"...Война ушла из этих мест, вверх по ущелью, в горы..."
От ангела, появившегося в поле моего зрения, ощутимо попахивало табаком и лекарствами. Белые стены, белый потолок, зеленые и красные заросли... Это такой, значит, рай?
- Кто тебе сказал, что тебе рай предназначен, урод?
- Значит, и ты сюда попал, скотина противная? А ангел тогда зачем появился? Паспорт проверять?
- Придурок! Попроси у медсестры курить, может даст хоть одну затяжечку? Мне ж тоже больно.
- А кто тебя просил лезть мне в голову, сидел бы где-нибудь и сидел?
- Глазки открываем, открываем, хватит бездельничать. Ручкой пошевелим. Вот так, миленький, вот и хорошо. А они не верили, - ангел наклонился, голос где-то близко.
- Сестренка, где я? А где все? Я что, уже в раю?
- Курить попроси скотина, - не унялся противный голос.
М-да, в забытьи конечно лучше, да и этот противный тип, что поселился у меня в голове, не давал Покоя ни на минуту.
- Я ж тебе говорил, что нужго делать, так нет - сам, сам... досамкался, а я мучайся теперь вместе с тобой.
-Будь другом, помолчи, больно спасу нет, и ты еще нудишь. Помолчи.
Вместе с болью накатывали воспоминания. Воспоминания из разряда тех, что приносят больше огорчений - тут не так, там не эндак, а переделать уже нельзя. Результат на..лице, да и по ходу дела, на всем теле. Явственно ощущались бинты на груди и что то жесткое на правой руке. Лангета, гипс?...
Выход на боевые был обычным, как и десятки других. Вот только настроение было... точнее его не было совсем. Пришедшее от сына письмо из дому способно было убить слона, не говоря уж о моем хрупком организме. В нашем доме поселился другой дядя...
Да уж...
История как мир стара, таким историям счет идет не на тысячи - на миллионы.
И каждый надеется, что его минет чаша сия, и изыскивает для этого причины. Обратите внимание - причины объективные, никак не связанные с личностными характеристиками любимой жены.
Я, например, считал по слабости своей души, что наличие детей, числом трое, - это железобетонная преграда на пути разрушения семьи. У кого-то были свои мысли, лишь иногда высказываемые как правило в состоянии сильного, я повторяю, сильного, подпития.
Моя живет с моими родителями - куда денется? Вот самый простой постулат, высказываемый после ...дцатого стакана. Обратите внимание - не "моя жена не позволит себе что-нибудь такое", а "живет с родителями". А у меня трое детей, когда ей?.. Есть много мужских стереотипов по этому поводу, только признаться в этом не может абсолютное большинство. Стыдно. А вы как думали?
Впрочем отвечать не нужно, как мы не отвечали ТАМ. Просто глубокомысленно трясли головой. Не качали - трясли. Тема эта о чужих женах ТАБУ, и не обсуждается, достаточно заинтересованного взгляда. А кивок - это уже обсуждение. Можно запросто схлопотать в "дыню".
Но любили своих жен безмерно, и рассказывали о них с придыханием. Никаких шуток, никакой иронии, свойственной мужчине через час прибывающему из работы домой. Только с придыханием, как о некоем божестве. Впрочем почему "как"? Богиней и была.
Эта любовь сохранялась даже в секунды жесточайших измен, виноваты были все, но не ЛЮБИМАЯ.
Почему всегда бьют мужиков, забыв всем известное - "сука не захочет - кобель не вскочит"?
Многие слышали сентенцию: "Застану СВОЮ - голову оторву". Измен было миллионы, а оторванных голов две, ну три на весь СССР. Зато битых ухарей, любителей "чужбинки", бито ровно вдвое больше.
Почему? Потому что догоняли и били еще раз.
Тем не менее статистика была убийственной. Из 36 воюющих офицеров и прапорщиков ровно половина так ничего и не узнали. Причина банальна - безвозвратные потери.
А вот из другой половины все-таки добравшихся до ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ЗАМЕНЫ, только четверо ехали в якобы сохраненные семьи (цитаты от авторов изречений).
Причиной убийственного настроения был поселившийся в голове ЕХИДНЫЙ ГОЛОС, к месту и не к месту дававший советы.
- Ну что, дождался? Говорил я тебе?
- Когда ты, сука, говорил мне? Только ведь забрался в голову.
- Говорил, говорил. Только ты внимания не обращал.
Диалоги с ЕХИДНЫМ ГОЛОСОМ изрядно выматывали. Надо признаться - он во многом был прав.
Выход в заданный квадрат не состоялся, ибо руководству срочно потребовалось взять небольшую крепостюшку, где по слухам находилось двое бойцов. Скорее всего уже не живых. Двое суток в плену - это вам не хухры-мухры..
С рукодством я был внутренне очень даже согласен. Поэтому движение колонны было быстрее, действия организованнее. Может, мне просто так казалось?
Приказ был недвусмысленным, отданный по всяческим утвержденным правилам, дело было святым, так чего ж ей(колонне) не двигаться быстрее.
- Хе, уважаемый, ты ж знаешь эту крепостюшку, много их там будет. Сделаете работу, хтоб сомневался. Только тебя в " цинке" домой повезут. Я знаю, что не боишься. А вот что разгружать "Цинку" будет Ухарь-перехватчик, очень даже боишься!
- Заткнись, падла, мне уже все равно будет!
- Да нет, я то тебя хорошо знаю, всяко лучше чем другие!
- Это с каких таких пирогов?
- Дык, я и есть ты, только я правду люблю, а ты ее не любишь!
- Заткнись, прошу, не мешай, уже начинается!
- Да я вижу, я не мешаю, ты сам себе мешаешь, вот и вставать под пули уже не хочется. Ссышь Братуха? Ну а я при чем здесь?.
- Все, все, не нужно сейчас, потом...
- Ну потом так потом. Посмотрим, будет ли потом.
Я вам говорил, что он был во многом прав? Вставал я, как будто тонна груза на плечах была. Ладно еще эта сволочь ЕХИДНАЯ не мешала при разработке плана...
Подразделение действовало, как единый организм, несмотря на очень больную его часть - голову. Больную в переносном и в прямом смысле. Пуля - дура, а граната - вообще отвязная баба.
Рабочая правая рука, обе ноги были основательно повреждены этой "бабой", ну а голова заранее была контужена своей любимой ба...женой.
Короткий, но жестокий бой, хрипящая, брызгающая кровью рукопашная, принесла результат.
Из двух ожидаемых тел один боец еще был жив. Жив чудом.
- Вы меня помните? Ну вы меня еще в столовой ругали?
- Помню сынок, конечно помню. На ко вот покури.
- А вы меня спасете?
- Кури сынок, когда это разведчики кого не спасали?..
Спасать нас нужно было всех.
Неожиданно-неучтенная подошедшая банда перекрыла все имеющиеся пути отхода. Но и при свободном отходе отходить как-то было неудобно, на всех оставшихся "ходячих" столько же было "неходовых". Пояснить? Не нужно? Я тоже так думаю. Ходить, а не то что бегать по горам, да еще при этом стрелять - весьма затрунительная задача. Причем "голова" в моем лице оказалось тоже не ходячей. И разные глупости типа "отходите я прикрою" никак не проходили.
Отходить было некуда.
Отходить было некому.
Бросать раненых, ставить диагноз смерти своих сослуживцев, подчас разорванных на куски, было смертельной ошибкой. И в переносном, а иногда и в прямом смыслах.
Каждый, выходя на свою работу, ДОЛЖЕН ЗНАТЬ - ЕГО НЕ БРОСЯТ НИ-КОГ-ДА! Те, кто мог ходить и даже бегать, просто бы не пошли никуда, даже если бы был приказ. Впрочем, подобный приказ звучал бы оскорблением и обидой на всю жизнь. Вот сколько её осталось, можно было только догадываться. Был маленький дохленький шанс...
Прежде чем превратиться от осколков придурошной гранаты в хлам, радиостанция успела выплюнуть что то такое-этакое... Дескать помощь бы не помешала... Дошло "письмо" или нет - радист уже сказать не мог. Та же самая граната, "отвязная баба", "обняла" и его.
Горка была так себе. Совсем низенькая горка. СПС(сборное полевое сооружение) сделать было не с чего. Несколько жиденьких до полного безобразия камушков, были жалким подобием укрытия.
Духи не спеша, по деловому, подтягивали безоткатки, устанавливали пулеметы, при этом развлекаясь ото всей своей широты бородатой души. Да нет не "Рус Иван сдафайс". Большинство из них говорило по русски почти без акцента. Нет, они предлагали покурить вместе, ну и по восточным обычаям, и сильно ругали наших предков. Камасутра отдыхает от тех поз, в которых они бы хотели видеть наших предков до какого-то колена. Если раньше мы не обращали на это внимания просто, ибо регулярно какой нибудь сексоман получал пулю, то сегодня в этом был смысл. Они готовились основательно к одному, но жесткому залпу. Боялись долгого боя.
Мы не открывали огонь, потому что был слабый шанс, что радист успел "качнуть" нужное "письмо".
- Доигрался гаденыш? Ты там своими терзаниями все загубил, а мне из за тебя подыхай?
- Я все сделал правильно, ты все врешь! Паскуда брехливая!
- Я вру? Ты встал позже, ты думал иначе, смотрел по другому! Ты думал о доме, а нужно было о бое!
- Заткнись, тварюжное создание! Все было как всегда. ВСЕ БЫЛО КАК ВСЕГДА!
- Да нет, не как всегда, и бойцы это почувствовали. На "выходе" слышал шутки смех?
- Я НИ-КО-МУ! об этом не говорил!
- Они это почувствовали. Ты сам говорил, что вы единый организм!
Заткнись! Все! Больше ждать нечего! Теперь поздно спорить.
- А я что говорил тебе? Теперь "цинку" точно Ухарь будет разгружать.
- Затк ни-и-сь!
Много позже я смотрел очередной афганский боевик, сляпанный очередным "киномастером". Там защищали какую-то высоту. О них вначале забыли, потом вспомнили. Оставшийся в живых доложил, что высота "НАША". У нас не было такой высокой идеи. Просто пришло время умирать, ох как не хотелось этого. А еще больше не хотелось умирать просто так. Это, наверное, был самый страшный штурм врага. Он не преследовал никаких целей, просто не хотелось бездействовать. На бегу, неожиданно, когда еще теплится и греет надежда, а вдруг?...
- Ну как, миленький, чувствуем себя?
- Курить я хочу, да и дружбан просит.Сильно меня сестренка?
- Сильно, но руки ноги целы, все остальное устаканится. Вот и шутишь уже.
- Вот-вот, прям щаз бы можно устаканится. Болит все. И убери, сестренка, все шланги, красные, синие, зеленые, а то я все перепутал...
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023