ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Бабин Владимир Сергеевич
Братуха. Части 1-3

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 6.15*22  Ваша оценка:
  После Афганистана я часто слышал фразу: "МЫ ВАС ТУДА НЕ ПОСЫЛАЛИ". Говорили обижено, отторгая свое участие. И мне не хотелось выяснять - кто, кого, куда посылал или не посылал. Возможно, просто было лень. По причине врожденной или приобретенной вредности я тоже решил всех послать и идти своим путем. Организовать свое маленькое государство, где я буду Генсеком, самыми разнообразными министрами, промышленностью и прочими хозяйственными областями. А как же без производственного процесса? Государству нужны деньги.
  Заново отстраивая новый собственный мир, интуитивно я пытался облегчить себе процесс выживания. Мне нужно было выжить после ран. Мне нужно было выжить после развала семьи. После войны мне нужно было выжить в незнакомом мире.
  Наверное, как руководитель этого небольшого государства, я не был большим тираном, потому что у меня появились подданные - моя Натулька, моя жена, а затем и доченька, вселенское чудо. Подросли мои лучшие в мире сыновья. Верноподданные любили своего тирана, а он им отдавал самого себя, и был бесконечно этому рад.
  Завязывались и международные отношения.
  Полковник Шишкин Леонид Федорович, военком, просто хороший человек. Без его поддержки не было бы этого государства. И без полковника Малахова Леонида Викторовича, ЦАРСТВИЕ ЕМУ НЕБЕСНОЕ. Война догнала этого светлого человека на взлете карьеры, на взлете жизни - в 38 лет!
  Много много прекрасных людей помогло расти и крепнуть моему государству.
  Но Афган забыть нельзя, а вот загнать его подальше, в дальний темный угол своей души, можно. Что я и сделал. Мне казалось, что вполне успешно, убеждал себя - пережито и забыто. Ошибался. Недавно понял - ничего никуда не ушло, все время было со мной.
  Я никогда не вел дневников, не записывал ничего по памяти. Я не все могу вспомнить. Но я помню...
  
  Никогда не забуду первую передачу по телевизору с сюжетом о бое в Афганистане. Все было как бы случайно, - ехали на стрельбище, а тут плохие пацаны наших друзей бьют. Интервью корреспонденту давал старший лейтенант Алексеев, не забуду этой фамилии, запыхавшийся, запыленный. Интересно, как сложилась его судьба, где он теперь?
  Позже я выспрашивал в курилке у бывалых: "Парни, что, прям война? А ты кого-то убил?" - вот так, "прямо в глаза".
  И помню свое прибытие в Ташкент. Оттуда начался мой Афган.
  
  
  Часть 1. Ташкентская.
  
  Пересыльный пункт на улице Лисунова.
  Может быть, это была специально вырабатываемая линия поведения, но порядки на пересылке действовали весьма строгие. Курить в курилке только по числу сидячих мест. В спальных помещениях днем ни гу-гу, если только почитать устав или, там, "Красную звезду". За все остальное "губа", где кроме числа 10, других сроков не знали. Несколько особо приближенных к коменданту сержантов срочной службы, запросто и вопреки тому же уставу, могли сделать замечание офицерам. Нет-нет, в город можно было ходить, и ходили. Вот только время отправки не было точно известно никому. Ну, не "Аэрофлот" же, в конце концов, с точным расписанием. Вот только последствия неприбытия к отправке борта в Афганистан могли быть самыми печальными.
  Время тянулось, и очень некстати у меня созрел конфликт с самим комендантом. Я сидел в спальной комнате и мучительно искал выход из тупика, а комендант искал меня, но безо всяких мучений. Охотник никуда не спешил и сладострастно флажковал свою дичь. Освобождение от проблем пришло в виде пьянющего старлея-танкиста, взгромоздившегося безо всяких церемоний, о боже, на кровать в пыльных берцах.
   Он возвращался после ранения в свою часть. Господи, как я ему завидовал в тот момент, как мне хотелось быстрее попасть в Афганистан. И уж потом, после отпуска, а лучше после ранения, застроить коменданта-тыловика. Неужели, я был когда-то таким молодым и глупым? Даже быстренько заготовил свою речь к этому случаю. Попытка коменданта меня "взять" чуток опоздала, на его беду старлей появился раньше, и ему не нужна была подготовка. Комендант выслушал неподготовленную, но страстную, проникновенную речь старлея, где он клеймил позором всех тыловых шкур оптом и в розницу, а коменданта отдельно, за кошмарное преступление - испортить последние тихие минуты "братухи", который, может быть уже завтра, вступит в свой последний смертельный бой. Взываний к совести и уговоров "... у тебя папа мама был?" не было. Старлей подверг решительному сомнению правильность сексуальной ориентации родственников до какого-то там колена, как коменданта, так и его подручных сержантов, и жестко раскритиковал правильность их появления на свет.
  - Я весь покрыт толстым слоем удивления от твоей светлой кожи, комендант. И это после того, как твоя бабка переспала со всем населением Африки. - изящно грубил старлей.
  Финал разговора только добавил мне зависти.
  - Чего разошелся? - комендант был немного смущен. - Проспись, твой борт через пару часов. А Вы!.. - конечно, как же, как не на "Вы" обращаться к братухе, завтра принимающему свой последний бой, - Вы ждите. Ваш борт возможно завтра.
  "Ага, щас, разбежался! Это не я пробегаю вон там за окном?"
  Я пробегаю.
  Пробегаю в сторону отдела отправки, где по слухам боец за небольшие деньги "правит" нужные документы. Боец был на месте, слухи оказались верными. А я не мог подвести старлея. Мне срочно, лучше завтра, необходимо было вступить в свой последний бой. 10 рублей - вовсе не цена за столь эпохальное событие.
  Честное слово, это не последний из рассказов о Мауг..., простите, Братухи.
  
  
  Часть 2. Кабульско-Баграмская.
  
  Братуха и конфликт неразделимы, как правая и левая нога на одном туловище. Вступить в смертельный бой с врагами апрельской революции не удалось. Да и с вооружением дела обстояли из рук вон плохо. Если не считать перочинного ножа, то, в общем, никак. С порядком на пересылке в Кабуле обстояло ровно, как и с моим вооружением, то есть "никак" присутствовал во всей своей обнаженной неприглядности и в равной степени. Были какие-то построения, просто так или ни о чем, кому как нравится. Вот перед одним из таких "ниочемных" построений я, интенсивно-агрессивный, ищущий войны как малый теленок вымя, нашел еще один конфликт, и последний раз был спасен. Дальше приходилось выкручиваться самому.
  
  "Это место занято" - фраза просто уникальная по своей неуместности. Ее можно смело заносить в "Гинессовскую рекордную книгу", если б замполиты считали ее соответствующей коммунистической морали. Поле, покрытое мелкой пылью, за неимением других, иногда исполняло роль плаца. Метрах в ста в каждую сторону то палатки, то полуразрушенные модули, идеальное место побыть наедине со своей грустью и пополнить ее не нотками, а симфонией тоски. Объяснить эту фразу на этом поле можно было только густейшим перегаром.
  А варан вам не мешает, уважаемый? Если да, то который из пробегающей тысячи?
  "Это место занято, свали козел" - нет-нет, в армию сидевших не берут, если только самую малость. Но на "губе" хватало и тех суток, чтобы "приблатниться" и знать, какие оскорбления можно считать смертельными. Одним словом, подкорректировав в полете удар кулака по высоте, (высокий, зараза!) и уже понимая, что не выкрутиться, от души приложился... Нда, лучше б в бетонную стену, эффекта больше. Здоровенный и пьянющий прапорщик, (тут что, трезвым ходить нельзя?) только дернул головой.
  "Ну, держись, бл..., сейчас я тебя буду делать..."
  Я понял, что сейчас сильно разочарую старлея-танкиста. Бой, конечно, последний и смертельный, к бабке не ходи, но к апрельской революции никакого отношения не имеющий.
  Боги войны иногда поворачиваются к нам лицом, разнообразия ради. Ну не все же время показывать... одним словом, другие части их божественного тела видны значительно чаще.
  "Здорово, Братуха!" - из притормозившего КАМАЗа выскочил Генка Скорняков, сосед по площадке ДОСа, еще в той мирной жизни - пьяница и драчун, прапорщик всех прапорщиков, в росте не уступающий моему оппоненту. Закрытый объятиями двухметровой туши братухи, я не забывал грозно поглядывать на своего визави.
  
  Значительно позже, командуя разведвзводом, я встретил этого прапорщика, нач. кухни, когда нас спустили с гор помыть, переодеть, пополнить БК. Я было сорвался "поговорить по душам". Разведчик, чего уж говорить, - это круто, слава бежала впереди нас. Щаз-з я тебя...
  Пища была вкусной, прапорщик трезв, предупредителен. А мне нужно было проследить помывку, подгонку снаряжения, получение и выдачу БК, обуви, аптечки,... а еще вздремнуть минут эдак... Становись!!!
  Спасибо тебе, Василь Степаныч. Наверное, тоже готовился к своему интернациональному долгу, и немного перебрал с подготовкой. Да и какие счеты меж своими? Спасибо, Василь Степаныч, спасибо, братуха, после твоего супа я на мгновение дома побывал...
  
  А пока, прикрываемый двухметровой тушей Генки Скорнякова, я не забывал грозно поглядывать на прапорщика. Он был вторым после коменданта.
  
  
  Часть 3. Философские введения в войну.
  
  - Апрельская революция - это кобыла, а Бабрак Кармаль - неуловимый Джо, сидящий на ней. Неуловимый оттого, что на фуй никому не нужен, как и его е...банная революция! Значит, что?.. - грозно вопрошал подполковник, глядя на меня налитыми кровью глазами. Излишне говорить, что он был основательно пьян. - Значит, что!? Нужно выжить и вернуться домой, не уронив морду лица! Как это сделать!? - рычал бывший морпех, ныне старший какого-то там отдела по безусловной адаптации после предварительной реабилитации сильно израненного и вновь прибывшего народонаселения.
  Я уже битый час слушал прочувствованную речь подполковника, к которому меня привел Генка Скорняков. "Он знает и может все" - краткая характеристика вроде бы говорила обо всем и, в то же время, решительно скрывала все. Я и не догадывался, что мне заготовлена судьба вечного фуражира. Оказалось, "знает и может все" подразумевало, что может пристроить туда, где поспокойнее, безопаснее. Это мне-то, спешащему в "свой последний и решительный?.."
  - А как же интернациональный долг!!! - взвыл я, поняв, какую судьбу уготовил мне Генка-братуха со своим подполковником.
  - Воевать, бл... такая, захотел? - мгновенно среагировал старший начальник, - А ты знаешь, замудонец, что на войне нужно выжить и вернуться домой? Значит, что!? - похоже, этот вопрос волновал подполковника больше всего. - Чтобы выжить нужно, чтобы впереди все цвело, а сзади все горело! И насрать, что это о немцах писали, они тоже хотели выжить и вернуться. А ты там будешь не один, - грозно поднял похожий на сардельку палец подполковник, - С тобой будет личный состав. Значит, что!? - простер свою заботу морпех еще шире, - Чтобы выжить и вернуться домой, он должен быть задрючен и запуган лично тобой. Тогда он не будет никого бояться и выживет.
  Каким образом я, десантура до мозга костей, попал в мотострелковую дивизию, в разведбат, для меня и сейчас одна из самых крутых ведомственных тайн.
  Наверное, подполковник действительно знал и умел все.
  
  Все еще Баграм.
  На крыльце штаба батальона расположилась группа офицеров совершенно невоенного вида - тапочки, разношерстные майки, многодневная щетина.
  Высокомерно, с извечным превосходством десантника над пехотой, прошествовал я в кабинет НШ.
  Впервые увидев трезвого подтянутого майора в штабе дивизии, куда отвез меня Генка после предварительного звонка уже набравшегося морпеха, я воспылал к нему уважением и доверием. Наконец-то трезвый офицер, не все так плохо, как казалось.
  - Вам необходимо прибыть в штаб героического разведбата и получить инструктаж у представленного к званию Героя Советского Союза ст. лейтенанта Шахова Александра. Война, знаете батенька, не ждет. А Вы у нас из героических ВДВ. В бой, батенька, в бой.
  Если трезвые стали только появляться, то ст. лейтенанты пока не кончались. То, что только представили, не имело ровно никакого значения, уважение к Шахову, если не сказать преклонение, возникло сразу и укрепилось при виде планки "Красной Звезды" на безмерно выгоревшей "эксперименталке" моего нового инструктора. А так - все та же щетина, тапочки, и даже повязка дежурного по батальону выглядела какой-то совсем несерьезной.
  - Под трибунал хочешь? - ошарашил меня героический старлей.
  - За что? - принюхался я.
  - Завтра бой, взрыв, потеря сознания, утеря оружия, трибунал, - немедля ни секунды построил логическую цепочку Саша.
  - Может, обойдется.
  - Все так думают. Как и то, что бой будет завтра, а не сейчас. А ты даже не переодет. Князев! - взревел Шахов. - Форму нужного размера, оружие и снаряжение ко мне. Немедленно!
  Растерянный, я не успел сообразить, откуда нужные размеры и какое снаряжение.
  Это потом, значительно позже, сам, принимая участие в таких же забавах, я узнал, что безо всяких подвохов к снаряжению и оружию здесь относились трепетно.
  А тогда, переодетого с помощью заботливых рук неведомого Князева и Шуры Шахова, увешанного по "самое не могу", (автомат Калашникова 2 шт.; китайский для потери после взрыва и контузии; НРС (нож разведчика стреляющий) 2 шт.; ПМ БС (пистолет Макарова бесшумной стрельбы) 1 шт.; маузер трофейный в деревянной кобуре - убойная штука, одна (ну, Герою виднее, что там в бою потребуется); за голенищем берца притаился длиннющий кинжал для "рукопашки"; еще двенадцатикилограммовый бронник; РД, основательно загруженный боекомплектом; лифчик (да простят меня женщины), то бишь нагрудный подсумок, укомплектованный всеми видами пиротехники; радиостанция и штык нож), меня встретили на крыльце взрывом хохота и щелчками фотоаппарата.
  Однажды, оставшись втроем против пары дюжин духов, я со смертельной тоской вспоминал об этом снаряжении, и мечтал, чтобы хоть часть оказалась бы у нас. Калашников 2 шт., РД с боекомплектом, ПМ БС 1 шт. Да и маузер был просто необходим, на три магазина у нас была одна "эфка" на троих.
  А сейчас я стоял на крыльце, не понимая, над чем тут можно смеяться, когда совсем рядом ухало в горах.
  
  ****
  Необходимое отступление. Кутузов тоже от Москвы для хорошего дела отступал.
  
  В те далекие времена убить себе подобного считалось самым большим преступлением. Будь то лютый вражина или кто-то подобный, всегда требовалось сделать массу "предупредительных выстрелов". Это сейчас стало привычно, когда экранный герой спать не ложится, пока не открутит пару-тройку чьих-то голов, а тогда это было дико, даже для нас, специально для этого и подготовленных.
  Служба в Армии считалась никак иначе, как Почетной обязанностью гражданина. Ну и поехав в Афганистан, просто стыдно было бы возвращаться на Родину, отсидевшись в какой-нибудь тыловой части. Поэтому не смог мой дружище и сосед Генка Скорняков устроить меня каким-нибудь замом по прод.вещ.службе. Такого позора я бы не вынес.
  Может быть непонятно, что смешного в моих "переодеваниях". Все предельно просто для людей воевавших. Это Рембо насобачился выдерживать многосуточные беспрерывные боестолкновения без боекомплекта. А когда ему хотелось есть, прибегал дикий кабан и насаживался на вертел так кстати самостоятельно вспыхнувшего костра. В жизни все было иначе. Боекомплект нужно подвезти, как и продукты, чем успешно занимались тыловые службы. Да и голяком воевать как-то несподручно, а это тоже они. Условно война всегда делила людей на две категории - воюющие и нет. Спаси и сохрани делить людей "по сортам". Это тогда с юношеской бескомпромиссностью я поглядывал свысока на невоюющих. И все-таки отличие было - невоюющие любили вооружаться. Особенно в почете было трофейное оружие - УЗИ, маузер были просто нарасхват. Да и всякие прочие прибамбасы "убийственной" направленности. В бой, или на работу - так правильнее, бралось всего понемногу, но все функциональное и необходимое. На первых порах это делалось по совету бывалых, а позже каждый сам для себя выводил формулу комплектования одеждой, вооружением, и даже продуктами. Не обязательно брать сухой паек как он есть, придирчиво выбирается только нужное - очень индивидуально.
  Ну и как не позабавиться над новичком, навешав на него все возможное вооружение? Новички не понимали, что тут смешного, война все-таки. А повоевавшие вовсю над ними потешались. Только с пришедшим опытом начинаешь понимать, что ты, весь увешанный оружием, в бою неповоротлив, неумел и смешон. И на очередную работу начинаешь выходить скромно вооруженным.
  Это только в красивых "кинах" бои длятся часами, а то и сутками. На самом деле встречное боестолкновение, а разведподразделение только и работало в этом режиме, позволяет израсходовать максимум два магазина. А неумелый и нерасторопный переходит в разряд безвозвратных потерь.
  Понимая, что писательская стезя не моя, я как-то не собирался что-то писать. Кривя себе душой, говорил, что вот если... дам название всех глав "Брат" - 1, 2 и т.д. Однажды утром проснувшись, я понял, что мое выстраданное название "украл" Бодров. Ну не разбираться же мне с ним. Да и откровенно, мне понравилось все, что он делал. Поэтому на долгие годы оставил написательские дела и затеи для более мастеровитых.
  Вновь попытался что-то написать по двум причинам.
  Первое - это "9 рота", полный звиздец.
  Второе... второе - страшнее для меня. Сослуживец стал спиваться. Семья, дети - ничего не останавливало. Я приходил и бил. Молча, страшно, долго... И каждый раз слышал хрип "спасибо, Братуха". Новое название для моих воспоминаний да орден "Красной Звезды" семье - вот все, что он оставил в память о себе. Вечная тебе память, Генка... Может быть там твоя душа найдет покой. И не мне судить - много или мало ты оставил.
Оценка: 6.15*22  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023