ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Арасланов Александр Анатольевич
Тамагучи

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.18*15  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    No comments
  ТАМАГУЧИ
  
  
   Слава с трудом, медленно, как сильно невыспавшийся, уставший человек, открывал глаза, щурясь от режущего до боли в затылке света. Уже открывая их он злился неизвестно на что, не понимая почему нужно просыпаться, если так хочется спать... Усталость ломала все тело, к тому же он ужасно неудобно лежал и страшно хотел перевернуться, но нужно было сначала просыпаться. И даже открыв глаза, он долгое время ничего не видел. Ломило тело, болела голова и что-то ярко светило в глаза. Постепенно привыкнув к этому яркому свету, он начал различать предметы вокруг. С удивлением обнаружил себя в какой-то комнате; из окна нещадно било в глаза солнце и мешало рассмотреть эту незнакомую ему комнату. Постепенно привыкнув, он уже четко видел почти все, но по-прежнему не мог понять где находится. Широкая кровать, чистые и свежие простыни, какие-то странной расцветки обои на потолке... Попытался вспомнить, что было вчера и не мог... Он редко пугался в этой жизни, но сейчас чувствовал себя явно не по себе: он не помнил где и когда было вчера... Оглядываясь вокруг, и постоянно оценивая окружающее, он как бы нырял к себе в сознание все глубже и глубже и ничего не понимал. Ответов не было даже на такие простые вопросы, как "кто я?", а не только "где?"... Слава старательно напрягал и напрягал память, но ничего не менялось: ответа не было. Наверное, все-таки на все это ушло не так много времени, потому что уже в следующий момент он был поражен еще одним открытием, таким же новым для себя: ему захотелось встать (если точнее, то вскочить конечно, потому что он всегда так делал утром) и, "рванувшись", он вдруг понял, что даже не шевельнул головой на свой "рывок". Это просто ужаснуло! Ведь ничего плохого в себе не ощущалось! Уже не болела голова, не ломило тело, даже лежать уже было совсем не неудобно; но он себе не подчинялся... Окружающую его тщетные попытки что-либо понять тишину сломали шаги и звук открывающейся двери. Слава успел обрадоваться, что хоть видит и слышит, как увидел женщину, вошедшую к нему. Она шла к его кровати с выражением ликующего счастья на лице и говорила что-то, но он не слушал что... Он силился понять: "Кто она?"... А она уже обнимала и целовала его, приговаривая: "Славочка, родной, наконец-то! Я знала, я верила!.."- и приговаривая все это, дотрагивалась до его лица, волос, плеч и груди, а он с какой-то странной радостью отмечал себе: "Так, лицо,.. плечи,... руки,...грудь... Я все чувствую, значит это просто болезнь! Я болен! Я еще просто слаб от этой болезни и поэтому ничего не помню и не могу встать... пока..." И сознание порадовало его немедленным открытием: "Это... моя... жена... !!!! Конечно жена! Марина!!!" Он уже ликовал и счастлив был за себя, что он ВСЕ! помнит. И от радости громко, как ему показалось, позвал: "Марина!... Марина! Марина!"- и тут же услышал что получилось только тихое и нечленораздельное мычание. Губы не слушались, точнее кривилась изо всех сил только верхняя губа, а нижняя была совсем не своя. Как при наркозе... Ну да, конечно, подумал он тут же: это последствия наркоза. Наверно была операция: он чувствовал, что чем-то был сильно болен. Жена, услышав его мычание, не смогла скрыть испуг, но вовремя справилась и Слава этого не заметил. А на его вопросительный взгляд вдруг начала, сама того не замечая, рассказывать ему все что было до того, забыв обо всех договоренностях с врачами и свекровью "не травмировать психику"... Слава слушал то, что она говорила и тихо сходил с ума. Точнее, конечно, оставался вполне в своем уме с точки зрения медицины, по крайней мере, но мозг отказывался верить в то, что она говорила. Это было тем более дико, что он слушал этот довольно бессвязный рассказ от женщины, которая не только любила его без ума, но и отдала ему все свое время, терпение и здоровье на все два года ожидания его с войны и затем на целых полтора года его лечения и беспамятства, а он не помнил НИЧЕГО!
   Слава не помнил, конечно, как его с раздробленными осколками РСа ногами, сломанным позвоночником и пробитым об бронированный борт БТРа черепом, доставили вертолетом в Кабул. Не знал и о том сколько операций ему довелось пережить... Но вполне достаточно было и того, что узнал: ВСЕГО полтора года назад он был сильным, крепким и красивым молодым комбатом в той далекой и ненужной никому Афганской войне... И что теперь он инвалид, без ног, со сломанным позвоночником, без памяти, без возможности пошевелить хоть чем-нибудь из скудного остатка того, что было когда-то им... Наверное только то, что Слава не помнил ничего о том кем и каким он был удержало его тогда от шока. Потому, что все-таки он немножко не верил в то, что слышал и, главное, не ощущал пока никаких таких "ужасных" вещей. Словно слушал все это о ком-то другом, постоянно отслеживая себя внутри и как бы уговаривал себя: " Нет! Этого не может быть! Я просто болен и выздоравливаю уже.... Я же чувствую себя ХОРОШО!"... И действительно чувствовал себя, казалось, на все 100. Не замечая ни неподвижности тела и рук, не ощущая еще отсутствия ног, ампутированных намного выше колена, не чувствуя потребности говорить, так как главное сейчас было - слушать... В общем ничего из того, что бы заставило его понять, что он инвалид. Настолько инвалид, что нормальному человеку трудно даже представить такое. Он слушал, как жена рассказывает ему о госпиталях, где его лечили, результатах операций, бесконечных ее дежурствах у его кровати в реанимациях и его таком долгом и ужасном для нее беспамятстве. Но она верила, что выходит его, верила, что он будет жить... И... Она никогда не думала, что "И"?... Она не хотела так далеко загадывать, Марина хотела только увидеть его открытые глаза ... услышать его голос... Она не знала еще, что и говорить он тоже не сможет никогда. Теперь это была для нее радость вперемежку с шоком: неужели Слава никогда не сможет говорить? Врачи вообще не говорили ничего об этом. Ее предупреждали, что будет трудно, что он навсегда останется неподвижен, что он никогда не вспомнит многое из того, что было и может быть не узнает и ее... Но говорить!?... Марина совершенно зациклилась на это ужасной новости и не могла в этот момент думать ни о чем другом. Рассказывала ему автоматически все события, произошедшие с ними за эти полтора года, а сама, не слыша себя, думала и думала только об одном: " Ну за что мне это !? Почему он не говорит!?" Она опомнилась только тогда, когда поняла, что не должна была столько всего сразу ему говорить; когда увидела его неподвижные, сухие, смотрящие куда-то в потолок глаза. Она словно наткнулась на этот замерший в пустоте взгляд и испугалась, что с ним случилось что-то еще. Робко позвала его раз, потом снова и снова, и уже успев испугаться, заметила, что он все же отреагировал. Слава перевел взгляд на ее лицо и Марина сразу увидела, как потеплели и повлажнели его глаза. Она судорожно бросилась успокаивать его, говорила какие-то бестолковые глупости, только чтобы отвлечь и смягчить удар от так глупо организованного ей самой рассказа о том, чего никогда не было для него... У нее было ощущение, что он сейчас заплачет, покажет как-то лицом какой это удар для него, но он смотрел на нее спокойным ровным взглядом человека, который просто устал и рад встрече, и абсолютно спокоен.... Мелькнула даже мысль о том, что может быть он и не все понимает?... Марина тут же начала выяснять это. Налаживала с ним систему разговора без слов с его стороны. Но Слава воспринимал все сразу и спокойно реагировал на все ее вопросы, сам помогал ей говоря "да" или "нет" глазами. Она испытывала странные чувства: рада была, что он наконец "ожил" и поверить не могла, что можно так просто и спокойно воспринять ТАКИЕ сообщения!.. Не понимала как это оценить и что это означает для него и для нее?.. Это был совсем другой человек. Она не знала такого Славы! От него отдавало каким-то холодком машины, робота. Запутавшись совсем в оценках, она устала сама и спросила Славу не устал ли он, тут же заметив бисеринки пота на его висках, и сразу же получив утвердительный ответ. Смешавшись от быстроты полученного ответа и сразу, по-женски, отметив, что ее так быстро отвергают, она сделала вид, что поправляет одеяло и, отвернувшись, чтобы он не видел слез на глазах, быстро вышла из комнаты.
   А Слава лежал и чувствовал, как мучительно защемило и не отпускает сердце. Он никогда не знал где находится этот человеческий орган, а теперь чувствовал его все: каждый клапан и желудочек, чувствовал как оно еле шевелится придавленное какой-то невозможной тяжестью. Нет!!! Нет!!! Тысячу раз уже он прокричал себе мысленно это "нет", но ничего не менялось. Он понимал, что это не сон, что все так, как она говорит, но в это невозможно было поверить. Подумал вдруг: " Это как уснуть, а проснуться мертвым..." Он даже не оценил абсурдности выдуманного им сравнения, просто поверил, что это может быть так... Уже не пытаясь вспомнить что-нибудь из прошлой жизни, собравшись, сказал себе: " Все!... Стоп!... Начнем сначала!..." Глубоко вдохнул полной грудью, и медленно, выдыхая воздух через сомкнутые губы начал медитировать. Слава не помнил, когда его учили этому, просто знал что может это делать и делал также, как всегда. То есть он никогда не произносил мысленно никаких текстов, типа:" Я спокоен. Сердце бьется ровно.. " и т.д. Как-то сразу еще тогда, в той жизни, внушил себе, что это мура и обман, и неосознанно выбрал самый правильный способ: он просто мысленно пытался посмотреть на себя изнутри. Точнее это было даже не так: он сначала концентрировал свое сознание в маленький теплый светящийся шарик, который как бы по его командам медленно продвигался внутри его тела; и он, ощущая его тепло именно там где этот шарик находился, таким образом проверял каждую клеточку своего тела. По ощущению тепла точно знал, что это место его тела абсолютно расслаблено, а по каким-то необъяснимым, одному ему понятным, нюансам отражения этого тепла в его шарик, знал как там себя чувствует та часть его тела. Ни тогда, ни сейчас его никто этому не учил: наверно это он знал всегда. Совершенно отрешенно проверил руки, почувствовал что они в порядке, то есть все на месте, и, проверяя как обычно расслабленность мышц, вдруг понял, что они абсолютно отрелаксированы, но не им самим. Обычно всегда при медитации были с первого раза какие-то проблемы в релаксации мышц рук: они никогда не хотели легко расслабляться. Сейчас, "рассматривая" их он чувствовал, что с ними все хорошо, но не понимал почему они не его. Он пошел дальше, проверил грудь, живот, перешел в ноги: везде было одно и то же. Ему не нужно было ничего расслаблять: ни к чему!.. Он начал смещаться по бедру вниз и тут понемногу запаниковал. Он не "узнавал". Это были не его мышцы, не его ноги... Вдруг он "увидел" как его "закрутило" внизу бедра и наткнулся на какой-то ярко светящийся и весь перемешанный в беспорядке пучёк. "Культи!!!!..." - в каком-то диком ужасе, вываливаясь мгновенно из состояния медитации понял Слава! Голова гигантской качелью взлетела к потолку, сдвинулись и захороводили стены комнаты и он опять увидел вспышку далекого взрыва...
   Ноябрь 1987 года был теплым, спокойным и многообещающим месяцем для Вячеслава Аникеева. Во-первых, ему только что исполнилось 33 года: возраст Иисуса Христа; во-вторых, оставалось каких-то 2-3 месяца до возвращения домой после очередных 2-х лет его войны в Афганистане; ну и наконец в-третьих, за свои 4 Афганских года он, участник многих операций и тяжелых боев, ни разу не был ранен или контужен. Первые два года Афгана он провел в качестве командира взвода десанта в Кандагаре. Получил хороший боевой опыт, пару медалей на грудь и перспективу дальнейшего продвижения по службе. В Союзе (как тогда это называлось), быстро стал сначала командиром роты, затем батальона и без задержек получил звания и капитана, и майора. Но три года, проведенные в спокойной мирной обстановке, накачали в нем такое желание бросить всю эту размеренную и скучную жизнь гарнизонного служаки, что даже женившись, наконец, он только утвердился в мысли, что предназначение воина - это воевать, если есть с кем, а не "бдить службу" в тихом и скучном гарнизоне. Он подал рапорт на Афган не посоветовавшись с молодой женой и, довольно быстро получив положительный ответ, просто поставил ее в известность, что идет воевать. Марина конечно поплакала и, как любая жена, робко поинтересовалась, а нельзя ли не ездить, ведь они только начали жить. На что получила короткий, чисто "десантный" ответ: "Это приказ!"- не особо разъяснявший чей приказ и почему именно ему. Но она и чувствовала, что муж уже мысленно там. Он никогда не рассказывал ей об Афганистане, но ей всегда казалось, что Слава тоскует по тому времени и не рассказывает, потому, что все время вспоминает об этом сам... Так он попал сюда второй раз, прошел еще два долгих года войны и боев, и теперь уже, наевшись этой войной, стремился только домой... к жене, отдохнуть и завести, наконец, детей... В ДРА намечался вывод войск, война заканчивалась и десантный батальон Аникеева, только что вернувшийся с Кундузской операции, назначен был обеспечивать выход колонн по дороге домой в районе Пули-Хумри. Жили в палатках недалеко от дороги и обеспечивали патрулирование и сопровождение длинных колонн наших войск в своем районе. В тот день они, как всегда утром, выехали на контроль блоков с начальником штаба на 2-х БТРах . С утра уже было тепло, хотя роса после ночи еще не высохла и ехать было хорошо, так как свежий теплый ветер гор, не подмешанный мелкой и вредной афганской пылью приятно обдувал лицо и настроение просто играло. Они двигались к своим блокам у Саланга, самым дальним и наиболее часто обстреливаемым. Ожидалась очередная колонна и они выполняли обычный приказ о проверке готовности батальона к обеспечению проводки на своем участке. Посты давно молчали о каких-либо происшествиях или обстрелах и ничего не предвещало проблем на сегодня. Все было спокойно и на подходе к третьему блоку: самому дальнему, и самому ближнему к горам. Его БТР шел первым и он, подъехав к кладке блока, подождал когда приблизится БТР НШ и, отключившись от выведенной на верх БТРа рации, соскочил с борта своей машины и пошел навстречу подъезжавшему бронетранспортеру, помахивая шлемом... Последнее, что он помнил - это вспышка света впереди, боли уже не было...
   Очнувшись и наверно отдохнув за это время от кошмарных открытий явившегося к нему бытия, Слава вновь продолжил опыты по исследованию своего тела. Даже пошутил мысленно сам с собой, что может быть это единственное "развлечение", которое у него осталось. Но теперь можно было спокойно оценить, что из всего этого можно еще заставить работать. Он проверил каждую мышцу лица, рук, ног. Особо стараясь прояснить себе ситуацию с "онемением" нижней губы и языка. Ему все еще казалось, что это последствия наркоза, потому что это было похоже на уже испытанный им когда-то местный наркоз. Слава не знал, что лежит дома уже 10 дней в этой новой, полученной его женой для него, инвалида, двухкомнатной квартире. И что наркоза он не испытывал уже более месяца с момента последней операции. Он никак не мог "проникнуть" в мышцы нижней челюсти и языка. Челюсть управлялась абсолютно не по его командам. Слава силился открыть рот и никак не мог, а когда прекращал усилия, рот неожиданно открывался; причем каждый раз по-разному: то быстрее, то медленнее, то как-то в два приема, рывками. Он понимал, что управляет им, но не мог приспособиться. То же было и с языком. Правда им он только "почти" управлял. Ощущение было такое, словно пытаешься рулить на велосипеде с помощью длинных, длинных "ходуль" на руках и ногах. То есть то, чем он управлял, было где-то далеко-далеко, а он как бы висел над ним и еле-еле "дотягивался"... Через некоторое время, Слава почувствовал, что устал и, закрыв глаза, снова увидел вспышку взрыва и мгновенно заснул.
   Прошел месяц. И Слава и Марина уже начали привыкать к сложившемуся укладу жизни. Каждый решил для себя все вопросы в отношении что и как делать и чего ожидать от такой "новой" жизни. Жить становилось все тяжелее экономически, Славиной пенсии конечно же не хватало ни на что и Марине приходилось много работать. Она не роптала даже в душе, а как любая русская женщина, поняла, что это ее крест и решила терпеливо нести его всю оставшуюся жизнь. Слава за это время точно выяснил, что не сможет научить себя говорить и тем более двигать чем-либо, с трудом но преодолел эту страшную для себя истину; и решал сейчас только одну проблему: стать как можно легче. В прошлом он был конечно не Шварцнегер, но ни ростом, ни мускулатурой обижен не был и первое время, даже в таком "усеченном" виде для жены был очень тяжел. Правда за полтора года жизни на аппаратах и искусственном кормлении, конечно, сильно похудел. Тем не менее от его ста девяносто пяти сантиметров и девяноста пяти килограммов осталось еще очень немало и он старался всеми силами "помочь" жене таскать его каждый раз, такого большого, в ванну и из ванны. Целый месяц Слава старательно изучал свои теперешние возможности в медитации. Для него пока это было действительно единственным развлечением в жизни. Постепенно научился "удобно" существовать в своей "капсуле", как он в шутку мысленно именовал теперь свое тело. Управлять ему оставалось только своими чувствами и он старательно это осваивал. Он стал почему-то быстро уставать днем и существовал в бесконечном режиме "заснул-проснулся". Решив "наладить" этот режим, Слава ежедневно "ползал" в поисках "винтика" отвечающего за сон по всему своему мозгу. Попутно много чего нашел: например научился повышать и понижать температуру своего тела. Развивая далее успех в этом направлении (которое, если честно, он абсолютно не знал как и куда применить), он понял, что может регулировать так и кровоснабжение в некоторых участках тела. В те дни, без устали узнавая свои возможности, Слава "наткнулся" на "красный центр". Так он поначалу назвал то место в головном мозге, где обнаружил какое-то красное, как ему казалось, сгущение сосудов. Он долго "подходил" к нему, не зная как с ним обойтись, боясь почему-то коснуться его при медитации, а когда коснулся все же, тут же переименовал его в "красную кнопку". По аналогии с Красной кнопкой в ядерном чемоданчике Президента. Его не смущали аналогии: он действительно чувствовал себя в "капсуле" не меньше чем Президентом. К тому же ведь это была "игра"... Так вот, коснувшись ее в первый раз Слава почувствовал, как резко замедлилась жизнь в его "капсуле". Испугался сначала, но в ту же секунду понял, что изменил ритм сердца. Прислушался к себе: все работало как в полусне, и тут же "отпустил" кнопку. Все сразу восстановилось. Он успокоился, но пробовать больше не стал. Позже, отрепетировав все варианты работы со своей "красной кнопкой", он научился замирать в своих жизненных процессах наверно до уровня спящей в анабиозе лягушки. Ну и в конце концов, Слава нашел все-таки способ легко управлять и своим сном. И вот теперь он решал проблему стать легче. Ему казалось, что это смешная проблема. Смешная, потому что он помогал жене облегчить ее труд с помощью усыхания, хотя четко знал, что уж кости-то он все равно никуда не денет. И потому что понимал невозможность объяснить все ей, тем самым просто превращая ее физические страдания в моральные. Жена же никак не могла понять почему он катастрофически худеет. А Слава делал это легко, совершенно не мучаясь, с помощью своей любимой "красной кнопки". Кнопкой он пользовался теперь и вместо сна, потому что двойное нажатие кнопки давало такое замедление ритма жизни, что он словно спал, хотя мог все и видеть, и слышать при этом; но главное почти не потреблял никаких ресурсов организма. Усмехаясь в душе он думал, что может быть попробовать научиться летать? Кажется это называлось "у них" левитация?... Хотя конечно же это был бы полный бред. Однажды, пребывая в этом своем "лягушачьем" сне, он лежал с закрытыми глазами и не захотел почему-то отреагировать на вопрос жены:" Слава, ты спишь?" Она только пришла с работы вместе со своей мамой, которая иногда приходила к ним в гости. Как всегда в таких случаях (раз уж ОН спит), они прошли на кухню и стали потихоньку обсуждать свои проблемы. У Славы всегда был отличный слух, но после болезни и операций, а может быть из за его инвалидности, последнее время слух еще более обострился. Он всегда четко слышал все что жена делает или говорит на кухне, даже если говорит вполголоса. Но они говорили тогда только поначалу стараясь сдерживать повышенные тона: видимо ругаться начали еще на улице. И тема была в общем обычной: " Зачем тебе этот инвалид?!... Ты еще молодая... Никогда не будет детей: даже из детдома не взять, ведь он хуже ребенка!.. И т. д.".. Он не прислушивался, хотя и слышал все, но никак не реагировал: просто привык уже к этому. Главное тогда было не то, что он категорически ненавистен теще, а то что она сказала впервые, что у него удалена часть головного мозга. "Объяснила" она и почему: была проломлена и раскрошена затылочная кость черепа и вместо нее стоит пластинка... В общем тогда он узнал, что в госпитале предупредили, что с таким состоянием мозга долго не живут... А он собирался летать!!!... Ему стало до смерти тоскливо и смешно, от того что последнее время он только и делал, что узнавал чего еще у него не хватает. Наверно будь у него в то время возможность чем то себя убить, сделал бы это не задумываясь в тот же момент...А на следующий день жена торжественно внесла ему в комнату стойку и телевизор. Телевизор был маленький, 34 см диагональ, но он крепился на специальной стойке для экранов мониторов и висел над кроватью как раз удобно по линии его глаз. Правда он не мог им управлять, но это и не требовалось. Его просто включали с утра и выключали вечером перед сном, а смотрел он (пока не было жены) только первую программу. Он обрадовался как ребенок и хотя внешне это никак не выражалось, внутренне Слава просто "скакал" от радости. Забыв все свои проблемы с инвалидностью и "недостачей" некоторых частей тела... Действительно, было так тоскливо жить наедине с собой, да еще в полной неподвижности.
   Теперь он страшно жадно поглощал новый для него мир. Оказывается столько всего случилось, пока он "отдыхал" по госпиталям. Страна оживала. Начиналась вовсю новая жизнь, незнакомая и от того не понятная ему. Слава старательно вникал во все, запоминал новые термины, его интересовало все. В тот день утром впервые он узнал о Тамагучи. В сводках новостей, в самом конце, было маленькое сообщение, что в Японии, где так плотно заселены города, и проблема жилплощади не позволяет большинству японцев держать домашних животных, изобрели новую компьютерную игрушку. Ее назвали Тамагучи. Он не знал, что это означает, но смысл ее показался ему очень понятен и прост. Это было карманное "домашнее животное"... Маленький брелок, который после покупки становился только твоим. О нем надо было заботиться: вовремя "кормить", "гулять" и "укладывать спать", нажимая соответствующие кнопки... Это "существо", которое можно было носить с собой, или оставлять дома; но о нем нужно было всегда помнить и "заботиться", иначе оно "умирало"... Слава сначала удивился: какая странная игрушка!... Потом, услышав о ней еще несколько раз, он начал понимать ее поначалу странный смысл. Тамагучи умирал по-настоящему. Его нельзя было восстановить: следовало выбросить и купить другую... Сначала он старательно пытался оценить правильность того что и как сделали эти странные японцы. Потом понял суть этого Тамагучи: игрушка конечно была суррогатом, так как не имела главного, чего ждут от любимого домашнего животного - оно должно знать как к нему относятся... Но Тамагучи это было все равно: на любовь или не любовь он реагировал очень просто - или жил, или умирал... Той ночью Славе приснился странный сон: он был Тамагучи. Но не тот смешной брелок, а маленький компьютерный шарик, который жил в его теле и реагировал на все команды извне. Он бегал внутри и закрывал и открывал глаза, замедлял или убыстрял сердце или включал слух... Старался вовсю, потому что боялся, что его забудут и он умрет. Проснулся Слава в каком-то отвратительном состоянии большой, детской какой-то, обиды. Он не понимал на что был обижен, словно обиделся на весь свет и ни на что конкретно. Долго приходил в себя, пока не понял, что сон был вещим: он действительно стал Тамагучи. Домашнее животное, маленький бессловестный компьютер; его любили, конечно, но из за него Марина выбивалась из последних сил. Права была теща: он не нужен Марине низачем. Просто "так случилось", что он ей достался и теперь ей просто некуда деваться, а он, чурбан, "брелок несчастный", до сих пор не мог этого понять! Зачем он тупо суетится в своей "капсуле"? Чего ждет? Впереди ничего нет: все что было уже прошло, будущее - это тюрьма собственного тела. Чистая и аккуратная, но тюрьма... И не только для него, но и для Марины тоже!... как он раньше не мог этого понять?!..
   Он закрыл глаза, привычно переместился внутрь своей "капсулы" и, впервые нарушив собственный запрет "не говорить слов во время медитации" сказал: "А ты молодец, Тамагучи!.." А затем три раза аккуратно нажал на красную кнопку...
  
  
  Октябрь 1997г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 9.18*15  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023