По нетающим льдам молчаливых вершин
мы петляем, как гончие псы.
В глубине обезвоженных горных морщин
вновь мечтаем о капле росы.

Все живое вокруг перемелено в пыль.
Ты не стой на тропе, моджахед!
Это, братцы не лента, а грозная быль,
превращённая временем в бред.

Мне нельзя умирать! Я меняю рожкИ...
Бъёт в плечо одуревший приклад.
С пацанячей хурды кожу рвут вещмешки.
Ждите нас, мы вернёмся назад!

Командир впереди, замполит за спиной,
два ком.взвода на флангах сопят.
Рота занята этой проклятой войной.
Покидают силёнки ребят.

До своих три часа. Ночь взяла перевал.
Не успеть нам спуститься с гряды.
Ротный сходу повёл нас в пещерный провал,
засыпая фугасом следы.

До утра пролежать в этом гиблом краю,
это значит родиться опять.
Как по мне, умереть лучше в жарком бою,
чем на рваных коленях стоять.

Отвлекающий взвод шёл сыпучей тропой,
уводил за собой "саранчу".
Парни приняли в пойме последний свой бой.
Бог задул чуть живую свечу.

Рота вышла на склон, огрызаясь огнём
и кометою бросилась вниз.
В рукопашной сошлись с "чумовым вороньём",
вызывая удачу на "бис".

Духи дрогнули, начали таять в ночи.
С "двадцать первыми" нам не дойти.
Очень скоро вернутся сюда басмачи
и засядут на нашем пути.

Лёд рубили лопатками, ели паёк,
набирался силёнок отряд.
А в пещерной утробе возник "бугорок",
ротный прятал погибших солдат.

Потерпите, братишки, мы скоро придём
и обнимем родные тела!
Без сомнения, гордых врагов перегнём
и сожгём эту нечисть до тла!

До восхода успели сойти с высоты.
Руки, ноги изрезаны в кровь.
Но мы помнили тайные наши "посты"
и готовились встретиться вновь.

Пью до дна за друзей, за геройский народ
и сгораю от братской любви!!!
Никогда не забыть мне расстрелянный взвод,
дорогие мои, Шурави!!!