МАЛИКОН

Лев Сухов, "мужчина в расцвете лет" (как говорят об энергичных и преуспевающих), сидел в своем кабинете и занимался самоанализом... Он действительно "преуспевал". В возрасте 44 лет был в хорошей физической форме и абсолютно здоров... Но, вот уже который раз за последние семнадцать лет, "потерял смысл жизни"... Это не было трагедией, вообще не было особенно критично для него. Когда-то давно, в первые "потери", он считал что нужно прекращать жить и всерьез решал для себя проблему суицида Суицид - самоубийство.; но, к счастью, так ее и не решил. С возрастом все-таки приходит мудрость и объяснение многих вещей, поэтому теперь он просто знал, что это нужно пережить. Самое простое было отчитаться перед собой за последние прожитые годы, точнее просто вспомнить...

Четыре года назад, в это же время, он сидел на каменном парапете Маликона Маликон - знаменитая набережная в Гаване. Очень красивое историческое и романтическое место. Место встреч влюбленных в Гаване. в Гаване. Негромко шуршал прибой. Обдувал легкий теплый ветерок и стояла чудная ночь. Он был один. В открытом кафе напротив весело и азартно танцевала "Макарену" кубинская молодежь. Танец тогда только входил в моду и его день и ночь старательно разучивала вся Гавана. Маленькие оркестрики стояли буквально по всем углам города, беспрерывно играли повторы, а какой-нибудь "сенсей"-доброхот рассказывал и показывал движения танца. Боже, как они танцевали! Его всегда поражал этот народ. Страна буквально голодала уже который год, а население танцевало и веселилось вовсю... И главное, что они умели это делать!..

В тот раз Лева, как всегда, "думал за жизнь". Самое смешное было в том, что вообще ничего не случилось. Наоборот, все было как нельзя более хорошо. Они приехали на Кубу по делам бизнеса небольшой группой десять дней назад. Была чудесная погода. Дела продвигались просто здорово и, помимо этого, удавалось немало времени отдавать и отдыху. Посмотрели знаменитое кубинское варьете "Тропикана", подобие французского "Мулен Руж". Ходили на яхте "на тунца". Три дня провели просто чудесно на знаменитом кубинском курорте Варадеро. Там же, в бунгало отеля "Sol & Son", у них и началось это, вдруг, с Еленой. Обычно Лева всегда следовал принципу, бизнес и любовь - раздельно. И, если честно, то более отдавал предпочтение первому. Тогда он смешал эти понятия и этот "коктейль" все-таки ударил в голову...

Лена пришла в фирму меньше года назад. Молодая 22 летняя женщина, только что с отличием закончившая институт, была перспективна и даже по теме своего диплома подходила, как нельзя лучше. В тот раз ее взяли впервые в такую командировку. Предстояла работа по заключению серьезного контракта и основная разработка была доверена ей. Лева же занимался маркетинговой частью; экономику они должны были просчитывать вместе, но он планировал курировать Лену и в ее вопросах. Она чувствовала себя в деле абсолютно уверенно и, как-то даже снисходительно, соглашалась с его выводами. Впрочем, причины, наверное, с ее точки зрения, были: откуда сорокалетнему мужику, работающему не в ее профиле, знать тонкости внешней экономики? Тем более, что она их изучала по самым современным материалам... Первый этап переговоров прошел нейтрально и нужно было провести анализ, чтобы подготовиться к возможным проблемам второго. Они только приехали на Варадеро: было три дня отдыха, "week end". Весь день предавались прелестям пляжа и Карибского моря, вечером сходили в ресторан, немного потанцевали и вернулись в отель уже около одиннадцати часов. Лева предложил поработать с анализом по свежей памяти и они уселись за компьютером в его комнате. Довольно быстро ввели данные и просчитали экономику по трем вариантам. Осталось только проанализировать возможные ходы партнеров. Сухов был уже давно готов к этому, так как по привычке не переставал решать задачку даже в ресторане. Его вывод был сделан и он просто сразу изложил его. Он не планировал ее поразить, вообще не думал о каком-либо "результате" в отношении Елены. Но когда сказал, что предложения партнеров об учете их степени риска - блеф, так как их расчеты базируются явно на уже заключенном фьючерсе и он стопроцентно хеджирован: значит их риск минимален; Лева увидел ее глаза. Лена была умница и сразу поняла, что это не домашняя заготовка. "Ого, какие мы умные!"- шутливо произнесла она. Но его приятно удивило, как она вдруг резко подняла его рейтинг. Правда он о нем и не заботился, но разве может быть для мужчины безразлично мнение молодой, красивой, да еще и умной женщины! Они быстро пришли к согласию, что его вывод верен, и Лева предложил выпить немного рома... Вышли на террасу и окунулись в очарование тропической ночи. Легкий разговор, легкий ром с апельсинами и он ее поцеловал. Получилось спонтанно, но Лева почему-то был готов к этому. Ее было необыкновенно приятно целовать. Или он уже просто отвык? Или все это была виновата та необыкновенная карибская ночь?.. Конечно, он попытался продвинуться и дальше, но получил стойкий, корректный отказ и они разошлись по своим бунгало...

А на следующий день все уже было кардинально решено. Наверное, все же решала это Лена. Потому что он просто принял то, что ему предложили. Хотя, еще бы не принять! Точнее, кто бы от такого отказался?.. Странно было только то, что она, неожиданно, словно обоготворила его... Еще утром, когда Лена вышла к завтраку в чудесном, нежно персикового цвета костюме, он неожиданно прозрел:"Как она хороша!" На ней были короткие шорты с длинной блузкой с коротким рукавом. Ощущение было такое, словно она вошла в столовую в одной блузке. Полупрозрачность ткани создавала ощущение отсутствия шорт и, в то же время, однозначно подчеркивала "топлесс". Это было просто сумашедше сексуально и безусловно имело эффект. Она так непринужденно порхнула к нему за столик, так доверительно положила свою ладонь на его и, словно делала это сто лет подряд, предложила ему сделать ей заказ. Он тогда сразу понял все... Они оказались в постели уже после первого купания в море. Просто другого и быть не могло. Солнце, море, частный закрытый пляж хорошего отеля. Да и в душ надо было пройти почти до его бунгало (пляж был рядом). Впрочем, там все было рядом... С того пляжного дня и начались бесконечно счастливые дни и ночи. Это и в действительности было похоже на чудесный сон. Она была просто чудо как хороша в постели. Нежна, неутомима и непосредственна одновременно. К тому же они просто идеально "сошлись" в биочасах: оба были "жаворонки" и не могли долго спать, но, просыпаясь, всегда начинали день любовью. У Левы было ощущение "падения в банку с медом". Он просто не мог ей насытиться и также радовал Лену своей нежностью и неутомимостью в любви. Было приятно спать с ней, целовать ее, просто говорить с ней о чем-либо (даже интересы у них сходились), да и работать с ней было приятно... Вообще это была сплошная "Голубая лагуна". Голубая лагуна - романтический фильм о любви на фоне тропических красот одного из островов Карибского моря.

Прошло десять дней, впереди было еще пять... Все было здорово, но Елена все больше и больше влюблялась в него. Она относилась к этому с чистотой и непосредственностью ребенка. Он понимал что этого нельзя допускать, но сделать ничего не мог. Поначалу Сухов воспринимал все это как приятное приключение; потом, видя что творится с Леной, проверил себя: "а не влюбляюсь ли я?" Но он не чувствовал НИЧЕГО, просто было приятно, и, получая удовольствие, он также старался отдавать что мог. А сегодня он сидел здесь на Маликоне и четко понимал, что уже давно ничего не отдает, и отдать в принципе не может, как не может и ничего изменить. Час назад он отправил Елену в гостиницу на машине и сказал, что придет позже. Он видел как она испугалась (до этого они ни на минуту не расставались), но просто попросил не волноваться, так как хочет побыть один. Одиночество затягивало и затягивалось. Лева привык отвечать за свои дела сам, но тут не знал как?.. Он вообще не понимал что они делают? То есть, конечно, понимал что и зачем, не мальчик ведь уже. Но что ЭТО?!.. У него была своя семья, которую он не собирался бросать. По крайней мере пока. Они уже более десяти лет жили с женой только ради детей. Любви не было, было какое-то странное "растительное" сосуществование и он бы давно ушел, но "не мог прервать свои социальные обязанности в семье". То есть их просто нельзя было бросать: они же жили только за счет него... И потом, он не понимал вообще, даже теоретически, зачем ему такая молодая жена?!! Кроме того, у Лены тоже была своя и вполне (по ее словам) благополучная семья: муж, сын. И она также не собиралась их бросать... Что же тут творилось?

Так и не решив что делать, Лева спрыгнул с парапета набережной, тут же тормознул какого-то кубинского частника на ужасно старой (наверно с времен Батисты) машине и назвал отель.

Вероника росла жизнерадостным и удивительно правильным ребенком. С младенчества не вредничала, как другие дети, была послушна, воспитана и на удивление трудолюбива. С ней никогда не было проблем ни в школе, ни дома. Правда, круглая отличница и активистка, почему-то не была особенно дружна ни с кем из своих сверстников, но родителей это не волновало, а она сама об этом, наверное, и не думала в суете своих праведных дел. В дополнение к своей правильности, Ника еще и, сама о том не подозревая, была абсолютно цельным и самокритичным человеком. Всегда считала себя обычной, ординарной во всех отношениях девочкой, даже иногда ленивой и вредной. Она много читала о любви, но в жизни представляла ее только по прочитанным классическим романам и, в соответствии с таким "романским и классическим" представлением, была в достаточной степени пуританкой и сторонницей чистой платонической любви. Конечно ее, как и любую девочку в определенном возрасте, посещало желание любить. Но желание, во-первых, было чисто теоретическим (потому что героев вокруг, соответствующих ее представлениям, не наблюдалось вообще), а во-вторых, она была слишком занята и дисциплинированно верила маминым уверениям "что это будет потом, когда она закончит учиться". Таким образом, закончив с медалью школу, Ника приехала в Москву с твердым желанием "постигать науки" и только... Она была молодой, красивой и жизнерадостной девушкой и абсолютно точно знала, что ее светлое будущее зависит только от нее и обойти ее никак не может: ведь она "делала все правильно". Впрочем, и жизнь не подводила в этом ее неведении. Она успешно поступила в институт, удачно попала в комнату в общежитии (соседки оказались без особых перегибов в воспитании и вольности в традициях) и, на удивление быстро, действительно "с первого взгляда", влюбилась. Мальчик был "самым красивым на курсе" (правда, и ее к тому времени тоже считали "самой красивой девочкой"); они были просто классной парой и выделялись в толпе ясно видимым ореолом счастья. Она каждый день просыпалась с радостью начала нового дня и встречи с любимым. Не ощущалось никаких бытовых неудобств, проблем со средствами или недостатком времени, хотя общежитие не отличалось от всех других московских "общаг". Ей было легко учиться, она не видела никаких сложностей в том, что так внезапно осталась одна, без родителей, даже рада была неожиданной и неизведанной ранее свободе. Нежданное счастье такой огромной и всепоглощающей любви заменило все в ее жизни. Ника ничего не знала о сексе и долго сопротивлялась, старательно оттягивая момент знакомства "с постелью", сама подчас коря себя за это. Но отдавшись любимому раз, больше не вспоминала ни о каких запретах. Вообще, все пять лет учебы она чувствовала себя абсолютно счастливой. На пятом курсе, к выпуску, Ника уже была беременна и они поженились. И только после распределения, получив направление в заштатный подмосковный городок, и уехав рожать к родителям, она начала прозревать. "Мальчик" действительно был красив, абсолютно четко знал это и умел этим пользоваться. К тому же, он был москвич, со связями и знакомствами. Поэтому, конечно, остался в институте и продолжал жить, уже не вспоминая о своей провинциальной жене. Впрочем, он и тогда, все пять лет, вспоминал о ней только "в плане реестра встреч": умел радоваться жизни и не видел необходимости зачем-то себя ограничивать. Нет, он вполне искренне любил Нику, но и других "Ник" также любил, не кривя душой. Ведь если умеешь себя дарить женщинам, этого уже достаточно, чтобы компенсировать такую малость, как секс с ними. Тем более, что он никогда не спал с теми, кто не получал от этого удовольствия, даже не встречался с такими. Все было честно с его стороны. Он даже женился на Нике без принуждения: просто знал, что это необходимо, раз уж она беременна от него. Да и от ребенка бы не отказался, но "прозревшая" Ника, зачем-то лишила его отцовства. "Мальчик", правда, совсем не сопротивлялся этому, потому что признавал "ее гражданские права" на сына. И это тоже было вполне честно с его стороны.

А Ника получила то, чего так хотела: красивого маленького сынишку. Она назвала его Антоном...

После Варадеро они жили в одном из отелей Гаваны, ехать было не далеко и Сухов, видя как обалдел кубинец, получив целых два доллара за короткий проезд, почему-то развеселился и решил:"Лететь, так лететь!" Просто понял, что до дна этой пропасти еще очень далеко и нужно просто "лететь" (а может быть дна у нее и нет?) Было полпервого ночи, когда он вошел в отель. Два мулата "секьюрити" одновременно предупредительно распахнули двери с вежливым:"Пор фавор, сеньор!" Раньше он проходил не замечая их, но сейчас это, вдруг, еще больше подняло настроение. Лева жил на четырнадцатом этаже, а номер Лены был на двенадцатом. Они попеременно жили то "у него", то "у нее", для разнообразия. Впрочем, номера действительно отличались абсолютно. Кажется сегодня планировалось "жить у него". По рассеянности он не помнил точно и, решив провериться, спросил свой ключ у девушки в "reception Reception - регистратура гостинницы.":"Ключ уже взяла ваша леди"- вежливо ответила по-английски дежурная. "Странно, почему они всегда называют ее "леди"?.." Он уже обратил внимание на эту странность: большинство мужчин получало в ответ "ваша жена". Он знал, что тут все просто: это были изначально оформленные "семейные" номера. У них же был у каждого "отдельный". Но девушек-мулаток, приводимых в номер по вызову только в сопровождении "секьюрити", называли именно "девушка". "Вас ждет девушка"- вежливо сообщали в "reception", его же всегда ждала "ваша леди"... Через две минуты "леди" радостно встретила его в номере, исподтишка заглядывая в глаза (пыталась угадать настроение). Настроение было отличное и они решили сходить в бар у бассейна: там всегда были танцы до утра. Было еще немного душно, но спускаться в бассейн не хотелось и они вместе приняли душ. Еще в душе, вытираясь простынями и как всегда целуясь, услышали звонок телефона. "Наверно Лариска"- предположила Лена. Лариса была второй девушкой в их группе и как-то по всем параметрам оказалась в этой поездке "не у дел". Оставаясь везде одна, она и скучала, и злилась, и однозначно завидовала "устроенной", с ее точки зрения, Лене. Она, конечно, все понимала, но они и не скрывали ничего. Трубку взял Лева и тут же услышал хитренький Ларисин голосок:"Привет! Ну, что вы там делаете?.. Что-то я Леночку никак не найду?.." Настроение было просто на пике и Лева сходу, куражась, грубо пошутил:"Трахаемся!.. Хочешь, приходи и ты к нам!.." Он слышал, как ошарашенно затихла Лариска:"А-а-а.. Ну.." И тут же увидел, как ужаснул этот дурацкий кураж Лену. Она просто спала с лица и как-то потерянно села на кровать. "Зачем ты так ?"-успела сказать она, но Лева уже и сам, поняв, что сморозил глупость, начал исправлять положение. Тут же извинившись перед Ларисой за глупую шутку, он спросил, что хотела она? "Да хотела предложить вам посидеть в баре за "дайкири"- все еще ошарашенно и скомкано произнесла Лариса. "ОК! Через десять минут в баре!"- преувеличенно бодро произнес Лева и тут же, бросив трубку, начал извиняться перед Леной... Извинения были приняты достаточно быстро (хотя он и понимал, что с трудом: Лена совершенно не переносила хамства и грубости, даже в шутку) и они прекрасно посидели в баре втроем. Вернувшись через пару часов в номер, Лена быстро сделала вид, что заснула, а он еще долго лежал и думал. Интуиция не подводила: дно "пропасти" все же приближалось и обещало больно ударить. Ситуация просчитывалась просто: он уже был зависим; легко мог бы освободиться, но это значило ее обидеть, а этого он уже не мог... С настроением:"Да, парень, я тебя поздравляю: ты влип!"- он и проснулся. Оставшиеся пять дней прошли обычно хорошо и не без удовольствий, но он чувствовал себя абсолютно аморфно. И, конечно, с возвращением домой начались проблемы. Лена "не могла без него" и заходила к нему по сто раз за день, предлагая "что-нибудь придумать", обижаясь на его ссылки на занятость и работу. Обиды ее были обоснованными: она легко бросала ради встречи с ним любую работу и не понимала почему этого не может сделать он. Лева пытался объяснять, что его основной принцип в жизни:" Business before pleasure!" "Business before pleasure" - "Сначала работа, потом удовольствия!"- но "умная девочка" ничего не воспринимала, обижаясь как ребенок... Подвернувшийся случай сменить работу частично помог уйти от проблемы, но в общем ничего не решил. Лева злился на свою глупейшую беспомощность, но обидеть Лену так, чтобы она больше не позвонила, не мог. Ее было жалко обижать, даже просто смотреть на нее в состоянии полной беспомощности он не мог. Правда, ровно через год она "прозрела" (конечно не без его помощи). То есть поняла, что тут нечего "боготворить", как, впрочем, и любить тоже. Он был, как ни странно, рад; но окончательно расстались они только еще через год.

Вероника долго не могла поверить в то, что случилось. Любовь, вспыхнувшая в ней, была так сильна, что не могла угаснуть даже после исчезновения самого объекта любви. Ника чувствовала одновременно и любовь, и горечь утраты, и жгучую обиду на все вместе; и, главное, желание доказать... Это давало силы, окрыляло ее, будило в ней женщину и помогало жить. Антошка рос и радовал с каждым днем все больше. Вся жизнь тогда была сосредоточена только в нем. Ника не тяготилась монотонностью работы по ухаживанию за малышом: ведь он все время менялся, это было интересно; да и привычка делать всегда то, что нужно, решала все проблемы. Уже через полтора года она приехала в свое Подмосковье с сыном, без сожалений вновь оставив отчий дом, и стала обычным "молодым специалистом". Работа была не сложной, ее любили и помогали ей. Она выгодно отличалась от других, непривычной для этих мест, яркой южной красотой, сама не подозревая об этом. Появились первые радости: она получила маленькую малосемейку, а Антон уже сам разгуливал по квартире и лопотал какую-то свою смешную чушь. Жизнь налаживалась и Ника, в суете череды будней, вновь не видела в ней никаких проблем и сложностей. А однажды весной, когда серое Подмосковье наконец-то начало украшать себя скромными зелеными листочками на деревьях, она вдруг почувствовала, что устала... Ника совсем не "пострадала" после родов: она всегда была красива, изящна и способна более или менее прилично себя одеть. За ней постоянно пытались ухаживать, но природная способность решать подобные вопросы без обид и конфликтов, спасала ее от таких проблем. Она, вдруг, захотела хоть какого-то участия, заботы о себе и просто друга рядом. Больше не хотелось ничего и никому доказывать. Хотелось просто жить...

Вадим оказался полной противоположностью ее московского "мальчика". Внешне он был абсолютно никаким. Не урод, конечно, но с лицом типичного "пролетария", рубленного где-то в мастерской Гогена. Они познакомились на улице, где она гуляла с сыном. Он привлек ее тем, что не показал особой заинтересованности в красивой маме, а, как то очень естественно, стал восхищаться "таким красивым ребенком". Она купилась на необычности подхода и, встречаясь с ним во время прогулок с сыном, наивно поверила, что Вадим полюбил Антона и сможет стать ему отцом. Она всегда думала о том, что мальчику нужен отец, и предполагала что "найдет" его когда будет нужно. Антошка весело играл с новым дядей и начал к нему привыкать, а это уже решало для нее 99% всех вопросов. Вадим был очень начитан, образован, воспитывался в высокого ранга семье и казался по-настоящему добрым. Родители вращались "в кругах руководства" того Подмосковного городка и олицетворяли собой реальную власть. Нике никогда не приходило в голову, что от таких вещей может зависеть и будущее ее ребенка, но Вадим умело прояснил ей эту простую истину жизни. Он был очень добр с ней, но тогда она еще не знала, что доброта это не обязательно качество, идущее от души: она может быть просто стилем жизни "всемогущих мира сего". Очень легко быть добрым, когда не стеснен в средствах, ничем и никому не обязан. Постепенно он объяснился и в любви к ней, заботливо стараясь не шокировать ее неожиданным предложением "руки и сердца". Правда потом, проанализировав, что он на самом деле ей предложил, Ника поняла, что это было простое объяснение материальных благ от жизни с ним, "в связи с тем, что он в нее влюбился". Создавать семью, да еще и воспитывать чужого сына, он и в мыслях не держал. Просто был намного старше, опытней и, к тому же, работал в "известной и всесильной конторе" - КГБ. Профессионально "решив задачу" с завоеванием новой красотки (таких еще не бывало в их городке) и, проверив ее в постели, он просто и без экивоков определил ее место в ЕГО жизни. В ГБ любили подобные "разработки агентов" и Вадим остался доволен своим профессионализмом. Но Ника почему-то не поняла... Это даже удивило его поначалу. Но в последующем, когда "эта дамочка" еще и начала качать какие-то права и говорить "о чести", "совести" и прочей ерунде, ему пришлось жестко поставить ее на место. Удивило Вадима и то, насколько она оказалась наивна... Этого нельзя было оставлять так и он решил "поиграть и проучить". Вряд ли стоит говорить о том в какие игры могли "играть" в те времена офицеры ГБ, да еще и из семей, держащих в городе власть в своих руках. Но через полгода Ника очнулась в своей квартирке с ощущением, что у нее только что закончился приступ шизофрении. "Крыша ехала" так явно, что ее ужаснуло, что пока еще все было нормально с ребенком. Нужно было срочно уезжать. Домой к родителям, или за Северный Полярный круг, все равно куда: лишь бы подальше отсюда. Она всерьез поняла, что однажды может просто очнуться в "психушке". С ужасом она вспомнила все, что случилось с ней в этот раз... Опять ложь! Ее окружали целые горы лжи: все вокруг было неправдой в наихудшем смысле этого слова. Она не могла понять для чего все это было нужно? Неужели в мире есть люди, судьбой которых является только всесветский обман?.. Не было никаких сил пережить это одной... Второе предательство не казалось ей горше, но ощущение было такое, словно из нее потихоньку вытекает в пустоту ее жизнь...

В сомнамбулическом состоянии она собрала некоторые вещи и документы, как то умудрилась без проблем уволиться с работы, и приехала домой. Боже, каким счастьем оказалась для нее родная семья, город; даже люди здесь были совсем другие!.. Понемногу она отошла душой от всех кошмаров прежней жизни. Некоторое время еще жгла душу ненависть от пережитого ей совершенно незаслуженного унижения. Она удивлялась, как мало получила взамен! Вместо любви - предательство, вместо веры в добро и дружбу - унижение!.. И за все это только ей же самой, в одиночку, выращеный сын?!.. Но, не смотря на приобщение к изощренной подлости мужчин, Ника не стала мужененавистницей. Наоборот, она четко определила этому, "явно противоположному", полу место в своей жизни: для удовольствия, здоровья и немного для благополучия своей семьи. Ника по-прежнему не предполагала оставить своего Антошку без отца. Просто пока "так случилось"... Только как предчувствие какого-то нового разочарования в жизни, ей начал сниться один и тот же сон... Они с Антошкой на берегу моря. Она стоит у самой кромки прибоя и, вдруг, замечает, что очередная волна накрыла сына с головой и понесла вдаль от берега. Ника видит, что он тонет и даже не кричит, нахлебавшись воды; а она стоит и не знает что делать. Вокруг никого. Ей нужно войти в прибой и броситься за ним... Но в душе бьется один ужас от этой кипящей стихии: она не верит, что сможет спасти его; винит себя за судьбу, которую ему дала. Из за нее он так много страдал!.. Она просыпается в ужасе, так и не решившись войти в море... Но с каждым новым сном только повторяется ее ужасная нерешительность и Ника начинает понимать, что это "вещий" сон. Только вот о чем весть!?...

Два последующих года Лева пытался посвятить только работе. В работе он находил и удовольствие, и смысл жизни. Он был типичным "работоголиком". Но после разрыва с Леной начал понимать, что все же одной работы в жизни мало. Он давно полагал, что понятие любви для него умерло. Старательно декларируя себе:"Любви нет! Нет! И не может быть!"- он, конечно, бессовестно врал. Не хотел сознаваться, что просто не может ее найти. Впрочем, ведь это и был тот же вариант - "нет"... В случае с Леной ему "предлагалась" именно любовь, просто он точно знал, что это не его, а чужого никогда не хотел. И еще... Лева начал понимать, что все-таки стареет. Здоровье пока не подводило, но иногда по вечерам накатывала страшная лень. Катастрофически не хватало работы. Раньше он находил возможность поработать и дома, хотя бы изучить что-либо новое. Теперь (то ли познал уже все!?) работы дома просто не было. Заниматься ремонтом и перестройкой квартиры уже не хотелось, на компьютере тянуло максимум поиграть немного в логические игры; телесериалы и боевики, забившие всю программу на всех каналах, вызывали тошноту и он по вечерам пристрастился читать. Отношения с женой были все холоднее и молчать, уткнувшись в книгу, он мог уже только с большим трудом. Хотелось действия и, конечно же, нормальной семьи...

Со своей женой Лева познакомился буквально "на заре юности". Им было всего по девятнадцать. Точнее ей даже еще восемнадцать. У него уже были женщины, даже одна "разбитая любовь" (в восьмом классе), и он естественно считал себя "бывалым" мужчиной... Он увидел ее на танцах, причем совершенно не выделив ничем из толпы. Просто увидел. Танцевать пригласил, можно сказать, случайно: потому что проворонил начало и "всех уже разобрали". Осталась такая маленькая девулечка, с ноготок. Он пригласил ее чтобы не стоять без дела и в танце старательно наблюдал за ее лицом. Вероятно чтобы смутить и, наверно, показать свою "бывалость". Ее лицо было необычно: не сказать сразу красивое или нет, просто чем-то очень необычное. После танца он нагло предложил "прогуляться", намеренно потащив ее в темноту и интим второго этажа. Малышка шла смело и ничуть не упиралась (на что он втайне рассчитывал). Тогда, не зная что еще с ней сделать, он спросил почему-то ее адрес (до сих пор так и не поняв почему не телефон). На ее вопрос:"А зачем?"- он глупо ответил:"Ну, просто записать"... Она деловито сказала:"Ага,"- и тут же достала из сумочки ручку, записную книжку и спросила его адрес. На удивленный вопрос:"А тебе зачем?" Она с улыбкой, копируя его интонацию, ответила:"Ну просто... записать". Это его почему-то крайне развеселило и они обменялись адресами. Потом весь вечер он уже не отходил от нее, малышка нравилась ему все больше и больше. А в конце вечера его привели в полный восторг и почти эйфорическое состояние ее маленькие ботиночки, которые он получил в раздевалке. Это было какое-то смешное чудо: югославские, темно-вишневого цвета, высокие ботиночки со шнуровкой на крючках и никелированных кольцах, просто поражали своей величиной: они были словно на младенца. Он чуть не расхохотался, получив их на ее номерок вместе с пальто. Они были явно игрушечные, но она надела их на ноги и пошла... Вечером, лежа в кровати он уже знал, что любит эту малышку, но старательно врал себе, убеждая что ЭТО не может быть для него. Но потом началось бесконечно долгое (он уверен был что до самой смерти) счастье... Они писали друг другу письма каждый день. Иногда даже по несколько писем сразу. Это были длинные письма, сначала для узнавания друг друга, потом только о любви и о том, как прожить день без нее?!.. У них были общие вкусы: им нравились одни и те же стихи и поэты (оба увлекались поэзией), одни и те же романы, фильмы. Просто все стало общим. Она была "милая", "любимая", "дорогая" и просто "малыш"... Он вспомнил, что еще не поцеловал ее, наверное, только через месяц?!.. Лева просто не думал об этом: уже видеть ее было счастьем! Он боялся дотронуться до нее: она казалась бесконечно маленькой, нежной и хрупкой, ее хотелось только носить на руках. Он сделал ей предложение через два месяца после их первой встречи. Поженились они еще через семь месяцев, но и эти месяцы они не могли никак дожить. И до самой свадьбы продолжали писать друг другу письма каждый день. Потом пятнадцать лет он, как священную реликвию, сохранял и везде возил с собой целый чемодан их писем. Семейная жизнь с ней казалась Леве просто невозможным счастьем. Он почти всегда имел успех у женщин, выделялся своей общительностью и веселым нравом, к тому же наделен был своеобразным чувством юмора. Тем не менее, все первые десять лет семейной жизни был всегда абсолютно счастлив со своей женой и детьми, и даже в мыслях не помышлял об измене. Хотя, если честно, не безоблачной жизнь стала уже после семи лет супружества. Он потом так и не мог понять с чего все началось: с ее болезни, первого аборта или из-за их частых переездов в связи с его работой. Но они, вдруг, начали ругаться. Лева всегда помнил о ссорах своих родителей, и с детства решил, что никогда не будет устраивать скандалы в своей семье, так как это никаких проблем не решало. Но ссоры постепенно затягивали их в крикливые разборки. Первое время он корил себя за несдержанность, переживал очень и всегда первым извинялся. Потом скандалы участились и соответственно участились его извинения. Но он был готов на все, лишь бы устранить конфликт. Впоследствии, Сухов понял в чем был не прав: не нужно было ничего доказывать, нельзя было отстаивать свою правоту. Он ведь и тогда знал, что проблема была не в этом. Просто жена тоже была лидером и нужно было только решить этот компромисс. Правда он был не таким уж простым для тех условий, в которых они жили, но все же решаемым... Лева же упрямо и бестолково доказывал ей, что прав, потом понимал, что не сможет этого сделать без ссоры, впадал в эту бессмысленную ссору и в результате извинялся. А когда ей надоели ссоры и извинения следующие чаще, чем летний дождь в Англии, он вполне логично согласился:"Хорошо. Тогда я больше никогда в жизни не буду перед тобой извиняться!" В отместку она стала "регулировать" все их, теперь уже молчаливые, разборки отказом в сексе. Для Левы это был не блокируемый удар: он потерял единственную оставшуюся возможность устранения конфликтов. Появились первые депрессии и первые мысли о смысле жизни: он не видел смысла жить без любви... Лева любил жену безумно, но обходиться без секса не мог. Или не умел? Злость и отчаяние от неумения решить проблему впервые толкнули его на измену жене только на одиннадцатый год их совместной жизни. Он был тогда в командировке в Подмосковье и целый месяц жил в гостинице один. Нет, конечно, он никогда не был затворником или монахом. И даже в тот месяц они с друзьями периодически посещали рестораны, и он общался, танцевал и флиртовал с женщинами. Но не более. Его по-прежнему не тянуло на измену и в мучительно сладких снах он всегда видел только жену. У них была полная гармония в сексе, более того: он был абсолютно уверен, что у нее ЭТОГО не может быть ни с кем кроме него... Лева не помнил, что тогда толкнуло его на адюльтер Адюльтер - измена жене или мужу.. То ли разговоры друзей об их сексуальных "победах", то ли отчаяние от его, такого затянувшегося, одиночества. Но тогда он решился попробовать. Лева был уверен, что все получится: он хорошо разбирался в психологии, немало знал о "таинствах" секса... Был даже какой-то азарт охоты... Но результат его просто ошеломил: в принципе, он победил (хотя ясно понимал, что тут нечего было завоевывать); но у него было отвратительное ощущение, что ИМ попользовались. Он был противен себе, мучался этим и всерьез искал способ очиститься. В результате он, по приезде, тут же рассказал все жене. Они помирились, но "очищения" не произошло. Через некоторое время ссоры продолжились, только стали еще острее, так как прибавился еще и элемент его измены. Два года он жил с решением "уйти из жизни", всерьез занимаясь поисками способа: нужно было это сделать так, чтобы никто не узнал. Он не хотел никого винить и не хотел, чтобы страдала семья: он их всех очень любил. Просто понимал, что виноват только он. Неожиданно появилась возможность - Афганистан. Он ехал туда воевать с твердым желанием погибнуть и, чисто из прагматических соображений, решил использовать возможность своего "предполагаемого бесстрашия", чтобы также "по возможности" стать героем... Теперь это вспоминалось не иначе как с усмешкой. Нет, вероятно, героем он бы стал, если бы появилась такая возможность. Но странность той войны, отсутствие реальных целей и ценностей в ней, почти исключали такие вещи. И еще; столкнувшись с реальной опасностью и близостью смерти, Лева понял, что бесстрашия или безразличия к жизни, не может быть ни у кого. Можно быть полным идиотом, не понимая что такое смерть, но не испугаться перед ее приходом нельзя. Герой - это человек, который сможет преодолеть, на секунду хотя бы, этот страх и перешагнет черту: остальное уже безразлично. И это совсем не то, что дает силы терпеть боль. Вообще, в то время Лева понял, что высшее достижение и мужество человека - это не переступить черту или преодолеть боль: выше - это преодолеть себя. Не зря же во всех восточных религиях высшим достижением было научиться преодолевать собственные искушения, научиться ограничивать себя. Ведь если жить кажется невозможным, смерть - лишь самое легкое и самое простое решение. Труднее и мужественнее жить не смотря ни на что. И главное - жить для других. Наверное, смысл жизни человека - это не его личное благополучие, даже не благополучие его ближних: все мы живем для других. Не каких-то конкретных других, а просто, как это ни банально, для человечества. Это странно и, видимо, действительно банально, но главная мудрость в жизни - это именно понимание сути простых и банальных истин...

После возвращения из Афганистана, в семье Сухова снова наступил мир. Больше они с женой практически не ругались, но Лева все сильнее ощущал, что у них "исчезает чувство любви". Прошел еще год и он сказал себе:"Любви нет! Нет и не может быть!" Тогда он просто сжег письма. Целый чемодан писем. Лева стоял, смотрел на этот небольшой костерок, а в душе рвались с болью и кровью последние надежды на семейное счастье. Он научился быть спокойным, стал жестким и холодным, но продолжал верить, что семья - это главное, и, наверное, в ней смысл жизни: она должна быть. Он поставил себе задачу: "работа - это все, что осталось, и работа должна приносить деньги в семью; секс - это второстепенное, то что нужно для здоровья и немного для удовольствия, но не должно задевать семью". Никакие удовольствия не могли быть в ущерб семье и ее внешнему благополучию, никакие деньги из бюджета семьи не должны были использоваться для его "удовольствия". Он научился зарабатывать "дополнительные деньги" и только их считал возможным использовать как хотел. Никогда не пользовался проститутками, хотя женщины у него были всегда. Но в "удовольствиях" ограничивал себя и совсем не из за денег. Лева твердо верил, что стоит вырастить и "пристроить" детей, и он сможет оставить жену, чтобы начать жизнь снова...

Прошло несколько лет. Жизнь Вероники установилась в своем обычном русле. У нее все было хорошо. Сын рос и ничем не огорчал ее. Ника начала понемногу обустраивать свой быт: родители помогли купить квартиру, она стала неплохо одеваться (зарплата уже позволяла, да и по вечерам она все еще работала на дому: вязала и довольно неплохо шила...). Несчастья, похоже, оставили ее в покое, или она научилась более осторожно ходить по ухабам своей жизни... У нее появились мужчины. Теперь она даже с легкостью выбирала их сама. В свои "за тридцать" Ника все еще выглядела беззаботной студенткой. Только теперь она поняла, как тяжело ей жилось одной до сих пор! Какой в действительности счастливой и легкой могла бы быть жизнь!.. Как и Леве Сухову, ей потребовалась целая вечность, чтобы понять, что любви нет... Для нее нет. Она помнила как это было... Воспоминания накатывали иногда. Счастливые и не очень... Они жгли душу, наполняли хрустальным горем слез глаза. Всегда неожиданно и, как она думала, "в самые неподходящие моменты жизни". Ее не страшило одиночество, ведь рос сын. Только смысл того вещего сна понемножку стал до нее доходить... Она понимала, что еще одного ребенка в одиночку ей больше не поднять: сын стал единственным достижением и смыслом ее жизни. Да и время уже было совсем другое... Хотелось, наконец, пожить для себя...

После окончательного разрыва с Леной, Сухов решил, что пора заняться тем, что наметил. Дети были "пристроены", но он все равно не собирался их оставлять без поддержки. Жену, как он считал, он уже имел моральное право оставить; но даже сейчас, решая это для себя, по-прежнему не мог ее просто так бросить и полагал, что сможет помогать ей деньгами и после развода. "Полагал", потому что не был уверен, что к этому нормально отнесется другая его женщина. Впрочем это было одно из условий для той другой. Но чем больше он занимался поиском "претенденток", тем более убеждался, что женщин много, желающих создать с ним семью тоже хватало, но устраивающих его не было. По крайней мере в видимом окружении. Он всегда был хорошим организатором, менеджер-профи, но никак не мог себе устроить "такую малость"... Попробовал воспользоваться газетными объявлениями. Но после первого "опыта", был просто обескуражен. Лева старательно анализировал тексты объявлений, пытаясь по скудным остаткам стиля понять "who is who", но не учел, что тексты редактируются. Первая встреча просто шокировала его 300% ошибкой. Он даже не знал, что сказать, и тупо молчал после ее "здрассте", только кивнув головой. К счастью, все довольно легко "обошлось": они благополучно расстались уже через десять минут, так и не поговорив, по инициативе претенднтки (он даже в мыслях не мог потом назвать ее женщиной). После такого провала, Лева уточнил себе задачу по возрасту избранницы (первая была в его возрасте). В результате следующая потенциальная избранница оказалась (чисто случайно) вполне хорошенькой и всего 28 лет. Сухов опрометчиво предполагал, что его устроит именно этот "начальный" возраст. Что ж, его действительно устроило... Видимо только потому, что свой возраст он не ощущал никак. Но наличие в прошлом любовницы (ужасно не хотелось называть Лену так, но именно так только и определялся ее статус) еще более молодой чем эта женщина, не помогало ему ни в коей мере. Они просто оказались абсолютно разные. Лева добросовестно встречался с новой дамой дней десять, пытаясь найти хоть какие-то точки соприкосновения, но ничего не было. Она была очень серьезной, почти не понимала шуток и, не смотря на наличие высшего образования (это тоже была счастливая случайность), была абсолютно неразвита во многих отношениях. Им не о чем было говорить. Она толком не могла рассказать о себе и вообще не понимала зачем это нужно делать. Позднее он понял, что женщина решала для себя простую задачу: найти человека, который помог бы ей воспитать сына. Единственно, в чем ему повезло с ней: она рассказала, что давно пытается найти мужа по объявлениям и пояснила какие люди проявляются там в основном. К тому же, познакомившись с ее сыном (мальчику было лет десять), он ясно понял, что не сможет полюбить чужого ребенка как своего... О том, чтобы попробовать "заняться с ней сексом", ему и в голову не пришло. В общем, в том виде задача не имела решения. Об объявлениях после этого пришлось забыть и подумать вообще о каком образе женщины может идти для него речь?... Лева резко сузил рамки возраста: 32-35 лет, неполная и миловидная (из-за "скромного" желания получить все же красивую), желательно с высшим образованием (хотя на самом деле это не было для него проблемой: он знал немало женщин, которые нравились ему и без образования вообще, но это решало проблему "базы общения"), понимающая юмор (это желательно), имеющая хоть какой-то вкус не только в одежде, но и во всем прочем; желательно без детей и с нормальным отношением к сексу. Все остальные "требования" варьировались и не были однозначны, но в отношении секса он понимал, что это важно, и без уверенности в возможности достижения какого-то подобия гармонии, он не смог бы принять решения. Не смотря на кажущуюся циничность отношения к ТАКОМУ вопросу (очень смахивало, конечно, на готовность купить нужную вещь), Лева четко определил для себя и то, что он может взамен дать (не имея в виду никакие материальные ценности) и пришел к выводу, что он "имеет право выставлять такие требования". Как ни странно, с четким определением "образа жертвы", она тут же и нашлась. То есть буквально под боком. Не зря говорят:"Лицом к лицу, лица не увидать". Он просто применил эти мерки к своим знакомым женщинам и тут же обнаружил, что таким требованиям вполне соответствует его давняя знакомая, Нина. Правда, он лишь недавно случайно узнал, что она несколько лет в разводе. Оказалось, что со знакомыми женщинами, к тому же полагающими тебя "примерным семьянином", установить отношения достаточно сложно. В их маленьком городе, где все друг друга знали, сложилось абсолютно неколебимое мнение о прочной благополучности семьи Суховых. Он и сам это знал и даже как то применил в виде аргумента в очередной ссоре с женой:"Ты представляешь, как ты всех удивишь, если подашь на развод? И какие у тебя могут быть основания?.." Поэтому с Ниной Леве пришлось, вместо практичного перехода к обсуждению вопроса, долго обставлять все нормальным антуражем серьезного ухаживания. Разговоры ни о чем, все учащающиеся встречи, телефонные звонки домой (до этого он не знал даже ее домашнего телефона), приглашение в ресторан... В общем до ресторана Лева "выполнял программу", относясь к этому вполне адекватно. Но после ресторана, в машине (он дисциплинированно не пил и жалел, что в результате и она только чуть пригубила), Лева решил, что момент настал и осторожно подвел Нину к вопросу серьезности своих намерений. Ее вполне корректный ответ, однако, четко "поставил его на место" и серьезно озадачил. Нина дала понять, что во-первых, она еще молодая (ей было 32) женщина и, надеется, что он не предполагает, что у нее никого нет; а во-вторых, это настолько неожиданно, что ей нужно серьезно подумать... И, конечно, быть твердо уверенной, что это не приглашение просто "в постель" или "в любовницы": ее это не устроит. Намек, что "кто-то есть", был тут же расшифрован: человек есть давно, у них сложившиеся отношения (правда он женат) и, вот на днях, он обещал решить вопрос с разводом... Самоуверенность Левы была серьезно нарушена (не смотря на уверения Нины, что ей приятно было получить от него такое предложение). Сухов в очередной раз понял, что он не беспроигрышная партия (как, втайне даже от самого себя, оценивал ситуацию до этого) и нужно быть скромнее в предположениях. Несколько ошарашенный, он все же не скомкал разговор, а вполне реалистично соврал, что все это предполагал, конечно, и просто должен был изложить свое предложение ни на что не претендуя, но надеясь на какой-то ответ... Дальнейшие инициативы с его стороны в последующие дни проходили со скрипом и неуверенностью в себе. В конце концов, Нина порадовала его тем, что как и он понимает необходимость проверки на "физиологическое соответствие" (она была серьезным медиком). Лева обрадовался, что "все ОК", с трудом, и даже с каким-то трепетом, дождался вечера встречи (она пригласила к себе домой). С шампанским и цветами шел к ней, как на первое свидание, но... "Окея" не получилось. Во-первых, поразила огромная квартира, с новой мебелью, приличной кухней, джакузи в ванной и совершенно нелогичным дизайном цвета и интерьера. Лева, воспитанный на классическом отношении к искусству и соответствии стилей, совершенно не терпел эклектики. Вкусы явно не сходились. Ну, а во-вторых, огромность квартиры и вложенность средств в нее однозначно определяли ему место "пользователя чужими благами", а он в этом случае чувствовал себя альфонсом. Возникало потихоньку ощущение, что Лева в который раз облажался. Видимо это как-то повлияло и на Нину, потому что в тот вечер они "мило поговорили" и она сконфуженно заявила, что почему-то пока не может себя пересилить. "Не сердись!"- сказала она, когда прощалась, но он и не сердился, благодаря судьбу за такое решение. Хотя, если говорить честно, ничего конкретного для себя он тогда и не определил: так, появились какие-то смутные сомнения. Некоторое время они не встречались, перезваниваясь по привычке, и Лева уже собрался потихоньку отойти, как вдруг она позвонила сама. Нина была преувеличенно весла и несколько раз прозрачно намекнула, что она хотела бы встретиться. Он поначалу предполагал пропустить намек (и вероятно этим только инициировал ее активность), но Нина повторно вполне явно дала понять, "что она давно хотела встретиться, а вот сейчас такое настроение..." В общем после таких слов настоящий мужчина (каковым себя Лева считал вполне законно) не мог не проявить встречную активность (что от него и требовалось)... Не смотря на "некоторую неопределенность" в собственных желаниях, Лева вновь испытал небольшое волнение перед ее дверью и даже не сразу нажал на кнопку звонка. Нина была в домашнем брючном костюме, больше похожем на пижамный комплект, и вела себя несколько нервозно. Хотя в прихожей неожиданно впервые поцеловала его в губы. Они не тронули шампанское, она увлекла его зачем-то в гостиную, уворачиваясь от его объятий... Но усевшись на диван, вдруг, словно преодолев какую-то преграду, обняла его сама и начала исступленно целовать, не противясь его попыткам ласкать ее без ограничений в доступе. Он уже понял, что она готова спать с ним, а под пижамой обнаружил шикарное белье... Но все дальнейшее, Лева мог бы определить только одним словом:"Скучно". Он старательно изобразил желание (нет, конечно, физиологическое "хотение" возникло мгновенно), "отработал" вполне профессионально (если так можно выразиться) все эрогенные зоны (впрочем они у нее были почти везде), дал возможность несколько раз испытать оргазм ей и спокойно кончил сам. Потом они искупались в джакузи, выпили шампанского и вновь пошли в спальню. Он уже ничего не хотел, но не знал как выпутаться. Только машинально замечал несоответствия: оказалось она курит (правда потом почистила зубы) - он это не любил; она излишне старательно хвалила его фигуру и секс с ним (он знал, что это ложь: по крайней мере в отношении фигуры, так как последнее время пополнел); и главное: физиологически она была не его женщина... Он старательно искал выход, а она, столь же старательно и со знанием, ласкала его. Автоматически он оправдывался, что "еще не готов"; но оральные игры никогда не оставят равнодушным ни одного мужчину. У них получилось еще раз и Нина опять хвалила его... Лева же не испытывал ничего, кроме физиологического освобождения после долгого отсутствия женщины. Конечно это было приятно, но... Он явно приуныл, особенно после ее предложения укладываться спать: Лева не собирался оставаться, а после того что было и вообще активно не хотел этого. В результате, невразумительно что-то объяснив, он все же ушел, оставив ее в полном недоумении и расстройстве. Созвонившись на следующий день, чтобы загладить обиду за свои более чем странные действия, Лева предложил встретиться и поговорить. Нина явно обрадовалась, тут же назначив ему "забрать ее с работы" вечером. Дальнейшее показало, что он опять влип. Вечером, зайдя к ней в кабинет, и конечно поцеловав ее как можно более нежно (готовя к последующим неприятностям с его стороны), он неожиданно услышал щелчок замка двери за спиной и почувствовал ее жаркие объятия с вполне недвусмысленным движением руки по внутренней части его бедра вверх. Кушетка имелась, а долго сопротивляться он безусловно не мог. Ничего не изменилось, ей было по-прежнему хорошо (и теперь он ей верил), а он, кроме оргазма, ничего приятного от этого не испытал. Она была НЕ ЕГО женщиной... Нина была немного смущена своей активностью и, как любая женщина на ее месте, свалила всю вину за соитие на него. "Ну ты нахал!"- притворно сказала она, на что он вполне естественно заметил:"Да-а! Что есть, то есть!" А затем Нина, как бы между делом, поведала, что с возрастом ей почему-то хочется этого все чаще и чаще. Лева, внутренне холодея, благодушно изрек, что это вполне естественный процесс: ".. у всех женщин так, ты же медик, ты должна знать." Уверившись в нормальности его реакции, Нина тут же долила масла в огонь, простенько так заявив, что от одной своей родственницы узнала, что "у них в роду у всех женщин так. Вот еще не то будет, когда сорок стукнет!" Это окончательно добило Леву и он ясно понял, что "Маликон" повторяется. "Господи! И что ж мне так не везет на женщин!!!"- тоскливо подумал он. "Объяснения" явно откладывались и он судорожно придумывал, как дать понять, что он опять "должен срочно уехать"!?.. Но и в этот раз придумать ничего не получилось и Нина осталась в полном недоумении и с явным предчувствием, что тут что то не то. Он несколько дней не звонил, ответив на ее звонок на следующий день, что "ему надо подумать". Но думать было не о чем. Да он и сам то не мог понять в чем тут суть: ему не было приятно спать с ней. Именно "не было приятно", потому что неприятности от этого он не испытывал, просто он знал КАК это бывает с другими и также знал, что ТАК это не может быть с ней... Через неделю Лева решился и, встретившись с Ниной, с облегчением понял что она уже успокоилась. Разговор был без эмоций с ее стороны. Она просила только объяснить, что было не так, если было что то. Он долго и путано объяснял, что она тут не при чем, что он психологически не готов... что он "такой сложный человек"... Но по ее глазам видел, что она даже не особенно слушает его. Нина согласилась, что "он действительно сложный человек", и сказала, что сожалеет что не поняла этого раньше. "Но ты так красиво ухаживал..."- сказала она, что я действительно поверила, что тебе нужно не "просто переспать"... Она ждала, что он опровергнет этот ее простой вывод, а он подумал, что лучше корректно согласиться с якобы "задуманным тобой свинством", чем объяснять то, что случилось на самом деле. Тем более, что иначе как свинством и подлостью, со своей стороны, он это определить и не мог.

Полученный "жизненный опыт" не требовал особого осмысления, Лева однозначно понимал, что он еще раз аккуратно ткнулся мордой в грязь... А так как он уже твердо знал, что ничего в этой жизни не делается просто так, то и науку воспринял соответственно:"Бесполезно пытаться найти человека, с которым хотелось бы прожить оставшуюся жизнь. Просто потому, что его не определишь правильно выбранным образом самки"... Жизнь как всегда была удивительно проста в своей сложности.

Сухов был у себя, когда ему передали, что пришла девушка для устройства на работу. В газетах был объявлен конкурс на имеющуюся в фирме вакансию. Он пригласил ее для беседы и методично отмечал для себя все нюансы поведения претендентки. Ника понравилась ему буквально с порога. Она не заглядывала неуверенно в щелку открывающейся двери, как это делали многие, демонстрируя свое явное уничижение. Зашла просто и уверенно. Без особых эмоций села в кресло, после его предложения. Выглядела она прекрасно, держалась уверенно и на все вопросы отвечала с открытой улыбкой и без привычных для многих кривляний (очевидно должных изображать смущение?). Ему понравился даже стиль ее речи, и уже через пару минут беседы он понимал, что возьмет именно ее. Профессионально она устраивала уже по документам. Ее искренний ответ о причине перехода в их фирму, окончательно решил все сомнения. Ника не скрывала ни то, что не очень сработалась с начальством, ни своего желания зарабатывать больше (объяснив, правда, что одна воспитывает сына и хотела бы купить квартиру). Сухов автоматически записал ее данные в записную книжку и предложил сдать документы в отдел кадров для оформления. Через час, уже забыв об этом, так как дело было решенное; он обнаружил, что не запомнил сколько ей лет. Спросила его об этом бухгалтер и он просто сказал:"Да молоденькая еще, вы же видели ее"... Но тут же усомнился: кажется она говорила, что сыну то ли десять, то ли одиннадцать? Лева открыл свои записи и прочитал дату рождения: получалось, что ей 33. Это озадачило его. Он не мог понять, ошибся он при записи, или в оценке внешности? Пришлось даже спросить у других сотрудников, которые ее видели. Но все определяли возраст "примерно 24-26 лет"... Это было первое, что оказалось необычным в новой работнице. Сухов не был заинтересован в ней, как в женщине, просто не воспринимал ее так; но как человек, она была явно интересна. К ней почему то тянуло и хотелось подружиться. Не было никаких задних мыслей, хотя он тогда старательно контролировал их отсутствие. Для него это было время, когда он "знакомился" с Ниной...

Прошло несколько месяцев и они с Никой почти подружились. "Почти", потому что он чувствовал какую-то натянутость с ее стороны. Они изредка разговаривали в комнате отдыха за чаем. Лева уже немного знал о ее жизни, но особого любопытства не проявлял. В ней нравилось, что она совсем не кокетничала, была, казалось, абсолютно открыта, но в месте с тем и ничуть не наивна. Удивляли ее рассказы о себе. Нет, ничего особенного она не рассказывала (да и с чего бы говорить об этом не знакомому близко человеку?): необычным было то, что она ни в чем не старалась произвести впечатление, или приукрасить хоть что-либо. И даже ее, такое обычно женское: "Боже! Какая я была дура!!!"- звучало абсолютно искренне. Лева стал наблюдать за ней более внимательно и обнаружил, что Ника во всем была проста и бесхитростна. Он обратил внимание на то, как она одевается и понял как нужно было ей это место. Первые месяцы она всегда ходила в одном и том же: скромные черные брюки и кофточка. Причем даже кофточка не менялась: значит все деньги шли только на сына... Когда похолодало, Ника пришла в полушубке. Она сокрушалась перед этим, что так долго и дорого перешивают ей старую шубу на полушубок. Обновка оказалась более чем скромной, и Леве даже жалко ее стало от ясного представления как ей все же нелегко одной!.. Однажды они разговаривали об экзотических блюдах и продуктах. Сухов догадывался, что ей вряд ли приходилось такие вещи пробовать и немножко рассказал о том, где можно купить полуфабрикаты, и что лучше приготовить. Потом рассказал о том, что ему больше всего нравится в различных национальных кухнях. Видя ее неподдельное любопытство, он, вдруг, подумал о том, что мог бы сводить ее в ресторан. Как ни странно, но ему неожиданно очень захотелось это сделать... Он предложил это достаточно корректно, и Ника даже, поначалу, согласилась. Но потом так резко начала приводить причины невозможности этого в ближайшее время, что Лева понял, что она "не хочет быть обязанной". Это было вполне понятно с ее стороны, но он четко ощущал, что она еще от чего-то страхуется. "Да. Видимо насолили ей в жизни мужички!"- подумал он тогда и настаивать не стал. К тому же он давно усвоил, как странно у нас в России относятся к приглашению пообедать. Не важно где, дома или в ресторане, но это почему-то обязывало приглашенную сторону неизвестно к чему, а обязательств у нас в стране все активно боялись... Лева потом из любопытства неоднократно повторял Нике это предложение, но результат был всегда один: она соглашалась, но времени для этого не находила. Ему самому была смешна собственная настойчивость, но он хотел все же осуществить этот "эксперимент" и спросить ее во время обеда, что же ее так пугало в таких, вроде бы безобидных, предложениях "пообедать вместе в ресторане"?.. Сухов никогда не думал о ней, как о женщине для себя. Потом он так и не мог себе объяснить почему. Вероятно причина была в ее яркой внешности и молодости (он был на 11 лет старше). Да и сын, которого он даже и не видел... Они продолжали общаться по-дружески (по крайней мере с его стороны). Обменивались книгами, которые читали. Оказалось, что здесь их вкусы совпали и они с удовольствием обсуждали прочитанное. Ему нравились ее оценки стиля и композиции. Она не боялась ошибиться, спокойно выражала свое мнение. И, не обычно для женщины, не увлекалась пошлыми любовными бестселлерами. Однажды, как то вскользь, она сказала, что не верит ни в какую любовь. Лева тут же спровоцировал вопрос о сексе и она просто сказала, что относится к сексу нормально: он нужен для удовольствия и для здоровья... Это было настолько его отношение к предмету, что даже сформулировано оказалось почти его словами... А потом она как то привела на работу сына и познакомила с ним. Ему понравился мальчик: в суждениях он был копией мамы, а в простоте поведения копировал даже ее жесты и движения. Они о чем то разговаривали с Никой (Лева не мог потом вспомнить о чем) и неожиданно в голове Сухова возникла простая и ясная мысль:"Боже! Мы с ней одной крови!" Он тогда даже смутился в душе этой странно "мультяшной" формулировке, но не мог не признать, что именно так это выражалось наиболее верно. В тот день впервые в жизни он подумал:"Наверное, это единственный ребенок, которого я мог бы полюбить как своего"... И первая мысль была именно о сыне Ники, а не о ней самой... Он сам удивился неожиданности появления такой мысли. По привычке проверил себя на предмет:"А почему вдруг?.." И оказалось, что не нужно было ничего изобретать... Он понял, что эта женщина ему давно нравилась, и он был почему то абсолютно уверен, что она заслужила самого лучшего отношения к себе. Не хотелось больше никаких "проверок", и попыток предугадать будущее. "Зачем ты выдумываешь себе Маликоны?"- пытал он себя. Их и так было уже немало. Он, вдруг, словно увидел их все; стоящие параллельно, как длинные каменные переулки его жизни... Всегда была возможность решить и никогда не было решения... Может быть это просто он не умел? Или просто тогда было не дано? Почему то вспомнилось: в геометрии Лобачевского есть утверждение - "Через две точки на плоскости можно провести хотя бы три параллельных прямых." Он всегда знал это, но представить никогда не мог... "Такие странные у нас параллели,"- подумал он...И вдруг, вместо дурацких параллелей в пространстве, он увидел лицо Ники. Она смотрела на него и улыбалась, а он уже знал, что второй раз в жизни поверил в любовь. И понял для чего нужно жить, даже как жить... Было сладко и страшно, от возникшего ощущения счастья. Смешными казались все его былые рассуждения. Странным было теперь, что он чего то боялся: "а вдруг я не подхожу ей?!"; "а вдруг у нас не будет гармоничным секс?!"; "а вдруг я слишком стар для нее!?"... Боже! Как я мог быть так туп!!! Счастье любить не должно было быть безусловно подтверждено еще и счастьем быть любимым... Это было просто неважно, ведь он поверил в любовь! Он нашел ее! И наконец ясным стал смысл всей жизни человека, потому что жизнь - есть любовь. Это главное счастье, все остальные - только производные его. И только любовь рождает новую жизнь, это простой закон природы, благодаря которому все и существует на Земле...

В ту ночь Сухов долго не мог заснуть: он ждал утро, чтобы услышать ее голос, чтобы снова увидеть ее лицо... А на рассвете ему приснился странный и какой-то удивительно схожий с явью сон. Он бежал по ужасно мягкому и глубокому песку к морю. В серых, посыпанных кусками грязно желтой пены, волнах прибоя еле различалось, мелькая, лицо женщины. Он не видел кто это, но почему-то знал, что это Ника. Лева бежал изо всех сил, но песок мешал движению, тянул назад. Сердце рвалось из груди от напряжения, но он уверен был, что добежит; не может не успеть... Он проснулся словно среди этого бега: бешено билось сердце, вокруг была тьма спальни, а он искал берег... В голове в такт сердцу билась мысль:"Не бойся. я успею!.." С отчаянной надеждой Сухов закрыл глаза, пытаясь вернуться в тот же сон, но картинка просто застыла в памяти без движения: сна не было... Лева не верил в вещность снов, но из того сделал почему-то ясный вывод: нужно спешить. Он и сам не понимал почему медлил. Не верил в возможность любви? Или боялся еще раз ошибиться? Но ведь сейчас ошибок быть не могло, потому что он ничего не ждал... Он получил главное: он любит эту женщину и хотел бы прожить с ней жизнь! Нашел то, что искал так глупо. Не было так уж важно полюбит или не полюбит его она, странно было думать и о возможности гармонии в сексе с ней... Почему то вспомнилась история любви Маяковского и Брик. И его просто идеальное определение любви: "Любить, это значит в глубь двора, вбежать среди ночи грачьей... Блестя топором - рубить дрова, силой своей играючи!"...

Он с усмешкой осадил себя от возвышенности мыслей и собственной самооценки. Конечно, попроще надо быть... Но было смешно, счастливо и радостно, как в детстве...

Ника уже давно чувствовала себя оживающей. Ей нравилось хорошо одеваться, она почувствовала вкус нормальной, в достаточной степени обеспеченной, жизни. Стали забываться былые горечи и проблемы. Все реже посещали ее жаркой болью, ударявшей в глаза, слезы, отчаяние одиночества и память о былых обидах. Сын рос и ей постепенно стало его не хватать. Но спокойная и размеренная жизнь учила ее быть самодостаточной. Находить маленькие радости в красивом белье, подаренных себе духах, новой кухне... Она не ставила больших задач, осуществляя свои маленькие женские мечты. В отношениях с Суховым Ника четко определяла себе место "подчиненной", считая его просто "начальником", даже после его перехода на повышение в другую фирму. Как мужчину, она изначально воспринимала его "привлекательным", но, привычно скромно оценивая свои достоинства, никак не соотносила с собой. Она даже не помнила точно его возраст: ей было абсолютно все равно сколько ему лет. Они дружили, встречаясь изредка и всегда на работе, уже больше года. Разговаривали о книгах, о жизни вообще и так, ни о чем. Ей также нравились его рассуждения, многоопытность в делах, его рассказы о других странах. Ей просто было интересно с ним, но в отличие от Сухова, она никогда не задавала себе вопрос "почему" или "зачем"?.. Когда Лева предложил ей пообедать вместе, она конечно вежливо согласилась, но не восприняла это предложение реально... Правда и не смогла бы себе объяснить почему. Может быть просто не до того в тот момент было. В общем не думала она об этом и все. Постепенно Сухов стал понятен ей лучше, несколько раз Ника даже ловила себя на мысли, что верит ему. Но тут же одергивала себя: не стоило доверяться. Даже то, что он ничего не добивался от нее, не могло не выглядеть подозрительно... Впрочем, "подозрительно", это конечно слишком... Разговоры о дружбе с его стороны выглядели также странно: она не понимала дружбы между мужчиной и женщиной, просто не верила в нее... Но время шло, а они как бы и дружили все же... Точнее это было похоже на дружбу: Сухов не добивался встреч, не пытался никак сблизиться, даже исчезал иногда просто надолго... Она ловила себя на мысли, что подчас старательно искала ложь в его действиях, но ее не было. Ника уже знала, что обманывать могут и очень долго, но казалось прошли уже все сроки... Она старалась не думать ни о чем, но неожиданно услышав его голос по телефону после долгого молчания, удивилась, почувствовав, что ей это приятно. Ника не хотела себе верить! "Этого не может быть!"- сказала она, проснувшись на следующий день с настроением какого-то детского счастья от приближающегося праздника. Но весь день лицо предательски перекашивало неожиданной и совершенно глупой улыбкой. "Я свихнулась!"- весело подумала она и тут же, подняв трубку своего рабочего телефона, вновь услышала его голос. "Привет, Ник! "- огорошил он ее неожиданным уменьшением имени, - "Слушай, а ты умеешь плавать?"... "В общем, да. Но не сказала бы, что хорошо... А что это вдруг?"- удивилась она. "Кажется сегодня во сне я пытался спасти тебя в море..." Он замолчал, а у Вероники вдруг отчаянно закружилась голова. Она вспомнила свой постоянно повторяющийся сон и, вдруг, сразу поверила Сухову. Даже уверена была, что в этот раз в прибое была она... Значит это судьба, как то отрешенно подумала она. Как странно и неожиданно!.. Лева долго говорил что то о сне, о своих делах, а она молчала, почти не слыша его. Ника не чувствовала никакой уверенности в том, что хочет, чтобы это опять повторилось. Боялась своей "счастливой" на разочарования судьбы, но когда Сухов в очередной раз предложил ей поехать вечером в только что открывшийся ресторан "Золотой бык"; она, неожиданно для себя, согласилась. И ничего ужасного не случилось. Они проговорили весь вечер, рассказывая друг другу о своей жизни. Каждому было что рассказать... Было хорошо, и, не смотря на то, что это был все же не обед, а ужин, они не засиделись допоздна. Расставаясь у подъезда, Сухов не предложил угостить его кофе, хотя Ника все еще как-то настороженно ждала этого. Ее даже разочаровало, что он не попытался это сделать, потому что в принципе "к кофе" она была как раз готова. Но поднявшись к себе она поняла, что это не важно: ей было хорошо с ним и она давно не чувствовала себя такой уверенной и счастливой... В отличие от Сухова, Ника не думала о любви, она была счастлива, что просто кому то нужна и интересна как женщина. Что за ней ухаживали... Это было приятно и думать "что бы это значило" уже не хотелось.

Два дня после этого они не встречались: у Вероники был на работе отгул, а в кабинет к Сухову Ника обычно не звонила. Но утром следующего дня ее уже вновь ждал его звонок. Его голос был неподдельно радостным, Лева сходу высыпал на нее целую гору комплиментов и благодарений за проведенный вечер. Нике приятно было слышать его, она радовалась его веселой болтовне и чувствовала, что и сама готова говорить что угодно лишь бы продолжался разговор. Лева посетовал, что за разговорами в ресторане они так и не потанцевали и предложил в субботу поехать туда же на ужин снова. Ника не удивилась предложению, казалось она к нему была готова. Отметила мельком только, что говоря о том, что на субботу там планируется какая-то программа, Лева как-то неуверенно тянул слова. Она почувствовала его неуверенность и тут же поддержала его, согласившись вероятно излишне поспешно. Злясь на себя за это, Ника тут же допустила вторую ошибку: в отместку себе за поспешность сама же назвав время и место встречи в субботу. Это означало, что разговор можно заканчивать и отрезало Сухову практически все возможности дополнительной созвонки, а до субботы было еще два дня. Положив трубку, Ника ругнула себя мысленно:"Вот дура!" - но настроение от этого почему-то поднялось и она, по-женски практично, начала решать проблему "что же надеть"...

К субботе Сухов съездил в ресторан, выбрал и заказал столик и решил, что в этот раз вполне уместно будет купить и цветы. Теперь он тщательно старался не переборщить, так как знал из рассказа Ники о ее жизни уже достаточно, чтобы понять как это важно для нее. Очень хотелось позвонить, но уточнять было нечего и он вынужден был просто ждать. Это были, наверное, два самых длинных дня в его жизни!.. А в субботу утром произошли в разное время два совершенно независимых и несвязанных друг с другом события. Во-первых, к Веронике заехал отец и сказал, что заболела мама. Опять сердце. Страшного ничего не было, но отец попросил Нику побыть до понедельника вместе с сыном у них дома, так как он эти дни работал. Вероника сразу же стала собираться, думая только о маме, и лишь мельком вспомнила:"Господи! Как неудачно получилось! И не предупредить!.." Она не знала домашнего телефона Левы, но и знай его, наверно, не стала бы звонить. Ничего ведь ужасного не произошло...

А во-вторых, за один квартал до места встречи Ники и Сухова, на теплоцентрали произошел очередной прорыв, на который с утра выехала аварийная бригада ЖЕУ-2. Проработав там весь день, к шести вечера ребята уже изрядно вымоталась, промокли и промерзли и, "для сугрева" употребили уже три бутылки отвратительной, но очень дешевой, Владикавказской водки...

Сухов направлялся к месту встречи в отличном настроении с букетом красивых роз на заднем сидении и был слегка отвлечен, слушая музыкальную передачу по "Новой волне". Подъезжая к последнему в своей жизни перекрестку, он заметил мигнувший зеленый сигнал, и автоматически (предполагая проскочить побыстрее) нажал на педаль газа. Машина послушно увеличила скорость, на дороге впереди было пусто, а Лева обратил внимание только на отваливший от остановки слева впереди от него длинный "Икарус". Дальнейшее развитие ДТП произошло практически мгновенно. Из двора справа от машины Сухова вылетел на дорогу ЗИЛ аварийной бригады с металлической будкой кузова и абсолютно пьяным водителем в кабине. Автомобиль буквально выпрыгнул на дорогу, так как нажимая на тормоз, чтобы остановиться перед дорогой, пьяненький слесарь соскользнул вывоженным в жидкой грязи ботинком с педали тормоза и в результате до пола нажал на газ. Видя, что летит прямиком в борт набитого людьми "Икаруса", парень успел только крутнуть руль влево, спасая себя от прямого удара, тут же потеряв сознание от сильного удара руля в грудь. Появившаяся будка полностью перекрыла дорогу. Поворот руля, а также удар от столкновения с автобусом, развернули ее под 45 градусов, направив обитый стальным уголком левый передний угол кунга строго на полосу движения летящих на встречу Жигулей. Сухов не успел даже удивиться: углом будки легко сняло крышу с его машины, сложив передние сидения. Капот его машины, от удара о раму ЗИЛа оборвался и, скользнув по выровненным бортам, накрыл красивый букет роз и то, что осталось от Сухова. В наступившей в первое время тишине слышалось только шипение вытекающего из аккумулятора электролита и на удивление чистый и громкий звук, не пострадавшей почему то от столкновения магнитолы Жигулей. "Новая волна" транслировала музыкальную композицию знаменитого Ди-джея и его голос проникновенно повторял на фоне музыки одну и ту же фразу:"Счастье есть!... Его не может не быть!... Счастье есть!... Его не может не быть!... Счастье есть!... Его не может не быть!..."

В понедельник Вероника так и не дождалась звонка Левы и подумала, что он все-таки обиделся. Но он не звонил и не звонил. Она вначале не придавала этому значения, лишь слегка огорчаясь от того, что он оказался настолько обидчив. Но в общем не была сильно обеспокоена: Ника чувствовала, что обижаться ему есть на что... Прошла вторая неделя, а Сухов не звонил и не появлялся. Это было уже не просто странно, но оставляло еще надежду, что он просто заболел. Она убеждала себя, что это так, ведь все люди когда-либо болеют... На следующей неделе вдруг накатила куча дел и она некоторое время даже не думала о нем. Но в воскресение вечером вдруг сжало сердце предчувствие какой-то беды. Она пока еще не связывала это впрямую с молчанием Сухова, но бессонная ночь и тупая боль в левой стороне груди заставили ее утром позвонить Леве на работу. Телефон в кабинете молчал. Она звонила весь день, так и не добившись результата. Ника уже твердо знала, что что-то случилось. Что-то нехорошее... Она поняла, что верила ему и уже была очень привязана. Ника не называла еще это любовью лишь потому, что убедила себя, что любви нет. Она не знала что делать и только с ужасом ждала чем все это должно закончиться. В конце третьей недели Ника случайно в гостях у родителей увидела траурную заметку в местной газете недельной давности. В коротких четырех строках соболезновали по поводу безвременной трагической смерти Льва Ивановича Сухова... Она ждала чего-то такого, но еще надеялась на болезнь или еще какую-нибудь нестрашную причину, но боль от известия была непереносимой. Болью полыхнуло в голове, тисками сжало сердце и жгуче хлестнуло слезами по глазам. Ника хотела быстро пройти в ванну, чтобы родители не заметили слез; но, встав с дивана, поняла, что спазм в груди не дает дышать. Тогда она просто закрыла лицо газетой и, не сдерживая уже рыданий, закрылась в ванной. "Боже мой!! За что?!!! Почему всегда так со мной??!!"- плакала она под звук льющейся воды. Слезы текли, по капле выдавливая из ее груди боль, но легче не становилось. Она чувствовала, как каменеет и растет, покрываясь железной ржавой коркой, клубок всех болей ее измученной души. "Не могу больше! Надоело все! Не нужно мне ничего от вас!!!"... Она уже прокляла все что только могла и даже запоздало, необъяснимо даже для самой себя успела обидеться на Сухова:"Гад!.. Зачем ты это сделал?!!".. Она знала, что ответа быть не могло, да и не нужно уже было. До конца своей незаслуженно несчастной жизни Вероника так и не узнала, что Лева погиб, когда ехал на встречу с ней. И он был счастлив...