым годом. Отправляя солдат на смерть, он был уверен, что сумел бы сделать за них всё лучше и эффективнее и, вдруг, когда сам оказался в смертельной мясорубке, его натренированное тело дало сбой, отказалось ему повиноваться и тряслось, подобно хвосту двухнедельного ягнёнка. Почему именно двухнедельного? Полковник и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Но именно такое сравнение пришло в голову вжимавшемуся в песок Томпсону. А меж тем стрельба со стороны зинтанского батальона начала принимать некую осмысленность - заработали пулемёты, застрекотали автоматические винтовки.
  "Надо подняться, надо действовать, действовать, действовать, - принялся твердить Томпсон, одновременно нащупывая в кармане пластинку с таблетками-стимуляторами. Вытащив пластинку, он выковырнул на ладонь сразу три таблетки и одним движением забросил их в рот. Подействовали они, как и было обещано в инструкции, почти мгновенно. Полковник чувствовал, что его ещё слегка потряхивает, но жуть сковывающего страха стремительно улетучивалась. Обретя некую уверенность, Томпсон решительно поднялся на ноги и шагнул из-за бархана - пришло время взять управление батальона в свои руки. Тут же, выйдя на связь с оставшимися в живых офицерами, полковник повёл батальон в атаку.
  -Вперёд! - скомандовал он, и растянувшиеся цепью солдаты, ведя непрерывный огонь, двинулись к окутанным пылью развалинам. Следом за людской шеренгой медленно катились уцелевшие автомобили. Из трёх оставшихся в наличии "Утёсов" по позициям обороняющихся били и били бесконечные очереди. Атака развивалась успешно. Не доезжая ста метров до строений, все машины одновременно встали, а через несколько десятков секунд не встречающие сопротивления солдаты с визгливыми криками ворвались на позиции врага.
  
  
  Древнее селение.
  
  Маркитанов потянул спуск автомата: первая же очередь зацепила двоих, а остальных заставила поспешно покинуть улицу и искать укрытия в ближайших зданиях. Сдёрнутая растяжка гранаты возвестила о себе негромким щелчком, но в суматохе никто не обратил на это внимания. Отсчёт секунд, и ещё троих солдат разметало взрывом. Наступающие замешкались.
  -Вперёд, вперёд! - неслось сзади, и солдаты, превозмогая страх, расползались по петляющим средь домов улицам. Вскоре выстрелы и крики неслись со всех сторон, изредка раздавались взрывы, унося всё новые и новые жизни.
  
  Оставшись в одиночестве, старший сержант Глотин медленно пятился по образованному перекрытиями крыш туннелю. Он, слыша шаги нагоняющих его солдат, осторожно переступил невидимую в полутьме растяжку и готовился свернуть за угол, когда на его пути из переулка возникло сразу четыре вооружённые фигуры, за ними ещё несколько. Старший сержант понял, что его обошли, что он оказался в ловушке. Сергей прижался к стене, мысли заметались в поисках выхода, но вот в узком туннельном проулке показались и шедшие следом - ловушка захлопнулась. Ни автоматная очередь, ни бросок гранты не могли изменить ситуацию. Конец был один. Зажавшие его с двух сторон враги сходились, один из них заметил старшего сержанта, ствол вражеского автомата качнулся. Сергей сделал выбор.
  -Сдохните вы все!- крикнул он и дёрнул ногой приготовленную для врага растяжку. Взрыв установленного на неё фугаса потряс стены, обвалил перекрытия, разметал и разорвал на части человеческие тела. А всё время пребывавший в действии старший сержант Глотин даже не успел ощутить страха перед неизбежностью смерти, только на тысячную долю секунды почувствовал ужасающую боль, и мир рухнул, обломки мироздания в виде каменно-глиняных стен и арок упали на искромсанные тела, создав для погибших единую могилу. А бой продолжался.
  
  -Прикрой! - рыкнул Черныш, перебегая к очередному зданию. Здесь в этой части поселения по какой-то причуде дома не жались друг к другу, а расходились веером, удаляясь друг от друга и образовывая значительные открытые пространства. Автомат Маркитанова застучал дробной очередью. Тут же над его головой зашлёпало, посыпалась глиняная крошка. С противным визгом ушли в небо срикошетившие от камня пули. Кровь от раны в руке, пропитавшая одежду, запеклась, черным пятном окружив небольшое отверстие в прострелянной материи, а образовавшиеся из кровяных сгустков тромбы надёжно закупорили ранки, почти остановив кровотечение. Боли прапорщик не замечал, полностью погрузившись в круговерть боя.
  -Красный! - крикнул он, давая понять своему напарнику, что у него в магазине закончились патроны.
  -Держу, - рявкнул в ответ тот, и Маркитанов, упав за стену, быстро перезарядил оружие. Тут же вскинул автомат:
  -Отход! - крикнул он, выцеливая одного из наступающих. Сквозь звук выстрелов Маркитанов услышал топот ног бегущего подполковника и снова нажал спусковой крючок, остужая наиболее ретивых противников. Через секунду раздался глухой звук падения - подполковник достиг укрытия. И уже в следующий миг до ушей прапорщика долетело требовательное:
  -Пошёл!
  Маркитанов метнулся вслед за подполковником.
  Прикрывая друг друга, они отходили к маленькой площади, где было оборудовано нечто вроде небольшого ДОТа, с несколькими бойницами и запасом боеприпасов, но самое главное - туда подходили провода от установленных перед площадью двух американских противопехотных мин "Клеймор". К ним-то и выманивали противника спешно отступавшие спецназовцы. В случае везения враг должен был потерять в этом месте значительное количество личного состава. Вот только существовало и одно НО - отступать из импровизированного ДОТа было попросту некуда. За зданием, в котором его оборудовали, расстилалась пустыня. Уже перед самой площадью, сойдясь вместе, подполковник и прапорщик на секунду остановились. Чтобы понять друг друга, хватило одного взгляда, не сговариваясь, они вытащили из разгрузки по гранате, одновременно потянули кольца, так же одновременно швырнули их к противнику. Два взрыва слились в один, и спецназовцы изо всех сил рванули через площадь, стремясь как можно быстрее пересечь открытое пространство. Последние пару метров подполковник преодолел в прыжке, с приземлением за дверью уйдя на перекат. Прапорщик достиг укрытия не столь эффектным образом, но, тем не менее, развернулся в направлении противника раньше оказавшегося у противоположной стены Анатолия Анатольевича.
  -Ну что, брат, готов? - прохрипел тяжело дышавший подполковник.
  -К чему? - уточнил не менее запыхавшийся прапорщик.
  -К героической гибели, к чему ещё?! - то ли пошутил, то ли всерьёз пояснил Черныш. Если это была шутка, то она получилась так себе. Если нет...
  -Не дождётесь! - фыркнул Маркитанов, проверяя наличие в разгрузке магазинов. Как оказалось, один был потерян, ещё один безнадёжно испорчен застрявшей в нём (видимо рикошетной) пулей. Остальные, по большей части пустые, пребывали в наличии. Тяжко вздохнув, он взглянул через амбразуру на прилегающую площадь и, не увидев, почему-то замешкавшегося врага, достал пачки с патронами и, разорвав упаковку, принялся забивать опустевшие магазины. Подполковник занялся тем же самым. Какое-то время слышались быстрые щелчки.
  Доснарядиться им не дали.
  
  Майору Ивлеву с находившимися вместе с ним старшим лейтенантом Рогожиным, старшим сержантом Котовым, уцелевшим в первой перестрелке туарегом и сержантом Ерохиным, взамен закинутой за спину винтовки взявшим автомат убитого караван-баши, предстояла едва ли не самая трудная задача - намертво перекрыть центр посёлка. Тем самым вынудив противника двигаться напичканными взрывчаткой окраинами, преследуя остальные подгруппы разведчиков. Поэтому разделившись на две пары, подгруппа Ивлева заняла оборону, блокировав сразу три улицы, которые буквально через полсотни метров расползались многочисленными проулками и переходами. Войди туда подразделение ливийцев, и сдержать их, и даже уследить за их перемещениями, стало бы совершенно невозможно. Караванщики во главе с Идигером прикрывали фланги. Одним словом, четыре спецназовца и иже с ними заняли оборону и приняли бой.
  
  Капитану Лобову и оказавшимся в его подчинении бойцам досталась задача попроще: отходить, взрывать и вновь отходить. Несмотря на это, им уже приходилось тащить угодившего под шальную пулю младшего сержанта Бурцева. Рядовой Бурмистров, на чьи плечи, в прямом смысле, легла основная тяжесть переноски раненого, бранно ругался, но терпел. Лобов же прикрывал отход, попутно не забывая приводить в действие установленные ловушки. Гремели взрывы, противник нёс потери. Всё шло своим чередом.
  
  -Русский, сдавайтесь! - донеслось до ушей, пребывающих в ожидании очередной атаки, разведчиков. Черныш и Маркитанов переглянулись: кричать в ответ банальное "Русские не сдаются" не хотелось.
  -Промолчим? - предложил подполковник, и прапорщик согласно кивнул.
  -Пусть понадрывается.
  Переговорщик не заставил себя ждать - вновь послышалось требовательное:
  -Русский, сдавайтесь!
  -У них там что, пластинку заело? - Маркитанов облизнул покрытые пылью, солёные от пота губы и сплюнул, - могли бы что-то новенькое добавить.
  И действительно, через минуту от кричавшего поступило новое предложение:
  -Жизнь, гарантирую жизнь!
  И вновь в ответ молчание.
  -Сдавайтесь! Иначе смерть! - грозно пообещали с противоположной стороны площади.
  -И кто там такой горластый? - поинтересовался Маркитанов, вовсе не рассчитывая на ответ. Но он его всё же получил, не слишком точный, но тем не менее:
  -Знакомый субъект, - откликнулся Анатолий Анатольевич, и немало удивившийся Маркитанов вперил свой взгляд в подполковника:
  -Это как?
  А Анатолий Анатольевич защёлкнул очередной патрон в снаряжаемый магазин и пояснил:
  -Имел сомнительную честь беседовать с этим типом на недавних переговорах. Тоже суетился с предложениями... - И от всего сердца: - Да пшёл он в задницу!
  Черныш зло поморщился и, забив последний патрон, сунул магазин в разгрузку. А вражеский голос продолжал увещевать:
  -Мы знаем, что вы там. Отступать некуда. Вы в безвыходный положение, - слегка коверкая слова, надрывался полковник Томпсон, а спецназовцы всё молчали. Наконец видимо поняв, что увещеваниями ничего не добиться, полковник приказал атаковать.
  Под грохот очередей ливийские солдаты пошли вперёд, и почти сразу оказались на открытом пространстве.
  -Давай! - крикнул Маркитанов, видимо забыв, кто кому подчиняется, и подполковник, доверившись своему спутнику, лишь мельком взглянув на атакующих, замкнул контакты. Грохот взрыва, свист рикошетов, а следом стоны и проклятия, возвестившие: сработавшая мина с лихвой оправдала возложенные на неё надежды. Маркитанов и Черныш выпустили по паре очередей, без всякой жалости добивая раненых и убивая уцелевших пытавшихся оттаскивать своих покалеченных товарищей. Наконец те, кому удалось спастись, укрылись за развалинами домов, а на площади остались только трупы. Наступательный порыв угас, так и не разгоревшись во всё сметающее пламя. Солдаты противника на какое-то время притихли, чего не скажешь о руководившем ими американце:
  -Вам последний шанс. Сдавайтесь, - раздался голос всё того же, неугомонного в своей настойчивости, переговорщика.
  -Ага, счас, только барахлишко прихватим... - прокомментировал Маркитанов, а вслушивавшийся в звучавшие в различных районах посёлка выстрелы и взрывы подполковник Черныш только усмехнулся.
  В конце концов полковнику Томпсону надоело срывать голос - он замолчал.
  Тем временем штурмующие решили сменить тактику - сразу несколько гранатомётов отработали по стене здания, в котором засели обороняющиеся. Но те к тому времени (предполагая подобный оборот дела) перешли в соседнюю комнату. Все усилия гранатомётчиков пропали втуне. Но не знающие этого солдаты вновь пошли в атаку. На этот раз они рассыпались по всей площади, и потому подрыв второй мины не нанёс столь губительного урона как подрыв первой. Но всё равно и в этот раз Зинтанцы были вынуждены отступить, точнее поспешно бежать с площади. Так поспешно, что стрелявшим им вдогонку спецназовцам удалось поразить только одного противника.
  Третья атака началась с долгого предварительно обстрела. Разведчики пробовали отвечать, но стрельба получалась неприцельной, и большая часть пуль уходила мимо. А боеприпасы меж тем таяли.
  -Ну, всё, попёрли! - вскидывая автомат, проворчал присевший под подоконником Черныш. Отошедший в глубину комнаты Маркитанов выпустил короткую очередь, сместился в угол, тут же вбежал вверх по находившейся там и ведущей на второй этаж лестнице, и из проделанной в стене дыры поразил двойку вырвавшихся вперед ливийцев.
  -Гранаты! - крикнул подполковник, осознав, что ещё немного, и арабы ворвутся в здание. ЭФка из его руки стремительно упорхнула на улицу. Взрыв, и следом ещё одна граната, брошенная прапорщиком, упала вниз и запрыгала, покатилась по каменистой площади. Ещё врыв, и осколки посекли не успевших найти укрытие наступающих. Не добежавшие всего ничего до противника солдаты повернули вспять.
  -Ещё одну атаку отобьём и кажись хандец, - пессимистично заметил рассевшийся на полу подполковник.
  -Угу, - вынужденно согласился спустившийся со второго этажа прапорщик, правой рукой потрогав разгрузку, выдохнул, - у меня патроны почти ёк, две гранаты на закуску и кирдык.
  Черныш в ответ невесело усмехнулся:
  -Пойдём в рукопашную? - спросил он. И опять было непонятно - пытается подполковник так шутить или говорит серьёзно? Маркитанов молча пожал плечами. Рассчитывать на помощь не приходилось - остальные подгруппы вели свои локальные войны и видимо тоже рассчитывали на чью-то помощь.
  
  Полковнику Томпсону надоела эта возня. Он вызвал к себе всех находившихся неподалёку офицеров и гневно потребовал результата. Те слушали молча, ничем не выдавая своих эмоций, лишь капитан, принявший командование батальоном вместо убитого Хафтара, время от времени бросал на американца лишённые какого-либо почтения взгляды. Когда же у него на груди пискнула вызовом рация, он и вовсе повернулся к говорившему спиной. Эфир полнился срывающимся от волнения голосом - оставленный на барханах наблюдатель спешил доложить своему старшему офицеру складывающуюся обстановку.
  -Эфенди, - горячо затарабанил он, - наблюдаю на горизонте клубы пыли. Предполагаю: колонна машин, - и после секундной паузы, - туареги, эфенди.
  Получив это сообщение, временно исполняющий обязанности комбата капитан задумался лишь на мгновение.
  -Мы сворачиваем операцию, - глядя прямо в лицо американцу, заявил он.
  -Что? - вылупился полковник, никак не ожидавший такого поворота событий.
  -Сюда идёт помощь от туарегов, - спокойно и всё так же глядя в глаза полковнику произнёс капитан. - Мы уходим, - сказав это, он поднес к губам микрофон радиостанции и начал отдавать команды.
  -Вы не смеете! - Томпсон затряс выхваченным из-под одежд пистолетом. - Я сообщу о Вас министру!
  -Поцелуй мою задницу!- бросил капитан, совершенно не обращая внимания ни на летящую с губ Томпсона пену, ни на его отливающий чернотой пистолет. - Мы - свободный народ. Хочешь, бери своих русских сам. Мы уходим! - подтвердил своё решение капитан и вновь повторил команду на отход. Уже делая первый шаг в сторону околицы, бросил: - Мы и так потеряли слишком много людей.
  Томпсон попробовал протестовать, но его больше не слушали. Солдаты и офицеры ливийской армии, подхватив своих раненых и оставив убитых на волю Аллаха, дружно повалили к выходу из столь негостеприимного селения.
  
  Отступление противника явилось для спецназовцев полной неожиданностью. Маркитанов первым обратил внимание на необычное оживление в стане неприятеля. Сперва он было подумал, что к тем подошло подкрепление, но прислушавшийся к доносящимся командам Черныш сообщил совершенно противоположное.
  -Они уходят.
  Заявление было столь неожиданно, что Маркитанов всерьёз засомневался.
  - Не может того быть. Может ловушка?! - заявил он, вглядываясь в глубину посёлка через проделанную в стене амбразуру.
  -Нет! - уверенно ответил подполковник и пояснил: - Я слышу голос нашего агитатора-переговорщика - орёт как резанный, требует повиновения, но его отказываются слушать. И это, похоже, действительно американец - грозит карами своего флота.
  - Обалдеть! - ошеломлённо выдохнул прапорщик. И тут же: - Так что, за ними следом?!
  -Да, - кивнул подполковник, - по очереди. - И добавил: - Сперва я.
  Маркитанов не стал спорить, с лёгкостью пропуская старшего по званию вперёд.
  -Прикрывай! - подполковник вышмыгнул в приоткрытую дверь и изо всех сил помчался вперёд, пересекая открытую со всех сторон площадь. Его уверенность оправдалась - противник отошёл. Он остановился и махнул рукой прикрывавшему. Тот не заставил себя ждать и уже через несколько секунд оказался рядом.
  -Не спешим, - предостерёг подполковник и, вновь первым, двинулся дальше.
  Вскоре они почти настигли отступающих и, не вступая в перестрелку, продолжили незаметное преследование. А врагов оставалось ещё много, гораздо больше, чем хотелось, и когда они высыпали за пределы зданий, по-прежнему шедший впереди подполковник остановился и негромко скомандовал:
  -Давай!
  Повинуясь приказу, Маркитанов утопил на телефоне кнопку вызова, приводя в действие дистанционный взрыватель. Последний сюрприз для противника - установленный в дыре под стеной фугас вздыбил песок и разметал камни под ногами ливийцев, уничтожив многих и превратив поспешное отступление уцелевших в паническое бегство.
  
  Контуженный, раненый в левую ногу осколком, полковник Томпсон напрасно молил о помощи. Потерявшие свой боевой пыл солдаты запрыгнули в оставшиеся целыми джипы и заторопили водителей. Те наподдали газу, и повинующиеся их воле автомобили, выбрасывая из-под колёс гравий, рванули прочь, как можно дальше от страшного места. Глядя вслед удаляющимся автомобилям, Томпсон осыпал проклятиями своих неверных союзников. Но никакие обещанные им кары не могли заставить машины повернуть вспять. Он огляделся по сторонам в поисках укрытия. Всё, за что можно было спрятаться, находилось впереди, но острая боль, пронзившая голень, мешала идти - действие чудотворных таблеток заканчивалось, а забросить в рот новые не доставало времени - следовало спешить, мгновения, отведённые на спасение, утекали. Томпсон сорвал закрывающий лицо и не дающий дышать платок и, волоча всё сильнее и сильнее немеющую ногу, с трудом добрёл до оставленного отступающими солдатами джипа. И только коснувшись рукой его бампера, полковник понял: все надежды на спасение рухнули - радиатор и весь капот оказались изрешечены осколками. Силы покинули Томпсона, опустившись на колени, он заполз в тень автомобиля и, упав на спину, принялся ждать прихода неминуемой смерти.
  
  Первым, как ни удивительно, из развалин, вслед за сбежавшими солдатами, выскочил Идигер Баханги. Видимо он успел заметить оставшегося в одиночестве, едва ковыляющего человека и захотел оказаться подле него первым, тем более, что на последних метрах тот сорвал головной убор, и его рыжую шевелюру не заметил бы только потерявший зрение.
  
  Полковник Томпсон плакал от боли и проклинал себя за самоуверенность. Ошибка, ошибка и ещё раз ошибка. Первая: он не учёл азиатского коварства русских - заманить в уготованные сети и бить не в честном бою, а минными ловушками. Думая так, полковник, даже перед самим собой, кривил душой - какой честный бой может быть между неравными по численности противниками?
  Вторая ошибка заключалась в том, что он не предположил наличия у русских оружия, способного противостоять боевой технике. И третья, самая главная ошибка: он доверился не тем людям.
  И вот теперь, после череды ошибок и просчётов его ждала безвестная смерть. Возможно, его мясо склюют птицы, а кости растащат по пустыне ненасытные звери.
  "И всё из-за этих скотов арабов. Союзнички ..." - в сердцах выругался Томпсон, и тут же до него долетел звук шагов. Он вздрогнул. Напряженно вслушиваясь, он в надежде защититься, потянулся к оружию, но того не оказалось на месте. Полковник даже не помнил, когда выронил из рук свой пистолет, а шаги приближались.
  "Неужели всё? Неужели меня сейчас убьют? Нет, так не должно случиться, должен же быть выход. - Удивительно, но полковник не впал в панику, неотвратимость смерти придала ему так не достававшей смелости. - Выход есть всегда!" - заключил он, принявшись искать спасительное решение. Ещё никогда его мозг не работал с такой невероятной быстротой и чёткостью. Когда рядом возникла чужая тень, Майклу Томпсону было что сказать подошедшему.
  
  Баханги пристально вгляделся в лежавшего перед ним жалкого, испуганного человечка, чей пистолет он только что поднял с горячей поверхности плоского камня. Не ощущая к нему ни капли сострадания, Баханги вытянул руку с зажатым в ней оружием. Чёрное отверстие уставилось в бледное лицо, и лежавший, протестующе замахав руками, торопливо заговорил, спеша высказаться прежде, чем туарег сделает смертельный выстрел. А тот склонился, не спеша ставить точку, и всмотрелся в глаза раненого, будто наслаждаясь отражающимися в них муками ожидания смерти.
  Баханги молчал, а полковник продолжал говорить. Постояв так пару минут, Идигер прищурил глаз, прицелился и, потянув спусковой крючок, выстрелил.
  -Конец пиндосу! - выпрямляя спину, выкрикнул он. После чего оттянув к низу платок, смачно плюнул на грудь поверженного противника. Поправив лисам, Баханги развернулся и решительно зашагал обратно к развалинам.
  
  -Американец? - только и спросил Черныш у вернувшегося туарега.
  -Да, - односложно ответил тот и добавил, - ненавижу пиндосов!
  Подполковник понимающе кивнул - Идигер имел полное право ненавидеть американцев: они разрушили всю его предыдущую жизнь. Но Анатолий Анатольевич быстро оставил рассуждения на эту тему - появились доклады о потерях. За мрачным подведением итогов боя ни у кого не возникло и мысли проверить сказанное туарегом, тем более, что на горизонте появились столь долгожданные автомобили, точнее очередные клубы пыли. Получивший короткое сообщение, Идигер уверенно сообщил, что это прибыли его люди.
  Пыльное облако приближалось, и вскоре стало видно колонну из четырёх машин - двух легковушек и двух небольших грузовичков.
  "Слава Богу!" - вперив взгляд в горизонт, подумал подполковник. Теперь, с прибытием помощи, казалось, даже дышать стало легче. Он привалился плечом к стене и смахнул с лица бегущий по нему пот. За спиной майор Ивлев хрипящим голосом отдавал указания подчинённым. Закончив с указаниями, Ивлев подошёл к подполковнику и молча остался стоять рядом вместе с ним, ожидая прибытия дружественной помощи. Остальные спецназовцы взялись за насущные дела: трое занялись сбором брошенных боеприпасов и оружия, ещё трое отправились на поиски так и не объявившегося старшего сержанта Глотина. Младший сержант Бурцев, после сделанного ему обезболивающего укола, спал в тени здания. Отошедший в сторонку Идигер, о чём-то переговаривался по радиостанции со старшим подъезжающей колонны.
  Машины двигались медленно, настороженно. Водители с опаской поглядывали на всё ещё дымившиеся остовы чужой техники. Наконец автомобили подкатили к границе поселения и остановились. Прибывшие начали покидать транспорт. Подполковник Черныш, видимо ожидавший, что из крытых кузовов грузовичков тут же посыплются вооруженные туареги, оказался жестоко разочарован, когда из-под брезентовых пологов так никто и не появился. Всё воинство, то бишь долгожданная помощь, оказалась представлена в виде сидевших за рулём трёх мужчин и одного мальчишки - такого же водителя. Совсем не о такой поддержке чаял подполковник, совсем не о такой - при виде обещанной "подмоги" его перекосило будто от зубной боли. Но возмущаться он не стал, только и вырвалось:
  -Офигеть!
  По-прежнему находившийся подле него Ивлев коротко выругался.
  
  Вскоре вернулись трое уходивших на поиски Глотина. Новости оказались печальными: старший сержант погиб, подорвавшись на собственноручно установленном фугасе. Там же обнаружились фрагменты многочисленных тел противника. Вывод напрашивался сам собой - оказавшись в окружении, спецназовец совершил самоподрыв. То, что от него осталось, уместилось в небольшом пакете.
  Время торопило, следовало заканчивать дела здесь и двигаться дальше. Майор Ивлев зычным окриком собрал командиров на совещание.
  -Итак, - начал он, - у нас двое убитых - Глотин и Серов, один тяжелораненый Бурцев. Легкораненых двое - Рогожин и Вениаминыч.
  -Меня можно не считать, - отмахнулся Маркитанов, - царапина.
  Ивлев, не обратив на протест внимания, продолжил:
  -Бурцеву необходима эвакуация. Потребуется сопровождающий или двое... Рогожин едет без вариантов, Маркитанов... - ротный кинул взгляд на подполковника, тот незаметно покачал головой - оставаться без такого опытного вояки как прапорщик, в момент, когда их и без того осталось нет да ни хрена, было бы до расточительности глупо. И командир роты сделал вид, что смилостивился. - Ладно, Вениаминыч, остаёшься. Тебя же, Валер и Бурцева отправим с одним из джипов. Довезут до окраин города Мизда, там выйдешь по спутнику на наших. Вас эвакуируют. А может, мы вас ещё догоним, - майор попытался улыбкой подбодрить совсем скисшего старлея, но тот только скривился. Душа старшего лейтенанта Рогожина разрывалась на части: с одной стороны, хотелось дойти с товарищами до конца, с другой - появилось желание петь, радуясь тому, что здесь для него всё закончено, и война с шествующей с ней рука об руку смертью оставались позади. Ещё несколько дней, и он, старший лейтенант Рогожин, будет дома. Но мысли путались, сплетаясь в комок душевной боли.
  -Слушаем дальше, - Ивлев перехватил поудобнее так ни разу и не выпущенный из рук автомат, - время торопит. Заканчиваем как можно быстрее все дела здесь и стартуем к оазису. Технику оставляем вне зоны видимости противника. Выдвигаемся пешим порядком. С моментом штурма и тактикой определимся на месте. Вопросы? Вопросов нет. Тогда: пока все свободны... то есть, что делать вы знаете.
Оценка: 9.01*6  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023