Он взял из буфета три стакана и поставил их на стол. Стаканы были старинные, ещё "маленковские" Был в стране такой правитель Маленков сразу после смерти Сталина. По должности как Путин сегодня, но что успел сделать за время своего короткого правления уже и не вспомнить, а вот появившиеся при его власти гладкие стаканы тонкого стекла народ запомнил и назвал его именем. Уж больно разнились они своей невесомой тонкостью с нахрапистыми гранёными стаканами скульптора Мухиной, что вселяло надежду на облегчение трудной послевоенной жизни...
Он тщательно протёр их до полной прозрачности и стал готовить нехитрую закуску. До прихода внука времени было ещё достаточно, поэтому он делал всё обстоятельно, и не спеша. Было время повспоминать-подумать.
Он пережил почти всех своих родных. Остались только невестка сына да внук от дочери, но невестка вскоре после смерти сына снова вышла замуж и уехала, а внук живёт в этом же городе. Правда, в примаках, но в этом никто не виноват. Просто у его жены условия жизни лучше. Квартира, как-никак. Правда, с тёщей, но это уже кому как повезёт.
Как-то внук прибежал и объявил, что ему, как фронтовику, президент приказал дать квартиру! Смеётся: "Получай, дед, быстрее, а там, глядишь, лет через шестьдесят и мне очередь подойдёт!" Внук в Чечне воевал, поэтому тоже стоял в ветеранской квартирной очереди. Каждый год на перерегистрацию вызывают, но и только.
Дед с квартирой тоже пролетел. Пришла солидная комиссия, осмотрела дом, промерила квадратные метры, вручила медаль в честь Победы и объявила: "Вода к дому подведена, газ есть, метраж приемлемый для одного человека. Если бы ничего этого не было, то тогда мы могли что-нибудь Вам подыскать, а так нет". На отчаянный аргумент деда, что сортир в конце огорода, а ему на костылях туда не всегда добраться можно и приходится в сенцах на ведро ходить, ответили мудрёно: "Тёплый туалет не является жизненно важной необходимостью". Как-то так ответили... Или вычитал где в газете?
Газету казна деду бесплатно доставляет каждую неделю, да и внук разных приносит. Говорит: "Читай, чтобы от жизни не отстать, пока глаза крепкие, а то телевизор у тебя всё время в "зоне неуверенного приёма". Что правда, то правда. Уж и телевизор самый что ни наесть импортный, и антенна польская, а всё равно по две программы на одном экране...
Если на квартирный вопрос так смотреть, то в их городе ни одному фронтовику она не положена. За шестьдесят пять послевоенных лет все как-то обустроились-обжились. Только Костоглоту если... Это ученики в школе, где он после войны стал работать, его так прозвали, а они если что припечатают, то навек... Мужик грамотный. Войну начинал рядовым в Бессарабии, а закончил капитаном в Австрии, командиром батареи. Вот у него-то квартирка маленькая, а народу в ней тьма. Всё время то кто-то женится, то рождается... Только на рыбалках от этой кутерьмы и спасался. Все пруды в округе на своём велосипеде объезжал... На рыбалке и умер. Уже лет пять тому назад...
Ещё Мозоль мог бы получить. Правильно, конечно, Мозыль, но Мозоль привычнее. Хотя вряд ли: характер задиристый. Когда в 95-м в городе стали газ к домам подключать, он у власти требовал, чтобы ему за фронтовые заслуги его бесплатно провели. Только переругался со всеми без толку... А заслуг у него действительно много. Наград было столько, что пиджак держать в руках тяжело было. Маленький, жилистый, неимоверно сильный. "Иду с ночной смены, а навстречу два лба. Один с меня, другой пониже, а третий сзади ухмыляется. Закурить попросили. Ну, я им как вломил". Народ смеётся: "Это ж первоклашки в школу торопились!"
Смех смехом, но силы и ловкости ему было не занимать. На фронте был разведчиком. Потому и наград столько. "Спрыгну в окоп. Пока немец перед собой глазами шарит, я ему снизу хоп! И пакуем "языка". А то возле отхожего места залягу. Обязательно кому-то приспичит, а человек со спущенными штанами не боец, "язык" готовый. Дотащить только..." --- рассказывал.
Во времена "сухого закона" мужики подбили его за водкой сходить. Мол, с такими наградами ветерану сразу без очереди дадут. Куда там! Так даванули, что медали дождём брызнули. Мозоль и кричал, и просил, и плакал, чтобы расступились и дали награды собрать, но его выкинули из магазина со словами: "Сиди, дед, пока насмерть не затоптали". Когда водка кончилась, и народ разошёлся, они с уборщицей только половину и собрали... Умер один в нетопленой хате, потому что страна свои награды ни на газ, ни на водку не меняет...
Маловато нас осталось. Особенно пехотинцев. Их и так-то немного было. Кто уже в конце войны на фронт попал, тот до победы и дожил. У пехоты же как: сходил от силы в две атаки и... в лучшем случае госпиталь. Если после госпиталя солдат себе другого применения не нашёл, значит опять в атаку, но уже в последнюю...
Один умер прямо за праздничным столом в позапрошлом году. Только тост "За победу!" подняли, ему плохо стало, а там столы вдоль стен стояли, чтобы в середине место для танцев было. Какие танцы, если половину "танцоров" родственники под руки привели и с трудом за столы посадили! Словом, пока к упавшему протиснулись, пока вытащили, он и помер...
Про Юрова что-то ничего не слыхать. На Курской дуге воевал. Тут как-то губернатор вознамерился всем участникам курской битвы по машине дать, но определил, что битва была битвой с такого-то по такое число, а Юров на своём бронепоезде добрался туда только на следующий день после объявленной даты... Вечно мы начальству сроки путаем. И в войне, и в коммунизме... Вот и остался Юров без машины, а она ему как раз кстати была бы. Они с сыном-инвалидом вдвоём живут, а сам он уже лет пятнадцать с постели не встаёт, из-за чего бабы у сына долго не задерживаются... Вот сын его по больницам на такси и возит. На своей машине-то было б сподручнее...
Недавно, внук рассказал, умер Сашка-танкист. "Самый молодой из наших был. На фронте с шестнадцати лет..." --- вспомнил дед. Сын забрал его к себе из деревни, но только успел Сашка к городской жизни привыкнуть, как сын под трактором погиб, а невестка его опять на деревню отправила. Там он и умер, квартиры от президента тоже не дождавшись...
А Латыш живой. Виделись недавно. Тоже танкист. На Прагу ходил, когда их прямо от Берлина развернули. Здоровый, как лось! Правда, не слышит ни черта, да и с мозгами что-то неладное --- заговаривается. Вот ему квартиру точно не дадут, потому что тёплый туалет прямо в доме он себе ещё лет тридцать назад сам сделал. И ванную тоже. Сам ещё и огород сошником обрабатывает!
В свой-то огород дед теперь если и выходит, то только в виде чучела, чтобы соседских кур шугануть, а на большее сил уже нет. Там теперь внук с женой и пашут, и сеют, и урожай собирают. Без огорода и молодым при их зарплатах теперь никак. "Значит, они тоже наш путь повторяют", --- печально вздохнул дед.
Раньше внук работать "на Москву" ездил и хорошо зарабатывал. Почти все работы по газу в дедовом доме на его деньги делались. Потом москвичи так обрадовались, что где-то там в Америке случился вдруг финансовый кризис, и стали с расчётом за выполненные работы сильно дурить. Внук ездить и перестал. Теперь работает на местном крупозаводе.
На том заводе губернатор чуть ли ни каждый месяц то французскую линию, то американскую сушилку открывает, но по внуковым словам весь завод на тряпочках да верёвочках держится, а прибыль гонят ого-го! Уже полмиллиона тонн обрабатывают, хотя при строительстве завод только на сто тысяч рассчитан был...
Говорят, что старое поколение всё построило, а теперь только ломают, но деду в это не шибко верится... Тот же крупозавод строили в год Московской олимпиады на дедовых глазах. Строили, как строят барак временного проживания: всё равно скоро сносить, поэтому чтобы не жалко было. Вся его прибыль держится не на технологиях, а на лопатах, которыми рабочие махают там по двенадцать часов подряд.
Или взять мехзавод, где дед проработал от войны до пенсии. В фойе заводоуправления висела огромная карта, где были обозначены тридцать стран мира, куда завод поставлял свою продукцию. Может там, в тех далёких странах, от их продукции и становилось кому-то легче, но на жизни работяг это никак не отражалось. По крайней мере они этого не видели. Дед вспоминал: зайдёшь в литейку --- народ лёгкие отхаркивает, в кузню --- руки кувалдами отбивает, в сборочном от сварки и копоти у всех красные глаза с чёрным подводами, как у модниц, а жили все от зарплаты до зарплаты.
Если что путёвое завод и производил, то только за магарыч. Оградку на могилу кому-нибудь сварить, или из тугоплавкого чугуна отлить для печки топку с колосниками, к которым уголь не прикипает, а уж откованными в кузне ножами для забоя и разделки свиней можно вооружить не одну армию головорезов.
Поскольку магарыч доставлялся в ёмкостях различного достоинства, а число участников никогда не было одинаковым, то были специалисты его дележа по справедливости. Самым точным делителем был Василий Иванович. Тоже фронтовик. Для этого дела был у него специальный стакан. Трофейный. Вроде "маленковского", но на нём была нарисована ядрёная деваха без ничего, только слегка прикрытая развивающейся лентой. Василий Иванович осматривал ёмкость, пересчитывал участников по головам, плюсовал себя, потом с минуту внимательно смотрел на обнажённую красавицу и уверенно ставил ноготь на то место её шикарных выпуклостей, до которого необходимо наливать, чтобы никого не обидеть. Сколько его мужики ни проверяли, он никогда не ошибался... Где-то на Украине теперь, жена к тёплому морю увезла...
"У баб оно конечно по-красивее вышло бы, но тоже ничего", --- оглядел дед почти накрытый стол...
Всех своих старушек знакомые деду фронтовики давно похоронили, а сами ещё ковыляют по жизни. Только у Латыша живая, но он-то женился на своей, когда той пятнадцать едва исполнилось, а ему давно двадцать пять стукнуло! "Он, наверное, потому и здоровый такой, что молодая жена обязывает", --- по-доброму усмехнулся дед.
Да ещё у Сергеича жена есть, но тут статья другая... Сергеич был кадровик. Красавец, высокий, но не прямой, как палка, а стройный. Спину до сих пор прямо держит. Служил в разведотделе, обрабатывал аэрофотоснимки. Когда по хрущёвскому сокращению из кадров уволили, фотографом и работал. Фотограф хороший. До сих пор в городе его работы найти можно. Жену похоронил, когда дочка ещё в школе училась. Так вдвоём с дочкой и жил, пока та замуж ни вышла в другой город. Сергейч поначалу бобыльствовал, а потом вдруг взял, да и женился. Жена дочке почти ровесница! И началась у него бурная жизнь. Дочка приедет, всех раксчихвостит, молодожёнов по своим хатам разгонит и начинает Сергеича с собой забирать, а он ни в какую. "Тут я сам себе голова и начальник штаба, а там без галстука в уборную не выйти!" --- объяснял он, горячась, друзьям-фронтовикам. Хотя причина, конечно, в другом... Только дочка уедет, он уже снова с женой под ручку гуляет... Так и живёт Сергейч между двух любвей: одной дочкиной, другой своей, поздней...
Дед уже заканчивал приготовления, когда увидел в окно пересекающего двор внука, и достал из маленького холодильничка бутылку...
Дед и внук разольют водку в три прозрачных "маленковских" стакана, накроют один из них ломтиком чёрного хлеба и тихо помянут... Каждый своих.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
